Я - Риддл

Останавливаюсь.

— Профессор Риддл, — в голосе Снейпа — раскаяние. — Простите. Я... Я вас провоцировал.

От подобной наглости теряю дар речи.

— Я все ждал, когда вы вспомните о том, что давали свою кровь для зелья Поттеру, — виновато говорит он. — Я...

— О, Мерлин, — выдыхаю.

— Я сварю зелья для Крама. Простите, пожалуйста.

— Вы идиот, Северус.

— Идиот, — соглашается Снейп.

Как все любят трепать мне нервы!!!

* * *

От подготовки к Рождественскому Балу умудряюсь отвертеться. Как мне это удается, сама не понимаю. Но хлопот не убавляется — приходится помогать Снейпу с зельями для Крама.

Мое появление Виктор каждый раз встречает холодно. Первый раз он долго смотрит в кубок, не решаясь сделать глоток, пока не приходит Игорь. И пьет только тогда, когда Каркаров отдает четкое указание.

Интересно, а чтобы Крам сказал, если бы узнал, что и у его директора есть Метка? И что это зелье варил тоже обладатель Метки?

Тем не менее, зелья делают чудо. Двадцать пятого декабря Крам может не только стоять без трости, но и вполне сносно ходить. Не знаю, как насчет танцев, но, полагаю, Виктор справится.

И для меня оказывается сюрпризом, что его спутницей оказывается Грейнджер.

И вообще сама Грейнджер оказывается сюрпризом. В розовом длинном платье, с очень красиво уложенными волосами и неплохим макияжем она прекрасно смотрится рядом с Виктором в традиционной красной парадной мантии Дурмстранга.

Ловлю себя на том, что любуюсь этой парой.

— Виктор великолепен, правда? — шепчет мне на ухо Игорь.

— Да. И Грейнджер выглядит тоже хорошо.

— Грейнджер? Это его спутница?

— Да, — киваю. — Она учится на Гриффиндоре.

— Вместе с этим... очкариком?

— Ага. Девочка умная, но своенравная.

— У нее фамилия какая-то простецкая, — замечает Каркаров, отпивая из кубка.

— Она магглорожденная.

— Грязнокровка?

— Угу. Но это не мешает ей отлично учиться.

— Зубрилка, наверно.

— Ну... В принципе, да. У нас бы она не потянула учебу.

— Ну... А то, — довольно фыркает Каркаров.

Крам держится, ничуть не показывая своих проблем. Рядом с ним кружатся в танце Гарри Поттер с какой-то из сестер Патил, Делакур с каким-то когтевранцем. Дэвисом, кажется.

Когда же мне на глаза попадается Уизли, одноклассник Поттера, то я едва не давлюсь вином. Такую ужасную мантию еще надо придумать. Такое чувство, что ее вытащили из глубочайшего бабушкиного сундука. Причем бабушкину мантию. Мало того, что она женского фасона, так еще и старая. Я ею полы даже мыть побрезговала бы. Бедная партнерша этого Уизли... Он Репаро, что ли, не знает? Хоть немного бы выглядел приличнее. Да даже трансфигурированная одежда в его случае не была бы таким позорищем!

Хорошо, хоть другие ученики выглядят не как этот Уизли...

Обидно, да. Молли Прюэтт. Наследница древнейшего рода Прюэттов, и замужем за этим предателем крови Уизли. И дети ее страдают...

Внезапно Дамблдор встает и протягивает руку немедленно смутившейся МакГонагалл. Хагрид, видя такое, решается и приглашает мадам Максим.

Вздыхаю и вижу ладонь Игоря в приглашающем жесте.

— Анна Фоминична, позвольте вас пригласить? — голос Каркарова звучит мягким бархатом.

— Разумеется, Игорь Александрович, — улыбаюсь и принимаю предложенную руку.

— Когда мы танцевали последний раз? — спрашивает Игорь, когда мы медленно плывем по залу.

— Двадцать четыре с половиной года назад, — кладу голову ему на грудь. — На моем выпускном.

Каркаров молчит, затем притискивает меня к себе.

— Аня, я говорил, что люблю тебя?

— Да, — чувствую, как на глаза наворачиваются предательские слезы. — Я тебя тоже люблю, Игорь.

* * *

После первого танца Крам с трудом доходит до стула и садится, неловко выпрямившись. Смотрю, как хмурый Снейп дает ему склянку, которую Виктор выпивает и с благодарностью возвращает пузырек.

— Ему не обязательно сидеть здесь весь вечер, — говорит Северус, возвращаясь. — Но укрепляющее не повредит. В любом случае.

Киваю.

А потом... К моему удивлению, меня приглашает танцевать Снейп. Изумляюсь настолько, что соглашаюсь.

— Я думала, вы не танцуете, — говорю мрачному зельевару.

— О, так думают многие в этой школе, — мягким воркующим голосом замечает Северус. — И вы — не исключение.

На это не нахожу, что возразить, и просто наслаждаюсь медленным вальсом.

— Благодарю вас, Анна, — говорит Снейп, когда танец заканчивается.

Смотрю на прямую, словно палка, спину зельевара, понимая, что я этого человека никогда не пойму.

Музыка становится все быстрее, лица краснеют от выпитого. Хагрид, уже не стесняясь, флиртует с мадам Максим. Ученики прыгают по залу, размахивая руками и ногами.

— Пойдем на воздух? — шепчет мне в ухо Каркаров.

— Пойдем, — соглашаюсь, и мы как два школьника, крадучись, выбираемся во двор.

А ночь красива. Медленно падает белый снег, чтобы коснуться выложенной камнями дорожки и растаять. И лишь местами лежат небольшие пушистые пятна.

— У нас снегу побольше будет. Наверное, уже метра полтора навалило.

— Угу, — соглашаюсь. — А давай в снежки?

Вместо ответа Каркаров подхватывает горсть снега, сминает и швыряет в меня.

Уххх... Холодный-то какой!

Взвизгиваю, залепляю в Игоря ответный снежок.

Через пять минут мы в снегу с ног до головы. Моя мантия промокла, белая парадная мантия Игоря приобрела серые пятна.

Внезапно Каркаров делает хищный бросок и обхватывает меня руками.

— Кощеева смерть, Анна! Ты вся холодная!

— Так... декабрь, — говорю сквозь стучащие зубы. — Новый Год скоро.

— Пойдем, заглянем за Перечным.

— Тебе тоже не помешает, — накладываю Очищающие на мантию Игоря. В ответ он накладывает на меня целую связку чар — Очищающее, Высушивающее и Согревающее.

И желание идти куда-то за Перечным зельем пропадает.

Как-то само собой мы оказываемся за какой-то колонной. Каркаров берет мое лицо в ладони, поднимает так, чтобы встретиться со мной глазами.

— Аня, я говорил, что люблю тебя?

— Да, — смотрю на лучащиеся нежностью глаза Игоря. — Я тебя тоже люблю.

Наши губы встречаются...

— Так-так-так... — ехидный голос в двух шагах заставляет нас вздрогнуть. — Влюбленная парочка...

Резко разворачиваюсь, выхватывая палочку, и натыкаюсь взглядом на ошарашенного Снейпа.

— Эм... Анна, Игорь... Простите, я не думал, что это вы...

Эти жалкие оправдания меня ничуть не трогают. Снейп скашивает глаза на подрагивающий кончик моей палочки, затем делает судорожный вдох.

— Я прошу прощения, Анна. Я принял вас за учеников. Тут почти ничего не видно — я заметил только темную мантию.

— Любите портить людям праздники? — ядовитым тоном вопрошает Игорь.

— Это моя работа, — овладевает собой декан Слизерина. — В мои обязанности входит также и следить за дисциплиной.

— Игорь, пойдем, — дергаю за мантию Каркарова. — А то он нас воспитает тут. Заодно со всеми.

Каркаров одаряет Снейпа гневным взглядом, но послушно позволяет себя увести обратно в Большой Зал.

А в Зале осталось едва ли половина изначального количества присутствующих. Хагрид о чем-то нежно бормочет мадам Максим, шармбатонки охмуряют учеников Хогвартса, даже дурмстранговцы поддаются всеобщему порыву и воркуют с девушками. Грейнджер сидит рядом с Крамом, смотря на него внимательным взглядом, в котором смешиваются и материнская забота, и профессиональный интерес — похоже, ее беспокоит самочувствие Виктора. А Виктор, кажется, ее обществом наслаждается.

Каркаров тоже замечает эту парочку, и довольно улыбается.

— Пусть мальчик развеется, — говорит он, проследив за моим взглядом. — Он уже большой, к тому же вполне заслуживает.

Улыбаюсь, киваю.

* * *

Каникулы у детей. У учителей каникул не бывает. Бывают короткие отпуска, но не каникулы. Так и сейчас. Дурмстранговцы и шармбатонки смирились с тем, что у них тоже почти никаких каникул — издержки поездки на Турнир. Мадам Максим в волнениях, что девочки не сдадут экзамены, наседает на меня, как на ответственную (гиппогриф задери Дамблдора) за учебный процесс. Один Игорь помогает, чем может.

Вот не понимаю, зачем мадам Максим так переживать за девчонок? По ним ясно, что они сюда ехали явно с одной целью — подцепить какого-нибудь чистокровного английского мага, еще не женатого. Но чистокровные семейства вряд ли горят желанием разбавлять свою кровь с нечеловеческими существами.

Сижу в библиотеке, обложившись книгами на трех языках — русском, английском и французском, пытаюсь придумать, на какой из уроков с хогвартсовцами можно пихнуть шармбатонок или дурмстранговцев.

— Пытаетесь помогать соперникам?

Грюм. Интересно, что надо этой ищейке?

Откладываю дурмстранговский учебник, поворачиваюсь к одноногому аврору.

— Пытаюсь делать свою работу, мистер Грюм.

— И что же за работу вы делаете? — корявые пальцы хватают учебник, подносят к лицу. — Что за секретные письмена?

— Учебник по Ритуалистике за одиннадцатый класс Дурмстранга, — отбираю у аврора книгу. — Здесь такому не учат.

— И что за ритуал вы собираетесь проводить, Риддл? Что вам велел ваш Лорд?

— Мерлин, мистер Грюм! — шмякаю толстым томом по столу. — Какой, к гиппогрифу, ритуал? Ритуалистика — это учебная дисциплина Дурмстранга! Конкретно в данный момент я пытаюсь читать главу о магических клятвах. Если вы не в курсе, они относятся именно к Ритуалам.

— Хотите взять с кого-то Непреложный Обет? Чтобы он покрывал ваши делишки?

Б..ь. Убью.

— Мистер Грюм. Дурмстранговцы должны учиться. Экзаменаторам в России будет до фени, что они были тут на Турнире, а один особо активный аврор подозревал преподавателей Хогвартса во всех смертных грехах. И по программе у них сейчас — Ритуалы магических клятв. И этот же материал будут проходить ваши семикурсники через полмесяца. Я и пытаюсь придумать, как совместить занятия у обеих школ сразу.

Грюм ничего не говорит, лишь сверлит меня магическим глазом. Смотрю в глаза аврору, ощущая, что еще минута — и я действительно начну колдовать не в его пользу.

Видимо, ощутив мое напряжение, Грюм фыркает и уходит. Облегченно плюхаюсь обратно и понимаю, что вернуться в рабочий ритм уже не смогу. Строчки на трех языках смотрятся китайской грамотой.

Запихиваю в сумку исписанные пергаменты, складываю книги в стопки. Английские я сейчас сдам мадам Пинс, а остальные унесу с собой в комнаты. Или английские тоже захватить?

Решаю английские книги сдать. Шагаю к стойке, но внезапно слышу голоса Грейнджер и Поттера.

— "Ищи, где наши голоса звучать могли бы, но не на суше — тут мы немы, словно рыбы"... — бормочет Грейнджер. — Гарри, это что-то значит!

Ясен пень, значит. Но что за стихи?

— Смотри, Гермиона. Здесь на картинке такое же яйцо! — вдруг говорит Поттер.

— Болван, это цветок! — фыркает Грейнджер. — Но ты уверен, что дослушал яйцо до конца? Или ты вынырнул, потому что тебе воздуха не хватило, как в первый раз?

— Дослушал, Гермиона! — усталым замученным голосом отвечает Поттер. — Гермиона, я его слушал три раза тогда и пять раз утром. Затем я сегодня его прослушал два раза и вечером пойду слушать, если тебе так неймется. Я его прослушал до конца!

— Не кричи на меня, Поттер!

Мммм... Так. Я еще думать не разучилась. Значит, яйцо что-то говорит, и для этого чего-то Поттер нырял под воду. Оригинально. А теперь тихонечко ногами назад, назад, да Чары Тишины... Вот, Анечка, молодец. Теперь чары снять и громким шагом мимо Поттера и Грейнджер до библиотечной стойки.

После библиотеки, разумеется, иду искать Игоря. Каркаров сидит в своей комнате, читает "Ежедневный Пророк".

— Ты видела, что тут написали? — фыркает он. — Такое чувство, что в этой Англии все сумасшедшие.

— А что такое? — беру в руки газету, разворачиваю.

"Альбус Дамблдор, директор школы волшебства "Хогвартс", всем известен своими чудачествами. Он, не колеблясь, назначает на должности преподавателей людей, которых иные не пустили бы на порог. В сентябре нынешнего года он удивил многих в Министерстве магии тем, что сделал учителем защиты от тёмных искусств бывшую сторонницу Того-Кого-Нельзя-Называть — Анну Риддл. Напомним, что в Хогвартсе работает еще один человек, у кого на руке есть Метка — это Северус Снейп, преподаватель Зельеварения. Учитывая события на чемпионате мира — что задумал Альбус Дамблдор, и какую связь все эти события имеют с Тем-Кого-Нельзя-Называть? Не говоря уже о смерти одного из учеников Хогвартса..."

Откидываю газету в сторону, впиваюсь пальцами в волосы.

— Игорь, как ты думаешь, применение на Скитер Непростительных будет считаться "применением на человеке"?

— Увы, да, — наигранно хмурится Каркаров. — И если убьешь — посадят, как за человека.

— Твою ж налево. У нас в "желтой" прессе таких домыслов не пишут.

— Ты просто давно наших газет не читала, — фыркает Игорь. — После распада Союза сейчас такая гадость повылезала...

— "Вестник магомира" еще издают?

— Издают. Как и "Магическую Россию". Только там пишут всякую ерунду.

— Обалдеть. Теперь все будут думать, что Дамблдор поддерживает Темного Лорда. Ты представляешь, что начнется?

Каркаров хмыкает, забирает газету и складывает ее вчетверо.

— Аня, тут все не так плохо. Если бы не было Турнира, то ваше с Северусом присутствие в этой школе сумели бы раздуть до крупного скандала. А так если и будет скандал — то с Турниром. Седрик-то учился в Хогвартсе. Был бы он из другой школы...

Стискиваю зубы.

— Игорь, сейчас Скитер будет раздувать смерть Седрика, затем вплетет туда меня, захватит Снейпа и вуаля — наш Дамблдор окажется вовсе чуть ли не самим Лордом.

— Я и говорю — в этой Англии все сумасшедшие.

Бессильно сажусь на кожаный диван, и мне в руки тут же тычется стакан.

— Глотни.

Делаю глоток, и мне по пищеводу скатывается огненная волна. В голове немедленно становится спокойнее.

— Кстати, — вспоминаю о цели визита. — Витя догадался, что делать с яйцом?

— Нет, — хмурится Каркаров. — Он его открыть в спальне пытался. Пытался часа три, а потом оно как завизжало... Ребята спать легли, тут же подскочили. Крам два Ступефая получил от неожиданности.

— Бедный Витя, — вздыхаю. — Он в порядке?

— В порядке, — кивает Игорь. — Его в его же постель впечатало. Лейбович ему зелий дал, обошлись малой кровью.

— Скажи Краму, пусть под водой его откроет.

— Опять Поттера подслушала? — понимающе улыбается Каркаров.

— Ага, — виновато улыбаюсь. — Что не сделаешь для родной школы.

— И что там ты еще слышала?

— Ну, что еще нырнуть надо. И, похоже, слушать под водой.

— Так. С этим похуже. У Крама корсет, и он его до первых чисел февраля не снимет. Он моется-то с трудом в душе. А после этого долбанного Бала с его танцами-шманцами парень два дня пластом лежал, только стонать мог.

Усаживаюсь на диване поудобнее, снова беру в руки газету.