История классической попаданки. Завершено.

— Соль, я тебе сейчас все расскажу, но сначала пообещай мне, что завтра же пошьешь мне халат.

— Что такое халат?

— Черт, что такое халат! — передразнила Аня. — Ты не знаешь, что такое халат?!

Соль покачала головой, извиняясь за незнание.

— Отлично! Раз у вас нет такого понятия, как халат... А домашнее платье?

— Что домашнее платье?

— Есть такая одежда?

— Ну, есть. Платье не для выхода. Но обычно, если ты заранее знаешь, что куда-то идешь, то одеваешься соответственно.

— А когда ты просыпаешься, в чем ходишь?

— В ночной рубашке, укутавшись в шаль.

— А если никуда идти не надо, но хочется позавтракать?

— Тогда завтракаю в комнате.

— Во-о-от, — протянула Аня и торжественно изрекла: — с завтрашнего дня мы с тобой вводим новую моду — домашний халат! Для мужчин и для женщин. Начнем с меня! Неси свои карандаши.

— Что нести?

— Ой, черт, неси свои рисовалки.

— А-а, — протянула Соль, — а-а-а! — донеслось из-за прикрывающейся двери.

Спустя пять минут рисования, удовлетворенная результатом Аня, успокоилась.

— Теперь рассказываю про это, — в руках оказался консервативно белый комплект бюстика без бретелек и трусиков слипов. — Это бюстгальтер, его надевают вместо корсета.

— Платье без корсета?! — ужаснулась Сольвейг.

— А ты видела хоть раз, чтобы я надевала корсет?

— Я не смотрела, как ты одеваешься, — обиделась блондинка.

— Ну и хорошо, а то было бы это извращением. Так, теперь смотри. Вернее, не смотри. Я надеваю это чудо. И рубашку сверху. Смотри! — Сольвейг обернулась. — Видишь разницу?

— Неа.

— А теперь? — Аня легким движением руки расстегнула застежку и сняла бюст.

— Ого! А ну, еще раз надень.

Аня надела и снова сняла, снова надела и стала возмущаться:

— Сама надевай!

— Давай!

С кряхтением, как маленькая девочка, Сольвейг пыталась застегнуть застежку на спине. Аня тихо сползала с кресла — это ж надо так руки выкручивать. Наконец, сжалилась над бедолагой и объяснила принцип. Дело пошло веселее.

— Ух, ты! — только и получилось у блондинки, когда все стало на свои места.

— И размерчик подошел, — улыбнулась Аня. — А теперь, гвоздь программы. Иди в ванную комнату, снимай свои панталоны и надевай трусики вот так. Это перед, поняла?

Через две минуты в дверях ванной комнаты показалась Соль, прикрывающая руками белье.

— Я чувствую себя голой.

— А тебя никто не заставляет щеголять голой. Наденешь это завтра под платье. Панталоны можешь не надевать, сразу чулки. Кстати, о чулках! Я завтра заберу часть вещей и покажу тебе настоящие чулки, а не это, — Аня махнула рукой, — "одоробло".

Спустя еще полчаса примерок париков и белья Сольвейг испарилась, а Аня завалилась спать.

Ночью Земную мучили кошмары: она скакала на лошади в нижнем белье, было холодно и страшно. Казалось, что среди деревьев кто-то прячется, но не показывается, а наблюдает из-за кустов. А потом конь пропал и Аня очутилась на безлюдных улицах города, бежала куда-то, путалась в лабиринте, задыхалась от бега. Заскочила в какой-то дом, пронеслась по пустым коридорам, залетела на кухню и спряталась за столом, сжалась в комок, прислушивалась к звуку шагов, доносившихся из того коридора, по которому Аня только что неслась. Шум приближался и приближался, шаги замедлялись, а Аня все сильнее сжималась в комок, не в силах оторвать взгляд от открытой двери слева по стене. Наконец поняла, сейчас ее найдут, потому что ноги, в огромных кирзовых сапогах остановились с другой стороны стола. В сон проникла реальность, Аня вспомнила свои чувства, когда на нее напали на постоялом дворе: нехватка воздуха, тяжесть в груди. Рывком заставила себя вынырнуть из мира сновидений, долго лежала на спине не шевелясь, прислушивалась к темноте, осмелилась открыть глаза: в комнате темно и пусто, только густая тишина, даже сквозняка не слышно.

Стало страшно, как во сне. Земная лежала, не шелохнувшись, и слышала лишь бой собственного сердца, повторяющего звук шагов из сна. Наконец, осмелилась и пошевелилась, повернулась на бок и смогла расслабиться. Быстро уснула, но перед тем, как отдаться на волю Морфея, вспомнила, в какой дом забежала во сне.

Утром Анна не могла найти себе места. С восьми утра доставала Сольвейг просьбами скорее приступить к пошиву халата, долго выбирала оттенок шелка, наконец, остановившись на нежно голубом цвете. За завтраком почти ничего не ела, ерзала на стуле, в конце концов извинилась и ушла к магу Дариусу узнавать истинную стоимость камней.

Леди Юдора не обманула: Дариус оценил колечко в шесть тысяч золотых, сказал, что обычная усадьба на берегу озера стоит пять сотен золотых, а значит, на оцененное Анино сокровище в пять тысяч золотых, можно купить много домов.

Вернувшись в замок, Аня отдала леди Юдора колечко и попросила выделить время для похода в банк, на что старшая леди Дэмон ухмыльнулась и отослала слугу за работником финансовой структуры. Спустя полчаса с такой формальностью, как открытие депозита, было покончено, Аня получила на руки шесть золотых монет, ограбив собственный счет и отправилась к себе в комнату. Мечась из угла в угол, не могла успокоиться, вспоминала сон и, наконец, приняла решение.

Никому не говоря ни слова, когда часы в библиотеке показывали без двадцати минут полдень, Аня, нацепив рыжий парик и укутавшись в длинный плащ с капюшоном, вышла из неприметной калитки в замковой стене. Улица к полудню заполнялась гуляющими людьми, спешащими или просто мерно прохаживающимися перед обедом, городскими прикормышами — котами и собаками, воздух наполнялся звуками бодрствующего города, выкриками торговок и зазывал.

Аня спешила, боялась встретить хоть кого-то знакомого — все-таки мир тесен. Почти бежала, спотыкалась и несколько раз запутывалась в лабиринте улочек, но все же достигла цели, остановилась у дверей двухэтажного домика, в котором вчера оставила свой скарб. Страх сковывал, страх подталкивал. Аня толкнула створку и вошла в темноту прихожей.

Как только за девушкой закрылась дверь, дом окунулся в тишину: уличный шум остался ждать под входом. Осмотревшись по сторонам, Аня направилась на второй этаж. Мягкая кожаная подошва полусапожек скрадывала звук шагов, капюшон прятал лицо в тени.

Аня поднималась на второй этаж и лишь скрипящие половицы выдавали ее присутствие в доме. Остановившись на мгновенье у открытой двери в комнату, Аня коротко выдохнув, поспешила войти. Плавные движения и мягкая поступь, развивающийся на ходу плащ, стук сердца и шелест ткани. Аня тенью скользила от двери к единственной кровати у плотно зашторенного окна.

До спального места она не дошла. Такой же тихой поступью сзади подкрался хозяин дома и схватил незваного гостя, приставив нож к горлу:

— Кто такая? Чего надо? — голос хрипит, но не дрожит.

Аня медленно подняла руку, чтобы сбросить капюшон. Капитан увидел рыжие длинные волосы, почувствовал под рукой хрупкие девичьи кости и попытался сообразить, кто пожаловал. Аня снова поднесла руку к голове и стянула парик. Капитан вдохнул знакомый аромат и рывком развернул пленницу к себе.

— Кас, я деньги принесла, — прошептала девушка.

Она стояла так близко, она пахла, как горный воздух, она смотрела влажными глазами и горячими пальцами обжигала кожу на его груди.

— Анна, — вырвалось у Кастора, но она не услышала ничего кроме бешенного стука сердца. Она пришла к мужчине — слова ей не нужны. Только страсть, только поцелуи, только жажда тела.

Кастор не выдержал: накинулся на Аню коршуном и принялся целовать: в губы, в шею, в подбородок, бормотать бессвязно. Нож улетел куда-то в сторону, с глухим звуком вонзился в дерево, и Аня всецело оказалась во власти сильных рук. Клубок вожделения раскрутился вихрем, унес мысли и страхи, чуткие пальцы ощутили переливы мышц под кожей, захотелось кричать, но Аня прикусила губу и застонала.

Резким порывом капитан сорвал плащ с девичьих плеч, но вдруг остановился, отстранился и заглянул девушке в глаза. Аня поняла — он сомневается, а значит, необходимо дать подсказку. И Аня волной прильнула к мужчине, такому страстному и такому горячему, обвила его шею руками, зарылась пальцами в густые волосы и потребовала поцелуя. Руки Кастора не останавливаясь ни на миг, исследовали каждый сантиметр женского гибкого тела, то слишком сильно сжимая его, то замирая и лаская кончиками пальцев, словно боясь обжечься. А губы продолжали шептать ее имя, язык проникать глубже.

У Ани потемнело в глазах, но она не думала останавливаться, потянула полуголого мужчину за собой, пока ногами не уперлась в кровать.

— Раздень меня, — прошептали ее губы. Кастор, который был выше Ани на целых две головы, нехотя оторвался от ее ушка, опустился на одно колено, взял аккуратную ножку девушки и снял с нее сапожек. Затем снял другой, зарылся лицом в складки рубашки на животе, обжигая горячим дыханием кожу, очень медленно поднял руки, скользя по холодной коже брюк, нашел застежку и не подглядывая, расстегнул ее. Аня взъерошила мужчине волосы, запрокидывая голову назад, постанывала от удовольствия в предвкушении еще большей услады. Кастор все также осторожно поочередно освободил девичьи ножки из темного плена штанов, почувствовал совершенно гладкую, не похожую на других женщин, кожу и поднял глаза. Руки скользнули по бедрам, не находя привычного нижнего белья с рюшками и оборочками.

Аня была прекрасна и нетерпелива. Она резким движением сняла широкую рубашку через голову, зацепила скрепленную шпильками шевелюру и черный каскад волос упал на плечи. Но Кастор не заметил этого, он был слишком увлечен поиском завязок на волшебном кружевном нечто, скрывающем самое сладкое из угощений. Ане пришлось помочь горе-любовнику, открывая доступ к сокровищу.

Теперь нетерпеливым стал Кастор: он прямо-таки выпрыгнул из штанов и уложил девушку на постель. Еще есть чуть-чуть времени для игры, совсем немного перед прыжком раззадоренного зверя. Аня почувствовала царапанье щетины на бедрах, животе, груди, на шее и руках, Аня приняла игру, но предпочла не затягивать.

— Я хочу тебя, Кас, — и волна страсти разбилась о ее оголенные бедра.

Медленно, томно, ласково, а потом все с большим напором, превращаясь в стихию, билась волна о берег, разбиваясь в брызги. Аня уже не сдерживалась: она кричала от удовольствия, требовала больше напора, больше страсти, царапала спину Кастору, кусала его за ухо. И дожидалась партнера. Аня прочувствовала, Аня знала, что вот-вот прозвучит финальный аккорд, но не спешила и дождалась Кастора.

Зверь вырвался наружу и Аня отдалась ему вся: до последней клеточки, до последнего вздоха.

Ночной страж был тяжел, но девушке нравилась эта тяжесть, она давила на грудь, не позволяла дышать. Но это вовсе не тот страх, сковывающий по ночам. Это страсть, дарующая крылья. И через несколько минут Земной был запланирован новый взлет.

Где-то за окном огромные башенные часы басом пробили один раз.

— Хочешь перекусить? — спросил Кастор, заглядывая в глаза снизу вверх: ему понравилось лежать на мягкой груди и не мужчина даже не думал менять дислокацию, руки бездумно блуждали по женскому телу, пытаясь объять, заклеймить "мое".

— Я пить хочу, — Аня улыбнулась уголком губ и в который раз взъерошила волосы капитана.

Кастор выбрался из постели и прошлепал босыми ступнями по деревянному полу вон из комнаты. У Ани перехватило дыхание: в полупрозрачной дымке дневного света, нескромно подглядывающего из-за темных штор, тело мужчины представляло собой произведение искусства. Эротического искусства. Косая сажень в плечах, мощные мышцы рук и спины, узкая талия, ямочки у копчика, словно стражи у царского трона, кожа блестящая от пота, накачанные икры и тонкие лодыжки. Аня заворожено подалась за мужчиной, одеяло сползло с кровати, упало рядом с разбросанной одеждой. Вслед за спускающимся обнаженным капитаном Аня дошла до ступеней, стараясь не терять из виду обнаженной спины, остановилась у перил, закусив губу.

Капитан Керберос обнаружил преследователя лишь на последних ступенях, замер, выжидая. Аня сделала шаг в направлении мужчины и тихо произнесла:

— Я не хочу пить...

Желание прозвучало для Кастора, как пароль к началу военных действий. Он сорвался, в два прыжка преодолел пролет лестницы и снова завладел женским телом. Неистовство во взглядах, порывы в движениях, сладкие стоны — все смешалось, растеклось по дому, наполняя пространство страстью.

Часы на башне пробили два раза.

— Мне пора идти. А тебе надо отдохнуть перед сменой.

— Нет, — закапризничал Кастор, — не уходи, я не хочу спать. Я хочу быть с тобой.

Аня покачала головой:

— Хорошего понемножку. — и вышла из комнаты, шурша подолом накидки, оставляя после себя сладковатый запах солнца.

— Где ты была? — шипела на Аню Сольвейг, пытаясь испепелить кузину взглядом.

— Соль, я должна была побыть в одиночестве. Помнишь, я тебе говорила, что бывают в жизни моменты, когда я готова порвать всех на свете? — блондинка кивнула. — Так вот, если ты не прекратишь, я порву тебя.

— Ах, — леди С прикрыла рот рукой, — я знаю, где ты была!

Аня напряглась, медленно обернулась к родственнице.

— Ну, и где?

— Ты сама без меня ездила к ведьме!

— Прости, Соль, ездила. Ты права. Но опять никого не застала.

— Вот, вот! А если бы мы поехали вместе, и взяли бы с собой Кастора, тогда бы мы смогли ее найти и подождать.

Аня кивнула. Какое полезное качество — уметь слушать. Умненькая девочка сама спросила и сама ответила.

— Как продвигается дело с халатом?

— А как ты думаешь?

— Думаю, что его уже успели пошить, — лукаво прищурилась Аня.

— Откуда ты знаешь? — возмущенная Соль не могла найти слов.

Впрочем, как и Аня.

— Уже готов? Ты, верно, шутишь...

— Нет. Сейчас прикажу принести.

Ане оставалось только сесть в кресло и ждать, забивая голову праздными мыслями.

Через несколько минут в комнату вошла служанка и выложила на диване домашний халат. Аня, все еще не веря собственным глазам подошла к творению голубого цвета, погладила рукой тонкий шелк и в секунду облачилась в небо. Запахнула полы, подпоясалась и сделала пару шагов: длинный подол халата, немного удлиненный сзади, затрепыхался крыльями синей птицы, широкие рукава, прихваченные у кисти кружевной лентой, создавали впечатление разбушевавшегося моря.

— Соль, да ты волшебница! Ни единой швее до сих пор не удавалось угадать мои желания. А тут... Слов нет.

— Ха, ты еще не то скажешь, когда увидишь платье Золушки, платье моей матушки на ее день рождения.

— Ты уже и это пошила?

— Леди Анна, вы должны понимать, что я не шью! Я творю! А шьют — швеи.

Аня понимающе кивнула, продолжая гладить себя по телу: то ли шелк пришелся по душе, то ли душа требовала не шелка.

— Как жаль, что у вас нет нормальных зеркал. — Аня смотрелась в огромное отполированное блюдо. — Соль, а ведь у меня есть настоящее зеркало! Но нам придется снова съездить в склеп.

У леди С загорелись глаза.