Битва за Эллиоты. Часть 4

Нет, генералы Белый и Кондратенко, не знали точно номера японских частей разворачивающихся для штурма русской крепости. Но они сразу же поняли задумки генерала Ноги. И по развёртыванию, буквально у них на глазах японских войск определили направление главного удара. И теперь, генерал Белый, наблюдая поле боя, через, ставшими ещё уже, амбразуры командного пункта, руководил огнём артиллерии крепости. Используя для этого телефонную трубку. А генерал Кондратенко, взяв другую телефонную трубку, руководил выводом на позиции резервных подразделений.

Он же, адмирал Вирениус, сделал практически всё что мог. Для поддержки правого фланга обороны, в бухту Тахэ, были направлены все действующие канонерские лодки русского флота, 'Храбрый', 'Грозящий', 'Сивуч', и 'Бобр'. Которых поддерживали две вспомогательные канонерки, четыре миноносца, и восемь миноносок. При этом действия русских кораблей, поддерживали пять шестидюмовок Канэ, с 22-й батареи. И двадцатичетырёхсантиметровое орудие с 20-й батарее. Смертельно опасное, для любого из трёх, броненосцев береговой обороны японского флота. 'Окиношима', 'Мишима' и 'Конго', в сопровождении 'Лизистрата-Мару' виднелись на восток, на расстоянии в десяток миль, от русских кораблей. Пришедший, вмести с этими броненосцами, в бухту Луваньтань, 'Сагами' подорвался на мине. На одной из тех, что были поставлены четвёркой русских 'циклонов', под командованием флагманского минного офицера лейтенанта Витгефта, буквально накануне ночью. Что бы предотвратить обстрел из этой бухты японским флотом русских войск.

И теперь 'Сагами' стоял, приткнувшись к берегу, под охраной трёх японских броненосцев. Что бы его окончательно не добили русские канонерские лодки. Вместо того, чтобы поддерживать огнём наступающие силы японской армии. А у русских просто не было сил, отогнать японцев. И русские канонерские лодки, получая данные со станции Сигнальной горки, поддерживали огнём своих тяжёлых орудий части седьмой дивизии. Части четвёртой дивизии поддерживали своим огнём ремонтируемые русские корабли. В том числе и броненосцы 'Адмирал Посьет', 'Федор Стратилат' и канонерские лодки 'Гром', с 'Отважным'. Стоявший, в доке, 'Мощь Дракона' скромно отмалчивался. И не только из-за полного отсутствия на борту, хоть какого то, боезапаса. Но и стрелять из орудий, стоя в сухом доке на деревянных подпорках верх глупости. Чреватой опрокидыванием корабля на бок.

Все три временных морских батальона были развёрнуты в резерве главной оборонительной позиции. За батареей Литера 'Б', фортами два и три. Оборону вдоль Китайской стенки занимали седьмой резервный батальон, две роты пограничников, сводная команда третьей дивизии и несколько рот из моряков флотского экипажа. С использованием всего, находящегося в распоряжении, Морского ведомства, стрелкового оружия из Квантунского и Талиенваньского флотских экипажей были сформированы роты моряков. Для этого, все корабли, передали на берег, имеющееся на кораблях стрелковое и холодное оружие. На кораблях осталось стрелковое вооружение только на два состава караулов. Всё остальное, в том числе и предназначенные для вооружения револьверы Голана, случайно уцелевших, в вооружении абордажных партий, на бывших клиперах, и Смита-Вессона, что оказались на других кораблях постройки не последних десяти лет, были переданы в эти роты. Занявшие позиции вдоль Китайской стенки и участвующих в создании тыловой оборонительной позиции. А третий и четвёртый резервные батальоны заняли, вместе с артиллеристами, форт номер четыре и оборонительные позиции вдоль хребта Паньлушань.

И что бы, не мешать генералам, руководить обороной, всё одно приказы на открытие огня, как броненосцам, так и канонерским лодкам отдавал генерал Белый, адмирал Вирениус вышел, из бывшей бронерубки броненосца. Хотя ей одной командный пункт не ограничивался. Это была, как у айсберга, только видимая часть. Было и ещё кольцевое бетонное основание, вдоль которой шла две забетонированная галерея, которая начинались у задней броневой плиты. Защищавшей, сзади, на броненосце вход в боевую рубку. Образуя в неё сквозной проход. На Большом Орлином Гнезде эта бронезащита защищала, с одно стороны выход в кольцевую галерею, выходившую на обратный скат высоты. Другая же сторона этой бронеплиты имела бетонную стену с амбразурой. Из которой было легко простреливать входы в галерею, в находившийся, в кольцевом основании командного пункта, узел связи, и ведущий к этим входам ход сообщения. А также открытый наблюдательный пункт, оборудованный рядом, командным пунктом. И представлявший из себя врытую в землю и забетонированную площадку, с лёгким, противошрапнельным козырьком.

Вот туда и направился адмирал, что бы, ни кому не мешая, самолично наблюдать за японцами. Которые, как Вирениус отчётливо видел, накапливались для атаки, во всех возможных укрытиях, перед проволочными заграждениями, перед передовыми укреплениями крепости. Выделив вперёд небольшие группы. Эти группы, пробрались в воронки, перед проволочными заграждениями. А перед обстрелом русских позиция, японская артиллерия открыла огонь по проволочным заграждениям. Разрушить их артиллерия не смогла. Но создала хоть какую-то защиту, для тех групп японских солдат, что пытались, зацепит колья проволочного заграждения кошками, на длинных верёвках. А потом расшатать их и опрокинуть[3]. И это продолжалось, не смотря на потери от огня русских войск, до тех пор, пока противник не решил, что образовались достаточные количество проходов, для пехоты. На стороне противника трубы заиграли 'Атаку'. И японская пехота пошла в атаку, издав многоголосый рёв:

-Банзай!

Первый штурм крепости Порт-Артур начался. Хотя японцы ещё и не знали, какой опасностью им грозят заборы, из тонкой проволоки. Что находились позади проволочных заграждений перед окопами основной линии обороны. И которые должны были оказаться под током высокого напряжении, при приближении к ним японцев.

[3] Сюжет из японского фильма 'Высота 203'. Посвящённого осаде Порт-Артура.

3

Адмирал Вирениус позволил себе отобедать дома. Джань, наконец, то освоила европейскую кухню. А ситуация с продуктами ещё позволяла устроить себе вполне обычный, по меркам русского приличного общества обед. Который, конечно же, подавался с графинчиком, сделанной по рецепту хозяина настойки, а не обычной беленькой. И китаянка расстаралась, приготовив закуски. В виде тарталеток, с бычьими мозгами и маринованной печенью трески. На первое блюдо был приготовлен куриный суп-пюре, в который правда китаянка не удержалась и добавила рис. Горячее было представлено жареной бараниной на манер дичины, с коричневым, не шлифованным рисом. Что вызвало осуждение со стороны присутствующей на обеде Аюми. Ведь только богатые и знатные жители японских островов могли себе позволить шлифованный, белый рис. А не шлифованный, коричневый рис считался едой бедняков. Но адмирал, помня, что далеко не один японский аристократ, включая и предпоследнего сёгуна, умер от болезней связанных с недостатком витаминов группы В, в организме. И поэтому для, потреблявшей мало хлеба, японки в её рацион, в обязательном порядке был включён коричневый рис, ещё содержавший эти витамины. Вообще, по мнению Аюми, главным блюдом всегда был рис, и китайцы её в этом поддерживали. А всё остальное это было то, что едят с рисом. И этим же, пожалуй, японка считала и десерты, подаваемые, в полном соответствии, с требованиями светского общества. Джань приготовила обеденное пирожное из хурмы. А Аюми зная, что на обеде, кроме адмирала, будут ещё и гости поспешила приготовить и японские десерты. Считая к тому же, что десерты русской кухни слишком сладкие. Поэтому-то она и приготовила многослойный, фруктовый ёнкан. И данго, шарики, из рисовой муки, в сладкой глазури. Ну, ни куда, кто японке, что китаянке было без риса. И теперь гости, генералы Кондратенко и Белый, которые присутствовали на обеде вместе со своими адъютантами, нахваливали мастерство хозяйки. Благо дело подошло уже и к десерту. Помимо них, за обеденным столом находились Николай Вирениус, который, всё ещё официально находясь в госпитале, считался находящимся на прогулке и флаг-офицеры адмирала. Полковник Мордвинов и мичман Власьев.

Четыре дня назад начался первый штурм японцами непосредственно самой крепости Порт-Артур. И за эти дни противник сумел занять гору Дагушань, люнет Куропаткинский, открытый капонир номер два, редуты номер один и два, открытый капонир номер три. А также первую линию траншей. Выйдя на участке, от батареи литера 'Б' и до форта номер три, на главный рубеж обороны крепости. Так же противник сумел на Волчьих горах захватить гору Хошань, главенствующую на Волчьих горах, и высоту с отметкой 80 саженей. В результате из всех Волчьих гор в руках русских оставались только высоты с отметками 96 и 67 саженей. Так же противник несколько раз врывался на редуты Водопроводный и Скалистый. Но удержать их за собой не сумел. Будучи выбитым, с редутов, контратаками русских войск. Но японцы сумели удержать населённый пункт Палиджуань. Находившийся перед этими редутами и фортом номер три. Правда, последние японские атаки, предыдущего дня, показали, что противник стал явно выдыхаться. И его атаки уже не отличались напором предыдущих дней. У японцев не хватало сил, для атаки по всем направлениям одновременно. А, с утра сегодняшнего дня, значимых атак зафиксировано не было. Хотя и было заметно, что противник перегруппировывает силы. Собирая их на участке между батареей литер 'Б' и фортом номер три. Явно собираясь атаковать их. А также форт номер два, и русские позиции, расположенные на высотах Большое и Малое Орлиное Гнездо. Для отражения этих атак генерал Кондратенко подтянул, к угрожаемому участку, свои последние резервы. В районе Арсенала находился пятый Восточно-Сибирский стрелковый полк. А в районе Каменоломного кряжа[4] находились все три морских батальона, несколько рот, из матросов флотских экипажей, две роты пограничников и команда третьей дивизии. Объединённые под командование, начальника Квантунского отдела Особого Заамурского округа Отдельного Корпуса пограничной стражи, подполковника Бутусова, Петра Дмитриевича. Да и на проволочные заграждения, находившиеся под напряжением, была особая надежда. В предыдущие дни противник, не ожидавший применения подобного заграждения, понёс на этих проволочных заграждениях большие потери. Так и не сумев их преодолеть.

И вот когда Джань подала десерт, то со стороны наиболее угрожаемого участка послышалась артиллерийская канонада и частая ружейная стрельба. И офицеры тут же поднялись из-за стола и, высказав хозяйке свои извинения, что вынуждены покинуть её дом по делам службы, направились к выходу. Но тут в гостиной зазвонил телефон. Николай Вирениус снял трубку и буквально после первых фраз побледнел, только и произнеся:

— Над, обоих Орлиных гнездах и над Залитерной японские флаги.

Генерал Кондратенко тут же перехватил телефонную трубку и стал выслушивать доклад. Мрачнея с каждой секундой. Адмирал Вирениус подхватил, находившуюся лежавшую в гостиной карту Квантунского полуострова. На которой, не было ни каких отметок, и подошёл к генералу. Внимательно прислушиваясь к тому, какие распоряжения, тот отдаёт. А потом провёл пальцем по южному склону Каменоломного кряжа и от горы Лаперовская, до горы Владимирская. Где генерал Контратенко приказал развернуть отряд Бутусова и пятый полк соответственно. А потом адмирал провел пальцем от этих рубежей к Большому Орлиному Гнезду. Показывая на удар, из двух мест, по сходящимся направлениям. Контратенко удивлённо взглянул на адмирала, удивившись познаниям того в тактике сухопутного боя. Адмирала, у которого в голове всплыла мысль, что на кафедре тактики, двойку сразу же ставят, за атаку по расходящимся направлениям, за форсирование реки вдоль и за ядерный удар по своим. Причём адмирал осознал, что он отлично знает, теоретически правда, что такое ядерный удар. Но про это Вирениус промолчал, дождавшись утвердительного кивка генерала, продолжавшего распоряжаться по телефону. А Вирениус произнёс:

— Тогда я в отряд, к Петру Дмитриевичу. Благо там большинство моряки. Единственное надо бы удары скоординировать. Что бы они начались одновременно. Нужен какой-то заметный сигнал. Например, залп из 'Катюш'. Его ни с чем не другим спутать. Да и их массированный удар, думаю, деморализует противника, — и уже обращаясь к сыну, адмирал, добавил, — Господин лейтенант, я вас попрошу, распорядитесь по поводу автомобиля. Мы немедленно едим.

И в этой истории, с подачи адмирала, к реактивным системам залпового огня, пристало имя девушки Катюши. Той самой, что песню заводила, выходя на берег, на крутой. И это название стало популярным именно после этой фразы адмирала.

Генерал Белый, стоя у двери, что вела в гостиную только и произнёс:

— Я на Центральную батарею, на Перепелиной горе, возглавлю от туда артиллерийскую поддержку атаки. И что с фортами, Роман Исидорович, держаться или японцы их уже захватили?

— Форты держаться, Василий Федорович. Оба. Хотя и обложены японцами. Как и батарея литера Б. Противник силами до шести полков вклинился в промежуток между фортами. Занял батареи. Блокировал командный пункт, на Большом Орлином Гнезде. И продвигается в сторону Нового Старого города. Выйдя на рубеж северные склоны гор Митрофаньевская и Безымянная. И да, возглавьте артиллерию, Василий Федорович. Я вам дам знать, когда дать залп 'Катюшами'. Это будет сигнал к общей атаке. Такой сигнал будет сложно пропустить. И с богом господа. Я в Арсенал. Будем держать с вами связь, Василий Федорович. Андрей Андреевич, ждите сигнала. Атаку начинаем одновременно.

Последним из дома вышел адмирал Вирениус, успев сказать, стоявшей в дверях столовой Аюми:

— Ничего не бойся девочка. Всё будет хорошо. Но если что, постарайся спасти всех.

Японка только кивнула в ответ. А адмирал, взяв свои палаш и маузер, вышел на улицу. Где, урча мотором, его уже ожидал автомобиль. На заднем сидении, которого теснились, Мордвинов, Властев и Николай Вирениус. Причём у своего сына, адмирал увидел трофейную саблю. И на удивлённый взгляд отца Николай ответил:

— Талисман удачи, мне с ней везёт.

Адмирал только кивнул в ответ и сев возле водителя произнёс:

— В Новый Старый город. Потом к Каменоломному кряжу. И поспеши, братец, поспеши.

Но как оказалось в сторону Нового Старого города, или если не вдаваться в тавтологию, Новый Китайский город двигался не только автомобиль адмирала. Первое, что увидел Вирениус-старший, оказались бронепоезд, с идущей перед ним бронедрезиной и железнодорожная батарея. Которые, практически одновременно, отошли от вокзала Порт-Артура и последовательно свернули на временный железнодорожный путь, который вёл, обходя Перепелиную гору с юга, к крепостным складам. Пусть и пустым уже. При этом поднявшись на самую высокую точку, на склоне этой горы, батарея стала готовиться к открытию огня. Из своих шестидюймовок. При этом постреливая с мелкокалиберных пушек. В сторону Большого Орлиного Гнезда. То бронепоезд и бронедрезина пошли дальше в сторону складов, ведя огонь с ходу. Как из своих орудий и бортовых 'максимов', так и из густо установленных на передней платформе 'пулемётов'. Как пятиствольных Шметилло, так и одноствольных, механических митральез. Вторили им и залпы из винтовок. Из штурмового вагона. Появившегося теперь позади бронепаровоза. И как понял адмирал, генерал Кондратенко выдвинул свои бронесилы, чтобы задержать продвижение японцев, по долине дальше в сторону города. Благо — это направление перекрывали старая, китайская импань, помнящая ещё первый японский штурм, десятилетие назад. С небольшим, не более полуроты, гарнизоном из стрелков. И четыре небольшие артиллерийские позиции, с четырнадцатью пушками. Четырьмя сорокасемимиллиметровками Гочкиса и десятком семидесятипятимиллиметровок Канэ. Временно переданных флотом из своего резервного. И по сути это было всё, что ещё сдерживало продвижение японцев к Китайской стенке. Пока спешно разворачивались ударные фланговые группировки. А вот как раз для этого все подразделения пехоты спешно выдвигались к северному склону Перепелиной горы. Где и находился Арсенал. И откуда должна была ударить западная группа войск. Спешно собираемая вокруг пятого полка.