Я - Риддл

Постепенно напряжение, повисшее в воздухе, ослабляется, и Зал наполняет гул множества голосов — как и везде, дети любят поговорить за едой.

* * *

Оказывается, в своем кабинете директор хочет видеть не только меня. За мной следом, сверля спину взглядом, шагает профессор Снейп. Немного в стороне идет поджавшая губы очень тощая немолодая женщина лет семидесяти, и тоже одаряет меня нелюбезными взглядами.

— А, коллеги, проходите! — Дамблдор сама любезность. — Лимонные дольки? Анна, вот, присаживайтесь.

Сажусь в предоставленное кресло, поправляю мантию.

— Давайте подождем, когда соберутся все, — жизнерадостно просит-приказывает Дамблдор и обращается к пожилой женщине: — Минерва, у тебя все хорошо?

— Да, Альбус, — отзывается та, не особо желая раскрывать рот в моем присутствии.

— Как Гарри?

— Нормально.

Изображаю на лице безмятежность. Они не новы в своей неприязни ко мне. Никто не нов. Я — Риддл, и в этом они видят мою вину.

— Северус, а у тебя как с Гарри?

— Что с этим пацаном сделается, — неприязненно отзывается Снейп, — тупой ленивый самовлюбленный...

— Северус! — вскидывается профессор по имени Минерва.

— Я тридцать четыре года Северус, — фыркает профессор зельеделия. — Что-то еще?

— Не стоит так... — Минерва замолкает, и я знаю, что глазами она указывает на меня, подразумевая: "Не стоит так говорить о Мальчике-Который-Выжил в присутствии... этой..."

В течение десяти минут в кабинете директора становится тесно. Когда Дамблдор решает, что пришли все, он решается представить меня коллегам.

— Уважаемые коллеги. Я немного запоздал с представлением... Анна Мария Риддл, ваша коллега, преподаватель ЗОТИ.

Встаю, делаю книксен.

— Анна, дорогая. Познакомься и ты. Профессор Минерва МакГонагалл, преподаватель Трансфигурации и декан Гриффиндора. Если у тебя будут какие-то проблемы с ее учениками, обращайся к ней.

МакГонагалл сжимает челюсти, но кивает.

— С профессором Снейпом вы уже знакомы. Добавлю, что он декан Слизерина. Если возникнут вопросы с его учениками...

Снейп кивает, скрещивает руки на груди, зажав в них мантию.

Представление идет своим чередом. Я знаю, как зовут двух пухленьких женщин — Поппи Помфри — колдомедик и Помона Стебль, декан Пуффендуя и преподаватель Травологии. Великана зовут Рубеус Хагрид. Он явно чувствует себя не в своей тарелке в кабинете директора...

Сложно запомнить все лица и все имена, но я умею это делать.

— Теперь, дорогие коллеги, пара слов для вас. Надеюсь, вы не будете вести себя, как малолетние дети, и не станете испытывать неприязнь к Анне только из-за ее фамилии.

— Дело не в фамилии... — кривится профессор Вектор.

— ...дело в родстве, — понимающе заканчивает Дамблдор и переводит взгляд на Снейпа. — Или не только... в родстве?

— Профессор Дамблдор, — вдруг встает МакГонагалл. — Сколько еще Пожирателей Смерти вы собираетесь ввести в наш коллектив?

От ее беспрецедентной наглости у всех отвисают челюсти, а у Дамблдора падают очки.

— Столько, сколько нужно, Минерва, — ледяным тоном отвечает директор через несколько мгновений. — И не Пожирателей Смерти. А бывших сторонников Вольдеморта. Бывших, я повторяю. А если вы еще не в курсе, Анна вообще не участвовала в том, что устраивал ее отец.

МакГонагалл фыркает по-кошачьи, поправляет шляпу.

— Они все так говорят.

— Не все, — вдруг отзывается из угла профессор Снейп. — Я, к примеру, никогда не говорил, что не участвовал в делах Лорда.

Удивленно вскидываю глаза на темную фигуру.

— Северус, ты был перед моими глазами семь лет, пока учился, если ты не забыл, — в глазах МакГонагалл внезапно вытягиваются зрачки, опять придавая ей сходство с кошкой. — Я знаю тебя, как облупленного...

— Я никогда не видел мисс Риддл рядом с... ее отцом, — невозмутимо продолжает Снейп. — О ее существовании он никогда не упоминал. До меня дошли кое-какие слухи уже после его исчезновения и судебных разбирательств, но они все были настолько противоречивы, что доверять им было невозможно. Если вы считаете, что можно участвовать в делах Лорда, но при этом быть так искусно замаскированным даже от его сторонников, чтобы не просочилось никаких сведений, то я, простите, в это не верю.

Благодарно киваю Снейпу.

— Анна, вы извините ваших коллег. Сами понимаете, сейчас сложное время... — Дамблдор выставляет на стол вечное блюдо с вечными лимонными дольками

— Да, господин директор, — отзываюсь, разжимая намертво сцепленные пальцы рук. — Я привыкла...

Видимо, мой тихий и спокойный голос что-то пробуждает в душе профессора МакГонагалл, и она внезапно оседает обратно на стул.

— Анна... — сдавленно говорит она и сама себя одергивает. — Профессор Риддл. Простите, пожалуйста. Как сказал Альбус, сейчас время такое... Вас просто не было в школе тогда... в те годы, когда Тот-Кого-Нельзя... ваш отец...

— Я все понимаю, профессор МакГонагалл, — поворачиваю голову к женщине, на лице которой отчетливо виден не только груз ее лет, но и груз всех ее проблем. — Я знала, с чем я столкнусь, когда ехала сюда. Ничего страшного.

— Анна любезно согласилась помочь нам в борьбе с Вольдемортом, — директор закидывает в рот дольку, поглаживает белую бороду. — Она хороший специалист, Мастер Боевой Магии и Мастер ЗОТИ. В любом случае, нам нельзя упускать ни единого шанса.

— Вы верите в его возвращение? — хмурится МакГонагалл.

— Скажем, я знаю, что это возможно, — беру с блюда кусочек мармелада. — Я знаю, на что способен мой отец. Поэтому я не хочу давать ему никаких шансов. Прошлую войну я отсиделась в Союзе, делая вид, что не знакома с ним... но то, что он убился, невероятное везение. Но сколько было жертв, господа? Сейчас я уже не та наивная девочка, едва закончившая школу. Я не хочу снова жить в страхе за свою жизнь. Если я смогу хоть чем-то помочь в борьбе с тем чудовищем, которое по недоразумению является моим отцом, то я сделаю это.

— Если бы вы учились в Хогвартсе, профессор Риддл, — вдруг говорит крошка Флитвик, — то, несомненно, учились бы в Гриффиндоре!

— Спасибо, профессор, — тепло отвечаю. — Для меня это честь.

МакГонагалл робко улыбается.

* * *

Снейп, видимо, поняв, что теперь ему придется отвечать на мои вопросы, улизнул из кабинета директора быстрее, чем я успела его задержать. Придется идти к нему в комнаты. И, скорее всего, после ужина.

Ничего. Теперь моя очередь.

Третий курс Когтеврана встречает меня разными взглядами. Кто-то смотрит настороженно, кто-то с откровенной опаской.

— Здравствуйте, класс, — улыбаюсь детям. — Я Анна Мария Риддл, ваш преподаватель ЗОТИ. Сегодня мы поиграем в игру "Вопрос-ответ". Правила просты...

Класс кивает, вверх взлетает первая рука...

Когтевранцы умны. Их вопросы точны и емки. Отвечать на них — удовольствие.

— У вас нет мозгошмыгов, — вдруг заявляет мне светловолосая девочка со странными сережками. — У всех есть, а у вас нет.

На секунду теряюсь, но потом улыбаюсь.

— Мозгошмыги есть у тех, кто боится своих мыслей. Тогда человек выгоняет их из своей головы, а они возвращаются. Я же не боюсь знать, не боюсь думать и не боюсь делать выводы. Поэтому мне не приходится отгонять от себя свои же мысли.

— О! — лицо девочки разглаживается. — Вы много знаете о мозгошмыгах.

— Не о них, — качаю головой. — О жизни.

— А, ну да... — с непонятным выражением лица кивает она. — Вам и положено...

— Это Лавгуд, — вдруг невпопад говорит кто-то из детей. — Она всегда... такая.

— Мы все разные, — пожимаю плечами, усаживаюсь на свое привычное место — на стол. — Но для меня важно не это. Для меня важно то, насколько хорошо вы будете знать мой предмет.

— А вы верите в возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть? — вдруг спрашивает один из мальчиков.

— Нет, — качаю головой и добавляю после удивленных вздохов: — Потому что я сделаю все, чтобы этого не произошло.

Класс потрясенно молчит.

* * *

На ужин Снейп не является, поэтому мне приходится самой идти к нему в комнаты. Хорошо, что я знаю дорогу. Дамблдор упоминал, что ко мне сворачивать направо, а к нему — налево.

Найду.

Когда я уже собираюсь повернуть на развилке, из стены медленно выплывает привидение в заляпанном серебристой кровью кафтане.

— Профессор Риддл?

— Господин Кровавый Барон? — узнаю через секунду привидение Слизерина, вспомнив кое-что из принесенной Дамблдором книги. Много я не прочитала, всего пару страниц, но этого хватает. — Чем могу быть полезна?

— Я видел вас вчера, — голос призрака шелестит и гудит одновременно. — Вы забавны.

— Все мы чем-то забавны, — складываю руки на груди. — Так что вам от меня нужно?

— Я помню вашего отца, — вместо ответа говорит Барон. — Очень упорный и честолюбивый молодой человек был.

— Я не только дочь своего отца, но и своей матери, — вздыхаю. — Почему-то все видят во мне именно его, но не ее...

— Может быть потому, что ваша мать не так хорошо известна, Анна. Позвольте, я буду называть вас так, ведь я намного вас старше.

— Называйте, как вам удобнее, — улыбаюсь. — Не имя красит человека, а человек имя.

Барон смеется, затем кивает.

— Вы настоящая дочь своего отца, Анна. Был рад познакомиться с вами.

— Взаимно, Барон, — говорю уже стене, в которую привидение просочилось.

Забавный призрак.

В двери профессора Снейпа стучу через полминуты.

— Войдите!

— Профессор Снейп? — вкрадчиво интересуюсь у сидящего за точно таким же столом, как и у меня в кабинете, человека.

— Профессор Риддл, — отзывается он без всякого выражения. — Чем обязан?

— У меня есть кое-какие вопросы, на которые я хочу получить ответы, — безмятежно улыбаюсь и присаживаюсь в рядом стоящее кресло.

— И вы считаете, что я отвечу? — Снейп отодвигает пергаменты, поворачивает ко мне лицо с заломленной бровью.

— Вчера вы были достаточно бестактны, — кладу на стол сцепленные ладони. — Считать, что отделались малой кровью...

На секунду в темных глазах мелькает непонятное выражение, затем он кивает.

— Ну что же, вам доверяет Дамблдор. Кто я такой, чтобы сомневаться в его словах. Спрашивайте, профессор Риддл.

— У вас ведь тоже есть Метка, профессор Снейп? Именно поэтому вы так накинулись на меня вчера?

— Есть, — равнодушно кивает мой собеседник. — Именно поэтому накинулся.

— Я могу, конечно, задать вам еще вопросы, — задумчиво гляжу на камин, похожий на тот, что в моих комнатах. — Но я уже знаю на них ответы.

— И что же вы знаете, коллега? — Снейп черкает что-то на лежащем перед ним листе пергамента, откладывает его в сторону.

— Я не ошибусь, если скажу, что мой отец пометил вас, когда вы заканчивали школу. Либо сразу после выпуска. То, что вы именно здесь, говорит, что директор доверяет и вам. При этом он знает о вашей деятельности и, похоже, без каких либо утаиваний. Значит, вы не особо в восторге от того, что на вашей руке появилось клеймо. Вы опасаетесь, что повторится что-то похожее на то, что было два года назад, когда в школу проникла марионетка моего отца. Вы не хотите его возвращения...

Меня прерывают ленивые хлопки.

— Браво, коллега. Блестящие мыслительные способности. Можно считать, что вы получили свои ответы?

— Не все, профессор Снейп, — поднимаюсь на ноги. — Последний вопрос — как долго вы служили моему отцу?

Снейп дергается. Его тело замирает, напрягшись.

— Три года, профессор Риддл.

Киваю благодарно.

— Спасибо, профессор Снейп. У меня больше нет вопросов.

Когда я закрываю за собой дверь, выходя из комнат Снейпа, я улыбаюсь.

* * *

В игру "Вопрос-ответ" играть с каждым классом не приходится. Слухи разносятся быстрее, чем я могу себе представить, и уже на следующий день пятикурсники Когтеврана и семикурсники Пуффендуя не задают никаких вопросов. Занятия проходят спокойно и без каких-либо происшествий.

А после обеда ко мне приходит четвертый курс Слизерина.

Смотрю, как они рассаживаются по местам. Особо выделяется блондин с двумя одноклассниками внушительных габаритов. Он улыбается, словно пришел на урок к любимой тетушке.

— Меня зовут Драко Малфой, — представляется он до начала урока. — Рад, что в этом году ЗОТИ преподаете вы.

— Чем же вас не устраивали предыдущие преподаватели, мистер Малфой? — прищуриваю левый глаз.

— Ну, насчет первого года я не скажу, но на втором курсе у нас был откровенный идиот. Локхарт, слышали о таком?

Киваю. О Локхарте не слышал только глухой. У Дамблдора очень своеобразные представления о компетентности учителя.

— А в прошлом году у нас вел оборотень, вы представляете?

— М... Не представляю, — качаю головой. — И скольких учеников он убил?

Малфой мнется.

— Ни одного, профессор, — отзывается один из его спутников, больше похожий на телохранителя. — Но оборотень...

— Оборотни опасны только тогда, когда полнолуние, — пожимаю плечами. — Если не было смертельных инцидентов, то вряд ли он являлся на занятия в это время. Скорее всего, он проявил благоразумие и проводил это время вдали от школьных стен.

— Но все равно... — Малфой пытается сохранить свое лицо, возражая.

— Оборотничество — это болезнь, мистер Малфой. Если не относиться к ней внимательно и аккуратно, то да, она опасна, как и любая другая зараза. Но, по всей видимости, ваш предыдущий профессор был очень ответственным человеком. Если у вас претензии к нему именно потому, что когда-то его кто-то заразил, то я вам сочувствую. Умейте смотреть сквозь стереотипы.

Лицо блондина меняется, словно я заставила съесть его лимон.

— Все равно. Я считаю, что таким, как он, не место в школе. Хорошо, что его сменили вы...

— Никто не мешает вам думать, — перебиваю его. — Только заметьте, меня тут тоже не все рады видеть.

Малфой задумывается, отчего его лицо на секунду становится лицом обычного подростка, без всякого фальшивого выражения.

— Вы можете рассказать нам о Темном Лорде? — вдруг спрашивает он.

— О Темном Лорде? — удивленно поднимаю брови.

— Да, о нем, — в глазах Малфоя замирает предвкушение.

— О моем отце, видимо, — усаживаюсь на стол, поправляю мантию. — Уважаемый класс. Я буду вынуждена вас разочаровать. Я не виделась с ним с семидесятого года, с самого окончания школы. А когда виделась... Я жила с матерью до четырнадцати лет. Отец какое-то время учил меня Боевой Магии, что позволило мне стать одной из лучших учениц в Дурмстранге. Я не покривлю душой, если скажу, что он был сильным и умелым магом. Почти все, что я знаю, легло на его уроки. Он обучил меня основам, и я за это ему благодарна. Тогда, разумеется, он еще не был Темным Лордом. Да и не был он для меня им никогда. Он был просто отцом, которого я любила и уважала... пока мне не исполнилось четырнадцать.

— А что случилось потом? — интересуется девочка, похожая на мопса.

— А потом... потом много что случилось, — перевожу взгляд в окно. — Когда я закончила школу, я сбежала. Отец хотел, чтобы я присоединилась к нему, но я отказалась.