Гп: Гарри Грэйнджер, дракон

Дамблдор возвёл очи горе. Некоторые вещи никогда не меняются. Как и люди.

— Есть идеи насчёт второго лица? — спросил он.

— Только те же, что и у вас, — сказал Северус.

Директор поморщился. Как минимум одна идея у него в самом деле была.

Вот только она ему совершенно не нравилась.

* * *

В то же самое время Гарри Грэйнджер дремал с учебником на коленях, сидя в кресле в гриффиндорской гостиной.

Он был не из тех, кто оставляет свои обиды неотомщёнными, и, тем более, не из тех, кто откладывает месть в долгий ящик.

Квиррелу просто не повезло. Уходя среди ночи за кровью единорога, стоило подумать о том, что кто-то мог пойти на охоту за твоей жизнью. Мгновенное хлопанье тёмных крыльев, привычный телекинетический импульс и характерный хруст. Тёмное облако поднялось от трупа профессора и умчалось на запад. Всё закончилось очень быстро.

Руки мальчика понемногу разжались, и учебник соскользнул на пол. Гарри пошевелился во сне и продолжил дремать.

Ядро его мозаичной личности ковалось в жарких схватках бессмертных, где не было места доброте или состраданию. С высоты своей колокольни Гарри распространял эти вещи только на тех, кого мог звать 'своими'.

Убийство не испортило ему сон и никак не сказалось на аппетите.

Оно было не первым. По всему ясно, что и последним пробудет не слишком долго.

Гарри не был хорошим человеком, и не считал нужным это скрывать.

Среди реинкарнаторов добрых людей вообще не было. Иногда он задумывался, куда они все подевались.

Кое-кто говорил, будто бы добряки просто сходят с ума. Может быть, но сам мальчик считал иначе. Просто со временем их доброта улетучивается.

'Вот он я, — однажды сказал ему знакомый бессмертный, вонзив кривой клинок в лёгкое. — Так выглядит неплохой человек после двух тысяч лет'.

Гарри было ещё далеко до двух тысяч. Пока что он ещё не дошёл до того, чтобы убивать простых смертных движением пальца, но уже понимал, что это лишь дело времени.

В конечном итоге, вечность всегда оставляла свой след на всех тех, кто попался к ней в лапы.

Родиться и повзрослеть; найти очередное сокровище или ценную духовную технику; встать на след. А потом убить всех, кто явился за тем же, за чем и ты.

Такова жизнь бессмертного. Неважно, каким человеком ты был в начале. Спустя сотни лет ты просто хочешь убраться из бесконечного цикла. Приблизиться к горизонту и пройти сквозь него.

Сломать день сурка.

Ты вспоминаешь о техниках и сокровищах, о которых слышал когда-то, и идёшь на охоту. И горе всем тем, кто стоит у тебя на пути!

Цена для реинкарнатора не важна.

Важны только артефакты, усиливающие душу. Реинкарнаторы бились за них, интриговали и убивали. В какой-то момент Гарри понял, что уже перестал надеяться, будто оно того стоит.

Он слишком устал. И однажды побежал вбок, вместо того, чтобы вместе со всеми стремиться в сторону финиша.

Гарри знал, что внутри, под тонкой человеческой кожей, он давно уже превратился в чудовище, теряющее свою связь с человечеством с каждой прожитой жизнью. Он решил просто жить, пускай даже и в дне сурка.

Сегодняшний Гарри был жесток, своенравен и любил причинять людям боль, когда они на это напрашивались.

Иногда он себе не нравился. Тосковал по тому, кем был прежде, до того, как попал в сети вечности.

Отчасти поэтому он так держался за семью Гермионы — несмотря ни на что, они давали ему хоть и призрачную, но надежду сохранить в себе искорку человечности... даже если это всего лишь на время.

За эту возможность, и за всех Грэйнджеров, он был более чем готов убивать.

И горе всем тем...

* * *

Гарри проснулся от вежливого покашливания.

— Мистер Грэйнджер, — поприветствовала его профессор МакГонагалл. — Директор Дамблдор хочет вас видеть.

— А я-то гадал, почему так долго, — пробормотал под нос мальчик. Заметив упавший учебник, он поднял его и убрал в сумку, нашедшуюся неподалёку. — Идёмте. Настало время для пары-другой откровений...

* * *

Разнообразия ради, на этот раз директор пил кофе.

Судя по запаху, сорт был довольно хорошим. На второй стороне стола мальчика уже дожидалась исходящая ароматным паром горячая чашка.

— Гарри, ты ничего не хочешь мне рассказать? — как в первый раз спросил Дамблдор.

— Разве я должен? — серьёзно ответил мальчик, вызывая ощущение дежавю. — Впрочем, если вы хотите поговорить отвлечённо, то я не против. Можно мне лимонную дольку?

— Конечно, — Дамблдор подвинул к мальчику вазочку. — Бери сколько хочешь.

— Спасибо, — улыбнулся Гарри. — Задавайте вопросы.

Дамблдор помолчал, массируя переносицу.

— Ты убил Квиррела? — наконец, спросил он.

Гарри запил лимонные дольки кофе, спрятав лицо за чашкой.

— Не отвечу ни да, ни нет. Скажу только, что чисто гипотетически полностью одобряю ликвидацию подобной угрозы.

— Угрозы?

— Тролль, — покачал чашкой Гарри. — Не сам же он там появился из ниоткуда. В это даже Крэбб с Гойлом не верят.

— По-твоему, получается, он это заслужил? — помолчав, спросил Дамблдор.

— Я не хороший человек, директор. Спросите кого угодно, даже моя сестра вам другого не скажет. Ну, может, она и соврёт, не суть важно... Мне нет никакого дела до справедливости. Также я должен заметить, что никоим образом абсолютно никак не связываю смерть профессора с его попыткой навредить гипотетической семье гипотетического ученика Хогвартса. Полагаю, мы с вами понимаем друг друга.

— Ясно... — Дамблдор тряхнул головой, как будто от этого разговора у него началась головная боль. — В таком случае, Гарри, как ты думаешь, кто это мог бы быть?

— Кто убил Квиррела? Да понятия не имею. Вообще-то я слышал, что у него была стычка с каким-то вампиром в каком-то лесу. На вашем месте, я повёл бы расследование в таком направлении.

В сомнении Дамблдор выгнул брови.

— Думаешь, это мог быть вампир?..

— Почему бы и нет? Даже в Хогвартсе у некоторых стен есть достаточно длинные уши, также, как и у некоторых людей есть глаза на затылке. — многозначительно сказал мальчик. — Вампир вполне мог его как-нибудь выследить.

— Что ж, возможно, возможно. Меня смущает, как поступили с телом. Думаешь, это месть?

— Может быть, хотя я бы сказал, что это скорее послание.

— Вот как? В таком случае, что оно означает?

— А оно не для вас, — ухмыльнулся Гарри.

...

Они проговорили ещё какое-то время, а затем Гарри встал и ушёл, ненадолго обернувшись в дверях:

— Не для протокола, директор: не ищите врагов, где их нет. Мне плевать на политику, на британское министерство магии и Британию в целом; на Тёмного лорда, пророчества, и даже на вас, извините. У меня одно правило — мою семью НЕЛЬЗЯ трогать. Если я чему-то и научился за свои одиннадцать лет, так это тому, что всякий, кто пытается их обидеть, заканчивает очень плохо. Это карма, я думаю.

Мальчик вышел, оставив директора Хогвартса в задумчивом состоянии. Дверь закрылась, и шаги Гарри затихли вдали.

Альбус Дамблдор снял очки и потёр глаза.

На мгновение ему пришла в голову мысль просто вызвать авроров и отдать Грэйнджера им. Долив себе кофе, он с досадой отогнал её прочь.

Авроры? А что он им скажет?

Что одиннадцатилетний мальчишка убил преподавателя Хогвартса? Что убийца — никто иной, как нашедшийся Гарри Поттер?

Никто ему не поверит. И даже страшно подумать, что придётся соврать, чтобы объяснить всем откуда у трупа взялось лицо на затылке.

И всё-таки, этот мальчик...

Дамблдор не был глупцом. Он умел читать между строк.

Фактически, Гарри признался, что убил профессора Квиррела, и даже объяснил почему. Невелика потеря, на самом деле.

Но директора беспокоило вовсе не это. Мальчик вовсе не изменился.

Будто убрал с пути камешек.

Сознательно убить человека всегда чертовски непросто. Каким нужно быть монстром, чтобы совершить убийство в одиннадцать и спокойно пить кофе, рассуждая об этом?

Даже Том так не мог.

Директор Дамблдор сгорбился, вспомнив о Томе Реддле. Он знал, что это его вина.

Однажды он уже облажался, думая, что израненного судьбой мальчика ещё можно исправить.

Если бы только был какой-то способ узнать, не совершает ли он снова ту же ошибку!

Возможно, стоило просто вытащить палочку и сколдовать Авада Кедавру, и будь что будет.

Некоторое время директор думал об этом, но был вынужден с сожалением убрать эту мысль в долгий ящик.

Быть может, в то время действительно можно было всё разрешить вот так просто. Но теперь нет.

Придётся работать. Тяжело, много и грязно.

И больше не ошибаться.

Был ранний вечер. Косые солнечные лучи проникали в окна, подсвечивая танцующие в воздухе пылинки.

Возвращавшийся в гостиную Гарри Грэйнджер замедлил шаг и остановился, заметив на одном из карнизов нахохлившегося чёрного ворона. Приблизившись, мальчик постучал по стеклу; ворон продолжал чистить пёрышки, кося на мальчика чёрным блестящим глазом.

— Кар, — встряхнувшись и переступая когтистыми лапами, сказал ворон.

— Сам ты кар, — передразнил его Гарри.

— Кар! — настойчиво повторила птица.

— Лети директору жалуйся, — ответил ворону Гарри. — Это не я спёр твой ужин.

Но ворон, естественно, никуда лететь не спешил, потому как был просто птицей и странного языка двуногих не понимал.

Гарри позволил себе немного расслабиться. Разговор с Дамблдором вымотал его гораздо сильней, чем он думал.

Изначально Гарри расценивал риск, что всё пойдёт по плохому сценарию, как ничтожный, но теперь его не покидало странное ощущение, что всё висело на волоске.

'Похоже, старик оказался куда честней, чем я думал'.

Гарри был ему нужен, и сильно нужен, и всё-таки этого едва только хватило, чтобы купить свою жизнь.

Возможно, вообще не стоило затевать эту чехарду с трупом Квиррела.

'Возможно...'.

'Возможно'.

Возможно, всё можно было сделать гораздо чище и тоньше, но Гарри никогда не был скальпелем. Скорее он был дробилкой для веток, которая превращает противника в кровавый аэрозоль, устрашая прочих. В половине всех случаев противник был ещё жив, и добавлял свои вопли к психологическому эффекту.

Не факт, что из этой затеи хоть что-нибудь выйдет, но, всё-таки, некоторая вероятность всё же существовала. Как минимум, Снейп будет знать, а он Пожиратель смерти.

Со временем, что от него могут узнать и другие.

Пожиратели должны понимать, что их игры закончились. Беззубые британские маги могут сколько угодно позволять убивать себя, но Гарри не собирался устраивать цирк с заседаниями Визенгамота и Азкабаном. Если они выступят против него, то умрут.

Это будет война, и Гарри как следует позаботится, чтобы шла она на истребление.

Ну, а если с первого раза до них не дойдёт, то всегда можно будет прикончить ещё кого-то. Уж это за Гарри точно не заржавеет.

'Посмотрим, как долго продержится их преданность Тёмному лорду, когда станет известно, что он не единственный страшный монстр в этой запертой комнате'.

Зыркнув на Гарри в последний раз, ворон сорвался с места, хлопая крыльями, и вскоре исчез из виду.

Мальчик потерял интерес и отправился по своим делам. Полы мантии от быстрого шага развевалась у него за спиной, как пара огромных крыльев.

* * *

Всё случившееся не вызвало особенных перемен для обитателей Хогвартса.

Для расследования подозрительной смерти и обеспечения безопасности прибыло около десятка авроров; их мрачные фигуры то и дело появлялись в коридорах и переходах, заставляя учеников шептаться между собой. Слух о вампире облетел замок ещё в первый день, но, к удивлению Гарри, дети отнеслись ко всему, что случилось скорее как к остросюжетному приключению.

Даже учитывая, что учитель из Квиррела был откровенно аховый, это рождало некоторые вопросы к магическому сообществу.

Впрочем, некоторые всё же поняли намёк правильно. Мир вокруг Хогвартса не сделан из жвачки и радуги, а волшебники не бессмертны. Мир жесток и несправедлив, и просто иметь палочку при себе может быть недостаточно.

Неплохо бы ещё научиться как следует этой палочкой пользоваться.

На фоне всплеска энтузиазма несколько старшекурсников устроили что-то вроде курсов самообороны; к большому сожалению Гарри и Рона они были отнюдь не бесплатными.

Не в силах достаточно быстро разрешить денежную проблему, Рон с Гарри и Гермионой решили позаниматься самостоятельно. Оккупировав пустой класс, дети растащили в стороны лишнюю мебель, устроив себе подобие тренировочной комнаты.

Раздался стук, и в разрисованной цветными кругами мишени вырос достаточно крупный гвоздь.

— Выше бери, ты слишком низко целишься, — посоветовал Гарри. — И не бросай снаряд на половине пути, старайся довести его прямиком до мишени, а то будет смещение.

— Я думала, это должно быть похоже на дартс, — поморщилась Герми. Решив, что иголки она уже переросла, брат выдал ей горсть гвоздей, и теперь пытался натренировать в их метании.

— Гвозди не дротики, у них с развесовкой проблемы, да и оперения нет.

Взяв очередной гвоздь со стола, мальчик прищурился и бросил его в центр мишени. Попал.

Герми вздохнула и попыталась повторить достижение. Получалось пока неважно, но прогресс был заметен.

— Как вы вообще это делаете? — спросил подошедший Рон.

Уизли тренировал Протего, но спустя пару сотен подходов устал и решил взять передышку.

— Семейная техника, — сказал Гарри. — Можно перемещать небольшие предметы без заклинаний.

— По-моему, ты и большие ей таскаешь неплохо.

— У меня врождённый талант, — хмыкнул мальчик.

— Хотел бы я иметь какой-то талант, — неопределённо помахал палочкой Рон.

Гарри пожал плечами.

— Ты в шахматы хорошо играешь.

— Вряд ли это поможет, когда кто-то задумает отчекрыжыть мне голову.

— Тоже верно. Поэтому мы здесь и торчим, — тренируемся отчекрыживать головы первыми.

Рон взял из груды мебели стул и уселся, обмахиваясь найденной старой брошюркой.

— Я всё-таки думаю, что нам стоит раздобыть денег и посмотреть, чему старшекурсники учат, — произнёс он.

Гермиона всадила в мишень из старой столешницы очередной гвоздь.

— Как только добудем, так и пойдём, — согласился Гарри. — Герми, а ты что думаешь?

— Не знаю. Вряд ли там у них что-то особо новое. Можно и самим в книгах найти. К тому же, тебе, вроде, нравится меня защищать? — подколола сестра.

— Я не всегда буду ошиваться поблизости, — серьёзно ответил Гарри. — Стоит иметь в рукаве лишний фокус. Поможет, если дела пойдут плохо.

'Бдумм'. Следующий гвоздь вонзился уже гораздо ближе к центру мишени.

— И вообще... Извини, если я слишком сильно тебя опекаю, — продолжил мальчик. — У меня никогда раньше не было родственников. Я не очень-то понимаю, как всё это должно работать. В смысле, в нормальных семьях.

— Ну, ты хотя бы осознаёшь, что ведёшь себя как придурок. Это уже неплохо.