Я - Риддл

— Отвратительно, — вдруг морщится Поттер. — Я не люблю слякоть.

Киваю. Да, на улице сегодня не очень. Еще вечером погода испортилась.

— О, я тоже не люблю, когда на улице мокро, — делаю глоток чая. — В нашей школе, где я училась, хорошая погода была редкостью.

— Вы ведь учились в Дурмстранге, как Крам? — задает вопрос Поттер.

— О, да, — киваю. — В нем самом.

— Здорово, — дует на чай Гарри. — Я мало знаю о других школах.

— Их не очень много, — пожимаю плечами. — В Союзе есть еще пара других, одна где-то в Ташкенте, вторая — на Курилах. В Дурмстранге учатся дети из Союза и стран Восточной Европы.

— И сколько там учеников? — интересуется мой собеседник.

— Полторы тысячи. В пять раз больше, чем в Хогвартсе.

— Ого! — восхищается мальчик. — Какая большая школа!

— Школа, на самом деле, не очень большая, — пожимаю плечами. — Чуть больше Хогвартса. Но там нет пустующих помещений. Везде классы, классы, залы...

— А как туда попадают?

— Для этого нужно подать заявление и сдать вступительные экзамены не меньше, чем на "четыре". В смысле, на "выше ожидаемого". Затем из имеющихся отбирают лучших.

— А что за экзамены?

— О, я уже не помню подробностей, но из того, что запомнилось — прочитать короткий отрывок из книги, посчитать до десяти и обратно.

— Всего?! — изумляется Поттер. — Я это умел еще в восемь лет!

— У нас поступают в семь, — пожимаю плечами. — Но в некоторых случаях можно и в шесть.

— Так рано...

— Да, Гарри. А как вы поступали в Хогвартс? — вежливо интересуюсь, но тут же понимаю, что этот вопрос для мальчика далеко не из приятных. Он снова напряжен, отводит глаза.

— Эм... Я не знал, что я волшебник, — выдавливает из себя Поттер. — Я живу с тетей и дядей... Они долго не отдавали мне письмо, пока не приехал Хагрид.

Так... Замнем тему.

— О, ну это не страшно. Я рада, что эта ситуация все-таки решилась. Волшебники должны учиться в волшебных школах, как бы их родственники ни возражали, — вежливо замечаю. — В любом случае, мистер Поттер, вы здесь, а они там.

— Это да, — выдыхает Гарри и снова расслабляется. Немного, но все равно.

За неспешной беседой проходит весь отведенный час, и о времени нам напоминает Грюм.

— И вы это называете занятиями? — фыркает он, когда Гарри убегает на завтрак.

— Да. Цель занятий — научиться расслабляться. Как, по-вашему, я должна была действовать? Напоить ребенка релаксантами?

Грюм рявкает от смеха, смотря в мое возмущенное лицо, затем, припадая на деревянную ногу, ступает в коридор.

— Счастливо оставаться, профессор Риддл.

* * *

Через три дня меня снова вызывает Дамблдор. Я шагаю по коридору, думая о чем-то своем, как вдруг слышу детские голоса. И я их узнаю — Поттер, один из Уизли и Грейнджер.

Хочу уже пройти мимо, как меня останавливает фраза Поттера:

— Значит, нам придется проходить мимо драконов...

— Ну да, — это Грейнджер, — только как это сделать. Они вряд ли отдадут вам свои яйца.

Хм. А это интересно.

Взмах палочки — и я под дезиллюминационными чарами. Еще взмах — и на ушах повисают чары Направленного Слуха. Прижимаюсь к стене.

— Хагрид сказал, что это венгерская хвосторога, валлийский зеленый, китайский огненный шар и шведский тупорылый. Я понятия не имею, в чем разница, — бурчит Поттер.

— Как? — изумляется Грейнджер. — Валлийский зеленый — самый спокойный, а вот венгерская хвосторога вся в шипах. Такая хвостом треснет, мало не покажется! Китайский огненный шар имеет самое мощное огненное дыхание. Шведский тупорылый — самый большой.

— Так какая разница, кто из них самый спокойный? Они все будут свои яйца защищать! — вмешивается Уизли.

— Ладно, ребята, — отрезает Поттер. — Разберемся.

Молодцы какие. И я разберусь. Сейчас быстренько к директору, а потом — к Игорю.

Дамблдор встречает меня приветливым взглядом, предлагает свои дольки.

— Спасибо, директор, — беру одну.

Что-то сладкого не хочется.

— Анна, как дела у Гарри?

— Вроде продвигаются. Мы пока идем к тому, чтобы он не нервничал, разговаривая со мной, — пожимаю плечами.

— А, да. Аластор мне сказал, что Гарри чувствует себя гораздо увереннее, чем в первую вашу беседу. И это хорошо. Кстати, Северус просил вас зайти.

— Хорошо, директор, — киваю Дамблдору.

И ради пары слов он меня звал?

Снейпа нахожу в лаборатории. Он стоит над котлом, в котором что-то кипит.

— Погодите, Анна, — говорит он, делая характерный жест зельеваров, обозначающий "еще недолго, прошу подождать".

— Угу, — говорю и опираюсь о косяк плечом. Подожду, конечно.

— Итак, вам Дамблдор передал мою просьбу? — спрашивает Снейп через полминуты.

— Нет, просто просил зайти.

— В общем, первый этап зелья прошел удачно. И сейчас я хотел бы попросить вас немного крови.

— Хорошо, профессор, — киваю. — Сколько вам нужно?

— Не больше половины чашки.

Вместо ответа протягиваю левую руку.

— Пожалуйста.

Снейп достает серебряный кинжал и произносит ритуальную фразу:

— Ни капли этой крови не будет использовано мною во вред дающему, ни прямо, ни косвенно.

Приятно работать с людьми, знающими и ценящими профессиональный этикет. А сколько раз приходилось ругаться с другими колдомедиками, не просто забывающими произнести эту фразу, но и упорно нежелающими это сделать... И пытающимися разрезать меня чем-то другим, чем серебром. Нельзя этого делать по магическим правилам колдомедицины.

Густая кровь тонкой струйкой стекает в подставленную чашу.

— Спасибо, профессор, — киваю я на кинжал.

— За что?

— За то, что еще не забыты традиции, — улыбаюсь.

— А, это... — Снейп равнодушно останавливает мне кровь. — Это само собой.

— Позвольте мне поприсутствовать, — прошу зельевара.

— Хорошо, только не отвлекайте.

— Профессор Снейп, я Мастер Зелий, защитилась четыре года назад, — обезоруживающе улыбаюсь. — Я знаю правила.

— М... это упрощает задачу, — через секунду говорит Снейп и, уже не обращая на меня внимания, шагает к своему котлу.

Блин. Если я Мастер Зелий, то он кто?!

Отточенные движения. Почти не смотрит на стрелки часов, отсчитывающих секунды, но все падает в котел вовремя. Ингредиенты нарезаны идеальными формами. Я уверена, что соломка не будет отличаться между собой больше, чем на пару микронов.

Он великолепен.

И только когда черпак делает последнее движение, я прихожу в себя.

— Анна, вы в порядке? — меланхолично спрашивает зельевар.

— А? Что? А, да, в порядке, — не могу сдержать восхищенной улыбки. — Вы — гений.

— Спасибо, мне уже говорили, — так же спокойно кивает он на мой комплимент, но я вижу промелькнувшую искру довольства.

— Мне даже стыдно называть себя Мастером после такого... — краснею.

— А, ну не переживайте. Я первые четыре года тоже так себя чувствовал.

— А потом?

— А потом привык. Еще через пару лет, — фыркает Снейп.

— Спасибо за урок, Мастер, — повинуясь внезапному порыву, говорю ритуальную фразу Ученика.

— Всегда пожалуйста, — отвечает зельевар после небольшой паузы и снова повторяет: — Всегда пожалуйста.

* * *

Игоря не оказывается ни в моих комнатах, ни в своих. Пытаюсь найти хотя бы дурмстранговцев, и это мне удается. Парни сидят в облюбованном классе и дружно что-то строчат в тетрадках.

— Добрый день, — вежливо приветствуют меня дурмстранговцы.

— Добрый день, ребята, — отвечаю. — Витя, можно тебя на секунду?

— Да, конечно, Анна Фоминична, — говорит Чемпион, выходя за дверь. — Чем могу быть полезен?

А в глазах — так и не растаявший с того злополучного посещения Больничного крыла лед.

Оглядываюсь, невербально проговаривая Локационные чары, которые тут же сообщают о том, что рядом притаилась кучка каких-то девиц.

— Витя, у меня к тебе разговор. Ты не будешь против, если мы поговорим в соседнем классе?

Там я смогу наложить Заглушающие чары. Это сделать проще в небольшом классе, чем в большом коридоре.

— Анна Фоминична, я бы не хотел отходить далеко от ребят, — говорит Виктор. Я буквально кожей ощущаю, как он напряжен. Правая рука подрагивает, готовая в любой момент отразить нападение.

Кощеевы яйца. Долбанная Метка. Он что, думает, я его убивать пришла?

— У меня есть информация о первом испытании, — говорю, глядя в глаза Краму. — А тут уши чужие болтаются.

Виктор не идиот. Он тут же повторяет мой трюк с Локационными чарами и недовольно вздыхает.

— Поклонницы уже достали, если честно. Но все равно, Анна Фоминична. Я бы не хотел уходить от ребят. К тому же... Вы уверены, что они понимают наш разговор?

— "Береженого бог бережет", — пожимаю плечами. — Ну, если ты настаиваешь... Ты не против, если я расскажу тебе это в присутствии ребят?

Крам пытается не показать, какое облегчение вызывает у него мое предложение, но я все равно это вижу.

— Конечно, Анна Фоминична. Почему бы и нет?

Вхожу вслед за Виктором в класс, накладываю заглушающие чары на помещение. Дурмстранговцы тут же встают из-за парт.

— Садитесь, садитесь, — машу руками. — Виктор попросил, чтобы я рассказала это вам всем, а не ему одному, — присаживаюсь по старой памяти на учительский стол. — Итак, это касается первого испытания...

Виктор слушает мой рассказ с каменным выражением лица.

— Это достоверная информация, Анна Фоминична?

Задумываюсь, оценивая.

— Процентов на восемьдесят-восемьдесят пять. Тот, другой участник говорил уверенно, пытался строить планы.

— И кто этот участник, если не секрет?

— Для вас — нет. Поттер. Он обсуждал драконов со своими друзьями — Грейнджер и Уизли.

— Хорошо. Я приму к сведению. Спасибо, Анна Фоминична.

— Не за что, Витя. Дурмстранг!

— Дурмстранг! — отзываются четырнадцать учеников моей бывшей школы.

Снимаю Заглушающие чары и выхожу в коридор, ощущая, что жизнь просто прекрасна.

* * *

Игорь является ко мне вечером.

— Аня, Крам сказал, что ты ему рассказала о первом испытании.

— Рассказала, — соглашаюсь, обнимая теплую кружку.

— Поттера подслушала?

— Ага.

— Блин, Анька. Мне бы твои уши.

— Ага, а мне твои, ослиные?

Каркаров заливисто хохочет, обхватывая меня руками.

— У наших детей будут нормальные.

Улыбаюсь, ощущая тепло чужого тела.

* * *

А в конце ноября рядом с Хогвартсом буквально за одну ночь вырастает испытательный полигон. В субботу ученики ложатся спать, когда еще ничего нет, а в воскресенье утром уже пышут огнем четыре дракона.

Игорь суетится, бегает, мандражирует. Мадам Максим квохчет вокруг Делакур. Альбус Дамблдор суетится вокруг Гарри Поттера. Интересно, Дамблдор намеренно так отодвигает на второй план Седрика?

Не выдерживаю, подхожу к пуффендуйцу.

— Как вы, мистер Диггори?

— Волнуюсь, — он мнется. — Кто бы не волновался...

— Вы справитесь, — говорю тоном, не вызывающим сомнений.

— Вы уверены?

— Естественно, — киваю. — Я, хоть и знаю вас всего три месяца, могу заключить, что вы очень способный молодой человек. Можно даже сказать, талантливый. Недаром именно ваше имя выбрал Кубок.

— Не только мое, — хмурится парень. — Еще и Поттера.

— Все мы понимаем, что его имя — случайность, — пожимаю плечами. — Ваше же оттуда выпало заслуженно.

— Спасибо вам, профессор Риддл, — вздыхает Диггори с каким-то облегчением. — Я буду стараться.

— Вы не просто постараетесь, мистер Диггори. Вы пройдете испытание. Если честно, у вас куда больше шансов, чем у остальных. В том числе и у Поттера.

Небольшая лесть с небольшой ложью, и паренек буквально расцветает.

— Так что, скажу вам по секрету, болеть я буду за вас.

Диггори уже широко улыбается.

Вот и славненько. Теперь Седрик чувствует себя человеком, а не забытой в сарае метлой.

Пойду, займу свое место.

Место мое оказывается между Альбусом Дамблдором и — ну куда же без этого! — Игорем Каркаровым. Наблюдаю, как чемпионов куда-то уводят. Через полчаса на трибуне встает Людо Бэгмен и делает объявление, объясняя предстоящее испытание.

Сведения Поттера оказались верными. Четыре дракона, у которых нужно отобрать фальшивое золотое яйцо, при этом сами драконы, точнее, драконихи, сидят на настоящей кладке.

Первым выходит Диггори. Бэгмен объявляет, что ему достается шведский тупорылый дракон.

Когда раздается команда начать, пуффендуец дергается. Издалека видно. как нервничает парень. Он делает шаг к драконихе, та подозрительно косится.

Хм. Трансфигурация неживого в живое? Неплохо.

Смотрю, как Седрик превращает камень в собаку, которая тут же с лаем набрасывается на дракониху.

Настоящая собака в жизни бы такого не сделала, конечно, но это — создание Диггори.

Пока дракониха разбирается с псевдособакой, Седрик делает рывок и, чудом увернувшись от хвоста, выхватывает золотое яйцо.

Трибуны взрываются радостными воплями. И...

Б...ь. Б...Ь! Что им, уродам, стоило помолчать?!!

Вопли толпы отвлекают дракониху. Она оборачивается, замечает Диггори с яйцом...

И разъяренно выдыхает пламя в спину Диггори. Душераздирающий крик длится всего секунду, а потом на землю падают обугленные останки.

И наступает звенящая тишина. Дракониха косится одним глазом на дымок, поднимающийся от тела Седрика, затем принюхивается... и неспеша поедает "добычу".

Рядом сглатывает Дамблдор, где-то раздаются малоприятные желудочные звуки.

Игорь оглядывается на побледневшую меня и стискивает мою руку.

Второго участника выпускают только через два часа. Драконологи убирают с полигона сытую и присмиревшую дракониху, Дамблдор утешает убивающегося отца Седрика, Амоса Диггори.

Следующей идет Флер Делакур. Смерть предыдущего чемпиона оказало сильное деморализующее действие, и девушка едва держится на ногах. Ее бы сейчас укрепляющим отпоить, да успокаивающим.

Но по правилам этого нельзя.

Флер делает шаг к драконихе и выпускает очарование вейлы на полную мощь. Я слышу, как рядом всхлипывает Каркаров, сжимая мою руку еще больше, подается вперед Дамблдор. Трибуна, еще под впечатлением от смерти Диггори, хранит молчание, но я знаю, что чары Делакур действуют и на них.

Дракониха хрюкает, словно поросенок, благодушно взирая на француженку.

Флер медленно пробирается по камням к гнезду, подхватывает золотое яйцо и так же медленно и аккуратно ползет обратно. Дракониха не шевелится, лишь блаженно жмурится. И только когда девушка оказывается за пределами полигона, зрители позволяют вырваться реву восторга. Дракониха вздрагивает, выдыхает огонь, но уже поздно — яйцо у Флер.

Осталось двое — Крам и Поттер.

В трясущуюся и заикающуюся Флер вливают зелья, мадам Максим отгоняет суетливую Риту Скитер и других журналистов, Игорь беседует с Крамом, Дамблдор же куда-то сбегает, причем мне самой интересно, куда.

Третьим идет Крам.

В самом начале дурмстранговец уверенно пуляет в дракониху Ослепляющим. Грамотный мальчик, знает, что это — единственное уязвимое для магии место.