Плата за власть

Плата за власть

Пролог

Снова плохо спалось. Лучшая каюта на лучшем корабле Саргарда еще не обеспечивала хороший сон. Принц Эйден встал с кровати. Ноги были ватными, голова болела и немного тошнило. Привычное состояние с утра. Болезнь не заставила прочувствовать что-то новое...

Немного посидев на постели, он протер глаза и недовольно посмотрел на шкаф, в котором были аккуратно сложены вещи. Открывать его, а тем более одеваться хотелось не особо. Но пересилив самого себя, принц все-таки оделся и как можно тише вышел со своей каюты.

Шатким и неуверенным шагом Эйден устремился к другой двери. Открыв ее, он сразу почувствовал большущую разницу между удушливым трюмом и свежим воздухом палубы. Ветер тут же стал приятно пощупывать кожу, а солнечные лучи заставляли Эйдена прикрыть лицо ладонью. Погода была отличной. Из размышлений его вытянули крики капитана судна, который ходил по палубе и кричал на своих подчиненных:

— За работу, корабельные крысы! Быстрее! Вы хуже сонных мух! Чтобы все было идеально чисто. Остальная часть команды умрет от хохота, увидев ваш труд за всю смену. Хотя тут не смеяться, тут плакать надо! Еще быстрее, болваны!

Повезло, принца никто не заметил. Все были заняты своими делами. Он решил не терять время и сразу подняться на излюбленное им место — помост капитана. Там его никто не трогал, ведь в том месте он не ловил на себе косые взгляды и не слышал тихий шепот за спиной. Это было единственным местом, которое придавало душе умиротворение на этом корабле. Но нужно еще преодолеть пятнадцать ступенек.

Пятнадцать. Это число Эйден возненавидел за эти семь дней. Каждая ступенька являлась для него тяжелейшим испытанием, которое преодолевается с великим трудом. Вот одна, другая, третья... Тяжелый вздох. Еще семь... Обхватив руками перила, принц прошагал последние пять. Грудь вздымалась колесом от глубоких вдохов. На глазах выступили слезы, вновь приступ... Благо длился он недолго, и Эйден спустя несколько минут выпрямился.

Наконец-то можно спокойно отдохнуть. Удерживаясь за перила обзорной площадки, принц стал наблюдать за всей палубой. Команда суетилась, капитан отдавал быстрые приказы и выкрикивал очередную угрозу для жизни всех "корабельных крыс" ночного дежурства.

Паруса пришлось убрать и "Меч Саргарда" еле плыл по реке из-за сильного встречного ветра. Эйден подошел к другому краю помоста. Вид там был куда более красивый и завораживающий взгляд.

Теперь его взору открылась синь водной глади. Истлина — величайшая река на просторах Кронда. Она завораживала. Прозрачная вода отбивала свет солнца, и Истлина играла различными красками. В то же время ветер поднимал волны, и было видно насколько сильно каменистые берега омываются волнами.

По левую сторону, вдали, проглядывалось Сребролесье — таинственная чаща, состоящая из вековых деревьев. Долгими столетиями она пугала людей. Дубов, ольх и кленов не сосчитать, они заполонили весь горизонт, и принц знал из книг, что лес еще на сотни километров вдаль состоит из таких вот исполинов, которые зимой покрываются серебристым снегом. Если раньше, казалось, сама многовековая чаща поглощала целые армии сильнейших солдат Равнин, то теперь эти россказни кажутся вымыслом крестьян. Хотя каких-то двадцать пять лет назад там жил лесной народ эльфов, которые сгинули в предательском сражении...

По правую сторону, за каменистым берегом и небольшой рощей, находились великие равнины Аэдора. Эти равнины были родиной самой сильной кавалерии известной истории, родиной земледелия и его родиной.

В голове роились мысли, но размышления прервал Дейгон:

— Как всегда, ты здесь. Тебе ведь нельзя вставать, ты должен лежать в постели. Забыл, что тебе сказал тот колдун? Он ведь океан переплыл ради тебя.

— Скорее ради денег. Если умирать, так хотя бы не в постели... — ответил Эйден.

— Тоже верно! Ну, это ничего, еще неделя-две, и мы будем в порту Вергарда. Вино, девушки, пиры и веселье, — подойдя к Эйдену, сказал наследник трона Саргарда.

Если бы не зеленые глаза и черные волосы, которые достались тому от отца, то мало кто назвал бы его двоюродным братом Эйдена. Мускулистый Дейгон с четкими очертаниями лица и тонкими губами, которые привычно искривились в усмешке, имел мало схожестей с худощавым Эйденом, у которого был прямой нос, неотчетливые скулы и вечно холодные задумчивые глаза.

— Да уж, я иногда сомневаюсь, что ты мой брат. И брат Аренора...

— Опять ты за старое... Пойми — его не вернуть! Смерть нашего брата была тяжкой утратой для всех нас. Но он пал в бою, поэтому наши враги дороговато заплатят за него! К счастью, у тебя не один брат. Не забывай, Аренор и я обучались у одних учителей. Если бы не разница в возрасте, я сражался бы на равных. Ради меня выбрось из головы эти мысли, — пытаясь успокоить Эйдена, сказал Дейгон.

— Не могу. Я постоянно думаю о нем... Теперь вся надежда на Эймара и отца, и на тебя, конечно. Я точно не самый опытный воин и полководец в Аэдоре, так что отомстить лично вряд ли смогу. Надеюсь, это сделаете вы. Одного не пойму, Аренор был лучшим наездником, которого только я видел. Не мог он просто так упасть с коня и свернуть себе шею! Он с детства днями напролет ездил верхом, а тут упал без каких-либо причин, — сказал Эйден и, проверив, что рядом никого нет, добавил. — Мне кажется, что его убили.

— Я думаю, не тебе и не мне об этом судить. За нас все выяснят. Забудем это и сменим тему... Меня вот больше сейчас волнует этот ветер, из-за которого до Вергарда нам еще плыть дня три!

— Он сменится, я уверен, — ответил Эйден, хотя мысли о брате не покидали его. — Почему ты так торопишься уплыть подальше от Саргарда?

— Знаешь, привычное надоедает. Мне не сильно нравиться управлять нашим флотом и защищать Саргард от несуществующих врагов. Все наши враги — там, — указав рукой в сторону Селлатора, промолвил Дейгон. — И мне, конечно, нравится разнообразие. Давно не пинал напыщенных дворян и рыцарей на турнире. Уже хочу видеть своего нового коня, хочу протереть латные доспехи с обновленным гербом и опробовать недавно выкованный меч.

— Милорд Дейгон, принц Эйден, — поклонившись, отчетливо произнес новый помощник Дейгона, прервав разговор. — Все готово, милорд.

Эйден только недавно увидел этого "помощника" Игнара. Игнар был наемником-северянином внушающих размеров, что не мешало ему даже сейчас подойди за спину без единого звука, не выдав себя. Северянин выбрился налысо, а его лицо было изуродовано множеством шрамов. Одна глазница Игнара перевязана черной повязкой, другой же глаз вовсе оказался стеклянным. Эйден думал, что никакое это и не стекло, а нечто совершенно иное... Оставалось загадкой, как он тогда мог что-то видеть.

Этот человек пугал любого одним своим видом, и сейчас принц чувствовал что-то похожее на тихий ужас, который скрылся глубоко в душе.

"А что, если он все подслушивал? Надеюсь, брат ему доверяет", — подумал Эйден.

— Отлично, можешь идти, — приказал ему Дейгон.

Поклонившись, наемник быстро спустился по лестнице и покинул помост.

— Готово что? — недоуменно и с интересом спросил принц.

Дейгон повернулся к брату. Усмешка на его лице сменилась улыбкой. Он улыбался и был несказанно рад по непонятной причине.

— В чем дело? Хорошие вести от твоего отца?

— Для кого как. Неважно, лучше глянь на свой подарок к восемнадцатому дню рождения, — ответил Дейгон, достав из рукава небольшой стилет.

Оружие было великолепно. Северная сталь, костяная рукоять с необычайно красивой резьбой и превосходный баланс. Убийственная красота.

— Только перед этим хотелось бы сказать небольшую поздравительную речь, — прокашлявшись, он продолжил, — понимаешь, мне не очень нравится, что трон по праву принадлежит твоему отцу, Эймару, и после их скорой смерти — тебе. Я решил, что необходимо поправить эту ситуацию...

Эйден поначалу умолк от изумления. Он не совсем понял последние слова, они прозвучали как-то резко и неожиданно, ведь разговор велся как всегда — легко и открыто...

— Чего? Что происходит? — удивленно спросил принц, но тут резко началось удушье и он, жадно хватая воздух, цеплялся руками за перила.

— Это забавно. Даже твоя болезнь на моей стороне, как не вовремя для тебя! Ах, да, ты спрашивал об Ареноре? Это я его убил. Подрезал стремена перед сражением. Ты бы видел этот полет! Истинный король, великолепный боец и полководец умер от того, что упал с лошади. Смерть героя! — сдерживая хохот, произнес теперь уже будущий наследник трона Аэдора.

Эйден, выслушивая это, упал на деревянный настил и откашливался. Слова доносились до него словно издалека, где-то на уголке сознания.

— Я все продумал, можешь не беспокоится. Скажу, ты вышел на помост, тут болезнь стала сильна, как никогда, и у тебя случился очередной приступ. Ты упал и утонул. А в этом есть доля правды! — подмигнув, сказал Дейгон и продолжил. — А команда "Меча Саргарда" даже и глазом не моргнет. Это люди Игнара, а им главное кто оплачивает их жалованье. Такая вот ситуация, братец.

Скорчив ненавистную гримасу, принц смотрел в глаза брата. Эти факты привели его в ступор, ведь Дейгон никогда не заставлял сомневаться в нем. Удивление и непонимание — вот что сейчас бурей пронеслось в душе у Эйдена.

Его брат тем временем подошел и поднял принца одной рукой, держа во второй стилет. Их взгляды встретились. Дейгон начал неспешно говорить с неисчезающей улыбкой на лице:

— Как много злости. Я понимаю, я все понимаю! Как мне надоел твой плач за эти дни. Ты бы знал... Мне надоело носить эту маску доброго брата, пора снимать ее! Ах да, чуть не забыл насчет подарка!

Стилет вонзился легко, как будто это была не плоть человека, а масло. Он вонзился полностью, до рукояти, пройдя сквозь ребра и пробив легкое. Принцу хотелось крикнуть, но не хватало воздуха. Он почувствовал ужасную боль. В глазах начало темнеть.

— Дарю, — шепнув над ухом, Дейгон легким движением руки вытолкнул Эйдена за борт.

Это было последнее, что услышал принц.

Глава 1

Туман застилал всю гладь бездонного озера вместе с городом и маяком, очертания которого с трудом виднелись вдали. Мелкий сильный дождь размыл все тракты в округе и сейчас капли неприятно били по лицу. Теперь пересекать дороги на лошадях было практически невозможно.

Отряд, состоящий из сорока тераморских карателей, медленно брел уже к третьему по счету городу. Латные ботинки увязали в грязи, и поэтому шаги давались тяжело. Передвигаться было очень сложно.

Холодный дождь так и норовил проникнуть сквозь тонкие щели в доспехах. Вода залила все внутри, и от этого настроение солдат было не самым радостным... Погода, мягко говоря, была мерзкой.

Боевой конь, поскальзываясь и так и норовя скинуть наездника, забрался на небольшой холм, который открывал вид на поселение. Командир карателей снял шлем, так как смотровая щель ограничивала видимость. От его зеленых глаз не скрылись построения городка, которые стояли поодаль.

Его короткие светлые волосы обмокли, и капли дождя медленно стекали по молодому лицу. Выразительный взгляд, крепкое телосложение и широкие плечи, которые скрывали массивные латы, выдавали в нем хорошего и смелого воина. Прямой нос и приподнятый подбородок добавляли ему внешней харизмы.

Конь недовольно зафыркал и забил копытом по земле, как будто просил своего наездника спешиться

— Кайлан, что видишь? — спросил Арт`Аллен.

Кайлан обернулся. Его помощник неспешно подъехал к нему на лошади. Хотя это решение казалось не самым разумным, в такую-то погоду только верхом ездить!

Главный разведчик отряда был зол. Ему надоело ждать. Недельные поиски не обвенчались успехом, и с каждым новым дождливым днем настроение Арт`Аллена ухудшалось. Его седые волосы промокли, морщинистое лицо заливало водой настолько, что даже брови не смогли защитить глаза от стекающих капель. Наверное, поэтому он постоянно прищуривался и кричал проклятия в сторону богомерзких проделок демонов Бездны.

— Что тут можно увидеть? Как всегда, пустота и тишина. Жители сразу бы нас заметили и начали встречать. Надо заходить внутрь. Вот только чует мое сердце, в этот раз что-то произойдет... Карты не промокли?

— Нет, конечно! Я тебе не салага двенадцатилетний... Может ты, командор, выше по званию, но я постарше буду! — возмутился Арт`Аллен. — Я одного не пойму, зачем ты их изучаешь по ночам?

— Надо быть готовым ко всему. Ладно, хватит болтать. Идем к остальным, — попытался закончить разговор Кайлан.

— Постой-ка! Тебе не кажется все это странным?

— Что именно, Арт`Аллен?

— Это все. Сначала этот торговец в Тераморе, которого никто не знает, рассказывает о пропаже жителей приграничных городов. А затем отправляют самый неопытный отряд карателей. На такие задания отправляют обычно отряд Кейгана или Ренделла...

— Ты думаешь, мы не справимся? Я так не считаю! Наш отряд готов достойно встретить любого противника.

— Я считаю, что не все тут чисто, друг мой! Знаешь, у Инквизиции есть такое свойство — недоговаривать и утаивать факты. У меня было уже больше двадцати вылазок и операций. Доверься моему опыту, — начал убеждать молодого командора Арт`Аллен.

— Зачем им не выдавать информацию, когда при этом есть угроза нашему успеху? Если бы было что-то важное, нам бы сообщили. Все, нам пора идти, пока отряд не зашел в город без командира и его помощника! — развернув лошадь, прервал разговор Кайлан.

Командор аккуратно начал спускаться с холма. Немного поглядев вдаль, Арт`Аллен отправился за главой отряда.

Отряд элитного подразделения "Каратели" уже приближались к входу в город. Ворота по неведомой причине были открытыми и, складывалось впечатление, словно мрачный туман, окутавший поселение, приглашал к себе гостей.

Одного за другим поглощала густота туманной пелены. Командор велел рассредоточиться. Впереди шли латники и два жреца, в центре лучники и арбалетчики, а замыкали цепь разведчики с лошадьми. Неспешно они вошли на центральную улицу.

Только ступив в город, стало ясно, что плутать тут негде. От центральной улицы, где находилась таверна и торговые лавки, ответвлялись всего лишь пару проулков ведущих в хижины жителей и рыбацкие порты. В конце основной улицы красовалась церковь. Золотое солнце на ее крыше проглядывалось даже сейчас.

Дома тут были из камня, построены не особо красиво. Зато стояли они крепко и надежно. Хотя это им не сильно помогло, ведь здания оказались разрушенными. Окна выбиты, крыши проломаны и везде валялись куски камня и древесины. Откуда-то доносило запахом дыма после пожаров. И безмолвие стояло такое, как в склепе. Тишина давила в уши, она пугала.

Ее нарушил скрип двери. Все напряглись и сосредоточились. Дверь билась о стену, поскрипывая после каждого дуновения ветра. Звук был неприятным. Скрип и удар, скрип и удар...

"Кар! Кар!" — выкрикнул огромный ворон, вылетевший из пелены тумана, чуть не задев Кайлана.

Птица появилась неожиданно, но командор даже не дрогнул. Со страхом он совладать умел. Перстень на его руке начал покалывать палец, и командир отряда стал еще более внимательным, так как искал, кто или что было причиной этого, ведь артефакт оповещал носителя о близости тварей с потустороннего мира.

Ворон снова каркнул и перелетел на вывеску деревенской таверны, на которой изобразили огромную пивную кружку. Она покачнулась. Казалось, что птица следит за воинами, не упуская тех из виду, при этом посматривая на них глазами-бусинками цветом самой Бездны.

— Арт`Аллен, убей чертову птицу, — негромко отдал приказ командир.

— Кар! — не согласился с этим ворон и тут же сорвался с вывески.

Но было поздно, арбалетчик стрельнул навскидку, и спустя один удар сердца пернатая тварь упала наземь с болтом в голове. Кайлану сразу стало даже как-то легче на душе.

Дождь понемногу утихал, и теперь лишь одинокие капли срывались с небес. Ливень сменился ужасным холодом, который пронизывал до костей, проходя сквозь доспехи и одежду. Паладинов пробила дрожь.

— Может, уже обыщем дома? — поинтересовался помощник Кайлана у него самого. — Разделимся на пары-тройки и по-быстрому выполним задание.

— Нет... Переждем туман в церкви. Я не хочу терять бойцов, не зная, что с ними. Мы с трудом видим дальше своего носа, молчу уже о врагах.

Отряд прошел дальше, подойдя к проулку, который сворачивал в доки. Скрипящая дверь осталась за спиной, но менее раздражающей для слуха не стала. Каждый из бойцов нервно оборачивался по сторонам. Командор неожиданно поднял руку. Каратели остановились.

— Что там, командир? — поинтересовался боец стоящий сзади.

— Слышишь? Кажется, кто-то идет к нам навстречу. Слышно, как он хлюпает по лужам. Идет очень медленно, один. Или он ранен или...

Командор прервал речь, слух его не обманул. Из тумана медленно надвигался силуэт человека. Бойцы в начале строя уставились на идущего незнакомца. Арбалетчики держали пальцы на курках, латники закрылись щитами. Каратели ждали приказов.

— Кто идет? — прокричал командор.

Ответом ему было невнятное бормотанье. Силуэт приблизился, и теперь можно было разглядеть незнакомца. От лица этого простолюдина осталось одно воспоминание. Это была морда мертвеца, жаждущего полакомится живой плотью. Половина челюсти отсутствовала, частей кожи не было то тут, то там. Зрелище не для слабонервных.

— Да это же зомби! Убейте тварь! — недолго думая, выкрикнул командир.

Многие видели порождение темной магии в первый раз. Но никто не растерялся, хотя сердца воинов стали учащенно колотиться в груди. Один из латников сразу же метнул бомбу со священной водой. Тварь завыла и загорелась, размахивая руками во все стороны, словно пытаясь задеть поджигателя. Сгорел мертвец быстро и, спустя пару секунд, на грунтовку улицы упало обгорелое тело.

То, что случилось далее, попросту никто не ожидал. Моментально со всех сторон послышались нечеловеческие завывания. Из домов появлялись зомби, один за другим. Шли они медленно, но из-за плохой видимости заметить их можно было только на небольшом расстоянии.

Голова командора лихорадочно рисовала тактические схемы. Сейчас он вспоминал заученные карты, все-таки они ему очень пригодились. Решение командор принял быстро:

— На коней, живо! Будем прорываться назад!

Никто на лошадей сесть не успел. Скакуны обезумели. Животные начали ржать и сопротивляться. Они били копытами тех, кто пытался их усмирить и взять под уздцы. Глаза коней выглядели напуганными до смерти, а сами они стали абсолютно неуправляемы...

Мертвецы подходили слишком близко. Твари были уже полуразложившиеся. У кого-то не было руки или ног, у кого-то части лица. К тому же им не было счету.

— Что будем делать, командор? — растерянно спросил один из подчиненных.

Кайлан сомневался. Лошади тащили пищу и запасы воды, каждому они являлись товарищем и верным другом. Пришлось бороться с собой, выбирая из двух зол наименьшее:

— Придется оставить лошадей! Будем прорываться к докам!

"Пелор, подари нам несколько суден для переправы на другой берег", — взмолился к Создателю командор.

Арбалетчики с лучниками первыми вступили в бой. Меткие выстрелы следовали один за другим и тела мертвецов падали на дорогу. Но неустанные твари продолжали наступать, обходя тех, кого отправили в Бездну во второй раз.

Следующими в бой вступили жрецы, держа в руках серебряные амулеты на цепях. Прогремело. Ослепляющие лучи света прорезались сквозь туман, поджигая наступающих мертвецов. Святой огонь Пелора уничтожал и подкашивал десятки оживших с того света. По сторонам все пылало, горящие ходячие трупы падали в лужи и продолжали гореть, превращаясь в пепел.

Лошади в конце строя заржали. Солдаты, отвечающие за них, не сдавались и пытались усмирить скотину. Но попытки успехом не обвенчались, поэтому отступать все же пришлось. Как только лошадей перестали удерживать, те помчались в сторону ворот, скрывшись в тумане.

Тем временем ближний бой уже начался. Рунные мечи блекло сверкали и конечности мертвецов отлетали в разные стороны. Прикрываясь щитами и делая молниеносные выпады, латники убавляли количество нападающих, но на место одного приходило двое или трое. Бой был динамичным, и потери не заставили себя ждать. Разведчики же метали бомбы со священной водой и задерживали врагов, которые атаковали сзади.

Пожарища мелькали в беспросветной пелене. Нос учуял ужасный запах горящей плоти. Завтрак просился назад. Командир отряда тоже не остался в стороне, ведь на него двигалось сразу несколько противников. Появлялись твари неожиданно, их ужасные лица маячили прямо перед глазами. Резко появляясь из тумана, они так же резко уходили в Бездну.

Кайлан размахивая двуручным мечом, не подпускал врагов к себе. Взмах — и полетела голова первого противника. Еще раз крутанув тяжелое оружие над головой, больше не стало второго. Убив двоих, он и не заметил лишенного ног мертвеца, который подполз к его ногам и начал кусать латный ботинок, держа обувь руками. Командор пнул его свободной ногой в лицо и пригвоздил мечом к земле. Вытащив клинок, Кайлан обернулся и тут же проткнул четвертого зомби, который с разгону налетел на колющий удар. Двуручное оружие застряло в теле и пришлось бить ногой, чтобы вытянуть меч. Командор оглянулся и рефлекторно рубанул следующего противника, отделив его туловище от ног.

На верхушках зданий неожиданно показались несколько силуэтов. Один за другим они резко опустились с крыш и распустили крылья, устремившись к служителям Пелора.

— ДЕМОНЫ! — вскрикнул арбалетчик, нажав на курок.

Но было поздно. Молниеносно устремившись в сторону жрецов, демоны схватили их лапами и метнули в соседнее здание. Послышался треск дерева крыши и два предсмертных крика следом. На дороге остался лежать лишь один серебряный амулет в виде солнца, который постепенно исчезал в грязи.

После этого летающие создания Бездны продолжили истязать отряд. Приближаясь к одиноким целям, они хватали их в когтистые лапы и, поднимаясь на большую высоту, кидали вниз. Паладины в тяжелых доспехах с криком сваливались наземь. Падая, они попросту разбивались, ломая не один десяток костей.

Демоны выглядели устрашающе и чем-то походили на грифонов. Четыре когтистые лапы и мохнатое туловище вкупе с мордой птицы и вправду делали их похожими на пернатых, но черное оперение пепельного оттенка и горящие желтым цветом глаза выдавали их демоническое происхождение. Сами они внушали страх, панический страх.

— Убить вроков! Стрелки, огонь! — гневно вскрикнул Кайлан.

Арбалетные болты и стрелы быстро нашли свои цели, пробивая крылья демонов, которые назывались вроками. Одна из тварей Бездны не успела спикировать и влетела в крышу какого-то здания с громогласным звуком.

— Отходим, живо!

Большая часть отряда, послушавшись приказа, скрывалась за поворотом, ведущему к порту. Другим паладинам повезло меньше...Зомби их задавили количеством. Налетая и сбивая жертву с ног, они начинали лакомиться живой плотью. Возгласы воинов были ужасными, но помочь им означало стать кормом мертвецов. Все это понимали, но легче на душе от этого не становилось.

Кайлан обернулся в последний раз, наблюдая, как часть отряда погибает незаслуженной гибелью и скрылся в проулке вслед за остальными. Пробегая, он заметил оставленную ловушку для творений некромантии. Огонь, зажженный на фитиле, медленно подступал к взрывной смеси. Желая быть подальше от места взрыва "Селлаторского солнца", командор прибавил ходу.

Звон от его доспехов при беге закладывал уши. Не каждый день приходилось бегать в тяжелейшей латной броне, поэтому чертовы твари ненамного отстали от него. Командор оглянулся вновь, проход был заполнен ими.

Громыхнуло. Ловушка-подарок, установленная разведчиками, сработала, и силуэты мертвецов запылали. Огонь поднялся ввысь на десятки метров, превратив место взрыва в ад. Некоторые из вроков не успели отлететь от огненного смерча, за что поплатились своим существованием. Обгоревшие тела летунов падали на землю, превращаясь в прах. Неестественный крик тварей бил по ушам. Теперь проулок полыхал. На время они избавились от преследователей.

Бегство до цели было недолгим, так как от центральной улицы до порта не так уж и далеко. Отряд свернул на набережную очень быстро. Паладины увидели пирс, возле которого пришвартовались рыбацкие лодки. Это было их спасением.

Не мешкая, все тут же сделали последний рывок, теряя последние оставшиеся силы. Спустя минуту до лодок первыми добрались разведчики и сразу же стали готовиться к отплытию. Они копошились и немного нервничали, никто не мог похвастаться опытом моряка.

— Контролируйте дыхание, быстрее, немного осталось! Арбалетчики, занять позицию для выстрела! Остальным вылить содержимое бомб! — снова вскрикнул командир, тяжело дыша.

Латники бежали по доскам пирса, выливая на ходу священную воду. Грохот доспехов, издаваемый при беге, казалось, можно было услышать на другом берегу Лазурного озера.

Через минуту из всевозможных щелей ринулись живые мертвецы. Летающих демонов не было. Арбалетчики выстрелили, проредив толпу нечисти. Некоторые зомби падали в озеро под пирс, другие же оставались на деревянной набережной.

Еще один залп — и более пяти тварей снова попадали с пирса, с плеском упав в воду. Ждать никого не стали, поэтому три рыбацкие лодки мигом набились людьми и начали отплывать.

Кайлан задержался, поэтому отстал и бежал последним. Он уже с трудом контролировал дыхание, а никогда не устающие мертвецы были все ближе и ближе. Рука одного уже почти достала до него. Последняя лодка отплыла на два метра от края пирса, и командир сделал рывок из последних сил. Наконец, жадно глотая воздух, он прыгнул...

Солдаты поймали Кайлана за руки, и если бы не они, то тяжелые латы затянули бы его в пучину озера. Перекинувшись в лодку, он решил присесть, желая отдышаться. Дыхание было тяжелым и прерывистым. Голова гудела, мышцы ног неприятно болели, сердце бешено колотилось, и вся мокрая одежда под доспехом прилипла к телу.

Мертвецы тянули руки к лодкам и громко пощелкивали зубами. Они заполонили всю набережную и так и стояли словно вкопанные, пока из одной лодки не вылетела огненная стрела.

Попав на поверхность пирса, тут же образовалась волна огня, которая подожгла все, что залили священной водой. Зомби полыхали и сталкивали друг друга в озеро. Священная вода горела даже в такую погоду, и это зрелище грело душу карателей. Они отомстили тварям за своих товарищей, хотя отправили на тот свет не всех оживших мертвецов...

Шесть рыбацких лодок медленно отдалялись от берега, пока их медленно поглощал туман.

* * *

Лагерь удобно разбили на противоположном берегу озера. Дрова костров потрескивали, пока паладины отдыхали после событий двухдневной давности. Некоторые сидели у огня и разговаривали, другие отдались в объятья сна. Остальные же ушли в разведку или стояли на постах по всему периметру.

Все понимали, что их ждет далекий путь домой, чтобы оповестить основные силы о новой вспышке некромантии. Сейчас нечисть на границе, но кто знает, ведь завтра, возможно, она будет уже в Тераморе, а там и дорога к центральным провинциям...

— Десять... Восемь бойцов и два боевых жреца с сорока лошадьми. И это потери от одного боя! Надо было прорываться к церкви. Как думаешь, правильно ли я сделал? — спросил Кайлан.

— Никто этого не знает. Правильно или нет, все варианты не предусмотришь. Мы ведь попросту не были готовы к такому. Как ни крути, у нас сейчас возникли серьезные проблемы. Всю провизию тащили лошади, поэтому жрать нам особо нечего, — как можно тише ответил Арт`Аллен. — И эта битва на небесах! Дурное знамение. Густой туман лишь означает, что Дворцы Пелора горели адским пламенем, а обильный дождь указывал нам на пролившуюся кровь воинов света, которая текла рекой к нам на землю. Плохой знак...

— Я думаю, все понимают, в какой мы ситуации. И да, знак действительно нехороший. Меня волнует вот еще что... Тебе не показалось странным, что лошади так не вовремя сошли с ума? Здесь замешана темная магия. И тут возникает другой вопрос. Каким же должен быть некромант, чтобы поднять на ноги население трех деревень и еще контролировать полностью их разум? Молчу уже о призванных демонах. Мы погрязли в чем-то серьезном.

— У тебя слишком много вопросов, а у меня слишком мало ответов. Я не знаю, Кайлан. Расскажем все, что видели, Инквизиции — пусть думают. Наше дело выполнить приказ и доставить сведенья.

— Как скажешь... Разберемся тогда с этим позже. Сейчас у нас новая цель — нам нужно попасть домой. Только идти придется в обход Лазурного озера через лес. И почему так долго нет разведки?

— Мы не знаем эти края. Они ищут, где есть источники воды. Прошло всего четыре часа, командир. Ты ведь не бывал раньше в Сребролесье, так что думаю с ними все в порядке, — успокоил командира его помощник. — Думаю, надо отдохнуть, через пять часов рассвет. И ты поспи, не терзай себя лишними мыслями.

Арт`Аллен встал и, размяв ноги, направился спать поближе к костру.

Кайлан остался один. Он долго всматривался в отдаленное пламя пожарища, окунувшись в раздумья. Веки начали медленно тяжелеть. Организм требовал отдыха. Кайлан лег поудобней и его поглотил кошмарный сон...

Туман над деревней рассеялся. На центральной улице лежало тело одного из карателей. Кайлан сразу узнал своего подчиненного — это был Лордан. Хороший командир должен знать любого, кто входит в состав его отряда...

Рядом с этим телом лежали остальные погибшие. Все они выглядели ужасно, их плоть была растерзана. Везде валялись конечности когда-то живых людей, а лужи после дождя залились кровью. Эту смерть не воспоют барды, эту жертву никто не вспомнит.

Списки имен карателей сокрыты от всех, а они сами клянутся до конца дней служить Пелору, Церкви и Селлатору, оставаясь безмолвными солдатами, которые скрывают свои лица под шлемами. Младенцев, которых избрал Пелор, забирают у родителей, тренируя их быть машинами для убийства, быть щитами от зла и защищать свет от тьмы. Пятнадцать лет их учат орудовать мечом и щитом, стрелять из лука и арбалета, ездить верхом. Пять лет они должны помогать Инквизиции искоренять нечисть, сжигая на кострах неправедных грешников, ведьм и еретиков.

Стать карателем может только один из пяти. Кто-то умирает во время изнывающих тренировок, а кто-то просто не выдерживает морально и сходит с ума... Но самое смертельное — это обряд Посвящения. Когда выпив чашу, ты покидаешь этот мир и отправляешься в Бездну, чтобы вернуться назад и таким образом перебороть саму смерть. Но от нее не убежишь и рано или поздно каждый вот так будет лежать в грязи лицом вниз. Рано или поздно...

К трупу Лордана подлетел ворон. Тот, которого застрелил Арт`Аллен. В голове птицы торчал арбалетный болт, но, похоже, это ей особо не мешало. Каркнув, тварь начала клевать труп. Глаз Лордана тут же открылся, словно он и не умирал, и тот начал им бегло осматривать все вокруг. Спустя несколько секунд он остановил свой взгляд, смотря куда-то вперед, словно в глаза зрителя сна — Кайлана.

Все вокруг закружилось, и взору предстала другая картина сна — Белегос.

Город горел и пылал. Грешники должны были поплатиться за свои деяния!

Патруль разбился на единицы, так можно обыскать больше домов. Это был уже пятый квартал. Кайлан сразу же зашел в первый дом. Дверь открылась со скрипом. Держа меч наготове, молодой инквизитор решил оглянуться.

Его взору явилась ужасная бедность и пустота. Дом представлял собой одну большую комнату. Интерьер шаткого строения представляли всего несколько полок и шкаф, в углах было размещено пару кроватей.

Он начал медленными шагами ходить по комнате, надеясь найти хоть кого-то или что-то важное. Первым делом он подошел к старому деревянному шкафу и, взявшись за его ручку, Кайлан направил лезвие меча вперед, заготовив колющий удар.

Быстро распахнув дверцу, он приготовился нанести смертельный выпад. Но никого не было, пусто... Здесь никто не прятался. Инквизитор еще несколько минут обшаривал полки и маленькие шкафы. Ничего важного: старые лохмотья, посуда и прочий хлам.

Кайлан уже собирался выходить, но как только он сделал шаг тут же послышался скрип. Он остановился, замер и прислушался. Даже стало слышно, как спокойно и тихо бьется его сердце. Отойдя назад, он снова встал на это место — опять скрип. Это показалось ему странным.

Тишину прервали крики со стороны улицы. Похоже, кого-то поймали. Но он не отвлекался на это и сосредоточился на поисках. Кайлан напряг слух и услышал шорох, прямо из этого места, где скрипела доска.

Пять ударов сердца он стоял на одном месте, пока неспешно не вышел из дома на улицу. Ее уже охватило пламя, легкое удушье сковало дыхание. Дым был повсюду. Но он не мог уходить так рано, пока не проверит свою интуицию. Да и слух его вряд ли обманывал.

Кайлан медленно и тихо обошел дом, войдя на задний двор. Он начал его осматривать и увидел свежую землю возле задней стены, прикрытую тонким слоем листьев и травы. Присев на одно колено, он положил свое оружие наземь и стал расчищать листья и траву вместе с землей. Вскоре и вовсе начал рыть двумя руками.

Послышался стук. Аккуратно расчищая оставшийся слой земли, Кайлан увидел деревянную дверь и, дернув за ручку, открыл ее. Это был тайный ход под фундамент дома. Под люком проглядывались ступеньки, которые вели вниз. Их было несравнимо много, но более-менее отчетливо было видно только верхние четыре.

Твердо держа клинок в руках, он прошептал молитву — и руны на оружии тотчас запылали, издавая ярчайший свет. Теперь он мог видеть все.

Спустившись, на пять ступенек вниз, он остановился и стал слушать. Снизу доносился шепот. Недолго думая Кайлан быстро преодолел оставшееся расстояние за считанные мгновения. Перед самой нижней ступенькой он остановился, не решаясь войти в подвал. А был ли шепот?

— Кто здесь? — нервно выпалил юноша.

— Твоя смерть, мелюзга!

Из тьмы на Кайлана выбежал боец в синих доспехах. Воин городского гарнизона, несомненно. Сзади него показался второй. Их лица скрывались под шлемами. Инквизитор оторопел, его сковала паника.

Воспользовавшись этим моментом, первый противник нанес рубящий удар сверху. Кайлан поставил блок, но, не выдержав напора, упал на ступеньки.

Его рука машинально потянулась к амулету вызова на шее. Большой палец нажал на камень в центре амулета. Собравшись с силами, он поднырнул под следующий удар и пытался проколоть противника. Но тот ловко уклонился и кулаком зарядил Кайлану в челюсть. Рот заполнился кровью, стражник разбил губу... Удар откинул инквизитора к стене.

Теперь он стоял между двумя противниками, дела плохи!

— Я выпущу твои кишки наружу, щенок! — выкрикнул второй противник, метя перерубить шею.

Кайлан рефлекторно пригнулся, и лезвие звонко ударило по кирпичной стене. Не выжидая, он вытолкнул кричащего стражника вперед. Развернувшись, инквизитор увидел занесенный над головой клинок своего первого противника.

Сердце екнуло и вокруг все замедлилось. Казалось, что этот момент длился саму вечность. Кайлан понимал — пришла его смерть. Первый арбалетный болт пробил панцирь атакующего стражника. Крик застыл на его устах, и он медленно скатился по ступенькам. Второй снаряд просвистел возле самого плеча молодого инквизитора. Сзади послышался недолгий стон. И этот выстрел нашел свою жертву. Подмога пришла.

Кайлан тяжело выдохнул. Сейчас он был на грани смерти. Все внутри него бешено колотилось. На лбу выступили капельки пота.

Спасители медленно спускались по ступенькам. Их было шестеро. Один из них подошел к бойцу, остальные пятеро прошли в подвал.

— Ты молодец, парень! Выстоял до нашего прихода, — подбодрил Кайлана командир этого патруля.

— Эй, Кейган! Тут деревянная дверь! По моему скромному мнению, мы нашли этот чертов проход, о котором нам плел вчера тот пленник. Цитадель наша! — прервал речь командира патруля один из его бойцов.

Эта сцена сна сменилась другой.

Кайлан смотрел на тех, кого не убили во время штурма цитадели. Обходной путь привел добрую часть селлаторских войск прямиком в темницу крепости. Устроив резню на нижних ярусах, они открыли ворота и после недолгого боя последний оплот армии мятежников Белегоса был уничтожен. С пленными особо не церемонились, всем палачи присудили смерть...

И вот сейчас этих людей привязывали к столбам. Инквизиторы в этом сне-воспоминании были черными тенями, а их обыденные лица сменились черепами без кожи и плоти. Пустые глазницы иногда поглядывали на Кайлана.

Гаптор — крупный сорокалетний командир палачей, подошел к юноше. Под тяжелыми доспехами скрывался могучий торс. Лицо было обычным: огромный нос, прямые скулы, непримечательные черты. Но было и несколько отличий от обыденности — ужасный шрам на пол лица, от правого виска до левой щеки и длинные русые волосы, которые он собирал в хвост. В видении он являлся не таким, каким обычно. Его глаза горели огнем, а лицо было синим, словно у мертвеца.

— Твой поступок достоин награждения. Ты вручил нам в руки победу, — промолвил демоническим голосом Гаптор.

Здесь его голос был дрожащим, стальным и пугающим. Казалось, словно это говорит самое ужасное демоническое отродье.

— Я просто выполнял долг, — невнятно пробормотал Кайлан.

— И выполнял его во имя Пелора! Не волнуйся, награда грядет. А грехи пленников будут отплачены. Ты можешь гордиться собой, — ответил тому Гаптор своим "демоническим" голосом и протянул руку.

Молодой инквизитор ее пожал в знак уважения. Рассказы о том, что у палача она была железной, оказались правдой. По слухам, ее отрубил то ли эльф, то ли вампир. Поэтому он себе сделал новую руку, и теперь ею Гаптор рубит головы тех, кого не хочет видеть Творец на этом свете.

Это было крепкое рукопожатие, рука Кайлана даже немного заболела. Палач удалился без слов. Взгляд новоявленного "героя дня" обратился на людей, которые не погибли во время штурма цитадели. Были тут не только мужчины, но и женщины, старики, и даже дети. Все они сейчас плакали, бились в надежде на спасение и пытались сбежать. Все бесполезно — их ждали костры.

Кайлан встретился взглядом с мальчиком, который не отрывал взгляда от него. Они смотрели в глаза друг другу. Его привязывали к столбу, но мальчик молча стоял и казалось уже умер. Он просто смотрел в глаза того, кто "вручил" всех его родных в руки суда Инквизиции. В его взгляде Кайлан прочитал пустоту и ненависть к тому, кто обрел его родных на смерть.

Мрачные силуэты копошились над живыми людьми, привязывая их к столбам. Священник прочитал молитву, хотя казалось, что перед Кайланом стоял не священник, служащий Пелору, а жрец Орракса. Белые одеяния сменились в этом непонятном сне черными. А его человеческое лицо — лицом какого-то лича, мертвеца...

После молитвы палачи начали кидать факелы на дрова и книги, которые лежали под ногами у "грешников". Огонь лизнул ноги людей, они начали кричать. Один лишь мальчик молча принял смерть. Он смотрел на Кайлана, а тот на него.

Костры пылали, жар отдавал на двадцать метров от пламени. Крики людей были ужасающими и душераздирающими. Кайлан смотрел, не проронив ни слова. Внезапно на плечо упала чья-то рука. Обернувшись, юноша увидел своего учителя.

— Не ожидал? Я пришел поздравить тебя с успехом! Ты сделал правильно. Не волнуйся! И у меня есть хорошие новости. Я посоветовался с руководством, и мы решили, что скоро ты можешь начать обряд Посвящения. Ты доказал, что готов стать карателем и судя по твоим успехам и заслугам никто не может оспаривать этого. Твоя служба в Инквизиции закончена. Теперь ты — каратель, — сказав эти слова, как всегда отчетливо и уверенно, наставник Синмир вложил кольцо в руку Кайлана. Похлопав того по плечу он удалился.

Его ученик посмотрел на кольцо. Оно было прекрасным, его вид завораживал взор. Даже крики, казалось, остались где-то там, вдали. Кайлан надел его и перевел свой взгляд обратно на пожарище. В его глазах виднелось отражение огня. Огня, который угасал. Угасал так же, как и возгласы людей, как и его сомнения насчет неправильности своего поступка. "Я — слуга Пелора. Так надо было сделать. Так надо".

* * *

— Командир! — разбудил Кайлана Арт`Аллен.

Командор машинально достал кинжал и приставил его к горлу помощника. Их взгляды встретились. В глазах Арт`Аллена можно было увидеть удивление и испуг. Другие члены отряда искоса наблюдали за этим.

— Ты чего?

— Извини, кошмар приснился, — начал оправдываться Кайлан, убрав оружие.

— Что это за сон такой?

— Неважно... Есть новости? — сменив тему, спросил паладин.

— Да, есть. — настороженно ответил Арт`Аллен после выходки с оружием. — Неутешительные, к сожалению. Разведчики не вернулись. Они должны были прийти на рассвете, но их нет. Что будем делать?

Кайлан не ответил и посмотрел в небо, пытаясь найти глазами огненный шар солнца.

— Помолимся, братья! — воззвал командор и стал на одно колено. — Творец наш небесный, да осветиться имя Твое! Да придет Царство Твое! Да придет воля Твоя! Веди нас сквозь тьму к свету, Солнцеликий! Славься!

— Славься! — вторили воины, стоя на левом колене.

Затем после недолгой паузы командир отряда встал и размял конечности, выкрикнув решение:

— Слушай мою команду! Оставить ненужные вещи, тяжелые доспехи и приготовится к длительному походу. На сборы даю пять минут. Поищем разведчиков или то, что от них осталось. Будешь вести отряд, Арт`Аллен. Ты ведь у нас следопыт со стажем, у тебя есть шанс доказать это.

Арт`Аллен кивнул, удовлетворенный решением, и начал готовится вместе с остальными.

Кайлан перевел взгляд на кольцо. Оно блестело иначе, и больше не сковывало взгляд, не манило его. Ко всему прочему на нем образовалась небольшая трещина, которая только уродовала украшение.

Лагерь тем временем засуетился и через заданное время все уже были готовы. Лодки оставили и надежно спрятали. Костры потушили, а следы пребывания здесь уничтожили. Теперь сказать, что это место было ночевкой небольшого отряда, нельзя. Бойцы выстроились перед Кайланом в шеренгу.

— Сейчас цепью выдвигаемся в чащу леса! Будьте аккуратны! Смотрите под ноги и берегите себя. Все знают о ядовитых растениях этого чертового места? Это всем ясно?

— Так точно! — негромко ответили солдаты Кайлану.

— А сейчас — за мной!

Остатки элитного отряда, состоящего из двадцати карателей, шли вглубь леса. Впереди шагал командор и его помощник, сзади остальные. Все молчали.

Лес — это не то место, где можно ошибаться. Любой неправильный шаг и предательская ветка хрустит под ногой, предупреждая врага о своем присутствии. Отряд шел аккуратно, не задевая растения и пытаясь идти шаг в шаг. Легкий ветерок пощупывал кожу, вдали свистели неведомые птицы. Но пасмурная погода все равно осталась.

Троп здесь не было, поэтому пришлось проламывать себе путь самим. Арт`Аллен достал короткий клинок и рубил надоедающие ветки кустов, которые сильно мешали проходу. Тяжелее всего было тем, кто шел первым, ведь они протаптывали путь для солдат в конце строя.

Шли медленно и долго, с частыми остановками. Арт`Аллен постоянно менял направление, и заводил отряд в непролазные дебри. Иногда приходилось возвращаться назад. И за все время поисков — ни единого следа пропавших членов отряда.

Наконец, паладинам повезло, но, правда, это еще с какой стороны смотреть... Совершенно случайно они наткнулись на открытую поляну возле ручья и двух разведчиков. Первого разведчика подвесили на дерево за левую ногу и две стрелы торчали у него прямо из глазниц. Второй лежал лицом вниз, с его спины торчали несколько пар стрел. Командор остановил отряд и велел никому не выходить на поляну, спрятавшись в кустарнике и за деревьями.

— Эти двое все-таки нашли ручей и стали набирать воду. Хорошая позиция для засады. Они все рассчитали правильно, и им оставалось только ждать, пока те проглотят наживку. Мне кажется, что остальным повезло не больше, чем этим, — как можно тише объяснял командиру Арт`Аллен.

Никто не сомневался, что это была работа эльфов.

— А вот тому разведчику, который на дереве, не повезло больше. Он будет на том свете слепым скитаться по бескрайним лесным просторам. Поверье остроухих, — продолжал помощник главы отряда.

— Значит, эльфы рядом. Мне не хочется бросать бойцов, вдруг кто-то выжил?

— Уверяю тебя — никто не выжил! Убираемся отсюда, да поскорее. Будем плыть на лодках. Если ты меня не послушаешь, то следующими висеть на вот том дереве будем мы! — разгневался Арт`Аллен.

— Ну что же, тогда отступаем. Бойцы, отходим! — приказал Кайлан.

Отступать было поздно, так как сразу из лесной чащи посыпались стрелы, повалив на землю несколько карателей.

— Засада! — выкрикнул кто-то сзади, получив стрелу в голову.

Паладины мигом спрятались за деревьями и рассредоточились. Вражеские лучники не давали высунуться и их стрелы со свистом влетали в стволы деревьев. Кто-то из отряда вел ответный огонь. Один из арбалетчиков вовсе выследил траекторию выстрела из лука и, выглянув из-за дерева, пустил арбалетный болт в листву огромного дуба. Эльфийский лучник свалился с дерева на землю. Арбалетчики отряда хоть и отстреливались, но не шли ни в какое сравнение с лучниками Старшей расы.

— Не высовываться, болваны! — приказал Арт`Аллен.

Пока стрелки врагов отвлекали на себя внимание, другие обошли отряд с флангов. Нападение с обеих сторон было неожиданностью. Достав с ножен клинки, эльфы неровным строем пытались добить оставшихся в рукопашном бою.

Кайлан выкрикнул приказ стать в полукруг. Каратели мигом вышли из укрытий и создали нужное боевое построение, прикрывшись щитами и выставив мечи. Сгруппировавшись, отряд приготовился принять бой. Враги налетели на строй карателей и тут же поняли свою ошибку. Отчетливое боевое построение с легкостью отбило первый удар. Стремительное нападение превратилось в затяжной бой.

Засверкали клинки, послышался лязг мечей. Образовав пары, солдаты элитного подразделения выбирали цель и, осыпав ударами с разных сторон, быстро убивали противника, переходя к следующему. Эльфы, ведущие партизанскую войну, никогда не умели вести открытый бой и, вероятно, они не догадывались, насколько сильные воины стоят перед ними.

Кайлан отбил удар эльфа и контратаковал. Делая серию ударов двуручным мечом, он плечом толкнул врага и отправил его на тот свет быстрым последующим выпадом. Не выжидая, командор достал нож из ботинка и метнул его в другого врага, попав тому прямо в шею. Захрипев, тот медленно упал на землю. На него налетело еще двое противников, и он уже парировал удары с разных сторон. Поставив блок от рубящего удара первого, Кайлан рубанул, отпугнув второго. Длинные эльфийские клинки все же уступали по длине двуручному мечу, поэтому подойти на расстояние удара остроухим было сложно.

Вновь посыпались стрелы, теперь уже с тыла. Выхода не было. Они в окружении, и теперь этот лес станет могилой паладинов.

Одна из стрел попала в спину командору. Он почувствовал ужасную боль, которая отупляла разум и не давала сосредоточиться. Захотелось закричать.

"Еще двоих, еще этих двоих, и я могу отправляться во Дворцы Пелора", — поразмыслил Кайлан. Собрав силы, он крикнул насколько можно громко и молниеносным выпадом пронзил первого эльфа. Вытянув меч, тут же рубанул второго. Тот пытался поставить блок, но лезвие его меча не выдержало такого могучего удара и переломилось.

Голова противника медленно покатилась по земле...

Еще две стрелы. Одна попала в плечо, другая в спину. Сил не было, он упал на одно колено и оглянулся. Пустые глаза Арт`Аллена холодно смотрели в сторону. В них уже не было жизни. Она ушла, а его тело спокойно лежало на земле. Как и тела других паладинов... Некоторые еще стояли на ногах и сражались, но это было бесполезно. Эльфов уже было больше, и теперь они добивали остатки элитного подразделения Инквизиции.

Зрение окутывало тьмой, но он все-таки собрал в кулак последние силы, чтобы не отключится. Увидев меркнущий силуэт, Кайлан ударил мечом, но противник с легкостью парировал удар и пнул ногой командора тераморских карателей. Тот упал на землю. Меч вылетел из руки, и паладин пытался его достать. Казалось, почти взял в руку, но кто-то наступил ему на кисть. Он взвыл от бессилия и боли.

??-Din, maw fireb! (Заткнись, грязный человек!) — злобно выпалил остроухий ублюдок, добавляя удар ногой.

Его подняли за руки, но он уже не понимал, что происходит. Разум туманился, другой мир ждал его. Перед ним стоял какой-то эльф в серебряных доспехах. Вероятнее всего — командир вражеского отряда. Он прокричал:

— Ты не умрешь, человечишка. Тебя ждет ужасная участь, хуже, нежели смерть!

Отряд противника вскричал победным кличем. Их командир ногой ударил Кайлана в челюсть. Сил держаться не хватало, и его разум канул в небытие.

* * *

Зал был заполнен людьми. Все смирно стояли вокруг алтаря с чашей. Священник прочитал отрывок из Книги Солнца, который начинал древний обряд. Он возвел руки вверх и выкрикнул имя первого адепта.

Вот он — момент истины. Адепт подошел к чаше и, присев на одно колено, взял ее, возведя вверх. Сказав молитву, он выпил содержимое до дна и поставил ту назад на алтарь. Спустя мгновение мертвое тело упало на холодный каменный пол храма. Его забрало Царство Теней. Навсегда.

Та же участь постигла трех следующих, трупы которых выносили из храма два Инквизитора, волоча по всему залу. Молчание было гробовым. Никто не издавал ни одного звука, все смотрели, как вершится судьба адептов.

Кайлан начал волноваться, он искал поддержки и осматривался в поисках учителя. Встретившись глазами с наставником Синмиром, учитель ему кивнул и улыбнулся. Это немного успокоило, уверенность в том, что жизнь не покинет его, укрепилась.

— Следующий! — воскликнул священник.

Сердце Кайлана ушло в пятки, страх одолел его. Он стоял неподвижно несколько мгновений, пока не переборол страх и не вышел из толпы. Ноги не хотели слушаться, но с превеликим трудом он все же дошел до алтаря. Священник вручил возможному будущему карателю чашу.

Она была гладкая на ощупь, сделанная из простого дерева, на ней было вырезано множество рун. Присев на колено, и подняв чашу вверх, Кайлан нашептывал молитву:

— Благослови, Лучезарный Пелор, Бог Солнца! Да освети мой путь на том и на этом свете!

Сразу же после молитвы он выпил залпом содержимое чаши — жидкость болотно-зеленого цвета. Она была горькая на вкус. Все вокруг начало меняться, руны на чаше задвигались и составили цепочку из слов. У каждого карателя руны создавали свое предложение, которое таило в себе множество смыслов и не могло толковаться однозначно. Наконец-то руны остановились и, приглядевшись, Кайлан прочел: "Ты веришь лишь в то, чему желаешь верить".

Прочитав это, новоявленный каратель упал в обморок перед алтарем. А немногим позже он проснулся в палате лекарей.

* * *

— Командир! Ты жив, командир? — кричал Кайлану какой-то солдат.

— Что? Где мы? — приподнявшись, невнятно пробормотал глава отряда карателей. Отряда, которого уже не существует.

— Мы в темнице у остроухих. Нас выжило всего четверо, считая вас. Меня зовут Толфдер, — указав на себя, сказал солдат. — Тех двоих — Галдир и Гартер.

Кайлан конечно их знал поименно всех. Он промолчал и немного откашлялся. Места, где его пронзили стрелы, были аккуратно перебинтованы и несильно болели.

— Что, что случилось, пока я был без сознания? — неуверенно спросил паладин.

— Нас повалили на землю и связали. Сразу же надели капюшоны, чтоб мы ничего не видели, и привели сюда. Будут пытать, уроды, — сплюнув, ответил Галдир с противоположной камеры.

Темница представляла собой длинный коридор, в которой по бокам расположены одиночные камеры. Кирпичи стен заменила гладкая горная порода, а потолок — своды подземелья. То, что темница находится в пещере, сомнениям не поддавалось.

Освещение представлял тусклый свет одиноких факелов, но некоторые места в тюрьме все же видно не было. В начале коридора красовалась грубо вырезанная из камня лестница. Единственный вход и выход из темницы, не иначе.

Атмосфера здесь была не самая приятная: в разных местах виднелась паутина, воздух был тяжелый и затхлый. К тому же ужасно воняло нужником. Видимо удобств вместе с трехразовым питанием здесь не подавали.

— Ах да, и еще... Не знаю верить ли своим глазам и верят ли остальные в то, что лицезрели... Но мне кажется, что мы видели у них в плену высшего вампира. А я думал, они все вымерли, — с опаской в голосе добавил Толфдер.

Кайлан не сразу понял суть последней фразы.

Глава 2

Боль была ужасной. Все тело пылало от жара. Он иногда просыпался, но потом опять уходил в небытие. Единственное, что он понял за эти несколько дней мучений, так это то, что лежал укутанный во множество одеял в каком-то строении. Похоже это была хижина.

Хижина оказалась небольшой и уютной, построенной из древесины. В ней укромно расположились шкаф, кровать и несколько самодельных полок. Возле стены разместилась стойка для оружия, на которой красовались различные мечи и кинжалы.

— Эй, парень! Ты в порядке? — спросил эльф.

Эльф? Почему эльф? Один раз бросились в глаза его острые уши. Да и орлиный нос вкупе с резкими скулами выглядели совершенно иначе, нежели у человека. Эльф обладал светлыми и длинными волосами. Его телосложение нельзя назвать худощавым, скорее жилистым и рельефным. Глаза... Он запомнил их, когда лесной житель его осматривал. Необычайно красивые и похожие на два древних изумруда, в которых виднелись прожитые века. Глаза — вот что выдает кто ты.

— Как тебя зовут? Ты можешь говорить? — как можно более спокойно спросил житель леса.

— Меня, зовут, — откашлявшись, продолжил спасенный человек, — меня зовут Эйден.

Состояние было ужасным. Но он уже привык, приступы после отравления были схожими с нынешним состоянием.

— А как твое имя? — еле шевеля губами, выдавил наследник трона.

— Кель. Но это сейчас не важно, важно лишь твое здоровье. На вот, поешь, — протянул Эйдену тарелку с супом эльф.

Эйден накинулся на суп, не думая, как он выжил, как здесь оказался и почему он видит представителя враждебной Старшей расы. На один миг все стало неважным: предательство брата, стилет, который пронзил его, болезнь и тысячи других разных вещей.

Он лишь отключил мозг и принялся за еду. Все-таки три дня беспамятства дают о себе знать. Насытившись супом, Эйден тяжело вздохнул. В боку тут же закололо. Хоть и место, где его пробил стилет, аккуратно перебинтовано, но боль все равно пульсировала по всему телу. Видимо этот Кель не слишком давно успел поменять бинты...

Тот, в свою очередь, молчаливо наблюдал за трапезой принца. Затем он сел на стул и взял в руки стилет, начиная рассматривать его. Тишина продлилась недолго, ее нарушил Эйден, хриплым голосом спросив своего спасителя:

— Может, уже объяснишь хоть что-то?

Не отрывая глаз от смертоносного оружия, Кель ответил:

— Как странно... Этот же вопрос я хотел задать тебе, — подняв глаза, ответил Кель.

Взгляд его был одновременно грозным и тяжелым. Эйден невольно поежился и ответил:

— Я все расскажу, обещаю. Только объясни, где... Где мы сейчас?

— В Сребролесье. Недалеко от берегов Duin Cuil, — усмехнувшись, ответил Кель.

— От Duin чего? Это ты об Истлине сейчас? — с ужасным акцентом произнес незнакомое слово принц.

— Я не знаю, как на вашем языке звучит название великой реки.

— Но все же ты уверенно на нем говоришь. Откуда знаешь наш язык?

— Я знаю множество наречий и диалектов, не только вашего языка. Моя жизнь исчисляется веками. Но я сейчас не об этом. Твой черед рассказывать.

— Как я сказал, меня зовут Эйден. Я принц королевства Аэдор, — неуверенно и с паузами рассказывал тот.

— Интересно... И что же принца королевства Аэдор занесло в глушь Сребролесья? И что в такой знатной особе делал воткнутый стилет?

— Я... Я не хотел бы об этом говорить... — тихо ответил тот на вопросы эльфа.

Эйден закрыл глаза и на секунду в его голове мелькнуло воспоминание. Падение в воду и боль в груди, а затем темнота, поглотившая разум.

— Ну что же. Тогда придет время, сам расскажешь. Меня волнует еще несколько вопросов, которые я должен разъяснить. Но пока тебе нужен покой. Отдыхай, набирайся сил. Мне пора, — угрюмо ответил лесной житель, принявшись выполнять свои дела.

Молодой лорд Аэдора отвернулся к стене и задумался. Мысли полностью поглотили его. Раны еще слишком свежи, чтобы что-то предпринимать. Решение оказалось простейшим — остаться здесь.

* * *

Дни тянулись долго. Кель постоянно отсутствовал и был немногословен. Поэтому Эйден проводил время наедине в пустой хижине. Как раз хватало времени, чтобы окрепнуть и хорошенько обдумать все события, которые произошли в последнее время... В один из дней Кель наконец-то завязал разговор, как всегда непринужденно войдя в комнату:

— Я хочу уяснить для себя все. Что же все-таки случилось? Почему ты с душевной болью увиливаешь от вопроса?

— Здесь нечего рассказывать. Мой двоюродный брат вонзил мне тот стилет, который ты держал в руках, мне в сердце. Слава богам, он промахнулся, и я сейчас жив. Предательство ради власти. Насколько я знаю, эльфам чужды такие распри.

Отшельник малозаметно кивнул, не прерывая рассказ.

— На этом все. Я не хочу вспоминать те события. И дело тут не в недоверии, дело тут во мне. Это... Это слишком сложно.

Эльф ответил не сразу. Он так и продолжал вдумчиво смотреть в глаза молодого испуганного парня, который их постоянно прятал. Кель разбирался в человеческой природе и почему-то в нем закралось чувство доверия к незнакомцу и чужаку.

— Хорошо. Не буду больше утруждать тебя. Это все, что я хотел прояснить, — лаконично ответил хозяин хижины.

Нависла тишина. Эйден не намеривался нарушать ее, из него было крайне плохой собеседник, особенно учитывая холодный характер эльфа, что лишь усложняло беседу.

Лорд Аэдора устало прилег. В горле пересохло, а лицо приобрело серый цвет. Его здоровье никогда не было достаточно крепким, чтобы выдерживать малейшие удары обострений болезни, а тут еще и ранение. Похоже то, что он выжил, было просто чудом.

— Извини, что заставил тебя слишком много говорить, я не должен был утруждать тебя. Что ж, передохни немного, тебе нужно набраться сил, — произнес Кель, снимая с себя рубаху и закидывая ее в шкаф вместе со стилетом.

Эйден кивнул и начал пристально следить за эльфом. На его теле было множество шрамов и ранений. Рубашка прятала не только их, но и мощный торс эльфийского воина и охотника. Его мышцы отлично выделялись при каждом грациозном движении эльфа. Даже его старший брат Аренор не смог бы здесь сравнится. Конечно, брат был больше в размерах, но вряд ли был сильнее Келя.

Тот тем временем неспешно достал меч и кинжал из ножен и, видимо, пошел тренироваться во двор.

Обострение неприятных ощущений кончилось столь быстро, как и началось. Снаружи уже темнело, но отшельник продолжал тренироваться и пришел только поздно под ночь. А к этому времени скучающий Эйден уже крепко спал...

* * *

— Что, уже встал? Выпей это, — привстав, Кель подал Эйдену небольшой пузырек.

Принц сонно глянул на флакон и, не задумываясь, выпил. Ужасно сильная горечь сковала горло, язык онемел.

— Что это еще такое? — пожаловался Эйден.

— Экстракт цветка lodreth. Останавливает действие токсинов, выводя их из организма. Теперь ты будешь пить это вместо воды. Привыкай.

— Откуда ты...?

— Знаю, что ты болен? Это и так видно, — резко прервал его Кель. — Есть пару признаков сильного отравления. Паралич ног, чрезмерная сонливость, слабость. Что с тобой случилось?

— Ничего, — буркнул Эйден.

Он никогда и никому не рассказывал эту историю. Нарушать это негласное правило ему не хотелось.

— Твое дело, — спокойно ответил отшельник, сделав пару шагов в сторону двери.

— Стой! Присядь, пожалуйста. Я поведаю тебе все.

— Охотно послушаю, — скрестив руки, Кель сел на стул.

Кашлянув, Эйден принялся вспоминать детали роковых дней:

— Когда-то давно, когда я жил в замке моего отца-лорда. Я был еще здоровым ребенком. Ходил как все, играл как все, бегал как все... А, потом, во время одного из очередных пиршеств, я случайно выпил чашу с водой, которая принадлежала моему отцу. Уже не помню деталей, но... Как оказалось, туда подмешали яд. Довольно специфический и очень действенный. Он срабатывал только против взрослых, против мелких детей вроде меня яд действует хуже, но все-таки действует. Все, что ты перечислил, мучает меня годами. Каждую ночь я мечтаю о том, чтобы вновь твердо встать на ноги и побежать. Не проходит и дня!

— А как отреагировал твой отец?

— Отец стал немного добрее ко мне, но родительской теплоты я не познал. Ах, да, я забыл упомянуть, что моя мать умерла при родах! Близкие обвиняли меня в ее смерти, негласно конечно... Старший брат, Аренор, стал заботиться обо мне, ведь чувствовал вину, потому что не приглядел за мной. Заботился он недолго, так как потом пришло время отдавать его на службу оруженосцем. А потом дела государственной важности и занятость. Вот я и остался жить один в нашем пустующем родовом замке, где проводил все время сам или с учителем. На ноги я встал только через пять лет, — грустно промолвил принц.

— В любом случае, эти времена прошли. Или ты начнешь подниматься с колен, или останешься на них стоять. Выбор за тобой, поэтому борись с собственным телом, парень, — с упреком промолвил Кель.

Эйден задумался и сглотнул. В горле стоял неприятный ком, слишком уж свежими были душевные и физические раны.

— Да что ты знаешь о страданиях? Ты не поймешь меня, ты не пережил то, через что прошел я! — вспыльчиво ответил принц.

Эльф посуровел и заиграл скулами, но ответил спокойно и утвердительно

— Побольше твоего, мальчишка. Ты не знаешь обо мне ровным счетом ничего и бросаешь столь громкие заявления. Я бы предложил тебе обдумывать слова, прежде чем их проговаривать.

Эйдену стало стыдно. Он не должен был так говорить тому, кто спас его жизнь и дал приют, кров и пищу.

— Ты думаешь, что много страдал и испытал? А теперь давай вернемся назад по хронологической линии истории. Наши народы праздновали победу над силами тьмы из Соултара. Люди принесли с собой оружие, чтобы сложить его под Древо Жизни в Древограде в знак вечного мира и союза. Но вечный мир обернулся вечным забвением для моего народа. Люди предали эльфов и на пиру поубивали всех: обычных жителей Сребролесья, воинов, глав кланов и, конечно же, короля и королеву Старшей расы. Когда все пиршествовали, паладины подобралась к городу и началась резня. Одним махом император Туран, твой дед, обескровил мой народ. После начались преследования и, лишившись армии, эльфы вели партизанскую войну, прячась в лесах и умирая сотнями ради защиты своего дома. Спустя пару месяцев люди принесли металл и огонь. Тогда Сребролесье горело в печах... Во благо нужд промышленности.

По мере рассказа Кель мрачнел. В глазах сиял нехороший блеск, лицо наливалось краской.

— Среди всех прочих, там был и мой клан, их тоже бесчестно вырезали. Я должен был сложить голову с ними! Но, вечное наказание за мои происки послужило в этом случае спасением. До пиршества меня провозгласили отступником, отшельником и я покинул свой клан и земли, чтобы жить здесь! На окраине, среди пустых и мертвых деревьев, близ которых больше не слышится пение молодых эльфов и не звенят струны арф.

— Так ты изгнанник... — шепотом промолвил Эйден.

Это многое объясняло, все стало на свои места.

— Да. Я — отступник. Это все, что тебе нужно знать, человек, — грубо сказал эльф. — Я найду тебе лодку. А затем ты уйдешь, похоже, твое здоровье идет на поправку.

С этими словами отшельник покинул хижину, и принц остался наедине со своим стыдом, проклиная свою юношескую вспыльчивость и длинный язык. Собравшись с мыслями и силами, Эйден решил встать и выйти наружу. Ноги слушались с трудом, но все-таки после первых неуверенных шагов, он стал идти более-менее сносно.

Кель сидел на краю огромного камня, скрестив ноги. Его глаза были закрыты, а меч лежал на коленях. Положив руки на бедра, он сидел, погрязнув в мыслях. Эйден шел неторопливо, постоянно пересиливая свои ноги. Шаги его были громкими и неумелыми, словно у ребенка, который только учится ходить.

Тяжело вздохнув, он присел возле Келя. Вид отсюда открывался отличный. Вековые деревья и густая чаща леса на фоне заката выглядели удивительно. Умиротворение сейчас возникло в душе Эйдена. Так хотелось остаться здесь и забыть о проблемах: о спасении родни, о долге и о престолонаследии.

Затем принц глянул на Келя. Его глаза были закрыты, а грудь иногда вздымалась от редких глубоких вдохов. Эйден потянулся к рукояти меча и резко подскочил. Его руку схватила рука эльфа.

— Что хотел? — неожиданно заговорил отшельник, убирая свою руку.

— Извини, я не хотел мешать! Просто решил посмотреть на твой меч. Раньше я и не видел таких!

— Это naerdel. Отличнейший меч для ближнего боя. Небольшой изгиб клинка и острый конец позволяют колющие удары. Изогнутая часть — рубящие. Правильно орудуя им в бою, можно срубить одному противнику голову, а затем с легкостью пробить колющим ударом сердце второму. Или все это сотворить на одном противнике, — показывая на разные концы клинка, рассказывал Кель.

— Понятно, — изумившись качеством ковки, ответил Эйден.

— Красиво, правда? — сменил тему разговора эльф, поглядев вдаль.

— Я подобного раньше не видел, честно! — выдержав паузу, ответил принц.

Эйден подсел к отшельнику и стал говорить как можно мягче:

— Мне стоит извиниться за свои слова.

— Ты сказал, что думал. Ни больше, ни меньше. Раз ты можешь ходить, то пора тебе пересечь реку и отправляться дальше, вперед, к своим трудностям и новым сражениям, — посуровев, ответил тот.

Эйден замешкался. Он не был готов идти так скоро навстречу своим проблемам.

— Я так и знал. Можешь не отвечать. Несмотря на твои оскорбления, я готов еще на некоторое время дать тебе приют. Но помни, это последний раз, когда я терплю твои выходки, человек. На этом все?

— Да, — сквозь зубы дал ответ Эйден.

— Отлично. С твоего позволения я разожгу костер, — сменив тему, невозмутимо изрек эльф.

Эйден провел взглядом отшельника, уходящего за дровами, и переменил свой взгляд в сторону уходящего солнца. Его блеск отразился в глазах принца. Наступали сумерки.

* * *

Размахивая мечом, а точнее наэрделом, Кель тренировался. Нанося удары невидимому противнику, он становился в разные позиции. Выпад, отскок, удар сверху вниз и перекат. Вновь боевая стойка. При этом всем глаза у него были связаны.

Огонь костра в свою очередь блекло освещал небольшой холм, на котором расположилась хижина. Эльф отбрасывал долгую и большую тень, которая плясала в такт его движениям.

Эйден оживленно наблюдал за плавными движениями отшельника и мечтал познать искусство меча до такого же уровня, хотя это являлось, конечно же, невозможным. Он сел возле костра, подкинув еще немного дров. Прерывать Келя он не хотел, поэтому молчаливо смотрел.

— У меня есть вопрос, — прервал тишину запыхавшийся Кель. — Что же ты будешь делать? У тебя нет против предателя доказательств. А твое неожиданное появление вызовет лишь подозрения и сомнения. В рассказ о добром эльфе из Сребролесья поверят только идиоты.

— Да. Ты прав... Что-нибудь придумаю.

Кель ухмыльнулся.

— Придумаешь? Ты не умеешь лгать, — сняв повязку с глаз и положив наэрдел в ножны, говорил Кель.

— Я не знаю, тогда что делать, — буркнул Эйден.

— Я могу помочь тебе. Но следует уяснить два правила. Если ты хочешь остаться, то помни одно единственное правило. Следует взвешивать каждое слово и задавать себе вопрос, является ли правдой то, что ты хочешь сказать. Не лги мне больше, никогда.

Эйден кивнул.

— Второе правило — назад пути нет. Как только ты покинешь Сребролесье, тебя закрутит пучина проблем и врагов. Чтобы подготовиться, тебе нужно начать познавать основы Пути воина, Rad maedhor.

— Воина? Это же абсурд. Я никогда не смогу им быть, и ты это знаешь!

— Тогда остается лишь помочь с твоей другой силой, которая всегда при тебе. У тебя есть сила. У каждого она есть. Она здесь, — указал Кель на сердце и потом на голову. — И здесь. Твой разум и твое сердце. Вот что делает тебя сильным. Не владение мечом или луком, не боевые умения, а сила слова. Задумайся, насколько слово может быть острее меча. Словом можно ранить или убить, лечить или исцелить, сломать или соединить.

Эйден обдумал мудрое изречение Келя. Он в чем-то был прав. Но к чему представителю Старшей расы помогать ненавистному человеку?

— Я готов принять твою помощь, но почему ты это делаешь? Ты ведь мог не вмешиваться, и смерть настигла меня уже там. Тогда Речной Король забрал бы мою душу в свое царство. К тому же король Туран, насколько ты понял, мой родственник. Ведь он затеял все это, тогда, в Древограде.

Эльф тяжело задышал. Похоже, это не самая удачная тема для разговора.

— Это глупо. Наивно. Но я продолжаю верить в ту наивысшую благодетель человека — честь. Не стоит всех людей мерять одной меркой. Я это понял спустя лишь многие и многие десятилетия... Но боль от тех ран еще осталась. Лес помнит, а вместе с ним и я.

Эйдену стало тяжело. Он понимал, насколько эта страница истории является темным пятном развитии цивилизаций Кронда.

— Как ты узнал о... О резне? Тебя ведь там не было.

— Сребролесье — это единое целое. Любой эльф лишь дотронувшись до коры дерева может прочувствовать беду. Деревья, птицы и волки, медведи и лисицы рассказали мне о той трагедии. Сложно представить и описать то, что я пережил. В тот день умер лес, а вместе с ним и я. Тебе этого не понять. Некая невидимая связь, врожденное чувство. А затем были кошмары и видения. Мое воображение рисовало все более и более кровавые детали той ночи. Это ведь сделал не ты, поэтому тебя незачем винить, твои руки чисты.

— Мой дед тоже причастен к этому лишь отчасти, хотя львиная доля за его спиной. Ты многого не знаешь. Идею искоренения эльфов и других народов навязала Церковь. Они верят в бога Пелора — Владыку Солнца и покровителя людей. Людей, а не эльфов. Управление страной фактически оказалось в руках архиепископа. Именно отряды паладинов тогда разрушили союз и устранили неугодных, — вспоминая рассказы отца, ответил принц.

"Именно те дни стали предвестником падения Империи. На рассвете паладины убили деда и знать, а через месяц некогда великое государство раскололось на Аэдор, Селлатор и Северное княжество", — воссоздал те дни в свей голове принц.

— Сейчас это неважно, — прервал размышления принца Кель. — Есть действие и есть результат. Давай не будем об этом, мне горестно думать о тех днях.

— Да, ты прав. Не стоило говорить об этом.

Навис тяжелый покров тишины. Лишь треск пылающих дров нарушал беззвучие. Спустя несколько минут они принялись за трапезу. Эйден открыл зубами флакон и вновь выпил горькую настойку. Вкус был отвратный. Впрочем, как всегда. Затем он насытился ягодами, которые заставили его бурчащий желудок умолкнуть. По всей видимости, надолго. Ужин происходил, преимущественно, без лишних слов.

— Знаешь, я ведь давно не говорил с человеком или эльфом. Одиночество хуже смерти. Никому не пожелал бы такой участи, это ужасно, — неожиданно разоткровенничался Кель. — Поэтому я так прямолинеен. Полвека одиночества. Без семьи, без собратьев и возлюбленной. Пять десятков лет. Иногда мне кажется, что я проживаю вторую эльфийскую жизнь. Некому выразить свои эмоции, поделится успехом, помочь и не от кого получить поддержку.

Эйден сглотнул. Он не ожидал таких откровений от отшельника. Видимо тот сам неожиданно для себя сейчас говорит на столь сложную для себя тему.

— Если такова жизнь хуже смерти, то разве к тебе не приходили мысли о кончине в бою с лесным зверем? Или в борьбе с аэдорскими охотниками. К тому же севернее однозначно есть несколько эльфийских кланов. Зачем терзать себя? — приметил Эйден.

— Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда необходимо жить, и умереть, когда необходимо умереть. В свою очередь, к смерти нужно идти с ясным осознанием того, что надлежит делать тебе и что унижает твое достоинство. Нарушение наказания путем самоубийства, как ты предлагаешь, — это чистейшая трусость и унижение. Как видишь, эти черты мне не присущи. А о северных кланах и говорить нечего. Наш народ чувствует изгнанников, они другие. Точнее мы... Мы — иные. Каждый эльф привязан к Древу своего клана. Это как связь внутри тебя. Вот как раз эту связь и оборвали. И тогда ты становишься изнутри пустым... Внутреннее чутье леса и твоих соплеменников пропадает. А как только ты входишь на территорию общины, сила Древа тебя убивает. Поэтому так и живешь, вдали от дома, без права на возвращение.

Эйден задумался. Эльф умел говорить умно и в то же время сложно. Понять его смог бы не каждый. Он продолжал:

— Меня изгнали из-за того, что я нарушил условия договора. Обесчестил свой род. Чтобы смыть позорное пятно, мне пришлось покинуть родной дом.

— Что ты такого сотворил?

— Странно... Даже после стольких веков я не могу рассказать об этом. Тогда смотри, — сказал эльф, коснувшись лба Эйдена двумя пальцами.

Голову пронзила острая боль. Теперь принц стал наблюдателем воспоминаний отшельника.

— Кель, мы не должны... — сказала черноволосая девушка.

На вид она была простой миловидной девушкой расы людей. Хотя что-то в ее виде настораживало принца-зрителя.

— Должны... Я забываю о долге, когда нахожусь рядом с тобой. Моя жизнь ничего не стоит без тебя! И ты это знаешь. Не уходи так рано, прошу, — смотря в большие голубые глаза возлюбленной, произнес эльф.

— Я не могу остаться. Меня заметят! И тебя тоже! Нас убьют! — запаниковала она.

— Сейлин права! Я ведь приказал тебе держаться подальше от этой твари! Наш друг умер из-за ее соплеменников! — войдя в руины храма, промолвил Айдэрис.

Подкрался он тихо и незаметно. Древний храм Луны — самое скрытное место на территории ликанов. Кель ожидал встретить кого угодно, но только не старшего брата. В нем появилось чувство страха. Сейчас он убьет Сейлин, если его не остановить. Нужно было делать выбор. И он его сделал без колебаний...

— Не прикасайся к ней! Это мое дело! Смерть Аэтелля — не ее вина!

Сейлин спряталась за его спиной, нежно обнимая возлюбленного за плечи. Она была готова вступить в бой, если была бы необходимость.

— Ты еще сильно молод, опомнись! Если сейчас же не отойдешь, я убью тебя первым, а затем ее. Мне безразлично, в каком порядке. Я не собираюсь нарушать столетний договор о закрытых границах и пятнать репутацию семьи. Задумайся о том, что сказал бы отец? Мать? Тебе неважно наше мнение? Мне тяжело это признавать, но закон есть закон. Для всех, в том числе для тебя. "Будь то эльф, или ликан, чтоб не провоцировать наши народы на новые кровопролития, я — Синдаррэл, глава клана Дуба, повелеваю: никто не смеет права пересекать границы, установленные здесь и сейчас". Позабыл уже? — вспомнил строки из договора старший брат, доставая свой клинок.

— Сейлин, слушай меня! Беги, скорее. Я поговорю с ним, и каждый пойдет своей дорогой, — прошептал эльф. — После всего я найду тебя на нашем месте, и мы уйдем, как и мечтали! Уходи!

Она до последнего держала его руку, но потом резко превратилась в боевую форму и ушла. Бежала она быстро, делая огромные прыжки и шаги.

— Отпусти меня брат, я не хочу сражаться, — попросил Кель.

Айдэрис размышлял долго, пока все-таки не принял решение:

— Не могу, прости. Я должен тебя доставить к отцу.

— Я не вернусь домой.

— Чего ты ожидаешь?! Нарушать закон ради тебя я не стану. У тебя есть выбор: покинуть Сейлин и вернуться в клан или умереть от моего клинка. Выбирай! — доставая наэрдел, вспылил брат.

Ответом было молчание.

— Значит, поединок. Прощай брат, одного из нас заберут духи леса, — тяжело вздохнув, Айдэрис, приготовившись к бою.

Крутанув пару раз меч, он направил его острие на брата. Кель достал свой наэрдел и встал в защитную стойку.

Подул легкий ветерок. С дерева на холме сорвался одинокий желтый лист. Он медленно парил в воздухе, пока не упал наземь. На него наступил сапог Келя.

Оба сделали первый шаг в сторону. Затем еще один. Айдэрис сорвался резко. Выпад был еле заметен взору, но все же заметен. Удар метил в сердце, но Кель успел парировать его. Перешагивание. Затем еще два...

Кель уклонился от второго выпада и нанес серию из четырех ударов. Отбив все, его противник отскакивает. Каждый высматривал, что же можно сделать, какой связкой ударить. Они ходили по кругу недолго, пока не начали полноценный поединок.

Айдэрис рубанул со всего размаху. Кель отклонился назад и чуть не потерял равновесие. Этим воспользовался его старший брат, начиная свою серию ударов. Удар сверху вниз, два выпада, финт, пируэт, переворот. Серия не прошла, все взмахи меча Кель отбил или уклонился от них. Не желая все время обороняться, он начал контратаковать. Танец смерти продолжался... Минута боя превратилась в десять минут. Бой затянулся...

Их быстрые движения: шаги, перекаты, прыжки и пируэты подняли обильное пыльное облако. Клинки сверкали и норовили нанести смертельную рану каждому из дуэлянтов, но верх так никто и не одерживал.

Неожиданно Айдэрис подпрыгнул вверх и, цепко держа наэрдел, он вытянул руку вперед, по траектории прыжка. Скорость удара была ужасающей, и Кель его парировать не успел. Острый наконечник клинка пронзил плечо. Кель упал на спину и перекрутился по земле. Быстро поднявшись на ноги и держась свободной рукой за место ранения, он увидел, как капли крови неспешно стекали по лезвию оружия старшего брата.

— Ты еще можешь принять изгнание. Иначе я тебя убью. У тебя нет выбора. Или это, или смерть, — отчетливо произнес предложение брат.

— Я не брошу ее! Мой ответ — нет!

— Если она того стоит, то продолжим! — выкрикнул Айдэрис и, сделав прыжок, он продолжил поединок.

Левая рука больше не слушалась Келя, поэтому пришлось поменять хват на одноручный. Удары стало парировать сложнее, брат наседал. Танец продолжился. Минуты проходили незаметно. Ускорился не только темп боя, но и само течение времени.

Царапины на теле "преступника" множились. За каждую ошибку он платил своей кровью. Раны сочились, и рубаха сменила цвет, она стала алой. Кель решил рискнуть, испробовав удар, которому он научился совсем недавно.

Уклонившись от засечного удара, нанесенного сверху вниз, он присел на одно колено, избегая последующего финта. В этот выпад Кель вложил всю свою злобу, ярость и гнев. Лезвие меча пронзило тело Айдэриса насквозь. Он такого не ожидал, его глаза были полы удивления. Наэрдел выскользнул с его рук и со звоном упал на каменистую землю.

Айдэрис начал падать, но Кель поймал его, держа на руках.

— Скажи мне, стоило ли оно того? Вы ведь не будете вместе, — откашлявшись, с долгими паузами произнес старший брат.

— Извини, я... Что я могу сделать для тебя? Что?

— Не запятнай честь рода — выбери изгнание. Приди в поселение и расскажи все Синдаррэлу. Прощай!

Закончив предложение, Айдэрис погиб.

* * *

Эйден вернулся в свое тело. Впечатления от увиденного сковали его, он хотел сказать многое, но не осмеливался. Кель угрюмо смотрел в глаза собеседника, ожидая пока тот хоть что-нибудь произнесет.

— И... Что же ты выбрал? Ты пошел к Сейлин или к главе клана?

— К ней. Но ее там не было... Меня моментально повалили ликаны из ее стаи и приволокли полумертвого к Синдаррэлу. А потом приговорили к изгнанию. Теперь ты знаешь все.

— Что с ней произошло?

— Не знаю. Возможно, она меня ищет. Но также есть вероятность того, что ее нет в живых... Мои поиски длятся каждый день, каждый год, каждое десятилетие, но удача обходит меня стороной. Я не нашел ни одного следа.

Отшельник сейчас вновь прочувствовал те эмоции, и они вряд ли старые шрамы на сердце затянулись. Его лицо помрачнело. В огнях костра Эйден проглядел грусть и печаль, которые Кель и не скрывал, или не умел скрывать...

Безмолвный полог вновь накрыл холм с хижиной, время слов закончилось.

Пламя танцевало. Танцевали и две тени, которые изменяли свою форму в такт движениям костра. Небо усеяли звезды, наступила ночь, которая показалась Эйдену слишком долгой. Он не мог уснуть, проведя ее в раздумьях, но, в конце концов, усталость одолела его.

Глава 3

Кайлан пробудился неожиданно, опять снился кошмар. А именно роковой день в Белегосе... Лишь одно радовало в пробуждении, что раны уже затянулись, и он наконец-то снял повязки. Хотя ужасно хотелось есть и пить, два дня без еды и воды давали о себе знать... Хотя прошло ли два дня? В темницах эльфов солнце не заходило за горизонт и не поднималось на небосвод с утра. Минуты тянулись долго, а каждый час был вечностью. Но судя по биологическому ритму сна и бодрствования, прошло два дня.

— В чем дело, командир? Уже третий день подряд ты так просыпаешься. Расскажи хоть что да как. У нас в деревне поговаривали, что если умирать так только раскрыв грехи свои. Ну, это чтобы все на этом свете осталось, а на том, чтоб чиста твоя душа была перед Пелором, — промолвил Толфдер.

Кайлан протер глаза руками и думал, как рассказать... Может и вправду полегчает на душе? После долгой паузы он неуверенно начал рассказывать:

— Мне снится погром в Белегосе, каждый день. Когда прорвав оборону, наши войска вторглись в город. Меня тогда только взяли в Инквизицию... Наш патруль разделился на единицы, так как все вражеские войска закрыли в родовом замке местного лорда, отдав свое население на волю Пелора. Патрулируя, я обнаружил скрытый подземный ход в эту крепость. Все, кто выжили при штурме, были спалены на кострах палачей... Сам Гаптор пожимал мне руку за столь ценную находку.

— Ах, теперь ясно, почему ты так рано вступил в ряды карателей. Удача оказалась на твоей стороне! А то, что этих иноверцев спалили, так это правильно! Их грехи должны были быть отпущены после Очищения, — убеждал командира в его правоте Толфдер.

Гартер и Галдир молча слушали их разговор. Видимо, только Толфдер отличался излишним желанием поболтать.

— Я понимаю, что так надо было. Но там были дети, совсем юные! В чем они провинились? — выпалил Кайлан.

— Все они ничего не сделали! А потом такие "дети" вырастают, и убивают чьих-то отцов и братьев, — присоединился к разговору Гартер.

Гартер был самым молодым в отряде, вероятнее всего Инквизиция оценила его стремление. И поэтому столь юный боец вписался в ряды элитного подразделения, пройдя Посвящение. Традиционный отбор среди младенцев являлся новой практикой в Селлаторе, поэтому отряды карателей в основном состояли из успешных воинов других подразделений.

Кто-то застонал продолжительно и недовольно.

— О Боже! Да проклянет Пелор это отродье Бездны! — воскликнул Толфдер, поклонившись Пелору.

— Кто это? — спросил Кайлан, только заметив кого-то, лежащего в соседней камере. В спине бедолаги торчало порядком двадцати стрел. Было странным, что незнакомец подавал признаки жизни...

— Вампир! Его мы видели, когда нас привели в камеру. Тогда он был связан, а во рту кляп. Мы бы и не узнали в нем вампира, если бы ему не дали бы выпить немного крови вместо обыденной еды. Пока ты спал, командир, за руки притащили этого... Это отродье...

Снова раздался стон. Лежа на животе, вампир заговорил:

— Поправка — высший вампир! Ну, а твоя слезливая история пробудила во мне скорбь, Кайлан. Сейчас расплачусь! А хотя нет, показалось... И да, конечно твоего папашу, Гартер, зарубил бы кто угодно. Я вовсе удивлен, что у него еще появились дети.

— Заткнись, демон! Ты и минуты не знал моего отца, а если знал бы, то отведал бы его меча! — "грозно" ответил Гартер, хотя его интонация была на грани какого-то визга.

Вампир ответил на угрозы, вытаскивая стрелы.

— Какой опасный каратель! Уже боюсь! А тебе, командир, я скажу вот что: если твой тупой разум зомбируют с детства, чтобы убивать даже младенцев без колебаний ради вашего несуществующего бога, а ты еще и почувствовал угрызение совести, то не все потеряно, мой юный друг! Не знаю даже, что хуже: двадцать стрел в спине или ваш разговор о долге, чести и слепой вере в этого вашего Пелора. Может, помолитесь ему, и он озарит светом эту темницу? А то тут темновато немного.

— Не слушай его, Кайлан! Это демон во плоти! — закрыв уши, прокричал Толфдер.

— Я не боюсь его пустого трепа. И я тебе не друг, кровосос. Даже не догадываюсь, почему ты еще не сдох. Но это дело времени и когда-нибудь праведник и слуга Пелора отправит тебя назад, на тот свет, — холодно ответил командор.

Хотя в душе Кайлан немного боялся вампира, ведь эта тварь живет не одно столетие и вполне возможно еще представляет опасность.

Толфдер начал быстро шептать молитву себе под нос, еле шевеля губами. Остальные каратели смотрели в сторону высшего вампира. Он, похоже, вытащил все стрелы из своего тела и заговорил снова:

— Я не умер, потому что я умен, хитер, силен и попросту самый лучший из всех вампиров. А в целом — вы мне уже нравитесь! С вами веселее, чем в одиночку! Так вот, насчет вашего будущего... Уверен более, чем полностью, что как только вы вернетесь в Терамор, то сядете в такую же темницу. А может Инквизиция стала более оперативной, и вас сразу поместят в пыточную...

Кайлан все время молчал и пытался разглядеть лицо вампира, но ничего не получалось. Тьма мешала увидеть, как выглядит эта тварь Бездны, о которой слагают легенды. Единственное, что он видел, так это человеческий силуэт.

— Ах да, еще вопрос: как там рука старины Гаптора? Я ему оставил еще одну руку, в следующий раз отыграется! Может быть... — иронично воскликнул вампир.

— Так это ты отрубил ему руку? Следующего раза не будет, а если и будет, так он оторвет твою демоническую голову своей новой железной рукой, — самоуверенно ответил Кайлан.

— Демон? Мне больше нравится имя Марцелл или милорд Детерока, хотя демон тоже вполне подойдет, — спокойно ответил вампир.

— Милорд? Так вот слушай, милорд, сейчас придут остроухие и снова начнут тебя пытать! И я попрошу, чтобы меня убили после тебя, чтобы я насладился твоей смертью! — выпалил Галдир.

— Я был мишенью для двадцати стрел. Также меня поджигали на костре, даже отрубили один раз голову, вонзали дубовый кол в сердце и топили в реке... А дальше я не помню, список очень длинный, — с насмешкой в голосе промолвил Марцелл, загибая пальцы и перечисляя при этом очередной способ убийства. — Я так просто не уйду на тот свет, в отличие от вас, глупцы.

— Но все-таки ты сидишь рядом с нами, так что ты ничуть не умнее, демон, — сказал Кайлан. — Лучше подумаем, как отсюда убежать, пока не зашли эльфы...

— У вас ничего не выйдет. Хотя если один из вас напоит меня своей кровью — все возможно, — прервал карателя демон ночи.

— Этого не будет, никогда! Лучше умереть, чем быть проклятым навеки, — сразу зарубил эту идею Гартер.

Речь прервало затяжное и грустное пение. Слова были на незнакомом языке. В сердце ненароком прокрадывалась скорбь и горечь недавних потерь. Еще никогда слух воинов Пелора не слышал таких прекрасных протяжных слов, которые соединялись в куплеты на незнакомом языке. Сложно сказать, сколько продолжалась невеселая песнь. Десять, может, пятнадцать минут.

— Песнь скорби. Они оплакивают погибших. По несколько десятков куплетов на каждого погибшего, где поется об их доблести, чести и деяниях при жизни, — подытожил Марцелл. — Можете считать, что оборвали многовековую историю своим одним ударом. Сложно представить, сколько каждый эльф сделал для этого мира. Наверное, больше, чем все никчемное человечество, вместе взятое. Каждое мгновение своей жизни они пытаются помочь миру и теперь многие из них мертвы. Люди...

— Эльфы должны гореть в огне! — заглушив пение, заорал Галдир. — Они все нечисты, слуги псов Бездны. Только костер очистит их души или же наши клинки! Да и от кого мы это слышим? От мерзкого вампира?

Вампир не ответил Гартеру в своей манере, разговор прервал лязг ключей, хотя пение не утихло. Двери в начале коридора открылись. Через проем в темницу вошли четыре эльфа. Все были вооружены короткими мечами. Неспешно они подошли к камере Кайлана.

— Спиной к стене! Руки вверх! И без шуток, свинья, — гневно и с акцентом прокричал один из остроухих.

Каратели замолчали. Помочь командиру они не могут, да и лишний раз нарываться на проблемы никому не хотелось.

Кайлан повиновался, хотя у него появился план. "Если умирать, то хотя бы с честью. Без чести моя жизнь не стоит и медяка". Тем временем один из воинов леса подошел с кандалами. Командор только этого и ждал. В один недолгий миг он быстро перехватил цепи и обкрутил их вокруг шеи тюремщика. Послышался хруст...

— Так их, Кайлан! Убей их всех, — подбодрил командира Толфдер.

Обмякшее тело эльфа упало на пол камеры Кайлана.

— BAW!!! Etruna maw fireb cuin! (НЕТ!!! Не убивать, его нужно доставить живым!)

Кричащий эльф остался стоять позади. Двое других одновременно налетели на командора. Отклонившись от одного удара, он не смог избежать второго. Ногу тут же пронзила острая боль, и Кайлан упал на одно колено. Струя темно-красной крови начала литься из раны. Ударом кулака командора повалили на землю. Эльфы схватили его, с обеих сторон заломив руки.

Глава этой четверки подошел к Кайлану и шептал ему на ухо, чтобы другие не услышали:

— Я превращу твою жизнь в ад, пес!

Остроухий достал изогнутый кинжал и начал ковырять им рану.

— Ааааа! — вскричал командор.

— Ублюдки! Я оторву твою голову, хрен моржовый! Знаешь, что с тобой будет? Мы спалим тебя заживо, тварь! — кричал Галдир, шатая руками решетки камеры.

— Ты — следующий! Заткнись! — с горечью в голосе выкрикнул главный тюремщик, подбирая тело убитого эльфа.

На Кайлана накинули мешок и куда-то поволокли. Нога ужасно болела, и капельки крови медленно стекали по ноге, падая на пол. Молчание эльфов вновь нарушил лязг ключей. Замок защелкнулся, и темница осталась позади.

* * *

— Имя. Должность. Гарнизон. Цель, — медленно выговаривал слова эльфийский командир.

Это был именно тот, в серебряных доспехах. Кайлан хорошо запомнил его лицо.

— Повторите попытку, — приказал он.

Возглас раздирал горло. Каленым кинжалом эльфы разрезали его плоть. Командора привязали цепями к потолку. Кандалы уже больно натирали и жгли кожу. Насколько понял Кайлан, их чем-то обработали. Яд или токсическая смесь. Точного ответа он не знал.

Носками он с трудом доставал до пола, голова опустилась вниз, а сам командор висел на цепях, словно мертвец. Пот и кровь покрыли все тело Кайлана. Но он молчал, не сказав ни слова.

— Мы можем тут провести десять лет, а можем закончить все здесь и сейчас одним ударом клинка. Скажи, что знаешь, и я тебя отправлю к твоему богу. Ну!

Каратель поднял голову. Видеть он практически не мог, ведь тюремщики его избили. Глаза заплыли, каждый вздох отдавался болью в боку. По всей видимости, к многочисленным гематомам, добавились поломанные ребра.

Сейчас Кайлан внимательно смотрел в лицо их командира. Он видел с трудом, но все-таки смог его разглядеть. Тонкая полоса губ, большой нос и впалое лицо немного отличали его от других эльфов. Одинокие морщины виднелись на лбу и щеках. Даже по меркам эльфов он вероятнее всего был стариком.

— Меня зовут... — начал говорить Кайлан.

Его губы еле шевелились, объединяя звуки в слова.

— Меня зовут Катись-В-Бездну-И-Не-Возвращайся, эльф.

— Интересное у тебя имя. А главное редкое, — спокойно ответил он и, взяв в руки пузырек с какой-то жидкостью, вылил содержимое на тело командора.

Раны моментально обожгло. Тело само по себе начало извиваться и изгибаться, но цепи еще больше при этом натирали кисти. Кайлан быстро делал вдохи и выдохи. Но все равно он молчал. Это продолжалось долго. Минуту. А может две... Время уже утратило свой смысл.

— А ты смелый. Я ценю это. Только давай я расскажу тебе, свинья, что будет с тобой в ближайшие месяцы. Давай? — схватив лицо рукой и, направив на себя взгляд Кайлана, говорил эльф. — Вначале я повторю то же самое с твоими подчиненными. А потом мы всех вас излечим. Полностью! Вы станете такими же, как до прихода сюда... Даже шрамов не останется! А от голода и жажды вы не умрете. Каждый день к вам будут приходить и насильно вливать в глотку воду и впихивать еду. Мы вас будем возвращать к жизни снова и снова. И снова, и снова... А потом приводить сюда, и продолжать это. Готов ли ты к такому, смелый?

Кайлан не ответил, не проронил ни слова.

— Ты сделал свой выбор, — щелкнув пальцами, сказал глава партизан.

Сзади подошли эльфы и начали снимать Кайлана с цепей.

— Вылечите его. Полностью. А под вечер накормите и напоите. Завтра приведем по очереди остальных и повторим.

* * *

— Первый день у тебя прошел удачно. Я и не заметил бы, что тебя пытали часа три, — сказал Марцелл.

— Заткнись, демон. Не тебе рассказывают. Ну, командир, что дальше? — держась руками за решетки и высунув голову, промолвил Толфдер.

— Пригрозил, что завтра это же повторит с вами. А потом опять со мной. Не знаю, что они заставили меня выпить, но эта штука излечила все мои раны, — ответил Кайлан, тяжело вздыхая.

— В этом и есть вся опасность. Знаете, почему тюрьма эльфов наиболее ужасная из всех? Вот вы только подумайте, насколько вы одноразовы. Вам отрезали палец, а новый не вырос. Вас обожгли, но рана не затягивается. Я был в темницах Ромендаля, Тисмира, Валиндора и даже Марибора. У эльфов, я вам скажу, хуже всего! Все просто: вам отрезали палец, а потом спустя неделю вырос новый. Вас обожгли, и рана зажила. И так продолжается, пока вы не выдержите. Такие дела...

— Да когда же ты заткн...

— Погоди, Галдир, — остановил подчиненного Кайлан. — Скажи мне, Марцелл, что ты тут делаешь? Если ты и впрямь высший вампир, чему я не верю, то, как ты мог попасться остроухим? Насколько я знаю, первые вампиры практически неуязвимы.

— Это сказки. У всех есть слабое место. Даже у меня. И ты меня обижаешь, мальчик. Не веришь, что я высший вампир? Как бы тебе это доказать... Дай подумаю... Может, поверишь на слово, я никогда не лгу. Честно!

— Что говорить с этим окаянным? По башке ему тюк булавой, и все. Делов то, — вмешался Толфдер.

— Это будет новый метод убийства меня. Предложи этот способ эльфам. Они оценят, — ответил вампир.

— Хватит! Давайте помолимся. На поверхности уже наверняка день и солнце взошло наверх. Пора...

— Творец наш небесный, да осветиться имя Твое! Да придет Царство Твое! Да придет воля Твоя! Веди нас сквозь тьму к свету, Солнцеликий! Славься! — в унисон заговорили голоса карателей.

Вампир закатил глаза и скрестил руки в знак протеста. Затем, после недолгой паузы, он произнес свои мысли вслух:

— Или происходит то, что я думаю, или это просто глупый сон...

— И что же чует твоя душонка, демон? — выпалил Галдир.

Марцелл ответить не успел.

Тишина сменилась шумным гулом. По сводам темницы-пещеры медленно поползли змейки трещин. Огромная трещина дошла до камеры Кайлана и... Сильный грохот ударил в уши. В некоторых местах камни начали откалываться от стен и потолка. Они падали наземь. Пыль моментально ударила в глаза, уши, нос. Она норовила залезть в легкие, сковывая дыхание. Кайлан услышал сильный кашель одного из своих подчиненных.

Камень под ногами зашатался и каждый заключенный резко упал. Казалось, весь мир перевернулся, и небо с землей попросту поменялись местами. Там, где момент назад была камеры "милорда Детерока", теперь осталась лишь груда камней. Все начало обваливаться. Кайлан лежал, но глянув вверх, быстро начал отталкиваться руками назад. На то место, где он был, упал огромный булыжник, который раскололся на мелкие камешки.

Землетрясение закончилось так же, как и началось. Резко и неожиданно. Пыль еще минуту затмевала картину разрушений, но когда она улеглась, командор смог оценить обстановку.

От пещеры ничего не осталось. Камеры, которые были дальше от лестницы, перестали существовать. Их засыпало камнями. Решетки изогнулись под грузом сводов пещеры, стены исказились трещинами. Свет факелов потух.

— Все живы? — устроил перекличку бойцов Кайлан.

— Слава Пелору, я жив! — воскликнул Толфдер.

— Я тоже! Гартер, ты здесь? — спросил Галдир.

— Кхе-кхе, да, здесь!

Командор в глубине души радовался землетрясению, ведь теперь у них есть шансы на побег. Это чистая случайность, и это была помощь Пелора, а иначе и не объяснишь.

Одним ударом ноги глава отряда выбил дверь. Она поддалась легко, видимо землетрясение сильно ослабило решетки. Стряхнув с себя пыль, Кайлан подошел к решетке Толфдера. Взяв огромный камень, командор бил по креплениям двери. Спустя пять-шесть ударов дверь поддалась.

Толфдер медленно вышел из камеры. Его ноги обмякли и тело ныло. Спать на твердой каменной поверхности, не есть и не пить два или может уже три дня — это серьезное испытание...

Тем временем Галдир пролез сквозь разломанные прутья камеры и вытащил Гартера. Освободившись, все выстроились напротив Кайлана.

— Каковы дальнейшие действия, командир? — спросил один из подчиненных.

Обдумывать ответ долго не пришлось, и командор приказал:

— Поднимемся по лестнице. Я думаю, мы найдем себе оружие и немного припасов. Если у нас случились обвалы, то у остроухих положение не лучше нашего. За мной!

Кайлан шел неспешно, каждый раз была возможность упасть. Гладкий пол превратился в шероховатую поверхность из мелких камешков. Идти было неудобно.

— Слава Пелору, "милорд чего-то там" убрался в пекло. Самое место для него! Думаю, это точно пришило кровососа, — сказал Толфдер, проходя сквозь камеру вампира.

Галдир в подтверждение слов товарища смачно сплюнул.

Хотя никто так и не разглядел его лица. Марцелл так и запомнился Кайлану — силуэтом в тени и высокомерным ироничным голосом, который издавался из тьмы. Долго оплакивать "потерю" не пришлось, остатки элитного отряда уже поднялись по лестнице.

Проем входа в темницу разветвлялся двумя туннелями. Один из них был завален.

— Будьте начеку, идем в свободный проход. Расчищать завалы времени нет, — приказал командир.

Кайлан сейчас сильно устал и хотел отдохнуть от всего этого. Ему хотелось хотя бы на мгновение перестать быть сильным командиром. Но он должен подавать пример, держаться. Собрав волю в кулак, командор повел свой отряд. К славной смерти или к неожиданному спасению, но он их доведет.

Остатки отряда прошли совсем немного, как тут же Галдир заметил впереди лежащие тела.

— Командир! Там лежат мертвые эльфы. Видимо, они повторили участь вампира. Землетрясение нам на руку!

— Пелор на нашей стороне. Обыскать тела. Живо!

Обыскивали спеша, как можно быстрее. У каждого трупа нашелся меч, кинжал и фляга с водой. Сомнений не было — они шли в темницу. Кинжалы отдали Галдиру, остальные взяли себе по одному короткому мечу. Навесив на себя пояса с эльфийским обмундированием и ножнами, паладины принялись за фляги с водой.

— Как же хорошо на душе то! Эта даже лучше, чем в колодцах моей деревни! — воскликнул Толфдер.

Все жадно глотали воду. Жажда была сильной и вот, наконец, они ее утолили.

— Не останавливаемся. Идем далее! — прервал недолгую задержку Кайлан.

Тоннель медленно сворачивал и, пройдя по нему, паладины вошли в огромную пещеру, своды которой держали колонны. Некоторые опоры разрушились и камни полетели на эльфов и их убежище.

В разных местах пещеры, под камнями, можно было разглядеть столы, кровати, полки и их владельцев — теперь уже мертвых жителей леса. Многих забрало землетрясение. Но кто-то из них, несомненно, выжил, поэтому стоило смотреть в оба.

— Дьявольщина! Да это же целый лагерь лесных уродов! Уже много чего можно рассказать Инквизиции, — промолвил Гартер.

— Потом решим, что рассказывать, а что нет. Лучше прислушайтесь! Я не пойму, что это за шум, — сказал Кайлан.

Шум был постоянный и до боли знакомым, но на ум ничего так и не пришло.

— И вправду что-то... О, точно! Руку на отсечение даю, да это ж водопад! — ответил Толфдер. — Возле нашей деревушки тоже был такой же! Эх, сейчас бы туда...

— Водопад? Когда на вас накинули капюшоны и вели сюда, вы разве слышали его? Когда меня вели в пыточную, я не слышал ни звука.

— Нет. Вероятнее всего в темницу есть два пути. Один через тот заваленный тоннель и другой через водопад. Интересно, какой он высоты? — вмешался в разговор Галдир.

— Будь он любой высоты — придется идти через него. Обыщем пещеру и пойдем. Только не задерживайтесь, — вновь отдал приказ командор.

Кайлан надеялся найти хоть что-то. Их вещи, еду или оружие. Любое могло пригодиться в дальнейшем. Но обыскивать было сложно. Хоть глаза и привыкли к тьме, но все равно приходилось прощупывать каждый непонятный предмет и делать медленные и обдуманные шаги, чтоб не упасть. Постоянно под ноги попадали мелкие камешки и другой хлам, только задерживая поиски.

— Прячьтесь! Они идут! — неожиданно прошептал Кайлан.

Свет факела озарил проход в конце пещеры. Они бы и не заметили этот вход в огромную пещеру-убежище, если бы не это неожиданное освещение. В проеме прохода стояло пять или шесть эльфов. Разглядеть, сколько их, было сложно. Один стоял с факелом, остальные же держали луки и мечи наготове.

— Эй вы, крысы! Выходите, и мы вас убьем быстро! Вам не убежать! — кричал эльф с факелом.

Только сейчас Кайлан увидел, что ушастый выродок, который выкрикнул им, это тот командир. Он вновь экипировался в серебряные доспехи. У Кайлана складывалось ощущение, что он снова почувствовал тот удар ногой, отправивший его во тьму. Рука командора рефлекторно потянулась к челюсти.

— Эти сволочи видят в темноте и хорошо слышат. Все помнят, где примерно журчал водопад? Бежим туда и прыгаем вниз. Другого выбора нет. Прячьтесь за укрытиями и не оглядывайтесь, — как можно тише наставлял подчиненных Кайлан.

— Ну что же, вы выбрали свой путь! — снова выкрикнул эльф после ожидания ответа.

— Катись в Бездну, ублюдок! — гневно ответил Галдир и побежал в сторону возможно существующего водопада.

Стрела догнала его быстро. В один момент два лучника четко выстрелили паладину прямо в спину. Захрипев, он упал на колени. Третья стрела попала ему в затылок, и бездыханное тело Галдира медленно опустилось на каменистую породу пещеры.

Этим боец отвлек стрелков, и оставшиеся пленники уже рысцой перебегали от одной колонны к другой, сокращая расстояние до спасения.

— Аthan sain! (За ними!) — приказал эльфийский командир.

Кайлан бежал к цели, но эльфы стреляли быстро и метко. Стрелы просвистывали прямо над ушами или возле ног, так и норовя ранить паладина. Удача и благосклонность Пелора — вот что оставило в живых Кайлана.

Расстояние сокращалось с каждым шагом, но и остроухие тоже находились рядом. Шум стекающей воды усилился. Это означало, что они близки к своему спасению.

Тут пещера стала резко заворачивать вправо. И этим воспользовались паладины. Только скрывшись от очередных выстрелов, они завернули за поворот и сразу же побежали. Землетрясение и тут оставило свой след. Под ногами лежало множество мелких булыжников, неизвестная Кайлану гладкая порода исказилась мелкими трещинами.

Все же водопад есть, и слух Толфдера не подвел. В двадцати метрах от пленников виднелась прозрачная стекающая вода. Она пропускала свет, лучи которого освещали оставшийся путь.

— Мы близко! Быстрее! — подбодрил солдат Кайлан.

Паладины бежали что есть сил. В какой раз? Они — бойцы элитного отряда Селлатора позорно убегают от эльфов, а до этого от толпы живых мертвецов. Элита...

Дыхание сбилось. Выносливость ослабла за дни пленения. Кайлан сконцентрировался на дыхании. Он пытался его контролировать и у него даже немного получалось. Толфдер неожиданно перегнал Кайлана и прыгнул сквозь поток воды. Послышался крик, который постепенно удалялся.

— Гартер, там высоко. Придется прыгать. Эй, Гартер?

Кайлан повернулся и увидел, как молодой паладин сидел сзади и держался за ногу. На его глазах выступили слезы, которые тот пытался сдержать.

— Я... Я не могу, нога...

— Давай помогу! — взваливая на плечо подопечного, гневно прокричал Кайлан.

— Я боюсь высоты! — сказал Гартер.

— Можешь остаться здесь. Нет? Тогда хватит ныть!

Командор даже не предполагал бросить своего бойца. Если умрет он, то вместе с ним падет и Кайлан. Он как можно быстрее взвалил подчиненного на плечо и поддерживал того при беге. Каратели уже двигались в сторону водопада, как эльфы не заставили себя ждать, и один за другим они вошли в эту часть пещеры. Кто-то из них стрельнул навскидку из лука.

Тетива вытолкнула стрелу. Та медленно кружилась в своем полете. Сложно сосчитать, сколько оборотов она делает, перед тем как пронзить плоть какого-нибудь паладина. Наконечник был зазубренным и четырехконечным. Она искала свою жертву. Полет сопровождался свистом, который издает оперение.

Неудача. Такое бывает редко. Он был в руках. Этот человек, враг леса. Вначале с визгливым криком прыгает раненный товарищ человека, а затем и он сам. Прикрыв руками туловище и глаза, он прорезает нескончаемый поток воды и тут же летит вниз, навстречу бурному течению речки.

Стрела была близко и, идеально пройдя сквозь воду, она пролетела мимо плеча врага...

Эльфы подошли к водопаду и смотрели сквозь шумящий поток, а лучи света отражались от серебряных доспехов командира.

— Что будем делать, Алеаррен? — тревожно спросил по-эльфийски Керанор.

— Далеко не уйдут. Лес патрулирует множество наших отрядов, и мы тоже скоро выступим вслед за ними. Чистейшее везение спасло их от смерти. Это просто удивительно, что все наши собратья, которые остались здесь погибли, а эти крысы выжили... Довольно странно судьба подшутила над нами, — ответил глава дома Тиса.

* * *

Стрела пролетела мимо плеча. Но сейчас Кайлана заботило не это. Тут было высоко! Двадцать метров, не меньше. Адреналин зашкаливал, что-то внутри командора екнуло. Паника и страх отравили ум, но все-таки сложить ноги вместе получилось, а иначе будет еще больнее!

Река приближалась с каждой секундой. Все произошло настолько быстро, что он и не заметил, как упал в воду, перед этим закрыв глаза. Всплеск был громким, но Кайлан его не слышал. Сейчас боль и холод на мгновение сковали его ноги и руки. Хоть командор и был хорошим пловцом, но здесь его умения вмиг исчезли. Он пытался сгруппироваться в полете, но все равно речная стихия больно ударила его по разным частям тела. Дыхание сбилось, вода заливала глаза и уши, нос. Он потерялся в пространстве, не зная где дно, куда нужно выплывать.

Течение начало нести вперед, перекручивая его под водой. Благо, Кайлан перестраховался, и затянул пояса с амуницией крепко. Даже меч, висящий за спиной, не особо мешал. Но, то и дело кожу царапали подземные камни уступов. Один, другой, третий... Им не было конца.

Каждый раз каратель пытался одолеть течение, и каждый раз течение кидало его на другой уступ, больно ударяя о подводные препятствия. С небольших ран и царапин сочились струйки крови, обагряя поток воды. Совладать над собой было сложно. Усталость, боль, кровь... Воздух в легких стремительно кончался.

"Долг, Честь, Отвага", — повторял сейчас у себя в голове Кайлан. Таков девиз карателей.

"Долг! Честь! Отвага!"

Каскад каменных порогов закончился, и теперь река протекала намного медленнее. Силы пришли неожиданно, словно открылось второе дыхание. Собрав волю в кулак, он мощным синхронным усилием рук и ног выбрался из дна реки на поверхность. Сделав пару равномерных глубоких вдохов и выдохов, командор восстановил дыхание. Руки начали слушаться, и теперь он медленно подплывал к берегу.

Плыл Кайлан недолго, так как вскоре достал до дна ногами. Сделав пару шагов, он упал на колени. Его руки погрязли в земле на дне берега. Приглядевшись, паладин увидел себя в отражении водной глади. Короткая стрижка сменилась грязными локонами, молодое и живое лицо — щетиной и серостью. Глаза больше не излучали той жизни... К тому же стало очень холодно. Рубаха и штаны промокли, да и погода была не самой солнечной и теплой. По телу пробежал холод.

Ударив по своему отражению, командор быстро помолился Пелору и встал на ноги. Нужно было отойти от берега и просматривать, где могут быть его бойцы. Он все еще их командир, и он за них в ответе.

Скрывшись в кустарнике и переглянувшись по сторонам в поисках врагов, его взор устремился далеко вперед. "Может, кого к берегу прибило? Ну, давай же! Хоть кто-то! Да не могли мы пройти столько всего, чтобы вот так все случилось!" — подумал каратель.

Пелор услышал его молитвы.

— Сюда! — негромко выкрикнул Кайлан.

Толфдер плыл тяжело и очень медленно, иногда погружаясь в воду до самого носа. Тащить на себе Гартера и плыть одновременно не очень то и легко, поэтому ему пришлось снять амуницию и пояс с ножнами, который они забрали у эльфов. У Гартера все было при нем: фляга, меч и различные поясные сумки.

Кайлан помог вытащить молодого бойца на землю. Взяв его за руки вместе с Толфдером, они оттянули его как можно дальше от реки.

— Что с ним? — спросил Кайлан, аккуратно положив Гартера на землю.

— Нахлебался воды. Пловец из него ни к черту. Вот у нас в деревне все с детства приучены к воде.

— Меньше разговора, больше дела!

— Так точно! — согласился Толфдер.

Бывший крестьянин присел на одно колено и начал давить двумя руками на грудную клетку.

— Раз, два, три... — вел счет Толфдер.

Еще и еще он повторял одно и то же.

— Ну, давай же! Ну!

Гартер закашлялся. Он выплевывал воду с легких, а его лицо стало синим и бледным. Похоже на то, что сейчас его вырвали с лап у самой смерти. Ну что же, дворцы Пелора еще подождут парня.

— Выжил, мать его! Не зря тащил тебя на горбу! — радостно воскликнул спаситель Гартера.

— Спа... Спасибо, — неуверенно ответил Гартер.

— Восстанови силы. Даю пять минут. Больше не могу, погоня за нами будет долгая, — вернул Гартера к "веселой" жизни командор.

— Пожалей парнишку! Дай хотя бы десять минут, командир! Я даже успею немного подлечить его ногу, — вступился за Гартера Толфдер.

— Семь, не больше. Я пока разведаю округу. Если не приду через это время, то уходите, — приказал Кайлан.

— Но...

— Без "но", Толфдер. Кто-то же должен доложить Инквизиции!

— Хорошо, командир. Будет сделано! — обиженно ответил боец. — Давай, Гартер, гляну, что там у тебя...

Кайлан бегло осмотрел раненного бойца. Парень держался, как мог. Он пытался показаться мужественным перед командиром, но получалось не очень успешно. Убедившись, что Толфдер справится, командор побежал в чащу леса. Стоило поискать хоть какой-нибудь еды.

Взгляд командора бегло осматривал кусты на наличие ягод, а деревья на наличие плодов. Ступал он уверенно и тихо, но скорость осмотра при этом была соответствующей. Лучше перестраховаться, чем получить стрелу в голову...

Он прошел недолго, как вдруг встали начал прислушиваться. Тишину леса нарушило пение неведомой птицы. Раньше Кайлан такого не видывал и не слышал. Видимо этот вид обитает только в Сребролесье. Паладин и забыл, насколько чистый здесь воздух, насколько приятный запах хвои и пение птиц. Он все это позабыл, да и тут не до мыслей... Насладившись моментом, каратель продолжил путь.

Организм сразу же дал о себе знать. Еду ему после "встречи" с главарем эльфов не предоставили, поэтому голодовка насчитывала уже третий день. Живот заурчал, есть хотелось ужасно. От голода туманился разум, ноги стали ватными, а руки опускались сами по себе. Кайлан ужасно вымотался, и сейчас он ожидал, что Пелор поможет ему еще раз.

Прошел он немного, за семь минут много не осмотришь... Он осторожничал, как мог. К счастью, следов погони и эльфийских патрулей не видно. Немного задумавшись, Кайлан подходил к своим подчиненным, как вдруг он споткнулся о небольшой корень ближайшего дерева. Упал паладин неуклюже, содрал руку, забил колено и измазался в грязи.

"Бездна! Прокляни Пелор эту дыру, вместе с населяющими ее... О, погоди-ка, да это же медвежий куст!" — подумал Кайлан.

Сомнений не было, перед ним — еда. Аккуратные грозди красных ягод свисали с небольших стебельков. Он был удивлен, что даже сюда добралось это южное растение. Он встал и начал набивать рот, жадно проглатывая одну ягоду за другой. Руки были в грязи, но это не затмевало сочный и сладкий вкус подарка судьбы. Пелор услышал молитвы!

Кайлан одумался вовремя. Если съесть их сильно много, то ягоды вернутся тем же путем. После длительного голода переедать нельзя, и последнюю порцию пришлось выплюнуть.

Протерев руки, он насобирал ягод и понес их к своим подчиненным, держа пищу в обеих руках. Спустя еще минуту командор нашел своих бойцов. Вид у них был унылый, уставший и безжизненный. Ничуть не лучше того вида, который видел в отражении Кайлан.

— Я раздобыл еды. Тут немного ягод, каждому небольшая горсть, — сказал паладин, высыпая на ладонь Гартера и Толфдера спасение от ужасного голода. — Ну, что с ногой?

— Я не могу ходить... — сквозь зубы ответил Гартер, поедая ягоды.

— Пришлось вправлять... Ходить сможет, через недели три минимум. Плохи наши дела, командир. Еще часа два-три, и нас подвесят на деревья в роли мишеней. Как тех разведчиков у ручья! — добавил второй солдат, одним махом закинув себе в рот всю горсть ягод.

— Точно! Ручей!

— В чем дело, командир? Мысль пришла?

— Ручей должен же откуда-то начинаться. Речка постепенно сужается, и под ее конец мы увидим то проклятое место засады, я уверен. А там и минут десять до лодок, если их, конечно, не спалили остроухие. Шанса другого все равно нет, и пробовать не стоит.

— И вправду... Да, точно! У нас в деревне тоже был такой ручей. Только он с подземных вод вытекал, но, то ничего!

— И как мы доберемся до ручья? Я ведь ходить не могу! Тем более для отряда эльфийских охотников раненный арбалетчик без оружия, и вы с двумя короткими мечами не особо серьезная угроза.

Голод отобрал всю память... Кайлан вспомнил, что Гартер, помимо умения поскулить и пожаловаться на жизнь, отлично владеет арбалетом. Молодой боец был превосходным стрелком с этого оружия, вторым в отряде после Арт`Аллена.

"Эх, сейчас бы тебя сюда. Ты точно знал бы как выбираться из этой дыры. А ведь я тебя даже не похоронил по-человечески..."

— Гартер прав, идея то хороша, а вот в жизнь ее воплотить как? — прервал грустные мысли Кайлана Толфдер.

Командор задумался. Ведь четкого плана у него не было. Придется пораскинуть мозгами...

Глава 4

Заканчивалась первая неделя, проведенная в путешествии, цель которого оставалась неясной для Эйдена. Эльф что-то скрывал и постоянно с тревогой оглядывался назад, говоря об угрозе и опасности жизни в хижине близ берегов.

"Люди рядом", — твердил он, вернувшись после разведки.

Поэтому им пришлось покинуть столь укромное место и отправится в сомнительные скитания.

Странствие по чащам Сребролесья и высоким холмам заставляли Эйдена напрячь все свои силы. Он с каждым днем пересиливал свой организм, усталость и боль. К тому же приходилось пить это горькое лекарство, которое Кель заставлял принимать по несколько раз в день. А еще его беспокоили мысли о Собрании Земель. Вдруг оно уже началось, а он тратит попусту время в лесах далеко от Вергарда? Волнение росло с каждым днем...

Решив остановиться еще до заката, они выбрали местом для ночлега одинокую поляну, которая укромно скрылась в листве деревьев. На ней раскинулись древние руины эльфиской святыни, постепенно уходящие вниз.

Слепящий свет уходящего солнца озарял разрушенное строение. Из-под зарослей выглядывали части гранитных стен и колонн. Каменный пол покрылся внушительным слоем пыли и грязи.

— Мне это место кажется знакомым. Странно, — неожиданно для себя сказал Эйден.

— Именно тут все и произошло тогда. Именно в этом месте погиб мой брат...

— Извини, я не хотел... Погоди-ка, как ты можешь здесь находиться? Ты говорил, что не можешь стоять ни на эльфийской земле, ни на владениях ликанов.

— Магия вождя клана за эти года ослабла. Постепенно силы покидают этот лес, так как эльфы уже покинули это место. Обидно, что некогда величественные места превращаются в захолустье, а великие строения в руины. Но, ничего не поделаешь, — с грустью в голосе говорил Кель. — Время всегда было беспощадным. Даже к эльфам.

Эйден невнимательно слушал речи эльфа, в боку закололо. Видимо, столь огромные расстояния были слишком большой нагрузкой для слабого организма.

— Что с тобой? — спросил отшельник волнительным тоном.

— Я не очень хорошо себя чувствую. Ты ведь помнишь мои слова два дня назад? Стоило послушаться моих предупреждений.

Боль резко стихла, так же, как и появилась.

— Ты сильно зациклился на своих недостатках. Мое тело далеко не идеально. У меня тоже нет великого магического дара или особых талантов. Все дело в тренировках, который закаляют тебя.

— Как это нет? Я видел, как ты сражался. Многие рыцари Аэдора не идут ни в какое сравнение с тобой.

— Знаешь, когда-то мой учитель сказал мне: "У меня нет волшебной силы. Внутренняя энергия — моя сила. У меня нет талантов. Быстрота разума — мой талант. Также у меня нет божественного могущества. Честность к себе — мое могущество", — убедительно проговаривал Кель.

Эйден замолчал. И задумался... Его приятно удивляла философия эльфийских воинов. Воин лесного народа — это не просто способ жизни, это было для них самой жизнью. Путь воина-эльфа длился вечно, начинался рождением, а кончался смертью. Так постоянно повторял Кель, и именно это намертво отбилось в памяти принца.

Эльф продолжал, пытаясь убедить Эйдена:

— Годы тренировок, самосовершенствование — мой залог успеха. Я был посредственным мечником и ужасным лучником. У меня нет особых дарований в магии и нет природных предрасположенностей к военному делу. Я все постиг сам, спустя огромное количество времени. И ты постигнешь, стоит лишь сделать маленький шаг вперед.

— Да любой воин во всем Кронде уделает меня в несколько ударов. Стоит ему лишь приложить силу. Или ты забыл? Я не могу нормально ходить, а ты говоришь...

— Обладающий лишь грубой силой недостоин называться воином. Не говоря уж об изучении наук и постижении самого себя, укрепления своего духа. Ты слаб не только телом, но и духом. Поверь в себя — и все выйдет, — хлопнув по плечу, ответил отшельник. — Пора спать, я думаю. Встаем на рассвете.

Спустя несколько минут уже был разожжен костер. Перед тем как лечь отдыхать, Эйден поинтересовался:

— Нас ведь никто не может найти? Все-таки дым видно издали за многие километры. Охотники и трапперы могут заходить далеко.

— Люди не ходят сюда, здесь слишком опасно.

— Чего они боятся? Пустого леса? Насколько я знаю, селлаторцы и северяне часто заходят в чащу Сребролесья.

Кель усмехнулся.

— Этот лес не такой уж и пустой. Помимо эльфов, здесь обитают более опасные существа. Благо мы находимся в древнем храме, этим существам сюда ходу нет. И еще... Я забыл тебе сказать, что ту хижину построил не я, — посерьезнев, ответил отшельник. — Раньше там жили охотники. А потом они исчезли. Все. В один прекрасный день, похожий на этот.

— Что? Почему они исчезли?

— Их забрал лес. Он не любит чужих, особенно людей. Ладно, спи спокойно. Завтра тяжелый день — новые тренировки.

Эйден отвернулся и лег на бок, тревожно задумавшись о пропавших людях. Эта мысль еще долго не давала ему покоя той ночью.

* * *

— Я жутко устал и хочу спать, — сказал разбуженный слишком рано принц. — Голова болит и мне очень плохо.

— Отпусти все, раз болезнь не уходит.

— Я бы с радостью, но...

— Нет никаких "но", — прервал в своей манере Эйдена Кель. — Ты просто вбил себе в голову это и все. Лекарство, которое я тебе даю, очень и очень действенное. Выкинь это, забудь.

— Гора золота была обещана тому, кто вылечит меня. Никому это не удавалось, а ты вдруг сможешь? Вряд ли...

— Неверие породило в тебе слабость. Слабость — отчаянье. Отчаянье превратилось в немощь. Я вернул тебя в первую стадию. А знаешь почему? Потому что ты уже ровно одну неделю ходишь вполне нормально. Смог бы ты такое сделать до этих семи ночей? Нет. А сейчас можешь, прогресс на лицо. Вопросы?

— Что-то сильно уж действенный твой отвар. Что входит в его состав?

— Я уже говорил. Экстракт цветка lodreth, вода и капля крови волколака.

— Погоди-ка, про кровь ты ни слова не сказал! — возмутился Эйден. — Теперь что со мной будет? Превращусь в зверя? Я стану ликаном?

Кель засмеялся.

— Глупые человеческие суеверия. Ты вроде бы принц, начитанный взрослый парень, а веришь в ерунду! Чтобы стать ликаном, нужно выпить минимум глоток крови волколака или же быть укушенным этим животным. Хотя они дерутся насмерть, я еще не видел ни одного человека или эльфа, кто бы выживал после открытого сражения с этой мохнатой тварью. Да и ваши охотники-северяне почти всех истребили. Какими бы сильными они не были, против тридцати вооруженных опытных воинов не устоит никто. И они не устояли.

— Говорят, берсеркеры пили кровь ликанов, чтобы становиться сильнее и быстрее своих врагов, — вспомнил легенду Эйден.

— Да, пили. Но в небольших количествах. Это было давно, но их рассудок был помутнен. Редко кто из них доживал до сорока лет, все они бездумно гибли. Такова плата за краткосрочную мощь.

— Так что со мной будет?

— Ничего, абсолютно. Одна капля лишь ускорит процесс регенерации и лечения. Не скажу, что ты забудешь навеки о своей болезни, но достичь показателей обычного человека сможешь вполне.

— Я тут вспомнил, ты обещал показать мне упражнения для дыхания, которые помогут мне.

— Все-таки с памятью у тебя не так плохо, как с физическими нагрузками. Значит, видишь проблему. Похвально. Так вот, как только ты начнешь правильно дышать, ты будешь близок к началу Пути. Я бы тебе раньше показал эти упражнения, но у нас слишком мало времени и слишком много нужно тебе познать.

— Началу? Я думал я уже начал, — возмутился принц.

— Да, только к началу. Все эти слова лишь ставят тебя на истинный путь, но не стоит забыть и о теле, — улыбнувшись, сказал эльф. — А насчет дыхания, то с этим все просто. Какие ты знаешь виды дыхания?

— Ну, э...

— Тогда все ясно... Есть нижнее, среднее и верхнее дыхания. Все они тренируются своим способом. Начнем с нижнего. Присядь поудобней и повторяй за мной. Сделай полный выдох. Полный! Вот так. Теперь медленный вдох и постарайся как можно больше выпятить вперед живот, не трогая грудную клетку. Давай, еще раз.

Эйден повторял вновь и вновь, пока у него не стало получаться, раза с пятидесятого. Голова вскружилась, чувствовалась легкость и небольшое помутнение.

— И это только нижнее?

— Да, теперь перейдем к среднему. Положи руки на живот и грудь, только не сдавливай. Попытайся не выпячивать живот и грудную клетку. Вот так! Теперь делай глубокий вдох и такой же выдох. Что чувствуешь?

— Ребра медленно опускаются при выдохе.

— Так и должно быть, ты дышишь только центральной частью своего дыхательного пути. Теперь убирай руки и пробуй.

Пробовать приходилось еще раз сорок, пока не стало сносно получаться. Эйден возрадовался, в этих упражнений успех пришел быстро.

— Осталось верхнее. Сделай вдох и подними плечи, но только так, чтобы поднималась только грудная клетка. Ребра и живот — неподвижны. При выдохе опускай плечи, ты должен прочувствовать это!

Получилось с первого раза. Закрепив упражнение, повторив его пять раз Эйден освоил все три техники.

— Молодец, — похвалил Кель, похлопав по плечу. — Повторяй все виды дыхания утром и вечером по три раза, поочередно, поднимаясь снизу-вверх. А теперь освоим различные техники дыхания...

У Эйдена получалось довольно хорошо, потому как вечно унывающий наставник весело улыбался. Это вселило надежду, настроение приподнялось.

— Отлично, мы сдвинулись далеко вперед. Я думаю через пару дней ты сможешь покинуть Сребролесье. Историю продумал?

— Да, до мелочей. Знаешь, перекручивая историю десять раз подряд каждую ночь, сам начинаешь в нее верить...

— Эх, хотелось бы, чтобы ты придерживался кодекса Пути. Помнишь? "Следует взвешивать каждое слово и спрашивать себя, правда ли то, что ты собираешься сказать", — процитировал знакомую фразу отшельник. — Но в твоем случае это невозможно, да и слишком мало времени, чтобы сделать из тебя воина.

— Откуда это изречение? Ты часто говоришь много вещей, которые мне, конечно, ясны, но мне хотелось бы знать, где ты берешь все это.

— Книга Пяти Колец. У меня есть только эльфийский вариант, причем на старом диалекте, поэтому ты ее вряд ли прочтешь, к сожалению.

Разговор прервался шумным трепетом крыл. Эйден посмотрел вверх и увидел резко пикирующего сокола, который быстро сокращал расстояние. Казалось, птица пролетит мимо, но она спикировала прямо на Келя.

Обернувшись, отшельник подставил руку и сокол, замедлив ход, сел на нее. Заморгав, он с интересом стал поглядывать на Эйдена, выпятив хищный клюв.

— Кто это? Ты что приручил его?

— Можно сказать и так. На самом деле мы как друзья. Он волен прийти ко мне лишь тогда, когда пожелает. Поэтому ты его и не видел, — ответил Кель, продолжив говорить с птицей на эльфийском. — Saeg anira nin ped, Berion? (Что ты хочешь мне сказать, Защитник?)

Сокол засуетился. Кель закрыл глаза и около полуминуты молчал. Эйден начал волноваться. Голос эльфа прозвучал неожиданно:

— Не знаю, Эйден, как это связано с тобой, но за два дневных перехода от нас, восточнее, находится вооруженный отряд. Вот поэтому мы и отправились в лес. Чтоб искоренить опасность, — помрачнев, сказал эльф.

* * *

— Что ты делаешь? — поинтересовался принц.

Кель поднял указательный палец, заставив замолчать и, встав на колени, принялся что-то нашептывать. Поднялся ветер, который взъерошил листву многовековых дубов, затмевавших солнечный свет. Из-за этого даже в полдень тут, на земле, было сумрачно. Эти исполины имели внушительный размер, и Эйдену не осталось ничего другого, кроме как рассматривать их.

Кора дубов имела блеклый цвет, а сухие ветви безжизненно наклонялись вниз. Сила древнего народа давно покинула эти места, и, наверное, из-за этого этот лес выглядел лишь призраком былого могущества.

Эйден не понимал, зачем они пришли в старый лес, потому как Кель ничего не говорил и отмалчивался.

— Готово! — наконец-то сказал отшельник.

— Готово что? Зачем мы шли именно сюда четыре часа? Отряд людей, по твоим словам, в другой стороне!

— Тут более сильна связь с эльфийской магией, нежели в других местах. Мне необходимо было связать свои силы с источником. Этот был наиболее ближе.

Вдали послышался цокающий звук, словно несколько всадников двигались к ним прямо из чащи. Звук медленно приближался, пока из зеленой стены кустов не вылезли два скакуна, правда, без всадников.

Принц раскрыл рот, чтобы сказать хоть что-то, но потерял дар речи. Он не верил своим глазам. Навстречу путешественникам двигались два больших и красивых оленя, ловко перебегая всевозможные преграды.

— Поедем на них до хижины, мне нужно забрать оттуда лук и стрелы и облачится в боевой доспех. Ну, а от хижины до вражеского отряда полдня пути. Так что залезай.

Олени резко остановились и смирно наклонили свои головы, приглашая залезть на них. Эйден отошел немного назад, побаиваясь дикого животного. Эльф ждать не стал и мигом залез на своего "скакуна".

— Не волнуйся, он тебе ничего не сделает. Ты не представляешь, каких усилий мне это стоило, поэтому не трать терпение бедных животных. Полезай!

Принц сделал осторожный шаг и протянул руку, чтобы погладить зверя. Тот фыркнул и забил копытом по земле. Эйден резко убрал руку, осторожно поглядывая на внушительные ветвистые рога.

— Ты... уверен? Это все-таки дикое животное, а не прирученный скакун.

— Знаешь, иногда мне кажется, что в нем меньше дикости, чем в некоторых представителях вашего народа. Прошу, полезай.

Принц неумело залез на оленя и крепко прижался к его шее.

— Прижмись сильнее. Pada! — под конец воскликнул приказ скакуну отшельник.

Олени тронулись внезапно, подняв копытами грязь. Стремительно набирая скорость, они сокращали расстояние. Двигались они быстро, перепрыгивая сквозь кусты и корневища дубов-исполинов, обскакивая стволы деревьев и труднопроходимую местность.

Эйден заскрипел зубами, его зашатало, и он крепко ухватил шею зверя. Когда зверь прыгал, принц ловил себя на мысли, что если отпустит зверя, то свернет себе шею. Глаза закрылись сами по себе, чтобы не видеть быстро меняющиеся пейзажи и места, которые преодолевал олень.

Скачка была бешенной, по-другому не назовешь. В ушах засвистал ветер, зубы отбивали такт галопа, слух ловил звуки стука копыт о землю. Было страшно, Эйден верхом доселе не ездил, а уж тем более на таком скакуне.

Даже с закрытыми глазами принц почувствовал резкий поворот и прыжок, который заставил сердце остановиться в томительном ожидании. Секунда длилась вечность. Эта секунда полета, свободного парения... А затем вновь послышался скрип зубов и громкий стук, он приземлился. Тело затрясло. Крепко сцепив челюсти, Эйден побоялся за свой язык, как бы ни прикусить его.

Бешеная скачка продолжалась.

* * *

Бэрион воспарил над лагерем чужеземцев. Затем расправив крылья, он спикировал в сторону, свободно паря в воздухе. Пролетев три полных круга, чтобы все хорошо рассмотреть, сокол возвращался к эльфу.

Поместившись на небольшом холме, с которого открывался неплохой обзор, Кель с помощью птицы отслеживал незваных гостей. Эйден тем временем вновь обеспокоенно сидел рядом.

Эльф вернулся в свое тело. Глаза непривычно обожгло, и он заморгал ими. Возвращаться в свое тело в этот раз было сложнее, на ближайшие несколько недель испытывать свои внутренние резервы отшельник не хотел.

— Что там? — прервал томительное ожидание принц. — Ты разглядел их? Гербы?

— Ничего, о чем ты говорил, это не за тобой. Я, кажется, понял, для чего эти люди явились сюда, в Сребролесье. Значит, план таков: ты уходишь назад к хижине, а я остаюсь здесь.

— Ни за что! Я пойду с тобой, это не обсуждается. Это могут быть люди моего отца, меня могут искать! Даже несмотря на отсутствие гербов.

— Уверен, что ничем хорошим это не закончится, — взволнованно сам себе сказал Кель, смотря на дым, который медленно тянулся к небу и возвысился над чащей. — Бери второй наэрдел себе. Я подойду к ним как можно ближе, для разведки.

Сняв со спины ножны с мечом, эльф вручил их Эйдену. Затем он проверил все ремни и затянул их потуже, чтобы не мешали двигаться.

— Оставайся здесь. Никуда не иди, просто жди меня. Буду скоро, бывай, — доставая из-за спины лук, давал наставления эльф.

Спустился с холма он быстро, шагая по месту единственного спуска-подъема. А пропал он из виду еще быстрее. Уже через несколько минут эльф словно растворился с чащей. Так Эйден остался один, в одиночестве со своими мыслями.

Тело ужасно болело после скачки на оленях. Ноги закаменели, а руки неприятно ныли из-за постоянного напряжения. Скакали они до хижины ровно полдня примерно десять-двенадцать часов с редкими перерывами. Любое движение отдавалось болью в измученных мышцах, поэтому принц пытался шевелиться как можно меньше.

Дойдя до хижины, они в ней переночевали. А потом вновь оседлали лесных скакунов. Только смешные несколько часов безумной скачки уже казались разминкой. Вспоминая все это, у Эйдена вновь заболели ноги. Он застонал.

Становилось ужасно скучно. Секунды с трудом объединялись в минуты, время шло очень медленно. Ожидание свободно можно назвать томительным. А вдруг эльфа уже убили незнакомые воины? Что тогда? Принц старался об этом не думать.

Так прошло еще пятнадцать минут, может даже больше. Эйден решил аккуратно выглянуть из-за камней на холме. Сделав пару шагов, он поднял голову, ничего. Одинокий камень упал из-под ног принца, со стуком катясь по склону. Принц посмотрел вниз.

Земля обсыпалась, и в этот раз десятки камней покатились вслед за первым, а вместе с ними и Эйден. Принц вскрикнул и тут же стремительно полетел кувырком. Он пытался закрыть лицо руками и сгруппироваться. Твердые неровности больно били по всему телу, оставляя за собой синяки. Голова закружилась, небо и земля сменялись с невероятной скоростью.

Прокрутившись больше десяти метров, Эйден больно ударился плечом об камень, который и остановил принца. Он тут же осмотрел свои ноги и руки, они были в крови. Мелкие царапины, из которых сочились струйки светло-красной крови, отдавали неприятной болью.

Складывалось ощущение, что его только что избили ногами несколько человек. Эйден застонал и попытался встать. Поднявшись на ноги, он тут же упал вновь. Получилось только встать на четвереньки. Передвигая руками и ногами вперед, он укрылся за камнем, пытаясь отдышаться.

"Вот влип, говорил же Кель не лезть! Что я за болван? Проклятый холм!"

Вся одежда испачкалась в земле, а под ногтями собралась грязь. Отряхнувшись, он машинально потянулся к ножнам. Слава богам, они висели на спине.

Посмотрев вверх, Эйден понял, что на холм ему просто так не забраться. Нужно искать обходной путь, по которому ушел Кель. Поднявшись на ноги, он тут же зашатался и, хромая, отправился в нужном направлении. Правильное оно или нет, Эйден не знал. Но хотел думать, что оно правильное.

Лес был на удивление тихим. Обычное пение птиц, шорох листвы или отдаленные возгласы животных куда-то исчезли. Просто пугающая тишина, и это Эйдену не понравилось. Как можно осторожнее шагая от дерева к дереву, принц украдкой шел к пункту назначения.

"Хм, странно, я не помню такого дерева!"

Спустя пять минут пришло понимание того, что он заблудился. Быстро смотря по сторонам, Эйден понял, что оказался в плену у Сребролесья. "Как теперь меня найдет Кель?" Осознание собственной глупости, страх, паника... Именно в таком порядке возникали чувства в душе принца.

Принц сел, опершись спиной на ствол дерева и тяжело вздохнув. Позади что-то затрещало. Сердце тревожно забилось, чувствуя опасность. Эйден обхватил дерево руками и немного выглянул. В пятидесяти метрах от него, в кустах показались два силуэта.

— Обходи сухие ветки, не наступай на них. Ты что, совсем тупой? Их за версту слышно, это тебе лес, а не степь. Милостивый Орракс, с кем меня послали на разведку? — промолвил первый.

— Да не заметил я ее просто, чего орешь? Заткнись, — грубо ответил второй.

— Видел бы тебя Стирл... Какой же ты все-таки придурок. Кто знает, что в этом лесу бродит? Вдруг за тем деревом утаился какой-нибудь воин с мечом в руке? Чего ржешь, кретин? Всегда нужно быть начеку, а то сейчас кто-нибудь твою башку тупую напополам разрубит.

— А вот и не разрубит. Нет здесь никого! Ау! Слышишь? Только мое эхо. Поэтому будь мужиком и хватит бояться любого подозрительного звука. Это лес! А в лесу белки водятся, живность разная. Ты был в лесу? Был. Так к чему этот разговор? Заберемся на тот холм и осмотрим местность. А там и назад идти.

— Пошли-пошли, только ни звуку! — вновь приказал первый своим басовитым голосом.

Двое воинов медленно шагали в сторону Эйдена. Он как можно сильнее прижался к стволу старого дерева и взволнованно задышал, пытаясь успокоить себя. Они шли прямо на него!

Принц вновь выглянул из-за дерева, в этот раз незнакомцы приблизились ближе, они были совсем рядом. Набрав полную грудь воздуха, Эйден медленно обходил дерево с правой стороны. Если повезет, то он и незнакомцы разминутся совсем рядом. Осторожно ползя в сторону, он остановился и напряг слух.

Шаги послышались где-то в стороне. Все произошло ровно так, как и планировал принц. Неспокойно двигая руками и ногами, он заполз в разветвление корней, прямо под дерево.

Звуки ходьбы медленно удалялись. Вновь стало тихо, как в склепе. Эйден вздохнул. Его губы дрожали от страха, вот тебе и весь Путь воина... Надо будет потом поговорить об этом с наставником-эльфом. Вот только где его искать?

Незнакомец тут же перепрыгнул один из корней дерева и, вытянув клинок, сильной хваткой схватил Эйдена за воротник.

— Посмотрите-ка, кто тут у нас? Глянь, Колтон, самый настоящий человек! И не где-то, а в самом сердце Сребролесья. Говори кто таков, пока кишки наружу не выпустил!

Человек, названный Колтоном, засмеялся самым настоящим смехом стервятника.

— Смотри на его глаза, Фальдур! Он сейчас в штаны наделает, ха-ха! И вправду говорят, у страха глаза велики!

На их лицах были надеты маски в виде черепов, хотя возможно это и были настоящие человеческие черепа, поэтому можно было разглядеть только глаза. Поверх черепа-маски был накинут капюшон, скрывавший цвет волос. Броня была сделана из спрессованной кожи, темного цвета. У каждого из них сзади красовался топор.

Телосложение у обоих было плотным и массивным. Именно это вкупе с акцентом и манерой речи выдавало в них самых настоящих северян. Их руки немного дрожали, но не от страха ли холода, а сами по себе... Это сильно насторожило Эйдена. Его глаза забегали по сторонам. Он потерял дар речи, его колени заходили ходуном, по телу пробежал холод.

— Если ты мне не скажешь, кто ты, я этим ножом проткну твое брюхо. Ты понял? — взревел басом Фальдур, показывая наточенное лезвие ножа и смотря прямо в глаза принцу.

У Фальдура были карие глаза, которые излучали опасность и угрозу. Эйден мог поклясться, что под маской сейчас сияла злобная гримаса и улыбка одновременно. Его паника веселила северных воинов.

— Ты что немой? Отвечай! — воскликнул второй, который стоял позади.

Фальдур откинул Эйдена одной рукой. Принц больно ударился спиной и прикрыл лицо руками. Его начали пинать носком ботинка в живот. Он закашлялся и заходился извиваться по земле, словно змея.

— Дай отдышаться сморчку. Сейчас он все нам как на духу растреплет! А не то я ему голову оторву! — прокричал Колтон.

Принц глотал воздух, глаза начали слезиться. Рука потянулась к ножнам на спине. А затем он взвыл от боли.

— Ну-ка, что там у нас спрятано сзади? Чего стоишь, Колтон? Отбери у щенка его игрушку, — приказал басовитый голос.

Тот подчинился, и ножом срезал ремень, поддерживающий ножны с наэрделом. Вытянув клинок, он присвистнул.

— Настоящая работа остроухих. Откуда у этого сморчка такое оружие? Ведем его к Стирлу, там он точно запоет. Может, оклемается и говорить начнет.

— А ежели не начнет, так мы ему покуда поможем! — засмеялся Фальдур басовитым голосом, который больше походил на рев медведя.

Смех поддержал и второй северянин, но весело было недолго.

Фальдур обернулся в сторону, услышав тихий шелест. Удивление — последнее, что почувствовал северянин. Метательный нож прошел сквозь маску мягко, попав прямо в глазницу. Издав предсмертный вопль, он повалился наземь. Кровь брызнула прямо на лицо принца. Он спешно стал ее вытирать руками.

Колтон тем временем достал из-за спины топор и с ревом побежал навстречу нежданному противнику. Кель достал наэрдел из ножен. Кинув ножны в сторону противника, он встал в защитную стойку.

Северянин взмахнул кривым топором прямо на ходу и отбил летящие ножны, а затем взяв размах, он устремился вперед. Парировать удар такой мощи было попросту нереально, и эльф это понимал. Отойдя в сторону, он пропустил северянина и взмахнул наэрделом.

Колтон взвыл от боли. На его левой ноге красовался глубокий порез, из которого струилась кровь.

— Орракс со мной, остроухий! Мой бог не даст мне умереть! — взвизгнул северянин.

— С тобой только смерть, человек. Здесь нет места ни для тебя, ни для твоего бога, здесь только я, — спокойно ответил Кель.

Северянин зарычал, словно дикое животное и замахнулся своим оружием. Уклонившись от удара топором, отшельник рубанул в ответ. Колтон сделал шаг в сторону, избежав смерти и, взревев, начал беспорядочно крутить топором. Кель уклонялся вновь и вновь, немного поворачивая корпус. Затем неестественно наклонившись назад, он ухватился за рукоять меча и провел молниеносный выпад.

Кончик лезвия прошел сквозь доспех и встрял в животе северянина. Тот упал на колени, топор выскользнул с его рук. Он посмотрел на эльфа глазами, наполненными гневом и ненавистью. Кель церемониться не стал и, вытащив клинок, одним взмахом закончил жизнь нечестивого человека. Голова, на которой надета маска в виде черепа, покатилась по земле...

Эльф сплюнул на труп.

— Maw fireb, gwanna an raug! (Грязный человек, отправляйся к демонам!)

Эйден посмотрел на труп северянина, которого звали Фальдур. С раны, которую образовал метательный нож, вытекала темная кровь. Его вывернуло наружу. Два раза.

Кель сел рядом с принцем, воткнув меч в землю. Он понимал, с чем сейчас столкнулся его ученик и поэтому дал ему время прийти в себя.

"Слишком юный, слишком. Годы уединения и дворец сделали его мягким. Добро пожаловать в жестокий мир, парень".

Лицо Эйдена позеленело. Он тяжело вздохнул и принялся дышать, поочередно применяя каждые типы дыхания. Спустя еще несколько минут он успокоился и, наконец, выдавил из себя:

— Это не за мной! Это северяне. Массивное телосложение, манера речи. Сними маску с того, второго. Я уверен, что под ней скрыто грубое лицо и светлые волосы.

— Это не совсем северяне, Эйден. Это дикари из Лор-Таурона.

Принц не знал, что и сказать, хотя слова тут были и не нужны. И теперь он понял, почему у них дрожали руки. Болезнь каннибалов... Они попали в неприятности, в большие неприятности!

— Извини, — тихо промолвил Кель.

— За что? — удивленно спросил принц.

Эльф схватил Эйдена за шею и надавил пальцем в какую-то точку. Пелена тьмы тут же окутала зрение, звуки стали понемногу стихать, и принц медленно опустился на руки эльфа, который аккуратно положил своего ученика

— Извини, — прошептал отшельник вновь и, взяв с собой все мечи с ножнами, ушел.

* * *

Эйден был прикован к дереву. Это единственное, что он понял, пока пытался пошевелиться. Связали крепко. В местах, где его сковала толстая веревка, ужасно болело. Принц мог поклясться, что там останется несколько огромных синяков.

И что было самым обидным, так это выходка эльфа. Он оставил его северянам, ради каких-то призрачных целей. Оставалось только надеяться, что Кель придет за ним, что это ловушка для дикарей. Если нет, то тогда Эйден абсолютно не знает своего наставника.

Он пошевелил головой и осмотрелся. Похоже, что его нашли и принесли в лагерь. Не кто иной, как варвары. У костра сидело несколько солдат, еще двое или трое расположились по периметру. Один стоял и охранял пленника, то есть Эйдена.

— Смотри-ка, Стирл, очнулся малец. Эй, ты, что ты сделал с Фальдуром и Колтоном? Отвечай, свинья! — громогласно взревел часовой, лицо которого скрывала маска в виде черепа.

Эйден вновь почувствовал, как потеют ладони. Страх возрастал в нем, но сделав пару глубоких вдохов, он немного успокоился.

Человек, названный Стирлом, подошел. Сказать, что у него была ужасная внешность, ничего не сказать. Его глаза были разного цвета. Один серый, другой зеленый. Черные длинные волосы спадали на лоб и доходили до плеч, щеки и нос были изуродованы шрамами.

Лицо было впалым и ужасно худощавым, кожа чуть ли не доходила до серого цвета. Самый настоящий мертвец, вернувшийся из склепа. В своем уродстве он походил на Игнара, но Игнар выглядел немного живее в сравнении с этим человеком. Эйдена удивила еще одна деталь: на теле Стирла не было ни одной морщины, но в тоже время он выглядел стариком. Молодой старик — так можно было охарактеризовать, судя по всему, предводителя варваров.

— Заткнись, Сондер. А ты, малыш, давай рассказывай, если пожить хочешь еще несколько часов, — сказал хриплым стальным голосом Стирл.

Сондер повиновался и отошел в сторону. Предводитель варваров медленно подошел к связанному принцу и, взяв пень, на котором рубили дрова, присел на него.

— Я внимательно слушаю, — приказным тоном добавил Стирл.

Эйден сглотнул, его кровь застыла в жилах, а язык онемел.

— Что... именно хочет узнать господин?

— Кто ты? Как попал в Сребролесье? Как убил пару моих лучших разведчиков?

— Меня зовут Эйден, я сын охотника. Мы с отцом шли на север за шкурами редких животных. Затем встретили твоих людей. Меня отрубили сразу. Отец, как только поверг тех двоих, скрылся, завидев тех, кто подоспел на помощь. Другого объяснения я не вижу, почему он меня бросил.

— Складно молвишь, малыш. Только тут смердит ложью! — выкрикнул Стирл, доставая нож из ботинка. — Хочешь жить? Хочешь?

Глава отряда варваров ухватил Эйдена за щеки и приставил ко рту кривой нож. Его глаза пылали гневом, голос срывался на грани, на грани безумия. Язык принца лизнул сталь.

— Если ты сейчас не расскажешь правду, то я вырву твою печень, вот этими руками!

— Да, Стирл, сделай это! — выкрикивал сзади Сондер, словно пес гавкал и поддакивал своему хозяину.

Все это напомнило Эйдену Колтона и Фальдура, вот только авторитет Стирла был безупречным. Стирл на секунду замер и медленно повернул голову в сторону подчиненного. У часового тут же задрожали коленки, и он отошел на несколько шагов назад, прикрываясь руками.

— Я скажу, когда ты сможешь говорить. Ясно? Проваливай!

Сондер подчинился и спасся бегством, побежав в сторону костра. Самым удивительным было то, что другие не отвлекались от ужина и даже не смотрели в сторону пленника.

— Знаешь, что это сейчас было? Первородный страх, инстинкт самосохранения. Мы — волчья стая. А я ее вождь, и это не оспаривается. Продемонстрируй силу — и к твоим коленям будут падать слабее тебя. Я вижу по твоим глазам, что ты меня понял. А значит, понимаешь, что меня надо бояться. И что если я говорю, что вырву твою печень, то вопрос стоит только когда и с какой скоростью. На этот вопрос нельзя ответить "да" или "нет". Вот спроси меня, спроси, щенок! — взревел Стирл, придерживая нож в руке и шепча на ухо Эйдену.

— Когда... Когда ты мне вырвешь печень?

— Молодец, ловишь на лету. Так вот, прямо сейчас, если ты не начнешь говорить правду. Ну!

— Честно, я сказал правду! Мне нечего добавить!

Принц весь вспотел, его глаза наполнились ужасом. Не каждый день перед тобой какой-то безумец размахивает охотничьим ножом.

Стирл тяжело вздохнул и занес руку для удара. Эйден закрыл глаза и увел лицо в сторону. Послышался треск коры. Принц с опаской открыл глаза, возле его щеки по рукоять в дереве торчал нож.

— Я найду твоего отца и отрежу ему башку, у тебя на глазах. А затем съем его. Живи покуда, потом, конечно, повторишь его судьбу, — пригрозил хриплым голосом Стирл. И Эйден верил этой угрозе.

Тяжелый ком встал в горле, принц замолчал и застонал. На глазах выступили слезы. "Нелюди! Убийцы! Каннибалы! Что здесь делают эти дикари? И зачем этот эльф так поступил со мной? Кель, я ненавижу тебя!!! За что??? За что мне такое наказание?"

Дрова костра мирно потрескивали. Лагерь каннибалов из Лор-Таурона готовился ко сну. Ловить несуществующего отца-охотника Эйдена решили завтра. Расставив часовых, дикари погрузились в сон. Принц уснуть не мог, сердце тревожно билось в груди...

* * *

Сондер почесал затылок. В животе заурчало.

— Если ночью дежурить, так сразу Сондер, — буркнул себе под нос северянин, придерживая топор одной рукой.

Укутавшись в черную меховую накидку, дикарь решил пройтись по периметру. Размяв ноги, он прошелся по своему сектору. Ничего. Только одинокий вскрик птицы слышен вдали. Многих птиц и здешних животных Сондер видел впервые. Они ему казались какими-то другими, более опасными.

Казалось, хуже места, чем Лор-Таурон не найти. Сондер ошибался. Сребролесье — это кара для любого чужака. Ядовитые растения, опасные животные, непуганые охотой и ужасный климат.

Днем было жарко настолько, что реки пота заставляли кожу прилипнуть к одежде. А ночью же, наоборот, было холодно. Не так, как на Севере, но холодно. Резкий спад температур вызывал у некоторых лихорадку, после которой надежды на жизнь не было. Так погибло пятеро, не в бою и не на охоте, а просто от обычной лихорадки.

Но хуже лихорадки были только здешние твари. Огромные медведи и волки, которые лезли напролом и совершенно не боялись людей. Из-за таких ночных нападений зверей количество бойцов в отряде лихо убавлялось.

Также огромной проблемой было отсутствие дичи. Хоть бы один раз небольшая куропатка взвилась в небо, молча уже насчет стада оленей. Но нет, здесь была только пугающая тишина леса и голод. Тупой голод, который заставляет думать о еде целые сутки.

Сондер шмыгнул носом и вновь прошелся по своему сектору. Ничего. Только вновь слышен одинокий вскрик птицы вдали, и все. Тишина пугала Сондера больше, чем гул боя и барабанная дробь мариборских хускарлов, которые постоянно нападали на Лор-Таурон.

Неожиданно послышался странный шум. Быстро схватив топор в две руки, Сондер присел и стал вслушиваться в звуки леса. Ничего. Только одинокий вскрик птицы. Ну и свист эльфийской стрелы, которая пробила его голову.

* * *

Эйден раскрыл глаза. Его разбудил крик одного из каннибалов, который прозвучал где-то вдали. Все дикари мигом встали и принялись браться за оружия. Один из них быстро подполз к топору и протянул к нему руку. В ответ на это из чащи вылетела стрела, которая попала прямо в протянутую ладонь. Варвар взревел, за что получил вторую стрелу прямо в шею.

— Прикрыться щитами, сомкнуть ряды! — рявкнул Стирл и, подойдя к Эйдену добавил. — Ты пойдешь со мной, змееныш.

Перерезав кривым ножом веревки, он одной рукой схватил принца за шею и прикрылся им, как живым щитом.

Тем временем к трупам добавилось еще двое, стрелы торчали прямо из их нагрудных доспехов, в районе сердца. Кель бил метко, хорошо прицеливаясь. Его тень мелькала со всех сторон. Удар сердца — и Кель уже бьет со спины. Еще момент — и он уже ударяет откуда-то сбоку. Он был словно одичавшим волком, который кружил над своей беззащитной жертвой.

Количество дикарей убавилось. Раньше их было тринадцать, по крайней мере, так посчитал принц.

"Минус девять, — подвел сухой подсчет Эйден. — А было их, наверное, тринадцать, если судить по спальным мешкам. Колтон и Фальдур, четыре часовых и еще трое в лагере. Все-таки Кель — хороший воин".

Кривой нож еще сильнее прижался к горлу принца, тот зашипел от боли.

— Думаешь, твой дружок спасет тебя? Я знал, что ты врал мне, но до конца не верил себе... Ну а теперь, конечно, он расправиться с этими болванами, и я оторву ему голову. А затем съем его труп у тебя на глазах. А потом и тебя, ты наверняка вкусный, — прошептал над ухом Стирл так, что кровь застыла в жилах.

Кель тем временем убил еще одного с помощью лука и затем стал постоянно кружить вокруг поляны с костром. Пламя отбивало блики и создавало тень, которая мельком показывалась в самых различных местах. Каннибалы впервые почувствовали страх и еще крепче взялись за свои топоры. Их осталось трое, не включая Стирла.

— Стирл, помоги нам! Ты же можешь! — взмолился один из них.

Договорить он не успел, так как ему в шею попал метательный нож. Тело варвара упало наземь. Двое других крепко сжали топоры и стали ждать, пока их невидимый противник выбежит на поляну.

Ждали они недолго. Со скоростью и ловкостью кошки из-за костра на них выпрыгнул эльф, вот только они видели перед собой лишь меркнущий силуэт. Перепрыгнув через костер, он вонзил наэрдел одному из каннибалов в спину и докончил жизнь второго одним быстрым взмахом.

Стирл мощным толчком откинул Эйдена в сторону, и тот нелепо ударился головой о камень, при падении подвернув ногу. Затем он словно раненный щенок отполз подальше, в сторону. Принц пытался встать на ноги, голову тут же пронзило острой болью, и он вновь упал. Кровь текла безостановочно.

Тем временем Стирл, вынув копье с земли, устремился к своему противнику. От предводителя варваров веяло смертельной и неестественной опасностью, словно он был и вовсе не человеком. Как оказалось, позднее, принц был прав.

Кель воткнул наэрдел в землю и одним движением руки скинул с себя камуфляжный плащ. Накидка была создана весьма искусно, сплетенная из веток и листьев она предоставляла полный покров своему хозяину. Если такую надеть, то можешь быть уверенным, что ты останешься незамеченным.

Эйден узнал Келя не сразу. На свое лицо отшельник нанес много черной и зеленой краски. Вокруг глаз — черную, на щеках же красовались две длинные зеленые полосы. Как только накидка из листвы упала наземь, эльф вынул меч и встал в боевую стойку.

— Эльф? Ну, что же, доселе мне не приходилось убивать остроухих. Видимо, все в жизни бывает впервые, — усмехнулся Стирл, раскручивая копье.

Кель не ответил и следил за движениями лидера отряда лор-тауронцев.

— Молчишь? Правильно, конечно, молчание — золото. Вы ведь ребята не разговорчивые. Вот и славно, эльф, перед смертью вопить не будешь как свинья, — рассвирепел Стирл.

Сорвался он резко, под его ногами в воздух полетели различные ошметки и грязь. Раскручивая копье, он нанес глубокий выпад от плеча. Кель уклонился и принялся отходить в разные стороны. Копье было намного длиннее и тяжелее меча, поэтому следовало держать расстояние.

Выпады Стирл наносил быстро. Один за другим, они градом сыпались на эльфа. Тот, в свою очередь, с трудом от них уклонялся и по возможности выискивал брешь в обороне варвара. Но, ничего не получалось. Стирл двигался слишком стремительно, моментально меняя направления ударов.

Кель уклонялся, поворачивал корпус и отходил в стороны, крутился вокруг варвара, метался вокруг... Успех не приходил. Спустя несколько томительных секунд боя, Стирл проворно ударил по ногам Келя и древком саданул эльфа в челюсть. Тот свалился возле костра и тут же начал крутиться в сторону.

Стирл прыгнул ввысь и вонзил наконечник копья в то место, где момент назад был отшельник. Встав на ноги, эльф начал свою атаку с мощной серии ударов. Движения были настолько быстрыми, что реакция Эйдена не успевала ловить их взглядом. Но Стирл отбивался, ловко блокируя рубящие удары древком копья.

Затем он уклонился от выпада и положил копье себе за шею, на затылок, занеся одну руку над головой, а второй придерживая древко между двумя пальцами. Сгибая верхнюю руку в локте, он в одной застывшей стойке нанес три или четыре выпада с ужасающей скоростью. Один из них метил в голову, но Кель отклонил корпус. Наконечник почти достиг глаза, остановившись в миллиметре, но в последний момент вернулся назад к своему владельцу.

Эльф отбил копье в сторону и в прыжке взмахнул наэрделом снизу-вверх, вливая в удар неимоверную силу. Стирл пытался подставить древко копья, но древняя сталь перерубила наитвердейшую древесину в мире — северный железный эдден.

Дикарь отошел назад и откинул в стороны части копья, оголяя ножны. Взмахнув несколько раз полуторным мечом с зазубренным лезвием, он устремился в атаку со звериным рыком. Бой продолжался.

Солнце постепенно всходило на горизонт, костер постепенно пожирал остатки дров, а эльф и варвар постепенно убивали друг друга. Мечи скрещивались и расходились, слышался скрежет стали о сталь. Проводя мощные выпады и молниеносные удары, они наносили друг другу глубокие порезы, из которых медленно истекала алая кровь.

Стирл лизнул окровавленный оголенный клинок и криво ухмыльнулся. Эльф встал в боевую стойку и стал вслушиваться в стук своего сердца. Нормализировав дыхание, он сделал несколько глубоких вдохов и выставил наэрдел вперед.

Затем сделав пару шагов, он перешел на бег, двигаясь навстречу необычно сильному противнику из Лор-Таурона. Тот бежал к эльфу. Кель затаил дыхание, расстояние сокращалось.

Стирл взмахнул клинком, пытаясь перерубить ребра остроухого. У него это получилось... Почти. Резко пригнувшись и скользя на ногах, Кель перекрутил клинок обратной стороной так, что лезвие поравнялось с рукой.

Послышался предсмертный вопль. Наэрдел мягко и плавно перерезал мышцы и сухожилия сбоку колена. Затем резко поднявшись, отшельник не поворачивая головы, крепко схватил рукоять двумя руками и ударил клинком за спину. Четыре действия: разбег, скольжение на ногах, удар по коленям, выпад в спину. И всего лишь одна смерть...

Стирл упал на колени, а затем, набрав в легкие воздух в последний раз, свалился наземь лицом вниз. Кель тяжело выдохнул и повернулся. Противник повержен, можно и отдохнуть. В боку прорезалась боль. Нащупав ладонью это место, эльф посмотрел на руку. Она была в крови.

Принц это видел издали. Он попытался что-то крикнуть, но выдавил из себя лишь продолжительный стон. Зрение резко стало пропадать, пока и вовсе темнота не поглотила его.

Глава 5

Факелы давали слабое освещение. Разглядеть хоть что-то было сложно, но это являлось вполне посильной задачей. Приглядевшись, стал заметен силуэт жреца в черном балахоне, который сидел в центре узора на полу храма. Четко по краям этого пугающего орнамента лежали черепа. Начерченный на плитах рисунок издавал темно-красное свечение.

Жрец запел. Только это была плохая песнь, недобрая. На мертвом языке он взывал к древнейшей магии, которая просто не должна существовать. В этих чарах ощущалось нечто неприродное, неестественное для этого мира.

Колдун запел еще быстрее, возведя руки вверх. В одной руке красовался изогнутый нож. Молитва прервалась резко, так же, как и началась. Закончив ее, жрец взял обеими руками рукоять ножа и проткнул себе живот. Его тело, из которого постепенно уходила жизнь, скатилось на плиты древнего строения. Кровь непоспешно стекала с раны, растекаясь по кривым и угловатым линиям созданного рисунка.

— Вставайте, милорд. Пора! — промолвил адепт, еле шевеля губами.

Это были последние слова жреца.

Внезапно красный луч, появившийся из-под плит святилища, пробил стену храма и прорезал небо. Все вокруг закружилось, начало трясти. Легкая дрожь превратилась в сильные толчки, которые проходили по земле. Началось землетрясение.

Кайлан резко вскочил.

— Что, опять сны лихие в голову лезут? — поинтересовался Толфдер.

— Есть немного, — ответил командор, протерев глаза.

Легкий ветер тихо завывал где-то снаружи, и скоро должно было взойти солнце, чтобы озарить верхушки сотен деревьев Сребролесья. Но всего этого паладины не замечали. Уже не замечали.

Укромная пещера скрыла их от преследователей-эльфов. У Толфдера уже начала расти небольшая бородка, у Кайлана же пока что только щетина.

— Помолимся. С нами свет.

— Творец наш небесный, да осветиться имя Твое! Да придет Царство Твое! Да придет воля Твоя! Веди нас сквозь тьму к свету, Солнцеликий! Славься! — тихо прошептал Толфдер.

— Славься, — еле шевеля губами, повторил Кайлан.

Затем наступила недолгая пауза, которая тут же прервалась.

— У нас в деревне бабка была. Хворь там лечила травками. Так вот, она не только болезни лечила, а сны лихие отгоняла. Тебе бы к ней! — воскликнул Толфдер.

Кайлан покачнул головой. Слушать о деревне в сотый раз порядком поднадоело. Размяв шею, он окончательно пробудился и решил спросить у Толфдера то, что давно хотел узнать. Сейчас как раз есть время для разговоров.

— Лично я не помню даже родителей. Меня ведь забрал беглый хускарл из мятежного Севера и принес в Артленское аббатство. А уже из приюта я, как сирота, попал на попечение карателей. А ты так красочно описываешь все свое детство, будто ты и не сирота. Может, пояснишь?

— Да что тут пояснять то? Выслужился перед державой, за что и был награжден почетным званием карателя. История в чем-то напоминает твою, — с грустью в голосе говорил подчиненный. — Ну, в общем, все началось с того, что я только-только отслужил у местного лорда. Лет пять армии, дослужился до лейтенанта. А потом — война. Отслужив положенный срок, я вернулся домой. И произошло "это". Ты еще был в Белегосе...

Тихий рассказ Толфдера прервал кашель Гартера. Каратели переглянулись, а потом посмотрели на молодого бойца. Толфдер прервал рассказ, чтобы осмотреть товарища. Открыв флягу, он напоил раненного солдата. Сев на свое место, он продолжил:

— То, чему я служил, пропало. Пять лет жизни потратил и удивился, как у моей семьи отобрали дом и землю. А знаешь в чем причина? Она проста, родственники не заплатили долг, взятый из-за неурожая. Нужны были семена, телеги, птица там, скотинка разная, а денег не было. Вот и взяли взаймы у этого хрыча, которому я служил, деньгу. Меня не было рядом, и сестра с матерью попросту не смогли осилить все сами. Хозяйство не приносило прибыли, а пора отдавать валюту пришла рано. Они не хотели продавать землю, обещали вернуть долг, ведь скоро я должен был вернуться домой. Тогда бы я справился с хозяйством и все, делов то. Ну, я вернулся...

— И что дальше? — спросил Кайлан, нарушив запинку в рассказе подчиненного.

Толфдер не отвечал и смотрел куда-то за спину главы отряда.

— В чем дело? — поинтересовался командор.

Бывший крестьянин резко вскочил и, замахнувшись клинком, нанес молниеносный колющий удар. Кайлан отскочил в сторону и оглянулся назад. За его спиной по стене пещеры полз огромный паук, который, вполне вероятно, мог заползти за пазуху рубахи командора. Мерзкая тварь была размером не менее, чем с кулак, и сейчас предсмертно билась в агонии, наколенная на острие клинка Толфдера. Откинув труп этой мерзости в сторону, он протер клинок о штанину и сел, чтобы продолжить рассказ, как будто ни в чем не бывало:

— А дальше... Я один, ночь и горящий дом. За два часа до меня, там побывали всадники из моего гарнизона, и закидали мое жилище факелами. А ведь знали, что это мой дом! Был...

Кайлан сел обратно на место. Он не хотел прерывать историю Толфдера, но в душе, конечно, благодарил его.

— Они не пожалели ни сестру, ни мать. Спалили заживо, вместе с хаткой. Виновников я нашел. И зарубил к чертям. Пятеро... Их было пятеро. Зашли в трактир попить эля. Выпили на славу! А после, вместо того, чтобы поддержать меня, жители деревни объявили, мол, я закон нарушил. Хотели повесить, сволочи, за нарушение местных порядков, — сплюнув, Толфдер продолжил. — Я спрятался в церкви Пелора, которая возвышалась на отшибе моей деревни. И там простили мой грех! А в поселении нет.

— А как называлась твоя деревня? — спросил командор, вспомнив одну байку.

— Нижний Аддеон. А что?

— Я слышал о тебе. Только никто не знал тебя в лицо. Ходили байки в Белегосе, после осады. Так это был ты? Многие думали, что герой Аддеона погиб! Ты никогда раньше не рассказывал этого.

— И не рассказал бы. А сейчас, кому какое дело? Да и не герой я вовсе. Просто исполнял долг.

— Не преуменьшай! Ты в одиночку уничтожил лорда Аддеона и его гарнизон!

— Отплатил ему тем же. Не больше! Когда этот прохвост со своими цепными псами пришел по душу мою в церковь и, стало быть, хотел ко всему прочему ее еще и разграбить, чтобы потом уехать с награбленным добром в Вергард. Ну, а я закрыл ее снаружи и подпалил. Так и помер, пес. Благо, после со священником скрылся. И в это же время началась эта... Как же его? Эвакуация, во! Местные прощелыги и продажные управленцы Аддеона, да и не только, решили уехать в Вергард. Вместе с тем к нам прибыли первые освободительные корпуса паладинов. Я им и указал, мол, где находятся корабли с беженцами. Туда, в Вергард не уплыл ни один вражеский корабль. Меня поощрили, и после Посвящения я стал карателем.

Гартер вновь закашлялся. На нем не было лица, а капли пота неспешно стекали со лба. Толфдер моментально подскочил к молодому бойцу и начал его осматривать.

— Плохи наши дела! Загнется паренек, — озвучил опасения Кайлана бывший крестьянин.

На второй день после побега Гартер слег. Начался жар, кашель, слабость. Вдобавок ко всему еще и травма ноги. "Смерть все-таки настигла его", — думал Кайлан. И, видимо, не ошибся.

Пещеру они нашли чудом. Это тихое и скрытное место попалось им случайно и как никогда вовремя. Здесь они решили передохнуть и накопить сил. Пещера была небольшой и постепенно увиливала в сторону. Но солнечный свет все-таки пробивал себе путь даже сюда, и поэтому паладины укрылись в самом конце пещеры, за некрутым поворотом.

Хотя Гартеру легче не стало. Смерть брала верх, а лекарств в этом месте не сыскать. О том, чтобы бросить товарища не думал никто, но и вылечить его попросту нечем. Вот так и застыли беглецы на одном месте, в ожидании.

— Сколько он еще протянет? — с горечью в голосе спросил Кайлан.

— Не знаю. Не очень то и долго, командир. Травы тут неведомые, а наугад отвары варить дело неблагодарное. Видишь, сам не выкарабкался.

Гартер вновь закашлялся. В этот раз по-другому. Кашель был каким-то хриплым, душераздирающим. Спустя мгновение, он прекратился.

— А ну-ка, подожди, — закопошился Толфдер.

Прислушавшись к сердцу Гартера и, мечась в разные стороны, Толфдер пытался сделать хоть что-то. Он копошился, давил на грудную клетку и делал что-то непонятное для Кайлана. Спустя пять минут Толфдер, не проронив ни слова, прислонился к стене пещеры и закрыл лицо руками.

— Умер. Он умер! — яростно закричал бывший крестьянин.

Кайлан перепроверил. Еще один боец его отряда покинул этот мир. Шепотом он проговаривал молитву для усопшего. "Жаль костер не очистит твое тело, не проведет тебя в последний путь, искренне жаль", — подумал командор.

Разговаривать не хотелось. Закончив молитву, Кайлан раздумывал. Чувство потерянности взвыло в душе. Настраивать себя на лучшее он не мог, уже не мог...

Сидели долго, каждый думал о своем. Они делали все что могли, но удача от них ушла еще после встречи с живыми мертвецами. Бездействие нарушил Толфдер. Он встал и начал оттаскивать тело товарища в сторону. Потратив последние силы, он закладывал труп Гартера камнями, чтобы, по всей видимости, замаскировать.

— Что ты делаешь? — спросил Кайлан.

— Эльфы найдут пещеру, рано или поздно. Если спрятать труп, то, считай, нам повезет. Мы сейчас сбили их след. А ведь это ненадолго! Нам идти дальше нужно. День, два, да хоть три! Хоть неделю, но до чертовой лодки я доползу. А потом соберем новый отряд, полк или целую армию! Придем сюда и наваляем остроухим! Спалим их лес и развлечемся с эльфийками на глазах у того главаря в серебряных доспехах. Я его доспехи переплавлю себе на цепочку и буду носить на шее. В память Гартера, Галдира, Арт`Аллена, да в память всех! И мне посрать, что я не ел два дня, и что в лесу сейчас ужасный холод, а на мне только рубаха. Я доберусь до лодок, а ты, командир, составишь мне компанию!

Кайлан встал. Его зашатало от слабости. Собрав волю в кулак, он помог Толфдеру и задумался над его словами. Добиться цели или умереть. Все просто.

— Im hlarran! (Я слышал шум!)

Каратели удивленно оглянулись назад, оторопев. Эльфы нашли пещеру. Как можно быстрее они взяли клинки в руки и прислонились спинами к камням, за поворотом.

— Bronwe? (Уверен?) — спросил другой голос.

Послышались неспешные шаги. Противников было двое, шли они аккуратно и медленно, видимо, ожидая любых опасностей. Толфдер посмотрел на Кайлана, ожидая приказов. Командор отрицательно кивнул.

Шаги послышались совсем близко, до тех пор, пока тень первого эльфа не показалась прямо в проеме пристанища карателей. Сердце Кайлана учащенно забилось, а рука крепче сжала рукоять оружия. Он пристально смотрел на тень. Командор сосредоточился и услышал звуки своего сердцебиения. Одинокая капля пота стекла по лбу. Эльф стоял на месте недолго, но все же потом развернулся.

— Pul, gweria, (Наверное, показалось), — облегченно сказал первый разведчик второму.

Звуки ходьбы удалялись. Остроухие покинули пещеру, и командор облегченно вздохнул.

— Пронесло, — спустя минуту шепотом сказал Толфдер.

Ждать пришлось более часа, прежде чем выдвигаться в путь. Нужно было убедиться, что выходить стало безопасно. Покидали пещеру они неохотно, слишком уж хорошее место. Но идти дальше было жизненной необходимостью, ведь вполне возможно, что эльфы могли бы выбрать это место для ночлега, и тогда карателям несдобровать.

Как только они вышли из тьмы пещеры, глаза тут же начало щипать лучами света, а холодный ветер проходил сквозь рубашку и пронизывал все тело. По спине пробежал холод. Посмотрев вверх, каратели увидели мирно летящих птиц, которые держали путь в южные края. Держались они низко, на небольшом расстоянии от верхушек деревьев.

— Перелетки низко летят. Дождь будет, сильный. Ну и погодка, — в такт мыслям Кайлана сказал его боец.

— Бывало и хуже. Но это сейчас не важно, держимся речки. И тише там. Пошли, — лаконично ответил командир.

Оплакивать Гартера времени не было, да и не хотелось. Если сейчас думать о каждом потерянном бойце, то лучше сразу сдаться эльфам.

Первые шаги давались нелегко, ноги совсем задубели. К тому же густая растительность леса существенно мешала проходу. Но нужно было идти. И они шли. Перебегая рысцой от дерева к дереву, они двигались вперед. Шум реки был совсем рядом, а солнечные лучи привычно направлены в спину. Север сзади, а Терамор впереди...

Погода начала меняться. Черные тучи сковали весь горизонт и спешно начали окружать небеса. Ветвистая молния вдали прорезала небосвод. Толфдер только часто и панически поглядывал вверх.

— Я не говорил тебе, наверное, но я ужасно боюсь дождя, молний и грома. Лучше еще раз побывать в плену у эльфов, чем попасть под грозовой дождь. Так Пелор наказывает нас за грехи наши... — без умолку говорил Толфдер.

В такт его словам послышался грохочущий звук грома. Одинокие капли дождя начали шумно бить по листкам. Одна из таких капель упала прямо на нос Толфдера.

— И как же мы согрешили? В том, что выполняли свой долг? В том, что перебили десятки эльфов или в том, что мы выжили, а не покинули этот мир? Я не думаю, что это так, Толфдер. Поэтому поторопимся, пока мы не промокли под ливнем.

Подчиненный Кайлана не ответил, и ему ничего не осталось, кроме как последовать приказу.

Моросящий дождь медленно перешел в ливень с грозой. Солнце затянуло черными тучами. Каждые несколько секунд раскат грома, предшествующий молнии с грозой, заставлял Толфдера нервничать.

Лило как из ведра. Вода стекала по листве деревьев и падала вниз. Одежда беглых пленников промокла до нитки, к тому же все лицо заливало дождем и приходилось протирать глаза ладонями.

Трудно было сказать, сколько времени они шли. Кайлан думал, что не прошло и десяти минут, время тянулось долго... Двигались к лодкам молча, не переговариваясь. Каждый из паладинов боролся сейчас с собой. Голод заставлял желудок урчать, жажда иссушила горло, усталость давила на ноги, а мрачные мысли пытались сломить дух. Но все тщетно, ведь Пелор хотел, чтобы они выжили ради отмщения. По крайней мере, так думал Кайлан.

Ноги ужасно ныли и требовали отдыха. Каждый шаг, каждое движение требовало сил, но командор мысленно заставлял себя идти.

К тому же оковы леса упорно отказывались отпускать путников. Колючие кусты, которые исцарапывали тело, плотно стоящие между собой стволы деревьев и еще много различных мелочей, вроде холода и голода, которые только усложняли перемещение. Струйки крови, исходящие из царапин, смешивались с дождевой водой. Под серыми тканями начинали проглядываться красные следы кровоточащих ран.

Несколько раз под ногами проползали различные твари: огромная черная змея, притаившаяся в листве куста, или ядовитые насекомые, которые так удачно прятались на кронах деревьев и цеплялись на ветки. Один раз Толфдер чуть было не попал в паутину, искусно сплетенную небольшим желтым паучком.

— А, мать его, желтополос какой-то, — возмутился бывший крестьянин и, взмахнув мечом, разрубил сети паука, который тут же исчез из виду.

— Знаешь, что странно? Эльфов нет, они бы нас нашли быстро. Дождь дождем, но знаменитые следопыты древней расы могли найти кого угодно даже по размытым следам. По крайней мере, так гласили легенды, — приметил Кайлан.

— Да и в Бездну пусть катятся. Пошли дальше, а там, может, позже привал сделаем и пожрем немного...

Прошел час, а то и два. Никто не считал. Скорость перемещения еще больше уменьшилась. Идти было тяжело, неохотно. Настрой было еще худшим, чем стоящая непогода. Дождь так и не перестал идти, а только усилился. Ливень превратился в целостный поток воды. Земля под ногами стала вязкой и скользкой.

— Нам бы переждать дождь надобно. Что скажешь? — предложил, наконец, Толфдер.

— Было бы неплохо, — ответил командор.

Начинающийся разговор прервали завывания неведомого зверя. Вой сильно отличался от волчьего, был более зловещим и громким. Паладины тревожно переглянулись.

— Я думаю нам пора идти, немедля! — прокричал Кайлан, начиная бежать.

Первый раз за такое время командор по-настоящему испугался, ведь многочисленные легенды о тварях, обитающих в Сребролесье, не давали покоя жителям Селлатора многие годы. Каждый месяц тут пропадали люди, отряды воинов, трапперов и охотников. А теперь они тут вдвоем, совсем одни, без помощи, и вооружены лишь короткими мечами.

Толфдер долго раздумывать не стал, и последовал вслед за командиром. Если до этого каратели медленно плелись сквозь эти дебри, то теперь они бодро перепрыгивали через различные препятствия, рубая надоедливые серые ветви кустов-колючек. Усталость и голод куда-то улетучились.

Завывания неведомого существа были уже совсем где-то рядом, словно над краем уха. Видимо, зверь приближался с невероятной скоростью.

— Быстрее! — воскликнул командор, оглянувшись.

Вот только Толфдера он не увидел. Бегло оглянувшись по сторонам, он стал ждать своего подчиненного. Гроза мелькнула, словно перед глазами, послышался мощнейший раскат грома. Протоптанная Кайланом тропа, которая вела сквозь густые заросли, была пуста, за командором его подчиненный не последовал.

— ТОЛФДЕР! — прокричал Кайлан.

Ответа не последовало. Оставаться наедине паладину не хотелось, и плевать было на все. На то, что его заметят эльфы из-за криков, или на смерть. Он хотел умереть вместе со своим боевым товарищем. Лучше уж так, нежели в этой проклятом лесу, где у тебя не будет гробницы, как у королей Аэдора или где тебя не спалят на священных кострах в Церкви Равноденствия. Лучше уж так...

Поднялся ветер, начав завывать, словно сотня демонов из Бездны. Верхушки деревьев склонило в сторону, поток воздуха продувал все лицо, заставив прослезиться. Кайлан решил вернуться и найти Толфдера. Направив острие меча вперед, он последовал быстрыми шагами в обратную сторону, откуда шел...

Завывания послышались совсем близко, откуда-то сбоку. Кайлан тревожно оглянулся в ту сторону и побежал. Он свернул немного левее, ускорив темп бега. Последние силы еще сохранились, хоть вкус еды командор чувствовал несколько дней назад, но он находил в себе силы. Или силы ему давал Пелор, кто знает?

— ТОЛФДЕР!

Пробежав еще несколько десятков метров, Кайлан удивился. В этих зарослях он обнаружил самые настоящие руины храма, построенные из камня. Стен, правда, уже не было, да и обломки с осколками колонн не могли полностью показать величие древних строителей. Идеально ровные очертание ступенек остались и по сей день, которые поднимали неожиданного гостя на круглую площадку, выложенную плитами. Крыша и стены, можно сказать, отсутствовали напрочь. Казалось, он видел доселе такое же строение. Лес еще не успел забрать себе его полностью...

Из раздумий в веселую жизнь командора вернул вой зверя. Он был рядом, совсем рядом.

Поднявшись по ступенькам, Кайлан стал в центр круга и приготовился к бою. Крепко взяв рукоять меча, он прислушался. На душе было неспокойно, тревожно. В любой момент неведомая тварь могла выпрыгнуть из чащи. Сильный ветер гнул деревья, кусты, травы и мелкие растения. Неистовый ливень бил в лицо, капли медленно стекали по подбородку и падали вниз, разбиваясь о пол храма.

Кайлан был сосредоточен. Тусклый взгляд, уставший вид и слабость в теле не давали повода делать из него легкую добычу. Он был готов принять бой. Или смерть... К этому его готовили еще с детства.

Сзади послышался звериный рык и громкая поступь твари. Паладин сделал кувырок в сторону и не прогадал. Поднявшись на ноги, он встретил своего врага. Сказания о дивных существах Сребролесья оказались правдой.

Тварь раскрыла пасть и издала злобный рык, оскалив свои зубы. Она была огромной. Больше волка в два раза, чудище имело массивные передние лапы и облезлую кожу. Глаза светились синим пламенем, на голове красовались огромные ветвистые рога, похожие на оленьи.

В целом, походило это животное на огромного волка с рогами оленя, хотя эти глаза и ужасно ободранная кожа говорили о магическом происхождении твари. Складывалось ощущение, что у оленеволка шкуры толком то не было, а были только мышцы, которые обволакивали скелет.

Кайлан взял короткий меч в правую руку и приготовился к бою. Нервы были на пределе, доселе он не видал ничего похожего. Как много открытий за одно путешествие...

Оленеволк прыгнул вперед, раскрыв пасть. Сделав шаг в сторону, Кайлан рубанул мечом, поцарапав бок зверя, и тут же отступил. Перекрутившись, зверь быстро побежал вперед, попытавшись сбить с ног паладина.

Командор выставил острие клинка вперед и начал отпугивать чудище, прорезая воздух выпадами.

— Назад, тварь!

Небо прорезало молнией. За ней последовал ужаснейший звук грома. Можно было подумать, что небесную твердь раскололо напополам.

Оленеволк остановился перед Кайланом и, клацая зубами, молниеносно ударил лапой. Тут же выбило весь воздух из легких, дышать стало нечем, и командор почти потерял сознание. Сильная боль сомкнулась в груди, голова начала гудеть. Он так и не понял, как оказался в пяти метрах от того места где стоял. Меча в руках не было. Все произошло слишком быстро.

— За Пелора!

Толфдер выскочил неожиданно и, взмахнув мечом, воткнул его в заднюю лапу твари. Оленеволк взвыл от боли и тут же переместил свое внимание на нового врага. Клацнув зубами, он обернулся и махнул лапой. Двигался зверь быстро, даже слишком.

Толфдер отпрыгнул назад и три когтя, которые были готовы распороть живот, прошли в нескольких сантиметрах от брюха. Не растерявшись, паладин продолжил атаку и выпадом задел голову животного. Вытащив клинок, он попытался нанести еще один удар, но оленеволк, изогнувшись, прыгнул на Толфдера, сбив его с ног.

Толфдер упал на спину и посмотрел вверх. Над ним тут же нависла открытая пасть твари, из которой скатывались вязкая слюна. Широко распахнув глаза, каратель ждал своей смерти. Сердце бешено колотилось, а мысленно он вспоминал свою деревню.

Лезвие эльфийского клинка идеально вонзилось в плоть зверя. Оленеволк в который раз взвыл и забыл о Толфдере. Кайлан с прыжком вонзил меч в бок твари, прокрутив его внутри. Вытащив оружие, он замахнулся, и малозаметный для взора удар опустился на голову зверя. За ним последовало еще два. К этому времени чудище уже повернулось мордой к старому врагу. Последний удар вошел мягко, пройдя сквозь верхнюю челюсть твари Сребролесья. Вытащив руку с открытой пасти, которая покрылась слизью, Кайлан упал на колени.

Меч остался торчать в оленеволке, вытаскивать его уже не было сил. Темные струи крови медленно растекались по витиеватому узору плит храма, смешиваясь с дождевой водой.

Ливень прекратился, и теперь только одинокие молнии украшали собой небо. Закончился он так же, как и начался, неожиданно. Толфдер пристал и посмотрел вверх, начиная молиться Пелору.

Кайлан бездумно смотрел вниз, упав на колени. Он устал, сильно... Веки отяжелели, голод вновь дал о себе знать, промокшее тело начало трясти от холода, губы посинели... Зубы начали трястись, даже отбивая при этом определенный такт.

Внезапно командор заметил то, что его очень заинтересовало. Ладонями он начал грести грязь с поверхности плит. Толфдер обернулся, услышав звуки.

— Что там, командир? — недоуменно спросил он.

Кайлан не ответил, он продолжал свою работу, пока не увидел первые руны, спрятанные под слоем грязи.

— Это не храм! Это...

Руны мгновенно запылали. Круг обволокло зеленым свечением, и произошла вспышка. Глаза застилала странная пелена древней магии.

* * *

— Я принес плохую весть, Алеаррен, — по-эльфийски обратился к главе клана Керанор.

— Вы еще не нашли грязных людишек? — возмущенно ответил старый эльф, стоя на холме и вглядываясь в чащу Сребролесья.

— Более того — они ускользнули. Мы их искали ниже, по течению. Но людишки решили схитрить, и ушли далеко на запад. А затем обнаружили древнее Святилище некромантов... Затем каким-то образом они смогли победить aras draug и принести его в жертву, залив руны Мертвого наречия кровью убитого зверя.

— Что?! Как такое возможно? — повернулся глава партизанского отряда эльфов.

— Все возможно, как видишь... Есть только три храма, где они могут объявиться. Первый — в нашем убежище. Второй севернее на десять дневных переходов. И третий... Как раз возле берегов озера.

— Отправь всех, кого только можно на тот храм возле озера. Они не должны покинуть этот лес, и они его не покинут!

* * *

Новый храм был жутко похож на прошлый. Тот же круг, те же руны, та же разруха. Но обстановка поменялась: непролазные дебри сменили неплотно стоящие между собой деревья. Туша мертвого оленеволка лежала на том же месте, где и была. Все они непонятным образом переместились сюда, но холод и голод остались при своем.

— Как? Что это было-то? — наконец выдавил из себя Толфдер, изумившись.

— Это древнее строение, построенное некромантами. Руны мертвого языка расписаны на всех плитах, видишь? Мы их учились распознавать. Видимо, древня магия нас перенесла в другое место, — сквозь зубы проговаривал командор.

В животе заурчало. Чувство голода полностью овладело Кайланом. Его разум затуманился, мысли не лезли в голову, а оковы слабости сковали все тело. Бессилие и немощность овладели командором.

Вытащив свой клинок с пасти мертвого зверя, Кайлан отошел в сторону и сморщил лицо от омерзения.

— Тупая тварь! Ты воняешь хуже всех свиней Аддеона! С меня хватит. Командир, хватай меч, да пойдем уже.

— Нужен отдых. Я не могу пока что идти... — с трудом выдавливая из себя, сказал Кайлан.

Сейчас он признал свою слабость, а ведь до этого он никоим видом не показывал ее. Силы были на исходе, это можно было увидеть в тусклом и беглом взгляде командора или в его стеклянных глазах.

— Ты отдохни тогда, а я погляжу, что да как. Залезу на дерево и посмотрю куда нас занесло-то, — ответил бывший крестьянин и, пошел вперед, приметив подходящее дерево.

Окончательно пропал он из виду через минуту. Как только Толфдер скрылся, Кайлан устало упал. Голова кружилась, ноги гудели, а жажда вновь начала сушить горло. Командор мимолетно осмотрел все вокруг в поисках воды. Здесь тоже прошел основательный дождь, и поэтому на нескольких плитах храма образовались лужи.

Доползя к одной из них, он движением рук начал очищать воду от грязи и, прислонив губы, испил. Хватило только на два глотка, а большего и не требовалось. Мутная и грязная вода промочила горло и Кайлан даже смог прочувствовать, как она спасительно течет по его телу в желудок. На зубах осталось немного песчинок, командор сплюнул.

Тяжело вздохнув, он обессилено лег на пол. Разум начал прояснятся, мысли о пройденных испытаниях тут же посетили голову командора.

"Потеря отряда, ожившие мертвецы, эльфы, лесная тварь и вампир... Голод, холод, жажда... Сколько можно? Сколько я должен пройти испытаний, лучезарный Пелор? Дай знак, дай знак, что все будет хорошо. Дай знак, что ты видишь меня!"

Взгляд командора сместился на небо. Оно осталось таким же безжизненным и серым. Даже не было намека на то, что Кайлан увидит солнце и его теплые лучи обогреют перемерзшее тело. Смотрел он долго, не замечая ничего вокруг, пока тяжелые веки не опустились, и он не уснул. То, что это было ужасно пренебрежительно и опасно для жизни его не волновало. Он устал, он хочет отдохнуть...

Сон одолел его быстро. Но поспать долго не получилось, пришел Толфдер.

— Эй, командир, проснись! У меня хорошие новости! — радостно воскликнул паладин, тряся за плечо главу бывшего отряда карателей.

Кайлан лениво разомкнул глаза и увидел сияющее лицо подчиненного. Даже несмотря на темные круги под глазами и серость кожи, это лицо все равно излучало радость.

— Что ты обнаружил? — сквозь дремоту проговорил командор.

— В пятидесяти метрах отсюда находится тот ручей. Тот, где мы попали в засаду. Клянусь Пелором, мы пришли!

Кайлан вновь посмотрел вверх в ожидании солнца. Но его не было, оно спряталось за мрачными тучами.

— Пойдем, нужно идти от ручья четко вперед. Я еще помню тот день... — грустно ответил Кайлан, вспомнив Арт`Аллена и остальных.

Собирались они недолго, ведь у них ничего и не было. Идти стало легче, ведь колючие кусты и травы, которые были выше пояса и постоянно им встречались доселе, здесь не росли. Аккуратно проходя между деревьями и ступая по мокрым веткам и опавшей листве, они дошли до ручья и свернули на юг.

— Ты помнишь, где мы спрятали лодки?

— Та, что же тут не помнить то? Помню, конечно! Там были камни одни. Вот за ними они и есть. Целёхонькие. Мы их еще хворостом и листвой прикрыли, а то мало ли.

— Тихо! Я что-то слышал! — воскликнул Кайлан.

Толфдер остановился и замер. Он недоуменно посматривал по сторонам, а затем медленно поднял голову вверх. Или у листвы дерева выросли руки с ногами, или...

— Ullunns! — воскликнул эльф и спрыгнул на паладинов с изогнутой ветки. В его руке красовался короткий клинок, который устремил свое острие на Кайлана.

Паладины отскочили в разные стороны, минуя эльфа. Его одежка была приукрашена листвой, а лицо измазано в черной и зеленой краске.

Эльф тут же насел на Кайлана и пнул его ногой в живот, повалив наземь. На время обезвредив первого противника, он начал серию ударов, метя убить второго. Толфдер от такой неожиданности не успел сосредоточиться, и с трудом отбиваясь, он отступал. Кайлан привстал на одно колено и, цепко схватив рукоять меча, метнул его в спину противника.

Лесной житель такого не ожидал. Его сердце встретилось с острием клинка. Бездыханное тело свалилось наземь. Кайлан подошел и как можно быстрее вытащил меч, посмотрев в лицо жертве.

Воин оказался молодой и красивой эльфийкой с миловидным лицом. Вероятнее всего, по меркам эльфов она была еще молодой девушкой. Но ему было безразлично кого убивать. Дети или старики эльфов, их женщины... Кто угодно! Они все — враги.

С чащи со свистом посыпались стрелы. Одна из стрел пролетела возле щеки Толфдера, оставив за собой царапину. Стреляли издали, а иначе сейчас бы лежало два трупа. Каратели побежали как можно быстрее. Стрелы сыпались одна за другой, с глухим звуком попадая в стволы деревьев. Метили кучно, но мимо.

Бежали паладины недолго, пока последние деревья не остались позади, и они не вышли на каменистый берег озера. Затхлый воздух леса сменился свежестью. Туман все так же остался нависать над поверхностью вод Лазурного озера.

— Где лодки? ГДЕ? — закричал Кайлан.

— Да вот они! Быстрее! — указал пальцем куда-то в сторону Толфдер.

Теперь ноги наступали на камни, издавая при каждом шаге звонкий звук. Легкие горели, контролировать дыхание стоило невероятных усилий. Благо эльфы не видели своих целей и на момент град стрел прекратился.

Та минута, на протяжении которой они бежали к камням, длилась вечность.

"А вдруг это не те камни и не то место? А, может, эльфы нашли и спалили лодки?" — отчаянно подумал командор.

Толфдер спешно запрыгнул на камень и, балансируя, спрыгнул вниз, в небольшую щель.

— Они здесь! — прокричал каратель.

Торопливо, на скорую руку, Толфдер начал откидывать маскировку. Ветки и листва разлетелись в стороны за считанные секунды. Кайлан времени зря не терял и, найдя веревку, которой они обвили небольшой камень, развязал ее, чтобы высвободить самую ближнюю к воде лодку.

Волна прибоя тут же омыла ботинки паладинов. Хоть лодка и была тяжелой, но они ее разместили так, чтобы не пришлось толкать судно рыбаков долго. Совместными усилиями каратели начали толкать. Мышцы рук и ног напряглись, зубы заскрипели.

Вода уже доходила до колен, и они поочередно запрыгнули в посудину. Спешно взяв весла, они начали грести. Берег отдалялся с каждым гребком, все быстрее и быстрее. Кайлан учащенно дышал, сердце в его груди пыталось вырваться наружу. Волнению не было предела, ведь сейчас он почти достиг цели, осталось совсем немного!

Пять метров от берега, десять... Из леса стали выбегать первые эльфы. Стояли они далеко, в ста метрах. Натянув луки, они выстрелили. Стрелы прорезали водную гладь возле лодки, ничуть не задев ее.

Паладины гребли как можно быстрее, прибрежье уже отдалилось на тридцать метров. Стрелы эльфов уже задевали корму, глухо стуча об ее стенки. Видимо, остроухие пристрелялись.

Преодолев расстояние в сорок метров от берега, беженцы-пленники скрылись под пеленой тумана. Но они гребли и гребли, потому что не верили в происходящее. Кайлан, сидящий спереди, обернулся назад. На его лице впервые за столько времени сияла улыбка.

— Мы сделали это, Толфдер. Мы сделали!!!

Толфдер вяло улыбнулся. А затем упал, бросив весло. С его спины торчало три стрелы, но он не издал ни звука, когда они пронзали его плоть.

— НЕТ! — воскликнул Кайлан, подхватив падающего подчиненного.

Толфдер проговаривал медленно, делая длинные паузы и жадно глотая ртом воздух:

— Посети Аддеон, глянь там, что да как. Так хочется быть... Там...

Кайлан придерживал его за голову и без слов смотрел в глаза умирающего, обреченно наблюдая, как уходит жизнь из последнего бойца его отряда.

— Я обязательно зайду туда, обещаю, — подавленно ответил Кайлан.

Тонкая струя крови медленно полилась изо рта Толфдера. Так умер Герой Аддеона. Кайлан бессильно взвыл от горя и посмотрел на небеса, но они лишь молча поглядывали на паладина, безразлично наблюдая за ним. Редкие слезы появились сами по себе, ручьем стекая по щекам. Злоба сжигала душу, ведь все было напрасно, от начала и до конца этого задания...

Лодка тем временем плавно покачивалась на волнах, приближаясь к южному берегу Лазурного озера.

Глава 6

Дрова тихо потрескивали, метая во все стороны искры. Мрачная ночь опустилась на Сребролесье и, вместе с этим, на небольшую заброшенную хижину, которая лишь казалась таковой на первый взгляд.

— Проснулся? Я уж думал, что ты погибнешь, — начал беседу Кель, подкинув сухую ветку в пожарище.

Эйден лежал в спальном мешке одного из варваров Лор-Таурона. Чувства пришли быстро, к сожалению. Голова кружилась, тошнило. К тому же тупая боль сковала ногу.

— Что произошло? — после долгой паузы выдавил из себя принц.

— Я, раненный, притащил нас в хижину. Благо лес был к нам благосклонен, и мы выжили благодаря нему. Ну, а тут я тебя подлечил. И хотелось бы попросить извинения. Не было у меня права оставлять тебя в качестве "наживки". Но так надо было, мне нужно было узнать больше информации.

— Узнал? Теперь ты доволен? Да меня на хлеб хотел намазать этот ублюдок! — рассердился Эйден, закашлявшись.

— Если бы я тебя не отдал им, то ничего не услышал бы. Я узнал все: их количество, цель, месторасположение второго отряда. Пока ты отвлек их внимание, они слишком много стали болтать. Так что извини, конечно, но это во благо.

— Во благо чего? И какой еще к чертям второй отряд? Это что, по Сребролесью ходит еще двадцать вооруженных до зубов каннибалов-убийц?

— Можно сказать и так, но метаться слишком поздно, я провалил миссию, — избегая взгляда из-за стыда, промолвил свои мысли вслух Кель.

Эйден немного успокоился. Поведение учителя его встревожило.

— Я, может, прошу многого... Но объясни мне хоть что-то. Что за миссия? Что здесь забыли северяне?

— Усыпальницу. Могилу. Склеп. Называй как хочешь, суть одна. Давным-давно эльфы запечатали там нечто очень страшное, представляющее угрозу не только моему народу, но и твоему. С помощью древней магии, мы затащили туда тварь и о ней забыли, спустя века. Я тоже забыл... Шли года, эльфы моего клана исчезли с этих земель. Или, как ты говоришь, убиты. Я остался один. Одинокий стражник забытого склепа, поэтому я до сих пор не отправился на поиски Сейлин Спустя несколько лет я перестал пристально следить за тем местом, — Кель тяжело вздохнул, сделав долгую паузу. — И вот результат, они пробрались туда, чтобы вновь освободить это существо.

— Кто покоится там? Что за чудовище?

— Не знаю. Честно! Когда люди нам его доставили по реке, оно было заперто в деревянном гробу. Шесть лучших эльфийских воинов доставили его в святилище и поместили в каменный склеп. Затем они дали обет молчания и больше никто не говорил об этом. Те эльфы, помоложе, даже не знали о существовании храма. А я тогда еще был совсем юным...

Дрова в костре вновь затрещали. Кель длинной палкой поправил поленья. Жар отдавал на несколько метров. Эйден молчал, ожидая пока отшельник продолжит рассказ, но он лишь угрюмо поглядывал в костер и думал о чем-то своем. И тогда он первый решил нарушить тишину:

— И что дальше?

— Ничего, этот второй по счету отряд ждал первый. Первый же, в свою очередь, двигался в сторону храма. Не знаю, почему они решили разделиться. Но я уже не успел, я чувствую это... Поэтому тебе следует убираться с этого места, как можно скорее.

Сердце заколотилось быстрее. Принц знал, что этот момент наступит. Он пытался подготовить себя к этому, но, видимо, не получилось.

— Не бойся, я научил тебя чему смог. Теперь твой черед показывать свои способности. Завтра, на рассвете, ты отправишься на тот берег. Лодку я приготовил. И это не обсуждается, — пресек возможные возражения Кель.

— Хорошо, — буркнул Эйден. — Тогда можно задать другой вопрос?

— Да.

— В тот момент, когда меня схватили варвары, я затрепетал от сковывающего страха. Я не смог побороть себя и промолвить хоть слово. Я не смог... Не смог сделать ничего.

Кель посмотрел в огонь, вероятно, подбирая ответ. Вновь поправив поленья, он нарушил тишину:

— В тебе живет страх. Он либо поможет, либо убьет тебя. Я люблю страх. Ведь за ним скрывается тот, кем ты хочешь стать. Страх возникает из-за тебя, ведь это значит, что он не существует. Ты его создаешь — и ты же можешь его разрушить. Он нематериален. Победив свои страхи — ты сможешь побеждать своих врагов. А теперь хорошенько подумай: на что еще ты способен? Что еще ты можешь? Ты мог сразится с ними и проиграть, но заявить о проигрыше в десять раз лучше, чем даже не пытаться. Помни эти слова, Эйден каждый раз, когда боишься. Никто не хочет умирать сражаясь, все предпочитают жить в страхе. Вот только жизнь ли это? Я думаю, ты понял меня.

Принц устало кивнул. Вновь нависла минута безмолвности. Тени, создаваемые костром, плясали в танце.

— Но я ведь слабее их заведомо. Физически.

— Физически? — удивленно спросил Кель. — Побеждает не тот, кто сильнее физически и не тот, у кого есть потенциал, дар или предрасположенность. Всегда на вершине тот, кто достигает своих успехов упорством. Шаг за шагом, долго и размеренно ты идешь к цели. Да, ты слабее их физически. Но спроси себя, неужели все в этом мире управляется грубой силой? Сила — в твоем сердце и в твоем остром уме, как я уже говорил.

Эйден ловил каждое слово и думал о своем будущем, о себе. Ему пора меняться...

Эльф скривил лицо и приложил руку к порезу. Эйден решил сменить тему, ведь наставник ответил исчерпывающе:

— Кто был тот, с кем ты сражался? Стирл или как его там... Он ведь не человек, так?

— Был человеком. Таких как он называют Eglan. Тот, кто остался, — дословно перевел эльф. — Нежить. Реверант. Ни жив, ни мертв. Появляются эти твари на этот свет одинаково. Задолго до смерти он заключает адский договор или же "Пакт смерти". Обычно с некромантами или сильными вампирами. Затем, после смерти, он оживает и встает на ноги. Но этот человек не дышит, не пьет воду и не ест, не чувствует боли... Хотя реверант ходит среди живых, он живет призрачной жизнью — марионеткой. Он просто существует, застряв между этим и тем миром...

— Как живой мертвец?

— Нет, но почти. Реверанты сильнее оживших мертвецов, так как они — создания могущественного ритуала. Для того, чтобы создать реверанта, нужно быть умелым колдуном. Насколько я знаю, таких раньше можно было посчитать по пальцам одной руки. А теперь уж их осталось еще меньше. Поэтому они даже не люди, это просто отвратительные существа, которые должны умереть. Ты видел, на что способен был тот...

— Стирл.

— Может, раньше его так звали. Он потерял это имя, став слугой темных сил... И что самое важное: эти твари питаются болью. Причиняя ее, они впитывают в себя страдания словно пищу. Это как неутолимая жажда, которая сжигает изнутри. Сколько бы ты ни пил, она останется. Правда, чем больше пищи, тем сильнее реверант. Если я его смог одолеть, то это значит, что он давно никого не убивал. А иначе я был бы мертв.

Эйден замолчал и содрогнулся. Он вспомнил Игнара, того северянина на корабле. Его лицо словно появилось прямо перед принцем. Внутри что-то екнуло, по телу прошла дрожь.

— Ладно, спи. Завтра важный день для тебя, — подкинув в последний раз дров, сказал Кель.

Оставшись один, Эйден отдался раздумьям. Страх перед Дейгоном и его проклятым помощником был велик, а храбростью принц похвастаться не мог. Это вызов, который он обязан принять. Но после вдохновительной речи эльфа уверенность окрепла в разуме принца.

Пытаясь прервать тревожные мысли, Эйден попытался расслабиться и посмотрел в пожарище. Яркий огонек отбивался в его глазах. Всматривался он долго, пока звезды не усеяли небо, и принц не перевел свой взгляд на них.

Яркое созвездие Короны Севера по-особому выделалось среди всех. Но затмить созвездие Стрелы у Короны не получилось. Как же много на небе звезд. Недостижимых, холодных и ярких. Принц стремился всегда к ним, к далеким звездам, погрузившись в свои мечтания. Теперь его наивности пришел конец, ведь простодушный мальчишка столкнулся с реальностью жизни.

Эйден еще долго всматривался в красивое небо ночи, вспоминая уроки астрономии, которые проводились в его башне, до тех пор, пока сон не принял его в свои цепкие объятья.

* * *

Солнце уже появлялось на горизонте, окрасив его светлыми тонами. Светлеть начинало быстро. Тихие волны прибоя обволакивали камни на берегу Истлины. Течение ослабло, ветер утих. Идеальное апрельское утро. Даже холода не было, тот куда-то исчез.

Эйден молчаливо поглядывал на гладь реки. Сегодня по его подсчетам Дейгон достиг Вергарда. Ему уже никак не успеть, но попытаться, конечно, стоило.

— Ну, что же, давай прощаться, — обнялся Кель со своим учеником как с другом.

Эйден улыбнулся, здесь он получил многое, но в то же время слишком мало... В любых случаях, он был очень благодарен своему учителю и единственному другу. Хотелось остаться, но он знал, что это невозможно.

Затем принц накинул сумку с вещами на плечо и сделал пару шагов сторону лодки. Еду и воду он уже раздобудет на том берегу, у Аэдорских крестьян. А там своим ходом дойдет до Вергарда. Идей, как добраться до отца, собралось немало за все эти бессонные ночи.

— Стой! — остановил отшельник своего ученика. — Ты кое-что забыл.

Принц с опаской посмотрел на предмет, который мирно лежал на ладони эльфа. Погодя немного, он взял ножны со стилетом и прикрепил к поясу. Рукоять лежала в руке удобно. Подарки обычно не принято возвращать, но этот Эйден твердо решил вернуть... Его владельцу.

Кивнув в знак благодарения, он развязал привязь, на которой держалась лодка, а затем аккуратно запрыгнул в нее. Она покачнулась и зашаталась под ногами. Совладав с равновесием, принц положил сумку сбоку и сел. Кель усмехнулся:

— Не той стороной сел! Подумай, как ты грести будешь?

— Да, точно, — удивился своей глупости Эйден.

— Ты плавать умеешь?

— Нет, — отрицательно кивнул головой принц.

— Плохо! Тогда держись середины и попытайся не падать, спасать будет некому. И еще: на весла налегай одновременно. Если одним веслом будешь орудовать сильнее, чем другим, то ты начнешь разворачиваться. Вначале начни спокойно и медленно. Затем уже приловчишься. Все понял?

— Да, спасибо. Хм, мне просто интересно, а где ты взял лодку?

— Мне ее... Подарил прошлый владелец. Потом я ее надежно спрятал. Видишь, пригодилась все-таки.

— Подарил, значит... Ладно, удачи тебе, Кель.

— Ae nallen gail tin nael, mellon nin. Пусть тебе ярко светят звезды, друг мой.

Эльф медленно ступил в воду и со всей силой оттолкнул лодку. Эйден неумело загреб веслами, чтобы отплыть от берега. Вначале его повернуло в сторону, но Кель зашел по пояс в воду и поправил положение.

Принц начал грести, как и говорил отшельник, делая только плавные и медленные движения. Камни на берегу постепенно удалялись. Сребролесье осталось за спиной. Эйден повернулся назад, чтобы в последний раз увидеть отшельника, но на берегу никого не было.

Лодка мирно покачивалась на волнах. Ее начало понемногу разворачивать, поэтому пришлось задействовать правое весло. И тут Эйден глянул на речную воду. Гладь Истлины искаженно показывала лицо принца, коверкая изображение с каждой новой волной. Сейчас Эйден смотрел на себя впервые за столько дней. Увидь его кто, не узнал бы точно. Лицо огрубело, стало более мужественным. И этот взгляд. В глазах был другой блеск, излучающий опасность.

Вспомнив о своей цели, Эйден вновь налег на весла. Лодка поплыла вперед. Вначале медленно, затем быстрее. Первые тридцать метров остались позади. Делая плавные движения, он ритмично вдыхал и выдыхал. Страх перед водой постепенно возрастал, пытаясь отравить разум. Он еще слишком хорошо помнил тот день, когда Дейгон скинул его с корабля.

Солнце уже встало полностью, озаряя всю ширину Истлины на многие сотни метров. Его лучи отбивались от поверхности вод, создавая яркие блики, температура воздуха поднялась. Кораблей видно не было, но они в любой момент могли показаться из-за крутого поворота, который закрывал обзор слева от лодки.

Эйден возрадовался отсутствию других суден. Благо торговый сезон Истлины еще не начался. Он еще с детства помнил легенду о том, как Речной Король поссорился с богом торговли — Бахором. Но затем Бахор уладил дело с Речным Королем путем сделки. Он просто выкупил реку у Владыки Истлины, отдав тому в жены свою сестру-богиню Виренну, которая обладала необычной красотой.

Но Виренна, богиня холода, снега и зимы, решила отомстить брату. Как только первые льды появлялись на реке, они тут же разбивали борта торговых суден, затаскивая их на дно, в свой новый дом. Такова была месть Виренны. После этого торговые пути открывались не раньше середины апреля, так как тем, кто войдет в царство Речного Короля раньше этого времени, будет сопутствовать неудача.

На деле же все было проще: пока льды не растаяли, плыть с загруженным трюмом по воде было неразумно. Поэтому плавать лучше всего после таянья льдов, а обычным кораблям почти что в любое время, так как незагруженное судно маневрировало лучше.

Часто ледяные глыбы разбивали борта тех безумцев, которые нарушали границы речных вод, с полным до предела трюмом. О таких глупцах Эйден слышал каждый год, ведь если добраться по Истлине до конечного пункта, то можно было заработать баснословную прибыль из-за отсутствия конкуренции.

Эйден загреб быстрее, понемногу делая успехи в управлении лодкой. Весла все чаще и чаще делали правильные обороты. Так была пройдена первая половина реки. Неожиданно о борта что-то ударилось. Принц повернул голову в ту сторону, его глаза широко открылись, наполняясь ужасом.

Огромное деревянное бревно двигалось прямо на лодку Эйдена, плывя ровно по течению с огромной скоростью. Отблески от поверхности воды мешали его заметить вовремя, да и принц не особо внимательно осматривался по сторонам.

Эйден насел на весла, и спешно начали ими крутить. Движения сделались резкими, и они лишь поднимали брызги воды, ничуть не увеличивая скорость лодки. Принц вновь повернул голову в сторону. Послышался удар и треск дерева.

Сильный толчок откинул Эйдена за борт, его выкинуло в реку. Лодку разломило напополам, остатки разлетелись по сторонам. Принц забил руками по воде, начиная тонуть. Вода залилась в глотку, нос, уши. Началась паника, он все размашистее и быстрее греб руками.

Холод Истлины постепенно сковывал ноги. Река тянула вниз. Эйден захлебывался водой. Сердце стало быстро качать кровь, мысли роились, превратившись в несвязный поток идей. В голову ничего не приходило. В последний раз, забив руками, он ушел под воду.

Рука погрузилась в воду, пытаясь нащупать спасение. Пальцы цепко ухватились за что-то твердое, и он как можно сильнее ухватился за этот предмет и начал тянуть себя вверх. Выбравшись из воды и перебирая руками, он обнял то самое бревно, которое разбило его лодку. Течение быстро уносило его вперед.

Принц закашлялся, избавляясь от воды в легких. По телу пробежала дрожь. Если он не доберется до берега, то замерзнет и его руки не смогут удержать вес тела. Тойда он пойдет на дно...

Волны покачивали бревно, а вместе с ним и Эйдена. Если раньше он был бы не рад любому кораблю, то теперь они — его спасение. Он надеялся, и ждал. Минуты томились долго. Принц точно не знал, сколько времени прошло. Пять минут, десять, двадцать. Ожидание превратилось в вечный момент борьбы за жизнь.

Стало необычайно холодно, сильная дрожь заставила Эйдена заскрежетать зубами. Солнце хоть и встало еще выше, но теплее не становилось. Прошло еще столько же времени, прошел еще один безмерный момент борьбы за жизнь. Одна рука занемела и пальцы сами по себе стали разжиматься, но размяв их, он продолжил держаться за бревно и за свою жизнь...

Из-за крутого поворота Истлины внезапно появился корабль, который приближался с завидной скоростью. Принц беспокойно обернулся и увидел флаг, треплющийся по ветру. Серебристый орел с распростертыми крыльями просто сиял на синем фоне. Аламарский корабль.

Принц закричал и замахал одной рукой, второй придерживая свое спасение. Спустя минуту тень корабля тут же накрыла его, демонстрируя свою мощь. При этом двигалось судно довольно быстро.

— Человек за бортом! — воскликнули моряки.

С палубы выкинули длинную пеньковую веревку, которая упала прямо возле принца. Почти все матросы собрались поглазеть на утопающего, выстроившись возле ограждений на палубе, возле леера.

— Тяните, братцы! — хриплым голосом выкрикнул приказ капитан.

Цепко ухватившись за веревку, Эйден поднимался все выше и выше, пока не смог руками зацепится за борт корабля. Потянув его за рукава, матросы помогли ему перелезть через леер.

Принц устало упал на деревянный настил. С его одежды тут же потоками полилась холодная вода. Тело дрожало. Он поднял глаза вверх, чтобы посмотреть на спасителей.

— Кто таков будешь-то? — спросил один из аламарцев.

Эйден хотел было что-то ответить, но его прервали чьи-то возгласы, доносившиеся откуда-то сзади.

— Расступитесь!

Аламарцы послушно уступили дорогу. Оттолкнув в стороны матросов, к Эйдену подошел человек в парадных доспехах. Зеленые глаза и внушительная борода показались принцу довольно-таки знакомыми.

— Бездна побери! Эйден, ты? — воскликнул незнакомец.

Принц вгляделся в лицо и узнал этого человека.

— Милорд Лейн? — удивленно промолвил принц.

* * *

— Эйден, Эйден! — разбудил принца знакомый голос.

Открыв глаза, он увидел сидящего за столом в его каюте Лейна.

— Уже утро, вставай, — ухмыльнувшись, сказал владыка аламарского трона.

— Извини, я просто устал, — протерев глаза и присев на кровать, сонно ответил Эйден и поневоле закашлявшись.

Его лихорадило еще со вчерашнего дня. Сегодня было уже лучше, но слабость осталась. Купание в холодной воде все-таки оставило свой след...

— Я понимаю. Ты просто обещал рассказать кое-что... Не забыл? На бери, угощайся. За трапезой все мне поведаешь, — подвинул к принцу тарелку с супом и чашу с водой Лейн.

— Да-да, я помню.

Принц принялся поглощать еду. Запахи были изумительными, в животе сразу же заурчало. После пресной, но сытной еды Сребролесья, это было одним наслаждением. Насытившись и вытерев лицо тканевой тряпкой, принц отсел назад. Лейн терпеливо ждал, не обронив ни слова.

— Тут и рассказывать нечего, если честно. У меня вновь случился приступ... Ну, ты знаешь. Упав в воду, течение унесло меня. Если бы не местный рыбак, я бы погиб. Он вытащил мое тело из воды и выходил. И что самое странное — он живет по ту сторону берега, в Сребролесье. Чудак, одним словом.

— Хе-хе, бывают же люди. Ну-с, доставим тебя отцу, так сказать, в лучшем виде!

Рассказ он готовил долго, обдумывая некоторые детали ночами напролет. Но продумать удалось не все, хотя ложь звучала убедительно.

Лейн — лорд Аламара был всегда преданным вассалом отца, который неоднократно доказывал свою верность. Эйден был безумно рад видеть старого лорда. Может он и разменял пятый десяток, но все еще мог дать серьезный отпор, как в бою, так и на политической арене.

— Ну, тогда мне все понятно. И это, нам ведь по пути, сынок, — подмигнув и вставая со стула, промолвил Лейн. — Я направляюсь в Вергард на Собрание Земель. Так что корабль в твоем распоряжении. Весь и целиком, кроме трюмов. Там мы сложили провиант и вооружение. Отдыхай, в общем.

Открыв дверь, правитель Аламара вышел из каюты. Окончательно проснувшись, принц решил пройтись по палубе и зайти на излюбленное место — капитанский помост.

Блуждая по кораблю часами, он поднялся по ступенькам "Морского трезубца". "Меч Саргарда" был в разы больше, но при этом он по скорости уступал этому кораблю. Аламарское судно было исключительно быстрым, но при этом не представлял особой угрозы.

Команда никоим образом не препятствовала. Никто ничего не спрашивал, все были заняты своими делами. И это вполне устраивало Эйдена, поболтать с кем-то не хотелось. Жизнь в лесу приучила его быть более молчаливым, хотя и до леса разговорчивым он назвать себя не мог.

Ухватившись за перила капитанского помоста, Эйден смотрел вперед и попытался откинуть мрачные мысли. Не получилось. Тут же нахлынули воспоминания... Крепче сжав перила, он оттолкнулся от них, словно ошпаренный. Недолго постояв, он спустился в свою каюту.

На полках лежали несколько книг. Взяв одну из них, Эйден начал перелистывать пожелтевшие страницы фолианта "История Аэдорских земель". Когда-то он ее знал почти что на память. Буквы собирались воедино быстро, благо сноровку принц еще не потерял. Прочитав пару первых строк, он перелистывал до страницы с описанием Аламара.

— Можно войти? — прервал чтение Лейн, войдя в каюту.

— Да, конечно, — ответил Эйден, отложив книгу в сторону.

— Пошли, отобедаем на палубе, есть разговор.

Последовав за аламарским лордом и не обронив ни слова, Эйден поднялся на палубу. Погода немного сменилась, стало более мрачновато, и поднялся небольшой ветер, потоки которого приятно били по лицу. Но солнце все еще проглядывало сквозь тучи, хотя тепла не давало.

Присев на стулья, Лейн начал лениво потягивать вино. Эйден принялся за трапезу.

— Итак, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — исподлобья промолвил Лейн.

— О чем?

— О нынешней ситуации конечно! Я думаю, ты неглуп и все понимаешь. В Вергарде произойдет важное событие в политической жизни нашей земли.

— Собрание Земель, — подметил принц.

— Именно. Так вот, к чему я веду-то... Мне нужна помощь и поддержка. Я не думаю, что ты вдавался в подробности нынешней ситуации. Но... Каждый из лордов тянет власть на себя. Нужен тот, кто всех объединит. Этим человеком был Аренор, но он трагически погиб, да освятят его боги... Эймар не подходит на эту роль. Не в обиду твоему брату, но воин из него лучше, чем политик. Да и сам он мерзавец еще тот! Твой отец, откровенно говоря, теряет вес. Поэтому, мне кажется, именно ты сможешь переломить ход Собрания.

— Я? — удивленно ответил Эйден.

— Да, ты. Не удивляйся. Ты начитан, умен, еще не показал свои сильные стороны. Пора убить в себе неразговорчивого калеку, сынок! Видишь, я не стал юлить, говорю тебе все как на духу. Аэдору нужен новый человек, стань им!

Эйден замолчал. На душе вдруг стало тревожно. Дейгон, Собрание Земель, смерть брата... Видимо он впутался в паутину интриг неведомой величины, и это пугало. К тому же неизвестно, что случится, когда его двоюродный брат увидит Эйдена...

— В чем будет состоять суть моей помощи?

— Поддержать мою идею. Сейчас у Аэдора крупные проблемы. Наши войска по численности немногим меньше в сравнении с войсками Селлатора! К тому же сосредоточив в своих руках ценные ресурсы в виде высококачественных металлов, у этих фанатиков преимущество в качестве оружия и экипировки. Молчу об их безумной вере в их бога, преданности и готовности лезть в огонь без лишних вопросов. Движется война, а нам нужна победа.

— Так, а причем тут я?

— Ну-с, у меня появилась мысль, как сравнять наши шансы. Как ты знаешь, Ромендаль — столица Селлатора является неприступной крепостью. И захватить ее у нас нет шансов. Но... Всегда можно возобновить старые союзы! Северяне, Тисмирский Султанат, армии наемников Гронфальда, — откинувшись на спинку стула, убедительно говорил Лейн.

— Отец никогда на это не пойдет. Северяне слишком горды, чтобы заключать союзы. Тисмирский Султанат потребует слишком многого за свою помощь. Даже собаки из Валиндорской псарни знают, насколько они переменчивы. Они не станут нам помогать. А насчет наемников... Эти еще хуже, чем султан и его поданные. За деньги они готовы продать свою родную мать.

— У нас нет другого выбора. Придется уступать земли и золото. Вот, например, что ты слышал об этом треклятом Селлаторе?

— Теократическое государство, помешанное на религии. Все денежные ресурсы они сосредоточили на своих войсках, и в то же время народ голодает и смиренно продолжает работать во славу Пелора.

— Да, это так. Но есть другая сторона медали — фанатизм! Если наши алчные рыцари воюют за награды и новые владения, то паладины и жрецы Инквизиции готовы до последней капли крови и до последнего вздоха сражаться за своего бога. Их руководство все правильно рассчитало, а знаешь почему? Потому что еще лет десять или двадцать пройдет, и Аэдор с Севером перестанут существовать. Нас спалят на кострах и рассеют прах по ветру. Одна фраза, сказанная архиепископом, говорит так: "Сквозь святой огонь пройдут иноверцы, искупив грехи свои. Создадим же на прахе их нечестивых государств великую державу, и феникс нашей империи восстанет из пепла!"

— Ты хочешь сказать, что они сломят нашу кавалерию в степях? Это невозможно.

— Все возможно. Ни одна кавалерия не устоит перед стеной пятиметровых пик или градом стрел. Поэтому прошу тебя, поддержи меня на совете, а то этот архиепископ воплотит в жизнь свою идею.

— Мне можно подумать? — попросил Эйден.

— Конечно, но я надеюсь услышать ответ до прибытия на Собрание.

Серые и мрачные тучи покрыли небо, а затем и затмили солнце. Флаг, на котором был изображен орел в полете, тревожно захлопал от мощных порывов ветра.

— Погода испортилась, плохо, — подметил аламарский лорд, поглядывая на небо.

Неожиданно черная ветвистая молния сорвалась с небес и ударила по задней части корабля. Прогремел взрыв, который смел нескольких членов экипажа. Их обгоревшие тела со всплеском упали в воду. Уши тут же заложило, аламарский лорд резко вскочил на ноги.

— В чем дело, мать его? — взревел Лейн.

— Не знаю, милорд. Погода взбудоражилась.

Вторая молния ударила неожиданно, попав в этот раз в правый борт. Гул был ужасный, деревянный пол палубы под ногами содрогнулся, заставив всех людей, находящихся на корабле, упасть.

— Корабль! Сзади корабль! — выкрикнул дозорный с верхушки мачты.

Темный корабль без знамен появился где-то вдали. Его конструкция являлась неклассической. Впереди, в нетипично удлиненной носовой части была надстройка-мостик. Внизу расположился железный таран. Паруса этого судна были черного цвета.

Лейн и Эйден привстав, тут же поднялись на помост в задней части корабля. Взяв в руки подзорную трубу, аламарец принялся разглядывать появившийся корабль.

— Ну, что там? — спросил Эйден.

— Да черт его знает! Глянь ты, — громко выкрикнул командир корабля, что у Эйдена даже заболело ухо.

Забрав подзорную трубу, Эйден сосредоточенно окинул взглядом врагов. На надстройке носовой части корабля показался человек в черном балахоне, размахивающий длинным скрученным посохом. Без сомнений, это был вражеский колдун. И на его лице была одета маска в виде черепа. Варвары из Лор-Таурона посреди главной торговой жилы Аэдора... Это пугало.

"Это северяне из Лор-Таурона! Они были в Сребролесье, они пришли за мной!" — почувствовав страх, про себя подумал Эйден

Лейн замолчал и пристально посмотрел на принца. Его суровый взгляд предвещал долгий разговор, ведь Эйден сейчас не скрывал то, что он что-то знает. Дернув себя за бороду, он воскликнул:

— Сейчас будет абордаж. Эти ребята хотят нашей крови. Поэтому отправляйся в свою каюту, немедля!

— Я могу помочь в обороне, дай мне меч, — попросил Эйден.

— Иди в каюту! Если твой отец узнает, что ты сражался и на тебе будет хоть одна царапина, то мне головы не сносить, — с укором посмотрел на принца Лейн.

Эйден кивнул и молчаливо послушался, отправившись в свою каюту. На палубе уже началась суета, много кто бежал в трюмы за оружием.

— Занять позиции! — выкрикнул Лейн.

В тоже время большая часть команды уже выстроилась на палубе. Вооруженные короткими мечами и выставив щиты, бойцы приготовились к абордажу. Лучники поднялись на капитанский помост, готовясь вести огонь.

Расстояние сокращалось слишком быстро, враги набирали скорость. Видимо судно противника было речным, а иначе такую скорость попросту не объяснить. А "Морской трезубец" был океаническим кораблем, поэтому и маневренность со скоростью были меньше обычного. Лейна радовало одно — на таран их не возьмут. "Морской трезубец" был сравнительно больше по размерам, поэтому их будут брать на абордаж.

Нагоняемый волнами, вражеский корабль уже приблизился на расстояние выстрела. На вражеском судне засуетились темные фигуры — солдаты противника.

-Устроим им веселье! Поправка на ветер! Готовься! Целься! Огонь! — отдал приказ лорд Аламара.

Град огненных стрел сорвался с задней части "Морского Трезубца". Некоторые из снарядов падали в воду, другие проходили сквозь парусину, третьи пробивали пласты легкой брони врагов.

Вновь посыпались стрелы. Теперь уже с вражеского корабля.

— Прикрыться щитами!

Один из солдат не успел этого сделать, и стрела противника попала ему прямо в шею. Перекинувшись через палубные ограждения, он свалился в воду. Некоторые попадали в руки, ноги, намертво застревая в теле. Раненные солдаты принялись кричать от боли.

— Сукины дети! — гневно выкрикнул Лейн. — Уходим в сторону!

Уйдя немного вбок, с аламарского корабля вновь в воздух взлетел град стрел, который проредил ряды неизвестного противника. Корабль с черными парусами приблизился настолько близко, что можно было рассмотреть вражеских бойцов.

Одетые в пепельно-черную кожаную броню, они вооружились одноручными топорами и изогнутыми клинками. На лицах были одеты маски в виде черепов, хотя вполне возможно, что это были не маски.

Стрелки пытались убавить как можно больше врагов до начала абордажного сражения, как у одной, так и у другой стороны. Каждые несколько секунд в воду или на деревянный пол палубы падали мертвые тела, в которых торчали стрелы.

Судна поравнялись. Вражеские солдаты закричали, поднимая вверх свое оружие. Свой боевой клич выкрикнули аламарцы. С посоха колдуна-культиста сорвался зеленый шар, который тут же убил одного солдата.

— К бою! — выкрикнул лорд Аламара.

Изогнутые крюки начали цепляться за парусину и растяжки-веревки, удерживающие мачту. Цепко ухватившись за абордажные тросы, солдаты противника быстро преодолели расстояние между кораблями.

Деревянные мосты с одной палубы опустились на другую, соединяя черный корабль с аламарским. Воины со щитами, на которых был изображен черный лев с крыльями, изрыгающий огонь, шли первыми. За ними по двое следовали обычные пехотинцы.

Меткие выстрелы с лука убавляли количество атакующих с мостика, и те с всплеском падали в воды Истлины. Началось сражение. Сверкали клинки, наносились молниеносные удары топорами. Шум боя затмил все, сражение было кровавым. Везде струилась кровь, реки крови.

Взмахнув посохом, колдун-культист вызвал облако дыма, которое, поглотив его, медленно перенеслось на палубу "Морского трезубца". Культист появился неожиданно, прямо за спиной одного аламарского солдата. Достав длинный меч из ножен, который засверкал ярко-зеленым цветом, некромант вонзил его в спину аламарца. Тот с предсмертным воплем упал на пол палубы.

Вытащив клинок, он переглянулся по сторонам, увидев Лейна. Тот в свою очередь заметил этот взгляд, скрытый под маской и несущий опасность, поэтому он покрепче схватился за рукоять меча. В жилах застыла кровь. Колдун медленным шагом устремился к командиру корабля, убивая на своем пути любого врага, умело орудуя при этом посохом и мечом.

Лейн собрался с духом и быстро устремился к колдуну, прикрывшись щитом. Культист поднял посох и что-то выкрикнул на незнакомом языке. Ветвистая молния пролетела возле уха командира. Уклонившись от волшбы, он прыгнул на мага, нанеся в прыжке колющий удар.

Послышался лязг стали о сталь. Колдун взмахнул длинным клинком. Лейн, прикрывшись щитом от удара, тут же ударил в ответ. Завязалась дуэль. Аламарский лорд был не только опытным моряком, но и опытным воином. В свои года мало кто мог сравниться с ним, сейчас же силы постепенно покидали его с каждым годом...

Но все равно верх взять не удалось. Маг был очень силен, и каждый последующий удар посоха или меча мощно падал на щит. Рука, которая удерживала его, онемела. Настолько сокрушительными были атаки культиста. После каждого такого взмаха, командира корабля отталкивало на несколько шагов назад.

Взмахнув посохом, колдун выкрикнул заклинание и ударил прямо в центр щита. Лейн уже не помнил, что именно тогда произошло. Он помнил лишь боль, ослепляющую разум. Но по рассказам, колдун дотронулся до щита и разрушил его вдребезги, вместе с рукой, держащей щит.

Кости руки согнуло неестественным образом, разум затуманился. Колдун подошел к лежащему на спине капитану, чтобы нанести финальный удар. В его глазах сверкало презрение и высокомерие. Лейн был готов поклясться, что под маской в виде черепа сияла улыбка. Он был готов умирать.

Все вокруг замедлилось. Меч медленно поднялся ввысь, чтобы резко опустится на голову капитана корабля. Сталь клинка сияла ядовито-зеленым цветом. Этот блеск был предзнаменованием смерти.

Лейн прикрыл голову здоровой рукой и закрыл глаза, издав стон. Послышался звук смертельного удара. Голова некроманта покатилось по настилу. Его бездыханное тело тут же упало на пол. Капитан удивленно посмотрел на своего спасителя. Позади колдуна стоял напуганный принц Эйден с окровавленным двуручным топором в руке. Это было последнее, что помнил в тот день лорд Аламара.

* * *

— Где находится ближайший город? Где я вас спрашиваю? — взревел лорд Лейн.

— Милорд, мы приближаемся к Альну. Еще полдня, и мы там. Почтовый голубь уже отправился туда! Так что не волнуйтесь, лекарь вас вылечит, — ответил подчиненный.

— Вылечит? Вылечит? Моя рука разлетелась в щепки! Знаешь на чем она держится? На этой чертовой повязке! Все, уходи, Нелкир. Если мне что-то нужно будет, я позову.

— Милорд, вам нельзя двигаться.

— Я сам знаю, что можно мне, а что нет! Я все сказал.

Подчиненный молчаливо встал и вышел. Он все прекрасно понимал. Ужасная боль и чувство немощности превратили вспыльчивого командира в разъяренного медведя... Особенно аламарец не любил немощность, он считал это признаком слабости.

И даже когда лорд Лейн упал с коня на охоте, сломав ногу, он все равно пытался ходить и постоянно орал так, что слышал весь дворец. Нелкир это помнил, и уже привык. Вздохнув, он вышел с каюты своего лорда и заметил принца Эйдена.

— Доброе утро, Ваше высочество. Милорд Лейн ждет вас.

Поклонившись, он тут же удалился. Добрым это утро для принца не было. По его внешнему виду было неясно, как он вообще ходит, а не сидит в постели. Ужасно высокая температура, слабость и тошнота.

Нелкир не стал донимать расспросами юного принца и просто поднялся на палубу, чтобы отдать приказы и как можно быстрее доставить своего лорда в непримечательный портовый городок Альн. Ветер сменился и постоянно водил корабль в сторону, благо, что он был не встречным. Корабль быстро двигался вперед, редко покачиваясь на волнах.

* * *

— Садись, Эйден. Выглядишь неважно, кстати.

— Я знаю. Вы тоже, милорд, — устало ответил принц, присев на стул, напротив Лейна.

Лейн здоровой рукой налил себе дорогого вина и выпил его залпом. Взяв полотенце, он вытер бороду и исподлобья посмотрел на принца. Эйден сглотнул, взгляд прожигал его. Наконец, Лейн продолжил:

— Задам вопрос один раз. Всего один. Кто это к чертям собачьим такие?! Как они свалились нам на голову посреди Истлины? Ты вроде бы в науках обучен, умен, начитан. Может, есть идеи?

— Да, есть. Мне кажется, что это северяне из Лор-Таурона. Колдун, маски в виде черепов. Они ведь каннибалы, поэтому я думаю, что эти маски когда-то были черепами людей... И выглядят они по-другому. Светлые волосы, крупное телосложение, карие и черные глаза... Все указывает на это...

Эйден затаил дыхание. Он и на самом деле был начитанным, но эти факты он не знал. Пока Кель не рассказал их ему во время путешествия к дикарям на другую часть опушки Сребролесья. Он ждал реакции аламарца. "Они пришли за мной, они точно знали, что я здесь. Это не может быть совпадением. Я появился на корабле, а затем и они. Случайность? Вряд ли", — подумал принц.

— Ну что же, ты и вправду умен, как и поговаривают. Ладно, потом разберемся с этими варварами, которые с небес сваливаются. Уже обсудим это на Совете, не будем сейчас голову ломать, которая и так не работает. А теперь же выпей немного вина, ты заслужил. В народе говорят, что вино лечит, а ты у нас приболел немного после купания в холодной воде. Но повалить такого мощного противника, это уметь надо! Одним ударом снес башку. Мастер! Отцу скажу, обрадуется. Порадуешь старика! — подмигнул лорд Лейн, подливая вина.

Резкая перемена в настроениях и перескакивания с темы на тему были особенностью аламарца.

— Я н-не буду, — неуверенно попытался отказать Эйден.

Он в первый раз убил кого-то, лишил жизни, забрал ее. Все что он помнил после, это пятна крови на одежде, кровь на руках, на лезвии топора... Ему было не по себе, мягко говоря. Следующей же ночью ему приснился кошмар, где он убивает вновь этого культиста, вот только катится уже не его голова, а голова старшего брата Эймара... Ужасный сон!

— Ты чего? Я, когда своего первого завалил, так мне сразу бабу на ночку предоставили, в лучшем виде! Ха-ха-ха, — засмеялся старый воин. — Я ее до сих пор помню. Как же ее звали? Кристен? Нет, наверное, не так. Тогда Ирлинг. Да, точно! Ну, запомнил я ее не целиком, конечно! Ха-ха-ха!!!

Эйден начал медленно попивать вино, выслушивая байки старого вояки. После третьей бутылки, которую выпил Лейн, беседа пошла в другое русло. Принц старался не пить, а иногда тайком и вовсе выливал налитое. Конечно, он все время отмалчивался, как и привык, добавляя при этом лишь некоторые комментарии и уточнения, а лорд Лейн говорил без умолку. О непокорных вассалах, былых сражениях, девушках и золоте, о ситуации в стране, даже о философии.

— Так вот, — продолжил аламарец, — я беру копье, ну метра два длиной, не меньше... И метаю его в того вепря! Так я его насквозь пробил! Веришь, нет? Насквозь! Шкура толщиной с латный доспех и пробил! Силищи было много у меня много в твои года. Ух, время было! Так тогда на следующий день, на пиру, мы его три дня жрали. Да что там три, неделю не меньше!

Очередную "правдивую историю" прервал Нелкир, помощник лорда.

— Милорд, мы прибыли в Альн.

Лейн тут же помрачнел и вспомнил о своем неотложном деле, о своем долге. Голова прояснилась от алкоголя. При таком событии быть пьяным не подобало никакому уважающему себя лорду.

* * *

Корабль медленно покачивался на волнах, плывя по течению. Жители Альна полукольцом стояли на берегу, позади аламарцев. Лорд Лейн и его люди провожали сорок семь людей в последний путь, в царство Речного Короля.

Жрец Владыки Истлины, облаченный в зеленые одеяния начал проговаривать молитву:

— Да простит грехи их великий и милостивый Речной Король. Пусть корабль этот отправит их в твое царство, в подводный мир, в котором слугами верными они тебе станут! Прими же их к себе на службу, воинов этих!

— Прими! — повторила толпа, соединяя свои голоса в гул.

Жрец повернулся и кивнул аламарскому бойцу. Тот глянул на лорда Лейна.

— Можешь стрелять, Роннел, — с горечью в голосе сказал аламарский лорд.

Лучник по имени Роннел взвел длинный лук. Наконечник стрелы пылал огнем и готовилась пожрать в пламени корабль с мертвыми аламарцами, которые даже в загробный мир шли в полном боевом вооружении. Секиры и мечи, топоры и щиты, доспехи и шлемы. Все это останется воинам для их дальнейшей службы Речному Королю.

С глаз Роннела покатились слезы. Умер его младший брат, которого он обещал беречь перед отъездом из материнского дома. Он не сдержал обещание, которое давал матери...

Стрела взлетела ввысь и медленно опустилась в сторону корабля. Послышался стук о дерево. Редко кому удавалось попасть с первого раза, но Роннелу удалось. Затем он бросил лук и быстро ушел с поляны. Заставлять его смотреть никто не стал, все молча отошли в сторону.

Небольшой корабль быстро загорелся, ведь до этого его облили маслом. Пылая на протяжении пары минут, он сгорел дотла, дойдя до середины Истлины. Затем послышался треск дерева, и судно без имени кануло в речную пучину, чтобы его матросы навеки смогли служить Владыке Истлины...

Глава 7

Валдар медленно подходил к двери. Она отворилась, из дверного проема показалась физиономия Гаптора. Глава вестников ненавидел главу палачей. Хотя бы потому, что внешняя и внутренняя разведки часто конфликтовали между собой.

Причин было много, но главная всего одна — конкуренция. То, что не смогли выполнить вестники, выполняли палачи, за что получали щедрые награды. Как и наоборот. А Валдару награды были нужны всегда. Не только ему, всем вестникам.

— Здравствуй, мой дорогой друг! Сразу запахло чем-то, на чем можно поживиться? — колко завязал разговор глава внешней разведки.

— Ты забыл чье прозвище Стервятник? Это ты у нас любитель падали, Валдар. Это мое дело, советую тебе отойти в сторону, — грозно ответил Гаптор, внушительно возвышаясь над вестником.

Валдар заскрипел зубами, он не любил, когда его называли Стервятник. Редко кто осмеливался вслух говорить это слово, а еще реже в присутствии Валдара. Чаще всего это делал Гаптор, который особенно ненавистен главе "Вестников".

— Старина Гаптор, когда-нибудь ты по-другому запоешь. Ты думаешь ты умнее всех? Ты, конечно, умнее, чем кажешься, но все-таки глупее, чем ты думаешь. Поверь, времена сжигания на кострах прошли. Теперь пришли года филигранной, скрытной и тихой работы. А ты только умеешь с широкого плеча рубить голову. Когда-нибудь, друг мой, покатится и твоя голова... Этот день настанет, — усмехнувшись, ответил Валдар.

— Стране нужны такие люди, чтобы держать армию и народ в железном кулаке. Ты же со своим крысиным характером способен лишь управлять своими змеями, которые расползлись по всему Кронду, в поисках людей, которым можно пустить яд в кровь.

— Ты уже никому не нужен. Гражданская война закончилась, теперь начнется другая война, где нужны мои шпионы и каратели, но никак не палачи. Скоро вас сократят, а о тебе забудут. Вот увидишь, год-два, и кто-нибудь другой займет твой пост.

Палач сплюнул на землю, намекая на то, что разговор окончен. Развернувшись, он пошел к выходу. Валдар прожигал взглядом ему спину, пока тот не удалился. Затем поправив мундир, он открыл дверь.

Комната, в которую вошел Валдар, была ужасно маленькой и освещенной очень слабо. Одинокий факел позади издавал тусклый свет, который озарял лишь стол и лицо допрашиваемого. По бокам от двери стояли двое верзил с нашивками отряда Палачей. Когда он встретился взглядами с людьми Гаптора, он тут же почувствовал презрение и ухмыльнулся. Любят же его люди!

Присев на стол, он взмахнул рукой. Выполнив приказ, Палачи удалились с комнаты и заперли за собой дверь, которая затворилась с ужасным скрежетом. Затем он вглядывался в лицо преступника. Выглядел он очень уставшим, истерзанным, но его пока не трогали, как это делали обычно...

Одна неделя в темнице палачей превращает человека в подобие животного, которое не может ни говорить, ни думать. При допросах использовались самые разные пытки. Обычно просто избивали изо дня в день, не давая лечь спать. Сон нарушался регулярно. Каждый час в комнату входили двое бугаев, которые молотили ногами подозреваемого, ломая ребра, руки, ноги, выбивая зубы. Потом приходила смена. И так всю ночь.

Первые три дня заключенный привыкал к этой пытке, но мало кто не ломался за этот начальный период. Затем они давали полночи для сна, но отдых опять неожиданно нарушался, все теми же верзилами.

Иногда ломали все пальцы рук, и чтоб подписать чистосердечное признание, вставляли перо в зубы, чтобы заключенный мог поставить подобие своей подписи, подтвердив виновность. То, что ты невиновен, никого не интересовало. Если ты попал сюда, значит, ты становишься преступником автоматически.

Чины и воинские звания также ничего не стоили в этом месте. Королевская кровь тоже... Принцы, бароны, генералы и полковники, капитаны отрядов и обычные крестьяне, которые спрятали свой урожай, чтоб не отдавать его армии Селлатора... Все равны перед этим местом. Его называли просто — Чистилище.

Эта темница очищала душу, прощая грехи перед смертью на костре, в большинстве случаев. Очищение души было обещано каждому. Каждый, кто сознается в грехах своих перед Пелором, попадет в его дворцы и будет вечно нежиться в лучах солнца.

Ну, так говорили священники перед кончиной на "священном пламени". Валдар в этой смерти священного ничего не видел, поэтому он не желал окончить жизнь подобным способом и предал имперцев, уйдя к Инквизиции. Тем самым он снискал уважение архиепископа и приобрел ненависть других. Тогда же он и получил это прозвище.

Стервятник. Это постоянно задевало Валдара, злило его. Но он был человеком хладнокровным, и поэтому в ответ лишь улыбался. На следующий день тех, кто называл главу внешней разведки Стервятником, обычно не находили в живых. Поэтому при посторонних старались не употреблять это слово.

Все умирали, кроме Гаптора. Хладнокровный убийца, который отдавал приказы о казнях сотен и тысяч пленных солдат и простых людей. Вот кто он был и кем являлся на самом деле... Его методы были ужасно жестокими, которые приводили в ужас не только Валдара, но и весь Анклав разом.

Именно Гаптор и дал это прозвище, клеймо на честном имени главы внешней разведки.

— Ну что, парень, не хочешь ничего добавить? — нарушил тишину Валдар.

— Нет, я все рассказал. Абсолютно все. Мне нечего добавить, — прерывисто отвечал заключенный и тут же взорвался гневом. — Я не могу понять, за что меня посадили в Чистилище. Я невиновен. Я сделал все что мог, все, что было в моих силах! И я говорю правду!

— Правда, тут одна, Кайлан. Ты потерял доверенный тебе отряд элитного подразделения и провалил задание. Перестань вписывать в историю демонов, нечисть и эльфов. Это же настоящая ересь и ахинея! Просто признай свою ошибку, и быть может, я договорюсь за тебя. Будешь командиром отряда пехотинцев в авангарде. Весьма почетная должность! Не такая, конечно, как эта, но все равно неплохо.

— Я невиновен! Клянусь Пелором, это правда! Все, что я вам рассказал, чистейшая правда! Про вроков, засаду эльфов, плен, высшего вампира и лидера партизан отряда остроухих. Там не было никаких северян!

— Опять ты за старое. Твое командование привело к потере личного состава. Ты попал в простейшую тактическую уловку северян и эльфов. Ладно, подумай еще один день. Я приду завтра. Если нет, то тебя спишут, как сумасшедшего, и ты будешь заперт в монастыре.

— Я повторяю в сотый раз, милорд, я не сумасшедший! Я знаю, что говорю. Я видел все своими глазами. Почему вы мне не верите?

— Я объяснил тебе, Кайлан, почему. Ты вроде бы парень неглупый.

"Глупец, которых сыскать надо. Идеалист. Вот только если здраво подумать, кто тебе, юнцу зеленому даст командовать элитным отрядом? Да никто при здравом уме. Разменяли отряд пешек, которыми ты командовал, в обмен на разведку и новые провокации в адрес Севера. Вот только, Кайлан, зря ты выжил. Зря... Мирно бы умер за свою страну, за нашего Создателя. Нет же, выжил, пришел, доказываешь что-то. Ну, тогда, как мне кажется, здесь все понятно. Смерть на костре. Я уже вижу вердикт судьи.

"Неисполнение подчиненным приказа, отданного в установленном порядке, причинившее существенный вред интересам секретной службы наказывается Очищением души, путем сжигания на костре. Властью, данной мне я, судья Инквизиции, приказываю разжаловать командора Кайлана в рядовые солдаты и сжечь его. Да освятит Пелор твою душу!" — представил эту картину Валдар.

"Ты всего лишь марионетка, командор. Все было спланировано изначально... Твое повышение в звании, эта миссия. Единственной неудачей моей разведки стали демоны и эльфы. В городе тебя должны были встретить мои вестники, но, видимо, моих людей встретили культисты. Да и никому не хотелось тратить опытные отряды ветеранов, поэтому и отправили тебя, молодого юнца. Ничего, глашатаи на площадях сделают из тебя великого героя и мученика. Умер от меча подлых северян в неравном бою. Ха-ха"

— Как мне доказать, что я не лгу? Может, пусть вестники проверят мои данные? Это ведь легко доказать! Обряд Вызова в любых случаях оставит по себе следы. Я твердо уверен.

— Мы проверяли, там ничего нет, Кайлан. В последний раз предлагаю тебе написать чистосердечное. Потом за тебя возьмутся палачи. Я бы рекомендовал тебе выбрать первый вариант. Служба в авангарде не так уж и плоха!

Кайлан закивал головой, не веря в эти многодневные убеждения. Он знал, что говорит правду. В горле застыл комок. Но также он знал, что не выполнил задание, потерял весь личный состав. Тридцать девять карателей, бойцов элитного подразделения. Но главное, что удручало Кайлана, так это слова вампира. Он был прав, когда говорил о темнице. Справедливости не было изначально, лишь ложь...

— Нет, уж лучше смерть на костре. Я признаю себя виновным в гибели моих людей. Это я повел их по неверному пути. Конечно, они погибли не от руки северян, но это не меняет дела! Я готов принять смерть гордо.

Валдар хотел засмеяться, но решил это сделать потом. Прикрывшись серьезной гримасой, он закивал:

— Ну что же, командор, твое имя будет очищено. Вот, возьми свой первоначальный рапорт и допиши признание. Время обряда Очищения тебе скажут позже. Вот только сам понимаешь, звания ты будешь лишен. После Очищения тебя спишут.

Кайлан угрюмо кивнул и медленно заскрипел пером, дописывая необходимое. Затем перечитав её еще раз, он вручил лист бумаги главе разведки. Тот все перепроверил и кивнул.

— Я рад, что ты все осознал, Кайлан. А теперь второй вопрос, столь же важный. Кто такой Конрад?

— Конрад? При чем здесь он? — удивленно спросил Кайлан.

Перед глазами тут же всплыло лицо беглого хускарла, который нес службу Пелору в Артленском аббатстве, где вырос Кайлан. Именно туда его, сироту, принес воин, на попечение епископа Синмира.

— Это серьезный пробел в твоей биографии, Кайлан. Почему хускарл предал северян? И где он нашел тебя? Артленское аббатство Синмира и Север находились на отдаленнейших частях территорий, которую охватила война. Расскажи мне об этом, мы должны быть уверены во всем. Очищение дается ко всем грехам, зримым и незримым.

Паладин посмотрел в глаза Стервятника. Этот вопрос его насторожил, ведь Конрад и его наставник были вообще не при чем к деяниям Кайлана.

— Конрад достойный и верный слову человек. После начала войны он и решил бежать, когда в полуразрушенной и спаленной деревне нашел меня. Затем как беженец он пересек границу, а воинский опыт помог выжить.

Валдар внимательно слушал, пока понял, что полезного он больше не услышит.

— Да освятит Пелор твою душу, — вставая со стула, сказал напоследок глава разведки.

— Да сопутствует вам удача, данная Создателем! — ответил уже бывший командор безразличным тоном.

Валдар встал и медленно вышел. Открыв дверь, он подозвал палачей, которые пошли уводить бывшего командора отряда карателей в карцер. Закусив губу, глава внешней разведки решил наведать архиепископа, который недавно прибыл в Терамор. Обсудить было что...

* * *

Архиепископ Бенедикт сидел на кресле-качалке, вглядываясь в пламя костра, разожженного в камине. Долго смотря в одну точку, он думал. О государстве, конечно. Все может рассыпаться в прах, если не станет архиепископа. Кто тогда сможет скрепить то, что он построил? Никто. Поэтому следовало бы увеличить охрану, ведь наступают тяжелые времена.

Валдар постучал в дверь и вошел в комнату. Посмотрев по сторонам, он увидел старинную мебель и драгоценные картины. Обставлена комната была искусно, дорого и шикарно. Последний этаж башни цитадели всегда являлся кабинетом одного из епископов. Именно здесь и решил остановиться Его Святейшество Бенедикт.

Все эти вещи когда-то принадлежали баронам и королям... Теперь же они принадлежат духовенству. Валдар хорошо помнил, когда он с первым отрядом вестников чистил казну до прихода основных войск. Половину тогда увезли вестники, а другую половину по карманам раскинула себе разъяренная толпа. Но половина для пятидесяти человек — это не то же самое, что половина для тысяч голодранцев...

— Ну, что там, Валдар? Юноша признался или все еще изображает героя-мученика?

Валдар опустил этикет и манеры. Это не было деловой светской беседой, это был разговор хозяина и его шпиона.

— Он свято верит в свою правоту. Пытается доказать свою невиновность, но кроме пустых слов доказательств нет. Только рассказ его является правдой, чистейшей правдой. В разрушенном городке у Лазурного озера мы нашли эктоплазму. Там проводили сильнейший Обряд Вызова, однозначно. Скорее всего, это проделки культистов. Далее, наши разведчики попали под эльфийский обстрел в лесу, в том месте, куда пытался нас отправить малец. Это уже не первый такой случай, они становятся наглее. Погибло пятеро моих лучших агентов, но и их мы потрепали знатно.

— Отлично, — сделал вывод Бенедикт. — Есть еще какие-то детали операции, новости?

— Есть, Ваше Святейшество. Вампир, о котором я Вам рассказывал... Не Марцелл ли это часом? Он давно не давал о себе знать. Видимо, все это время он был у эльфов. Теперь он опять в игре.

— Марцелл не угроза. Он, конечно, плут и трюкач еще тот, но его ослабевшие силы нам не ровня. Мы, Север, Аэдор, эльфы, культ Орракса. Марцелл затерялся среди этих титанов, он уже ничего не может. Но по его следу все равно пусти несколько агентов. Я должен быть в курсе его перемещений.

— Так точно, Ваше Святейшество. А что нам делать с этим командором? Он, конечно, признал свою вину, но его отдача может пригодиться нам в будущем. Дать ему отряд в авангарде и пусть себе командует. И как объяснить нападения на пограничные города и аванпосты?

— Как, как... Тебя что, учить надо? Пусть глашатаи во всех городах вопят о зверском и жестоком нападении варваров-северян. Подсыплем огонька в жаровню, заодно и подготовим народ в войне. Ты знаешь, как составлять душещипательные тексты. Можешь добавить кое-что от себя. Пытки, грабеж, изнасилования и массовые убийства. Все как обычно, пусть народ начинает ненавидеть северян. В дальнейшем это нам на руку. Народ принимает реальность такой, какой мы её преподносим.

— А малец? Что с ним? Он подавлен и опустошен. Как раз тот человек, который может командовать смертниками в первых рядах.

— А ничего. Он никто. Он ведь вернулся из Сребролесья один? — уточнил архиепископ.

— Да, один. Он может быть ценен. Как боец и командир он показывал себя только с лучших сторон. Может, в авангард регулярных войск его?

— Нет, его существование нам невыгодно, он может болтать лишнего. Чего с ним церемонится? Он официально жив только на ваших бумагах. Зачеркните его, и нет больше никакого такого командора. А над ним проведите суд без свидетелей. Пусть Гаптор спалит этого юношу и прах миру его. Сейчас только мы с тобой знаем о нашем плане. Но нам это невыгодно. Нам выгодно, чтобы народ неожиданно для себя возненавидел Аэдор и Север. Конечно, первым делом северян. Будем по одиночку вершить правосудие Пелора. Голод мы перебороли, благодаря нашему незаменимому помощнику Гаптору, армию собрали, налоги простолюдины платят.

Валдар прищурил глаз, вспоминая работу Гаптора, благодаря которой голод был "переборот". Тысячи трупов крестьян, висящих на столбах и целые тучи стервятников над деревнями... Мало кто хотел отдавать девять десятых от урожая во благо Пелора и во благо государства. Поэтому пришлось принять меры. Все-таки палач знает свое дело...

— Простолюдины работают для будущего процветания народа, ну, а если точнее, для нашей армии естественно. После рейдов палачей новые восстания не нужны. А если оставить этого в живых, так и вообще опять все вновь начнется. Нет уж, спалить его, и нет дела больше!

— Слушаюсь, Ваше Святейшество. А как быть с его наставником? Он может стать помехой.

— Синмир? Он всего лишь епископ, который только может ворчать и быть недовольным. Пока я архиепископ, а не он. К тому же он религиозный фанатик, поэтому со мной ему тягаться не стоит. Пока я управляю Анклавом, все будут делать то, что я скажу. Анклав — это так, для видимости. На самом-то деле ты ведь помнишь, Валдар, в чьих руках власть над Селлатором?

— Помню, Ваше Святейшество.

Бенедикт был опасным человеком. Глава разведки с ним всегда считался, а иначе он бы давно гнил под землей. Валдар и без речей архиепископа знал у кого в руках власть, но тот любил напоминать это при любой возможности...

— Вот и отлично. Только не забудь проследить за Синмиром, он может что-то узнать. И еще мне хотелось бы побольше знаний об младенчестве этого Кайлана. Что-то тут не так. Зачем Синмиру отдавать на попечение нам маленького мальчика-северянина? Разгадка кроется в прошлом.

— Я уже кое-что узнал от самого Кайлана по этому поводу, но нужно продолжить сбор информации.

— Неплохо, верно мыслишь. Ну, у тебя все?

Валдар малозаметно кивнул.

— Можешь идти. И предупреди прислугу, пусть принесут бутылку гронфальдского вина в золотом бокале, я хочу почитать книгу у камина.

— Слушаюсь, Ваше Святейшество, — ответил Валдар, сделав поклон и открыв дверь.

Гронфальдское вино было ужасно дорогим, а особенно дорогим было старинное коллекционное вино из этого города, которое как раз и очень любил Бенедикт. За такие деньги можно было купить двухэтажный дом на окраине Ромендаля или внушительный земельный участок близ Аремтии.

Валдар усмехнулся. Он хорошо помнил фразу, которую тогда на площади после Колокольного сражения сказал Бенедикт: "Все равны перед нашим Создателем, владыкой Пелором! И никакой король, принц или барон не может нарушать это право. Так отвоюем же это право у напыщенных дворян!".

Позже это стало девизом восстания. "Все равны перед Пелором". Вот только архиепископ сейчас попивает вино, которое стоит труда сотен крестьян. "Видимо за равенство он сейчас пьет", — подумал Валдар, цинично улыбаясь.

* * *

Рассветное солнце озарило крыши домов Терамора. Терамор — последний большой город близ чащи Сребролесья. Здесь находилась четверть войск Селлатора и Инквизиции, всегда готовых к бою, ведь в любой момент могут затрубить рога северян, предвещающих нападение.

На отдаленной горе возвышался Верхний город и цитадель, построенная из черного камня, который когда-то добывали в северных рудниках. Старинные казармы, громадные стены, оборонительные сооружение, амбары и прочие пристройки вроде кузниц и мастерских, всегда наполненные зерном на случай осады, создавали одну из самых неприступных крепостей Кронда. Крутой откос оберегал Верхний город с трех сторон, поэтому войти в него можно было только с восточной стороны, пройдя сквозь огромные ворота и толстые стены.

Цитадель, в свою очередь, представляла собой массивную башню с десятью этажами, построенную на краю горы. Позже, когда Терамор был захвачен, от цитадели выстроили длинную террасу с крышей, которую соединили с отвесным холмом несколькими колоннами. В конце террасы на крыше была создана статуя Пелора из белого мрамора, которая смотрит вдаль и держит меч в вытянутой руке.

Статуя была небольшой, не более трех метров в высоту. Район, который расположился прямо возле горы под скульптурой, состоял из многочисленных храмов и больших каменных строений. Этот район расположился на небольшом возвышении, по сравнению с другой частью Нижнего города. Поэтому разница высоты горы по сравнению с этим холмом была невелика. Раньше тут жили богачи, теперь же здесь обитало духовенство.

Из цитадели можно было спокойно выйти на террасу и, стоя на этом "балконе", сказать речь. Высота откоса в этом месте была невеликой, метров двадцать, но слишком крутой, чтобы на нее залезть во время осады. Площадь умещала многие сотни людей. Когда Инквизиция и паладины схватили Терамор, архиепископ Бенедикт вышел на эту террасу и промолвил пламенную речь.

После этого паладины Церкви Пелора победили на Лазурном озере северян, прогнав их на долгие десятилетия...

Нижний же город был обнесен узкой каменной стеной и глубоким рвом. За частоколом раскинулось множество одноэтажных каменных домов, создавая узкие проулки и улочки. В этих домах жили крестьяне и мелкие торговцы, ремесленники и рудокопы, кузнецы и другие обычные жители.

Ширина улиц в Тераморе часто вызывала недоумение у торговцев из Ромендаля или Аремтии. На этих проулках можно было ходить только в три-четыре ряда. Лошадь или повозка здесь просто не умещались, разве что на центральной улице.

Терамор был неприветливым городом, черным для приезжих и серым для местных жителей. Дни здесь сменялись днями, а погода была слишком пасмурной, да и зимой ударяли холода. Но, на удивление, здесь была благодатная почва и множество залежей железной руды и бронзы.

Выращивая податливые сорта овощей и озимую пшеницу, крестьяне собирали хорошие урожаи из года в год, тем временем, когда руды высокого качества наполняли внутренний рынок страны. Поэтому город рос и со временем дома стали строить за пределами Нижнего города, обнеся новый район — Низовой город, частоколом.

В Низовом городе обитали бедняки и самые простые рабочие, которые жили от зарплаты до зарплаты. Здесь процветала бедность и бандитизм, но это было когда-то, пока в этом районе не построили отделение палачей. После ужасных пыток нечестных граждан, которые часто показательно устраивали на главной площади района, много кто бросил свое незаконное занятие и отправился в наймы.

Спустя год ввели закон на обязательное трудоустройство. Тех, кто не работал, насильно сгоняли на рудники, на самые опасные участки, где обычно и заканчивалась жизнь бывших бандитов под завалами камней... Конечно, бандитизм остался, но он был в глубоком подполье, боясь вылезти наружу. Попасть в руки палачей означало ужасную и мучительную смерть, а жить все хотели...

Город был сер и уныл, но жители были счастливы. Бедных было меньше, чем при власти короля Турана, ровно, как и богатых. Многие могли себе позволить то, о чем когда-то только мечтали. Семья, работа, дом и церковь... Тихое счастье, которое продолжалось изо дня в день. Бенедикт выполнил свои обещания, идея равенства процветала...

Кайлан смотрел из окна своей камеры и видел весь город как на ладони. Он вспоминал недолгую историю Терамора под руководством Инквизиции. Смена власти была к лучшему, бывший командор был уверен в этом.

Опершись спиной о стену, он начал вспоминать, что же случилось после его побега из эльфийского плена...

Лодка медленно покачивалась на волнах, а обессиленный Кайлан лежал в лодке рядом с телом Толфдера. Затем вдали он увидел силуэты небольших озерных суден без знамен. Это были бойцы элитного подразделение "Вестники". Внешняя разведка Селлатора, одно из трех элитных подразделений на службе Инквизиции...

Каратели отвечали за боевые операции и были в роли гвардейцев. Они были солдатами, личной гвардией Анклава. Часто карателей посылали в авангард, чтобы пробить центр обороны противника. В других случаях его держали в резервах. Так или иначе, каратели считались элитным подразделением и превосходными воинами...

"Долг, Честь, Отвага", — таков девиз карателей.

Палачи служили внутренней разведкой страны. Они были в роли судьи и одновременно в роли стражи. В тяжелые времена судей не хватало, поэтому решили, что один человек должен выносить и исполнять приговор. Система действовала очень эффективно, так создалось второе подразделение.

Палачи вели самые разнообразные дела, поэтому употребляя это слово в речи, жители Селлатора вкладывали в него иной смысл, равно как и в слово "вестник" или "каратель". Бойцы этого элитного подразделения выполняли задания обычных стражников, судей, палачей и других должностей, которые велели всем придерживаться строгой буквы закона. Также они были внутренней разведкой, вдобавок ко всему отвечали за порядок внутри подразделений, вынося приговоры не только гражданским, но и военным преступникам.

Они одновременно и стража, и палачи, и судьи. "В железном кулаке — железный порядок", — таков девиз палачей.

И третьим элитным подразделением были вестники. Внешняя разведка, которая выполняла тайные боевые операции для Анклава. Оно было самым малочисленным, но в тоже время наиболее элитным. Агенты Анклава наносили удары в самых различных местах. Саргард, Вергард и Хелстром, Марибор и Тисмир. Все, кто перешли дорогу Селлатору, рано или поздно платили за это.

"Каждый стремится, все вместе достигают", — таков девиз вестников.

И вот сейчас Кайлан видел перед собой корабли внешней разведки. Закричав о помощи, он потерял сознание от ужасной слабости, которую вызвал многодневный голод и усталость.

Позже его накормили и вылечили в госпитале. В перерывах задавали вопросы, которые градом сыпались на Кайлана. А через несколько дней Толфдер упокоился навеки. Его труп спалили, а прах поместили в бронзовую урну, которую вскоре увезли в Аддеон, на родину бойца.

Кайлан же отправился в Терамор для выяснения деталей. Позже его отдали в Чистилище, словно преступника. Раз в день к нему заходил сам Гаптор и, что более странно, Валдар Стервятник.

Валдар оказался более приятным собеседником, нежели Гаптор. Первый вел себя нагло и постоянно обвинял Кайлана во лжи, повторяя, что тот погубил тридцать девять солдат и понесет наказание. "За все нужно платить", — повторял глава палачей.

Валдар в свою очередь пытался убедить Кайлана подписать чистосердечное признание в том, чего не было. Кайлан не соглашался одну неделю, до вчерашнего дня. Каждый день все повторялось. Приходил Гаптор, затем Стервятник. Но он никогда так не называл главу внешней разведки, тот это сильно не любил.

Почему Стервятник? Эту историю много кто знал и, напившись, рассказывал более молодым бойцам. Во время гражданской войны эту историю знал каждый... Предав короля Турана, Валдар собрал многочисленный отряд таких же предателей и стал лагерем близ Аремтии и Белегоса. Когда толпы раненных и беженцев вместе с обозами, нагруженными едой, водой и лекарствами, хлынули на Юг Империи, в дело вступал он.

Он нападал на эти незащищенные караваны, жестоко добивая раненых и воруя провиант. Иногда он совершал набеги на деревни, которые отказывались ему помогать. Он был словно стервятником, который убивал немощных и неспособных дать отпор.

Такая тактика была весьма успешной и приносила убытки имперцам. Они решили поймать Валдара, пытаясь заманить того в засаду... Но он и тут выкрутился. Его шпионы докладывали о любых действиях имперской армии и те, кто пытался атаковать стервеца из засады, первыми попадали в нее.

Это было весьма комично, если бы только не умирали люди, много людей. Позже Валдар свернул свою деятельность, так как Инквизиция откинула силы северян и принялась атаковать южные провинции... В это же время Кайлан начал служить в армии...

Ночами Кайлану не спалось. Он много думал, каким образом убедить начальников элитных подразделений. Он перепробовал все, но потерпел неудачу. "За все нужно платить", — говорил глава палачей. И он был прав. Кайлан должен быть наказан за свой провал. Он это знал, и он морально приготовился к смерти. Очищение спасет его душу, наверное...

Еще он хотел увидеть наставника Синмира, поговорить обо всем, но его даже не оповестили. Странное чувство на душе сложилось от этой ситуации. С одной стороны, он виновен, а с другой ему пытаются навязать лживое мнение. Что это? Интриги политиков, о которых сатирично вспоминал Марцелл, или полуправда, о которой он не мог знать наверняка?

Разжалованный командор смотрел в одну точку, витая в мире мыслей. Все могло пойти не так, совсем не так. Сейчас он хотел встретится со своим учителем, который подсказал бы что делать, но тот даже не пришел. Наставник Синмир должен был прийти в любом случае, его отсутствие означало лишь то, что до него не дошли многочисленные послания. К сожалению, подавленность мешала мыслить трезво и понять простую истину.

Стальной замок щелкнул. В дверном проеме застыл силуэт одного из палачей, на его плече показалась бронзовая нашивка — отличительный знак отряда.

— На выход, командор, — лаконично приказал палач.

Кайлан повиновался и, встав к стене, свел руки за спиной. Послышался лязг цепей. На кисти надавила тяжесть металла. Тоже самое повторили с ногами. Сковав командора, его повели по узкому коридору к лестнице двое палачей. Лестница медленно спускалась вниз.

Вот и пришел конец, долгожданный финал этой истории. На этаже ниже первые двое передали командора четверым конвоирам. Те лишь молчаливо поглядывали на Кайлана, окружив его со всех сторон. Сопротивляться он не думал, он признал свою вину, которую должен искупить перед Пелором и перед людьми.

Третий из семи этажей. С окна уже было видно небольшую площадку, окруженную со всех сторон другими пристройками. На этой площадке и должны были придать Обряду тело Кайлана. Его сердце заколотилось, умирать все равно было страшно.

Неожиданно послышался тревожный звук колокола. Тревога! Что-то произошло, и это что-то очень серьезное. Палачи заметались и тут же стали вести Кайлана назад, чтобы поспешить на помощь. Кайлан обернулся, впав в ступор. Тюремщик, стоявший сзади, ударил рукояткой меча по голове паладина.

Затем он снял шлем и достал клинок. Вонзив его в спину стоящему рядом бойцу, он откинул тело на второго и перерубил кисть третьему. Тот завопил от боли, зажав обрубок руки. Сгусток некротической энергии, вылетевший из руки, как оказалось, некроманта, откинул палача в стену, убив его на месте. Кайлан пригляделся, и увидел на отрубленной кисти кольцо с двимеритом, которое блокировало заклинания.

Последний палач оголил сталь и пытался предупредить других криком, но некромант взмахнул клинком и срубил три пальца, один из которых также украшало кольцо. Затем он перекрутил руку так, словно сейчас душил ею кого-то. Инквизитор издал тихий вопль, у него перехватило дыхание. Он жадно глотал воздух, но кислород в легкие не поступал... Спустя несколько секунд мертвое тело покатилось по ступенькам вниз.

Фоновый звук колоколов прекратился. Послышался взрыв, Чистилище содрогнулось.

Колдун высокомерно улыбнулся и посмотрел на Кайлана, который находился в полусознательном состоянии, улавливая лишь отдельные движения. Затем паладин просто закрыл глаза и мрак забрал его...

Глава 8

Волны медленно бились о борта аламарского судна "Морской трезубец". Погода было что надо: солнце, легкий ветерок и умеренная температура. Ни холодно, ни жарко. День обещал быть чудесным. И в этот день "Морской трезубец" прибывал в Вергард, на Собрание Земель.

После Альна все были мрачными, неразговорчивыми. Потеря стольких собратьев по оружию ударила больно, ранив душу. Стал неразговорчивым и аламарский лорд Лейн. Ветеран сражений всегда привязывался к своим солдатом, и эти не были исключением...

Эйден же думал, как поступить, продумывая все до мелочей. Все это конечно он делал на своем излюбленном месте — капитанском помосте, где ему никто не мешал. Вот только мысли были мрачными, как и реальность.

Доказательств у него нет, лишь слова. Дейгон с легкостью отвертится. Он уже представлял перед собой эту наглую ухмылку на лице двоюродного брата, его слова, выражение лиц.

"Ты что, братец? Наверное, болезнь решила тебя последнего рассудка? Зачем мне скидывать тебя в Истлину со своего корабля. Почему я раньше этого не сделал бы? Наверное, ты достиг крайней стадии болезни. Советую тебе подлечиться немного, — затем взгляд перемещается на отца и одновременно дяди Дейгона. — Извините его, он не думает, что несет. Я думаю вы понимаете меня. Обиду таить бессмысленно, поэтому эти слова меня совершенно не задели".

Отец, прихмурившись, смотрит на Эйдена, предвещая серьезный разговор. Ну а Дейгон ухмыляется под конец и уходит вслед за королем Белетором... Так и было бы, если бы Эйден сказал это прямо. Но он так не сделает... У него был совсем другой план.

По ступенькам начал кто-то подниматься. Эйден насторожился и посмотрел назад, ожидая увидеть кого угодно с ножом в руке. Затем он услышал покашливание милорда Лейна и успокоился, хотя переживать было незачем. Здесь-то уж точно нет врагов.

Аламарец закряхтел и, тяжело опираясь на перила, поднялся на помост, к принцу.

— А, вот ты где. А я тебя ищу... Надоело оплакивать своих солдат, хлебать это чертово вино в три глотки и все такое. Эх, в первый раз после Альна из каюты вышел. Всех поименно знал. Всех! И ехали ведь на прогулку до Вергарда, и тут вражеский корабль среди наших границ. Не нравится мне это... Клянусь, по мою душу плыли. Ублюдки, — сплюнув, сказал аламарский лорд.

Эйден не знал, что и добавить. С одной стороны, вторая часть каннибалов из Лор-Таурона не имела представления о существовании Эйдена, поэтому это все было похоже на совпадение. Игнар тоже якобы с Севера, хотя он вполне мог быть и дикарем из Дальних Земель, которая была родиной варваров этого же племени.

С другой же стороны кто-то мог желать смерти лорду Аламара, который имел огромный вес в Аэдоре. Но кто? Дейгон? Дядя? Может, дядя захотел власти и решил устранить всех союзников отца Эйдена? Принц думал над этим...

— Все возможно, милорд.

— Не называй меня милордом! Я тебе не лизоблюд из дворца, который спит на набитых перинах. Называй меня дядя Лейн, сколько раз говорить?

— Хорошо, дядя Лейн.

— Так лучше, — ответил аламарец и подошел к Эйдену, опершись об перила. Его лицо поморщилось, рука видимо ужасно болела.

— Как рука? — поинтересовался принц.

— Нет у меня руки больше, сынок. Хорошо, что левая. Щит привязал к ней и все. А правой взять меч в руки иль копье. Забудем это. Ты лучше скажи мне, ты всегда такой унылый? Что ни день, у тебя вместо яркого солнца на душе тоска и каменное выражение лица.

— Мне не очень хочется показываться среди тех же серых стен замка или встретить тех, кого я не хочу видеть...

— Не хотелось бы ему... Это твой долг. Как и мой. Мне тоже не хотелось бы видеть, как старые лорды умирают в своих постелях, а на их замену приходят их сыновья, которые жаждут лишь денег и власти. Ничего святого! Твой брат Дейгон или Эймар не исключение. Слава и деньги — главные ценности теперешних лордов. Аренор был другим, но он умер, светлая ему память... Хороший был бы король. Но это ничего, ты будешь лучше!

— Я? — удивился Эйден.

— А ты что думал? Твой брат Эймар им не станет.

— Почему это? По всем правам в престолонаследии он впереди меня, поэтому разве что только после его смерти. А я не собираюсь терять еще одного брата!

— Отец тебе не сказал? — поднял вверх густые брови Лейн. — Ха-ха, а ну-ка я раскрою секрет Белетора. Хочешь?

Эйден кивнул и томительно стал ждать ответа.

— Твой отец не хочет, чтобы Эймар был на троне. Ты ведь знаешь о его проделках?

— Конечно. А каких именно?

— Каких-каких... Всех сразу. У него ума меньше, чем у барана, который щипает травку на аламарских пастбищах, и изредка издает различного рода звуки, вроде пердежа. Ты помнишь, что он вытворил на свадьбу Фаанира? Ну, этот, сын лорда Белмора. Выкрасть невесту и запереться с ней в родовом замке своего тупого дружка? Как зовут того идиота, что именуется другом Эймара?

Эйден пытался вспомнить друга своего брата, напрягая память.

— Может, Арвел?

— Точно, он. Я с твоим отцом еле договорился со старым Белмором. Запад хотел пойти на нас войной. Раскол в государстве, а все из-за "невинной" проделки твоего брата. Нашел кого трахать! Да что тут, за такое я бы и сам войной пошел! А тут государство... Король, который будет воровать невест со свадеб, вряд ли ценится в народе! Поэтому твой отец переписал завещание. Если вкратце, корона будет твоя. Бумага лежит у меня, я ее везу на Собрание Земель, — сказал Лейн.

Эйден потерял дар речи. Он станет королем? Это шутка, не иначе!

— Я... Вы не обманываете?

— Ха-ха, нет! Клянусь бородой! Он хотел быстро закончить всевозможные дела и передать трон твоему старшему брату, чтобы посвятить время отдыху и тебе. Все знают, что он король не ахти... Все, даже он! Поэтому он решил отказаться от власти и мирно доживать свое время. Он плохой военачальник, еще худший король. Белетор ненавидит трон, а тот, скорее всего, не любит твоего отца в ответ.

— Посвятить время мне? Но он меня даже не навещал в башне! Он всегда уделял время Аренору.

— Черт возьми, он готовил его для трона! Воспитывал его с детства, чтобы больше времени потом быть с тобой. Твой отец любит тебя. Больше всех, даже больше твоих братьев. Даже Аренора! Просто ты это не понимал. У всех есть долг, и самый ответственный долг лежит на плечах короля. Да и он хотел, как лучше, но получилось у него как всегда... Ты зря его ненавидишь, почем зря. Белетор старался изо всех сил, чтобы ты ни в чем не нуждался, чтобы был счастливым и жил беззаботной жизнью без опасностей...

— Он просто отрезал меня от внешнего мира, — буркнул принц.

— Ну и как тебе внешний мир? За эти пару дней ты убил колдуна и пережил целое сражение. Молчу об истории с путешествием в Саргард, когда ты на обратном пути выпал из корабля.

— Все равно от всего не защитишь. Рано или поздно я столкнулся бы с этим... Я не имею в виду каннибалов-северян, но опасности всегда стерегут нас! И зачем тогда он сделал меня королем? Управлять страной тоже не очень-то и безопасно.

— Я не говорю, что это правильно, но ты сильно строг к отцу. Будь мягче, он ведь старается, как может и умеет. А насчет короны... Аэдору не нужен безмозглый болван, вроде Эймара. Извини за откровенность, но я его таковым считаю. Его проделки дорого стоят Белетору. Представь, на минуту, что он король... Боюсь даже думать об этом. Спустит на шлюх и на пирушки все золото из казны! А тут война на носу. Он, конечно, умелый боец, но он не стратег и не правитель. Не бывать твоему брату королем, пусть не позорит память твоей династии и запрется где-нибудь с горсткой золота, чтоб не мешать другим... Мечты... В общем, ты понял, что я хотел тебе сказать!

— Я — король... Это безумие, это сон!

— Такой бестактный угрюмый старикан, как я, вряд ли тебе показался бы во сне. Так что ты не спишь, сынок, — похлопал по плечу принца Лейн, пытаясь подбодрить Эйдена.

Эйден замолчал и задумался вновь. Теперь он расправится с Дейгоном и сломит его планы! Это все меняет. Лейн вновь закряхтел и медленно зашагал по ступенькам, которые вели к палубе. Его здоровая рука крепко сжимала перила. Спустя мгновение он и вовсе исчез из виду, оставив принца одного.

Тем временем волны продолжали медленно биться о борта аламарского судна. Вдали уже виделся огромный клуб дыма. Они приплыли, Вергард был рядом. Совсем рядом.

* * *

"Морской трезубец" медленно двигался с опущенными парусами сквозь ровные ряды кораблей. Аламарцы совсем недавно въехали в порт, который почему-то пустовал. На кораблях не было ни души, к тому же издали слышались тревожные звоны колоколов. Что-то случилось, и это что-то очень плохое.

Аламарское судно подкатилось к свободному причалу. Команда тут же начала пришвартовывать корабль. Делали они это быстро и профессионально. За пять минут, управившись со всем, чем только можно, деревянный мостик тут же соединил палубу с деревянным настилом пристани.

Кожаные и латные ботинки зашагали по доскам, издавая звонкие звуки. Впереди шел массивный, как для аэдорца, аламарский лорд Лейн. Позади Эйден и команда корабля. Как только они вошли в портовое здание, перед ними начали спешно выстраиваться солдаты.

Лорд Лейн остановился и поднял руку, велев остановиться своим воинам. Те безоговорочно выполнили приказ.

— Кто главный? — грубо спросил аламарец.

— Я главный, — ответил голос позади.

Солдаты, которые встречали аламарцев, расступились, дав пройти их командиру. Эйден тут же узнал "главного". Советник отца, чародей Эсберн. Он ничуть не изменился за эти долгие недели. Аккуратная белокурая бородка, седые волосы и морщинистое лицо. Он был похож на обычного человека в годах, но было всего одно "но". Как для ста шести лет он сохранился слишком хорошо.

— Здравствуйте, милорд Лейн. Приветствую вас в порту Вергарда. И вас, Ваше Высочество. Мы рады слышать, что слухи о Вашей гибели оказались ложью. И прошу извинений за столь холодный прием. В городе случилась трагедия...

— Что произошло? Что? Не томи душу, старик.

— Так уж пришлось, что я вынужден вам это говорить... Не знаю даже как сказать, но... Король Белетор мертв, его убили с помощью арбалета. Дело выполнено очень лихо, такой наемный убийца стоит состояние.

Эйден сглотнул, его ошеломило. В горле пересохло, сердце екнуло. Сейчас было ощущение того, что на его плечи упали скалы Штормового Рубежа и Южного Предела вместе взятые. Видимо, аламарский лорд чувствовал тоже самое. У него отняло дар речи.

— Как убили? Кто? Что? Виновника нашли? Я лично отрублю голову убийце! Вы нашли это отрепье, мать его?

— К сожалению, не нашли... Все произошло так неожиданно, так быстро. Охрана не успела толком среагировать. Мы с трудом нашли место, откуда велась стрельба. Двести шестьдесят метров! Это целая баллиста! Но это устройство меньше баллисты.

Лейн тоскливо посмотрел на Эйдена. Он понимал, каково тяжело сейчас парню. Старший брат, отец, мать... Покушения, убийства, смерть и хаос кругом. Кто-то хочет корону Аэдора, и хочет сильно...

— А хотя подождите! Кажется, убийца найден, — проговорил старый чародей, улыбаясь.

— Найдет? И где же он? — недоуменно спросил Лейн.

— Это вы, — сказал Эсберн.

Солдаты сзади него устремили свои арбалеты в аламарских моряков и нажали на курки. Все произошло слишком быстро. Первый ряд присел, дав возможность выстрелить второму.

Болты вонзались в тела аламарцев, посылая их в другой мир одного за другим. Некоторые пытались достать клинки или сделать хоть что-то, но град снарядов засыпал ряды бойцов Лейна.

Один арбалетный болт пронзил ногу лорда и тот с громогласным криком упал наземь. Снаряд пробил бедро. Эйден же тем временем закрыл лицо руками и согнул ноги в коленях, ожидая, что его не заденет не один выстрел. Так и произошло, его не трогали.

Все кончилось за считанные мгновения. Малочисленный отряд Лейна пал от одного плотного залпа арбалетчиков. Бездыханные тела покрыли кровью весь пол. Аламарский лорд пытался подползти к мечу. Он почти дотянулся до него здоровой рукой, но Эсберн наступил ботинком на нее.

Лорд взвыл от бессилия. Эйдена кинулся на чародея, но сзади подошли два солдата и схватили принца за руки, усмирив того одним сильным ударом под дых. Вражеские солдаты обступили пленников, ожидая приказов.

— Осмотрите корабль и подкиньте им арбалет. Только быстро мне! Панихида скоро кончится, — властно сказал он солдатам и продолжил. — Ну что, милорд Лейн? Как вам такой радушный прием? Без титулов и фанфар, без пира и лишних украшений. Все как вы любите, строго по-военному.

— Ублюдок, говорил я Белетору срубить твою башку! Кому ты служишь, тварь?

— Тому, кто более достоин быть королем. Тому, кто больше платит и более ценит мой труд, в отличие от столь отсталых людишек, вроде Вас и короля Белетора! А ведь смотрите, как выходит. Мы находим арбалет и узнаем, что вы убийца! Ваши солдаты попытались дать отпор моим, но Вы потерпели поражение. О боги, вы убили короля! — изобразил удивление старик. — А потом, вероятно, мы узнаем и о подстроенном убийстве принца Аренора, и об отравлении принца Эйдена неведомо сколько лет назад. Я разочарован в Вас, честно! Заберите его, и аккуратнее с ним. Он даже раненный сильнее медведя.

Солдаты повязали Лейна и затянули его рот кляпом. У всех их были закругленные шлемы, которые закрывали глаза, и массивные кожаные доспехи. Обычная городская стража, но это лишь на первый взгляд. Не иначе как наемники из Гронфальда! Орлиные носы и узкие полосы губ в сочетании с бледной кожей выдавали в них заокеанских "гостей".

Чародей медленно повернулся к Эйдену. Позади Эсберна медленно выволокли за руки лорда Лейна. Старик начал говорить:

— Интересно, как это ты выжил. По идее, ты должен быть мертв. Ну что же, будем, так сказать, разбираться в источнике проблемы! Ведите его.

На голову принца натянули мешок и больно ударили в затылок. Он потерял сознание.

* * *

Три дня назад до событий в порту.

Тяжелые Львиные ворота Вергарда отворились. Первыми в город вошла личная охрана короля, которая медленно брела на лошадях по брусчатке. За ними возвышалось знамя рода Белетора, на котором был изображен белый крылатый конь, застывший в прыжке, на зеленом фоне.

Сзади возвышалось само королевское знамя, которое неслось вместе с родовым гербом нынешнего правителя. На королевском знамени сияла золотая корона, нанесенная на красное полотно.

Затрубили в рога, люди по краям улицы забросали цветы, зазвенели колокола. На жеребце невероятной красоты скакал владыка Аэдора и довольно улыбался. Он был рад, что его так встречают, и поднимал толпе руки в знак приветствия. От него ждали действий, Собрание Земель должно решить судьбу страны.

Личная охрана плотно окружила короля, подозрительно поглядывая по сторонам. Любой мог выбежать из толпы и напасть на их повелителя. Этого нельзя было допустить, поэтому охрану усилили перед входом в город.

Игнар поглядывал в оптическое приспособление из-за океана. Оно называлось прицелом и стоило много денег. Но деньги для Игнара были не проблемы, с таким-то хозяином... Северянин ухмыльнулся и принялся заряжать арбалетную установку. Это устройство было больше арбалета и немногим меньше баллисты. Мощь, убийственная сила и искусная сборка. И вновь заокеанский продукт.

Он расположил свое гнездо на высокой башне с колоколами. Это был храм Тарога, покровителя Вергарда, бога справедливости, защиты и чести. К сожалению, когда Игнар вошел в храм, жрецов их бог не защитил, а умерли они вопиюще несправедливо в бесчестном бою.

Игнар ждал, пока конвой повернет за поворот, на который нацелилась арбалетная установка. Двести шестьдесят метров. Никто доселе не стрелял с такого расстояния, но северянин решил попробовать. Почему бы и нет? У него должно получиться с купленным за чужие деньги оружием.

Усмехнувшись в такт своим мыслям, он последний раз глянул в подзорную трубу с метками, которые помогали прицеливаться. Палец мягко нажимал на курок, готовясь запустить убойный механизм в действие.

Толпа кричала и кидала красные цветы на брусчатку центральной улицы, которая вела от ворот до дворца Вергарда. Все надеялись на перемены к лучшему. Может, король все-таки станет более воинственным и пойдет войной на Селлатор? В это хотели верить, но не верили... Но Игнар мог пообещать им, что скоро, даже очень скоро, все изменится.

Флажок, прикрепленный на крыше одного из зданий, распрямился от идущего потока ветра. Убийца определил направление. Северо-запад. Выполнив поправку, его взор устремился в тот самый поворот, где король Белетор должен попрощаться с жизнью.

Показались первые всадники. Личная охрана. Она шла стеной, ровным строем. Все они были облачены в тяжелые доспехи и держали в руках огромные каплевидные щиты. Сзади по ветру растрепались знамена. Теперь колонна шла боком к Игнару, стрелять было намного легче. У самих ворот он бы не попал точно, ведь конвой двигался к нему лицом. За плотным строем охраны он с трудом видел короля.

Возвышаясь над центральной улицей, башня храма проглядывала добрую часть города. Колокол в башне тревожно забился. Если раньше северянин не слышал звон набата, то теперь не помогали даже затычки в ушах. Но ему это не мешало. Нет, только не ему... Теперь король был как на ладони. Пора!

Прислушавшись к своему дыханию, он услышал стук сердца. Медленный, спокойный... Сделав глубокий вдох, он затаил его. Конечно, реверанту не нужен был воздух, но тело все равно подчиняется одним и тем же законам. Умерщвление плоти набирает скорость, если не принимать пищу или не дышать.

Игнар быстро направил арбалетную установку на правителя Аэдора и сверился с прицелом. Поправка на ветер была готова. Палец медленно нажимал на курок. Плавное движение и... Готов!

Арбалетный болт, размером с небольшое копье, пролетел двести шестьдесят метров. Столько, сколько считал Игнар. Крыши домов, узкие улочки и торговые прилавки, люди и охрана оказались где-то внизу. Смерть из ниоткуда настигла короля Белетора. Снаряд пробил парадный доспех играючи, и правитель свалился со своего прекрасного жеребца.

Люди побежали в разные стороны, охрана окружила своего хозяина и пыталась помочь ему хоть чем-то... Темная струя крови начали литься из открытого рта короля. Его глаза остекленели, дыхания не было.

Игнар неспешно собрал арбалетную установку и подзорную трубу. Оба инструмента отлично разбирались и собирались, и их можно было уместить в деревянном ящике средних габаритов. Сложив туда свои механизмы, Игнар кинул ящик в окно и выглянул вниз. Лететь было метров двадцать, но он все просчитал.

Телега стояла ровно там, где он ее оставил — на заднем дворе святыни. Недолго думая, он прыгнул за ним и упал в сено. Полет был долгим, а падение болезненным, но стог смягчил удар...

Быстро спрятав орудие в сене, он накинул неприметную серую накидку, которая скрывала за капюшоном его изуродованное лицо. Наклеив бороду и усы, теперь он выглядел как обычный старик, а не человек, который две минуты назад убил короля.

Взяв нагайку, Игнар ударил по ослу. Тот недовольно замычал и устремил телегу вперед. Проехавшись через боковые ворота, которые назывались Рыцарскими, он покинул город. Стража даже не глянула на старика, так как перед входом в город они проверяли его. Ранее "старику" пришлось отдать часть денег стражам, чтобы они пропустили его в город.

Нажившись на "наивном бедняке", они не стали трогать его во второй раз и тот мирно покинул город. Несколькими минутами позже город велели запереть, и Рыцарские ворота закрылись на три долгих дня, как раз за спиной Игнара.

Он оглянулся, а затем самодовольная ухмылка засияла на его лице. Игнар начал насвистывать какую-то веселую мелодию...

* * *

Эйден проснулся в тюремной камере. Тусклый источник света пробивался сквозь единственное небольшое окошко, запертое решеткой. Проснулся от ужасно громкого лязга ключей и замка. В камеру сразу вошли несколько наемников из Гронфальда, которые молча заковали принца и накинули на голову все тот же мешок.

Принц сопротивляться не стал, он не был соперником двум огромным стражникам. Спустя минуту его завели в кабинет и, приковав к стулу, сняли мешок с головы. Комната была освещена не очень ярко, несколько подсвечников издавали тусклый свет, которого явно не хватало на всю комнату, но было достаточно для письменного стола.

Интерьер комнаты представляли огромные шкафы и полки, набитые дорогими книгами, свитками и фолиантами. Стол был ручной работы, из редкой породы дерева, которое растет только в глубинах чащи Сребролесья. Кабинет оказался уютным и красиво обставленным. Работа мастеров видна сразу и во всем. Даже стул был ручной работы и выглядел довольно искусным произведением.

— Выйдите! — приказал Эсберн.

Тюремщики удалились из комнаты, оставив Эйдена наедине с чародеем.

— Итак, перейдем к делу, мой юный принц.

Эйден яростно посмотрел на мага и попытался резко вскочить вместе со стулом. Но стул был прикован к полу, и принц лишь дернулся на месте.

— Ну-ну, не дури! Не в том ты положении, Эйден.

— Вы предали моего отца! Он верил вам! Кому Вы служите? Дейгону? Этому братоубийце?

— Хм, а ты даже сейчас соблюдаешь этикет. "Вы". Это похвально, Эйден, очень. И это значит, что ты все-таки знаешь про план Дейгона... Тщеславный дурак, видимо перед тем, как воткнуть в тебя этот стилет все растрепал, — спокойным тоном ответил чародей, достав из небольшой тумбочки подарок-оружие, положив его на стол. — Все равно это ничего не значит. И ты тоже не имеешь практически никакой ценности.

— Слышите? Вас убьют! Меня будут искать! Я король!

— Это уж вряд ли, Эйден. О твоем "воскрешении" из мертвых знает только Лейн, я и мои гронфальдские наемники. Лейн уже, считай, мертв, его казнят, как клятвопреступника, мятежника и предателя. Всю вину спихнут на него, а Дейгон совсем не у дел. Я никому не скажу о твоем существовании среди мира живых, а наемники за ту кучу золота, которую я им дал, не выдадут ничего. Итак, ты не жив. Еще что-то? Ах да, ты король у нас... Но если ты "мертв", как ты можешь быть королем? Следовательно, никак. Трон себе заберет владыка Саргарда — лорд Эйнарт. А позже его сын и одновременно с этим твой брат.

Эйден умолк. Он не знал, что ответить, что сказать. Он попросту растерялся. Предатели... Они везде, они повсюду. Никому нельзя верить, даже самым близким!

— Что со мной будет?

— А вот это хороший вопрос, ты подошел ближе к делу. Скажем так, мне кое-что пообещал твой брат. Я оставлю тебя в живых, для перестраховки. Буду держать тебя, скажем, в Хелстроме! Ты был в Хелстроме? Говорят, чудесный город, красивый, великолепный! С тобой будут обходиться почтительно, если ты будешь гарантировать это, со своей стороны. Ежели нет, то... Не рекомендую, в общем, перечить наемникам, они долго не разговаривают... Потом, конечно, когда мне дадут то, чего я хочу, тебя отдадут Дейгону. Вот так вот!

Эйден обозлился. С его уст машинально вылетела фраза, которую он точно никогда бы не сказал:

— Ты умрешь, предатель. Следует взвешивать каждое слово и спрашивать себя, правда ли то, что ты собираешься сказать, — процитировал Келя принц. — Тот, кто не чтит это, погибает страшной смертью. Нельзя сеять ложь и жить до глубокой старости. Тебя убьют твоим же оружием, старик.

Эсберн высокомерно ухмыльнулся.

— Взрослеешь, парень. Ладно, закончим это. Стража! Уведите его.

В комнату быстро вошли все те же два тюремщика и, накинув мешок, повели принца в его камеру.

* * *

— Тридцать четвертое Собрание Земель объявляется открытым!

Послышался стук молоточка о деревянную подставку. Заседание открыл советник умершего короля Белетора — Эсберн. Все было так, как и в первый раз.

Круглый каменный стол, в центре которого лежала огромная карта Кронда с небольшими миниатюрами и длинными металлическими палками, чтобы передвигать отдаленные фигурки. Миниатюры были в виде бронзовых кораблей, железных солдат и всадников. Эти миниатюры обозначали целые армии. У вражеских армий тоже были свои миниатюры, выполненные из других благородных металлов. Сейчас они изменили свое расположение, если сравнивать с прошлым Собранием, так как данные шпионов обновляются...

Каменный стол находился в громадной зале. На главном месте у стола возвышался трон короля. Справа и слева от него сидели его советники: казначей в лице чародея Эсберна, и верховный судья в лице относительно молодого лорда Фаанира. Дальше по кругу расположились массивные кресла. Позади них находились колонны, обвешанные знаменами той или иной аристократической династии.

Например, над креслом правителя Хелстрома, лорда Белмора, красовалось белое знамя, на которое был нанесен огромный ветвистый дуб коричневого цвета. В то время как над креслом вергардского лорда Рейвина возвышался красный лев на желтом фоне. Желтый фон, прямо за спиной льва, прорезала напополам по вертикали синяя полоса.

Над местом лорда Калхорна соответственно было их знамя: синяя сова на фоне четырех квадратов, которые имели одинаковый цвет по диагонали. Слева вверху и снизу справа были черные квадраты, а остальное место занимали белые квадраты.

Лорда Саргарда представлял его сын — Дейгон, который принес с собой свой личный флаг, выполненный из дорогих тканей заокеанских земель. Золотая змея, которая пыталась укусить себя за хвост, таким образом создавая круг, по-особенному сверкала на этом сером фоне. В этот раз она сменила знамя Саргарда, по всей видимости, это было очередной прихотью юного лорда...

И лишь только кресло, над которым было синее полотно с серебристым орлом, который словно парил ввысь, пустовало... Все лорды также привели с собой по несколько советчиков, сыновей и родственников, которые представляли интересы своих владений. На самом троне сидел Эймар, единственный сын Белетора, который еще был в мире живых.

Весь Зал Заседаний был просторным. Комнату освещали окна, которые аккуратно прикрывали ярко-красные шторы. Заскрипели пера. Это помощники лордов начали вести записи дневников Собрания. Обычно помощники давали лишь короткие советы своим лордам или предоставляли нужную информацию, стараясь оставаться незамеченными на Собрании.

Первым говорить начал советник короля:

— Темные тучи сгустились над Аэдором. И вот, пришло время решать проблемы государства. Все мы собрались здесь для этой священной цели. Итак, пора начинать! Кто первый это сделает?

— Все мы? А как же наш самый воинственный лорд? Тоже помер? — тут же послышался монотонный голос лорда Хелстрома, в котором звучала неприкрытая ирония.

— Милорд Лейн скоро прибудет, не волнуйтесь. Он как раз подоспеет к концу, — ответил чародей.

— Мы не можем ждать! Придется начинать без него, ситуация требует. Тогда я и начну первым, раз уж говорю. В последнее время в Селлаторе происходят странные вещи, по словам моих шпионов.

Белмору тут же дали свиток в руки, который он быстро раскрыл и начал читать в голос:

— Вот что тут написано: "Люди работают на износ. Я никогда не видел, чтобы за день выносили из шахт столько железной руды. Кузнецы работают не только днями, но и ночами. Огромный клуб дыма возвышается над Ромендалем. Куются доспехи, клинки, наконечники копий. Инженеры Инквизиции строят невиданной мощи и габаритов машины для осад, а каратели целями днями тренируют непосвященных. Жрецы Пелора молятся вдвое чаще, чем нужно, чтобы их неверный бог дал им сил в предстоящих битвах".

Белмор откашлялся и протер лысину, откинув письмо в сторону и присев на кресло, продолжая говорить:

— Это война. Не сегодня-завтра она наступит. Выстоим ли мы? Это уж вряд ли. Предлагайте свои идеи, а я предложу свои, на том и сойдемся.

— Война! Мы не готовы! У нас нет сил противостоять Селлатору! — тут же завопил лорд Рейвин, который уже несколько десятилетий управлял Вергардом.

— Примем бой, пора созвать знамена и готовится в ответ, — ответил Рейвину Мерсер своим хриплым голосом, которого еще называли Филином. — Нужно укрепить твердыни, заполнить амбары и возобновлять старые фортификации. Затем кавалерийскими набегами будем сокращать численность вражеских войск. Наша конница сотрет их в прах, как только они войдут в земли Великой Степи. Также следует усилить речной флот кораблями Саргарда. Я думаю, милорд Дейгон не будет против?

— Нет, не будет. Но у меня есть другое предложение, которое более соответствует реальности. Подтверждаю сразу, я говорю не только от своего имени, а и от имени моего отца.

Эймар поежился на троне короля и поставил локоть на подлокотник, посапывая. Видимо, происходящее было ему неинтересно.

Дейгон продолжил, встав со своего сиденья и указывая пальцем на карту и передвигая миниатюры войск Селлатора:

— Сейчас их больше, намного. Если они отстроят западный мост и пронесут свои полки через него, то мы уже потерпели поражение. Можно сделать так, как предлагает милорд Мерсер. Но спасут ли нас стены от таранов, катапульт и осадных башен? Спасут ли нас от превосходящего в разы войска? Нет. А насчет кавалерии... Они ошибок не повторяют, с таким-то правителем как Бенедикт... Их копьеносцы и пикинеры составляют добрую треть пехоты. Еще не стоит забывать о лучниках, арбалетчиках, боевых жрецах. Времена нашей славы прошли, даже паладины теперь сражаются наравне с нашими всадниками. Поэтому я предлагаю ударить в ответ. Объявить войну Селлатору и воевать на их территории.

Все сидящие за столом загудели, кроме принца Эймара. Он лишь пристально слушал, что говорили другие, с очень небольшой долей энтузиазма.

— Тихо! Тихо, господа! — застучал молоточком чародей Эсберн.

— А где ты найдешь войска для штурма Селлатора? Они поднимут весь свой народ. Те фанатично за Пелора в костер бросаются просто так, молчу уже о врагах. Нас разорвут в клочья, а архиепископ пустит по ветру наш прах! — возмутился лорд Белмор.

Его лицо налилось краской и приобрело такой же рыжий оттенок, как и его бакенбарды.

— У меня есть план, — ехидно улыбаясь, ответил Дейгон.

Его помощник поставил на стол небольшой тряпичный мешочек и засунул в него руку. Затем он достал оттуда фигурки. Одну, вторую, третью... Всего их было восемь. Литые из бронзы, они изображали один конный полк, три полка лучников и три пехоты. Восьмой фигуркой был огромный корабль.

Дейгон тут же расставил фигурки на карте.

— Полк кавалерии Вольной Компании родом из Гронфальда и три полка лучников Армии Стервятников Зембара высадятся в Вергарде, чтобы усилить нас в этом районе. Все это доставит наш речной флот, который мой отец строил годами. В это время северяне, а точнее варвары из Лор-Таурона, нападут из Сребролесья на Селлатор, оттянув на себя часть сил. Таким способом мы сможем быстрым броском обойти Белегос, дойдя прямиком до Ромендаля.

— Каннибалы из Дальних Земель? Что? Да наши предки лили кровь, чтобы не дать этим тварям перейти границы. Где это видано, черт возьми? Вы забыли времена, когда еще Орден Хранителей защищал весь Кронд от этих нелюдей? — взревел грубым голосом лорд Рейвин.

Дейгон посмотрел холодными глазами на вергардского правителя. Его глаза блеснули, повеяло холодом. Такой же тяжелый взгляд был и у Эйнарта, который приходился отцом Дейгону. Рейвин немного успокоился и откинулся на спинку кресла. Дейгон продолжил:

— Мы обмениваем победу в войне на небольшую часть нашей еды. Они голодают там, в Дальних Землях, из-за недостатка пищи и сурового климата. Поэтому варвары и едят друг друга! Если им помочь, то мы получим три полных полка пехоты, которая способна противостоять латникам Терамора. И сейчас не самое лучшее время вспоминать старые обиды! Может, потом. Но не сейчас. В данный момент нам нужно идти на уступки, а лишь затем обдумывать, кто действительно достоин наград, а кто заслуживает удара в спину! В этом мало чести, но много выгоды.

— А как насчет золота? Наемники стоят огромных денег. Хватит ли у государства средств, чтобы обеспечить себя такой военной поддержкой? — поинтересовался лорд Мерсер, скупо показывая свою неудовлетворенность и скепсис.

Филин был как всегда ловким политиком, который умел скрывать эмоции. Он видел детали, и в этот раз они не ускользнули от него. Герб в виде совы и густые брови с огромными глазами как будто просили дать это прозвище лорду Мерсеру. За спиной его называли только так, но при нем старались не употреблять это прозвище, хотя он особо и не был против, ведь издавна совы и филины слыли символом мудрости.

— Вы как всегда проницательны, милорд, — ответил Дейгон. — Конечно, нам придется повысить налоги и обложить некоторые провинции повышенными сборами. Боюсь, что и храмам придется платить деньги в казну на благо нашей армии.

— Обложить налогами храмы? Что происходит, черт побери? — возмутился вергардский правитель. — Мы и так их уже повышали, народ взбунтуется! В Вергарде ситуация на пределе, я не стану этого делать.

— Вовсе и не нужно. Мы лишь обложим налогами тех, кто не платил до этого. Судьи, жрецы, служители разных богов и, наконец, знать, — ответил Дейгон.

— Это просто какой-то бред! Вся идея строится на одних лишь растратах. И для чего? Для маловероятной возможности победить в такой же столь призрачной войне? Нет, нет и еще раз нет. Пока я, лорд Рейвин, сижу на Львином троне этому не бывать!

— Успокойтесь, милорд, — вновь промолвил правитель Калхорна.

Его брови сложились домиком, делая его еще больше похожим на сову.

— Уважаемый казначей, Его Чародейство, милорд Эсберн составит подробный план и даст нам его для ознакомления. Сейчас же нужно проголосовать, чтобы понимать стоит ли вообще тратить на эту идею столь драгоценное время. Голосуем, господа!

— Итак, у нас есть два варианта, уважаемые, — сделал вывод чародей Эсберн. — Сплотить знать и встретить противника в степи или же нагло напасть на Селлатор, как мы это делали раньше, растрачивая значительную часть наших денежных ресурсов. Напомню, один раз мы уже вошли на территорию ослабленного государства, которое подчинялось Инквизиции... Предлагаю голосовать!

— Постойте! — прервал голосование Дейгон. — Я бы хотел добавить кое-что напоследок. Все мы помним две решающие битвы, которые мы провели на территории Селлатора.

— Битва близ Аремтии и сражение на Золотом Поле, — уточнил Филин.

— Все верно, — подтвердил Дейгон. — А теперь вспомните, кто руководил во время этих битв нашими армиями? Кто проиграл оба ключевых сражения, тем временем, когда мой отец добыл нам величайшую победу в истории нашего молодого государства. Кто?

Все замолчали. Кто-то задумался, а кто тихо ругнулся. Скорее всего, это был лорд Белмор.

— О мертвых не принято говорить плохо, но мне приходится это промолвить... Король Белетор привел государство к краю пропасти. Это он проиграл те два роковых сражения семнадцать лет назад. Это он семнадцать лет шел на уступки архиепископу и его прихвостням. Он — ужасный король и полководец, недостойный трона. И это правда, горькая правда. Молчите? А вы всегда молчали! Прятались в своих замках, боялись и вставали по ночам от страха, боясь увидеть возле своего родового замка армию палачей и карателей...

Принц Эймар насупился и недоуменно посмотрел на своего брата. Только что его отца оскорбили, а оскорбление короля, хоть и усопшего, карается законом. Дейгон продолжал, его глаза пылали гневом:

— А теперь пришло время выбора. Вы можете принять идею уважаемого и мудрого лорда Филина, а можете воплощать в жизнь план моего отца. Извините, лорд Мерсер, но политик и дипломат вы лучше, нежели полководец. Предоставьте это дело мне и моему отцу, и мы вас приведем к победе.

Речь была пламенной, которая разожгла сердца всех сидящих в Зале. Каждый задумался, ведь за глаза короля Белетора называли "не тем братом". Эйнарт, владыка Саргарда, и первый морской лорд из династии Турана Великого был идеальным королем, но трон по праву принадлежал Белетору, так как тот был старше...

Между братьями во время войны вспыхнула ссора, и поэтому Белетор отправил брата и его войска "отбывать наказание" в Саргард. После этого аэдорцы потерпели два поражения подряд. Это было давно, семнадцать лет назад во время Второй Войны Раскола.

Но Эйнарт не растерялся. Он превратил серую и безжизненную груду камней, которая называлась островом Саргард, в процветающий торговый пункт, который обогатил весь Аэдор. Торговля здесь наладилась за минимальное время. Уже через десять лет половина товарооборота приходилась на флот торговых шхун и каравелл, построенных в портах этого серого острова.

Еще через пять лет в Саргарде появился самый мощный флот, который только мог видеть Кронд. Военные корабли защищали Истлину от Селлаторских старых суден, а торговые перевозили товары из Гронфальда в Аэдор... Рыбацкие судна привозили невероятные уловы, а моряки все чаще и чаще находили драгоценный жемчуг и кораллы.

Еще через год Истлина была полностью захвачена кораблями Жемчужного острова, который раньше был грудой камней.

Все это помнили и понимали... В зале воцарилась тишина, которую тут же нарушил лорд Белмор, который вскочил из своего кресла и положил платиновую монету на стол:

— Я голосую за! Лучшего плана у нас нет и быть не может. Мой голос у тебя, парень.

— Я против! — вскричал правитель Вергарда, лорд Рейвин. — Союз с дикарями — это крайность, которую можно обойти! Так же, как и повышение налогов!

На стол упала медная монета, обозначающая отказ. Дейгон положил платиновую монету, голосуя за свою идею. Лорд Филин думал. Все замерли, ожидая его решения. Он засунул руку во внутренний карман своей мантии и достал оттуда платиновую монету, обозначающую поддержку.

Затем все глянули на принца Эймара, который представлял интересы короны и Валиндор. Он растерялся, не зная, что делать.

— Милорд, вам нужно положить одну из монет, обозначающую отказ или согласие, — прошептал ему советник Эсберн.

Он тут же панически начал искать по карманам нужную монету. Спустя минуту долгих поисков он положил на стол медную монету отказа. Дейгон на него яростно глянул. Эймар опустил глаза и начал пялиться в карту, избегая брата.

— И что? Лорда Лейна нет, это нечестно! Если будет три голоса против трех, то выиграет та сторона, за которую проголосовала особь, представляющая корону. В данном случае это принц Эймар, так что я не допущу этого! Где этот чертов рубака? — басовитым голосом прокричал лорд Вергарда.

— Ведите его! — крикнул Дейгон, насмешливо улыбнувшись.

Двухстворчатые двери в залу распахнулись. В нее тут же вошли два солдата в латных доспехах, которые волокли по полу какого-то заключенного. На его голову был накинут мешок, а цепи сковали не только руки, но и ноги.

Один из стражей снял мешок. Много кто охнул, не скрывая своего изумления.

— Это как понимать? — поинтересовался лорд Белмор.

— Этот человек предал своего друга и его семью! Он предал короля Белетора и его сыновей! Полюбуйтесь, кто стоит за всеми этими покушениями и убийствами! Знакомьтесь, правитель Аламара — лорд Лейн! — иронично воскликнул лорд Дейгон.

Лейн выглядел ужасно. Его лицо приобрело зеленый оттенок, а одна рука была сломанной. Об этом свидетельствовали многочисленные повязки, которые опутали руку... В рот был впихнут кляп, который не давал ничего сказать Лейну. Он только и смог что яростно осматривать всех находящихся в зале, предвещая некоторым ужасные муки.

— Что за идиотизм? Я надеюсь это не пустые слова и у вас есть доказательства. Если нет, то это означает войну, самую настоящую гражданскую войну! — возмутился лорд Вергарда.

— Доказательства, конечно, есть, — тут же ответил чародей Эсберн. — Я не знал, кому можно доверять, поэтому написал письмо другому члену королевской семьи — лорду Эйнарту. В помощь мне он прислал своих лучших шпионов и своего сына.

Дейгон кивнул в знак подтверждения. Улыбка не сходила с его лица.

— После долгих расследований и проверок, в перечень подозреваемых входили почти все вы, уважаемые. Потом круг возможных предателей уменьшался, пока не сузился до одного лорда Лейна. Он пожелал корону, власть и трон, которая принадлежала его другу. Затем он решил отравить Белетора, но, как мы знаем, отраву выпил мелкий сынишка короля — принц Эйден! Этому, конечно, доказательств нет, но все идет именно к этому.

Чародей Эсберн закашлялся и тут же продолжил рассказ:

— Теперь перейдем к доказательствам! После того, как я получил прямые сведенья от своего шпиона на корабле "Морской трезубец", который принадлежит лорду Лейну, я решил организовать облаву. После того, как он въехал в Вергард, я напрямую сказал ему о том, что все знаю. В ответ он приказал своим людям убить меня, но получил яростный отпор. Весь его личный состав погиб, а я оставил в живых лорда Лейна чтоб привести в суд.

— Ближе к делу! Где доказательства? — выразил свое нетерпение вечно недовольный лорд Рейвин.

— Вот они! Первое — кольцо принца Эйдена, которое каким-то чудесным образом оказалось на "Морском трезубце". Вероятнее всего, тело молодого принца украли аламарцы, чтобы скрыть следы преступления. Второе — ловко спрятанный арбалет, из которого был убит король Белетор. Работа заокеанских мастеров, дорогая вещь. И, наконец, третье — контракт на убийство короля Белетора, скрепленный личной печатью лорда.

Все предметы по очереди передавали по круглому столу. Казначей лорда Белмора достал увеличительное стекло, пытаясь понять подлинник это или копия того или иного предмета. Лорд Филин и его советники молчали, а сам он помрачнел и покусывал свою нижнюю губу. Он задумался...

Затем все предметы лорд Рейвин вырвал из рук советника хелстромского правителя и начал сам проверять подлинность. В этом ему помогал его племянник и какой-то малознакомый вассал.

— Итак, вы убедились в этом! Для вас, как и для меня, поначалу, это оказалось ужасной несуразицей, ведь все мы знаем насколько крепки были узы дружбы покойного короля Белетора и лорда Лейна. Все мы помним, как принц Аренор любил друга своего отца, а в ответ он подстроил случайное убийство Аренора, будто бы тот упал с коня! Стремена были подрезаны. И у лорда Лейна был шанс совершить это.

— Тут просто так не разберешься. Нужно дать ему слово, Ваше Чародейство. Без этого дела не будет, — наконец выдавил из себя Филин.

— Вы как всегда правы, милорд, — согласился Эсберн.

Два солдата отпустили аламарца и аккуратно вытащили кляп изо рта. Тот тут же начал вопить, словно дикий вепрь:

— Предатели! Лжецы! Убийцы! И вы этому верите! Да я его голову на пику наколю!

Один из тюремщиков ударил лорда в челюсть, заставив того сплюнуть кровью.

— Эй, ты что делаешь? Ты лорда только что ударил! — возмутился лорд Рейвин.

— Это вынужденная мера, милорд, хоть я это и не одобряю, — вмешался чародей.

Лейн продолжал говорить:

— Вы что, слепые? Вы не видите, что происходит? Это государственный переворот! Борьба за власть! Понимаю Рейвин — идиот по жизни, но Вы, лорд Мерсер, почему Вы молчите? Это же самая настоящая подстава!

— У тебя есть что-то, кроме твоих слов, Лейн? Их будет мало. Твое слов против трех железных доказательств ничего не значит. Все указывает на тебя, извини, — подвел итог Филин.

Аламарец взревел и с яростью посмотрел на Дейгона:

— Думаешь, победил меня, да? Думаешь, что это конец? Мои вассалы сотрут тебя в порошок, мальчик. И тебя тоже Эсберн! Знамена соберутся, вот увидите. Только идиоты, вроде Рейвина и Белмора не видят сути. Это все твоих рук дело! Спросите себя, кто получит трон после смерти Белетора и его сыновей? Кто? Конечно же, этот упырь и его папаша!!! Какой мне смысл предавать своего лучшего друга?

— Так уж и быть, лорд Лейн. Видят верховные владыки, я не хотел этого делать. Но вы сами заставили меня. Зачитываю! — воскликнул королевский советник Эсберн. — Я перейду сразу к нужным нам строкам, которые передают всю суть. Итак: "Лорд Лейн, мы благодарны за вашу помощь, и мы сделали то, что вы просили. Ваша дочь найдена. Она находится в Закатном монастыре на окраинах Аремтии. Эленна служит там послушницей. Уверяю вас, это точно она!"

Лицо аламарца налилось краской, он готов был взорваться изнутри и придушить одной здоровой рукой этого чародея.

— Прошу вас доделать ту часть работы, в обмен которую мы вышлем вам вашу дочь. Жду скорейшего завершения, Белетор должен умереть. Надеюсь, вы поняли. Пусть Пелор освятит ваш путь! — чародей снял очки и положил их в футляр. — Это конец письма. Теперь мотивы лорда ясны, в обмен на дочь, утраченную во время войны он готов на все, даже на такое тяжкое преступление предательство не только короля, но и своего друга.

— Вздор! Последней части письма не было! Это подделка!

Лейн быстро встал и толкнул одного из стражников. Затем здоровой рукой он вынул из его ножен меч и побежал на Дейгона. До саргардского принца оставалось несколько шагов, аламарец уже заносил меч для удара. Все замерли...

Солдат среагировал быстро и в прыжке повалил старого рубаку. Стражник задел больную руку Лейна. Тот завопил от боли. Два охранника вновь заковали лорда и увели его. Судя по крикам, его рука сейчас ужасно пульсировала, разнося мучительные импульсы боли по всему телу. Воцарилась тишина... Ее нарушил Филин.

— Здесь все ясно, господа. Лорд Лейн очень хороший человек, но он предстал перед выбором и выбрал не тот путь... Уверен, они шантажировали его, угрожали. Ради дочери он готов на все, даже на такое. Мотивы очевидны, доказательства есть, но сомнения всегда останутся при мне... Видимо много времени обдумывал это все, это уж точно не спонтанный выбор. Как будем наказывать?

— Смертью, — холодно бросил Дейгон. — Лейна нужно казнить, пока его вассалы не подняли восстание и не объединились в серьезное войско. Причем это нужно делать очень быстро, завтра, на площади.

— Тяжелые времена, — подытожил Филин, как будто говорил это самому себе.

В его словах чувствовалась ужасная горечь...

— Голосуем! — наконец сказал Эсберн.

На стол упали платиновые монеты. Все, кроме одной. Все наконец-то заметили принца Эймара, который был скорее зрителем, чем важной персоной, решающей судьбу Аэдора... Он задумался, а затем под покровом прожигающих взглядов спешно кинул платиновую монету. Единогласно.

— Значит, такова судьба! — проговорил лорд Белмор. — На этой ужасной ноте предлагаю завершить Собрание Земель.

— Прошу подождать милорды. Есть еще одно неотложное дело! — вмешался Эсберн. — Показать свиток!

Помощник быстро встал и поднял руку, в которой лежал распечатанный свиток.

— Это дело особой важности, поэтом каждый лорд должен по отдельности прочитать этот подлинный пергамент и убедится в его достоверности. Документ лично написан и заверен ныне покойным королем Белетором! Прошу посмотреть на порядок передачи прав, указанных в документе, а также приметить, кому сейчас эти права достанутся.

Первым начал читать Филин. Сощурившись, он быстро забегал глазами. В этот раз он не смог скрыть свои эмоции, его удивлению не было предела. Вторым прочел советник правителя Вергарда, который передал документ дальше по кругу и что-то шептал на ухо своему господину.

Лорд Белмор вручил свиток своему казначею и тот вновь достал свое увеличительное стекло. Пощупав документ и тщательно осмотрев его, он отдал пергамент в руки лорда. Тот цепко схватил его в руки и начал читать. Читал он долго, внимательно, а затем передал саргардскому принцу Дейгону. Дейгон быстро осмотрел документ и передал его дальше по кругу, Фааниру.

Сын лорда Белмора по-быстрому ознакомился с документом и улыбнулся, небрежно швырнув листок в руки принца Эймара. Тот взял свиток в руки, и начал просматривать от чего все так насторожились. На середине текста его руки задрожали, а под его конец он бросил пергамент на стол с картой.

— Это вздор! Этого не может быть! Я король! Я и только я!

Его голос переходил на писк, выглядел он очень несуразно. Рейвин пустил смешок, Филин закрыл лицо ладонью, не желая видеть этот позор, а Дейгон открыто показывал свое преимущество сияющей улыбкой и вызывающим взглядом, который устремился на Эймара.

Лорд Фаанир покраснел от неприкрытого злорадства. Ведь если бы не титулы, то он бы подвесил будущего правителя на дубовый сук за ноги и палил бы в него с арбалета. Свою ярость не скрывал и его отец — лорд Белмор, который резко вскочил со своего места, срываясь на крик:

— Королем? Какую корону ты хочешь? Ты обесчестил моего сына! Тебе место где-нибудь на окраине страны близ твоего дружка. Но еще лучшим местом для тебя будет подземный дворец Зехара. Не бывать тебе королем! Даже твой бездушный отец признал это!

— Прошу прощения, милорд Белмор, но не забывайте, вы говорите с принцем. Поумерьте свой пыл, пожалуйста, — пытался успокоить Белмора лорд Мерсер.

Принц Эймар сглотнул, боясь что-то ответить, поэтому он решил промолчать.

— Лихо ты придумал, братец, — начал говорить Дейгон. — Вот только король из тебя абсолютно никакой. Ты — никто. Среди круга всех этих уважаемых людей, один ты вызываешь у меня отвращение. Кто дал тебе право быть королем? Дядя правильно поступил, отняв у тебя трон! Аренор был королем, Эйден мог стать королем, но ты? Нет, ни за что. Убирайся в свое родовое имение и не показывайся больше в Валиндоре, никогда! Мой отец станет правителем и лидером, который спасет страну от разорения! Он, после его смерти — я, а после моей смерти — мой сын. Но не ты, нет. Ты лишен права на трон. Убирайся.

Губы Эймара задрожали, он не знал, что сказать. Затем он попытался сохранить остатки гордости и, высоко подняв голову, встал с трона. Послышался звонкий звук ходьбы. Это подошва очень дорогих сапог дотрагивалась до мраморного пола. Это принц Эймар покидал Собрание Земель, навеки лишенный права на трон. Так пожелал его отец, который понимал всю безнадежность своего сына.

Его затылок стали буравить гневные и осуждающие взгляды. Вспотевшая рука принца дотронулась до ручки двухстворчатой двери. Она со скрипом открылась, а затем навеки заперлась для Эймара... Тридцать четвертое Собрание Земель закончилось.

Глава 9

Кайлан медленно открыл глаза. Теплое одеяло укрывало его до шеи, тем временем, когда поленья тихо потрескивали в камине. Он тут же повернул свою голову, осматривая комнату, но увидел перед собой лишь одного сидящего человека, который застыл хищным силуэтом в полумраке.

Густая черная тень падала прямо на Кайлана, а пламя окутывало его со всех сторон. Бывший командор попытался встать, но его руки и ноги были прикованы к кровати. Голова вскружилась, слабость сковала все мысли и отняла всю силу...

Тот сидел в кресле, спиной к огню, держащий в руках бокал вина. У незнакомца были густые зачесанные назад волосы, острый подбородок, большой лоб и горделивые черты лица. В глазах проглядывалось высокомерие. Сидел он, полностью раскинувшись на спинку кресла.

В целом незнакомец сильно походил на аристократа из Аэдора, это было видно по его чертам, присущим жителям восточного Кронда. Темные волосы и глаза, обычное телосложение и заостренное лицо, которое всегда изображало высокомерие. Но это точно был не тот некромант, который забрал его из Чистилища. Скорее какой-то другой, который является главарем их культа.

— Чего молчишь? Может, пора перейти к словам? — усмехнувшись, сказал он, нарушив пелену тишины.

— Какой сейчас день? Кто ты? Где я?

Паладин насторожился и принялся искать пути к скорейшему побегу. Здравых мыслей пока не было.

— На первое время хватит тебе вопросов?

— Хватит, конечно. Сейчас двадцать первое апреля, тысяча двадцать пятого года от основания Ромендаля, если интересно. Ровно месяц прошел после того, как ты покинул Терамор и отправился в приграничные земли. Ты находишься в трактире "Одинокий странник", что в двух днях от места твоего заточения. Ну, а я довольно тебе знаком, но ты меня запомнил плохо, если запомнил вообще. Дам возможность тебе отгадать мое имя, — ответил незнакомец, потягивая вино.

Его голос был ужасно знаком, но воспоминания напрочь отказывались приходить в голову.

— Ты мне незнаком. Но судя по моему "спасителю", тут задействованы темные силы Бездны. Культ Орракса? Зачем я вам? Хотите пытать меня и узнать информацию? Лучше сразу убейте, не тратьте время. А еще лучше — убирайтесь с Селлатора. Палачи найдут тебя и твоих сообщников, а затем спалят на костре, если не хуже, — быстро сообразил бывший командор.

— Я не понимаю тебя, Кайлан. Ты вроде бы не очень то и глупый, а с другой стороны я тупее людей не видел. Зачем нам жалкий командор несуществующего отряда, если рыба есть и покрупней? Это раз. Два — твои палачи нас бы уже давно нашли, но у них кишка тонка. И три — про темные силы ты почти угадал, но мимо. И кричать, взывая о помощи, не рекомендую. Голос сорвешь! Потом мне разговаривать не с кем будет.

Кайлан удивился, насколько смышлен колдун в его перемещениях. Шпионы... Они везде, в каждом углу Селлатора. И их надо искоренять. Любым способом!

— Кричать нет смысла. Проклятья черной магии, которые приглушают звук. Я прав?

— Прав, — улыбнувшись, ответил колдун. — А насчет того, зачем мы тебя взяли... Тут совсем просто, но тебе пока знать не нужно. Скажу одно — нам важна твоя кровь. Не для жертвоприношений или ритуалов, но нужна. Ты нужен нам. Детали я скажу тебе под конец нашего путешествия, там и посмотрим, мой юный друг.

— Не друг я тебе, демон, а враг. Злейший враг, который перережет твою глотку при любой возможности. Мне бы только меч.

— Ха-ха! Меч... Я тебе его сам дам в руки, но позже. И ты решишь, что делать: убить меня или применить его против наших общих врагов. Видишь ли, Кайлан, ты вроде бы и пешка, но, как известно, даже она может стать чем-то большим. Бенедикт этого не заметил, но я не он.

— Общих врагов? У нас их нет. Если ты только сам себе не враг. И, архиепископ? Он тут причем? — безразлично ответил Кайлан.

Сейчас его руки пытались выбраться из-под оков, поэтому он тянул время, пытаясь заговорить зубы этому колдуну. Все-таки он точно где-то встречался с ним, несомненно.

— При всем, паладин, при всем... Кто дал тебе звание командора? Кто тебя отправил на операцию? Кто подписал указ о твоем устранении? Конечно же, наш хитрый Бенедикт. Ты думаешь тебе бы дали звание командора в твои года? Да другие в первый раз надевают доспехи паладина в это время, пока ты уже был командором. Из тебя хотели слепить героя-мученика. С самого начала. Я скажу тебе, что было бы, если бы ты прибыл в Терамор чуть раньше...

Допив вино, незнакомец поставил его на столик и еще больше раскинулся в кресле, неторопливо продолжая рассказ. Голос был его до боли знакомым, саркастическим и одновременно властным.

— Тебя в том поселении ждали вестники, полный укомплектованный отряд ветеранов, готовых убивать. Ты бы вошел в этот городок и попал бы в засаду к "своим". Они, вполне возможно, безжалостно убили бы твой отряд, как это сделали с тремя деревнями до этого, и позднее вернулись бы в Терамор. Затем по стране грянула бы новость о том, что дикие варвары из Севера напали на поселения близ Лазурного озера и с особой жестокостью убили жителей с отрядом карателей. Чуть позже по городам начали бы собирать пожертвования армии и запись в добровольную армию. Селяне прошли бы подготовку и превратились бы в настоящих воинов-ополченцев. В принципе, все так сейчас и происходит.

— Это чушь, там не было ни северян, ни вестников. Там были только демоны и нечисть. И Инквизиция никогда бы не сделал такой подлости. Никогда.

"Опять северяне, но только уже из уст колдуна. Слишком странное совпадение, но случайность ли это? Может, заговор все-таки был?"

— Не перебивай, а то буду ломать тебе по одному пальцу за каждое лишнее слово, — властным тоном ответил тот, который тут же сменился на более доброжелательный. — Пропаганда достигла бы апогея, и тогда сам народ захотел бы войны. И тут вступает в дело армия, полностью готова уничтожать таких же людей из плоти и крови, как и вы, во благо Пелора, разумеется. Вы бы делали то, что умеете. Ну, ты знаешь сам. Сжигать города вместе с невинными людьми, прикрываясь лозунгами вашего бога. А дальше все по наитию... На самом деле вам просто нужно больше ресурсов и золота. И земель тоже, а то перенаселение совсем рядом. В итоге: война, смерть и голод на Севере, после первой зимы. Перед второй вы уже будете там жить, что вполне логично с такой расстановкой сил.

Кисти ужасно заболели, ноги начали ныть от застоя. Как Кайлан не пытался, а вырваться он не мог и не смог бы. Цепи не обманешь, но бывший командор продолжал попытки...

— Селлатору нужен просто повод, чтоб нарушить мирный договор. Ни больше, ни меньше. Все вас считают государством-агрессором и с вами не хотят торговать. Но после этого случая репутация немного сменится и торговля, например, с Тисмиром наладится. Может даже с Аэдором, хотя вряд ли... Ты бы стал героем, павшим от руки треклятых северян. Прославился бы на всю страну... Но ты сломал им план, когда вернулся. Они решили тебя устранить, но, о Лучезарный Пелор, какого-то черта ты сам подписал смертный приговор? Чтоб облегчить им работу?

— Я виновен в смерти своих людей! И я готов понести наказание за украденною мною жизнь стольких солдат! А то, что ты говоришь, ни что иное как ложь. Ты хочешь, чтобы я поверил? Из твоих уст льются лишь проклятья и неправда. Ты — самый настоящий демон, но ничего, тебя вернут в Бездну!

— Какая жертвенность... Но я еще не закончил, так что тише! — повысив голос, он вновь продолжил рассказ обычным, более мягким тоном. — А теперь перейдем к той части, где все пошло "не по плану". В тех трех поселениях сидели мои агенты, которые готовились мне помочь. Я, знаешь ли, был в затруднительной ситуации. И как только вестники стали вырезать всех, мой колдун и подопечные неожиданно появились, словно из ниоткуда. Завязалась бойня, в которой мои одержали верх.

А затем в город врывается стадо болванов, которыми верховодит знакомый нам паладин в латных доспехах. Пришлось устранить и его, но он шустрый у нас, ускользнул как-то! Сел на лодочки и поплыл в эльфов лес. Потом землетрясение и побег с темницы злых остроухих нелюдей. Молодец, такой план сломал! Даже жалко Бенедикта немного. Все продумал, а пешку недооценил. Но ничего, тебя поймают, назовут местным бандитом и повесят на дороге как безымянного разбойника.

Во дворе послышался стук копыт и утихающий топот. Незнакомец медленно подошел к окну и аккуратно отодвинул штору. Он увидел, как пять всадников в кольчугах начали по очереди слезать с коней. К ним тут же подбежал слуга трактирщика и стал затаскивать их в конюшни. Те что-то крикнули ему, довершив сказанное ударом латного ботинка. Затем, сплюнув, они стали входить в постоялый двор. Конюх тем временем упал в грязь, а потом медленно стал подниматься, боясь последующих ударов и закрывая лицо руками.

— А вот и твои палачи! Гневные ребята, видимо отчитали их здорово!

Кайлан пытался высвободиться или хотя бы достать до какого-то предмета, чтобы метнуть его. Ничего не выходило. Незнакомец, не поворачиваясь, заговорил:

— Даже не пытайся. Это тебе не тюрьма эльфов. Тут если тебе что-то сломают, то потом не вылечат, — саркастическим тоном промолвил он.

Повернувшись, его глаза блеснули в блеклом освещении комнаты, а улыбка на лице просто засияла. Из-под верхней губы торчала пара особенно длинных белых клыков. Кайлан удивленно смотрел на этого высокомерного неизвестного типа, который оказался вампиром.

— Слышал такую фразу: "Весь мир театр, а все мы в нем актеры"? — продолжал тот. — Слышал, по глазам вижу. Вот только ты не видишь дальше декораций, а я смотрю сразу за кулисы. Мне видно, как старается сценарист и постановщик в одном лице. Имя ему архиепископ Бенедикт, и как он дергает тебя за ниточки, словно марионетку... Жаль, что ты не видишь эти ниточки, из-за своей слепой веры в справедливость, честь и еще какого-то там бога, который озаряет весь мир своим священным светом... Я тебе говорил эти слова, повторю еще раз. Ладно, отдыхай, мне нужно помочь твоим друзьям весело провести время и отдохнуть.

Кайлан оцепенел. Перед ним стоял "тот самый". Незнакомец тем временем начал подходить к двери и уже взялся за ручку.

— Я помню тебя! — вскрикнул Кайлан.

— И недели не прошло. Наконец-то, — фальшиво закатив глаза и повернувшись, ответил он. — Милорд Марцелл, владыка Детерока к твоим услугам. Отдыхай, сейчас ночь, а завтра мы отправимся с тобой в долгое путешествие, так что набирайся сил, паладин.

Дверь закрылась, "милорд Детерока" тихо зашагал по коридору, пока звуки ходьбы и вовсе не утихли.

* * *

Пять вооруженных и готовых к бою палачей зашли в трактир. Посетителей было мало: странник в сером капюшоне и три местных пьяницы, которые работают на мельнице. Зал был просторный и уютный, но освещение здесь оставалось очень тусклое. Во дворе стояла непроглядная кромешная тьма, серые тучи затянули все звездное небо. Вот-вот должен пойти ливень...

Главарь отряда Инквизиции презрительно осмотрел весь зал и окликнул трактирщика:

— Эй ты, обслужи нас, живо!

Жирный владелец постоялого двора принялся суетиться. Он тут же забегал по всему трактиру и через несколько минут на столе у "господ" стояла всевозможная еда и самое дорогое питье, которое было в этой дыре.

Как только трактирщик принес последний поднос, палач схватил его за руку и достал из сапога длинный нож. Второй подбородок хозяина "Одинокого странника" задрожал, а губы затряслись.

— Значится так, нам нужна информация. Безо лжи и уловок. Говори в открытую!

— Что именно, господин? — дрожа от страха, спросил трактирщик.

— Были ли у тебя странные посетители? Мы ищем двоих. Один такой молодой, светловолосый и крупный. Глаза зеленые. Чем-то похож на северянина. Другой худощавый с черными длинными волосами. Глаза карие, в ухе серьга.

— Где бы я таких видывал-то? У нас только смирные путники, да местные прощелыги. Люди разные приходят и уходят, но таких не бывало тут. Клянусь Пелором!

Палач пристально посмотрел в глаза трактирщика, а затем отпустил его, оттолкнув назад:

— Тогда иди отсюда, покуда живой. Если неправду сказал, то ты знаешь, что с тобой будет.

— Спасибо, господа хорошие, если что, вы это, зовите. Помогу, чем смогу. Пусть освятит ваш путь Пелор!

Хозяин постоялого двора поклонился и как можно быстрее ушел на кухню.

По ступенькам, ведущим на второй этаж с комнатами, послышались шаги. Все палачи обернулись и посмотрели на незнакомца. Одет он был обычно: плащ с капюшоном, кожаный доспех и ножны с клинком на поясе. Но лицо было слишком уж горделивым и высокомерным, к тому же он сильно напоминал аэдорца. Палачам он не понравился сразу.

Тот при их виде изобразил удивление и уверенно пошел в их сторону.

— Чего надобно? — гневно спросил один из отряда Инквизиции.

Незнакомец взял стул от соседнего столика и без спроса сел рядом.

— Обедаем? Отлично, я вот тоже проголодался.

Палачи немного изумились такой наглости, один уже тянулся за мечом.

— Тише, коллеги.

На пальце у незнакомца засияло кольцо из двимерита с соответствующими знаками отличия. Командор карателей, не иначе.

— Вот оно что! Парни, еще одна ищейка нашлась. Решил всю славу себе забрать? Палачи первыми найдут беглецов, каратель. Это не твое дело, так что не лезь, куда не просят, — с укором в голосе ответил глава отряда внутренней разведки, который, судя по полосам на нашивке, был лейтенантом.

— Я могу вам помочь, а вы так сразу нервничаете. Коллег чтить надо, уважать, — ответил командор с не меньшим презрением.

Улыбка его была зловещей, но в тоже время зубов он не показывал. "Кривые видимо, по роже часто били наглеца", — подумал Рентар, который и был лейтенантом. — "Из Ромендаля небось, точно не наш".

— Так все-таки вы ищете тех двоих. Как ни странно, я тоже. Но не для того чтобы выслужиться... Так уж пришлось, что я кое-что должен Гаптору, поэтому и помогу вам по своей доброй воле. Я как раз хотел отправить гонца в Терамор, но тут подвернулись вы. Вот уж совпадение...

Палачи осмотрели весь зал. Выпившие лишнего, мельники стали медленно покидать трактир. Шатаясь, они приближались к двери. Странник в капюшоне молчаливо сидел в углу спиной к палачам, лишних ушей нет. Инквизиторы подсунулись поближе к командору карателей, показывая тому свое внимание.

— Говори, что видел. Не томи!

— Поговаривают, что кто-то собирается переправиться через Лазурное озеро близ Вороньего Ночлега. Контрабандисты собираются перевозить двух человек, одного пленника и одного некроманта. Еще неделя и они покинут Селлатор, вам нужно спешить!

— Вороний Ночлег? Так это же севернее Терамора, один дневной переход!

— Именно! Зачем им идти на юг? К Ромендалю? Это просто глупо, добровольно прыгать в разожженный костер, — откинувшись на спинку стула, ответил фальшивый командор карателей.

— А ты откуда знаешь? И зачем тебе даром отдавать такую информацию? В меценаты записался?

— Нужные источники подсказали... Я же говорю, я должен вашему командиру. Так что передавайте ему наилучшие пожелания, надеюсь теперь мы с ним в расчете.

— Ты знаком с Гаптором? — удивился помощник главы отряда. — Что ему передать? От кого?

Вампир улыбнулся и лукаво посмотрел на него, ответив:

— Передавай пожелания от Марцелла. Он знает кто я. Только рекомендую спешить, про Вороний Ночлег я узнал три дня назад.

— На коней, живо! — приказал командир палачей.

Те, в свою очередь, резко встали и вышли из постоялого двора. Палач протянул руку своему коллеге.

— Спасибо за помощь, командор. А Гаптору я передам о тебе, не волнуйся. Как только поймаем ублюдков, обязательно передам. Еще вопрос, а ты что здесь забыл?

Марцелл пожал ее в ответ и ответил:

— Выполняю задание Анклава. Нужно кое-что передать из Терамора в Ромендаль. Важные вести, вот меня и сделали посланником. Заодно я и проинспектировал гарнизон тераморских карателей. Бардак у них там...

— Ясно. Ну что же, пусть Пелор освещает твой путь, друг мой!

— Твой тоже, друг, — ехидно улыбнулся вампир и кивнул в знак прощания.

Лейтенант палачей последовал вслед за своими подчиненными и скрылся во тьме ночи. На улице уже срывался дождь, мелкие капли освещались тусклым светом лампы, которая висела над входом в постоялый двор. Лейтенант скрылся в дверном проеме, а Марцелл тем временем подсел к страннику.

Тот снял серый капюшон обычного путника и окликнул трактирщика. Мантия скрывала худощавого человека с черными длинными волосами и серьгой в ухе. Это был тот самый некромант.

Трактирщик принес еще вина, унося на подносе пустые бутылки. Марцелл и его слуга остались наедине.

— Как же они глупы, милорд. Хочу выразить вашу изощренность, но зачем вы выдали себя? — поинтересовался подчиненный.

— Ромус, ты как всегда не понял сути... Когда обо мне доложат Гаптору, мы уже будем далеко от Терамора, очень далеко. Нужно немного позлить моего старого друга, а то он слишком расслабился. Заодно и Бенедикт вспомнит обо мне. Меня уже списали со счетов, но слишком рано, слишком. Не люблю, когда меня не помнят, так и пылью покрыться можно, как это сделал Фростбейн, — засмеявшись, ответил Марцелл.

Взяв одну из двух бутылок в руки, Марцелл зубами открыл крышку и немного испив, поставил его на стол.

— Завтра на рассвете отправляемся, готовься.

Затем лорд Детерока с небольшим усилием снял с пальца кольцо бывшего командора Кайлана и положил его на стол. Кольцо уродовала небольшая трещина.

— Давай выпьем за нашего верного паладина и стража Пелора, бывшего карателя Кайлана. Даже его кольцо пригодилось больше, чем он сам. Но это пока... Надеюсь, он все осознает и примкнет к нам.

Бутылки, ударяясь друг о друга, зазвенели. Ромус не стал выказывать свои сомнения господину, он просто надеялся, что тот знает, что делает. Без лишних мыслей он хлебнул немного дешевого вина и, встав из-за стола, пошел готовить лошадей на утро.

Марцелл остался один в пустой зале, если не считать трактирщика. Ему было над чем подумать, ведь теперь перед ним встали очень серьезные преграды, но он был готов всех перехитрить. Как всегда, впрочем...

Мелкий дождь превратился в ливень. Большие холодные капли забарабанили по крыше. Погода была ужасной, и эта ужасная погода предвещала тяжелый путь. Высший вампир задумался о дальнейших планах.

Шанс умереть был большим, чем шанс обрести успех. Он поставил на кон все, и если победит, то уравняет шансы с Бенедиктом и Фростбейном, если не превзойдет их в расстановке сил. Тучи сгущаются, во всех смыслах.

К Марцеллу подошел трактирщик.

— Чего-нибудь желаете, милорд?

— Приготовь припасы на неделю. Только чтоб много места не занимали. Ты знаешь, я плачу вдвойне за оперативность.

— Я знаю, милорд, вы очень щедры.

— Я заплачу в пять раз больше, если ты ничего не скажешь палачам. Изобразишь из себя такого же напуганного хряка, каким ты являешься наполовину. Они поверят, привыкли, что всем тут внушают страх, — словно самому себе сказал последнее предложение Марцелл. — Если спросят, то скажешь, что не знаешь, доселе не видел и так далее. Я думаю, тебя точно учить не нужно.

— Не нужно, милорд, — учтиво проговорил трактирщик.

— Все, иди. Приготовь припасы и отдай их Ромусу. Затем пусть твой конюх как следует приготовит лошадей. И еще: помни, что я всегда заплачу больше, чем предложат, и бью больнее в три раза, чем бьют.

— Так точно, милорд, — робко поклонился трактирщик, уйдя выполнять приказ.

Марцелл допил залпом вино и посмотрел на кольцо, которое блокировало его магические способности. Взяв его в руки, он принялся рассматривать его и вертеть. Маленький предмет раскалился от присутствия мощной силы. Постепенно он начал жечь.

Вампир аккуратно положил его во внутренний карман и медленно зашагал наверх, чтобы затем с помощью карт выбрать более короткий маршрут. Тем временем на улице поднялся сильный ветер, а ливень уже вовсю заливал дороги, размывая их поверхность.

По окнам застучали сухие ветки деревьев, сотрясаемые ветром. Все эти звуки сопровождались барабанным звуком падающих капель дождя. Высший вампир поднимался по лестнице и улыбался, желая палачам веселого ночлега с всевозможными удобствами.

Глава 10

Караван готовился к отправлению. Разнорабочие заполняли телеги товаром из складов Вергарда, чтобы отправить все это в Хелстром. Жадные торгаши кричали на рабочих, которые изредка роняли товар, кладовщики зачеркивали отбывшую партию проданного в своих списках, а владельцы торговых компаний яростно спорили о цене или же наоборот пожимали друг другу руки в знак удачной сделки.

Грузили сразу три каравана, которые объединились в один большой. Конкуренты так бы никогда не сделали, если бы не столь сумрачные времена наглых разбоев и нападений, что даже самые защищенные конвои все равно грабили по дороге.

Много кто вздохнул с облегчением, когда к каравану примкнул лорд Фаанир, военачальник Хелстрома. Количество охраны тут же увеличилось на пятьдесят отборных конников из личной охраны лорда. Такую оборону не преодолеет ни одна банда... Ну, по крайней мере, все в это верили или пытались верить.

Карета лорда стояла близ черного входа, чтобы никто не видел, кого в него грузят помимо него, хотя все равно в общей суматохе сложно было разобраться. Двое стражников быстро посадили в нее человека, лицо которого было скрыто под мешком. Руки у него были связаны, а одежда была ничем не примечательна. За пленником последовал лорд Фаанир.

Караван тронулся с места, и на выезде карета лорда выровнялась с остальными повозками. Конники Хелстрома, на щитах которых красовался огромный ветвистый дуб, ускакали в начало шествия. Послышался стук колес и копыт о грунтовку, движение началось...

С головы Эйдена сняли мешок. Его глаза отвыкли от света, и он быстро и часто заморгал. Осмотревшись, он увидел, что сидит в крытой карете с мягкими сиденьями. Потолок и стенки в которой выполнены из красного дерева, в то время как шелковые шторы затмевали боковые окошка, защищая от света.

Перед принцем сидел лорд Фаанир, бывший друг Аренора и наследник трона Хелстрома. Весьма влиятельный человек, который занял пост верховного судьи в свои тридцать лет. А все благодаря одному очень известному инциденту...

Удивлению Эйдена вновь не было предела. Еще одно звено в цепи заговора и предательства, как же их много-то!

— Здравствуй, Эйден. Извини за этот маскарад, но так необходимо, — начал разговор тот. — Давай я сниму кандалы.

Принц молча протянул руки, и небольшой ключ повернулся в замке наручников. Затем Эйден потер свои кисти, которые начинали ныть от тяжелых кандалов. Фаанир тут же положил их сбоку в небольшой сундучок.

— Сразу говорю, кричать нет смысла, стенки слабо пропускают звук. Да и на фоне топота десятков телег и лошадей тебя никто не услышит.

— Я и не собирался, — презрительно ответил Эйден.

Фаанир откинулся на спинку мягкого кресла, которое было оббито красной тисмирской тканью, и сказал:

— Пойми, Эйден, я против тебя ничего не имею. Ты всегда выглядел хорошим человеком. С тобой будут обращаться как с гостем в моем имении. Там есть все, что нужно: библиотека, сад и тишина. Моя жена и сын будут рады такому гостю, как ты.

— Гость? Скорее пленник! Как давно ты связался с Дейгоном и старым скрягой Эсберном? За что ты так ненавидишь мою семью?

Военачальник армии Хелстрома помрачнел.

— Одно другому не мешает, но ты будешь нам гостем, если только будешь вести себя подобающе. А насчет этого... У меня не было выбора, тем более я не знал, как все произойдет. Но когда я понял, каким образом твой дядя захватывает трон, было поздно. Знаешь, лучше уже это, нежели гражданская война. Так что не тебе меня судить.

Карета остановилась, огромные Львиные ворота заскрипели. Сейчас Вергард останется позади, но Эйден не замечал всего этого, нужно было выяснить у Фаанира все, как есть и что будет...

— Выбор есть всегда! А твое бездействие породило узурпатора на троне. И как ты мог спокойно сидеть, когда Аренор погиб? Он был твоим другом! А ты просто сложил руки и не мешал им убивать моего брата и отца. Меня отравили эти люди! Они сломали всю мою жизнь!

— Успокойся, Эйден. Ты ничего не понимаешь, абсолютно ничего, — пытался обуздать гнев принца лорд Хелстрома.

— Успокоится? Мою родню убили, а затем убьют и меня. Как только я стану вам ненужным, вы меня втихую зарежете в ночи. Таков ваш план, верно?

— Нет. Я отправлю тебя в Гронфальд, в Академию Наук. Там ты будешь жить в достатке, посвятив свою жизнь служению богине Лейре и ее дарам: знаниям, тайнам и искусству. Это все, что я смог сделать для тебя, в память Аренора! — ответил Фаанир на неправдивое, на его мнение, заявление.

— Я понял, вы отправляете меня доживать свою жизнь за морем, пока дядя и Дейгон будут сидеть на троне. Хитрый план, но я в него не верю. Слишком уж много предателей за полтора месяца жизни, — скрестив руки, обиженно проговорил Эйден.

После обхода стражи караван двинулся дальше. Проверяющие осматривали все кареты и телеги, кроме кареты лорда, у которого была неприкосновенность к проверкам подобного рода.

Резко тронувшись с места, карета пошатнулась вместе с пассажирами. Фаанир уцепился за подлокотник, а затем, когда все успокоилось, вновь умостился на сиденье и продолжил разговор:

— Твой отец и твой чертов брат Эймар недостойны трона. Они вели Аэдор на путь разорения и поражений. Дейгон — харизматичный лидер, великолепный воин и искусный дипломат, для своих годов. А его отец достойный правитель. Он превратил Саргард в Жемчужный остров, который стал самой богатой провинцией за недолгие семнадцать лет. Семнадцать! Из самой бедной провинции Саргард превратился в центр торговли и пристанище всего нашего флота. Никакой-то его большей части, а всего флота! Наше государство также восстанет из праха, как это сделал Жемчужный остров. Это сделано во благо народа...

— Аренор был бы чудесным королем! Но вы его убили, хотя он всегда был готов постоять за свою семью, несмотря ни на что.

— Вот именно, он был слеп, когда дело шло о семье. Он был моим другом, но не поддержал меня в такую сложную минуту! Ты забыл, какое оскорбление они нанесли мне? Забыл? Поэтому я и не стал тебя трогать, так как ты тогда остался в стороне и правильно сделал, а Аренор не поддержал меня! Мы были друзьями, но он встал на сторону Эймара. На сторону этого ублюдка, который опозорил мою жену на моей свадьбе! За что мне любить твоего отца, Эймара, Лейна, Аренора? Все они отвернулись от меня, все, до единого!

— Я не поддерживаю своего брата, я осуждаю его! Он лишился права трон и всех должностей. Также он отслужил в пограничных войсках и понес свое наказание.

— Осуждение, служба... Это не наказание. Он просто разбалованный мальчишка, которого лишили игрушек на пару годков! Он украл мою жену прямо со свадьбы! Его нужно было казнить, такое не прощается никому. Но твоя семья и этот чертов аламарский лорд посчитали по-другому. Вот и пришло возмездие...

— Я не знаю деталей, но он мой брат! Как можно поддержать казнь своего брата? Как?

— Точно. "Он мой брат", — повторил Фаанир. — Так же сказал мне Аренор, слово в слово. Знаешь, что тогда было? Как все произошло?

— Нет, — честно ответил Эйден.

— Тогда я тебе расскажу, как все было, — гневно ответил лорд Хелстрома и продолжил. — Наступил день моей свадьбы с Айрис. Огромный стол, за которым сидели десятки званых гостей, музыка, танцы и веселье... Все начиналось просто отлично. А затем явился твой пьяный брат со своим дружком Арвелом. Арвел был сыном вассала моего отца. Его род часто супротивился нашему, но мы подавляли все его притязания, бунты и восстания...

Немного затянув с паузой, Фаанир на миг задумался, вспоминая события и продолжив:

— И вот он явился. Наглый, самоуверенный и пьяный. Вместе с твоим братцем. Вначале все не обратили на них внимание. А потом Эймар предложил моей жене потанцевать. Я с большой неохотой разрешил ему это, а сам принялся обсуждать важные дела с твоим отцом, который хотел предложить мне должность в столице. У них возникла гениальная идея — украсть мою невесту прямо со свадьбы... Когда я оглянулся, Айрис не было. Не было и твоего брата вместе с Арвелом. Пир тут же прекратился, стража собралась у ворот. Когда я выглянул с балкона, я увидел двух быстро скачущих лошадей и свою невесту, которая связанная была перекинута через лошадь, словно пленница главаря банды.

Эйден представил себе эту картину, ведь на свадьбе его не было. В этот момент у него вновь случился приступ. Видимо, к лучшему. Фаанир говорил дальше:

— Мы настигли их скоро. Они укрепились в небольшом имении близ замка, где происходило пиршество. Мой отец рвал и метал, твой был мрачным, а его глаза пылали гневом. Аренор постоянно о чем-то раздумывал и молчал. Лорд Лейн корил Эймара и слал ему проклятья. Первыми двери имения пробили солдаты моего отца и твоего брата. Вместе с ними в поместье вошли я и он. На удивление нам пытались дать отпор люди Арвела. Быстро перебив их, мы принялись к поискам. Минуты тянулись долго, слышались крики и звон клинков. Затем я открыл двери одной из комнат, и увидел избитую Айрис. Она забилась в угол и рыдала. Твой брат ее обесчестил, в день моей свадьбы.

Последние слова он словно ронял, тяжело шевеля губами. Эйден понимал насколько тяжело лорду Хелстрома вспоминать столь мрачные события.

— Эймара я нашел рядом, он напал на меня из-за угла, но он был пьян. Я уклонился от его удара и нанес ему глубокий порез. Смертельная рана, но подонок выжил... Этот шрам навсегда останется на его теле. Затем вошел твой брат, и остановил меня. Я хотел добить мерзавца, но он не позволил, повторяя: "Он мой брат". Все мои доводы, разумные и нет, осмысленные и вспыльчивые речи пресекались этой фразой. Аренор твердил все громче и громче: "Он мой брат!".

Фаанир запнулся. В его горле встал комок, но он твердо решил докончить рассказ:

— Через час голову Арвела мой отец нанизал на пику, а еще через неделю его замок вместе со всеми подданными был сожжен дотла. Над твоим братом суда не было, никакого. "Он был пьян, он не отдавал себе отчет в своих деяниях", — говорил твой отец. Мой же хотел объявить войну. Войны не было, а все из-за Лейна. Он всегда ходил повсюду со своим воинством. Если бы не его личная охрана, которая заперла нас в замке, мы бы еще тогда убили бы Эймара после долгих и весьма изощренных пыток. А так... Его взяли под стражу в одном конце крепости, а нас в противоположном. Твой отец заставил нас подписать договоры и велел скрепить их документально. Цитадель, где мы сидели, была под осадой наших войск ровно одну неделю. Семь долгих дней мы вели переговоры, но, наконец, Лейн все уладил. Если бы не он, мой отец отрубил бы не только голову Арвела, а и голову всей твоей родни тоже, которая встала бы у нас на пути, а я бы не сказал ни слова. Даже насчет Аренора. Он перестал мне быть другом еще в том имении...

Эйден замолчал, его брат Эймар был мерзавцем, и он это знал. Ему было искренне жаль молодого лорда, он это не заслужил.

— Мне дали должность верховного судьи, а твоего брата заслали служить в пограничные войска, отправляя на самые сложные задания. На деле все просто: он отсидел в казарме, командуя даже теми, кто был старше по званию, ведь он, видите ли, у нас принц! Всей нашей провинции предоставили множество уступок в политике и экономике. Мы стали более самостоятельны, нам понизили налоги и так далее... Но это разве наказание? Это справедливо? Меня и мою родню обесчестили на всю страну, на весь Аэдор! Видят боги, твоему брату Эймару нужно было умереть еще тогда! И в этом случае я бы не присоединился к заговору против твоей семьи, никогда.

Карета вновь пошатнулась, дорога была ужасной. Затянулась долгая тишина. Эйден не знал, что и добавить. Он проникнулся в историю Фаанира, но отчасти тот виноват в смерти Аренора и его отца. Выбора не было...

— Теперь я понимаю. Но и ты задумайся, Фаанир, настолько ли ты доверяешь Дейгону? Он связался с каннибалами из Лор-Таурона, а его личный охранник — реверант. Ты уверен в своем выборе? И не боишься ли ты, что гнев аламарцев обрушится на всю остальную страну?

— Каннибалы? Реверант? Насчет этого я не знал... А проблема аламарцев проста. Лейна сегодня должны казнить. На Собрании Земель его засудили насмерть. Твоего брата же лишили права на трон, как это и было закреплено еще на моей свадьбе... Скоро и его тоже засудят за то преступление, и его голова покатиться по плахе в Валиндоре.

— А что с Дейгоном? Что будет делать этот предатель? — колко спросил Эйден.

— Дейгон и дочь лорда Рейвина поженятся, тогда Вергард с Саргардом объединятся семейными узами. Вергард был единственным противником Саргарда. Теперь уж нет... Мой отец и я изначально поддержали план Дейгона, поэтому мы также поддерживаем Жемчужный остров. Кто остается? Лорд Мерсер? Филин уже слишком стар, чтобы видеть далеко, как в былые времена, поэтому он лишних вопросов на Совете не задавал. Он и лорд Рейвин единственные, кто не знают о заговоре. Аэдор наконец-то по-настоящему объединится, и мы пойдем одним огромным войском на Селлатор, одержав победу. Ты не нужен этой стране, Эйден. Не вмешивайся, сиди тихо, и я сдержу обещание.

— Может ты и сдержишь, но в планах Эсберна я ему нужен лишь на время.

— Эсберн? Он ничего не значит. Времена чародеев давно кончились, а этот лишь подобие магов старины, которые олицетворяли древнее величество и мудрость. Советник запросил слишком много, целый Аламар. Но пока двимеритовые кольца существуют, чародеи не играют важной роли. Не для того люди разрушили Обсидиановую Империю, чтобы освободится от оков рабства и вновь идти на уступки чародеям.

— Но ты же заодно вместе с Эсберном? Дейгон ведь обо мне не знает? Я бы тогда был мертв, — подытожил принц.

— Дейгон не знает. А Эсберн сильно свято верит, что у него наибольше денег. Я заплатил наемникам плату лучше, и они отдали тебя мне. А Его Чародейство считает, что ты сейчас едешь в карете одного торговца. Торговец тоже куплен мной, поэтому Эсберн и не догадывается.

— Предатели предают предателей. Интересно, — вслух сказал принц.

— Этот старый обманщик заслуживает смерти. А я, Эйден, делаю все, чтобы ты жил. В память Аренора! Поэтому будь добр, перестань меня оскорблять, — возмутился Фаанир.

Эйден замолчал и, отворив штору, стал глядеть на быстро сменяющиеся поля и деревья, зеленые луга и мельницы... Остаток пути до ближайшего места ночлега они просидели в молчании, каждый думал о своем. Затем краски сгустились, на караван надвинулись сумерки, и он остановился в небольшом городке.

На принца вновь надели серый мешок и натянули плотную повязку на рот, чтобы он не мог кричать. Завели же его в небольшую комнатку с черного входа двое громил. Так закончился первый день путешествия.

* * *

Кончалась первая неделя пути. Все было спокойно, разбойных нападений или еще каких-либо происшествий не происходило. Торговцы и их охранники всегда становились отдельным лагерем, сторонясь лорда Фаанира и его людей.

Часто ночевали в трактирах, но иногда приходилось разжигать вереницу костров и останавливать все телеги и карету лорда, делая остановку под звездным небом. Много кто коротал время за картами и костями, кто-то просто спал и дежурил, а другие вели ночные беседы у огня.

В дороге же и вовсе ничего не замечалось. Торговцы обменивались между собой байками, которые услышали в том или ином поселении, а солдаты осторожно поглядывали по сторонам, взирая на любую странность и шорох. Фаанир же перестал ехать в уютной карете, поэтому он оседлал боевого коня и ездил вместе со своими воинами, оберегая конвой.

Было скучно. Эйден не знал, куда себя деть и поэтому часто на месте остановки отходил от основного лагеря и смотрел на звездное небо, вспоминая Келя и Сребролесье. Позади всегда стояла пара верзил, которые следили за принцем. Но он старался не обращать на них внимания, углубляясь в свои мысли.

А во время езды он поглядывал из-за штор на пробегающие мимо деревья и маленькие деревянные дома, которые косились в разные стороны. Это были дома мельников, охотников и обычных крестьян, коневодов и кузнецов. Все жилища излучали бедность, которая переходила всевозможные пределы.

"В эту ночь все должно быть по-другому, — подумал Эйден. — Мы приближаемся к дубовому бору, который кишит разбойниками, если верить торговцам..."

Нападение даже на столь вооруженный караван было вполне вероятным, уровень разбоя в Хелстроме достиг своего апогея. Банды постоянно обезвреживали, но на месте одной появлялось несколько более мелких.

Местное население было заодно с разбойниками, прикрывая их и давая приют, ведь часто на кривой путь грабителя ступали именно крестьяне, которым не по душе лизать ботинки местного лорда и работать целыми днями на его землях...

Дорога резко увильнула в сторону. Колеса дилижанса зашатались, и Эйдена кинуло в сторону. Хорошая дорога на этом закончилась, и теперь двигаться они будут намного медленнее.

Принц вновь поглядывал через окошко. Огромные дубы сменялись один за другим, громоздко возвышаясь над дорогой. Сквозь листву этих исполинов почти не проходили солнечные лучи, и даже перед закатом здесь было мрачно, холодно и серо.

"Нехорошее место", — вновь подумал принц.

Перед его каретой тут же проехал отряд всадников Хелстрома. Сзади каждого из них, на спине воинов, виднелся небольшой деревянный щит с изображением дуба. Именно из одного желудя, который посадил на месте Хелстрома великий чародей и завоеватель Оронтор и возрос великий город. А позже, из того первого дерева и появился дубовый бор, который протянулся на долгие километры.

Только теперь старый бор давным-давно вырублен, ведь со временем людям нужно было все больше и больше древесины, поэтому остались лишь молодые дубы, которые прорастали уже далеко от столицы этой провинции.

Торговые телеги приблизились друг к другу, чтобы караван было легче защищать. Охрана откровенно нервничала. Некоторые сжимали рукояти мечей, другие достали луки и арбалеты, держа их при себе.

Но все обходилось. Вдали лишь тревожно кричали лесные птицы, а вот следов каких-либо банд разбойников не нашлось. Лошади и телеги словно двигались на одном месте. Дорога была зыбкой. Колеса встревали в грязи и часто прокручивались, не передвигая телеги. С разных сторон каравана послышалась нецензурная брань.

За полдня пути они преодолели вдвое меньше пути, чем по торговому тракту. Ночлег они решили оборудовать на большой открытой поляне, разместив груженые товаром фургоны по кругу. Костры ярко запылали, пуская ввысь клубы густого черного дыма. Лагерь загомонил, все тут же принялись болтать, играть в карты и кости. В общем, делать все, как обычно.

Эйден вновь сел вдали и стал смотреть на звезды, свесив ноги с небольшого холма. Его затылок прожигали два тяжелых взгляда, которых он уже приучился чувствовать. На ночном небе не было ни единой тучи, поэтому вид был шикарным. Вглядывался принц долго, обдумывая все произошедшие события.

Мысли настолько поглотили его, что он и не заметил, как к нему подошел Фаанир.

— Скучаешь? — спросил тот.

— Нет, я просто раздумываю, — ответил Эйден.

— Знаешь, извини, если сможешь. Хотя, о чем я говорю? Такое нельзя простить, — ответил сам себе лорд. — Гнев застелил мои глаза густой пеленой, и кроме мести я ничего не хотел видеть и знать. А теперь при виде тебя я понимаю, что совершил ошибку. Зря я так поступил с Аренором и с твоим отцом. И с тобой, конечно, тоже. Надеюсь, ты меня поймешь.

Эйден молчал. Ему было искренне жаль Фаанира, но также он его и ненавидел. Смешанные чувства, и поэтому юный принц не мог разобраться в себе, чтобы сказать что-нибудь вразумительное.

— Ответь хоть что-то! — попросил Фаанир.

— Чего ты ждешь? Я не знаю, что сказать. Ты защищал свою честь, свою семью, но одновременно с этим ты предатель и соучастник заговора. Что я должен сказать? Простить тебя? Или угрожать тебе почем зря? Не жди от меня ответа, я его не знаю, — мрачно ответил принц. — Я не стану делать ни то, ни другое.

— Может и так. Но ты поставь себя на мое место и хорошенько подумай, что бы сделал ты, — пытался убедить Эйдена лорд.

— Я бы не предавал друга. Эймар получил бы по заслугам так или иначе, но можешь считать, что ты похоронил Аренора своими руками. Бездействие с твоей стороны — это уже действие.

— Ты прав... Знаешь, нет такого дня, когда бы я ни думал об этом. Я постоянно вспоминаю твоего старшего брата, долгие годы дружбы никогда не забудутся, — с горечью в голосе говорил Фаанир.

Эйден не ответил. Он посмотрел на яркие звезды, которые сияли на небе, создавая тысячи тысяч хитросплетений созвездий. Ему так хотелось туда, ближе к ним... Там хотя бы не было лживых людей, которые годами вились вокруг его семьи, сдавливая свою хватку, словно змеи.

— Знаешь, Фаанир, мой брат верил, что все возвращается. Все мысли материальны, а за свои ошибки придется платить. За одним добрым делом последует награда, а за злобным деянием к тебе придет расплата. Так мне когда-то сказал Аренор, и только сейчас я понял эти слова. Придет время, и тебя тоже предадут, будь уверен. Пусть боги тебя судят, не я. Проси прощение у них, но не у меня, я всего лишь калека-принц, который сейчас не значит ничего в этом переменчивом мире.

Лорд Хелстрома пристально смотрел на юного принца и понимал, насколько тот умен и мудр для своих годов. Эйден продолжал:

— Может, ты и прав. Мне все-таки стоит пойти учиться за морем, здесь мне ничего не грезит. Только боль и воспоминания. Я привык готовиться к худшему и верить в лучшее, а иначе с такой жизнью по-другому нельзя... А теперь мне бы хотелось знать. Ты ведь догадываешься, кто меня отравил?

— Догадываюсь, Эйден. Мне открыто о тебе ничего не говорили. Я знаю лишь о подстроенной смерти твоего брата и заказном убийстве твоего отца, — правдиво ответил Фаанир. — Не знаю, зачем тебе это говорю. Может быть, я тебе доверяю, как Аренору. Ты ведь невиноват...

Принц запнулся, ком встал в его горле, но затем он все же решился спросить:

— И кто, по-твоему, меня отравил?

— После всего произошедшего я предполагаю, что это твой дядя. Он хотел убить твоего отца, а не тебя. Ты ведь сам знаешь...

— Знаю, — сухо ответил принц.

Вдалеке послышался треск сухой ветки, который прервал разговор. Фаанир тут же насторожился и встал на ноги.

— Уходим, Эйден, живо! — шепнул ему на ухо лорд. — Только не подавай виду.

Принц медленно встал и зашагал ближе к кострам. Два охранника Эйдена тут же насторожились. Фаанир подошел к одному из них и что-то сказал. Тот, дослушав приказ, пошел его выполнять. Второй охранник достал арбалет и направил его в сторону чащи.

Эйден, перед тем как войти в карету обернулся на того телохранителя. Послышался гулкий свист — и стрела пронзила голову того второго охранника. Она встряла прямо в его глазнице. Фаанир тут же закричал:

— Разбойники!

Лагерь вскочил на ноги быстро. Кто-то под подушку положил топор, другие держали арбалеты и мечи совсем рядом. Всадники Хелстрома были близ лошадей, на которых было положено все оружие, ведь именно в этот момент кавалеристы разгружали поклажу.

Со всех сторон посыпались стрелы. В темноте, под дубами, замаячили черные силуэты вооруженных людей, которые медленно подступали к лагерю, окружив его со стороны леса. Со стороны дороги нападающих не было.

Охранники каравана падали, пронзенные стрелами. Кому-то снаряды попадали в плечи или ноги, кто-то умирал на месте от смертельных выстрелов в шею и незащищенную голову.

Защитники каравана не растерялись и рассредоточились за укрытиями, начиная вести ответный огонь. Тем временем обычные торговцы попрятались в свои кареты и телеги, укрывшись за бочками, в которых лежали товары.

Из тьмы на освещенную кострами поляну выбежали первые разбойники. Эйден быстро заперся в карете и поглядывал в окно. Одна стрела с громким стуком вонзилась прямо в дверь, и принц тут же отскочил от окна. Наконечник стрелы торчал с внутренней стороны, пробив дерево.

Разбойники были одеты в грубую тканевую одежду, которая ужасно испачкалась в грязи, или же в поношенные кожаные доспехи, которые должны были вот-вот развалиться. Первыми в бой вступили кавалеристы Хелстрома. Создав плотный строй, они прикрылись щитами и начали метать копья.

Первые противники свалились на землю, изрешеченные дротиками. Затем, достав короткие клинки, хелстромцы пошли в атаку. Плотный строй солдат Хелстрома тут же вонзился в противника, словно волк кусает оленя за шею. Бандиты такого отпора не ожидали и принялись бежать.

Воины работали слаженно и четко, как один целостный механизм. Умело орудуя мечами, они быстро убавляли количество противников, нападая на одного втроем или вчетвером. Вдогонку бандитам с новой силой посыпались арбалетные болты, которые убивали лучников и стрелков, сидящих в темноте, а также сокращали количество завязавших ближний бой.

Плотный огонь стрелков охраны продолжался до тех пор, пока последний разбойник не скрылся во тьме леса. Нападение было скоротечным и кровопролитным. Основные потери пришлись на разбойников, ведь они не ожидали увидеть в лесу элитных кавалеристов Хелстрома.

Эйден открыл дверь кареты. Перед его взором стояла усеянная трупами окраина лагеря. По поляне ходили охранники каравана и люди Фаанира. Все они суетились, обыскивая и убирая трупы. Позже их всех сложили в одну кучу и подпалили, чтобы разбойники не смогли их похоронить как следует.

Принц осторожно подошел к телу одного бандита, ожидая, что тот сейчас вскочит на ноги и нападет. Подойдя к телу, он снял его ржавый шлем, который скрывал испачканное исхудавшее лицо четырнадцати или пятнадцатилетнего мальчишки. Выглядел он как более-менее взрослый юноша, но лицо все-таки выдавало его настоящий возраст.

— Эй, парень, а ну-ка отойди, — кликнул один из громил-охранников сзади.

Эйден молча повиновался и отошел. Громила быстро обыскал мальчишку и, ничего не найдя, закинул его безжизненное тело на плечо.

Через пять минут тело парнишки пылало в костре, вместе с телами остальных разбойников. А еще через три часа, расставив много дозорных и часовых, лагерь наконец-то окунулся в сон.

Глава 11

Тракт был пуст и неприветлив. Ночной ливень размыл все дороги, превратив их в труднопроходимые и непролазные дебри. Повозка с усилием преодолевала малейшие расстояния от одного поселения до другого, не заезжая ни в один из постоялых дворов и двигаясь как можно быстрее.

Ко второй половине дня небо затянуло серыми тучами, и вновь стал срываться дождь. Извозчик посмотрел вверх и накинул на себя капюшон, скрыв лицо. Ругнувшись, он поплотнее укутался в серый походной плащ и ускорил темп передвижения.

После удара нагайкой старый конь недовольно заржал, встал на дыбы и ускоренно кинулся вперед. Крытый фургон покачнулся и кинул своих пассажиров в сторону.

— Чертова погода... Давай поговорим что ли, а то скучно как-то... Как тебе поездка? — нарушил тишину Марцелл. — Знаешь, наверное, к лучшему, что ты связан и у тебя кляп во рту. Я думаю, вопил бы ты громко, взывая на помощь тех, кто чуть тебя не сжег на костре.

Кайлан недовольно посмотрел на вампира. Его глаза были наполнены гневом и ненавистью, которую он готов был излить на этого демона ночи и его слугу — колдуна Ромуса. Паладин не знал, куда они едут и ради какой цели вся эта затея. Ровным счетом он не знал ничего, и это его приводило в бешенство.

— Я не понимаю, как можно жить в этой стране. Вот скажи мне, неужели бедность, разруха и диктатура Церкви может кому-то нравится?

Бывший командор карателей не ответил, так как он не мог этого сделать чисто физически.

— Опять не отвечаешь? Плохой из тебя собеседник, даже очень. Молчишь постоянно, смотришь так на меня, как будто я тебе враг, — усмехнувшись, продолжил монолог Марцелл. — Мы тебя ведь от смерти спасли, а ты к нам так нехорошо относишься! Ну, ничего, ты еще увидишь истинное лицо тех, кому ты служишь. А если ты не увидишь дальше декораций, то, друг мой, нам нужно будет расстаться. Мне с тобой, а тебе с жизнью. У меня, как бы, есть на тебя планы, но я теперь не уверен, что они сбудутся. Больно уж ты не нравишься мне за последние три дня.

Телегу вновь покачнуло в сторону и Кайлана резко откинуло вбок. Марцелл успел схватиться за деревянный поручень и на время умолк. Снаружи прозвучали звуки ливня. Погода была мерзкой. Такой же, как и в день побега и в день встречи с армией мертвецов. "Не к добру это", — подумал Кайлан.

— Ладно, даю тебе еще один шанс. Я разрешу тебе вновь заговорить, если ты не будешь орать во всю глотку как идиот. Договорились?

Кайлан одобрительно кивнул и приготовился. Вампир наклонился, чтобы не задеть накрывавший повозку навес, и подошел к паладину. Начиная вытаскивать кляп, он улыбнулся и ударил паладина в живот. Тот изогнулся и повалился на пол деревянного фургона.

— Я знаю, ты бы закричал не своим голосом. Меня не обманешь, Кайлан. А я ведь тебе верил! Как ты смог предать своего друга? Как?

Бывший каратель что-то замычал. Это звучало схоже с фразой: "Я тебе не друг".

— Прости, что? Ты не признаешь нашей дружбы? Я великодушно помог тебе, а ты так дерзко предал меня. Доверяй после этого людям, — сев на свое место вновь промолвил Марцелл.

Остаток пути за этот дневной переход они теперь уж точно проделали в тишине. Наконец, Кайлан уснул, ничего не ев и не пив уже вторую ночь. Жажда сушила горло, а желудок сжимал спазм голода, но он держался и терпел. Никогда не наступит тот день, когда слуга Пелора попросит хоть что-то у демона Орракса.

В крытый фургон вошел Марцелл, разбудив паладина. В его руках была деревянная миска, из которой исходил пар. Аромат только что приготовленного супа доносился на всю повозку. Достав деревянную ложку, вампир начал трапезу прямо на глазах у Кайлана.

В животе недовольно заурчало. Бывший каратель стал жадно глотать слюну и смотреть на тарелку с едой, а затем он с трудом отвернулся, тяжело дыша.

Поднося ложку ко рту, Марцелл стал говорить с набитым ртом:

— Как вкусно! Ты не поверишь, но Ромус превосходный повар. Даже в такую погоду он смог приготовить этот шедевр походной кулинарии. Аппетитно выглядит, да и вкус такой насыщенный!

Опустошив тарелку наполовину, он поставил ее возле Кайлана.

— Значит так, если ты не будешь опять взывать о помощи, то все будет отлично. Но если ты любишь неприятности, тогда прошу: крикни хотя бы разок! Один раз! Всего лишь, тебе ведь это ничего не стоит, верно? Ну, разве что языка или зубов. Намек понят?

Паладин повернулся и присел. Вампир с особой осторожностью вытащил из его рта кляп. Затем на пол фургона упали цепи, которые сковывали руки. Кисти немели и ужасно ныли. Размяв их, Кайлан принялся за трапезу, молчаливо поглядывая в сторону вампира и суля тому вечные беды.

— Вот и славно, раз мы друг друга понимаем. Только не глупи хотя бы в этот раз, я сегодня, видишь ли, не такой добрый. Мне просто не нравится, когда погода очень и очень мешает моим планам. Все просчитал, кроме нее...

Кайлан не ответил. Доев, он демонстративно откинул миску в сторону и протянул руки. Сковав их цепями, Марцелл вновь улыбнулся и безмолвно покинул фургон.

Над головой мелькнула гроза. Спустя еще несколько мгновений послышался раскат грома. Затем телега покачнулась, продолжив свое шествие. Если бы кто-то решился преодолевать объездную дорогу из Терамора, залитую водой, то он увидел бы одинокий крытый фургон, который освещался тусклым светом фонаря, прикрепленным по левую руку извозчика.

Но повозку никто не видел, и не увидит ее здесь никогда. Ее просто поглотила ночная тьма, которая укутала собой все окрестности...

* * *

Кайлан думал о побеге. Он не знал точно, сколько они уже в пути, но примерно сосчитал шесть долгих дней. Побег, конечно, он продумывал тщательно, но одни мысли были глупее других, а шанс на успех был мал, а, может, его и не было вовсе.

Крепко связанный, лежащий на досках повозки, он молил Пелора о спасении. Но его не было. Пасмурная погода и мелко моросящий дождь привыкли надоесть за столь большой промежуток времени.

Останавливались они крайне редко, чтобы подкрепится или осмотреться. Но, ни Ромус, ни его господин никогда не спали, а лишь все время шли и шли вперед, преодолевая огромные расстояния в неведомом направлении.

В душе закралось чувство, что за ними кто-то гнался, и бывший командор догадывался кто...

"Похоже, я принес с собой дурные вести, а с ними и дурную погоду. Это плохое знамение, для меня и для всех..." — думал каратель.

В Книге Солнца во время каждого рассвета нужно было встать на колено и молится Пелору, во благо нового дня, который защищает ореол света. Но когда небо застилают тучи и идет дождь, то это первая весть конца царствования Пелора.

"Если ливень будет идти тридцать дней и тридцать ночей без остановки, то закончится кровь у воинов света, как закончатся и сами воины. Тогда солнце никогда не взойдет на небосвод, а на земле бренной наступит засуха и лишь одинокая луна, вечная мерзлота и ночь будут окутывать землю. Тогда сам Орракс разломит напополам мир и пустит своих адских демонов на людей, и умрем все мы за грехи наши, если не наши слова не объединятся в единую молитву Пелору, чтоб поддержать его и дать ему сил для защиты".

Эти последние строки в Книге Солнца знал каждый селлаторец и каждый боялся этого. Поэтому на сердце суеверного Кайлана застыла тревога. Может, Марцелл — предвестник конца?

Повозка сильно пошатнулась в сторону и резко остановилась. Кайлан попытался присесть на корточки и осмотреться. Получилось с трудом. Мелькнула гроза. В проеме под тентом показался темный силуэт. Это был Марцелл.

— Почему-то я не вижу радости на твоем лице, — усмехнувшись, проговорил высший вампир.

В его руке показался изогнутый нож. Кайлан заметался в разные стороны, пытаясь отбиться ногами. Крепко схватив его за ногу, лорд Детерока злобно оскалился и взмахнул ножом, удерживая стальной хваткой ступню. Паладин отвернулся, чтобы не видеть брызги крови.

Марцелл засмеялся и откинул перерезанные веревки наружу.

— Какой же ты все-таки недалекий, Кайлан. А я ведь тебе помогаю, хоть ты сам этого не понимаешь, пока... Ну что же, продолжать наше путешествие придется с меньшим комфортом, поэтому готовься к длительному и тяжелому путешествию. Нас ждут великие дела.

— Нет никаких нас, и не будет. Никогда. Ни за что. Запомни это, — гневно выпалил Кайлан. — Лучше убей меня сейчас, к чему это все? Для чего я тебе нужен? Ради каких целей? Спрашивай, что хочешь, выпытывай, обманывай, обещай... Я ничего тебе не скажу.

Марцелл вновь высокомерно улыбнулся.

— Ты еще слишком мало знаешь, чтобы бросаться такими словами. Ладно, хватит болтовни.

Накинув серый пыльный мешок на голову паладина, вампир выволок его наружу и тут же кинул на дорогу, словно какой-то ящик. Кайлан почувствовал, как вязкая грязь просачивается сквозь пальцы и пачкает всю промокшую одежду.

— Вставай! — послышался хриплый голос Ромуса.

Подняв паладина за руки, они оставили фургон прямо посреди дороги и, нагрузив на себя оставшиеся вещи и припасы, медленно зашагали в сторону лесной чащи. Дождь продолжал идти, надоедая с каждой секундой все больше и больше. Мелкие капли неприятно били по лицу, но Кайлан лишь чувствовал, как промокает серый мешок, одетый на его голову.

Впереди шел Кайлан, которого подгонял Ромус, а сзади неспешно и аккуратно ступал Марцелл. Даже в своем походном плаще с капюшоном, который как можно сильнее скрывал лицо, он все равно походил на аристократа из Аэдора.

При такой серой погоде бледное лицо вампира не выглядело сильно уж бледным, это было ему на руку... Ромус дернул паладина, тот остановился. Они подошли в пункт назначения, вот только для чего и к кому для командора осталось тайной, как и цель всего плана демона ночи.

Кайлан учащенно задышал. Он знал, что они находились на опушке какого-то леса, вот только он не мог понять какого. Вариантов развития событий было много. Они были точно не на севере, так как этот вариант слишком очевиден, поэтому для Марцелла дальние провинции и переходы через Сребролесье закрыты. Где же они тогда?

"Это точно не запад, ведь Серые Холмы не лесистая местность, да и ветер там посильнее, чем сейчас. И не восток, южно-западная опушка эльфийской чащи густонаселена и полна патрулирующих отрядов. Тогда вариант один, самый опасный и в то же время самый глупый. Мы идем Ромендаль, в столицу Селлатора. Но зачем вампиру идти в открытую пасть льва? Вот это уже вопрос, который требует долгих обдумываний".

Послышался голос Марцелла:

— Это я, Марцелл! Узнаете меня?

— Может, да. А может и нет. Кто знает, кого ночь носит? Пароль! — завопил кто-то грубым голосом.

Марцелл закатил глаза от недовольства и стал вспоминать "пароль". Затем удивившись тупости своих "партнеров" и простоте их защиты, громко и внятно ответил:

— Таинственная ночь сможет вам помочь!

С ответом, по всей видимости, задерживались. Затем спустя долгие и томительные секунды ответили:

— Отлично, мы убедились, что это ты! Можешь идти.

Ромус негромко ругнулся насчет сделки, а затем они продолжили путь. Ступая в глубину чащи леса, они медленно шагали навстречу целой банде разбойников, которая стала появляться с самых различных уголков.

Кто-то спрыгнул с дерева и покрасовался своим арбалетом, кто-то скинул накидку разведчика и оголил сталь ржавого клинка, а кто-то просто вышел из своего хорошо замаскированного укрытия.

— Доброй ночи, господа! — поприветствовал их Марцелл.

— Может и доброй, а может и нет, — ответил все тот же грубый голос, который прозвучал где-то близко, напротив Кайлана. — Я, надеюсь, что ты выполнил то, что обещано?

— Естественно. Я всегда держу слово, теперь дело за вами, уважаемый.

— Где золото? Показывай, — перешел сразу к делу бандит.

Марцелл повернулся к Ромусу и кивнул, приказывая отдать деньги. В руке колдуна тут же показался мешочек с деньгами. Ромус, недолго думая, кинул звонкие монеты предводителю банды. Тот тут же развязал мешочек и стал проверять наличие предоплаты... Быстро пересчитав все деньги, он довольно ответил:

— Проходите. Поговорим в логове. Негоже стоять под дождем в такую погоду, нужно потолковать за столом у камина. Я надеюсь, у тебя есть дальнейшие планы, Марцелл?

— У меня всегда есть план, всегда. Запомни это, мой дорогой друг.

Кайлан так ничего и не видел. А лишь слушал, молча и стоя на коленях. Дождь окончательно заставил намокнуть всю одежду, и теперь по телу пробегала мелкая и противная дрожь. Затем Ромус вновь дернул паладина за руку, и тот поднялся с колен.

Его повели куда-то вперед. Они устремились вглубь леса, в логово таинственной банды. Какой точно Кайлан не знал, но список возможных подозреваемых был крайне мал, ведь палачи не зря так назывались, и обычные банды разбойников уничтожались с особой жестокостью, поэтому могли выживать и приспосабливаться лишь самые стойкие бунтовщики и их группировки, которые составляли бывшие крестьяне.

Так как они жили в лесу, в канализации или в других подобных местах, наименования у банд тоже не отличались чем-то особенным. Крысы, Барсуки, Белки, Хорьки и прочие. Кайлан знал о них мало что, ведь в основном с ними "работали" палачи. Насколько он знал, успех в поимке и устранении таких банд повстанцев имел Гаптор и его первые подчиненные, поэтому их численность очень быстро шла на убыль...

Ромус вновь подтолкнул паладина, повелевая идти вперед и прерывая его раздумья. Тот недовольно повиновался, страстно желая получить в руки свой меч и перерубить тело колдуна напополам. Идти было сложно. Путь был необжитый и непротоптанный, к тому же погода лишь замедляла темп перемещения.

Сопроводительный отряд разбойников не шумел, а вел себя тихо и предусмотрительно. Даже их командир с Марцеллом перекинулся лишь парой ничего не значащих фраз. Остаток пути они проделали в молчании.

Бывший командор не мог точно сказать, сколько они шли. Десять, может пятнадцать минут, преодолевая тернистые тропы и идя по извилистому, словно змея, пути, они дошли до конечной цели сегодняшнего ночного похода — логова банды.

Кайлан услышал краем уха скрип двери. Затем его тут же перехватило за руки два человека и немедля они увели его куда-то влево по коридору, затем вновь потащили в другой поворот и вниз. Открылась еще одна дверь, и карателя резко и сильно толкнули вперед. Сзади послышался смех бандитов, который постепенно стихал...

Крепко связанный, он упал на каменный пол то ли подвала, то ли темницы. Промокший серый мешок так и остался на его голове, поэтому он лежал на сыром каменном полу в кромешной тьме, проведя, таким образом, не один час.

Решив не отдаваться отчаянью, он отдался в объятья сновидений, отложив все тревожные мысли на потом...

* * *

Огромная зала дыры, которая гордо именовалась логовом банды Белок, в первый раз за несколько месяцев была заполнена. Собралась основная часть банды и два гостя, которые решили посетить их владения в столь поздний час. Марцелл и глава Белок сидели в отдалении от других, перешептываясь между собой.

Ромус и остальная часть шайки откровенно скучали. Кто ходил за дровами для камина, а кто доедал последние остатки еды и допивал скудные запасы воды, которые вот-вот должны были кончиться.

— Какими судьбами, Марцелл? То ты не появляешься месяцами, то возникаешь из ниоткуда с пленником и палачами на хвосте. Может, объяснишь? — грубо спросил Скириус, мрачно поглядывая на вампира.

— Мои дела, это мои дела. Может, они тебя и касаются неким образом, но ты должен не забывать о нашем договоре. Я нужен тебе, а ты мне. Взаимовыгодная связь. Вот только в твои дела я не лезу, как и ты в мои лезть не должен. Можешь не беспокоиться, угрозы для тебя практически нет, да и я скоро отправлюсь в дальний путь. Даже совсем скоро, — пытался убедить главу банды Белок лорд Детерока.

— Ладно, как скажешь, — согласился с ним Скириус, испив какого-то дешевого пойла из деревянной кружки. — Но хоть объясни что-то насчет своего пленника. Зачем он тебе? И кто он?

Бандиты сидели в небольшой комнате, позади беседующих, за длинным столом. С ними же сидел Ромус, но особо он ни с кем не говорил, а лишь тревожно осматривал разбойников, которые казались ему опасными и в то же время жалкими.

— Слишком много вопросов, Скириус. Но, так уж и быть, я тебе отвечу... Он бывший командор отряда тераморских карателей. Он очень важен, очень. Пока я сказать не могу, но за одно я ручаюсь — он нужен мне в Детероке. Такой ответ тебя устроит?

— Нет. Но раз уж ты не хочешь говорить больше, то хотя бы скажи, куда ты направляешься? Это для того, чтобы мои люди завтра помогли тебе пересечь лесную чащу. Да и странным образом ты направляешься в Детерок. Тебе так не кажется?

Бандиты разожгли огонь в камине и принялись за скудную трапезу. Все они были немытыми, голодными и ужасно разбитыми. Их лица были серыми, а глаза лишь тускло излучали усталость, словно в них отсутствовала жизнь. Ромус приметил взгляд одного молодого парня, который не сводил глаз с колдуна, держа руку на рукояти ножа, который был вонзен в старый потертый стол.

— Я знаю, что делаю. А двигаюсь я в сторону южных провинций. Мне жизненно необходимо оказаться как можно ближе к столице. Как ты сказал, на хвосте у меня висят палачи. Вот только не просто палачи, а сам Гаптор. Теперь ты понимаешь, о чем я говорю?

Скириус почти вскочил со стола от испуга. Гаптор... Когда глава банды Белок слышал это имя, то по его телу пробегала дрожь, а кровь холодела в жилах.

— Тише, я контролирую ситуацию! Не нервничай заранее, ведь ничего не случилось, подняв руку и понизив голос, ответил Марцелл.

— Ничего? Мы все умрем из-за тебя. Если мои люди узнают, а они узнают, то...

— Ничего не говори им. Просто проведи меня через лес и, обещаю, награда ждать не заставит. Поверь, это достойная награда за столь минимальный риск. Они не знают где я. Даже понятия не имеют, поэтому на тебя и твоих людей выхода не будет. Даю слово. И ты ведь знаешь его цену.

— Знаю-знаю... Ладно, сейчас нам всем стоит выдохнуть и хорошенько поразмыслить. Готовь тогда награду, я надеюсь, она достаточно велика! Иначе сделка не состоится, и ты покинешь мои земли, и мы забудем друг о друге. Навсегда...

— Конечно, подумай, но у тебя есть только одна ночь. На рассвете мы уйдем, с твоими людьми или без них. Ромус! — позвал своего слугу Марцелл.

Колдун вновь встретился взглядом с юношей, который игрался ножом и искоса смотрел на него, и ушел из комнаты вслед за своим хозяином. Когда некроманты покинули комнату, Скириус взял стул и подсел к своей банде.

— Закрой двери с той стороны и следи, чтобы на лестничном пролете никого не было! — приказал своему подчиненному главарь Белок.

Тот безмолвно повиновался и покинул комнату. Скириус переглянулся по сторонам, словно хотел убедиться, что никто не подслушивает и рассказал своим людям все как на духу, а затем выслушал все их советы, которые они давали ему поочередно...

* * *

Дверь распахнулась со скрипом. Кайлан проснулся, но дыхание не сбил, продолжая изображать из себя спящего. Послышались тихие размеренные шаги. Где-то на их фоне слышалось звонкое звучание падающих капель. Еще шаг... Сердцебиение паладина ускорилось, он попытался освободить руки, но не смог.

"Это пришли за мной. Сейчас меня убьют в этом подвале... Заколют, словно свинью".

— Зачем тебе нож, друг мой? — сказал знакомый голос откуда-то из тени.

— Я, как бы это...— неуверенно ответил бандит.

Сквозь прорезь в трухлых деревянных досках показывались полоски неяркого света. Из тени в углу подвала вышел Марцелл, клыки которого сейчас смотрелись особенно угрожающе. Бандит вздрогнул и выронил нож из рук. Но Кайлан не мог этого видеть, он лишь притих и слушал, что все-таки произойдет далее.

— Пришел убить моего пленника? Скириус, я так понимаю, не знает об этом. Или знает?

— Н-не знает, милорд.

— Даже если знал бы, ты бы правду не сказал. Я спросил это лишь для того, чтобы выслушать твои лживые речи перед твоей кончиной.

Бандит хотел было что-то сказать, но в воздухе звонко пропело лезвие метательного ножа, которое вонзилось в глотку неудачного убийцы. Тот захрипел, пытаясь выдавить из себя предсмертное слово. Затем его бездыханное тело упало на пол.

— Да, Кайлан, одни проблемы с тобой. Вставай уже, — как ни в чем не бывало, промолвил Марцелл.

Сняв мешок и развязав руки своему пленнику, вампир отошел в тень и сел на стул, который появился словно из ниоткуда. Кайлан даже не заметил, как здесь оказался вампир и как он притащил с собой стул, хотя скрип двери услышал сразу. "Как он сюда попал?" — удивился паладин.

Размяв кисти рук, он присел, и устало посмотрел на вампира. Тот продолжал:

— Ты, наверное, понял, куда бы идем, и кто эти люди...

Кайлан сглотнул и потянулся. Все тело онемело. Размявшись, он ответил своему злейшему врагу:

— Мы идем на юг, вероятнее всего. А насчет этих, — кивнул он в сторону бандита, — догадываться даже не стоит, все ясно и так.

— И кто же они, по-твоему?

— Бандиты-повстанцы. Белки, может Барсуки или еще кто. Я давно не наведывался сюда.

— Белки, ты прав. Теперь-то ты понимаешь, почему по твою душу пришел этот?

— Понимаю, но цель твоего путешествия мне до сих пор не ясна. Может, объяснишь ее мне, демон?

— О, ты опять за старое, — усмехнулся вампир. — Ты лучше смотри, как живет твоя страна. Что ты знаешь об этих людях?

— А что я должен о них знать? Обычные разбойники, которые были когда-то крестьянами. В свое время они выбрали не тот путь, за что продолжают расплачиваться и по сей день.

— Так-то, значит... А знал ли ты, что у этого, как ты говоришь, разбойника, палачи отняли все? Они сожгли его дом, забрали все пожитки и угнали скот. А он всего лишь отказался платить непомерный налог, который оставил бы его семью в нищете и заставил бы голодать. У него ничего не осталось. Семья, дом, достаток... Все исчезло в один день, сгорело в священном огне твоего бога, который почему-то слеп не только ночью, но и днем.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Они — повстанцы, бунтари и бандиты, которые заслуживают кары. К тому же ты только что убил его, без всяких колебаний.

— Кары они заслуживают, говоришь... Как же ты глуп, Кайлан. Подумай только, как тяжело этим людям. Они выживают в лесу. У них мало еды, мало воды, мало людей и за спиной нет ничего, кроме тяжелой глубокой раны, которая каждый день тяготит им душу. Каждый из них может поведать тебе такую историю. У одного забрали сына в армию, но он не вернулся, так как его повесили палачи за дезертирство. У другого священник обесчестил дочь, не получив за это возмездия, а у третьего на войне погиб отец, брат или сын. Следующими жертвами были, может, его жена и две дочери... Убили их жестоко, как это умеют делать палачи: избивали, насиловали, ломали кости и выкручивали суставы, а затем повесили на первом же суку, словно разбойников с большой дороги. Все это длилось одну ночь, одну долгую ночь... И сколько, по-твоему таких историй? Все они одинаковы, и в каждой из них сокрыто ужасное горе. А сделал это Гаптор, которому дал наводку Валдар. Валдар-Стервятник. Глава отряда Белок раньше был его командиром, а потом он понял, что Валдар предатель. А то, что я защитил тебя от мести этого человека, еще не значит, что я хладнокровно убил его ради жажды крови. Я убиваю лишь тогда, когда это необходимо. Помни это. И помни, что я сейчас спас твою шкуру.

— Потому что тебе так необходимо в данный момент. И чего ты ждешь от меня? Какой реакции? Милосердия? Или сожаления? Не я это сделал и не я отвечаю за это. Они виноваты перед Пелором и перед Церковью, а раз они сделали это, то понесли заслуженное наказание, — жестко ответил Кайлан, но под конец его голос дрогнул.

Он сам знавал такие истории, сам был свидетелем их свершения. Его сердце облилось кровью, но это ведь было во благо... Во благо Владыки Света. Вот только паладин переставал в это верить с каждым днем все больше и больше.

— Ты сам не веришь в свои слова. Пытаешься убедить самого себя, но в тоже время понимаешь всю ущербность системы твоего государства. Я знаю, что ты хочешь сказать наперед, на несколько шагов вперед. Ты и сам понимаешь правдивость моих слов, но не можешь признать их, ведь я отродье, демон ночи, вампир... Тогда не слушай меня, слушай себя, в первую очередь.

— Твои слова отравляют мой слух, демон. Может ты и прав, Бездна подери! Но не во всем. Меня бы оправдали, я восстановил бы свое звание и возродил бы справедливость. Наставник Синмир помог бы мне, и тогда Гаптора признали бы виновным в его ложных обвинениях.

Марцелл усмехнулся и отрицательно закивал головой.

— Если хочешь, можешь так думать... Поразмысли над этим ночью. Заодно и подумай, чем ты мне можешь быть полезным. Ты еще не готов узнать правду, но придет время, и она откроется тебе.

Вампир встал со стула и медленно зашагал к двери. Он словно был черной тенью в сумраке подвала, которая угрожающе нависла над всем. Кайлан путь преграждать не стал, поэтому он лишь только устало опрокинулся на стену и провел вампира прожигающим взглядом.

Марцелл покинул подвал, со скрипом отворив дверь. После его ухода пришел Ромус, который взвалил окровавленный труп себе на плечо и утащил из подвала. Посреди комнаты так и осталась лужа темно-красной крови, которая не давала покоя паладину все ночь.

Он вглядывался в нее и думал над судьбой тех или других людей, и видел в ней свое отражение. Минуты тянулись долго, а ожидание рассвета превратилось в пытку, которую Кайлан выдержал с трудом...

* * *

Сумрак постепенно рассеивался, по мере восхождения солнца на небосвод. Десять силуэтов шагали между деревьев, передвигаясь медленно и бесшумно. Листья деревьев тихо вздрагивали от легких порывов ветра, который приносил с собой сковывающий пальцы холод. Меж серых стволов стоял непроглядный туман, который пеленой скрывал в себе целый отряд.

Все были одеты в серые походные плащи с капюшонами, которые скрывали лица незнакомцев. На поясе каждого из них красовались ножны, в которых был скрыт длинный меч. За спиной находились арбалеты и небольшие сумки с припасами. И только один из десяти был связан по рукам, а на его голову был одет мешок, который мешал видеть.

— Долго еще? — поинтересовался Ромус?

— Нет, — грубо ответил следопыт банды Белок. — Где-то час или два.

В ответ колдун не сказал ничего. Шли безмолвно, с каждым шагом все больше и больше приближаясь к цели. Спустя три часа, отряд подходил к опушке леса.

— Стоп! — вскрикнул глава разведчиков банды. — Можете считать мы пришли. Теперь дело за вами.

Ромус потащил Кайлана за руку и, ударив его, повалил того на колени. Белки отошли в стороны и заметно побледнели в лице. Марцелл скинул капюшон и положил наземь свой мешок и, молчаливо поглядывая на бандитов и улыбаясь, он закинул в него руку. Затем вампир медленно достал мешок со звенящими монетами и кинул его следопыту.

Мешок упал перед ногами разведчика, но тот даже не сдвинулся с места.

— Это все. Вам хватит надолго. Мой долг выполнен? — спросил вампир.

Ответа не последовало. Завязалась томительная пауза, которую нарушил Марцелл:

— Неужели мало? Я думаю, за столь легкое задание я дал вам достаточно много, друзья.

Бандиты поснимали с плеч арбалеты и нацелились на колдуна и его господина. Кайлан же продолжал стоять на коленях посреди обеих сторон с мешком на голове.

— Мы заберем деньги, вампир. Но это наше последнее дело. Убирайся и больше никогда не приходи сюда. Может, Арделлу не следовало пытаться убить твоего пленника ночью, но он не заслужил смерти, а особенно такой. Мне больше нечего добавить, уходи.

— Мне жаль, что такое между нами произошло. Передайте Скириусу мои соболезнования, — безразлично ответил Марцелл, покидая поляну, на которой неподвижно стояли Белки.

— Ему безразличны твои лживые слова, вампир, — презрительно ответил следопыт вслед Ромусу и его владыке.

Арбалетные болты в спину не полетели, хотя Марцелл предвидел и этот вариант. Отдалившись от Белок на безопасное расстояние, он подозвал к себе своего слугу. Тот подошел к своему господину и стал слушать приказов.

— Ты оставил им подарок, Ромус?

— Да, мой господин. Как вы и говорили. Эту ночь они не переживут. Их друг, Арделл, или как его там, сегодня вновь зайдет к ним на огонек. Вот только он немного мертв и немного будет похож на упыря, только что восставшего из могилы, — усмехнувшись, ответил колдун. — Но как же насчет денег? Если они нам больше не нужны, то зачем мы отдали им столь значительную сумму?

— Среди них есть предатель, он верен Детероку. Когда начнется закат, он умчится с деньгами, а затем получит новое поручение, с которым уже поедет другой дорогой в Ромендаль. Там он передаст деньги нужным людям, и мы придем на все готовое. Потом в нем отпадет нужда и его убьют. Не люблю предателей... Таков был план, я думаю ему ничего не мешает, пока что... Кроме погоды.

Кайлан брел где-то позади, слыша лишь шепот деревьев и тревожный вскрик птиц вдали. Холодный ветер продувал насквозь, ноги окоченели, а пальцы задеревенели. По телу пробегала дрожь, зубы выбивали стучащий звук. В его голове роились тревожные мысли, которые он откинул, решив все оставить как есть, до лучших времен...

Спустя десять минут они уже были на опушке леса, оставив серые стволы, овеваемые туманом, за спиной.

Глава 12

Торговый караван достиг Хелстрома через шестнадцать дней и пятнадцать ночей после разбойного нападения в лесу. Двадцать два дня заняло путешествие лорда Фаанира и его "гостя", принца Эйдена. За все эти дни принц думал обо всем, о чем только можно. Он не знал, что делать дальше, как быть, как сделать правильно... Эйден пытался быть наедине и собраться с мыслями, насколько это можно было сделать под надзором бдительных двух охранников, которые никогда не сводили глаз со своего пленника.

Наконец, ворота Хелстрома открылись перед длинной вереницей каравана и все благополучно закончилось. Или только началось, кто знает?

Торговый караван остался у ворот для проверки на наличие контрабанды и других проверок, включая обложения налогов. Фаанир и его люди направились дальше, минуя главные ворота города. Два стражника встали на колено перед своим лордом, когда он проезжал мимо них.

Карета въехала на главную улицу, двигаясь плавно, так как дорога была вымощена мастерами своего дела. Брусчатка была сделана безупречно, поэтому колеса плавно скользили по настилу, издавая тихий стук. Вооруженный конвой окружил карету со всех стороны, чтобы предотвратить любое возможное нападение.

Но, видимо, это было лишним. Обычный народ при виде кареты своего лорда низко поклонялись и выкрикивали радушные приветствия. Фаанир, сидя напротив Эйдена, улыбался.

— Я дома, — шепотом промолвил он.

Город был приветлив и оживлен. Через окно Эйден видел набитые торговые прилавки, толпы людей, которые словно муравьи заполнили улицы города. Все куда-то шли, бежали и направлялись. Сам ритм города был стремителен, словно бурный поток горной речки, а народ ходил по улицам города так же скоро, как и кровь текла по венам.

Здания в городе были выполнены по-особенному. Они — крепкие и грозные, надежные и прочные. Каждый дом или здание одной из многочисленных торговых гильдий архитектурно дополняли друг друга. Выглядело это непревзойденно.

Насколько знал Эйден, чтобы построить свой дом в центре Хелстрома, необходимо закупить план очередного здания у архитектора города, который выполнял каждый заказ своими руками. Но мало кто знал, что здания имели схожесть в построении для того, чтобы было легче обороняться от нападений врагов и поэтому вести уличные бои было легче.

Хелстром в свои давние времена граничил с армиями и огромными ордами орков, которые периодически совершали набеги на город Дубов. Раз за разом Хелстром падал под напором орков. Его разрушали, уничтожали, крушили. Но он восстанавливался из праха вновь и вновь, пока его не перестроили на лад крепости-города, сделав его твердыней и одновременно вершиной архитектурного мастерства Обсидиановой Империи.

Если посмотреть на карту города сверху, то можно было бы разглядеть структуру города, которая образовывала своей формой круг. Сам Хелстром был построен на холме, поэтому он существенно возвышался над степной низменностью с его неровностями, ярами и балками.

Необычной особенностью в планировке города была цитадель — Сердце города. Огромный в высоту, замок возвышался нал всеми фортификациями Хелстрома и был виден на многие версты. Цитадель была построена над тем самым дубом города, который являлся символом этого края. Легенда гласила, что пока дуб прорастает внутри Сердца, цитадель не взять штурмом. И по сей день, после построения великой башни, так и никто не смог захватить цитадель, если город не покидали обороняющиеся сами до начала осады.

Второй особенностью архитектуры были оборонительные стены города. Позади первой стены, которую построили на низменности, тут же возникала вторая, более высокая. При штурме первой стены, лучники второй могли спокойно прикрывать своих собратьев, что усложняло нападение.

И только уже за двумя стенами возникал сам город. Гордый, неприступный и в то же время излучающий жизнь. Именно все те, кто жили за стенами города Дубов, звали хелстромцами. Остальные же, у кого не хватило денег на покупку дома за стенами, поселялись в незащищенных домах вне фортификаций.

Хоть и приезжие тоже считали их жителями города, но сами они не могли себя так называть. При штурме города в цитадели громогласно начинал звенеть бронзовый громаднейший колокол, эхо которого раздавалось на огромные расстояния, тревожно предвещая осаду.

Тогда жители пригорода бросали свои дома и прятались за двойными стенами Хелстрома, который словно старинный дуб цепко пустил свои корни в землю, не желая пасть перед войсками противника.

Карета сильно покачнулась в сторону, заставив Эйдена вернуться из воспоминаний об истории величественного города, которые он приобрел при прочтении тяжелых томов и фолиантов. Главная дорога была прямой, словно ствол ветвистого дуба, изображенный на знаменах и щитах конников Фаанира. Спустя пять, а то и десять минут, конвой достиг цитадели Хелстрома. Тяжелые ворота отворились, запустив к себе лорда и его гостя.

* * *

В Сердце лорд и его личная охрана въезжали со стороны восточных ворот. Разоружившись, отряд разбрелся по цитадели, чтобы отдохнуть после длительного путешествия.

Эйден и Фаанир принялись обедать, а затем лорд Хелстрома покинул принца. На удивление, охраны больше не было и Эйден был отдан себе на попечение до самого вечера. Это было очень опрометчиво со стороны Фаанира, ведь Эйден мог натворить каких-то дел, но он, конечно, даже не думал об этом.

Цитадель сейчас пустовала, как будто все войска отправились на войну. Но это было только на руку для принца, поэтому он еще долго осматривал многочисленные залы с филигранно высеченными колоннами, статуи, выполненные древними мастерами, бойницы и высокие башни, с которых можно было просматривать не только Хелстром, а все окраины города на многие версты.

Вид был прелестным. Вдали виднелся дубовый бор, который полосой занял весь горизонт, украшая своим видом окрестность города и близлежащих деревень. Посмотрев с другой башни Цитадели, взору Эйдена предстала лишь гордая Великая степь, которая выглядела пустынно и безжизненно. Ей не было видно края, а глаза терялись в бездонных просторах равнин, покрытых зелеными травами, колыхающимися от порывов ветра, словно ветер вздымал волны на травянистом море.

Бродя по фортификации далее, он подошел к южному выходу из нее. Открыв дверь, он наконец-то увидел одну из самых знаменитых гордостей Аэдора. Эйден держался за перила и восторженно смотрел на это чудо света, сотворенное руками природы. Он никогда не был в Хелстроме за всю свою жизнь, но первые впечатления о горделивом городе-твердыне остались положительными.

Перед ним предстал тот самый дуб, который за многие века стал символом Хелстрома. Дуб был не просто огромен, он был гигантским. Его ствол не смогли бы обхватить и семеро взрослых мужей, а ветви рассоединялись в самые различные стороны, поднимаясь ввысь до уровня шестого этажа. Своим видом он внушал страх, показывал свое могущество и многие лета, которые шли рядом во времени с кровопролитными войнами и катастрофами.

Вокруг этого древа и возвели Сердце, а входом в него являлся Зал Величия. Это была огромная каменная пристройка, которая являлась входом в цитадель. Крыши у нее практически не было. Вместо нее была большая круглая прорезь, сквозь которую проходили дождевые капли или солнечный и лунный свет. По контуру прорезь прикрасили орнаментом древние строители, вероятно, это были каменщики Золотой Эпохи, которые еще тогда служили величественным магам и чародеям...

Второй особенностью Залы были статуи, которые расположились вдоль стен. Они были высокими, по три метра в ввысь, грозно стоя и охраняя проход, устремляя свои суровые и грубо высеченные лица на каждого, кто идет вдоль Залы. Не каждый великий воин и мудрый правитель удостаивался чести находится в Зале Величия. Лишь немногие были удостоены ее, поэтому некоторые постаменты попросту пустовали, ожидая своего череда...

Столб света, исходивший из круглой прорези в крыше снисходил в Залу, ярко освещая старый дуб. Эйдена завораживал этот пейзаж, он давно не испытывал подобного. Забыв обо всем, он так и стоял, обдумывая сколь много пережило это древнейшее дерево.

Сколько он пережил человеческих поколений? Просто не сосчитать. Теперь принц понимал, что жизнь человека — скоротечна, словно у нас есть лишь одна минута от юности до старости, которую нужно прожить достойно, оставив после себя величественное наследие, а иначе смысл просто теряется где-то в зря потраченных секундах и минутах...

Но сколько бы не прошло времени, дуб все равно стоял здесь, перед Эйденом... На его ветвях можно было разглядеть взбухающие почки, которые вот-вот должны были преобразиться в листву и вновь начался бы один из многих расцветов исполина.

Принц стоял на небольшом балкончике, который находился на третьем этаже Залы Величия. Выглянув из-за перил он разглядел небольшую каменную табличку, на которой было высечено имя того, кто посадил этот дуб.

"Древние руны Обсидиановой Империи", — ухмыльнулся принц. Его губы зашевелились, читая слабо высеченные знаки: "Дуб посажен в год основания Хелстрома, в двести шестьдесят втором году Золотой Эпохи, в знак твердости не только этого дерева, но и самой твердыни и ее защитников. Никому не взять город штурмом, пока стоит дуб на сем месте. Его Чародейство, архимаг Оронтор".

Прочитав это, Эйден сделал несколько шагов назад, чтобы вновь окинуть взглядом все величие тысячелетнего гиганта.

— Любуешься? — тихо подойдя сзади, промолвил Фаанир.

— Да. Это действительно чудесно. Я никогда не видел ничего похожего, честно.

Молодой лорд Хелстрома улыбнулся.

— Я часто здесь стою вместе с женой и сыном, забывая обо всем на свете. Так хочется иногда побыть одному, здесь, вместе с любимым человеком. Надеюсь, что мой сын займет одно из этих мест на пустых постаментах, чтобы он был великим военачальником и мудрым правителем одновременно, словно воевода Балиан, который на долгие годы откинул орков в Великую Степь.

— На одном из постаментов можешь стоять и ты, — подметил принц.

— Нет, точно не я. Я не заслуживаю этого почетного звания, после всего, что я сделал... Знаешь, Эйден, мне не хватает твоего брата. Не проходит и дня, чтобы я не жалел обо всем. Я должен был помешать Дейгону, но я этого не сделал. Ты меня не сможешь простить, но все же попытайся. Гнев и жажда отмщения закрыли мне глаза... Я не знаю, что еще сказать, хотя слова, наверное, тут излишни.

— Я тебя прощаю, Фаанир, — неожиданно для себя сказал Эйден. — Ты человек чести, но все мы иногда ломаемся. Аренор тоже совершил ошибку, предпочтя семью вместо долга. Он сделал свой выбор — и боги наказали его.

Фаанир облегченно положил свою руку на плечо принца, улыбаясь.

— Спасибо, мне нужен был этот разговор... Но, к сожалению, от твоего прощения все равно бессонные ночи не исчезнут из моей жизни.

— Знаешь, человеческая жизнь слишком коротка, чтобы постоянно жить в прошлом. Живи настоящим... Это я понял, смотря на этот дуб, прорастание которого длится тысячу и еще несколько сотен лет.

— Ты не перестаешь меня удивлять, Эйден. Ты мудр не по годам. В этом твоя сила, — подметил лорд Хелстрома.

— Ладно, хватит об этом, — сменил неприятную тему принц. — Какие у нас планы?

— Я проголодался, да и тебе следует подкрепится. Поэтому предлагаю тебе поужинать с моей семьей. Ты не против?

— Конечно, с удовольствием, — ответил принц, ощущая ужасную пустоту в желудке.

Он был готов сесть за один стол даже с самим Зехаром, потому что голод уже успел порядком измучить его... Фаанир начал спускаться вниз. Эйден последний раз с высоты балкона посмотрел на древнее величие и последовал за лордом.

* * *

Свечи освещали тусклым светом длинный пиршественный стол, который казался ужасно пустым. В его главе сидел лорд Фаанир, справа от него была его жена — Айрис, а слева сидел его маленький сын — Бэйман. Эйден сидел вдали от них, через четыре стула от жены молодого лорда.

На этот же день, после прибытия в цитадель, Фаанир решил познакомить Эйдена с семьей и решил устроить небольшое пиршество. Вот только проходило это все не слишком удачно. Жена Фаанира постоянно молчала, а он сам лишь редко задавал вопросы, которые были не к месту. Его сын иногда поглядывал на принца, словно на призрака или восставшего из того света.

Дальше ужин проходил в тишине, которая редко нарушалась стуком тарелок или скрежетом вилок. Эйден медленно жевал и глотал куски мяса, редко осматривая семью Фаанира. Его жена обладала миловидным лицом и черно-пепельными волосами. Но в то же время она выглядела грустной и напуганной, хотя безопаснее цитадели Хелстрома места не сыскать...

Это настораживало Эйдена. Видимо она хорошо помнила ту обиду, которую нанес ей Эймар. Тем временем маленький Бэйман постоянно ворочался на своем стуле и с интересом поглядывал в сторону принца, не отводя от того взгляд.

Бэйман был ужасно похож на отца. Рыжие волосы, большие зеленые глаза и прямой нос. Его внешний вид и поведение лишь подчеркивали его неусидчивость. Сам Фаанир увлекся трапезой, или делал вид этого. Нависшую тишину нарушил сын лорда:

— Пап, а это правда принц Эйден?

Айрис поперхнулась едой, а лорд Фаанир испил вина и сурово посмотрел на сына.

— Это неприлично, Бэйман. Как видишь, и еще он наш гость. Поэтому будь сдержанней.

Его сын виновато наклонил голову вниз, а затем вновь искоса поглядел на принца. Тот поежился и принялся не замечать косых взглядов, хмуро раздумывая о будущем.

— Тельсон, отведи Бэймана в постель. Уже время! — приказал лорд Фаанир стоящему позади слуге.

Тот быстро выполнил приказ, отведя за руку малыша в свою постель, на ходу рассказывая ему какую-то историю, которую любил слушать на ночь маленький Бэйман.

— Я тоже пойду, — встав из-за стола и тихо сказав своему мужу, сказала Айрис.

— Хорошо, можешь идти, — ответил Фаанир.

Удалилась она так же тихо, как и сидела. Эйден проводил ее взглядом. Ее ничем не примечательное скромное серое платье на миг показалось в дверном проеме, а затем она окончательно покинула зал для гостей.

Фаанир испил вина и завязал беседу:

— Извини за столь холодный прием, Эйден. Мы давно забыли, как нужно принимать гостей, ведь у нас их не было длительное время. К тому же весть о твоей фальшивой смерти прогремела на всю страну, поэтому это вызвало некоторое удивление у моей семьи. Но, можешь не беспокоится. Никто тебя не выдаст, я лично ручаюсь за стражу Цитадели.

— Ничего страшного. Я доверяю тебе и твоей семье. А насчет холодного приема... Я тоже давно был гостем, поэтому-то я и не слишком разговорчив.

— Насколько я помню, ты и до этого не был болтлив. Ну, молчание — золото. Ладно, оставим это... Ты доел?

— Да, спасибо, — тихо ответил принц.

— Отлично. Тогда Тельсон проводит тебя в твою комнату. И еще: если хочешь, то можешь переехать в загородное имение. Цитадель, может, и спокойное место, но здесь находится слишком опасно. Даже в городе Дубов есть свои сорняки, поэтому на тебя могут выйти шпионы Эсберна или Дейгона.

— Я понимаю это. Думаю, завтра уже можно покинуть Сердце.

— Думаю, да. Тельсон! — вновь окликнул своего слугу Фаанир.

Роба прислуги мелькнула в проеме двери, а затем вошел и он сам — престарелый мужчина с вытянутым лицом и седыми волосами.

— Слушаю, милорд.

— Проведи нашего гостя в его комнату, уже поздний час, — тихо промолвил Фаанир, но его голос эхом разнесся по огромному залу.

— Хорошо, милорд.

— Благодарю за ужин, — вставая со стула, сказал принц.

Фаанир кивнул и безмолвно откинулся на спинку стула, вероятно решив остаться наедине. Тем временем Тельсон повел за собой Эйдена. Выйдя из гостевой залы, они последовали по длинному узкому коридору, а затем повернули направо. Через огромные окна проскакивал лунный свет, который тускло озарял недорогие ковры и голые каменные стены.

Красотой цитадель похвастаться не могла, но Хелстром изначально был городом, который создавался для оборонительной войны, а не для светских приемов и собраний огромного количества лордов.

Вновь повернув на право, Тельсон, держащий в руке большую свечу, повел Эйдена на винтовую лестницу, на ходу рассказывая легенды о цитадели. Шли они по ней долго. Ступеньки давались тяжело для принца, дыхание сбилось. Преодолев несколько этажей, в боку закололо.

Сердце Эйдена бешено забилось, во рту пересохло. Сглотнув слюну, он понял, что происходит... Ноги переставали слушаться с каждой ступенькой, весь мир вокруг кружился с ураганной быстротой. Реальность начинала становиться явью. Эйден пытался что-то сказать, но его пересохшие губы лишь еле заметно зашевелились, лицо побледнело.

Тьма начинала окутывать глаза, а затем ноги сковало железными цепями. Протянув руку вперед, Эйден шатался и пытался дотянуться до слуги, который что-то оживленно рассказывал об истории старинной фортификации.

Затем по позвоночнику словно прошел удар молнии, холод и боль быстро разошлись по телу, сковав конечности. Его парализовало, он потерял сознание и покатился по каменным и холодным ступенькам вниз. Болезнь вернулась вновь...

* * *

Стилет вонзился легко, как будто это была не плоть человека, а масло. Он вонзился полностью, до рукояти, пройдя сквозь ребра и пробив легкое. Эйдену хотелось закричать что есть сил, взывая о помощи, но не хватало воздуха. Легкие сдавило, в горле встал ком. Он почувствовал ужасную боль, которая расходилась по всему телу. В глазах начало темнеть.

— Дарю, — шепнув над ухом, Дейгон легким движением руки вытолкнул Эйдена за борт.

Последовал громкий всплеск воды и мутная холодная вода, которая заливала рот, нос, уши. И ужасная боль. Тупая, острая... Кровь хлещет из раны, окрашивая алым цветом поток воды. Следом кромешная тьма окутала зрение.

Эйден проснулся в холодном поту. Сон все сильнее становился реальностью, стирая тонкую грань между полубредом и истинным положением дел. Его грудная клетка тяжело вздымалась, а его самого бил озноб. Зубы скрипели, ноги сковало параличом.

— Тише-тише, — ласково промолвила девушка, сидящая на стуле возле Эйдена.

Поправив мокрое горячее полотенце на голове, она посмотрела на принца грустными глазами, которые были наполнены сожалением. Эйден посмотрел на нее. Это была Айрис — жена лорда Фаанира.

— Что произошло? — сказал Эйден хриплым голосом, который больше походил на последние слова умирающего.

— Ты упал с лестницы. Лекарь говорит, что это твоя болезнь. Она... Она снова проявляется. Просто о твоем недуге наслышаны многие, даже далекие от медицины люди, — мелодичным голосом ответила ему Айрис. — Ты лежишь уже второй день... Наш лекарь — Кардрисс, бессилен, хотя он прекрасный целитель. Целебные травы, магия, настойки... Он все перепробовал и потом лишь пожал плечами. Он сказал: "Теперь дело за ним, его жизнь в его руках".

— Ничего, все будет нормально, — мрачно улыбнувшись, ответил принц. — Мне бы только воды.

— Да, конечно, все что угодно, — любезно ответила жена лорда, налив из графина воды в чашу.

Эйден взял его и жадно начал пить, выпив несколькими глотками до верху наполненную чашу. Его руки тряслись, то ли от слабости, то ли от жара. Положив посудину на стол, он устало откинулся на подушку. Его лицо было мрачным как никогда, а ноги так и отказывались слушаться.

— А где Фаанир? — начал разговор Эйден.

— Он... Он ушел, — неуверенно ответила его жена.

— Но куда?

— На границе вновь что-то случилось, а Фаанир как Защитник Запада отправился выяснять детали. Этим рассветом он взял свой конный отряд и ускакал прочь в сторону самых крайних застав. Это все, что я знаю.

Нависло неловкое молчание. Убрав тряпку со лба, Айрис откинула ее в миску.

— Если что-то нужно будет, Ваше высочество, окликните кого-то из слуг. Они будут рядом.

Как только она дотронулась до дверной ручки, Эйден окликнул ее вслед:

— Неужели я настолько Вам не нравлюсь, миледи? Вы ведете себя со мной так, будто я вам могу навредить, или мне так кажется...

Айрис повернулась и отвела взгляд. Затем, словно собравшись с силами, она ответила:

— Нет, что вы... Все нормально.

Эйден не знал, что сказать. По лицу Айрис было видно, насколько она боится его. Вот только почему? Точного ответа он назвать не мог.

— На самом деле... Ваше присутствие здесь угрожает моему сыну, — грустным голосом добавила она, запинаясь почти после каждого слова.

Прозвучало это скорее, как констатация факта, нежели как обвинение. Тон ее голоса был дружелюбным, но этот тон скорее всего скрывал недоверчивость.

— Но чем я могу быть угрозой для Бэймана? Насколько Вы можете видеть, я лишь калека, который прикован к постели.

— Слишком много охотников за вашей головой, Ваше высочество. Вы нажили себе очень влиятельных врагов, которые в любую минуту могут узнать о вашем местонахождении. Так как Фаанир принялся защищать Вас, он тоже попадет под удар. Поэтому прошу, от лица любящей матери, которая заботится о своем сыне, покиньте город, уезжайте из Сердца!

Ее голос дрогнул, а лицо налилось краской. Айрис была ужасно застенчивой и скромной, но она была права и сейчас говорила чистую правду. Эйден понимал и знал это. "Эсберн узнает, что я жив. А если он догадается, то может узнать и Дейгон. Я создаю слишком много проблем для Фаанира и с этим нужно что-то делать..."

— Вы правы, миледи, — закашлявшись, ответил хриплым голосом Эйден. — Как только я встану на ноги, я покину город. Обещаю.

Ничего не ответив, она тихо прикрыла двери, исчезнув в дверном проеме. В последующие дни Эйден больше не видел ее...

* * *

Пролежав в постели три долгих дня и ночи, Эйден, наконец, окреп. Голова перестала болеть, ноги вновь слушались, а мысли были яснее, чем прежде. Резкое проявление старой болезни пугало принца, поэтому он еще долго не смог оправится после этого удара.

"Значит, Кель меня не вылечил. Вновь придется побороть себя самого... Теперь мое тело добавилось в этот бесчисленный список врагов", — мрачно поразмыслил Эйден.

Врата Цитадели не открывались уже пять дней подряд. Фаанир и его конный отряд еще не прибыл, и это пугало не только принца, но и его жену, которая тускнела все с каждым днем больше и больше. Но Эйден не мог этого знать, так как он уже собирал вещи, чтобы уехать в загородное имение молодого лорда.

Собрав скудные пожитки, он сел в ту самую карету, в которой прибыл, и она медленно тронулась, покидая город... Личный помощник лорда, Тельсон, доставил принца как можно быстрее к месту назначения.

Происшествий пока не было, так как помимо Тельсона по бокам кареты ехало по трое всадников, облаченных в тяжелые доспехи. Всем было ясно, везут кого-то знатного, поэтому внимания уделили, но не особо.

Миновав малолюдные улочки, карета выехала из главных ворот и направилась по основному тракту. На воротах двое стражей лишь с интересом покосились на проходящий мимо них конвой, продолжая заниматься своими делами.

Двигаясь по основной дороге, они подъехали к перекрестку. Выглянув в окно и отодвинув рукой шторы, Эйден приметил деревянный дорожный указатель, грубо вбитый в землю. Недолго думая, кортеж повернул вправо и стал медленно подниматься ввысь. Немногим позже конвой достиг имения.

Выйдя из кареты, Эйден оглянулся. Поместье раскинулось на холме, который был обнесен частоколом. К тому же заграждение укрепилось сразу за несколькими смотровыми башнями. Вид здания был обычен и не так уж и богат, по сравнению с личными поместьями знати Валиндора или Саргарда.

Имение представляло собой крепкое трехэтажное здание, построенное также грубо и также крепко, как и все, что строилось в Хелстроме. На прилегающей территории также расположились небольшие здания, которые предназначались для самых различных целей.

— Прошу, милорд, — учтиво промолвил Тельсон, — следуйте за мной.

Эйден не ответил и пошел вслед за помощником Фаанира. Всадники Хелстрома спешились и остались во внутреннем дворе, отдавая своих лошадей в конюшню. Тельсон быстро подошел к дубовой двухстворчатой двери и открыл ее перед принцем. Распахнулась она с гулко издаваемым скрипом.

Войдя внутрь, принц не удивился. Он видел места более богатые и более красивые, нежели это. Но его все вполне устраивало, ведь вся эта ненужная роскошь и бессмысленное хвастовство своим состоянием часто не нравилось принцу. Напускная важность и горделивость знати Валиндора отгоняли от себя весь интерес Эйдена к светской жизни...

Слуги тут же забегали из комнаты в комнату, мелькая перед лицом принца в главной зале, и молчаливо склоняясь перед ним при каждой возможности. Тельсон отдал несколько быстрых приказов и стал подниматься по лестнице.

— Я покажу Вам ваши покои, — вновь напомнил он.

Эйден поднялся по ступенькам, вновь ожидая обострения болезни... Страх постепенно нарастал, усилив сердцебиение. В горле пересохло... Но, к счастью, все обошлось, и принц быстро преодолел лестницу на второй этаж. Пройдя по длинному и узкому коридору в его конец, он увидел свои покои.

Постель была аккуратно застелена и полностью готова.

— Я вижу, Вы устали, милорд, — заметил помощник лорда. — Ну, что же, отдыхайте. Если что-то будет нужно, зовите прислугу. Также мне известно ваше пристрастие к книгам. Вы имейте в виду, библиотека на третьем этаже.

Эйден устало кивнул в ответ и, услышав за собой тихий звук закрывания дверей, аккуратно сложил вещи в шкаф. Испив немного воды со стеклянного графина, он обессилено лег на постель и закрыл глаза. В этот раз его сон ничего не тревожило и в первый раз за эти три ночи он смог выспаться вдоволь...

* * *

Листая книгу, он не заметил в ней ничего нового.

"Уже читал", — сказал сам себе принц.

Положив ее на полку, он пододвинул к себе небольшую лестницу и принялся вновь искать что-нибудь интересное для чтения. Библиотека была слишком бедной. Видимо, в нее наведывались редко. Старые фолианты и тома покрывались слоем пыли и были подпорчены временем. Но Эйден верил, что найдет хоть что-то, что сможет развеять его скуку.

С тех пор, как он сюда приехал, прошло два дня. Фаанир не заехал ни разу, а это означало, что он еще не вернулся со своего выезда, что вызывало опасение, или, что он решил на время забыть о своей обузе. Оба варианта не устраивали Эйдена, и он думал, как можно улучшить свое положение. Здравых идей было мало.

Проведя глазами, он заметил одну книгу, которая привлекла его внимание. Подсунув лестницу прямо к ней, он стал медленно подниматься вверх. Твердо закрепившись ногами, Эйден протянул руку к старой синей книге, на которой красовалась надпись "Тайны гробницы Маахира". Пальцы уже дотронулись до переплета, но вдруг послышался громкий стук.

Принц резко убрал руку и прислушался. Стук повторялся, вновь и вновь. Быстро слезая, Эйден взял свечу и вышел в коридор. Тот пустовал. Лишь лунный свет продирался в окна, бросая густые тени на доски пола.

Бум. Бум. Бум.

Эйден слуг звать не стал и поэтому он тихо поднялся по лестнице, ведущую на третий этаж, аккуратно придерживая в руках свечу. Преодолев ступеньки, он подошел к чердаку и дернул за ручку двери в потолке. Она отворилась, издавая ужасный скрип. Повеяло сыростью. Принц нащупал рукой лестницу и откинул ее вниз, а затем он неспешно залез по ней на чердак. Свеча слабо осветила старый хлам, который покрылся толстым слоем паутины.

По телу пробежал холод. Отряхнувшись, Эйден подошел к окну, чтобы хорошо разглядеть все окрестности. Чердак находился на уровне четвертого этажа, поэтому вид с него открывался неплохой. Принц часто приходил сюда читать книги, но в этот раз ему понадобился большой обзор комнатки, чтобы найти источник звука.

Окно запотело. Протерев рукавом влагу, он задул свечу и, прищурившись, осмотрел равнины близ Хелстрома и имения. Звук усилился.

Бум. Бум. Бум.

Вся равнина словно пылала. Тысячи тысяч огоньков факелов озаряли все поле. Ночь была непроглядной, поэтому разглядеть что-то более успешно не удалось. Эйден не поверил своим глазам, тяжело выдохнув от удивления, он снова прищурился.

Бум. Бум. Бум.

Вражеские барабаны зазвучали громче. Ритм боя ускорился. Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум. То, что это был именно звук барабанного боя, сомнений не вызывало. Неизвестная армия подкралась к Хелстрому в свете луны, под покровом сумерек. Барабаны... Аламар перед битвой часто использовал этот инструмент, настраивая своих воинов к решительному и кровопролитному сражению.

"Значит, лорда Лейна списали слишком рано. Он пришел за мной. Но только как это возможно? Так быстро не может передвигаться ни одна армия во всем Кронде. Что за магия?"

Звонкий звук рогов запел близ стен Хелстрома. А затем этот же звук прозвенел где-то совсем рядом, у ворот поместья. Он словно пронзал душу, заставив трепетать Эйдена. Затем звук стих и послышались крики во всем поместье.

— Милорд, милорд! — одна из слуг издала звук где-то снизу.

Эйден быстро обернулся и, подползя к двери чердака, затянул лестницу назад, а затем закрыл дверь. Его дыхание сбилось. Подойдя к окну, он стал всматриваться во внутренний двор. Окно запотело из-за дыхания Эйдена. Проведя рукавом по стеклу, он устремил свой взор к частоколу, который оберегал поместье.

Солдаты забегали по всей стене. Во внутреннем дворе весь гарнизон, состоящий из двадцати воинов, стал в боевой строй перед самыми воротами. Створки ворот, в свою очередь, затрепетали от гулких ударов тарана. Щепки отлетали во все стороны, командир гарнизона что-то закричал.

Стрелки на стенах вели огонь, разряжая свои арбалеты и луки в неожиданно появившегося врага. Но противник отвечал в ответ, и лучники падали со стен. Створки ворот упали наземь, издавая облако пыли. Послышались воодушевленные крики воинов гарнизона.

Сквозь облако пыли стали появляться первые противники. Вооруженные огромными секирами и защищенные лишь грубыми сшитыми шкурами, они стремительно шли навстречу ровному строю бойцов Хелстрома. Послышался рев вражеского войска.

В свете факелов мелькнули лица врагов. Эйден мог поклясться, что видел огромные клыки. Также противники были изрисованы татуировками, которые делали их массивные тела еще более угрожающе. Размахивая чудовищными секирами и топорами, они наносили смертельные увечья солдатам гарнизона. Послышался крик людей, которые прощались с жизнью и уходили в темное царство Зехара.

Спустя пятнадцать секунд боя, гарнизон пал в неравной борьбе. Капитан гарнизона упал на колени, окруженный несметной толпой врагов. Главарь противника подошел к нему и, держа его голову за волосы, взмахнул топором... Обезглавленное тело капитана упало наземь, а его голова, на которой запечатлелась гримаса боли и страданий, осталась в руке у вождя врагов. Все, стоящие в той толпе, заревели громогласным голосом, который ужасно походил на звериный. Затем толпа устремилась к поместью.

Эйден содрогнулся и прижался к стене. Это были не аламарские воины... Но кто эти люди, он не знал наверняка, а затем его осенила ужасная мысль:

"Варвары и каннибалы из Лор-Таурона. Я пропал".

Послышались крики прислуги и звуки разрушений. Билось стекло, ломалась мебель, выбивались двери. Эйден закрыл лицо руками и сжался как можно сильнее в холодные доски стены. Страх и холод сковали тело, руки затряслись. Потерев ладонями, принц попытался согреть их своим дыханием.

Шум не стихал еще долго. С каждым разом он пробирался все ближе и ближе к принцу. Первый этаж... Второй этаж... Третий... Бум-бум-бум. Бум-бум-бум. Бум-бум-бум.

Барабаны бешено зазвучали где-то на равнине близ Хелстрома. Пропел рог. Теперь войска настигли стен города Дубов. А затем все покрылось пологом тишины, словно ничего и не было. Эйден слышал, как тревожно бьется его сердце, пытаясь вырваться из груди. По лбу медленно стал стекать холодный пот. Он хорошо помнил Стирла, и он хорошо помнил его нечеловеческую жестокость и хищный взгляд...

Принц тихо подполз к двери чердака и посмотрел в щель между деревянными досками. Огромная тень упала на пол, которая уменьшалась с каждым шагом варвара. Затем показался и он сам, стоя прямо под Эйденом. Принц задержал дыхание, надеясь, что его не заметят. Варвар стоял на одном месте долго, внимательно оборачиваясь по сторонам.

Затем кто-то окликнул его грубым голосом на неведомом гортанном языке. Варвар обернулся и пошел назад. Эйден отполз от двери на чердак и вновь забился в угол.

"Пронесло", — подумал он.

Не успев опомниться, принц услышал треск дерева. Дверь на чердак снесло в несколько мгновений, а затем чья-то громадная рука стала искать опору. Эйдена ошеломило, и он впал в ступор. Тем временем варвар закинул вторую руку на полкомнаты, и его лицо показалось в проеме двери.

Лунный свет осветил противника. Из-за нижней челюсти выпирали два огромных клыка. Кожа существа была зеленой, а глаза горели желтым пламенем, излучая нечеловеческую ярость.

Эйден опомнился и встал на ноги, хаотично оглядывая барахло, в котором могло найтись оружие. Взяв вазу, он метнул ее в тварь. Но тот лишь откинул ее рукой.

Монстр взревел и быстро залез на чердак, встав на ноги. Стоять он не мог в полный рост, так как потолки на чердаке были низкие, а тварь обладала высотой два метра, а то и более выше. Все кончилось быстро. Резкий рывок существа и мощный удар огромным кулаком, который свалил Эйдена наземь.

В глазах потемнело, а голову пронзила острая тупая боль, за которой последовало забвение...

Глава 13

Непроглядный туман укрыл пеленой все тропы в округе. Найти пункт встречи являлось сложной задачей, но Марцелл кое-как справлялся.

— Все продумано в моем плане, и над всем у меня есть контроль, кроме одной вещи... Кроме погоды, Бездна ее подери!

— Я думаю, что она нарушает не только ваши планы, — пытался успокоить своего господина Ромус.

— Может быть, а может и нет. Нужно быстрее идти.

Дорога петляла почти все время, к тому же она была крайне необжитой и казалась заброшенной. Наверное, поэтому идти по ней сложно, ведь ботинки постоянно топтали грязь, которая пачкала всю одежду. Сумерки рассеивались, но не вместе с туманом... Тот настолько загустел, что не дал возможности видеть дальше вытянутой руки. Даже со зрением высшего вампира видеть больше десяти метров становилось непосильной задачей.

Под конец их перехода начался рассвет. Солнце стремительно занимало свое место на небосводе, озаряя всю окрестность возле леса, с которого они вышли. Натянув капюшон посильнее, Марцелл защитил себя от солнечных лучей, которые с трудом пересиливали стену тумана.

Шли они долго, час, а может и больше. Вдали привиделся силуэт старого трухлявого дерева, к которому они шли столько времени.

— Привал, — устало сказал Марцелл.

Ромус бесцеремонно поставил Кайлана на колени и снял с его головы мешок. Марцелл вонзил свой клинок в землю и посмотрел куда-то вдаль, ожидая увидеть нужного ему человека.

— Сиди тихо, — приказал колдун.

Кайлан с нарастающей ненавистью посмотрел на Ромуса, а затем спокойно присел на траву, покрытую утренней росой. Послышался стук колес, который постепенно приближался к высшему вампиру. Тот усмехнулся и, вытащив клинок, медленно зашагал вперед пряча его в ножны.

— Смотрите-ка, ты все-таки пришел, мой друг?

— Да, пришел, черт возьми! Так что сталь ни к чему, это и вправду ваш старый слуга, хозяин! — сказал человек с худощавым узким лицом, одетый в драное тряпье.

Выглядел он неряшливо и небрежно. Из грубо высеченной шапочки ниспадали локоны немытых волос. Его спина была изогнута, а на ноге был виден толстый слой прочной ткани, которая туго перебинтовывала ногу. Внешностью незнакомец походил на бродячего торговца или бандита с дороги.

— Я принес все, что Вы просили, хозяин. Но зачем Вам это?

— Твоя работа выполнять задание, а не задавать вопросы. Тебе не нужно это знать, Фарлон. Доставай сюда.

Человек, названный Фарлоном, встал с места возницы и захромал в сторону задней части старой повозки. Марцелл медленно подошел за ним, чтобы рассмотреть товар. Его слуга улыбнулся, показав свои желтые зубы.

— Вот оно, все как Вы просили, в лучшем виде.

Лорд Детерока начал доставать предметы по очереди, тщательно осматривая каждый. Затем надев на себя кольцо, он кинул второе Ромусу, который тихо подошел сзади. На перстнях красовались отличительные знаки палачей, но если их разглядеть хорошо, то можно было заметить подделку... Затем они переоделись. Кинув свою поношенную походную одежду в мешок, они надели на себя походную форму элитного отряда Инквизиции.

— Не очень то мы и похожи на палачей внешне, милорд.

— Попытаться стоит, — ответил он.

Фарлон по-глупому усмехнулся и захлопал в ладоши.

— Мне кажется все отлично, хозяин! Вы просто безупречны в одеянии врагов.

— Хватит лишней болтовни. Ты верно послужил. Держи награду.

Бродяга поймал мешочек с золотом на лету, тут же раскрыв его, словно проверяя наличие каждой монетки.

— Благодарю, хозяин.

Ромус тихо удалился, чтобы забрать Кайлана и положить его в повозку. Фарлон снял тент, чтобы показать последний предмет, за который заплатил Марцелл.

— Вот он! — гордо промолвил горбатый и хромой слуга лорда Детерока.

Марцелл усмехнулся и посмотрел на идущего к повозке Кайлана.

— Я думаю не стоит отказываться от мешка, в этом случае он пойдет тебе на пользу.

Паладин посмотрел на дно повозки, на деревянном дне которой лежал самый настоящий гроб. Его глаза сузились, потому что сейчас он им не верил.

— Да, я знаю, ты удивлен. Но, согласись, идеальное прикрытие! — насмешливо проговорил Марцелл. — Полезай в гроб! Ха-ха, мне это начинает нравится! Сам справишься или тебе помочь?

Ромус приставил нож к боку бывшего командора. Кайлан вздернул спину и залез в повозку. Хромой Фарлон засмеялся, словно шакал, а затем открыл дверцу гроба.

— Полезай, — с безумной улыбкой на лице сказал тот.

Кайлан неспешно лег в гроб и сразу же закрыл глаза. Крышка гроба захлопнулась, темнота запеленала глаза паладина. Он был ошеломлен. Все это казалось ему каким-то безумным нереальным кошмаром, который продолжался почти месяц.

"Я вновь во тьме... Пелор, придай мне сил", — взмолился он.

— Каков дальнейший приказ? — поинтересовался Фарлон у своего хозяина, отстегивая от повозки одну лошадь.

— Дальнейший приказ — ждать приказа, — сухо ответил Марцелл, присаживаясь рядом с Ромусом и натягивая черный шарф до уровня переносицы, чтобы тот скрывал лицо. Накинув черный капюшон, он взмахнул рукой. Повозка резко тронулась с места, растворившись в тумане.

Фарлон оседлал лошадь и помчал через поле в другую сторону, к своей старой мельнице.

* * *

Дорога петляла и ко всему прочему была в ужасном состоянии. Несколько раз колеса застревали в внушительном слое грязи, поэтому двигались они довольно медленно. Немногим позже повозка начинала скрипеть, издавая ужасный для слуха звук.

— Нужно где-то остановиться. С повозкой что-то не так, — объявил Ромус.

Марцелл не ответил. Прикусив нижнюю губу, он думал. В его голове крутились все вариации развития событий, если он опоздает с выполнением плана. Против него были все и всё. Селлатор, культисты, теперь и Фростбейн, погода, к тому же различные неудачи и случайности только замедляли его ход.

Повозка стала подниматься на возвышение — небольшой холм с крутым подъемом и плавным спуском. На холме одиноко стоял иссушенное дерево. Его серые ветки были похожи на когтистые лапы, которые тянулись к мрачным небесам. Листьев на нем не было похоже очень давно. Само дерево казалось уже мертвым изнутри, но каким-то образом оно еще поддерживало свое существование.

Ветви облепило воронье, которые недовольно поглядывало на незваных гостей. Послышалось их мрачное карканье, а затем все они встревоженно вспорхнули вверх, махая черно-пепельными крыльями. Как только вороны вскинулись ввысь, Марцелл и Ромус тут же увидели немыслимую картину, которую скрывали птицы...

На самом огромном суку висело шестеро повешенных. Их тела были изувечены. Вместо глаз на их месте зияли пустые глазницы, выклеванные черными стервятниками. Все рваное тряпье обагрилось кровью, а на лицах застыли гримасы боли и ужаса. Но у некоторых не было видно даже лиц, так как пир ворон длился слишком долго...

Марцелл пригляделся. Среди повешенных он разглядел двух женщин и одного подростка лет двенадцати. Остальные были мужчинами, но угадать точно было сложно... К груди одного из них была прибита табличка, которая держалась на вонзенном в сердце металлическом гвозде. На ней было написано:

"Пелор воздал им за грехи сотворенные ими же".

Дунул холодный северный ветер. Мертвые тела покачнулись от сильного порыва стихии воздуха...

Марцелл усмехнулся и, постучав по гробу, чтобы разбудить Кайлана, сказал:

— Вот и приехали. Слушай, Кайлан, мы в поселении! Тебе должно понравиться.

Въехав на холм, чернокнижники увидели деревню, которая расположилась прямо в начале спуска. Перекошенные деревянные дома стояли по разные концы основной дороги, создавая главную улицу деревни. Остальные дома раскинулись в разных уголках небольшой ровной равнины...

Как и во всех поселениях Селлатора, в конце центральной улицы стояла огромная церковь, построенная из темно-серого камня. Церковь Пелора выглядела по-особенному богато, возвышаясь над убогими трухлявыми зданиями крестьян.

— Знаешь, Ромус, чем отличается секта от религии?

— И чем же? — уточнил колдун.

— Количеством недвижимости, которой они обладают, — саркастически ответил лорд Детерока, подгоняя впряженную лошадь.

На спуске телега задвигалась намного быстрее, тут же поравнявшись с первыми домами. Сильно натянув шарфы и накинув капюшоны, Марцелл и его слуга скрыли лица. Через невысокую изгородь на лжепалачей поглядывали крестьяне. Как только Ромус поглядывал на них, они тут же скрывались в своих домах.

Ставни закрывались, двери захлопывались, а люди исчезали, как только ловили на себе взгляды бойцов элитного отряда Инквизиции...

— Страх... Он витает в воздухе, он заставляет их сердца биться чаще, а кровь стынуть в жилах, пронося могильный холод по всему телу, — прошептал Ромус.

Марцелл кивнув и перевел свой взгляд на один из домов. Сквозь темные шторы на него смотрел старик, который не отводил глаз, проводя взглядом телегу. Прищурив глаза, высший вампир вгляделся в лицо старика.

Его глаза были наполнены ненавистью и душевной болью... Перед Марцеллом оказался человек, который уже не видит светлого пути вперед, озаряемый светом Пелора. Отвернувшись, Марцелл почувствовал, как его спину сверлят взгляды.

"У каждого из этих окон есть глаза", — подумал вампир.

Повозка со скрипом проезжала основную улицу, дойдя до ворот церкви. Железные ворота, состоящие из скрепленных стальных прутьев отворились. Навстречу "палачам" вышел подросток, одетый в стеганную куртку и грубые поношенные штаны. Поклонившись, он заговорил:

— Приветствуем смиренных слуг Пелора в Распутье. Именно так зовется наше поселение.

— Нам нужно поговорить со священником, или тем, кто главенствует здесь, — промолвил Марцелл учтивым голосом.

Кайлан замер, прислушиваясь. Устало откинув голову назад, он начал молится, чтобы ему помогли. Но помощи не было. Пелор вновь отвернулся от своего верного слуги.

— Повозку я поставлю в конюшню. А вы проходите в Церковь. Его Преподобие, священник Ардейн, ожидает Вас.

Вновь поклонившись, послушник принялся осматривать содержимое повозки.

— Отойди, парень, — хриплым голосом приказал Ромус.

— Слушаюсь, господин. Конюшни находятся там, — указав рукой, сказал тот.

— Я учту, — ответил колдун.

Его дыхание начинало нарушаться, словно легким не хватало воздуха. Храм Пелора не был местом для колдуна-некроманта... Марцелл тоже чувствовал себя неуверенно, словно чужеродная сила не хотела, чтобы вампир присутствовал здесь.

— Веди меня, послушник, — приказным тоном сказал лорд Детерока.

Пройдя по узкой утоптанной дорожке, они подошли к двухстворчатым дубовым дверям, которые тяжело открылись перед "палачом" и слугой Церкви. Ромус остался во дворе.

Как только Марцелл перешагнул порог, ему состояние ухудшилось. Поморщившись, он приспустил шарф и размеренным четким шагом шел вдоль колонн, которые поддерживали высокие своды строения. На каждой из колонн были высечены различные знаки. Это были руны, которые объединялись в речитативы и церковные песнопения.

В конце коридора начинались ступеньки, раскинувшиеся перед огромным алтарем. Сверху алтаря виднелся разноцветный витраж из дорогого стекла, на котором изобразилось солнце. Так же выглядел медальон, который носил каждый священнослужитель.

Перед алтарем на коленях стоял священник, которые шептал молитву. Его губы еле шевелились, а глаза были закрыты. Довершив ее, он привстал с колен, поклонился и испил из золотой чаши. Затем аккуратно положив на место драгоценную вещь, он повернулся к гостю.

— Что привело палачей в наше скромное поселение, милорд? Мой медальон тревожно гудит, словно само порождение Бездны привели вы сюда.

Марцелл окинул взглядом священника. "Фанатик. Лет пятьдесят, но выглядит старше из-за длинной белокурой бороды. С таким будет сложно договорится... Скверный и упрямый характер, привык командовать, ведь к его дыре никто не имеет никакого отношения. Любит власть, подозрительный и проницательный. Попробовать стоит..."

— Мы везем могущественного колдуна, которого спрятали в гроб, как бы это ни прозвучало... Я и мой подчиненный охраняем его, чтобы свершить правосудие.

Священник Ардейн затянул паузу, а затем начал спускаться по ступеням, распрямив плечи.

— Пойдемте, здесь негоже обсуждать такие вещи, пороча святое место речами о проклятых слугах Орракса.

Служитель Церкви повернул из основной залы влево в дверь между двумя колоннами. Марцелл последовал за ним, а послушник тем временем подошел к алтарю и начал молится вновь, видимо интуитивно поняв, что сейчас в нем не нуждаются.

Марцелл вошел в небольшую комнату, которая освещалась лишь тремя свечами. Быстро окинув взглядом полки, он заметил множество книг по теологии и философии, а также несколько редких сборников легенд и учетную книгу, которая лежала близ книги с надписью "Основы экономики".

"Служение Пелору служением, а чужие деньги нужно уметь считать в любом случае".

Присев за стул, Марцелл откинулся на его спинку, ожидая каверзных расспросов.

Священник сел за свой стул, неспешно убирая пергаменты и различные записные книги со стола. Откашлявшись, он задал первый вопрос:

— Итак, как мне к вам обращаться, господин?

— Именуйте меня Марцеллом. Я главный ловчий в отряде истребителей третьей роты палачей. Мы охотились на очень могучего колдуна в лесу, который занимали вражеские силы.

— Белки, — верно подметил священник.

— Все так, Ваше Преподобие. Как оказалось, они сотрудничали с ним, поэтому бандиты организовали нам засаду. Но истребители — это не регулярные войска палачей... Уничтожив банду, нам удалось взять в плен колдуна. Он нужен нам, ведь у него есть важная информация насчет культистов, которым служит эта мразь, — артистически изобразив гнев, отчетливо говорил Марцелл, словно воин, закаленный сотнями стычек и сражений.

Проницательно глянув в глаза "палача", священник тяжело вздохнул.

— Сложные времена наступили для нас... Вначале бунт, теперь это.

— Бунт? Крестьяне вновь не хотят верно послужить своему Создателю? — негодующе ответил Марцелл.

"Ага, взбунтовались они. От таких пошлин я бы повесил тебя на том же суку, рядом с твоими слугами, будь я на месте этих рабов, гнущих спину ради таких, как ты".

— Именно так. Недавно прибыли новые переселенцы с Ромендаля, которые должны осваивать данные Церковью земли. Местные бродяги решили, что это их земля испокон веков и только их. Пришлось применить силу, поэтому отряд палачей устранил несколько неугодных элементов среди населения, которые были зачинщиками бунта.

— Даже тот малец? Я не думаю, что он мог представлять серьезную угрозу в свои... Двенадцать лет?

— Они все еретики и бунтовщики. Я думаю, устранить их всех было здравой мыслью, в назидание другим. В целом, какая разница? Мы их отправили на суд Пелора, а он разберется, кто из них свой, а кто чужой, — спокойным тоном ответил Ардейн, как будто он сейчас рассказывал о пропавшем урожае или плохой погоде. — Это единственный верный способ различить еретика от честного слуги небес... К тому же это уже не наша забота. Давайте перейдем к делу, Святейший.

Марцелл вжался руками в стул, голос священника доносился до него эхом. Он чувствовал, как становится невыносимо здесь находится... Все вокруг закружилось, превращаясь в непрерывный вихрь мелькающих теней и силуэтов. Но приложив серьезное усилие самоконтроля и воли, он овладел собою.

— Что с Вами? — нахмурив брови, тревожно спросил священник.

— Ничего. Разве что усталость бросает на меня свои тяжелые оковы... Но сейчас не об этом, — ответил Марцелл. — Как Вы поняли, мне нужны люди. Чем больше, тем лучше. Конвой доедет медленней одной повозки, но так будет безопасней.

— Я извиняюсь, но я не могу дать Вам людей. В Распутье сейчас напряженная обстановка, требующая вмешательств местных палачей. Я понимаю всю важность операции, но много людей выделить не могу.

— Я думаю это в ваших силах. Мне хватит семи человек.

— Семь слишком много. Может быть, пяти палачей будет угодно?

"Кто ты? Жадный торговец с тисмирского базара или священнослужитель Лучезарного Бога?" — подумал высший вампир.

— Тогда пять палачей и два проводника из местных. Мне нужно кратчайшим путем добраться до ближайшего крупного поселения.

— Договорились, — закрепил сделку священник Ардейн.

— Отлично. На сегодня все. Я переночую в трактире, если он у вас есть.

— А почему не в Церкви? Здесь безопасней. Или, если так уж сложилось, то в казармах палачей. Они должны явится совсем скоро, так что переждите ночь там.

— Хочется осмотреть город... На случай возможных проявлений бунта в народе, — выкрутился Марцелл.

— Дело Ваше.

— Да освятит ваш путь Пелор.

— Да пребудет с вами свет, Святейший.

Закончив разговор, Марцелл открыл дверь и быстро зашагал по мраморному полу церкви. Выйдя из церкви, он пробежался взглядом по двору. Справа он заметил небольшое деревянное построение.

"Амбар, набитый зерном, которое изъяли у крестьян. Они работали на этой земле, а теперь ее отнимают фанатичные и преданные Пелору переселенцы... А теперь обычный народ вынужден голодать, пока церковь даже за полгода не истратит этот запас. Наверное, этот Пелор специально создал людей такими глупыми и доверчивыми, чтобы священники могли их обманывать".

Подойдя к главным воротам, вампир обернулся. Ведя под уздцы двух лошадей, к своему господину шел Ромус.

— Отправляемся в поселение. Мне нужно все хорошенько обдумать. На рассвете соберем отряд и отправимся самой быстрой дорогой в Ромендаль.

Ромус кивнул в знак одобрения. Сев на лошадей, они умчались из двора. Немногим позднее ворота закрылись, а сквозь железные прутья решеток двух всадников, одетых в одеяния палачей, проводил взглядом юный послушник.

* * *

Подул сильный ветер, пронизывающий до костей плоть мертвецов, висящих на дереве. Тучи уже рассеялись и небо озарили холодные звезды, которые наблюдали над всем этим... К одному из висящих на ветви тел подлетел ворон. Если присмотреться, то можно было увидеть в его голове арбалетный болт.

Птица нагло каркнула и начала клевать лицо мертвеца. На фоне этой ужасной картины послышался властный голос, который произнес фразу: "Они все еретики и бунтовщики. Я думаю, устранить их всех было здравой мыслью, в назидание другим. В целом, какая разница? Мы их отправили на суд Пелора, а он разберется, кто из них свой, а кто чужой. Это единственный верный способ различить еретика от честного слуги небес..."

Кайлан проснулся. Его тело облепил холодный пот. Задергавшись, он зазвенел цепями, которые окутали все его тело и сковали все телодвижения. Мысли роились в голове одна за другой. Этот сон был правдой, почему-то он знал это, он был уверен в этом...

Желудок потяжелел от голода, а жажда иссушила горло. На душе было скверно: бессилие, злоба, ненависть и понимание несправедливости.

"Хватит этого. Нужно выбираться!"

Сложив оставшиеся силы, Кайлан выгнулся дугой, чтобы расположиться удобнее. Спина ужасно болела, так как твердая древесина являлась скверной постелью. Глубоко вдохнув и выдохнув, он соединил ноги и ударил по крышке гроба. Послышался громкий стук, который раздался эхом. Ответом была лишь тишина...

Подождав немного, Кайлан повторял попытки. Вновь и вновь... Количество ударов стало переходить на десятки. Ноги ужасно заболели, силы покидали его, дыхание сбилось... Тяжелые цепи, которые опутывали нижние конечности, создавали дополнительные сложности. Каждый раз, когда Кайлан подымал ноги, тяжесть металла пыталась их опустить вниз.

"Я не могу сдаться. Я не должен сдаваться!"

Собрав волю в кулак, он продолжил. По телу пробежала дрожь от судороги в стопе. Сквозь ботинки начинала струиться темно-алая кровь. Зарычав, Кайлан продолжал бить крышку гроба в одном и том же месте. Боль пыталась затупить разум, но сила воли вопила, требуя борьбы до победного конца или до разгромного поражения.

Послышался треск дерева. Еще удар... Первые щепки отлетели на пол подземелья церкви Распутья. Удар за ударом рушил дерево. Звериный рык, издаваемый бывшим командором, перешел на крик. Вложив всю свою мощь в оставшийся последний удар, он поднял ноги и ударил со всех оставшихся у него сил.

Крышка гроба вылетела и покатилась по полу. Кайлан тяжело задышал. Его грудь вздымалась колесом, а сердце панически билось, разгоняя разгоряченную кровь по телу. Вылезая из гроба, Кайлан перекатился через деревянную перегородку и упал наземь, больно ударившись коленом, цепи зазвенели.

Осмотрев место, он понял, что находится в подземелье. В разных углах комнаты виднелась хитросплетенная паутина, веяло сыростью и холодом, а тусклый лунный свет продирался сквозь небольшое окошко вверху.

Цепи были закручены спиралью вокруг тела Кайлана. На ногах было видно тяжелый старый замок, который покрылся ржавчиной, а на кисти давили железные браслеты. Паладин привстал и начал прокручивать запутавшиеся оковы. Просунув плечо, а затем и голову, он распутал один из витков на туловище. Затем неестественно выкрутившись, он освободил часть ноги. Извиваясь, словно змея, он освобождался от цепей все больше и больше, выгибаясь, дергаясь и перекручиваясь.

Хватка оков ослаблялась, а теле оставались следы от звеньев, которые больно впивались в кожу. Спустя пять, а может и десять минут, на настил упал ржавый металл. Кайлан тяжело дышал от усталости, голода и гнева, который накопился в нем. Оставалось только снять с рук браслеты, которые давили тяжелым грузом на кисти.

Из-за двери послышались чьи-то осторожные шаги, которые оказались еле слышны для слуха. Положив крышку гроба назад и намотав цепи на руки, Кайлан прижался к стене. Послышался скрип отворяемой двери. В темноте комнаты паладин увидел еле заметный силуэт человека, который был ниже и меньше, чем бывший командор.

Неведомый зажег свечу, чтобы осветить комнату. Свет озарил лицо неизвестного. Это был юноша лет четырнадцати. На его лице застыл испуг, а руки дрожали от страха.

— Кто здесь? — выкрикнул он.

Кайлан одним шагом подошел сзади и локтем ударил тому в затылок. Удар был несильный, но и этого хватило, чтобы повалить без сознания молодого парня. Обыскав его и ничего не найдя, паладин медленно стал брести по коридорам, чтобы выбраться из подземелья.

Все это до боли напоминало ему эльфийскую тюрьму... Вот только здесь не было его людей, здесь не было никого... Толфдер, Галдир, Гартер. Все погибли зря. И только сейчас до Кайлана доходило понимание этого, что смерть их была напрасной от начала и до этого момента.

"Ничего... Я доберусь до Ромендаля, и наставник Синмир мне поможет. Может, Марцелл и прав в том, что меня хотят устранить. Но я доведу дело до конца. Толфдер и остальное не должны погибнуть зря".

После нескольких минут блужданий по темным и сырым коридорам, стены которых были покрыты вязкой паутиной, он выбрался через боковой вход под церковью. Тонкий серп луны слабо освещал низкую траву, шелест которой развевал тишину вокруг одинокого каменного строения.

Удивляло отсутствие охраны. Обычно церкви Пелора защищают многочисленные отряды палачей, которые бдительно и ревностно охраняют территорию, принадлежащую Инквизиции. Но их не было... Затем взгляд бывшего командора перевелся на небо.

"Луна съела себя сама. Наступил новый месяц", — подумал Кайлан.

На улице было свежо, и в то же время не очень холодно. Голод и жажда очередной раз дали о себе знать, но первым делом Кайлан решил, что лучше освободиться от цепей. Поэтому он делал размеренные маленькие шаги, чтобы звона почти не было слышно...

Обогнув церковь, он решил найти какую-нибудь пристройку, вроде амбара или конюшен. То, что это была церковь Пелора, Кайлан сомнений не имел. За свою жизнь он повидал тысячи таких зданий, молча уже о том, что часто приходилось жить в них.

Во внутреннем дворе владений Церкви паладин приметил небольшой деревянный домик, который был завален различными мешками, дровами и хламом. К постройке вела одинокая извивающаяся тропа, которую аккуратно выложили брусчаткой.

Пригнувшись, Кайлан быстро брел по дорожке, чтобы оставаться скрытым в ночи. Дойдя до двери, он отворил ее. В комнатушке была кромешная тьма.

Как только Кайлан подумал об освещении, его рука нащупала небольшой масляной фонарь, а справа лежали кремень и кресало. Подпалив фитиль, он опустил его на дно стеклянной емкости. Издался хмурый свет, который показал множество различных продуктов: вяленое мясо, хлеб, масло, яблоки и груши, картошку и множество других продуктов.

Забыв об осторожности, Кайлан стал жадно впихивать в себя еду. Наскоро пережевывая продукты, он ощущал приятный вкус и запах, который заставлял его желудок ворчать от удовлетворения.

Трапеза продолжалась недолго, так как бдительность нужно было сохранять. После недолгих поисков, в добавок к еде паладин нашел огромный бутыль с водой. Открыв его, он жадно стал пить ее и пить, словно думал, что ее снова попытаются отобрать или как будто ее больше не будет, никогда.

Насытившись и напившись, Кайлан вспомнил о цепях. Вариантов как их снять не было, но затем в голову пришла хорошая идея. Взяв второй масляной фонарь, Кайлан разбил его и вылил себе масло на кисти. Те вдруг покрылись блестящим слоем, и кожа стала скользкой. Сжав ладонь, Кайлан начал медленно просовывать исхудавшие тощие руки сквозь браслеты, которые отдавали холодом и тяжестью. Освободив одну руку, он с небольшим усилием просунул сквозь железо вторую. Цепи упали, Кайлан освободился.

Получилось легче, чем думал паладин. Его руки исхудали, как и он сам, к тому же масло и вправду помогло. Промывшись водой, он стал готовится в дорогу. В небольшую дорожную сумку, которая была изрядно поношена, он положил вяленое мясо, хлеб, фляги. Старая униформа обнаружилась случайно, аккуратно сложенная в деревянный ящик.

Кайлан протрусил одежду от изрядной пыли и осмотрел ее. Это была дорожная униформа рядового бойца подразделения "Палачи".

"Сойдет", — подумал он.

Переодевшись и собравшись в путь, он тихо приоткрыл дверь, аккуратно высматривая появление возможных противников. Но никто не шел за ним... Лишь серп на ночных небесах следил за Кайланом в это время, тем временем, когда отряд палачей Распутья выполнял задание, а Марцелл и Ромус сидели в трактире.

Выйдя из склада-амбара, Кайлан устремился рыскать по внутреннему двору в поисках конюшен. Нашел он их быстро, те выгодно расположились у ворот. Зайдя в них, он зажег фонарь и увидел только одну лошадь, которая тревожно вскочила при появлении освещения.

— Тише, тише! — ласково проговорил он. — Мы отправимся с тобой в опасное путешествие, но поверь, это во благо.

Погладив гладкую гриву вороной лошади, он открыл ставни, которые запирали ее.

"Лошадь выносливая, для больших дистанций. Это хорошо, поскачем наперегонки, Марцелл!"

Надев седло и закрепив его, он закинул дорожную сумку и за уздцы повел скакуна из конюшен. Выйдя из них, Кайлан приметил полосу света на горизонте. Рассвет.

"Пелор со мной. Хороший знак".

Отворив ворота, он быстро залез в седло. Навыков он не потерял, но все же конечности были дубовыми после лежания в трухлявом деревянном гробу. Размявшись, он устремился вперед. Лошадь помчалась галопом, поднимая слои грязи за собой.

Дорога у церкви разветвлялась. Одна вела в поселение, название которого Кайлан не знал. Другая являлась обходным путем. Долго думать не пришлось, поэтому паладин выбрал обходный путь, вовсю мчась навстречу рассветному солнцу, которое начинало пылать на горизонте.

Глава 14

Сознание приходило постепенно. Поначалу Эйден вновь стал различать звуки: стук колес, одинокие вскрики людей и рев вражеских воинов. Также отчетливо доносились хлесткие удары хлыста, которые сопровождались вскриками людей. Голова недовольно гудела, нависла тяжесть.

Затем в глаза хлынул свет солнца. Наступило утро. А может уже перевалило за полдень, Эйден тогда точно сказать не мог. Он боялся... Боялся открыть глаза и встретить этот день, столкнутся с новыми проблемами.

— Он оклемался! — выкрикнул незнакомый голос. — Эй, ты, вставай с повозки! Тащить твою тушу не очень-то веселое удовольствие!

После неслабых ударов ладонями по лицу, принц открыл глаза окончательно. Он лежал в повозке, которую тащили люди. На их шеях звенели кожаные ошейники. Первым, что увидел Эйден, было испачканное лицо нескольких человек, которые с неприкрытой злостью смотрели на того, кого они тащили долгие версты.

— Ты что оглох, остолоп? Вылезай с повозки! — схватив за рубаху, промолвил один из незнакомцев.

Послышался удар хлыста. Верзила, который угрожал Эйдену, упал на колени и начал жалобно стонать. Эйден резко поднялся. В глазах потемнело, и он пошатнулся в сторону, чуть не упав. Быстро переметнув взгляд, он посмотрел в лицо захватчика с хлыстом.

Но хорошо рассмотреть его не получилось, свет солнца падал тому прямо в спину, создавая таким образом лишь темный силуэт наездника и его скакуна, который затмил принца. Движение вокруг продолжалось... Люди, скованные к одной цепи небольшими группками, шагали нестройным шагом. Их постоянно подгоняли недовольные возгласы погонщиков.

Работорговец издал рык, который собрался в неотчетливые звуки, противно режущие слух. Эйден прикрыл лицо ладонью и сощурился. Скакуном неведомому служил не конь, а огромный волк, с пасти которого лилась густая слюна. Сам наездник на человека был похож лишь частично.

Нижняя челюсть существа значительно выпирала, оголяя огромные два клыка. Кожа была болотного оттенка, а телосложение очень массивным. Рост мог доходить до двух метров, но точно Эйден сказать не мог. Это были не люди. Орда. Они пришли... Еще одна легенда, ожившая из древних свитков и явившаяся в столь неподходящий момент.

Орк вновь яростно прорычал, указывая рукой вниз. Эйден все понял без слов, и поэтому он медлительно упал на колени перед ним, опустив взгляд вниз. В этот момент это было единственным правильным решением. Принц не мог знать, как пленные воины Хелстрома не упали на колени, как он, за что поплатились своими ногами, а затем и своими жизнями...

Зеленокожий спрыгнул с волка, достав с сумки цепи. Спустя мгновение, тяжелые холодные браслеты сомкнулись на кистях. Тварь улыбалась.

— Стать в строй! — с трудом выдавил тот, добавив к словам мощный толчок.

Эйден упал в грязь, но это лишь веселило орка. Мимо Эйдена проходили люди, без надежды поглядывая на еще одного новоявленного раба. Принц с трудом встал на ноги. Затем зеленокожий сомкнул кандалы Эйдена к цепи небольшой группы людей, приставив его в конец колонны.

Довольно ухмыльнувшись, орк оседлал волка и направил скакуна куда-то вперед.

Принц медленно передвигал ногами в конце шествия рабов. Те, кто шли во главе колонны, с трудом пересиливали свою волю, чтобы идти вперед. Их вид оставлял желать лучшего. Уставшие, измученные и голодные крестьяне, согнанные со своих земель и идущие навстречу рабству. Бич Хеслтрома — орочья орда. Они здесь, и они пришли убивать и грабить.

С самых малых лет дети Дубовой провинции слышат ужасные старинные легенды о жестокости орков, об их воинственности и постоянной жажде крови, которую они утоляли лишь после набегов на Хелстром.

Солнце нещадно жгло кожу. Еще совсем недавно свежесть сменилась духотой, а сильные потоки ветра утихли столь не вовремя. Эйден не заметил смены погоды, постоянно сидя в загородном имении Фаанира, но теперь он ощущал все эти перемены особо остро.

Люди шли колоннами по десять-пятнадцать человек. Звон цепей объединялся в неутихающее гуденье тысячи тысяч железных звеньев. Позади слышался рокот охотничьих рогов. Этот звук заставлял содрогаться принца. Он слышал его. Во время штурма Хелстрома. Но устоял ли город? Правдива ли легенда о старинном дубе города?

По левую сторону иногда ехали впряженные повозки, до верха нагруженные раненными. Вот только вместо лошадей впрягали крепких воинов и крестьян с внушительным телосложением, которым по плечу была эта ноша. Им было еще хуже, чем остальным, но они молча терпели все, подгоняемые ударами хлыстов.

Впереди послышался тихий шепот. Кто-то пытался заговорить, но до принца доходили лишь отрывки невнятной речи. Эйден услышал позади тихий ропот и обернулся. Затем он обеспокоенно пытался позвать человека, идущего впереди себя, но тот игнорировал знаки.

Наконец, орк верхом на волке доехал до говоривших.

— Молчать! — прорычал погонщик, от плеча нанося удары хлыстом.

Те двое упали наземь и прикрыли лицо руками в ожидании удара. Вся колонна повалилась вместе с ними, из-за общей цепи, которая своей тяжестью давила на руки.

Оправившись от ударов, говорившие встали и продолжили идти. После этого нависла гробовая тишина, которую больше никто нарушать не стал, все боялись. Рабы в строю перестали оборачиваться по сторонам, а вместо этого лишь устало наклонили головы вниз.

Солнце было в зените. Монотонность раздражала. Зеленая степь, палящее солнце, духота и ужасная усталость. С каждой верстой идти было тяжелее. Ноги все неохотнее и неохотнее подымались, чтобы сделать шаг и идти вперед. Но мало кто хотел идти навстречу неясной судьбе, которая с большим шансом кончится смертью в рабстве у орочьей орды...

Час сменялся часом. Минуты тянулись томительно долго, если они вообще шли вперед. Все это казалось кошмаром. Один единый момент в страшном сне, который тянулся вечно. Эйден закашлялся. В горле пересохло, а в желудке нависла тяжесть голода. И эта вонь мешала сосредоточиться.

Тысячи немытых потных тел издавали ужасные зловония, которые беспощадно раздражали обоняние. Грязь и антисанитария, кровь и трупный запах смешались в ужасный смрад. Эйден морщился, его глаза начали слезится.

К горлу подошел противный комок, во рту застыла непонятная горечь. Затем он резко упал на одно колено и заблевал. Кожа стала еще бледнее, тело пробила неприятная дрожь.

— Встать! — прорычал орк, взмахивая хлыстом.

Послышался хлесткий звук удара, а затем последовала ослепляющая боль. Эйден закричал и упал ничком. Горячая темно-красная кровь струей стекала с рваной раны. Одежду в месте удара разорвало в клочья. На глаза накатились слезы, принц завопил от боли и начал извиваться на земле, как раненная змея.

— Встать! — повторил зеленокожий погонщик, накручивая плеть на кулак и разворачивая своего скакуна.

Эйден застонал и оперся на руки, чтобы подняться. Вся одежда и все тело испачкалось в грязи. Рана пульсировала, добавляя физических мучений. Те, кто шли впереди него, аккуратно подняли его на ноги.

Вдали послышался гулкий топот. Все окинули источник шума косым взглядом, кроме Эйдена. Он лишь измученно стоял на ногах, сражаясь с собой и собирая в себе последние силы, которые были на исходе. В глазах затуманилось, сознание пыталось покинуть его. Но волна наваждения прекратилась и Эйден устоял, безразлично смотря в сторону топота.

Вдоль длинной вереницы телег, рабов и воинов-орков промчалась кавалькада всадников на волках, поднимая облако пыли. Сбоку к седельным сумкам были прикреплены огромные ножны, в которых спрятались ятаганы. У некоторых орков на спине были привязаны длинные луки и колчан со стрелами.

Впереди кавалерии орков мчался их вождь. То, что это был он, сомнений не было. Он был облачен в стальные доспехи, которые соединялись с массивными наплечниками в виде черепов клыкастых существ. Голову защищал рогатый шлем, который скрывал лицо почти что полностью. Вождь был крупнее и больше других, ровно так же, как и его волк.

Скакун вождя был огромнее других в полтора раза. Особым его отличием был чисто черный цвет шерсти, без примесей. Ярко-желтые глаза хищника излучали смертоносность, холодную ярость и уверенность. Эйден присмотрелся и по телу пробежал холод. К седлу вождя прикрепились человеческие головы, на которых застыла гримаса боли и предсмертного ужаса.

Принц невольно сглотнул и отвел взгляд. Орки промчались быстро, словно не замечая по свою левую сторону колонны идущих рабов. Те, в свою очередь, кидали редкие и осторожные взгляды, и продолжали свое шествие навстречу неведомой судьбе, которая сулила лишь смерть...

Шествие продолжалось, а солнце скатывалось с небосвода за горизонт. Эйден выдохся, усталость делала ноги тяжелыми и неподъемными. Кровотечение из раны прекратилось, кровь застыла и засохла. Волны боли проходили по телу, заставляя вспоминать тот трепещущий звук.

Он закашлялся и посмотрел на яркую полосу солнечного огня, которая озаряла степную даль. Дыхание перебилось, дышать стало тяжело и больно. Каждый вдох и выдох отдавался возрастающей тяжестью в спине и усиливающимися страданиями.

Но тут послышалась песнь степи. Поднялся легкий ветерок, вздымающий море зеленых трав, которые издали тихий шелест, умиротворенно действующий на слух. Эйден устало посмотрел на поле. Его взгляд закрепился на маленькой синекрылой бабочке, которая мирно порхала меж степных растений.

Все вокруг словно перестало существовать, мир замер. Надоедливый звон прекратил мучать уши, а мрачные мысли покинули голову. Но лишь на один недолгий миг... Эйден упал на колени, ноги перестали держать его, а в ране закололо. Он сильно закашлялся.

— Эй, парень, вставай! Я не буду тебя тащить! — с опаской в голосе выпалил идущий впереди коренастый уроженец Хелстрома.

Где-то позади показалась тень погонщика-орка, которая нависла над принцем. Эйден глубоко вздохнул и тяжело выдохнул. В его голове прозвучали слова, которые, казалось, он слышал одну вечность назад от своего единственного друга: "Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда необходимо жить, и умереть, когда необходимо умереть. В свою очередь, к смерти нужно идти с ясным осознанием того, что надлежит делать тебе и что унижает твое достоинство".

Орк недовольно зарычал, вновь распутывая хлыст намотанный на огромный кулак. Вся колонна мрачно смотрела на Эйдена, потому что он лишь замедлял общее движение. Погонщик еще раз осмотрел Эйдена и вновь намотал хлыст на кулак. Пелена сумерек нависла над степной равниной, укрыв движение орды и рабов, которых они захватили в плен. Спасительно прозвучал протяжной звонкий звук орочьего рока. Эхом отдавшись в голове, он так же резко утих, как и появился.

— Привал! — закричал погонщик и окинул взглядом уставшего и израненного принца-раба.

Все пленные устало упали наземь. Эйден вопросительно посмотрел на орка, но тот развернул волка и ускакал в другую сторону. Освобождать от единой цепи его никто не собирался.

Вновь нависла тревожная тишина. Пленники лишь поглядывали на пламя костров, разгорающиеся вдали. Один за другим, они возникали на горизонте, озаряя ночную равнину.

— Когда нас будут кормить? — спросил Эйден словно у самого себя.

— Кормить? Это уж вряд ли, парень. Держись, не ты один в таком положении. С теми, кто не может идти, расправляются быстро. Кто не дойдет — плохим рабом будет, — грустно ответил старик, сидящий позади.

Принц замолк и утомленно опустил голову. Эту ночь он мог назвать самой худшей за многие и многие недели. Было ужасно холодно, да и рана вновь начала кровоточить. Легкую рубашку пронизывал ледяной ветер, который пробивал тело до дрожи. Из-за холода остальные люди в колонне легли рядом, согревая друг друга своим теплом. Эйден разместился немного поодаль, сжавшись от холода, согнув ноги в коленях и обняв себя руками.

Подняв голову, он посмотрел на далекие звезды, которые усеяли ночные небеса. Стараясь не думать о голоде, он попытался заснуть. Ноги обмякли и горели от усталости, а голова гудела, словно колокол в валиндорском храме Ауронда. В горле пересохло, а одни мысли были мрачнее других...

Голод, жажда, усталость, невыносимая боль, нечеловеческие условия жизни и вернувшаяся болезнь... Эйден не знал, сколько еще он так продержится, на сколько времени его хватит. Изнурение довершило свое дело и Эйден сомкнув глаза, отдался сну и прервал пессимистичные размышления о скорой смерти.

* * *

Следующий день выдался ужасным. Головная боль усилилась, а ноги гудели от нечеловеческих усилий. Спина онемела и в ней чувствовалось невероятное воспаление, а мышцы задубели. Спать на голой земле, без спальных мешков или каких-либо удобств... До этого принц ни разу не опускался до такого, но кто знает, что он — особа королевской крови? Никто...

Эйден, шатаясь на ногах, с трудом вынуждал себя идти вперед, предаваясь мрачным мыслям. На его глазах несколько людей не смогли идти вперед. Погонщики орды лишь хладнокровно доставали ятаганы с ножен и завершали таким образом жизнь слабого раба, ведь немощные им не нужны...

Этого и боялся принц. Физической выносливостью и силой он похвастаться не мог, а ученые люди вряд ли пользовались почетом у степного народа. Особой сложности добавляло ранение. Принц о нем думал постоянно, потому что оно мешало сосредоточиться. Поэтому он бездумно шел вперед, навстречу своему нерадивому будущему. Последние два месяца он только и делал, что шел вперед, бежал, увиливал...

Все лишено какого-либо веса для Эйдена. Брат, престолонаследие, предательство, политические игры, плен и постоянное бегство с одного места в другое... Ничто сейчас не было важным, смысл жизни затерялся где-то среди череды роковых событий, которые показывали никчемность принца.

"Дейгон и дочь лорда Рейвина поженятся, тогда Вергард с Саргардом объединятся семейными узами. Вергард был единственным противником Саргарда. Теперь уж нет... Аэдор наконец-то по-настоящему объединится, и мы пойдем одним огромным войском на Селлатор, одержав победу. Ты не нужен этой стране, Эйден. Не вмешивайся, сиди тихо, и я сдержу обещание".

Слова Фаанира вспомнились неожиданно для самого принца. Он пал духом. Его смерть не изменит ровным счетом ничего. Официально он уже мертв. Никто не станет горевать об этом. Совершенно никто. Союзников не осталось, а враги множились с каждым днем. Теперь остается лишь доживать свою столь короткую жизнь в рабстве у орков.

"Но, может, смерть лучше, чем это все? — подумал принц, и тут вновь вспомнились слова эльфа. — Время умирать еще не пришло. Еще нет".

Вновь прогудел рог, оповещающий привал. В этот раз измученным и грязным рабам кинули немного вяленого мяса и дали одну большую флягу воды на всех. Чтобы утолить жажду, многие готовы были убить своего соседа, лишь бы он не сделал лишний глоток. Эйден был самым последним в колонне, поэтому он насладился лишь несколькими каплями грязной воды, которая только смочила иссушенное горло. Во рту стоял неприятный прикус, который смешался с песком.

Спать пришлось вновь далеко от костров, подальше от других на краю небольшой поляны. Эта ночь была теплее предыдущей, в Аэдор пришло тепло. Но на душе у Эйдена оставалось все также холодно и мрачно. На глаза накатились слезы беспомощного парня, который не знал, что делать дальше и как жить. После долгих раздумий, он вновь лег спать.

* * *

Голова вскружилась. Все вокруг терялось в искажении пространства. Эйден различал только смутные силуэты и нечеткие образы вокруг себя, но все равно продолжал идти. Ноги с каждым шагом стали подводить его. Часто он спотыкался и шаркал подошвой, не в силе поднять отяжелевшие ступни.

Мыслей не было. Была лишь бездумная удрученность. Поступь рабов соединилась в один гулкий шум, который отдавался в голове барабанной дробью. Звон цепей приводил Эйдена в бешенство, но ничего с этим поделать он не мог.

Сейчас он был словно полусонном бреду, а весь этот кошмар казался ему лишь сном. Хотелось в это верить, но это было не так. Реальность уныло давила на плечи, забирая остаток сил, которые были на исходе. Все вокруг закрутилось в молниеносном танце. Эйден упал на одно колено, не в силах встать.

Понимание постепенно покидало разум. Еще вот-вот, и он упадет в обморок от утомленности. В глазах темнело, боль в спине опять дала о себе знать, а ноги перестали слушаться. Они отказались повиноваться... Колонна остановилась и все тревожно посмотрели на Эйдена. Его лицо не выдавало эмоций. От него веяло безжизненностью и унынием. Он походил на мертвеца, которым сейчас станет на самом деле.

— Если раб не идти, то раб умереть! — воскликнул с ужасным акцентом орк-погонщик, оголяя сталь.

Остальные расступились, наблюдая за ситуацией. Наконечник клинка еле-еле дотрагивался до земли, распаривая ее и оставляя за собой извивающуюся, словно змею, линию. Лезвие ятагана блеснуло на солнце, ослепив нескольких "зрителей". Вот она — смерть. Щелкнув ключом, орк освободил Эйдена от общей цепи, но тот уже переставал понимать происходящее. Он лишь устало упал на бок и посмотрел на повисший над ним черный силуэт.

Принц прищурился и безразлично всмотрелся в лицо орка, мысли покидали его. Тот поднимал ятаган для нанесения удара, удерживая огромнейшее оружие в двух руках. Время вокруг замедлилось. Сбоку проходили люди, смотря на печальную, но хорошо известную каждому картину. Еще один не выстоял, не выдержал бешенного марша рабов.

Эйден посмотрел на небо. Оно было синим, как никогда. Яркие краски знаменовали приход настоящей поздней весны, которая плавно должна была совсем скоро перейти в лето. Белые тучи кутались в солнечном тепле. Меж облаков парил гордый орел, который со своей высоты наблюдал за происходящим...

А может быть это был стервятник, который полакомится плотью Эйдена после его смерти...

— Нет! Стой! Я... Я смогу идти, — пытаясь встать на ноги, резко сказал принц, найдя в себе последние силы ради желания жить.

Орк с сомнением посмотрел на Эйдена, то ли не понимая сказанного, то ли не веря в произнесенные слова. Принц тяжело присел на одно колено, покашливая. Затем он медленно поднял глаза и посмотрел на погонщика. Тот опустил клинок и еще несколько секунд вглядывался в лицо слабого раба.

Их взгляды встретились. Затем орк сплюнул наземь и грубо поставив Эйдена на ноги, приковал к общей цепи.

— Смерть рядом! — прорычал погонщик, отойдя на свой пост.

Эйден облегченно выдохнул. Головная боль ослабилась, но осталась. Путь продолжился, и еще многие версты до привала принц падал на колени, изодрав их мелкими царапинами, но поднимался вновь и вновь. Мозоли на ступнях лопнули, заливая кровью ботинки. Идти было невмоготу, но принц шел.

На этом привале он лишь обессиленно упал на землю и моментально вырубился.

* * *

Последующие дни проходили очень медленно. Одинаковые будни сменяли друг друга, также, как и необжитая местность совсем не преображалась. Голая безжизненная степь. Сильный ветер, жаркие дни, которые чередовались с холодными ночами и отсутствие хорошего питания и питья превратили бывших крестьян в уставших, испачканных и угнетенных людей.

Вонь уже перестала отличаться от свежего воздуха. Она была везде. Она пропитала каждого до костей. Это было отличительной чертой идущих на смерть в неволе. Смрад пота, крови и испражнений разносился по всей степи ветром, поэтому любая живность обходила десятой верстой колонну вонючих рабов, жизни которых теперь принадлежали оркам.

Среди них был принц, который лишь вопросительно поглядывал на ночные небеса, но холодные звезды не давали ответов. Эйден шел неуверенно, спотыкаясь и почти падая, но находил в себе силы стоять на ногах. Он не знал, как калека смог преодолеть такое расстояние. Жажда жизни покинула его, но животный инстинкт самосохранения вопил и заставлял биться за каждый пройденный метр, которые все тяжелее давался Эйдену...

Бешенный темп ходьбы прекратился через пять дней, когда орда вновь проскочила мимо вереницы пленников. В этот раз орков было меньше. На телах некоторых сияли порезы, с которых струилась алая кровь. Как оказалось, у орков она того же цвета... Некоторые всадники с трудом удерживали себя в седле, другие выглядели весьма бодро и оживленно, словно после хорошего отдыха.

У вождя количество отрубленных голов, прикрепленных к седлу, увеличилось. Одна была вовсе искромсанной в лохмотья и на ней не было живого места. Видимо, этому досталось больше всех перед смертью... Люди мрачнели еще больше, чем до этого. Все понимали, что спасения больше нет. Что за ними никто не придет, что надежда утеряна раз и навсегда.

Никто из рабов не знал, что Фаанир помчался за ордой, чтобы отбить пленников у орков. И никто не знал, что искромсанная голова, которая висела сбоку седла вождя орков когда-то принадлежала молодому лорду Фааниру, который отдал свою жизнь, пытаясь спасти свой народ.

Позже, орки устроят великое празднество в честь гордого и стремительного "белолицего вождя", который бросил вызов сильнейшему воину — вождю орды Баракасу. Орки запомнят хелстромских всадников, как лучших воинов, с которыми они когда-то скрестили оружие в бою.

Эйден надежд не питал, они оставили его давно. Но в глубине души он знал, что выберется из этой ситуации и отомстит всем тем, кто отвернулся от него и тем, кто заставил его прийти к такому исходу.

Вновь проревел рог, знаменующий привал. Эйден устало упал на землю и, подкрепив силы скудной пищей и гнилой на вкус водой, погрузился в сон. Еще один день марша рабов окончился...

* * *

Разбудили его барабаны. Гулкий постоянный стук заставил весь лагерь пробудится. Орки устроили празднество. Они танцевали и вопили, рычали и прыгали вокруг костра. Некоторые не могли поделить трофеи, поэтому прямо во время праздника они устроили резню. Кто победил в смертоносном сражении, а точнее в обычной поножовщине, тот и забирал трофей.

Пленники наблюдали за всем этим издали, лежа огромными толпами на холме и сверху смотря за происходящим. Мыслей о побеге не было ни у кого. Впереди — голая степь на многие мили, а все они прикованы цепями друг к другу. К тому же орки будут охотиться за беглецами верхом на волках, а становиться пищей орочьего скакуна никто не хотел.

— Дикий народ, зверье! — подытожил кто-то сбоку от Эйдена.

Принц обернулся и увидел простолюдина в летах. Он уже оброс небольшой бородой, поглядывая серыми глазами на происходящее и постоянно кивая головой. Остальные лишь согласились, с опаской поглядывая на стычки между орками, которые вызвали у них трофеи.

— Из-за тряпья и оружия режут друг друга. Тьфу ты, твари!

Эйден смотрел на пламя костров. В его глазах отражался свет огня, в нем пылала ярость к этим существам. Он вспоминал старинные легенды об орках, научные трактаты древних книг магов и сказ об их обычаях.

"Что убил, то твое", — так гласил один единственный закон орды.

Если ты в честном бою зарубил вождя — отныне ты вождь. Если ты присмотрел величественный трофей, добытый в битве, то можешь отнять его силой у другого. Грубая сила, звериные инстинкты и примитивная жизнь делала орков жестокими и прямолинейными. Но они не знали, что такое ложь или деньги. Они никогда не были чьими-то рабами и вассалами.

Независимые и гордые кочевники, которые бороздят степь верхом на волках и отнимая у слабых то, что не могут сделать своими руками. У орков не было земледелия, кузнечного дела и городов. Первородная ярость и сила текли у них в крови, но никак не цивилизованность и дипломатичность.

Это и делало их другими. Право силы и отрицание всего "цивилизованного" делало их честными и прямолинейными. Примерно так выглядели бы люди без понятия лжи, жажды богатства и денег. "Анархия и ее ярчайший пример", — подумал Эйден.

В ту ночь спать им не пришлось, потому что барабаны стихли лишь на утро. Как только солнце выглянуло из-за горизонта, орки закончили свое торжество. Рабов загнали в телеги-клетки. Телеги тащили испуганные лошади, приобретенные орками в последнем победоносном бою.

Долгий и длинный путь продолжился... Эйден устало прижался плечом к прутьям решетки, закрыв глаза. Запах был хуже прежнего, но принцу почему-то было безразлично. Он уже привык к нему, к этому зловонию. Вероятнее всего, он стал этим запахом, он был его частицей и это лишь удручало. Он — вонючий раб.

Пытаясь отдалится от других, он еще сильнее прижался к прутьям и сморщился от боли, которая прострелила спину в который раз. Излишняя близость с другими рабами не нравилась принцу, ровно, как и нечистоплотность. Он не привык к такому, ведь всю жизнь принц провел в высоком и охраняемом замке, всю жизнь не нуждался ни в чем.

"Времена меняются, а с ними и люди".

Именно так подумал Эйден, медленно забывая о своем происхождении.

Глава 15

Костер медленно съедал поленья, щедро выделенные Кайланом. С каждым разом он ложился спать все позже и позже. Вчера он слышал лай собак, которых палачи часто использовали при ловле беглецов. Он знал все методы их работы, потому что иногда сам использовал их.

Он знал, как они думают, что они будут делать и как далеко сейчас они находятся. Единственное, чего боялся бывший командор, так это Марцелла. Хитрый вампир мог знать, о чем знает Кайлан, поэтому это представляло определенную угрозу. Решив сменить ход мыслей, паладин задумался о своей судьбе за полные два месяца и еще несколько дней сверху.

Все почему-то хотят взять его и посадить в темницу, пленить его. Ему надоела такая жизнь в оковах. Он не раб, чтобы им помыкали и не слабовольный червь, которого устраивает такая жизнь. Он не станет и марионеткой, которую используют в своих целях. Паладин твердо решил больше не быть разменной монетой и встретить своих противников подобно истинному воину Пелора. Именно такой исход событий по душе Кайлану.

"Эльфы пленили меня ради информации, палачи ради свершения казни, чтобы я не задавал много вопросов. Но зачем я Марцеллу? Что ему нужно? Какие цели преследует этот плут?"

С этими мыслями он попытался отдохнуть, после одной бессонной ночи в седле.

* * *

— Смотри, лежит себе и ни в чем не подозревает. Сейчас мы его и поймаем, словно оленя, — выглядывая из-за кустов, прошептал командиру палач.

— Говорят, что он опасен. Заставил нас побегать, ублюдок. Даже расслабился, костер зажег. Думал, что его лошадь резвее ветра. Ничего, у нас тоже скакуны не последней масти, — добавил второй.

— Ты еще скажи "наши". Мы их изъяли если что у крестьян, если вы не помните. Но скакун у него знатный, остальные нас еще нескоро догонят. Ладно, к делу, бойцы, — грубым голосом промолвил командир отряда разведчиков.

Натянув на себя капюшоны и держа в руке длинные мечи, они стали обходить поляну с разных сторон, окружив преследуемого. Атаннис зашел с севера. Миркуд с юга. Тем временем командир пристально наблюдал за ситуацией, сидя на исходной позиции и крепко вцепившись в самострел. Он почему-то нервничал. Нервничал настолько, что на лбу выступили капли пота.

Атаннис и Миркуд тихо крались по траве, словно два диких кота на охоте. Огонь костра догорал, но лезвие клинков все равно заблестело. Командир затаил дыхание и навел самострел на лежащего беглеца. Атаннис подошел и резко дернул за покрывало, откинув его в сторону. Серое тряпье улетело вбок, оголив поклажу из различных мешков и сумок.

— Что за...? — успел промолвить командир, прежде чем кто-то подкравшийся сзади пронзил его спину охотничьим ножом.

Издав предсмертный вопль, первый отправился к Пелору. Кайлан быстро вынул нож и перепрыгнул кусты, молниеносно выскочив на поляну. Удивлению разведчиков не было предела. На момент они замерли, но потом опомнились, когда стало слишком поздно.

Метнув нож навскидку, беглый командор попал в шею одного из преследователей. Струя крови полилась на его черные одеянье, а в его горле застыл ужасный хрип. Второй повалился наземь.

Последний палач помчался вперед с боевым кличем, нанося угрожающий выпад. Кайлан уклонился в сторону и, присев на одно колено, взял горсть земли в руку, а затем метнул ее в глаза нападавшему. Тот отошел на несколько шагов назад от временного ослепления. Паладин времени терять не стал, поэтому он с разбегу ударил ногой.

Палача откинуло назад, на костер. Его плащ тут же загорелся, а с его руки выпал меч. Через несколько секунд огонь распространился на рукава. Он закричал от боли, катаясь по земле и пытаясь затушить огонь. Кайлан безмолвно смотрел как горит человек, не ступив ни шагу.

Крик постепенно перерос в жуткий вопль. Решив прервать выдающий месторасположение крик, Кайлан поднял брошенный меч и безжалостно вонзил его в беззащитного палача, перекрутив лезвие после удара.

"Время милосердия прошло. Пришло время кары и очищения огнем. Чистилище? Огонь станет вашим чистилищем".

Собрав вещи, Кайлан забрал себе самострел, длинный меч и защитные перстни палачей, а затем ускакал навстречу дороге, которая вела в Ромендаль.

* * *

— Почему нет отряда разведчиков? — вопросительно посмотрел Ромус на палачей.

Те молчали, так как догадывались о произошедшем. Колдун перевел взгляд на командира отряда.

— Может, они поймали этого вашего колдуна. Мы только вернулись с задания, поэтому не стоит с нас требовать вдвое больше, чем мы можем сделать.

— Или они мертвы, — добавил Марцелл. — Я не сомневаюсь в ваших талантах, но мы дело имеем с особо опасным субъектом. Думаю, мы их скоро застанем.

Вдали виднелся мутно-сизый дым догоревшего костра, который слабо проглядывался через верхушки деревьев. Всадники добавили скорости, перейдя на галоп. Силы были на пределе, как у лошадей, так и у палачей. Священник Ардейн выделил Марцеллу семерых людей. Видимо, трое из них уже кормят червей.

— Я одного не пойму, кольца горят постоянно. Словно у нас под боком этот колдун и находится. Или следит за нами откуда-то из кустов, — сделал вывод один из палачей, который был родом из какой-то местной деревни.

Ответа не последовало. В отличии от бойцов элитного отряда Селлатора, Марцелл и Ромус говорили мало и только по делу. Разговор не вязался, да и вся эта история вызывала у палачей и двух проводников сомнения и подозрения.

Место они нашли быстро. На открытой поляне были отчетливо видны следы ночлега и три мертвых тела, которые когда-то были разведчиками в отряде.

— Бездна! Этот урод уложил троих наших и без проблем ускакал дальше. Мы отстаем, при чем довольно серьезно.

Всадники слезли с лошадей и принялись осматривать место поединка. Командир отряда осмотрел следы, а затем лишь отрицательно закивал.

— Что там? — спросил Марцелл.

— Не могу понять, какого хрена он поперся в Ромендаль. Он отправился на юг. Вначале я думал, что он хочет сбить нас с толку. Теперь я просто в недоумении. Что это, мать его, за колдун такой. В Ромендаль он-то уж точно не войдет! Спалят его на костре без свидетелей и все. А если повезет, так в Чистилище заглянет. Там ему вправят кости.

— Или выправят, — добавил усатый проводник.

— Если вы везли его с целью сожжения в Ромендаль, то почему он в пасть льва едет по своей доброй воле? Какого черта происходит? Хватит в молчанку играть. Мы все свои тут. Тем более я троих людей потерял, чертовски хороших людей! Может, раскроешь карты? — добавил командир.

Ромус вызывающе посмотрел на своего лорда. Тот ухмыльнулся и искоса встретился взглядом со своим подчиненным. Марцелл одобрительно покачал головой.

— Плохие из вас ищейки, господа. Вы видимо только селян с вилами можете на ветвях вешать. Никогда не понимал вас, людишек, и сейчас не пойму. Глупые и бездарные существа, однако.

Глаза командира расширились от удивления до немыслимых пределов, также, как и у остальных. Все произошло быстро, слишком быстро. Ромус метнул шар некротической энергии в ближайшего противника, откинув того метров на десять в кусты. Марцелл достал меч с ножен и вонзил его в спину идущего впереди проводника, откинув того в сторону словно тряпичную куклу.

Командир отряда достал самострел и разрядил его. Высший вампир исчез в облаке черного дыма и болт прошел сквозь пустоту. Через миг он появился за спиной у главы группы и укусил того в шею. Теплая кровь полилась у того из ран, наполняя Марцелла силой, которую он пытался утаить у ворот врага...

Тем временем последний боец достал топор из-за спины и с боевым кличем налетел на Ромуса. Колдун поднял руку вверх перед собой, и боец поднялся в воздух на три метра ввысь с расправленными в стороны руками. Рука, которая удерживала палача, тряслась. Пальцы начали медленно сжиматься в кулак.

Лицо некроманта исказилось, словно что-то мешало ему довершить заклинание. А затем он сжал кулак. Послышался треск хребта и бездыханное тело палача свалилось на землю с трехметровой высоты. Колдун знатно ослабел, на руку что-то упало. Это была кровь, которая лилась с носа...

Боец элитного отряда лежал со сломанным хребтом и жалобно стонал. Ромус разозлился и достал одноручный самострел, разрядив его в раненого. Перезарядив, он выстрелил вновь, в голову.

Марцелл сплевывал кровь, его вены вздулись, а глаза полностью стали черными. Зрачков не было.

— Проверь второго проводника. На них тоже есть кольца. Не забывай, — лаконично приказал вампир.

Ромус повиновался и скрылся в растительности. Высший вампир закашлялся. Он забыл простое правило: "Нельзя пить кровь инквизиторов". В груди что-то жгло, тело ослабевало. Покачнувшись, он медленно брел к своей лошади. Отставать от Кайлана ему не хотелось, а особенно его удручал крах плана, который он так тщательно прорабатывал.

Ромус вернулся не сразу, на его лице зиял порез, с которого сочилась кровь.

— Все-таки крепкие ребята, — подытожил Марцелл, настроение которого ухудшалось вместе с физическим состоянием.

Ромус не ответил, залезая на лошадь. Оставив за собой еще четыре трупа, они отправились вслед за Кайланом, который опережал вампира и его слугу на полдня пути. Преследование продолжилось...

* * *

— Знаете, эти двое... Очень подходят под ваше описание, милорд. Вероятнее всего, смею Вас заверить, это были они, — ответил священник Ардейн.

— Третьего ты не видел? — вновь спросил стальной голос.

— Нет, милорд. Они его заперли в гроб и говорили, что это колдун, которого везут в Ромендаль на свершение правосудия над сиим человеком. Так, по крайней мере, уверял меня этот Марцелл. Он у меня вызвал подозрения, я даже отправил голубя в столицу. Видимо, я был прав. Смутные времена нынче пошли, — отклонился от темы священнослужитель.

— Как сбежал третий? Они его заперли в гроб и оставили в подземелье?

— Да. Но гроб, в который туда запихнули этого человека, обмяк и дерево отсырело. Погода была отвратной в последние дни, так что этот факт не является вызывающим удивление. Так вот, он сломил его грубой силой и как-то хитро-мудро выпутался. Затем он оглушил послушника и проник на склад. Там взял все необходимое и ускакал на единственном оставшемся коне. Мои люди были на задании, поэтому гарнизон отсутствовал.

Священник запнулся и налил еще немного вина.

— Вы не будете?

— Я не пью и вам не советую. Давайте ближе к делу, — выказал свою нетерпеливость палач.

Проигнорировав совет и смочив горло вином, Ардейн продолжил:

— В целом, ситуация бесперспективная. Они опережают ваш отряд на несколько дней. К тому же, с ними проводники, которые хорошо знают местность. Я отправил семерых вместе с теми двумя... Марцеллом и...

— Ромусом, — уточнил нетерпеливый палач.

— Да, именно так. Сколько людей у Вас имеется?

— В гарнизоне осталось десятеро. Но они нужны, чтобы поддерживать порядок в Распутье.

— Это ясно, как в светлый день, что они нужны здесь. Мне все стало понятно, на этом закончим, — встав со стула и распрямив плечи, ответил палач.

— Можно вопрос? Кто те двое? — неуверенно спросил Ардейн.

Незнакомец повернулся и презрительно глянул на священника, который, по его мнению, задавал слишком много вопросов. Мерклое освещение осветило часть лица сурового вояки. Его уродовал ужасный шрам, который тянулся от правого виска до левой щеки. В глазах пылала холодная ярость, которую тот тщательно пытался скрыть.

— Это тривиально. Они уже мертвы, Ваше Преподобие, — несдержанно ответил тот, удерживая спинку стула железной рукой.

Священник сглотнул и осекся. Неприятный незнакомец медленно зашагал к выходу. Удаляющийся топот тяжелых ботинков лишь подчеркивал твердость и скупость на слова этого человека. Ардейн еще долго думал, кто сидел перед ним и задавал столь щепетильные вопросы. Когда он узнал, кем был этот человек, то просто не поверил своим ушам.

Никогда смерть во плоти не была так рядом, и она никогда не сидела напротив Ардейна...

* * *

Кайлан обернулся и с опаской посмотрел назад. Никого не было... Ни лая собак, который так надоел за эти дни, ни тревожного пения птиц, которые оповещали о идущих врагах. Ничего. Лишь пугающая тишина осталась позади.

А впереди тракт, которого так долго избегал Кайлан, но других путей не было. Обходные разъезды отпадали, так как шанс заблудится оставался велик. Единственной надеждой было лишь то, что палачи не станут искать его близ Ромендаля и примут за обычного путника. Таков был план. Наивный и непродуманный, но Кайлан верил в удачу. Хотя бы раз она должна сопутствовать в его жизни. Хотя бы один чертов раз...

Копыта лошади застучали по брусчатке дороги. Пути назад нет. Кайлан перешел на быстрый галоп, чтобы как можно дальше уйти от преследования. Спустя полчаса он подъехал к развилке, на которой стоял дорожный указатель. Дорога прямо вела в Ромендаль. Дорога вправо вела к объездному пути, а влево — к обходному пути в Белегос. Лошадь встала на дыбы.

Паладин вновь посмотрел назад. Буря приближалась. Темные грозовые тучи укутали весь горизонт своей плотной стеной. Разряды молний разрезали чернеющие облака, но все это за спиной. Еще немного и Кайлан застанет сильный и обильный дождь. Почему-то эти тучи вызывали опаску, поэтому возникала здоровая идея найти поселение и переждать бурю.

Беглец повернул вправо, к ближайшему поселению. Когда перевалило за полдень, Кайлан свернул с дороги и сделал привал, чтобы подкрепить силы и дать скакуну отдохнуть. Вода кончилась, еда была на исходе. Все-таки он сделал правильный выбор.

Тяжело вздохнув от предполагаемых последствий, Кайлан оседлал лошадь и ускакал дальше. Стали встречаться первые люди. Вереница набитых телег бороздила торговый путь, который пересекал паладин. Благо, на него никто не обращал внимания. Он лишь проезжал мимо, скрывшись под капюшоном и плащом.

Затем он увидел мельницы и избы, раскинувшиеся немного поодаль, на зеленых полях. Недолго думая, Кайлан свернул на плохо протоптанную дорогу, которая вела к небольшому поселению. Людей на удивление не было, ни души. Лишь сторожевые псы лаяли без повода где-то вдали. Увидев самый первый дом на вершине небольшого холма, он решил обратится именно туда, чтобы не ехать в центр поселения.

Изба находилась на самой окраине и немного перекосилась набок. Древесина, из которой была построено строение, потемнела и выглядела трухлявой. За низким плетенным забором скрывался ухоженный двор и старый колодец. Кайлан слез с лошади и постучал в дверь.

Послышался лай собаки, которая была готова, по всей видимости, сорваться с цепи.

— Есть кто-нибудь? — негромко позвал хозяев избы паладин.

Ответа не было, собака загавкала еще яростнее. Осмотрев двор, Кайлан приготовился уходить и последовал к лошади. Заскрипела огромная дубовая дверь, из-за которой выглядывала молодая женщина. Ее лицо было испачкано, а светлые волосы аккуратно сплелись в косу. Она осторожно осматривала нежданного гостя, не тая свои опасения.

— Кто Вы? Что Вам нужно? Мы уже уплатили четвертину.

— Я не за этим пришел, госпожа. Мне бы набрать провианта, чтоб продолжить путь, — выкрикнул паладин, голос которого заглушал лай пса.

Хозяйка вышла на крыльцо и вновь осмотрела Кайлана, а затем медленно подошла к воротам и отворила их. Вдали мелькнул блеск грозы. Чернейшие тучи затмили небо на горизонте. Приближалась буря. Сильный порыв ветра дунул с севера и тут же утих. Кайлан обернулся и покачал головой, ему нужно было переждать непогоду.

— Кто Вы? — осторожно спросила молодая женщина. — Я сторонюсь незнакомцев с большой дороги.

— Я посланник из Терамора. Еду в Ромендаль, но, по всей видимости, мне нужно будет переждать непогоду.

На пальце Кайлана засверкал перстень палача. Женщина ужаснулась, ее лицо побагровело. Если она откажет в приюте служителю Инквизиции, то ее ждет суд, поэтому она быстро засуетилась.

— Проходите, конюшня за домом, — испуганно проговорила незнакомка.

Ведя под уздцы свою загнанную лошадь, бывший командор осмотрелся. Бедный, но ухоженный двор, старая изба, отсутствие инструментов для земледелия.

"Видимо, она живет одна", — сообразил Кайлан.

Безмолвно отдав пустые седельные сумки и флягу, паладин зашел во внутренний двор и загнал лошадь в стойло, сняв седло. Ножны с мечом и самострел висели сбоку, прикрепленные ремнями. Тихо сняв их, он укутал оружия в походное одеяло и положил рядом у скакуна, а затем вышел с конюшни.

Пес лаять перестал и жалобно заскулил, закрытый в будке. Хозяйка дома набирала воду в колодце и несла ведра в дом.

— Проходите, — любезно сказала она, завидев Кайлана.

Тот зашагал за ней в дом. Дверь со скрипом закрылась, и они оказались внутри помещения. В комнате было чисто. Посередине стоял огромный стол, рассчитанный где-то на четверых. По правую сторону находилась длинная лавка и три окна, из которых исходил яркий солнечный свет, еще не затемненный тучами. Слева расположилась печь и одна кровать. Построение с виду было больше, чем эта комната.

— Мэл, малышь, можешь выходить, — ласково проговорила хозяйка дома.

Из-под одеяла вылез мальчик лет пяти. Он был очень похож на мать. Светлые волосы, голубые глаза и общая схожесть проглядывалась как-то сама по себе.

— Пойди пока поиграй во дворе.

— Хорошо, — ответил мальчишка, на ходу одевая сапоги и пробегая мимо Кайлана.

Паладин невольно улыбнулся, он давно не видел детей. Жизнерадостные и наивные, познающие этот мир. Как много им предстоит разочарований и трудностей, а вместе с этим открытий и побед.

— Обычно у нас мало гостей, поэтому мой сын не привык к чужому присутствию.

— Ничего, все в порядке. Я так и не услышал вашего имени. Хотя и сам забыл представится. Меня зовут Кайлан.

— Хелен, — неловко сказала она. — Это честь для меня, милорд. Чего пожелаете? Чем богаты, то и предоставим Вам. Вы голодны?

— Очень, если быть откровенным. Вот только эта любезность излишняя. Давай перейдем на "ты".

— Хорошо, договорились, милорд.

— Никаких "милордов", просто Кайлан, — поправил ее паладин.

Она лишь в ответ кивнула и стала накрывать на стол, а затем залила воды в котелок и поставила его в печь. Черный дым змейкой поднимался в воздух, медленно вылезая из дымаря. В доме нависло неловкое молчание, которое нарушил Кайлан:

— Что нового в округе?

— Ничего особого... А хотя нет, есть тревожные вести. В последнее время много странных людей на дороге. Все куда-то торопятся, рыскают, словно ищут что-то... Но это лишь догадки, я мало знаю, — скупо ответила Хелен.

Бывший командор осмотрел хозяйку. Она была молода, лет двадцати пяти, но тяжелый труд искажал ее лицо маской усталости. Ее глубокие голубые глаза затмевали темные круги, а кожа была бледной. Видимо, Хелен много работала с большим упорством.

— Ясно...

Дверь скрипнула, в помещение вошла маленький Мэл.

— Там на улице погода портится, — сняв ботинки и прыгнув на скамью, сказал мальчик.

Кайлан тревожно глянул в окно. Небо запеленало черными тучами. Вдали мелькнула гроза, а потом прозвучал гулкий раскат грома.

Хелен засуетилась, а затем быстро накрыла на стол. Повеяло приятными ароматами картофеля и мяса. Все принялись за трапезу в полном молчании. Довольный желудок заурчал. Кайлан долго не ел нормальной еды, слишком давно.

Темнота стала проходить сквозь окна. Зажгли свечи. Иногда тишина прерывалась разговорами на разные темы, которые не затрагивали ничего важного.

— Сын, тебе пора спать.

— Но мне не хочется, мам, — капризно ответил тот.

— Давай, ложись, слушайся маму.

Мэл надул щеки, но при постороннем показывать характер не стал, а лишь покорно лег в кровать.

— Я пойду закрою ставни, — сказал Кайлан, чувствуя себя лишним.

Хелен кивнула и села на кровать, начав петь колыбельную. Паладин вышел во двор. Сильный ветер взъерошил волосы. Молния разрезала небо напополам, звук грома ударил в уши. Срывался дождь. С усилием закрыв окна, он зашел обратно в дом, стараясь как можно тише прикрыть двери.

Послышались слова колыбельной, которые пелись звонким голосом Хелен. Затем она резко оборвалась и мир одновременно с этим стал каким-то грустным и тусклым. Кайлан медленно вошел в комнату. Хозяйка дома вновь села за стол.

— Где его отец? — открыто и с интересом спросил бывший командор.

В ответ она мрачно улыбнулась, а затем неожиданно для себя начала рассказ:

— Он... Умер. Год назад у меня отняли сына. Палачи... Вломились в дом, забрали его, моего маленького, младшенького. Я даже не успела дать имя моему мальчику, а тут его вырвали прямо из моих рук. Теперь он станет карателем и даже не узнает, кто его мать и отец. Никогда больше... Мой муж, Дерек, взял охотничий лук, топор, и ускакал за ними. Он пытался отбить его. И у него почти получилось. Убив двоих, он вернул сына и спрятался в лесу. Но его предали другие охотники, его братья по ремеслу и лучшие друзья... Дерека повесили при входе в деревню, а сына забрали. А меня публично высекли и подвесили на торговой площади.

Она делала недолгие паузы, на ее глазах застыли слезы. Пока к власти не пришла Церковь, в каратели брали только сирот, поэтому Кайлан не особо жаждал узнать своих родителей. Но теперь все изменилось и такие рейды были частым явлением.

"Чужое воспитание портит солдат, поэтому мы воспитываем вас с самого рождения и вплоть до вашей встречи с Лучезарным", — так когда-то объясняли Кайлану и другим в лагере командиры учебных отрядов.

— Извини, я не знал. Мне не стоило спрашивать, — потускнев, тихо ответил он. — А знаешь, что? Пожалуй, это кольцо мне пока не нужно.

Перстень палача через несколько мгновений лежал на столе. Нависла недолгая пауза.

— Ты не похож на остальных. В тебе есть что-то совершенно другое, что отличает тебя от других, — откровенно сказала она.

Хелен ожидала осуждения или порицания, но никак не была готова к такому повороту событий. Кайлан показал ей, что ему можно верить, и она верила. Наивно и глупо, но все же...

— Может быть. Каждый особенный по-своему.

— Почему я думаю, что тебе можно доверять? Я... Я почему-то уверена в этом. От тебя веет какой-то внутренней добротой. Честностью.

Кайлан не ответил, а лишь посмотрел в глаза Хелен. Вспыхнула гроза, осветив сквозь щели комнату и лица сидящих в ней. Прогремело... Начался сильный ливень, который слился в единый поток воды и который барабанил по крыше и окнам.

— Ужасная ночь. Не завидую тем, кто сейчас в пути, — сменила тему Хелен, отведя взгляд.

— Да, согласен. Уже поздно, пора ложиться спать, — встав со стула и положив кольцо в карман, сказал Кайлан. — Завтра я покину твой дом, можешь не беспокоится. Где мне можно прилечь?

На секунду задумавшись, она ответила:

— В другой части дома, через стену есть комната. Раньше мы здесь жили с родителями. Они здесь, а мы там. Теперь в той комнате стоит лишь старая кровать и дряблый стол. Я думаю большего не нужно.

— Вполне, — лаконично ответил Кайлан.

Дверь отворилась и ее тут же закрыло ветром. Держа в руках фонарь, Хелен проводила Кайлана к противоположной стороне дома. Моросящий дождь бил в лицо, стволы деревьев гнулись от ужасно порывистого ветра. Мелькнула гроза, прогремел гром.

— Да освятит твои сны Пелор, — напоследок сказала Хелен.

— Да прибудет с тобой свет.

Перейдя в другую часть дома и затворив за собой дверь, паладин осмотрел комнатушку.

"Намного лучше, чем спать под открытым небом", — подумал он.

Сняв с себя одежду, он аккуратно сложил ее на стол и устало лег в постель. Утомление дорогой быстро сделало свое дело и как только Кайлан сомкнул глаза, так сразу и уснул.

* * *

Прозвучал скрип отворяющейся двери и повеяло сквозняком. Тут же в комнате стало холодно. Блики света грозы на секунду заполнили помещение и моментально покинули место. А затем дверь закрылась, издавая все тот же противный слуху звук.

Кайлан открыл глаза. "Они нашли меня", — промелькнула тревожная мысль. Кулаки сжались, а мышцы вернулись в тонус. Он резко перевернулся набок и раскрыл рот от удивления.

— Мне уйти? — с тревогой спросила Хелен.

Тусклый свет грозы, пробившийся сквозь окно, осветил ее. Она была прекрасна. Изящная фигура и светлые волосы.

— Не надо, — выдавил из себя Кайлан.

Платье упало на холодный пол, а затем Хелен откинула его в сторону плавным движением ноги. Медленно шагая, она дошла до кровати и нырнула под одеяло.

Кайлан хотел что-то сказать, но его слова прервал поцелуй. Сердце бешено заколотилось, по телу пробежала волна жара, которая исходила откуда-то изнутри. Ее руки коснулись его массивной спины, которая была изувечена многочисленными шрамами и рубцами. Между ними все-таки появилась некая связь, несмотря на столь короткое знакомство.

* * *

— Ты останешься, Кайлан? — спросила она, разбудив его.

Он не ответил, медленно гладя её талию. Прогремел гром, который сопровождал резкий порыв ветра.

— Ты же знаешь, я не могу. Долг... Не перед кем-то, а перед самим собой. Я так не могу.

— Кайлан, у тебя всего лишь одна жизнь... Твой главный долг — прожить ее счастливее и полноценнее. Разве я не права? — обиженно проговорила Хелен.

Кайлан не хотел обидеть ее. Он хотел остаться... В его голову закралась мысль: "А что, если..." Она заставляла его задуматься о будущем. Что если он останется и не будет встревать в поединок Марцелла и Инквизиции? Как тогда сложатся дальнейшие события? Он бы воспитал Мэла как собственного сына, сделав его достойным воином и человеком чести. Он бы осчастливил Хелен и нашел бы наконец тихое спокойное место, которое внесло в его душу гармонию. Сомнения мешали твердо принять решение. Все произошло слишком быстро, пламя страсти вспыхнуло между ними моментально, но кто знал, что будет дальше?

— Дай мне еще подумать. Немного, остаток этой ночи, — ответил он, обняв ее и встретившись с ней взглядами.

Она посмотрела в его глаза и на момент забыла обо всем.

— Я хочу, чтобы ты остался, — нежно прошептала она на ухо Кайлану, положив свою голову на его грудь и крепко обняв его, словно не желая никуда отпускать.

Он закрыл глаза и изобразил что спит. На самом деле в его голове роились мысли, одна идея меняла другую.

* * *

Лучи рассветного солнца ударили в глаза. Кайлан открыл их и осмотрелся. Хелен глубоко погрузилась в сон. Он невольно сглотнул, в сердце защемило. Выбор дался очень сложно, ведь он решал свою судьбу. Никто не мог предвидеть того, что если бы Кайлан остался, то ход истории пошел бы совершенно в другое русло. Этого не знал и он сам...

Он аккуратно убрал руку и скинул с себя Хелен. Положив ее набок, Кайлан укутал ее одеялом. Он быстро оделся и тихо закрыл за собой дверь. Хелен шмыгнула носом, по ее щеке потекли слезы, она все-таки не спала.

Кайлан взвалил седло и сумку с оружием на свою лошадь, на мгновение остановившись и посмотрев в небо. Уже не было ни одной тучи, лишь небесная голубая гладь, которая завлекала своей красотой. Везде было влажно и мокро, но солнце уже начинало отдавать тепло.

— Я вернусь, — прошептал Кайлан, ведя коня под уздцы.

Пес не залаял, а ворота не издавали противный скрип. Закрыв их за собой, паладин оседлал скакуна и еще раз окинул взглядом дом на окраине небольшого придорожного поселения.

Вчерашние события так и остались для Кайлана загадкой, ведь буквально за день он бурей ворвался в чужую жизнь, изменив вместе с ней и свою. Слишком все оказалось моментальным и быстрым.

Тяжело вздохнув, он отправился в путь. Кайлан быстро свернул на тракт и погнал коня в галоп. Ромендаль был близко, как и наставник Синмир, который должен помочь разобраться в сложившемся деле и защитить честь своего ученика. Единственной проблемой могло стать одно: Синмира могло не быть в его аббатстве.

Но в любом случае защиту и надежное укрытие ему предоставят до приезда наставника. И тогда он обсудит с ним все и подумает, как быть дальше.

Глава 16

Зловещий смех сопровождался лязгом стали, а затем звуком падения мертвого тела. Пол был залит кровью. Лицо умершего было обезображено, тело изуродовано и покалечено. И везде кровь. Темно-красная лужа разрасталась с каждой секундой. А затем Эйден увидел в луже отражение безобразного лица, на котором сияла улыбка.

Кривые зубы еще больше искажало ужасную гримасу кровожадной радости. Именно так выражал свой восторг Игнар, держа в руке окровавленный тесак. По его лезвию стекали капли, одна за другой...

— Я иду, Эйден, — четко проговорил реверант, многообещающе сверкнув глазами, а если быть точным, глазом.

Принц очнулся в холодном поту. Он закашлялся и застонал. Рваная рана от удара плетью гнила. Это было предельно ясно по запаху. Казалось, среди монотонной вони немытых тел нельзя учуять другие запахи, но Эйден ошибся. Воняло, как от мертвеца. Он был одной ногой в могиле.

Его разум проваливался в сон. Ощущение времени терялось с каждым днем. Дни сменялись днями, но кошмары продолжали мучить его. Он не мог есть, потому что его тут же выворачивало. Жар сменялся ужасным холодом, а кожа стала бледной и сухой. Как у мертвеца...

Другие рабы держались подальше от Эйдена, сидя на другом конце повозки-клетки. А орки-погонщики, в свою очередь, лишь присматривали за принцем, изредка тыкая в него древком копья, чтоб проверить жив он или мертв. Принц в моменты осознанности удивлялся, как он сильно цеплялся за жизнь. При нем в походе умирали более выносливые и сильные, но только не он.

Повозки остановились.

— Привал! — рявкнул зеленокожий.

Эйден жадно глотал воду, пока ее скудные запасы не иссеклись. Он устало присел, отдыхая. Вокруг лагеря орды покорно расселись рабы, восстанавливая силы. Ехать на повозкам повезло не всем, многие шли пешком. Принц посмотрел по сторонам. Все расплывалось. Вновь...

Серые невзрачные лица живых мертвецов. У всех кожа была покрасневшей от жары и иссохшей от ветра. Непривыкшие к такому климату, люди умирали. От болезней, от антисанитарии и недоедания. Где-то в конце многотысячной колонны рабов началась настоящая эпидемия.

Стервятников становилось все больше. Они кружили под палящим солнцем хищной тенью, ожидая пиршества. Эйден знал, что скоро он станет их пищей. Рано или поздно, но это случится в этой чертовой степи, которую прокляли все окружающие его люди.

Принц не успел и заметить, как травянистое море душистой степи сменилось серой каменной пустошью, от которой веяло безжизненностью и смертью. Вдали виднелись горы. Пока он не смог связать рабство орков и появление горного хребта Южного Предела. Догадка была простой, но в таком состоянии Эйден не мог сконцентрироваться. Он постоянно был в бреду.

Неожиданно для себя, принц вспомнил легенду появления Великой Степи и орочьей расы в целом.

Когда-то Ауронд и Зехар провели здесь сокрушительную битву, уничтожив в округе все живое, оставив за собой лишь пустошь и смерть. Зехар был ранен и из него сочились струи крови. Каждая капля, падая на землю, становилась одним орком. Так появилась первая орда. Дети Зехара, дети Кровожадного Бога. После этого остальные боги прокляли эту землю и на ней с тех времен ничего не растет и скот не может здесь жить.

Так гласила легенда, которую когда-то прочитал Эйден в древней книге в своей библиотеке. Как же давно это было. Слишком давно... За последние три месяца принц пережил больше насыщенных событий, чем за всю жизнь. А затем он вспомнил, из-за кого все это началось. В сердце возросла ненависть.

Раздумья прервались протяжным звуком охотничьего рога. Привал окончен. Погрузившись в телеги, рабы продолжили свой путь. Как только Эйден последним сел в повозку, он тут же вырубился. Кошмарные сны продолжили грызть разум принца...

* * *

Пропел рог. Не орочий, другой. Именно этот протяжной звук, который нес в себе какие-то другие музыкальные мотивы, пробудил Эйдена. Веки были тяжелыми, открывать их не хотелось. Но пришлось... В глаза ударил яркий солнечный свет. После недолгого ослепления принц осмотрелся. По левую сторону раскинулись крутые подъемы гор. Южный Предел совсем рядом.

Войдя в поворот, телега покачнулась. Из-за горы постепенно проглядывалась низина, на которой был установлен большой палаточный городок. За палатками, вдали, горы образовывали ущелье, закрываемое протяженными фортификациями. Огромные стены, башни с круглыми крышами и величественная цитадель, которая была сравнима по размеру с Сердцем Хелстрома.

Фортификация была построена по-особенному, раньше Эйден такого не видел. Стена не была возведена на одной высоте, равно как и странные круглые башни, которые объединялись узкими мостиками и огромными мостами. На самих стенах было множество пристроек и надстроек, усложняя таким образом штурм и захват крепости.

Защитные сооружения разнились по размеру, форме и предназначению. Сложная структура соединений и построек являлась преимуществом для обороняющихся и настоящим кошмаром для наступающих. Материалом для всего этого послужил обожжённый кирпич приобретший светлый оттенок, который сливался с цветом каменной пустоши.

Даже небо здесь было каким-то иным, отталкивающим. Под лучами закатного солнца оно приобрело желтые и оранжевые оттенки, а облака сливались в разнообразной палитре серых и светлых тонов. Чем больше повозки спускались по дороге в ущелье, тем слабее становился ветер, а воздух был все более сжатым.

Рог пропел повторно, а в ответ послышался резкий дрожащий звук рога орков. Вперед тут же ускакала кавалерия орды, впереди которой вновь шествовал вождь. Эйден, держась за решетки, проводил их взглядом. Тело пробила дрожь, зубы заскрежетали. Худшего состояния нельзя и придумать, лихорадка продолжала свое убийственное действие. Постепенно хватка ослабевала, в глазах начало темнеть. Сознание уходило с каждым морганием глаз...

* * *

Удар в живот заставил Эйдена пробудится. Он тут же закашлялся и устало посмотрел на орка.

— Раб должен вставать, — высокомерно и гневно проговорил тот.

Принц тяжело вздохнул и вылез с повозки вслед за остальными. Они прибыли в отправную точку, теперь их продадут.

Тряпичные палатки затрепетались по ветру. Уставшие и закованные в цепи рабы зашагали вдоль узких улочек рынка. Возле прилавков с различным снаряжением и оружием стояли орки, не задействованные в охране. Они перебирали клинки и рассматривали блеск стали на солнце, ощупывая пальцами наконечники стрел, чтобы подтвердить их качество.

Самих торговцев не было, все они оставили свои лавчонки пустыми. Эйден с тяжелой поступью шел дальше, наблюдая драку двух орков за саблю отличного качества. Еще дальше кочевники жадно разбирали копья и полные колчаны с луками. Армия снаряжалась. Чуть далее вместо оружия были другие товары: фляги, посуда, походные мешки и сукна ткани. Различные полезные вещи сгрудились в огромную кучу, которую грузили на телеги.

Палаточный городок кончился нескоро, возле ворот твердыни, название которой Эйден не мог вспомнить. Он понял, куда они попали и куда их привели. Его догадки подтвердила внешность работорговцев, которые встречали колонны рабов.

Они были чуть выше среднего роста, крепкие и хорошо сложенные; кожа у них загорелая или смуглая. Овальное лицо с бронзовым оттенком дополнял высокий большой лоб, брови черные и хорошо очерченные, цветом, как и впалые глаза. Тисмирский Султанат. Крепость Кэль-Шарук. Перед глазами тут же замелькали старые карты и древние свитки, которые описывали эту неприветливую страну пустынь.

Эйден присмотрелся и выглянул из-за многочисленных голов. Вождь орков неподвижно стоял и презрительно смотрел на толстяка, который напряженно жестикулировал руками. Громила сплюнул наземь и развернувшись, спустился с небольшой сцены. Тем временем рабы выстраивались в ряды, по приказам орков. Послышались удары хлыстов. Люди испуганно столпились у возвышенной сцены.

— Добро пожаловать в Кэль-Шарук! Вы находитесь на границе самого величайшего государства созданное величайшей цивилизацией. Теперь вы — имущество Тисмирского Султаната, — с акцентом выкрикивал толстяк. — Служите верно своим хозяевам, которые соизволят купить вас и благодарность не заставит себя ждать. Забудьте прежнюю жизнь, отпустите прошлое! Теперь у вас новая жизнь, новые имена и новый дом. Он — здесь! Вас сейчас осмотрят за воротами твердыни и начнут торги. Тех, кто не пригоден или, кто яростно не желает служить, отдадут оркам. Поверьте, я бы выбрал ошейник и службу у милостивого господина, нежели принял бы смерть в яме жертвоприношений орды. Ваша судьба — в ваших руках!

На последней фразе к рядам рабов подошли вооруженные солдаты. Поверх золотых панцирей были накинуты красные одеяния. Лицо полностью скрывал шлем, в котором присутствовали лишь узкие прорези для глаз. В руках они держали короткие копья и широкие овальные щиты. Тисмирские воины грубо брали рабов и вели их через открытые ворота.

Эйден закашлялся и зашаркал ногами, а затем безнадежно посмотрел вверх. Вверху стояли лучники, которые при виде сотен уставших хелстромцев натягивали свои луки. Затем тень тоннеля упала на принца, и он вновь наклонил голову вниз. Тоннель был довольно-таки долгим, но вскоре палящее солнце вновь ударило в лицо.

Все начали удивленно осматривать странную архитектуру. Витиеватые формы и тисмирские орнаменты заставляли удивить каждого. Небольшие круглые окна у зданий и плоские крыши без каких-либо углов наклона, а также пальмы и другие странные растения, которые росли на балконах и во внутренних дворах. Все это было другим, отталкивающим от дома еще на один шаг.

Вдоль колонн стояли вооруженные солдаты, на которых были одеты маски. Опираясь на длинные копья, они пристально следили за каждым шагом и каждым резким движением. Проводив глазами многочисленных пленников, они остались стоять на своих местах.

Эйден повернулся назад, ворота закрылись; последние надежды рассыпались в прах. У многих на глазах застыли слезы, теперь их точно не спасут. Шанс еще был, но он был призрачным. А теперь его нет и вовсе. Все слышали об обычаях Тисмирского Султаната, ужасах рабства и истязаниях сухим безжизненным климатом. Аэдор торговал с Тисмиром, но работорговля хелстромцами можно расценить как начало войны между двумя государствами.

Но никто не знал, что новоявленный король получил большой процент от этой сделки и обогатился еще на несколько тысяч золотых монет, которые оплатили строительство фортификаций и наем заокеанских отрядов родом из Гронфальда. Никто этого не мог знать, что государство их продало, словно скот на убой.

Защелкали ключи. Тяжелые цепи с грохотом падали на землю, освобождая руки и ноги. Одни стали потирать свои кисти, другие же устало свалились на землю, но их тут же подняли за плечи и потащили в небольшие квадратные постройки без крыши, на стенах которых стояли лучники.

— Снимайте свою вонючую одежду и мойтесь в бассейнах! Только быстрее, наш приход не заставит себя ждать.

Эйден скинул с себя вещи и медленно подошел к воде. Остальные же начали по-быстрому развеваться и окунаться в прозрачную воду, смывая с себя кровь, грязь и пот, которые ужасали своим смрадом столь долгое время.

Вода тут же стала мутной, приобретая серый оттенок. Держась за край бассейна, Эйден стал постепенно входить в теплую воду. Царапины и раны тут же неприятно обожгло, а тело затрясло от холода. Температура не спадала до сих пор, разум тут же туманился. Принц окунался вновь и вновь, пока не смысл с себя все. Коже тут же стал приятен даже этот затхлый воздух пустоши.

Взяв мыло, он стал интенсивно тереть все тело. В горле застыл комок, на глазах появились слезы. Раньше он каждый день был в чистоте и опрятности, постоянно ходил в новых одеждах из самой дорогой ткани. Теперь же он мог только довольствоваться грязной водой в небольшом бассейне в чужой для него стране, где он — раб. Путь от принца и наследника престола до раба оказался слишком стремительным...

Шмыгнув носом, он вышел с бассейна.

— Одевайтесь! — гневно выпалил работорговец.

В здание солдаты заносили и бросали на пол чистую белую одежду и башмаки. Пленники тут же разбирали новую одежду и стали быстро надевать ее. Надсмотрщик скрестил руки и довольно смотрел за этим. Эйден присмотрел себе рубашку и штаны по размеру, но все равно она висела на нем, как на пугале. Одежды для столь худощавого и низкого человека не было, поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть.

Позже их постригли. На каменный пол падали густые и длинные локоны волос. Орудуя ножницами, цирюльники действовали быстро и профессионально. Получалось, конечно, грубовато, но это было лучше, чем ничего. Всех стригли очень коротко, в том числе и Эйдена.

Немногим позднее их стали выводить из помещений.

— Нет! Никогда! — послышался крик, раздирающий горло.

А затем тренькнула тетива. Кто-то умер, предпочитая смерть оковам.

Тусклые маски недовольства застыли на лицах людей. Они лишь смотрели постоянно вниз, стараясь избегать взглядов. Солдаты их вели за руки и выставляли в длинные колонны по два ряда, ведя людей в громадные здания, которые опять-таки не обладали крышами.

— Торги начинаются! — ударив по огромному медному диску молотом, промолвил толстяк, увиденный Эйденом у ворот.

Во внутренний двор зашли покупатели, разодетые в богатые одежды из шелка. Они тут же зашагали по рядам, осматривая товар, словно покупая мула или лошадь. За их спиной ходили продавцы, в руках которых были деревянные жезлы с набалдашником.

— А ну, открой рот! — сказал продавец на аэдорском, а затем продолжил на тисмирском. — Смотрите, прелестный товар, весьма. Работать будет за троих. Крепкое телосложение, после перехода из их диковинного государства даже не болеет. Берите, не пожалеете.

Покупатель презрительно осмотрел раба, а затем ответил:

— Отлично, — ответил тот.

Осмотрев всю колонну, он добавил:

— Нам нужно еще десятеро крепких парней для тяжелого физического труда. Хозяин будет доволен вложением.

Продавец улыбнулся, а затем кивнул стоящим по бокам солдатам. Те выбрали самых крупных мужчин и увели за собой. Затем приходили и другие. Один остановил свой взгляд на Эйдене.

— Что это за издевательство! Этот раб даже не сможет работать в садах собирателем. Он бесполезен, — высказал свое недовольство продавцу худощавый старик с густой бородой. — К тому же он болен. Гляньте на его тело! Худощавое, слабое. И лицо... Бледное, как у мертвеца.

— Повернись! — ударив жезлом по колену, приказал торгаш.

Эйден завопил и упал на одно колено, а затем неохотно повернулся. Худой старик приподнял его рубаху и осмотрел спину.

— Милосердный, гляньте! У него гноится вот эта рваная рана. Слабый раб, плохой раб, а в будущем мертвый раб!

— Прошу простить меня за плохой товар. Пострадал при перевозке, все из-за этих бескультурных и необузданных орков! — начал оправдываться работорговец.

У Эйдена застрял ком в горле. Сейчас они обсуждали его как предмет, не считая даже за человека. Он сейчас был наравне со скотом, а может того и хуже. Злость заставила кровь вскипеть. На глазах застыла безмолвная ярость.

— Я не бесполезен! Я умею читать, писать и считать. Я умею вести подсчеты и оформлять письма. Я не так уж и убыточен, господин, — взорвался Эйден, презрительно высказав последнее слово на тисмирском языке. — Я знаю множество языков и наречий и хорошо знаком с наукой.

Другие рабы удивленно посмотрели на принца, который уверенно заговорил на незнакомом для них языке работорговцев. Сам торгаш лишь удивленно засмеялся и оценивающе окинул взглядом раба.

— Помни свое место, червь! — сказал и замахнулся он жезлом, чтобы нанести удар.

Его схватил за руку чернокожий громила, который лишь отрицательно кивнул и убрал руку. Позади него стоял другой покупатель, низкий и щуплый, среднего возраста.

— Мы берем его. Сколько Вы за него хотите?

— Я его первый присмотрел! Он мой! Пять монет за него, — встрял в разговор худой старик.

Темнокожий охранник напрягся и сжал рукоять ножа.

— Спокойнее, Монтег. Наш друг так шутит. Верно? Вы ведь совсем недавно считали его ничего не стоящим, а теперь пять момент. Какая щедрость! Образованный раб — редкость. К тому же, намного дешевле по растратам, нежели обученный, но свободный помощник. Не так ли? Именно то, что искал мой хозяин. Чистая случайность и воля рока на моей стороне. Я его беру. За шесть монет.

— Извините, этот раб стоит семь, — подняв подбородок, недовольно ответил торговец.

— Этот раб стоит шесть монет, максимум. Он болен. Лечение обойдется еще в несколько монет. К тому же есть риск его смерти, поэтому шесть — и конец торгов. Не заставляйте Монтега нервничать.

Монтег, в свою очередь, подтвердил эту фразу пронзающим взглядом, сулящим явно что-то недоброе.

Эйден стоял на коленях и презрительно смотрел на это. Но если бы не его знания тисмирского, он бы умер в жертвенной яме. Образованность в первый раз действительно спасла его жизнь, и он был благодарен за это не только своему упорному многолетнему труду, но и тем книгам, которые делились с ним знаниями.

Работорговец достал платок и протер вспотевший лоб.

— Продано, — выдавил он из себя.

— Вот и отлично. Запишите товар на имя Джаруба Аль Хаммурапи.

Торгаш побелел лицом и достал список, черкая пером неровные письмена на старом и потертом пергаменте.

— Если бы я знал, что столь великий господин хочет...

— Господин несомненно хотел бы, чтобы ты заткнулся, — перебил его покупатель. — Монтег, забирай его.

Громила подчинился и поднял принца с колен, поддерживая его. Эйден вышел со здания под тяжестью косых взглядов других пленников и увидел ужасную картину. Купленных рабов грузили на телеги. Одни плакали из-за потери и разделения семьи, другие пытались удержаться за землю.

Плети хлестали, а солдаты заталкивали рабов. Торговцы кричали, а дети плакали, взывая матерей. С разных концов лагеря слышались женские крики, что лишь приводило в бешенство некоторых бывших воинов Хелстрома, поэтому лучники довольно часто использовали свои луки, заканчивая жизнь храбрецов точными выстрелами. Тисмирцы удачно для себя сделали, рассоединив женщин, детей и мужчин. Иначе массовых недовольств было не миновать, потому что орки не до конца сломили волю людей.

Но почему-то Эйдену было безразлично все это. Он перестал верить в чудо и в справедливость. Он стал забывать учения Книги Пяти Колец, а память об Келе и тех дивных ночах в Сребролесье стиралась. Забывалась и прошлая беззаботная жизнь в башне с библиотекой и небольшой комнаткой-спальней, забылось лицо брата и отца, забылось все. Оно осталось в прошлом, как и тот слабый Эйден, пытающийся "жить".

Теперь он будет выживать, бороться за жизнь любыми методами, словно животное. Только инстинкты поддерживали его слабый огонек жизни, и только несправедливость и ложь победила честных и благородных людей. Отныне, Эйден тоже будет таким. Холодная ярость застыла в принце.

Его затрясло от холода, озноб вновь бил тело. А затем его вырвало, и он вновь упал на колени. Лицо судорожно затряслось, приняв зеленый цвет. Зубы заскрежетали.

— Плохи твои дела, парень. Но мы тебя вылечим, а потом ты предстанешь перед господином Хаммурапи в лучшем виде. Неси его, Монтег.

Охранник поднял Эйдена и понес его, перекинув через плечо и аккуратно положив в колесницу, которая стала покидать шумящий рынок рабов. Колесо отбивалось на каждой небольшой яме, заставляя все больше страдать принца от головной боли. Его усталые глаза наблюдали за тем, как когда-то свободных людей приковывают к цепи и силой грубо заталкивают в колесницы и повозки.

Он наблюдал, как людей продают, как их раздевают и осматривают "качество". Дети, женщины... Для рабовладельческого устройства этой страны не было таких понятий. Колесница тряслась и ее качало, что лишь приблизило Эйдена ко сну. Он устало закрыл глаза и морально приготовился к завтрашнему ужасу рабства.

Глава 17

Фонарь закачался по ветру, с каждым сильным порывом ударяясь о столб. Мелькнула гроза, прогремел гром. Два одиноких всадника тенями перемещались в мраке ночи, постепенно приближаясь к дорожному разъезду. Они скрывали свои лица капюшонами и были облачены в черные дорожные плащи. Сбоку препоясались ножны.

У того всадника, который шел впереди, крестовина выглядела как крылья летучей мыши. Сквозь ножны горело слабое зеленоватое свечение. Поправив капюшон, они подъехали к постоялому двору, вывеску которого оторвал резкий порыв бури.

Построение стояло немного поодаль от дороги в гордом одиночестве. Подобных заведений на центральном тракте было великое множество. Ветер завыл еще громче, оглушая очередной раскат могущественного грома.

Всадники спешились и постучали в окно. Ответа не последовало. Подождав немного, они постучали вновь. Только после второго продолжительного стука послышались громкие шаги и недовольное бормотание хозяина заведения.

— Кого там носит в такую погоду? Ишь, взяли моду, шастать. Дома сидеть нужно!

Дверь распахнулась, повеяло теплом. Свет озарился в дверном проеме, который исходил из помещения. Перед всадниками стоял усатый коренастый мужчина непримечательной внешности.

— Чего надо?

Всадники стояли под дождем и искоса поглядели на хозяина из-под капюшона. Мигание грозы осветило серые лица уставших путников и их кольца. Усатый ужаснулся.

— Чего же вы сразу не сказали, господа хорошие, кто такие, откуда и зачем. Я бы сразу откликнулся! Эй, Лортас, загони коней в конюшню! Чего стал, остолоп чертов? Видишь, господа хорошие стоят, ждут тебя, идиота этакого.

Словно из ниоткуда возник этот самый Лортас, который тут же отвел взял коней под уздцы, таща их за собой. Обильный ливень тут же дал помощнику промокнуть. Палачи отряхнули свои плащи и вошли в постоялый двор. Устало сев за стол в крайнем углу, подальше от камина, они принялись что-то обсуждать.

— Вина и еды, да побыстрее. Мы ненадолго, — приказал властный голос.

— Сижу же минуту, милорд! Не смею заставлять Вас ждать.

Полноватые служанки появились из кухни и быстро накрыли на стол. Хозяин не соврал, ровно через минуту на скатерти лежало множество блюд и бутылка самого дорогого эля из всех дешевых пойл, которое тут продавалось.

Палач отпил и сплюнул.

— На вкус как моча, — сделал он вывод.

— Милорд, что будет делать дальше?

— Ждать. Терпеливо, — лаконично ответил тот, понемногу опустошая сосуд. — Ешь. Мы еще долго не будем ничего есть.

Ромус кивнул и повиновался, быстро орудуя вилкой. Марцелл смотрел в огонь в другом конце залы. В его глазах блестело пламя, он задумался.

— Кайлан далеко не ушел. Возможно, он сошел с дороги и спрятался где-то в придорожном поселении. Но еще более возможней, что опасность с каждым нашим шагом в сторону Ромендаля усиливается. Впереди решающие дни.

— Он так ничего и не знает, — вставил колдун.

— И не узнает, если отдастся в лапы палачей. Что наиболее забавно в этом всем, знаешь? Он понятия не имеет, зачем он нам нужен и чем так важен. В целом и общем. И это парадокс. Мы пытаемся помочь ему, показать путь. А он, как заведенный, талдычит о своем Пелоре и праведной каре. Ячейка их великого сообщества идиотов-слуг.

— Нам сейчас это на руку. Страх весьма хороший инструмент.

— Это так. Но можно и нужно построить более безупречное сообщество людей, иначе мир погибнет в огне храмов Пелора. И вот, я пытаюсь это сделать, но почему-то все меня клеймят демоном и убийцей. Как же это все надоедает... В этой игре уже больше двух игроков. Это уже не противостояние, это борьба. Культисты Фростбейна, Бенедикт, мы и эльфы. И непонятно у кого какие цели.

— Не забывайте, милорд, после игры пешки и короли складываются в одну коробку.

Марцелл ухмыльнулся.

— Поэтому я не позволю, чтобы она для меня хоть когда-то кончалась. За игру! — подняв бутылку, сказал он.

— Когда Вы собираетесь перейти ко второй части плана?

Вампир вновь задумался.

— Без Кайлана мой план рушится. Я сделал ставку на него, поэтому ошибка уничтожит меня. Самонадеянная вера в удачу и судьбу, случай, рок... Люблю риск. После него победа имеет более яркий вкус.

— Шанс на победу чрезвычайно мал. Вы уверены, что у нас получится, господин?

— Если бы я не верил, то мне не стоило вступать в битву. Выигрывают лишь те, кто верит в себя и в свои силы. А я верю, что пора заканчивать с этой эпохой неведенья, с этими кровопролитными войнами и саморазрушением. Верю, что под моим надзором мир изменится.

— Но, милорд, Кайлан... Разве он способен стать тем, кем вы его видите? Он слеп и глуп, как новорожденный котенок.

— Он таковым и является. Пока что, но это временно.

Громыхнуло. Такого оглушительного звука не ожидал никто, все вздрогнули. Все, кроме Марцелла. Сквозь окна и шторы пролез свет грозы. Дождь сильно забарабанил по крыше.

— Что за погодка. Все время, как я здесь, творится подобное.

Высший вампир на момент замер, а затем закрыл глаза. Чужое сердцебиение резало его слух. Много сердец, отряд. Они приближались довольно быстро, сокращая расстояние с каждой секундой. Едут сюда, верхом на лошадях.

— Ромус, бери вещи и выходи через задний двор. Не забудь оставить "подарок". К нам гости.

Колдун отодвинул тарелки и резко вскочил с места.

— Эй, хозяин! Советую тебе уйти отсюда, сейчас здесь будет жарко. Очень жарко.

— Что происходит?

Марцелл ногами отодвигал стулья и столы, разминаясь. Вытащив клинок с ножен, он посмотрел на его лезвие. Оно пылало зеленым огнем, сила иллюзии пропала. Теперь его меч вновь выглядел должным образом. Вонзив его в пол, он прохрустел и устало сел на стул. Меч остался вонзенным впереди него. Вампир сел правым боком ко входу, слева была кухня, а черный вход, впереди окна.

Раскинув ноги, он стал ждать, пока "гости" зайдут сами.

— Что происходит? — испуганно повторил вопрос усатый владелец постоялого двора.

— А происходит вот что: сейчас сюда войдут солдаты. Начнется резня. Умрут люди, много людей. Мы разгромим к чертям твое гнездышко. Возможно, на нем не останется ни одного камня. Компенсацию тебе выдавать не будут, не в той стране живешь. А совет один — убирайся, — спокойным и одновременно утвердительным тоном сказал Марцелл, кинув высокомерный взгляд на хозяина этого местечка.

У вампира тут же исчезли зрачки, оставив лишь белую оболочку.

— Пелор милосердный! — свалился наземь владелец постоялого двора, сделав несколько скорых шагов назад.

Быстро поднявшись, он выбежал через черный ход, на скорую руку закинув в мешок все деньги. Со свинячьим визгом выбежала прислуга.

Марцелл продолжал сидеть на стуле, закрыв глаза. На улице жалобно застонал ветер. Сердцебиения учащались. Постоялый двор окружали. Трое с черного хода. Еще шестеро с центрального. Трое возле окон. Остальные ждали указаний, а затем присоединялись к одной из групп. Сейчас будут ловить зверя, опасного зверя. Но удастся ли?

Всего их было двадцать, считая командира. Двадцать чертовых палачей с оружием и наконечниками стрел из двимерита, напичканные зельями и разномастной волшбой, и заклинаниями магии света. Послышались обрывки фраз, шепот, который эхом отдался в голове Марцелла. Он был готов. Удары сердца учащались, пока не достигли бешеного ритма.

Вампир резко открыл глаза, перед ним все предстало в сером цвете, кроме крови. Кровь была ярко красного цвета. Вместо палачей за стенами он стал видеть сеточку кровеносных сосудов, вен и артерий. Люди для него стали красными структурами. Особенно во всем этом виднелось сердце, которое качало кровь с поразительной скоростью. Время замедлилось.

Первыми разбились окна, которые сдерживали ветер и ливень. Затем выбили двери черного хода. Послышались громкие шаги. За ними последовали удары по основной двери, которая поддалась необычно легко. В окнах показались силуэты, трое, вооружены огромными арбалетами.

Нажав на курки, бойцы элитного подразделения "Палачи" запустили в движение механизмы. Один за другим в Марцелла направились арбалетные болты. Снаряды уже почти достигли его, когда он исчез в облаке черного дыма с усмешкой на устах. Болты пролетели мимо него и встряли в стену, ровно, как и два других.

Арбалетчики одним прыжком перелезли через окно. Разбитое стекло падало на пол, шторы распрямились вместе с порывом ветра. Зал тут же забился воинами, которые с опаской осматривались. Послышалась тяжелая поступь. Держа в железной руке громадный двуручный меч, вошел командир палачей — Гаптор.

— Где ты, Марцелл? Смерть наступит быстро, я могу тебя заверить, — пообещал тот.

За грозой последовал ужасающий раскат грома. И смех... Презрительный и надменный, он наполнил залу. Палачи встревожились и засуетились. Наконец, глава отряда посмотрел на меч, воткнутый в деревянный пол. Глаза летучей мыши, которые являлись частью крестовины меча, ярко запылали резким для глаз оттенком зеленого, периодически мигая.

— Это ловушка! — громко выкрикнул командир.

Но было поздно... Меч накалился, а потом изумрудная вспышка больно ударила по зрительному органу. Последовал взрыв. Здание сотряслось. Несколько разломанных досок крыши упали вниз.

Гаптор открыл глаза. Его контузило, перед глазами маячили разноцветные пятна и силуэты предметов. Все выглядело каким-то размытым, нечетким. В ушах застыл один и тот же свист. Закашлявшись, он осмотрелся по сторонам. В разных местах залы лежали тела его воинов.

Все они были в сознании, но изранены. У кого-то текла кровь с носа, у других со рта или ушей. Переломанные кости и ребра, ушибы и синяки. Гаптора спас огромный амулет на шее. Остальных спасли кольца. Чем больше двимерита, тем меньше повреждений от заклинаний. Таковым было простое правило борьбы с колдунами.

В дымовом вихре появился Марцелл, вытащив меч.

— Приветствую тебя, Гаптор. Не ожидал такого? Мой меч — тоже источник силы. Источник душ воинов, которые были им повержены. Такую штуку часто не провернешь, но в экстренных ситуаций можно.

Палач осматривался в поисках своего двуручного клинка. Властный голос вампира доносился откуда-то издали и в то же время близко. Контузия, Бездна ее подери. Кто-то из его подчиненных почти дотянулся до арбалета. Марцелл медленно подошел к нему и наступил на руку. А затем лезвие пронзило его сердце.

— Я думаю, стоит убрать лишних людей. Это наша беседа, наш диалог.

В зал тут же залетели стаи летучих мышей, которые пищали и быстро размахивали своими мерзкими черными крыльями. Послышались душераздирающие крики и предсмертные вопли. Летучие мыши налетали на израненных и беспомощных воинов Пелора, безжалостно убивая их. Эти химеры, чудовищные и безобразные существа, призраки грез и кошмаров сейчас витали в воздухе и на земле, заполнив своими мерзкими тельцами весь воздух. Померцал яркий свет грозы, сильнейший раскат грома заставил дрожать.

Гаптор нащупал медальон и выставил его перед собой. Луч света пронзил залу, отогнав порождения тьмы и темной магии. Твари запищали, рассыпаясь в прах и разлетаясь в разные стороны, уходя назад в оконные и дверные проемы.

Марцелл остался стоять на месте. В комнате, которая нагромоздилась разбитой мебелью и девятнадцатью трупами. Сжимая рукоять меча, он презрительно смотрел на Гаптора.

— Силы покинули тебя. Ты уже не тот, что раньше. Равным счетом, как и я.

— Появились новые силы? Убил еще одного выродка? — тяжело дыша, ответил тот. — Вы облегчаете мне работу, убивая друг друга и забирая силу в эти ваши мечи. Сколько теперь вас осталось? Трое?

Высший вампир фыркнул.

— Тебе-то откуда знать, животное? Ты слишком смышленый, как для цепного пса. Даже считать умеешь.

Гаптор наконец-то заметил свой меч. Оружие лежало в углу. Встав на одно колено, он протянул железную руку в сторону. Двуручный клинок задергался, а затем быстро пролетел несколько метров и кинулся в ладонь палача. Тот крепко сжал пальцы. Его пробила дрожь.

Затем он поднялся и снял свой черный плащ, который скрывал массивные латные доспехи.

— Знакомый меч? Ты уже видел его доселе, демон, — гневно проговорил палач.

Взяв в две руки, Гаптор провел лезвие перед своим лицом. Оно заискрилось синими разрядами молний.

Марцелл испуганно сглотнул. Он не ожидал, что одно из немногих оружий, способных его убить, будет в руке у одного из тех некоторых, кто действительно способен это сделать. Тысячелетняя биография может завершится в какой-то дыре близ Ромендаля, когда цель почти достигнута, а победа ускользает из рук.

— Как такое оружие попало в руки таких идиотов?

— Вершитель Судеб, — ухмыльнулся Гаптор. — Моя экспедиция нашла его в древнем склепе на Севере в подземельях Штормового Рубежа. Мы его переплавили и изменили энергетические потоки, чтобы я мог с ним совладать. Именно такими вы рубили себе столетиями друг другу головы, верно?

Ответа не последовало. Вместо этого вновь послышался гром.

— Пришла пора умирать, Марцелл. Пожил тысячелетие и хватит. Или сколько ты волочишь свое жалкое существование, не напомнишь?

— Ты же вроде считать умел. Уже и разучился. Какая жалость... Ты готов умереть, религиозное животное?

— Где Дух Творца, там сила. И она течет во мне сторицей, — прошептал Гаптор.

Марцелл начал раскачиваться по сторонам, пару раз крутанув меч. Палач встал в стойку для нападения, подняв двумя руками оружие вверху перед собой. По залу пробежал блик грозы. Высший вампир мощным прыжком взмыл в воздух и совершил стремительный выпад. Палач отвел удар в сторону и взмахнул чудовищным оружием. Длина меча Гаптора была намного больше, что давало ему преимущество.

Посыпались искры, зеленые и синие. Парировав, Гаптор начал атаку. Размашистые и могучие удары следовали один за другим, постоянно ускоряясь. Марцелл по-змеиному уклонялся от них, не решая блокировать удары. Нанося раскосый рубящий удар, палач крутанул меч и совершил выпад.

Марцелл уклонился от первого удара и в последний момент прогнулся в спине. Лезвие Вершителя Судеб прошло прямо над телом вампира. Сделав нырок в правую сторону, он совершил ответный выпад, метя в бедро. Наконечник клинка прошел вскользь по набедренной пластине доспехов и меч с лязгом отлетел в сторону.

Лорд Детерока шмыгнул носом и начал хищно обходить Гаптора по кругу. Палач ожидать атаки не стал и перешел в нападение. Сделав широкий шаг, он крутанул мечом и с размаху рубанул по ноге. Марцелл молниеносно подпрыгнул вверх и отошел в сторону. Затем вампир ответил градом ударов.

Несколько быстрых серий выпадов и взмахов, заставили Гаптора стать в защитную стойку. Лязг мечей превратился в пение, а бой приобрел определенный ритм. Сапфировые и изумрудные искры метались по сторонам.

Марцелл парировал удар Гаптора, и лезвие Вершителя Судеб разрубило половину толщины стены. Посыпалась пыль. Вскричав боевым кличем, главный палач впал в боевую ярость. Сеча продолжалась.

Высший вампир сделал ложный выпад и тут же ударил с другой стороны. Гаптор не успел отбить удар и наконечник изумрудного лезвия пронзило нагрудный доспех лат. Отойдя назад, палач принял новую серию ударов. Совершив пируэт, Марцелл прочертив в воздухе несколько смертельных дуг, которые метили в самые разные части тела. На теле противника вампира появилось несколько свежих порезов. Даже массивные доспехи не спасли от лезвия древнего клинка.

Взяв разбег, Гаптор взмахнул клинком снизу-вверх. Марцелл принял удар. Мечи скрестились, взгляды встретились. В глазах у обоих пылал огонь битвы. Один из них должен был умереть, а другой выжить. Другого не дано. Мышцы на руках палача вздулись. В силе он выигрывал. Лезвие медленно подходило к Марцеллу. На его бледном лице показался пот.

Пнув ногой, Гаптор добавил рубящий удар. Вампир отпрыгнул назад, а затем невозмутимо посмотрел вниз. На пол падали темно-красные капли крови, порез обжигало, и он не регенерировался. Затем он поднял глаза и посмотрел на Гаптора. Тот лишь усмехнулся в ответ.

По лезвию Вершителя Судеб прошел разряд синей молнии, а затем его владелец направил лезвие на Марцелла. С него сорвался ветвистый разряд молнии. Вампир растворился в облаке дыма, сквозь которое прошла молния. Она не попала в цель, но взамен этого задела стену. Здание сотряслось, последовал мощный взрыв, который оставил в стене зияющую дыру.

Гаптор крутанул меч и вонзил лезвие в доски пола. По настилу прошлись мощные змейки молний, которые оставались там еще некоторое время. Марцелл появился в трех метрах от того места в облаке дыма, и его сотрясло силой Вершителя Судеб. По телу пробежала сковывающая волна паралича, и он упал на землю, сотрясаемый силой небес.

Гаптор вытянул меч и в прыжке занес удар с невероятным размахом. Марцелл перекрутился и встал на колени. На то место, где он был секунду назад, упал меч, раздробив доски пола. С трудом вытянув оружие, Гаптор продолжил нападение. Выполнив кувырок в сторону, вампир парировал несколько ударов и встал на ноги.

Палач с боевым кличем кинулся вперед, нанося на ходу мощный удар. Высший вампир ловко оттолкнулся от стены и сделал сальто, обогнув Гаптора. Мягко приземлившись на ноги, он поднял меч над головой, чтобы добить противника. Зеленая дуга метила в шею палача, в прорезь между доспехами.

Неожиданно Гаптор выставил перед собой руку. Послышался звон удара металла о металл. Крик застыл в комнате. Громыхнуло... Лезвие меча вампира наполовину пробило руку вместе с пластиной доспеха. Палач не дрогнул, оставшись стоять на ногах.

Перехватив меч свободной рукой, он протолкнул его у себя за спиной. Клинок вонзился в живот вампира. Марцелл сделал несколько шагов назад, твердо держа свое оружие одной рукой. Вторая рука щупала область поражения ударом. На перчатке показалась темно-алая кровь. Лорд Детерока впервые за такое столь долгое время почувствовал боль. Невыносимую, ужасную, обжигающую. Рана не затягивалась.

Он поднял глаза, а затем упал наземь, выронив свой клинок. Гаптор держась за руку, медленно делал шаги навстречу своему противнику.

— Похоже, вторая железная рука тебе не помешает, — дрогнувшим голосом промолвил Марцелл.

Гаптор сплюнул, волоча Вершитель Судеб по земле.

— Сейчас ты умрешь. Пора заканчивать это.

Последние слова отдались эхом. Затем комната наполнилась зловещим смехом.

— Смерть всегда пунктуальна и ответственна. Если тикают часики, значит, люди смиренно принимают свою участь. Вот только я — не жалкий человек, Гаптор, я всегда буду оттягивать свой конец, потому что он еще не наступил, — покашливая и смеясь, ответил лежащий Марцелл.

Он пытался ползти ко входу, оставляя за собой кровавый след. Гаптор ускорил шаг, подняв клинок.

— Столкнувшись со смертью, мы многое переоцениваем. Как видишь, ты тоже себя переоценил.

Лезвие оружия палача заискрилось разрядами молний. Он перевернул ногой тело вампира, готовясь вонзить меч в его сердце. На устах высшего сияла улыбка.

— Если я и умру, то заберу тебя с собой, друг мой.

* * *

Верхом на коне, Ромус наблюдал за постоялым двором с отдаленного холма. Придерживая в руке уздцы второго коня, он терпеливо ждал. Строение то и дело вспыхивало зеленым или синим сиянием. Оно постоянно вздрагивало, постепенно разрушаясь.

Колдун не сомневался в могуществе своего господина, но вдруг он потерпит поражение? Гаптор был опасным противником. С тех пор, как в Марцелл отрубил ему руку, палач открыл неистовую охоту. Он стал искать своего кровного врага везде, где только мог достать хоть крупицу информации о вампире. И еще эта железная рука...

Древний артефакт, способный помочь в манипулировании мощными энергетическими потоками достался селлаторцам. Худшего придумать нельзя. И теперь Ромус почувствовал еще более мощное оружие. Клинок одного из князей тьмы, который каким-то образом сейчас сжимала железная рука Гаптора.

Единственное оружие, способное убить высшего вампира было в руках столь могучего воина...

Ромус обдумывал дальнейшие действия. Что с ним станет, если хозяин погибнет? План разрушился бы подобно замку из песка, подобно праху, развеянному по ветру. Тогда ему пришлось бы примкнуть к Фростбейну и предать идеи Марцелла, объединив силы культа и мощь Детерока, чтобы сокрушить империи ненавистных людей и слишком горделивых эльфов.

Его взгляд приковал постоялый двор. Стоя под ливнем, он слышал только громкие звуки падения капель, но никак не песнь лязга клинков. Похоже, есть один победитель. Рука машинально потянулась к мечу. А затем амулет на шее начал звенеть. Ромус пощупал его. Нет, это не ветер. Это приказ хозяина.

Колдун засуетился, подняв руку и направив ее на здание. Глаза заполыхали изумрудным огнем, уста проговаривали заклинание, заготовленное при отступлении по приказу хозяина. В пальцах закололо.

А затем речь затихла. Заготовленное заклятие готово. Ромус вновь окинул взглядом постоялый двор.

— Почему оно не сработало? — мелькнула в голове шальная мысль.

Здание снесло сильнейшим взрывом. Облако огня и дыма взвилось вверх на добрые пятьдесят метров, разрушив до основания каждый камень и каждую деревянную доску, из которой оно было построено. Щепки и осколки разлетались в стороны на десятки метров. Постоялого двора больше не было, взрыв забрал с собой все.

Ромус присмотрелся. Один из осколков стремительно набирал скорость и летел в сторону колдуна. Тот лишь успел прикрыть лицо рукой, но обломок упал совсем рядом, прямо под копытами лошади.

Скакуны всполошились, встав на дыбы. Ромус натянул поводья и присмотрелся. В землю встряла часть здания, которая стала дымить. Каждая капля, которая падала на осколок, шипела, словно змея.

Но это был не осколок. Это был сжатый железный и наполовину расплавленный кулак-артефакт, встрявший в земле и покрытый пеленой дыма.

* * *

Ворон, сидящий на сухой ветке, резко вспорхнул, напуганный взрывом. Совершив несколько кругов вокруг уничтоженного здания, он шел на снижение. Дождь не утихал, а ветер только с каждым метром высоты лишь усиливался. Черные тучи ревели громом, небеса полыхали грозой.

Обломки постоялого двора сгрудились в кучу. Вряд ли кто-то смог бы узнать в обожженных досках и расплавленных кирпичах некогда процветающий постоялый двор. Из-под хлама показывалась человеческая рука. Ворон решил полакомится свежей плотью мертвеца и мягко приземлился близ конечности. Птица стала осторожно переступать с одной доски на другую и поклевывать пальцы. Убедившись в безопасности, она приступила к пиршеству. Небо вновь загорелось грозой. Рука быстро дернулась и схватила ворона за горло. Тот заметался и испуганно закаркал, громко хлопая крыльями. Через несколько секунд на груду обломков свалилось удушенное тело стервятника.

Глава 18

Рабы стояли смирно посреди комнаты, наклонив голову вниз. Смотритель, нанятый господином Джарубом Аль Хаммурапи одобрительно осматривал покупку, проходя по неровному строю порабощенных зрелых мужчин. Среди них был и Эйден, некогда считавший себя принцем Аэдора и грезивший стать советником своего брата Аренора, чтобы вместе с ним сразить врагов своей страны. А теперь он стоял рядом с другими простолюдинами, которые лишились свободы.

Принц задрожал, застучав зубами. Он с трудом стоял на ногах, пересиливая себя. Глубокий рубец на спине так и остался, принося все новые и новые страдания. После этого построения должны начать его лечения, ведь по словам многих он был ценным рабом.

Смотритель демонстративно закашлялся, призывая всех ко вниманию:

— Итак, теперь вы — собственность достопочтенного хозяина Джаруба Аль Хаммурапи. Помните это! Помните это, когда солнце прячется за горизонтом и когда оно восходит на небосвод. Вы все должны знать свое место и чтить щедрость господина! А теперь, пора приступить к посвящению, — усмехнувшись, сказал смотритель.

Солдаты довольно засмеялись, а некоторые из них подошли к жаровне. Огонь запылал в их глазах, которые наполнились высокомерной злобой. Монтег, ранее увиденный Эйденом, с безразличным выражением лица следил за действиями рабов. Те продолжали покорно стоять, наблюдая за солдатами.

— Начнем же посвящение! — радостно провозгласил смотритель.

Охрана, стоявшая позади шеренги рабов, поставила всех на колени. Люди заметно напряглись, ожидая худшего. Затем троих человек за руки грубо повели к огнищу. Рабы вскричали, увидев раскаленное железо, которое только достали из полымя. На концах железных стержней были нанесены выпуклые изображения одного и того же символа.

Эйден насторожился, наблюдая за картиной. Он понял — сейчас будут клеймить рабов.

Солдат подул на нагретый металл и хищно улыбнулся, притягивая к себе первую жертву. Раб начал сопротивляться и стал отталкивать от себя тисмирских воинов. Но хищная стальная хватка не отпускала его. Послышался душераздирающий крик, в котором смешались боль, страх и ужас.

Звук был таким, словно на костре зашипела свинина. При этом издавался соответствующий запах, от которого Эйден закрылся рукавом и отклонил взгляд в сторону, стараясь не видеть эту картину. За одним криком послышался второй и третий. Рабы лежали на земле и ворочались, корчась от невыносимой пытки, вызванной клеймом.

— Ты — следующий! — прокричал смотритель, тыкая пальцем в Эйдена.

Принц заметался в стороны, пытаясь убежать. Он понимал, что участь настигнет его в любом случае, но покорно отдаваться в руки этих мерзких людей не желал. Хлыст обкрутился вокруг его ноги и сильно дернул его за голень. Затем его подняли за руки и потащили к огню. Достав клеймо, тисмирец кровожадно улыбнулся.

Мощный захват охватил кисть и выставил ее немного вперед. Эйден зарычал, в последний раз пытаясь вырваться и обреченно смотрел на приближающееся раскаленное добела клеймо. К тыльной стороне ладони дотронулся раскаленный металл. Боль была запредельно мучительной.

Его рука задрожала и заходила ходуном. Он пытался вырваться со всей силой, которая была в его дряблом теле. В глазах забегали красные пятна, крик застыл на устах, вырываясь при этом лишь в виде громкого нечленораздельного мычания. Слезы выступили самопроизвольно. Упав на бок, он тяжело задышал и завыл.

Ладонь онемела, отказываясь подчинятся. Каждое мгновение томительно тянулось, превращая секунды в минуты. Все вокруг Эйдена закружилось и силуэты превратились в размытые пятна. Его тянули по деревянному полу в сторону выхода. Крики продолжали доносится где-то на краешке сознания, а затем от болевого шока принц, а теперь уже раб, потерял сознание, окунувшись в пелену мрака.

* * *

Эйден лежал на постели, тяжело кашляя. Правая изувеченная ладонь была перемотана белыми бинтами, а рваная рана на спине аккуратно зашита. По телу пробежала волна жара, кожа покрылась противным холодным потом. Он окинул взглядом помещение, в котором находился.

Комната была небольшой и темной. Лишь тусклый лунный свет проникал сквозь балкон, а ветер тихо игрался с шелковыми шторами. Все стены были покрыты коврами с самыми разными орнаментами, что считалось признаком богатства и благополучия. Напротив кровати принца стоял стул.

Дверь в комнату отворилась и в нее вошел смотритель.

— Я вижу ты очнулся. Это хорошо.

Эйден опять закашлялся и с трудом перевернулся набок. Смотритель тем временем сел за стул и стал открывать флягу с какой-то жидкостью. Сосуд для воды принц заметил только сейчас, но ему было все безразлично. В груди закололо, состояние было тяжелым.

— Тебе нужно это выпить, если хочешь жить.

Приставив к губам флягу, смотритель одобрительно искривился в усмешке. Дурной резкий запах ударил в нос, а живительная жидкость попала в полость рта. Язык онемел, раствор был невыносимо обжигающим. По легким прошла теплота, которая, в большей степени, вызывала отвращение. Горький прикус заставил содрогнуться.

Изображение вновь стало расплывчатым и нечетким. В полусонном бреду Эйден вспомнил лишь довольную ухмылку смотрителя, а затем вновь провалился в мир тревожных кошмаров.

* * *

— Эсберн, ты уверен, что он добрался до Хелстрома? — спросил Игнар, осматривая рабочий стол чародея.

Груда документов и писем хаотично раскинулась на гладкой деревянной поверхности. Среди всей этой ненужной мишуры наемник пытался найти что-то стоящее. Но после недолгих поисков, его единственный глаз не нашел ничего столь важного, что стоило бы внимания.Надкусив яблоко он взял стул и, перекинув через него ногу, сел, опираясь руками на спинку.

— Я думаю, что если ты хочешь быстрой смерти, то стоит заговорить именно сейчас, Ваше Чародейство, — презрительно сказал северянин.

Эсберн лишь гневно стрельнул глазами и гордо поднял подбородок. Он ничего не скажет проклятому служителю темных сил. К тому же он жил только благодаря тому, что еще не выдал все свои секреты, которые помогли бы в поисках Эйдена.

Игнар вновь надкусил яблоко и нетерпеливо застучал пальцами, наполовину обхватив дерево, из которого была сделана спинка стула.

— Я тут подумал и понял одно единственное... Род чародеев кончится на тебе. Никто не станет продолжать заниматься этим делом, потому больше нет тех, кто смог бы заняться ремеслом магии и волшебства. Кровь, отвечающая за магический дар, умрет с тобой. Ты последний из ныне живущих мощных чародеев. Как жаль...

Чародей не ответил. Он это понимал, поэтому не мог позволить себе умереть. Крепко связанный, он пытался найти малейшую слабину в замысловатых узлах северянина. Но рука даже не доставала до заднего кармана, где находился небольшой защитный амулет.

— Так что насчет нашего принца? Дейгону спокойнее было бы видеть голову Эйдена, ровно, как и мне знать, что он действительно отправился на тот свет.

— Если я скажу, то ты убьешь меня. А мне хотелось бы еще пожить.

— Я убью тебя в любом случае. При положительном ответе — это будет быстро. Я бы выбрал безболезненный вариант, — улыбнувшись, ответил Игнар, дергая лезвие кривого ножа.

— Я могу быть полезен твоему хозяину. И я сейчас не о Дейгоне. Ты знаешь это. И он это знает, поэтому все еще можно исправить. А Эйдена найдут мои люди. И проблема решена.

Северянин подвинул стул и посмотрел своим единственным глазом в глаза Эсберна. Старик не подавал виду, что испуган, но страх зеркально отбивался в его зрачках.

— Прошлое весьма полезно, потому что оно помогает постичь настоящее, чародей. Ты слишком часто лгал и извивался, как змея, загнанная в угол. Твоя судьба предначертана, пора выбывать из игры.

— Тебе стоит хорошенько подумать и передать мое предложение своему хозяину, — вставил Эсберн.

Игнар засмеялся и положил огрызок яблока на стол. Затем играя наконечником лезвия, он продолжил:

— Ты сейчас продолжаешь делать то же, что и ранее. Пресмыкаешься, перед теми, у кого есть власть, чтобы получить ее часть, словно крыса, ползающая на коленях ради выживания среди сильных сего мира. А затем этой частью, этой крупицей ты уже распоряжаешься с острым умом, который у тебя все же присутствует. Но есть одно 'но' ... Власть — это могучий инструмент, который способен склонять к себе многих и многих. Одновременно с этим — это обоюдоострый меч, который может ранить и своего хозяина. В твоем случае рана смертельная. Кто высоко летит — тот падает с большой высоты, чародей.

Все, что успел заметить Эсберн, это лишь молниеносный блеск стали, игра лезвия и тусклого освещения, которое издавали свечи. Чародей хрипло задышал, дергаясь в стороны и пытаясь высвободиться. Жадно глотая воздух, он пытался продлить жизнь, но все тщетно. Нож играючи перерезал горло. Кровь полилась темно-алой струей, обагряя богатую синюю мантию советника короля. Жизнь уходила из последнего могучего чародея в Аэдоре.

— Ты уволен, у короля теперь новый советник, — хищно улыбнувшись, съязвил Игнар.

Это было последнее, что услышал некогда могучий чародей — архимаг Эсберн.

* * *

Грудь Эйдена тяжело вздымалась. Сон мог оказаться правдой, потому что он был слишком близок к реальности. А если это так, то Игнар придет. Рано или поздно... И тогда даже здесь, на другом краю континента прошлое настигнет его. В голове роились мысли, нужно было думать, как ответить ударом на удар. Месть за семью грела душу, но нынешнее положение вряд ли можно было оценить положительно.

Смотритель сидел и наблюдал за рабом, заметно оживившись, когда тот проснулся.

— Я думал, что смерть взяла тебя в свои объятья. Я рад, что ошибся, раб, — промолвил тот.

Эйден не ответил. Ему похорошело, и это настораживало.

— Что входит в состав того лекарства? — задал разумный вопрос принц.

Ситуация поднимала из его памяти воспоминания об эльфе и Сребролесье. Пожалуй, это было лучшее время за последнее время...

— Ха-ха! Твой вопрос весьма кстати, раб, — ответил смотритель. — Нафриб скажет тебе, не утаивая правды. В наших краях есть весьма замечательный вид ящеров... Саламандра — огненный змей. Эта тварь может изрыгать потоки уничтожающего огня, превращая врагов в пепел и прах. Но в то же время тварь обладает сильной регенерацией, которую предоставляет ее кровь. Кровь является ядом и лекарством в одном флаконе. Поэтому этот яд обладает чудесными лечебными свойствами. Но вместе с этим, яд остается ядом. Шанс смерти невероятно высок, но наградой является небывалое исцеление. Добыть его невероятно сложно, поэтому твое лечение и твоя покупка — дорогое вложение. Если ты его не оправдаешь, Нафриб прикажет Монтегу убить тебя.

Принц нарисовал в своей голове лицо Монтега. Безмолвный телохранитель, который был на рынке рабов. Вероятно, встреча с ним при определенных обстоятельствах всегда означала смерть.

— У тебя есть немного времени, чтобы отдохнуть, раб. Затем, я займусь твоим обучением. Ты обязан будешь вспомнить факты и знания, необходимые тебе в работе, — уже на тисмирском добавил смотритель Нафриб, выходя из комнаты.

Сразу после него двое рабов зашли в комнату и поставили на маленький столик у кровати еду и питье. Эйден посмотрел в дверной проем. У входа стоял тот самый негр — Монтег. Прислуга покинула комнату, а принц не стал терять времени и принялся за трапезу, обдумывая последние события.

* * *

— Его собственной персоной, Джаруб Аль Хаммурапи!

Все новоприбывшие рабы упали в ноги, боясь вновь прогневить охрану их хозяина. А особенно темнокожего громилу Монтега. Этот более жесток, нежели другие... Среди тех рабов, гнущих спину под лучами жгущего солнца, был и принц Эйден. Вот только от принца мало что осталось. Он был беженцем, пленником, а теперь он — безвольный раб.

Спину искажал огромный шрам, правая рука в районе ладони неприятно ныла. Боль продолжала импульсивно исходить из этого увечья, клейма раба... Древний знак на языке чародеев обозначал презренное слово — раб. И сейчас этот знак был заклеймен на тыльной стороне ладони. Обучение пронеслось перед глазами... В этот момент его мысли не могли собраться. Эйден был на грани до состояния полного морального и физического истощения, одной ногой в могиле. Скудная еда превратили его в ходячего мертвеца, скелета.

Но его излечила эта дрянь, яд саламандры — опасного существа пустынного края Юга. Невероятным образом семь дней, которые прошли слишком быстро, поставили его на ноги. Уход и сытная пища вместе со свежей водой довершили действие лекарства. А затем его учили, как следует себя вести при хозяине. Как говорить, куда смотреть, что делать... Вместе с этим проверяли на наличие знаний.

Впервые за столько месяцев он вспоминал факты, которые были давно выученные им в его башне, когда он сидел за древними книгами и черпал знания из старых свитков. История, география, математика и медицина. Все это он возобновлял в своей памяти, чтобы показать то, в чем Эйден действительно силен. Пока они не начали повторять тисмирский язык, проверяющий одобрительно смотрел на свою находку на рынке рабов.

Но потом принц начал вспоминать чуждый ему язык, выученный когда-то давно. Говорил Эйден на тисмирском с ужасным акцентом, к тому же некоторых слов он просто не знал. Но теперь практики у него будет предостаточно, потому что шансы на побег отсутствовали и это только удручало.

Синие знамена, на которых изображен тигр, выровнялись под порывом ветра, затрепетав. Двенадцать массивных носильщиков аккуратно поставили закрытую тканями повозку без колес. Они и не нужны были, ровно, как и лошади, потому что эту роль с легкостью выполняли рабы. Такой тип передвижения был признаком богатства и власти.

Чем больше было носильщиков, тем богаче человек. У обычного знатного лорда или же, по-местному, халифа, было четверо носильщиков, по двое на каждую сторону. У Хаммурапи их было двенадцать. Все постоянно твердили о его несметном богатстве и безграничной власти и Эйдена не могла не пугать встреча с тем, кто вряд ли был человечным и честным, как Аренор. И вот он вышел с этой странной 'повозки'. Эйден искоса поглядел на своего хозяина, почти не поднимая глаз. 'Раб не должен смотреть в глаза господину, иначе раб будет высечен при всех', — твердило одно из тринадцати негласных правил поведения раба.

Джаруб Аль Хаммурапи оказался невероятно толстым. Также он был лысым, чернокожим и бородатым. Массивный нос и грубые черты лица, низкий лоб и узкая полоса рта говорила о его родстве с другой нацией, но точно не с тисмирцами. Среди его народа, на удивление, было много рабов, которые выполняли тяжелый физический труд. Здесь их называли неграми и это только удивляло принца, как он добился такого положения в сообществе.

Хаммурапи жадно осмотрел свою покупку. Его глаза заблестели алчностью, а рот искривился в усмешке. По обоим бокам красного ковра находились рабы, изогнувшиеся в поклоне. Их хозяин горделиво прошел среди них, пристально поглядывая на каждого. Его взгляд бегло проглянул Эйдена, но внимания на того он особого не обратил.

Позади своего хозяина шли два воина, на которых сияли массивные доспехи, из-под которых выглядывала кольчужная рубашка. В руках они держали копья, а сбоку красовались кривые и широкие сабли, спрятанные в богато украшенные ножны. Их островерхие шлемы дополняли тканевые маски, которые оставляли лишь прорезь для глаз.

Двери во дворец Хаммурапи, который поражал своими размерами и южной красотой, открылись. Хозяин Эйдена и его телохранители скрылись в проеме, рабы тут же тяжело выдохнули.

— Можете встать! Теперь, когда хозяин оценил вас, вы должны будете служить ему. Все принимайтесь за работу, на которую вас назначили, да поживее!

Рабы тут же разбежались в стороны, словно армия муравьев. Эйден встал с колен и огляделся. Куда идти ему?

— Эй ты, быстро за мной. Хозяин хочет тебя видеть, — сказал на тисмирском Нафриб.

— Слушаюсь, превосходный, — ответил на его языке принц.

Превосходный... Так должен быть называть Эйден любого вольного человека, который обратился к нему по любому поводу. Любого, кроме хозяина. Своего хозяина нужно величать господином или величайшим. Если спутать, то можно получить десять ударов плетью. Если ты не понимаешь устои этого сообщества, то тут только рады на скорую расправу. Второе правило раба.Эйден покорно зашагал за смотрителем, оставаясь немного позади. Охрана, которая стояла по бокам от основного входа, открыла массивные двери ручной выделки. Взгляд ловил богатое оснащение громадных колонн, расположившихся по левую и правую сторону. Хитрые узоры переплетались на каждой колонне одинаково, создавая колоритный орнамент Юга.

Стены украшены коврами и зеркалами, а на потолках висели круглые светильники одной и той же формы, но сейчас в них не было необходимости. Сквозь громадные треугольные окна проникали лучи света, которые делали помещение еще более просторным, визуально увеличивая его. В конце длинной залы лежала огромная подушка, напротив которой стоял низкий круглый стол. В культуре тисмирцев трон был символом власти султана и только он мог на нем восседать. Другие же вынуждены были сидеть на полу, подстилая под себя подушки и перины.

Легкая поступь Эйдена и смотрителя отдавалась эхом в полупустой зале. Восседая на подушке, за своим 'гостем' пристально наблюдал Джаруб Аль Хаммурапи и его двое охранников. Он скрестил ноги и лениво брал различные фрукты из большой серебряной тарелки. На каждом пальце его руки красовался один, а то и два перстня или кольца с великолепными изумрудами, топазами и сапфирами.

Смотритель встал перед своим господином и упал в поклоне. То же самое повторил Эйден.

— Встаньте! Ты можешь идти, а раб останется здесь.

Смотритель поклонился еще раз и спешно вышел из залы, стараясь не навлечь на себя беду. Эйден слегка приподнял глаза, чтобы осмотреть своего господина. Вблизи он казался еще более толстым, нежели был на самом деле. Его вес, несомненно, переваливал за сотню, а то и больше.

— Я верю и надеюсь, что твои таланты такие, как мне их описали. Ты не разочаруешь меня?

— Никак нет, величайший! — негромко и неуверенно выкрикнул последнее слово Эйден, стоя на коленях.

Губы Хаммурапи изогнулись в лукавой усмешке.

— Что же, начинаю охотно в этом убеждаться. Присаживайся напротив меня, поговорим о твоих целях.

Принц встал и осторожно присел близ круглого стола идеально выполненной работы, на котором находились бокал с вином, и тарелка с фруктами.

— Итак, мой юный слуга, ты вынужден будешь вести очень и очень важные подсчеты. Моих денег, конечно, — играя бокалом и подняв глаза, сказал Хаммурапи на тисмирском. — Образованные свободные люди обходятся слишком дорого, в то время как образованный раб лишь одноразовое вложение капитала. Весьма выгодное, хочу заметить.

— Все верно, величайший, — безразлично подтвердил Эйден.Охранник в доспехах схватил рукоять сабли и недовольно глянул на раба, но Хаммурапи поднял руку, остановив своего воина.

— Понимаешь ли, раб, ты не должен был говорить без моего разрешения. За такое обычно дают десять плетей. Десять! Ты даже не представляешь, насколько это больно. Впредь веди себя достойно, но с тем же знай, что к особым рабам — особое расположение. Но в плане наказаний, поблажек нет и не будет, — промочив горло, приметил богатый господин.

Эйден сглотнул и помрачнел. Любое недовольство со стороны вольного человека приводило к жестокому наказанию. Он забыл третье правило раба.

— Ладно, перейдем к делу. Я отправляю тебя в Хеаллар. В начале ты поедешь со мной в Тисмир, а потом оттуда отправишься в назначенный пункт. Как я сказал, ты будешь считать. Вести подсчеты расходов и доходов, четко и однозначно. Затем, найдя причины больших расходов, ты будешь их устранять по мере поступления. Эта должность примерно приравнивается к должностям и обязанностям управителя по финансовым делам. Я понятно излагаю?

Новоявленный раб малозаметно кивнул и напрягся. Этот разговор был важным для него и теперь он стал понимать насколько тяжела была бы кара за провал.

— Теперь мне хотелось бы узнать о тебе побольше. Итак, ответь на мои вопросы, и ты свободен. Пока... Если я увижу ложь в твоих глазах, то тебя ждет наказание, которое тебе вряд ли понравится, — прищурившись, добавил Хаммурапи. — Расскажи о себе, раб.

— Меня зовут Ламберт. Я родом из Валиндора, — с трудом выдавливая из себя слова, неуверенно заговорил принц. — Моя семья отдала меня на службу к лорду Хелстрома Фааниру. Я занимал при нем должность советника, и он часто к ним прислушивался. Хоть я и юн, но толк в делах знаю.

Хаммурапи взял с тарелки какой-то фрукт и начал его жевать, больше вовлекаясь в процесс поедания пищи, нежели в рассказ.

— Весьма похвально, в таком случае. Столь юный и уже столь образован. Очень ценная находка.

— Затем в Хелстром прибыла орда, которая опустошила пригородные земли. Орки наступили неожиданно, быстро и мощно. Атака была слишком ретивой, чтобы дать серьезный отпор, поэтому орки и взяли так много рабов. После долгих дней перехода в страну песков, я сейчас здесь, у ваших ног, величайший, — продолжил Эйден.

Его господин безразлично кивнул, долив себе вина. Затем его настроение резко переменилось. На лице застыл гнев.

— Дай свою руку, — потребовал Хаммурапи.

Принц поднял взгляд и испуганно протянул руку вперед.

— Не эту! Другую, и ты знаешь, о чем я, — пригрозил тот.

Сердцебиение участилось. Эйден медленно и неуверенно протянул раненную правую руку, перебинтованную белым новеньким бинтом. Хаммурапи сощурился и затем одним броском сжал ладонь. Принц вскричал от боли, ожог еще не исцелился. Сорвав свободной рукой бинт, тисмирский богач сжал ладонь своего раба еще сильнее.

— Видишь это? Видишь?

— Да, мой господин! — закричав от боли, волнительно ответил принц.

Его лицо исказилось, кровь медленно начинала отступать от предплечья. Клеймо покраснело еще больше, приняв неестественный цвет. Хватка усилилась, богач продолжал давить своими огромными руками на его клейменную плоть.

— Ты должен помнить, что ты раб! Знай это! Повторяй это перед сном! Каждый день и каждую секунду! Ты моя собственность, а я твой хозяин. Предашь меня — и мучительная смерть не заставит себя ждать. Ты — мой! — делая долгие паузы, вспыльчиво орал Хаммурапи.

Ослабив хватку, чернокожий толстяк убрал свою руку.

— Вывести его в яму. Пусть запомнит этот урок! На этом наш разговор окончен, Ламберт!

Эйден держался за ладонь и беспомощно упал набок. Охрана спешно подошла к рабу и его подняли за руки. Принц пытался высвободится, мотаясь из стороны в сторону. Но сопротивление прервал мощный удар под дых. Воздух разом ушел из легких, началось небольшое удушье. Затем последовала боль, тупая, ужасная...

Принц устало и бессильно наклонил голову и смотрел вниз. Он слышал лишь шарканье его ног и свое тяжелое дыхание. Остальное сейчас не имело смысла... Послышался скрип засова позади, его выводили во двор...

* * *

Охранник, который стоял у решетки, перекинул ее ловким движением в сторону. Путь был 'свободен'. Эйден вновь собрался с силами, но их было недостаточно для должного сопротивления. Двое солдат сильно толкнули его в спину, кинув в яму.

Принц пытался схватится за решетку, но не смог... Вместо этого он ощутил чувство полета. Все в нем вопило об опасности. Мышцы заметно напряглись, ведь разум уже знал, чем это кончится. Закрыв глаза, он летел вниз, растворившись в темноте ямы наказаний. Полет длился меньше секунды, но для него он был бесконечным моментом, который заставлял трепетать от страха.

Торчащий камень больно задел плечо и Эйден перевернулся в воздухе, ударившись спиной. Послышался хруст — и волна боли прошла по телу. А затем он упал на дно ямы. Удар с землей оказался слишком сильным. Все тело стало сплошным местом поражения падением. Ноги, руки, живот... Если бы не вода, которая скопилась на дне ямы, серьезных увечий было бы не миновать.Всплеск воды был сильным и по грязной мутной воде пробежали волны, которые пробудили крыс. Твари заметались по сторонам, убегая от возможной опасности. Эйден громко застонал, пытаясь пошевелиться. Послышался гулкий звук скрежета металла. Решетка закрылась.

Эйден пытался пошевелиться, но толку от этого было немного. Ноги не слушались, поэтому он смог подняться лишь на руках и отползти к стене. На колене показалась ссадина, которая начинала наливаться кровью. Кожа приобрела красноватый оттенок. Дотронувшись до спины, принц понял, что травма тяжелая. Как только пальцы соприкоснулись с раненной частью спины, Эйден искривился, резко вдохнув.

Он так и остался лежать у стены, раздумывая о мести. Список был уже велик, никак не уменьшаясь с каждым днем. Придет день, и враги падут у его ног. Он наступит, рано или поздно. Именно в той яме, которая наполнена грязной водой и в которую палящее солнце направляло свое несносное тепло, Эйден поклялся перед собой дать отпор своим врагам.

Минуты томительно сменяли друг друга, соединяясь в самые долгие часы в жизни. Единственной отрадой являлось небо. Вглядываясь в него, Эйден вспоминал те веселые моменты своей жизни, которые были так редки...

Солнце находилось в зените. Кожу обжигали лучи тисмирского солнца. Обмывшись грязной водой, он обезопасил себя от обжигающего света. А затем наступила жажда. В горле пересохло, в голову лезли плохие мысли.

'Выпей эту воду!' — повторял рассудок.

Он устало смотрел на колыхающуюся поверхность грязной воды. Она разошлась волнами, после того, как в нее спрыгнула крыса из небольшой норы в углу. Сероватая тварь плыла в направлении к принцу. Он встрепенулся и ударил по влажной поверхности дна ямы, пытаясь отпугнуть крысу. Та, в свою очередь, недовольно запищала и сменила направление.

После этого случая он передумал пить ее, крысы были разносчиками самых ужасных болезней, которые оканчивались встречей с подземным царством Зехара или с небесными садами Келлары. Ни в одно из этих мест Эйден не спешил.

Жажда планомерно иссушивала тело. Сопротивляться было тяжелее с каждым несносным часом. Через прутья решетки все так же проходил знойный жар солнечного света. Первая половина дня приближалась к концу, но для принца прошла целая вечность. Слух обострился, тишина витала в воздухе. Послышался звук капающей воды. Капли стекали из какой-то трещины, каждый раз устремляясь вниз.

Эйден тяжело вздыхал, смотря на воду. Она была так близко, но в то же время рассудок еще сопротивлялся искушенному желанию. Говорили, что люди могут жить без воды три дня... Принц надеялся, что это правда. Соблазн питья велик. Нужно всего лишь нагнуться, и вода промочила бы горло и канула в желудок. Он раз за разом представлял, как пьет воду, как она течет в нем, утоляя невыносимое чувство жажды.

Огненный шар стал уходить с небосвода. Вторая половина дня... Он тяжело откинулся на каменную стену и вновь размышлял. Мысли были о вариациях дальнейших событий. Во многих принц погибал не самой лучшей смертью.

Перед глазами замелькали черные пятна. Эйден тяжело дышал, схватившись за сердце. Его слабый организм не выдержал подобных физических истязаний. Он дал сбой... Пошевелив головой, он избавился от накатывающегося наваждения, но помогло слабо. Все казалось, как в пьяном бреду или нереальном сне. Стены то отдалялись, то приближались. Началось сильное головокружение.

Затем последовали галлюцинации. Разные образы людей, их лица и их действия предстали посреди ямы, дно которой заполнилось водой. Они были прям перед глазами, словно сейчас разыгрывался спектакль. Воспоминания, наваждения, вымыслы и домыслы. Все перемешалось. Эйден задышал тяжелее. Он видел, как его брат падает с лошади, как отца пронзает снаряд, пущенный из арбалета, как Кель убивает Стирла, а затем эльфа закалывает в спину Игнар. Его брат ухмыляется, сидя на троне. А перед троном склоняется его другой старший брат — Эймар. Затем катится голова лорда Аламара — военачальника отца Лейна.

Затем видения перестали вообще соприкасаться с реальностью и их сюжет стал более химерным и бредовым, нежели был раньше. Драконы сжигали города, а великаны ломали горы. Орки сражались с эльфами, находясь под облаком стервятников. Маги воевали за артефакты, а вампиры множились среди людей, присоединяясь в армию тьмы.

Везде смерть, кровь, убийства и увечья. 'Мир жесток, — сказал отдаленный озлобленный голос. — Война ради войны, смерть других во имя мести и месть во имя справедливости. Бесконечный круговорот насилия, который остановится лишь со смертью всего живого'.

Трудно сказать, что это было. Размышления принца или его подсознание вспоминало цитату Лейна. Перед глазами заполыхал пожар. Все было настолько реальным, что Эйдену показалось, будто жар огня дотрагивается до его кожи. Языки пламени заполнили всю картину. Так горел мир, так горел Кронд. Бесконечная череда войны привела к разрухе и бедствиям. Везде смерть, везде тучи ворон и стервятников. Лишь они выигрывали в войнах...

Сознание провалилось в тьму, на этом мысли оборвались. Эйден уже не помнил, как его к концу дня подымают из ямы и подвешивают публично во внутреннем дворе. Подвесив за руки, он был как приговоренный к смерти. Хотя по его виду некоторые могли подумать, что он уже мертв. Ходили слухи о рабе, который невероятно необходим их новому господину и что он будет жить лучше других. Теперь бывшие жители Хелстрома увидели и убедились, что их суждения неверны. Сейчас этот 'особый' раб висел, как огромная тряпичная кукла, крепко привязанная к столбам.

Ужас застыл на глазах у всех безвольных слуг, кто видели эту картину. Они еще не догадывались, куда попали. О прошлой жизни крестьянина можно было забыть. Они стали рабами в Тисмирском султанате. Они попали в ад...

Глава 19

Кайлан гнал лошадь галопом так, что она уже с трудом стояла на ногах. Цоканье копыт по брусчатке отдавалось отчетливым стуком. Мимолетные и многочисленные люди, торговые караваны, телеги, набитые сеном, медленно брели по дороге. Длинный меч и его одеянье выдавали то, что он служит в войсках. Но люди все равно косо поглядывали на всадника.

Паладин все-таки забыл об осторожности, но не гнать коня он не мог. Чем медленней будет его передвижение, тем больше людей хорошо его запомнят. Это ему не нужно было, поэтому он спешил. Ромендаль был как никогда близок. Благо, военизированных отрядов он не увидел. Удача на его стороне.

И еще ближе было аббатство его учителя и наставника — Синмира. Оно находилось на возвышенном холме. С него весь город был как на ладони, поэтому строение могло превратится из храма Пелора в настоящую крепость, которую не так-то и легко взять штурмом.

Дорога расширялась. Все-таки он подходил к столице некогда могучей Валленарской Империи. Все, что было построено десятилетиями назад, не так уж сильно и ушло в небытие. Великие строения, дороги, города и замки — все это осталось стоять и по сей день. Некоторые города и вовсе являются эхом Золотой Эпохи, когда еще правили могучие чародеи и сильнейшие колдуны.

Ромендаль был построен в первом году начала летоисчисления. Вместе с возведением города началась Золотая Эпоха, веха правления Обсидиановой Империи. Белый Город пережил историю двух могучих держав, а вместе с этим и тысячу двадцать пять лет, наполненных как взлетами, так и падениями. Кайлан всегда радовался, когда бывал в Ромендале.

Но в этот раз его сердце защемила тревога. Он смотрел из-под капюшона на идущих и говоривших между собой крестьян, которые брели по основному тракту, держа в руках косу или стог сена. Как только они ловили на себе взгляд из-под капюшона, крестьяне умолкали. Жизнь на дороге бурлила и шла своим размеренным чередом. По такому количеству людей сразу было понятно, что этот тракт вел в столицу великой державы.

Этот факт был как козырем, так и плохой картой. Затеряться в толпе было легче, но чем больше людей, тем больше свидетелей. До этого Кайлана от присутствия людей спасала буря, которую путешественники и торговцы пережидали в Ромендале и близ лежащих поселениях.

Ветер дул в лицо, распрямляя плащ, в то время как лучи солнца обжигали спину. Кайлан избавился от назойливых мыслей и покрепче схватился за коня, сбавив темп. Дорога ответвлялась. Направо от основного тракта, по которому путешествие было одним удовольствием, пролегла небольшая дорожка. На развилке стоял дорожный указатель. Кайлан даже не стал читать его, он знал эту дорогу наизусть и добрался бы по ней с закрытыми глазами.

Загнанная и тяжело дышащая лошадь промчалась сквозь деревянный указатель. Стрелка прямо указывала на Ромендаль. А на другой, указывающей направо, нацарапали: 'Артленское аббатство'. Надпись тут же закрыло облако пыли, которое подняла кобыла Кайлана. Вороная тяжело задышала, поэтому паладин перешел на рысь, дав возможность отдохнуть своему скакуну.

Солнце, побывав в зените, стало опускаться назад к краю горизонта. Отдых пошел на пользу, потому что при иных обстоятельствах такое расстояние лошадь просто не преодолела бы. Затем Кайлан вспомнил сегодняшнюю ночь и его сердце запылало. Он не вернется... Слишком многое он пережил, чтобы просто исчезнуть и свалить свою обязанность на наставника. Здесь нужно поработать. Мечом или словом, пока неясно.

Дорога медленно поднималась вверх. Безмерная вспаханная степь резко сменилась растительностью. Невысокие деревья и густые кустарники стеной укутали извивающуюся змею-дорогу, которая вела к решению проблем Кайлана. Это его последний шанс. Ему некуда идти, ведь везде в пределах Селлатора он являлся беглым преступником. Иные бы отправились на Север или в Аэдор, отдалившись от проблемы. Но он не был одним из таких людей. Его сердце жаждало справедливости. И он найдет ее... Или сгниет в земле.

Остановив лошадь, Кайлан спешился. Допив воду в фляге и доев остатки пожитков, которые предоставила ему Хелен, он задумался. Недавние воспоминания заставили его тяжело вздохнуть. Затем он посмотрел в глаза своей верной кобылки.

— Ты служила мне верно. Благодарю тебя! Теперь отправляйся, куда пожелаешь. Весь мир перед тобой. Найди себе нового хозяина и служи ему, как служила мне. Вперед! — подогнав лошадь, сказал паладин.

Держа поклажу в руках, он смотрел, как вороная кобыла скачет по тому же пути, которым он дошел сюда. Было слишком опасно скакать на лошади, так как таким образом арбалетчикам не составляло сложности убить его, сидя в засаде. То, что здесь могли быть палачи, сомнений не было. Он знал их методы борьбы, что лишь давало ему преимущество. Конечно, предупредить заранее ромендальский отдел было посильной задачей, но устроить засаду за такое короткое время вряд ли они смогли бы. Но все-таки Кайлан решил не рисковать.

Невольно проверив наличие меча в ножнах, он скрылся под покровом листьев. Двигался он бесшумно и быстро, словно дикий зверь, выискивающий добычу. Только следы от ботинок могли выдать его присутствие. Даже птицы не летели прочь от неведомого гостя, а лишь на время замолкали, словно с интересом наблюдая за этим неведомым человеком.

После длительного перехода, Кайлан присел отдохнуть. Солнце уже пряталось за зеленой полосой деревьев. Разбив лагерь на холму, он не стал разжигать костер и выдавать свое присутствие. Раскинув спальный мешок, он уснул на влажной после дождя земле. Это был последний раз, когда он использовал этот спальный мешок. Следующий день должен стать решающим, ведь аббатство было рядом.

* * *

Спина неприятно ныла после длительного сна на голой земле в спальном мешке. Всю тяжелую ношу пришлось покинуть, чтобы идти налегке. Солнечные лучи касались верхушек деревьев, а те, в свою очередь, отбрасывали густые тени на землю. Ботинки Кайлана оставляли отчетливые следы на мокрой земле.

Он двигался все так же бесшумно, постоянно оборачиваясь на каждый шорох или звук пения птиц. За такое длительное время путешествий Кайлан стал лучше ориентироваться в лесу и приобрел необходимые навыки выживания и скрытности. Теперь он был лесом, он был в каждой его тени, в каждом порыве ветра и шорохе листьев. Конечно, ему далеко до легендарных эльфов, но теперь он чувствовал себя более уверенно, ровным счетом, как и в тяжелых доспехах на поле брани.

Наставник Синмир... Один из епископов, аббат Артленского аббатства и глава Алого Ордена, а с этим учитель и друг. Именно он с самого детства наставлял Кайлана и всячески помогал ему, ведь до становления в сан послушников Кайлан провел детство в этом месте. Эти годы были самыми яркими в его жизни, наполненные беззаботными воспоминаниями и мелкими проблемами, которые на тот момент казались непосильной ношей.

Кайлан приближался к крутому обрыву, который открывал отличный вид на древнее строение. Первые очертания аббатства начали показываться через покров листвы. Легонько отодвинув ветви кустов в стороны, паладин осмотрел храм. Он купался в лучах солнца. Огромный. По структуре похож на твердыню или крепость. Стоящий на холме, он возвышался сейчас над всем. Солнце всегда восходило над аббатством раньше, чем в Ромендале, и покрывало его утренним теплом. Теперь время перевалило за полдень, а строение оставалось быть таким же великим, покрытым ореолом тепла и света. Это место могло вселить надежду одним своим видом. Он так и стоял, молча смотря на башни и мощные каменные стены, пока не вспомнил свою истинную цель. Пора...

Позади послышался хруст. Такой звук может лишь издать разломленная ветка, на которую наступили. Бывший командор действовал быстро. Достав самострел, он резко обернулся и вытянул руку вперед, выжидая врага. Пять силуэтов мелькнули вокруг Кайлана. Его окружили, шанса на победу не было.

Из-под покрова деревьев и теней показались люди, одетые в красные плащи, которые скрывали кожаные серые доспехи. Их лица закрывали шарфы, открывая лишь глаза. В руках они держали натянутые луки. Кайлан не дрогнул, он лишь прицелился в голову ближайшего лучника.

— Не стоит, Кайлан. Мы — воины Алого Ордена. Синмир ждет тебя, — лаконично сказал тот хриплым голосом.

Паладин опустил самострел, а воины Синмира опустили луки.

— Конрад? Это ты? — осторожно спросил Кайлан.

— Это я, мой друг, — ответил старый воин и положил лук за спину.

Бывший командор крепко обнял своего первого учителя по фехтованию. Тот похлопал его по плечу и усмехнулся. Он тоже рад был видеть своего ученика. Тот мальчик, который когда-то не знал какой стороной держать меч отныне стал великим воином.

— Нам пора, время течет слишком быстро, — сказал Конрад.

* * *

Тяжелые двухстворчатые двери отворились. Два монаха стояли по сторонам, дернув стальные кольца. Кайлан вошел в слабоосвещенную залу и двери тут же закрылись. Долгожданная и вынужденная встреча. При иных обстоятельствах эта зала наполнилась бы смехом амбициозного юного командора, но сейчас она была наполнена лишь угрюмой тишиной.

По оба плеча от Кайлана расположились гранитные колонны, а впереди возвышался постамент феникса с раскрытыми крыльями. У его когтистых бронзовых лап находился небольшой каменный алтарь, на котором стояла простая, ничем непримечательная деревянная чаша. Свет освещал лишь правую сторону постамента. В сумраке теней у феникса был еще более хищный взор.Свечи издавали неяркое свечение, которое озаряло силуэт сидящего молящегося человека в красном одеянии. Он неспешно поднялся с колен, прервав молитву и повернулся, откинув капюшон. Кайлан упал на одно колено и наклонил голову вниз. Он не мог смотреть в лицо своего учителя, ведь сейчас паладин сгорал от стыда.

— Встань, сын мой.

Кайлан выполнил просьбу и посмотрел в радушное лицо учителя. Он постарел. На лице морщины стали более глубокими, а волос на голове было и того меньше. Борода стала длиннее.

— Наставник, я...

Синмир поднял руку, прервав речь.

— Я все знаю, Кайлан. Твоя операция. Твой побег и причину твоего появления здесь. Ты должен был разведать пограничные поселения и попал в засаду, после которой ты пропал из виду. Что произошло? Официальные версии не соответствуют реальности, в этом я уверен. Расскажи мне, будь добр. Ведь ты для этого здесь?

Кайлан растерял дар речи. Он не знал, что сказать, как начать говорить. Все это время он гнался за призрачной целью — попасть сюда. Все эти события, начиная от Чистилища Терамора и заканчивая центром Алого Ордена, вели к Синмиру, который должен помочь. Даже само присутствие Синмира в аббатстве было удачливой случайностью, ведь его здесь могло и не оказаться. Наивная и глупая идея, что один человек решит все проблемы. Так ли это?

— Все так. Я растерялся. Это единственное место, где прозвучит настоящая правда. Правда, полная лжи других, полная обмана и интриг, полная смерти других и убийств.

Гнев заставил вены вздуться. Дыхание участилось, тихий и размеренный голос Синмира прервал громкие речи бывшего бойца элитного отряда. Рассказ был долгим, насыщенным событиями и эмоциями. Поэтому Кайлан и Синмир сели на ступеньки у алтаря, чтобы все подробнее обсудить. Наставник прерывал рассказ лишь емкими уточняющими вопросами и часто одобрительно кивал, зная, что его ученик остался верен своим понятиям.

Конечно, некоторые детали пришлось опустить, потому что что-то хотелось оставить в секрете.

— Так я попал сюда, — устало закончил Кайлан.

Синмир выдержал длительную паузу. Паладин с надеждой смотрел в глаза наставника в поисках одобрения и помощи. Но на протяжении своей речи он не видел на лице учителя должного интереса или каких-либо других вспышек удивления.

— Ладно, время пришло. В ходе всех событий, ты обязан знать правду. Настоящую и горькую, поэтому прими ее, какой бы она не была.

— Что это значит? — удивленно спросил паладин.

'Он что-то знает. Или даже он знает все как было на самом деле. Истина лежит у его ног. Как было и доселе', — прозвучал внутренний голос в мыслях.

— Сейчас ты являешься незначительной деталью в игре довольно крупных фигур. В особенности, архиепископа Бенедикта. Твой отряд исконно и заведомо должен был погибнуть. Вместе с тобой.

Кайлан хотел было что-то сказать, но Синмир прервал его:

— Не стоит. Не сейчас... Давай я продолжу. Бенедикт придумал одну интересную мысль. Вызвать у народа возмущенные бурления, которые привели бы к настоящей и беспощадной войне. Войне за земли Севера. Княжество упадет перед мощью Ромендаля и тогда костры для грешников запылают вновь.

— Но причем здесь я?

— По легенде ты прибываешь в то приграничное поселение и тебя атакует отряд хускарлов. Негласное объявление войны, грабеж или обычный разбойный набег, неважно. Это означало бы, что элитный военный отряд атакован, а такое нельзя оставить просто так. Ты был лишь частью плана, расходный материал...

Кашлянув, он продолжил:

— Но тут вмешались сторонние силы.

— Культисты Лор-Таурона? — догадался Кайлан.

— Возможно. Факт лишь в том, что отряд элитного подразделения 'Вестники', который устроил на тебя засаду и вырезавший до этого все три поселения, был истреблен сам. Уничтожен темными силами, мощным колдуном, который находился в это время в этом же месте. Странное и роковое совпадения. Не находишь? Сам Пелор защитил тебя, Кайлан.

— Меня защитил, но не моих людей, — с горечью в голосе промолвил командор, вспоминая убитых товарищей.

— После отступления, ты пересек Лазурное озеро и появился у эльфов. Итак, ты попадаешь к ним в плен, еще одной силе, которая задействована в плане архиепископа. Он и на этот счет придумал мысль. Северяне объединились с эльфами, чтобы сразить нашу страну. Провокация ради развязки конфликта и новых завоеваний. Затем Аэдор, а там и Тисмир. Тогда империя воспрянет вновь, как феникс из пепла. И всем этим будет управлять один человек — Бенедикт.

— Это идиотизм!

— Но это может подействовать. Легенды оживают, а древние демоны восстают из Бездны. Мир меняется. И толчок для этого должен был дать ты. Но ты выжил, вернулся, когда должен был умереть. Твое существование рушит весь этот план, который так хорошо продуман хитрым правителем нашей державы, сын мой. Поэтому тебя должны были убить, но тебя спасли не по твоей же воле.

— Откуда у Вас такие известия?

— Весьма ценные новости, не считаешь? Их дал мне мой союзник вне пределов Анклава и Инквизиции. Бенедикт хотел провернуть этот план, а лишь потом известить остальных членов Анклава.

— Но зачем меня вызволил Марцелл? Какую роль я играю в его плане?

— Доподлинно неизвестно. Но он вел тебя в Ромендаль. Возможно, хотел совершить мощнейший обряд и уничтожить Анклав. А ты как никто другой знаешь эти места, ведь не каждый день у тебя в руках командор, на котором нет перстня. Как известно, такого не было довольно долго... До недавних дней.

Кайлан наклонил голову вниз и задумался. О своей дальнейшей судьбе и о жизни. Что ждет его — игрушку в руках у сильнейших мира сего, которую используют в своих целях? Наставник дал много ответов, но в также и преумножил острые вопросы, отгадка которых одновременно далеко и близко.

— Что мне делать дальше? Что? Скрываться до конца своих дней? Жить в тени страха и прятаться от приближающихся инквизиторов? Это не по мне! Я не могу жить в оковах, как некогда в темнице у эльфов или в Чистилище. Нужно что-то делать, противодействовать плану Бенедикта! Тридцать девять жертв не должны быть забыты.

— Тогда что же ты предлагаешь? Во имя Пелора, Кайлан, умерь свой пыл. Сейчас время все обдумать и поразмыслить. Если бы я знал об этой ситуации, я бы отослал твой отряд и туда отправили бы другой. Это все, что я смог бы сделать. Не больше... Иногда нужно идти на жертвы, чтобы получить большее. Смерть Бенедикта развалит страну и тогда все вернется на свои места. Вновь запылает огонь. Вот только он будет не священным. Это будет огонь Бездны, пожравший все наше достояние. А если страна потеряет и такого лидера, то его место некому будет занять. И тогда вся система развалится. Готов ли ты на такой шаг? Уничтожить все?

Кайлан посмотрел на своего наставника как на предателя. Его слова были какими-то чуждыми и звучали слишком вероломно. Он был прав, но вместе с этим такая развязка противоречила всему, во что верил сам Кайлан.

— Наставник, как вы можете такое говорить? Сколько жило обычных людей в тех поселениях? Дети, женщины, старики... Сотни. Вот ответ. Сотни людей умерли, чтобы разжечь войну, на которой погибнут тысячи. И Вы это поддерживаете? Глава Алого Ордена? Ордена, который защищает страдающих и нуждающихся? Мне больно это слышать.

— Кайлан. Я понимаю твое недовольство. Но нужно идти на компромисс. Таков мир. Он жесток, коварен и обманчив. Если мы не нападем первыми, то тогда нас атакуют самих. Пелор все видит и все слышит. Я не говорю, что эти методы правильны, но я вместе с этим открыто не выступаю против них. Иначе мы станет врагами не только Бенедикта, но и простого народа. И тогда Чистилище освятит наши души... Такой исход неприемлем, сын мой.

Молодой командор резко встал и повернулся к наставнику спиной.

— Мне нужно идти.

— На дворе сумерки. Куда ты пойдешь?

Паладин неровно задышал. Гнев пылал в нем, в каждой капле крови. Он хотел отомстить всем и каждому, кто повинен во всем этом. Здесь он нашел лишь убежище, нору, в которой можно скрыться от проблем. Но ему нужны были ответы, и он их найдет.

— Нужно время. Подумать. Я отлучусь в старую кузню на холмах.

Синмир лишь посмотрел вслед разгоряченному воину и покивал головой. Он знал, что будет дальше, но ничего поделать не мог. Другого выбора не было.

* * *

Кайлан стоял на холме и смотрел на горизонт, где раскинулся великий город Ромендаль. Ярко-красный круг солнца опускался вниз, поэтому огни столицы Селлатора зажглись на башнях и в пригородных зданиях, на высоких крепостных бойницах и замковых цитаделях.

Белый Город — неофициальное название столицы. Стены и каменные строения были возведены из мрамора — весьма дорогого камня, которого в тот момент было в избытке. Изначально Ромендаль строился для огромного количества людей, поэтому площадь, которую он занимает, невероятно велика.

Говорить о его зданиях можно бесконечно. Построенные больше тысячелетия назад, они стоят до сей поры, пока действует магия великих чародеев древности. Крыши в виде полусфер, небольшие окна и определенный архитектурный стиль каждого здания, которое невероятно вписывалось в общий фон, удивляли любого путешественника.

Сам город раскинулся в плодородной долине, на перепутье торговых путей. Небольшая река Вальрин, которая брала начало из подземных источников, делила город пополам, а при осаде река была источником пресной воды. Это один из немногих городов, в котором работал акведук, возведенный магами.

Кайлан восхищался красотой и силой этого места. Здесь он находил вдохновенье, поэтому часто приходил на этот холм в старую кузницу, чтобы поглядеть свысока, по его мнению, на величайший из всех городов Кронда.

Шанс смерти архиепископа Бенедикта, виновного в смерти его отряда невелик. Кайлан вероятно смог бы подобраться к нему, но хватит ли у него силы и терпения организовать убийство правителя? Ответа он не знал. Все упиралось в Бенедикта. Именно он объединял страну своим словом и делом, стремясь с Селлатором в светлое будущее под покровом Пелора.

Даже мудрый наставник говорит смирится с такой судьбой и оставить это. Но Кайлана терзали сомнения. 'Что даст месть? Радость? Облегчение? Или тревогу и разочарование? Смерть одного ничего не решит. Похоже, весь мир таков. Он погряз в обмане и лжи, интригах и борьбе за власть. Видимо, здесь нет места для правды или справедливости. Эти понятия лишь на страницах книг священников и жрецов, которые зачитывают отрывки из Книги Солнца, говоря об искуплении грехов путем прохождения через боль. Служба, которую я нес, была службой иллюзиям и пустым словам, подобным ветру. Пустота и бессмысленность. Потерянные годы. Я лишь выполнял приказы, не вдумываясь в их смысл. Сколько людей уже погибло во имя Пелора. А сколько их еще будет? Нет уж, достаточно! Я не буду продолжать круговорот смерти, пора уйти в тень. Вернутся к Хелен'.

Кайлан встал и спустился вниз, оставив вид на вечерний город позади. Он покинет прошлое и уйдет в беззаботное будущее с обычной размеренной жизнью, это лучшее решение. Спустившись, он проходил по узкой тропе, которая невероятно заросла травой. Кузница уже понемногу разваливалась. Трухлявые доски, казалось, с невероятным трудом держат удары ветра и жары. Стекла были побиты, поэтому здание продувало со всех сторон. Затем он посмотрел вверх и увидел облако дыма.

— Наставник! — крикнул паладин и перешел на бег.

* * *

Синмир слышал все. Крики, лязг мечей и дыхание смерти в затылок. Ему не скрыться, вестники не оставляют свидетелей. Решение принять смерть было спонтанным. Просто в один из моментов старый мудрец решил преклонить колено перед фениксом и прочитать последнюю из молитв Книги Солнца во славу Пелора. Ее читали перед смертью, когда тело умершего сжигали на костре.

Стоя на коленях, он молился. Губы еле заметно подрагивали в такт словам молитвы. Дверь позади отворилась. На землю упали два трупа монаха, которые охраняли главную залу аббатства. Послышались размеренные шаги нескольких людей, которые сливались в громкий такт уверенной ходьбы.

— Синмир, где он? — с укором спросил знакомый голос.

Глава Алого Ордена усмехнулся и встал с колен, повернувшись к собеседнику. Молитва окончилась.

— Рад видеть столь почтенных гостей в моем аббатстве. И где кто? Кто вам нужен?

— Не прикидывайся идиотом. Ты знаешь о ком я. Твой воспитанник и по совместительству преступник. Беглый командор, который завязал договор с силами некромантов. Кайлан! — вскричал Валдар Стервятник, снимая перчатки.

Позади Валдара стояли профессиональные убийцы из внешней разведки. Под покровом плащей скрывались метательные ножи и набор зелий. На безымянных пальцах красовались внушительных размеров кольца из двимерита. На поясах проглядывались ножны с мечами.

— Я не понимаю, о чем ты, Валдар. А даже если и понимал бы, то ответов ты здесь не получишь. Не в этом месте.

— Отлично. Тогда я тебе не подарю быструю смерть. Взять его!

Вестники сорвались со своих мест и оголили сталь. Синмир не мешкал и поднял руки вверх, громко читая молитву-заклинание. Бронзовый феникс запылал ярко-алым пламенем. Ослепительная вспышка моментально заполнила комнату, а затем все вестники свалились с ног. Их откинуло на несколько метров назад.

Валдар закрыл лицо руками и остался на ногах. Вместо кольца у него был мощный и массивный амулет, как у Гаптора. Синмир продолжил нападение, и его рука зажглась огнем. Поток пламени высвободился с ладони и направился в сторону главы внешней разведки.

Стервятник среагировал быстро и сделал кувырок в сторону. Горячее пламя неприятно обожгло щеку. Спрятавшись за колонной, Валдар достал небольшой флакон с фиолетовой жидкостью. Огонь продолжал танцевать по залу, его поток направился в сторону недееспособных агентов. Некоторые из них успели спрятаться за колоннами, другие отдались на растерзание огню. Громогласный размеренный голос Синмира даже заглушал рев алого пламени. Духовная молитва Пелору придавала сил. Валдар искривился в усмешке и кинул флакон под ноги епископа. Фиолетовая вспышка издала неприятное зловоние, поэтому все закрыли свои лица шарфами. Все, кроме Синмира.

Если на расстоянии десяти метров запах был ужасен, то для епископа он был смертельным. Воздух сжался в фиолетовой дымке. Слова давались тяжело, пока удушье не сковало Синмира. Он упал на пол, жадно глотая воздух и держась за горло. Дым, который соприкасался с кожей, оставлял ожоги и волдыри. Синмир хрипло задышал, повалившись набок. Его тело билось в конвульсиях, но сознание еще оставалось. Валдар шел медленно и уверенно. Позади стояли вестники с арбалетами в руках.

— Играешь в опасные игры, Синмир. Не тебе супротивится воле Пелора и воле Бенедикта, — сказал Валдар, хищно ухмыльнувшись, как обычно бывает после очередной победы.

Синмир умер в невероятных муках. Испарения яда жгли тело изнутри, забравшись в легкие. Лицо умершего епископа исказилось ожогами, а руки напухли до невероятных размеров.

— Сжечь тут все! Пора прекратить деятельность Алого Ордена.

Вестники пошли выполнять приказ, покинув залу. Прозвучал тревожный звон колокола. А затем он также быстро умолк. Тревогу поднять они все-таки успели. Валдар обернулся по сторонам, словно боясь поймать чей-то неодобрительный взгляд.

— Тебе это не пригодится, старик, — сказал он, сорвав амулет из двимерита с шеи мертвого епископа.

Положив его во внутренний карман, он посмотрел на хищного и грозного бронзового феникса, который с осуждением смотрел на происходящее. Стервятник покинул залу, весело посвистывая.

* * *

Артленское аббатство горело. Кайлан в первый раз видел, как плавится камень. Огонь был необычным. Это дело рук Инквизиции или палачей. А может и других элитных подразделений. Он опоздал. Упав на колени, он затерялся в себе. Бессилие вновь завопило в нем, как некогда в Сребролесье, когда у него на руках умер Толфдер.

У ворот повесели нескольких монахов. Их тела раскачивались из стороны в сторону в такт порывам ветра. А позади облако черного едкого дыма поднималось в ночное небо. Огонь пожирал Алый Орден и всех его членов. Еще одни жертвы политических интриг. Сотни ни в чем неповинных монахов, послушников и священников пали в неравном бою.

Держась руками за голову, он упал наземь и смеялся, как безумец. Еще пять минут назад он хотел оставить месть и уйти в покров ночи. Решение нашлось само по себе... Крыша одной из башен треснула и повалилась вниз. Треск дерева и звук разрушений пересилил крик одинокого паладина, который стоял на коленях и вопил от беспомощности и ярости.

Совладав с собой, он нервно задышал, сжимая в руках горсть земли.

— Теперь ты понял, что такое Селлатор? Кайлан хищно обернулся на голос и удивился. Он не ожидал увидеть его.

— Ты!!! Что, Бездна подери, ты забыл здесь, грязный ублюдок? — раздраженно выпалил паладин.

— Тебя, Кайлан. Ты мне нужен. Время ответов пришло.

Паладин встал на ноги и сплюнул.

— Что ты хочешь от меня, Марцелл? Что? Вновь игры? Интриги? Ложь? Хватит. Заткнись! Я не хочу ничего слышать.

— Ты не понимаешь, я могу помочь тебе.

Кайлан взревел и с разбегу повалил вампира. Сжав кулаки, он стал бить вампира в лицо. Еще раз и еще, пока костяшки не покраснели. Раны высшего вампира не регенерировались как обычно, к тому же тот даже не пытался дать отпора. Избитое в кровь лицо не выдавало никаких эмоций, кроме как, жалости?

Затем бывший командор встал и нервно сглотнул. Его руки затряслись. Марцелл достал платок и вытер кровь. Нос опух, а на щеке красовалась ссадина.

— А теперь время конструктивного разговора. Ты готов? — сказал он как ни в чем не бывало.

— Говори, только быстрее. У меня нет времени на пустую болтовню, — пытаясь издать безразличие, промолвил Кайлан.

— Тебе ведь рассказал Синмир о настоящем положении дел?

— Да. Откуда тебе это известно? Шпионы?

Марцелл усмехнулся.

— Тот тайный союзник, о котором он говорил — это я.

Кайлан поймал высокомерный взгляд вампира. Тот видимо не врал. Неужели его наставник сотрудничал с этим демоном?

'Что происходит?' — спросил себя в очередной раз паладин.

— Конечно, Синмир не знал кто я. Но мне пришлось любезно поделится с ним информацией, чтоб приобрести в необозримом будущем ценного союзника. Мне жаль, что он умер. Убил его не кто иной, как Валдар, носящий прозвище Стервятник. Они искали тебя, Кайлан.Вены на шее командора вздулись. Затем он сделал глубокий вдох и выдох. Нужно было успокоится, хоть его самые худшие догадки оправдались.

— Нужно подкорректировать историю Синмира. Ты не находишь? Итак, начнем-с. Во-первых, Ромус и другие мои колдуны не знали, что в то поселение заявится отряд вестников, уничтожающий своих же людей в самой безжалостной манере. Между провокаторами Бенедикта и моим людьми завязалось сражение. Выжил только Ромус. К тому же нечисть вылезла сама по себе, вместе с демонами. После смерти каждого колдуна выделяется мощный всплеск некротической энергии. Ну, тебе ли не знать...

Кайлан забегал глазами, вспоминая и создавая целостную картину событий.

— Они были там, чтобы потом пересечь озеро и отбить меня из плена эльфов. Остроухие сотрудничали с моим врагом и кинули меня в темницу за старые прения. Но тут появляешься ты, вместо Ромуса. Кого-кого, но тебя я не ожидал там встретить. Ты был тем, кого я искал долгие годы, а вот ты и сам появляешься передо мной, словно свалился с неба. Еще и это аномальное землетрясение, объяснение которому я дам тебе позже. И нет, это не работа Ромуса. Во-вторых, я высвободил тебя, потому что ты мне нужен. Идей у тебя мало и все они связаны с моей 'темной сущностью'. Плавно перейдем к тебе. Ты помнишь свое детство?

— Да. Меня принес Конрад в Алый Орден на попечение наставника Синмира. Я рос в приюте, здесь, а потом Инквизиция забрала меня на службу. Дальше, после Белегоса, я стал карателем. После нескольких боевых операций меня назначили командором и отправили в приграничные земли для моего первого боевого задания, где меня встретила нечисть. Дальше ты знаешь, я думаю, — презрительно сказал Кайлан Марцеллу.

Высший вампир не отреагировал на колкий выпад и продолжил:

— Тебя принес Конрад. Имя северянина. И твоя внешность. Тебе часто доводилось слышать, что ты не селлаторец, верно?

Паладин еле заметно кивнул.

— Именно я отдал маленького младенца Кайлана северянину-хускарлу, который мчался в южные края, убегая от расправы. Не только расправы над самим собой, но и расправой над тобой, мой милый друг.

— Это безумие. Кто хотел меня убить? И зачем? Ты лжешь!

— Если я лгу, то откуда у меня это?

В раскрытой ладони вампира лежал медальон. Конрад часто говорил Кайлану, что потерял ценный медальон, который передал ему его отец. Он имел сверхважное значение. Какое — старый вояка не говорил.

— Как он попал к тебе в руки?

— Я его забрал у Конрада, потому что Синмир мог узнать его предназначение. Он был мудр, но эту деталь упустил. С самого начала он заинтересовался тобой и этой вещицей. А потом Конрад его якобы 'потерял'. На самом деле я выкрал его.

— Чей это медальон? Что он значит? Я его видел лишь несколько раз в жизни.

— Это медальон последнего из крови берсерков, князя Севера — Утгарда, умершего девятьсот девяносто седьмого года от начала летоисчисления. И по совместительству, твоего отца. Кайлан был потрясен. Сейчас Марцелл говорил что-то совершенно глупое и немыслимое. Как? Почему? Вопросы роились в голове, потрясению не было предела. Он хотел что-то спросить, но выдавить из себя вопрос не смог. Это все объясняло. От начала его жизни и до этого момента.

— Тогда чего ты хочешь от меня? — спросил он ошеломленно.

— Чтобы ты воссел на трон Севера и объединил княжества, собрал войска и разгромил Селлатор, который угрожает всей цивилизации Кронда своей неутолимой жаждой власти во имя этого Пелора! Именно ты обязан это сделать. Право крови за тобой. Твоего отца убили, чтобы выполнить переворот во власти, ибо еще тогда он бросил вызов Турану и хотел отколоться от Империи. Но его предательски закололи, а Конрад, телохранитель твоего отца Утгарда, спас твою жизнь, когда я передал тебя ему в белом свертке из лап северных князей. Над тобой хотели учинить расправу и поделить власть, но ты исчез. И вот уже почти три десятилетия Север ждет тебя! Законного наследника, который склонит врагов у своих ног.

— Нет, этого не может быть. Это...

— Невероятно. Ты прав. Мало похоже на правду. Но это так. Ты можешь сколь угодно не доверять мне, но выбора только два, ты знаешь их. Умереть в одиночку, борясь против Бенедикта, или уйти со мной и править Севером, собрать армию и разбить войска Инквизиции.

Кайлан закивал головой. Вся история его жизни собралась воедино, в целостную картину, которая показывала его предназначение. Король... Вот кто он. Правитель целого государства. Но сможет ли он выполнить все, что потребуется? И зачем это Марцеллу? Какие цели он преследует? И почему они ехали в Ромендаль, а не пересекли путь через Сребролесье в Север?

Паладин изменился в лице и гневно спросил:

— Тогда что нужно тебе, вампир? Что у тебя за цель? Что ты хочешь от меня? Чтобы я нарушил клятву и заключил союз, предав свою веру и себя?

Марцелл выдержал упрекающий взгляд Кайлана и ответил:

— Моя цель — спасти Кронд.

Паладин засмеялся. Волк спасает овец. Это было немыслимо.

— Ты даже не знаешь, что происходит в эти секунды. Твоей цивилизации следует поберечь себя. Вы можете через год или два превратиться в рабов. Или будете истреблены друг другом, где верх одержит Селлатор и восстановит великую Империю... На костях тысяч людей. Я должен остановить это. Вместе с тобой.

— О какой угрозе идет речь? Зачем тебе это?

— Я не отличался кровожадностью и не убиваю ради забавы. Я пытаюсь сохранить положение сил. Наш враг силен и сейчас он набирает силу. Я не открою тебе все карты, если ты не пойдешь со мной. В противном случае наши пути разные. Выбирать тебе. Фундамент аббатства трескался и рушился. Из некогда древнего строения остались лишь обугленные стены и полуразрушенные башни. Дыма было столько, что он поднимался ввысь черной стеной. Кайлан посмотрел в огонь. В его глазах мерцали отблески пламени.

— Пелор не допустит союза с вампиром. Я не предам свою веру, никогда. Сейчас, это единственное, что у меня есть, — отрезал Кайлан. — Это противоречит писанию.

— Это противоречит логике! Вера не становится истинной только потому, что за нее кто-то умирает. Переступи порог своих суждений, уйди от себя. Чтобы победить таких противников, ты должен изменится, идти на уступки перед собой. Не передо мной, не перед другими людьми и даже не перед всеми старыми богами или твоим богом, а только перед собой! Все, мне некогда тебе втолковывать правду. Ты веришь лишь в то, чему желаешь верить. А я возвращаюсь в Детерок.

'Ты веришь лишь в то, чему желаешь верить', — прозвенели эхом слова Марцелла.

Он помнил эту фразу, которое выдало его подсознание на Обряде Посвящения. Но... Как он узнал об этих словах? Марцелл развернулся и пошел в сторону рощи. Кайлан остался стоять, сжимая кулаки. Тайный враг, резкие перемены в характере вампира вызывали сомнения. 'Лучезарный Пелор, дай мне знак, чтобы найти просвещение. Могу ли я пожертвовать твоими принципами и писаниями, ради светлого будущего, освещенного тобой или же твоя кара настигнет меня за неверное решение? Ответь! Что будет, если я останусь?'

Смотря в небо, он ждал ответа. Серебряный диск луны закрыла туча, которая скоротечно двигалась вперед. Звезды поглощались стеной черных облаков. Кайлан наклонил голову и еще раз все обдумал.

'Да будет так!'.

* * *

Кайлан шел по извилистой узкой тропе, которую он недавно и протоптал. В последний раз необходимо было посмотреть на Ромендаль. Кто знал, что будет дальше? Может, он никогда больше не будет стоять на этом холме и никогда не увидит вида ночного Белого Города? 'Столько смерти в этих нескольких месяцах. Раньше все было просто, выполняй приказ и служи Пелору. А теперь... Теперь неясно, кто твой враг и где он: за спиной или стоит впереди, закованный в доспехи. Союзники стали врагами, а враги — союзниками. Какой же я глупец!'

Пощупав медальон, Кайлан осмотрел его. Воистину великая реликвия. Отец... Он всегда считал своим отцом наставника Синмира. Хоть Синмир был седым стариком, но он заботился о Кайлане, как о своем собственном сыне. И вот его нет...

Блеснула изумрудная молния. Паладин тревожно посмотрел на небо перед Ромендалем.

— Что происходит? — спросил он сам себя вслух.

А затем случилось нечто ужасное. Воздух стал сухим и холодным. Ветер перестал дуть в спину, деревья больше не колыхались. Гробовая тишина накрыла своим пологом всю рощу. Кайлан встал на ноги и посмотрел в небо. Тучи сгущались и танцевали в круговороте.

Они кружились с невероятной скоростью, образовывая кольцо. Красные молнии танцевали в этом круговом вихре. Его скорость увеличивалась, а затем ярчайшая вспышка заслепила глаза Кайлана. Он мог поклясться, что ее свет разнесся по всей равнине Ромендаля.

Послышал громогласный раскат. Настолько сильный, что уши тотчас заложило. А затем земля содрогнулась и Кайлан упал на спину, прикрывая уши. Когда он открыл глаза, картинка перед ним блекла и ходила из стороны в сторону. Его оглушило. Он вновь посмотрел на небо. Кольцо ярко-алых туч кружило и создавало вихрь в небе. Из этого кольца в землю ударил извивающийся смерч цветом крови, который тянулся к самой земле.

Паладин присмотрелся. Это был не обычный ураган, это был вихрь, сотканный из душ. Стоял ужасный гул, производимый магическим бедствием. Затем гул всколыхнулся ужасным ревом. От него по спине Кайлана прошелся холодок. Из портала стали вылетать огромные крылатые твари, устремившиеся в сторону Ромендаля.

Белый Город проснулся. Колокола взревели, оповещая всех об опасности. А затем демоны налетели на поселение, круша башни и здания своими огромными лапами.

— Кайлан! Уходим отсюда, живо! — крикнул Марцелл.

Паладин тревожно обернулся. Он требовал ответов.

— Что, Бездна подери, происходит? — крикнул он, пытаясь перебить стоявший гул.

— Это портал. Другой высший вампир открыл его и призвал костяных драконов! Питаясь энергией душ в старых захоронениях, он держит связь между мирами! Сейчас тут все заполнится армией мертвецов. Уходим! Ты ничем не можешь здесь помочь! — протянув руку, кричал Марцелл.

Догадка пришла неожиданно. Другой высший вампир — вот о ком говорил Марцелл. И вот кто вызвал землетрясение в Сребролесье, когда они высвободились из темницы. Кайлан понял знак Пелора не так, как надо было...

Шло томительное мгновение. Вампир стоял с протянутой рукой, Кайлан колебался. Горизонт полыхал, небеса горели красным пламенем, а рев костяных драконов продолжал заполнять долину столицы. А затем он все-таки принял руку помощи, и они побежали сквозь рощу, как можно быстрее. Вампир вел его в неизвестность, пока они не оказались у старых развалин, в которых Кайлан играл в детстве. Руины представляли собой ровную площадку. Затем взор упал на руны, которые в юные года были лишь непонятными знаками.

Присмотревшись, он начинал вспоминать, где видел уже такую же площадку... 'Сребролесье! Оленеволк и храм, который телепортировал меня и Толфдера! Наследие эпохи магов везде'.

— Встань в круг! — потребовал высший вампир.

Небо разрезала ветвистая молния. Постоянный гул бил по ушам, кровавый вихревой луч раскрыл портал еще шире. Марцелл не стал долго томить и вонзил меч в землю, проговаривая заклинание. Затем он перевел взгляд на Кайлана. В ходе всех событий никто не заметил зеленый блеск на горизонте и сгусток света, который от земли поднимался к небесам, где и исчез из виду.

Эпилог

Бенедикт безмолвно смотрел со своей башни на город. Ромендаль пылал в пожарах. Разруха и смерть пришли вместе со странным вихрем и багровыми облаками, вызванными темными силами. Его гневу не было предела. Фростбейн показал свою мощь, дал о себе знать. Это вызов.

— Ваше Святейшество, мы не нашли Кайлана. После всех событий, я думаю стоит забыть о нем и Марцелле, — отчитался Валдар, стоя позади.

Вошел он тихо, без стука. Отойдя от окна, архиепископ сел в кресло.

— Забыть? Интересная идея у тебя. Занятно, весьма. А теперь объясни мне, Валдар, зачем высшему вампиру и командору карателей объединять свои усилия. Покушение на меня? Нет. Тогда саботаж. Но после выходки культистов это лишено смысла. И тут я подумал, а кто этот малец? Что ты знаешь о прошлом Кайлана?Глава внешней разведки сглотнул. Он знал много, но видимо, в чем-то он провалился. В голосе его повелителя слышался упрек.

— Почему ты не до конца проверил его прошлое? — кинув клочок пергамента на стол, закричал Бенедикт. — Ты! Лучший из всех людей, которые у меня сейчас есть, допустил такую глупую ошибку! Знаешь кто этот Кайлан, хм? Кто эта глупая фигура, которую я списал со счетов? Отвечай?

— Нет, — тихо ответил Валдар.

— Сын князя Утгарда, выживший после переворота на Севере, который устроил я, в девятьсот девяносто седьмом году.

— Не может быть!

— Может, Бездна подери! В том пергаменте вырезка из дневника Синмира. Он отгадал тайну маленького мальчика, которого на руках принес хускарл с Севера. Это мне доставил один из моих людей в стане Алого Ордена. Тут все просто, нужно лишь сложить детали единого паззла. Старик узнал об этом недавно, но ничего никому не сказал. Он держал это втайне и обдумывал дальнейшие действия. Судя по всему, нас ждал переворот власти, когда Кайлан вернулся бы из Севера во главе войска северян. Синмир все просчитал, но решил пока не рисковать и молчать об этом. Старика выдали сантименты, этот дневник... А теперь ближе к делу! Нужно ускорить выполнение плана. Начинаем войну.

— Но...

— Никаких 'но'. Последняя ночь все показала. Наша мощь под сомнением. Ее нужно показать, — исподлобья глянув на шпиона, спокойно сказал Бенедикт. — Объединим проделки северян и варваров Лор-Таурона, сравняем их в глазах народа с культом и эльфами, и соберем войска. Пора начинать войну.

— Слушаюсь, — ответил Валдар и развернулся.

— Стой. Что с Гаптором?Стервятник усмехнулся, но затем изменился в лице и с каменным выражением ответил:

— Его убил Марцелл. Нам нужен новый командир палачей. У меня есть один на примете.

— Нет, я сам его назначу. Таких людей, как Гаптор, единицы... Полезный был человек. Жаль, очень жаль. Ладно, теперь иди. Дверь захлопнулась. Бенедикт вновь посмотрел в окно.

— Пора начинать игру. Трон один, победитель один, а игроков много. Начнем, господа!

* * *

В горах дуло особенно сильно. Ветер в этот раз был мощнее обычного. Он пытался сдуть балахон с капюшоном, который носил страж границы. Тисмирский солдат размял ноги и вновь заходил по вышке. Факел он не выпускал из рук, ведь его точка была самой опасной и самой легкой добычей для контрабандистов.

Взгляд устремился вдаль. Ничего, как всегда. Ни один безумец не решил вторгаться в пределы Тисмирского Султаната, пересекая тайные тропы Южного Предела. Горы были прочной границей на страже Страны Песков. Затем страж пригляделся. Малозаметное движение времени заставило его крепче сжать факел и рукоять меча. В любой момент он может зажечь сигнал тревоги — стог сена. Тогда аванпост будет оповещен о вторжении.

Из пологого склона показались рога горного козла. Стражник расслабился. Ловко прыгая с камня на камень, он приближался к вышке. Солдат откинул факел с мечом и достал лук. Ужин был многообещающим. Приготовившись к выстрелу, он прищурился. Стрела готова была слететь с тетивы. Козел что-то заподозрил и остановился. Тетива тренькнула, но всполошенное животное отскочило в сторону и ушло восвояси.

Страж послал вслед животному проклятию и повернулся, чтобы положить колчан. Его ужасу не было предела, перед ним стоял обезображенный крупный человек в черном плаще.

— Плохой выстрел, даже для такого никчемного стрелка, как ты, — сказал Игнар.

Страж схватился за меч, но было поздно. Северянин схватил тисмирца и перекинул его через борт вышки. Тот с криком полетел вниз, а затем послышался глухой стук. Так трещал позвоночник и ломались ребра. Игнар усмехнулся и выглянул, чтобы посмотреть на свою 'работу'. На окровавленном камне, распластавшись, лежал страж границы между Тисмиром и Аэдором.

Стряхнув пыль с перчаток, Игнар повернулся в сторону Султаната.

— Я иду к тебе, Эйден. От меня не скроешься.

* * *

Бубны отбивали такт, пока струнные инструменты издавали мелодичные звуки, соединяющиеся в единую партию, создавая музыкальное сопровождение для оголенных танцовщиц. Факела хорошо освещали темную залу, которая наполнилась самыми различными людьми. В дворце Джаруба Аль Хаммурапи сейчас был праздник. Самые богатые гости собрались на великое пиршество. В это время Эйден лишь поглядывал на господ и кланялся в коленях, когда проходил очередной пузатый богач и рабовладелец. Затем его господин отпустил его, продолжая напиваться в кругу одних из самых влиятельных людей Султаната. Они были в столице этой ужасной страны.

Эйден, а теперь уже Ламберт подошел к балкону и посмотрел на ночной город Тисмир. Пальмы легко подрагивали от слабых порывов ветра. Город был тих, слишком. Это не нравилось Эйдену. Стража, закованная в сталь, охраняла спокойствие в ночных закоулках. В такое время ходить не дозволялось ни одному свободному человеку, помимо стражи и должностных лиц.

Остальные, нарушившие комендантский час, строго наказывались. О рабах не шло и речи — их убивали на месте, а потом платили компенсацию хозяину, даже если тот специально погнал свое имущество на улицу.

Музыка зазвучала громче, композиция сменилась. Танцовщицы задвигались быстрее и ритмичнее.

— Не так, как в Аэдоре, верно? — спросил Джаруб Аль Хаммурапи.

— Все правда, величайший, — безразлично ответил Эйден.

Его хозяин был пьян, от него несло дурным запахом. Единственное, на что сейчас он надеялся, так это на избежание наказания.

— Как же ты еще неопытен, Ламберт! — плеснув еще алкоголя, промолвил Хаммурапи.

— Что ты знаешь о этом мире? Что?

— Ничего, господин.

— Хватит! — ударив кулаком по перилам, сказал богач. — Говори по существу, парень. У тебя один из тех немногих моментов, когда тебе нужно быть собой, а не говорящей куклой. Понял?

— Д-да, господин, — взволновался раб Ламберт.

Принц Эйден уже постепенно уходил на второй план.

— Какие же все сволочи. Сообщество змей, которые постоянно отравляют друг друга ядом. Ложь за ложью. Но такова цена. За все надо платить, Ламберт. За все. Все в этом мире оплачивается. Разве не так?

— Я пока не ловлю полета мысли, господин.

— Ты просто слишком глуп и юн. Я тоже когда-то был таким, пока не познал истину, — повернувшись лицом к Эйдену, сказал тот с усмешкой на устах.

Раб пытался не выдать свое волнение, состроив невозмутимое лицо.

— Этот мир построен на купле и продаже. На продавцах и потребителях. Сам подумай! Ты тратишь время, чтобы построить дом. Также ты тратишь деньги, чтобы купить древесину или обожженный кирпич, чтоб его возвести. А деньги ты зарабатываешь тоже только по истечении срока работы. Все строится на твоем времени. Поэтому оно-то и стоит наибольше. Главное — это жизнь. Не пустое и бесцельное существование, а осмысленное движение к цели. Какой бы то ни было! И вот — дом построен. Теперь ты в нем живешь. Ты 'продал' свое время, а 'купил' удобство. Верно?

— Вполне разумно, господин.

— А теперь другая ситуация. Ты не обладаешь определенным навыком. Чтоб его приобрести, ты вновь 'продаешь' свое время и затем получаешь желанное. А после 'покупки' этого навыка, ты начинаешь его использовать в свое благо. Вновь новая 'покупка' ради 'продажи'. В этом все! Все строится на выгодах и инстинктах. Жадность, алчность и прожорливость! Все хотят 'покупать', но никто не хочет 'продавать'. Мир жалких потребителей, которые гонятся за материальными ценностями и не имеют собственной сути, состоя из тех ненужных предметов. Они — это их жалкие покупки: ненужные безделушки, наигранное счастье, которое основано на получении телесного удовольствия. И всегда всего мало. У брата будет все время больше денег, а у соседа красивее дом. Глупые людишки... Вот только одно они купить не смогут, нет... Время! Оно течет у них сквозь пальцы, как красный песок в пустыне Султаната. А затем смерть, конец и тьма. А может и свет, кто знает? А теперь подумай, Ламберт, почему выгодно быть богачом?

— Деньги 'покупают' многое из всего, что есть на этом 'рынке', — догадался Эйден.

— Верно. Все можно купить, кроме одного — времени. Вот истинная ценность. Ты сейчас скажешь о чувствах, людях и вере. Да что они значат? Ничего! Что, если любящий муж продает свою жену мне, чтобы купить скот и работников и этим гнусным способом наладить свою никчемную жизнь? Что, если наемники верны и преданны золоту, которое ты им платишь? Это тоже, своего рода, верность. А в первом случае? Золото пересилило любовь и семейные узы. Видишь? Любого можно купить. Важен лишь размер подкупа. А вера? Ты можешь дать человеку все, что не дали ему боги, тогда он будет верить только в силу денег. Храмы возводят деньги, а не боги. Золото правит людьми, но никак не боги. Они отойдут на второй план. Даже они бессильны перед жадностью людей. Даже они, Ламберт...

— А как же власть? Ее тоже можно 'купить'?

Хаммурапи пристально посмотрел на Эйдена.

— Плата за власть необычайно велика. Золото здесь играет роль, раб. Но не целиком, — отрицательно закивав, ответил пьяный богач. — Власть... Слово, от которого веет могуществом. С ее помощью тысячи тысяч людей объединяют в одно сообщество. Что для этого нужно? Деньги? Нет... Если дать людям все, что они захотят, они захотят большего. Тогда что, спросишь ты? Что нужно 'продать' на рынке жизни ради получения тобой власти?

— Не знаю, господин.

— Себя, замети тебя буря! Ты должен стать стервецом, которых не видывал свет. Ты должен стать хитрым, алчным, искать выгоду и давить на людей, подкупать их или вселять им ложную надежду. Ты должен объединить это глупое стадо ради одной призрачной цели на горизонте. Слабый правитель имеет незакаленный характер. Он пытается быть милосердным и добрым. Но что помешает убить мягкотелого ублюдка и занять его место? Ничто и никто. Ты будешь иметь власть над толпой, но позади тебя ножи будут заточены под удар в спину.

— Тогда как быть?

— Иметь каменное сердце. Забыть о жалости, о милосердии. Бывших врагов не бывает. Поэтому ты должен уметь вселить надежду в людей, или отобрать ее, вселив страх. Ты должен играть на чувствах людей, управлять ими целиком. Если нужно — идти на уступки, но лишь потом ударить сильнее в ответ. Или надавить тогда, когда нужно оставить так, как есть. Показать свое могущество, показать, что ты не падаль и не стервятник, а что ты зверь, который умрет лишь в огне своей пылающей и закаленной воли. Там, где политика и власть — нет места мягкотелости. Это еще один инстинкт человека. Владеть всем, что видишь, включая других людей. Ты 'продаешь' свои жалкие принципы, правду и справедливость, чтобы 'купить' могущество и власть, тесно переплетающуюся с паутиной несправедливости и всемирного обмана. Власть строится не только на войске или золоте, она строится, в первую очередь, на тебе — непоколебимом и искусном мыслителе. Времена великих королей-воинов остались в прошлом или существуют только у примитивных дикарей. Пришло время силы золота и возвышения интриг.

Эйден задумался. Аренор был честным и благородным. Отец был таким же. Лейн верил в справедливость. Но почему-то Дейгон их всех убил. Подкуп, ложь и заказные убийства сделали его брата принцем. При этом всем народ лишь обрадовался новой перестановке в борьбе за трон Валиндора. Пришло время платы за власть, пришло время 'продать' принца Эйдена. Он больше не принц. Он пока раб Ламберт. Но скоро наступит день — и король Эйден займет свое место в истории.

'Придет время — и даже Хаммурапи падет у моих ног'.

Звезды лишь угрюмо мерцали в небе, наблюдая за началом превращением наивного мальчишки в весьма опасного человека. Он пойдет на все ради мести и трона. Такова его плата за власть.