Лесной дом

— Алиса, если мы умеем вызывать огонь, это колдовство или магия?

— Один фиг, как по мне. А что?

— Не, просто интересно. И эта кухня...

— И что тебе в этой кухне не нравится?

— Если есть кухня, где здесь то место, в котором должны хранится продукты?

— В смысле?

— Я имею в виду всякие шкафы. Или кладовку. Или чулан.

Алиса обернулась от рабочего стола. А ведь братишка снова прав.

— Пыль выметать не хочется? — усмехнулась она и предложила: — А ты обыщи все места рядом с кухней. Вдруг и в самом деле что-нибудь найдёшь?

И нашёл ведь! Тёмную, потому что без окон, кладовку! Или это чуланчик? С ларями для муки и полками — пустыми правда. Из веников наломали прутьев и подожгли в печурке, чтобы рассмотреть находку. В одном ларе оказалась мука, но её опознали, после того как палкой сковырнули слой плесени на ней. Витька даже взмолился:

— Может, ну эту плесень нафиг? С самого чистого местечка возьмёшь и хоть чуточку присыплешь суп! Ты же сама говорила, что с мукой суп гуще! И, может, на выпечку, на хлеб хватит? Или на лепёшки какие-нибудь? Блины?

— А потом помрёшь в жутких корчах, — мрачно сказала Алиса. — Плесень ядовитая — вбей себе в башку! И такая большая означает только одно: она добралась до самого дна! Так что забей и забудь. Закрой ларь — потом вынесем из дома и выбросим. Посмотри, что там в следующих. Может, что-то более полезное найдём.

И нашли! Соль! Причём в трёх ларях! Сначала открыли первый и глазам не поверили. Обрадовались так, что прыгали, обнимались и вопили в своё удовольствие! Не в лесу же вопили, а в собственном доме! А потом, угомонившись, поняли, что ничего не поняли. Светлая соль (явно съедобная) была только в одном ларе. И было там её... ну, скажем так, маловато — половина ларя, который в оценке Алисы был похож на сложенную ножную швейную машину. Вроде и много, но... Девушке даже смешно стало: "Жадничаю? Или в мыслях уже потратила на соление грибов?"

А потом Витька открыл другие два ларя и нахмурился.

— Лиска, это чё?

Принюхались. Непонятно. Алиса лизнула палец и ткнула в то чёрное, что посвёркивало на свету. Несколько крупинок прилипло на кожу, и девушка, чуточку сомневаясь: "Но ведь это точно не порох!", попробовала. Посмотрела на брата.

— Это тоже соль.

— А почему чёрная?

— Ну... Может, у них здесь такая тоже есть?

— А если это не соль?

— Если мы точно не знаем, значит — трогать не будем. — И засмеялась, всё ещё пребывая в эйфории от найденной светлой соли: — Поймаем кого-нибудь и спросим!

Правда, смеясь, она взглянула на палец, с которого пробовала чёрную соль. Виду не подала, но удивилась: на нём осталось смазанное тёмное пятно. Неужели сажа?

— Ну тебя... — пробормотал тем временем Витька и, снова хмурясь на чёрную соль, напомнил: — Нашли-то её рядом с другой солью, нормальной. Может, это вообще не соль, а какая-то другая приправа?

— Я такой никогда не видела. Здешняя? Ладно. Забудь. Нам пока и этой хватит.

И промолчала, что брат её своими догадками, что вещество находится среди продуктов, успокоил её, потому что постепенно начинала психовать: мало ли что она в рот положила. А если это был яд? А она так легкомысленно решила попробовать его?!

Она сбегала в кухню, нашла большую глубокую чашку и зачерпнула светлую соль, чтобы её надолго хватило на рабочем, кухонном столе. К почти готовому супу Витька, закончивший уборку в коридоре, принёс спрятанный в спальне Алисы дорожный хлеб, немного. И объяснил:

— Грибы можно не экономить, а вот хлеб...

— А то не знаю, — улыбнулась старшая сестра и кивнула: — Витёк, как насчёт после обеда взять с собой мешки из-под одежды и набрать грибов побольше?

— Согласен на все сто! — заявил тот, а потом задумался. Так, задумчивым, но с удовольствием поел горячего супу, ещё и добавку попросил, после чего сам предложил: — Лиска, я вот думаю... Может, грибы подождут? Нас ведь сюда привезли. Из ворот дорога одна. Значит, эта дорога — тупик. Может, пройдём по ней немного? — и, не дожидаясь вопроса, объяснил: — Если наша тупиковая дорога выходит на более... наезженную, может, где-то рядом деревня или город есть?

— Только ты мне посуду поможешь вымыть, — хмыкнула девушка, оглянувшись на плиту, где восседала большая кастрюля, в которой грелась вода для посуды.

— Помогу, — пообещал тот и тут же снова предложил: — А давай в следующий раз в тарелки наливать не будем? Прямо из кастрюли же есть можно!

— Не, Витёк, я брезгливая, — усмехнулась Алиса. — Да и... мало ли как ситуация повернётся? Вдруг у нас кто-то появится? Увидит, как ты прямо из кастрюли ешь — пойдёт про нас слава, что мы тут дикие совсем.

Брат вздохнул, но пререкаться не стал. Только задумчиво сказал:

— А один чайник можно переделать под умывальник. Подвесить его над какой-нибудь посудиной огромной, типа — под тазиком. И умывайся, сколько влезет. Помнишь, у бабушки такой был? Только с носиком...

Прежде чем выйти во двор, Витька убежал к себе в спальню и вернулся не просто одетый в те же штаны и рубашку, что и утром... Алиса подняла брови, но спрашивать не стала. Возможно, это она виновата, напугав брата у ручья, но Витька, как и хотел, снова нацепил свой подростковый учебный меч на бедро. Кроме того, он ещё, наверное, с кухни взял парочку ножей, который заткнул за широкий ремень. На пирата стал похож — посмеялась про себя девушка...

Но чуть позже сообразила, что таких громадных ножей она на кухне не видела. Более того: один из ножей оказался в ножнах, а другой — без. Витька добрался до какой-нибудь оружейной комнаты? Поэтому подметал в коридоре так долго? Зато и называть его теперь хотелось не Витькой, а Виктором... Вышли к дороге-тупику, и Алиса пару минут серьёзно размышляла, стоит ли напоминать брату, что так — с открытым лезвием — нож носить нельзя. Упадёт, неправильно повернётся — ладно хоть, если сам себя только поранит... Но опять-таки промолчала, решив поговорить с ним уже дома.

Сама не стала переодеваться. Пошла в том же, в чём была вчера, разве что корсет сняла (после вчерашней голодовки он уже не жал, так что она про него и забыла) и накинула поверх рубашечной блузы штуку вроде жилета, только очень короткую. И волосы подправила чуть-чуть: утром бегала с распущенными, а перед тем как варить суп, собрала волосы в косу и закрепила на затылке, благо не болел. И, на всякий случай, если кто-то из местных встретится, уже для прогулки сверху накинула тонкий шарф. А вдруг здесь замужние дамы волосы укрывают?

А ещё... Ещё при виде Виктора, "вооружённого до зубов", выходя на дорогу, со двора она прихватила какую-то толстую палку, вроде дубинки, и чуть не расхохоталась, поймав одобрительный взгляд младшего брата.

После первых шагов по заросшей дороге от дома Витька задумчиво сказал:

— А потом сходим по течению ручья. На грибах прожить можно, но ведь надоест. А вдруг ручей впадает в речку? Можно будет рыбы наловить.

— Но у нас нет рыболовных снастей, — напомнила Алиса.

— И чё? Зато я у тебя видел такую штуку прозрачную — можно сачок сделать.

Некоторое время она помалкивала, вспоминая, что за прозрачную штуку видел младший брат. А потом снова закусила губу, чтобы не расхохотаться: кажется, он имел в виду вуаль!

...Сначала она пыталась считать шаги, чтобы узнать, какое расстояние у дороги-тупика, потом, сбившись со счёта, плюнула и начала думать, сколько времени прошло с момента выхода из дома. Показалось, шли где-то полтора часа. Интересно, двенадцать есть? Кажется, уже и в самом деле наступил обед. Или время послеобеденное? Солнце-то пригревало так, что их головы (Алиса потрогала свою, укрытую шарфом) стали горячими.

— Мне кажется, здесь август, — предположила она, раздумывая о том, получится ли во дворе, там, где травы поменьше, устроить что-то вроде солнечных часов, очень примитивных: воткнуть в землю колышек и расчертить вокруг него круг циферблата.

— Почему август?

— А ты посмотри на дорогу — на ней маленькие листочки есть, жёлтые. А деревья всё ещё зелёные. Да и птицы поют тихонько — не так, как в начале лета.

— Может быть...

Витька казался рассеянным, но на деле он так внимательно присматривался к лесу, к высоченным деревьям, среди которых убегала дорога, что иной раз спотыкался, забывая смотреть под ноги. Волей-неволей Алисе пришлось взять его за руку и вести дальше. Шли молча, и девушка только улыбалась, когда и её глаза шарили — только по земле, опять-таки в поисках грибов. Но порой она вскидывала глаза, чтобы убедиться: дорога-тупик пока не вливается в ту, которая должна была вывезти их к... ой, мамочки... к мужу.

— Стой! — шёпотом скомандовал Виктор, и Алиса послушно и даже испуганно замерла на месте. — Слышишь?

Алиса ничего подозрительного не слышала, зато видела, что до просвета недалеко и что этот просвет, кажется, и есть встреча тупиковой дороги с той самой наезженной. Или это всего лишь просека?.. Но брат даже голову склонил, прислушиваясь. И девушка, затаила дыхание...

И услышала! Кто-то неподалёку от их дороги скулил так жалобно, что у Алисы сердце заныло. Они переглянулись и медленно пошли к высоким цветам и травам, в которых пряталось скулящее существо. Причём Виктор неожиданно для Алисы (но она немедленно сказала про себя: "Одобрям-с!") вынул из ножен свой меч, а другой рукой взялся за рукоять ножа.

Наконец они остановились в паре метров от места, и скулёж превратился в нытьё. Человеческое. Снова переглянулись, и Виктор, сглотнув, сказал негромко, но звучно:

— Кто там?

В траве икнули так громко, что подавились и раскашлялись.

Алиса быстро прошагала нужное расстояние и развела в стороны травы.

Опаньки! Здесь сидела одна из трёх девушек, которых ей определили в прислуги!

Вылупила мокрые глазища на Алису, рот открыла — и как кинется к Алисе на шею! Чуть с ног не свалила, хорошо ещё — Алиса успела крепче ноги расставить.

— Ничё се... — ошалев, выговорил Виктор.

А первое впечатление от встречи с девицей у Алисы было страшным: на несколько карет, которые её должны были довезти к мужу, напали разбойники?! И вот эта девица осталась единственной выжившей?! А та стискивала тощие ручонки вокруг её шеи и тоненько подвывала, словно бы подтверждая нападение грабителей.

Но вскоре девица успокоилась и сумела по наводящим вопросам рассказать, почему она вдруг очутилась в одиночестве. Всё оказалось до глупого просто. Когда кареты достигли перекрёстка, дан Бартлей велел устроить краткую "зелёную остановку". Дамы с писком разбежались по кустикам, а вот конкретная эта, будучи весьма стеснительной, мало того что убежала в самые дальние от дороги кусты, так ещё и провозилась там слишком долго, приводя себя в порядок. Когда вышла на дорогу, с ужасом выяснила, что уехали без неё. А потом выяснила, что не помнит, какой дорогой надо возвращаться к цивилизации, и потопала по той, что ей показалась подходящей... Алиса сочувственно спросила:

— И ты эту ночь ночевала в лесу?!

Лучше бы не спрашивала: девица вновь обрыдалась на её груди. Пришлось успокаивать, а потом брат с сестрой, переглянувшись, пожали плечами.

— Придётся возвращаться в дом.

— Нет!!

Новый вопль девицы оглушил их.

— Чё ты орёшь? — поразился Виктор.

Но девица не расцепляла рук вокруг шеи Алисы и продолжала орать, как оглашенная. Правда, ручонки у неё не слишком сильные оказались. Алиса быстро сняла дамочку со своей шеи и рявкнула:

— Как звать?!

— Лула! — чётко ответила дамочка, которую Алиса удерживала за руки на небольшом расстоянии от себя. И снова, потянувшись к Алисе, заскулила: — Я не хочу в тот дом, леди Алиссия! Там страшно!

— Мы там спали всю ночь — и ничего страшного не было, да и с нами ничего не случилось, — быстро вставила в паузу Алиса. — Хочешь суп? Я суп сварила — грибной! — похвасталась она. — И учти: мы ведь тоже дорогу не знаем, а в доме всё же лучше.

Неизвестно, что больше изумило эту самую Лулу: проведённая ими безопасно ночь или суп, сваренный потенциальной хозяйкой, но плакать она постепенно перестала. И скоро покорно поплелась следом за своей то ли настоящей, то ли всё-таки отменённой хозяйкой и её братом.

Глава четвёртая

По дороге назад, благо Лула плелась между ними, Виктор вполголоса спросил её:

— А ты сама... как думаешь, прочему они тебя не дождались?

— Так ночь скоро, дан Виктор, — судорожно вздыхая, ответила несчастная девушка. — Совсем стемнело. Страшно же в лесу-то этом... Конечно, они и уехали.

Алиса и Виктор переглянулись. Кажется, что-то тут сильно не так, как они себе представляли. И старшая сестра вдруг подумала: "Лучше бы Виктор поспрашивал её уже в доме. Или сообразит сам, что по дороге не стоит спрашивать о деталях? Господи, как представлю, что она эту ночь в лесу... одна..." И непроизвольно сжала дубинку, о которой вроде и подзабыла.

Может, Виктор сообразил насчёт расспросов, а может, слова девушки заставили его задуматься о чём-то другом, но брат молчал весь путь до дома. Только насторожённо оглядывался, жёстко сжимая так и не всунутый в ножны меч. А пока дошли, и Лула успокоилась. В конце концов, в доме она уже была. И Алиса за время дороги продумала, куда её разместить.

А потому, пройдя узкие "сени", в холле она сказала понурившейся ("Делайте со мной, что хотите!") девице, которая остановилась в ожидании распоряжений:

— Наверху есть несколько спален. Я отдам тебе одну из них. Но спать ты будешь в моей спальне. — И добавила жёстче, чтобы та сразу поняла главное: — Вдруг мне понадобятся твои услуги.

Заметила в изумлении взметнувшиеся брови брата, но тон не сменила, а развернулась к лестнице и бросила, не глядя:

— Иди за мной!

Спальню девице Алиса определила с левой стороны от своей. Но Лула только осмотрела "свою" комнату и вопросительно уставилась на хозяйку.

— А где я буду спать? — пролепетала она.

Алиса кивнула ей и открыла дверь своей спальни. Вторая кровать здесь уже стояла — напротив той, которая уже была ранее в комнате. Вторую брат с сестрой поставили сюда сразу, как только Виктор решил, что ночевать будет у сестры.

Его кровать выглядела довольно скудно, по сравнению с первой. На кровати Алисы валялись "шмотки", вываленные из походных мешков и пока ещё не разобранные... Неудивительно, что Лула справедливо решила: кровать, где на матрасе, кроме пары гобеленов, вместо одеяла и подушки, ничего не было, и предназначена ей. Девица оставила на ней свою поклажу: торбочку и увесистую котомку — и вновь вопросительно воззрилась на хозяйку.

— Идём на кухню, — велела Алиса. — Там ты умоешься и поешь.

И развернулась к выходу, чуть не столкнувшись нос к носу с братом. Сначала Алиса предположила, что Виктор будет громко возражать против присвоения его спального места, но брат молча посторонился, уступая дамам дорогу, и пошёл за ними.

Тёплая вода ещё оставалась в громадном чайнике, так что Алиса полила её на подставленные ладошки Лулы, которая даже обрадовалась умыванию. Вытираться более или менее чистой тряпкой (Алиса подозревала в этом лоскуте часть старого гобелена) девица не стала, а только аккуратно промокнула ею лицо.