Битва за Эллиоты. Часть 4

— Аюми, деточка, пересядь, пожалуйста, к водителю. А мы с, Евгением Константиновичем, расположимся уже сзади. Остальных я попрошу расположиться в пролётке.

Время, есть время. И если адмирал мог позволить себе автомобиль, то четыре казака конвоя были уже верховыми, а для флаг-офицеров приходилось использовать пролётку. И вот эта кавалькада и направилась по тракту в сторону Порт-Артура. По дороге, проходящей через проход в Волчьих горах. Перед которым и находился разъезд одиннадцатой версты. Мимо нависающей над разьездом и проходом горы Хошань. Ключевой позиции на Волчьих горах. И первым заговорил Ножин:

— Ваше превосходительство, вы так высказались, о работе репортёров, я могу узнать, с чего вы так высоко её оценили. Назвав четвёртой ветвью власти. И почему четвёртой?

— Евгений Константинович, давайте обойдёмся, без чинов в нашем разговоре. И не будем его считать интервью, я сразу прикажу военной цензуре запретить любую вашу ссылку на меня, — ответил Ножину адмирал, — Но на некоторые ваши вопросы я отвечу, например, почему власть четвёртая. А по тому, что уже есть законодательная ветвь власти, а также исполнительная и судебная. И формируется ваша, информационная. Или вы думаете, что развитие радиодела не позволит людям получать информацию, обмениваться ею и этим самым формировать общественное мнение. А уж в купе с развитием синематографа и использование его в репортажах вообще позволит превратить в репортёров любого человека.

— То есть, Андрей Андреевич, каждый сможет стать репортёром и выдавать свои материалы?— усмехнулся Ножин, — Но тогда мир потонет в потоке информации. И разве там не будет цензуры?

— Каждый сможет им стать, но не каждый сможет им быть, усмехнулся Вирениус, — Все распадутся на аудитории. По интересам. Кто-то будет иметь миллионные аудитории. А чей-то голос будет совершенно не слышен. И уж поверти, наиболее значимые из подобных любителей, будет куплены с потрохами сильными мира сего. Не говоря уже про профессиональных репортёров. Которые будут рупорами чужого мнения. Или их быстро будут подавлять.

— Независимых репортёров не будет? — Ножин внимательно посмотрел на Вирениуса, — Но это же полностью уничтожит репортёров.

— А кто же им позволит быть независимыми, Евгений Константинович. Особенно если они будут обладать такой властью, над умами людей, и будут формировать общественное сознание. Пройдёт буквально несколько десятилетий и про независимых репортёров можно будет забыть. Всё будет под жёстким политическим контролем.

— Но как же, Андрей Андреевич, мы видим расцвет либерализма, всё идёт к развитию личности. К её свободе. Это должно будет привести к расцвету цивилизации свободных личностей.

— Вообще то, это всё ведёт к большой бойне, Евгений Константинович, — адмирал попытался приземлить Ножина, — И всё это заложено в самом постулате либерализма. Когда люди просто не могут быть равны. Равны финансово. Кто-то будет богаче. И будет развивать свободу своей личности как можно дальше. Становясь при этом всё богаче. За счёт других. Превращая личную свободу во вседозволенность, которую они могут себе позволить. Что дозволено патрицию, коим они себя мнят, то не дозволено рабу, за которых они держат тех, кто беднее их. Мы уже столкнулись с этими противоречиями. В англо-бурскую войну, в эту войну, которую сейчас ведут Россия и Англия. Хотя последняя и руками японцев. Мы видим издержки мирового либерального проекта. А дальше будет ещё хуже. И сегодняшняя бойня, на фоне миллионных жертв, которые потребуются для удовлетворения свободы сильных сего, это вообще мелочи.

— Но если издать устраивающие всех законы, которые не будут ущемлять права и интересы личности, и при строгом соблюдении этих законов можно создать идеальное общество, — произнёс Ножин, посмотрев на Виренуса, — Надо только убрать влияние государственных структур. И тогда общество независимых граждан расцветёт.

— Да полноте вам, так превозносить людей, — усмехнулся Вирениус, — Как это делают те же анархисты. Человек существо далеко не социальное. И что бы человек подобным существом стал необходимо, во-первых, создать необходимую материальную базу. Что бы человек не только свои базовые потребности удовлетворить. Дабы просто выжить. Но и мог полностью удовлетворить все свои сверх потребности. В виде потребления чего-то модного, престижного или статусного. И от чего способность к выживанию, у этого человека, никак не зависит. И мало того, этот человек, должен быть и ещё воспитан, причём полностью в социальном ключе. Осознавая, что его личная свобода оканчивается там, где начинается свобода другого человека. А сейчас человечество находиться на гораздо более приземлённом уровне социального развития. Так что таких, идеальных людей, просто нет, физически. И сталкиваясь со свободой других, такой богатенький хам, а благородство, и стремление только к прибыли, вещи не совместимые, в полном соответствии, со своей идеологией, стремиться уничтожить конкурента. Дабы расширить свою свободу. Будучи существом по сути биологическим. И весьма далёким от совершенства.

— То есть вы, Андрей Андреевич, всё-таки предрекаете расцвет личности и отмирание государства? За счёт развития цивилизации, появления цивилизованного человека. И исчезновения варварства.

— Если только, Евгений Константинович, — Вирениус усмехнулся, — либеральные цивилизаторы не уничтожат цивилизацию раньше. Осознав, что на всех, в их обществе ресурсов не хватит. Да и потом, тут ещё необходимо понять, что мы считаем цивилизацией, а что нет. Вот вы считаете французов цивилизованным народом?

— Несомненно, Андрей Андреевич, французы, как впрочем, и остальные европейские народы, принадлежат к числу цивилизованных народов.

— Вот, вот, Евгений Константинович, ловлю вас на слове. Ибо, не так давно, чуть больше чем девяносто лет назад, этот цивилизованный народ, во главе других цивилизованных народов, посетили Россию. С целью её цивилизации. В том числе посетили и Москву. Что могли, сожгли, что могли, разрушили, кого могли, расстреляли, дабы те не расхищали принадлежавшее цивилизаторам имущество. Про женщин я вообще молчу. А потом был обратный визит. В Париж. Где победители, были галантными к женщинам врага, добры к их детям. Не стали палить Собор Парижской Богоматери. Хотя имели на это полное право. Или устраивать конюшни в Лувре и Версале. Да и ещё были крайне суровы к тем, из своих, кто был недостаточно честен, по отношению к имуществу врага. Или его женщинам. А потом, вообще сделали нечто ужасное. С точки зрения европейца.

— Это что же, Андрей Андреевич? — Ножин непонимающе посмотрел на адмирала.

— Победители стали платить побеждённым. Мало того, что они спустили всё жалование, что получили в Париже, так и ещё оплатили все сделанные там долги. А, цивилизованные люди, Евгений Константинович, так не поступают. А то ведь ещё ранее, чем русские побывали в Париже, солдат армии Суворова в Италии назвали святыми, по тому, что они никого не убили, и не ограбили. А потом итальянцы отметились под Севастополем. В составе ещё одной, совместной армии цивилизаторов, в которой были и такие цивилизованные европейцы, как турки.

— Ну вы уж скажите, Андрей Андреевич, да и это было давно. С тех времён прошло очень много времени. Сейчас, все будут так поступать так, как поступили русские в Париже, — произнёс Ножин.

— Да полноте вам, Евгений Константинович, — усмехнулся Вирениус, — вы уж поверти мне старику, ни кто так поступать не будет. Те же немцы, сейчас уверены в свой исключительности. И готовы устраивать тотальное уничтожение захваченных городов. Вместе с их населением. Включая и младенцев, и древних стариков. Просто что бы запугать другие народы, причём европейские народы[9]. А вы что-то говорите о победе цивилизации над варварами. Вопрос кто был более цивилизованным сто лет назад. Европейцы или простые русские мужики. Которые пришли в Европу с ответным визитом. И не совершили то, на что, по мнению тех же европейских цивилизаторов просто обязаны были совершить.

— Я считаю русских цивилизованным народом, — произнёс было Ножин.

— Я тоже, Евгений Константинович, русских цивилизованным народом, — тут же ответил Вирениус, — Причём не просто цивилизованным народом. А стоящим во главе цивилизации. Вопрос в том, во что нам это может вылиться. В какие беды. И для России, и для русских. Но даже в России с вами не согласятся те же поляки или финны. Которым его величество Александр Павлович даровал не мыслимые для русских свободы и привилегии. А они ответили чёрной неблагодарностью. И до сих пор отвечают. Да и ещё будут отвечать. Может быть и верна фраза, 'не делай добра, не получишь зла'. Но оставим этот разговор. Есть одно дело. Ради которого я вас с собой и взял.

С этими словами адмирал остановил автомобиль. Который только миновал, расположенную справа от тракта высоту Сахарная головка. Тем самым, миновав Волчьи горы, и выехав в долину. Разделявшую окружающие Порт-Артур высоты и Волчьи горы. После чего адмирал вышел из автомобиля. Окинул взглядом позиции главной обороны Порт-Артура. Морщась, когда его взгляд останавливался на возвышавшихся, на гребне высот, позиций долговременных батарей литера А и литера Б. С чётко виденными на фоне неба пушками. Установленными на этих батареях. А потом адмирал направился на высоту. Что бы с этой, Сахарной Головки, оба репортёра сделали для него панорамные съёмки главных русских позиций. Но если на кинокамеру Аюми сделали панорамную съёмку всей русской оборонительной линии. То на фотоаппарат Ножина адмирал попросил сделать панорамную съёмку от батареи литера 'Б' и до форта номер три.

[5] Предохранитель на пистолетах Маузера появился только в 1912 году. Чем и отличаются пистолеты выпуска после 1912 года, от оружия более раннего выпуска.

[6] 'Зелёненькая', сленговое название ассигнации в три рубля, в то время.

[7] Подобное, имело место в 1944 году, когда заметно снизились поставки всего на Японские острова. И сами японцы резко различают флаги выпуска до 1944 года и после, во время Второй Мировой Войны.

[8] Зуев Николай Алексеевич, герой обороны Порт-Артура, принявший участие в обороне крепости в 12 лет. И показавший себя отличным разведчиком. Он дважды ходил из осаждённой крепости, с донесениями, в ставку главнокомандующего. За свои подвиги, во время обороны крепости был награждён тремя знаками Военного ордена. Во время гражданской войны полковник Зуев присоединился, к поддерживающим интервентов, коллаборационистам. С началом Великой Отечественной Войны присоединился к войскам фашисткой Германии, где жил в эмиграции. В составе вооружённых сил, той Германии, прослужил до 1945 года.

[9] 20-21 августа 1914 года, германскими войсками, с целью устрашения, был сожжён Анденн, небольшой городок на Маасе, недалеко от Намюра. В этом городе, по данным бельгийской стороны было убито двести одиннадцать человек. Карательные меры осуществлялись и в других населённых пунктах. Так в Сейле, находящейся на другом берегу реки Маас, напротив Анденна, было расстреляно пятьдесят жителей. А их дома преданы разграблению и огню. В Тамине, захваченном двадцать первого августа, после разграбления города, и его сожжения, на главную площадь, перед церковью, согнали около четырехсот горожан, по которым солдаты открыли стрельбу. Те, кто не погиб от пуль, были добиты штыками. На местном кладбище стоят триста восемьдесят четыре могильных камня с надписью: '1914. Расстрелян немцами'. Подобным же образом, немцы развлекались, в 1914 году, и на захваченной территории России. Но несколько позже, с осени 1914 года.

3

После завтрака было ещё оставалось время, из похода в Чифу, должен был вернуться контрминоносец 'Скорый'. Ну как в Чифу. Скорее, надо было сказать, что к побережью в районе Чифу. Контрминоносец в сам порт не заходил. 'Скорый' вынырнув из гавани Порт-Артура на скорости миль в двадцать направился на юго-восток. Пользуясь тем, что четвёрка из 'Гайдамака' и трёх больших миноносце, из состава четвёртого отряда миноносцев отвлекла на себя дозоры японцев. Давая 'Скорому' незаметно исчезнуть в тёмной ночи и взять курс на одну из небольших бухточек в нейтральной зоне вокруг Вей-Хай-Вэя. Где их ждала пришедшая с Циндао джонка. С грузом для Порт-Артура и группой офицеров, включая и мичмана фон Гернета. И приняв груз 'Скорый' должен был начать прорыв в крепость. При этом из Порт-Артура ему на встречу должны были выйти три 'сокола'. При этом рандеву было назначено на рассвете, в пяти милях южнее острова Круглый. Выход соколов должны были обеспечить четвёрка 'Циклонов'. Которым и предстояло связать японские дозоры. Обеспечивая прибытие груза в крепость.

И пока было время, адмирал Вирениус и решил позаниматься своим пистолетом. Поэтому, приказав Чжань Ли принести немного керосину в ванночке, который обладает достаточной щелочной средой, поэтому эта жидкость довольно легко нейтрализует кислотные продукты сгорания и быстро 'отъедает' любой нагар, ржавчину, грязь. Этому способствует и то, что это вещество обладает повышенной текучестью и довольно легко проникает в поры металла. Кроме того, в зимних условиях керосин отлично работает в качестве зимней смазки. Так что зимой оружие предпочтительно чистить именно керосином. Который вполне легко заменял воду с мылом[10]. Явно которым матрос и почистил оружие, прежде чем его вернуть. Вообще, щелочная среда легко 'отъедает' нагар, нейтрализуя его. Но, такую среду нельзя долго оставлять на поверхности оружия. Так как, это вызывает коррозию металла оружия. Поэтому, после чистки щелочную среду тщательно удаляют, и оружие смазывается нейтральным маслом. И как бы не было оружие тщательно вычищено в первый день после применения его следует почистить и ещё несколько дней после этого. Что бы сохранить оружие надолго.

А адмирал постелил салфетку, на свой рабочий стол. На которую положил 'маузер'. Достав его из деревянного футляра. И положив рядом, снятый с кожаной кобуры инструмент, для разборки пистолета, адмирал стал, ожидая китаянку, разряжать пистолет. Аккуратно, поочерёдно выставляя в ряд десяток патронов, чертыхаясь при этом, что у маузера ещё лет тридцать не будет отделяемого магазина. Когда же выкинув все патроны, пистолет встал на задержку, Вирениус надавил инструментом на подаватель. Утапливая его чуть вниз, тем самым возвращая затвор в переднее положение. И пока не вернулась Чжань, стал разбирать пистолет. Для начала надавил, универсальным подобием отвёртки, на кнопку возле крышки магазина. И освободив крышку, от фиксатора, снял её, сдвинув вперёд. Отсоединил пружину, с подавателем и положил всё на салфетку. А потом, снова взяв то, что ещё служило и шомполом для пистолета, смонтированном на деревянной ручке, чтобы отделить вкладыш, со стволом и ствольной коробкой и затвором, от рамки пистолета. Для чего взвёл курок. Зная, что при не взведенном курке невозможно сдвинуть вверх защелку вкладыша. После того как защелка вкладыша оказалась сдвинута вверх, до упора, адмирал извлёк вкладыш, и всё что было над ним, из рамки пистолета. Подав всё назад. Удерживая сам 'маузер'. Вообще то, обе эти операции, с фиксаторами, как знал адмирал, можно было провести, использовав полукруглую часть пули патрона к пистолету. Но при наличие специального инструмента использование патронов было явно излишне. Положив практически пустую рамку пистолета на салфетку. И занялся отделением вкладыша, от ствола, со ствольной коробкой. Для этого удерживая вкладыш, адмирал оттянул ствол назад и, преодолев усилие боевой пружины, отделил вкладыш. Снял с верхней части вкладыша запирающую личинку. И положил вкладыш и запирающую личинку на салфетку.