Битва за Эллиоты. Часть 4

— Рад стараться! Покорнейше благодарю, — рявкнул в ответ матрос, принимая ассигнацию. И в этот момент рядом блеснула вспышка магния. Адмирал повернул голову в ту сторону и увидел Ножина, который отрывался от своего фотоаппарата. А чуть в стороне стояла Аюми и крутила ручку своей камеры. Увидев, что на него недовольно смотрят, Ножин приподнял котелок с головы и вежливо склонил голову. Но адмирал уже снова повернулся к матросу:

— А теперь, ступай-ка братец. И ступай прямо в госпиталь, своим скажешь, приказ адмирала Вирениуса. И за батальон не беспокойся. Пришлю я пополнение. Сегодня к вечеру и пришлю.

— Есть, ваше превосходительство, идти прямо в госпиталь, — ответил матрос и, развернувшись, направился строевым шагом к палаткам, над которыми виднелся флаг красного креста.

— Не слишком ли вы, Андрей Андреевич, валандаетесь с нижним чином? — поинтересовался Степанов, проводив взглядом матроса, — Нет, я не спорю, каков молодец. Но разве не жалко было такую дорогую вещь нижнему чину отдавать.

— Знаете, Николай Иванович, — ответил Вирениус, — я надеюсь, что японцы, уже включили в нас, режим 'русские не сдаются', так вот нижние чины должны почувствовать, что офицеры с ними. Конечно, нижние чины, должны стойко переносить, вся тяготы и лишения царской службы. Но мы офицеры, обязаны сделать так, чтобы этих тягот и лишений было поменьше. Тогда и нижние чины, на службе, горы свернут. Не говоря уже, про каких-то японцев. А по поводу пистолета, так я его и покупал, чтобы с японцами воевать. И если уж не сам с ним в атаку иду, так пусть другие постреляют.

Степанов задумался, а потом ответил:

— Вы знаете, Андрей Андреевич, я до этого этот вопрос, под таким углом не рассматривал. И, похоже, в ваших словах, что то, есть. Да и они у вас крайне необычны, ни разу о таком не слышал, но правда в них есть. Надо будет об этом подумать. И этот матрос, как его, Арсеньев кажется, очень пистолет ваш нахваливал, неужели это такое хорошее оружие? Может быть, стоит на вооружение взять?

— Ни в коем случае, Николай Иванович, — покачал головой адмирал и стал развязывать свёрток, — К величайшему сожалению, Маузер, это не армейский пистолет. К тому же он чрезвычайно дорог, имеет сложное и не удобное перезаряжание, имеет большой вес, большие габариты, сложен по конструкции, у него не рукоятка, а буквально 'метла ведьмы', крайне неудобная в руке. Так что эргономики, никакой.

— Простите, Андрей Андреевич, эргономики?

— Нижние чины говорят, более ухватистей, Николай Иванович.

— Понятно, — улыбнулся Степанов, — Но простите, я вас перебил.

— Да ни чего, так, в общем, то список недостатков, из-за которых этот пистолет нельзя назвать армейским почти заканчивается, — ответил Вирениус, — Ещё только можно добавить отсутствие предохранителя[5], и то, что пистолет не обладает возможностью, к немедленному использованию. Да и вообще концепция охотничьего 'пистолета-карабина', по которой фирма Маузер позиционирует этот пистолет, себя не оправдала. С ним не то, что на слона нельзя выйти, с ним и от льва то, с кабаном, отбиться проблематично будет. Единственное, на кого с ним можно эффективно охотиться, это двуногая цель, весом от четыре и до семи пудов.

Степанов рассмеялся, а потом проговорил:

— Ну вы совсем раскритиковали этот пистолет. А я уже подумывал его себе приобрести.

— Покупайте, обязательно покупайте, Николай Иванович, — ответил Вирениус, рассматривая японский штурмовой флаг, в который был, завёрнут его пистолет, — И себе и сыну. Если они ещё в продаже остались. Но, вот если вы себе хотите именно пистолет, вместо Нагана, то я бы вам порекомендовал бы Браунинг, модели 1903 года. Вот это оружие уже настоящий боевой пистолет. Хотя патроны для них и слабоваты, но как оружие последнего шанса, я бы его рекомендовал офицерам. Из имеющегося сейчас это лучшее. Хотя, к сожалению, пока ещё это достаточно редкий образец оружия. И похоже, маловато я матроса наградил, надо будет госпиталь посетить, и за флаг ему 'зелёненькую'[6] вручить. Но сказать, что за скромность, а то японскими флагами завалят.

— Ваше право, Андрей Андреевич, — усмехнулся Степанов, — Но что-то я вас не пойму, вы раскритиковали пистолет, а сами советуете купить. И даже два купить.

— А потому что другого оружия такого класса нет. Пистолет Маузера то относится, к наиболее мощным образцам самозарядных пистолетов. К плюсам пистолета можно так же отнести точность и дальность боя, мощный патрон и хорошую живучесть оружия в экстремальных боевых условиях. При весьма высокой мощности выстрела и хорошей прицельной дальности. Саженей до пятидесяти, вы наверняка поразите двуногую цель, весом от четырех и до семи пудов. При этом это всё-таки не винтовка, ухватистее будет, особенно для офицера. Хотя наган, для немедленного использования, оставить стоит. Да и для вашего сына, Александр, оружие будет более сподручное, чем даже карабин.

При этом адмирал Вирениус, вертел в руке японский штурмовой флаг, с интересом его, рассматривая и периодически усмехался. Да так что Степанов решился спросить:

— Нашли, что то интересное, в этом флаге?

— Вы, Николай Иванович, не поверите, но да, — улыбнулся Вирениус, — По сравнению с теми, что я видел у Кинджоу, очень сильно просело качество флагов[7]. Там они были из плотной ткани, а тут ситчик какой-то. Буквально прозрачный. Плюс качество окраски. Дешёвая, пачкающаяся краска. К тому же не ровно нанесённая. А ведь подобные флаги, это чуть ли не единственная награда. В японской армии. Похоже экономическое положении Японии весьма близкое к катастрофическому.

— Интересное мнение, — скептически произнёс Степанов, — Причём основанное, на одном лишь флаге.

— Что поделать, профессиональная привычка, анализировать ситуацию и по косвенным признакам, — поморщился Вирениус, догадавшись, что ему не верят, — И, Николай Иванович, мне кажется или накал боя за высоты стал гораздо тише?

Степанов посмотрел, на высоты 107 и 178, и произнёс:

— Пожалуй, вам не показалось, Андрей Андреевич, похоже на сегодня противник отказался от попыток штурма этих высот.

— А вот это меня и начинает беспокоить, — задумался Вирениус, — У Ноги, не так уж много времени, он должен спешить, с захватом Порт-Артура. Похоже, он, что-то придумал. Похоже, придётся мне, к рассвету, прислать в Бухту Десяти Кораблей дюжину миноносцев. С трёхдюймовыми пушками. Если что обезопасить отход второй дивизии. Так что, Николай Иванович, пожалуй, закончим мы эту беседу. И я поспешу в крепость. Надо будет прислать несколько сотен человек, маршевого пополнения, в Эллиотский батальон. И подготовить миноносцы к выходу. Прислав во вторую дивизию, артиллерийских наблюдателей от флота, с сигнальщиками.

И с последними словами адмирал направился к своему автомобилю. Возле которого крутилось два подростка, в военной форме. И если, Александра Степанова, адмирал Вирениус уже знал, то второго, с двумя знаками Военного ордена на груди, он видел впервые. Хотя и догадался, что это и есть, тот самый воспитанник корпуса Пограничной стражи, Николай Зуев[8]. И уже подходя к автомобилю, адмирал услышал, как с тоской глядевший, на награды Зуева, Степанов рассказывал, как он уже катался на автомобиле. Только не совсем таком, а бронированном. И как он стрелял, из подобного, висевшему в чехле, возле водителя автомобиля Манлихера-Мордовина, автоматического карабина. Но Зуев всё равно с превосходством смотрел на своего собеседника, у которого на груди была только медаль за храбрость. И он-то первым и увидел подходящего к автомобилю адмирала. И первым вытянулся во фрунт, поднеся руку к папахе. Заставив и Александра вытянуться, отдавая честь. Вирениус усмехнулся и, ответив мальчишкам на приветствие, произнёс:

— Ну что, Александр Николаевич, научились попадать из орудия? А то, как стрелять, так многие могут набраться смелости. А вот навык попадать, в цель, гвардейцу-артиллеристу всегда пригодиться.

— Ни как нет, ваше превосходительство, ещё не научился. Только заряжать, — звонко ответил повеселевший Степанов, с некоторым снисхождением посмотрев на Зуева.

— Так постарайтесь, постарайтесь научиться, молодой человек, пока возможность есть. Да и управлять артиллерией в бою вам, Александр Николаевич, тоже надлежит научиться. Дабы родину защищать, — улыбнулся Вирениус, — Ну а свою медаль вы всегда сможете с гордостью носить. Даже когда офицером станете. Кстати, Александр Николаевич, вы ещё не пробовали свои силы на литературном поприще? Я думаю, у вас должны получиться, весьма недурственные литературные произведения. По крайней мере, там полёт вашей фантазии ничего не будет ограничивать.

— Ни как нет, ваше превосходительство, — смутился Степанов младший, — Ещё не пробовал.

— Тогда это необходимо немедленно исправить, — с этими словами адмирал посмотрел на всё ещё стоящего по стойке смирно Зуева, — Подумайте, как вам описать подвиги, хотя бы вашего фронтового товарища. Как я понимаю, рядового Зуева?

— Так точно, ваше превосходительство, рядовой Зуев, — рявкнул, в ответ подросток.

— Да не кричи, ты, так, — улыбнулся адмирал, — Наслышан я, наслышан, о твоих похождениях Зуев. Вот их то и поведайте, Александру Николаевичу, а он их попробует до читателей донести. А помочь ему в этом, мы попросим господина Ножина. Ведь так господин Ножин, вы ведь обязательно поможете, юному сказочнику?

Адмирал посмотрел на подошедшего ближе репортёра, который явно расслышал слова адмирала. И застигнутый врасплох, прозвучавшим предложением, вынужден был согласиться. Но быстро совладав с растерянностью, репортёр попросил адмирала помочь добраться ему до редакции. Вирениус усмехнулся и согласился, добавив:

— Поедите со мной в автомобили, у меня к вам тоже будет просьба, господин Ножин. Вот только с рядовым Зуевым разберусь.

С этими словами адмирал повернулся к Зуеву. Который весь подобрался, с опасением поглядывая на адмирала. А Вирениус, поднеся руку к фуражке, произнёс:

— Благодарю, за службу!

Услышав в ответ:

— Рад стараться!

— Правильно, Зуев, старайся. Полковником станешь, вот только дам один совет. На будущее. Постарайся его запомнить, на всю жизнь запомнить. Как бы не было обидно и досадно, но никогда, запомни, никогда не надо идти против своей страны. Защищая интересы других, чужих стран. А тем паче нельзя присоединяться к чужой армии, и воевать против своей страны. Это предательство, Зуев. И это навсегда перечеркнёт, и то какой ты герой. И все твои подвиги. Запомнил, Зуев?

— Так точно, ваше превосходительство, — мальчишка ошарашено посмотрел на адмирала.

— Тогда свободен, ступай братец, — произнёс в ответ адмирал и, повернувшись уже к Степанову-младшему, добавил, — Да и вы, Александр Николаевич, ступайте. Мне пора ехать.

— Вы, что то знаете, Андрей Андреевич? — проводив, удаляющегося сына взглядом, произнёс Степанов.

— Откуда, — улыбнулся Вирениус, — Не больше чем вы. Я единственное что могу, так это предполагать. Вашему сыну, сейчас явно светит Михайловское артиллерийское училище. А позже и Михайловская артиллерийская академия. И за него, все командиры в гвардейской артиллерии, буквально сражаться будут. А Зуев, всё, на что может рассчитывать, так это, на какое ни будь, Оренбургское казачье училище. Причём, за казённый кош. Но человек он смелый, до полковника дослужиться. А для более высоких чинов уже думать надо уметь. А он, похоже, только соображать, и умеет. В отличие от вашего Александра, Николай Иванович. И, к сожалению, нам, пожалуй, пора завершить наш разговор. Но, вы подумайте, над перспективами развития артиллерии. Мне представляется, в ближайшем будущем, именно артиллерия, будет играть решающую роль на полях сражений. А значит, её будет необходимо много. И крайне разнообразной. И тут уже вам карты в руки, как специалисту. К тому же обладающим, пока уникальным, опытом управления крупной артиллерийской группировки. В современном бою. Всё обдумайте, проанализируйте и внесите в Главное Артиллерийское Управление свои предложения. Вы поняли свою задачу, господин подполковник? От вас сейчас зависит будущее артиллерии России.

Последние слова заставили Степанова подобраться, и тот, поднеся руку к фуражке, произнёс:

— Есть ваше превосходительство, проанализировать и внести предложения в ГАУ, по опыту боёв.

Адмирал отдал честь и направился к автомобилю, произнеся уже своей воспитаннице:

— Аюми, собирайся мы уезжаем.

Но тут его, своими словами, остановил Ножин:

— Ваше превосходительство, вы не могли бы уделить мне несколько минут?

— Вы, Евгений Константинович, хотите взять интервью? Не получиться, — посмотрев на репортера, произнёс Вирениус, — Я не собираюсь давать интервью прессе. Даже вам.

Вообще то репортёр порт-артурской газеты 'Новый Край', пользовался большим покровительством моряков. Которые всячески прикрывали репортёра, от гнева Стесселя. Особенно в бытность того губернатором Квантунской области. Особенно Ножину покровительствовал адмирал Григорович, что позволяло репортёру выходить сухим из воды. Не смотря на негативное отношение к нему лично губернатора. А после того как, при смене губернатора были запрещены публичные порки, в пожарной части Порт-Артура, введённые приказом генерал Стесселя, уверявшего что на Квантуне есть только один закон, его, то о моряках вообще сложилось мнение как о прогрессивно настроенных людях. Что ещё больше усилилось после того как, с подачи уже адмирала Вирениуса, с входа на 'Этажерку' исчезла табличка с надписью: 'Вход с собаками, китайцам и нижним чинам запрещён'. Заменённая на 'Вход с собаками и в непотребном виде запрещён'. Что придало вежливому адмиралу ареол, чуть ли не либерала, в глазах общественности. Который, к тому же, весьма благосклонно относился к деятельности газеты в крепости. Помогая в обеспечении всем необходимым.

— Но почему, ваше превосходительство? — Ножин пытался всячески расположить своими жестами и лицом, адмирала к разговору, — Я думаю, многим будет интересно знать вашу оценку ситуации. И что ждать, в осаждённой крепости.

— Вот именно поэтому я и не хочу давать интервью, Евгений Константинович, именно поэтому. К сожалению, вы, не вы лично, а вся пишущая братия, недостаточно правильно оцениваете тот вред, который может причинить ваша четвёртая ветвь власти.

— Четвёртая ветвь власти? — Ножин удивлённо посмотрел на адмирала, — Однако, вы ваше превосходительство, и слишком высоко оцениваете нашу скромную роль.

— Отнюдь, Евгений Константинович, — усмехнулся Вирениус, а потом посмотрел на фотоаппарат Ножина, — Это вы не совсем верно оцениваете свои возможности, особенно в свете новейших технических достижений. Кстати, вы мне можете пригодиться. У вас ещё остались пластины, чтобы сделать несколько кадров?

— Да, ваше превосходительство, — произнёс всё ещё несколько смущённый Ножин, — Четыре кадра я смогу сделать.

— Замечательно, — только и ответил Вирениус, — Тогда я буду вынужден вас забрать с собой. Садитесь в машину. Послужите делу обороны крепости.

И обращаясь уже к воспитаннице добавил: