Лесной дом

— Под грязные и влажные?! — возмутилась Алиса.

— Ваш брат — маг огня, — напомнил Кун. — Мы просушили тряпки возле небольшого костра, а перед тем промыли их в ручье.

— А, ну тогда ладно, — проворчала она, успокаивая сердце, трепыхнувшееся было при внутренней картинке — раны, на которую накладывают сплошную инфекцию.

После ужина, при последних лучах солнца, девушки вымыли посуду, пока мужчины во дворе собирали свою коптильную конструкцию и таскали в кухню копчёные кроличьи тушки. В чулан поставили ведро для нужд, если ночью захочется сходить. Везде приготовили свечи — пока в плошках и в единственном подсвечнике, и в настенные скобы вставили факелы. И каждый жилец лесного дома оставил рядом с собой оружие — по руке.

Тени внутри дома постепенно плотнели. Матрасы, на день отодвинутые к стенам, пока не раскладывали для сна. Сидели ближе к лестнице. Если и говорили, то вполголоса.

Наконец, последние пятна света, смутные и раздражающие зрение, увяли.

Затаив дыхание, все ждали... Алиса криво усмехнулась: она хотела задать ещё один вопрос Куну об измигунах, но теперь как-то было не то чтобы неудобно... не вовремя.

Мужчины сидели на самом верху лестницы, девушки — чуть поодаль по коридору. Все четверо сжимали в руках оружие, мужчины — преимущественно арбалеты, но рядом с ними лежали и топоры.

Первые шорохи раздались на крыше. Теперь, примерно зная, как выглядят эти твари, Алиса напряжённо прислушивалась к звукам, быстро перетекающим с одного конца крыши на другой. Даже пыталась сосчитать, сколько существ бегает наверху...

И внезапно... Кун вскочил, постоял-постоял немного на верхней ступени лестницы — и быстро начал спускаться. Не побежал, а именно спускался, временами застывая на месте и явно прислушиваясь.

Перепуганная Алиса: неужели он услышал, что измигуны где-то прорвались?! — немедленно побежала следом, оставив за спиной пискнувшую от ужаса Лулу.

Виктор тоже последовал за Куном, морщась изо всех сил (видела Алиса, пробегая рядом) и стараясь расслышать то, что слышал оборотень.

Когда тот подбежал к двери в "сени" и остановился возле неё, услышали звук, встревоживший Куна, и брат с сестрой. И переглянулись, не зная, радоваться или пугаться ещё больше: по мощёной дороге к дому мчались лошади?! Или... всадники?!

А потом Алиса и Виктор услышали бормотание оборотня:

— Не может быть... не может быть... Они не могут так...

Чисто интуитивно Алиса поняла его незаконченные фразы: измигуны не умеют имитировать лошадиный топот! То есть это значит...

А затем грохот копыт увеличился так мощно, что они, все трое, поневоле начали отступать от входной двери: полное впечатление, что лошади вот-вот прорвут преграду в виде двух дверей и...

Грохот превратился в нетерпеливое перетаптывание (по-другому Алиса не могла бы назвать этот звук) возле крыльца, после чего во входную дверь нетерпеливо застучали, и мужской голос злобно закричал:

— Открывайте! Открывайте дверь во имя всего, что вам дорого!!

Они отшатнулись от звука первых слов. И Кун среагировал первым. Он обернулся ко всем троим за своей спиной (Лула тоже спустилась) и крикнул:

— Кто знает этот голос?!

И все отрицательно замотали головами, в ужасе прислушиваясь к звону мечей, мучительному лошадиному ржанию и их же болезненному визгу и мужским воплям за дверью.

— Открываю?!

— Открывай! — разрешила его сомнения взволнованная Алиса, поднимая топор к груди и готовая защищаться, если что, хотя понимала... Мельком оглянувшись, увидела, что Виктор прицелился в дверь из арбалета, — и шальная мысль пришла ей в голову. Мысль настолько шальная, что Алиса снова крикнула всё ещё сомневавшемуся оборотню: — Открывай!!

Глава восьмая

Широченная и высоченная входная дверь, как и дверь между "сенями" и холлом, всегда казалась Алисе логичным элементом общей архитектуры большого дома. Но, когда Кун распахнул до предела одну дверь, а затем — стремительно, словно боясь передумать, вторую, когда в дом, почудилось, хлынул целый эскадрон всадников, несущих на лошадях и на себе рычащих тварей, размеры двери объяснили другое. Правда, подумать над этим другим было некогда.

Кун стоял навытяжку за входной дверью и чуть не обезумевшими глазами глядел на Алису, которую едва высматривал за мельтешением фигур, появившихся словно из сумасшедшего сна. Но последний всадник крикнул то, о чём не успели договориться оборотень и хозяйка лесного дома. Да и как договориться, если они не знали, сколько тех было и все ли успели влететь в дом?! Но тот всадник крикнул:

— Закрыть дверь!

И вот тогда Виктор и Алиса бросились на помощь Куну. Ведь надо было не только закрыть входную дверь, но и уничтожить измигунов, при виде распяленных пастей которых Алиса воинственно завизжала и принялась метать огненные стрелы прямо в эти раскрытые пасти. Увидев, что делает сестра, Виктор лишь раз выстрелил из арбалета, а потом бросил его в сторону и начал обстреливать тварей огнём.

— В пасть, Виктор! Бей в пасть! — не выпуская топора из левой руки, вопила Алиса.

Пасть — удобная метка на слишком вёртких мишенях. Особенно если учитывать, что измигуны и не думали в вопле захлопывать свои пасти. Кун сравнил их размеры с размерами табуретки? Развёрстые пасти у них были в половину сиденья!.. В холле (слышала Алиса) тоже продолжалась битва: кажется, всадники спешивались и убивали адских тварей, невольно занесённых на лошадях. Алисе даже показалось — она слышит среди лошадиного ржания визг Лулы. Догадалась бы белобрысенькая заскочить в любую спальню и закрыться там! Но не до неё пока. Не до неё... Лишь бы эти уроды не разбежались по дому, лишь бы не разбежались!!

Кажется, входную дверь перед измигунами захлопнули вовремя. Но уже в начале битвы в "сенях" Алиса сообразила почти сразу захлопнуть дверь и в холл: а вдруг и те, кто сюда проник, разбегутся по всему дому? Всадники-то не собираются оставлять в живых притащенных с собой тварей, а те не собираются отказываться от потенциальной добычи, но эти...

Приготовленное убежище вмиг превратится в мышеловку для живых! Но пока хорошо действовали и личные выплески огня — измигуны уже побаивались напролом бросаться на двоих, один из которых беспорядочным мельканием огня удерживал их на месте, а другая, успев натренироваться во дворе, успешно уничтожала их.

Единственное плохо: она и брат видели происходящее только в свете личных огненных стрел. Факелы и свечи остались за дверью. И в "сенях" нечего поджечь такого, чтобы потом не переросло в пожар.

В какой-то момент, подстрелив очередного измигуна, который старался под прикрытием темноты добраться до их ног, Алису торкнуло.

— Где Кун?! — закричала она брату.

Виктор не отозвался, жёстко сосредоточенный на трёх тварях, пытавшихся уйти от его огня. Но, выкрикнув вопрос, Алиса бросилась к входной двери, возле которой в последний раз видела оборотня. По дороге — всего три-четыре шага — чуть не споткнулась о топор. Повезло, что пальцы ног, в мягких туфлях, ударило по обуху вкосую. Зашипев от боли, но сообразив, что произошло, девушка кинулась к куче чего-то тёмного, сваленного на пол у входной двери, — к куче, которая виднелась лишь во вспышках огня. На этой куче суетились, время от времени сваливаясь в стороны, серые пятна, и Алиса на ходу подхватила топор и снова ринулась к измигунам, кажется свалившим оборотня на пол.

Топор-то взяла, а как его использовать, если не видишь, на кого замахиваешься?! В азарте боя Алиса не "постеснялась" схватить ближайшего к ней измигуна то ли за шкирку, то ли просто за шкуру. Тяжеленный-то! Фиг поднимешь! Но вроде подняла — или отодрала от кого-то?! Тварь обернулась к ней — Алиса мгновенно уловила её движение броситься на неё. Резко разжала пальцы — и закричала от боли, когда только что уроненный измигун без секунды промедления прыгнул на "обидевшую" его руку. Выпустить огненный луч она успела, но рука вспыхнула жаром: зубища твари разодрали кожу вместе с рукавом ниже локтя, пока измигун падал.

"Мы ненормальные! Мы ненормальные! — бешено застучала в висок мысль, когда Алиса поняла, что "рабоче-боевая" рука онемела. — Зачем мы с Витькой влезли в это?! А мы влезали?! По-моему, это нас сюда впихнули! Без нашего ведома и разрешения!!"

Перед самым её носом прошипел огненный луч, и она опомнилась. Есть кое-кто, кому сейчас хуже всех! Брат-то успевает и ей, сестре, помочь! Так чего она встала чучелом гороховым?!

Кун!

Только подумала развернуться к нему, как с кучи, в которой она предполагала оборотня, быстро съехало нечто серое, а за её спиной — почти одновременно — почудилось, открылась дверь в холл. Они что — совсем того?! Открывать дверь в дом?!

Съехавший с кучи задом кверху измигун не успел оглянуться, как девушка дала ему такой пинок, что развернула мордой к себе. Логично распахнул пасть, куда и залетела огненная стрела брата... Ещё трое измигунов спрыгнули с кучи и встали перед людьми, рыча так, что дрожь пробирала каждого изнутри.

Но дверь-то в холл и правда открыли. Хотя, честно говоря, оставшихся в "сенях" трёх измигунов появление новых лиц абсолютно не впечатлило.

Дальнейшее Алиса помнила плохо. Слишком много событий втиснулось буквально в несколько секунд. Особенно отчётливо в памяти осталась лишь боль, когда из руки у неё вырвали топор, тут же пущенный в дело. Потом — её силой выводят из "сеней". А она рвётся к Куну, потому что не понимает, почему он не выходит из небольшого закутка между дверным косяком и тем ящиком, который она когда-то определила стендом для оружия. И в росчерках огненных стрел, выпускаемых братом, Алиса видела и опять-таки не понимала, почему Кун, по-дурацки расставив ноги, стоит так неудобно, словно вот-вот свалится назад, и всё равно не хочет прижиматься в тот угол для опоры.

Пришла в себя, стоя в холле и глядя на дверь в "сени", откуда двое мужчин выволакивали кого-то раненого, а один таскал в "сени" окровавленные туши измигунов. Алиса уставилась на эти туши, проезжавшие мимо неё: судя по происхождению, твари мистические. А выглядят реально... Следом за теми, кто тащил раненого, вышли Кун и Виктор. Едва Кун последним переступил порог в холл, он немедленно развернулся, выждал, пока войдёт мужчина, носивший в "сени" мёртвых измигунов, и плотно закрыл за ним и собой дверь. И завершил это закрытие, всунув в крючья, которые с помощью Виктора сегодня приколачивал к косяку, вытесанный шест.

Лошади, рядом с которыми стояла Алиса, заволновались, и оборотень отошёл к стене, где тишком-молчком присел в кресло. Брат, который не понял связи между появлением в холле оборотня и тревогой лошадей, последовал за ним. Только сел рядом — Кун склонился к нему и что-то коротко сказал. Брат оглянулся на Алису и немедленно встал, подошёл к ней.

Где Лула?

Секунду спустя Алиса забыла о ней. От группы мужчин, подтащивших своего раненого ближе к камину, отделился и зашагал к ней высокий широкоплечий мужчина — настоящий богатырь.

Но совершенно не воспитанный!

— Кто ты такая?! — рявкнул он, и от группы всадников отделился ещё один — в сравнении с богатырём-невежей, всего лишь хлюпик. Правда, когда он подошёл ближе, выяснилось, что фигура у него чуть ли не спортивная. Двигался он уверенно и сильно, и даже в полутьме было видно, что внешностью довольно симпатичен.

После бесцеремонного вопроса, бесцеремонно же брошенного ей в лицо, Алиса вскипела до холодной ярости.

— Я леди Алиссия! Хозяйка лесного дома! — процедила она сквозь зубы. — А вы что за бродяги, если не гнушаетесь кричать на женщину, которая спасла ваши жизни?!

В холле стихло. Все разом обернулись к ней, словно чего-то ожидая. Но чего?.. Если честно, Алисе было страшно. Вон какому дядьке нагрубила. А если он в ответ... А если они в ответ?.. А если... если они разбойники?! Душегубы какие-нибудь?!

Наверху и по стене пробежали измигуны. Бег их был не просто едва слышен, но почти неуловим ухом. Однако в застоявшейся тишине расслышали все. Даже обозлившийся было, богатырь чуть приподнял плечи и скосился на окно, закрытое ставнем. Может, именно шумок тварей во дворе заставил его поуменьшить пыл и уже спокойно объяснить:

— Моё имя — дан Герхард. Мы добирались до одного поместья, но сбились в пути. Наткнулись на дорогу к этому дому (хозяин мне знаком) и решили напроситься на ночлег. Эти твари подпустили нас к самому дому и накинулись только тогда, когда мы оказались у крыльца. — И добавил после небольшого молчания: — Я знал про лесной дом. Но не ожидал, что в нём кто-то может жить, кроме сторожа. Но теперь... Я не ожидал, леди, что у него появилась хозяйка.

Последнее предложение он произнёс с чуть заметной вопросительной интонацией.

— Долгая история, — твёрдо ответила Алиса. — Лесной дом — дар мне. А пока... Это мой младший брат — дан Виктор. В кресле сидит дан Кун. Он попал в наш дом примерно так же, как вы. У него ранена нога, так что простите ему эту невежливость, что вас знакомлю с ним я. На верху лестницы — леди Лула. Девушку забрали отсюда, решив лишить меня прислуги, но потеряли её во время дороги, и ей пришлось вернуться сюда.

Она тоже вопросительно взглянула на второго "разбойника", и тот торопливо сказал:

— Моё имя — дан Мичил, леди Алиссия.

Остальных он, как и Герхард, не назвал, а Алиса, оглянувшись, поразилась, что их, оказывается, всего-то шестеро — вместе с этими двумя: двое заботились о раненом, защищённом от измигунов, а один стоял, тихонько уговаривая нервничающих лошадей не бояться. А пока всадников впускали, всё чудилось, что их не менее двадцати.

Она слегка склонила голову и вновь обратилась к Герхарду:

— Итак, господа. На время ночи мы закрыли дом от измигунов. Надеюсь, вы сумеете спокойно пережить здесь тёмные часы. Пойдёмте на кухню. Я покажу вам, где находится питьевая вода, а заодно дам тряпки, чтобы вы могли протереть ваших лошадей.

Она покосилась на лошадей со вздохом, думая: "Как бы утром заставить этих мужиков убраться в холле, в котором вскоре наверняка "ароматно" запахнут лошадиные "лепёшки", и это ещё счастье, если вспомнить, что лужи... Ой, не надо об этом!.. Ну их... Пусть ничего не убирают — сама уберу, лишь бы нас не тронули!"

Шагая к кухне и машинально прижимая к боку ободранную зубами измигуна руку, Алиса наконец сумела восстановить обрывки того, что вроде прошло не только мимо её внимания, но и сознания. Когда всадники хлынули в дом, спасаясь от ринувшихся на них тварей, один из них упал на входе. На него навалилось слишком много измигунов, и всей массой они просто-напросто сбросили человека с коня. А Кун, прятавшийся за открытой входной дверью, втащил его в свой тесный закуток. Потому оборотень не мог защищаться так, как надо, но к раненому тварей так и не подпустил. "Кун, наверное, опять весь разодранный, — сочувственно подумала Алиса, входя в кухню. — Не везёт ему. Сначала капкан. Потом нас пожалел — остался. И — на тебе из-за твоей жалости... Надо бы потом подойти к нему с чистыми тряпками и перевязать..."

Её собственную порезанную руку саднило и даже жгло так, что Алиса радовалась: никто в полумраке не видит, как она морщится от боли. Но разорвана кожа не на самой ладони, а потому девушка чуть не заплакала от счастья, когда попробовала зажечь прихваченную свечу. И чудо — получилось! Наверное, хватило того, что сама ладонь оказалась целой. Хватило и помогло.