| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 9
Багровое солнце совсем не на много приподнялось над заснеженным горизонтом. Москва просыпалась. Сапожник только вывешивал сапог над своей убогой будкой, портной раскидывал забористых цветов кафтан, приказчик или мелкий купчина начинал вахту в лавке. Зевая и крестя рот не совсем проснувшиеся люди перемешивая серый снег на дорогах спешили на работу. Кто в собственные мастерские, а большинство на одну из мануфактур, во множестве открытых в Москве и ее ближайших окрестностях. Безветренно и морозно. Густой черный дым подымался почти вертикально над деревянными крышами. Матерно ругаясь сторожа убирали примерзшие за ночь к земле рогатки, перегораживавшие от лихих людей улицы. Хмурые, невыспавшиеся караульщики с алебардами и бердышами устало брели домой. В последнее время воров в столице почти извели и поговаривали, что ночную стражу собираются отменить.
В декабре 1704 года длинный караван французского посольства по узкой улице с невысокими бревенчатыми домами, огражденными низенькими заборами в пол человеческого роста, въехал в столицу русской империи. Впереди саней вели под уздцы верховых лошадей под дорогими чепраками и попонами, за ними — конные мушкетеры, пажи, кавалеры и рыцари. Все в малиновых кафтанах с вышитыми золотыми лилиями на груди и спине. Оглушительный рев труб смешивался с густым звоном колоколов, благовестивших к ранней обедне и лаем дворовых собак. В середине поезда двигались кругом стеклянные сани посла: Людовика, герцог Бургундского. В печке уютно постреливали дрова, от нее тянуло теплом, но в санях все равно прохладно. Зябко поежившись Людовик поплотнее запахнув подаренную Петроградским губернатором соболиную шубу, придвинулся поближе к печке.
Ужасная страна, как они только выживают при таком морозе? С самого начало путешествие порвало все его шаблоны. Он привык, что культура и науки это на западе, а на востоке дикость и варварство, но Россия оказалась совсем не такой как он ее представлял.
Первый шок и восторг француз испытал едва ступив с корабля на берег в Петрограде. Он ожидал увидеть варварский город moskovit а вместо этого его глазам предстало нечто невообразимое. Последовав вежливому приглашению петроградского губернатора осмотреть город, Людовик с опаской сел в экипаж без коня: автомобиль. Когда тот бесшумно помчался, он побледнел и едва не удержался от крика, но в конце молодой герцог привык к немыслимо большой скорости и прогулка начала ему доставлять странное удовольствие. Чем дальше они ехали тем больше Людовик изумлялся. Где ожидаемые им виды варварского города? Стремительно пролетали выстроенные по мастерградской моде многоэтажные дома, аккуратные и ухоженные, дворцы с черепичными, красивыми крышами, магазины с зеркальными стеклами заполненные самым разнообразным товаром, на улицах толчея. Во вперемешку — конные экипажи, редкие автомобили и двигающиеся по двум рельсам большие многоместные кареты. По отдельным дорожкам для пешеходов: тротуарам, движется публика, благородные люди, одетые по-мастерградски, купцы и ремесленники, платья у всех чистые и опрятные. Выглядят довольными жизнью. Просторные площади украшены скульптурами древних богинь, обсажены деревьями. Мощенные брусчаткой широкие улицы со сточными желобами, каких не встретишь в привыкшей к узким средневековым улочкам Европе, пронизаны неярким прибалтийским солнцем. Городские пруды сверкают первым, еще непрочным льдом. В городе немыслимая чистота, какой нет даже в великолепном Версале. На мостовой ни следов помоев или иных нечистот, которые люди обычно выбрасывают на дороги. Ветер приносит свежий запах моря и мороза. Немного пахнет навозом, но конские катыши тут же убирают многочисленные дворники. Людовик даже попросил завернуть подальше от центра и остановиться. Он вышел из экипажа, прошелся. Где 'благоухающие' кучи навоза и золы— вечные спутники европейских городов? По дороге можно пройти, не испачкав туфли. Когда ошеломленный герцог сел обратно в автомобиль, губернатор любезно пояснил, это потому, что в городе к каждому дому подведены канализация и водопровод, а за выбрасывание мусора в неположенном месте штраф рубль. Экипаж проехал дальше, на окраины, где кипит строительство. Кирпичные корпуса недостроенных зданий в лесах. Каменщики и подсобники, точно муравьи, облепили стены, в морозном воздухе далеко слышен стук мастерков, громкие голоса. Рабочие в грубых комбинезонах снуют по территории, деловые, серьезные.
Около трехэтажного кирпичного здания на окраине с вывеской, которую герцогу перевели: Филиал Мастерградской больницы, было чисто и чинно. Сквозь прозрачные стекла от пола до потолка виден первый этаж. Будущие пациенты снимают верхнюю одежду, передают ее специально назначенному служителю, возвращающую ее при выходе. Затем следуют по кабинетам докторов. До Людовика доходили смутные слухи о чудесной больнице Mastergrad, где лечат неизлечимые болезни, но он считал это полной чушью. Разве могут восточные варвары опережать в науках цивилизованные страны? Губернатор лично провел герцога по необычно чистым коридорам больницы. Первое, что поразило и удивило: обилие пациентов из аристократии и богатых купцов восточной Европы. Они быстро осознали, что в Петрограде можно вылечить болезни, бывшие на Родине смертным приговором и теперь массово приезжали лечиться в Россию.
Страждущие излечения герцоги, князья, бароны чинно, тихо переговаривались, ожидая в коридорах вызова к доктору. Удивленными глазами герцог осматривал кабинет где лечил цирюльник: пациента усаживали на роскошное кожаное кресло. Сверкающими на солнце инструментами не только вырывали зубы но и лечили в них дыры и даже вставляли новые. И все это без боли. Людовик вспомнил первое и слава богу последнее знакомство с зубодерами и содрогнулся. Тогда ему показалось что он умрет, не выдержав зубоврачебных пыток! В других кабинетах казалось лечили все, от чахотки (туберкулеза) и желтухи до аппендицита. Немыслимо! Выписанные докторами баночки с лекарствами с наклейкой 'Произведено в Мастерграде', казалось, могли лечить все. Приобрести их можно было в аптеке при больнице, но дорого, очень дорого даже для богатых людей. Также дорого стоили и услуги докторов. На выходе из здания губернатор рассказал, что в городе не только раскладывают по баночкам привезенные из Mastergrad лекарства. В последнее время изготавливаемые из даров прибалтийской земли лекарства начали делать на месте.
Знатный гость почувствовал себя невежественным дикарем попавшим в цивилизованный мир, в чудесные дворцы Семирамиды. Действительно, царь Петр создал город мечты...
Остальная Россия во многом оправдала ожидания герцога: лютые холода, бескрайние леса, от одной деревни до другой можно ехать целый день, поразили лишь обширные заснеженные поля, где как ему рассказали выращивали pommes de terre (картофель). Хотя в Ирландии, Германии и Льежском епископстве этот овощ давно входил в рацион питания и знати, и низших классов, в прекрасной Франции его в основном использовали как украшение клумб и цветников. Слишком он похож на ядовитые растения семейства пасленовых, да и не знали толком, как его готовить. На ямской станции на полпути к Москве было чисто: ни резвых прусаков, ни меланхоличных тараканов, за этим строго следили царские чиновники и нещадно штрафовали за грязь; в углу перед тяжёлым образом в серебряном окладе теплилась лампадка; липовый стол недавно выскоблен и вымыт. Содержатель: высокий, могучий русский до глаз заросший буйной бородой лопатой, кланяясь, пробасил:
— Извольте отведать князюшка.
Выслушав переводчика, Людовик подозрительно глянул на исходящую аппетитным паром тарелку, в животе забурчало. С утра питались всухомятку. Не выдержал — согласился. Жаренная на масле картошечка оказалась на диво вкусна и за длинный путь в столицу русского l'empereur (императора) немало ее отведал и успел полюбить. Ближе к Москве герцог увидел несколько паровых мельниц и это его снова неприятно поразило. Во Франции их начали использовать только в промышленности и на шахтах и то, начали лишь в последние годы недавно. Теперь понятно, как русские сумели завалить Европу своими товарами так, что короля начали бомбардировать жалобами промышленники. И кто тогда варвары?
В Москве посла встретили с великой пышностью. Вдоль дороги с обоих сторон — неподвижно стояли под ружьем полки, солдаты в меховых шляпах и коротких куртках грязно-зеленого цвета. Обветренные, усатые лица, смотрят уверенно. Зимний ветер свистит по сугробам, рвет, развевает знамена с двуглавыми орлами, а солдатам все нипочем. Герцог, хмурясь и одновременно радуясь, посматривал из окна на новую армию moskovit. Не новички — ветераны. Пожалуй, будут не хуже лучших европейских войск. Сильный союзник, то что нужно для борьбы с антибурбонской коалицией. Прежние: поляки и турки... слишком слабы и не могут принести пользы прекрасной Франции. Посольство провезли через всю Москву, поразившую герцога причудливым переплетением азиатской дикости и современной промышленности; двухэтажных палат а-ля Петроград и низеньких изб с провалившимися крышами: людей, в мастерградской одежде и одетых в армяки, полушубки и лапти. Французов разместили в богатых палатах недалеко от мастерградского представительства. Кормовые им определили вдвое против иных послов начался долгий и вязкий предварительный торг между посольством Короля-Солнце с одной стороны и мастерградцами с чиновниками Министерства иностранных дел, с другой стороны.
* * *
Вилберн Лэнгфорд вошел в аптеку, за спиной бабахнули, закрываясь массивные дубовые двери, отрезая от заснеженного московского утра. Зимнее, слабое солнце едва пробивается через мутные окна, на прилавке ярко горит русский светильник, так в Европе называли керосиновые лампы. В углу комнаты с низким потолком трещит раскаленными угольками камин. Аптекарь подобрастно поклонился. Сизобритое лицо расплылось в угодливой улыбке, деланно простодушное как у дьявола. На полках за его спиной блестят баночки, большинство с эмблемой Мастерграда: 'Мг', желтеют пучки сушенных трав. Особый, приторный запах лекарств смешавшись с дымом, внушает в душе боязливое почтение перед таинственным искусством врачевателей.
Молодой человек отряхнул снег с высокой — конусом — широкополой шляпе, обшлагов рукавов и задевающего за шпоры суконного плаща и поднял голову на ожидавшего распоряжений аптекаря. Внезапно угодливая улыбка на лице того исчезла, кожа на лбу сморщилась от удивления. Через миг сменилась злобным оскалом.
— Вы? — аптекарь выхватил откуда-то из-под прилавка короткую дубинку и ударил в гонг, — Inselaffe! (немецкая презрительная кличка англичан, буквально переводится: 'островная обезьяна')
Только теперь Вилберн узнал человека, прятавшегося под личиной скромного аптекаря в московском Кукуе. Несколько лет тому назад интересы покойного дядюшки, его поручения за весьма щедрую плату он выполнял, пересеклись с интригой высокопоставленного иезуита из Мюнхена. Поручение молодой человек выполнил с блеском, в отместку Общество Иисуса пустило по его следам бретера. Короткая схватка произошла в порту Любека. Вилберн выжил, в отличие от немца, хотя и получил добрый удар шпагой в плечо. Тогда он поклялся себе, что если представиться такая возможность, отомстит! И что он видит? Аптекарь, с которым он должен наладить связь в Москве, тот самый проклятый папист, натравивший на него убийцу! Его глаза вспыхнули дьявольской радостью.
— Damn! (Проклятье, Черт!) — воскликнул, выхватывая шпагу, англичанин, — Я тебе уши отрежу!
Но не успел он добраться до прижавшегося к стенке мерзавца как через боковые двери в помещение ворвались трое слуг, вооруженных палками и дубинами и сразу отрезали его от двери. Англичанин отшатнулся и прижался спиной к стене. Преимущество не на его стороне.
— Что хочешь расплатится англичанин? — с торжеством в голосе крикнул лжеаптекарь на русском выходя и-за прилавка, — Убить его!
Он еще не договорил, как Вилберн сделал такой яростный выпад, что, не отскочи иезуит вовремя, одним папистом в мире стало бы меньше. В тот же миг слуги со зверскими рожами и криками накинулись со всех сторон на англичанина, осыпая его градом ударов пусть не очень искусных, но в великом множестве.
Первого негодяя он остановил ударом ногой в пах, тот согнулся. Упав на грязный пол, скрючился в позе эмбриона. Дальше удача изменила Вилберну. Получая чувствительные удары по рукам и корпусу, отчасти смягченные суконным плащом он отступал вдоль стены. Окончательное поражение было делом времени. Один пропущенный удар по голове, и он труп. Стоит упасть и его добьют слуги. В углу англичанин прижался спиной к массивному комоду. Видимо Господь дал ему силы сделать то, что в обычной жизни он не мог. Одним движением Вилберн перевернул его навстречу шарахнувшимся в сторону с испуганными воплями нападавшим.
Тяжело дыша противники на миг остановились, недоверчиво следя друг за другом. Вилберн торопливо крикнул иезуиту:
— Вы дурак? Стал бы я сам соваться в ловушку, зная, что вы здесь? У меня тут кое-что есть для вас!
— Гм... — чуть сощурив глаза протянул аптекарь, делая знак слугам пока не атаковать, — Что у вас может быть для меня? Разве что кинжал или добрый пистолет?
— Вы ошибаетесь преподобный отец. Разве могу я покушаться на монаха?
— Вы еще и не на это способны!
— Я медленно достану кое-что, чтобы показать вам.
Дождавшись недоверчивого кивка сейчас совершенно не похожего на скромного буржуа аптекаря, Вилберн вытащил из кармана блеснувшую золотом странно обломанную монету.
Само существование мощной православной империи на востоке Европы препятствовало планам Святого престола (официальное собирательное название Папы Римского и Римской курии) по объединению под своей властью христианского мира. Западнорусские земли под владычеством Речи Посполитой всегда представляли из себя перегретый котел. Недовольство религиозными гонениями дополнялось другими причинами. Обман и подавление казачества. Беспредельная жестокость, с которой польская и ополяченая магнатерия выжимала все соки из населенных преимущественно православными земель бывшей Киевской Руси. Лежащая на востоке огромная православная империя казалась жителям западнорусских земель истинной землей обетованной, в коей живут так, как можно только мечтать. Время от времени страна взрывалась кровавыми бунтами: восстаниями Наливайко, Хмельницкого и многими другими. И тогда гордые паны покряхтывая усаживались на заботливо смазанные салом колы, их прекрасные дочери были вынуждены услаждать победителей а с перешедшими в униатство поступали еще проще, в мешок и в воду... В начале восемнадцатого века усилившаяся Россия помогла населению западнорусских земель освободиться от католического владычества. Целые приходы переходили из унии обратно в православие а польское или ополяченное население, спасаясь от гнева казаков и крестьянской голытьбы, бежало на запад. Многолетние усилия католической церкви: уния, навязанная предавшему Православие западнорусскому епископату в 1596 году, разваливалась на глазах. Попытки ордена иезуитов остановить этот процесс, привели лишь к таинственным убийствам ряда высших клириков ордена. Последней каплей стало официальное присоединение западнорусских земель и Литвы к России. Папа римский вызвал в Palazzo Apostolico, также называемый Папским дворцом на аудиенцию Тирсо Гонсалес де Санталья, генерала ордена иезуитов и поручил предпринять все необходимые меры по противодействию ортодоксам. Особенно встревожили Климента XI известия о попытках Бурбонов заключить союз с Россией. Это угрожало резким изменением баланса сил в Европе. Изданная римским папой булла порицала ... злочестивое и богопротивное применение русскими едкого дыма при штурме Стокгольма... и призывала христианский мир сплотится против схизматиков. Впрочем, влияние Святого престола по сравнению с временами, когда папы организовывали крестовые походы сильно уменьшилось, но и недооценивать его было нельзя. Накопленные огромные богатства, проникшая во все поры общества церковная организация, влияние на умы простонародья и знати, заставляли считаться с ней.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
