| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Это не поможет тебе, — громко воскликнул полковник и перекинув саблю в левую руку, — я одинаково рублюсь обеими руками!
'Думаешь, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся казак? Нет такого!' В мертвой тишине он шагнул вперед, сабля пронзительно рассекла воздух и тут-же отлетела назад, отбитая поляком.
Звонко заржал жеребенок, выволакиваемый из примыкавшей к дому конюшни, но пан Михась даже взгляда не кинул на разоряемое хозяйство. Он нападал. Клинок поляка мелькал с потрясающей скоростью и казался продолжением руки. Три удара влево, потом вправо. И каждый раз казак парировал самые замысловатые атаки.
Человеческие чувства старого полковника обострились до чрезвычайности. Он слышал шорох одежды, легкую поступь врага, тихий шепот казаков, порыв ветра от устремленного на него удара. Бился самозабвенно, не замечая ни боли, ни назойливого зуда от струящейся по дубленой коже крови. Поединок — это божий суд, победит тот, кто прав и значит нужно положиться на его волю, но и самому не плошать.
Они сражались, клинок бился о клинок, повороты и финты, уколы и удары следовали один за другим. Лишь тяжелое дыхание сражающихся нарушало царившую во дворе маетка тишину. Казак продолжал отступать, но нанести решающий удар пану Михасю все никак не удавалось. Борьба в конце концов вывела его из терпения. Разъяренный тем, что ему никак не удается справится с песьим сыном: казаком, оказавшимся более умелым фехтовальщиком, чем он думал, поляк позабыл о благоразумном решении дождаться, когда противник окончательно выбьется из сил и самонадеянно сделал ставку на один удар. В резком выпаде попытался вонзить клинок в живот казака, но тот ловко парировал и пока пан Михась выпрямлялся, казак скользнул из-под руки. Послышался короткий, страшный свист, острие ударило в лоб. Жалобный вскрик разорвал ночную тишину. Сабля выпала из обессиливших рук поляка. Словно подкошенный рухнул он рядом с телами защитников.
— Собаке, собачья смерть, — запалено дыша грозно произнес казак и так взглянул на защитников маетка что у них сердца провалились в пятки. Первые сабли и пистоли посыпались на утоптанную землю двора...
Бушующее море новой хмельнитчины затопило огромные территории. Полякам и литовцам было не до далеких восточных окраин. Их собственные земли терзал кровожадный шведский лев. Лучшие в мире по мнению шведов пехотные и кавалерийские полки разносили в клочья шляхетские регламенты (подразделение польской кавалерии). Над сжигаемыми безжалостным врагом городами и деревнями подымался к небу едкий дым.
Официально царь Петр и Мастерград не вмешивались в внутренние дела западного соседа, но постоянный приток охочих казаков с левого берега Днепра, вооружения и боеприпасов тайно направляемый на помощь восставшим, позволил гетману Правобережья Самусю добиться внушительных успехов. К зиме повстанцы уверенно контролировали православные воеводства Речи Посполитой от берегов Днепра до Збручи с Горынью. Держалось лишь несколько крепостей из них самой сильной был Львов. Польское и еврейское население или погибло или в ужасе бежало на коронные земли. Тем не менее православное шляхетство и казачество понимали, что им в одиночку не выстоять против католиков. В Москву отправилась представительная делегация с просьбой к царю о принятии в подданство. Встретили их ласково, предоставили дом для проживания, назначили корма для пропитания, но Россия заняла выжидательную позицию. Воевать с двумя противниками одновременно Петр посчитал неправильным, впрочем, делегация малороссов продолжала оставаться в столице страны.
* * *
Конец октября 1701 года в Нью-Йорке выдался на редкость дождливым и холодным. Субботний день не стал исключением. С утра ветер принес с моря серые, мрачные тучи, разразившиеся промозглым осенним дождем так что выходить на улицу решительно не хотелось. Все, конечно кто имел для этого средства, предпочли вечером хорошенько отдохнуть с стаканчиком пива или даже виски. Харчевня 'Серый мул' была переполнена. На посыпанном старой соломой полу стояли прочные, дубовые столы, которые не то что бросить в противника во время нередкой здесь кабацкой драки, поднять возможно только вдвоем. Клубы табачного дыма переплетаясь с дымом от очага, до черноты прокоптили поддерживающие крышу деревянные балки. В воздухе — целая симфония запахов средневекового общепита: запах горелого мяса и прогоревших углей смешался с ароматами дешевого пойла, часто приготовленного из весьма сомнительных ингредиентов. В будущем его назовут 'ядовитым пойлом'. За дубовыми колченогими столами пила, разговаривала нетрезвыми голосами, громко хохотала и выясняла отношения небогатая публика: трапперы, солдаты, моряки, мелкие купцы.
Траппер — охотник на пушных зверей в Северной Америке.
Четверо моряков в углу, отбивая такт ударами пивных кружек по столу горланили старую пиратскую песню:
Руки не мыть и пить, фифаллерала,
Поскорее пить, потому что отмыть нельзя...
Фифаллерала-лерала,
Нам кровь не отмыть...
Уличные девки лихо плясали в такт на дубовом столе, так что каждый интересующийся видел их нижние юбки и оголенные ляжки, рядом гадал гадальщик, дальше бросали игральные кости.
Одноухий Билли, рыжий и конопатый как все ирландцы, с двумя горизонтальными щелками вместо глаз под щетинистыми рыжими бровями, тряс стаканом с костями. Почему его так называли было очевидно любому, кто хоть раз увидел Билла, но где и при каких обстоятельствах он лишился важной части собственного тела, он никому и никогда не говорил. О нем рассказывали разное, что он не только траппер и при случае не брезгует и разбоем, но за руку его никто не ловил.
Билли был трезв и зол и не знал, что ему вообще дальше делать. Он всегда был слаб перед азартными играми, а сегодня удача окончательно покинула его. Кости как заколдованные выдавали его сопернику большие числа. Никогда еще удача так не подводила старого игрока. С утра он проиграл почти все, что у него было, но никак не мог остановиться. Коварный червячок внутри настойчиво советовал продолжать. Он глянул на соперника: длинного худого моряка с широким, как окорок, плоским и бледным, но веселым лицом, представившемся Лейтером. Пока они играли он так и сыпал шутками и прибаутками, чем немало выводил из терпения проигрывавшего Билла.
Кости вылетели из кружки. Билл затаил дыхание.
Кувыркаясь они, покатились по старому дубовому столу, обильно обезображенному подозрительного цвета пятнами и остановились одна на четырех, вторая на пяти очках. Всего лишь девять! А чертов морячек выбросил две пятерки! Одноухий Билл испустил крик боли и гнева, покрытый оглушительным, словно рев моря в бурную ночь, гулом голосов зрителей.
— Bitch (англ. ругательство), — он опять проиграл!
С каменным лицом Билл посмотрел на сияющего Лейтера.
— Что-то подсказывает мне, что ты мухлюешь, ублюдок! — взревел он. — Эти твои кости, они наверняка с изъяном!
— Неправда! Просто мне сегодня благоволит фортуна! — запротестовал моряк, и сунул кости Биллу, — Смотри, они совершенно обычные!
Билл поднес их к глазам, но сколько он их не рассматривал, так и ничего и не нашел. Самые обыкновенные. С трудом скрыв разочарованный вздох, отдал их назад моряку. Бросив на стол последние пенни, поднял стакан к губам, пригубил, поставил его обратно. Сегодня выпивка его не брала.
Принимай-ка, ведьма, гостей!
Таверна нас не ждала и трактирщица тоже,
Налей же, старуха, налей!
Ты не знаешь чего?
Не того, что мы проливаем, а еще покрасней!
Налей!
Фифаллерала-лерала!
Ла-ла!..
Задорно выводили пьяными голосами моряки, в такт им стучали по столу каблучки уличных девок.
— Продолжим?
Отыграться очень хотелось, но продолжать было не на что. Деньги закончились. Но не может же постоянно не везти. Полоса удачи морячка когда-нибудь должна закончиться! Билл с сомнением провел рукою по огненной-рыжей шевелюре. Решился Покопавшись в сумке, осторожно вытащил из нее странный предмет: продолговатый цилиндр, с выступом сбоку, покрытый с торца стеклом.
— Примешь это в качестве ставки?
Морячек настороженно покосился на непонятный предмет, прокашлявшись поинтересовался:
— И что это такое?
— Вот смотри, — Билли принялся ритмично нажимать на выступ сбоку от цилиндра. Яркий луч, хорошо видимый в полутьме харчевни ударил в потолок.
Глаза Лейтера полезли на лоб. Публика разразилось криками удивления, а Билли самодовольно усмехнулся и лихо замахнул остатки виски в стакане.
— Что это? — поинтересовался моряк, когда справился с изумлением.
— Не знаю, но сам видишь, вещь ценная! Ночью иметь свечу, которая не сгорает, сам понимаешь всегда пригодиться.
— Ну не знаю, не знаю, — попытался изобразить сомнение морячек, хотя глаза его уже хищно блестели, — это случайно не колдовство?
— Да ты что! — возмущенно взревел Билли и всплеснул руками, — это можно сказать наследство. На прошлой неделе сидели мы с приятелями в избушке траппера Джонни Коллиера. И вышли стало быть к ней израненные оборванцы. Двое мужчин. Сказали, что бежали из Соединенных племен Америки, слышал байки о таком?
Морячек кивнул, продолжая подозрительно глядеть прямо в глаза Билли, чем немало его нервировал.
— Так вот, они были так плохи, что в тот же день померли. Царство им небесное, — Билли поднял глаза кверху и размашисто перекрестился, — вот в их вещах я и нашел это чудное устройство.
О существовании где-то далеко на востоке государства индейцев — Соединенных племен Америки ходили разные слухи, но все сходились в мнении что живущие там краснокожие владеют чудесными вещами. Жаль только слишком хорошо охраняют секреты. По крайней мере никто из покушавшихся на них, независимо от численности экспедиции, не вернулся назад, на побережье. Лейтер ни на миг не поверил в естественные причины смерти беглецов, но это не его забота, как они умерли. Заклад хорош. Он бросил кости в кружку и задумчиво кивнул.
— Заклад принимается.
Осень всегда была трудным временем, а эта оказалась для одноухого Билли его приятелей особенно неудачной. Бобры и соболи, лисы и песцы, обычная их добыча, словно исчезли из лесов, а дураки, рискующие попасться им в глухих местах, перевелись. Они прочно сидели на мели и по этому случаю пили горькую в избушке траппера Джонни Коллиера. В разгар пьянки в дверь осторожно постучали и не успел Билли схватиться за верный мушкет, как в проеме показалось вполне белокожее лицо и на странном английском поинтересовалось разрешением войти. Он вначале очень удивился. Правду говорят 'Нe все ненастье, проглянет и красно солнышко'. Гостей оказалось двое: оборванные и истощенные парни в возрасте немного за тридцать. Представились они Майклом и Гарри. Честь по чести их пригласили в дом, ведь разобраться с ними всегда успеется.
Путников усадили за стол, щедро накормили. Они в свою очередь рассказали с удивлением слушавшим их приятелям собственную историю. Хроноаборигены не все поняли, мешали мудреные слова и неизвестные им понятия, но кое-что они уяснили. Оказалось, что странники — беглецы из индейского государства: Соединенные племена Америки. Двенадцать лет тому назад Майклу и Гарри не повезло. Черт их дернул отправиться в путешествие по территории Навахо-нейшен в ночь переноса в прошлое. Вначале, пока не приспособились, было очень тяжело. Лишившись привычных источников дохода: туризма и дотаций, индейцы принялись сеять кукурузу, пшеницу и горох, пасти скот, охотится на пасущиеся в безбрежных прериях многотысячные табуны лошадей и стада бизонов. Плохо было то, что индейцы оказались еще теми расистами. С самого начала Майкл и Гарри стали людьми второго сорта. Немногочисленным белым навахо запретили иметь в собственности землю, здания и владеть оружием. Приятели едва не попали в концлагерь у угольной шахты, куда согнали белых и черных мужчин, кого навахо посчитали ненужными. Отрабатывать ударным трудом грехи предков. О лагере горняков доходили ужасные слухи. Якобы там каждый день от тяжелого труда и несчастных случаев гибнут люди. Трупы сжигают на кострах или скидывают в траншеи и засыпают в гигиенических целях известью. Страшное варварство! Женщины, кроме старых, попали в гаремы руководителей кланов и публичные дома.
Хочешь жить, вертись. Приспособились, вывернулись. Прибились к одному бывшему автосервису, благо руки росли из нужного места, не голодали. Таких перенесенных из будущего станций обслуживания техники и небольших предприятий оказалось несколько десятков. Ремонтировали, изготавливали все, что только позволяло оборудование. Хотя у навахо почти не было собственных инженеров и рабочих, зато они могли использовать оказавшихся в Навахо-нейшен белых и жизнь понемногу начала налаживаться.
Потом началась гражданская война между самими навахо. Белые надеялись, что индейцы уничтожат друг друга, но этого не произошло. После трех лет вялотекущих набегов на вражеские деревни победил один из кланов. Новое государство покончило с внутренними дрязгами и, понимая, что ресурсов много, но они конечны, начало стремительную экспансию вовне. Самодвижущиеся повозки, огнестрельное оружие, самодельные минометы и орудия дали им решительное преимущество перед окрестными племенами. Где уговорами, где силой окрестных индейцев включали в состав Соединенных племен Америки. Несмотря на все межплеменные разногласия индейцам-хроноаборигенам было выгодно вступать в СПА. Навахо несли союзным племенам торговлю неведомыми товарами: прежде всего металлическими изделиями (ножами, топорами и томагавками, лопатами, наконечниками для стрел, огнестрельным оружием и порохом и многими другими), начатки медицины. Лекарства, поставляемые навахо излечивали болезни, не поддающиеся заклинаниям самых сильных шаманов и знахарей. Хроноаборигенов обучали навыкам скотоводства и агрохозяйства. Тысячи белых рабов, согнанных в трудовые лагеря восстанавливали остатки заброшенных в результате великой засухи XIII — XV веков ирригационных систем культуры Пуэбло. Щедрые урожаи кукурузы, пшеницы и огородных культур потом расходились по всему континенту. Немаловажным для индейцев была возможность поживится в походах. Все это манило многих 'детей природы'. Вождей сопротивляющихся племен уничтожали. Навахо, люди первого сорта в СПА, принялись осваивать почти безлюдные, но плодородные земли по реке Колорадо. Их городки и поселки, словно лягушки, поползли вдоль рек к омывающим континент океанам.
Вышедших из строя артефактов будущего было очень много, их, как могли, чинили или изготовляли из них новые машины, достойные Безумного Макса. Появились изготовленные из остатков прошлого автомобили и речные корабли, в основном на паровом ходу. Необходимую местным жителям продукцию попроще, на уровне конца 19 века, исправно выдавали переориентированные производства, заработала угольная шахта, новые рудники, три нефтяные скважины выдавали нефть. Доставшиеся навахо из будущего ГЭС, ТЭЦ, катера и самолеты в течение нескольких лет вышли из строя. Не хватало ни запчастей, ни квалифицированного персонал. Большую часть изделий и продукции из будущего навахо не могли повторить, но и то, что сумели, на голову превосходило все, что изготовляли в Европе.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
