— Яюшки, — только и смог выдавить деревяшкин, пытаясь сползти с лавки, чтобы забиться под неё и там умереть от стыда и совести.
Тут Буратину внезапно пробрало, разболокло. До сердца донца и пизды дверцы его просифонили гадчайшие, унизительнейшие восторги. Бамбук ощутил жабий голод кишки, её желанье рассесться, распялиться, насадиться на шишак — и тлеющий очажок в глубине, жаждущий быть смятым, растёртым, истыканным елдою. Взбутетенилось и воспалилось и какое-то потаённое, доселе молчавшее местечко в душе, алчущее боли и унижений, сладкого позора, срама — чтобы при всех и пред всеми расхлестаться, разишачиться в самой грязи, в самой срани, опущенным быти. И всё это раздувалось и пучилось, будто внутри него стремительно нарывал сахарный нежный прыщ, белоголовый нарыв, вот уже совсем готовый прорваться и всё залить сладчайшим гноем... но тут в деревянной головёнке неожиданно промелькнула простая и трезвая мысль: "а ведь этак можно и пидарасом сделаться".
Пидарасов в вольерах не жаловали. Это были жалкие существа, специально проигрывающие на спаррингах, чтобы их почаще имели. За анальные сношения с разоблачённым пидором баллы не давали, а отбирали. Самых активных — то есть самых пассивных — отправляли вниз, чтобы они не портили выводок. Но обычно — доращивали на общем развитии, а потом продавали высокопоставленным мужеложцам в качестве так называемых special slaves. Жили такие недолго: высокопоставленным мужеложцам, как правило, нравилась молодость и разнообразие. Так что надоевших перестарков быстро забивали, ну или продавали на вторичном рынке. Подобной участи Буратина себе не желал вот ни на эстолько.
В небольшой головёнке бамбука помещалась, как правило, только одна мысль. Но зато она заполняла её целиком. В данном случае опасенье спидараситься не то чтобы перебороло эмо-поле, но изрядно сгладило эффект. Крышу уже не сносило. Он даже смог отвести взгляд от сцены и оглядеться.
Обстановочка вокруг была та ещё. Сучья стая, сидящая слева от бамбука, сосредоточенно дрочилась в полном составе. Кенга, задыхаясь от страсти, неистово мучила и терзала свои соски, так что на них выступила кровь — тёмная, густая. Сзади слышались стоны ламы и срамное чпоканье и пыхтенье: это, видимо, носорог как-то по-своему справлялся с наплывом чувств.
Белолицый внезапно поднял голову. На лице его не было и следа рассудка. Это было безумное слепое пятно.
— Грязные животные, — сказал белолицый ясно и отчётливо.
Никто не отреагировал. Все были поглощены.
Арлекин окинул зал критическим взглядом и задвигался быстрее.
— О горе мне, горе! — застонал Пьеро. — Ты пшют, Арле, ты пресыщенный пошляк, пижон, хлыщ, фат, эукариот... Обожаю тебя безумно...
Буратину снова стало забирать. Всё зудело от поднявшейся хочки, и уже восторг в растущем зуде неописуемый сквозил. Сопротивляться этому восторгу не было сил никаких, да и желания тоже.
— О-ооо, прихожу... — визжал Пьеро, роняя на сцену слюни. — Прихожу, прихожу, я щас я щас, жы пы пы пю-у-у... уууААААААААА!
Сдувшийся было душевный прыщ всё-таки набух и взорвался. Буратину будто выдернуло из тела — в иной и лучший мир, где не было ничего, кроме кайфа.
Опомнился он секунд через пять. На штанах темнело мокрое пятно. Буратине стало как-то неловко. Впрочем, такие чувства деревяшкину были не свойственны — а потому неловкость тут же сменилась любопытством насчёт остальных прочих.
Буратино он привстал и завертел головой, оглядывая аудиторию.
Самки выглядели довольненькими. У них блудливо маслились глазки, а на мордочках застыло такое выражение, будто каждая из них что-то спиздила и теперь хрен отдаст. Самцы, наоборот, смущались и не знали, куда глаза девать.
"В следующий раз сюда одни бабы набегут. И пидоры" — решил Буратина.
— Ну ты, чмо опущенное, — продолжал тем временем выделываться Арлекин над Пьеро, стоящим всё в той же позе, — мы ещё про твою невесту не поговорили. Как эту блядину зовут?
— Она не такая! — закричал Пьеро, корчась на полу. — Не смей называть её скверным словами!
— Имя, сестра, имя! — Арлекин принялся пинать белолицего ногами. — Имя, скобейда смердючая!
— Её зовут Мальвина... девушка с голубыми волосами... — простонал Пьеро.
— А внизу у неё волосы как? Тоже голубые? — скверно ухмыльнулся Арлекин. — Что-то ты гонишь... Встать! — он отвесил панталоннику такой пинок, что тот вскочил солдатиком. Арлекин тут же наградил его за это тремя подзатыльниками и одним поджопником. Пьеро только рыдал и хлюпал, утираясь рукавами.
— Мудофельник! Тряпка! Без штанов тут стоишь! — откровенно накручивал себя Арлекин.
Без штанов Пьеро выглядел и впрямь непрезентабельно: у него были тоненькие кривые ножки с непропорционально большими ступнями, большие мудя и махонькая красненькая пипка.
"И сам не красавец, и хуишко с палец" — вспомнил Буратино вольерную поговорку.
— А давай вот чего, — в голосе Арлекина прорезалась какая-то злодейская задушевность. — Давай ты нам расскажешь, что твоя Мальвина делала. С тобой. И как тебе это нравилось.
— Нравилось, да! — взвизгнул Пьеро. — Слышите, вы! Мне это нравилось! Мы... я...
— Неееееет, — протянул Арлекин, расплываясь в ухмылке ещё более скверной. — Ты говоришь неправду, дусик. Тебе это не нравилось. Ты страдал, Пьерошечка, ты страдал, ты мучился, ты плакал. Зато это нравилось ей — тебя примучивать. И ты прекрасно это знал, так ведь? Но ты же её любишь, да? — слово "любишь" Арлекин выговорил с невыразимым презрением. — Ну а теперь поделись с нами этим... — он внезапно обнял белолицего и ласково потрепал по щеке.
Эмо-поле снова накрыло зал.
Это был мёртвый голубой лёд. Ничто не могло его коснуться и не умереть. Он был слишком чист и холоден. В нём кончалося всё: желанья, стремленья, самая нужда в том, чтобы жить. Ни в том, ни в другом не было никакого смысла.
И ничто не имело смысла. Ни власть, ни наслаждения, ни надежда. Этого всего просто не было и быть не могло. Только лёд. И только он подлинно существовал, только он был реальностью, последней правдой. Лёд стоял за всем — и отменял собой всё. То было вечное зеркало явлений, в глубине которого умирали явления; чёрное небо, в котором отсутствует свет.
— Мальвина, — сказал Пьеро.
Арлекин схватил белолицего за ухо и сильно выкрутил.
И тут всё кончилось. Лёд отступил. Всё вокруг внезапно вспыхнуло — несусветно, неотсюдно. Буратину будто кинуло в бесконечное голубое пространство, полное пения золотых труб, касаний нежных рук и сиянья бессмертных цветов. Бамбук почувствовал невероятное облечение — будто спасся от чего-то ужасного.
И тут же, сразу же, одновременно с этим ему вдруг захотелось снова глотнуть тот ледяной воздух. Что-то в нём было такое, что не давало забыть о себе и отдаться живой жизни.
А поверх всего этого кометой пронеслась мысль: "яюшки, и всё это за четыре сольдо!"
Маленький мозг Буратины буквально растащило во все стороны одновременно. Щёлочка в деревянной голове дрогнула и приоткрылась.
Арлекин, занятый забалдевшим Пьеро, внезапно развернулся и внимательно посмотрел в зал. Вид у него был такой, будто он увидел в грязной луже новенький блестящий соверен.
— Кто здесь? — спросил он с крайним удивлением.
Щёлочка превратилась в дырочку. Туда потекли слова.
— Буратина! — закричал Пьеро, моргая, как сова.
— Его зовут Буратина! — завизжал пёсик с пуговицами вместо глаз.
— Буратина-Буратина! — спела коломбина, радостно подпрыгивая.
— Бура — бура — буратина — тина — тина! — нестройно заорали арапчата, домовята и прочая мелкая сволочь. Жук схватил палочки и выдал рассыпчатую дробь. Жаба-контрабасистка дунула со всей дури в тубу, у всех заложило уши.
Ничего не понимающий Буратина встал к сделал шаг к сцене. Потом второй.
— Эй, парень! Да ты же наш! — клетчатый подбежал к краю сцены и подал Буратине руку. — Пьерилка, дурень! Нашего полку прибыло! Паранорм! Настоящий паранорм!
— Ура! Ура! — коломбина прыгнула на деревяшкина и попыталась его ущипнуть за блестящую ляжку. Буратина этого и не почувствовал.
— П-паранорм, — всхлипнул белолицый и обнял Буратину за талию. — Братишечка... хорошенький... молоденький. М-м-милости прошу к нашему шалашу. Давай, братяня, почелмокаемся... — он попытался поцеловать Буратину куда-то в затылок.
Зал оглоушило — на этот раз сантиментами. Носорог в мундире пожарника снова зарыдал. Только несколько мелких самцов на задних скамейках, до которых поле не добило, орали и требовали продолжения представления.
И тут из-за кулис выступил огромный чёрный человек в шляпе и с длиннющей бородой. В руке у него змеилась плётка — но рука была страшнее.
— Гу-гу-гу, — он заревел, и у Буратины разом вымело всё из головы. Кроме одной мысли: от этого чудовища надо бежать, бежать со всех ног.
Бамбук попытался было это и сделать: соскочить со сцены, пронестись по проходу, потом на улицу, а там поминай как звали. Он даже сделал шаг. То есть полшага. Потом мускулы внезапно перестали слушаться.
Страшная тень надвинулась и накрыла его, и деревяшкин на собственной шкуре ощутил разницу между наведёнными грёзами и настоящим животным ужасом. Он бы, наверное, описался — но и эти мышцы обратились в камень.
— Так это ты помешал представлению моей прекрасной комедии? — раздалось над самым ухом.
Буратина попытался было расцепить челюсти, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание — но вместо этого лишился последних чувств.
Конец первого тома
Вторая книга уже начата и непременно будет закончена, а пока вы можете почитать:
Мир Золотого Ключа. Толковый словарь с приложеньями. Краткий толковый словарь основных реалий. Что есть грациозность, для чего используют уёбищ, и чем замечателен длинношееед? Читайте и просвещайтесь!.
Appendix. Замечания и благодарности. Ещё одна объяснительная записка, из которой можно узнать, что соловей — разновидность дрозда, как гнать спирт из водорослей, рецепт коктейля "Неприкосновенный запас", и даже узреть Бибиндру!
Claviculae. Несколько историй, имеющих касательство до похождений Буратины и других героев. Разные истории, происходящие в мире Буратины или до его (неизбежного) наступления. Огромножоп, Прекраснохвост, а также страшная тайна крокодила Гены, клевета на русских ездовых медведей и полное её разоблачение!
Всё равно хотите продолжения основного текста?
Вы можете поспособствовать тому, чтобы оно появилось как можно быстрее. Дайте автору немного Ваших денег!
Вот мой Яндекс-кошелёк: 410012831037853
А вот номер сбербанковской карточки: 5469 3800 8382 5967
Напишите, на продолжение какого именно произведения Вы даёте свои деньги. Автор учитывает это.
