Лесной дом

Объяснив мужчинам, где что находится, Алиса повернулась идти в холл.

— Алиса, что с рукой? — прошептал Виктор, который старался незаметно быть рядом, а когда она повернулась, оказался со стороны раненой руки.

— Измигун задел.

— Лиска... смотреть страшно. Давай я тебе полью немного, а потом перевяжем.

Дан Герхард в это время, громко глотая, жадно пил воду, черпая её ковшом из огромного горшка, куда весь день сливали принесённую для питья воду. А вот дан Мичил стоял между ним и хозяйкой лесного дома. Наверное, услышал первый вопрос Виктора, потому что немедленно подошёл и переспросил:

— А что у вас с рукой? — Поскольку брат с сестрой удивлённо уставились на него, он, видимо, счёл необходимым объяснить: — Я обладаю небольшими целительскими способностями. Если вы покажете мне, что вас тревожит, помогу с заживлением.

— Ничего страшного, — ответила девушка. — Дан Виктор сейчас промоет мне руку, и всё заживёт само. Это царапины и не слишком глубокие.

— Покажите, — повторил дан Мичил, и внезапно в его голосе прозвенел металл: — Нельзя оставлять раны без присмотра за ними.

Прозвучавший чуть громче обычного, голос мужчины даже привлёк внимание дана Герхарда, но, пожав плечами, богатырь вернулся к утолению жажды.

Усадив Алису, скептически настроенную, на стул (Виктор остался рядом, явно твёрдо решив проконтролировать обещанное излечение), Мичил, на удивление, и в самом деле не только быстро промыл "царапины", но и сумел обсушить их, прежде чем осторожно перевязать их чистыми тряпицами. Закончив, он тихо сказал:

— У вас красивые руки, леди Алиссия... — И мягко провёл пальцами не по перевязке, а по коже ближе к локтю.

У Алисы мурашки по телу, но нежное прикосновение мужчины почему-то запустило в ней иную реакцию — не ту, которой, наверное, ожидал дан Мичил: она вырвала руку из его ладоней ("Какого чёрта! Если ты целитель, почему не помог тому раненому бедолаге?!") и довольно чопорно сказала:

— Я замужняя женщина, дан Мичил, и постороннему мужчине не пристало вести себя со мной... неподобающе моему положению.

Дан Мичил не успел ничего сказать, потому что ему в его завуалированных ухаживаниях тут же, не подозревая о том, подгадил ещё и дан Герхард. Тот громогласно, кажется, попытался выразить личный сарказм, хоть и приглушённый внешней уважительностью тона:

— Дом огромен и весьма прочен. Любопытно, каким образом можно получить столь солидный дар? Ведь я правильно понял: этот дом вам подарили, леди Алиссия?

Дан Мичил замер, будто желая оглянуться на вопросившего.

Но Алиса своей усмешкой привлекла его внимание. Ей почудилось: дан Герхард похож на клуш из её отдела, ведь им тоже нравилось ядовито клевать её, зная, что она промолчит в ответ. Но Алиса давно научилась не только молчать, но и спокойно переживать колкости, не отвечая на них: ещё не хватало — спускаться на их уровень! Да и работе мешает... Так что язвительная реплика богатыря не смутила её:

— Легко отдавать в дар то, что потом легко и быстро можно забрать обратно. Всего лишь нужно оклеветать человека, сунуть его в жилище, вокруг которого кишат измигуны. И дело сделано: дар есть, но он снова собственность дарителя.

Не совсем прямой ответ на вопрос, но почему бы не ответить и так?

— Ну и язычок у вас, леди Алиссия, — проворчал недовольный дан Герхард.

— С кем поведёшься, — в тон ему ответила девушка, — от того и наберёшься.

Дан Мичил не удержался — фыркнул. Правда — тихо, чтобы дан Герхард не расслышал.

Зато богатырь всего лишь вздохнул, хотя Алиса опасалась, что он взорвётся. Выражения его лица в кухонных сумерках и качающемся пламени двух свеч Алиса не видела, но ей показалось — дан Герхард смутился.

Впрочем, через минуту мужчины ушли посмотреть, что с их раненым.

Алиса же с Виктором тихонько порасспросили Куна, как он себя чувствует, и увели его на кухню — клеить на его раны намоченный подорожник. Пока шли через холл, видели, как дан Герхард принялся обихаживать лошадей, а дан Мичил хлопотал над раненым. Все разговаривали вполголоса, время от времени замолкая, чтобы прислушаться к скрежету и рычанию бегавших вокруг дома измигунов.

На кухне Кун и Виктор сказали, что сами справятся, без неё. Алиса кивнула и, выйдя из кухни, приблизилась к дану Мичилу, который всё не отходил от раненого, в то время как остальные трое давно слушали приказы дана Герхарда, обихаживавшего лошадей.

— Вам помочь?

Дан Мичил стремительно разогнулся и скрыл всем телом раненого от глаз девушки.

— Лучше вам, леди Алиссия, не видеть его увечий. Не каждая леди может перенести зрелище столь страшных рассечений.

— Спасибо за заботу, дан Мичил, — только и нашлась с ответом Алиса и побежала к лестнице, где её ждала замученная событиями Лула.

Вот уж кого пришлось утешать чуть ли не от истерики!.. Но утешила-успокоила белобрысенькую вовремя. Прибежал в коридор второго этажа Виктор, попросил помочь ему поднять и привести сюда же Куна, чтобы тот сразу лёг на матрас. Всё бы хорошо, раны у него поверхностные, но крови оборотень опять потерял много, оттого и ослаб... А когда Куна осторожно уложили на пол и даже укрыли одеялом (Алиса настояла — от холода раны будут плохо заживать), вот тогда хозяйка лесного дома и сообразила. Как только оборотень перестал нуждаться в их помощи, она велела брату и Луле вытащить из спален шесть матрасов и подушек. Незваные гости раздеваться не будут, так что им будет комфортно спать и таким образом, без постельного белья. И предложила складывать спальные вещи на верху лестницы. Сама спустилась к дану Герхарду, который наблюдал за работой своих подчинённых (а кем ещё они могли быть?) и порой делал им замечания.

— Дан Герхард, — обратилась к нему Алиса, — когда ваши люди закончат с лошадьми, пусть они поднимутся по лестнице. Мы там оставим вам матрасы и подушки. Думаю, вам будет спать на них гораздо удобней, чем просто на полу.

— Матрасы и подушки? — ухмыльнулся тот. — А почему вы не предложите кровати?

— Хм, вы хотите спать в комнатах, по стенам которых, пусть и снаружи, но довольно шумно бегают измигуны? — сама усмехнулась Алиса, а потом спокойней сказала: — В первую ночь здесь мы с братом спали вообще на мешках, возле камина.

Как ни странно, дан Герхард смягчился и согласился, что матрасы и подушки, разложенные в холле на старых коврах, — мысль здравая. Он даже учтиво поклонился хозяйке лесного дома и, вместе с подчинёнными, снёс из коридора приготовленные для них вещи. Лишь заметил раз:

— Дану Виктору и леди Луле не страшно было заходить в спальни?

— Окна в спальнях крепко закрыты ставнями. Мы же спим в коридоре второго этажа, чтобы не слышать этих тварей.

Разложив в холле, на старых коврах, "постели", мужчины между собой договорились о караульных, чтобы их не застали врасплох посреди сна и чтобы к утру, к началу новой дороги, они все сумели бы отдохнуть.

Поднявшись в коридор второго этажа и готовя свой матрас для сна, Алиса вдруг почувствовала острую обиду, не вполне уяснённую для себя. Только факты... Шестеро мужчин, крепких, сильных, умеющих не только держать оружие в руках, переночуют в доме, а утром уедут. И всё. Будут ли они вспоминать о лесном доме, как о некоем приключении? Будут ли посмеиваться над его хозяйкой, вляпавшейся в дурную ситуацию с измигунами? В любом случае, через недели-месяцы ночь в этом доме им вспомнится как отдельный казус в их обыденной жизни... Ну, подумаешь — встретились и разошлись... На что обижаться-то? Но ирреальная обида поджигала глаза — и Алиса понимала, что вот-вот заплачет, захнычет не хуже Лулы, но и зная про то, продолжала себя накручивать.

— ...Лис-ска... — донёсся шёпот брата.

Она подняла глаза и поразилась. Когда это он успел пройти до её и Лулы матрасов?

Вставать полностью не стала. Села и похлопала по своему одеялу, покосившись на задремавшую белобрысенькую. Виктор присел на колени — поближе к ней и шепнул:

— Там тебя этот, Мичил, спрашивает.

— Есть, что ли, хотят? — пробормотала она, вставая и застёгивая на поясе ремень юбки-распашонки. До сих пор она бегала в штанах и как-то мимоходом думала: не потому ли дан Герхард пытается её поддеть, что она в обществе мужчин бегает не так, как следует по их моде, а в одних штанах?

Когда спустилась, придерживая подол юбки, чтобы не слишком распахивался, дан Мичил кивнул ей и прошептал:

— Можно с вами поговорить где-нибудь отдельно?

— На кухне? — неуверенно предположила Алиса.

— Я согласен.

— Алиссия, — встревоженно позвал брат. — Я с вами?

Оглядев критическим взглядом терпеливо выжидающего дана Мичила, она покачала головой.

— У нас только разговор. Думаю — недолгий.

Ну вот. И со временем определилась, и Мичила предупредила как бы невзначай.

Они осторожно прошли мимо спящих. Насколько поняла Алиса, первым караульным вызвался быть дан Мичил — именно потому, что хотел с ней переговорить.

Любопытство зашкаливало, но Алиса твёрдо решила молчать, пока ей не объяснят, зачем её вызвали.

Когда дан Мичил уселся за обеденный стол, она села напротив, подумав про себя насмешливо, что здесь то ли этикет такой, то ли дан Мичил продолжает демонстрировать ту же невоспитанность, которой щегольнул Герхард, но ведь он должен был сначала усадить Алису, выдвинув для неё табуретку из-под стола? И только потом самому садиться?.. Впрочем, ладно. Это всё мелочи.

— Я вас слушаю, дан Мичил, — подбодрила она его, когда он слишком заметно замялся, прежде чем начать говорить.

— Беседа у нас будет весьма деликатного свойства, — наконец решился тот. — Есть ли у вас деньги, леди Алиссия?

— Не знаю.

— Что? — оторопел дан Мичил. — Как это — "не знаю"?

— Когда я впервые появилась в этом доме, я споткнулась на пороге и упала. — Она повернула голову к нему затылком и подняла шарф, которым пользовалась, как обычным платком. — Видите? Это след от падения. А поэтому я кое-что забыла. Вещи мы ещё не все разобрали — больше старались устроиться в этом доме. А зачем нужны деньги?

— Завтра мы уедем, — сказал дан Мичил.

— Я поняла вас, — вздохнула Алиса. — И что?

— Мы с даном Герхардом не хотим оставлять вас в такой ситуации. Если бы у вас были деньги, можно было бы нанять боевых магов, которые легко справятся с измигунами.

Алиса задумалась. Вспоминая те вещи из мешков, которые успела просмотреть, она приценивалась к ним с точки зрения продажи и признавалась себе, что много монет за них не раздобудет. А услуги неизвестных ей боевых магов наверняка весьма высоко ценятся.

— Простите за откровенность, дан Мичил, — спокойно сказала она. — Но я бы больше желала отправить из этого опасного места подальше леди Лулу и своего брата. На боевых магов денег у меня нет. Сама бы я одна здесь, как мне кажется, прожила какое-то время. Возможно, я о себе слишком хорошо думаю, но... — И она развела руками.

— Вы не понимаете, о чём говорите, — тоже спокойно сказал дан Мичил. — Я знаю, что у вас была первая ночь с измигунами, когда они пытались прельстить вас голосами ваших родных. Знаю, потому что сейчас эти твари бегают поверх дома в попытках найти щель, чтобы в неё прошмыгнуть. Но знаете ли вы, леди Алиссия, что вас ожидает в третью ночь? Они будут ломать всё, что им покажется уязвимым, лишь бы влезть в дом.

Алиса молчала, глядя на него напряжённо. А потом нерешительно спросила:

— Мне податься некуда... Вы сумеете завтра забрать отсюда моего брата и леди Лулу? У нас есть мать. А у леди Лулы — семья. А я... попробую сделать крепость из одной комнаты, куда измигуны не доберутся. И буду проводить ночи в ней.

— Это даже не смешно. Зная, что в доме остался хоть один человек, твари не угомонятся, пока не доберутся до вас, леди Алиссия.

Она снова замолчала, не зная, что делать. Но ведь этот дан Мичил пришёл не просто так. Может, у него есть какое-то разрешение проблемы? Ведь не зря он её вызвал?

— Дан Мичил, — неуверенно сказала она, — а что вы можете предложить?

Он внимательно посмотрел ей в глаза и кивнул.

— Да, у меня есть предложение. Леди Алиссия, я богат. Проведите со мной эту ночь, и я дам вам денег на вызов боевых магов, которые освободят местность от измигунов.

Глава девятая

Какая надежда вспыхнула, когда он сразу не сказал: "Нет. Никаких предложений!" И ушатом воды — его ответ. Значит, придётся вернуться к матери, так и не доиграв в самостоятельность?.. Первое, что она подумала.

Потом дошло. Шестеро мужчин целенаправленно поехали по малоезженой дороге, когда поняли, что слегка заплутали. И с самого начала дан Герхард знал, кому лесной дом принадлежит. Не знал лишь, что здесь новая хозяйка. Но догадался, откуда она взялась. Поэтому этот богатырь весь вечер зло посмеивался над Алисой. Слухи о неверности жены дана Маркаса разошлись по краю мгновенно.

Алиса подняла глаза на дана Мичила. Симпатичный. Она бы, наверное, к нему что-то и почувствовала, если бы не... Если бы не его оценивающий взгляд и уверенная усмешка, с какой он ждал от неё ответа. От неё — падшей женщины, какой он её считает... Не дрогнув ни единым движением, Алиса вдруг испугалась: "А если та женщина, Алиссия, и в самом деле?.." Но это тело было собственностью Алисы! Мельком, размышляя, чьё место заняла, она на всякий случай пересчитывала родинки на правой руке — и их всегда, неизменно оставалось семь штук: одна — большая, шесть — маленьких. И сегодня она пару раз заглянула в зеркало с чердака, притащенное вместе с Лулой. Она, Алиса, из другого мира. А в жизни той Алисы мужчин не было — в определённом смысле. И слово "гулять" для неё имело лишь прямое значение, не уничижительное. Она гуляла в компании парней из своего дома, с одноклассниками, с однокурсниками, но именно гуляла — по улицам города, в кино, в городские библиотеки!.. До постели дело никогда не доходило, потому что не думала о ней — некогда было. Смутно мечталось о том времени, когда она станет кому-то хорошему хорошей женой...

Если она уступит этому... может, он и пригласит сюда, в лесной дом, боевых магов. Но кто даст гарантию, что потом по этому государству, о котором она совсем ничего не знает, не разнесётся слух, что она... Придётся возвращаться в имение матери...

Она не встала, а с трудом выбралась из-за стола. Чуть откашлялась, потому что в горле вдруг вспух ком, мешавший и говорить, и дышать. Хотелось закричать в лицо мужчине, который ждал её решения, причём ничуть не сомневаясь в нём: "Мне очень хочется ударить вас по лицу! И не сделаю это только по одной причине: я знаю, что вы сильней и ловчей. Вы перехватите мою руку, обозлитесь. И эта злость уже позволит вам не ждать моего согласия на..."

Нет, она выбралась и, глядя этому в глаза, безжизненным голосом, который сама прочувствовала, сказала:

— Вы такой же, как измигун. Не оставляете надежды на милосердие. Спокойной ночи.

И поспешно выскочила из кухни, страшась, что он её догонит. А кухонная дверь закрывалась очень плотно — Алиса это уже знала. Если что — никто не услышит.