Плата за власть

— Думаешь, твой дружок спасет тебя? Я знал, что ты врал мне, но до конца не верил себе... Ну а теперь, конечно, он расправиться с этими болванами, и я оторву ему голову. А затем съем его труп у тебя на глазах. А потом и тебя, ты наверняка вкусный, — прошептал над ухом Стирл так, что кровь застыла в жилах.

Кель тем временем убил еще одного с помощью лука и затем стал постоянно кружить вокруг поляны с костром. Пламя отбивало блики и создавало тень, которая мельком показывалась в самых различных местах. Каннибалы впервые почувствовали страх и еще крепче взялись за свои топоры. Их осталось трое, не включая Стирла.

— Стирл, помоги нам! Ты же можешь! — взмолился один из них.

Договорить он не успел, так как ему в шею попал метательный нож. Тело варвара упало наземь. Двое других крепко сжали топоры и стали ждать, пока их невидимый противник выбежит на поляну.

Ждали они недолго. Со скоростью и ловкостью кошки из-за костра на них выпрыгнул эльф, вот только они видели перед собой лишь меркнущий силуэт. Перепрыгнув через костер, он вонзил наэрдел одному из каннибалов в спину и докончил жизнь второго одним быстрым взмахом.

Стирл мощным толчком откинул Эйдена в сторону, и тот нелепо ударился головой о камень, при падении подвернув ногу. Затем он словно раненный щенок отполз подальше, в сторону. Принц пытался встать на ноги, голову тут же пронзило острой болью, и он вновь упал. Кровь текла безостановочно.

Тем временем Стирл, вынув копье с земли, устремился к своему противнику. От предводителя варваров веяло смертельной и неестественной опасностью, словно он был и вовсе не человеком. Как оказалось, позднее, принц был прав.

Кель воткнул наэрдел в землю и одним движением руки скинул с себя камуфляжный плащ. Накидка была создана весьма искусно, сплетенная из веток и листьев она предоставляла полный покров своему хозяину. Если такую надеть, то можешь быть уверенным, что ты останешься незамеченным.

Эйден узнал Келя не сразу. На свое лицо отшельник нанес много черной и зеленой краски. Вокруг глаз — черную, на щеках же красовались две длинные зеленые полосы. Как только накидка из листвы упала наземь, эльф вынул меч и встал в боевую стойку.

— Эльф? Ну, что же, доселе мне не приходилось убивать остроухих. Видимо, все в жизни бывает впервые, — усмехнулся Стирл, раскручивая копье.

Кель не ответил и следил за движениями лидера отряда лор-тауронцев.

— Молчишь? Правильно, конечно, молчание — золото. Вы ведь ребята не разговорчивые. Вот и славно, эльф, перед смертью вопить не будешь как свинья, — рассвирепел Стирл.

Сорвался он резко, под его ногами в воздух полетели различные ошметки и грязь. Раскручивая копье, он нанес глубокий выпад от плеча. Кель уклонился и принялся отходить в разные стороны. Копье было намного длиннее и тяжелее меча, поэтому следовало держать расстояние.

Выпады Стирл наносил быстро. Один за другим, они градом сыпались на эльфа. Тот, в свою очередь, с трудом от них уклонялся и по возможности выискивал брешь в обороне варвара. Но, ничего не получалось. Стирл двигался слишком стремительно, моментально меняя направления ударов.

Кель уклонялся, поворачивал корпус и отходил в стороны, крутился вокруг варвара, метался вокруг... Успех не приходил. Спустя несколько томительных секунд боя, Стирл проворно ударил по ногам Келя и древком саданул эльфа в челюсть. Тот свалился возле костра и тут же начал крутиться в сторону.

Стирл прыгнул ввысь и вонзил наконечник копья в то место, где момент назад был отшельник. Встав на ноги, эльф начал свою атаку с мощной серии ударов. Движения были настолько быстрыми, что реакция Эйдена не успевала ловить их взглядом. Но Стирл отбивался, ловко блокируя рубящие удары древком копья.

Затем он уклонился от выпада и положил копье себе за шею, на затылок, занеся одну руку над головой, а второй придерживая древко между двумя пальцами. Сгибая верхнюю руку в локте, он в одной застывшей стойке нанес три или четыре выпада с ужасающей скоростью. Один из них метил в голову, но Кель отклонил корпус. Наконечник почти достиг глаза, остановившись в миллиметре, но в последний момент вернулся назад к своему владельцу.

Эльф отбил копье в сторону и в прыжке взмахнул наэрделом снизу-вверх, вливая в удар неимоверную силу. Стирл пытался подставить древко копья, но древняя сталь перерубила наитвердейшую древесину в мире — северный железный эдден.

Дикарь отошел назад и откинул в стороны части копья, оголяя ножны. Взмахнув несколько раз полуторным мечом с зазубренным лезвием, он устремился в атаку со звериным рыком. Бой продолжался.

Солнце постепенно всходило на горизонт, костер постепенно пожирал остатки дров, а эльф и варвар постепенно убивали друг друга. Мечи скрещивались и расходились, слышался скрежет стали о сталь. Проводя мощные выпады и молниеносные удары, они наносили друг другу глубокие порезы, из которых медленно истекала алая кровь.

Стирл лизнул окровавленный оголенный клинок и криво ухмыльнулся. Эльф встал в боевую стойку и стал вслушиваться в стук своего сердца. Нормализировав дыхание, он сделал несколько глубоких вдохов и выставил наэрдел вперед.

Затем сделав пару шагов, он перешел на бег, двигаясь навстречу необычно сильному противнику из Лор-Таурона. Тот бежал к эльфу. Кель затаил дыхание, расстояние сокращалось.

Стирл взмахнул клинком, пытаясь перерубить ребра остроухого. У него это получилось... Почти. Резко пригнувшись и скользя на ногах, Кель перекрутил клинок обратной стороной так, что лезвие поравнялось с рукой.

Послышался предсмертный вопль. Наэрдел мягко и плавно перерезал мышцы и сухожилия сбоку колена. Затем резко поднявшись, отшельник не поворачивая головы, крепко схватил рукоять двумя руками и ударил клинком за спину. Четыре действия: разбег, скольжение на ногах, удар по коленям, выпад в спину. И всего лишь одна смерть...

Стирл упал на колени, а затем, набрав в легкие воздух в последний раз, свалился наземь лицом вниз. Кель тяжело выдохнул и повернулся. Противник повержен, можно и отдохнуть. В боку прорезалась боль. Нащупав ладонью это место, эльф посмотрел на руку. Она была в крови.

Принц это видел издали. Он попытался что-то крикнуть, но выдавил из себя лишь продолжительный стон. Зрение резко стало пропадать, пока и вовсе темнота не поглотила его.

Глава 5

Факелы давали слабое освещение. Разглядеть хоть что-то было сложно, но это являлось вполне посильной задачей. Приглядевшись, стал заметен силуэт жреца в черном балахоне, который сидел в центре узора на полу храма. Четко по краям этого пугающего орнамента лежали черепа. Начерченный на плитах рисунок издавал темно-красное свечение.

Жрец запел. Только это была плохая песнь, недобрая. На мертвом языке он взывал к древнейшей магии, которая просто не должна существовать. В этих чарах ощущалось нечто неприродное, неестественное для этого мира.

Колдун запел еще быстрее, возведя руки вверх. В одной руке красовался изогнутый нож. Молитва прервалась резко, так же, как и началась. Закончив ее, жрец взял обеими руками рукоять ножа и проткнул себе живот. Его тело, из которого постепенно уходила жизнь, скатилось на плиты древнего строения. Кровь непоспешно стекала с раны, растекаясь по кривым и угловатым линиям созданного рисунка.

— Вставайте, милорд. Пора! — промолвил адепт, еле шевеля губами.

Это были последние слова жреца.

Внезапно красный луч, появившийся из-под плит святилища, пробил стену храма и прорезал небо. Все вокруг закружилось, начало трясти. Легкая дрожь превратилась в сильные толчки, которые проходили по земле. Началось землетрясение.

Кайлан резко вскочил.

— Что, опять сны лихие в голову лезут? — поинтересовался Толфдер.

— Есть немного, — ответил командор, протерев глаза.

Легкий ветер тихо завывал где-то снаружи, и скоро должно было взойти солнце, чтобы озарить верхушки сотен деревьев Сребролесья. Но всего этого паладины не замечали. Уже не замечали.

Укромная пещера скрыла их от преследователей-эльфов. У Толфдера уже начала расти небольшая бородка, у Кайлана же пока что только щетина.

— Помолимся. С нами свет.

— Творец наш небесный, да осветиться имя Твое! Да придет Царство Твое! Да придет воля Твоя! Веди нас сквозь тьму к свету, Солнцеликий! Славься! — тихо прошептал Толфдер.

— Славься, — еле шевеля губами, повторил Кайлан.

Затем наступила недолгая пауза, которая тут же прервалась.

— У нас в деревне бабка была. Хворь там лечила травками. Так вот, она не только болезни лечила, а сны лихие отгоняла. Тебе бы к ней! — воскликнул Толфдер.

Кайлан покачнул головой. Слушать о деревне в сотый раз порядком поднадоело. Размяв шею, он окончательно пробудился и решил спросить у Толфдера то, что давно хотел узнать. Сейчас как раз есть время для разговоров.

— Лично я не помню даже родителей. Меня ведь забрал беглый хускарл из мятежного Севера и принес в Артленское аббатство. А уже из приюта я, как сирота, попал на попечение карателей. А ты так красочно описываешь все свое детство, будто ты и не сирота. Может, пояснишь?

— Да что тут пояснять то? Выслужился перед державой, за что и был награжден почетным званием карателя. История в чем-то напоминает твою, — с грустью в голосе говорил подчиненный. — Ну, в общем, все началось с того, что я только-только отслужил у местного лорда. Лет пять армии, дослужился до лейтенанта. А потом — война. Отслужив положенный срок, я вернулся домой. И произошло "это". Ты еще был в Белегосе...

Тихий рассказ Толфдера прервал кашель Гартера. Каратели переглянулись, а потом посмотрели на молодого бойца. Толфдер прервал рассказ, чтобы осмотреть товарища. Открыв флягу, он напоил раненного солдата. Сев на свое место, он продолжил:

— То, чему я служил, пропало. Пять лет жизни потратил и удивился, как у моей семьи отобрали дом и землю. А знаешь в чем причина? Она проста, родственники не заплатили долг, взятый из-за неурожая. Нужны были семена, телеги, птица там, скотинка разная, а денег не было. Вот и взяли взаймы у этого хрыча, которому я служил, деньгу. Меня не было рядом, и сестра с матерью попросту не смогли осилить все сами. Хозяйство не приносило прибыли, а пора отдавать валюту пришла рано. Они не хотели продавать землю, обещали вернуть долг, ведь скоро я должен был вернуться домой. Тогда бы я справился с хозяйством и все, делов то. Ну, я вернулся...

— И что дальше? — спросил Кайлан, нарушив запинку в рассказе подчиненного.

Толфдер не отвечал и смотрел куда-то за спину главы отряда.

— В чем дело? — поинтересовался командор.

Бывший крестьянин резко вскочил и, замахнувшись клинком, нанес молниеносный колющий удар. Кайлан отскочил в сторону и оглянулся назад. За его спиной по стене пещеры полз огромный паук, который, вполне вероятно, мог заползти за пазуху рубахи командора. Мерзкая тварь была размером не менее, чем с кулак, и сейчас предсмертно билась в агонии, наколенная на острие клинка Толфдера. Откинув труп этой мерзости в сторону, он протер клинок о штанину и сел, чтобы продолжить рассказ, как будто ни в чем не бывало:

— А дальше... Я один, ночь и горящий дом. За два часа до меня, там побывали всадники из моего гарнизона, и закидали мое жилище факелами. А ведь знали, что это мой дом! Был...

Кайлан сел обратно на место. Он не хотел прерывать историю Толфдера, но в душе, конечно, благодарил его.

— Они не пожалели ни сестру, ни мать. Спалили заживо, вместе с хаткой. Виновников я нашел. И зарубил к чертям. Пятеро... Их было пятеро. Зашли в трактир попить эля. Выпили на славу! А после, вместо того, чтобы поддержать меня, жители деревни объявили, мол, я закон нарушил. Хотели повесить, сволочи, за нарушение местных порядков, — сплюнув, Толфдер продолжил. — Я спрятался в церкви Пелора, которая возвышалась на отшибе моей деревни. И там простили мой грех! А в поселении нет.

— А как называлась твоя деревня? — спросил командор, вспомнив одну байку.

— Нижний Аддеон. А что?

— Я слышал о тебе. Только никто не знал тебя в лицо. Ходили байки в Белегосе, после осады. Так это был ты? Многие думали, что герой Аддеона погиб! Ты никогда раньше не рассказывал этого.

— И не рассказал бы. А сейчас, кому какое дело? Да и не герой я вовсе. Просто исполнял долг.

— Не преуменьшай! Ты в одиночку уничтожил лорда Аддеона и его гарнизон!

— Отплатил ему тем же. Не больше! Когда этот прохвост со своими цепными псами пришел по душу мою в церковь и, стало быть, хотел ко всему прочему ее еще и разграбить, чтобы потом уехать с награбленным добром в Вергард. Ну, а я закрыл ее снаружи и подпалил. Так и помер, пес. Благо, после со священником скрылся. И в это же время началась эта... Как же его? Эвакуация, во! Местные прощелыги и продажные управленцы Аддеона, да и не только, решили уехать в Вергард. Вместе с тем к нам прибыли первые освободительные корпуса паладинов. Я им и указал, мол, где находятся корабли с беженцами. Туда, в Вергард не уплыл ни один вражеский корабль. Меня поощрили, и после Посвящения я стал карателем.

Гартер вновь закашлялся. На нем не было лица, а капли пота неспешно стекали со лба. Толфдер моментально подскочил к молодому бойцу и начал его осматривать.

— Плохи наши дела! Загнется паренек, — озвучил опасения Кайлана бывший крестьянин.

На второй день после побега Гартер слег. Начался жар, кашель, слабость. Вдобавок ко всему еще и травма ноги. "Смерть все-таки настигла его", — думал Кайлан. И, видимо, не ошибся.

Пещеру они нашли чудом. Это тихое и скрытное место попалось им случайно и как никогда вовремя. Здесь они решили передохнуть и накопить сил. Пещера была небольшой и постепенно увиливала в сторону. Но солнечный свет все-таки пробивал себе путь даже сюда, и поэтому паладины укрылись в самом конце пещеры, за некрутым поворотом.

Хотя Гартеру легче не стало. Смерть брала верх, а лекарств в этом месте не сыскать. О том, чтобы бросить товарища не думал никто, но и вылечить его попросту нечем. Вот так и застыли беглецы на одном месте, в ожидании.

— Сколько он еще протянет? — с горечью в голосе спросил Кайлан.

— Не знаю. Не очень то и долго, командир. Травы тут неведомые, а наугад отвары варить дело неблагодарное. Видишь, сам не выкарабкался.

Гартер вновь закашлялся. В этот раз по-другому. Кашель был каким-то хриплым, душераздирающим. Спустя мгновение, он прекратился.

— А ну-ка, подожди, — закопошился Толфдер.

Прислушавшись к сердцу Гартера и, мечась в разные стороны, Толфдер пытался сделать хоть что-то. Он копошился, давил на грудную клетку и делал что-то непонятное для Кайлана. Спустя пять минут Толфдер, не проронив ни слова, прислонился к стене пещеры и закрыл лицо руками.

— Умер. Он умер! — яростно закричал бывший крестьянин.

Кайлан перепроверил. Еще один боец его отряда покинул этот мир. Шепотом он проговаривал молитву для усопшего. "Жаль костер не очистит твое тело, не проведет тебя в последний путь, искренне жаль", — подумал командор.

Разговаривать не хотелось. Закончив молитву, Кайлан раздумывал. Чувство потерянности взвыло в душе. Настраивать себя на лучшее он не мог, уже не мог...