Тени ледяной пустоши

В какой-то момент ушла в небытие головная боль, связанная с мысленным общением, и теперь я в любой момент мог с легкостью услышать любого члена стаи. Мысли у псов были интересные: полуоформленные, скорее эмоции, нежели слова (впрочем, это как раз и было понятно) и цветные — если, конечно, подобным образом можно выразиться о чьих-то мыслях. Не знаю, как именно остальные телепаты воспринимают чужие мысли, но мне в разуме членов стаи виделся яркий вихрь серебристого тумана с отдельными синими и фиолетовыми вкраплениями. Изредка встречалось еще красное, но к мыслям, окрашенным в такой цвет, я старался особо не лезть: слишком много агрессии они в себе несли... Мне хватило одной смачной плюхи по и без того расшатанному сознанию, чтобы понять, куда лезть можно, а куда не стоит, дабы не обнаружить себя в лучшем случае закопанным в тщательно утрамбованный сверху сугроб. Как только не задохнулся...

Постепенно я начал смиряться с таким вот своим существованием... Забыл что-то? Ну и ладно. Снова перешел на отдельные слова и порыкивания, предпочитая общаться неоформленными мыслями и перекидывать собеседнику сгустки эмоций? Что с того? Кому тут нужна человеческая речь... Разве что за последний элемент одежды я еще отчаянно цеплялся, уже сам не понимая, зачем и почему.

И все-таки снега меня доконали. Сколько лет я боролся со сверкающей миллионами искорок белизной постепенно наползающего на мой разум равнодушия и отупения — пять лет, шесть? Больше? Неважно... Я устал. Больше не могу. И даже прежние мои попытки сделать хоть что-то, чтобы найти отсюда выход, теперь казались смешными и нелепыми. Вам надо — вы и ищите. И меня разбудите заодно. А я пока посплю — я обещал Рахшине показать, как надо охотиться на Теней, а для этого мне надо набраться сил...

Меня и разбудили. Только гораздо более жестоким способом, нежели можно было ожидать вообще.

Оно пришла совершенно неожиданно, с легкостью уничтожив практически всю стаю и серьезно покалечив немногих оставшихся в живых — в том числе и меня... Неведомая тварь, больше всего напоминающая омерзительную темно-серую гигантскую кляксу. Дыра в ткани мира, прогрызенная кем-то чудовищным, запредельным. Кем-то настолько чуждым этому миру, что ткань мироздания буквально превращалась в черный гнилой дым, не выдерживая натиска. Что уж тут говорить про нас... Я, неся на руках родившегося буквально совсем недавно Ариха с перебитым позвоночником, летел впереди, указывая путь, — потому что наступить на сломанную неведомой силой и почему-то до сих пор не зажившую ногу не мог просто физически. Хотя какой там путь... Я просто несся, куда глаза глядят, а за мной каким-то чудом успевали еще только вышедшая из щенячьего возраста Рихха с окровавленной передней лапой и уже почти окончательно переставший приносить пользу стае сарый Стаих с посеченной шкурой.

Нас гнал вперед даже не страх — дикий, нутряной ужас, заставляющий сжаться в комок и завыть от того, что разум не может выдержать такое. И мы бежали в попытке уйти, унестись, улететь!!! Что угодно, только подальше от того, что походя и, кажется, даже не заметив этого, уничтожило практически всю мою стаю. Мою стаю!! Сейчас это выглядит издевательством: из почти сотни псов осталось трое. Всего трое... Как тогда, в самом начале: Варрос, Туриз, Шарра. Трое счастливчиков

И Лэсс. Раалэс ли'ар Аторре. Самый главный везунчик в отдельно взятых ледяных пустошах, ага. Хранящий Стаю, которой больше нет — только воспоминания. Как все это знакомо!! Они тогда тоже потеряли родителей — стая погибла... И стоило оно того, если опять не осталось никого? Лишь память да совсем маленький щенок у меня на руках — их потомок...

Из как-то очень быстро нахлынувшей пелены безумия меня выдернул болезненный укус за руку — мелкий подранок просил его накормить. Арих... Радость моя меховая, спасибо! Есть хочешь, да? На, только руку не отгрызи...

Когда и как отстали от меня Рихха и Стаих, я не заметил — и уверен, что в живых их уже нет. Но самое странное: еще и их исчезновение не вызвало во мне уже практически никакого отклика — так, трепыхнулось что-то и затихло. Все выгорело еще когда непонятная черная мерзость походя уничтожила всю стаю, даже не заметив этого. Просто прихлопнула, как попавшуюся по пути муху, за каких-то несколько мгновений уничтожив все то, к чему я прикипел душой и считал своим. Раз — и на месте целого клана всего лишь девственно чистый белоснежный снег. Разве что облако черного дыма задержалось на какую-то секунду да пара маленьких кровавых пятен обнаружилась на моих руках. Все.

— Да куда ж ты летишь, кретин!!!

Что?!

А в следующий миг я в кого-то врезался.

Крик, чьи-то не очень цензурные высказывания, пронзительный полувизг-полурык Ариха, удары со всех сторон, завязшие в чем-то когти, чужие руки, ноги... Куча-мала. На попытку заорать мне тут же зажали рот... рукой? Впрочем, ненадолго: один укус — и наглая цапалка убралась туда, откуда взялась, а ругань стала вдвое громче.

— Замри! — Оглушительно гаркнули мне на ухо. От неожиданности я послушно застыл на несколько мгновений, но этого хватило неожиданной "подушке", чтобы выпутаться из клубка конечностей и вздернув меня в воздух, довольно жестко припечатать обратно. Заботливая мне попалась подушка, угу — подумала о том, что валяться на холодном камне нехорошо. Лучше на оном же камне сидеть, ага. Хотя мне разницы-то...

Так. А на кого, собственно, я приземлился?

В немом изумлении я разглядывал невысокого и худющего — как его только ветром не шатает — синеглазого пацана в роскошной золотистой шубе поверх каких-то тряпок и почему-то босого. И с бело-синюшной в крупную пупырышку кожей...

— Обуйся, глюк болезный! — Вырвалось у меня. — Мне на тебя смотреть холодно!

Оригинальное начало знакомства, ничего не скажешь.

Пацан ухмыльнулся и взъерошил волосы креативной черно-белой расцветки, отчего окончательно приобрел вид подстреленного воробья.

— Я не глюк, я бог, — доверительно сообщил мне он, и, попытавшись придать себе величественный вид, медленно кивнул: — Мое имя Эилиан.

Я молча откинулся на спину, безжалостно сминая крылья, но не обращая на это внимания. Аля-ля-ля-ля-ля, а я сошел с ума... Ау, моя крыша, ты где? Вернись, я все прощу!!

Вот с моей собственной галлюцинацией, почему-то обретшей материальность и вообразившей себя темным немертвым богом, я еще не общался. Интересный должен быть опыт.

Но почему он босой?

— Ты на самом деле бог или притворяешься? — Все мысли словно выдуло, так что отдельные слова приходилось буквально выплевывать. Привет, шиза. Так вот ты какая во всей своей красе... Приятно познакомиться!

— Я не шиза, я бог, — беззастенчиво покопавшись в моей голове и гневно сверкнув посветлевшими глазами, повторил парень. Телепат? Поддернув излишне длинную изодранную шубу (явно с чужого плеча), он встал на ноги и, чуть пошатываясь, ушлепал куда-то мне за спину... Кстати, а где я, собственно, нахожусь?

Перекатившись на живот — вставать было откровенно лениво, — я вытянул шею и огляделся. Нда... Апофигей абсурда, иначе это не назвать. Нет, а как иначе можно объяснить тот факт, что аккурат посреди пустыни на достаточно высоком каменном постаменте стоят ворота? Большие. Двустворчатые. Громадные двери из странного темного материала, при этом заботливо закрытые. И при этом вокруг ни намека на стены.

А сам камень постамента на удивление светлый — практически белый. На нем даже шкуры Ариха толком не видно — только отдельные кровавые пятна...

Кровавые пятна?!

— Вылечи его!! — Взревел я. Вскочив и схватив опешившего бога за грудки, я принялся отчаянно его тясти. — Раз ты бог, так вылечи его!!

Последний оставшийся в живых из моей стаи... Что будет, если и его — не станет? Что я буду делать тогда?!!

Я не представлял этого совершенно, а потому тряс назвавшегося Эилианом парня, как маракас, при этом отчаянно пытаясь ему что-то сказать — то ли словами, то ли передаваемыми мыслями...

Впрочем, безнаказанным мое самоуправство не осталось: пацан просто выскользнул из слишком большой для него шубы и, сжав мою руку чуть выше локтя так, что пальцы онемели тут же, заставил усесться непосредственно около створок нелепых ворот.

— Сиди здесь. И хватит истерить! — Рявкнул он. Бережно подобрав Ариха и усевшись рядышком, принялся гладить окровавленный мех потерявшего сознание щенка.

Растирая онемевшую конечность — хорошо еще, что пострадала правая, а не левая рука! — я наблюдал за тем, как аккуратно перебирают густой мех длинные тонкие пальцы полосатого парня. Волосинка за волосинкой, кусочек за кусочком...

— Знаешь, а я должен тебя похвалить, — нарушая устоявшуюся тишину, неожиданно сказал Эилиан.

— М-м-м? За что? — Лениво отозвался я. Спать хотелось неимоверно. А еще было так хорошо, тепло... Спокойно. Вот только болят рука и нога. Второе — понятно, почему, но вот первое... Не думал, что в таком тщедушном тельце может скрываться такая силища. Разве что он действительно бог, как назвался...

— За дело. Ты действительно молодец, — ухмыльнулся пацан. — В свое время ухитрился создать очень хороший крюк. Тебя будет легко вытащить отсюда.

— Крюк? — Не понял. О чем это он? А-а-а, какая разница...

— Твой фамилиар, — с той любезной улыбкой, которую обычно хочется впечатать обратно вместе с зубами, пояснил мне полосатый. — Точнее, очень хороший и качественный зацеп, который позволит выставить тебя отсюда, не убивая в очередной раз. На, забирай свою тварь. И покажи мне свою ногу — куда ты там влип...

— Очередной?! — Вся моя броня спокойствия и отрешенности разлетелась осколками: перехватив так и не пришедшего в себя, но уже вылеченного и даже очищенного от крови щенка, я ошалело вылупился на сидящего передо мной бога, с трудом удерживаясь от злобно-изумленного шипения. Как это, "убивая в очередной раз"? Эй, парень, в какую степь тебя понесло? Я же живой и в своем уме! Ну, относительно...

— Вот только дурак редкостный, — в который раз нахально подслушал мои мысли пацан. Отстранился от залеченной ноги — руку, я так понимаю, он мне не стал лечить принципиально — и, хмыкнув, уткнул побелевший нос в пушистый золотой мех снова накинутой на плечи шубы. — Тебе же еще давным-давно сказали, что этот мир закрыт — в него никого перетащить нельзя! По крайней мере, физически. Естественно, ты в своем мире давным-давно умер. Если хочешь, могу даже сказать, где сейчас находится твое тело — на это много сил не надо.

Какое-то время я сидел, прижимаясь спиной к ледяной створке, машинально почесывая Ариха за ухом и пытаясь собрать мысли в кучу. Умер, значит, да? Ну-ну...

А этот гад еще и ухмыляется. С-с-скотина... Тоже мне, бог пакостей, колкостей, подлостей и безграничного ехидства. Заврался ты, вот что я тебе скажу!

— А чем докажешь, что я мертв? — Невозмутимо поинтересовался я у собеседника и нахально зевнул. Тот поперхнулся и закашлялся, вытаращившись на меня, как на чудо света. Пятнадцатое, угу. С половиной.

— А пош-шел ты, — отдышавшись, лениво отмахнулся от меня пацан. — Не хочешь — не верь. В конце концов, я всего лишь бог, — лукаво прищурился он. — И мне не по чину указывать... такому, как ты.

Издевается, гаденыш?

— А и пойду, — умыльнулся, встал и, сунув уже пришедшего и начавшего активно возиться Ариха в руки опешевшему полосатому, блаженно потянулся, аж до боли в крыльях. — Маршрут не покажешь? — Деловито осведомился, отряхивая штаны... Вернее, то, что от них осталось. Все же, близкое знакомство с зубами и рогами пусть даже маленького, но пса пустоши, еще никому ничего хорошего не несло.

Вместо ответа Эилиан гнусно ухмыльнулся, поудобнее перехватил пытающегося вырваться пса и, крутанувшись на месте, внезапно от души пнул меня по ноге. Сволочь!

— Х-ха!! — Хрипло выдохнул я, заваливаясь назад — в неожиданно распахнувшиеся створки ворот — и машинально хватая за полосатые патлы не ожидавшего от меня подобного поступка пацана.

Глава 9.

Вместе весело шагать по та'алам, да в обнимку с огнешаром...

Чуть замедленные, неестественно плавные и аккуратные движения — словно ему приходится преодолевать сопротивление воды. Минимум слов. Минимум эмоций. И пронзительные желтые глаза, ярко сверкающие из-под полуопущенных век.

Не эл'феа — змея. Большая и сытая ядовитая змея, пригревшаяся на камне. Даром что рыжая.

Арханаса ларэ Шартэса, удобно устроившись в кресле, наблюдал за тем, как мягко, крадучись, подходит к распахнутому окну наследник рода Аторре, как одним слитным движением он кладет руки на подоконник и недовольно хмурится, разглядывая чистое предрассветное небо... Подобное зрелище легко погружало в транс даже уже, казалось бы, давно привыкшего ко всему бывшего Стража.

От брата по связи донеслось молчаливое согласие: его тоже завораживали невероятно мягкие жесты Эллисаана. Еще бы не знать, какие боль и отчаяние скрыты за всем этим.

...Братья Варанаса и Арханаса были редчайшей в своем роде аномалией: блзнецы, имеющие на двоих одну сеть жизненных каналов. По сути, единая душа, живущая в двух телах... Немудрено, что сразу после возвращения из эс'зеар молодые эльфы были призваны в ряды княжеских Стражей: подобный дар был слишком редок, чтобы им можно было пренебрегать.

Посредственные маги, но обладающие возможностью ощущать чужие чувства и с невероятно сильной связью между собой, братья честно выполняли свои обязанности и не особо роптали на судьбу. Их она более, чем устраивала: в кармане всегда звенит золото, юные барышни не обделяют своим вниманием, жилье имеется, служба не особенно обременительна... В конце концов, в откровенную рубку братьев никогда не отправляли: куда ценнее они были в качестве разведчиков или экстренных курьеров. Ну, или охранников — верных и безукоризненных.

Поэтому, когда был отдан приказ перейти в полное распоряжение высокого леиша Эллисаана лиир Аторре, братья были в недоумении. Что произошло? Это наказание? Повышение? Или просто временные перестановки сил?

Оказалось, что все вместе: Арханасу и Варанасу князь лично исключил из числа действующих Стражей, отправив, по сути, в почетную отставку. А потом сидевший в том же кабинете в темном углу Эллисаан приказал следовать за ним.

Их привели даже не в родовое гнездо Аторре, а к личному нир-аш-алэ наследника Аторре. Молодой — а Эллисаан был моложе братьев примерно на две сотни лет — эл'феа редложил гостям присесть, после чего тихим и невыразительным голосом пояснил, что происходит.

А оказалось все очень просто: братья были откупом. Вернее, частью откупа князя за пропавшего сына Эллисаана. Пропавшего в неисправном портале при защите княжича Дайнэлана.

Арханаса в смятении перевел взгляд на близнеца и столкнулся со взглядом точно таких же карих, как и у него самого, глаз. Любой эльф обязан даже ценой собственной жизни защищать княжескую семью — это даже не закон, а нечто глубинное, прописанное в недрах души с раннего детства. Но и представители родов великих леишей ценились немногим меньше. Особенно — наследники. Единственно возможные и официально объявленные наследники.