Звёздными тропами навстречу любви

После этого инцидента нас всех срочно собрали на плацу, сковали попарно наручниками и отправили бежать кросс. Неудивительно, что мне в напарники достался Флоренсо, из-за которого мы пару раз упали. Мне надоело обдирать руки в кровь о песок, и один раз сама не выдержала — сделала ему подножку. Мы оба скатились в небольшую низину и долго не могли из неё выбраться из-за сыпучего песка. Чуть не убив друг друга, мы всё же добрались до финиша — грязные, потные и злые. Ни о каком перемирии не шло и речи. Хаш-оциар, оценив наш вид, недовольно покачал головой.

— Ещё раз, — отдал он приказ и побежал сзади.

Ничто так не дисциплинирует, как дышащие в затылок командующий и тренер! Они неспешно бежали за нами с Флоренсо, о чём-то переговаривались. Метис больше не рисковал, пытался подстроиться под мой шаг, злился, но молчал. Молчала и я, глядя на унылый пустынный пейзаж и на удаляющиеся спины других сослуживцев. Меня точно сегодня будут ненавидеть ещё сильнее.

До плаца добиралась чуть ли не на коленках, с трудом переставляя ноги. У Флоренсо силы ещё оставались, и под конец он даже помог, заведя наши скованные руки мне за спину, практически тащил на себе, удерживая за талию. Я тихо поблагодарила его, а он прожёг ненавидящим взором.

— И не надейся, что я спущу твои заигрывания с Рафтиком. Он общий, все мечтают потереться об него, а счастливчик у нас почему-то ты.

Он с трудом дождался, когда с нас снимут наручники и отпустят.

Все разошлись, а я устало опустилась на колени прямо на нагретый солнцем бетон. Прикрыв глаза, подставила лицо местному солнцу, представляя, что я дома, у моря, слышу шум прибоя и крик чаек. Где-то совсем близко мои дети, играют, радостно пища, а рядом стоит Назарбек с мягкой улыбкой на губах. Тень заслонила местное солнце, и видения семейного счастье пропали. Открыв глаза, уставилась на замершего рядом со мной идэ Кариома.

— Завтра будем отрабатывать связки. Ты со мной и Омаром. Будем учиться прикрывать друг другу спину. Молодец, что сумел найти общий язык с Флоренсо. Но я всё равно не поставлю вас вместе. И ты будь с ним осторожен.

"Ты со мной", — билось ещё долго эхом в моей голове, и тем несправедливее казались нападки Флоренсо. Это же не я тёрлась о хаш-оциара каждый раз, а он, как коршун, вечно незримо кружит рядом. Как он узнал, что мне угрожала опасность?

Катшагуй

пост 1286

Сигарета обжигала пальцы, но Назарбек жадно затянулся в последний раз. Здесь, на последнем рубеже, табак был роскошью, и в ход шли даже опасные, давно запрещённые Минздравом самокрутки без фильтра, словно мир катился обратно в первобытное прошлое. Кёзры прорвались опять...

Там, в небе, полыхали звездолёты, вспыхивали взрывы, освещая землю как днём, а тут, в бункере, еле тлели лампы. Тайманов не мог унять дрожь в пальцах. Это страшно, когда слышишь пронзительный крик пришельцев. Если бы не охранник, Назарбека бы уже не было в живых. Адарканцы быстро и безопасно провели работников в убежище, а сами остались на поверхности защищать горстку перепуганных землян.

Страх за жену не давал покоя, мутил сознание до тошноты. Виолетта вступила в армию, и если её вовремя не выдернуть оттуда, то он мог потерять свою снежную девочку.

Медленно раскачиваясь, Тайманов зашипел сквозь зубы, когда обжёг пальцы, и бросил окурок на пол. Прав был отец — запирать таких женщин, как Виолетта, надо дома, чтобы сидела, ждала мужа и не влезала в неприятности.

— О Аллах, — выдохнул он и закрыл лицо руками.

Назарбек так сильно боялся за жену, что готов был сбежать с Катшагуя, наплевав на наказание. Но не знал куда. Кёзры ужасные создания, а разум делал их ещё более опасными. Их крик всё ещё эхом отражался в подкорке мозга. Нужно спасти Виолетту. Спасти глупую от смерти. Не сможет она выжить в этой мясорубке, не настолько и сильная, как кажется.

Надо позвонить отцу, чтобы всё сделал, но вытащил Виолетту. Он её запихал в армию, пусть и спасает он же. Война не для женщин. Тут не каждый мужчина выдержит, а его девочка и подавно. Нужно её спасти. Но как узнать где она? Как дожить до сообщений от Гапарова, может, он узнал хоть что-то про Марата Завьялова. Вся надежда на милость Всевышнего.

Опять что-то грохнуло, и посыпалась пыль с потолка. Мужчины подняли головы в немом ожидании. Чем закончится в этот раз прорыв — неизвестно. Силы адарканцев не бесконечны, а противник свирепствует, лютует.

— Если бы не прорыв, ещё бы неделю и закончили, — тихо шепнул Димаш.

Тайманов кивнул и достал голокарточку семьи. Улыбнулся сыновьям, ласково погладил светлый лик жены. Нет, он будет бороться за жизнь до конца. Он не умрёт здесь, вдали от родины. Найдёт Виолетту, заберёт на Землю. И пусть отец говорит что хочет, а Назарбек налетался. Плевать на большой куш, он хлебнул сполна. Знает цену быстрым деньгам и как легко лишиться самого дорогого.

— Если выберемся отсюда — сбежим, — тихо шепнул он, убирая снимок во внутренний карман рабочей куртки. — Надоело. Нас никто не эвакуирует.

— Но, господин Тайманов, — подал голос один из работников, — вы же сами говорили, что если достроим, то сможет отсидеться...

— Всю войну будем отсиживаться? — сорвался на крик Назарбек. — А если она не закончится? А что если кёзры захватят Катшагуй? Нет, уважаемые, надо бежать отсюда, пока не поздно. За неделю многое может произойти. Мы не можем больше ждать.

Назарбек в этот момент думал не о себе, а о Виолетте, беспокойство за её судьбу затмило всё остальное. За неделю её могут много раз убить. А этого себе Назарбек никогда не простит.

Уркалок

Неделя, начавшаяся с тренировок связок, казалась бесконечным адом. Рафт как ни пытался отстраниться от не тех мыслей, однако дрожь не проходила. И Марат не переставал странно реагировать на его прикосновения, замирал, как девушка, словно ждал от него поцелуев. Не желая делать ему больно, ловил каждый раз, стоило только краем глаза увидеть падение. Не мог по-другому. Злился на себя, но одного раза хватило за глаза. Боялся причинить боль. Боялся, словно Ангелочек был женщиной. Мысли о том, почему бы и не попробовать, не оставляли. Хотя бы поцеловать.

Дикие мысли, неправильные. Они пугали, мешали сконцентрироваться. Но нельзя было не признать, что в связке он, Муали и Завьялов отлично спелись. Семь дней и никаких сбоев — полная синхронизация действий. Приказы выполнялись с полуслова и максимально правильно. Муали был в восторге от себя. Завьялов рад в целом. Его глаза так и светились триумфом и пьянели от победы после каждого успешно выполненного задания. Были и другие связки, которые отлично сработались, например Флоренсо, Ян и Карл. И ещё три подавали большие надежды. Но время вышло. Точнее, его просто-напросто у них отняли.

В тренерской стояла гробовая тишина. Нерадостные новости пришли сегодня с Катшагуя.

— Что ж, я позвал вас сегодня сюда, — протянул идэ Кариом, разглядывая своих командиров. Ему не нравилось, что новобранцы прошли лишь минимальный курс. Но увы, увы. Война всегда вносит свои коррективы в чётко продуманные планы.

— Милый мой хаш-оциар, говорите как есть, не мучайте себя. Мы знаем, что сегодня-завтра можем потерять Катшагуй.

— Да, это правда, капитан Муали. Не сегодня так завтра защитники Катшагуя падут. Им нужна наша помощь и завтра те, кто сегодня присягнёт императору, полетят со мной туда.

— Но ваша рана, хаш-оциар, — напомнил идэ Южги, который не мог покинуть свой пост в учебке и броситься отстреливать кёзров. И единственный стоящий противник, с которым он обычно сбрасывал пар, был идэ Кариом, а из-за раны не получалось толком поспарринговаться. Его место временно занял капитан Муали, но разве с ним нормально разомнёшься? Вцепится, как земная обезьяна, руками и ногами и не отодрать. Шут.

— Ой, какая прелесть! — всплеснул руками Омар и оглядел всех присутствующих. — Что, правда, моему отряду можно присягнуть императору? Честно-честно?

Рафт кивнул, а Муали погрозил ему пальцем.

— Вы только не обманывайте меня, мой милый хаш-оциар. Вы ведь знаете, как мои птенчики мечтают об этом.

Другие командиры опустили головы, стыдливо пряча глаза. Они не могли, как Муали, похвастаться таким рвением своих солдат присягнуть. Не все готовы были стать имперцами.

— Да, капитан Муали, ваш отряд тоже присягнёт, но последним. Самым последним.

Омар надул губки и закатил глаза.

— Даже здесь дискриминация.

— Самоотверженность вашего отряда, капитан Муали, достойна знания солдата имперской армии. И те единицы из других отрядов, которые сомневаются, могут передумать, а мне очень нужны солдаты. Жизненно важно привезти на Катшагуй действующие единицы. Кёзры прорвутся и погибнут миллионы. Поэтому это не дискриминация, а простая мера предосторожности. Если офицеры Земли не понимают, зачем вообще был объявлен набор, то я тут только могу развести руками. У меня нет больше доводов. Служить Альянсу мы все клялись, а вот Империи... Ваша Федерация загнётся под натиском кёзров. Они уничтожат её. И нам нужно спасти тех, кого мы поклялись защищать. Наш Альянс должен выстоять.

— Дорогой мой хаш-оциар, очень пламенная речь. Я предлагаю вам сегодня на плацу толкнуть именно её без всей этой, — Омар пощёлкал пальцами, подбирая слова, — официальной мишуры. Просто расскажите правду. Сколько можно делать вид, что всё у нас прекрасно. Вам ведь претит ложь, так покажите правду слепцам. Думаю, будет больший эффект, чем та тягомотина, что была по приезду. Те, кто пойдут за вами, плевать хотели на деньги. Им не слава нужна, а жизнь. Они идут на фронт ради спасения близких и любимых. Не надо про деньги.

Рафт, не моргая, слушал землянина, осмысливая его слова. Командиры зашептались. Им тоже не нравилось сулить своим солдатам денежное вознаграждение.

— Капитан Муали, вы просто не знаете кое о чём. — Рафт перевёл тяжёлый взор на Гуята, тот кивнул еле заметно, давая своё разрешение. — Наши первые новобранцы отказались присягать Империи, потому что Федерация их сманила большими деньгами и высоким постом.

— Да кто не знает про Ли, — протянул Омар, манерно махнув на хаш-оциара. — Тот ещё липкий скунс. А вы не думали, что он просто шпион? Его заслали к вам сюда, чтобы он докладывал: сколько землян у вас в штате и чему вы их обучаете. Может, ещё до сих пор промышляет. По нему же видно, что он не простой парень, как мы, те, кого вы набрали с улиц. Тот же Завьялов у вас пока лучший, а у самого никакой боевой подготовки. А у Ли ведь она была.

Рафт и Гуят переглянулись. Секунды им хватило на осознание, что никто из них не подумал о шпионах, доверившись дружеской стороне.

— Правду, мои хорошие, — оглядел всех Омар, — скажите своим ребятам правду, что если они струсят, то кёзры нас всех уничтожат.

Собрание на этом закончили, сбор на плацу назначили через час. Хаш-оциар в своей комнате надел парадный мундир и нервно гулял на улице, пока не столкнулся с Завьяловым, который возвращался из душевой.

Замерев друг против друга, они молчали. Рафт не мог не скривиться от неприятного чувства раздражения. Завьялов стоял на полусогнутых, весь напряжённый, готовый в любой момент сбежать, но через несколько секунд всё же взял себя в руки и отдал честь.

— Хаш-оциар.

— Вольно, рядовой Завьялов. Вы... — Рафт замялся.

Дрожь, как обычно, в присутствии землянина мешала воспринимать его как мужчину. Синяк на скуле от последнего спарринга мучил совесть. Ведь не хотел причинять Ангелочку боль, но тот неловко оступился и неудачно упал прямо ему на руку. Нежная белая кожа тут же расцвела наливающейся гематомой, а адарканца свела судорога омерзения к себе. Он никогда не поднимал руку на женщину. Никогда. Они самое ценное, что подарила мужчинам Звёздная праматерь.

Сегодня Рафт даже отменил тренировку ближнего боя. Бесполезно. Не получалось приструнить своё тело. Интуиция сбоила, и пора было признать: он инвалид на всю голову, который мечтал прижать к себе мужчину, впиться в его розовые губки поцелуем, одарить подарками и запереть в своём доме.

— Вы готовитесь к присяге? — тихо уточнил адарканец.

Пряча руки в карманах брюк, Рафт боролся с обуревающими его желаниями: обнять землянина, погладить место синяка, смазать кремом, чтобы поскорее рассосалось. Всё, что связано с Завьяловым, было таким неправильным и запретным, что душу выворачивало.

— Да, хаш-оциар. Я с радостью...

— Да, я знаю, что вы с радостью, но сразу не выходите, дождитесь разрешения капитана Муали, — прервал адарканец землянина, потом тяжело вздохнул.

— Подойдите сюда, — приказал он Марату, когда тот подчинился, осторожно взял его за подбородок. — Опять не ходили в медпункт, — проворчал он, разглядывая фиолетовые и красные разводы на некогда безупречно белой коже. Кстати, кожа у землянина была всегда гладкая, шелковистая и даже лёгкий загар, коснувшийся её, совершенно не портил. Словно у женщины.

— Не стал. Пустяки ведь.

Землянин опять засмущался, и предательский румянец залил щёки.

— Идите.

Рафт отпустил землянина, отдёрнув руку, словно обжёгшись. Прикрыв глаза, потёр ладонями лицо. Он бракованный. Он не сможет воевать, как раньше, в полную силу. Он не сможет командовать. Он потерял нюх! Но есть ещё время обучить хоть кого-то в тройке. Хотя бы того же Муали, а может, и обоих. Себе он уже не доверял.

* * *

Я стояла у окна и смотрела, как под палящим зноем на плацу выстроились все новобранцы, кроме нас. Увы, с моего ракурса не было видно главнокомандующих, да и слышать происходящее на улице не могла, однако нервничала, невольно начиная, как в детстве, грызть ноготь. Без должного ухода пальцы огрубели, и появились заусеницы. Их нервно и пыталась отгрызть.

— Пойдёт кровь, заражение занесёшь.

Вездесущий Флоренсо опять стоял за спиной. Вот чего ему надо от меня. Ну не лезла я к его Рафтику, не лезла. Он сам. Вечно как чёрт из табакерки выскакивал передо мной, аж трясло всю. А может, это мандраж перед тем, что я собралась сделать? Я собралась присягнуть императору как Марат Завьялов. Обман, один сплошной обман меня окружает. Я боялась лишний раз рот открыть, чтобы правда не всплыла на поверхность. И Рафта боялась всё сильнее. Каждая наша встреча обычно заканчивалась тем, что я оказывалась лежащей под ним! А на последней вообще фингал подарил. И понимаю, что оплошность моя, и адарканец не подставил руку, а желал, наоборот, меня поймать. Звёздочки из глаз так и посыпались, думала, ослепну от боли. Меня никто никогда не бил по лицу, только в юности на секции. Я забыла эти невероятно острые ощущения, а сейчас второй день смаковала. Было больно, но в медпункт не пошла — боязно. Кремом помазала, но фингал растёкся. Теперь я ещё и страшная. В зеркало жутко смотреть. Моё женское естество билось в агонии, но я глушила в себе зачатки истерики. Сегодня меня ждало более важное событие. Я стану на один шаг ближе к мужу.

— Ножницы есть? — тихо уточнила у мулата, который и не думал уходить, стоял, привалившись плечом к стене, и тоже смотрел на новобранцев.