Требуется Темный Властелин

-Босс, а зачем вы сказали, что это граф Простодушный?

-А мало ли. Вдруг один из них бы убежал, а потом наплел бы, что мы тут магией швыряемся. Оно нам надо? К тому же мне показалось забавным, что именно графу с прозвищем "Простодушный" пришло в голову ехать через разбойничий лес почти без охраны. Но они моей шутки не поняли.

-Да Пинтар бы их вообще в одиночку раскидал бы!

-Ну вот, и ты туда же! Я имею в виду его прозвище. Тебе не кажется абсурдным, что прозвища несколько не соответствуют тем, кто их носит? Это ж не фамилия родовая, которую не выбирают. Прозвище-то каждому аристократу не с потолка берется, или я чего-то не понимаю?

-Ну не скажешь же прямо, что он дурак! Или что его в молодости булавой хорошо приложило, и он до трех с трудом считает! Зато топором машет -ого-го!

-Ну так назвали бы его Могучим, а Салкама Простодушным. В чем проблема?

-Так то, что он могучий, и так видно. А тут еще важно подчеркнуть, что, во-первых, благородный, а во-вторых, могло бы быть и еще хуже!

-В смысле, что он мог бы считать только до двух?

-Нет, то, что он мог бы не отличать своих от чужих. Вот тогда была бы беда. А так еще ничего. Прозвище как бы подчеркивает то, что даже такой великий человек — в смысле любой аристократ, каким бы крысюком он не был — не может быть совершенен во всем. Достоинства нашей аристократии и так все хорошо знают — не так их много, чтобы долго запоминать. А недостатки как бы относительны и являются продолжением наших достоинств. Ну, или их обратной стороной. Если Пинтара грамоте обучать, он может, до пяти считать и научится, вот только я тому учителю не завидую.

-Так, а что тогда с Макенбором. Он, кажется Сиятельный?

-Сиятельными, Великими и прочая называют обычно тех, кто вообще никак не "засветился". Обычно, как только появляется нормальная возможность, аристократ официально меняет прозвище — это весьма торжественная процедура. Правда, попадаются такие шутники, как Синдар Великий — он специально оставил свое прозвище как бы в насмешку над всей системой. Ну а остальные Великие, так только и рады — вот кто с ними наравне (а никак не наоборот)!

-Хорошо. А остальные — Великолепный, Стремительный и Победоносный?

-У Великолепного шрамов больше, чем у меня. Не совсем страшный, но на роль дамского обольстителя в театр он бы не прошел. А так подчеркивают, что шрам — это украшение настоящего мужчины, так что не подкопаешься. Впрочем, по-моему, шутка тоже ничего получилась. Особенно когда его представляют разным нежным дамочкам впервые — они-то на другое рассчитывали, а тут такая харя! И ведь с визгом убежать нельзя — этикет не позволяет. Надо улыбаться, кланяться и говорить, что ты в восхищении!

-Да, забавно. А Стремительный?

-Говорят, он пишет неплохие стихи.

-Я, кажется, начал понимать. Бегает он тоже быстро?

-Угу. Фиг его догонишь. И прячется глубоко — не выковыряешь. Типа Колзона, но не настолько страшно.

-И то хорошо. Только еще одного такого красавца нам не хватало. Привязать-то его легко, а вот толку от них...

-От аристократии вообще толку никакого. Навидался я их. Носы кверху, доспехи сияют, плюмажи цепляют облака и подметают землю. А как только начинает пахнуть кровью, так все по кустам. Зато потом вся слава им, почести им, награды им, песни им. Ну и все добро тоже им. На настоящую войну аристократы соваться не любят. Пинтар и еще парочка — скорее исключение из общего правила, которое его только подтверждает. Аристократам турниры подавай, где наконечники на копьях тупые, а сами копья от плевка ломаются. Зато прекрасных дам и вина полно. Это ж так удобно!

-Это, я так понимаю, ты перешел к Победоносному?

-Ага. Целых две победы на турнирах и уже Победоносный. Турниры, правда, маленькие были — никто на них не приехал. Но ведь победил же!

24

Когда мы, наконец, обрались до Фалана, была почти ночь. Если бы Мастер Андреас не позаботился заранее о конспиративной квартире, мы вполне могли остаться и без нормального ночлега — в городе была большая ярмарка, и все возможные места были забиты под завязку. Не, графу с сопровождением место, пожалуй бы, нашлось, но, к счастью, проверять это на практике нам не пришлось. Столичный криминал был связан с криминалом Фалана достаточно условно — у вас свои дела, у нас свои, но отсиживаться иногда где-то надо всем, так что давайте дружить. Поэтому, кроме визита к герцогу Макенбору Сиятельному, я собирался пообщаться и с местными воротилами. До местных воротил уже дошли слухи, что их столичные коллеги вдруг перестали грызться по пустякам и в некоторых спорных вопросах, из-за которых раньше проливалось немало крови, бывшие враги стали удивительно сговорчивы. Но о причинах подобного единодушия не сообщалось (зря я, что ли, перестраховывался). Поскольку Мастер Андреас при передаче своей просьбы также попросил в случае необходимости оказать возможное содействие, господа авторитеты правильно пришли к выводу, что намечается некая серьезная работа, а в таких случаях принято "засвидетельствовать свое почтение" главам города, уведомить их о намерениях и получить официальное разрешение "на работу на чужой территории". А то невежливо может получиться. А взаимные обиды в этой среде оканчиваются плачевно. Так что встретивший нас провожатый не только препроводил нас в небольшой уютный особнячок на окраине, но и передал "приглашение" от господина Гальго — главы синдиката Фалана.

На эту встречу отправились мы со Шрамом вдвоем. Во-первых, он хорошо знал город и окрестности, во-вторых, его знали все представители местного криминала, а кто не знал — те догадывались. Сменив свой обычный кожаный жилет на весьма элегантный черный камзол, мой спутник выглядел весьма экстравагантно. Менее угрожающим он выглядеть не стал, но вот перечень возможных угроз, исходящих от такой фигуры, стал значительно шире.

Переговоры с господином Гальго прошли быстро и успешно. Изрядно заинтригованный событиями в столице (а главное — тем, что даже он, со всеми своими связями, не смог узнать ничего конкретного), глава синдиката благосклонно воспринял мои рассуждения о выгодности более тесного сотрудничества и координации, осуществляемой мастером Андреасом, и выразил желание поучаствовать. Что, собственно говоря, и требовалось. Осуществив процесс процедуру посвящения, мы обсудили положение дел в Фалане (не особо интересное — тут все уже давно было на контроле местных криминальных структур и представители власти особо не вмешивались). Единственной более-менее серьезной проблемой были наглеющие пираты с Кразагского архипелага. Недавно пришедший к власти новый барон (так условно называли "главного" капитана на архипелаге), сместивший старого вполне традиционным методом, считает, что "хозяева морей" слишком прогибались под оба государства (Кразагский архипелаг располагался условно на границе между Синдарией и ее соседкой Халгарией), и что такое положение вещей недопустимо для истинного пирата, который не признает над собой никакой власти, ну и все такое прочее. Короче, молодой и борзый скинул старого и опытного, и теперь вовсю буянит, не задумываясь о последствиях. Власти, как всегда, бездействуют, и можно быть полностью уверенными, что так оно будет и продолжаться...

-Почему? — я не удержался от вопроса — уж больно странная интонация проскользнула в голосе господина Гальго при упоминании властей.

-Господин еще не знаком с герцогом Макенбором? Сочувствую. Когда Господин с ним познакомится, большая часть вопросов у него отпадет сама собой. Круг интересов герцога... Несколько ограничен... И вопросы управления городом и областью в него не входят. Это было удобно для нас, когда мы прибирали все к своим рукам, но в случае территориальных конфликтов создает известные затруднения.

Заинтригованные такой прелюдией, мы раскланялись с господином Гальго и отправились в сторону дворца. Бумаги герцога Колзона должны были без труда организовать нам аудиенцию. К моему огромному изумлению, нам оказалось очень сложно вообще донести до помощников герцога идею, что нам надо встретиться именно с самим герцогом, а не с его управляющим или кем-то еще из городского совета. На их лицах читался один вопрос: "Зачем"? Тем не менее, мы все-таки убедили их, что нам нужен именно герцог, и нас сдавленно попросили приходить завтра к полудню — быть может, до герцога удастся донести информацию о существовании такой штуки, как государственный визит.

-Да что с этим Макенбором такое? — спросил я у Шрама, когда мы вышли из приемной дворца. Мой спутник казался не менее озадачен, чем я. Он, конечно, уже не раз высказывал свое не слишком цензурное мнение на счет аристократии в целом и отдельных ее представителей в частности, но такого оригинального приема даже он не ожидал.

-Слушай, а он давно у власти?

-Кажись, лет семь. Он стал герцогом очень рано. Его отец скончался в результате какой-то странной истории то ли на охоте, то ли еще как-то. Воспитанием ребенка он не занимался никогда — этим занималась мать — женщина легкомысленная по любым меркам, но больше я не в курсе. Может быть, имеет смысл спросить господина Гальго? Но он предупредил бы нас, если что, а так он, кажется, рассчитывает устроить небольшой сюрприз.

-Ладно, глянем завтра, что это за герцог такой, а пока займемся более адекватными людьми. — С этими словами мы пошли наносить "визиты вежливости" другим представителям городской власти, официальной и не очень.

На следующий день к назначенному времени мы снова были в приемной герцога. На всякий случай у нас еще раз осведомились — мы действительно хотим видеть герцога? К этому моменту мы побеседовали уже почти со всеми представителями власти в Фалане, которые единогласно заявляли: "это нужно видеть, хотя лучше б этого не видеть". Мы подтвердили свое желание, и нас провели в зал для приемов... Я был абсолютно уверен, что опасность нам не угрожает. Шрам по привычке сжался и явно был готов к бою.

Зал для приемов нас здорово озадачил. Я не то чтобы не люблю розовый цвет... И ленточки... И бантики... но не в таком же количестве!!! Мы со Шрамом в наших черных одеяниях смотрелись в этом месте как два куска угля на свадебном торте. В это момент дальние двери зала с каким-то музыкальным скрипом отворились и в зал впорхнул... Попытался впорхнуть... Попыталась?... Попыталось! Впорхнуть... Вскочить... Вкатиться... Елки зеленые, что это???

С идентификацией у меня, и правда, была проблема. Начнем по порядку. И будем пользоваться логикой, как единственным инструментом стремительно угасающего разума. Так вот, по логике — это был герцог. Значит, он. Хотя глаза отказываются признать это за существо мужского пола, хотя мужчины бывают очень разные. Судя по набору движений и наличию условно музыкального сопровождения, он хотел именно "впорхнуть" в зал. Не "величественно войти" или "стремительно ворваться", а именно "впорхнуть". Возможно даже "грациозно впорхнуть". Но его фигура наводила на мысль о наличии рядом продовольственного склада со стратегическим набором пирожных... Уже пустым. Оная фигура была затянута в такое неимоверное количество розовых бантиков и ленточек, рюшечек и буфов, что идентифицировать изначальный покрой одежды было невозможно. Можно только с уверенностью сказать, что оная одежда неоднократно переделывалась в соответствии с пожеланиями владельца (которые сводились к добавлению все новых бантиков и прочая). Из облака пышного воротника на нас уставилась совершенно гротескная физиономия, сияющая каким-то совершенно непонятным внутренним светом, совершенно не от мира сего. Таким иногда изображают юродивых на некоторых картинах. Юродивые бы обиделись! Добавьте к этому любительский макияж, сделанный старательным паралитиком с тяжелой формой болезни Паркинсона и дальтонизмом, огромный розовый атласный берет, на котором, кроме бантиков и ленточек, красовалось куча полуметровых розовых перьев и пирожное в руках, и вы поймете, почему при скачкообразном приближении этого чуда в нашу сторону мне захотелось эвакуироваться прямо через окно! Впрочем, шоу на этом не кончалось! Пропрыгав где-то половину пути от двери до нас, это чудо пронзительно заверещало:

-О, Благородные странники, не встречалась ли вам на пути вашем Она!!!

-Кто? — Выдавил я как то из себя, пребывая в полнейшем недоумении и лихорадочно нашаривая пути к отступлению.

-Она!!! Принцесса души моей!!! Та, что подарит мне блаженство первого поцелуя!!! Та, что принесет сокровище своей нежности к исстрадавшему душой принцу!!!

-Не встречалась...

-О, как печально, как печально, обещайте, судари мои, что как только встретите вы ее, то тотчас доставите ее ко мне!!! — Хм, а вот это уже интересно...

-Обещаем!

-О спасибо вам, благородные странники, коль вы доставите ее, я буду вечно вам обязан!!!

-Договорились! — Выпалил я и стал подталкивать ошарашенного Шрама к выходу — все получилось очень быстро, хотя совсем не так, как я рассчитывал. Впрочем, мой спутник, похоже, намертво прилип к полу. Играть в тяжелоатлета я не собирался, так что просто шепнул ему на ухо: "Если ты хочешь, чтобы тебя угостили пироженкой, то оставайся, а я сваливаю"! С этими словами Шрам буквально сорвался с места, и мы выскочили из приемной и почти побежали на улицу. В спину нам грустно и сочувственно смотрели оставшиеся в замке слуги.

Сначала мы долго не могли остановиться. Потом мы долго не могли перестать истерично ржать. Кое-как отсмеявшись, я выдохнул:

-Все-таки надо отдать должное вашей традиции приписывать аристократам прозвища. Именно Сиятельный, лучше и не скажешь.

-Да уж! Что делать-то будем, Босс?

-Что-что... Искать эту самую принцессу его души. Бедная девушка. Я ей заранее сочувствую!

-То есть как, искать? — на лице моего спутника проступил неподдельный испуг.

-Не боись, ни в какие героические походы по спасению прекрасной дамы из рук какого-нибудь дракона я ввязываться не собираюсь. У герцога здорово поехала крыша, это правда. У него серьезный пунктик на матримониальной почве. Похоже, это, как и его внешний вид и предпочитаемый стиль -результат воспитания, как ты говорил? Изрядно легкомысленной маменьки. Ты знаешь, розовые ленточки и сказки про принцесс обычно передаются по женской линии, а не по мужской. Осталось только выяснить, как выглядела маменька герцога при жизни и найти кого-нибудь похожего. Думаю, идеал нашего герцога выглядит именно так. Ну и уговорить на этот самоубийственный шаг, хотя я не думаю, что с этим возникнут сложности — ради титула герцогини и всего что к нему прилагается, многие женщины пойдут и не на такое.

С портретом герцогини проблем не возникло — таковые были в избытке где угодно. Дама явно была весьма тщеславна. Ее внешность, к счастью, не отличалась оригинальностью. Как я и предполагал, герцогиня была некогда миловидной глуповатой блондинкой, не обделенной некоторой пышностью форм, но не более того.

Насмотревшись на ее портреты в городской ратуше, мы вышли на улицу и отправились в ближайший приличный трактир. Народу было куча, но внешность Шрама не располагала к возникновению желания находиться рядом с ним у кого бы то ни было, так что мы быстро оккупировали небольшой столик и принялись ожидать обслуживания.