Звёздными тропами навстречу любви

Звёздными тропами навстречу любви

Авторы: Окишева Вера, Безай Светлана

Аннотация

Война ступила на космический порог Альянса, требуя кровавой жертвы. Но Виолетта не готова платить своей жизнью и жизнями своей семьи, она нацелена вернуть своего мужа домой. И время покажет, сможет ли она заплатить за свою отвагу и безумство. Что будет, когда обман раскроется и правда выплывет на свет? Для Виолетты это всё неважно, главное — вернуть любимого на Землю.

Пролог

Это стало привычкой — замирать у телевизора и слушать новости с фронта. Замирать как сердцем, так и душой, надеясь не услышать любимого имени.

— Мама, мам! — кричали дети из своей комнаты, а я, застыв статуей посреди кухни, всё ждала, считая секунды, и мысленно обращалась к тому, кто создал Вселенную с её извечными законами подлости, чтобы он отвёл беду. Назарбеку оставалось отработать всего год на адарканской планете Катшагуй. Всего год! Но ужасные паукообразные кёзры напали на Альянс и надежда на скорую встречу рухнула.

Уже восемь месяцев шли кровопролитные бои на границе империи Адаркан. Сильные и храбрые адарканцы заслоняли нас, землян, своими спинами, но и им вскоре потребовалась помощь, и они объявили набор рекрутов. Только мужчины могли испытать себя и отдать долг перед Альянсом. Только мужчины...

Я опустила тарелки на стол, так и не убрав их в посудомоечную машину, с жадностью читая бегущую строку внизу экрана. Отряд будет проходить обучение на военной базе, расположенной на планете Уркалок, а затем тех, кто пройдут отбор в регулярную армию Империи, перенаправят на Катшагуй.

— Мама! Мам! — звали меня дети, а я всё стояла, читая знакомое название планеты, где находился мой муж, отец моих детей, мой любимый Назарбек!

— Мама! — дёрнул за полы халата хмурый восьмилетний Арнур, заставляя оторвать взгляд от экрана телевизора.

Старший сын, вылитый отец, требовал от меня что-то, но я не слышала его, поглощённая своими горькими эмоциями. Как же я соскучилась по Назарбеку, по его улыбке и тёплому свету карих глаз. Три года ожидания! Три длинных и тяжёлых года и что теперь? Есть ли надежда, что Назарбек жив?

— Мам, ты плачешь?

Амат, мой младшенький, ласковый котёнок. Ему всего четыре, и с отцом он общался только через галаскайп. Я зажмурилась, испытывая чувство вины перед сыновьями, которые нуждались в отце.

Прижав детей к себе, я вновь читала сообщение о наборе рекрутов. Только мужчины... Почему такая несправедливость?

Глава 1

Поход к отцу Назарбека стал для меня испытанием на прочность. Тяжело выстоять перед этим грозным мужчиной, которому перевалило за шестьдесят. Глава семьи Таймановых никогда меня особо не любил, считая блажью сына. И даже внуки нисколько не примирили его с мыслью, что я единственная любовь Назарбека. Да, единственная, потому что не их круга. Я родилась и выросла на севере, а Назарбек на юге. Мы как противоположности притянулись сквозь пространство, нас свёл случай. Я прилетела отдыхать на море, а там он с друзьями. Назарбек влюбился с первого взгляда, а потом, как он всегда рассказывал, я сняла платье, представ перед ним в купальнике, нацепив широкополую шляпу, и он окончательно пропал для других женщин. Он всегда называл меня Снежной королевой. Да и могла ли я устоять перед таким галантным кавалером, который за пару недель превратил мою жизнь в сказку? А он уцепился за меня, обложил со всех сторон, осаждал гордую северянку, пока у той не дрогнуло сердце. Мне порой казалось, что Назарбек влюбился в меня исключительно из-за внешности. Русые волосы, выцветшие на солнце, большие голубые глаза — всё это было экзотикой на юге, и многие считали Назарбека счастливчиком, но только не отец. Я блажь, просто блажь, которая посмела потревожить отдых уважаемого господина Тайманова.

Но я не отступила.

— Ты опозоришь мой род, — холодно отчитал меня Адиль Талипович. — Ты хоть понимаешь, что просишь у меня?

— Помочь вернуть Назарбека домой, — спокойно ответила, еле выдержав взгляд холодных карих глаз. — Амата он держал на руках, когда тот был совсем крохой. А сын растёт, ему нужен отец, как и Арнуру.

— А мать что же? — усмехнулся Тайманов-старший.

Я чуть не скривила губы в презрении.

— Я всего лишь женщина, не вы ли не раз указывали мне на это? Так что не думаю, что вы особо расстроитесь, если я сгину, как и ваш сын. Вы давно грозитесь отобрать у меня сыновей, а я отдам их вам добровольно, только помогите. Без ваших связей мне не попасть на борт адарканского корабля.

— Глупая женщина, — в сердцах прошептал Адиль Талипович.

Назарбек почитал отца неимоверно, даже имена сыновьям дал на заглавную букву его имени в знак глубочайшего уважения и чтобы не сердился на то, что взял жену без благословения. Я поражалась устаревшим в наш век традициям, тянущимся из глубин веков. Тем удивительнее, что мы с Назарбеком поженились, несмотря на недовольство отца, и поэтому я строила свои порядки в нашей семье, чем ещё больше злила свёкра и свекровь. Та не раз говорила, что я неблагодарная, недостойная. А я не слушала, я любила Назарбека и люблю до сих пор. Поэтому не могла поступить иначе. Я чувствовала, что упускаю шанс найти его.

Я понимала, что моё предложение уязвило господина Тайманова, потому что он не последний человек не только в городе, но и в нашем секторе. У него были связи даже в правительстве, но их оказалось недостаточно, чтобы вернуть сына домой. И тут я — выскочка без роду, без племени — решила сделать то, что ему не удалось. Но я не собиралась щадить его самолюбие. У меня ещё был туз в рукаве. Если откажет, я сбегу вместе с детьми к моим родителям. Мой отец тоже не простой обыватель. Пусть Одинцовы не такие богатые и влиятельные, но спрятать внуков от Тайманова сумеют. Вот они меня поняли бы сразу. Правда, я пока не готова была им позвонить, но обязательно сделаю, потому что стоит попрощаться и всё объяснить. Не знаю как, но я должна подготовить моих родителей к тому, что, возможно, они больше никогда не увидят ни дочь, ни внуков. Это будет для них страшным ударом, совесть моя орала сиреной, вот только душа рвалась вверх, к звёздам, к мужу.

Я, наверное, в глазах родителей — и мужа, и своих — покажусь ужасной матерью, которая способна бросить детей, но я сделала уже свой выбор. Мне стыдно перед сыновьями за то, что их отец далеко. Нам нужна была надежда на то, что он ещё жив, ведь пока кёзры не прорвались на территорию Империи, а значит, у нас есть этот шанс.

— Я подумаю, — сухо обронил Адиль Талипович, дав понять, что мне пора уходить, но я лишь усмехнулась.

— Времени думать нет, только действовать. Завтра я должна быть на отборах.

— Завтра ты точно будешь сидеть дома и ждать моего ответа! — грозно рявкнул свёкор.

Я внутренне вздрогнула, но не показала своего страха. Сидеть дома я точно не собиралась, или я получу ответ немедленно, или он никогда не увидит своих внуков.

— Ответ вы дадите прямо сейчас, — не менее упрямо бросила я вызов отцу Назарбека. Был бы он рядом, то одёрнул бы меня, но его нет. Его слишком долго нет рядом!

Я могла бы и надавить, намекнуть, что у меня есть и другие варианты, если Адиль Талипович мне откажет, но понимала, что сдавать карты необдуманный поступок. Пока он спокойный, у меня есть возможность сбежать из сектора незаметно, проскользнуть через посты полиции, где у Таймановых много знакомых. Кумовство — вот что отличало юг от севера. Именно поэтому я и просила помочь, ведь при нужных людях женщина в медкарте станет мужчиной.

Я очень надеялась, что Адиль Талипович согласится обойтись малой кровью. Портить и без того натянутые отношения мне не резон. Расклад был прост: он поможет мне, а я говорю родителям переезжать сюда, в Алматы, в нашу с Назарбеком квартиру, или просто приезжать в гости, чтобы видеться с внуками. Тайманов гостей не прогонит, не станет позорить себя отказом в гостеприимстве. Традиции он чтит свято.

А ещё я боялась, что Карлыгаш Оразовна оговорит меня перед детьми, настроит против меня, скроет истинную причину, по которой я их оставлю. Она может. Змея подколодная. Вечно шипит на меня и плюётся ядом, а перед моими родителями стелется, как шёлковая, пока они в гостях. Но стоит им ступить за порог, как начинает грязью поливать, пока Назарбек её не остановит.

Мой муж — её единственный сын. Больше она не смогла родить, чем очень сильно прогневала Адиля Талиповича. А у меня двое! У меня, недостойной, двое сыновей! Ладно бы дочь родилась. Так нет! Господи, какие это всё глупости на самом деле! И тем ужаснее, что во всём этом я варюсь уже около десяти лет.

Я давно предлагала Назарбеку уехать на север. Наш сектор пусть и суров на погоду, зато там мой дом, там всё проще. Мои родители — Феодосий Борисович и Галина Прокофьевна — Назарбека приняли как родного сына. И он их любил, поэтому я не понимала его упрямства. Но я женщина, я должна слушаться мужа. Сейчас-то осознаю, что не стоило быть столь покладистой. В родном Вельске и работа ему бы нашлась, и уважение, и лететь на Катшагуй не пришлось бы.

— Хорошо. Я сделаю, как ты просишь. Завтра ты сидишь дома и ждёшь, когда я тебе сообщу результаты. Ты сама не можешь пройти отбор, я найду, кто это сделает за тебя. Пока нужно снять биометрику твою, чтобы подделать результаты.

Я обрадовалась, тихо зашептав слова благодарности, с трудом подавив в себе порыв обнять свёкра.

— Рано радуешься, — осадил он меня холодно. — Ничего обещать не стану. Завтра видно будет.

— Я знаю, что у вас всё получится.

Адиль Талипович может и не такое.

— Дурная ты женщина, Виолетта. Я всегда говорил это сыну, а он не слушал. Ты пожалеешь о том, что просишь. Даже ради сына я не потерплю позора. Запомни это. Если тебе удастся вернуть Назарбека, я не приму тебя обратно. Потому что это армия. Ты просто не представляешь, с чем тебе предстоит столкнуться. Ты готова покрыть себя позором?

— Для меня важно, что мой любимый мужчина вернётся домой живым. Это моя цель, Адиль Талипович. И даже если весь мир отвернётся от меня, я знаю, что Назарбек никогда меня не оставит. Это всё, что мне нужно.

Я еле сдержалась. Как мне надоели эти нравоучения тёмного в своей религии мужчины. Планета огромна, неужели он думает, что если откажется от меня, то и всё многомиллиардное население Земли сделает так же? Уж я найду, где мне жить со своей семьёй подальше от обиженных и оскорблённых. И что такого страшного в армии? Я работала прежде тренером у подростков из неблагополучных семей, вот где было жарко, но справилась же. Если он намекал, что придётся скрывать своё тело, так ничего. Сейчас столько всякого изобретено, придумаю, как стянуть грудь, чтобы не выпирала. И волосы обстригу. Ради мужа не жалко и косы до талии лишиться, даже если Назарбек и рассердится. Он обожал мои волосы, и всегда сам расчёсывал перед сном.

Я невольно погладила косу, а Адиль Талипович, заметивший мой жест, покачал головой.

— Дурная, — в сердцах прошептал, и я поняла, что пора уходить, пока он не передумал.

— Биометрика, — напомнила я свёкру, чтобы поскорее закончить со всем и вернуться домой.

— Вечером к тебе приедет Улан Мадиевич, он снимет все нужные данные. А ты ступай, Виолетта. Ступай и подумай ещё раз о том, что собралась делать.

Я кивнула, ещё раз поблагодарив, и вышла из комнаты, а в коридоре меня прижала к стене взволнованная свекровь.

— Ты и вправду решилась найти Назарбека? Честно? Ты сделаешь это?

Я осторожно отодвинула от себя всегда холодную и недовольную мной Карлыгаш Оразовну, настороженно следя за ней.

— Сделай это, прошу, Летта, доченька, — заламывала руки старая женщина, сжимая полотенце и, кажется, даже не замечала этого. — Сделай, Аллахом прошу! Верни мне сыночка, умоляю! Я жить без него не могу! Спаси его, Летта, спаси!

Значит, подслушивала нас, вот ведь ведьма. Всё нелюбимая я у неё была, а как сына вернуть, так Летта, доченька. Да только всё пустое это, тем горше на душе от её лицемерия.

— Спаси, — еле слышно шептали сухие губы, а в карих глазах плескалась боль и безумие одинокой матери.

— Карлыгаш! — Грозный окрик Адиля Талиповича заставил нас со свекровью отпрыгнуть друг от друга. — Пошла прочь! А ты, Виолетта, не смей её слушать! Сама своей головой думай и сама отвечай за свои поступки!

Карлыгаш Оразовну как ветром сдуло в сторону кухни, а я, поправив платье, сбитое объятиями свекрови, медленно обернулась к отцу Назарбека. Какой же он всё же суровый, не человек, а стальная машина, непрошибаемая. Кричит так, что все слуги по углам зажимаются, как крысы. В своё время мне с превосходством сказали, что я должна ноги целовать свёкру за то, что тот позволил нам с мужем жить в особняке Таймановых. Но я наотрез отказалась и пригрозила Назарбеку, что уеду домой, если он заставит меня переступить порог чужого дома. Поэтому он купил квартиру, которой нам вполне хватало для счастливой жизни, не облизываясь на родные пенаты Таймановых.

Кивнув на прощание Адилю Талиповичу, я вышла из дома в сопровождении охранника, который учтиво открыл дверь такси, припаркованного сразу у крыльца. Сидя в машине, задумчиво глядя на проплывающие за окнами дома и переплетение нитей транспортной магистрали, представляла, что ожидает меня завтра. Нервно теребила косу, прощаясь с ней, потому что у военных не приветствуются длинные волосы. Меня подстригут практически налысо, и я потеряю женственность, разом превращусь в безликую тень себя нынешней. Я обязана так сделать, чтобы не привлекать внимание. Отсутствие щетины легко объяснить лазерной эпиляцией. Мужчины, служащие в армии и работающие в космосе, часто прибегают к этому способу, облегчающему им повседневную жизнь и гигиену.

Я прикрыла глаза, устало откинув голову на спинку сидения. Нужно зайти в мужской магазин и приобрести мужского белья и одежды. Вещи Назарбека мне не подойдут, совершенно. Столько дел, а ещё дети дома с няней и пора бы её отпустить. Себе я могла не лгать, что не боюсь того, что предстоит сделать и с чем столкнуться. Адарканцы суровый народ, не терпящий лжи. За подлог у них предусмотрена смертная казнь, как и за дезертирство. Об этом красными буквами пишут внизу каждого поста о наборе рекрутов. Никто не должен меня раскусить, а то не получится у меня найти Назарбека. И я должна быть готова сменить личину, если придётся бежать.

Сомнения, всё ли я правильно рассчитала, и будет ли удача на моей стороне до конца, не отпускали меня до самой ночи. Я кружила по квартире, слушая, как тихо ступают сумерки тиканьем старинных часов. Их Назарбек приволок из особняка отца, сказал — семейная реликвия. Я не понимала ценности этой тумбы, захламляющей гостиную и не вписывающейся в интерьер зала. Впрочем, с искусственным камином они составляли странную пару на фоне современной мебели. А теперь, слыша их тиканье, я успокаивалась, вспоминая счастливые минуты жизни с мужем. Тоска в душе завыла волком. Поскорее бы всё решилось, и я смогла бы умчаться к любимому.

Остановившись у окна, поглядела на звёзды, которые пробивались сквозь тучи, маскируясь под огни пролетающих машин. Прижавшись бедром к подоконнику, грустно вздохнула. Жизнь без любимого не мила. Словно я птица с отрезанным крылом. Зачем он улетел из дома? Зачем? Мы прекрасно прожили бы и на те деньги, что он зарабатывал здесь. Назарбек по профессии инженер-проектировщик. Открыв собственную фирму, муж занимался не только проектами, но и строительством. Его бригада всегда была на хорошем счету, что позволяло ему выигрывать очень крупные тендера. И чего его дёрнуло попробовать свои силы на имперской территории? Адарканцы и земляне создали хороший симбиоз, объединившись в Альянс. Их воины стояли на страже границ, патрулируя наши системы, мы занимались тыловым обеспечением.

Как он радовался, когда их пригласили лететь на Катшагуй после всевозможных проверок. Им предстояло выполнить огромный проект: спроектировать военную базу на отдалённом астероиде. Назарбек хвастался отцу, какие огромные деньги ему посулили.

Ох уж эта мужская гордость. Как бы не погубила она его. Лишь бы он жил, лишь бы дождался меня. Мы, Одинцовы, сильные не только телом, но и душой, силой воли, упрямством. Я справлюсь со всем, что мне приготовила Судьба. Выдержу, но найду любимого.

Услан Мадиевич прибыл, когда я потеряла надежду. В квартиру закралась полночь, мне позвонили, выдёргивая из апатии. Я так и стояла, привалившись плечом к стене, слепо глядя в ночь. Светлая надежда проснулась во мне вспышкой сверхновой, после того как я узнала, кто звонил.

Невысокий седой мужчина с усталым лицом, которого язык не поворачивался назвать стариком, но уже утративший все признаки свежести, ступил на порог квартиры моим спасением. Этот мужчина, врач с большой буквы, вытаскивал с того света не только своих пациентов. Он помогал всем нуждающимся, не смотрел на судимости и приводы, не чурался выполнять некрасивую, порой незаконную работу ради друзей, поэтому его высоко ценила не только семья Таймановых.

— Аллах покарает нас за то, что задумали, — ворчливо бормотал он раздеваясь. — Адиль совсем из ума выжил под старость лет, раз просит меня о подобном. Ладно, он, старый дурак, а ты-то куда лезешь, а, Виолетта? Куда? В пасть голодным волкам. Солдафоны, вояки, ты хоть понимаешь, что это не те воспитанные мужчины, с которыми ты привыкла общаться в обычной жизни. Они добрых слов не знают, они матом выражаются, девочка. Что ни слова, то скверна. Куда тебя понесло, милая, да и ради кого?

Я проводила Услана Мадиевича на кухню, предложила ему кофе. Видя, что он только что с работы, принялась его кормить. Всё, о чём он бормотал, пропускала мимо ушей. Знала куда лезу, знала. Но разве объяснить посторонним людям, как сердце сжимается от тоски, и жизнь не мила без любимых глаз? Как рассказать, что ждать нет мочи, что чувство беды накрывает с каждой минутой всё сильнее? Ожидание убивает похуже выстрела бластером. Намного хуже, потому что медленно и мучительно разъедает кислотой изнутри.

— Я хочу найти Назарбека, — просто ответила, на что седовласый мужчина покачал головой.

— А если не найдёшь? Думаешь, тебе под силу то, что не может Адиль? Думаешь, умнее многих?

— Я, может, и не умнее, но я готова сделать хоть что-то, а не сидеть и ждать у моря погоды. Вы сами знаете, что Адиль не может покинуть планету, потеряет слишком многое. Он не готов жертвовать всем ради призрачной надежды вернуть сына, у него внуки растут. А я могу.

— И бросишь детей?

— Я их не бросаю, они временно поживут с дедом. Если всё выставлять в негативном свете, то и жизнь будет казаться чёрной. Я устала ждать, устала от молчания правительства.

— Но ведь не было сообщений о потерях среди землян.

— А они есть. — Обессиленно опустилась напротив мужчины, нервно сжимая чашку с ароматным кофе. — По чёрным каналам идут сообщения, что есть жертвы среди землян. Добровольцы давно уже вступили в ряды имперской армии. Просто сейчас это всё стало официально. Благородные мужчины не сидят дома, когда беда стучится в дверь.

Закрыв глаза, выдохнула.

— Я боюсь дождаться известия, что он погиб. Катшагуй слишком близко к границе. Связи с ним нет уже около года.

Покачала головой, пригубила кофе, чтобы сглотнуть сжавший горло ком.

— Я должна попытаться найти мужа, мне нужно попасть на Катшагуй.

— Ты слаба, потому что ты женщина. Ты не пройдёшь отбор.

— Пройду, чего бы это мне не стоило.

— Жизни это может стоить, неразумная женщина. Аллах зря не дал женщинам мозгов. Столько глупостей готовы наделать и ради чего? Да простит меня Адиль, но Назарбек слабый мужчина.

— Он добрый и благородный.

— Благородный, как же, — усмехнулся Услан Мадиевич. — Да будет тебе известно, что в молодости он был тем ещё ходоком. Сколько девиц из-за него пострадало. Я вот этими руками аборты делал, понимаешь?

Я смутилась, чувствуя злость мужчины. Аборт для мусульман смертный грех, но для Адиля Талиповича честь семьи важнее многих пороков. В его шкафу столько скелетов, что он давно превратился в склеп.

Устало потерев лицо руками, я прямо посмотрела в цепкие холодные глаза доктора.

— Я тоже не девочкой Назарбеку досталась, Услан Мадиевич, у многих свои ошибки молодости. Я не осуждаю ни его, ни вас, но и вы меня не осуждайте.

— Да кто тебя осуждает, блаженная, — зло усмехнулся седовласый. — Ты хоть про адарканцев что знаешь? Кроме того что в учебниках пишут?

Я сощурилась, готовая слушать мужчину. Он, видимо, хотел поделиться важной информацией, да только медлил, вертя вилку в руках.

— Они сильнее землян физически, крупнее, выносливее, но и им тяжело справиться с одним кёзром. Нам, землянам, и того сложнее. Ты погибнешь в этой войне, девочка. Как бы благороден ни был твой поступок. Ты задумала глупость. Сиди дома, воспитывай детей, да вспоминай светлой памятью мужа — вот мой тебе совет.

— Благодарю, но я не воспользуюсь им, — холодно отозвалась, внутренне отгораживаясь от доктора. Нельзя допустить сомнения в душу, и так держусь из последних сил. Я справлюсь со всем, я обязана ради семьи, ради детей.

— Я знал это, — уже спокойнее заявил Услан Мадиевич, — но обязан был сказать тебе, потому что, в отличие от Адиля, моя совесть ещё жива.

Я была благодарна пожилому мужчине, прекрасно понимая, через что он переступал, идя на поводу у друга, но и заступиться за свёкра обязана, ведь он решился помочь мне.

— Его тоже. Он тоже меня отговаривал, но понимает, что это единственный шанс узнать, что с Назарбеком. Я чувствую, что он жив, но в опасности.

— О Аллах, куда катится этот мир, раз женщина летит спасать своего мужчину! Какой позор для Назарбека! Какой позор! — в сердцах прошептал мой ночной гость глядя в потолок, словно Аллах и в самом деле его мог услышать. Не дождавшись ответа, доктор залпом выпил кофе, встал, говоря мне, поднимающейся вслед за ним:

— Просто знай, Виолетта, твоя жертва будет напрасной, а твоё ослиное упрямство приведёт к беде.

Я заулыбалась, потому что вдруг вспомнился папа, он так же отчитывал меня, когда я настаивала на своём мнении. Но никогда не мог заставить одуматься. Да, наверное, я и вправду ослица, упрямая, но не глупая.

Проводив ночного гостя, я долго не могла уснуть, пару раз попробовала дозвониться до мужа. Но гудки уходили далеко в космос, вливаясь в странный шум, режущий слух. Связь глушили, чтобы не дать наводку кёзрам, но я всё звонила и звонила, пока не опустились руки.

Следующий день принёс ещё больше переживаний. Я позвонила своим родителям по скайпу, когда Адиль Талипович сообщил, что документы на меня готовы. Время действовать. Мама плакала, долго щебетала с внуками, обещала прилететь так скоро, как только смогут. Оставлять их со Змеёй Оразовной, как называла мою свекровь, она отказывалась. Отец просил одуматься, разом растеряв всю весёлость.

— Дочь, ты хоть понимаешь, на что идёшь? А вдруг он уже мёртв? — тихо спросил, косясь на внуков.

Я смотрела на своих родителей, впитывая их образы в подкорку мозга. Седина давно серебрилась на их висках. Морщинки, как отпечатки прожитых лет, залегли на коже. Грустные улыбки на сухих губах. Тёплый свет в родных и любимых глазах цвета самого чистого неба. Всё это я унесу с собой к далёким звёздам, проложу путь между самыми близкими людьми во Вселенной. И обязательно вернусь, вместе с Назарбеком, пусть даже никто не верит, что он жив. Главное — я верю. Очень сильно верю!

— Он жив, — упрямо повторяла, на что мать чуть не расплакалась.

— Дай слово, что вернёшься, — лишь умоляла она меня, зная, что я всегда держала слово. — Обещай, что не погибнешь!

— Обещаю, мама, — еле слышно шептала, чтобы не пугать и без того растревоженных детей.

— Ты всегда шла своей дорогой, дочь. Никогда никого не слушала, — говорил устало отец. — Я не в праве тебя судить. Но я боюсь тебя потерять. Не дело родителям хоронить своих детей.

— Я ещё не умерла, папа, — остановила его, чувствуя, что сейчас позорно расплачусь. Только не при детях, только не при них показывать свою слабость.

— И не умрёшь, дочь, — твёрдо заявил отец дрожащим голосом. — Ты Одинцова, в конце концов! А мы так просто не сдаёмся, даже смерти. Вот твой пращур...

— Ой, опять завёл свою пластинку. — Мама хлопнула его по плечу, прерывая экскурс в историю семьи. — И так все помнят подвиги незабвенного Василия Петровича, и вот она ваша кровь, в твоей дочери проснулась. Летта, милая, ты уж вернись домой, — жалобно попросила мама, а я смотрела на слёзы, затаившиеся в уголках её голубых глаз. — Даже если и одна, но вернись.

— Спасибо, мама. Мне нужна была именно ваша поддержка.

На том и закончили разговор, выключая связь.

Я знала, что родители не будут в восторге от моей идеи. Встревожились, что детей отдаю родителям мужа. Но они справятся, они не бросят моих сыновей. Но и я не должна их подвести, я обязана вернуться с победой.

Этим же вечером я отвезла детей в особняк Таймановых, обещав им вернуться с отцом домой. Прощание с детьми решила не затягивать, поблагодарила Адиля Талиповича, посмотрела на Карлыгаш Оразовну. Свекровь прижимала к себе моих сыновей и беззвучно шевелила губами, умоляя найти Назарбека.

Я уходила, не оглядываясь, крепко сжимая в руке фальшивый пластиковый паспорт и идентификатор медобследования с личными данными на имя Завьялова Марата Борисовича с моей фотографией, которую я сделала в парике ещё вчера, после того как покинула дом свёкра. Шла и давила в душе тяжёлое чувство тоски по детям. Нельзя сомневаться, надо двигаться вперёд. Осталось ещё много дел до предстоящего отбора. Завтра я должна быть во всеоружии, поэтому и спешила.

В парикмахерской мастер несколько опешил от требования сделать мне мужскую стрижку, самую модную и стильную. Я долго молча переглядывалась с мужчиной через отражение огромного зеркала, прежде чем он тяжело вздохнул, спрашивая:

— Вы суеверная?

Я качнула головой, не понимая, к чему вопрос.

Мастер молча смерил меня оценивающим взглядом, но ничего не сказал больше и взялся за инструменты. Держа мою отстриженную косу в подрагивающих пальцах, он тихо спросил:

— Оставите на память?

Я кивнула, всё же позволив себе эту маленькую слабость.

Мужчина бережно убрал косу в пакет, а затем, уже не задерживая меня и не сомневаясь, подстриг так умело, что я выглядела стилягой из модного журнала. Осталось лишь надеть пиджак и рекламировать брендовые часы.

— Спасибо, — придирчиво осмотрев себя со всех сторон и оставшись довольной, я поблагодарила мужчину.

Он протянул пакет и тихо сказал:

— Надеюсь, у вас была веская причина для таких кардинальных перемен, а не просто расставание с мужчиной.

Я усмехнулась и покачала головой.

— Нет, не поэтому.

— Хорошо. Волосы вырастут, а прежнюю жизнь уже не вернёшь.

— О чём вы? — насторожилась я, но парикмахер покачал головой.

— Ни о чём. Вы же не суеверная, вот и не слушайте меня.

Уже шагая к желтобокому такси, поджидающему меня у крыльца парикмахерского салона, вдруг поняла, что обманула мужчину. Да, я подстриглась именно потому, что рассталась с любимым и хочу его вернуть. Тревога всколыхнулась в груди, прокручивая слова парикмахера о том, что прошлую жизнь не вернуть. Я понимала, что время бежит, но почему нельзя вернуть всё как было?

Лёгкость от стрижки меня пугала и заставляла нервно трогать волосы, неприятно щекочущие ладонь. Из меня вышел смазливый мужчина. Я надеялась, что не выдам себя женственными повадками. Если пройду отбор, меня, наверное, постригут ещё короче, и надо к этому морально готовиться. Вот только уже сейчас я еле гасила в душе депрессию. Всё же волосы для женщины многое значат. Это и уверенность, и оружие. Тряхнула головой, отгоняя серые мысли, и взглянула на небо, туда, где искрились звёзды.

Я всё сделала верно, всё сделала правильно. Теперь я должна научиться быть мужчиной, двигаться и говорить как они, а также реагировать на фальшивое имя. Я Марат, Марат, а не Виолетта. Она останется здесь, на Земле, и я вернусь к ней, когда достигну своей цели.

Я продумала свою легенду. Перемерила все шмотки, которые купила в престижных бутиках. Мужлана из меня не вышло бы, как я ни старалась, а вот мажор с придурью, мечтающий служить в рядах армии, как предки, возможно, получится. Марат у меня будет из богатой семьи, при деньгах. Маменькин сынок с гонором и амбициями. Это оправдает отсутствие тату и прочих знаков отличия крутых мачо.

Свои любимые золотые серьги сменила на мужские платиновые гвоздики. Сняла крест, сменив его на более массивный золотой и толстую цепочку. Я не была религиозной, как мои родители, но дань традициям отчего-то держала. Да и это оправдывало меня перед Назарбеком, который перед свадьбой предлагал принять мусульманство, чтобы задобрить своих родителей. Я тогда сказала, что не предам свою веру, хоть и не считала её своей. Просто носила крест, подаренный отцом. Погладив подушечкой большого пальца человеческий силуэт, положила подарок у зеркала, чтобы родители, когда прилетят, увидели и забрали. Рядом положила пакет с косой.

Ну вот и всё. Назад дороги нет.

Ночь прошла дёргано. Я всё прокручивала в голове свою речь. Боялась забыть своё новое имя.

— Марат Борисович Завьялов, Марат Борисович Завьялов, — шептала я, выходя из такси, припарковавшемся недалеко от стадиона, который построили в нашем секторе три года назад для Олимпиады. Назарбек, как инженер-проектировщик со своей бригадой, активно принимал участие в его сооружении. Мы гордились им и тем, что он оставил след в облике родного города.

Закинула на плечо объёмную спортивную сумку и, поглядывая по сторонам, перебежала дорогу, нарушая правила, лавируя между машин. Отбор был в самом разгаре, вызвав ажиотаж в городе. Народу возле стадиона толпилось немало, потому что желающие прилетели со всех уголков сектора. Мне пришло отстоять очередь, заодно присматриваясь к мужчинам. Нет, тут были и женщины, жадно целующие своих любимых. Я когда-то так же провожала Назарбека, бесстыдно целовала, не обращая внимания ни на его ребят-строителей, ни на других пассажиров челнока, которые покидали Землю. Цеплялась за его плечи, словно чувствовала, что разлука затянется на несколько отвратительно долгих лет. Тогда же свекровь и обвинила меня в том, что это из-за меня её сын покинул родную планету, вот если бы я была правильной женой, то не отпустила. Может, она и права. Но я так воспитана, у нас так принято в семье. Даже сейчас родители не остановили меня, а поддержали. И тогда мне казалось верным решением поддержать мужа. Где правда, кто уже поймёт?

Я бросала тревожные взгляды на свою медкарту, надеясь, что чип не подведёт. Украдкой поглядывая на себя в отражении высоких окон стадиона, мысленно радовалась, что ничем не выделяюсь из общей массы мужчин. Идеальная маскировка и сто семьдесят два сантиметра роста успешно скрывали мою женскую натуру.

Если переоденусь в спортивный костюм и того больше сольюсь с массой. Грудь мою надёжно прикрывал мягкий бандаж. Я могла проколоться лишь в душе и сортире, если не будет кабинок. Но и это опасение гнала прочь. Выкручусь. Тут провалюсь, так есть ещё сорок пунктов набора рекрутов по всей планете, где-нибудь да пройду.

В отборе было несколько туров. Первый — стрельба. Я вздохнула с облегчением, так как на меткость и зоркость не жаловалась. Перед нами появился виртуальный экран, значит, цели будут двигаться. Я слышала, как об этом шептались мужчины в очереди. Что-то подобное я и предполагала. Нам выдали тяжёлый имитатор боевого бластера с несколькими режимами ведения огня, но для кёзров требовался самый мощный — плазма. Я покрутила тумблер по первому приказу адарканца, стоящего рядом со мной. Этап проходили небольшой группой, и каждого землянина контролировал свой проверяющий.

Я привыкла к более лёгкому игровому варианту. Но возблагодарила своих сыновей за то, что они выпросили у меня новейшую версию приставки с максимальной реалистичностью, к которой прилагались бластеры. То есть к отдаче, которая чуть не опрокинула меня наземь, я была слегка готова. Морщась от боли в груди, я украдкой потёрла свой панцирь, всё же здорово придумала, но надо было брать бронежилет! Я не одна не ожидала такой мощи в руках, ещё несколько человек рядом грязно выругались, пробуя первый выстрел, как требовал адарканский наблюдатель, вышагивающий за нашими спинами вдоль ряда, пронзая затылки своими чёрными глазами. Ёжась под его непроницаемым тяжёлым взглядом, я пыталась разобраться в знаках отличия на его военной форме, но совершенно терялась. Вроде и попробовала выучить, да не вышло.

Адарканцы все смуглые от природы, говорят, на их родной планете бескрайние пустыни. Однако их кожа не настолько темна, как у коренных жителей африканского сектора. Широкое лицо с узкими глазами и небольшим, но широким носом делало адарканца похожим на выходца нашего сектора. Если бы не двухметровый рост, можно было и спутать, да только у нас нет настолько смуглых и крупных мужчин. А ещё татуировки, которыми они украшали свои лица. Смотрелось жутко. Они чем-то напоминали о древних ритуалах некоторых земных племён, набивающих подобные узоры, внушающие ужас в сердца их врагов. Тату имперцев играло роль родовых отличий. Чёрные линии по-особенному сплетались между собой, образуя орнаменты с глубинным древним смыслом. Так гласили описания в учебниках межрасовых отношений.

У моего контролирующего они покрывали скулы на манер щетины, и когда я отводила взгляд, мне чудилось, что линии двигались, что заставляло нервно оглядываться. Но, видимо, оптический обман зрения. Молчаливый и суровый мужчина истуканом стоял по правую руку от меня и слегка нервировал. Я трусила. Боялась, что выдам себя, слишком уж пристально смотрел на меня адарканец. Вскинув бластер, я прицелилась в пока пустой экран и стала ждать приказа.

Его не было! Я вздрогнула, когда появилась проекция первого кёзра, она неожиданно упала, словно с неба, и поскакала на меня. Никакого приказа не последовало, и я суматошно стала отстреливаться, целясь в глаза и голову. Думать, что и как делаю, как выгляжу со стороны, не осталось времени. Только цель, только нажатие курка и новая цель. Кёзры появлялись и появлялись, образуя гору трупов, через которую живым приходилось перебираться. Я же в ужасе ждала, когда всё закончится, но они не заканчивались. Весь экран заполонили трупы членистоногих паукообразных пришельцев. А когда мне на плечо легла рука, я испуганно развернулась, целясь прямо в лоб адарканца, но тот ловко выбил бластер из моих рук и тряхнул за плечо так сильно, что зубы клацнули.

— Отбой, солдат. Всё закончилось.

Меня трясло. Адреналин в крови зашкаливал. Я раньше играла с сыновьями, но никогда в такую реалистичную игру. Положив бластер на стол, адарканец долго сканировал меня своими узкими чёрными глазами, в которых не читались эмоции. Я не знала, выдала я себя или нет, прошла ли отбор. Даже не думала, главное, чтобы меня не рассекретили. А я струхнула, выпала из реальности, настолько всё было правдоподобно, да ещё пронзительные звуки, режущие душу ужасом. Я протяжно выдохнула и выпрямилась. Что ж, я знала, на что подписывалась. Это война и кёзры не добрые и пушистые зверушки, а беспощадные убийцы. И от меня требовалась предельная концентрация, чтобы выжить и найти мужа.

Когда я более-менее успокоилась, до меня стали доходить звуки. Точнее, я их и раньше слышала, но не прислушивалась, а, оказывается, испугалась не только я, но многие мужчины. Они посмеивались над собой, кто-то признавался, что чуть в штаны не наделал. Смех облегчения, волнами расходившийся по стадиону, снимал напряжение.

— Молодец, — хлопнул меня по плечу проверяющий. — Стопроцентное попадание, ни один не прошёл.

Я смущённо улыбнулась и опустила взгляд, чтобы не выдать своего облегчения. Даже голова закружилась. Вот это накал! Не ожидала, думала, будут просто мишени, как у полицейских на экзаменах, а тут кёзры! Как говорится, жить захочешь и не так начнёшь отстреливаться. А вот то, что я чуть не выстрелила в проверяющего — плохо.

— Иди отдохни, землянин, тебя позовут на второй тур, — посоветовал адарканец после того, как смотритель прошёл мимо, довольно кивая головой.

Я снова от чистого сердца была благодарна проверяющему за то, что не выдал и показал куда идти, иначе совсем бы потерялась. Откат от стрельбы накрывал: ноги ватные, руки ходуном ходили, а сама я немного дезориентировалась, но всё же дошла до зоны отдыха на скамьях для болельщиков. С этого места хорошо видно табло с результатами. Очень многие отсеялись, а моё новое имя было среди первой десятки. Я гордилась собой. Спасибо Арнуру, не зря мучил маму, заставляя играть с ним.

Рядом садились мужчины, которые тоже прошли первый тур и ждали следующего. Некоторые откуда-то знали, что будет дальше, а я словно в информационном вакууме нахожусь. Всё же пора брать себя в руки и знакомиться с мужчинами, с которыми я собиралась служить бок об бок.

Глава 2

Перерыв хоть и был коротким, но продуктивным в плане информации. Один из соседей по лавке, Жамшит Искаков, оказался бывшим военным, который не нашёл себя в обыденной жизни и очень хотел вернуться в строй. Именно он знал всё про отбор и с большим удовольствием рассказывал, даже давал подсказки. Второй этап был очень сложным из-за того, что не все земляне могли синхронизироваться с боевым экзокостюмом адарканцев. И дело даже не в том, что он сам по себе тяжёлый из-за разницы в росте, а в различии мозговой активности землян и пришельцев. Поэтому именно сейчас большая часть соискателей отсеется.

Я смотрела, как выстраивают в ряды свои боевые машины адарканцы, как легко спрыгивают вниз, оставляя самых настоящих роботов с огромными бластерами вместо рук.

— Вы думаете, почему такой простой этап первым поставили? — говорил Искаков, ловя заинтересованные взгляды всех собравшихся вокруг него. — А потому, что он не такой уж и простой. Кёзры своим пронзительным криком выводят из строя трусливых и слабых. Вот, кажется, храбрый парень, а как услышит кёзра — и вся его натура на поверхность и вплывёт. Именно поэтому землян в стражи границ не брали, да видно совсем мало осталось адарканцев, раз отбор открыли.

Я помнила этот пронзительный крик, который стужей проникал по кожу. Да, я тоже испугалась, как и многие мужчины.

— Мне кажется, что дело не в трусливости человека, а в том, что кёзры психическую атаку используют, — вставила своё слово, чтобы не стращал остальных. Ведь очевидно, что среди военных мало трусов, а после первого этапа отсеялся большой процент.

— Мажор прав, — кивнул Тимур Шарипов, очень неопрятный и дурно пахнущий тип в майке-тельняшке. Как же прав был Услан Мадиевич, вокруг меня отнюдь не джентльмены. — Кёзры на психику своим криком воздействуют. Мозги выжигают.

— Брехня всё это, — отмахнулся Олег Львовский. — Как пауки могут на мозг влиять? Они же не эти... Как их там...

— Телепаты, — подсказала я, глядя на блондина, который, как и я, выделялся на фоне местных коренастых брюнетов.

— Так и не телепаты они, а эмпаты, — важно возразил Искаков, вводя в замешательство. Кто такие эти эмпаты, кажется, не знал никто.

— Ну вы чего?! — удивился бывший вояка. — Эмпаты на эмоции влияют. Телепаты мысли читают, а эти вот страху нагоняют такого, что проще в открытый космос выпрыгнуть, чем с ними лицом к морде столкнуться.

— А, эмпаты, — протянул кто-то за спиной.

Я усмехнулась своей растерянности. Про такие способности кёзров нам точно никто не говорил. Военная тайна? Возможно, чтобы не пугать мирное население. Узнай я заранее о подобном, отказалась бы от своей затеи? Скорее всего. Но первый шаг сделан, осталось ещё два.

Я поднялась, когда заметила приближающегося к нам адарканца. Его лоб и нос покрывали тату двух сплетённых змей, головы которых скалились на щеках под глазами. Жуткое зрелище, я даже сглотнула поднимающуюся панику.

— Земляне, подъём и строиться для прохождения второго испытания, — отчеканил он басистым грудным голосом.

Все остальные, кто его не заметил, подскочили со своих мест и помчались вниз на поле.

— Ох, мужики, дадут они нам просраться, — проворчал рядом со мной Львовский, смущая меня своей грубостью.

Все остальные поддержали его громким смехом, а я вымученно улыбнулась. Надо привыкать к таким вот эпитетам, да только в подкорке головного мозга вспыхивала лампочка одёрнуть грубияна, как своего сына, отчитать и заставить говорить правильно. А теперь самой приходится переучиваться и разговаривать на их уровне. Но если подумать, я же мажор, мне не обязательно быть невежей.

— Ты, блондинчик, зад свой не выпирай, а то бежишь как баба, — вдруг раздался грубоватый голос сзади, и я встала как вкопанная, а затем обернулась к бородатому детине, который презрительно кривил губы и тоже остановился, явно нарываясь на драку.

— А ты смотри свои глаза не сломай. Я не по мальчикам, так что держи свои руки подальше от моего зада, усёк? — дерзко бросила ему, ещё и толкнула грудью.

Вроде так мужчины выясняют отношения. Надеюсь, не перегнула палку. Правила отбора запрещают драки, и к нам тут же подошли проверяющие адарканцы, требуя вернуться в строй.

— Ты чё, из этих?.. — услышала я вопрос Шарипова детине.

— Нет конечно! — возмутился тот.

— Тогда чего к мажору прицепился? Не видишь, парень из богатых. Тронешь его — проблем не оберёшься.

Я нервно поправила волосы, облизнула губы. Страшно нарываться на драку. Я же не особо сильная, пусть и юркая. Но я должна ставить таких вот на место сразу, иначе прогнут, и тогда моя правда всплывёт на поверхность. Я благодарно кивнула Шарипову, который в ответ лишь усмехнулся.

Вот и познакомилась, вот и подружилась. Но я не стала накручивать себя из-за неотёсанного чурбана, встала в строй, убрав руки за спину. Начался инструктаж, который проводил всё тот же наблюдатель, тату которого вились по скулам и подбородку. Пронзительные глаза-щёлки, казалось, отмечали каждую мелочь на моём лице, чем пугали, и я невольно задерживала дыхание, пока адарканец, ставя задачу, не прошёл мимо. Этот двухметровый пришелец давил на меня своей аурой, моя женская сущность чувствовала себя рядом с ним очень неуютно. Странные ощущения, которые я не испытывала даже рядом со свёкром, а его боялись многие в нашем секторе!

— Выбирайте экзокостюм! — раздался приказ.

Я чуть не споткнулась, когда поняла, что нам их предлагают именно выбрать, а не разойтись и идти к конкретному. Тут явно крылась какая-то загвоздка. Я замерла перед рядами стальных скелетов, глядя, как некоторые торопились забрать самые лучшие. По каким параметрам они их определяли, я не знала, для меня машины казались одинаковыми. Я шагала сквозь ряды, пытаясь почувствовать какой мой. Их было несколько, тех, которые я бы выбрала, но пройдя ещё одну шеренгу замерла, любуясь стальными бликами на потёртом кожухе экзокостюма. Чуть помедлив, оглядела его со всех сторон, остро ощущая, что он именно тот, кто мне нужен. Забралась внутрь, как рассказывал адарканец, застегнула ремни и крепления. Надела шлем, закрыв защитное стекло, на котором тут же вспыхнул виртуальный экран. Руки в перчатках свободно двигались, и я выбрала кнопки, чтобы активировать экзокостюм и закрыть броню.

В очередной раз мысленно поблагодарила своих детей, помешанных на виртуальных играх. В отсутствии отца мне приходилось участвовать во всех их баталиях. Поэтому мне проще сейчас привыкать к необычным ощущениям погружения в вирт. Самое сложное ощутить размеры своего нового тела и правильно в нём двигаться. Первые шаги дались с трудом. Я балансировала, пыталась поймать равновесие. Затем попробовала пробежаться, поприседала. С каждым новым движением я и система всё больше подстраивались друг под друга. Через пять минут я полностью слилась с ощущениями лёгкой невесомости. Это как на каблуках ходить или на ходулях. Главное — почувствовать устойчивость и не потерять это ощущение. Пока было время, я попробовала использовать хваты, для этого пришлось убрать бластеры. Я даже отжалась, радостно себе улыбаясь. Нет, в принципе, ничего сложного в управлении экзокостюма не было, но я прекрасно понимала, что далеко не все функции использовала. Мощь машины и то, зачем она создана, впечатляли. Кёзры. Не стоило забывать, что это весьма опасные и стремительные пришельцы.

Поэтому я попробовала несколько упражнений, которые обычно исполняла на разминке. Но сложнее всего давался челночный бег, всё же машина не такая манёвренная, как хотелось бы. Экраны не успевали за поворотом головы. Да и не хватало экрана заднего вида. Стоило об этом подумать, как он тут же появился, и теперь я видела, что происходило у меня за спиной.

— Круто, — прошептала я любимое высказывание Арнура, потому что нашла панорамный режим 360 градусов. Голова чуть не закружилась, но это было реально мощно.

А затем опять без предупреждения напали кёзры, пронзительно визжа, пугая до ужаса. Всё сразу завертелось и пришло в движение. Несколько экзокостюмов упало, и о них запнулись рядом стоящие. Я понимала, что кёзры не настоящие, но рука рефлекторно поднялась и нажала на курок. В этот раз они были повсюду, теснили меня к краю поля. Несколько кёзров ползли по сиденьям болельщиков, приходилось снимать и их, а заодно спасать парней, которые замешкались и не замечали за своими спинами опасность. Один паук нацелился на адарканца, который спокойно стоял, сложив руки за спиной. Я опять стреляла суматошно, боясь подпустить к себе кёзра. Под ногами разливались красные лужи крови, лежали роботы, через которых приходилось перепрыгивать. Бой длился очень долго, я устала от тяжести бластеров. Подняв голову, заметила над стадионом корабль кёзров, оттуда они и падали бесконечным потоком. Разозлившись, нацелилась на него, переключила тумблер на максимум и выстрелила с десяток раз. Затем опустила голову и закричала, потому что непростительно близко подпустила к себе кёзра. Я не успела выстрелить! Оступилась и стала падать назад, смотря, как на меня летит моя смерть! Экран залился красным, и появилась надпись, что я погибла.

Боль разочарования и растерянности разъедала мозг. Это ведь не игра и нельзя перезагрузиться, начать заново. У меня был всего один шанс показать себя, и я упустила его.

Неловко села, глядя на тех, для кого бой ещё продолжался. Они отстреливались невидимыми выстрелами, в теперь уже невидимых для меня врагов. Перевела взгляд на унылый ручеёк из не прошедших отбор и покидающих поле. Я встала, признавая своё поражение. Шла, прощаясь со своей первой попыткой пройти отбор. Мысленно строила планы, в каком ближайшем городе попытать удачу ещё раз. Остановилась возле проверяющих и механиков. Выключила экзокостюм и спустилась на землю. Я не раз проигрывала соревнования в детстве, но никогда ещё не испытывала такого разочарования в себе. Ведь никого другого не обвинишь в том, что тебя засудили. Нет, сама виновата. Не прошла.

На плечо упала тяжёлая рука моего проверяющего. Он как-то странно ухмылялся, и я заподозрила неладное, попыталась выпрямиться, ожидая, когда он заговорит.

— Молодец, землянин. Отличные показатели. Иди отдыхай. Скоро позовут на третий тур.

— Но я погиб, — попыталась возмутиться, на что адарканец опять по-доброму усмехнулся.

— Ты уничтожил корабль противника. Твоя смерть — героический поступок. Не переживай, землянин. Ты молодец.

Снова похлопав меня по плечу, адарканец махнул мне на трибуны, а сам развернулся к полю, где явно закончился бой, потому что больше никто не стрелял.

Усталость навалилась на меня бетонной плитой. Я ещё отупевшим мозгом никак не могла принять тот факт, что меня не выгнали. Шагала, еле переставляя ноги, глупо улыбалась. Третий тур! Какой к чёрту третий тур, если я уже никакая? Села на первом ряду, прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

— Совсем размяк, — тут же раздался рядом голос Тимура Шарипова.

Я открыла глаза, с удивлением глядя на протянутую банку.

— Бери, энергетик, — грубовато приказал мужчина. — Иначе не пройдёшь отбор.

Мне приятна была такая забота, вот только она больше на подставу смахивала.

— Разве их можно принимать? — осторожно спросила, боясь протянуть руку. Хотя пить хотелось страшно.

— А как ты думаешь, если адарканцы их раздают?

Мужчина указал в сторону столов с расставленными на них напитками. Там толпилось не так много народа, но я заметила, что энергетики брали смело. Вот только меня манила к себе всё же чистая вода.

Я попыталась встать, но Шарипов настойчиво толкнул меня банкой в плечо.

— Пей, кому говорю. Ты же не хочешь разочаровать Адиля Талиповича?

Я просто упала обратно в кресло, изумлённо моргнула, раскрыв неприлично рот.

— Вы знаете господина Тайманова?

Шарипов криво усмехнулся и сел рядом со мной, положил банку мне на колени, себе достал такую же из кармана.

— Кто же его не знает? Он прислал меня приглядывать за тобой, так что пей, пока есть время. Третий тур — поединок. Как справишься, если ногами еле переставляешь?

Я занервничала, внимательно рассматривая мужчину. Он был суров, крепок телом и не так прост, как кажется, раз прошёл второй тур вместе со мной.

— Вы знаете, кто я? — Озарение пришло сразу, как только прозвучало имя свёкра. Шарипов кивнул, таинственно подмигнув. — Адиль Талипович прислал вас присматривать за мной?

— Да, вдруг у тебя не получится найти его сына, тогда это сделаю я.

Я опустила голову, чувствуя, как наворачиваются слёзы благодарности. Я даже подумать не могла, что свёкор так позаботится обо мне. Теперь понятно, почему Шарипов тогда заступился за меня перед бугаём. И даже на мажора я не стала обижаться, сама же придумала себе образ.

Шарипов наклонился ко мне и, обдавая запахом табака, прошептал:

— Ты, Марат, свой зад всё же не отклячивай назад, да и голос делай погрубее. Я, конечно, слежу за тобой, да только и я не всесильный, понял?

Кивнула, не стала ничего говорить в ответ, сгорая от стыда. Я оказалась слишком близка к провалу. Выдавать себя за мужчину сложнее, чем мне думалось, но теперь у меня есть подсказчик, и я надеялась пробраться в ряды адарканцев. Открыла банку и выпила залпом энергетик. На душе стало спокойнее. Теперь мои шансы найти мужа удвоились с появлением союзника. Ай да свёкор, а с виду такой принципиальный мужчина, что и не знаешь, как подойти.

К началу третьего тура я с большим сожалением отметила, что Искаков не прошёл. Он был для меня незаменимым подсказчиком, хоть как-то разбирающимся в том, что ожидать от адарканцев. Шарипов в этом плане такой же новичок, как и я.

— Ты уверен, что справишься? — тихо уточнил он, вставая, когда нас позвали к импровизированным аренам. Всего их было четыре штуки. На ринге каждого уже поджидал боец и четыре проверяющих. Своего я высмотрела сразу и направилась к нему.

— Справлюсь, — коротко кивнула, потому что поняла кое-что для себя, пока проходила первые два этапа. Рукопашный бой не главное, главное — стрельба. Больше похоже, что союзники рассчитывали набрать не крутых бойцов среди землян, а приложение к осиротевшим экзокостюмам. Да и всем известно, что редкий выходец с Земли выстоит в бою против дитя Адаркана.

— Ну что, мужики, дадим жару этим узкоглазым? — тихо бросил нам пробегавший мимо Олег Львовский. Он разминал плечи, наматывая бинты на ладони, и, кажется, нисколько не стеснялся, что оскорблял гостей нашей планеты.

— Дерзкий, — усмехнулся Шарипов.

Я постаралась по-мужски усмехнуться. Все мы здесь дерзкие по сути. Слабаки перед адарканцами, а всё храбримся.

Мой проверяющий протянул шлем и капу в упаковке, информируя:

— Надо продержаться минуту.

Он в сомнении смотрел на меня, а я оценивающе поглядывала на соперника. Два метра, косая сажень в плечах. Страшная вязь тату на лице закрывала его лоб и подбородок. Противник усмехнулся мне в ответ, облив презрением. Да я и сама понимала, что исход поединка уже всем известен, но отказаться от прохождения не могла. Адарканец не кёзр — покалечит, но не убьёт.

Встретившись взглядом со своим проверяющим, собранно протянула руки за снаряжением. Никакой больше защиты не предусматривалось, значит, я должна настроиться на адскую боль. В нашей секции мы никогда не дрались голыми руками, но и разуваться меня не попросили! Хоть в чём-то плюс.

Натянула шлем, проверяющий осмотрел, как плотно он прилегает к голове. Я стиснула зубами капу, оборачиваясь к рингу. Чёрт, как страшно-то! Но времени на сомнения я себе не дала, легко поднялась по ступенькам и перелезла через канаты.

Как и полагается, подошла к адарканцу с поклоном, поприветствовала его, стукнувшись кулаками, заодно примерилась к его росту. Взглянув в глаза соперника, осознала, насколько он страшен. Именно когда смотришь в эти чёрные щёлки, тату на лице инопланетянина словно оживают. Жутко неприятно.

В этот раз всё происходило по правилам спорта. Гонг — и адарканец ринулся на меня, явно желая оттеснить в угол. Он угрожающе махнул пару раз кулаками, словно примериваясь, а я понимала, что времени на танцы у меня нет, поэтому, увернувшись от очередного замаха, в отскоке задела адарканца, и еле успела убрать ногу, чтобы не оказаться схваченной за неё.

В голове звучали слова моего старого тренера, что я не должна останавливаться. Сама так же учила своих учеников, поэтому решила выложиться сразу по полной программе, пусть оценят моё рвение, раз победить не получится. Провести серию ударов ногами у меня, к сожалению, не получалось, адарканец каждый раз блокировал мою атаку, тут же наступая. Поэтому я решилась на более отчаянные приёмы локтями, что опасно сокращало дистанцию, и, конечно же, сразу отхватила удар кулаком по рёбрам. Силу адарканец явно не сдерживал. Боль пронзила бок и лёгкие. Но я, не останавливаясь, забралась по спине противника, в перевороте обхватила его шею ногами и попыталась не столько придушить, сколько хотя бы уронить.

Со всех сторон раздался поддерживающий гул, но это меня мало спасло. Адарканец легко освободился из захвата, отшвырнув меня, как тряпку, на канаты, от которых я отпружинила, упав на мат.

Продержаться минуту! Всего минуту! Но как же это долго! И каков соблазн посмотреть на табло, а это сразу потеря концентрации. Такого я позволить себе не могла.

Вскочив на ноги, я опять еле успела увернуться от серии ударов кулаками, затем некрасиво и совершенно неспортивно использовала подлый приём: ударила под колено и, продолжив движение, со всей силы вмазала стопой между ног. И пусть докажут, что я целилась, нет, просто нога соскользнула. А когда адарканец оседал, обхватила его голову руками и обрушила его подбородок на своё колено, за что поплатилась жгучей болью, когда соперник ударил под дых. Аж звёздочки поплыли перед глазами, и я рухнула на маты, глухо застонав. Да из чего у них кулаки-то сделаны? Из металла, что ли? Адарканец встал, я перевалилась на бок, стала отползать. Перед глазами всё плыло от боли, и тело больше меня не слушалось.

Противник, особо не мудрствуя, решил на меня наступить. Но я перекатилась, неуклюже поднялась, хватаясь за канаты, чтобы выровнять своё положение. Во рту появился солёный привкус крови. А вот это совсем плохо. Надеюсь, к медикам не отправят.

А адарканец совсем разъярился, уже не шёл, а разгонялся, но был остановлен коротким приказом одного из наблюдателей. Этого я видела впервые, он был выше и крупнее даже моего соперника. Очень хорошо, что остановили бой, меня штормило, и все внутренности ныли. Я пыталась рассмотреть сквозь красный туман перед глазами широкое лицо с татуировками, словно щетиной лежащими на скулах. Особое внимание привлекли нашивки на мундире наблюдателя — золотые диски на воротнике. Хаш — адарканское военное звание командующего чем-либо. Только это звание отмечалось такими вот знаками. Я попыталась вспомнить, чем именно мог командовать наблюдатель. Кажется, батальоном, по-адаркански оциаром. Да, точно, он — хаш-оциар!

Странно, что он вмешался. Неужели что-то заподозрил? Я практически висела на канатах, с силой сжимая капу, чувствуя, что ещё немного, и я её просто разгрызу пополам. Боль в теле слабо пульсировала, но не успокаивалась. Придётся всё же лечь в медкапсулу, лишь бы рёбра не раздробил.

Хаш-оциар очень тихо спросил что-то, мой проверяющий тут же встал перед ним, вытянулся, прижимая руку к груди. Его речь была вполне горделива, и говорил он обо мне. Точнее, давал краткий отчёт о прохождении отбора. Неужели я всё же сплоховала? Но где?

Вяло оглянулась на своего соперника, который ничем не выказывал своего недавнего недовольства мной, полностью поглощённый разговором проверяющего и командующего. Я усмехнулась, обернулась и чуть не вздрогнула от удивления, когда оказалась лицом к лицу с хаш-оциаром.

— Руки, — на всеобщем земном приказал он мне.

Голос у него был неожиданно приятный, низкий, чуть приглушённый, и я, не задумываясь, протянула правую, вздрогнула, когда адарканец взял её своими горячими шероховатыми пальцами. Ногти я предусмотрительно срезала, убрав любые следы лака. Как-то неожиданно, что хаш-оциар обратил на них внимание.

— Гей? — с напускным равнодушием спросил.

Я похолодела, не зная, что и придумать. Вот идиотка! Ногти я по привычке аккуратно подпилила, ещё и отполировала! Что уж говорить о безупречном маникюре! Ну точно идиотка! Я испуганно смотрела в глаза адарканца, зубы всё глубже вонзались в капу. Какое оправдание придумать своему маникюру?

— Нет, — мотнула головой, еле слышно выдохнув одно единственное слово.

Неожиданно раздался взрыв радостных криков. Адарканец лениво посмотрел на ринг, где сражался Шарипов. Я туда только краем глаза глянула, боясь упустить изменения выражения лица командующего.

— Не переживай, — неожиданно тихим и спокойным голосом сказал мне адарканец, отпуская наконец мои пальцы. — У нас и таких, как ты, берут, мажор. Целый отряд уже сформировали, не пропадёшь.

Я поражённо слушала его, медленно приходя в себя. Это что же получается, я прошла? Нет. Не может быть.

— Ты принят, рядовой Завьялов.

— Так точно, хаш-оциар.

Адарканец был явно приятно удивлён, а мой проверяющий лишний раз возгордился. Тепло поглядывая на меня, он что-то вносил в свои записи на планшете, подходя ближе после того, как командующий ушёл к другим.

— Ты молодец, землянин.

Он помог спуститься с ринга, одобряюще похлопал меня по плечу. Заметив, как осторожно я двигаюсь и морщусь, шипя сквозь зубы, усадил на стул и снял шлем. Я выплюнула капу со следами крови в мусорку. Проверяющий тоже это увидел, поэтому чуть ли не приказал:

— Сходи к медикам, чтобы тебя подлечили. Отборы пройдут ещё два дня, готовься к отлёту. Много не бери, с собой можно взять только один рюкзак. Вот список того, что потребуется. — Он протянул планшет, намекая, что я должна скопировать файл себе на коммуникатор. — Остальное выдадут. Шестнадцатого в пять утра по вашему времени ты обязан быть в космопорту, землянин. Опоздаешь — дезертир, понял?

Я кивнула, как тут не понять.

— Я буду, — заверила я адарканца.

Трясущимися руками открыла бутылку с водой. Во рту настоящая пустыня! Чёрт, всё ещё не верится, что я смогла пройти отбор!

— До встречи, землянин!

Хлопнув очередной раз меня по плечу, проверяющий удалился, а я, жадно глотая воду, обернулась на разочарованный гул. Шарипов проиграл бой и сейчас рядом с его рингом стоял хаш-оциар. Высокий, статный инопланетянин поражал своим спокойствием и скрытой силой. Ему не надо было поднимать голоса, его и так слушали все. Настоящий лидер. Даже остряк Львовский и тот внимал с улыбкой, что адарканец говорил хмурому Шарипову, у которого лицо измазано в крови, тёкшей из разбитого носа и рассечённой брови, пачкая майку-тельняшку.

Ему больше досталось, чем мне. Хотя я еле двигалась самостоятельно. Сейчас домой, в медкапсулу, затем принять ванну с аромамаслами и готовиться к отлёту. Ах да! Нужно будет позвонить Адилю Талиповичу и поблагодарить его за помощника.

Катшагуй

пост 1286

Нервно сжимая голокарточку своей семьи, Тайманов ласково гладил подушечкой большого пальца милый образ жены, которая прижимала к своей груди младенца, склонившись над ним с мягкой полуулыбкой. Старший Арнур стоял рядом и открыто улыбался отцу. Скоро минет год, как он видел их в последний раз. Год, до конца которого он, видимо, не доживёт. Надежда угасала с каждым днём. Раздражение и отчаянье его бригады нарастало, и в этом Назарбек видел свою вину. Как, впрочем, и все, кого он взял с собой на заработки. Кёзры — именно их не учёл Тайманов, когда подал заявку. Мог бы, да не подумал. Ведь объект изначально был военным. Стоило бы раскинуть мозгами, а сейчас уж поздно. Космические захватчики приближались к планете всё ближе. Это конец.

Позвонить бы на Землю — попрощаться, но связь на Катшагуе велась исключительно по закрытым каналам. И нет возможности сбежать с планеты, потому что тогда убьют адарканцы. Они не терпели предательства, не уважали слабаков.

Зажмурившись, Тайманов убрал ценный снимок, с которым не расставался уже несколько месяцев. Хранил у самого сердца, мысленно прощаясь с женой и сыновьями во время обстрела вражескими диверсантами. Иногда обломки космических кораблей падали на поверхность планеты, не успев сгореть в атмосфере. И приходилось сидеть в убежище, ожидая разрешения хаш-циара, командующего отрядом охраны, продолжить строительство.

— Надо бежать пока не поздно. — Димаш толкнул локтем в бок Назарбека.

— Ага, побежим, а эти нас и пристрелят, — тихо отозвался Тайманов, кивая головой на адарканцев, которые были и охранниками, и надзирателями для бригады землян-строителей.

— В этот раз кёзры прорвались ближе.

— Сам знаю, — недовольно буркнул Назарбек, оглядывая своих подчинённых. Он видел осуждение на их лицах, ощущал их ненависть к себе, и сам ненавидел себя за бессилие. — Нам нужно закончить проект. Как только сдадим его — нас отпустят. Сам же понимаешь это.

— Мы не успеем, Назарбек.

— Должны. Если успеем, то сможем там укрыться от кёзров. Помнишь складское помещение сто пять? Я его проектировал так, чтобы оно могло стать бункером. Оно выдержит всё, если, конечно, не уничтожат всю планету.

Тайманов видел, как подобрались его ребята, подслушивая, жадно хватая каждое слово. Они ещё слишком молоды для того чтобы умирать, все хотели выжить и вернуться домой. Поэтому Тайманов лгал, надеясь, что его бригада начнёт шевелиться и перестанет бойкотировать стройку. Назарбеку дали время разобраться со своими людьми, а у него не выходило. Билет домой светил лишь при условии сдачи объекта.

— Закончим крышу и, если не останется шанса вернуться, спрячемся там, — уверенно заявил Тайманов, улыбнувшись Димашу. — Вместе справимся.

— Справимся, — кивнул его зам — единственный человек, ещё бывший на его стороне.

Вдруг свет мигнул, одновременно раздался оглушающий грохот. Все подняли голову к потолку бункера.

— Опять кто-то свалился, — услышал панику в голосе своего работника Назарбек, пытаясь подавить свою собственную. Он не имел права трусить, нельзя позориться перед подчинёнными, но как же страшно оказаться в центре войны, к которой не имеешь никакого отношения.

Его наняли спроектировать военную базу на М-2 — малом астероиде на самой границе империи. Он это сделал, и стоило бы остановиться, вернуться домой, но тай-хаш идэ Кариом — местный главнокомандующий армией — лично предложил ему возглавить стройку базы подобного типа здесь, на Катшагуе. Казалось бы, что может быть проще, если проект уже готов, и опыт в постройке тоже имеется. К тому же посулили заплатить столько же, как по выигранному тендеру. В тот миг вся бригада его поддержала, соглашаясь задержаться в Империи. Назарбек так хотел прилететь домой гордым и богатым, чтобы отец остался доволен им. Он бы сделал отцу дорогой подарок, матери тоже, и жене преподнёс бы достойное украшение, а сыновьям купил бы по мечу. Империя славилась своими мечами, их клинки отличались качеством и необычайной остротой. Столько планов у него было, столько планов.

— Кажется, всё, — прошептал рядом Димаш, выдёргивая Тайманова из горьких дум.

В бункере воцарилась гробовая тишина, все выжидательно смотрели на полоток, молясь, чтобы и вправду всё закончилось. Наконец красная лампа над входом в бункер сменила цвет на зелёный, и адарканцы открыли дверь.

Выйдя на первый уровень убежища, земляне столпились у огромного окна, рассматривая пострадавшую строительную площадку.

— Поговорить надо с тай-хашем. Нам нереально закончить строительство в таких условиях. Они должны понять это уже. Мы строим, а кёзры уничтожают!

— Мы должны строить быстрее, Димаш. Тай-хаш больше слушать меня не станет. У него своих дел по горло. Так он мне и сказал, понимаешь?

Тайманова трясло. Прямо под окнами ещё не улеглась пыль, поднятая упавшим истребителем кёзров. Чёрные стальные иглы аппарата словно пронзили землю и тянулись ввысь, угрожающе бликуя острыми концами. Вокруг корабля зависли три патрульных флаита адарканцев — быстрые флаеры военного образца, вооружённые бронебойными снарядами, способными пробить корпус кёзровского истребителя.

Длинная борозда пролегла по территории стройплощадки, сам объект не зацепило, потому что он скрывался под защитным энергетическим куполом, который уже сняли. Адарканцы были совершенно спокойны, словно падение вражеских истребителей обычное дело для них. Но Назарбек знал, что это не так, ещё пару месяцев назад ничего подобного не происходило, а теперь падение обломков стало обыденной вещью. Мир катился в преисподнюю. Аллах отвернулся от этой планеты. Тайманов страшился того мига, когда кёзры смогут высадиться на Катшагуй. Пора было бежать отсюда домой. Пусть адарканцы сами разбираются с пауками.

Вернувшись на стройку, Назарбек, как мог, подбадривал ребят, пока они проверяли целостность конструкции, выявляли мелкие разрушения от землетрясения, укрепляли опоры. Работы было много. До крыши, конечно же, так и не дошли. А вечером привезли материалы. Флаит с оранжевыми полосками строителей пилотировал землянин Борис Гапаров. Парень простой, смешливый. Он, услышав сумму вознаграждения, с радостью согласился узнать для Тайманова кое-что.

— Приветствую тебя, господин Гапаров, — поздоровался Назарбек первым, протягивая руку.

— Добрый вечер, господин Тайманов. Смотрю, дела у вас совсем плохи. — Борис кивнул русоволосой головой в сторону разбитого истребителя, отвечая на рукопожатие.

Тайманов обернулся в том направлении, тяжко вздохнув. Над иглами хвоста истребителя распахнули энергический купол, и бригада адарканцев распиливала обшивку. Пять ярких прожекторов не давали сумраку накрыть территорию стройки.

— Да, поэтому хотелось бы перейти к делу.

— Да переходить и не к чему, господин Тайманов. Они проверяют даже грузовой транспорт. Вчера поймали трёх дезертиров и усилили охрану. С планеты не сбежать.

— И что с теми дезертирами?

Тайманов сам не понимал, зачем спросил. Ответ был очевиден и неумолим.

— Расстреляли, там же на месте. Вы же знаете, как это здесь проходит. Без суда и следствия. Военное положение обязывает.

Назарбек с трудом выдохнул, унимая дрожь в теле. Как же его бесило собственное бессилие. Невозможность предотвратить неумолимую смерть! Невыносимо удушающе.

— Эвакуацию, кстати, объявили. Вывозят первыми женщин и детей, правда, их мало. Вот если бы у вас была здесь семья, был бы шанс, а так... — Борис не договорил.

Нет, он не злорадствовал, у него тоже не лучшее положение. Повезёт, если когда начнётся нападение, он будет не на Катшагуе, а на Уркалоке, к примеру. Но госпожа Удача любит крутить задом.

— Хочешь сказать, если бы я здесь был с семьёй? Кто вообще додумался сюда везти жену? Да адарканцы своих сюда ни одну не привезли.

— Ну так, своих женщин они берегут как зеницу ока. А наши бабы сами лезут на рожон. Но тем не менее смотри как обернулось. Для многих землян жена — билет домой.

Тайманов опять вспомнил о Виолетте. Та бы точно прилетела с ним, если бы не дети. Хотя, может, и дети бы не остановили. Просто он не взял сам, желая доказать отцу, что он настоящий мужчина, которого слушается своевольная жена. Как она там сейчас без него? Беспокоится? Места, наверное, себе не находит. Такая как она одна на миллион. Это он сразу почувствовал, стоило лишь раз взглянуть.

— Ну так что дальше делать будете? — прервал бег сладких воспоминаний Борис, явно намекая, что пора заплатить хотя бы за информацию, раз не сумел устроить побег.

— Если кёзры нападут, когда ты будешь здесь, то забери нас с собой, договорились? Землякам нужно держаться вместе в таких случаях, а в ответ озолочу.

Тайманов не обманывал, за свою жизнь он готов был платить любые деньги. Лишь бы вернуться к любимой, к детям, преклонить перед отцом колени. Да что угодно, но под родным голубым небом, а не здесь.

— А сообщение можешь отправить? — тихо спросил Назарбек, когда понял, что Борис, не дождавшись от него денег, собрался садиться в кабину флаита.

— Могу, но с Уркалока, а это будет, может, дня через два, как повезёт.

Тайманов протянул заготовленный скин, на который записал сообщение семье. Маленький прямоугольник с голубой неоновой подсветкой словно обжигал пальцы, и Тайманов боялся отдавать его в чужие руки, но пора было признать, что все надежды несбыточны. Надо прощаться.

— Я сделаю тебе перевод гайтырами. Сойдёт?

— Переводите, господин Тайманов, понятно же, что земные кредиты нам с вами ещё долго не видать. Буду рад и местной валюте.

Назарбек покивал и, достав коммуникатор, набрал нужную команду. У Гапарова в нагрудном кармане пиликнул его девайс. Проверять, сколько ему перевёл Тайманов, он не стал, кивнув, положил скин к своему коммуникатору. Назарбек видел, как сквозь ткань куртки горела подсветка. Прощальным огоньком маяка его далёкой пристани, там, где его ждала семья.

— Ну, бывайте, господин Тайманов. Надеюсь, свидимся.

Мужчины обменялись рукопожатием, и Назарбек остался стоять в гордом одиночестве, глядя на удаляющие огни флаита. Сомкнув веки, он представлял образ родных, светлый лик преданной жены, слышал заливистый детский смех и полный тревоги голос Виолетты:

— Скорее возвращайся, любимый.

Он обещал ей, что разлука не будет долгой, и не сдержал слово.

— Прощай, моя любовь, — прошептал он, смахнув рукой набежавшие скудные мужские слёзы. Мужчины не плачут. Так учил его отец, да только неправда это. Плачут, порой рыдают глубоко в душе.

Глава 3

Дни перед отлётом пронеслись как в тумане, я в панике собирала вещи, но так чтобы влезло в один рюкзак. Очень сложно было перестроиться и брать по-настоящему нужное, исключая милые безделицы, облегчающие жизнь любой женщины. Из-за этого раза три переворошила рюкзак, сверяясь со списком, выданным адарканцами. Там было слишком мало всего! Сменное белье, гигиенические средства, сигареты. Позволялось взять с собой один коммуникатор и один ноут. Я добавила к списку сухпайки. Застряла с гигиеническими средствами, потому что не знала, как и где спрятать. Прочитала статью, что спецназ использует тампоны, чтобы в полевых условиях оказывать первую медицинскую помощь при проникающих лучевых ранениях. Так себе отмазка, но хоть будет чем объясняться.

Но когда этот вечный бег белки в колесе подошёл к концу, я поняла, что устала морально бояться. Надоело. "Не так страшен чёрт, как его малюют", — всегда говорил отец, хоть и был убеждённым атеистом. Да и, трясясь от страха, я только ещё больше привлеку к себе внимание.

В космопорт я прибыла первой и в растерянности озиралась, не зная куда идти. Робот в справочной подробно объяснил, в каком зале будут собираться новобранцы, и я уселась возле колонны так, чтобы наблюдать за приземлением и взлётом посадочных капсул.

Ну вот и всё. Очень скоро я на целый шаг стану ближе к Назарбеку. Эта мысль приятно грела и вселяла уверенность. Улыбнувшись своим мыслям, я оглянулась на звук шагов. В зал красивым строем вошли адарканцы во главе с хаш-оциаром. Высокий суровый адарканец сильно контрастировал на фоне невысокого смазливого чернокожего землянина, который разве что под ручку не пытался уцепиться за инопланетянина.

— Рафт идэ Кариом, ну куда мы так торопимся, нет ещё никого! — жеманно жаловался землянин на всеобщем земном.

Так вдруг стыдно стало за представителя моей планеты. Просто мерзость, аж передёрнуло всю. И ведь на чернокожем землянине мундир адарканского пошива.

В этот момент хаш-оциар увидел меня, нерешительно сжимающую лямки рюкзака. Я нервно сглотнула, потому что все заметили на кого смотрел командующий, проследили за его взглядом, и я оказалась под всеобщим прицелом. Жутко, но я выпрямилась и, решительно закинув рюкзак на плечи, направилась к адарканцам.

— А ты говоришь никого. Кстати, он в твоём отряде, — услышала я голос хаш-оциара, пока приближалась к нему. — Отвечаешь за него головой.

Мой чернокожий командир манерно фыркнул, презрительно махнув на меня рукой.

— И что в нём такого особенного, чтобы я отвечал за него головой?

— Показатели, — недовольно бросил мой проверяющий, которого я сразу и не заметила. Приветственно кивнула ему, улыбнувшись.

Остановившись прямо перед хаш-оциаром, по-военному поприветствовала его, вытянулась в струнку.

— Да, показатели у этого землянина самые лучшие, — покивал своим мыслям адарканец, затем грозно бросил чернокожему: — Так что отвечаешь за него передо мной, понял меня, Омар?

— Так точно, хаш-оциар. Как тут не понять. Да только ты уверен, что он гей? Что-то не похоже.

Тут я мысленно возмутилась, обиженно поджав губы. Так меня что же, реально приняли за нетрадиционного? Да почему?

— Я не гей! — решила сразу определить позиции.

Тут мой проверяющий выдал с таким видом, словно заложил меня с потрохами:

— Тебя же мажором называли.

Омар прыснул со смеху, ласково поглаживая по плечу моего проверяющего, заливаясь ещё больше, видя его непонимание на лице.

— Ой, ну учудил. Мажоры не геи, мой хороший! — наконец разродился связной речью чернокожий, пугая меня своим фривольным поведением. Я думала, что в армии неуставное обращение запрещено.

— Но я слышал, как у него спрашивали: такой он как ты или нет, — не унимался мой контролирующий, а хаш-оциар поднял руку, останавливая препирательства.

— Гей или не гей, а будет в твоём отряде. Мне так спокойнее, — заключил он.

Я всё же обиделась. Я же думала, что меня с Шариповым не разлучат, хоть Адиль Талипович и предупреждал не расслабляться.

— Пф-ф, мальчики, умереть со смеху с вами. Ну что, "не гей", давай знакомиться. Я капитан Омар Муали, твой командир отряда.

И протянул руку вместо того чтобы отдать честь, хотя я бы не хотела, чтобы он мне что-то отдавал, и уж тем более трогать его я не собиралась. Просто по-военному козырнула, громко рявкнув по-мужски:

— Рядовой Завьялов прибыл, капитан Муали.

Под одобряющий шёпот адарканцев чёрные как ночь глаза землянина подозрительно сощурились, не предвещая мне ничего хорошего.

— Ну вот и познакомились, рядовой Завьялов.

Прозвучало как угроза, но я в ответ лишь усмехнулась. Никогда не сталкивалась с этой братией, если, конечно, представителей меньшинств можно так назвать, но суть в том, что я приготовилась к бою.

Капитан махнул мне рукой, приказывая следовать за ним. Он смело увёл меня по коридору через таможенный пост. Пришлось бросить рюкзак на ленту, пройти через сканер. Сильно нервничала, надеясь, что ничего подозрительного таможенники не увидят. Правда, им было не до меня: Омар вовсю кривлялся перед двумя молодыми совсем девчонками, отвлекая их от работы. Травил какие-то шутки, пока мой рюкзак тоскливо полз по ленте, я же нервно считала секунды, зорко вглядываясь во тьму багажного сканера. И вот момент настал: из тёмных глубин появились зелёные лямки, и я резко дёрнула своё добро, легко закидывая за плечи.

— Ну вот и всё, пора прощаться, лапулечки мои, — ласково заявил чернокожий командир смешливым девчонкам, которые слегка расстроенно поглядывали в мою сторону.

Я непонимающе нахмурилась, пытаясь понять, чем вызвала такую реакцию. Даже парой слов с ними не перемолвилась, а сколько тоски в их глазах, словно я их замуж позвала да передумала.

Омар проплыл мимо меня, виляя бёдрами, лукаво стреляя глазами на меня через плечо. И это взрослый мужчина! Кривляется, как ребёнок, ей богу!

— Запомни, рядовой Завьялов, не стоит так явно выказать свою неприязнь к меньшинствам, это неприлично, — решил повоспитывать меня этот вертлявозадый.

Я закатила глаза, не удержалась.

— Или ты расист у нас, а, мажорик?

Решил поймать меня на нетерпимости к цветным? В ответ промолчала, видя, что обидела своего командира конкретно.

— Не понимаю, о чем вы, товарищ командир.

— Что за товарищ? Тогда уж называй меня "сэр", — рассмеялся чернокожий бедрокрут.

Хорошее прозвище я ему придумала. Очень подходит. Бедрокрут, надо запомнить. Усмехнулась своим мыслям, ещё больше зля командира. Странно, что сэр, по поведению он больше на мэм смахивает. Хотя кто их поймёт, этих нетрадиционных.

— И ещё. — Омар затормозил, резко развернулся и попытался нависнуть надо мной, но ростом не вышел. — Никаких неуставных отношений. Понятно, рядовой Завьялов? Застукают во время секса — разжалуют. Так что занимайся сексом так, чтобы не застукали. Но и тут есть одно условие.

Я замерла, внимая каждому его слову. Как он мог вести речи о подобном? У нас война с кёзрами, а он мне тут про секс втирает!

— Хаш-оциар идэ Кариом неприкосновенен. Он у нас тут пусть и временно, но любим нашим отрядом всецело. За него любому глотки раздерём. И ты тоже обязан своим телом защищать нашего заступника, понятно, рядовой Завьялов? Наш бог — это Рафтик. Если бы не он и его толерантность, нас бы не взяли в армию, а нам жуть как хочется пристрелить сотню другую этих пауков переростков. Уяснил? Мысли свои пошленькие держи при себе, и даже тёмной ноченькой о Рафте не думай, под одеялом ручонкой не дёргай.

Меня сейчас вырвет прямо на пол от омерзения. У этого извращенца совсем мозги потекли? Как можно подобным заниматься в казарме под одеялом? А если кто увидит?

— Вижу, ты всё правильно уяснил, — расплылся в радостной улыбке Муали. — Я слежу за всеми своими птенчиками, даже ночью.

— Подсматриваете, что ли? — опять не смогла удержать язык за зубами.

— Всё возможно. — Омар подмигнул и многозначительно прошёлся по мне выразительным взглядом.

Продолжили знакомство с командиром уже в посадочном модуле, где Омар в красках рассказывал, какие ужасы меня ожидают среди адарканцев. Я к подобным россказням относилась всегда скептически. Сказывался опыт общения в женском коллективе, где каждый жалит да побольнее. Причём причины для ненависти и зависти порой такие ничтожные, что диву даёшься. Мне больше по душе сдержанность мужчин, хотя и среди них не редкость любители сплетен и преувеличений.

Но я же понимала куда лезла. Война — это не в игрушки поиграть, тут всё серьёзно.

— А сколько в учебке продержат? — задала животрепещущий вопрос.

— Смотрю, тебе тоже не терпится в руках настоящий боевой бластер подержать? — усмехнулся Омар, манерно растекаясь в кресле рядом со мной. — Обещали около месяца, но я думаю и того меньше. Адарканцы народ странный, рядовой Завьялов. Я на службе уже полгода и до сих пор не могу раскусить их логику. Говорят одно, а планы меняют как вздумается. Вот как с нашим отрядом. Сказали, что не будут больше никого брать, и тут ты. Мне хаш-оциар про тебя такого наговорил, я уж готовился забитого птенчика встретить и под своё крылышко взять, пригреть. Всё же в этом секторе гомосексуалистов недолюбливают.

— Я не гей, — недовольно напомнила, на что от меня в очередной раз отмахнулись.

— Гей не гей, в душевой всё станет ясно, а может, и в казарме перед сном. У меня все мальчики сладкие, красивые. Так что смотри, — пригрозил мне пальцем смазливый командир, ещё и пошленько подмигнул, — слюнями не захлебнись.

Я фыркнула. Нашёл чем пугать. Да я мать двух мальчишек и муж у меня красавчик. Никого другого мне и не надо. Тем более сомнительной ориентации птенчиков!

Разговор на этом пришлось закончить, потому что стали заходить остальные рекруты. Я была рада увидеть в их рядах Шарипова, ещё заметила Львовского. А мне казалось, он не пройдёт после его дерзких высказываний, которые многие слышали, но, видимо, у адарканцев свои параметры отбора. Хаш-оциар прошёл мимо меня, кидая косые взгляды. Этот неулыбчивый инопланетянин начинал меня беспокоить. Я не единственный новобранец в салоне модуля, а его взгляд словно преследовал меня.

Наклонившись к Омару, тихо шепнула:

— Что-то не так? Почему хаш-оциар так на меня смотрит?

Командир бросил мимолётный взгляд в сторону Рафта и так же тихо шепнул в ответ:

— Понравился, наверное. Но помни мои предупреждения: никаких поползновений в его сторону, усёк?

— Да больно надо. Я же сказал, что я не по мальчикам.

— Но видно они по тебе, — тут же пошутил надо мной Омар, заливисто рассмеявшись, рождая сомнения в душах обычных мужчин.

М-да, сложно всё же с ним. Что же ещё будет, когда с остальным отрядом познакомлюсь? Пока летели до орбиты, ловила на себе презрительные взгляды остальных. Шарипов один раз кивнул мне успокаивающе. Хотелось бы с ним перекинуться парой слов, да не при всех же.

Я украдкой смотрела по сторонам, поражаясь контрасту между адарканцами с их крупным телосложением и устрашающими татуировками на лицах и невысокими на их фоне землянами. Есть теория, что мы дети одной ветви. У нас много общего и схожие ДНК. Как пошлил рядом Муали, агрегаты и те одинаковые. Вообще мой командир только о сексе и трещал, чем невыносимо утомлял. Как ему самому не противно? Или это комплексы так сказываются, что надо показать ему себя дерзким и наглым.

— Ты не тушуйся, рядовой. Имей в виду, мы, — он указал пальцем на меня и себя, — для них, — кивок в сторону прожигающего меня взглядом хаш-оциара, — третий род землян. Есть мужчина, есть женщина, а есть мы — мужчины, но необычные. У них подобных нам нет, поэтому они не знают, что мы такое. Считают обыденным явлением для землян. Усёк?

Я долго смотрела на улыбающегося Омара, переваривая его слова.

— То есть как это?

— А вот, в чужой гарнизон со своим уставом не лезь, так они говорят. Но знай, не все такие, как Рафтик. Увы, не все.

Маразм какой-то. Как это третий род? Говорить больше с Муали не видела смысла. Откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза, чтобы хоть немного отгородиться он назойливого взгляда Рафта. Он сам-то понимает, что невежливо так долго не сводить взгляд с человека? Но, даже зажмурившись, я ощущала колючий взор адарканца. Да что ему от меня надо? Неужели выдала себя?

— Эй, не спи, стыкуемся.

Командир толкнул меня локтем минут через пять, когда я только-только смогла успокоить сердце и абстрагироваться от окружающей реальности, вспоминая о детях.

Взяв свой рюкзак, простояла в очереди, чтобы перейти на борт звездолёта адарканцев, где нас распределили по каютам. Я ожидаемо оказалась с Муали. В одном из коридоров успела пересечься с Шариповым, после чего мне на коммуникатор упало сообщение, из-за которого он чуть не опоздал на посадку. Лёжа на узкой койке, я украдкой, чтобы не видел Омар, укладывающийся спать, открыла файл, дрожащими руками втыкая наушники. Сообщение было от мужа. Зажмурившись, давая волю слезам, слушала любимый и родной голос Назарбека. Он прощался со мной, признавался в любви и просил прощения, которое я так ждала. Ведь я обиделась на него за его упрямство. За то, что выбрал не семью, а быстрый заработок. За то, что не позвонил, не предупредил, что не сможет больше общаться. Я злилась на него ночами, а сейчас готова была простить ему всё что угодно, лишь бы увидеть ещё раз, обнять, согреться в его тепле. Накрыть его губы поцелуем, не позволяя говорить таких обречённых слов, вознося между нами непробиваемую стену неизбежности. Нет, я успею! Я спасу его. Я расшибусь в лепёшку, но прилечу к нему.

— Я смогу, смогу. Подожди, Назарбек. Подожди, любимый мой.

Я чуть не пропустила появление рядом Муали, в последний момент успела спрятать коммуникатор и сорвать наушники.

— Эй, парень, ты чего? Плачешь? Рядовой, ты же солдат. Солдаты не плачут, слышишь? Ты брось это, нельзя, чтобы адарканцы видели твои слёзы, понимаешь? — заботливо шептал Омар, настойчиво стирая с моих щёк слезы, не ощущая моего сопротивления.

Я вдруг поняла, что командир далеко не слабак, и сдвинуть его у меня никак не получалось. Это пугало и наводило на нехорошие мысли.

— Запомни, парень, не показывай никому свою слабость. Не адарканцы, так свои же унизят, растопчут, будут издеваться. Как бы ни было плохо, держись. Слышишь меня?

Я кивнула, закусывая губу. Рыдать я точно перестала, у меня, оказывается, возникла очередная проблема. Никакого уединения! Всё же командир не солгал, обещая присматривать. И сейчас выглядел как заботливая тётушка, добрая, но строгая.

— Спасибо, — еле выдавила из себя, на что Омар расплылся в улыбке и подмигнул.

— Не за что. Если нужно будет поплакать, моя жилетка в твоём распоряжении. Только имей в виду: на твои показатели это не должно влиять, усёк? Ты ценен, пока у тебя высокие показатели, как только сдашь — тут же умрёшь. Никто не простит тебе слабости: ни кёзры, ни адарканцы, ни я.

Отпустив меня, Муали протянул руку к моему лицу, но я не дала дотронуться, легонько стукнув.

— Кожа у тебя очень нежная, — пробормотал Омар, а я замерла в испуге. — Ты и вправду мажор, рядовой Завьялов. Зачем в армию вступил? Ты же умрёшь здесь, как и все мы.

— Я не собираюсь умирать. Если так думать, то и не стоило идти в армию.

Муали странно грустно улыбнулся, бросил мне через плечо, шагая к своей койке:

— Иногда нет выбора, рядовой. У тебя он, похоже, был, но не у всех так.

Прикрыв глаза, потёрла ладонями лицо, приходя в себя. Осторожно достала коммуникатор и вновь включила запись, любуясь Назарбеком. Да, у меня был выбор, и я собиралась идти до конца. Умирать в мои планы не входило, поэтому я приложу все усилия для того чтобы достичь успеха. Я же Одинцова, а мы так просто не сдаёмся. Умрём, но сделаем.

Адарканкий космический корабль "ИД-2019"

Привычный запах казённого белья напоминал о том, что пора было передохнуть. Медрежим упрямо вещал о дефиците сна. Да и сам Рафт чувствовал, что начинал сдавать. Рана тревожила в моменты сильной усталости, как сейчас, ныла, тянула под тугой повязкой. Яд кёзров чуть не разъел ему внутренности, но наноботы успели среагировать. Сейчас они работали в усиленном режиме, ускоряя регенерацию, отчего постоянно хотелось есть. Но адарканец стоял у иллюминатора, глядя, как удаляется голубая планета землян. Три дня прошло, а наваждение не схлынуло. И как бы ни пытался идэ Кариом решить задачку, ответа не находил. Он как сейчас помнил то смешанное чувство веселья и недоумения, которое родилось от вида землянина, пытающегося сбить с ног Гуята. Этот мелкий парнишка походил на пушистого тарёка, маленького вёрткого адарканского хищника, хрупкого, но обладающего острыми зубками. Идэ Южги всегда был суров к землянам, и этот юноша тоже не стал исключением, зля Гуята своей юркостью, правда, пару рёбер он ему точно сломал.

Но ни нелепые замахи, ни неуклюжие приёмчики так не смутили Рафта, как его собственная реакция, когда Гуят взбесился, и здоровье землянина могло серьёзно пострадать. Что-то внутри Рафта в тот миг, когда идэ Южги поднял ногу для удара, дрогнуло, и он отдал приказ остановиться. Хаш-циар идэ Махли тут же стал просить за парня, еле поднимающегося на ноги. Адарканец видел, как тот был слаб, как его шатало, но бесстрастно изучал показатели, которые передал ему хаш-циар. Идеальная стрельба, максимальная синхронизация с экзокостюмом. Такого перспективного бойца они никак не могли потерять. Вот только идэ Южги озлобился за своё практически поражение.

Приглядевшись к землянину, адарканец поразился чистоте его серых, практически голубых глаз. Раскрасневшаяся кожа казалась слишком ухоженной. Рядом хаш-циар что-то шептал о том, что парень мажор, что он один из нетрадиционных, которых Рафт тоже брал, не видя смысла отказываться от боевой потенциальной единицы. Приблизившись к нереально светлому в этом секторе Земли пареньку, Рафт не мог унять странную дрожь. К этому землянину хотелось прикоснуться, и только когда идэ Кариом приказал дать ему руку, тогда понял, что сделал. Зачем прикоснулся? Зачем так внимательно осмотрел удивительно точёные пальчики, как у женщины, ухоженные, со свежесбитыми костяшками. Даже больно стало от того, что такие руки пострадали. Подняв взор на прозрачные глаза землянина, Рафт испытал потрясение от того, насколько красив этот парнишка. Даже слишком, особенно когда злился. Он уверял, что не гей, вот только Рафт успел насмотреться на землян, чтобы кое-что для себя уяснить. Правду они порой скрывают даже от самих себя.

Адарканец тряхнул головой, громко фыркнув. Чем, собственно, он занимался сейчас? Обманывал сам себя подобно землянину? Стоило признаться себе, что рядовой Завьялов слишком красив для мужчины. Мягкие черты лица, пухлые губы. Если бы не медкарта, уверяющая, что рядовой мужчина, то идэ Кариом мог бы утверждать, что перед ним женщина. Но командир Муали рассказывал, что некоторые мужчины меняли свою внешность специально, делая её более женственной, чтобы понравиться другим мужчинам.

Адарканец этого не понимал и не собирался вникать. Единственное, что его беспокоило, — внутренняя дрожь во всём теле от одной мысли о рядовом Завьялове. Стоило бы о нём забыть, направить его к другому хашу, а лучше вообще отказать ему, но Рафт не смог. Слишком высокие показатели, идеальные, если смотреть трезво на факты. Ни один землянин ещё не мог похвастаться таким высоким уровнем синхронизации с экзокостюмом. Все обычно падали, заваливались, теряя равновесие, и приходилось тратить время, чтобы неуклюжие новобранцы превратились в машины-убийцы кёзров.

А с Завьяловым всё иначе. По сути, ему и обучаться не стоит. Просто пройти ускоренный курс, чтобы адаптироваться к службе в армии. Из-за разницы в менталитете постоянно возникали сложности с новобранцами-землянами. Они не уважали субординацию и вечно спорили со старшим по званию, за что часто оказывались в медкапсулах. Завьялову тоже стоит немного притереться. Дерзость в глазах парня так и подмывала подмять его под себя. Муали уже взбрыкнул, Гуят до сих пор нервный ходит, а всему виной непокорный взгляд чистых прозрачных глаз землянина. Рафт и сам когда-то был таким же. Считал, что ему подвластен весь этот мир, вся Галактика. Молодой и глупый. Но жизнь его пообтесала. Теперь идэ Кариом не столь опрометчив, научился слушать свою интуицию, а она тревожила. Дрожь не проходила.

— На всё воля Звёздного праотца, — прошептал он, отворачиваясь от голубой планеты, превратившейся в горошину на покрывале космоса.

Он решил, что не отдаст Завьялова никому другому. Нельзя отдавать — другие сломают. А ему нужен сильный отряд. Времени почти не оставалось. Кёзры прорывались, продвигаясь уже за границу Империи. Он должен встать в строй в кратчайшие сроки, а рядом с ним будут лучшие их лучших бойцов. Дрожь не прекращалась, наоборот, усилилась от мысли, что рядом плечом к плечу будет стоять Завьялов.

— Диф, — позвал он своего виртуального секретаря-помощника, являющегося приложением в персональном индоксе.

— Слушаю, идэ Кариом.

Приятный женский голос ласкал слух, приглушая одиночество в сердце холостяка. Как же давно у него не было женщины, кто бы знал. Хотя Диф, наверное, в курсе. Женщины во время войны для солдата непозволительная роскошь. Он давно мечтал вернуться домой и собрать богатый выкуп, выбрать красавицу из знатной семьи и жениться. Да только года всё тянутся, а война не кончается.

— Рядовой Завьялов, следи за ним, собирай информацию. Хочу его забрать в своё подразделение после учебки. Он нужен мне здоровый и адекватный.

— Принято, идэ Кариом. Подключусь ко всем системам, чтобы проконтролировать рядового Завьялова.

Кивнув, Рафт стянул форму, чуть морщась от ноющей боли в боку. Был бы дома — лёг бы обнажённым, а пока он на борту корабля, приходилось соблюдать правила. Вытянувшись на койке в лёгкой белой тунике и форменных брюках, адарканец устало прикрыл веки. Дрожь в теле всё не успокаивалась, а последние мысли хаш-оциара были о серых, практически голубых, как кристально чистые воды горного родника, глазах Завьялова. Что не так с этим землянином? Что-то не так.

Катшагуй

пост 1286

В лёгких заканчивался воздух от быстрого бега. Фильтры не успевали вырабатывать нужное количество воздушной смеси, и Назарбек испытывал кислородное голодание. Воздух на Катшагуе немного отличался от земного, совсем чуть-чуть, эта разница сейчас жёстко била по лёгким Тайманова, который бежал со всех ног к знакомому флаиту с оранжевыми полосками. Борис махал руками, торопя. Каждая секунда была на счету, Тайманов это прекрасно понимал. За простой Гапарова могут оштрафовать или того хуже — уволить. А он был так нужен Назарбеку. Столько месяцев подготовки коту под хвост! А всё тай-хаш, желающий лично проверить ход стройки.

Запнувшись, Назарбек еле успел поймать равновесие и не растянуться на каменистой земле. Борис нервничал, поэтому сам побежал навстречу. Тайманова окрыляла надежда в душе. Он толкал себя вперёд, пока чуть не свалил Бориса при столкновении, повиснув на нём, шумно дыша.

— Господин Тайманов, вот берите, — отцепив от себя руку Назарбека, Борис вложил в неё скин. — Ответ от вашего отца. У меня пока всё. Я полетел. Бывайте.

Хлопнув по плечу, пошатывающегося от слабости Тайманова, Гапаров убежал к своему флаиту и не видел, как Назарбек осел на колени прямо в песок, не чувствуя острых камушков. Медленно разжав грязные пальцы, Назарбек со слезами на глазах смотрел на кусочек дома, который приятно грел руку.

Правильнее было дойти хотя бы до кабинета, из которого он так стремительно сбежал. Спокойно сесть и прослушать сообщение, но Назарбек не мог. Трясущимися руками вставил разъем скина в свой коммуникатор и запустил запись.

— Сын, ты молодец. Знай это. Я всегда гордился тобой...

Родной голос лился из динамиков коммуникатора, а Тайманов, зажав рот, беззвучно рыдал глядя на осунувшееся лицо отца. Тот сидел в своём кабине в излюбленном кресле. Всё это было так привычно, словно Назарбек вернулся домой на Землю, туда, где дует ласковый ветер; колышется зелень деревьев; где сильные мужчины не плачут; где небо голубое до рези в глазах.

Тайманов поймал себя на том, что не слушал отца, а просто наслаждался родной речью, как жаждущий, пил эти звуки, заполняя пустоту внутри своей души. Но отец сменил тон, он злился, словно отчитывал кого-то.

— Найди её, слышишь? Сними с меня этот грех.

Перемотав запись назад, Назарбек уже ловил каждое слово отца, чувствуя, как в сердце образуется арктический холод.

— Твоя жена улетела тебя искать. Она вступила в ряды армии адарканцев. Найди её, слышишь? Сними с меня этот грех!

— Виолетта? — Сухие губы с трудом разомкнулись, а в карих глазах родился страх.

— Не знаю, куда она попала. Отправил с ней своих людей, чтобы приглядели, да только двое прошло. Как вообще её взяли? Она переоделась в мужчину, я помог ей сделать документы на имя Марата Завьялова. Данные скину. О детях не беспокойся, они со мной. Родителям её их не отдам, хоть и налетели, как коршуны, каждый день в гости приходят. В общем, мы ждём вас домой, сын. Тебя жду, ей я сказал, что не приму, если прилетит опозоренная. Слышишь? Не приму. Так что не хорони себя, лучше жену свою непутёвую ищи. Я всё сказал.

Запись на этом не закончилась. Появился скан удостоверения на имя некоего Марата Завьялова с фотографией Виолетты, которая отстригла волосы и выглядела непривычно без косметики.

Назарбек прижал коммуникатор к груди, зажмурился, стал раскачиваться взад-вперёд, тихо мыча, пока вся злость и безысходность не выплеснулась нечеловеческим криком. Тайманов кричал, пока не осип, но и потом долго сидел на коленях, смотря на чёрное звёздное небо, просачивающееся сквозь защитный купол, и рой звездолётов на орбите планеты.

— Виолетта, что же ты наделала, — шептал он этим звёздам, видя перед собой нежный образ ласковой жены. — Любимая дурочка, что же ты наделала. Где же мне тебя искать? Где?

Уркалок

Уркалок — планета имперцев, на которую я высадилась впервые в жизни, встретила меня сухим порывистым ветром, бескрайней пустошью, невысокими каменистыми грядами вдоль горизонта. Лишь возле небольшого городка космопорта глаз радовала явно искусственно насаженная зелень. Фильтры, выданные нам при посадке, адаптировали местный воздух в привычный нам, землянам. Я вытянула шейный платок, намотала его на лицо, чтобы фильтры не забились песком, на нос нацепила солнцезащитные очки, на голову кепку. Жаль, крема защитного не взяла. Рядом со мной шёл капитан Муали, тоже надевший очки, и белозубо улыбался встречающим нас офицерам.

— Смотри, какие они все красавцы, рядовой Завьялов. Высокие, статные. А ноги! О мой бог, вот это ноги! Держи меня, Марат, а то сам я точно не удержусь.

— Первый раз здесь? — тихо уточнила, потому что мне казалось, что это только мой первый прилёт на Уркалок.

— Пятый, мой птенчик. Пятый, а каждый раз как первый. До чего же у них сочные попки, так слюнки и текут, да, Марат?

Я протянула было руки придержать капитана, но когда услышала его последнюю фразу, передёрнула плечами и отстала на шаг, чтобы не думали что я с ним.

Хаш-оциар шёл самый первый и по-военному пожал предплечья встречающим, перекинулся с ними парой фраз, затем обернулся, ожидая, когда мы выстроимся в ровный строй. Его взгляд легко выискал меня в толпе, задержался, словно оценивал мою экипировку, дико смущая. Я невольно потянула руку к платку и стянула его на шею. Может, у них нельзя лицо срывать перед командующим? Но Муали рядом не снимал очков, поэтому и я не стала. Адарканец молчал, я испытывала неловкость, так как он не отводил взгляд. Муали странно дёргался рядом, затем тихо шепнул:

— Смотри, сейчас наши леденцы придут. Опять начнутся политически пляски.

Я обернулась к нему, через силу разрывая зрительный контакт.

— Политические пляски?

Омар манерно фыркнул и махнул на меня рукой.

— Ты думаешь, наше правительство так просто позволит нам вступить в ряды по сути чужой армии, сменить гражданство?

— Постой, сменить гражданство? — чуть громче спросила и за моей спиной зашушукались мужчины, которые, видимо, услышали наш разговор.

Муали криво усмехнулся.

— Милые мои, — вполоборота кинул мужчинам Омар, — все, кто будет служить в рядах имперских войск, обязан присягнуть самому императору. Альянс Альянсом, а государства у нас разные.

Продолжения, к сожалению, мы не услышали, потому что к хаш-оциару подошёл высокий по меркам землян, но не адарканцев, генерал. Сопровождали его два офицера в строгой военной форме, в защитных очках, в белых перчатках. На фоне адарканцев наши военные выглядели слишком нарядными. Светло-серые мундиры против чёрных защитных костюмов. Сразу видно для кого война идёт по-настоящему, и тем обиднее за свою расу.

Пожав предплечье адарканцу, наш генерал встал с ним рядом лицом к нам и включил микрофон, который вытащил театральным жестом из кармана брюк.

— Дорогие соотечественники, приветствую вас на Уркалоке — учебном полигоне имперской армии. Прежде чем вы приступите к прохождению программы подготовки, я должен вас предупредить: по её окончании лучшим из лучших будет предложено присягнуть на верность императору Даянгуру Пятому или же стать полноценным офицером космическо-десантный войск Земной Федерации. Вы должны подумать, что для вас лучше: остаться гражданином Федерации или стать преданным воином императора Адаркана. Если вы всё же решите сменить гражданство, то в нашем штабе есть юристы и нотариус, готовый заверить ваши завещания и решить вопросы с имуществом.

— Нас что, уже хоронят? — удивилась я подобному заявлению.

За нашими спинами прошёлся рокот неудовольствия.

— Просто если ты погибнешь имперцем, то всё твоё имущество на территории Земной Федерации переходит в собственность короны, и Федерации это не нравится. Поэтому эти леденцы здесь. Мнимые офицеры с мнимой армией толстосумов. Я так назло ничего и никому не переписал. Пусть удавятся от жадности.

— А много что есть переписывать? — искренне удивилась, потому что, судя хотя бы по солнцезащитным очкам, накопление капитана явно не в астрономических размерах.

— У меня свой дом в Пасадене, — опять блеснул зубами командир. — Отличнейший дом, который я никому не отдам. Вернусь домой, буду пить текилу и купаться в бассейне. Утрою дискотеку, позову всех знакомых, и ты тоже приглашён, птенчик, будем отмечать победу.

Мне слышалась грусть в голосе командира, поэтому тактично промолчала. Что мне его дом хоть в Пасадене, хоть где, когда меня дома дети ждут. Вот в чём моё счастье.

Нам пожелали удачи и хорошенечко подумать, пока проходит обучение. Затем взял слово хаш-оциар, которому не нужен был микрофон, для того чтобы его услышали те, кто стоял сзади.

— В свою очередь могу пообещать, что лучшие из вас вступят в мой отряд, и мы полетим на Катшагуй, где именно сейчас нужны вы — воины.

Я вздрогнула, мелко задрожала. Катшагуй! Мне нужно на Катшагуй! Я должна стать лучшей, я должна попасть в отряд хаш-оциара.

— После войны вы останетесь воинами Империи, но свободны выбирать где вам жить: на территории Империи Адаркан или же вернётесь домой. Везде и всюду вам будет слава и почёт, знайте это. По законам Альянса все граждане равны: и земляне, и адарканцы.

Как он говорил! Сколько в его голосе власти и стали, даже наш генерал ничего не возразил, хотя явно был не согласен. Рафт идэ Кариом истинный лидер, полководец, за которым хотелось идти.

Своими выводами я поделилась с Омаром, на что он тихо шепнул на ушко:

— Он сын самого тай-хаша. Он вообще должен был сидеть в штабе. Но как я слышал, не хочет менять полевые условия на четыре стены и жёсткий стул. В общем, отказывается милый Рафтик протирать штаны, как наши мнимые генералы. Вон вырядился, а у самого сапоги не чищены, и штаны узкие. Смотри, как топорщится спереди.

Я видела нелепые складки и понимала, о чём говорил командир.

— Специально такие выбирает, чтобы казалось, что спереди у него необъятное сокровище.

Я мысленно застонала. Ну как к такому можно привыкнуть? Что ни слово, то пошлость. А ведь меня предупреждали, но я легкомысленно решила что справлюсь. Пока не получалось.

— Эй, я про живот говорю, чего опять глаза закатываешь? — развеселился Омар и толкнул меня локтем. — Какой же ты невинный, птенчик. Словно девственник.

За спиной уже пошли шепотки. Мне стало неприятно. И вот когда стоило бы ответить командиру, около нас остановился хаш-оциар. Я сглотнула, потому что он опять смотрел на меня своим фирменным колючим взглядом.

— Капитан Муали и рядовой Завьялов, за мной, — бросил он нам, когда мой чернокожий командир сделал призывный шаг вперёд и чуть не сказал очередную пошлость.

Вот честно, так это со стороны и выглядело. Он даже глазами умудрялся домогаться мужчин. Уникальная способность. И хаш-оциар ловко успел пресечь его поползновения.

— Бука, — бросил Омар, мечтательно улыбаясь. — Весь такой холодный, но очень внимательный, — поделился он со мной и махнул рукой, подгоняя не отставать от размашистого шага адарканца.

То, что командующий внимательный, меня и пугало. Я мечтала избавиться от его внимания, а он словно чувствовал моё желание спрятаться от его глаз. Вот только я не могла себе это позволить, я должна стать лучшей, чтобы он выделил меня из общей массы и взял с собой на Катшагуй.

Глава 4

Хаш-оциар проводил нас до казарм, позволяя оглядеться. Особенно живописным Уркалок не назовёшь, куда ни глянь, пустынные просторы из грязно-рыжего песка. Тоскливый ветер бросался им в лицо. Нещадно жгли лучи местного солнца Адриан. Одежда хоть и справлялась с терморегуляцией, но недостаточно для того чтобы не испытывать дискомфорт. Я потела. Впрочем, не только я. Муали, шагая рядом, рассказывал, что здесь всегда так, даже ночью. Хоть голым спи, да по уставу не положено.

Адарканец не выглядел удручённым зноем, он шагал всё так же размашисто, приходилось за ним чуть ли не бежать. Ещё и лямки рюкзака стали резать плечи. Как же я слаба для подобных испытаний! Даже противно стало. И лучше бы Омару заткнуться, а то терпеть ещё и его нытьё сил не было. Командир он или кто? Никакого боевого духа. Разве можно так на мозги капать?

— Сейчас бы в душ под холодненькую водичку, — простонал он, окончательно выводя меня из себя.

— Может, перестанете? — не выдержала и то ли попросила, то ли приказала, сама толком не определилась.

— Что перестану? — Недогадливый командир приподнял умилительно брови.

Я закатила глаза и поспешила за адарканцем. Нет, я не понимала Муали. Не понимала. Даже думать о нём отказывалась. Спеша за хаш-оциаром и глядя исключительно себе под ноги, не заметила, как он остановился, развернулся, и боднула его лбом.

— Ой, — вырвалось у меня, когда почувствовала удар. Пошатнулась и меня схватили за плечи сильные руки. Наши взгляды встретились (мой испуганный, его удивлённый), и я чётко расслышала слово "женщина", змеиным шелестением сорвавшееся с его губ.

— Что? — ахнула, попыталась вырваться, а хаш-оциар, как одержимый, прожигал меня взглядом, крепко держал мелко подрагивающими пальцами.

— А что это вы тут застыли? Что у вас случилось? — раздался голос командира за спиной.

Адарканец отмер, опустил меня, но не шелохнулся. Всё стоял, пронзая своими жгуче-чёрными как ночь глазами, и, кажется, принюхивался.

Только бы не догадался. Только бы меня пронесло. Неужели он понял, что я женщина. Может, это такое ругательство на адарканском?

— Милый мой рядовой Завьялов, если ты наступил на ногу нашему уважаемому хаш-оциару, то извинись.

Возможно, со стороны так всё и выглядело: будто я наступила на ногу вышестоящему по званию. Только бы адарканец не начал обвинять меня в кое-чём другом.

— Извините, хаш-оциар, — подхватила я игру командира, понимая, что виновата. Я по-настоящему виновата во всей этой ситуации, и надо перевести внимание адарканца на что-то другое. Хотя бы на извинения. — Подобного больше не повторится.

Замерла с дико бьющимся сердцем, ожидая реакции командующего, который застыл, словно статуя, и даже не мигал.

— Рафт идэ Кариом, ну прости его, нерадивого. Сильно ногу отдавил?

Хаш-оциар медленно перевёл взгляд на Омара, который, всплеснув руками, манерно ими размахивал, всё причитал над моей неосмотрительностью.

Я ждала, к чему придёт адарканец. Неизвестно, что творилось в его голове, но очень хотелось бы узнать. Догадался ли он как был близок к моей тайне или нет.

— Рядовой Завьялов, смотрите не только себе под ноги, но и по сторонам, это важно для вашей жизни и жизней ваших боевых товарищей.

— Так точно, хаш-оциар. Есть смотреть по сторонам.

Адарканец отвернулся, а меня всю затрясло от облегчения. Откат накатил, еле устояла на ногах. Вот и вправду, чего он такой странный? Зачем вечно пугал? И как я должна теперь стать в его глазах лучшей, если боюсь близко подходить?

— Я, конечно, не понимаю, что происходит, но мне всё это безумно нравится, — тихо шепнул мне Омар, подлив масла в огонь, когда мы дошли до здания, и адарканец утонул в полумраке входа.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, — постаралась ответить как можно более холодно. Хотя всё я прекрасно поняла — я попала.

— Кое-кто на кое-кого запал, — сладенько пропел Муали.

Откинув голову назад, словно желая до последнего насладиться моим испугом, он зашёл внутрь, противненько так посмеиваясь надо мной.

— Только этого мне ещё не хватало, — тихо буркнула и вздрогнула, потому что стоило шагнуть в дверной проём, как натолкнулась на подозрительные взоры постовых адарканцев.

Нельзя расслабляться ни на минуту! Я уже всех инопланетян боюсь. Вон как глазищи свои сужают, одни щёлки остаются. И татуировки их живые змеи, клубящиеся на щеках.

Я, наверное, что-то не так делала, или как-то не так двигалась для адарканцев. Чем глубже заходила в казарму и больше сталкивалась с инопланетянами, тем сильнее сгущалось их странное напряжение рядом со мной. На Омара они точно так не реагировали, не вставали в стойку, держа нос по ветру. Хаш-оциар даже пару раз прикрикивал на своих, чтобы отмирали и шли куда собирались, а не пялились на меня.

— Капитан Муали, а мы в общей спальне будем или с адарканцами? — забеспокоилась я, но ответить Омару не дал Рафт идэ Кариом, который как раз остановился возле распахнутого входа.

— Рядовой Завьялов, не оскорбляй моих людей. Они живут по уставу и не тронут тебя.

Я смутилась, опустила голову, но потом вспомнила, что так мужчины не делают, и, наоборот, задрала нос повыше.

— Простите, хаш-оциар, я никого не хотел оскорбить. Это вышло ненамеренно.

— Я понял тебя, рядовой Завьялов. Располагайся и отдыхай.

Омар подтолкнул меня к входу, когда адарканец покинул нас.

— Ой, рядовой Завьялов, впервые вижу Рафта таким дёрганым. А говорят, гейство незаразно, — глубокомысленно заявил он, раскидывая свои руки в стороны.

— Как вы, мои птенчики, без меня тут? Соскучились?

Радостный гомон оглушил меня на миг. Я во все глаза смотрела на оживлённую публику, которая стала стягиваться к нам с командиром. Удивительно, но Омара любили все, кого он называл "мои птенчики". Видимо, было за что.

Тут темнокожий бедрокрут указал на меня обеими руками, как на экспонат в музее или новинку в бутике, демонстрируя во всей красе.

— А я привёз к нам в отряд пополнение. Знакомьтесь, это рядовой Завьялов, который уже успел произвести неизгладимое впечатление на наших хмурых и сердитых адарканцев. Даже сам Рафтик его теперь оберегает, намёк поняли? У рядового Завьялова самые лучшие показатели из всех.

— Даже тебя переплюнул? — удивился или удивилась, не знаю, как правильно говорить в отношении крашеной блондинки мужиковатого типа. Малиновый топ с блёстками неуместно смотрелся с камуфляжными брюками, заправленными в высокие военные ботинки с автоматическими пряжками.

— Даже меня, как ни странно. Даже приревновал его к нашему Рафтику, да потом понял, что рядовой Завьялов не западает на адарканцев. Так ведь, Марат?

Я не сразу сообразила, что Омар спросил меня. Заторможенно кивнула, затем чуть не фыркнула. Ведь сказала, что я не из их рядов, так нет, надо опять всё снова извращать.

— Так что всем ясно по поводу новенького? Не трогаем, не задираем, иначе имеете дело со мной. — Командир кружился на месте, высматривая недовольных. А они были, да только сказать слово против Омара постеснялись, видимо. — Все всё поняли? — повторил Муали, белозубо скалясь в радостной улыбке. — Никому повторить не надо?

Даже я прониклась, что меня обижать не стоит. Помнила, как капитан расхваливал хаш-оциара, приравнивая его к богу.

— Рядовой, за мной.

Командир махнул рукой и повёл к самой дальней койке у стены. Она пустовала, как и верхняя над ней. Шагала я, оглядываясь на не то мужчин, не то баб, медленно поднимающихся со своих коек, кто-то спрыгивал со второго яруса, кто просто приподнимался на локте. В среднем насчитала тридцать человек нетрадиционной ориентации, мысленно присвистнув. И вот с этим мне жить?

— Какой беленький. Словно ангелочек, — пропел кто-то хриплым голосом с верхнего спального места.

Я гневно зыркнула туда и столкнулась с взглядом с метисом. Безупречные брови вразлёт, густые ресницы, явно наращённые, и бриллиантовый камешек серёжки в крыле носа. Идеальная линия гладко бритых скул. Пухлые губки. Короткая стильная стрижка с выбритыми висками, мастерски выполненная.

Я вот в юности не нашла себе нормального мастера, каждый раз выходя из салона в глухой депрессии. Никто не смог подстричь меня как бы мне хотелось. Поэтому я и стала отращивать волосы, а теперь невольно провела по своим обрубкам. Всё никак не привыкну.

— Да, настолько беленький, что адарканцы в ступор впадают, стоит его увидеть, — поддержал его Омар, а мне бросил через плечо еле слышно: — Держись от этого подальше. Соблазнит — моргнуть не успеешь.

Я открыла рот переспросить, но захлопнула, удивлённо подняв голову на соседнюю верхнюю койку. Соблазнит? Меня? Да смешно же! Но прислушаться всё же стоит. Бедрокрут точно про своих мальчиков всё знает. Тем хуже для меня, если, вместо того чтобы обучаться военному делу, придётся охранять свой зад, как ни прискорбно об этом думать, от посягательств сослуживцев. Нет, не к этому я готовилась, когда стригла волосы.

Объяснение Омара по поводу странного поведения адарканцев успокоило меня. Значит, дело в том, что я слишком светлая для них. Сами инопланетяне были очень смуглыми и немудрено, ведь их планеты сплошные пустыни.

— Моё сердце занято, — решила исключить любые неудобные ситуации.

Муали хмыкнул с таким видом, словно уличил меня в обмане. Да, я говорила, что я не гей. Но всё равно никто не слушает. Может, это поможет.

— Милый мой рядовой Завьялов, а ему и не сердце нужно.

Кинув рюкзак возле своей койки, я встала, ожидая, что ещё скажет командир, но он словно забыл обо мне и начал рассказывать о сплетнях, что успел собрать, пока отлучался, щедро делясь ими со всеми обступившими его желающими. Надо отдать должное: некоторые рекруты выглядели вполне себе по-мужски, и не сказать, что с отклонениями. Один такой высокий белый мужчина стоял всех ближе к Муали и, сложив руки на груди, хмуро его слушал.

— Получается, кёзры прорываются? — выдал он заключение, на что наш командир кивнул.

— Да, а значит, очень скоро у нас будет боевой вылет. Мы не должны упасть в грязь лицом и доказать, что Рафтик в нас не ошибся. Мы будем благодарны ему.

Его птенчики все дружно одобрительно загудели, и я устыдилась, что так предвзято к ним относилась. Ведь вижу сейчас, как они самоотверженны, как хотят защищать Альянс и свою планету. Но я не могла забыть кто передо мной, потому что у меня два сына, и меня перетряхивало всю, как подумаю, что кто-то из них может приблизиться к ним. Материнский инстинкт чувствовал исходящую от нетрадиционных потенциальную скрытую угрозу.

Почему в наше время быть настоящим мужчиной вдруг стало немодно? Наш сектор и соседний с нами считали слишком закостенелыми в этом плане, нетолерантными, а проще — немодными. И в этом я не видела ничего ужасного, наоборот, чувствовала спокойствие и защищённость, ведь мир сходит с ума где-то там, далеко, а не за стенами моей квартиры. Хотя умом и понимала, что и в нашем секторе есть геи. Куда уж от них скрыться. Лишь надеялась, что мои сыновья никогда не станут вот такими женоподобными существами, наряжающимися в блёстки!

На этом собрание закончилось, и все стали расходиться по своим местам, готовясь к ужину, прихорашиваясь. Это было обычным для нас, женщин, но видеть, как это делают мужчины, новый для меня опыт. А сослуживцы именно готовились, желая выглядеть ещё блистательнее, чем сейчас. Я же села и стала ждать, когда позовут в столовую.

Порой ловила на себе задумчивые взгляды с верхней соседней койки и делала вид, что не замечаю навязчивого внимания. Оно, наверное, вечно будет преследовать меня в рядах адарканской армии. Скорее бы найти Назарбека и окунуться в его тёплые, надёжные объятия.

На самом деле втягиваться в армейскую жизнь оказалось достаточно сложно. Вылазка в душ — сплошное испытание. Радовало, что кабинки были закрытыми, и никто не посягал на твоё одиночество. Ко мне не приставали пару дней так точно, словно давали обвыкнуться и расслабиться, но я всегда была начеку, даже во сне. Материнская привычка реагировать на любой шум включала мозг быстрее любого будильника. Ночью многие койки шумели жаркими стонами и страстными охами. Словно я вернулась в студенческую пору в университетскую общагу, где любвеобильная соседка без комплексов и чувства такта ни капли не стеснялась приводить парней в совместную комнату.

На зарядке я старалась выжать из своего тела максимум, чтобы не отличаться в выносливости от мужчин, вот только, сколько бы я усилий ни прилагала, постоянно бегала в самом конце шеренги. Хаш-оциар вместе с командным составом возглавляли кросс, а затем стояли и ждали до последнего, не распуская голодных и уставших новобранцев. Меня все ненавидели за вечные задержки, я знала это и старалась бежать каждый раз быстрее. На третий день меня прижали к стенке парни не из нашего отряда.

— Ты слабак, тебе не место среди нас. Ты позоришь мундир.

Чего я только не услышала, прежде чем за их спинами возник идэ Южги. Этот меня ненавидел больше всех, но тем не менее спас. Правда, сам долго не отходил, а я жалась к стене, прекрасно помня наш бой и на что способен этот громадный по сравнению со мной адарканец.

— Идэ Южги, — окликнул его появившийся словно из ниоткуда хаш-оциар, и наше зрительное противостояние с тренером ближнего боя прекратилось.

Я была благодарна хаш-оциару, потому что испугалась. Если можно убить молчанием, то именно это пытался сотворить со мной Гуят идэ Южги — убить!

Оставшись один на один с хаш-оциаром, я, опустив голову, рассматривала наши пыльные мыски армейских ботинок и придумывала слова оправдания. Да, я виновата, что слишком слаба. У меня не получается стать ровней мужчине, но я старалась! Я наивно полагала что справлюсь, потому что на Земле привыкла сталкиваться и соревноваться с обычными среднестатистическими мужчинами, чья цель в спортзале лишь содержать себя в форме, не более того. А тут сплошной тестостерон, коего у меня в организме был мизер! Это не могло послужить мне оправданием перед моим командующим.

— Через пять минут тренировка, я лично буду твоим спарринг-партнёром, — услышала я тихий голос адарканца и прежде чем успела хоть что-то спросить, идэ Кариом развернулся и зашагал в сторону спортзала.

Я осталась одна хватать ртом воздух от удивления. Мне только что дали всего пять минут на переодевание! Я даже душ не успею принять!

Рафт идэ Кариом

Что отличает женщину от мужчины? И дело даже не в физиологии, хотя и здесь есть свои нюансы, такие как центр тяжести. Но самые верные признаки — поведение и движения. Пластика женщин отлична от мужской. Миллиарды мелких деталей, которые чаще не улавливаются, отличают женскую особь от мужской во всех видах. У землян тоже. Женщины и мужчины, подобно как и у адарканцев, словно с разных планет, насколько различны, что, не задумываясь, любой может определить пол. Так раньше казалось и Рафту. Но интуиция впервые сбоила. Она упорно уверяла, что рядовой Завьялов женщина. И как бы ни старался Рафт заставить себя воспринимать его как мужчину — не выходило. Даже вчерашний разговор с Муали не помог. Омар рассказывал много ужасных историй, когда мужчины рождаются с душой женщины и всячески пытаются исправить ошибку природы. На Земле странные порядки и любой за деньги может сменить внешность и даже пол, отринув свои корни, отречься от своих родовых черт. У адарканцев всё иначе. Родовые тату они носили с гордостью прямо на лице. Был в них момент устрашения противника, но это не главная задача нательных рисунков. Основная функция тату — это принадлежность к роду.

Как с землянами сложно. Рафт сам уже был не рад своей инициативе, хотя отец его с лёгкостью поддержал. Да, армии нужна свежая кровь. Нужны сильные войны, или хотя бы те, кто сможет управлять экзокостюмами. Тем, кто быстро проходил синхронизацию, можно сделать поблажки, а Завьялову как раз это легко удавалось. Даже адарканцам приходилось приспосабливаться, а этот словно родился в экзокостюме. Рафт несколько дней просматривал запись отбора, поражаясь, как землянин без проблем подчинил себе костюм. Позавидовал даже, вспоминая свои первые попытки усмирить непослушную машину.

Идэ Кариом замер на пороге спортзала, уставившись слепым взором на зелёные татами, ловя себя на мысли, что опять думал о землянине. Его заклинило на нём. Дрожь всё так и не проходила. Видимо, ранение плохо сказалось на его умственных способностях. Успокаивало лишь то, что не только его землянин смущал. Идэ Южги вообще как помешался, до того хотел пообщаться с ним поближе. Именно поэтому Рафт не мог допустить его к обучению Завьялова. Нельзя портить парня. Он отличный стрелок, его руки должны оставаться целыми, как и голова. Но землянин умудрился разозлить даже своих своей нерасторопностью. А ещё эти плавные движения...

Рафт тряхнул головой, отгоняя мысль, что так может двигаться только женщина. Почему он настолько необычный? Светлый, как снег в неприступных горах Лайшара, где сам хаш-оциар ни разу не был. Адарканец впервые увидел снег именно на Земле, когда проводили отбор в северных секторах. Колючий, холодный, очень хрупкий и таял в его кулаке. Невероятные ощущения, когда пальцы долго ещё покалывало, а на ладони осталась лишь вода. Снег хоть и был хрупким, но воинственным и не сдавался без боя.

Только там люди были светлые, такие же, как Завьялов, с глазами цвета неба или зелени листвы. Серьёзные, но весёлые, стоит лишь рассмешить. Неприступные, но добрые. Их внешность была очень экзотичной, как, впрочем, и у жителей южных секторов. Как антиподы друг другу. Голубая планета весьма густо населена такими непохожими друг на друга индивидами, что Рафт решил не вникать во всё это. Да, земляне кардинально отличались от них, адарканцев, поэтому и нужно было воспринимать их такими, какие они есть, а не сквозь призму привычных реалий.

Но почему именно на Завьялове так зациклился Рафт? Может, потому, что он тот один процент прошедших отбор? Многие не прошли синхронизацию, единицы оказались способны выдержать крик кёзра, тем ценнее был Завьялов. Главное — не закрывать глаза и не поддаваться интуиции. Он мужчина, пусть и женоподобный, но мужчина. Лучше не звать его по имени, даже мысленно, только рядовой Завьялов. Никаких неуставных отношений. Рафт с лёгкостью принял неофициальную, в чём-то фривольную манеру общения Муали, но не мог позволить себе неуставное обращение к Завьялову.

За спиной кашлянули, хаш-оциар обернулся и увидел солдата из отряда Омара, того самого, который любил нарушать устав.

— Кто такой ангелочек? — спросил Рафт у метиса Флоренсо.

Тот странно дёрнулся, а адарканец усмехнулся, видя, что наивный землянин до последнего не верил, что за ними следят.

— Ангелочек? — переспросил Флоренсо, дико шаря глазами по сторонам, ища причины улизнуть от ответа.

— Да, ангелочек, — настаивал хаш-оциар, понимая, что это что-то нехорошее, раз ему так сильно боялись ответить.

— Это из религии, — пробормотал землянин, осторожно делая шаги в сторону зала. — Божественные мальчики с крылышками. Я пойду, хаш-оциар, можно? — жалобно попросил, не в силах выдержать внимательный взгляд адарканца.

Тот кивнул, хмурясь.

— Мальчики с крылышками? — прошептал он.

Что-то подобное Рафт где-то видел среди записей о Земле. Нужно было освежить память. Но представить вечно медлительного Завьялова крылатым, это какое же буйное воображение надо иметь. Разве крылатые не должны быть стремительными? Рафт вошёл в спортзал, здороваясь с тренерами, в раздевалке скинул с себя защитный костюм, переодевшись в лёгкие широкие брюки и футболку. Идэ Кариом обожал спарринг, но только с по-настоящему достойным и сильным противником. Сегодня же он выступал в роли учителя. Необычная роль для него, к тому же для единственного ученика. Встав в строй рядом с идэ Южги, хаш-оциар объяснил своё появление, заметив, как сильно стиснул тот зубы, подтверждая уверенность Рафта в правильности принятого решения. Гуят не простил и не никогда не простит добровольно землянина. Хотя, по сути, что такого ужасного сделал малец? Ну применил пару раз обманные увёртки, надеясь в схватке лишь на свою юркость, да, использовал подлый приём, но в чём-то парень был прав. Это война, тут не до спортивной этики.

Завьялов влетел в зал самым последним. Никого это не удивило, лишь больше разозлило. В отличие от остальных новобранцев, ученик хаш-оциара надел спортивную куртку, хотя в зале было достаточно жарко. Рафт давно заметил эту странную скромность рядового, которую Муали назвал нервозностью девственника, попавшего к акулам большого секса. Что это означало, до адарканца дошло не сразу, поэтому и не сделал замечание, мысленно хмуро рассуждая, что проблем от Завьялова с каждым днём всё больше, и пора бы его усадить в экзокостюм и обучать узконаправленно. Жаль, не поселить его в отдельную спальню, такое позволено только высшему офицерскому составу. Командиры отрядов и то спят в казарме вместе со своими солдатами.

Началась тренировка с приветствия, затем были намечены основные пункты занятия, и рекрутов погнали на пробежку по залу. Рафт приглядывался к Завьялову, прикидывая, чему его и как обучать. Правда, взор невольно скатывал вниз, на упругие, не по-мужски округлые ягодицы.

— Хаш-оциар, вы слишком опекаете землянина, — прошипел бегущий рядом Гуят, заставляя разыгравшееся воображение трусливо спрятаться.

— Он очень ценен, — с трудом выдавил из себя Рафт, злясь на лезущему к нему тренера.

— Он слаб, — с презрением бросил тот.

— Его сила в голове, идэ Южги. И мне он нужен живой и невредимый. Я это уже говорил, а вы не внимаете моему слову, — осадил его хаш-оциар, раздражаясь.

Он сам прекрасно осознавал, что чересчур опекал землянина. И тем противнее было напоминание об этом от других. Но если бы он мог поступить по-другому. Если бы мог.

Закончив отрабатывать основные приёмы ближнего боя шеренгами, Рафт поманил к себе пальцем Завьялова. Адарканец внимательно рассматривал его раскрасневшиеся щёки, удивляясь нежной коже, чистой от щетины. Ну почему он так похож на женщину? Почему земляне все как один уверяют, что это мужчина? Отчего дрожь в теле не унималась, а лишь рождала тревогу всё сильнее?

Гуят стоял рядом и, кажется, не собирался уходить. Идэ Южги под хмурым взглядом хаш-оциара нервно дёрнул уголком губ. Дерзил. Молча бросал вызов.

— Я не понимаю, что вы в нём нашли, — наконец заговорил тренер, кивая головой на рядового, застывшего и нерешительно переводящего взгляд с Гуята на Рафта. — Он же хилый, хрупкий, тонкий...

— Я повторяю: его сила в голове, в его мозгах, а не в теле. Да, он слабый боец, но мы его подтянем. Идите, идэ Южги, и займитесь другими землянами, а этот мой.

Всё чётко и прозрачно. Никто не смеет трогать Завьялова. Только он, хаш-оциар.

— Ты готов присягнуть императору? — на общеземном спросил он у рядового, который понимал адарканский. Правила приличия гласили, что с представителями другой расы лучше говорить на их родном языке.

Завьялов не ожидал подобного вопроса, и ему потребовалось время, чтобы просиять какой-то незамутнённой детской и светлой радостью и с жаром выпалить:

— Да, я готов, хаш-оциар.

Может, дело в его возрасте? Молодой, полный наивных мечтаний, слишком самоотверженный и правильный. Ведь как сказал Муали: даже возраст у землян определяется состоянием души, а не тела. Странная раса. Непостижимая.

* * *

Я спешила, путаясь в вещах, доставала из сумки спортивную куртку, в которой обычно занималась в закрытом зале. Она была лёгкая, с терморегуляцией, как раз самое то в такую жару. Краем уха слушала, как ребята из отряда друг друга поторапливали:

— Эд, поспеши, я не хочу пропустить это шоу.

— О да, я тоже весь в нетерпении. Омар всё же когда-нибудь дожмёт своего сладкого мальчика.

Я застыла, изумлённо переваривая информацию. Омар? Сладкого мальчика? О ком они? Не о Рафтике ли? Так вроде он неприкосновенен. Или это не распространяется лишь на бедрокрута? Я стала торопиться ещё быстрее, потому что сама не прочь посмотреть на таинственное шоу в исполнении Муали. Ворвалась в спортзал, кисло замечая, что я опять опоздала. Меня окатили недовольством более сотни глаз. Рафт идэ Кариом кивнул и тренер начал приветственную речь. Этот зал вотчина идэ Южги. Все три дня он меня пытал, мечтая согнать с меня семь потов. Сегодня даже не постеснялся присутствия хаш-оциара, в предвкушении ухмылялся мне. А я возьми и усмехнись в ответ, потом, правда, спохватилась, да только вызов уже брошен. Опять нарываюсь, а должна сидеть тише воды, ниже травы, но вот характер мой поганый выползает, и ничего не могу поделать, хоть вой.

Когда разминка подошла к концу, Рафт слишком пугающе поманил меня пальцем. Я нерешительно подошла глядя на тренера идэ Южги. Адарканцы — оба высокие, широкоплечие — казались несокрушимыми воинами, такими похожими, но невероятно разными. Мягкий взор узких глаз хаш-оциара и режущий как бритва злой прищур тренера. Мне же было неуютно перед обоими.

Хаш-оциар весьма тактичен. Это было понятно каждому с первых же секунд общения. Он никогда не повышал голоса — его слушались с полуслова. Но в этот раз я стала свидетелем того, как идэ Кариом явно угрожал. Я не спец в адарканском, но и моих скудных знаний в пределах школьной программы хватило, чтобы уяснить: Рафт идэ Кариом оберегает меня ото всех. Ему нужны мои целые пальцы, чтобы стрелять, и голова, чтобы синхронизироваться с экзокостюмом. С ними пока почему-то не было тренировок. Здесь, в учебке, мы больше подтягивали физическую подготовку и выносливость.

Тренер наконец, к моему глубочайшему облегчению, внял предупреждениям хаш-оциара и свалил. Я перевела дух, но следующий вопрос идэ Кариома вверг меня в ступор. Готова ли я присягнуть императору? Да с радостью, лишь бы оказаться в отряде хаш-оциара и попасть на Катшагуй!

Идэ Кариом улыбнулся. Я невольно засмотрелась на эту лёгкую, еле обозначенную эмоцию, которая резко оживляла его суровые черты лица, делая их мягче. Чем дольше общаюсь с адарканцами, тем больше учусь смотреть за пугающую маску их родовых татуировок. Единицы из них остаются суровыми и даже жестокими людьми, большинство добрые и мягкие. Вот взять, к примеру, отношение к нашему отряду. Землянин не стеснялся бы в выражениях, не упускал случая бросить колючее унизительное словцо, адарканец же вежливо пытался игнорировать. А если не получалось, осторожно молчал, боясь обидеть или оскорбить. Нет, конечно, не все они тактичны, но большинство из них пытались вообще не общаться с непонятными мужчинами.

А ещё за время, проведённое на планете Уркалок, я узнала кое-что о женщинах адарканцев. Они существуют! Правда, живут в самом безопасном месте во Вселенной — в сердце Империи Адаркан. И берегут их мужчины как зеницу ока, и говорить о них в неуважительном тоне не смеет никто, особенно земляне.

Приятно и обидно одновременно. Приятно такое отношение вообще к женщинам, сразу вспоминался Назарбек и его попытки оградить меня от всего мира, вернее, от любого постороннего мужского взгляда. Обидно, что наши мужчины такой воспитанностью не отличались, а мои сослуживцы так вообще почему-то отзывались о женщинах особенно нелестно.

— Пойдём? — отвлёк меня от размышлений хаш-оциар, разворачиваясь спиной.

Я потёрла руками щёки, которые свело от застывшей улыбки, бросила взгляд через плечо и застыла. На татами идэ Южги давил своей массой нашего темнокожего командира. Муали был мастером джиу-джитсу, чётко проводил захваты и валял противника по полу, исполняя болевые приёмы. Солдаты нашего отряда с горящими взорами и алчными улыбками смотрели на сплетённых в клубок борцов с таким вожделением, что я даже замерла, по новому глядя на картину, которую видела и вчера, и позавчера, просто не придавала ей глубокого скрытого смысла. А вот сейчас стояла и оценивала заново. Я тоже изучала джиу-джитсу. Он назывался мягким видом единоборств, потому что его техника заключалась в том, чтобы поддаться сопернику и выиграть.

Мои щёки опалил жар стыда, так как я поняла, какое шоу имели в виду парни. Муали нагло, без зазрения совести и стыда, тёрся об адарканца, который предпринимал всяческие попытки содрать с себя прилипшего Омара!

— Божечки! — выдохнула, стыдливо бросившись подальше от разыгравшегося воображения, потому что мне даже показалось, что капитан возбудился!

От столкновения спас хаш-оциар, который поймал меня за плечи и хмуро осмотрел, затем перевёл взгляд на клубок однополой страсти!

— Что случилось? — строго спросил адарканец, а я просто сгорала от стыда. Ведь и не рассказать, и пальцем неприлично показывать.

— Ничего, хаш-оциар, — хрипловато отозвалась, но идэ Кариом был слишком внимательным и одним окриком остановил бой тренера и Омара.

Наш командир весь светился, как и парни отряда. По-моему, Муали немного вело, он словно в любой момент мог упасть прямо на идэ Южги и смотрел на него так плотоядно.

Так вот он какой — сладкий мальчик бедрокрута. Я уже жалею тренера. Он хоть догадывается, что об него только что бесстыдно тёрлись с самыми похабными мыслями? Кажется, нет.

— Рядовой Завьялов, за мной!

Я подскочила от гневного окрика хаш-оциара. Чего это он разозлился? Неужели всё понял? Командиру влетит?

Но влетело не Омару, а мне. Драться в стиле адарканцев я не умела. Пыталась перенять приёмы, но не хватало скорости. В итоге не придумала ничего лучше и сделала подножку, упала назад. Командующий потянулся было меня спасать, но я обхватила его ногами и резко перевернулась, усаживаясь на адарканца верхом.

Послышались одобрительные возгласы, я отвлеклась, и этим воспользовался адарканец, подмяв меня под себя. Даже дух вышибло. Испуганно выставила руки, попыталась отодвинуть от себя огромное тяжёлое тело. Вся сжалась, пугаясь такой близости, и почему-то думала не о том, что надо бы драться, а о том, как это всё интимно, волнующе, запретно.

— Ты тоже обучался стилю капитана Муали?

Тихий голос адарканца волновал, как и улюлюканье моего отряда. Мне было стыдно, ведь они подумали, что я, как Омар, такая же бесстыдная!

— Да, это джиу-джитсу. Но я не только его изучал, — с трудом заговорила, пытаясь отодвинуть адарканца от себя.

— Муали сказал, что ты девственник и стесняешься прикасаться к другим мужчинам. Ты уверен, что готов служить? Твои мысли заняты не тем.

Застыла, как лежачее изваяние, гнев застлал глаза.

— Это проверка? — тихо уточнила, враз остывая, словно ледяной водой окатили, хотя ни капли презрения или осуждения в голосе хаш-оциара не услышала.

— Считай что так, рядовой Завьялов. Твои мысли должны быть кристально чисты, как твои глаза.

— Что? — не поняла я последнего высказывания, потому что говорил адарканец всё тише, я еле расслышала.

— Интересный вид единоборств, но не эффективный против кёзров. Вставай! — Приказ, и адарканца с меня как ветром сдуло.

Что сейчас произошло, я так и не поняла. Потому что если джиу-джитсу не эффективно, то почему адарканец каждый раз укладывал меня на татами, да так нежно, словно в кровать! К концу тренировки я издёргалась и чувствовала себя опозоренной. Хаш-оциар требовал концентрации, а сам всё делал, чтобы меня смутить.

Я не могу! Меня трясло от воспоминаний о его руках на моём теле. Заперлась в душе и долго ревела. Стыдно! Как же стыдно! Завелась от прикосновений чужого мужчины, совсем забыла о муже. Позорище! Я ведь не распутная девка. Я же преданная жена, у меня есть дети, так почему меня всю трясёт от возбуждения. Почему я, падая на татами, словно окуналась в ласковые тёплые объятия адарканца. Это наваждение какое-то. Так волшебно и порочно.

Зажмурилась, тихо всхлипнув. Я слишком давно не была с мужчиной. А хаш-оциар очень положительный и какой-то весь невероятно обходительный, и это при том, что я для него мужчина. Да какой мужчина, я для него парень, которого он бережно укладывал на татами, а потом нависал, блокируя любые попытки выползти из-под него. И эти улюлюканья парней. Как теперь им в глаза смотреть?

Я должна пережить это. Выдержать. Идэ Кариом прав: мои мысли должны быть кристально чисты от похоти. Выдохнула, провела руками по лицу. Почему он упомянул мои глаза? Отвлекающий момент? Он словно специально решил обворожить меня, чтобы я научилась сопротивляться и абстрагироваться. Другой причины поведению адарканца я не хотела искать. Он молодец, он всё правильно сделал, а я сама виновата. Фантазия богатая и пошлая, как и у моего отряда. Придётся выдержать глумливые шуточки в свой адрес. И я выдержу. Хаш-оциар прямым текстом намекнул, что хочет взять меня к себе. А значит, скоро я увижусь с мужем, и все мысли о других мужчинах вылетят из моей дурной оголодавшей головы.

Рафт идэ Кариом

Стоило только Завьялову скрыться в коридоре, как к замершему на зелёном татами Рафту подскочил Омар, вслед за которым шагали тренера во главе с идэ Южги.

— Милый мой хаш-оциар, что же вы делаете? Я же говорил вам быть с ним понежнее, а не набрасываться так сразу. Бедненький мальчик, как он убегал! Разобьёте ему сердечко и не склеить!

— Хаш-оциар, — позвал ничего не понявшего из реплики землянина Рафта идэ Южги. — Совещание будет?

— Конечно будет, — спокойно отозвался он, не намереваясь отменять привычный режим работы с новобранцами, и после каждой тренировки тренеры должны были поделиться своим мнением о землянах.

Омар надул губы и поспешил на выход.

— Капитан Муали, вас никто не отпускал! — рявкнул Рафт, гася в душе раздражение.

Сначала обвинил его в том, что он набросился на парня, хотя сам же сказал, что надо быть с ним бережным. И, между прочим, таким командующий и был, мучаясь от дрожи, которая от каждого соприкосновения с телом рядового Завьялова только усиливалась. Чего стоило хаш-оциару не возбудиться, знал только Звёздный праотец. Да и малец молодец, смущался, краснел как невинная девица, но старался нападать, драться до последнего. Вот только слишком уж он хрупкий перед адарканцем, ладный такой, гибкий. Очередной раз интуиция вещала, что под Рафтом была женщина, гладкая, как волна горной реки, пластичная. А запах... Странно, что инопланетные мужчины пахнут слаще мёда.

Омар замер с раскрытым ртом, двумя руками указывая на выдох из зала, всем своим видом показывая, что ему просто жизненно необходимо найти убежавшего паренька.

— Но, хаш-оциар, а как же бедненький рядовой Завьялов? Ему же, наверное, сейчас нужна психологическая помощь.

— Не преувеличивайте, капитан Муали. Ничего я ему не сделал, чтобы потребовался врач. Я с ним был аккуратен.

Омар закатил глаза, раздражённо цокнув.

— Миленький мой хаш-оциар, вот помяните моё слово, когда он станет шарахаться вашей тени.

Рафт расстроился, он не понимал, что сделал не так, и на что намекает землянин. Да, он видел, как бурно реагировал Завьялов каждый раз, оказываясь лежащим на татами, как нервничал, елозил, пытаясь выбраться; как стыдливо отводил глаза; как приоткрывались его губы, и еле слышный вздох проникал между ними.

Гуят криво усмехнулся. Идэ Кариом и забыл, что у разговора с Омаром есть свидетели. Тренер нагло прожигал взглядом хаш-оциара, сложив руки на груди.

— Я всё же настаиваю, что вы все слишком сильно печётесь об этом рядовом. Вы понимаете, что его надо готовить к войне? Кёзры любезничать не станут и аккуратно убивать тоже, оторвут ему голову и дело с концом.

— Тут вы правы, мой миленький идэ Южги, — припал к плечу тренера Муали, ласково поглаживая крепкий бугор бицепса адарканца, скрытый чёрным рукавом футболки. — Конец совсем уж нерадужный обрисовали.

— Прекратить разговоры и в тренерскую, — приказал Рафт, раздражаясь, что его обвинял каждый второй, словно имел на это право.

Совсем распоясались. Ладно тренер, он не под его началом и даже звания не имел, но командир землян обязан соблюдать субординацию! И если эти двое думают, что хаш-оциар не станет тренировать Завьялова, то они сильно ошибаются! Своего решения он не изменит, не после сегодняшнего. И пусть всё это неправильно, но он обязан приручить своё тело и интуицию воспринимать рядового мужчиной.

Совещание прошло в штатном режиме: тренеры выделили лидеров, были намечены примерные сроки окончания курсов и разработаны индивидуальные тренировки как для отстающих, так и лидеров. Тема Завьялова не поднималась, и идэ Кариом весьма обрадовался этому.

Но стоило ему вернуться в свою комнату после душа, как индокс ожил звуковым сопровождением приложения Дифа.

— Хаш-оциар, у меня к вам личный отчёт.

— Слушаю тебя, Диф, — устало бросил адарканец, поправляя новую повязку на талии. Рана опять тревожила, хоть Рафт и пытался быть аккуратным.

— Рядовой Завьялов после тренировки заперся в душевых и, проанализировав звуки, доносящиеся оттуда, могу предположить на семьдесят процентов достоверности, что он плакал. Сейчас рядовой общается с капитаном Муали, но его психическое состояние не улучшается. Могу предположить, что объект испытывает стресс. Есть рекомендации обратиться к психологу.

Адарканец замер возле кровати и, прикрыв веки, медленно и тяжело выдохнул. Как же с этими землянами сложно! И поговорить всё же придётся, вместо того чтобы составлять отчёты о подготовке солдат. Правда, теплилась надежда, что командир землян справится и успокоит слишком эмоционального рядового...

Мотнув головой, адарканец отбросил трусливую мысль делегировать свою обязанность извиниться перед рядовым капитану. Надо самому всё объяснить. Завьялов обязан научиться доверять ему и затолкать свою скромность глубже в душу.

В дверь позвонили.

— К вам пришёл идэ Южги, — мягким женским голосом подсказал Диф.

Рафт чуть поморщился как от зубной боли, взял чистую футболку из бельевого шкафа и быстро натянул, глухо бросив Дифу:

— Открой.

Рафт наивно полагал, что тренер не станет доставать его разговорами о Завьялове, но как же он ошибся.

— Хаш-оциар, я хотел бы поговорить с вами о рядовом...

— Идэ Южги, — заправив футболку в брюки, Рафт подошёл к застывшему у порога тренеру, — я не желаю более ни с кем говорить о рядовом Завьялове. Я сам знаю, что с ним делать, понятно? Он мне нужен, он и все, кто с лёгкостью синхронизируется с экзокостюмом. Завтра будет первая тренировка, и я лично приглашаю вас посмотреть, как рядовой Завьялов управляет экзокостюмом. И он докажет вам, что достоин вступить в ряды имперской армии.

— Вы думаете, этот слабак достоин? И что он, как немногие из землян, принесёт присягу императору? Да разуйте глаза, он такой же, как тот же капрал Ли. Сколько мы на него сил положили, а он! Он не присягнул, и сейчас с этим прихвостнем генералом агитирует остальных вступать в армию Федерации.

— Идэ Южги, я прекрасно понимаю ваше разочарование лучшим рекрутом, но рядовой Завьялов не такой. Он уже сейчас предан императору, осталось лишь расписать, что он получит от службы в имперской армии, а не прессовать его и всячески пытаться выжить.

Положив руки на плечи тренера, Рафт тихо добавил:

— Ли — это наша с вами ошибка, на которой мы научились не доверять землянам. Мне кажется, на примере отряда Муали, мы сможем вернуть доверие к ним. Есть даже среди обычных землян те, кто уже сегодня готов присягнуть императору. Мои бойцы спрашивают об этом перед каждой тренировкой, в этот раз возможен большой процент тех, кто, не раздумывая, скажут "да".

— Я понял вас, хаш-оциар, — по-военному выпрямился Гуят.

Идэ Кариом похлопал друга по плечу.

— Вот и отлично, больше расписывай землянам, какие блага они получат, служа императору. Наше жалование больше земного. Попробуй приманить их деньгами, ведь именно на это соблазнился капрал Ли.

— Слушаюсь, хаш-оциар.

Тренер приободрился и даже улыбнулся. А Рафт понадеялся, что Гуят, пусть и на время, забудет о Завьялове. Ему самому нужна передышка, хотя бы десять минут не думать о светлом как снег землянине.

Глава 5

Истерика сошла на нет, когда вода стала нестерпимо обжигать кожу. Выровняв температуру, я смывала с себя пену, прислушиваясь к голосам за стенкой. Наскоро высушившись, еле натянула на себя бандаж, пряча грудь, быстро надела свободную футболку и брюки. Накинув на шею полотенце, взяла в руку сумку с гигиеническими принадлежностями и открыла дверь, тут же замерев. Меня ждали. Целая делегация во главе с капитаном Муали. Он, прищурив чёрные глаза, оценивающе прошёлся по мне цепким взглядом с головы до ног.

За его спиной, сложив руки на груди, возвышался, как всегда, собранный старший лейтенант Ян Редли. Этот белый мужчина с ёжиком рыжих волос, посеребрённых сединой на висках, с бронзовым загаром, полученным под палящими лучами местного солнца, Адриана, был заместителем командира. Одежду он носил исключительно армейскую и ничем не выдавал своих нетрадиционных наклонностей. Мне порой казалось, что он здесь, как и я, по ошибке.

Третьим был, как ни странно, Флоренсо, тип с соседней верхней койки, к которому Омар строго-настрого запретил поворачиваться спиной. Метис волновался, он тоже сложил руки на груди в защитном жесте и нервно гладил большим пальцем свою идеальную бровь.

— Говорил же, что слышал всхлипы, — первым нарушил напряжённое молчание и переглядывание Флоренсо. — Глаза красные, нос распух, губы как зацелованные.

Я дёрнулась назад, прикрывая пальцами губы. Как зацелованные? Он о чём?

— Тихо! — рявкнул Омар, да так по-мужски, что я чуть не присела. Прямо на сырой пол. Что, вообще, тут происходит? Чего им от меня надо?

Муали резко вздохнул, прикрыв глаза, а когда открыл, преобразился, вновь становясь беззаботным балагуром.

— Птенчик мой, не стоит так переживать из-за этого жёсткого и непробиваемого хаш-оциара. Он вообще толстокожий и ничего не понял. Мне кажется, он даже не осознал, что натворил. Так что можешь выдохнуть и не принимать всё близко к сердцу. Адарканцы, они же не такие, как мы, ангелочек ты наш невинный. Они же никогда не посмотрят на мужчину, каким бы красивым он ни был, им только женщину подавай.

Я застыла соляным столбом. Потому что, как сейчас, слышала шипение адарканца, когда я на него налетела. Он назвал меня женщиной. Словно мой маскарад его не обманул. Но тут же ушёл, а я так и не поняла: раскрыл он мой секрет или нет. Тем тяжелее слушать капитана, который уже насильно обнял меня и выводил из душевой.

— Ты только руки на себя не наложи, хорошо? Мужчины подобного не стоят. Ну натурал он, смирись, ангелочек, отпусти свою вспыхнувшую любовь. Я понимаю, что это больно — расставаться с первой влюблённостью, но забудь о нём. И не знаю, какая адарканская собака его укусила за зад, но вот вбил он себе в голову, что тренировать тебя будет только он. Крепись, мой птенчик, крепись.

— Это большая честь, когда хаш-оциар сам лично обучает, — неожиданно холодно заявил мне Ян, идя на полшага впереди.

Рядом с ним семенил Флоренсо, поглядывая на меня через плечо.

— А мне вот кажется, запал он на ангелочка. Знаете, как он меня прижал к стене, как прорычал, что ангелочек только его.

— Что? — ахнула я испуганно, запнувшись о ровный пол.

— Ну что ты сочиняешь! — возмутился Омар, манерно стукнув метиса по спине, от чего тот выгнулся как кошка.

— Рафтик и прижал тебя к стенке, да мечтай больше, — насмехался над обиженным метисом Муали.

Мне тоже не верилось, что хаш-оциар на такое способен.

— А вот и прижал! — манерно бросил Флоренсо, интенсивнее виляя бёдрами. — Прижал и грозно так рыкнул: "Ангелочек мой". Аж мурашки по коже пробежали.

Метис обнял себя за плечи и потёр их, словно согреваясь.

Я же шла, лениво ворочая мысли. Я женщина в обличии мужчины. Адарканцы не любят мужчин, только женщин. Рафт запал на меня, а я женщина, только в обличии мужчины. Или он уже знает, что я женщина? Ведь адарканцы не любят мужчин, только женщин. Как-то всё запущено. И, кажется, Флоренсо очень хочет быть отлюбленным идэ Кариомом. Ещё Ян на меня злится непонятно за что. Может, тоже хочет Рафта. По-моему, в нашем отряде все поголовно мечтают о хаш-оциаре, кроме меня.

— Врёшь ты всё!

— А вот не вру! К тому же все видели, как он тёрся об ангелочка на татами.

Я зажмурилась от его слов, с трудом справляясь с новой волной стыда.

— Пасть закрой, — набросился на него Ян. — Следи за своим языком, Флоренсо.

Я испуганно взглянула на то, как легко Редли приподнял на полом метиса, а тот в одну секунду обвил его ногами и тихо рассмеялся.

— Не ревнуй, красавчик, ты же знаешь, я весь твой, в любой момент, только дай знать. Хочешь, душ вместе примем? Я тебе спинку потру.

— Эй, эй, ну не при мне же! — остановил Омар. — Вот сейчас выведу птенчика, можете запираться, а я сделаю вид, что глух и слеп.

— А разве не запрещено... — удивлённо спросила, указывая на яростно целующуюся парочку пальцем. Смотреть на них было дико, непривычно, непонятно, возмутительно.

Но Омар вытолкнул меня в коридор из душевых, ведя в нашу комнату, всё так же обнимая за плечи. Со стороны мы, наверное, выглядели друзьями, да только это не так, и я стала пытаться сбросить тяжёлую руку капитана.

— Ангелочек, — рассмеялся он, прожигая меня недобрым таким взглядом, что тяжело дышать стало, — ты понимаешь, что сегодня-завтра нас выпнут в космос воевать с настоящими монстрами. И, возможно, это их последний шанс насладиться жизнью. Поэтому я не мешаю, главное — чтобы по обоюдному желанию и не во время обучения. Сейчас тихий час и давай-ка ты полежишь и поспишь. Отдохнёшь и забудешь о том, что с тобой случилось. Запомни, рядовой Завьялов, хаш-оциар не твоего поля ягодка. И как бы сильно он не выделял тебя, ты с ним не будешь. Так что закрой своё сердечко на замочек и береги себя. Понимаю, это сложно. Рафт сказочный мужчина. Сам бы на него запал, если бы мог. Он и добрый, и красивый, и большой. Везде-везде... — мечтательно протянул Муали, сладко улыбаясь и закатывая к потолку глазки.

Я осторожно отодвинулась от него, опасаясь, как бы не накрыло и меня. Я-то уж точно не хотела влюбляться в адарканца и проверять его размеры. У меня есть муж, и в нём меня всё устраивает.

Села на свою койку и, поблагодарив капитана, легла, притворяясь спящей. Но стоило прикрыть глаза и попытаться расслабиться, как перед внутренним взором почему-то возник образ не Назарбека, как обычно, а идэ Кариома.

— Чёрт, — выругалась я и перевернулась на бок, осторожно достала коммуникатор, чтобы никто не видел, вдела наушники и включила последнее сообщение Назарбека.

Горячие слёзы вновь сорвались с моих ресниц, и я их лениво слизывала с губ. Вот он мой любимый и единственный. Как же я соскучилась по нему. Как мечтала поскорее быть с ним рядом. Как бы мне ускорить этот процесс? Поскорее бы завтра. Я докажу всем, что лучшая в экзокостюме. Я достойна вступить в ряды имперского десанта, и тогда мне прямая дорога на Катшагуй, к моему мужу.

Как ни странно, но парни из отряда меня жалели, а я думала, будут осуждать. Оказывается, у многих был опыт влюблённости в натурала и боль разочарования, порой предательства, и каждый желал поделиться со мной своими воспоминаниями и советами, как выдержать душевные страдания. За ужином опять успела перекинуться парой слов с Шариповым. Новых известий от Назарбека не поступало, зато были с Земли. Ради конспирации мне пришлось купить коммуникатор с новым номером, который был известен лишь родителям и свёкру. Родители обещали мне звонить только в самых крайних случаях. А порой так хотелось самой набрать заветный номер, чтобы услышать звонкие голоса моих малышей, но я терпела.

Свёкор мне не звонил, но, может быть, общался с Шариповым. Очень хотелось, чтобы Назарбек кинул ещё одну весточку, что жив и здоров. А то нас тут держали в какой-то информационной блокаде. К сожалению, надежда не оправдалась, но я решила не сдаваться, ведь и плохих новостей тоже пока нет.

Вечером после ужина уже практически на улице меня перехватил хаш-оциар. Замерев перед ним по стойке смирно, я ждала его указаний, а их не последовало.

— Пройдёмте со мной, рядовой Завьялов. Мне нужно с вами пообщаться.

Это прозвучало как просьба, правда, больше похожая на приказ. И вроде бы вежливо позвал, а выбора отказать не дал. Я и пошла, прямо в его кабинет, где на стенах были развешаны космические карты Империи, поделённые на сектора. Некоторые закрашены маркером, на некоторых хаш-оциар оставлял записи.

— Рядовой Завьялов, я вынужден перед вами извиниться. — Адарканец замер посреди своего кабинета, нависая, словно каменный истукан. — Я понимаю, что мои действия на тренировке были вами неверно расценены, но вы должны привыкнуть и перестать нервничать, когда к вам кто-то прикасается. Ещё на отборе я заметил, что вы постоянно думаете, как сделать удар.

— Это плохо? — дерзко уточнила, потому что меня так учили: оценивать ситуацию и принимать верную тактику.

— Если медленно думать, то да. Вы очень много времени тратите на то, чтобы примериться. Из-за этого теряете силу удара. У вас есть база, но нужно наращивать как силу, так и скорость, а для этого...

Он сократил расстояние между нами, я отшатнулась, невольно вставая в стойку. Хаш-оциар усмехнулся и покачал головой.

— Вот опять, прежде чем ударить, вы думаете, рядовой, а надо действовать. Кёзры не ждут, и вы не ждите.

— Но вы не кёзр, — возразила я.

Адарканец сделал очередной шаг, вот только мне было некуда отходить, за моей спиной дверь, которая не открылась автоматически, а значит, только хозяин кабинета выпустит меня отсюда.

— Завтра мы повторим тренировку, а вы постараетесь не думать о том, как вы стоите, правильно ли заносите ногу. И, скажите мне, что именно вас всё время смущало на тренировке так, что вы краснели, а затем плакали в душевой.

Я застыла, пугаясь осведомлённости адарканца. Откуда ему известно, что я ревела? У него есть шпион? Или, может, капитан доложил? Ведь он должен следить за душевным состоянием солдат.

— Вот опять покраснели, рядовой Завьялов. Я вам нравлюсь? Вы в меня влюбились?

Я энергично замотала головой. Да что за дела? Это армия или клуб свиданий? Почему тут все только и мечтают о любви и сексе. О сексе, конечно же, мечтают больше, но и про любовь не забывают.

— Очень хорошо, рядовой. Капитан Муали считает, что вы меня станете избегать и бояться. А мне бы хотелось видеть вас в рядах своего оциара. Вы же не передумали насчёт присяги императору?

Я опять мотнула головой, затем опомнилась, прижала руку к виску и выпалила:

— Никак нет, хаш-оциар. Не передумал.

— Отлично, рядовой Завьялов. Просто отлично. А теперь можете быть свободны.

Я развернулась и оказалась практически прижатой к груди адарканца, который потянулся к индикатору замка.

— И перестаньте замирать, как тарёк, рядовой Завьялов. Я не интересуюсь мужчинами и вам не советую.

Я пулей вылетела в коридор, чуть не рассмеялась от стресса. Нет, ну надо же, что за совет он мне дал. Хороший такой совет, даже забавный, если бы не одно но. Я женщина, и я собираюсь смотреть только на одного мужчину — на Назарбека, и никакие дыхания в затылок, вкрадчивый шёпот и море мурашек меня не собьют с выбранного пути. И что за тарёк такой? То ангелочек, то теперь вот тарёк. Когда же меня перестанут обзывать!

Только когда оказалась на своей кровати, прислушиваясь к тихим разговорам мужчин, поняла, что была не права. Они любили придумывать клички, порой напрочь игнорируя имена. Я ведь, по сути, сама недалеко и ушла, называю же Муали бедрокрутом, значит, и не стоит взрываться недовольством. Называют ангелочком и пусть, лишь бы горшком не назвали и в печь не поставили.

Катшагуй

пост 1286

Голубой экран проектировочного стола медленно двигал изображение со схемой воздуховода. Назарбек, хмуря брови, цепко следил за линиями, струящимися как змеи. После последнего прорыва на планете образовалось зыбкое спокойствие, и работа сдвинулась с мёртвой точки. Парни, воодушевлённые словами Назарбека о схроне, готовы были пахать в три смены, лишь бы поскорее закончить крышу. Это дарило надежду, что они успеют покинуть Катшагуй в ближайшее время.

Тай-хаш идэ Кариом, прилетев с проверкой, видел, в каких опасных условиях шла работа, заодно его бойцы забрали обломки кёзрового истребителя. Похлопав Тайманова по плечу, генерал выразил удовлетворение по поводу достигнутого прогресса. На эту базу планировали перекинуть космический десант и ещё пару подразделений пехоты, чтобы укрепить позиции.

Теперь зная, что Виолетта где-то служит в рядах чужой армии, Тайманов не мог себе позволить схалтурить на строительстве. Он укреплял всё, что только можно, вносил правки в проект с учётом условий планеты и с огромным нетерпением ждал прилёта Гапарова, который обещал созвониться с его отцом и разузнать новый номер комма Виолетты. Даже в этом супруга умудрилась сглупить. Зачем нужно было оставлять свой коммуникатор дома? Что за шпионские игры?

Чем больше думал Назарбек о своей жене, тем больше беспокоился. Нет, он знал, что адарканцы её не тронут, даже если узнают, что она женщина. Не та это раса, чтобы покрывать себя таким позором, а вот земляне, родные соотечественники, им веры не было в сердце Тайманова. Он знал, как его жена действует на мужчин. Сам пал к её ногам, только взглянув. Его снежная девочка с виду только холодная и неприступная, на самом деле она нежная и очень хрупкая. И её поступок лишь подтверждал любовь к нему. Не о такой ли преданности женщины мечтает любой мужчина.

Остановив картинку, Назарбек потёр уставшие глаза. Пусть компьютер и уверял, что ошибок нет, но Тайманов всегда сам лично перепроверял схемы. И надо бы, конечно же, поспать, но нельзя давать себе поблажки.

Гапаров. Завтра он прилетит на Катшагуй. Что он узнал? Чем порадует? Столько мыслей в голове и все они о нежной красавице Виолетте. Мужчина гнал плохие мысли о её судьбе. Гнал, чтобы не затмевать светлый облик. Она не даст себя в обиду, но и желающих позариться на чужое тысячи. Ревность тугой змеёй клубилась в душе. Он найдёт свою жену и запрёт её на семь замков. Из дому не выпустит. Не оставит больше её одну. Лишь бы найти глупую. Лишь бы была жива и здорова.

— Господин Тайманов, шли бы вы спать. На ногах еле держитесь, — из темноты кабинета раздался голос одного из работников.

Ночная смена работала не так активно, как дневные. Чаще они занимались мелкой отделкой. Вздохнув, Назарбек понял, что на сегодня точно всё. Ему стоит поспать хотя бы четыре часа, а потом кофе, много крепкого кофе и энергетик. Время поджимало. На небосклоне не переставали вспыхивать огни чужой войны. И как бы красочно это ни выглядело, Тайманов уже не поднимал голову к небу, он шёл, нервно прикуривая сигарету. Привычно достал коммуникатор и бросил взор на новый облик жены. Её роскошные волосы больше не обрамляли светлый овал лица. И губы не улыбались. Губы, которые так сладки, что голову теряешь лишь от невинного поцелуя. Сколько раз она целовала его на прощание. Сколько раз говорила что любит. Так часто, что он привык и уже не обращал на эти слова внимания. А когда он говорил ей по-настоящему искренне, что любит её? Что, вообще, он сказал ей на прощание? Назарбек не помнил.

Сигарета в ночном сумраке коридора оранжевым огоньком упала в мусорный бак. Тайманов тяжело вздохнул. Может, всё, что сейчас происходит, ему в наказание за то, что перестал обращать внимание на свою любимую? Перестал радоваться своей жизни? Захотел новизны?

Сплюнув горечь табака, Тайманов зашагал быстрее, шепча себе под нос молитву, надеясь, что перед работой с первыми лучами Адриана он помолится, как следует, прося за родителей и за свою жену, которая так и не приняла его веры. Живёт своей собственной правдой, которая пугала своей безрассудностью. Но вот что ей дома не сиделось? Неужели он достоин такой жертвы? Ведь нет же. Недостоин он такой самоотверженности. Сам так, возможно, не смог.

Уркалок

Пробуждение было несладким. Веки опухли от пролитых слёз и голова болела. Как уснула и не помнила, но коммуникатор лежал под подушкой, а наушники так змеёй и скрутились на груди. Всю ночь снился муж и дети. Последний отпуск вместе, мы были счастливы. Солнце, море, солёные брызги, детский смех, жаркие поцелуи. Как же давно это происходило, словно в прошлой жизни. Но я верну всё на свои места. Верну.

Кросс в этот раз дался ещё хуже, чем прежде. Тренер идэ Южги недовольно покачал головой, когда я встала в строй на плацу. Дыхание сбила в середине пути и всё, чуть лёгкие не выплюнула. Но после завтрака у нас будут экзокостюмы. Хаш-оциар подозвал меня к себе, махнув рукой, затем, как только я приблизилась, прижал пальцы к шее.

— Что с вами, рядовой? Нездоровы?

И вроде бы заботился, да только говорил так строго, что смутилась.

— Никак нет, хаш-оциар.

— А показатели падают. Если плохо чувствуете себя, сходите в медпункт.

Ага, как же, прям бегу и падаю.

— Не выспался, — тихо ответила, желая поскорее закончить допрос.

Адарканец тяжело вздохнул.

— И что мне с вами делать, рядовой Завьялов? Ещё одна такая истерика и полетите домой, рыдать в подушку будете там, а здесь надо сражаться, вам ясно, рядовой?

Да кто виноват в моём состоянии!

— Так точно, хаш-оциар. Разрешите идти?

— Идите, рядовой. Идите.

Командующий отпустил меня, недовольно хмурясь, отчего и без того суровое лицо стало ещё более пугающим. И тату как живые. А вчера не так заметно было.

В столовой, как обычно, стоял гул. На раздаче уже никого. Я быстро побросала тарелки с яичницей и местным овощным салатом, схватила хлеб, кофе и подсела к своим.

— Хреново выглядишь, Ангелочек. — Флоренсо толкнул меня локтем.

— Милый мой рядовой, — тут же обернулся Муали, — если нездоров, будь любезен не заражать никого, дуй в медпункт. Тут с этим строго. Только кашляни — отконвоирую в ручки чертей в белых халатах, маскирующихся под медиков. Они наш отряд очень не любят.

— Там земляне, что ли? Не адарканцы?

Муали закатил глаза, молча выражая своё мнение о моих умных вопросах.

— Конечно же земляне. В этом плане мы всё же более продвинутые, чем они, милый мой. Но я бы предпочёл, чтобы меня лечил кто-нибудь из адарканцев. — Подавшись вперёд, командир выразительно выпучил глаза, оглядел парней и выдал: — Каждый день бы в медпункт ходил!

За нашим столом грохнул смех, и я тоже не удержалась, представив его походы. Омар расцвёл, мило поджав губки. Всё же какой он живой и ненормальный. Я его даже полюбила. Непередаваемая харизма.

Тут же ребята стали травить шутки про врачей и пациентов-геев. А я поглядывала на хмурых и недовольных натуралов, которым было неприятно наше веселье, но никто из адарканских офицеров нас не одёргивал и те помалкивали. Вот она дисциплина, в земной армии точно нарвались бы на драку. Может, и хорошо, что меня хаш-оциар отправил в этот нестандартный отряд для особенных.

Потёрла шею, где ещё ощущалось прикосновение больших пальцев адарканца. Мне кажется, он сам немного ненормальный. Слишком уж заботливый. Скорее всего, это всё из-за наших показателей, пусть это и неприятно принимать. Ему нужны воины. А я вот что-то раскисла, но не сдалась.

Экзокостюмы были выстроены в два ряда на большом полигоне за казармами, где мы обычно отрабатывали стрельбу.

— Рядовой Завьялов, — подозвал меня к себе хаш-оциар, стоящий у небольшого стола, на котором лежал планшет с какими-то списками.

Тренер ожидаемо не отказался поприсутствовать на тренировке, а с ним стояли ещё два офицера, в одном из которых я узнала своего проверяющего, хаш-циара. Он приветливо улыбнулся мне, я тоже кивнула, на что тут же услышала презрительное фырканье идэ Южги.

— Рядовой Завьялов, — обратился ко мне хаш-оциар, не обращая внимания на негативно настроенного тренера, — выбирай экзокостюм. Капитан Муали, ты следующий.

Ко мне тут же подошёл мой проверяющий.

— Давай знакомиться, я Бояр идэ Махли, хаш-циар космического десанта. Я буду контролировать синхронизацию так же, как на отборе, так что расслабься, сынок, и спокойно выбери тот, который понравится. Так как у тебя самые лучшие показатели, то тебе и быть первым.

Я обернулась на капитана Муали. За ним следом поднялся его заместитель, Ян, потом кто-то из обычного отряда, четвёртым по показателям шёл Флоренсо. То-то эта троица везде чувствовала себя главными. Теперь всё встало на свои места. Мы, оказывается, элита. Теперь мне нельзя подвести доверие хаш-оциара, а то Омар мне голову откусит и не подавится.

— Тебе, сынок, надо выбрать костюм и пройти полосу препятствия, во-о-он там, видишь? — указал хаш-циар на странные построения. — Отстреляешь кёзров и сюда. Задание на время, так что постарайся.

— Так точно, хаш-циар, — отрапортовала, на что идэ Махли добродушно улыбнулся.

— Молодец ты, парень, давно таких бодрых не видел, а что бегаешь плохо, ничего. Главное, что в сердце. Порой хорошо бегает тот, кто с поля битвы бежит. А ты не дезертируешь, ты будешь стоять до конца, молодец.

По-отечески похлопав меня по плечу, хаш-циар подошёл к Муали, с которым обходился не столь вежливо. Видимо, эти двое недолюбливали друг друга. Я же решила не отвлекаться, хотелось поскорее выбрать экзокостюм. Медленно брела, приглядываясь к железным монстрам. За моей спиной мужчины уже выбрали себе костюмы, а я всё никак не могла определиться. Дойдя до конца второго ряда, растерянно оглянулась. Не было того самого чувства озарения и уверенности, как на отборе. Стала возвращаться назад, в тревоге глядя, как становится всё меньше свободных костюмов. Хаш-оциар внимательно за мной следил, как, впрочем, и остальные адарканцы. А у меня началась настоящая паника. И как бы я ни приглядывалась к роботам, не могла найти того, что был бы точно моим.

— Идэ Махли, — раздался громкий голос идэ Кариома, — у вас есть ещё костюмы?

— Да, мой хаш-оциар, есть.

— Отведите туда рядового Завьялова.

Я благодарно улыбнулась Рафту и бегом бросилась за хаш-циаром.

— Ты, сынок, молодец, что с умом подходишь к выбору машины, да только на войне-то нет особого выбора, надо учиться синхронизироваться с любой машиной, — ворчливо отчитал меня идэ Махли.

Но я не собиралась оправдываться. Я себе так и бимодульный мономобиль выбирала, пока не нашла свой, долго по всем салонам бродила. Свой экзокостюм я почувствовала сразу, он стоял недалеко от входа и просто тянул меня к себе. Не говоря ни слова, активировала его и забралась внутрь. Пока пластины вставали на место, поблагодарила хаш-циара.

— Спасибо за помощь, но знаете, на войне от экзокостюма зависит не только моя жизнь, но и моих товарищей, поэтому я и привередничаю.

— Тут ты прав, — раздался голос хаш-оциара, который вместе с идэ Южги замер в проёме выхода.

Свет падал им на спину, и я не могла разглядеть их лиц, пока передо мной не вспыхнул виртуальный экран и экзокостюм не приблизил изображение. Я улыбнулась. Теперь я чётко видела, что хаш-оциар улыбался победной ухмылкой, а тренер недовольно хмурился и поджимал губы, а я уже шла к ним навстречу. В этот раз синхронизация прошла ещё быстрее, и я себя чувствовала уверенной на все сто.

— Как себя чувствуешь? — мягко спросил меня идэ Кариом.

Я ему отсалютовала:

— Отлично, хаш-оциар.

— Тогда иди на плац.

И я пошла, а они втроём следом за мной.

— Вылезайте, рядовой, — скомандовал хаш-оциар, когда мы оказались перед экзокостюмом, оставшимся стоять в гордом одиночестве.

— Зачем? — не поняла я приказа.

— Слезай и синхронизируйся с тем.

Жалко, но что поделать. Пластины с шипением разошлись, я спрыгнула на землю, нехотя подошла к старому и обшарпанному железному монстру и активировала. Забралась внутрь, с замиранием сердца подождала, пока экзокостюм упакует меня в себя и синхронизируется. После того как появился виртуальный экран, подошла к хаш-оциару.

— У этого костюма эффективность ниже, чем у мной выбранного. Ещё у него что-то с оружием, горит красным и символы незнакомые.

Хаш-оциар с улыбкой покивал, но строго приказал:

— И всё же на время задания это ваш костюм, рядовой Завьялов. Приступить к выполнению поставленной задачи.

— Есть приступить к выполнению, хаш-оциар! — рявкнула, усиливая голос динамиками железного монстра. — Только что означает красный символ?

Я каждый день практиковалась в адарканском, но этот символ был мне неизвестен.

— Означает, что у вас скоро закончится заряд батареи, рядовой, и вам надо поспешить, — с надменной усмешкой выдал идэ Южги.

Вот подстава! Я рванула на полигон, проклиная хитрых адарканцев. Ведь чувствовала же, что с этими костюмами что-то не так! Но вот зачем такое устраивать и в первый же день?

Я спешила, мчалась по маршруту, проложенному на карте, появившейся на экране, стоило только перешагнуть невидимую границу полигона. Кёзров отстреливала аккуратно, чтобы не растратить заряд. На пути встречались лежащие новобранцы, отмеченные экзокостюмом как условно мёртвые. Они полностью опустошили свои батареи и не могли выбраться из железной ловушки. Я в шоке оглядывалась на них, видя, как они, бедные, бьются, от их криков запотевали стёкла. Ужасное испытание, не для слабонервных. Отвлёкшись на упавших, чуть не пропустила появление группы кёзров, перестреляла их на автомате, следя за дыханием. Как же тяжёл и неповоротлив этот костюм!

На середине полигона возникла небольшая заварушка, здесь я догнала свой отряд, которым очень эффективно командовал капитан Муали. Я присоединилась, и мы небольшими перебежками стали продвигаться дальше. За очередным поворотом настигли Шарипова, я его ухватила за руку, утягивая к своему отряду. Он в свою очередь ещё кого-то подтянул, и наша вереница немного увеличилась.

— Заряд на минималке! — крикнул Муали. — Сучьи дети, как могли до такого додуматься! Ангелочек, у тебя что с зарядом?

— Так же как у всех, — ответила, не отвлекаясь от стрельбы.

— Ты же за другим экзокостюмом ушёл.

— Как ушёл, так и пришёл. Хаш-оциар заставил синхронизироваться с тем, что изначально был приготовлен.

— Коварный! — возмутился Омар, правда, как-то восхищённо.

— Не то слово, — пробормотала, прикрывая спину Шарипова. Тот двигался всё медленнее, и приходилось тянуть его за руку.

Заряда оставалось на несколько минут, когда огромный корабль закрыл собой солнце.

— Бежим! — скомандовал Муали, бросаясь первым к красной стрелке, указывающей на выход из полигона.

Я не успела сделать последний шаг, упала, завалившись на Шарипова, которого толкала перед собой. Раздался противный звуковой сигнал и система оповестила, что тренировка закончилась. Заряд тоже.

Анализируя этот бой и отбор, могла признать, что сегодня нас лишь слегка потрепали. Опять же слаженным отрядом отстреливались, было легче. Вот если бы заряда хватило, то и корабль бы подстрелили.

Надо мной склонился самодовольно ухмыляющийся тренер идэ Южги.

— Не успел — умер, — припечатал он меня с таким наслаждением, словно свершилась его мечта. И чего он меня так невзлюбил?

Тут же рядом надо мной навис идэ Махли, улыбаясь по-отечески тепло и добродушно.

— Ни одного промаха, ещё и своего всю дорогу тащил, молодец, сынок.

Он же и освободил меня из плена мёртвой машины. Сильные руки вытащили наружу, меня чуть повело от свежего воздуха. Ветер взметнул волосы, принося облегчение. Жутко, когда резко заканчивается воздух. Теперь понимала, почему парни в мёртвых костюмах так бесновались, жить захочешь и не так задёргаешься.

— Капитан Муали, примите мои поздравления, ваш отряд с наименьшими потерями прошёл испытание. Ещё и чужих прихватили и практически спасли. Похвально, — по военному скупо порадовался нашему успеху сам хаш-оциар, при этом смотрел на меня одобряюще.

Я помогала сесть Шарипову, который весь взмок как мышь и тяжело отдувался. Он посмотрел на меня из-под кустистых бровей, недовольно поджал губы. Я протянула ему руку, желая помочь спрыгнуть на землю, но мой знакомый качнул головой.

— Спасибо, Марат. Но дальше я сам.

Я не поняла. Он что, злится на меня? Но за что? Проводив Шарипова растерянным взглядом, я оглянулась на проказливо рассмеявшегося Омара.

— Ой, гляньте-ка, гей натуралу помог, а у того чувство собственного достоинства упало.

Тимур шёл, не оглядываясь, словно не слышал насмешки Муали.

— Не надо так, капитан, — попыталась остановить я разошедшегося не на шутку Омара. — Он не такой.

— Это ты не такой, а он как раз из таких, правильных. Ангелочек, милый мой дружочек, уж я на таких вот правильных насмотрелся. Даже прикоснуться боятся, думают — заразятся гомосексуализмом!

Я открыла рот, качая головой, желая возразить и заступиться за Шарипова. Но капитан даже слушать не собирался, опять манерно махнул рукой, заставляя замолчать.

— Ой, забудь о нём. Пойдём в душ и пообедаем. Устал, сил моих нет.

Наш отряд восторженно заголосил. Хаш-оциар со своими офицерами о чём-то толковали чуть в сторонке. Никто нас не останавливал и мы дружной гурьбой покинули полигон победителями. Я оглянулась на Тимура. Не понимаю, на что он разозлился? Я же хотела как лучше. Но, похоже, вышло как всегда...

Ела, с трудом вталкивая в себя пищу, и грустно вздыхала. Осторожно оглядываясь на вход в столовую, пыталась найти глазами Шарипова среди прибывающих солдат. На душе кошки скреблись. Почему он так отреагировал на мою помощь? Заело, что девчонка помогала? Или что? Может, я его опозорила в глазах его сослуживцев? Они же не знают, что я не гей. Хотя какая, в принципе, мне разница, что подумал обо мне Тимур. Надоело думать о том, кто даже в столовую не явился.

После небольшой передышки нас ждала лекция, которую проводил незнакомый ещё инструктор. Говорил он о кёзрах, показывая на голографическом экспонате слабые места у этих мерзких паукообразных тварей. Верхняя пара лап и вытянутое тело делали их издалека схожими с гуманоидами, особенно когда они облачены в скафандры. Отсутствие хелицеров делало их морды похожими на лица, как у нас, только огромные глаза выделялись, выглядя неестественно и пугающе. Нам настоятельно не рекомендовали дать себя задеть передними конечностями, которые были оснащены пазухами со смертоносным ядом. Кёзры использовали его только в самых крайних случаях, когда у них заканчивался боезапас, потому что жало, проходя через специальный клапан скафандра на лапе, отрывалось, как у земных пчёл, становясь хрупким в вечной мерзлоте космического вакуума. Именно поэтому адарканцы старались не допускать высадки десанта кёзров на планеты, предпочитая вести с ними бои на астероидах и в открытом космосе.

Я кропотливо всё зарисовывала, дополняя заметками где, с какой мощностью и что можно пробить. Потом рассказывали об управлении экзокостюмами. Записала себе в коммуникатор значение символов.

После лекции опять тренировка, в этот раз ближнего боя. Я с содроганием сердца плелась самая последняя. Хаш-оциар возвышался рядом с тренером прямо по центру зала. Надо взять себя в руки, перестать трусить и реагировать на адарканца. Но мысленный настрой сбился, стоило только оказаться лежащей на татами под хаш-оциаром, я даже на шоу Муали и идэ Южги не обращала внимание. Дыхание сбилось, а между колен очень жарко чувствовалось крепкое и сильное мужское бедро. Я смотрела в чёрные узкие глаза адарканца, упираясь руками в каменную мужскую грудь под тонкой тканью футболки. Сколько мы пролежали так, не знаю, казалось, что меня засосала чёрная дыра, и время перестало существовать. В ушах только стук сердца и рваное дыхание, щекочущее кожу.

— От тебя пахнет, как от женщины, — шепнул адарканец и оттолкнулся руками, поднимаясь на ноги.

Я вспыхнула, потому что точно знала, что гель у меня мужской с запахом морского бриза. Взяла из запасов Назарбека. Его любимый и он ни капельки не сладкий! Неужели у адарканцев такой чуткий нюх?

Подумать об этом не успела, даже толком разогнуться не смогла, как опять оказалась погребена под тяжёлым телом. Боль полоснула по нервам. Упираясь носом в татами с заведённой за спину рукой, беспомощно вскрикнула. Свободной ладонью быстро била по полу, чтобы отпустил. Боль. Вот чего не было вчера на тренировке. Сегодня я хлебнула сполна и боли, и унижения. Хаш-оциар не давал времени даже сгруппироваться, я летала по татами, злясь на своё бессилие и не понимая, чего он от меня добивается. Но каждый раз, когда я ощущала опасную близость его губ от моего лица или шеи, трусливо замирала.

— Думай о бое, рядовой. Только о бое.

Но говорить не делать. Я, как ни старалась, не успевала за молниеносным адарканцем. Да и не было у меня шанса против него. Поэтому меня оглушала боль падения, затем стыд от низменных мыслей под тяжёлым телом мужчины.

— Очень плохо, — вынес вердикт хаш-оциар, поднимаясь.

Я, опираясь на трясущиеся руки, пыталась встать, когда идэ Кариом неожиданно поднял меня сильной рукой.

— Ты слаб, как ваш котёнок, землянин. Даже не думай подпустить к себе близко кёзра — погибнешь.

Удостоверившись, что я стою, адарканец удалился в тренерскую, а я медленно поплелась в душ. Кожа просто горела от стыда. Я не понимала хаш-оциара, и меня это злило. Зачем ему надо вот так вот тереться об меня? Зачем?

Глава 6

Дрожь тела всё сильнее разъедала душу. Рафт стоял перед расписанием занятий, а сам видел не белое полотно экрана, а розовые губы и слышал судорожный вздох. Страх в серых глазах. Резко расширившийся зрачок и румянец на щеках. Он всего лишь задел его коленом, всего лишь навис, а тело предало, реагируя на землянина. Если бы не этот страх в его небесных глазах. Если бы не маленькие кулачки с белыми костяшками от напряжения. Завьялов сводил с ума. Как наваждение.

А какие у него упругие ягодицы и как удобно лежать на них, упираясь пахом. Разве может у мужчины быть такой тонкий голос? Стон до сих пор отражался заблудившимся эхом в лабиринтах сошедшего с ума сознания.

Рафт обманывал себя, считая, что сможет привыкнуть и воспринимать землянина мужчиной. Ничего подобного. Сегодняшняя тренировка доказала, что чем больше он рядом с Завьяловым, тем сильнее крепла уверенность в женском начале. Муали ведь что-то говорил про тех, кто меняет пол. Может, это тот самый случай?

Он должен разобраться, должен дать объективное объяснение своему состоянию. И эта дрожь. Он хотел обладать Завьяловым. Даже подумал, что ведь в отряде Муали новобранцы делают это между собой. Все в курсе, что Омар давал своим парням нарезвиться, пока есть время, пока шло обучение, а потом фронт, а потом лишь война.

Завтра надо отрабатывать связки, учить работать одной командой, а Рафт всё не мог успокоиться.

— Диф, как там рядовой Завьялов?

— В душе, хаш-оциар.

— Состояние? — допытывался адарканец, прекрасно понимая, что вышел из себя и чуть не переусердствовал. Он надеялся, что боль поможет землянину возненавидеть его, но нет. Страх всё так же плескался в его глазах, когда Рафт нависал над ним. Он смотрел как девушка, зажатая насильно мужчиной.

— Сердцебиение выше нормы, дыхание ровное.

— Плачет? — подгонял с отчётом индокс идэ Кариом, глядя через небольшое окно, как приближается Муали и остальной тренерский состав.

— Нет, но состояние возбуждённое.

— Я понял, Диф. Отбой, — приказал адарканец, когда дверь стала открываться.

Значит, возбуждён, как и сам Рафт. Нужно или им обоим научиться сопротивляться влечению тела, или же...

Идэ Кариом проследил за капитаном Муали, который что-то оживлённо рассказывал хмурому Гуяту, при этом слишком тесно и навязчиво прижимаясь к его руке.

"Нет", — мотнул головой своим мыслям Рафт. Он не опустится до мужеложства. И надо успокоить своё воображение, как бы ни желалось попробовать на вкус мягкие розовые губки землянина.

Адарканец сел во главе стола и снова замер, озарённой мыслью. А что если Завьялов сменил пол, тогда он женщина или мужчина? Возможно ли...

— Хаш-оциар, мой хороший, а чего молчим? Кого-то ждём? — томно ворвался в тревожные мысли адарканца голос Муали.

Рафт моргнул, не в силах унять дрожь. Что он себе только что навоображал! Даже если и сменил пол, он мужчина! Ведь у него больше нет самого главного! Зато есть кое-что другое, меняющее дело в корне!

Вдруг завибрировал коммуникатор, пришло сообщение от Дифа, прочитав которое, Рафта просто сдуло ветром со своего места.

* * *

Меня перехватили на выходе из душа. Больно схватив за руку, дёрнули в темноту коридора, я попыталась вывернуться из захвата, ударила напавшего локтем в подбородок. Я не могла разглядеть его лицо: он прижался спиной к стене, а мою шею сжал локтевым сгибом в удушающем захвате.

— И что он в тебе нашёл, Ангелочек? — услышала я голос Флоренсо, насыщенный ядом. — Невинные глазки? Длинные ножки?

— Да пошёл ты, — просипела через силу.

В глазах уже плясали красные хлопья. Ещё чуть-чуть и меня задушат.

— Не трись около него, слышишь? Рафтик общий, а не твой. И не смей ему подставлять свой зад.

Ревность, вот что было в голосе метиса. Ревность разрядом в двести двадцать вольт. Коснись и убьёт током на раз.

— Отпусти его! — грянул голос идэ Кариома, когда у меня не осталось воздуха в лёгких.

Меня отпустили, и я чуть не упала, но была вовремя подхвачена сильными руками, знакомый аромат хаш-оциара окружил со всех сторон, погружая в мимолётное блаженство. Воздух! Открыв глаза, столкнулась с внимательным, но злым взглядом адарканца.

— Ты как? — тихо спросил.

Я потёрла шею и кивнула. Меня практически не шатало, уже и дышала полной грудью.

— Спасибо, хаш-оциар, я в порядке.

— Иди в медпункт, пусть проверят.

— Не стоит бегать туда каждый раз по пустякам. Я в порядке, спасибо.

На Флоренсо взглянула лишь раз и не увидела того что искала. Метис ненавидел и злился, что его остановили. Больше не глядя на него, ушла с разрешения хаш-оциара в спальное помещение нашего отряда, по пути повстречала мчащегося на всех парах Омара. Он схватил меня за плечи, быстро осмотрел со всех сторон.

— Жив?

— Да!

— Отлично, отдыхай, а я спасать голову Флоренсо, пока её не открутил Рафтик.

Я кивнула, нисколько не переживая за метиса. Это его выбор. Он напал на своего же сослуживца и заслужил наказание.

После этого инцидента нас всех срочно собрали на плацу, сковали попарно наручниками и отправили бежать кросс. Неудивительно, что мне в напарники достался Флоренсо, из-за которого мы пару раз упали. Мне надоело обдирать руки в кровь о песок, и один раз сама не выдержала — сделала ему подножку. Мы оба скатились в небольшую низину и долго не могли из неё выбраться из-за сыпучего песка. Чуть не убив друг друга, мы всё же добрались до финиша — грязные, потные и злые. Ни о каком перемирии не шло и речи. Хаш-оциар, оценив наш вид, недовольно покачал головой.

— Ещё раз, — отдал он приказ и побежал сзади.

Ничто так не дисциплинирует, как дышащие в затылок командующий и тренер! Они неспешно бежали за нами с Флоренсо, о чём-то переговаривались. Метис больше не рисковал, пытался подстроиться под мой шаг, злился, но молчал. Молчала и я, глядя на унылый пустынный пейзаж и на удаляющиеся спины других сослуживцев. Меня точно сегодня будут ненавидеть ещё сильнее.

До плаца добиралась чуть ли не на коленках, с трудом переставляя ноги. У Флоренсо силы ещё оставались, и под конец он даже помог, заведя наши скованные руки мне за спину, практически тащил на себе, удерживая за талию. Я тихо поблагодарила его, а он прожёг ненавидящим взором.

— И не надейся, что я спущу твои заигрывания с Рафтиком. Он общий, все мечтают потереться об него, а счастливчик у нас почему-то ты.

Он с трудом дождался, когда с нас снимут наручники и отпустят.

Все разошлись, а я устало опустилась на колени прямо на нагретый солнцем бетон. Прикрыв глаза, подставила лицо местному солнцу, представляя, что я дома, у моря, слышу шум прибоя и крик чаек. Где-то совсем близко мои дети, играют, радостно пища, а рядом стоит Назарбек с мягкой улыбкой на губах. Тень заслонила местное солнце, и видения семейного счастье пропали. Открыв глаза, уставилась на замершего рядом со мной идэ Кариома.

— Завтра будем отрабатывать связки. Ты со мной и Омаром. Будем учиться прикрывать друг другу спину. Молодец, что сумел найти общий язык с Флоренсо. Но я всё равно не поставлю вас вместе. И ты будь с ним осторожен.

"Ты со мной", — билось ещё долго эхом в моей голове, и тем несправедливее казались нападки Флоренсо. Это же не я тёрлась о хаш-оциара каждый раз, а он, как коршун, вечно незримо кружит рядом. Как он узнал, что мне угрожала опасность?

Катшагуй

пост 1286

Сигарета обжигала пальцы, но Назарбек жадно затянулся в последний раз. Здесь, на последнем рубеже, табак был роскошью, и в ход шли даже опасные, давно запрещённые Минздравом самокрутки без фильтра, словно мир катился обратно в первобытное прошлое. Кёзры прорвались опять...

Там, в небе, полыхали звездолёты, вспыхивали взрывы, освещая землю как днём, а тут, в бункере, еле тлели лампы. Тайманов не мог унять дрожь в пальцах. Это страшно, когда слышишь пронзительный крик пришельцев. Если бы не охранник, Назарбека бы уже не было в живых. Адарканцы быстро и безопасно провели работников в убежище, а сами остались на поверхности защищать горстку перепуганных землян.

Страх за жену не давал покоя, мутил сознание до тошноты. Виолетта вступила в армию, и если её вовремя не выдернуть оттуда, то он мог потерять свою снежную девочку.

Медленно раскачиваясь, Тайманов зашипел сквозь зубы, когда обжёг пальцы, и бросил окурок на пол. Прав был отец — запирать таких женщин, как Виолетта, надо дома, чтобы сидела, ждала мужа и не влезала в неприятности.

— О Аллах, — выдохнул он и закрыл лицо руками.

Назарбек так сильно боялся за жену, что готов был сбежать с Катшагуя, наплевав на наказание. Но не знал куда. Кёзры ужасные создания, а разум делал их ещё более опасными. Их крик всё ещё эхом отражался в подкорке мозга. Нужно спасти Виолетту. Спасти глупую от смерти. Не сможет она выжить в этой мясорубке, не настолько и сильная, как кажется.

Надо позвонить отцу, чтобы всё сделал, но вытащил Виолетту. Он её запихал в армию, пусть и спасает он же. Война не для женщин. Тут не каждый мужчина выдержит, а его девочка и подавно. Нужно её спасти. Но как узнать где она? Как дожить до сообщений от Гапарова, может, он узнал хоть что-то про Марата Завьялова. Вся надежда на милость Всевышнего.

Опять что-то грохнуло, и посыпалась пыль с потолка. Мужчины подняли головы в немом ожидании. Чем закончится в этот раз прорыв — неизвестно. Силы адарканцев не бесконечны, а противник свирепствует, лютует.

— Если бы не прорыв, ещё бы неделю и закончили, — тихо шепнул Димаш.

Тайманов кивнул и достал голокарточку семьи. Улыбнулся сыновьям, ласково погладил светлый лик жены. Нет, он будет бороться за жизнь до конца. Он не умрёт здесь, вдали от родины. Найдёт Виолетту, заберёт на Землю. И пусть отец говорит что хочет, а Назарбек налетался. Плевать на большой куш, он хлебнул сполна. Знает цену быстрым деньгам и как легко лишиться самого дорогого.

— Если выберемся отсюда — сбежим, — тихо шепнул он, убирая снимок во внутренний карман рабочей куртки. — Надоело. Нас никто не эвакуирует.

— Но, господин Тайманов, — подал голос один из работников, — вы же сами говорили, что если достроим, то сможет отсидеться...

— Всю войну будем отсиживаться? — сорвался на крик Назарбек. — А если она не закончится? А что если кёзры захватят Катшагуй? Нет, уважаемые, надо бежать отсюда, пока не поздно. За неделю многое может произойти. Мы не можем больше ждать.

Назарбек в этот момент думал не о себе, а о Виолетте, беспокойство за её судьбу затмило всё остальное. За неделю её могут много раз убить. А этого себе Назарбек никогда не простит.

Уркалок

Неделя, начавшаяся с тренировок связок, казалась бесконечным адом. Рафт как ни пытался отстраниться от не тех мыслей, однако дрожь не проходила. И Марат не переставал странно реагировать на его прикосновения, замирал, как девушка, словно ждал от него поцелуев. Не желая делать ему больно, ловил каждый раз, стоило только краем глаза увидеть падение. Не мог по-другому. Злился на себя, но одного раза хватило за глаза. Боялся причинить боль. Боялся, словно Ангелочек был женщиной. Мысли о том, почему бы и не попробовать, не оставляли. Хотя бы поцеловать.

Дикие мысли, неправильные. Они пугали, мешали сконцентрироваться. Но нельзя было не признать, что в связке он, Муали и Завьялов отлично спелись. Семь дней и никаких сбоев — полная синхронизация действий. Приказы выполнялись с полуслова и максимально правильно. Муали был в восторге от себя. Завьялов рад в целом. Его глаза так и светились триумфом и пьянели от победы после каждого успешно выполненного задания. Были и другие связки, которые отлично сработались, например Флоренсо, Ян и Карл. И ещё три подавали большие надежды. Но время вышло. Точнее, его просто-напросто у них отняли.

В тренерской стояла гробовая тишина. Нерадостные новости пришли сегодня с Катшагуя.

— Что ж, я позвал вас сегодня сюда, — протянул идэ Кариом, разглядывая своих командиров. Ему не нравилось, что новобранцы прошли лишь минимальный курс. Но увы, увы. Война всегда вносит свои коррективы в чётко продуманные планы.

— Милый мой хаш-оциар, говорите как есть, не мучайте себя. Мы знаем, что сегодня-завтра можем потерять Катшагуй.

— Да, это правда, капитан Муали. Не сегодня так завтра защитники Катшагуя падут. Им нужна наша помощь и завтра те, кто сегодня присягнёт императору, полетят со мной туда.

— Но ваша рана, хаш-оциар, — напомнил идэ Южги, который не мог покинуть свой пост в учебке и броситься отстреливать кёзров. И единственный стоящий противник, с которым он обычно сбрасывал пар, был идэ Кариом, а из-за раны не получалось толком поспарринговаться. Его место временно занял капитан Муали, но разве с ним нормально разомнёшься? Вцепится, как земная обезьяна, руками и ногами и не отодрать. Шут.

— Ой, какая прелесть! — всплеснул руками Омар и оглядел всех присутствующих. — Что, правда, моему отряду можно присягнуть императору? Честно-честно?

Рафт кивнул, а Муали погрозил ему пальцем.

— Вы только не обманывайте меня, мой милый хаш-оциар. Вы ведь знаете, как мои птенчики мечтают об этом.

Другие командиры опустили головы, стыдливо пряча глаза. Они не могли, как Муали, похвастаться таким рвением своих солдат присягнуть. Не все готовы были стать имперцами.

— Да, капитан Муали, ваш отряд тоже присягнёт, но последним. Самым последним.

Омар надул губки и закатил глаза.

— Даже здесь дискриминация.

— Самоотверженность вашего отряда, капитан Муали, достойна знания солдата имперской армии. И те единицы из других отрядов, которые сомневаются, могут передумать, а мне очень нужны солдаты. Жизненно важно привезти на Катшагуй действующие единицы. Кёзры прорвутся и погибнут миллионы. Поэтому это не дискриминация, а простая мера предосторожности. Если офицеры Земли не понимают, зачем вообще был объявлен набор, то я тут только могу развести руками. У меня нет больше доводов. Служить Альянсу мы все клялись, а вот Империи... Ваша Федерация загнётся под натиском кёзров. Они уничтожат её. И нам нужно спасти тех, кого мы поклялись защищать. Наш Альянс должен выстоять.

— Дорогой мой хаш-оциар, очень пламенная речь. Я предлагаю вам сегодня на плацу толкнуть именно её без всей этой, — Омар пощёлкал пальцами, подбирая слова, — официальной мишуры. Просто расскажите правду. Сколько можно делать вид, что всё у нас прекрасно. Вам ведь претит ложь, так покажите правду слепцам. Думаю, будет больший эффект, чем та тягомотина, что была по приезду. Те, кто пойдут за вами, плевать хотели на деньги. Им не слава нужна, а жизнь. Они идут на фронт ради спасения близких и любимых. Не надо про деньги.

Рафт, не моргая, слушал землянина, осмысливая его слова. Командиры зашептались. Им тоже не нравилось сулить своим солдатам денежное вознаграждение.

— Капитан Муали, вы просто не знаете кое о чём. — Рафт перевёл тяжёлый взор на Гуята, тот кивнул еле заметно, давая своё разрешение. — Наши первые новобранцы отказались присягать Империи, потому что Федерация их сманила большими деньгами и высоким постом.

— Да кто не знает про Ли, — протянул Омар, манерно махнув на хаш-оциара. — Тот ещё липкий скунс. А вы не думали, что он просто шпион? Его заслали к вам сюда, чтобы он докладывал: сколько землян у вас в штате и чему вы их обучаете. Может, ещё до сих пор промышляет. По нему же видно, что он не простой парень, как мы, те, кого вы набрали с улиц. Тот же Завьялов у вас пока лучший, а у самого никакой боевой подготовки. А у Ли ведь она была.

Рафт и Гуят переглянулись. Секунды им хватило на осознание, что никто из них не подумал о шпионах, доверившись дружеской стороне.

— Правду, мои хорошие, — оглядел всех Омар, — скажите своим ребятам правду, что если они струсят, то кёзры нас всех уничтожат.

Собрание на этом закончили, сбор на плацу назначили через час. Хаш-оциар в своей комнате надел парадный мундир и нервно гулял на улице, пока не столкнулся с Завьяловым, который возвращался из душевой.

Замерев друг против друга, они молчали. Рафт не мог не скривиться от неприятного чувства раздражения. Завьялов стоял на полусогнутых, весь напряжённый, готовый в любой момент сбежать, но через несколько секунд всё же взял себя в руки и отдал честь.

— Хаш-оциар.

— Вольно, рядовой Завьялов. Вы... — Рафт замялся.

Дрожь, как обычно, в присутствии землянина мешала воспринимать его как мужчину. Синяк на скуле от последнего спарринга мучил совесть. Ведь не хотел причинять Ангелочку боль, но тот неловко оступился и неудачно упал прямо ему на руку. Нежная белая кожа тут же расцвела наливающейся гематомой, а адарканца свела судорога омерзения к себе. Он никогда не поднимал руку на женщину. Никогда. Они самое ценное, что подарила мужчинам Звёздная праматерь.

Сегодня Рафт даже отменил тренировку ближнего боя. Бесполезно. Не получалось приструнить своё тело. Интуиция сбоила, и пора было признать: он инвалид на всю голову, который мечтал прижать к себе мужчину, впиться в его розовые губки поцелуем, одарить подарками и запереть в своём доме.

— Вы готовитесь к присяге? — тихо уточнил адарканец.

Пряча руки в карманах брюк, Рафт боролся с обуревающими его желаниями: обнять землянина, погладить место синяка, смазать кремом, чтобы поскорее рассосалось. Всё, что связано с Завьяловым, было таким неправильным и запретным, что душу выворачивало.

— Да, хаш-оциар. Я с радостью...

— Да, я знаю, что вы с радостью, но сразу не выходите, дождитесь разрешения капитана Муали, — прервал адарканец землянина, потом тяжело вздохнул.

— Подойдите сюда, — приказал он Марату, когда тот подчинился, осторожно взял его за подбородок. — Опять не ходили в медпункт, — проворчал он, разглядывая фиолетовые и красные разводы на некогда безупречно белой коже. Кстати, кожа у землянина была всегда гладкая, шелковистая и даже лёгкий загар, коснувшийся её, совершенно не портил. Словно у женщины.

— Не стал. Пустяки ведь.

Землянин опять засмущался, и предательский румянец залил щёки.

— Идите.

Рафт отпустил землянина, отдёрнув руку, словно обжёгшись. Прикрыв глаза, потёр ладонями лицо. Он бракованный. Он не сможет воевать, как раньше, в полную силу. Он не сможет командовать. Он потерял нюх! Но есть ещё время обучить хоть кого-то в тройке. Хотя бы того же Муали, а может, и обоих. Себе он уже не доверял.

* * *

Я стояла у окна и смотрела, как под палящим зноем на плацу выстроились все новобранцы, кроме нас. Увы, с моего ракурса не было видно главнокомандующих, да и слышать происходящее на улице не могла, однако нервничала, невольно начиная, как в детстве, грызть ноготь. Без должного ухода пальцы огрубели, и появились заусеницы. Их нервно и пыталась отгрызть.

— Пойдёт кровь, заражение занесёшь.

Вездесущий Флоренсо опять стоял за спиной. Вот чего ему надо от меня. Ну не лезла я к его Рафтику, не лезла. Он сам. Вечно как чёрт из табакерки выскакивал передо мной, аж трясло всю. А может, это мандраж перед тем, что я собралась сделать? Я собралась присягнуть императору как Марат Завьялов. Обман, один сплошной обман меня окружает. Я боялась лишний раз рот открыть, чтобы правда не всплыла на поверхность. И Рафта боялась всё сильнее. Каждая наша встреча обычно заканчивалась тем, что я оказывалась лежащей под ним! А на последней вообще фингал подарил. И понимаю, что оплошность моя, и адарканец не подставил руку, а желал, наоборот, меня поймать. Звёздочки из глаз так и посыпались, думала, ослепну от боли. Меня никто никогда не бил по лицу, только в юности на секции. Я забыла эти невероятно острые ощущения, а сейчас второй день смаковала. Было больно, но в медпункт не пошла — боязно. Кремом помазала, но фингал растёкся. Теперь я ещё и страшная. В зеркало жутко смотреть. Моё женское естество билось в агонии, но я глушила в себе зачатки истерики. Сегодня меня ждало более важное событие. Я стану на один шаг ближе к мужу.

— Ножницы есть? — тихо уточнила у мулата, который и не думал уходить, стоял, привалившись плечом к стене, и тоже смотрел на новобранцев.

— Есть.

Я взглянула на Флоренсо, он смотрел на меня, издевательски улыбался.

— Отличная шутка. Я оценил, — буркнула и опять уставилась в окно.

— Ты у нас шутница ещё лучше, — бросил он, достал коммуникатор из кармана, поводил по экрану, а затем, перевернув ко мне экраном, показал видеосообщение от Назарбека, правда, без звука.

— Виолетта, — беззвучно позвал меня метис, расплываясь в широкой улыбочке.

Я застыла, осознав как попала! Весь ужас моей безалаберности дошёл до сознания. Вчера Шарипов передал мне сообщение от мужа, в котором тот умолял меня одуматься и вернуться домой к детям. А на заднем плане слышались взрывы, и с потолка сыпалась пыль. И как после такого я могла повернуть назад, стоя у самого порога? Да я никогда бы не предала его! И я не выдержала, расплакалась. Видимо, метис услышал меня и выкрал коммуникатор, когда я, опустошённая, вырубилась тревожным сном.

Медленно оглянулась по сторонам, затем требовательно воззрилась на Флоренсо.

— Что тебе надо?

— Что бы ты осталась здесь, Ангелочек. А мы всей дружной компанией полетели на Катшагуй.

— Я не могу, — мотнула головой, но Флоренсо, поджав губы, покачал головой.

— Можешь и останешься, — зашипел на меня метис. — Только у тебя есть два варианта: первый — твоя тайна останется тайной, а второй — тебя арестуют, может быть, расстреляют, а может, просто сошлют на Землю. Выбирай, сладкая девочка.

Затем Флоренсо сократил расстояние до минимума и, сминая моё сопротивление, положил руку на мои плечи, сдавливая кулаком горло.

— Вот это у адарканца чуйка! Никто в тебе бабу не разглядел, а у него на тебя встаёт только от взгляда. И запомни, Ангелочек, что Рафтик не ангел и сорвётся скоро. Вот ему сюрприз будет, да? Думал, что мужика разложит, а оказывается бабу. Не боишься, что у него совсем башню снесёт? Он и так уже на грани.

Я закусила губу, а с экрана коммуникатора на меня встревоженно глядел своими красивыми глазами на осунувшемся лице Назарбек, беззвучно умоляя одуматься.

— Я не могу, — тихо прошептала.

Флоренсо уткнулся носом мне в висок, угрожая:

— Можешь, сучка. Мне плевать на тебя и твоего ненаглядного. Только имей в виду, ты до него на Катшагуе всё равно не доберёшься. Планета большая, а нас сразу кинут в бой. Так что слушайся своего благоверного и улетай домой, куколка. А то вот — уже фингал на пол-лица. Свихнётся адарканец и вообще на тебе живого места не оставит.

Я зажмурилась, а рядом тихо посмеивался Флоренсо.

— Он тебя трахнет и выбросит, как использованную тряпку. Ты же для него станешь враз ничем. Адарканцы не терпят лжи. Так что не понимаю, чего я, собственно, тебя уговариваю, пойду и расскажу ему прямо сейчас.

Метис убрал руку, и я почувствовала облегчение. По спине бежали струйки пота, но я не двигалась с места. Паника захлестнула с головой. Как быть? Даже если убить Флоренсо — начнут расследование и не факт что не найдут виновного.

Когда нас позвали на улицу, я мало что видела, двигалась на автомате и даже не слушала речь хаш-оциара. Смотрела вправо на профиль метиса и думала что делать. Он всего один раз обернулся, подмигнул, показывая, что не шутил. Сердце так громко билось в груди, что я слышала только его. Страшно. Что делать? Флоренсо перечеркнул всё, к чему я так старательно шла.

Мир остановился для меня. Замерли все люди, расплываясь перед глазами на фоне огромного экрана с портретом императора Адаркана. Я сомневалась. Пыталась придумать как быть. Я не могла заставить себя так позорно проиграть. Но вдруг Флоренсо расскажет? Он может. Сглотнув, зажмурилась и очнулась, лишь когда меня в бок толкнули. Удивлённо обернулась. Ян кивнул головой на хаш-оциара, который смотрел прямо на меня и чуть хмурился. Рядом явно нервничал Муали, он махнул мне рукой, подзывая, и я поняла, что прослушала, как меня позвали. На негнущихся ногах вышла из строя. Адриан нещадно палил своими лучами, вызывая страшный сушняк в горле, словно я песка наглоталась.

Не удержалась и оглянулась на Флоренсо, когда остановилась перед командующим.

— Рядовой Завьялов, — хорошо поставленным голосом позвал меня хаш-оциар, — готовы ли вы присягнуть императору Даянгуру Пятому в верности, а также всему Альянсу.

У меня ладошки вспотели, я потёрла ими о штанины. Взгляд невольно поднялся выше головы адарканца на его императора, затем прошёлся по командному составу, присутствующему здесь. Я не хотела умирать. Как быть?

Поймала на себе подбадривающий взгляд нашего генерала, который тихо шепнул, что если я не хочу, могу не стесняться, в рядах Федерации такому бойцу, как я, будут рады. Ага, будут, только вот у меня свои цели. Меня, кажется, уже мотало, как от ветра. Я боялась, что вся правда выплывет прямо здесь, на плацу, перед всеми, что меня арестуют и расстреляют. Не так я видела свою жизнь, не так думала погибнуть. Да, я не исключала возможности, что у меня не получится, что меня могут и убить, но не расстрелять, как предателя. Меня затошнило от нервов. Дали бы мне бластер, пристрелила бы Флоренсо, и все мои проблемы закончились на сегодня, но — увы! Нужно выбрать. Хаш-оциар каменел лицом, и смотреть на него было страшно. Я зажмурилась, представила лицо своего мужа, вспомнила наши тёплые семейные вечера и выпалила:

— Я клянусь в верности императору Даянгуру Пятому!

Затем обернулась на Флоренсо, а у того верхняя губа дрожала в оскале. Всё, мне конец, а пока меня неожиданно схватили за плечи и прижали к крепкому телу.

— Молодец, мой птенчик. Мой нежный Ангелочек. Правильный выбор. Молодец, — верещал Муали, словно не чувствовал, как я оцепенела, что даже двигаться не могла.

Хаш-оциар подошёл, протягивая планшет, чтобы снять отпечатки пальцев и другие биопараметры. Процедура стандартная, моя медкарта подтвердит все данные лживой личины.

Я подчинялась приказам идэ Кариома, пытаясь справиться с мандражом, от которого всё тело била дрожь. Мягкий тембр голоса адарканца прокатывался по позвоночнику, и мне казалось, что он не сможет меня расстрелять. Я ведь очень ценный кадр, у меня же самые высокие показатели. Выше, чем у Флоренсо. А ещё я же в связке с командующим и командиром. Нет, он вряд ли решится потерять меня из-за маленькой, но ужасной лжи.

Сглотнув, испуганно воззрилась в чёрные, как сам космос, глаза адарканца, он улыбнулся мне и приказал встать в строй. Дальше процесс принятия присяги пошёл быстрее. Флоренсо хоть и был не последним, но так и не обличил меня во лжи. А я чуть не поседела, когда его вызвали. Стиснув зубы, ждала, отсчитывая удары сердца. А он даже не взглянул нам меня. Поклялся в верности и вернулся в строй, бросив на меня уничтожающий взгляд. Я сглотнула.

— Благодарю за преданность императору, бойцы. Уже завтра мы вылетим на Катшагуй, где наши товарищи ждут нашей помощи.

Наш земной генерал тоже толкнул напутствующую речь, прося не посрамить мундир и родную планету, защитить её любой ценой, желательно ценой собственной жизни. Мы стали расходиться, меня перехватил Флоренсо, желающий меня не просто убить, а в особо жестокой форме.

— Рядовой Завьялов, — раздался громоподобный голос хаш-оциара.

Флоренсо остановился, не дойдя совсем немного.

— Мы с тобой ещё поговорим, Ангелочек, — бросил мне метис и удалился за остальными.

Я медленно выдохнула, прикрыв глаза, попробовала расслабиться. Он не рассказал всё сразу, значит, будет шантажировать. Это я ещё переживу. Шантаж и другие унижения, лишь бы добраться до Катшагуя, лишь бы найти Назарбека, а потом я и знать не буду Флоренсо и всех своих сослуживцев.

Рядом остановился Рафт идэ Кариом. Я задрала голову, но лучи Адриана били ему в спину, и я увидела лишь тень, даже тату не различить.

— Что у вас произошло с Флоренсо? — строго так спросил, даже захотелось рассказать всю правду.

Устала, сил нет, но нельзя расслабляться. Вот доживу до вечера, узнаю, что потребует взамен на молчание метис. Если денег, то дам. Найду, как заплатить, лишь бы сохранил мою тайну.

— Ничего, хаш-оциар, — по-военному звонко ответила, чтобы не оставалось сомнений, но адарканец лишь покачал головой.

— Рядовой Завьялов, ещё час назад вы с радостью хотели дать присягу, а сейчас сомневались и смотрели на него. Что он вам сказал? Угрожал?

Я поджала губы. Вот ведь какой внимательный на мою голову!

— Я... — попыталась оправдаться, но хаш-оциар опять покачал головой, заставляя замолкнуть на полуслове.

— Не надо его прикрывать, рядовой. Я знаю, что он вам угрожает. Не покрывайте его. Что он вам сказал? Если угрожал, значит, должен быть наказан.

— Нет, не угрожал, хаш-оциар, — тут же выпалила, потому что если Флоренсо накажут, то и я могла пострадать. Он точно язык за зубами держать не станет!

Адарканец недовольно цокнул языком.

— Если вы не доверяете тому, кто прикрывает вам спину, как же вы в бою-то будете?

— Я же с вами в связке, — тут же напомнила и услышала довольный хмык.

— Будете, рядовой. Идите, собирайтесь, рано утром вылет, даже сон не успеете досмотреть.

— Спасибо, хаш-оциар.

Я уже развернулась, как адарканец меня окликнул:

— Рядовой.

Развернулась, вытянувшись перед ним, готовая внимать любому приказу. Мандраж как-то сам собой прошёл и в крови блуждал адреналин. Рафт идэ Кариом помолчал, а затем кивнул мне.

— Мазью хотя бы воспользуйтесь.

— Так точно, хаш-оциар. Есть воспользоваться мазью.

И дался ему мой фингал. Словно совесть гложет. Хотя, может, и гложет, ведь после того, как повалял меня на татами, не придерживая силу, больше себе такого не позволял. Укладывал меня исключительно аккуратно, придерживая голову. Вот и допридерживался, теперь синяк под глазом. Но я не в обиде. Просто забыла каково это — по лицу получать.

Катшагуй

пост 1286

— Давайте, ребятки, поторапливайтесь! — кричал в рацию Назарбек, стоя на улице, придерживая рукой каску, задрав голову, смотрел, как приближаются красные точки в небе. Опять начался обстрел! Осталась-то последняя плита крыши!

— В убежище! — раздался рядом крик адарканского надзирателя, но Назарбек покачал головой.

— Нельзя, плита останется висеть и разрушит остальную конструкцию, надо поставить её обязательно! — прокричал в ответ, затем в рацию: — Димаш, аккуратно, не спеши. Ну же, брат, немного осталось!

Суперточный компьютер передавал изображение на планшет Тайманова, и он видел, что оставались какие-то десятки сантиметров. Ювелирная работа в таких опасных условиях. И Димаш был лучшим. Он уверенной рукой управлял машиной, и плита через пять минут всё же заняла своё место.

— Запускайте роботов! — отдал команду Назарбек. — А сами спускайтесь в убежище!

Роботы не совсем то, что нужно, чтобы закрепить плиту. Но они потом всё поправят.

— Димаш, слышишь меня? — прокричал он в рацию, видя, что зам ещё в кабине крана.

— Да-да. Сейчас!

— Помогите ему! — приказал Тайманов адарканцу, указывая на кран, который являлся самой уязвимой точкой!

Боль опять прострелила скулу. Говорил он пока с трудом после того, как Димаш вправил ему мозги неделю назад во время постыдной истерики. Это сейчас Назарбек прекрасно понимал, на что подбивал парней — на расстрел. Побег был невозможен. Даже Гапаров и тот появился лишь вчера, но и тут удача отвернулась от Тайманова. Адарканцы словно что-то почувствовали и не позволили землянам общаться, всё, что получилось у Назарбека, это передать сообщение для жены. Точнее, Марата, которого Гапаров так и не нашёл, но обещал передать сообщение отцу, на Землю.

След жены словно пропал для Назарбека. Отец не присылал ему ответов. Обиделся на то, что обвинил, ругая за то, что отправил Виолетту на войну? Тайманов не знал ответа, и тем тревожнее было на душе. Он сам уже не рад, что записал тогда то сообщение и надеялся, что при встрече попросит у отца прощение. Это всё страх. Димаш хорошо и доступно объяснил ему, что страх завладел его сознанием, отключил логику и подтолкнул к краю. Но Аллах милостивый отвёл беду.

Первые вспышки расцвели на защитном куполе планеты.

— Началось, — пробормотал Тайманов, краем глаза наблюдая за своими людьми, которые спешили в укрытие. Дождавшись Димаша, поравнялся с ним, слушая, как адарканцы поторапливали их.

— Роботы закрепят, но нужно будет потом самим проверить швы. Кёзры не имели такого оружия, чтобы пробить этот материал с первой попытки. Только если из космоса бомбануть, но тогда тут на несколько километров ни останется ничего живого.

— Останется, — одёрнул его Тайманов. — Я укрепил здание. Каждый этаж — это слой из этого же сверхпрочного материала. Поэтому и говорю, что сто пятое складское помещение будет прочным убежищем. Но если кёзры захватят планету, смысла в нём не будет. Это помещение станет нам братской могилой.

Димаш оглянулся через плечо, затем тихо прошептал Тайманову:

— Я слышал, завтра сюда перекинут десант.

— Откуда? — тут же уточнил Назарбек с загоревшейся надеждой.

— Не знаю, — тихо шепнул Димаш. — Но думаю, нас отсюда уже завтра эвакуируют.

Тайманов сплюнул на пол в сердцах. Именно тогда, когда сюда могут отправить Виолетту. Он теперь не мог улететь с планеты, пока не удостоверится, что не оставит здесь жену. Почему отец не сказал номер Виолетты? Это упростило бы поиски.

Вдруг раздался взрыв, и почва под ногами заходила. Земляне пригнулись, в страхе оглядываясь на адарканцев. Те же, махая им стволами бластеров, вынуждали спускаться на нижние этажи.

— Быстрее. Быстрее. Прорыв!

Больше говорить адарканцам ничего не потребовались. Земляне бежали вниз по лестнице не чуя ног. Они знали, что последует за этим прорывом, — душераздирающие крики, от которых сходишь с ума и готов лезть на стену, лишь бы сбежать подальше от порождений ада.

Именно так Назарбек и видел ад с его вечными муками. Он прогневал Аллаха и тот послал ему наказание. Только когда дверь бункера закрылась, Тайманов встал на колени, решив прочитать намаз. Остальные присоединились к нему, и мерное бормотание наполнило своды мрачного убежища.

Аллах милостив, Аллах не оставит детей своих. Назарбек молил о шансе исправиться. Прижимаясь лбом к грязному полу, обещал замолить свои грехи и перед Всевышним, и перед родным отцом. Его дыхание разгоняло пыль, но он не обращал на это внимания. Пот струился по его вискам, а он читал слова молитвы, лишь бы этот ад закончился, и у него появился бы шанс найти свою жену. А то что она не его веры... Прилетят домой, и он настоит на том, чтобы Виолетта приняла ислам.

Уркалок

Время сборов всегда проходило в страшной суете. Рафт привык к подобному и не нервничал раньше. Но не сейчас, когда узнал о подозрительном ажиотаже вокруг Ангелочка. Потерять такого отличного бойца для экзокостюма адарканец не мог себе позволить. Не после того, как рассказал о нём отцу.

Диф докладывал, что с Завьяловым постоянную связь держал рядовой Шарипов из соседнего отряда, и первым делом Рафт подумал о душевных терзаниях, ведь именно его Марат вытащил тогда с полигона. Однако заботился Шарипов о Завьялове по-отечески скупо, но тепло. Суровый Тимур никогда не бросал в адрес Марата ни одного плохого слова, да и в сторону особенного отряда в целом.

А перед самой присягой Маратом заинтересовались в земном штабе. Перебежчик и предатель Ли наводил справки о Завьялове и даже пытался добиться личной встречи, но Рафт сразу пресёк эти попытки. Теперь вот Флоренсо. И что ему надо было от Ангелочка?

Идэ Кариом стоял в своей комнате, сложив руки на груди, и просматривал запись с камер наблюдения из казармы. Флоренсо вполне себе дружелюбно обнимал Марата за плечи и что-то нашёптывал, от чего тот недовольно щурился и нервно пытался сбросить чужую руку. Жаль, читать по губам не было возможности, очень плохой ракурс, хотя Диф и пробовал перевести, однако всё как-то расплывчато, отрывочно.

У Марата явно есть покровитель на Земле, который хочет вернуть парня домой. А Завьялов отказывался, дело принимало нешуточный оборот, раз пошли открытые угрозы.

— Диф, вызови рядового Завьялова ко мне с вещами.

Рафт принял решение охранять парня лично. В комнате места вполне достаточно, чтобы расстелить на пол матрац. Правда, когда вошёл белоснежный землянин, идея ночёвки с ним под одной крышей перестала быть логичной.

— Вызывали, хаш-оциар? — уточнил Марат с плохо скрываемым волнением.

Вот как у него так получалось: вроде и храбрый, и в то же время очень хрупкий, трепетный какой-то.

— Да, вызывал, — кивнул Рафт скорее своим мыслям, чем в ответ землянину. — Этой ночью спите здесь.

Марат оглянулся, выискивая свободную кровать, его взор остановился на единственной койке, и страх вновь вспыхнул предупреждающими огнями. И вот о чём он опять подумал, а? Подсказал бы кто хаш-оциару, что у землян в голове.

— На полу, — строго добавил адарканец, указывая на свободное место у окна.

Нет, он не станет освобождать землянину койку. Пусть привыкает к походным условиям. Идэ Кариом ждал вопросов от Завьялова, но тот молча дошёл до окна и бросил свои вещи.

— Матрац принесут, а пока расскажи, что же тебе такого наговорил Флоренсо, что ты теперь опасаешься его.

То, что метис с Завьяловым больше пока не пересекался, заслуга самого идэ Кариома. Он закидал Флоренсо, который помогал Яну с приготовлениями к отлёту, различными заданиями. Капитан Муали если что-то и заподозрил, но ничего не сказал, однако посмотрел на хаш-оциара очень выразительно, когда тот подзывал к себе метиса.

— Вы меня ради разговора сюда пригласили? — смотря обиженно исподлобья, спросил рядовой.

Адарканец покачал головой.

— Нет, чтобы у тебя не было возможности сбежать, — не стал скрывать своих мотивов Рафт. Это земляне любили лгать и обманывать, а для адарканцев нет ничего ценнее правды.

— Я не сбегу, — тихо буркнул Ангелочек.

Рафт засомневался, уж больно неуверенно он это произнёс. Значит, шантажируют и угрожают. Бедный парень разрывался между своей мечтой оказаться на передовой и требованием долга подчиниться неизвестному пока адарканцу покровителю. Но ничего, Ангелочек присягнул на верность императору, а хаш-оциар обязан сделать всё, чтобы он под чужим давлением не предал.

Вообще, глядя на Ангелочка создавалось впечатление, что он маменькин сыночек, изнеженный и залюбленный, который вырвался из-под опеки, мечтая о подвигах. И Рафт по идее должен испытывать угрызения совести, что воспользовался случаем и заграбастал себе такого отличного бойца, которого влиятельные родители пытаются вернуть домой. У землян такое практикуется, у адарканцев, наоборот, почётно, если сын достигал высот в военном деле. Тай-хаш пусть и скуп на похвалу, но идэ Кариом по глазам отца видел его гордость за своего сына. Рафт сам решил начать службу с самых низов, и отец не сразу его поддержал, но, глядя на его успехи, молча благоволил любым начинаниям. Единственное, что печалило отца, — нежелание сына занять место в штабе. Хаш-оциара манил космос! Ему быстро наскучивала бумажная работа, для этого он и приобрёл себе Дифа, который и занимался рутиной, пока сам Рафт набирал себе новый отряд. Новый, потому что старого больше нет.

В дверь позвонили, и Диф сообщил, что прибыл один из солдат, принёс матрац.

— А что это говорило? — робко уточнил Завьялов, когда матрац был расстелен на полу, а землянину вручён чистый комплект белья.

— Это Диф, мой индокс.

Рафт кивнул головой на чёрную пластмассовую коробку, стоящую на столе.

— Индокс? — переспросил землянин и присел перед столом, с живым любопытством рассматривая корпус устройства.

— Ну да, как ваш портативный компьютер, только воспринимает звуковые команды.

— Как удобно, — пробормотал Марат.

Рафту стало приятно. Поведение Завьялова было характерно молодому парню лет восемнадцати: порывистый, наивный, любопытный, живой. И уж никак не взрослого мужчины.

— Да, весьма удобно, однако есть один минус. Забывается, как пишутся слова и как вообще пользоваться сетью.

Рафт улыбнулся землянину, который выпрямился и открыто ответил на его улыбку. Да так, что у адарканца дух перехватило. И без того женственное лицо Ангелочка приобрело особенное очарование. Резко зажмурившись, идэ Кариом пытался скинуть с себя наваждение. Зря он пригласил его сюда. Как в таком возбуждённом состоянии спать?

— Ложись, времени на отдых совсем не осталось. Здоровый сон — мечта на фронте.

— Хорошо, — кивнул в ответ Марат и вдруг опять покраснел.

Вот и что такого Рафт ему сказал? Ведь ничего двусмысленного, так откуда смущение? Или он стеснялся раздеваться в присутствии хаш-оциара?

— Я выйду, раз тебя смущаю, — раздражённо заявил адарканец, не слушая вялых оправданий парня.

Да конечно стеснялся, по лицу же всё видно. Все мысли легко прочесть. Приятно, что он вообще вызывал эмоции, но Рафт не мог себе позволить даже мысли воспользоваться слабостью парня. Пусть он красив и женственен, но мужик, он и на Земле мужик, пусть и странный, непонятный, но с яйцами.

Глава 7

Я уже откровенно боялась хаш-оциара и его внезапных приказов. Зачем мне спать в его комнате? И так проблем выше крыши, ещё и добавляет. Я весь день провела как на иголках, в любой момент ожидая, что Флоренсо выпрыгнет как чёрт из табакерки, но он исчез со всех радаров. Муали тоже заинтересовался, какая кошка между нами с метисом пробежала, не адарканская ли. Намёки пошлые и взгляд сальный. Я точно свихнусь в этом стане озабоченных недомужчин. И вот новое испытание — ночь рядом с адарканцем! Нет, я понимала, что себя попусту накручиваю, вот только признаваться даже себе, что смущаюсь этого мужчину, уже не могла. Мне было дико стыдно перед ним.

Стыд, а не смущение я испытывала каждый раз, а он не понимал. Ушёл, оставив одну, и я была ему крайне признательна за этот момент расслабления и единения с самой собой. Итак, пункт принять душ перед сном, видимо, отменяется, как и чистка зубов. Мне ясно дали понять, что я должна чуть ли не уснуть до прихода хозяина комнаты. Легко сказать, но невыполнимо. Лёжа под тонким одеялом в плотной пижаме, я смотрела в окно через узкие полосы жалюзи и думала о том, что меня ждёт завтра. Катшагуй большой и где искать мужа? Никаких особых данных нет, кроме номера коммуникатора. Так что первое, что я сделаю, позвоню ему или сброшу сообщение. Пусть знает, что я рядом.

Назарбек, конечно же, будет злиться и опять будет пытаться на меня накричать. Делать это он никогда не умел. Стоило ему только поднять голос на полтона выше, я сразу улыбалась ему, и весь запал у него проходил. Мой мужчина знал, что я не позволю никому на себя кричать, и старался держать себя в руках, хоть в его венах и текла горячая кровь. Но, как истинный мужчина, он знал, что мужчина кричащий или же поднимающий руку на женщину — не мужчина. Жена должна слушаться с полуслова, так гласят их законы, которые до сих пор для меня казались дикостью. Кротостью, увы, никогда не страдала, но тем не менее чтила мужа и принимала его решения всегда, если они были верными. Эх, если бы я знала, к чему приведёт его новое начинание! Смогла бы я его остановить? Наверное, да. Назарбек меня любит и на всё готов ради меня. Мог бы и послушаться, так что я сглупила, отпустив его на вольные хлеба в далёкий космос. Корю себя за это. Нужно быть сильнее и отстаивать своё мнение. Впредь буду умнее. Но сейчас главная задача — найти мужа.

Дверь в комнату открылась, я притворилась спящей, замерла, прислушиваясь к звукам еле слышных шагов. Сонная тьма опустилась шалью на глаза после таянья полоски света дверного проёма. Тихое шелестение двери и гнетущую тишину пронзил голос хаш-оциара:

— Почему не спишь, рядовой Завьялов?

Я даже удивлённо обернулась: у него что, глаза с режимом ночного времени? Как он догадался?

— Нервничаю перед вылетом, — прошептала, слушая, как адарканец снимал с себя одежду, выразительно шурша ею, чтобы я точно знала, что именно покинуло подтянутое тело широкоплечего мужчины. И очень уж хотелось знать: он нагишом собрался спать или что-то на себе оставил?

— Я тоже нервничал перед своим первым вылетом. Это правильно — переживать, но мой тебе совет — выспись. Поверь, кёзры тебе этого ещё долго не позволят сделать.

Я кивнула, отвернувшись к окну. Спать так спать. Я не против, лишь бы уже поскорее увидеть мужа. Найду его, полетим домой, а там мои мальчишки.

— Завтра сразу будет боевой вылет, — неожиданно прилетело из койки адарканца.

Я застыла, понимая, что настоящие боевые действия в мои планы не входили. Лёгкая паника запротестовала в моём мозгу.

— Так что спи, Марат. Первый бой самый страшный.

Обнадёжил! Да как после этого вообще спать? Бой, настоящий! Не учебный! И меня могут завтра реально так убить! Почему же сразу в бой? Неужели на Катшагуе всё настолько плохо? А если так, то я обязана жизнь положить, но спасти Назарбека, и если для этого придётся сразиться с пауками, то сражусь. А потом мы встретимся с мужем и вернёмся на Землю.

Приободрившись такими мыслями и под звуковое оповещение о начале отбоя, я закрыла глаза. Завтра, уже завтра я увижусь с Назарбеком! Даже не верилось!

Сон не шёл, хоть я и ждала, звала даже этого несносного мужчину, хранителя грёз. Помню, после родов он вечно игнорировал меня, а так хотелось отдохнуть. Тогда и задумалась, а хочу ли проходить это снова с третьим. И вот опять сон не шёл, а я даже не беременна. Мысли всё крутились вокруг завтрашнего дня, я ворочалась, старалась сильно не шуметь, чтобы не мешать хаш-оциару.

Нам ум шли всякие ужасы: вдруг у меня ничего не получится, вдруг я не справлюсь в самый ответственный момент во время боя. Мне ведь очень хотелось не посрамить моего героического предка Василия Петровича. Отец бы мне точно этого не простил. Смех смехом, а как же страшно. Медленно и верно накатывала странная паника. Неизвестность для меня всегда была сущей пыткой.

— Смотрю, не спится тебе, землянин. А мне вот хотелось бы уже и вздремнуть, — неожиданно раздалось в темноте.

Я замерла, чуть не подавившись грустным вздохом, зажмурилась, опять притворяясь спящей, а сама подумала: а так ли сильны различия между нашими расами? Ну, кроме того, что они крупнее. И мысли мои совсем куда-то не туда понеслись, и я вся засмущалась. Всё же затосковало моё сердечко по мужу. Совсем оголодала без мужской ласки. Вот даже пошлости в голову лезут, а мне спать пора, завтра важный день и не можется.

— Не могу, — выдохнула, расписываясь в своём притворстве.

— Включи музыку себе в наушники, быстрее уснёшь. Или фильм посмотри, — щедро поделился советом адарканец.

И я почему-то безропотно послушалась его, включила свой плейлист с облака и погрузилась в знакомые до боли аккорды, мысленно подпевая выученным назубок словам. Я люблю романсы о любви, которые за душу брали, вскрывая грудную клетку, выпускали боль и тоску наружу. В моём плейлисте лишь воспоминания о Назарбеке. Первое свидание, первая прогулка, даже поцелуй. Наша жизнь с мужем, нанизанные на одну нить бусины, наполненные светом, теплом и счастьем. И очень хочется вернуться обратно туда, когда ещё всё хорошо и мы вместе.

Смотрела в чёрное небо в щели жалюзи, отгадывала звёзды, мелькающие сквозь тучи, порой путая то с флаером, то со звездолётом, а то и вовсе со спутником, и пела, пела, тихо мурча себе под нос любимые слова. Чертила пальцем по подушке инициалы Назарбека, усыпляя саму себя окончательно.

А снился мне муж, он сидел возле меня на нашей кровати, полностью залитый со спины светом, так что угадывался лишь силуэт. Он смотрел на меня с любовью, я чувствовала это. А затем протянул руку и нежно погладил по щеке. Я же замерла в тот миг, боясь пошевелиться и потревожить сладкую грёзу. Ласка отзывалась грустью в моём сердце. Скоро мы встретимся. Очень скоро его руки вновь заключат меня в свои объятия, укроют, словно крылья ангела, и всё станет как прежде.

Утро пришло слишком быстро. Хаш-оциар расторопно одевался, подгоняя и меня. Я с трудом соображала, куда что пихать и что брать, хотя ещё с вечера всё приготовила. Потом быстрый завтрак под тихий шёпот. Ещё не все проснулись и явно не до конца осознавали, что, возможно, для многих это последняя еда. Я старалась отгонять плохое предчувствие, но оно меня не отпускало. На душе какая-то тяжесть, словно тянущаяся из сна. Как будто мне приснилось что-то плохое, но я не помнила что именно, от этого чувство тревоги возрастало. Короткий инструктаж закончился тем, что хаш-оциар попросил нас с капитаном Муали остаться. Я подсела к Омару на первую парту, рядом с которой стоял идэ Кариом, и мне не нравилось выражение его лица.

— Так как мы в связке, — начал говорить он, когда дверь закрылась за последним солдатом, — я должен рассказать вам нечто важное. Как вы знаете, у кёзров главная самка. Она командует целой группой самцов. Для того чтобы эффективно и быстро уничтожить эту группу нужно всего лишь вычислить самку. После того как её власть над самцами пропадает, те перестают быть такими опасными, потому как от шока некоторое время дезориентированы, остаётся их лишь добить.

— Хаш-оциар, дорогой ты наш, что же вы это сразу не сказали ещё на учёбе! — воскликнул Омар, разделяя моё возмущение. — Зачем скрывать такую важную информацию?

— А потому, капитан Муали, что вычислить самку практически невозможно. Видимых внешних отличий нет, ещё и скафандры у них одинаковые. Только с помощью интуиции и по поведению наши специалисты научились вычислять их. Самки чаще оглядываются, но пока ты будешь выискивать самку, тебя просто-напросто убьют самцы. Поэтому эту информацию знают единицы землян, теперь вот и вы. Обычно в нашей стандартной связке один вычисляет самку, остальные отстреливаются.

— Вы будете вычислять самку? — уточнила я, но хаш-оциар покачал головой, при этом так поморщился, словно лимон съел целиком.

— Нет, я потерял нюх. Не могу больше полагаться на свою интуицию. Вся надежда на вас. Специально не тормозите и не ищите самку, но если возникли подозрения — сразу стреляйте, хорошо? Повторяю, только поведение выдаёт самку, нет внешних различий ни в размере, ни в чём. И не останавливайтесь. Никогда, слышите? Остановился — значит умер.

— Так точно, — отрапортовала я, вставая со своего места.

— То есть шансов на победу у нас вообще нет? — неожиданно спросил Муали, разом погрустнев. — Поэтому нас так мало обучали? Да что нас, вон набор Ангелочка и того меньше.

Мне стало от его слов ещё страшнее, ноги подкосились, и я упала обратно на стул. Неужели мы летим на убой?

— Шанс есть всегда! — так грозно рявкнул адарканец, что мы с капитаном вздрогнули. — Но на Катшагуе очень непростая обстановка, им нужна наша помощь. Они могут не дожить до следующего восхода Адриана. Поэтому мы и летим. А вы лучшие среди землян. Понимаете? Лучшие! И отставить похоронный настрой. Вы должны понимать, что с этого дня вы начнёте терять своих друзей. И если не справитесь, мы потеряем наши планеты. Кёзры странники, они опустошат ресурсы наших планет и полетят дальше. Надо остановить их здесь и сейчас.

— Приказ понят. — Я опять встала со своего места, и Муали поднялся со мной.

— Приказ понят, хаш-оциар, но мой вам совет — расскажите о самках.

— Нельзя, капитан. В панике наши рядовые делают эту ошибку, начиная выискивать самку, а в это время их давят численностью самцы. А земляне ещё медлительнее. Шансов у вашего брата вовсе нет.

Очень оптимистично, зато понятны мотивы адарканцев, скрывающих эту тайну.

Когда мы вышли из аудитории, я находилась в какой-то прострации. Хаш-оциар за рюкзак направлял меня по лабиринтам коридора. На улице было прохладно, ночь ещё не отступила под натиском восходящей звезды, прячась липкой влажностью за домами. Я смотрела на жёлтый диск и вспоминала слова идэ Кариома, что Назарбек может не встретить следующий рассвет. Я обязана сделать всё, чтобы отстоять в этой битве Катшагуй, вот только уже не знаю, смогу ли. Не струшу ли. Что вообще такое — эта настоящая война?

Краем глаза заметила Флоренсо, поджидающего нас у вездехода, на котором наш отряд отвезли к стартовой капсуле. Хаш-оциар командовал посадкой, пересчитал всех лично, выслушал других офицеров, а затем занял место рядом со мной. Я прокручивала в голове всё, что нам успели рассказать в учебке. Мы покидали планету, где война ещё казалась чем-то нереальным, очередной виртуальной игрушкой. И вот скоро я столкнусь лицом к лицу с настоящими кёзрами и правило лишь одно: "Не останавливаться".

Меня начало тошнить, когда капсула рванула вверх, и внутренности затрясло. Звёздный десант каждый раз испытывал такие перегрузки. Я проходила подобное на тренажёрах, в реальности трясло не так сильно, но тошнота подступала к горлу вместе с паникой.

— Всё будет хорошо, — раздался голос Рафта.

Я несмело взглянула на него, боясь выдать своё состояние. Но он, кажется, всё видел и так. Слишком внимательный. А я залипла на его татуировках, которые под моим углом оживали, кружась змеиными телами в плавном гипнотическом танце. Даже страх отошёл на задний план.

— Спасибо, — прошептала одними губами, адарканец кивнул в ответ.

Дальше стыковка, распределение по местам уже в самом звездолёте и короткий полёт.

— Сейчас вы выберете свои экзокостюмы, — рассказывал нам Бояр идэ Махли, расхаживая вдоль рядов, заглядывая каждому в глаза, — проверите боезапас и по команде выпрыгнете прямо на поверхность астероида. Там есть военная база, мы должны её отстоять!

Он, как и мы, был в лёгком скафандре, в котором запросто можно уместиться в сам экзокостюм. Меня начало откровенно потряхивать. Но я отвлекалась, когда началась проверка связи, нужно было надеть шлем и установить каналы с головным командующим — хаш-оциаром и со своей связкой. А ещё проверили общий канал, чтобы переговариваться с остальными солдатами. Всё работало.

Торможение звездолёта означало, что мы прибыли, и нам приказали пройти в ангар. Вдруг меня прижал к стене Муали и, выпучив глаза, с ненавистью зашипел:

— Это правда? Ты баба?

Рядом встал Флоренсо, глумливо улыбаясь. Повёл бровями, мол, выкручивайся давай. А я поджала губы и дерзко спросила у Омара:

— И что с того?

— А то! Думаешь, я не знаю, что ты здесь только ради своего мужика, а не для того чтобы сражаться!

Я оттолкнула капитана, чуть не послав его лесом-полем, но нас вовремя окрикнул хаш-оциар.

— Что здесь происходит?

— Ничего, — тут же выпалила я и опустила глаза.

— Милый наш хаш-оциар, дело в том, что у нашего Ангелочка, оказывается, есть страшная тайна.

Я вскинула голову с ненавистью глядя на темнокожего бедрокрута. Вот зараза какая! Нет бы промолчать.

— Все ваши тайны отложим на потом. Времени нет, скоро высадка. Так что шагом марш в ангар. И это касается всех. А после боя мы обязательно поговорим.

Адарканец подарил мне такой взгляд, что я поняла — не выкрутиться мне в этот раз. Ненавижу Флоренсо! Ревнивец недотраханный!

— Как скажете, хаш-оциар, — тихо отозвалась.

Состояние моё было настолько шатким, что я не сразу поняла, что мой экзокостюм занят. Флоренсо помахал мне ручкой, активируя его, а я стала озираться.

— Там ещё остался один, — подсказал мне идэ Махли. — И не стыдно брать чужой костюм? — просил он у Флоренсо, который ответил уже по внешним динамикам.

— А на нём не подписано, чей он.

Гад. Какой же он гад! Ведь все знали, кто в каком костюме тренировался! Не подписано! Нашёл к чему придраться! Я злилась. Шагала к последнему оставшемуся костюму метиса, молясь, чтобы синхронизация с ним прошла успешно.

— Что происходит? Почему в костюме Ангелочка Флоренсо? — долетел до меня вопрос хаш-оциара.

— Нет времени выяснять, — ответил ему идэ Махли, и я понимала, что остались считанные минуты перед боем.

Активировав костюм, прикрыла глаза, расслабляясь. Сердце отсчитывало секунды, а приятый мягкий голос компьютера костюма оповестил, что все системы в норме и боезапас под завязку. Синхронизация прошла успешно. Руки и ноги двигались отлично, оружие отзывалось даже на мысленный приказ.

Ещё посмотрим, кто из нас пожалеет о замене. Глупый недомужик. Нельзя менять коней на переправе. Как бы сам себя не подставил. Мой экзокостюм не для всех. Идэ Кариом сразу сказал мне это. Что-то там было не так, и прежние хозяева часто жаловались на медлительность системы. У меня, конечно же, ничего подобного не происходило, и адарканец даже пошутил, что я на одной волне с машиной. Может, так и есть, кто ж спорит. Хаш-оциар вообще часто сетовал на меня, что я медлительная и позывной у меня не соответствует действительности. Ворчал, что крылатые мальчики должны быть стремительными, а не как я. И кто ему сказала, что ангелы быстрые? Он что, сам их видел?

Страшно заскрежетал люк. Меня бросило в холодный пот — началось!

Первыми выпустили ботов, которые хоть и не были эффективны, но отвлекали внимание противника на себя, чтобы десант смог спокойно высадиться. Мы выстроились в шеренги, я рядом с хаш-оциаром и капитаном. Тройки не расформировывались и всегда держались рядом. Шарипов был в числе первых десантников, которые ступили в кромешный ад в космосе. Полукруг огромного астероида закрывал собой звёзды, на его поверхности вспыхивали огоньки развернувшейся битвы. На орбите тоже шёл бой, поэтому нас поскорее практически выпихнули из звездолёта, который должен был отойти на безопасное расстояние.

Первое испытание — выжить при приземлении, чтобы тебя не сбили враги и не задел шальной выстрел своих. Ноги экзокостюма мягко спружинили о поверхность астероида, сила притяжения у которого была настолько мала, что я чуть не улетела в космос. Но умная машина быстро включила двигатели, и я устремилась навстречу напирающим кёзрам. Небольшое пустынное плато, покрытое каменной крошкой, на котором нас высадили, было усыпано телами не только кёзров, но и ботов, и даже адарканцев. Сколько здесь сегодня ещё поляжет — неизвестно. Три огромных корабля кёзров нависли над плато и с них спускались сотни посадочных капсул. Наши с базы пытались пробить защитные щиты, но безуспешно. Я содрогнулась, не представляя, сколько ещё пришельцев внутри этих кораблей.

— Ангелок, не спи! — рыкнул в динамиках капитан Муали, и я опустила голову, активируя оружие.

Я прикрывала спину хаш-оциара, расчищала ему дорогу, а Муали замыкал нашу связку. Кёзры волной шли на нас, над нами пролетали истребители и палили термитными зарядами по пришельцам. Вокруг царил хаос, совершенно не похожий на тренировочный бой. Ещё и темнота. Приходилось ориентироваться на тепловизоры и очертательные контуры экрана костюма. Я еле успевала подстроиться под широкий шаг адарканца, высчитывая его следующее действие, чтобы предугадать какую сторону расчищать для него. Из динамиков лилась какофония звуков. Все кричали, орали, сыпали приказами. Но я слушала лишь один голос — Рафта, которому отвечал Муали. У меня не было сил даже рта раскрыть, так сильно стиснула зубы. Мельтешение перед экраном становилось всё быстрее, я еле успевала реагировать на членистоногих. Рука устала нажимать кнопку на бластере. Яркий свет выстрелов освещал всё вокруг, искажая причудливыми тенями. Я, кажется, отупела. Превратилась в машину, которая только и могла, что вычленять пауков, нажимать на курок и подчиняться приказам хаш-оциара. Его голос единственный был спокоен в общей панике. Он вёл, подсказывал, направлял. Я шла за широкой спиной адарканца, лишь переступая через тела мёртвых.

Первый бой самый страшный? Всё ложь! К этому невозможно привыкнуть. Это ужас, это кошмар наяву! Бесконечный ад, который закончился, лишь когда наши наконец-то подбили один из кораблей кёзров на орбите. Только после этого два оставшихся включили двигатели и скрылись во тьме космоса, пока третий разрывало на куски от мощных взрывов.

Нам оставалось лишь добить кёзров, которые шли напролом, не желая сдаваться. А мы стреляли и стреляли, всё ближе подходя к живым монстрам. Вдруг сзади вскрикнул Муали, я резко обернулась и выстрелила в кёзра, который его прошил своей лапой.

— О мой бог! — простонал Омар.

Рафт вернулся к нему и стал отстреливать пришельцу конечность, чтобы вытащить из-под его туши капитана. Я отстреливалась от пауков, начиная паниковать. Мы остановились! И стояли, а кёзры напирали, окружая нас со всех сторон. Я стреляла и стреляла, прикрывая собой свою связку.

— Хаш, — тихо позвала, когда смогла разжать зубы. — Хаш, они окружают.

— Вижу, — ответил адарканец и наконец присоединился ко мне под ругань и стоны Муали. Он тоже пытался стрелять, но тоненько плакал:

— Жжётся, как же она жжётся...

— Ангелочек, вколи ему реанимационный состав один. Запусти наноботы.

Я встала на колени перед капитаном и застыла в ужасе от открытой раны. Скафандр не справлялся со своей функцией и тёмная кожа, кровь — всё покрывалось коркой изморози!

— Марат, вколи реанимационный состав один! — рявкнул на меня хаш-оциар, выводя из оцепенения.

Руки дальше действовали сами, пока я пыталась не смотреть на рану Омара.

— Ангелок, ты сука последняя, знай это, — прошептал капитан, сбивая меня с действия. Я застыла с занесённым шприцем.

— Он бредит, коли давай! — ругал меня Рафт, вот только глаза капитана на экране моего шлема были совершенно осмысленные.

— Скажи ему правду. Он достоин знать всё. Я ему рассказал о себе, и он меня принял таким, какой я есть. Без насмешки и презрения. А ты трусливая сучка. Поклянись, что расскажешь ему всё! Слышишь?

Я со всей дури воткнула шприц в бок Омара, приподняв ткань скафандра, где она ещё была тёплой.

— Ты бредишь, капитан, — сообщила я ему, чтобы заткнулся. Не во время же боя я должна тут его выслушивать.

— Сучка ты, Ангелочек. Трусливая сучка, — еле слышно прошептал Омар и отключился.

Я активировала медпереноску, которая за считанные секунды упаковала Муали в непробиваемый материал, погружая раненого в стазис.

— Двигаем, — приказал хаш-оциар, словно не слышавший разговора с Омаром.

Я вскинула бластеры и отбросила плохие мысли о темнокожем бедрокруте. Я никогда не была трусливой. Трус бы на войну не пошёл!

Бой продолжался очень долго. Наших полегло много. Ряды кёзров редели, и это придавало надежду, что мы выиграем. Хотя бы этот бой. Я с тревогой поглядывала на индикатор заряда, который стремительно шёл к красной зоне. Стреляла уже прицельно, пыталась отыскать самку, и один раз мне, кажется, это удалось. Когда я попала в одного из кёзров, стоящие рядом странно задёргались, и адарканец их лихо всех расстрелял. Теперь я, воодушевлённая своей удачей, стала присматриваться к целям, и это стало моей ошибкой: хаш-оциара зацепило выстрелом кёзров. Он упал, глухо застонав, хватаясь за бок. Я же встала над ним, отстреливаясь в приближающихся врагов, и в рацию просила о помощи, сообщая, что Рафт ранен. Кёзры подступили ко мне слишком близко, я рычала, не переставая стрелять. Индикатор горел красным, а мне было плевать, главное — не дать паукам добраться до хаш-оциара, который лежал за моей спиной, почему-то не двигаясь.

Его иконка не горела, как у Омара, красным. Она была синей, значит, жив, но что с ним? Почему не подавал признаков жизни!

Злость за командующего во мне взревела, как лесной пожар, я не знаю, что со мной случилось — второе дыхание, а может, и просто обезумела, но я сумела в очередной раз вычислить гадину и затем бессердечно расстреляла её выводок. А потом пришла она — пустота. На меня больше никто не нападал. Кругом только трупы. У ног лежал командующий, а в голове сплошной гул. Я моргала, оглядываясь вокруг. Где все? Кругом мгла. Не было вспышек бластеров, чтобы осветить ночную мглу. Лишь шлем подсказывал зелёными линиями очертания мёртвых тел и техники. Неужели я осталась одна? Нет, в динамиках слышались переговоры. Меня, оказывается, пытались дозваться, обещали прислать подмогу. Я опустилась на колени перед хаш-оциаром, включила медрежим и провела рукой над телом идэ Кариома. Он был ранен! То есть не устал и прилёг, а реально истекал кровью! Левый бок отметился как зона поражения. Какие-то бинты на теле. Он же и без того ещё не оправился от ран, а кёзры снова добрались до него! Система предложила лечение, и я механически исполняла её предписания. Когда до нас добрались, хаш-оциар уже был в медпереноске.

Из нашего отряда остались единицы. Редли тормошил меня за плечо, пытался докричаться до моего сознания:

— Где Муали?

Я указала рукой в сторону, туда, где горел маяк оставленной медпереноски. Ян сказал, что мы слишком быстро рванули вперёд, и основный отряд от нас отстал. Поэтому наши спины оказались уязвимы. Он что-то ещё спрашивал о Флоренсо. Я про этого гада даже слышать не желала. Кажется, его потеряли, хотя экзокостюм передаёт сигналы.

Через силу, еле переставляя ногами, я отправилась вслед за Яном, который теперь был за главного, на поиски метиса. Тот нашёлся в очень узкой расщелине, в которой и застрял.

— Спускайся за ним, — чуть подтолкнул меня к краю Ян, а я испуганно замотала головой. И так силы на исходе, ещё и такая физическая нагрузка.

— Нет, — упрямо возразила, оценивающе глядя на глубокий проём. — Я не смогу. У меня заряд на минимуме. У него тоже.

— Спускайся, Марат, это приказ. У тебя больше всех заряда, ты же сменил костюм.

Прикрыв глаза, утихомирила алые звёздочки. Только свалиться от усталости в обморок мне не хватало. Взяв трос, обмотала его вокруг себя и стала спускаться, освещая всё вокруг себя фонариком.

Медленный спуск в чёрный зев самой непроглядной мглы закончился неожиданным открытием. Флоренсо застрял между двумя каменными выступами, словно добыча в клыках хищника. Застрял и не шевелился. Осторожно цепляясь за отвесную стену, я приблизилась к одному из клыков и тихо выругалась.

Скафандр Флоренсо был разбит и защитное стекло шлема залито искрящейся инеем в свете фонарика кровью. Как в насмешку экзокостюм даже не помят, а его пилот, похоже, хорошо приложился головой.

Долго не могла найти удобного места между зубьями для того чтобы пристегнуть к себе костюм. Когда же сцепка была произведена, опасалась, что Ян не сможет нас двоих вытянуть, но тут сыграла на руку сила притяжения астероида, и мы, чуть ли не как пробка шампанского, полетели вверх от резкого рывка.

Жёсткое приземление сотрясло и без того измученное тело. О, и это было ещё не всё. Марш-бросок до астрохода, затем тряска до базы, в которой со слезами на глазах я узнала проект Назарбека. Так вот что мы так отчаянно отстаивали — ту самую базу, ради которой мой муж покинул дом. Какая ирония судьбы!

Затем был медблок, куда поместили хаш-оциара и Муали. Меня же бегло осмотрели, даже не пользуясь сканером. На мне не было ни царапины, лишь усталость, которую быстро сняла какая-то волшебная инъекция.

— Он не жилец, — раздался голос землянина в белом костюме медика от палаты Муали. — В его организме нет наноботов, а сам он не справился с ядом.

— Как нет! Я же их... — выкрикнула и ахнула в ужасе.

Застыла, выпучив глаза на доктора, который хмуро меня оглядел с головы до ног. Я забыла активировать наноботов! О боже! Сбиваясь на каждом слове, я попыталась объяснить врачу, что я ввела наноботы, но, кажется, забыла их активировать.

— Наноботы такая хитрая штука, что не каждый их принимает, — неожиданно сказал врач, успокаивающе похлопав меня по плечу. Второй врач лишь качал головой и отводил взгляд. — Наш организм не такой сильный, как у адарканцев, и не так быстро реагирует. Наноботы просто не успели бы его спасти. Время упущено.

Зачем он меня успокаивал? Зачем? Я же понимаю, что виновата. Я своей халатностью убила капитана.

— Он в сознании? Можно к нему? — шёпотом уточнила, но врачи покачали головами.

— Это реанимация, и он там не один. Так что нет, рядовой, побудьте здесь. А лучше идите в комнату отдыха и поспите. Вас позовут, когда он...

Мужчина не договорил, но мне и так стало ясно, когда же меня позовут. Когда сердце в груди бедрокрута остановится навсегда. Медленно развернулась, слепо побрела вдоль коридора, натыкаясь на кого-то, тихо шепча извинения, не в силах выдержать груз ответственности. Вдруг меня остановили, схватив за плечи, и встряхнули. Это был Ян, серый какой-то, чужой.

— Как Флоренсо? — с трудом разлепляя губы, задала вопрос, на который и так знала ответ.

— Он умер. Ты сам как?

Забота практически чужого человека намочила мои глаза окончательно, и я зажмурилась.

— Капитан Муали не выживет, — зачем-то прошептала, не в силах вынести это горе в одиночку.

Редли выругался и, совершенно не стесняясь, крепко обнял меня. От него исходил неприятный запах крови с примесью антисептика, но я не отстранялась, нуждаясь в этих дружеских поглаживаниях по спине. Сквозь свои всхлипы услышала шёпот Яна что-то о пассивах и чувствительных.

— Поплачь, рядовой, легче станет. А Омара жалко, конечно, хороший парень. Нам будет его не хватать. Но где гарантия, что в следующем бое не наша с тобой очередь, а, Ангелочек?

Отстранившись, быстро вытерла щёки, жутко смущаясь, что расклеилась.

— Главное хаш-оциар выжил.

— Где он? — Вспомнила я о своём командующем.

— Пока в реанимации, но скоро обещали перевести в палату.

Я хотела спросить можно ли мне его навестить, но Ян даже рта не дал раскрыть, сурово сдвинув брови:

— А у нас с тобой сбор, хаш-циар идэ Махли проведёт инструктаж и распределит новые назначения. Так что пошли, плакать будешь ночью в подушку.

Рыжий великан словно и не горевал о своём погибшем любовнике, или он тоже позволяет себе отпустить эмоции лишь ночью и в подушку?

Хоть наши ряды и поредели, но в зале, куда привёл меня Ян, было не протолкнуться. В особенном отряде погибли семеро бойцов, и среди них сразу два лидера, два лучших солдата. Невосполнимая утрата. Остальные отряды потеряли примерно по трети от численности. О хаш-оциаре не было сказано ни слова. Словно он здесь, с нами, стоял где-то в толпе и слушал идэ Махли, который расхаживал перед трибуной, хмурился, с трудом держал бесстрастное лицо, от чего его тату становилось ещё живее.

Я нашла глазами Шарипова, который, заметив меня, начал проталкиваться, а затем, как и Ян до этого, порывисто обнял.

— Ой и напугала ты меня, девочка, — шептал он у самого виска. — Одни мы остались, никто не выжил.

— Одни? — не поняла я его слов.

— Одни. Ты да я. Остальные не выжили.

Только тут я поняла, о ком говорил Тимур: о тех, кого отправил со мной свёкор. А я ведь даже в лицо не знала своих телохранителей. Никого! Боже, ну за что мне всё это? Как же больно знать, что причастна к чьей-то смерти.

— Потом поворкуете, — шикнул на нас Ян, и его тут же окликнул хаш-циар, назначая главным в нашем отряде. Скупо поздравила его, остальные сослуживцы дружески хлопали по плечу. По лицу Яна было неясно — рад он этому назначению или нет. Наверное, тоже думал, как и я, что при живом ещё Омаре уже должность передали.

Шарипов успел шепнуть, что мы на астероиде надолго. Вот и накрылся мой план окончательно. Здесь тоже везде стояли глушители, и нельзя было ни отправить сообщение, ни позвонить. И от меня требовалось лишь выжить в этом аду, чтобы наконец-то встретиться с мужем.

После обеда доктора сказали, что Муали отмучился, и нам разрешили с ним попрощаться. Я, зажимая рот ладонью, давила рыдание, не в силах даже подойти к Омару, который лежал как живой. Словно не умер, а лишь уснул. На соседних столах лежали остальные парни из нашего отряда, первым Флоренсо. Ян склонился над ним, нежно поцеловал в лоб, а я зажмурилась и отвернулась к стене. Не к такому я готовилась. Нет. Так ужасно терять сослуживцев, которые и не пожили толком. И страшнее думать, что скоро снова в бой и снова нужно выстоять, выдержать, во имя жизни, ради семьи. Почему земляне не принимали участие в боях, ведь адарканцам так нужна помощь.

От слёз глаза словно песком засыпало. Как я оказалась в палате хаш-оциара даже не помню. Просто шла, заметила знакомый профиль и вошла, без разрешения, без халата. Рафт лежал под стеклом медкапсулы, на экране скакала линия сердечного ритма. Я села на стул без спинки и, уткнувшись лбом в стекло капсулы, прикрыла глаза. Хоть бы он поскорее очнулся. Ещё и его потерю точно не переживу. Всё так запуталось. Я сама запуталась. Мне было плохо. Я хотела вернуться домой, к детям.

Медблок военной базы

Сознание вернулось рывком. В нос ударил уже знакомый запах медикаментов и азота. Память услужливо лоскутками восстанавливала полотно событий. Битва! Их сбросили на астероиде. Кёзры, они сыпались с неба как из рога изобилия. Муали, тихо стонущий в динамиках и обзывающий Ангелочка трусливой сукой. Рядовой Завьялов, заслоняющий Рафта и отстреливающийся от кёзров, кричащий из последних сил, но не бросивший его умирать. Ошибка хаш-оциара — секундное сомнение и не успел сделать выстрел первым. Всё это калейдоскопом мелькало в голове, складываясь в цепочку событий. Страшно было подумать где он. Кёзры вроде как пленных не берут. Неужели они выстояли?

Приоткрыв глаза, Рафт глухо застонал от режущей боли, вспыхнувшей от яркого света. Тут же эхом отозвался бок. Ранение! Его опять ранили в этот же бок, но по ощущениям чуть ниже. Пощупав рану рукой, адарканец поморщился от противного липкого медгеля, из которого наноботы восстанавливали живую ткань. Скоро у Рафта не останется ни одного участка родной, невосстановленной кожи.

Открыв наконец глаза, идэ Кариом замер. Кажется, он всё-таки умер и попал в рай землян, иначе почему рядом с капсулой, уткнувшись лбом в стекло, сидел Ангелочек. Он не заметил пробуждения Рафта, хоть глаза его и были открыты, роняя крупные капли на стекло, откуда те, прочерчивая влажные дорожки, скатывались вниз, на пол.

Приятна мысль, что за него переживают. Семья у адарканца маленькая, он единственный сын, и мама всегда за него беспокоилась, вот так вот сидела у кровати ночами, когда он болел. Светлые воспоминания детства. Болел он крайне редко, а ещё реже отец позволял матери его нежить, считая, что мужчина должен справляться со своими трудностями сам и в одиночку.

Подняв руку, Рафт нажал кнопку, открывая крышку капсулы. Провода с противным шипением втянулись в мягкие бока ложа, освобождая адарканца из своего плена. Ангелочек встрепенулся и поднял на идэ Кариома совершенно больные и тусклые глаза. Землянин улыбнулся сквозь слёзы. Его губы дрожали, и мученическая гримаса портила нежное личико Марата. Значит, не всё закончилось хорошо. Возможно, даже откровенно плохо. То, что он находился в медицинском блоке военной базы астероида, совершенно не давало информации о реальном положении дел в целом.

Крышка медленно открылась, и землянин встал, освобождая место для адарканца.

— Как вы? — тихо шепнул Завьялов, и казалось Рафту, что он еле сдерживается, чтобы не броситься ему на грудь и не разреветься в голос.

— Живой, — прокомментировал своё состояние адарканец. На нём были тонкие больничные штаны, а туника лежала рядом на полке, аккуратно сложенная. — Кого потеряли? — потребовал он первым делом отчёта.

Рядовой странно дёрнулся, опустил глаза в пол, включил коммуникатор и стал зачитывать сводку, которую обычно скидывали всем солдатам оциара. Свой коммуникатор Рафт нашёл рядом с туникой, которую с трудом надел, шипя от простреливающей раны. И чем дольше говорил землянин, тем тяжелее становилось на душе у адарканца. Одна треть оциара. Одна треть. А они только прилетели.

Закрыв глаза, он успокаивал злость на кёзров. Гибель Муали опечалила, он был лучшим пилотом для экзокостюма, лучшим после Ангелочка. Вдруг Рафт вспомнил кое-что и открыл глаза.

— Что за тайна, которую ты должен мне рассказать, Ангелочек?

Рядовой затравленно вскинул на него глаза, затем посмотрел на дверь, словно рассчитывал сбежать. Адарканец приблизился к нему, нависая.

— Говори, последнюю волю умирающего нужно выполнять.

Рядовой сглотнул и его и без того несчастные глаза стали тусклее.

— Я не мужчина, — прошептал он.

Рафт, наклонив голову набок, пытался понять, что бы это значило, потому что с землянами ни в чём нельзя быть уверенным.

— А кто ты? — притворно ласково спросил идэ Кариом, ощущая, как дрожь пробирает его до костей. Интуиция проснулась и предупреждала, что ответ ему не понравится.

Ангелочек растерянно моргнул, щёки его опалило уже привычным румянцем. Он облизнул губы, прежде чем убить адарканца своим ответом:

— Женщина.

Мир словно взорвался в голове идэ Кариома, он в одно движение прижал землянина к стене, взбешённый до предела.

— Что ты сказал? Повтори! — с еле сдерживаемой яростью потребовал он у рядового, чьи серые глаза испуганно распахнулись. Рафт смог различить, как чёрные длинные реснички склеились от слёз. Как красные сосуды, словно ручьи, прочертили белизну глазного яблока.

Губы Ангелочка задрожали ещё сильнее. Маленькие кулачки упирались в его грудь. Запах тела землянина коснулся обоняния адарканца, перебивая стойкий аромат медикаментов.

— Женщина, — прошипел Рафт, понимая, как был глуп. — Как ты посмела, женщина! — рявкнул он, отстраняясь от неё, по-новому оглядывая с головы до ног.

Конечно женщина, он же сразу это понял! И запястья слишком тонкие, и пальцы точёные. Кадыка нет, но и этому Муали нашёл объяснения. Но запах... Аромат настоящей женщины ничем не скрыть! И голос! Слишком нежный. А грудь...

Закрыв жалюзи, чтобы никто не мог видеть, что творилось внутри палаты, адарканец начал приближаться к прижавшейся к стене землянке, приказывая:

— Раздевайся. — Он должен увидеть её всю!

— Что?! — возмущённо ахнула девчонка, столько дней морочившая ему голову.

— Раздевайся, говорю, немедленно. Это приказ!

Адарканец старался не думать о том, что она не подчинится. Умная, не станет доводить его ещё сильнее. К сожалению, она оказалась совсем не умная: землянка сжала ворот лёгкого скафандра на груди, беся своей непокорностью.

— Марат, или как там тебя зовут... — помолчав, Рафт дал шанс блондинке ответить, но та лишь смотрела на него своими серыми глазищами, набычившись, словно это он лгал ей, а не наоборот. Если она вдруг шпион, то от расстрела её не спасёт даже то, что она женщина.

А ведь Муали что-то говорил по поводу блондинок, травил шутки про глупых женщин. Неужели это правда? Раньше он за рядовым не замечал идиотских поступков, ну кроме вот этого — вырядиться мужчиной.

Не дождавшись от землянки содействия, адарканец начал сам снимать с неё скафандр, чуть ли не с мясом вырывая застёжки. Девчонка ужом извивалась, пищала, кусалась даже, но Рафт всегда был её сильнее и ловчее, и остановился он, лишь когда дверь в палату, которая, как ему казалось, была заблокирована, открылась и кто-то ойкнул.

— Вышел! — рявкнул идэ Кариом, даже не поворачивая головы, заслоняя собой зарёванную, но злую фурию. Землянки разительно отличались от адарканок. Ни одной женщине его расы даже в голову не придёт перечить мужчине, а эта зубы скалит.

— Диф, — позвал хаш-оциар, но тут же вспомнил, что индокса здесь нет. Лежал, наверное, где-то в вещах идэ Кариома и ожидал, когда его подключат к общей сети. Пришлось адарканцу самому идти и блокировать дверь на замок.

— Лучше разденься сама, я должен увидеть тебя настоящую.

Рана терзала бок от устроенного боя с землянкой, но пока терпимо. Ещё одну схватку он точно выдержит. Рафт вернулся к блондинке, которая пыталась дрожащими руками застегнуться, но несколько застёжек адарканец всё же вырвал.

— Зачем? — глухо шепнула, глядя затравленно и исподлобья.

Всё же она боец. Как тарёк: умрёт, но кусаться будет до конца.

— Я должен увидеть тебя всю, женщина, — повторил Рафт, вновь начиная терять терпение.

Он приблизился и, блокируя удары, вновь расстегнул скафандр, рывком сдёрнул, обнажая плечи и грудь. С шумом выдохнул, глядя на бандаж, плотно облегающий бюст.

— Сними сама, — приказал адарканец, стискивая зубы от дрожи, которая нарастала, волнами накатывая, накрывая с головой. — Быстрее! — рявкнул, чтобы поторапливалась.

Может, она что-то прочитала в его лице или глазах, но отпустила скафандр и даже расстегнула бандаж, который адарканец вырвал из её рук и замер, глядя на небольшие холмики груди, на то, как сжимаются от холода розовые соски, как под его взглядом землянка покрывалась гусиной кожей.

Выдохнув воздух сквозь сжатые губы, Рафт сократил расстояние до минимума, вглядываясь в полные паники серые глаза землянки.

— Ты, вообще, о чём думала, женщина, когда собралась на войну! Ты хоть понимаешь, что натворила?

И нет бы промолчать, но землянка как с цепи сорвалась. Шагнула к нему так, что он был вынужден схватить её за плечи, и закричала на него:

— Я что, виновата, что вы берёте только мужчин? А чем мы хуже? Да, я женщина и что с того! Ты сам сказал, что я лучшая! Что за дискриминация по половому признаку? Вы даже этих, — приподняв подбородок, она головой попыталась указать куда-то, гневно выплюнув, словно грязно выругавшись: — гомосексуалистов берёте, а женщин нет! Что мы — не люди? Да ты знаешь, сколько женщин хотели бы служить в ваших рядах? И точно бы присягнули императору! Это всё вы виноваты! Принимаете только мужчин. Думаешь, я хотела обманывать, прикидываться мужчиной? Нет! Я просто хотела попасть в армию и всё! И я доказала, что я могу воевать на равных с мужчиной!

Всхлипнув, землянка прикрылась руками, опустила голову, давая возможность адарканцу вздохнуть. Он как-то не думал в этом ключе. А ведь сам знал, что в Федерации женщины занимали высокие посты и работали на мужских должностях. И, возможно, не стоило так кричать на Ангелочка, вот только...

Рафт осторожно взял бледное зарёванное лицо в свои ладони, ласково погладил подушечками больших пальцев по нежной коже.

— Война не место для дарующих жизнь, женщина. Вы...

— Война вообще ни для кого не место, хаш-оциар. Даже для мужчин.

Адарканец тяжело вздохнул. Ну не умел он разговаривать с женщинами, особенно с такими красивыми и обнажёнными. Дикое желание поцеловать и уложить Ангелочка в медкапсулу, болезненно било по нервам. Ведь он знал, какая она ладная, как может извиваться под ним, краснеть от смущения. Да где были его глаза, когда он столько раз был на ней. Теперь понятно чего она так смущалась. Дарующая жизнь.

— Я очень зол на тебя, женщина, потому что из-за твоего обмана погиб капитан Муали.

Землянка побледнела ещё больше, испуганно распахнув глаза.

— Если бы я знал, что моя интуиция не обманывает меня и верна, как и прежде, я не усомнился бы в себе. Я столько лет обучался определять женскую особь, Ангелочек. Столько лет кропотливо учился прислушаться к своей интуиции, которая сразу на тебя среагировала.

Рафт опустил руки и взгляд на горячие холмики женской груди. Землянка попыталась скинуть его ладони, но адарканец лишь развернул её к себе спиной и, удерживая одной рукой, второй обхватил точёный подбородок, разворачивая женщину к себе лицом, прошептал ей в висок:

— Не шевелись, не доводи до греха. Я не возьму тебя силой, но если продолжишь тереться об меня своими ягодицами, не обижайся — сорвусь. Я ведь давно тебя хочу, Ангелочек, с первых дней, как ты оказалась подо мной. Ведь ты это почувствовала, поэтому тогда сбежала.

Дрожь медленно угасала, как сытый зверь, оставляющий свою жертву, возвращающийся в своё логово. Наконец-то всё встало на свои места. И страх, что Рафт возжелал мужчину, ушёл на задворки воспоминаний. Как же он был рад, что его инстинкты в норме и теперь всё стало как прежде. И дрожь ушла и не мешала сконцентрироваться. Нужно узнать, кто её родители, и отправить им выкуп. Большой выкуп, не просто за дарующую жизнь, подарок Звёздной праматери, а за лучшего пилота. И вообще, наверное, Ангелочек права: надо бы набирать не только мужчин. Землянки, они же не такие, как адарканки.

— Я замужем, — прошептала землянка.

В груди хаш-оциара словно всё умерло от ядовитого разочарования. Он не сразу отстранился, отпустив от себя женщину, непонимающе глядя на светлую макушку.

— Как замужем? — опешил он и застыл, не мешая землянке застёгивать испорченный скафандр на плече.

— А вот так! — обиженно буркнула она и недовольно зыркнула, дёрнув чёлкой. — У меня муж есть!

Идэ Кариом холодно спросил:

— Как твоё настоящее имя, Ангелочек? И в этот раз не лги. Имей в виду, то, что ты, притворившись мужчиной, пробралась в ряды армии, никто тебе просто так не спустит. Ты будешь отвечать перед императором, потому что присягнула ему, ещё и фальшивым именем. Я ведь правильно понимаю, что твои документы подделка?

Ангелочек опять поджала губы, явно не желая отвечать. Да и смотрела она уже не грозно, а опять затравленно, выдавая себя с головой, отчего адарканец снова взбесился, но ещё сдерживал себя, уговаривая женщину не быть такой подлой. Зачем ей, замужней и красивой, рваться на фронт? На ум приходил лишь один ответ — к мужу.

— Имя! — рявкнул он, теряя терпение.

— Виолетта, — шепнула женщина, потупив взгляд.

— Фамилия, — с нажимом потребовал.

— Тайманова, — чуть помедлив, ответила землянка.

Рафт забил информацию в коммуникатор.

— Как зовут мужа и где он служит.

— Он не служит, — попыталась остановить его Ангелочек и даже к руке прикоснулась, отвлекая от экрана коммуникатора.

Адарканец закрыл глаза и постарался ровным голосом спросить:

— Ты ведь прилетела сюда ради него, ради своего мужа, а вовсе не служить?

Открыв глаза, Рафт успел заметить короткий кивок землянки. Чёрная злость вновь завладела адарканцем. Ложь! Она лгала изначально. А наказание за ложь — расстрел. Эта женщина настолько бесстрашна или ужасно глупа?

— Что для тебя присяга императору, женщина? — наступая на землянку, зло прошептал он.

Ангелок пятилась, пока вновь не оказалась прижата к стене.

— Ты что, решила поиграть? Ты присягнула на верность, ты понимаешь это? Ты дала клятву! Ты поклялась, изначально планируя предать?

Схватив землянку за шею, адарканец чуть не свернул её пустую голову, но она замотала головой.

— Нет, я не хотела предавать. Я не знала, что только так можно попасть на Катшагуй.

— Всё, замолчи, женщина. Дай мне время прийти в себя и не убить тебя прямо сейчас, — пробормотал он, отступая от землянки, поражаясь её коварству и притворству.

Да кого ему подкинули демоны червоточины Вселенной? Кто это такая? Как она могла так поступить? Она же хуже Ли! Тот сразу отказаться присягать, а эта...

— Ты что, всё это затеяла, чтобы попасть на Катшагуй? — кричал Рафт на Ангелочка, вновь сжимая ей шею, не чувствуя, как она царапала его ногтями в попытке освободиться.

Осознание, что душит её, ошпарило адарканца, и он отпрянул от землянки, обходя медкапсулу, чтобы между ними было хоть какое-то препятствие, а то он точно её убьёт.

Блондинка закашлялась и осела по стенке на пол, испуганно глядя на него, обхватила горло. Рафт уже сам был недоволен собой, но его трясло. Нельзя причинять боль дарующим жизнь. Женщины неприкосновенны, даже притворщицы и предательницы. Кого он пригрел на своей груди? Кого? Ещё и отцу ею хвалился. Какой позор!

— Мой муж не военный, — просипела землянка, а идэ Кариом обернулся к ней, отпуская свои волосы, которые чуть не выдрал с горя. — Он строит базу на Катшагуе. Вот такую же, как эту. Но уже прошёл год, а я так и не смогла связаться с ним. А тут этот набор. Вот я и решила, что должна во что бы то ни стало найти и спасти мужа. Я виновата, хаш-оциар, очень виновата. Я ведь даже не предполагала, что всё так плохо. Это я сейчас осознала, что скоро кёзры уничтожат Альянс. И я не предам императора. Но я хочу найти мужа и отправить его домой. Понимаете, он не военный, а простой инженер-архитектор. А дома сыновья остались.

Рафт закрыл глаза и пытался думать. Но в голове царил такой бардак. Женщина, которая засела в душу, несвободна, но уже подарила детей своему мужу. Он не мог её отпустить, не сейчас, когда каждый боец на счету. Рафт не умел проигрывать, поэтому, открыв глаза, посмотрел на спрятанные жалюзи окна и чётко понял одно: он не отпустит её.

— Ты на всё готова ради спасения мужа? — спросил он через плечо, наблюдая, как медленно поднимается блондинка, настороженно сверкая своими небесными глазами.

С ответом женщина не спешила, словно ждала, что адарканец объяснится, но он молчал, планируя шаги. Как спасти безумную женщину от расстрела? За обман её накажут и только он в силах уберечь её.

— Куда же делся бесстрашный Ангелок, женщина? Передумала спасать мужа? — насмешливо бросил идэ Кариом, разворачиваясь лицом к Виолетте.

— Нет, не передумала, — дерзко отозвалась она, на что адарканец лишь усмехнулся.

— Значит, на всё готова ради него?

— Да.

В этот раз землянка не раздумывала, и Рафт кивнул.

— Повторишь присягу императору от своего имени. Чтобы я ни сказал, со всем соглашайся. За жизнь своего мужа должна будешь служить со мной бок о бок до самого конца, Виолетта. Отныне твоя жизнь — моя, рядовой Тайманова. Всё понятно?

Женщина мотнула головой, а идэ Кариом приблизился к ней вплотную, поймал в кулак волосы на её затылке.

— Ты солгала, женщина, за это тебе грозит расстрел. Но я не могу потерять такого бойца. Ты будешь служить со мной до самого конца, за это я помогу найти твоего мужа и вернуть его домой. Так понятно?

— Да, так понятно, хаш-оциар.

— Отлично, потому что то, что ты скрыла свой пол, не такой страшный грех, как тот, что ты замыслила против императора. Предательство — это позор. И ты присягнёшь императору вновь, уже от своего имени и служить будешь как Виолетта Тайманова, и легенду сочиним красивую: ты сюда пришла не ради своего мужа, а ради того, чтобы спасти Альянс. Ради того, чтобы сражаться с кёзрами, понятно, Виолетта? — уже мягче закончил адарканец и отпустил короткие волосы на затылке Ангелочка.

— Так точно, хаш-оциар.

— Вот и умница. И больше не смей даже думать, чтобы предать императора. Ты теперь подданная Империи, а не Федерации. Ты принадлежишь самому императору, солдат, — закончил Рафт, рассматривая блондинку по-новому, любуясь ею, наслаждаясь отсутствием дрожи.

В том, что она его не предаст, не было даже сомнения, ведь он назвал ту самую цену, о которой она мечтала — жизнь мужа. А взамен Рафт заберёт её саму. Осталось узнать, скольких должна родить землянка, чтобы закрыть свой долг перед праматерью. Она и так уже подарила мужу детей. Её мужчина не должен остаться в накладе.

Глава 8

Сердце билось где-то в районе пяток от страха. Я никогда бы не подумала, что хаш-оциар может быть таким ужасающим. Ни один мужчина не нагонял на меня такого страха, как идэ Кариом. И не тем, что чуть не задушил, или что волосы болезненно сжимал на затылке, я боялась его неадекватного состояния. Он то рычал, то нежно прижимал к себе и ласково разговаривал, чтобы в следующий момент вспылить и припирать к стене, чуть ли не плюясь от ненависти. В этом, конечно же, была моя вина. Человек, можно сказать, с того света вернулся, а тут я — здравствуйте, а я не мужчина, я женщина. Для него это был шок. И теперь я знала, что Рафта не стоило огорошивать такими известиями, а нужно издалека медленно подводить, что, к сожалению, в данной ситуации невозможно. Сначала вспылит, а потом быстро гаснет как спичка. Ещё и прячется от меня за медкапсулой, нервно зарывается пятернёй в волосы.

Точно не все дома у него. Совсем крыша съехала. И оставить его одного страшно, но и выслушивать гадости не хотелось. Да я и сама прекрасно знала, что виновница смерти Муали, но зачем каждый раз это припоминать? И откуда он узнал, что я не активировала наноботы? Или он что-то другое имел в виду. Я испугалась. Мысли путались. Ещё это его: "На что ты готова ради мужа?" Чуть не поседела. Ведь такое себе напридумывала, но адарканцы всё же свято чтут женщин. Уж это я успела разузнать, пока была на Уркалоке. А то, что вынуждена продолжить воевать плечом к плечу с хаш-оциаром, справедливая цена тому, что я натворила. Да, я хотела предать императора, и там, дома, на Земле, это казалось чем-то нормальным и обычным, а сейчас, глядя, как самоотверженно адарканцы заслоняют нас, землян, от кёзров, стыдно стало. Я не могу улететь домой, зная, что в любой момент Империя может не устоять. И видела панику в глазах хаш-оциара, когда он осознал, что его рука сжимает мою шею. Рафт словно очнулся и как ошпаренный от меня отскочил. Значит, не тронет. Глупости себе надумала про благородного мужчину. Опять стыдно за себя.

И вот еле стою на ногах, а он меня к себе прижимает и смотрит как-то чересчур нежно. И я помню его слова, его жаркий шёпот о том, что он меня возжелал ещё там, на татами в учебке, и я не ошиблась, когда почувствовала его затвердевшую плоть. И сейчас чувствовала, даже через ткань своего лёгкого скафандра. Медленно опустила взгляд на бугор, натянувший лёгкую ткань брюк, как палатку! Шумно выдохнула, смутившись, возмущённо воззрилась на мужчину, который в ответ усмехнулся.

— Это нормальная реакция пробуждающегося тела на восстановительные препараты, не беспокойся, это мои проблемы. А ещё я дико хочу есть. Тебе тоже не помешало бы поесть, Виолетта. И давай сразу договоримся: пока я не скажу, ты продолжаешь скрывать, что ты женщина.

Подняв с пола бандаж, адарканец покрутил его в руках, затем протянул мне.

— Сегодня-завтра поноси его, а потом официально представим тебя оциару как Виолетту, договорились?

— Так точно, хаш-оциар, — недовольно буркнула и отняла бандаж.

— Это для твоего же блага, рядовой. Держи язык за зубами, пока я не улажу формальности, ты в опасности, понимаешь?

Кивнула. Да что он заладил: в опасности и в опасности. Да моя жизнь каждую секунду подвергается опасности уже тем, что я нахожусь здесь, на астероиде!

— Сможешь найти мой индокс? Он был в кармане брюк скафандра.

Могу! Я всё могу! Вышла из палаты только после того, как в душевой привела одежду в порядок, опять превращаясь в Марата. В коридоре столкнулась с молодым адарканцем, который держал в руках знакомую упаковку с лёгким скафандром. Явно для хаш-оциара принёс. Посмотрел паренёк на меня как-то странно, словно осуждающе, но я откинула эту мысль, когда заметила спешащего Редли. Жизнь продолжалась, и, кажется, я выжила даже после разговора с разъярённым идэ Кариомом. И я помнила, что он обещал найти и спасти моего Назарбека, а адарканцы держат своё слово, а это значит... Закусила губу, чтобы не дать выхода эмоциям. Но неужели скоро любимый будет дома и обнимет наших сыновей? Даже не верилось!

Катшагуй

пост 1286

— А у вас тут миленько, господин Тайманов, — сделал комплимент убежищу Борис, расхаживая вдоль столов, за которыми ужинали строители.

Над головой что-то бухнуло, и посыпалась пыль. Мужчины прикрывали свои тарелки, недовольно глядя на потолок, словно это он виноват, что портил еду.

— Ни разу здесь не были? — удивился Тайманов, шагая вслед за пилотом грузового флаита.

— Раньше успевал улететь до атаки, — отозвался Гапаров, выдавая свой страх.

В том, что он в этот раз не успел, ничьей вины не было, хоть Борис и пытался сделать крайним Назарбека, когда тот тащил его за шкирку по лестницам вниз. Оказалось, что пилот не переносил криков кёзров вообще: сразу падал на землю и выл, как испуганный ребёнок. Сейчас Борису было стыдно за своё поведение.

— Всё бывает в первый раз, — постарался приободрить пилота Назарбек, приглашая разделить с ними ужин.

Сегодняшняя атака стала неожиданной для всех. Но законченная база сумела вовремя среагировать и выставить щиты. Так что сейчас Тайманов был горд собой и радовался, что всё же успел довести до ума базу и её защиту. Успел, но прибывшие новобранцы оказались сплошь адарканцами и ни одного землянина. Разочарование нагнетало тревогу за жену, а Борис принёс весть, что она покинула учебку ещё вчера.

— Не знаете, когда нас эвакуировать будут? — решился-таки на серьёзный вопрос Назарбек, дав Гапарову немного поесть. Сам он ел нехотя: от волнения аппетита совершенно не было.

— Когда ситуация в секторе стабилизируется. Сегодня кёзры атаковали не только Катшагуй, ещё раньше астероид М-2 неподалёку. Наши еле отбили. Много полегло. Я думал всё, а вот они как подло поступили — на планету напали. Совсем озверели пауки.

— Война затянулась. У них, наверное, тоже нервы на пределе, да и ресурсы не вечные.

— У нас тоже ресурсы не вечные, — пробормотал Димаш, садясь рядом с начальником.

— И то верно. Кажется мне, что скоро Федерации придётся вступить в бой, как бы мы ни отсиживались за спинами адарканцев.

— Так мы же не выстоим, — воскликнул помощник Назарбека. — Я от крика кёзров штаны каждый раз новые покупаю.

Борис хохотнул над шуткой Димаша, затем затих, глядя в свою тарелку на серую кашу.

— Страшно мне что-то, парни. Как позволят, домой полечу. Навоевался я.

— Эй, брат, ты чего? — Тайманов испугался, что потерял прикормленного человека, знающего многих в армии, и с помощью которого Назарбек хотел найти жену.

— А то! — хмуро смотря на него, выдал Борис. — Умереть хочу на Земле, а не тут, как крыса в подполье.

Назарбек взглянул на охранников и тихо шепнул Гапарову:

— Мне кажется, адарканцы выстоят. Кёзры уже должны были исчерпать свои ресурсы. У них же нет планет, как у нас.

Доводы, что приводил Назарбек, многим казались здравомыслящими, да и верить в победу хотели все, кто находился в убежище. Тайманов поднял голову, прислушиваясь.

— Уже несколько минут тишина, — пробормотал он и опять посмотрел на адарканца.

Охранник переговаривался по рации с теми, кто остался на поверхности, затем кивнул землянам и открыл дверь, оставляя их одних.

— Сегодня что-то быстро, — пробормотал Димаш.

— Так пополнение прибыло, может, поэтому и быстрее справились? — улыбаясь, предположил Борис, отодвигая от себя тарелку с недоеденной кашей.

— Зря разбрасываешься едой, господин Гапаров. Здесь с ней напряжёнка, — осуждающе поглядывая на пилота, заявил Тайманов, который, как и вся его бригада, свои тарелки взяли с собой, чтобы убрать в мойку.

— Я с детства не люблю кашу, ещё и витаминную. Часто болел, вот бабушка и кормила ею каждый божий день, — смущённо пробормотал Борис, но тарелку взял и тоже положил её в моечный аппарат.

— Значит, не голодал, — пробормотал Димаш.

Назарбек по-дружески погладил его по спине. Его парни знали, что такое голод, знали цену каждой крошке хлеба и не привередничали, не воротили нос от каши. Но Гапаров слов Димаша не услышал, он мечтал поскорее выбраться на поверхность планеты, сесть в кабину своего флаита и улететь на Уркалок. Там спокойнее.

В этот раз база совершенно не пострадала, как и её периметр. Земляне опасливо поглядывали на разрушенную за границей купола небольшую постройку, которую спешно латали роботы.

Назарбек нашёл глазами начальника охраны, подошёл к нему и спросил, когда будут принимать объект, на что тот покачал головой.

— Тай-хаш идэ Кариом очень занят и не до объекта ему пока. Как только ситуация стабилизируется и станет безопасно, вас эвакуируют, приказ уже пришёл.

— Когда? — В Тайманове вспыхнуло недовольство. — Когда пришёл приказ? — потребовал он ответа, так как подозревал, что их давно уже должны были эвакуировать.

— Пару минут назад. Приказ подписан хаш-оциаром идэ Кариомом. Так что эвакуируем вас, как только это станет возможным.

— А кто это такой? Почему не сам тай-хаш подписал приказ?

Адарканец нахмурился, склоняя голову набок.

— Вы не знаете кто такой хаш-оциар идэ Кариом? Это же сын тай-хаша. Так что пакуйте вещи и ждите.

Тайманов ничего не понял, но весть о том, что их всё же эвакуируют, грела душу. Хотя странно, что объект у них так никто и не принял. Но база функционировала и уже доказала, что способна выдержать нападение кёзров.

Астероид М-2

Не успела я заснуть, как меня сдёрнули с койки по тревоге. Кёзры опять напали. Присутствие хаш-оциара хорошо дисциплинировало не только адарканцев, но и нас, землян. Хотя я не понимала, как он с раной опять лез на рожон, но отлёживать бока явно не собирался, поэтому мы снова оказались на пустыре, только в этот раз третьим в связке стал Шарипов. Неожиданно как для него, так и для меня. Откуда Рафт узнал, что Тимур был в курсе о моей личности, так и осталось для нас тайной, но Шарипов не отнекивался и сразу признался, что приглядывает за мной от имени семьи. Объяснения хаш-оциар принял спокойно, тут же огорошив нас с Тимуром, что теперь он наш третий и обязан прикрывать нам спины.

Кёзры вернулись двумя кораблями, которые при первом бое улетели. Вчерашняя битва повторилась, только наши сразу сумели пробить щит одного из кораблей, который тут же ушёл в гипер.

Кошмар повторился с той лишь разницей, что в этот раз Рафт никуда не спешил и отстреливал пауков более прицельно, я тоже. До меня начал доходить смысл разговора об интуиции, и тем тяжелее становилась вина на моём сердце. Адарканцев, могущих вычислить самку, считаные единицы, а я своим притворством внесла сомнение в душу Рафта, которое и погубило Муали. Идэ Кариом объяснил, что его подстрелила именно самка. И если бы он не сомневался, если бы был уверен в себе, то, возможно, Омар был бы сейчас с нами.

Время превратилось в густой кисель, в который мы, как мухи, вляпались и пытались выбраться, до того тяжело было вечно стрелять. Примерно через час непрерывного обстрела я научилась определять самок. Вот бы ещё самцы не мешали, суматошно стреляя во все стороны. И даже крики кёзров меня уже не трогали. Я вспомнила период, когда мальчишки мои были маленькие и вечно истерики закатывали. Чтобы не реагировать, я как-то научилась абстрагироваться, так и сейчас, просто не замечала. Но Шарипову тяжело давалось выдерживать душераздирающие крики.

Над нами пронеслись наши истребители, очередной раз сбрасывая термитные заряды. Мы прятались за одной из посадочных капсул кёзров, пережидая полыхание зарницы. Ночная мгла отступала, когда всё кругом взрывалось и вспыхивало. Тепловизоры практически не справлялись, не успевая переключаться. Я снова была в экзокостюме Флоренсо, так как мой он испортил. Защитное стекло в условиях астероида некому было починить.

Шарипов глухо ругался, выглядывая из-за угла, чтобы осмотреть периметр. Мы с Рафтом быстро обговаривали где чей сектор, Тимур отстреливал всё, что слишком близко к нам подбиралось. Ещё две тройки находились рядом с нами.

Я не паниковала, потому что чувствовала себя в относительной безопасности рядом с хаш-оциаром и Шариповым. Странное ощущение, такого не было никогда, когда третьим был Муали. Наверное, моя предвзятость к Омару давала себя знать, да и тайна, которую теперь и не надо было ни от кого скрывать, сильно мешала.

Часа через четыре кёзры закончились, как и мой заряд. Пришлось искать более-менее целый экзокостюм, чтобы продолжить бой. Шарипову хаш-оциар отдал резервный аккумулятор.

Когда над горизонтом поднялся Адриан, мы были выжаты как лимон, уставшие и злые. Кто-то ходил и добивал кёзров, а хаш-оциар общался с командующими. Рядом с нами опустился транспортник, и все мы загрузились на его борт. Мне пришлось возвращаться за своим экзокостюмом, вставляя резервный аккумулятор, оставлять такую технику никто и не думал.

На базе опять было много раненых, на коммуникатор сыпались сообщения, которые потом соберут в отчёт о погибших.

В столовой, где я пыталась влить в себя суп, ко мне подсел хаш-оциар, протягивая планшет, и сообщил:

— Я подписал приказ об эвакуации твоего мужа.

— А его бригада?

— Что?

Хаш-оциар приподнял брови, я же закусила губу, чувствуя недовольство командующего.

— С ним была бригада.

— Женщина, — прошипел адарканец, подавшись по мне корпусом. Злой взгляд пробрал до самых костей и поджилки затряслись. — Не наглей, — процедил, но прямо при мне исправил в приказе упоминание о бригаде Назарбека.

Я крепко сжала ложку, расчувствовалась, с трудом сдерживая слёзы.

— Спасибо, идэ Кариом.

Хмурый адарканец поднял на меня глаза, намереваясь что-то ответить, но замер, удивлённо меня разглядывая.

— Не понимаю я тебя, рядовой. Вы, земляне, для меня странные и нелогичные.

Я улыбнулась ему и стёрла слёзы, шмыгнув.

— Вы тоже для нас странные, хаш-оциар. Но я рада, что познакомилась с вами. Вы удивительный. Спасибо вам.

Адарканец смутился, на его смуглой коже проступил румянец, и он спрятал свои глаза, обратив своё внимание на суп. Это было так мило. Мой Назарбек любил, когда я его хвалила, как павлин сразу распускал хвост и становился таким покладистым. Рафт тоже оказался падким на лесть, разве что смущался, а не горделиво выпячивал грудь.

— Возможно, завтра на Катшагуй полетим. Надо поговорить с отцом и заручиться его поддержкой.

Я нахмурилась, не понимая, к чему клонил хаш-оциар.

— Надеюсь, он подскажет, как спасти тебя, Ангелочек. Император прислушивается к словам моего отца.

Я всё забываю, что моё наказание никто не отменял, а просто отстрочил. Как отреагирует тай-хаш на моё разоблачение?

— Скажи, есть вероятность, что ты синхронизируешься с любым экзокостюмом за секунды потому, что женщина?

Я пожала плечами.

— Не думала об этом.

— Никто не думал. Но вы, землянки, сильно отличаетесь от наших женщин. Так сильно, что даже сравнивать нельзя.

Я опять пожала плечами. Кто я такая чтобы что-то говорить по этому поводу. Тут нужно мнение учёных или экспертов, а я просто домохозяйка. Даже страшно подумать, чем я занималась в последние несколько лет, закрыв ради Назарбека дверь в моё прошлое. А ведь я могла быть знаменитым тренером, может, даже школу бы открыла или, как давно мечтала, летний лагерь для детей. А теперь я солдат. Вот меня кидает в крайности! Жутко даже.

— Возможно, из-за того что я женщина. У нас, женщин, мозг не так устроен, как у вас.

— Ложь, — отмахнулся адарканец, — научно доказано, что мозг и у мужчин, и у женщин одинаковый.

Я опять пожала плечами.

— Значит, мы не так им пользуемся, как вы, мужчины, — выдвинула другую версию.

Рафт усмехнулся, и в его чёрных глазах вспыхнули звёздочки-смешинки.

— Это уже больше похоже на правду. Дарующие жизнь созданы Звёздной праматерью, а мужчины праотцом, — важно заявил адарканец, приподнимая брови, видимо, для усиления значимости своих слов.

Мужчины! Вечно выпячивают свою исключительность. Оскорбиться, что ли, за явный шовинизм, да не могу.

— Такой большой, а в сказки верите, — вернула ему усмешку, тихо прошептав.

— Наша религия лучше вашей. У вас бог женщину вообще из костей мужчины сделал. Жуть!

Адарканец передёрнул плечами, а я рассмеялась.

— А у вас из чего?

— Из звёзд, конечно, — невозмутимо отозвался Рафт, а я поплыла.

Смотрела на широкое смуглое лицо, видела его страшные живые татуировки и представляла, как прекрасная богиня собирает в ладони звёзды, чтобы создать из них дитя, прижимая к груди, как Богоматерь на старинных иконах, окутанная небесным светом.

— Красиво, — прошептала, с трудом сглатывая навернувшиеся слёзы.

Как же хотелось обнять своих детей, почувствовать тепло своих звёздочек, расцеловать их.

— Ты расстроена.

— Скучаю по детям, а так я в норме.

— Война не для женщин, я тебе говорил.

— Но я, как мать, должна спасти своих детей и сделать всё, чтобы они жили в мире. Поэтому мы все здесь.

Я окинула взглядом столовую и наш разговор неожиданно угас. Говорить не хотелось, поэтому я просто ела. Хаш-оциар тоже молчал, ел, но взгляд от меня не отрывал. А когда посуда опустела, подался ко мне через стол и тихо-тихо шепнул:

— Ты удивительная женщина, Виолетта. Для меня честь познакомиться с тобой. И готовься стать хаш-циаром. Я подал прошение отцу, завтра будем обсуждать создание небольшого циара земных женщин. Хаш-циар идэ Махли уже вылетел на Землю для отбора.

Я часто-часто заморгала, пытаясь переварить информацию.

— Как хаш-циар! Я?

Адарканец тепло улыбнулся.

— Попробуешь себя в новой должности, рядовой.

— А как же наказание? — выпалила, вставая из-за стола.

— Всё относительно! Ошибся — исправляйся и доказывай, что раскаиваешься. Таковы у нас порядки, — обхватив меня за плечи, стал успокаивать идэ Кариом. — Нам нужна поддержка отца, а пустых разговоров он не любит. Так что готовься принимать должность, хаш-циар.

Как же у него всё просто! А я? А как же я? Как мне к этому готовиться? Я же никогда не командовала женщинами! Только подростками, ну ещё мужем! Этого же мало!

Плюхнулась на стул в полном раздрае. Но погрузиться в чёрную депрессию не дал Шарипов, занявший соседний стул только ради того чтобы поговорить, поел он со своим отрядом.

— Что случилось? Что он сказал? — зашептал Тимур, обдавая неприятным запахом табака.

Я невольно поморщилась.

— Сказал, что назначит меня командующим ротой.

— Ротой? Какой ротой? Твоих этих?

Тимур очень хотел выругаться, я прямо слышала мат, крутившийся на его языке, но мужчина стерпел, а я вздохнула. Ну а что я, собственно, теряю? Может, даже и хорошо, что я буду командующим ротой. Всё же женщина женщину быстрее поймёт. Наверное, хотя....

— Ты чего молчишь? Кто в роте будет? Меня возьмёшь?

Я нервно хохотнула, глядя на Шарипова, и замотала головой.

— Ой, нет, нет. Тебя точно не возьму! — еле проговорила, не в силах остановить смех. — Хаш-оциар хочет набрать женщин. Пока роту, а потом — как пойдёт.

— Женщин? — удивился Тимур, а я прижала палец к своим губам.

— Только ш-ш-ш, это тайна.

— Понял, не дурак, но баб набирать... Что, совсем всё плохо?

— Да нет. Есть предположение, что я так здорово синхронизируюсь с экзокостюмами потому, что я женщина.

Шарипов задумался, оглядел столовую, затем уставил на выход, куда ушёл идэ Кариом, затем кивнул своим мыслям.

— В этом что-то есть. Может, что и выгорит. Но я тебе не завидую. Бабами управлять — это такое терпение надо иметь.

Я поморщилась. Да уж, радоваться точно нечему.

Катшагуй

Известие о скорой эвакуации подстегнуло мужчин, они словно скинули с себя пыль усталости, развеселились, засветились, как лампочки, предвкушением возвращения домой. Лишь Назарбек был предельно напряжён. Куда отправили Виолетту, он так и не сумел узнать. Атаки кёзров поутихли, и по горячим сводкам граница фронта наконец-то откинута подальше от планеты. Временно или нет — никто не знал, но все надеялись что навсегда.

За ними пришли после обеда следующего дня. У космодромов особенная суматошная жизнь, которая никогда не останавливалась. Корабли прилетали, улетали и люди сновали по своим делам, все собранные, серьёзные. Одни земляне шли радостной толпой на посадку. И Тайманов совсем не ожидал, что ему посыплются сообщения, когда он практически дошёл до трапа. Сообщения от жены! Катшагуй был всё так же закрыт, и Назарбека затрясло от осознания простой истины — Виолетта на планете.

Не открыв ни одно из посланий, трясущимися руками он набрал вызов, чуть отойдя от толпы, ждал ответа, до боли в глазах всматриваясь в синий экран. Лицо любимой появилось неожиданно. Такое родное и чужое одновременно.

— Девочка моя, — сипло выдохнул Назарбек, протягивая руку, чтобы погладить изображение жены.

— Назарбек! — Радостный голос жены немного искажали динамики, но это не мешало мужчине раствориться в его нежных нотках.

— Суйген жар, — прошептал на родном языке Тайманов, не веря, что наконец-то разговаривал с Виолеттой. Наконец-то они смотрели друг другу в глаза.

— Назарбек, ты где?

— Я в космопорту рядом с постом 1286.

— Я тоже здесь! Где ты?

Жена завертела головой, и Назарбек тоже. Он видел, как несколько кораблей выпускали из своих недр солдат.

— Я вот у этого корабля.

Тайманов развернул коммуникатор, чтобы Виолетте был виден номер и цвет обшивки, хотя все корабли на площадке казались одинаковыми.

— Я уже! Я сейчас! — крикнула Виолетта из динамиков девайса, а у Назарбека чуть голова не оторвалась, когда он пытался вытянуть шею, выискивая глазами любимую.

Она бежала к нему в лёгком скафандре, с рюкзаком за спиной, светлая в этом сером царстве вечной войны. Тайманов рванул, не слушая предупреждения сопровождающих адарканцев. Он рвался вперёд, словно крылья выросли за спиной. Мчался так быстро, как мог, мечтая сомкнуть свои руки вокруг жены и не отпускать её больше никогда.

— Виолетта, — шептали его губы.

А любимая кричала от счастья, её белые волосы искрились в лучах местного солнца. И когда миг объединения чуть не настал, его жену заслонил один из адарканцев, выросший между ними высокой и злой горой. Виолетта просто впечаталась в его выставленную руку.

— Рядовой, стоять!

Назарбека взбесил командный тон наглеца и то, что Виолетта послушалась. Испуганно распахнув свои светлые глаза, она обернулась на адарканца, перестала смотреть на него, законного мужа. Послушалась чужого мужчину!

— Ты кто такой, чтобы приказывать моей жене? — взвился он и тут же поперхнулся воздухом.

— Рот закрой, землянин. Это не твоя жена, а рядовой Завьялов. И если заботишься о нём, не смей орать на весь космопорт, что он женщина!

— Идэ Кариом, — тихо шепнула жена и прямо на глазах у Назарбека ласково погладила по руке, которой адарканец сжимал шею Тайманову.

И инопланетянин послушался, а Назарбек разозлился. Он не понимал, какое право этот адарканец имел указывать ему. Но фамилия адарканца заставила смолчать, задуматься и вспомнить, что он знал только двоих идэ Кариомов — тай-хаша и его сына. Это, видимо, и был тот, кто подписал приказ об эвакуации. И Виолетта почему-то рядом с этим мужчиной.

— Назарбек, прости, но никто не должен узнать, что я твоя жена.

— Ты рядовой Завьялов, Марат. И хватит вызывать подозрения. Господин Тайманов, вы должны осознавать, как именно вы должны прощаться с родственником на глазах у тысячи свидетелей, если, конечно, по-настоящему любите, я так понимаю, своего... брата.

— Брата?! — процедил Тайманов, когда адарканец отцепился от его горла. Грудью толкнул наглеца, смеющего указывать ему, как общаться с любимой женой, сквозь зубы процедил: — Это моя жена, а не брат.

— Назарбек, так надо, — прошептала Виолетта, стоя всё так же, держась за руку адарканца, который не отпускал её и не позволял приблизиться к ней.

— Что так надо? Ты должна полететь домой, со мной! Война не место для тебя!

— Рядовой Завьялов лучший солдат моего оциара, господин Тайманов, и домой он вернётся только с победой, так, рядовой Завьялов?

— Так точно, хаш-оциар, — чуть помедлив и опустив глаза, отозвалась жена, а Тайманов замотал головой.

— Нет, нет, Виолетта, ты должна лететь со мной! Адарканцы чтят женщин!..

— И их собственный выбор.

Инопланетянин оттолкнул Тайманова так сильно, что тот поморщился от боли в груди. Виолетта вскрикнула, хватаясь и наваливаясь на руку адарканца. Но тому стоило лишь бросить на неё грозный взгляд, как она застыла, а слёзы засеребрились на её глазах.

— Я только попрощаюсь, честно, хаш-оциар. Я не буду вызывать подозрения. Можно, я хотя бы обниму своего брата.

Тайманов взревел:

— Да кто он такой, чтобы приказывать тебе?

Жена посмотрела прямо в глаза Назарбека и покачала головой.

— Он мой командующий, дорогой. Я обязана слушаться его приказов.

— И исполнять, — добавил адарканец, отпуская наконец руку. — У вас минута, рядовой. Тай-хаш ждёт.

Виолетта кивнула и, подойдя к Назарбеку, улыбнулась сквозь слёзы.

— Я рада, что мы свиделись, милый. Ты прости меня, что не всё получилось, как я задумала. Но главное, что ты летишь домой.

Назарбек не в силах был видеть любимую такой потерянной, неуверенной в себе. Он порывисто обнял её, зарываясь ладонью в короткие, жёсткие от грязи волосы. Даже запах изменился, потерял свою чарующую женскую нежность. Она пахла пылью и техникой. Адарканец медленно шагнул к ним, он, словно коршун, следил за Назарбеком.

— У вас можно так обнимать мужчину? — холодно спросил он Виолетту, которая дёрнулась в руках мужа, но Тайманов не разжал рук.

— Он мой любимый брат, — мстительно бросил адарканцу Назарбек, затем отстранился и заключил родное лицо жены в свои ладони.

— Я вытащу тебя отсюда.

Она замотала головой.

— Не надо, милый. Не надо.

Её холодные пальцы запорхали по лицу Тайманова, и мужчина прикрыл глаза от тоскливой щемящей нежности.

— Я солдат. Я сама так захотела. Мы должны выиграть войну, чтобы наши дети жили в мире. Я могу это сделать и сделаю. А ты пообещай, что позаботишься о них. Твои сыновья скучают по тебе.

— А я по вам, — прошептал Назарбек, вглядываясь в серые дымчатые глаза жены. — И я вытащу тебя отсюда. Ты должна вернуться домой. Ты моя жена и твоё место рядом со мной, а не здесь.

— Ты не понимаешь, милый.

— Минута закончилась, рядовой, — неожиданно дал о себе знать адарканец и Назарбек не выдержал — поцеловал Виолетту, но его тут же оттолкнули с такой силой, что Тайманов упал под испуганный крик жены.

Назарбек даже встать не успел, как его подхватили под руки солдаты и поволокли к кораблю. Виолетта стояла, большими глазами, полными слёз, провожала его жалобным взглядом, но не двигалась с места. Адарканец, склоняясь к ней, что-то шептал на ухо, гневно прожигая Назарбека взглядом. Тот хотел бы крикнуть, но рот ему накрыла чужая ладонь.

— Господин Тайманов, возьмите себя в руки, — шипел один из солдат ему слева. — Вы погубите рядового Завьялова, если скажете хоть слово. Его могут расстрелять за дезертирство. Расстрелять, слышите?

Назарбек услышал, испуганно повернув голову к тому, кто говорил всё это. Оказывается, его вели обратно к кораблю не адарканцы. К нему обращался землянин, брюнет с широким загорелым лицом.

— Меня зовут Тимур Шарипов, передавайте вашему отцу моё почтение и то, что я присмотрю за вашим братом, как он и просил.

— Вы...

— Да я, а вам пора. И гордитесь братом, он лучший солдат в нашем батальоне.

Второй конвоир — рыжий великан — недовольно хмурился, оглядываясь назад.

— Не похожи вы что-то с братом, — бросил он, подталкивая Тайманова к очереди на посадку.

— Он троюродный, я знаю его семью, — ответил вместо Назарбека Шарипов.

Тот кивнул, подтверждая его слова, а сам выглядывал жену, которая что-то говорила своему командующему, а тот... Тайманов даже застыл, чувствуя, как холодный липкий пот покрывает спину. Адарканец словно и не слушал, что говорила ему Виолетта, он смотрел на Назарбека, победно ухмыляясь, а его тату двигались, как живые змеи. Ощущение, что сам демон из преисподней глядел на Тайманова. Демон, который обнял Виолетту за плечи и притянул к своей груди.

— Ох уж эти пассивы. Опять расплакался, — прошептал рыжий верзила, тоже глядя на жену Тайманова.

— Пассив? — переспросил он.

Великан усмехнулся, похлопал его по плечу.

— Что, не знал, что твой брат гей? Ну ничего, теперь знаешь. Он герой и ты должен гордиться им.

— Ваш брат? — тихо шепнул Димаш, пытаясь разглядеть, о ком шла речь.

Назарбек подтолкнул его к трапу.

— Нет у меня брата гея.

— Вот сука, — услышал за своей спиной.

Оглянувшись, заметил, как презрительно кривил губы рыжий, а Шарипов качал головой, предупреждая Назарбека не отвечать.

Бросив последний взгляд на жену, Тайманов стиснул зубы: адарканец всё так же прижимал её к себе, прожигая его чёрными глазами. Это был вызов. Назарбек понимал это, но ничего сделать не мог. Нужно вернуться домой, а уж там он найдёт способ вытащить свою жену из лап адарканца.

На коммуникатор пришло сообщение с незнакомого номера. Оказалось, что от Шарипова, который обстоятельно расписал незавидное положение Виолетты: и то, что она по распределению попала в особенный отряд мужчин нетрадиционной ориентации; и то, что рыжий верзила был командиром этого отряда. Шарипов предупредил, что тайна Виолетты не должна быть раскрыта, иначе её ждал расстрел.

Тайманов, сидя в своём кресле, закрыл лицо руками, осознавая, что чуть не подписал жене смертный приговор своей выходкой, а ведь адарканец именно на это ему и намекал. Ревность — вот что разъедало душу Назарбека. Перед глазами стояла картина того, как нежно адарканец прижимал его жену к своей груди, а она позволила ему это! Позволила, рыдая на чужой груди.

— Что случилось, господин Тайманов? Мы домой летим, а на вас лица нет, — шепнул рядом Димаш.

Тайманов сморгнул, тяжело выдохнул.

— По жене соскучился, — устало ответил Назарбек, на что его помощник усмехнулся.

— Все мы по семье соскучились. Столько не виделись. Но Аллах милостив и скоро мы обнимем любимых и родных.

Назарбек усмехнулся. Обнимет он, как же. Теперь другой обнимает его жену, а он бессилен что-либо сделать. Адарканец силён! Боль в груди от его удара всё ещё не затихла. Как и боль от предательства жены. Умом он понимал, что она делала всё верно и правильно, но... зачем она вообще пошла в армию! Зачем? Он бы сам справился. Сам бы вернулся домой. А теперь... Нужно что-то придумать, найти тех, кто имел власть и вес в Империи, чтобы забрать жену домой.

Катшагуй

пост 1286

Я до последнего не осознавала, к кому вёл меня хаш-оциар. Думала совершенно не о том. Встреча с мужем разбередила сердце, и я не могла никак остановить слёзы, которые нет-нет да срывались с ресниц. Идэ Кариом опять показал себя очень внимательным и заботливым начальником. Правда, сначала строго отчитал за мою выходку, когда я сбежала из строя, никому ничего не сказав. Некоторые подумали, что я решила дезертировать, спасибо Шарипову — помог оправдаться. Поэтому Рафт и отчитал, как школьницу, а потом долго успокаивал, обещая, что скоро война закончится, ведь мы всё ради этого сделаем. Я вся размякла от поцелуя Назарбека. Он всколыхнул такую бурю в душе! Хотелось просто бросить всё и улететь с ним. Просто оказаться дома, обнять детей, забраться на диван с ногами и смотреть телевизор в объятиях мужа. Чипсы бы съела, наплевав на фигуру. Главное, чтобы была душевная атмосфера и комедия смешная, хотя под боком у мужа я смотрела бы что угодно.

— Соберись, — тихо шепнул мне хаш-оциар, когда дверь перед нами открылась, и мы предстали перед тай-хашем, расхаживающим вдоль длинного стола, за которым сидели офицеры за навороченными ноутбуками, рядом с каждым лежал индокс. Комната была большой, со скудной обстановкой: наспех расставленная мебель да огромная голокарта, светящаяся в центре помещения, оттеняя пластик отделки стен.

— Приветствую, тай-хаш идэ Кариом! — зычно выкрикнул хаш-оциар, заставляя всех мужчин в комнате оглянуться.

Я вытянулась по струнке, подражая своему командующему.

— Приветствую тебя, сын, — нерадостно отозвался мужчина с сединой в волосах, чуть ниже ростом, чем Рафт. Мне стало ясно, в кого уродился наш хаш-оциар. Вылитый отец, даже тату такое же. Точно! Они у них родовые, видимо, так семьи у адарканцев выделяются!

— Скажи мне, по какому такому праву ты принимаешь вместо меня объект и отпускаешь на Землю бригаду строителей?

Я застыла от прозвучавшей стали в голосе тай-хаша, который явно разозлился на сына за его своеволие, а причина опять во мне! Что будет? Я обернулась на Рафта, который чуть приподнял уголки губ и моргнул мне, успокаивая. Не поняла. Он что, не испугался? Мне вот стало не по себе. Он же не прикажет вернуть Назарбека обратно?

— Была причина, тай-хаш идэ Кариом, которую озвучивать не стану. Можно поговорить с вами наедине? Мне было назначено.

— Минуту назад. Ты опоздал, но всё же я уделю тебе время, раз наконец пришёл, — ворчливо закончил тай-хаш, затем прошёлся по мне заинтересованным взглядом, недовольно поджал губы. Видимо то, что он увидел, ему не понравилось.

Когда же мы вышли в коридор и отец Рафта двинулся вперёд, а мы позади, тай-хаш бросил на меня косой взгляд через плечо:

— И это твой лучший солдат?

— Лучший, — без заминки отозвался Рафт, тяжело хлопнул меня по плечу, я даже присела. — И ещё таких же целый отряд с Земли привезём, вы только разрешение подпишите.

— Сначала объяснись, хаш-оциар идэ Кариом, а то я подумал, что хаш-циар идэ Махли лишился разума на этой войне. Говорит, женщин набирать хочет по твоему приказу.

— Да, отец, женщин, но давай подробности не в коридоре, — отвечал мой командующий, поглядывая на снующих туда-сюда военных, которые и не скрывали, что ловили любое слово их разговора.

— Давай поговорим, — согласился адарканец, останавливаясь около открывшейся двери, впуская нас внутрь, — а то мне интересно, зачем ты ко мне привёл женщину в мужской одежде и говоришь, что это твой лучший солдат.

Закончил тай-хаш высказываться, когда замер у стола, разворачиваясь к нам лицом, а дверь в кабинет за нашими спинами плотно закрылась. Я украдкой огляделась. Кабинетом комнату назвать было сложно, из мебели лишь стол, кресло и индокс. Голые стены и пыль повсюду говорили о том, что переезд сюда лишь намечался. Стол и тот не вызывал доверия: весь грязный какой-то и обшарпанный.

Когда до меня дошло, о чём сказал тай-хаш, я снова застыла, испуганно глядя на хаш-оциара, который, кажется, веселился за мой счёт. Мужчина сграбастал меня своей широкой ладонью за плечо и прижал к себе.

— Глаз как у ювелира, отец. Я вот не сразу сообразил, что меня вокруг носа обвели.

Густые, серебрённые сединой брови идэ Кариома-старшего взметнулись вверх.

— А что же у такого профессионала интуиция молчала?

Я потупила взор, чувствуя за собой вину и злость. Как же они здесь все носились с этой пресловутой интуицией! Ну вот честно, ну откуда я знала, что своим маскарадом Рафту жизнь порчу?

— В том то и дело, что не молчала, — продолжали общаться мужчины, пока я не встревала, разглядывая пыль под ногами. — Просто не поверил, думал, из-за ранения эмоции чудят. Кто же знал, что земляночки такие боевые, что их хлебом не корми, а дай повевать наравне с мужчинами.

Старший адарканец хмыкнул, зорко всматриваясь в меня. Меня так никто никогда прицельно не рассматривал. Даже свёкор, когда первый раз увидел. Назарбек в тот вечер нарушил все возможные правила, когда привёл меня в дом своих родителей. Они разозлились, посчитали себя оскорблёнными его выходкой и, конечно же, не приняли ни меня, ни наше желание пожениться.

Тай-хаш имел такую же гнетущую ауру власти, как и Рафт, только хаш-оциар всё же переплюнул отца. Его взгляд выдержать для меня сложнее всего.

— И я так понимаю, ты хочешь, чтобы я помог тебе спасти эту белокурую головку, ведь обманувшему грозит расстрел? — Переведя с меня взор, старший идэ Кариом строго спросил: — Неужели думаешь, что император позволит расстрелять дарующую жизнь?

— Может, и не накажет, но отошлёт её назад домой.

Неожиданно хаш-оциар перешёл на родной язык, и я его стала с трудом понимать, настолько привыкла, что все общались в армии на общем земном, общим и для Альянса.

— И будет прав, — не сбавлял сердитого тона тай-хаш.

А я подумала, что вот он мой шанс вернуться домой, прямо сейчас.

Рафт мотнул головой, заставляя меня устыдиться своих трусливых мыслей. Я же поклялась, что заплачу за свой обман службой. Обещала быть с хаш-оциаром до конца войны. Выдержу все тяготы, чтобы успокоить совесть за смерть Муали. До сих пор тяжело вспоминать бесстыжего бедрокрута и его белозубую улыбку.

— Она отличный боец, отец. — Рафт убрал руку с моего плеча и приблизился к тай-хашу, заслоняя меня собой. — Я тебе не врал. И есть подозрение, что синхронизация и полная отдача экзокостюмов происходит исключительно потому, что пилот женщина. Ей любой экзокостюм подходит. Не было ни одного не откликнувшегося. Во время боя она с лёгкостью меняла их, когда заряд заканчивался.

Я улыбнулась тай-хашу и даже кивнула в подтверждение слов своего командующего.

— Смазливая больно, — неожиданно заявил отец Рафта.

Хаш-оциар оглянулся на меня, серьёзно осмотрел с головы до ног, затем спросил у отца:

— Это плохо?

— Плохо, если свободная. Головы многим вскружит, когда узнают, что она женщина.

Я открыла рот, чтобы ответить, успокоить тай-хаша:

— Я за...

— Я отправлю за неё выкуп, — перебил меня Рафт.

Я выпучила на него глаза, молчаливо спрашивая, что на него нашло.

Тай-хаш улыбнулся по-доброму, тепло, и его тату ожили, закружились.

— Хотел бы я на это посмотреть.

Я помнила, что должна молчать и соглашаться с Рафтом, но это было уже выше моих сил.

— Я замужем! — хотела крикнуть, но получилось как-то совсем неуверенно.

— Ещё и замужем, — проворчал седовласый адарканец, но как-то больно весело. — Пусть летит домой.

— Нет! — выпалили мы вместе с Рафтом, а тай-хаш рассмеялся.

— Какая боевая! — Не теряя хорошего расположения духа, идэ Кариом-старший обошёл стол и сел в кресло, рассматривая меня всё так же пристально своими чёрными узкими глазами. — Это тебе не адарканкой командовать, — заметил он сыну. — Когда был молодой, читая о землянах, всё удивлялся: как это женщины у них президентами становятся. А потом встретил одну. Ух, командирша, слово не давала вставить. Неприятная, в общем. Вот тогда и поверил, что землянки совершенно не похожи на наших женщин и поскорее отправил выкуп отцу твоей матери, сын.

— Да, у нас женщина в правах равна мужчине, — решила, что молчать больше не стану, когда о нашей расе пошли разговоры. — Мы ничуть не хуже мужчин управляем техникой и стреляем так же метко. У нас в некоторых секторах женщины военнообязанные и по контракту служат. Так что ваш отбор это даже оскорбление нам, женщинам, дискриминация по половому признаку.

Рафт раздражённо цыкнул на меня, заставляя замолчать, а его отец усмехнулся, когда я прикусила язык, подчиняясь хаш-оциару.

— Сражаться позволю, только если присягу примешь. А то знаю я вас, женщин, сегодня оружие хочу, а завтра платье. Переменчивы, как ветер в пустыне.

— Отец, Виолетта показала себя сильным духом солдатом. Она мне жизнь спасла.

— Спасла, а ты её решил заставить рисковать своей каждый день. Звёздный праотец запрещает давать в руки дарующим жизни оружие, ты же знаешь это, сын.

Рафт опустил голову, и я вдруг отчётливо поняла: если не заступлюсь за него, то тай-хаш отправит меня домой.

— Я приму присягу, можете не переживать на этот счёт. Уже присягала. И знаете, на Земле многие женщины возьмутся за оружие, не спрашивая вашего бога, тай-хаш. Если Империя падёт, мы встанем в один ряд с мужчинами и будем сражаться за свой дом, за свою планету. Только можно не усугублять ситуацию, не доводить до падения Империи, нужно действовать сейчас. Тай-хаш, вы же мудрый мужчина, позвольте воевать женщинам. Вы не пожалеете!

Порывисто преодолела расстояние до стола, замерла, прижав руки к груди, но чёрные глаза седовласого главнокомандующего оставались, как и прежде, холодны и расчётливы. Я растерянно обернулась к хаш-оциару, но он смотрел на отца, ожидая его ответа. Я вновь обратила свой взор на тай-хаша, а тот думал, прищурившись, барабанил пальцами по столу.

— Сладко говоришь, но за всё нужно будет платить, Виолетта. — Отец Рафта наконец отмер, встал, подошёл к сыну, говоря: — Я дам разрешение, если докажете, что синхронизация экзокостюмов с женщинами успешна. Докажите, что Виолетта не исключение из правил, только тогда я позволю землянкам стать солдатами имперских войск, а до этого времени ждите.

— Принято, тай-хаш, — отчеканил Рафт, явно недовольный таким исходом встречи.

— Зря ты отпустил землян, — похлопал сына по плечам идэ Кариом-старший, — влез, куда тебя не просили. А они отличные строители. Смотри, какую базу построили. — Тай-хаш обвёл руками кабинет. — Я хотел, чтобы они построили ещё несколько баз. Знаешь, как сложно было их удержать на планете? Совершенно криков кёзров не переносят, а ты всё испортил.

— Страх перед кёзрами сводит землян с ума, отец, тебе ли это не знать! — возмутился Рафт, и я наконец осознала, по чьей вине мы оказались разлучены с мужем.

— Ничего ты не понимаешь! Где я теперь таких отличных строителей найду? Кто в здравом уме сюда полетит, а? Ладно, ступайте. — Тай-хаш махнул на нас рукой, отпуская.

Хорошо, что Рафт подписал приказ, ещё неизвестно, сколько бы удерживали Назарбека на этой планете. Приятно, когда ценят талант, но зачем так делать? Зачем удерживать силой, несмотря на опасность? Мой любимый совсем не военный. Как же я благодарна Рафту за то, что спас его! Так благодарна!

Я отдала честь и поспешила на выход, когда тай-хаш бросил нам в спину:

— Рафт, не забудь о выкупе.

Хаш-оциар застыл, а я в него чуть не врезалась, возмущённая до глубины души.

— Какой ещё выкуп! Я замужем! — шёпотом напомнила своему командующему, который обернулся и придержал меня, чтобы не упала.

Рафт промолчал, держал непроницаемое лицо и не отвечал на моё гневное шипение до самого звездолёта, но даже там строго приказал не шуметь и не забывать о конспирации. Да какая к чёрту конспирация, когда за меня выкупы собрались отправлять, то есть свататься по адарканским традициям, наплевав на моё личное мнение, на наличие мужа и двоих детей! Вот наглость!

Глава 9

Нервно кусая верхнюю губу, Рафт в который раз анализировал разговор с отцом. Всё шло, как задумано, отцу Виолетта пришлась по душе, и теперь у неё два защитника перед императором. Осталось только дождаться результатов отбора и представить факты, для того чтобы Даянгур Пятый позволил землянке остаться в Империи.

Отец прислал сообщение, прося не обжиматься с Ангелочком на глазах у подчинённых, а то уже гуляли нехорошие слухи о его здравомыслии, и лучше бы на время отстраниться от неё, чтобы не выделять перед другими. Но Рафт не мог её отпустить. Понял это отчётливо, когда, занятый разговором с командующим на площадке космопорта, услышал, как громко и тревожно звали рядового Завьялова несколько голосов. Одного взгляда было достаточно адарканцу, чтобы сойти с ума. Она бежала навстречу мужу! Рафт успел изучить лицо землянина вдоль и поперёк, когда читал отчёт Дифа. Смазливый, широколицый, глаза раскосые, как и у адарканцев. Смуглый, черноволосый, только без родовых тату. Невысокий, не военный, из богатой и уважаемой на Земле семьи. У них с Виолеттой двое сыновей, очень похожие на отца. Долг Звёздной праматери Ангелочек отдала с этим мужем. Это было хорошо и давало надежду Рафту. Богиня не осудит, а бог подскажет.

И глядя, как его избранница бежала, наплевав на устав и свои обязанности, в объятия к своему мужу, адарканец вспыхнул ревностью и злостью. Не отдаст. Ни за что и никогда. Всё сделает, но она будет его!

Еле успел встать между супругами, оттолкнул от Виолетты землянина. Едва силу рассчитал, чуть не прибив его на глазах у женщины. Долго пришлось уговаривать её одуматься, объяснять, чем грозит эта выходка. Дезертирство — ещё один камень в чаше её проступков перед Империей.

Виолетта быстро пришла в себя, не то что её муж, не военный ни разу, спесивый и слабый. Но и он наконец-то услышал адарканца, который еле сдерживал себя, чтобы не ударить. Не отдаст он ему Виолетту. Недостоин он такой женщины. Она слишком сильная духом. Идэ Кариом уже мысленно считал её своей. И её мягкие поглаживания успокаивали ревнивого зверя внутри Рафта. И то, что она слушалась его, усмиряло гнев. Виолетта умела просить, умела уговаривать. И он послушался, позволил ей попрощаться. Хотя и планировал сделать всё, чтобы они разминулись. Но эвакуацию задержали, а они прибыли точно по времени. Словно бог насмешничал над самонадеянным адарканцем, показывал, что ничто не в его власти. А затем землянин поцеловал Виолетту, решив доказать, что у него вообще мозгов в голове нет. Как Рафт не убил его — непонятно. Видимо, Ангелочек вовремя вскрикнула, и сработала привычка реагировать и полагаться на партнёра в связке: голова включилась, а ярость ушла. Подоспевшие Шарипов и Редли уволокли Тайманова, а Рафту осталось лишь успокаивать расстроенную женщину. Виолетта даже не сопротивлялась, когда он прижал её к своей груди. Она рыдала, переживая за мужа, но плакала на груди идэ Кариома, и он ощущал себя в чертогах праотца. А ведь муж у неё ревнивый, так яростно смотрел на адарканца, словно хотел с ним сразиться. Но битва изначально была бы проигрышной. Они знали это оба. И сейчас Ангелочек осталась с победителем.

Но как бы ни тешило это самолюбие Рафта, умом он прекрасно понимал, что не сможет ни к чему принудить Виолетту. Предстояла долгая и изнурительная осада. А пока она с ним, адарканец не собирался терять драгоценные минуты. И отец одобрил его выбор. И путь женщина кипит от возмущения, пусть. Возможно, её отец будет посговорчивее. Ради Ангелочка не жалко и всё накопленное отдать.

— Хаш-оциар, — позвала Виолетта, заставляя оторваться от построения грандиозных планов.

Мужчина взглянул на светлое лицо с заплаканными глазами и почувствовал укол совести. Справедливее было бы отпустить её домой. Но сердце и интуиция упрямо вещали обратное. Она должна быть с ним. Должна стать его — и точка.

— Хаш-оциар, — повторил соблазн с серыми небесными глазами, — а ваш отец не отменит приказ об эвакуации Назарбека?

Рафт поморщился. Имя её мужа вызывало стойкую неприязнь. Как и беспокойство о нём.

— Нет. Отец суров, но справедлив и прекрасно понимает, что оставлять землян здесь опасно для их психики. Я читал отчёты. Кёзры несколько раз прорывались, чтобы сорвать строительство базы. Земляне с трудом переживали моменты атаки. За ними всегда следили, чтобы не сорвались. Поэтому первый этап отбора земных рекрутов — это крик кёзров. Ты отлично выдержала испытания, лучше всех.

Ангелок смутилась, потупила взор, вызывая улыбку адарканца.

— Просто у мужчин зачастую отсутствует опыт длительного общения с крикливыми детьми-погодками, ведь обычно у нас малышами занимаются матери. Мне кажется, любой, кто имел дело с младенцем, пройдёт это испытание.

— Не любой, — не согласился с ней адарканец и, протянув руку, потрепал белоснежные локоны. Мягкие, как шёлк, тёплые. Рафт тяжело вздохнул, напоровшись на настороженный взгляд Виолетты, в котором опять плескался страх. Что она с ним делала? Его так сильно к ней тянуло, что душу наизнанку выворачивало.

— Спасибо, что подписали приказ.

— Я держу слово, Ангелочек, — тихо отозвался адарканец, понимая, что женщина опять думала о своём муже.

— Я тоже сдержу своё, — важно отозвался Виолетта, пробудив в душе Рафта приятную, тёплую волну радости.

Значит, будет с ним до конца. Лишь бы император принял её присягу и тогда...

— Но про выкуп даже не думайте, — ворвалась в его захватнические мысли Виолетта грозным шёпотом. — Я замужем. У меня есть дети.

— Дети — это прекрасно, — кивнул ей адарканец, мечтая о своих собственных.

Земля

Его встретила пустая квартира. Эхо его шагов разносилось под потолком колокольным набатом. Назарбек не мог себя заставить ехать после космопорта к отцу. Он медленно расхаживал по холодному полу, заглядывая в каждую комнату, вспоминая прошлое. Виолеттой дышал каждый уголок их семейного гнёздышка, заботливо обустроенного женой. Во всём он видел её руку и помнил её голос и детский смех. Окрик жены, что опять прошёлся по чистому полу в ботинках. Как всё знакомо, но утрачено...

Квартира была пуста. И Тайманов уже не мог вспомнить, почему он покинул дом, где всё было хорошо, где всё теплилось счастьем. Зачем? Кому он что пытался доказать?

Себе...

Или отцу...

Назарбек не понимал, как и по какой причине всё потерял. Хотел заработать денег, чтобы обеспечить будущее своим детям, а вернулся в холодную квартиру, где голодным эхом отражались его одинокие шаги. Он вспоминал, как часто смеялась Виолетта, когда он подхватывал её на руки, кружил, радостный, что вернулся домой с работы. Их семейные ужины и вечные разговоры о детях. Сыновья — гордость Назарбека. Он считал, что лучшее в его жизни именно они, но сейчас стоял в простуженной сквозняком от открытой форточки спальне и отчётливо осознавал, что жена — вот что главное и ценное в его жизни. Светлая Снежная королева, чей лёд ему удалось растопить.

А теперь всё потеряно. Он сам виноват в своей утрате, в которой не признается ни перед кем. Не опустится в грязь лицом. Не позволит узнать тайну. А тайна была до смешного простой — он любил свою жену. Любил больше жизни. Только понял это, дурак, лишь сейчас, когда осознал, кто был центром его вселенной, тем магнитом, который удерживал её в равновесии.

Сжимая в руках коммуникатор, Назарбек набирал сообщение в стихах, как прежде, признаваясь в любви единственной... той, кто навсегда покорила его сердце. Любимая жена. Единственная и неповторимая любовь — Виолетта.

"Я буду ждать тебя", — закончил он писать сообщение, прежде чем упасть на холодную постель, вспоминая, сколько жарких ночей он провёл на ней с любимой женой, его суйген жар.

Как набраться сил, чтобы дождаться возращения любимой? Как? Где найти сил заглушить ворчливую ревность. Адарканцы показали себя праведным народом, не смеющим порочить чужих жён. Вот только внутри Назарбека бесновался зверь. Рычал, просился на волю. Зверь под названием Ревность и слова здравого смысла были для него пустым звуком. И он требовал вернуть Виолетту немедленно. Чтобы никто не смел её трогать, обнимать, даже смотреть.

В кармане брюк ожил коммуникатор. Звонил отец, и Назарбек вынужден был оставить пустую одинокую квартиру, чтобы вернуться в отчий дом.

— Ассалам алейкум, аке, — переступив порог, поприветствовал он вышедшего навстречу отца.

За год Тайманов-старший нисколько не изменился, но, глядя на своего сына, недовольно поджал губы. Назарбек выглядел крайне плохо: осунулся, похудел, щёки впалые, щетина. Как же ему было тяжело на чужбине. Наверное, голодал. Даже встреча с родителями не осветила радостью его глаза. В них словно поселилась тоска.

Опустив руку на плечо сына, Адиль дал себе слово, что откормит Назарбека.

— Ваалейкум ассалам, сын. Рад, что ты вернулся домой, — ответил срывающимся от волнения голосом седовласый мужчина и крепко обнял Назарбека, а тот так же сжал в тисках своего отца.

— Я рад, что вы здоровы, — шепнул Тайманов-младший, смотря на безмолвно всхлипывающую мать, которая не смела подойти к мужчинам, ждала разрешения, но слёзы уже чертили влажные линии на смуглых щеках.

— Не покидай дом так надолго, сын. Это тяжело для всех.

— Я знаю, отец, знаю.

Отстранившись, Назарбек подошёл к матери и позволил ей себя обнять и излить материнские слёзы. Ласково гладил по спине, слушая сквозь рыдание, как она скучала по нему.

— А где дети? — спросил Назарбек, когда слёзы матери наконец-то сошли на нет.

— В своей комнате, ждут, когда им можно будет увидеться с тобой.

Назарбек хмыкнул, враз растеряв благодушие. Он устал от вечного контроля, от того, что ограничивают, следят. А дома Виолетта не запирала детей в комнате, даже когда наказывала.

— Мам, приведи детей. Я хочу их увидеть.

— Да, конечно, Назарбек, конечно приведу, — поспешно закивала Карлыгаш, готовая угодить сыну в любой его прихоти. Она до сих пор не верила, что он вернулся. Её любимый сын снова дома!

Оставшись одни, мужчины прошли в гостиную. Не успел Назарбек сесть на диван перед небольшим журнальным столиком, как в комнату вбежали мальчики, громко крича: "Папа!" Сердце в груди Назарбека сжалось, и мужчина крепко обнял старшего, Арнура, осторожно погладил младшего, который настороженно на него смотрел, явно не узнавая.

— Мальчики мои, — шептал Назарбек, с трудом сдерживая слёзы.

— А где мама? — тихо спросил младший, Амат.

Бабушка бросилась к нему, хотела отчитать, но Назарбек поднял младшего на руки.

— Мама задерживается, — прошептал он, с любовью рассматривая так быстро выросшего за год Амата. Он очень похож на Арнура, тот тоже был такой же миленький в этом возрасте, что так и хотелось зацеловать его в щёчки.

Чтобы успокоить детей, Назарбек раздал им подарки, усадил на диван рядом с собой Арнура, который чувствовал себя важным мужчиной, с гордостью поглаживая клинок адарканской стали. Такой же был подарен и Амату, но тот сидел на коленях у отца и выпрашивал у брата показать его меч.

Больное сердце Назарбека успокоилось общением с сыновьями. Он даже позволил им остаться, когда Адиль перешёл на более сложные темы.

— Оставайся жить у меня. Здесь твой дом, сын.

— Нет. У меня есть свой дом, и ждать Виолетту я буду там.

— Ждать? — усмехнулся Тайманов-старший. — Даже если она вернётся, то я не приму её.

— Не примешь ты, я приму.

— Нет, Назарбек. Нет, — спокойно осадил Адиль сына. — Она сделала свой выбор. И ты тоже, когда не вернул её вместе с собой.

— Я не мог, отец. Просто не смог! — разозлился Назарбек на то, что ему указали на его слабость. Грудная клетка до сих пор болела от удара адарканца. — Пытался, если тебе будет интересно, но не смог. Она солдат! И её могут расстрелять за дезертирство.

— Солдат. Из-за неё пришлось присягнуть троим моим верным людям.

Назарбек сразу вспомнил того землянина, который оттаскивал его от Виолетты.

— Один из них, Шарипов, передавал тебе своё почтение, отец. И не смей порочить имя моей жены. Она сражается за нас. Это страшно, то что там творится. И мы должны сделать всё, чтобы вытащить Виолетту оттуда.

— Не получится, сын. Никак не получится, — устало откинулся на спинку кресла Адиль. — Я пытался, даже дошёл до генерала на Уркалоке, ей просто нужно было присягнуть Федерации, а она... Как мне доложили, Виолетта слишком хороший солдат. За неё и Федерация готова была биться с Империей, да не смогла. Нашего генерала к ней не допустили, представляешь? Генерала! Так что я бессилен. Империя своё не отдаёт, сын. И можно забыть о Виолетте.

— Мама не вернётся? — тихо шепнул Арнур, а Амат тут же расплакался.

— Вернётся! Конечно же вернётся, — успокаивающе заверил детей Назарбек, прижимая к своей груди маленькое тельце Амата. — Мы будем молиться, чтобы вернулась.

Адиль недовольно покачал головой, глядя на сына. Нужно время, чтобы он успокоился и начал смотреть на вещи здраво. На войне гибли сотни и тысячи. Шанс, что Виолетта выживет, мизерный, да и если вернётся, она нарушила все заветы. Назарбеку нужна другая, правильная жена, и завтра же Адиль займётся поисками. Чтобы забыть одну женщину, нужна другая, которая своей лаской и любовью затмит прежнюю. Да и детям нужна мать, а не солдат.

Адиль смотрел на меч в руках Арнура и качал головой, надеясь, что Назарбек так и не узнает истинную причину, по которой он позволил Виолетте исполнить задуманное. И что удивительно — ей всё же удалось вернуть Назарбека домой. Причастна она к этому или нет — уже неважно. Важно то, что замысел Тайманова-старшего удался, и теперь осталось устроить жизнь сына, как он и планировал изначально.

Покинуть дом отца хотелось с каждой минутой всё сильнее. Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, мужчина приказал собрать вещи детей. А выходка матери на ужине стала последней каплей. Никто не смеет кричать на его детей и приказывать им!

На ужин все собрались в столовой, и малышей усадили рядом с отцом, который никак не мог нарадоваться на них. Потихоньку прежняя жизнь возвращалась к нему, с каждой детской улыбкой, с каждым объятием.

Дети вновь вспомнили о матери, и Назарбек привычно сказал, что надо молиться, чтобы она вернулась домой. Амат с детской непосредственностью сложил ладошки вместе, закрыв глаза, стал шептать, и это заметила Карлыгаш. Коршуном сорвавшись со своего места, она дёрнула внука за руку.

— Ты что творишь? — крикнула она, и мужчины, которые обсуждали планы на будущее, обернулись.

Амат захныкал, пытаясь вырваться из цепких рук разгневанной бабушки.

— Я молюсь, чтобы мама вернулась.

— Не так молиться надо, — гневно отчитывала ребёнка женщина.

Назарбек встал со своего места.

— Но бабушка Галя так молится. Она говорит, что бог в нашем сердце и услышит молитву, надо только попросить.

— Отойди от него, — приказал Назарбек матери, а сам взял плачущего ребёнка на руки. — Не смей кричать на моего сына. Он молится и это главное. Как правильно — поймёт позже. Он ещё мал, чтобы понимать разницу.

— Жена, иди на кухню, — приказал Адиль, — и не мешай мужчинам ужинать.

Женщина удалилась, а Адиль смерил взглядом внука.

— Родители Виолетты плохо влияют на твоих сыновей.

— Хватит, отец. Я не хочу об этом говорить. И давай закончим ужин, я хочу вернуться домой.

Дети, услышав это, приободрились и даже развеселились, что не укрылось от внимания Назарбека. Когда-то и он страшно боялся отца, но и уважал. Однако почему-то такая же реакция его сыновей неприятно поразила. Но Амат, конечно же, не прав. Нужно научить его читать намаз.

Катшагуй

пост 1286

Время заблудилось в бесконечных сражениях. Я не знала, какой сегодня день, да и день ли, может, ночь. В космосе теряются ориентиры, стираются грани смены суток. Я так устала и морально, и физически. Спасение только сон, кратковременный, урывками. Сон без сновидений. Только закрыл глаза — и тут же сирена тревоги. Еда перестала иметь вкус, как и сама жизнь, превратившись во что-то пресное и серое. Если бы я получала весточки с Земли, может, было бы лучше. Мне не хватало свежего глотка воздуха. Везде и всюду виделись кёзры.

Альянс держал оборону, шаг за шагом отвоёвывая свои территории. Но как же я обрадовалась, когда пришли долгожданные результаты от хаш-циара идэ Махли с Земли. Долгий месяц чиновники спорили и обсуждали возможность участия женщин в войне. Отборы показывали отличные результаты, о которых адарканцы не могли и мечтать. Мозг женщин словно специально был заточен под адарканскую технику. И желающих набралось больше, чем один отряд. Рафт ликовал и, взяв меня с собой, отправился на Катшагуй к отцу.

В этот раз база встретила нас полностью укомплектованная и обжитая. В коридорах сновали солдаты, отовсюду слышались разговоры. База, как улей, жила своей жизнью, надёжно укрыв штаб объединённых сил Империи.

И вот тай-хаш, собрав высшие чины, объявил о мобилизации женщин Земли. Приказ он подписал под прицелом десятков камер, транслирующих новости по всему Альянсу. Если вся бюрократия будет улажена, то уже завтра-послезавтра у меня появится свой собственный отряд. Но до этого мне предстояло присягнуть императору, о чём тихо шепнул Рафт, обласкав ласковой улыбкой.

Я не знаю, как бы выжила этот месяц, если бы не он. Он много раз спасал мою жизнь, и пусть я тоже прикрывала хаш-оциара, но всё же он вёл в счёте. Тимур вечно хмурился, когда видел нас вместе, и я пыталась объяснить ему, но он даже слушать не хотел. Сказал лишь, что не осуждает адарканца, и я заслуживаю того, чтобы за меня боролись. Мужчины как сговорились свести меня с ума. Да, Рафт не оставил попыток ухаживать за мной. Ненавязчиво, зная, что я откажу в любом случае, окутывал своей заботой, привлекая ко мне ненужное внимания.

Меня даже стали ненавидеть некоторые адарканцы, считая, что мне не место рядом с командующим. Всё это свалилось на меня неподъёмным грузом, придавливая к земле. Морально я сильная, но и у меня есть предел. Хорошо, что пришёл отчёт, а то бы я сорвалась. Зачинщиком моих неприятностей стал тот молодой адарканец, с которым мы столкнулись возле палаты хаш-оциара. Заносчивый паренёк имел наглость пару раз толкнуть меня плечом и презрительно обозвать земным ругательным словом. Где только и выучил, сосунок. Тимур всё это видел и оттирал адарканца от меня, да только масса и комплекция Шарипова уступала перед инопланетянином.

Тай-хаш, закончив выступление, подошёл к нам, обнял сына за плечи, улыбнулся.

— Ты молодец, Рафт. Идём, позвоним императору, я как раз просил у него аудиенции. Хочу сам представить ему нашу красавицу и замолвить за неё словечко.

Он посмотрел на меня и продолжил:

— Ты великая женщина, Виолетта. И я вижу твой путь, укрытый славой. Вот только сможешь ли ты с него сойти, когда придёт время? Вынесешь ли бремя славы?

— Какой ещё славы? — удивилась я, забывая о субординации.

— Император не упустит возможности похвастаться таким солдатом, как ты, Виолетта. Приготовься к тому, что скоро ты проснёшься известной на весь Альянс.

— Я не хочу, — возмутилась, обернувшись к хаш-оциару.

— Не бойся, я буду рядом. Но всем нужен пример для подражания и воодушевления. У вас на Земле считают, что наши дела совсем плохи. Мы покажем обратное. Но, отец, — обратился Рафт к тай-хашу, — Виолетта будет всегда со мной, а не у вас тут, в штабе, на радость журналистам.

— Конечно-конечно, — беззвучно рассмеялся седовласый адарканец, хитро щуря глаза, — но император захочет с ней лично встретиться. Это великая честь, — было сказано специально для меня.

Я занервничала.

— Я после войны вернусь домой, и это не обсуждается. Меня муж ждёт, дети.

— Тут решать тебе, Виолетта, — сразу же согласился тай-хаш, пряча руки за спиной, мягко успокаивая. — Ты женщина и вправе требовать от нас для себя поблажек.

Я же требовательно воззрилась на Рафта, который тоже кивнул на мой молчаливый вопрос. И стало легче. Принуждать меня точно никто не собирался, это было то, что нужно для душевного спокойствия.

— Пойдёмте ко мне в кабинет, — пригласил нас с Рафтом тай-хаш, на ходу раздавая приказы своим подчинённым, которые разгоняли настырных корреспондентов.

Рафт обнял меня за плечи, тихо шепнув:

— При императоре поклонись три раза. Медленно с расстановкой. Можешь делать как мы. Затем, когда он к тебе обратится, один поклон для приветствия, один после присяги.

Я кивнула, пытаясь не забыть правила вежливости адарканцев.

— И не пугайся, если начнёт ругать. Ругать будет нас с отцом. Тебя нет, ты дарующая жизнь. Запомни это накрепко.

Я кивнула опять, вспоминая, как ярился сам хаш-оцир в палате, когда узнал кто я. Жутко. Как пережить нечто подобное ещё раз? Но сейчас у меня два заступника, надеюсь, прорвёмся.

Кабинет тай-хаша тоже претерпел изменения с нашего последнего прихода и теперь не казался пустым, обставленный и шкафами, и техникой. Отец Рафта приказал персональному индоксу связаться с дворцом, нам указал, где встать, чтобы было видно императору. В итоге я оказалась стоящей прямо по центру кабинета, рядом хаш-оциар, тихо нашёптывающий про поклоны. Затем экран осветился лицом венценосного императора Даянгура Пятого и все стали кланяться ему, я тоже. Ощущения у меня были такие, словно с живой легендой встретилась. Это не портрету кланяться, и император хоть и мужчина в годах, но выглядел больно сурово, а его тату покрывали и крылья широкого носа, и лоб, оставляя чистыми резкие массивные скулы. Выдержать его взгляд я даже не пыталась, опустила глаза, рассматривая идеально чистый пол.

— Долгих лет, тай-хаш идэ Кариом, добрые ли вести ты хочешь рассказать, мой верный друг?

Тай-хаш поклонился, стоя у своего стола.

— Добрые вести, ваше императорское величество. Я уже докладывал вам об идее моего сына испытать землянок на пилотирование экзокостюмов. На их планете царит равноправие полов, и некоторые общества выдвинули протест по поводу дискриминации женщин из-за нашего жёсткого условия по поводу пола.

— Да, я наслышан о дерзости твоего сына и очень ждал доказательств, что он не выжил из ума, желая прогневить Звёздную праматерь, чтобы она отвернулась от Империи.

Грозный голос, в котором звучала сталь, пугал похлеще самого вида императора, мурашки так и забегали по коже. Сразу чувствовалась власть этого адарканца. Даже Рафт терялся перед ним. Я бы не хотела встретиться с Даянгуром Пятым вживую.

— Нет, мой император, он полностью в своём уме, и вот причина, по которой он решился на данный шаг.

Тай-хаш указал на меня, а я поклонилась императору.

— Мой император, — заговорил Рафт после церемониального поклона. — Это лучший солдат моего оциара.

— Землянин, — снисходительная усмешка Даянгура больно ранила моё достоинство, — и именно поэтому мы общаемся на общем. Но тебе самому не стыдно, хаш-оциар, что лучший солдат не адарканец?

— Нисколько, ваше императорское величество, потому что мой лучший солдат не просто землянин, а ещё и женщина, которая тайно прошла отбор и, уступая в силе и ловкости любому адарканцу, стала универсальным пилотом для экзокостюмов. Она показала себя отважным солдатом, который достоин звания лучшего.

— Женщина? — удивился император.

Я опять поклонилась, представляясь:

— Долгих лет, мой император. Прошу простить мою дерзость и обман, на который я пошла, чтобы вступить в ряды вашей армии.

— Женщина? — в изумлении переспросил Даянгур Пятый.

Я осторожно выпрямилась, видя замешательство венценосной особы. А затем он перешёл на адарканский и как начал отчитывать обоих идэ Кариомов, что я невольно вздрагивала от особо высоких нот. Говорил он быстро, но я успела понять, что он весьма и весьма не лестного мнения об умственных способностях Рафта, раз тот посмел принять в армию женщину. Что-то там было опять про праматерь их звёздную. Проклятиями грозился, на что тай-хаш возражал, а в итоге долгих препирательств мужчины сошлись на том, что я сама виновата, потому как обманула всех.

Я раньше думала, что уже не боюсь адарканцев. Ошиблась. Когда император замолчал, я осознала себя чуть ли не полностью спрятанной за спину Рафта. Он придерживал меня рукой, грудью заслонив от венценосного гнева. Да уж, Даянгур Пятый сумел произвести на меня неизгладимое впечатление. Я поняла, из-за чего так бесновался Рафт, когда боялся, что меня расстреляют. Император что-то говорил о расстреле, правда, я не поняла, кому он им угрожал: мне, Рафту, а может, и самому тай-хашу. Даже кёзры не так страшны для меня, как император Адаркана.

— Виолетта Тайманова, — неожиданно торжественно произнёс император, когда тай-хаш сообщил, что я хочу присягнуть своим настоящим именем и продолжить служить в рядах имперской армии,— я позволяю вам присягнуть на верность Империи Адаркан и лично мне, императору Даянгуру Пятому.

Я вышла из-за спины Рафта, который быстро напомнил слова присяги. Я поклонилась, затем с минуту собиралась духом.

— Я клянусь в верности императору Даянгуру Пятому! Клянусь с достоинством исполнять воинский долг и мужественно защищать свободу и независимость как Империи Адаркан, так и Альянса.

— Я, Даянгур Пятый, принимаю присягу верноподданной Империи Адаркан Виолетты Таймановой. Клянусь по достоинству воздавать ей за верную службу и преданность Империи! Также за доблестную службу дарую ей привилегированный статус — приближённой к императору. Служите верно, Виолетта идэ Тайманова, — закончил император свою речь.

Я поклонилась, пребывая в состоянии мандража. Меня трясло, я не знала, как реагировать на то, что с этого момента я истинная верноподданная Империи. К тому же с привилегированным статусом!

— Завтра сделаю объявление перед репортёрами, и вас, Виолетта идэ Тайманова, внесут в список приближённых к императору. Но помните, что этот статус не наследный и распространяется только на вас.

Чем закончился сеанс связи с императором Адаркана, с трудом могла вспомнить. Меня поздравили, тай-хаш уважительно похлопал по плечу, объясняя, что приставка только моя, и мой муж ею не вправе пользоваться. У них так заведено, и свою приставку Рафт заслужил сам. Я вообще не помню ни одного адарканца без приставки и поэтому не считала её такой уж значимой. Получается, я вращалась в исключительно привилегированном обществе, знакомство вела с личностями, приближёнными к императору. Вот такие дела!

— Ты как, Ангелочек? — тихо спросил у меня Редли, когда я вернулась на корабль, на котором временно дислоцировался десант. Я сидела в общей каюте особенного отряда и рассматривала свои сцепленные руки.

— Как будто контузили. Мысли в кучу собрать не могу.

— Знаешь, что обидно? Ведь я догадывался, что ты женщина, а вот как-то принято считать, что в армии женщин быть не может априори и всё — сам себе не веришь. То-то Рафтика на тебя так плющило. У них же нюх на баб.

— Ага, интуиция называется, — поправила я своего командира, который уже завтра станет мне никто. У меня будет свой отряд и звание хаш-циар. И отправят меня на Уркалок, и я смогу позвонить родным на Землю.

— Жаль терять такого мужчину, но что поделать. — Рыжий командир со вздохом опустился ко мне на койку. — Повело тебе, такого мужика отхватила.

Я непонимающе подняла взгляд.

— Какого мужика? — рассеянно переспросила.

Ян приподнял брови, а затем пятернёй разворошил мои волосы.

— Глаза разуй, Ангелок. Да Рафт на тебя слюни пускает и давно влюбился. Неужели не видишь?

— Я замужем, — привычно возразила, смутившись. Как не видела, видела. Да толку то? Всё равно я не собиралась отвечать на чувства адарканца. — Я мужа люблю.

— Раз любишь, тогда что же здесь делаешь, а не у него под боком лежишь?

Зря он мне это сказал. Разозлил только, и разговаривать с ним резко расхотелось.

— Потому что война, командир Редли. Потому что кёзры прорываются.

— Ну-ну, считай, что поверил, — усмехнулся командир, развалившись на моей койке и закидывая крепкие руки за голову. — Вот только запомни одно: не отрекаются любя. И я не один видел ваши танцы на татами с адарканцем. От вас искры так и летели в разные стороны. До сих пор слухи ходят, что ты соблазнила Рафтика своим задом. Он так просто не отступит и плевать ему на твоего мужа и твою огромную любовь. Адарканцы очень трепетно относятся к женщинам, особенно к любимым. Ты, вообще, что про их женщин знаешь?

— Ничего, — недовольно отозвалась, поглядывая на ухмыляющегося рыжего наглеца.

— Они своих жён выкупают и потом прячут ото всех, обласкивают, задаривают подарками. Женщина у них священна. А если детей родит, то сильнее её полюбят. А кривая, косая — неважно. Главное своя — дар праматери. Так что готовься, — закончил Редли и поднялся с моей койки.

— К чему? — бросила ему в спину.

— К осаде, рядовой Тайманова, — оглянулся рыжий советчик, не замечая внезапно появившейся опасности. — Наш Рафтик тебя съесть хочет.

— Идэ Тайманова, лейтенант Редли. И что за разговорчики у вас? Никакой дисциплины! — недовольно осадил его так вовремя вошедший хаш-оциар, хмуро сдвинув брови и сложив руки на груди. Навёл такого страху, что подскочила со своего места не только я, но и остальные солдаты.

— Прошу прощения, хаш-оциар идэ Кариом. Больше такого не повторится, — вытянулся по струнке командир.

— Свободны, — отпустил его Рафт, а сам приблизился ко мне, тоже вытянувшейся по команде "смирно". — Хаш-циар идэ Тайманова, у нас вылет через полчаса на Уркалок, там и выспитесь перед вступлением в должность. Хаш-циар идэ Махли сообщил, что они уже разметили женщин в казарме. Ждут только нас.

Ну вот и всё, пора прощаться с особенным отрядом и переходить к суперособенной роте. Мне будет не хватать парней, к которым я так привыкла, порой забывая их нестандартные взгляды на любовь. Но радовало, что Рафт не отказался от Шарипова, который нас встретил на борту звездолёта. Идэ Кариом не собирался разбивать нашу связку, ведь боевые вылеты у нас ещё будут.

Глава 10

Стоя в тени казармы, Рафт наблюдал за разминкой женского циара, перед которым прыгала самый милый хаш-циар в его оциаре.

— А вы ведь сразу догадались, что она женщина, хаш-оциар идэ Кариом.

Рафт даже головы не повернул, задолго услышав тяжёлый шаг тренера. Идэ Южги, как обычно, недовольно хмурил густые брови, глядя на новобранцев. А женщина это или мужчина, адарканец или землянин — ему разницы не было. Желторотики, слабаки, дети — вот кем видел рекрутов вечно недовольный Гуят.

— Чувствовал, — согласился с ним идэ Кариом, не отвлекаясь от лицезрения мягких холмиков безупречной груди, любуясь, как они подскакивали, манили, заигрывали с ним.

— Не справится она, — ещё больше хмурился Гуят. — Больно гонористые женщины у землян. Ангелок у нас сущая Звёздная праматерь, даже голос не повысит.

Прошло всего два дня, а то, что Виолетта не вытягивала должность хаш-циара, заметили все, и каждый посчитал важным лично сообщить об этом Рафту. А он ждал, ждал, когда же Ангелок покажет всем своё истинное лицо и не вмешивался лично.

— Особенно вот та, жопастенькая, — кивнул Гуят на темнокожую девушку, особо сильно доставляющую проблем Виолетте. Дамочка словно на курорт прибыла: всё ей было не так и не этак.

— На тренировке она твоя, — бросил Гуяту Рафт, зная, что так просто друг бы не указал на женщину, значит, была причина.

— И возьму, — усмехнулся идэ Южги. — А ты свою чего не берёшь? Она же ждёт.

Рафт, наконец, повернулся лицом к тренеру, нахмурился непонимающе.

— О, а ты не заметил, как она тебя провожает обиженным взглядом, когда ты вызываешь не её? — усмехнулся Гуят. — Я думал, ты её так наказываешь. Ух, как у неё искры из глаз сыплются.

— Врёшь ведь, — по-доброму усмехнулся хаш-оциар.

— Вру конечно. Просто злится и всё.

Рафт вновь обратил свой взор на Виолетту, которая как раз встала попой кверху, начиная отжиматься. Девушки повторяли за ней, медленно краснея из-за едва поспевающих переключаться фильтров.

— Как им груди не мешают? — тихо спросил Гуят, наклоняя голову.

Рафт тоже наклонил, пытаясь рассмотреть, касаются ли грудью женщины нагретого Адрианом асфальта или нет.

— Видимо не мешают, — пробормотал он, выпрямляясь, потому что поймал возмущённый взгляд Ангелочка.

— Ладно, я пойду, — тут же ретировался тренер.

Рафт остался — была его очередь охранять девиц. Слишком уж неожиданным и соблазнительным оказался для мужчин целый циар женщин. Даже для новобранцев-землян, что уж говорить об адарканцах. Много находилось желающих поглазеть на них. И Рафт их прекрасно понимал, а также тех, кто теперь на всё был готов, лишь бы на дежурство по охране землянок взяли. У Ангелочка не только грудь, но и попка весьма и весьма соблазнительна. И чего он избегал её столько дней? Да потому что боялся, что откровенное желание обладать ею почувствует не только Виолетта, но станет заметно и другим женщинам.

Постояв ещё немного, хаш-оциар вышел под лучи Адриана и женщины слаженно ахнули: кто от восхищения, а кто от страха. Хотя от страха всё же больше. Как ни крепились землянки, а лица адарканцев их пугали родовыми татуировками. Виолетта сама не сразу перестала на них обращать внимание, Рафт это помнил. Встав рядом, он улыбнулся ей, глядя, как она нахохлилась опять. Злится. Уже два дня как злится. Ну ничего, все через это проходили. Он вообще частенько своим непослушным солдатам поначалу кулаком доказывал кто главный. Всегда найдут недовольные и дерзкие.

— Циар, слушай мою команду! — громким голосом скомандовал Виолетта. — Напра-во, за хаш-оциаром бегом марш!

— После кросса тренировка ближнего боя. Ты со мной, — бросил ей адарканец и, оценив замешательство на лице Ангелочка, развернулся, чтобы стать ведущим.

Бежал он не быстро, старался подстроиться под шаг рекрутов. Среди них оказались более выносливые и подготовленные, в отличие от Ангелочка, женщины, некоторые даже с военным опытом. Вот они-то и оспаривали должность Виолетты. Но Рафта не впечатляли заслуги других землянок. Эта должность Ангелочка и она обязательно докажет что лучшая. Потому что внимательная, потому что переживает за каждую, потому что пытается найти компромисс. Да, может, она и не командир, зато быстро учится на своих же ошибках.

С ним поравнялась та самая "жопастенькая", которая вечно лезла вперёд.

— Хаш-оциар, а когда нам дадут оружие?

Наглая и глупая. Рафт холодно осадил её:

— Бежать на два шага позади меня, рядовой.

Фыркнув, девушка подчинилась. Но адарканец слышал, как девчонка не упустила момента и шепнула следующей за ней землянке, что у него сексуальная задница. И хаш-оциар напомнил себе, что показатели пока для него главное в новых рекрутах. И если вдруг показатели этой дамочки будут ниже, чем при отборе, то ей прямая дорога домой. Терпеть её он не собирался.

Завтра он планировал устроить проверку, потому что кёзры опять активировались, а значит, и им стоит усилить подготовку.

* * *

Опять я оказалась уложенной на лопатки. Рафт лукаво улыбался, нависнув надо мной, опираясь на локоть, второй рукой ласково убрал прилипшие волосы со лба.

— Теперь ты не будешь их так коротко стричь? Я видел твои снимки, у тебя были шикарные длинные волосы. Не жалко было их обстригать?

— Жалко, хаш-оциар. Очень жалко. Вы не могли бы с меня слезть?

Снова я в ловушке, снова боролась с желаниями тела и терзанием души. Волна смущения накрывала с головой от того, что я так близко соприкасалась с адарканцем. Сложно унять волнение, когда оказываешься в столь компрометирующем положении. И в этот раз все маски сняты. И хаш-оциар видел, что со мной творил, и словно издевался, чуть-чуть двигая бёдрами, а меня как током дёргало. И сдался ему этот ближний бой!

— Могу, но ты устала после кросса. Даю тебе возможность незаметно отдышаться, Ангелочек. — Адарканец хитро подмигнул, легко поднялся и дёрнул меня вверх за руку.

Да я уже догадалась, что неспроста после изнурительной пробежки я оказалась с ним рядом. Как ни старалась, но не принять его заботу не получалось. Опять Рафт ненавязчиво и порой даже незримо оберегал меня, не позволяя самой разгребать проблемы. А они у меня были, что уж себя обманывать. Я столкнулась лицом к лицу с профессиональными военными! Только одна треть женщин обычные штатские. А остальные опытные бойцы всех секторов Земли! И только три женщины с моего родного!

Естественно, мне пытались доказать, что я слаба перед ними, что не имею права командовать. Вот только я тоже солдат и у меня в этой войне больше опыта, чем у них, поэтому я не сдавалась, хоть и бесилась, но молча. И вот сейчас я старалась выплеснуть накопившийся негатив на хаш-оциаре, всё равно он крепкий и сильный — выдержит. И опять моя атака захлебнулась после первого же удара: я лежала лицом вниз, под грудью рука Рафта, а сам он очень провокационно прижал меня своим телом к татами, заломив одну руку за спину.

— Завтра отрабатываем связки. К вечерней тренировке ты должна разбить своих на тройки, — волнующе шептал адарканец рядом с ухом, а у меня прямо поплыло всё перед глазами.

Зачем он так со мной? Ведь специально так вкрадчиво и будоражаще шепчет. И зачем коленом раздвигает ноги?

— Так точно, хаш-оциар, — просипела, опираясь рукой о татами, выгибаясь, желая скинуть с себя мужчину.

— Тебе будет не хватать солдат, возьмёшь у Редли. У него тоже парочка висит без третьего.

Я нахмурилась, сбитая с толку, и это была моя ошибка: Рафт резко развернул меня к себе лицом, прижимая руку к полу над головой. Я по привычке обхватила ногами его талию и попыталась вывернуться из-под него, чтобы оказаться сверху. И он, зараза такая, поддался, в итоге я оседлала его. Тяжело дыша, прижимая его руки к татами, с трудом выговаривала слова:

— Но у меня только одна пара без третьего.

— Ты же понимаешь, что кого-то мы отправим домой. Тест покажет кого. И смешать твоих с парнями Редли будет лучше для тех, у кого нет опыта в военных операциях.

Я кивнула, соглашаясь, и снова упустила момент. Рафт вырвался и уложил меня животом на пол, прижал коленом, вывернув руки высоко за спиной, причиняя боль.

— Соберись, Ангелочек. Ты должна и думать, и сражаться.

Отпустил, отчитав. Поднял, подхватив под мышки и поставив, развернул к себе лицом.

— Не злись, но ты когда думаешь, теряешь концентрацию. Это опасно, сама же понимаешь.

Адарканец склонился, снова нарушив моё личное пространство, осторожно поправил волосы. У него вообще странная тяга к моим волосам, да и ко мне тоже. Часа не может прожить, чтобы не прикоснуться. И не я одна это заметила. Для меня не стало секретом, что адарканцы меня вообще считают женщиной Рафта. Я даже вспомнила, как тай-хаш намекал на мужской интерес других адарканцев ко мне, а Рафт обещал разобраться. Видимо, именно таким способом и разбирается, окружая меня заботой. И стоило бы быть благодарной, но я видела в этом опасность для себя. Рафта в моей жизни стало слишком много. И эти его тренировки с другими. Не ожидала от себя, что буду злиться оттого, что он другую женщину вызывает на спарринг.

Бред чистой воды, но неприятное чувство, похожее на ревность, снедало меня, и я боялась уже даже смотреть в сторону идэ Кариома. Я ведь замужем. Замужем! И это моя мантра утром, днём и вечером, особенно ночью, когда я, уже не таясь, слушала сообщения от Назарбека. А они были. Вот уже два дня мы с ним созванивались, и он вместе с моими малышами передавал мне приветы и просил вернуться домой. А я не могла прилететь. Рассказывала сыновьям про страшных кёзров, про то, что маме нужно их всех убить, чтобы они не могли захватить нашу планету. Назарбек по ночам записывал такие сообщения, что дух захватывало. Он возвращал меня в те дни, кода мы только познакомились, и я засыпала под любимый голос, до последнего держа открытыми глаза, впитывая образ любимого мужа, который дома вновь стал прежним. Ушла болезненная бледность, и исчезли тёмные круги под глазами. Вернулся мой красивый и страстный муженёк. Моя любовь.

И как же стыдно от того, что груди тяжелеют, а соски, сжимаясь, становятся слишком чувствительными от близости другого. Что от его шёпота всё тело сходит с ума, плавится и расплывается в томлении. И даже под холодным душем не получается прийти в себя. Хаш-оциар сам не понимает, что его игра меня погубит.

Выйдя из душа, столкнулась с Таней. Мулатка своим гонором напоминала мне Омара, но, к сожалению, она не он.

— Ты с ним спишь?

Дерзкий вопрос и я не могла проигнорировать её вызов.

— Диф, — обратилась я к индоксу Рафта, зная, что тот подключён к системе не только мужских казарм, но и женской, — запиши наказание для рядового Нил — кросс под надзором адарканского военного.

Я не указала ранг солдата, которого Рафт сам и выберет для надзора, давая волю его фантазии. Лишь грустно вздохнула, в душе не желая подчиняться прямому приказу хаш-оциара, требующего от меня строгих санкций в ответ на любую глупую и дерзкую выходку моих подчинённых.

— Наказание привести в исполнение через пять минут, — позволила я ни в чём не повинному солдату добежать до нашей казармы. — Кругом, рядовой Нил, и шагом марш выполнять приказ. Один стандартный круг за ваш необдуманный вопрос старшему по званию.

Таня фыркнула надменно.

— Так сложно ответить? Все говорят, что вы спите, а я вот думаю, что у вас ещё не всё так далеко зашло. А мне хаш-оциар нравится. Хочу согреть его тёмными ночами.

— Никаких неуставных отношений, рядовой Нил, даже в мыслях или отправитесь домой. И запомните, — я шагнула ближе к мулатке, усмехнувшись снисходительно, — хаш-оциар неприкосновенен. Он общий! И можешь даже не мечтать о нём. На него уже давно очередь выстроилась, и они тебе глаза расцарапают и волосы повыдёргивают.

— Кто такие? — не поверила мне Таня, но нервно потрогала пучок на затылке.

— Завтра узнаете, рядовой Нил. А сейчас вас ждёт увлекательный кросс. Бегом. Вы должны успеть к ужину, после которого будет тренировка. Опоздаете и полетите домой.

Как ни странно, но мои девчонки боялись вылететь отсюда. Считали это позором. И я понимала их, сама такие же чувства испытывала, стоило только подумать о детях и о том, как страшно по ним соскучилась и устала от войны. Нет, я должна выдержать. Должна, ведь в моих силах воспитать новое поколение солдат против кёзров. Эффективных солдат, которые уже завтра должны показать себя во всей красе хаш-оциару.

— Он всё равно будет моим.

Мулатка толкнула плечом, не могла просто пройти мимо. Так и нарывается на ещё одно наказание. И что мне с этим делать? Прижав ладонь ко лбу, прикрыла на миг глаза. Рафт стал для меня больной темой. Я не принадлежала себе из-за него. Все хотели бодаться со мной из-за хаш-оциара. Доводов здравого смысла не слушали. Выйдя из душа, столкнулась с идэ Кариомом. Не ожидала его увидеть, хотя и могла догадаться, что он придёт проверить меня. После его признания, что Диф следит за мной везде и всюду ради моей же безопасности, долго злилась, но понимала удобство и причины его беспокойства.

— Я хочу поговорить с тобой о предстоящем распределении, — заявил адарканец, не обращая внимания на моих подчинённых. Те опять зашептались, стоило им увидеть его поблизости.

Я кивнула, приглашающим жестом указала на выход из казармы. А на улице меня ждал сюрприз — неприятный.

— С этого дня репортёрам разрешено за час до ужина находиться здесь и брать интервью. Передаю личное пожелание императора: ты должна улыбаться. В твоей воле отказаться от интервью, но если согласишься, то важно рассказать о своих детях и семье. В общем, побольше патриотизма и улыбок.

Я удивлённо приоткрыла рот, а адарканец приобнял меня за плечи.

— Я сам не в восторге и отказал всем в интервью. Но приказ императора отменить не могу, однако постараюсь не дать этим коршунам тебя разодрать.

— Спасибо, — искренне поблагодарила, наблюдая, как к нам спешит высокая землянка с копной непослушных чёрных кудрей на голове.

Выглядела девушка до того презентабельно, что невольно почувствовала зависть. Непроизвольно сравнила свои военные ботинки с лаковыми туфлями на невысоком каблуке, и военная форма проигрывала белой блузке, обтягивающей пышные формы груди. Моя тройка надёжно укрыта под грубой солдатской тканью. А ведь не так давно я носила одежду ещё дороже, чем на брюнетке.

За девушкой к нам спешило ещё несколько землян, преимущественно мужчин, но кудрявая вырвалась вперёд и лидировала.

— Здравствуйте, я Кэтнис Роули, репортёр Федеральных новостей. Скажите, как вы решились вступить в адарканскую армию, госпожа Тайманова. У вас же семья, дети.

— Идэ Тайманова, госпожа Роули. Хаш-циар идэ Тайманова.

— Так это правда, что вы присягнули Империи, стали гражданкой Адаркана, сбежав из Федерации? — накинулся с вопросами подоспевший корреспондент с противными рыбьими глазами.

Я невольно отступила, по привычке прячась за спиной Рафта. Словно мы на войне, а передо мной кёзры, и я обязана держаться за спиной хаш-оциара, прикрывая его, вот только в этот раз прикрывал меня сам адарканец.

— Господа репортёры, я, хаш-оциар идэ Кариом, запрещаю вам мешать работе учебного корпуса. Если замечу, что вы нарушили строгий распорядок моих рекрутов и солдат, вас депортируют на территорию Федерации и запретят посещать Империю! — грянул сильным и внушающим страх голосом Рафт. — Вы прочли инструкцию для представителей СМИ?

Я наблюдала, как репортёры пытались оправдаться, перевести всё в шутку. Но хаш-оциар был суров. Он угрожал корреспондентам, хотя и не в его власти отменить приказ самого императора. Адарканец всё больше распалялся, перечисляя, что могли делать репортёры, а что нет. Я осторожно положила руку между его лопаток, молчаливо прося успокоиться.

— Этот час вы не должны мешать нам.

— Позвольте узнать, можно ли брать интервью у солдат.

Спокойный мужчина в деловом костюме чуть вышел вперёд и держался очень сдержанно и благородно. Его камера единственная была закинута на плечо, чем он показывал, что соблюдает правила, установленные хаш-оциаром.

— С их позволения и в личное время.

— Благодарю, — кивнул головой репортёр и обернулся ко мне. — Хаш-циар идэ Тайманова, будет ли мне позволено взять у вас интервью?

Я смутилась, ещё не привыкнув, что теперь птица высокого полёта. Как-никак приближённая к его императорскому величеству. Чуть подумав, поняла, что не хочу отказываться от возможности передать привет своим родным, семье. Да и императора стоит задобрить, ведь он простил мне мой маскарад.

— Я сообщу вам время и место, — кивнула ему, а мужчина протянул свою визитку.

— Идэ Тайманова, можно и мне интервью? — выскочила вперёд кудрявая.

Я, не отрывая взгляд от визитки, покачала головой.

— У меня не так много времени, чтобы тратить его на вас, господа репортёры. А вот вашему коллеге повезло. Господин Донахью, я наберу вас, как смогу.

— Буду с нетерпением ждать, — галантно кивнул Адам Донахью, выдавая своё британское происхождение с головой. Он был журналистом Первого мирового канала, повыше и значимее кудрявой брюнетки, которая не оставляла попыток меня уговорить.

Но мне она не понравилась. А к интуиции с некоторых пор я обязана была прислушиваться беспрекословно, от этого зависела не только моя жизнь, но и тех, кто со мной в связке.

Прибывшие солдаты оттеснили репортёров. Я оглянулась и заметила, что они с большим удовольствием отвечали на вопросы интервьюеров.

— Зачем тебе интервью? — недовольно спросил меня идэ Кариом.

Я, демонстрируя визитку, с улыбкой призналась:

— Выполняю приказ императора — улыбаюсь и расскажу про себя и свою семью. А также постараюсь позвать больше женщин. Результаты мне пока нравятся.

— Вот завтра и проверим их на полигоне в связках.

Я согласилась с ним. Завтра всё решится. В тренерской, которая заменяла штаб хаш-оцаиру, нас поджидал Ян Редли. И следующий час до ужина мы составляли тройки, желая уже познакомить рекрутов друг с другом, чтобы иметь возможность для перетасовки.

Надо было видеть лица моих девчонок, когда я вошла в класс, где они ждали вечерней лекции, не одна, а с Редли и его мальчиками. Лица у моих так вытянулись, что я не удержалась от ухмылки.

— Сегодня мы разделимся на тройки. Как я вам уже сообщала, связка в тройки — это общепринятое деление в армии Империи. А так как в нашей роте есть те, кто никогда не участвовал в боевых операциях, было принято решение таких солдат прикрепить к более опытным и прошедшим боевое крещение кёзрами бойцам.

Мои девочки ожили, когда в класс протиснулись все мальчики Редли, а замыкал их сам хаш-оциар. Парни в гламурных майках и футболках с дерзкими принтами радужной палитры выделялись на фоне моих солдат, одетых строго по уставу в военную форму. Хорошо, что на распределение пришёл Рафт, так как недовольных было много, но высказаться при хаш-оциаре они постеснялись. Нашлись, конечно, достаточно смелые, но и они после вопроса о немедленном возвращении на Землю попридержали языки. Моё решение отдать своего солдата к паре бойцов Редли было единственно верным. Две недовольные бабы с лёгкостью сожрут мужика — это я знала точно. Ян тоже был со мной полностью солидарен, идэ Кариом же не понял причины такого деления, однако не спешил критиковать, а решил посмотреть своими глазами.

Для полной притирки команд я выгнала тройки на плац и заставила упражняться. Задания выдавала такие, чтобы все члены связки научились двигаться слаженно и слушать главного. К всеобщему удивлению, лидерами в небольшом соревновании стали именно смешанные тройки. Я даже похвалила парней Редли за их помощь и самоотверженность. Для меня не стало секретом, что и в особенном отряде тоже не все пребывали в восторге от самой идеи встать плечом к плечу с женщиной. Вот с мужчинами — да. Тут бы от желающих отбоя не было, а неприязнь к женщинам пересилить смогли немногие.

Я нервничала, когда сегодня после разминки, завтрака и небольшого инструктажа Рафт скомандовал всем выбрать экзокостюмы. Стоя рядом с ним и Шариповым уже в экипировке, я слушала, как Тимур ворчал по поводу неуклюжести и медлительности некоторых дам, сокрушаясь, что они вообще полезли в это дерьмо. Я не стала его одёргивать, понимая, что он прав. Сколькие из них вернутся домой? Но надеялась что все.

Контролирующих за нашими спинами было много, каждый знал свою задачу. Повлиять на решение адарканцев ни я, ни Редли не имели возможности, об этом нам Рафт сказал ещё вчера прямым текстом. Поэтому я и нервничала, переживала за женщин, боялась, что не выдержат лёгшей на их плечи ответственности. Ведь рассуждать о войне, лёжа на диване, всегда проще и безопаснее. А тут всё по-настоящему. Хуже будет перед лицом живых кёзров, а не голограмм.

— Циар, слушай меня внимательно, — взял слово хаш-оциар. — На прохождение полосы препятствий вам даётся время. Контролируйте дыхание и следите за зарядом экзокостюма. Налево, на полигон бегом марш!

Идэ Кариом необычайно заботлив. Мужчинам подсказок никто не давал и поблажек не делал.

— А мы когда пойдём? — тихо спросила я командующего.

— Когда все вернутся и будут возмущаться, что полоса оказалась непроходимой.

— А если таких не будет? — поинтересовался Шарипов.

— Думаете, не будет? — искренне удивился адарканец.

Мы с Тимуром закивали ему в ответ.

— У нас не принято сомневаться в командире, хаш-оциар. Не прошёл, значит, сам налажал. Это же бабы, они упёртые. Сдохнут, но доползут до конца.

Я толкнула Шарипова в бок локтем, призывая проявить побольше уважения к женщинам.

Брови адарканца на миг приподнялись, а идэ Южги хохотнул.

— Мы тут ставки делаем, сколько минут выдержит женскую истерику хаш-оциар, а оказалось, что все проиграли?

— Выигрыш всё равно мой, Гуят, — добродушно отозвался идэ Кариом.

Я лишь покачала головой. Мужчины! Всё в развлечения переводят.

— Да с чего бы? Будем ждать до конца. Не поверю, что ни одна не выскажет претензий.

Я не стала ничего говорить адарканцам. Плохо они знали землянок, ой как плохо! И не удержалась, сняла на коммуникатор изумление на лицах командующих, когда мои девочки вернулись, пусть и в самые последние секунды, пусть все взмыленные, взбешённые и уставшие. Раскрасневшиеся, со злыми выражениями лиц, но они пришли. Все мои солдаты до единого тащили на себе боевых подруг, не оставив на полигоне ни одного экзокостюма.

Я улыбалась, с гордостью оглядывая собирающихся в нестройные ряды новобранцев. Шарипов, безмолвно хихикая, протянул ко мне руку, предлагая "дать пять", и я не удержалась, хитро поглядывая на Рафта, однако тот быстро взял себя в руки.

— Отличные показатели, солдаты. Только в следующий раз оставляйте товарищей в медкапсулах, потому что на астероидах, где проходят бои, кислорода нет, и вы, транспортируя подобным образом раненных, можете невольно стать убийцами. Не добивайте тех, кого ещё можно спасти, оставьте это дело специалистам.

— Ведь нашёл к чему придраться, — заворчал рядом Тимур, в полной мере оценив чёрный юмор хаш-оциара.

Но мне было всё равно. Обязательно оставлю на долгую память то, что я сняла — изумление стойкостью и силой воли земных женщин.

— А сейчас смотрите на экран. — Рафт указал на него рукой. — Я со своими партнёрами покажу, как правильно нужно двигаться в связке.

Махнув нам с Шариповым рукой, идэ Кариом тут же включил боевой режим своего костюма. Пришлось спешить за ним. Тимур, когда включились динамики, ворчливо спросил, нельзя ли было заранее предупредить. Но стоило нам переступить границу полигона, как голограммы оживили пустое пространство, и, вскинув бластер, я словно очнулась от мирной реальности Уркалока. Всё это временно: и голубое небо над головой, и пение птиц, и дружеские подначивания за ужином, и наши тренировки с Рафтом. Совсем скоро мы все вернёмся в ад, где или ты, или тебя.

Прошли мы полигон за рекордно короткий срок — всего за пять минут. Видимо, идэ Махли нас решил поберечь, или не нас, а женщин. Кёзры не падали с неба, как спелые яблоки с деревьев, не устраивали засад, а появлялись из-за углов поодиночке. Даже на уровень новичка тянуло слабо, и тем хуже для моих солдат, если такую полосу препятствий они еле прошли за полчаса!

— У них такая же программа была? — уточнила у хаш-циара, когда он помог мне с экзокостюмом.

— Да, хаш-циар идэ Тайманова.

Идэ Махли выражал мне всяческое почтение, особенно когда узнал, что я лично встречалась с императором.

— Плохо, — бросила я, поглядывая на своих солдат.

— Плохо? — удивился Рафт.

— Очень плохо, — недовольно качнула головой.

— Циар, — встала перед своими бабами, — вы не дети малые, чтобы в песочнице копаться. Полчаса на эту программу очень много. Каждая должна работать в команде. Хаш-циар идэ Махли, будьте любезны зарядить костюмы на тридцать процентов, запустить ту же программу. А вы, бойцы, должны пройти полигон за пятнадцать минут. Стреляйте, не думайте. Нет времени на размышления! Это война, а не вечеринка в клубе. Слушать командира, выполнять приказы, защищать своего партнёра — вот что вы должны делать.

Редли рядом грустно вздохнул.

— Не справятся, — громко и скептически произнёс он.

Его парни, получившие в напарники женщин, тут же обиженно набычились, недовольно поглядывали на них, явно намекая, по чьей именно вине они не справились. Я их не осуждала, потому что и сама вначале ползла последняя. Помню, как Муали вытащил нас всех тогда.

— Ты уверена? — тихо спросил у меня Рафт, снова нарушая личное пространство, придвигаясь со спины и едва касаясь своим дыхание виска.

Специально повернула голову, твёрдо сказав "да", чтобы посмотреть ему в глаза, желая поставить точку в этом вопросе, и поняла, что это была ошибка. Скрыть реакцию своего тела на непозволительную близость с адарканцем не успела. Рафт заметил, как я вздохнула, пугаясь, что наши губы так недопустимо близко. Я поскорее опустила глаза, но услышала довольный хмык мужчины. Его тёплая ладонь легла на мою взмокшую спину, осторожно погладив.

— Что ж, я доверяю твоему решению, хаш-циар. Если ты считаешь, что твои солдаты пройдут полигон ещё раз...

— Пройдут, хаш-оциар. Можете не сомневаться. Мы сильнее, чем кажемся, — заверила его, наверное, слишком поспешно, хотелось избавиться от чувства неловкости.

И вообще, поскорее бы уже отошёл от меня, а он, как назло, не двигался с места. Я спиной ощущала исходившее от него тепло. И так жара на улице, а ещё он добавляет.

Идэ Махли потребовалось всего минут пять, чтобы привести циар в боевую готовность, а моим девчонкам отдышаться. Я же никак не могла определить для себя как их называть, ведь наряду с сильными и выносливыми бабоньками были совсем ещё девчонки, отважные, смелые, но очень молодые. И как бы ни ждал идэ Южги, претензий ни одна не высказала.

Я скомандовала:

— Налево, на полигон бегом марш!

— Вот сейчас точно взвоют, — самодовольно потирал руки тренер.

Рафт покачал головой.

— Выигрыш мой и не надейся, — отмахнулся он от идэ Южги, а я опять вздохнула, глядя на экран, который транслировал моих неваляшек.

Шарипов бросал нелесные комментарии, я же следила за временем, хмурилась, нервно кусала губы. Не укладывались. И я не понимала почему. Что-то шло не так.

Тимур, видя мои метания, тихо шепнул:

— Может, мужиков надо подключить?

Шарипов указал на смешанные тройки, которые хоть и лидировали, но не оправдывали мои ожидания.

— Думаешь? — спросил Рафт вместо меня.

— Да, бабы обычно ведомые. А за мужиком потянутся.

— Мужчины-земляне тоже не особо опытные бойцы, — не согласилась я с ним.

Рафт странно на меня посмотрел, затем кивнул.

— Хорошо, после обеда попробуем смешать пары с моими солдатами.

— Ты шутишь, что ли, хаш-оциар? Два мужика на одну женщину? Они же передерутся.

— Тогда одного адарканца на двух моих, — предложила я.

— И уже перегрызутся бабы, — заключил Шарипов, неприятно сплюнув на бетон. — Пойду покурю, — бросил он, но был остановлен сильной рукой идэ Кариома.

— Не сейчас.

Адарканцы вообще не любили вредную привычку землян курить. Я видела осуждение на их лицах, когда наши мужчины собирались у крыльца казармы.

Решение было сложным. Я недовольно осмотрела свой изрядно потрёпанный циар. Результат, конечно же, улучшился, но двадцать минут далеко не пять.

— Лучше, но не то, — честно призналась я своим горемыкам. — Сейчас у вас отдых и обед. А после него снова полигон. Отдохните, обдумайте свои ошибки, морально подготовьтесь. Идэ Махли, — обратилась я к хаш-циару, который на планшете проверял состояние экзокостюмов, помечая их красным маркером. — Усложните программу. Эта слишком лёгкая.

Кто-то из заднего ряда жалобно застонал. Но стоило мне оглядеть строй, как воцарилась тишина.

— Вольно, разойтись, — отдала приказ, затем обернулась к тренеру и громко, чтобы мои барышни слышали, заявила: — Вы проиграли, идэ Южги, никто не пожаловался и истерику не закатил, как я вам и говорила. Мои солдаты высшей категории и не опускаются до бабских истерик.

— Да, Гуят, я выиграл.

Грубая наигранная лесть должна была приподнять настроение женщин, так и вышло. После обеда мы вновь собрались на плацу офицерским составом, было решено поделить мой циар на две группы. Первая партия состояла из троек, где два мужчины — землянин и адарканец, а третья женщина. Во второй партии две женщины и один адарканец.

Идэ Южги опять подбил всех на спор, принимая ставки на то, какая комбинация станет успешной. Я сама от себя не ожидала, что присоединюсь. Поставила на вторую группу, надеясь на здравомыслие женщин. А может, интуиция подсказала, не знаю, но я проиграла. Первая группа на пару минут оказалась быстрее.

На следующей лекции я испытывала своих новобранцев на интуицию. Разложила планшеты, предлагая найти из трёх карт, лежащих рубашками вверх, одну нужную. Рафт, желающий посмотреть на успехи землянок, был поражён результатом. Я дала на тест три попытки и оставила в классе тех, кто справился с двумя, но была и та, что угадала три раза подряд. Лейла Камадзи, кареглазая смуглянка, смущающаяся присутствию хаш-оциара.

Дальше лекцию продолжил уже идэ Кариом, рассказав об особенности кёзров. Я очень надеялась, что у нас получится показать максимально отличные показатели завтра.

Перед самым отбоем Рафт позвал меня в штаб.

— Ты молодец, Виолетта, — похвалил меня адарканец, протягивая одноразовый стаканчик с кофе.

Эту растворимую бурду мы все пили с большим удовольствием, уже позабыв настоящий вкус благородного напитка. Вообще здесь многое меняло свою значимость. А мягкая подушка на узкой казарменной койке стала ценнее королевской постели любого номера люкс в пятизвёздочном отеле, так радовавшем на Земле.

Я с наслаждением отпила сладкий растворимый кофе с растительными сливками. Хаш-оциар, опираясь о стол, вытянул в мою сторону ноги, чуть расставив их, смущая своей открытой позой. Даже подсознательно он пытался воззвать ко мне. Но я замужем и не должна обращать внимание на такие тонкости и неприличные намёки. И зачем я только книги по психологии читала? Меньше знаешь — спокойнее пьёшь свой кофе!

— Ты только сильно не расстраивайся, но у некоторых твоих подчинённых упали показатели и их сейчас отправят домой.

— Как домой? — удивилась, отставляя от себя кофе на соседнее кресло.

В кармане завибрировал коммуникатор, я мельком мазнула по экрану взглядом — Назарбек. Жаль, ответить не получится. Взглянула на адарканца, который тоже смотрел на мою руку с вибрирующим коммуникатором.

— Показатели очень важны, — медленно протянул Рафт, поднимая на меня взгляд. — Это наша цель. Отбор на Земле не прекращается и есть те, кто показывает удивительные результаты. Так что у нас есть кем заменить пробелы. А те, кто скатывается, уже не боец. Поэтому не переживай сильно, хорошо?

Кивнула. Зачем мне это говорить, если решаю здесь не я.

— Спасибо за компанию.

Рафт продемонстрировал свой стакан, я тут же вспомнила о своём и взяла его в руку.

— И вам, — улыбнулась ему, с тревогой думая о том, что предстоит мне сейчас. Недовольные будут. Но что делать, такова судьба солдата.

— У нас всего неделя, Виолетта, — неожиданно сказал хаш-оциар, когда у меня закончился кофе. — Может даже меньше. Надо ускориться.

Кивнула, давая понять, что услышала. В принципе те, кто прошёл отбор, всё схватывают на лету. Тяжелее с адарканским языком и чтением сообщений от экзокостюма. Кто изучал имперский, у тех проблем с техникой даже не возникало. Рафт не жалеючи отправил домой тех, кто не имел соответствующего уровня знаний, но больше всего удивилась пустой койке Тани. Оглядев взволнованных женщин в казарме, услышала много вопросов о том, что происходит. Пришлось отвечать за выбор Рафта мне. Многих из тех, кого хаш-оциар отправил домой, было жаль терять, но не наглую мулатку. Только не неё.

— Завтра доставят новеньких, — заверила я своих солдат словами идэ Кариома. — После каждого боя будут прибывать новенькие. Нам придётся с этим мириться и постараться минимизировать потери, чтобы не часто менялся состав циара.

Земля, Алматы

Ожидание губит. Назарбек долгими ночами думал о своей жене, часто звонил ей, пока она была на Уркалоке, молил её бросить всё и вернутся к нему. Сам он не смог пройти отбор в армию. Пусть его и отговаривали, пусть отец грозился отречься от него, но Тайманов не мог не попробовать воссоединиться с любимой женой. Никак не мог. Совесть не позволила бы.

Не прошёл, стыдливо вспоминая, как чуть не умер, когда услышал такие знакомые душераздирающие крики, испугавшись, что кёзры настоящие, и не сумел справиться с паникой. Даже кошмары стали преследовать его. То он гиб под тушами паукообразных пришельцев, то Виолетта. Её мёртвые глаза смотрели на него укоризненно, а снежные волосы трепал ледяной неживой ветер.

Ему оставалось лишь с жадностью следить за репортажами с фронта, молясь, чтобы Виолетта оставалась жива. А сегодня на пороге его квартиры нарисовались репортёры. Таких гостей Тайманов не ожидал увидеть и не сразу понял, что ажиотаж вызван именно Виолеттой, и её решением служить в имперской армии.

Отец перед сном его уже привычно отчитал, отругал так, как в детстве. Напомнил о чести семьи, и о том, что в субботу назначен званый ужин по случаю возвращения Назарбека. Все готовились к этому празднику, даже сыновья. Лишь Назарбек злился, что все празднуют, когда Виолетта рискует жизнью. И ответ отца, что это её выбор, нисколько не примирял с пустой постелью.

Тайманов хотел поговорить с Виолеттой по поводу журналюг, но она не приняла вызов. Чем она была занята? Жива ли? А может, занята тем самым адарканцем, с которым на каждом снимке рядом. И взгляд имперца с каждым днём всё больше не нравился Назарбеку. Это его жена. Его, а не насмешника, который не дал даже толком поцеловать любимую. Чёрные чувства, плохие мысли, как клубы дыма, скручивались в душе Назарбека. Он не хотел думать плохо о жене. Он доверял ей. Он знал, какие строгие порядки в армии Адаркана. Но змеиное шипение ревности лишь усиливалось.

Уже поздно ночью Виолетта перезвонила, и Назарбек схватился за коммуникатор как утопающий за соломинку. Вот она его светлая снежная девочка. Вот она улыбается ему, с жаром рассказывает, как прошёл её день. Шепчет, как сильно соскучилась по нему, как любит и нежно целует его и детей. Это целый ритуал: слушать желанный голос, впиваться взглядом в уже загорелый под чужой звездой овал лица жены. Он понимал, что она не может вернуться, но опять дал слабину. Он хотел быть с ней рядом. Ожидание его убивало. Капля по капле подтачивало его самого как вода камень.

— Завтра прилетят твои родители на праздник.

— Спасибо, любимый, что не забываешь их. Я знаю, что из-за меня вам всем очень тяжело. Но я обещаю, что скоро мы расправимся с кёзрами. Знаешь, какие сильные девчонки прилетели. Такие профессионалы, мне до них далеко. Рафт... Ой, то есть хаш-оциар очень доволен.

Назарбек прикрыл глаза, продолжая держать улыбку, хотя спокойствие его уже покинуло. Значит, Рафт. Как же быстро.

— Спой мне, любимый. Хочу заснуть как раньше. Словно с тобой в одной кровати, — неожиданно попросила Виолетта, и Назарбек открыл глаза, усилием воли подавив навернувшиеся слёзы.

— Я люблю тебя, моя девочка. Люблю.

И он запел, хрипловато, сбиваясь порой, чтобы втянуть воздух. Замолкая, вспоминая слова и не открывая своего взора от экрана коммуникатора. Она вернётся к нему. Забудет про всяких там Рафтов. Она его от макушки до кончиков маленьких пальчиков на ногах. Он будет целовать её, пока она не взмолится, не потребует взять её, и он не будет нежен. Нет, он не будет сдерживать себя, и она тоже. Пусть расцарапает спину, пусть искусает ему плечи. А он будет брать её снова и снова, пока не изольёт свою боль. Пока не поверит, что она рядом с ним. Его глупая снежная девочка. Он не отдаст её никому, даже адарканцу.

Виолетта уснула, так и не выключив коммуникатор, Назарбек хотел всю ночь любоваться её тихим сопением, но неожиданно появилась чья-то рука и связь оборвалась. Назарбек тут же перезвонил, но абонент оказался вне зоны действия.

Выругавшись, Тайманов встал с кровати, прошёл на кухню и закурил. Как вернуть себе жену? Как не мучиться сомнениями?

Лучше бы он уснул вместе с Виолеттой и не видел чужой руки. Кто это был? Вдруг тот адарканец, Рафт! Или всё же кто-то другой. Женская казарма, в ней могли спать только женщины. Назарбек понимал, что сам себя накручивал, но сигарета сменилась второй, а тёмная душная ночь не спешила заканчиваться.

Глава 11

Уркалок

Смешанные пары показали отличные результаты, к тому же два процента женщин имели невероятную интуицию. Рафт даже не поверил, глядя, как легко некоторым землянкам удавалось отыскать загаданную карту. Он сам себя испытал — сложно из трёх попыток выстрелить точно в цель. Виолетта отгадала только один раз, но не поверила в свои способности, отмахнулась, подумала, что просто повезло. Наивная. Даже удача на фронте уже дар Звёздного праотца-создателя.

А вот итуит Лейла Камадзи заинтересовала хаш-оциара. Он внимательно следил за её прохождением полигона, отмечая, что женщина хоть и слушает командира, но и сама делает подсказки.

— Надо ставить её главной, — высказал он своё мнение.

Виолетта почесала шею, задумавшись.

— Можно, но не в первом бое. Рафт, на Земле даже близко не понимают, как страшны кёзры. Надо дать ей это прочувствовать, а только потом ставить главной.

Приобняв Ангелочка за плечи, Рафт чуть сжал её, прежде чем отпустить.

— Опять перечишь, — пожурил он хаш-циара, — но ты права. Тебе виднее как правильнее сделать. Значит, на первый бой оставим такие тройки. Рядовой Слайт, слушать подсказки рядового Камадзи и отвечаешь за неё головой. Оциар, вольно!

— Разойтись, — эхом раздались приказы хаш-циаров.

Виолетта тоже хотела уйти, но Рафт перехватил её за плечи и повёл в столовую.

— Ангелочек, ты не забыла, что обещала интервью одному землянину? Император сегодня утром напомнил о твоём обещании. Так что сейчас у тебя свободное время как раз для общения с репортёром, который с самого утра по разрешению тай-хаша оккупировал мой штаб и не уходит.

Надо было видеть лицо землянки. Виолетта словно лимон съела, её аж передёрнуло всю.

— А я тебе говорил, откажись от интервью и все дела, — напомнил адарканец.

Но землянка быстро взяла себя в руки, даже сбросила со своих плеч ладонь Рафта и направилась к зданию тренажёрного зала. Вся такая боевая и независимая. Идэ Кариом до сих удивлялся, насколько землянки отличались от адарканских женщин. Эти не только даруют жизнь, но и отнять могут.

Но лучшая женщина во Вселенной для Рафта — это самоотверженная и добрая Виолетта. Рафт провожал её взглядом, раздумывая, а не пора ли позвонить на Землю. Он должен познакомиться с её родителями. Должен больше узнать о своём Ангелочке, прежде чем решить разрушить её прежнюю жизнь. Жизнь до встречи с ним.

* * *

Адам Донахью оказался весьма тактичным репортёром. Мне нравилось, как он осторожно подходил к вопросам, стараясь не переступать границу личного пространства. Словно мы были в одной команде, всеми силами расписывая лучшие стороны земных солдат.

— Вы только не напишите, что землянки сильнее адарканцев. Это не так. Они очень сильные, храбрые и самоотверженные. Знаете, рядом с ними открываются только добрые качества характера. За нашими командующими хочется тянуться, равняться на них. Они внимательны к каждому. Всегда помогут, объяснят. Никто не повышает голос, не ругается. Здесь нет, как это называется... — Привычное русское слово "дедовщина" никак не находило синоним в общеземном словаре. — Здесь старший по званию не гнобит тех, кто ниже.

— Да, я заметил дружеские отношения среди солдат, в частности между вами и хаш-оциаром идэ Кариомом, идэ Тайманова.

Я смутилась, не зная, что и сказать.

— Также о вас с восторгом отзываются и другие хаш-циары, называя ласково наш Ангелочек.

Тут я рассмеялась.

— Да, это мой позывной. Парни из моего первого отряда так прозвали за белые волосы. Знаете, для адарканцев, живущих в пустыне под палящим Адрианом, моя внешность довольно экзотична.

— А первый ваш отряд был тот самый "особенный"? — с нажимом уточнил Донахью.

Я скрестила руки, показывая, чтобы он остановил запись, когда же репортёр подчинился, подалась вперёд и прошептала:

— Я не знаю, какой политики придерживаетесь вы, Адам, но для адарканцев нет разницы между обычным мужчиной и геем. Они уважают любого солдата, желающего с честью служить Империи.

— Вы неправильно меня поняли, идэ Тайманова. Я не собирался уязвить честь "особенного" отряда, я тоже гей.

— Да? — удивилась, резко выпрямляясь. Внимательно оглядела мужчину и мотнула головой. — По вам и не скажешь.

Мы рассмеялись, и на душе стало легче, я даже решилась на откровение.

— Я, если честно, была не в восторге, когда идэ Кариом решил, что я гомосексуалист. Знаете, в нашем секторе к таким относят с опаской. И у меня не сразу сложились отношения с ребятами, потому что все они обожают нашего хаш-оциара, он для них царь и бог.

— О, и есть чему восторгаться.

— Да, возможно. Но я замужем, и мне неприятно, что все думают, что я...

Донахью не дал мне договорить, с улыбкой покачав головой

— О нет, позвольте вас перебить. Вы, как благопристойная жена, не даёте усомниться в своих принципах, идэ Тайманова. Тут дело в другом.

Я не обиделась, что он меня прервал, наоборот, превратилась в слух, потому что Адам умел располагать собеседника к себе.

— Я успел изучить культуру и традиции Адаркана, пока находился здесь. И могу вам сказать следующее: все думают не том, что вы с ним спите. Нет. — Он снова покачал головой, хитро мне улыбаясь. — Адарканцы считают, что когда рядом с дарующей жизнь нет её мужчины, который несёт ответственность не только за жизнь, но благосостояние женщины, то любой свободный мужчина, которому она окажет своё расположение, может взять на себя обязанности временного мужа.

— Не поняла? — честно призналась.

— Поскольку ваш муж не рядом с вами, хаш-оциар оберегает вас по своим традициям. Поэтому все считают его вашим заступником. Это мы, земляне, всё очерняем, и благородные поступки других рас видим как нечто отвратительное и непристойное. Он ведь выкуп вашему отцу не отправлял?

Я, наверное, побледнела, потому что улыбка спала с лица Адама.

— Отправлял? — изумился Донахью.

Я мотнула быстро головой, когда собралась с мыслями. Ой, что-то у меня под ложечкой засосало. Знала же, что Рафт упрямый и не бросает слов на ветер.

— Обещался, но пока нет.

— Обещался, значит, у него к вам чувства, и это видно невооружённым взглядом. Особенно через объектив камеры, так что мой вам совет — будьте аккуратнее на публике. И вот ещё. — Мужчина порылся в нагрудном кармане, неловко сдвигая пропуск репортёра, висящий на шее. — Вот, — он протянул мне визитку, — это отличный адвокат, он поможет вам, если возникнут проблемы со слухами. У него огромная практика по разгрому в пух и прах жёлтой прессы.

Я взяла визитку, не вполне осознавая, зачем она мне. Чудилось во всё этом что-то нехорошее.

— Не понимаете, — тепло улыбнулся репортёр, а затем огорошил: — Зря вы отказались от интервью с мисс Роули. Она очень мстительная дама и перетрясёт всё ваше грязное бельё. Как коллега я не уважаю её методов. И на вашем месте всё же дал бы ей интервью.

— Спасибо за подсказку и предупреждение. Но раз она такая, как вы её описали, то я тем более не хочу с ней встречаться. Я знаю, как некоторые недобропорядочные журналисты выдёргивают слова из контекста и выворачивают всё так, что за голову хватаешься. Именно поэтому я выбрала вас. Я уверена, вы не опуститесь до обмана.

— Я оправдаю ваши надежды и доверие, идэ Тайманова, но всё же вам стоит связаться с адвокатом уже сегодня. Лучше быть во всеоружии, чтобы уберечь ваших близких.

На этом разговор сошёл на нет. Мне нужно было подумать и позвонить мужу. Что-то он сегодня с утра не по расписанию позвонил. Звонил, когда мы были на разминке. Нехорошее предчувствие закралось в душу. Ещё слова Адама о выкупе не выходили из головы. Нужно уточнить насчёт традиций адарканцев.

— А что значит, если он отправит выкуп? — спохватилась я, когда с Адамом уже распрощалась и провожала его к выходу из штаба.

— На случай, если ваш муж умрёт или, как гласит манускрипт, который я нашёл в сети местного музея, не вернётся с войны, то Рафт хочет быть первым для вашего отца, когда тот будет выбирать вам следующего мужа.

— Варварство какое-то, но Назарбек же дома, он не умрёт, это Рафт рискует не вернуться с войны.

Адам странно хмыкнул, лукаво поглядывая на меня.

— Видимо поэтому пока и не отправил. Но, хочу сразу предупредить вас, идэ Тайманова, адарканцы умеют выжидать. У них есть целый трактат на три тома, как брать врага измором. Так что крепитесь.

С таким вот напутствием мы и расстались с Адамом, а я решительно пошла искать этого осаждающего. Я ему покажу выкуп! Всё выскажу!

В столовой уже никого не было, на коммуникатор Рафт не отвечал, но нашёлся он в ангаре, где проводил осмотр экзокостюмов.

— Хаш-оциар, нам надо поговорить, — нетерпеливо дёрнула я его за руку, наплевав на косые взгляды молодого хаш-циара и лукавую улыбку идэ Махли.

Рафту потребовалась секунда, чтобы оценить меня своим внимательным взглядом, затем кивнуть на выход. Да, на улице самое то поорать от души. А у меня накипело, я прямо слышала, как крышка чайника на голове стучит.

Идэ Кариом уводил меня вглубь полигона, подальше от любопытных глаз, а когда развернулся ко мне лицом, я не выдержала:

— Не смейте отправлять моему отцу выкуп! Поняли меня? Не смейте! Я замужем и уже несколько раз вам этого говорила. Я люблю своего мужа и детей. И никогда, слышите, никогда не изменю ему. Никогда не брошу своих детей.

Рафт молчал. Сложив руки на груди, буравил сердитым взглядом и молчал! Я выдохнула, провела рукой по волосам, облизнула пересохшие от переживания губы.

— Идэ Кариом, вы меня должны понять. У нас так не принято, как у вас. У нас всё неправильно поймут. Если поползут слухи, моя семья может пострадать. Я же поэтому инкогнито пробралась в армию, чтобы семью уберечь! — опять сорвалась на крик, затем отвернулась, зажимая рукой рот.

Только бы не расплакаться. Только бы не дать слабину. Как представлю, что Назарбек взбесится из-за ревности и ведь рванёт сюда выяснять отношения, а у нас время поджимает, скоро вылет. Не к месту всё это и не к добру. Зря император решил официально озвучить моё имя. Лучше бы всё оставалось тайной.

Развернувшись к Рафту, испуганно вздрогнула, когда он без предупреждения обнял меня, насильно заставил приложить голову к его груди, услышать биение его сильного сердца.

— Успокойся, Виолетта. И немного послушай. Наши традиции не на пустом месте появились. Наша жизнь — вечные войны. Мы погибнем, оставляя своих женщин одних. И защищать дарующих жизнь обязан каждый мужчина, то есть адарканец. У вас не так. Я тоже не могу принять многие ваши законы и порядки. Но не смей запрещать мне заботиться о тебе. Я влюбился в тебя, Ангелочек. Так сильно, что порой хочется обесчестить тебя даже против воли. Это позор для адарканца — такие мысли. А я хочу. Мысленно уговариваю себя хоть раз поцеловать.

Я дёрнулась, но мужские руки держали меня крепко.

— Я не трону тебя, Ангелочек, так как ты против. Только это сдерживает меня. Я не хочу, чтобы ты меня возненавидела. Но не смей запрещать заботиться о тебе. Ты моё сердце, ты моя душа, Виолетта. И да, я хочу отправить твоему отцу выкуп и отправлю. Пусть он знает, что если ты вдруг останешься одна или захочешь уйти от мужа... — Я буркнула: "Не уйду", но была проигнорирована. Адарканец самозабвенно продолжал признаваться мне в любви: — ...я заберу тебя к себе. Так что это тебе ещё один стимул любить своего мужа крепко.

Какой же хаш-оциар прямолинейный, прямо как монорельс, и непробиваемый, как императорский фрегат. Вот зачем он мне это говорит? Я же боялась именно того, что он влюбился, и всё зайдёт слишком далеко. Ещё и папочка его поддержал выбор сына. И вообще, адарканцы все против меня.

— Но, Виолетта, это ещё не всё, что я хотел тебе сказать.

Отстранившись, Рафт взял моё лицо в свои ладони и, склонившись надо мной, тихо шепнул:

— Ты подданная Империи, а значит, подчиняешься законам Адаркана. Ты не можешь запретить мне ничего, Ангелочек. И я сегодня же познакомлюсь с твоим отцом и подарившей тебе жизнь, чтобы выказать своё почтение.

— Рафт, не надо, — взмолилась я, чувствуя пятой точкой грядущие проблемы.

Адарканец прикрыл глаза и улыбнулся.

— В твоих устах моё имя как сексуально звучит. Миленький тарёк, вот ты кто, а не Ангелочек. Ангелы не рычат, как ты.

Легко дунув мне в губы, хаш-оциар выпрямился и приказал встать смирно. Я, скрипя зубами, встала, вытянув руки по швам, гневно глядя на самодовольно ухмыляющегося идэ Кариома.

— Сегодня в девять у меня в штабе, хаш-циар. Спокойно поговорим, я тебе даже дам меня побить, если тебе станет легче. А пока кругом и на тренировку шагом марш.

Я даже шага сделать не успела, как хаш-оциар, положив руку мне на плечи, притянул к своему боку, предлагая:

— Давай попробуем сегодня рядового Камадзи поставить командиром тройки, посмотрим, справится или нет.

Сменил тему, молодец. Вот только вечером он точно так легко не отделается!

Пока занимались тренировкой и притиркой троек, я совсем забыла, что хотела позвонить мужу. Поэтому очень удивилась, когда перед ужином заглянула в коммуникатор — шестьдесят пропущенных вызовов от Назарбека! Тридцать от мамы! Один от папы. Трясущимися руками набрала сначала мужа и, как впоследствии оказалось — зря. Стоило прежде уточнить у родителей о том, что стряслось.

— Дорогой? — спросила первая, когда появилось изображение любимого.

— Ничего не хочешь объяснить? — холодно потребовал Назарбек, кидая ссылки.

Мне потребовалось время, чтобы прочитать статью и увидеть снимок, где я стояла рядом с Рафтом на полигоне. И поза наша была двусмысленна, и провокационные слова усугубляли моё положение.

— А я ещё думаю, чего мне визитку адвоката подсовывают. Вот сучка мстительная, — выдохнула, но тут же закусила губу. Назарбек был зол и его трясло. Я видела это по его лицу, по тому, как ходили желваки на скулах. — Я не изменяла тебе, любимый, и не жди оправданий. Мне перед тобой не в чем каяться.

— Да что ты говоришь! Хочешь сказать, вы не целовались?

— Нет, не целовались! — упрямо выкрикнула в ответ. — Мы с ним ругались в этот момент!

Назарбек захлопнул рот, сдерживая ругательства.

— Да, мы ругались! Я никогда бы не поступила так с тобой! Ты бы тоже!

Муж бросил на меня гневный взгляд, крылья носа раздулись, но любимый быстро взял себя в руки, видя мой прямой взгляд.

— Хочешь, чтобы я поверил, что ты не изменяла мне с ним? — заговорил он после долгого пыхтения. — Да ты на каждом фото с ним! На каждом! Виолетта, немедленно лети домой. Слышишь? Хватит меня позорить!

Теперь затрясло уже меня. Я упрямо мотнула головой.

— Чем я тебя позорю, Назарбек? Я защищаю тебя и детей от кёзров! Этим я тебя позорю?

— Этим и позоришь! Все думают, что ты бросила меня, променяла на адарканца, отреклась от Федерации!

— Назарбек, — попробовала спокойно позвать его.

— Ты женщина, Виолетта, и должна сидеть дома. Это я должен воевать, я, а не ты!

— Назарбек, — всё ещё пыталась успокоить разошедшегося мужа.

— Как только прилетишь домой, сразу примешь ислам и будешь почитать традиции. Хватит, ты слишком своенравная.

— Что? — не выдержала я. — Какой ещё ислам, Назарбек? Опять вернулись к этой теме. Тебя папочка снова прессует, что ли? Я уже не раз тебе говорила: я не верю ни в бога, ни в Аллаха. И замуж я выходила за тебя, а не за ислам и не за твои традиции, а за тебя, Назарбек.

— Я всё сказал, жена. Немедленно домой.

— Я тоже всё сказала, Назарбек, и повторять не стану. Я не приму ислам. Чтобы принять религию, надо в неё верить, а так это всё обман и твой же Аллах за этот обман тебя и покарает. Слышишь?

— Ты поверишь. Если любишь меня, то примешь ислам.

— Ах вот так? Тебе не стыдно? Я звоню тебе не для того чтобы ругаться, а потому что завтра боевой вылет и я могу не вернуться. Мне нужна твоя поддержка, а не вот это всё.

Достала визитку и, сфотографировав, отправила мужу, приказывая:

— Позвони адвокату и пусть засудит эту гадину. Пусть размажет её за слухи. Я сама могу, но ты же в нашей семье мужчина и это тебя я позорю, так что очисти своё имя. И помни, я люблю тебя. Надеюсь, завтра созвонимся.

— Виолетта, лети домой.

— Не могу. Я солдат, Назарбек. Я присягнула императору, хоть в этом репортёры не лгут. И я не могу прилететь, пока меня не отпустят. Поэтому вдвойне подло с твоей стороны так поступать со мной.

Я помолчала, кусая губу, размышляя, сказать или нет. Потом не выдержала.

— Не хотела тебе говорить, но, видимо, ты так и не понял главного. Ты дома, потому что я попросила об этом. Тай-хаш не планировал вас отпускать даже после принятия базы. Идэ Кариом спас вас по моей просьбе в обмен на то, что я буду воевать до победы. Такова цена твоей жизни, любимый. И я выплачу её сполна, потому что люблю тебя и буду любить. Я не предам тебя, и ты не предавай меня, слышишь?

Назарбек прятал взгляд, и я не могла понять — простил он меня или нет. А потом, так и не дождавшись ответа, сбросила вызов. Села на койку и, сжимая выключенный коммуникатор, смотрела в окно, где у самого горизонта виднелась горная гряда, залитая оранжевый светом Адриана.

Надо дать остыть Назарбеку, он сейчас раскалён, как ядро такой вот звезды. Пока не успокоится — разговаривать бессмысленно. Похоже, свёкор опять завёл шарманку про ислам. Вечно ему покоя не давало, что сын выбрал недостойную. А сейчас, когда меня нет рядом, сможет ли любимый выстоять против авторитета отца? Только бы детям ничего не наплели про меня. Нужно позвонить родителям, узнать обстановку.

Включив коммуникатор, проигнорировала символ пропущенного звонка от мужа. Ещё раз взглянула на снимок. Поморщилась. Двусмысленное фото. Рафт нависал надо мной, склоняясь практически к губам, моего лица не видно из-за его ладони. Он в этот момент явно дунул мне в лицо, вытянув губы, и докажи теперь, что не целовались. Сука всё же эта дрянь Роули, но я уничтожу её как репортёра. Её карьере придёт конец.

Набрала папу, он у меня мужчина адекватный и деловой.

— Привет, папуль, у меня проблемы и нужна твоя помощь.

— Знаю, дочь и жду объяснений.

Я вздохнула, закатив глаза.

— И тебе тоже надо объяснения? Ну так слушай. Я ругалась на полигоне с хаш-оциаром, просила не высылать тебе выкуп за меня, потому что никогда не расстанусь с Назарбеком и другой муж мне не нужен. Он меня понял, но сказал, что всё равно поступит по-своему. Так что жди выкуп, если я, конечно, не прикопаю в пустыне этого непробиваемого барана. И я не целовалась с ним. Он просто дунул мне в лицо, чтобы я не орала на старшего по званию. Всё, конец объяснениям. А теперь моя просьба. Вот контакты адвоката, пусть он уничтожит всех, кто распространяет обо мне слухи, заплачу любые деньги, главное, чтобы эту Роули больше никто не взял ни в одно издательство. Прошу тебя, пап. Я отказала ей в интервью, зная, как она подлая, и вот результат.

Папа помолчал. Я же внимательно смотрела на него, отмечая новые морщинки в уголках глаз и седые волосы на висках. Как же быстро летит время, наши родители не молодеют, а тут ещё я со своими проблемами. Если бы Назарбек услышал меня, то я бы никогда не потревожила отца.

— А что за выкуп хочет отправить адарканец? — тихо спросила мама, которую не было видно на экране.

— Мамуля, привет. Где ты?

Мама тут же опустила голову на плечо отца, и я чуть не расплакалась от того, какие они у меня красивые.

— Выкуп — это адарканская традиция, чтобы папа, если вдруг я расстанусь с Назарбеком или он погибнет, рассматривал его кандидатуру в качестве следующего зятя первым.

— А будут ещё и другие?

Тут седые брови папули приподнялись, а я вздохнула.

— Я для адарканцев экзотика. Думаю, будут, пап.

— Наша дочь покорила Империю, — промурлыкала мамуля, а папа хмыкнул.

— Конечно, она же Одинцова. А характер у неё в пращура, Василия Петровича Одинцова.

— Ой, хватит уже. Нужно дочери помочь, а ты опять про Василия Петровича.

Я улыбнулась им. Как всегда — мама ворчит на папу, а папа и рад лишний раз раздразнить её, чтобы толкнула его в бок, прижалась. Тогда можно обнять да поцеловать в висок. Словно домой вернулась, на вечерние посиделки.

— Ты, Виолетта, не переживай, всё сделаем в лучшем виде, — пообещала мама, а значит, и папа. У них всё было всегда поровну.

Я старалась, чтобы и моя семья была такой же. И вроде бы получилось, но, к сожалению, без меня всё рушилось. Как карточный домик от порыва ветра. А всё Адиль Талипович.

— И вот ещё, — встрепенулся папа, хоть мама и пыталась его остановить, — были мы намедни у зятя на празднике по поводу его возвращения. Неспокойно мне от того что творится у вас дома, Виолетта. Ладно, молчу про обрезание детям. Может, и полезно, тут уж как вы, родители, сами решите, но вот намёки Адиля на то, что Назарбеку ищут новую жену, оскорбили меня. Так и сказал ему, когда прощался. Сказал, что лучше тебя всё равно не найдут. Назарбек, конечно же, против и отмахивается от предложения отца. Да и слышал я, как гости осуждали инициативу Адиля.

— Назарбек меня любит, — тихо отозвалась, когда боль в груди поутихла.

Всё это время мама отчитывала папу, легонько стукая его плечу:

— Думай, что мелешь, старый. Ей и так тяжело, ещё ты тут...

— Пусть знает. Мне вообще их порядки не нравятся. Живут как варвары.

— Это их порядки, Феодосий. Виолетта знала за кого замуж выходила.

Да, знала. И понимала, что будет сложно, вот только не ожидала, что за моей спиной мужа женить начнут при живой-то жене. Неужели Адиль Талипович не верит в то, что я вернусь домой?

— Любит он тебя, доченька. Любит. И потому злой ходит как чёрт.

Я кивнула ей, разом поникнув. Сколько мне говорили, чтобы одумалась, что не пара мы с Назарбеком. А я никого не слушала, любила его и люблю, наперекор всем. И он меня. Иначе бы не ревновал.

— Мам, пап, я пойду. Мне на тренировку надо.

— Конечно иди. И не переживай, размажем репортёршу, как масло на бутерброд, съедим не подавимся. А ты береги себя. Будь осторожна.

Выключив коммуникатор, сжала его ладонями, чувствуя вибрацию от входящего звонка. Краем глаза мазнула — Назарбек. Нет, я не готова сейчас говорить с ним. Затихла и трусливо ждала, когда муж устанет ждать ответа.

На койку напротив меня села Лейла, долго сочувственно смотрела, прежде чем заговорить:

— Ты прости, что подслушивала, но сложно не прислушиваться, когда такие страсти. Если надо, я могу дать показания. Я вас видела тогда с хаш-оциаром. Я и ещё несколько человек. Дадим опровержение.

Я слабо улыбнулась и мотнула головой.

— Спасибо, но папа справится.

— У тебя добрые родители. Редкость в наше время.

— Вовсе нет. Мне кажется, такими и должны быть родители — внимательными и чуткими.

— Возможно, но у меня другие. Точнее, у меня их и нет.

— Сочувствую.

— Не стоит, даже к лучшему. Но всё же обидно, что этой мымре волосы не повыдёргивать, улетела, залётная, как только статья вышла, её тут же из Империи попёрли.

Я вздохнула. Ну вот сейчас эта грымза обозлится и ещё что-нибудь напридумывает про меня.

— А тебе хаш-оциар совсем нет, да?

Я тряхнула головой, нахмурилась, фокусируясь на смуглянке.

— В плане совсем нет?

— Ну, ты его совсем не любишь?

Я прижала ладонь ко лбу, пытаясь успокоить свои мысли.

— Лейла... — начала я, но молодая женщина мотнула головой.

— Не надо, ничего не говори. Давай сделаем вид, что я ничего не слышала. Я знаю, что ты любишь своего мужа, слышала, как он тебе пел. Голос у него красивый.

— Ты слышала? — переспросила, понимая, что смысл её слов до меня плохо доходит. Слишком много информации и эмоций для меня сегодня.

— Да, ты уснула тогда, а я твой коммуникатор выключила, а то свет спать мешал. Красиво поёт. Знаешь, даже завидую, тебя двое таких мужчин любят. Мне такое только снилось.

— Лейла, ты, наверное, что-то не так поняла, — попыталась остановить очередной слух о себе, но меня прервали.

— Да что ты, Летта! — с задорной, даже озорной улыбкой заявила брюнетка. — Всё я правильно поняла. Хаш-оциар от тебя всех отгоняет, следит за тобой, влюбился.

— Да с чего ты взяла?

— На полигоне экран не был выключен, и вашу ругань видели все кому не лень. Потом хаш-оциар искал виноватых и, кажется, нашёл, но было поздно — эта репортёрша уже выложила статью.

— Все слышали? — ужаснулась я.

Лейла сочувственно покивала.

— Мне жаль, но да. Нас было много.

Я безмолвно матюгнулась, упала лицом на подушку и закричала. Нет, я этого адарканца точно придушу. Неужели не знал, что экран не выключен — да не поверю!

Лейла погладила меня по спине.

— Адарканцы странные, Летта. Я сама уже не знаю, куда прятаться от своего.

Я осторожно повернулась к ней лицом, глядя, как счастливо блестят глаза брюнетки.

— Ты про рядового Слайта? — высказала свою догадку, а черноглазая поиграла в ответ бровями.

— Орм страшненький, конечно, я тату имею в виду, но такой заботливый, — мечтательно добавила женщина и романтично закатила глаза. — Сложно удержаться и не растаять.

Ну вот, ещё одна на мою голову, попавшая под чары адарканцев. Может, Лейла и права, таких внимательных мужчин ещё поискать, но всё равно их традиции отдавали варварством. Хочу и сделаю, а ты не перечь. Неприемлемо для меня.

Земля, Вельск

— Ну и что ты улыбаешься, — добродушно пожурил Феодосий свою жену, которая, пританцовывая, загадочно хмыкнула.

Их дом давно опустел, когда дочь уехала на юг, выйдя замуж за Тайманова. Внуки редкие гости и поэтому супруги Одинцовы привыкли развлекать друг друга сами.

— А ты не понял?

Галина подмигнула, подплывая к мужу и кладя руки ему на плечи.

— Нет. Так что рассказывай что задумала.

— А ничего не задумала. Просто радуюсь. Я всегда говорила, что Летте нужна встряска. Смотри, как расцвела. Глаза так и горят. Эмоциями так и искрит. А адарканец хорош, — протянула Галина, улыбаясь в хмурое лицо мужа. — Влюбился в неё, выкуп пришлёт.

— Галина, ну какой выкуп, о чём ты? Я этого инопланетянина даже близко на порог дома не пущу.

— Пф, ты что думаешь, он прилетит? Война идёт, Феодосий. Война. Не прилетит. Да может просто перечислит тебе денег на счёт — вот и весь выкуп. Но я не об этом говорю.

— А о чём же?

— Нравится он нашей Летточке.

— С чего бы?

— А ты сам подумай: он ей в лицо дунул, а она возьми и успокойся.

— И что же это за показатель такой любви, милая.

— А вот такой. Ну-ка, представь, соседка нас опять затопила, ты пойдёшь злой к ней ругаться, а она возьми и дунь тебе в лицо.

— И что же? Думаешь, я ей такое спущу с рук? — обиделся Феодосий, решив, что жена опять проверяет его любовь.

— А мне? — задорно уточнила Галина.

Одинцов с лица сошёл, осознав.

— Спущу.

— И успокоишься, — победно подмигнула ему жена и закружила мужа по комнате.

— Постой-постой, так они любят друг друга?

— Не знаю, Феодосий, но Назарбеку полезно поревновать жену. А то они её ни во что не ставят, а она у нас герой, вся в Василия Петровича пошла.

— А внуки, Галина? Как же наши внуки?

Тут жена остановилась и приуныла.

— Не знаю, родной. Не знаю. Тут не мы решать должны, а молодые. Я надеюсь, что Назарбек осознает, какое чудо в руках держит и не разобьёт сердце нашей дочери.

— Пусть только разобьёт, пожалеет. И Адиль не остановит. Мы тоже не лыком шиты.

— Герой мой.

Галина ласково прижалась к нему, жмурясь от удовольствия. Столько лет прошло, а любовь всё ещё пылала в её сердце, как в первый день. Феодосий обнял жёнушку, прижал к себе и задумался. Семья для него всегда святое и он не даст дочь в обиду. Никто не посмеет очернить её имя. Сам поплатится. На то он и Одинцов.

Земля, Алматы

Назарбек раненым зверем мерил шагами спальню. Злость и обида разъедали душу. Теперь, когда он узнал цену своего спасения, стало душно в квартире, тошно в родительском доме, ненавистно даже на улице, глядя на то, как знакомые, соседи возвращались домой, полные спокойствия и праздного умиротворения. Война не коснулась никого из них, а семью Назарбека разворотила, как медведь муравейник. Виолетта хороша. Взяла и вывалила на него такую новость. Да и он хорош, ведь хотел дождаться, когда она вернётся и намекнуть об исламе. Но страх, что жена уйдёт к другому, толкнул на необдуманный шаг. Ревность затмила разум, а у неё же вылет — боевой!

Сколько можно не отвечать на звонки. Да и вообще как она смеет его игнорировать? Надо бы успокоиться, но не получалось. Он как мужчина был в своём праве, требуя возвращения жены. И так слухи поползли по Галактике, что она изменница, а он рогоносец. Если это так, то он убьёт её, а потом его. Никто не посмеет опорочить его имя.

Назойливая мелодия звонка давила на психику, не выдержав, Назарбек запустил коммуникатор в стену. Тот, конечно же, не разбился, но звук удара отрезвил.

Что он делает? Что? Виолетта никогда бы не изменила ему, слишком сильно любит. Так сильно, что ради него готова на всё. А если ей прикажут предать мужа? Нет, нет. Нельзя даже мысли такой допустить. Здесь её дети. Их-то она точно не бросит. Вернётся как миленькая. Вот тогда они и поговорят. Лишь бы вернулась, глупая взбалмошная жена.

Отец прав, надо было сразу воспитывать в ней послушание. Но какое там, Назарбек потерял голову от любви к Виолетте. И она подарила ему двух прекрасных сыновей. Да он за такое богатство всё готов был бросить к её ногам. Души же не чаял ни в детях, ни в Виолетте. Так что пошло не так? Отчего диким зверем рычит ярость в груди?

Открыв окно, Назарбек впустил в спальню ночную прохладу. Долго смотрел, как по небу носятся огоньки флаеров, а чуть выше космических кораблей. Выкурив сигарету, потушил её о подоконник, оставляя на белом глянце чёрный пепел, выбросил окурок в окно.

Это всё страх, что она может погибнуть. Каждую ночь Назарбека преследовали кошмары, в которых кёзры нападали на него, а он не успевал отстреливаться и погибал, просыпаясь в холодном поту.

Дверь за спиной тихо отошла в сторону, Назарбеку не надо было оглядываться для того чтобы понять кто это. Амат каждую ночь приходил в родительскую спальню с извечным вопросом.

— Папа, а мама не вернулась ещё?

Подняв на руки ребёнка в смешной пижаме, Назарбек поцеловал его в щёку.

— Нет, сынок, не вернулась. Но обязательно вернётся. Надо просто подождать.

Сынишка понятливо покивал, сонно потёр кулачками глаза. Уложив ребёнка в кровать, мужчина долго сомневался, а затем написал сообщение жене о том, как любит и ждёт. И плевать на волю отца, который уже подыскивал сыновьям Назарбека новую мать. Плевать на мать, которая наговаривала на невестку, очерняя её имя, подсовывая статьи о Виолетте и адарканце. Плевать. Он не собирался отрекаться от любви, пока жена сама не скажет ему что изменила. До тех пор он будет любить её.

Только ответа от жены не пришло ни на следующий день, ни через день. Тревожные вести с фронта нарушали мирные будни Земли. Кёзры совершили прорыв! Мир словно замер в ожидании беды. Империя все силы бросила на защиту границ Альянса. Потери исчислялись тысячами. Досталось и армии Федерации, которая просто оказалась не готова к нападению.

Назарбек места себе не находил. Корил себя за то, что наговорил жене в последний раз, даже не сказал слов любви. И обычного сеанса с детьми не получилось. А всё ревность! Лишь через неделю стал известен исход битвы — Альянс выстоял и отбросил силы противника далеко на нейтральную территорию. Все новостные ленты чествовали победителей. Восторженные рассказы об отваге солдат не прекращались ещё двое суток, а Назарбек всё смотрел на снимок, где Виолетта вся в слезах, измученная, в крови, отмахнулась от камеры, ушла, отказываясь давать комментарии. Больше её нигде не было видно, ни в одном репортаже. На звонки она, как и прежде, не отвечала. Сердце Назарбека превратилось в один большой нерв, который болел, натянутый до предела. Ещё и отец давил, знакомя на деловых встречах с дочерями партнёров. Как бы Тайманов-младший ни упирался, старший упрямо подсовывал ему новые варианты.

Не выдержав неизвестности, Назарбек позвонил тёще, чтобы хоть у неё узнать какие-либо подробности. Но и они пребывали в неведении. Никто не знал, что происходило на Катшагуе, куда слетелась вся верхушка армии Альянса. Назарбек отметил лишь одно: агитация женщин вступить в армию Империи усилилась в разы. Мужчин тоже брали, но не с таким рвением как женщин.

Ещё одна неприятная новость: вчера репортёр Роули, которая раздула слухи о Виолетте, вздумала официально просить прощение. Прилетела прямо в офис во время рабочего дня, выдавая себя за скромницу в сером костюме, с приглушённым макияжем. Тусклая, блёклая копия яркой красотки, блиставшей на экране телевизора. От неё за версту несло фальшью. И Назарбек даже слушать её не стал, попросил охрану выставить её из кабинета и не пускать в здание ни при каких обстоятельствах.

Адвокат, которого нанял отец Виолетты, оказался весьма влиятельным профессионалом, прекрасно знающим своё дело. Он быстро прижал к ногтю ушлую репортёршу, выставив её некомпетентным корреспондентом, ради наживы готовым продавать каналам "утки", клевеща на добропорядочных и честных жён. Роули высмеивали как завистницу, которой не удалось привлечь внимание ни одного из имперцев, и официально объявили о запрете императора пересекать границы Адаркана. Немудрено, что после этого её попёрли с работы. Удивляло лишь то, как быстро среагировал адвокат. Не прошло и недели, а он уже очистил имя Виолетты.

Назарбеку и супругам Одинцовым поступали предложения об интервью за баснословные деньги. Все хотели сделать себе имя за счёт жены Тайманова. Это его злило. Казалось, репортёры знали куда больше о его жене, чем он сам.

Утром опять приехала мама, чтобы приготовить завтрак детям. Назарбек устал от её навязчивой заботы, но и перечить не мог, потому что мать старалась для него и детей. Ещё бы не трогала Виолетту.

— Сын, тебе бы развеяться. Совсем осунулся. С друзьями бы сходил куда. Нельзя же так изводить себя, сынок.

Но материнские поглаживания по спине, не могли заменить нежных объятий жены. И голос у Виолетты мягче, тоньше, чище. А запах... Он уже забыл, как пахнет его жена. Назарбек застыл, держа в руках обжигающую пальцы чашку с горячим кофе. Он пытался вспомнить аромат любимой женщины, вкус её поцелуя. Но всё стёрлось из памяти.

Пальцы отозвались болью, и Тайманов кинул чашку в раковину, раздражённо шипя. Ещё мать тут же под руку сунулась открывать кран с холодной водой. Как же его всё достало! Все считали его никчёмным, недееспособным инвалидом, а не мужчиной.

— Всё, хватит! — рявкнул он на мать и выключил кран. — Иди домой. Я сам справлюсь. И сам решу — развеяться мне или нет. Что вы все лезете в мою жизнь? Это моя жизнь, слышишь, моя! Так и передай отцу! Хватит всё решать за меня. И перестань настраивать детей против их матери.

— Сынок, я же всё для тебя...

— А мне не надо! Виолетта тоже всё для меня готова сделать и где она теперь, где? А всё вы с отцом! Я доверил вам самое ценное, а вы не сберегли! Всё, уходи. Не хочу тебя видеть!

Мальчишки притихли за столом, испуганно наблюдая за вспышкой гнева отца, за тем, как он выставляет разрыдавшуюся мать.

— Уходи, — уже спокойнее попросил Назарбек. — Не проходи больше. Надо будет, сам приду.

* * *

В просторном кабинете Адиля Талиповича сегодня было слишком оживлённо, потому что репортёры одолели его, и он всё же решился на интервью. А всё невестка, даже далеко от дома умудрялась усложнять жизнь. И вот вроде устранил непокорную, ненужную помеху, так нет, иллюзия. Назарбек вернулся из Империи ожесточённым, нелюдимым, чужим. Внуки рассказывали, как часто папа кричит по ночам. Но от врачебной помощи сын отказывался. Что-то случилось с ним там, на чужбине. Словно он дал трещину, и склеить его могла лишь умная и мудрая женщина. Сын ждал Виолетту, а о той шли такие слухи, что Адиль не мог себе позволить принять невестку обратно. Нет, нет. Изменница, предательница. Закидать бы её камнями на площади, как в древние времена, да нельзя — герой Федерации. Первая женщина адарканской армии, которая проявила отвагу и удостоилась благосклонности самого императора Адаркана. Какая честь для всей семьи. Да, они гордятся достижениями невестки на военном поприще. Почему бы нет. Что у неё с адарканцем? Так дружба. Что ещё может быть между замужней женщиной и старшим по званию? Только дружба, в которую сам Тайманов не верил.

Адвокат заставил репортёршу, распустившую чёрную клевету о невестке, извиниться. Та пришла, извинялась. А когда Адиль приказал на коленях просить прощения, вспылила, однако стерпела и встала как миленькая. Но она уже опорочила весь род Таймановых. И где теперь эта девица, Адилю неинтересно: на каком дне, в каком ущелье искать её тело, тут уж пусть полиция ищет, а от него нечестивица ушла радостная и с прощением. Теперь шакалы растащат её косточки по ущелью.

Он и с неугодной невесткой мог бы так же поступить, если та вернётся. Но, к его глубочайшему сожалению, нельзя: сам имам оказал почтение Адилю Талиповичу, обещал молиться за его сына, и чтобы жена его вернулась домой в добром здравии. За неё молиться имам, конечно, не мог, она ведь так и не приняла веру. Как бы там ни было, военные заслуги снискали ей уважение, но лучше бы Виолетта не возвращалась никогда.

Совсем сына испортила.

— Господин Тайманов?

Адиль моргнул, фокусируясь на заискивающих корреспондентах местного канала.

— Да-да, простите, задумался.

— Переживаете за невестку, мы понимаем.

Тайманов улыбнулся, тихо негодуя. Теперь вся жизнь его семьи под прицелом телекамер и нужно следить за тем, что говоришь.

— Я думаю, на это закончим.

Адиль встал, желая поскорее выпроводить надоевших гостей. Избавиться от невестки оказалось сложнее, чем он думал. Ещё и её отец показал зубы. Он у себя на севере тоже не последний человек, как и Тайманов здесь, у себя дома. Придётся и дальше разыгрывать любовь к Виолетте. И почему Тимур не убрал её как договаривались? Ослушался приказа, а ведь невестка должна была погибнуть в первом же бою. Но что-то пошло не так. Она выжила, а Шарипов предал его, присягнул Империи, и ещё, наглец такой, посмел приветы ему передавать. Присмотрит он за Виолеттой. Да кто его просил? Кто?

Теперь придётся надеяться на милость Аллаха, который покарает девчонку, опорочившую его семью, выставившую сына слабаком.

Катшагуй

Стоило только посадочной капсуле выкинуть трап, как Рафт отдал приказ Лейле взять командование остатками циара на себя. Корреспонденты тут же облепили всех, кто выходил на улицу. Рафт растолкал нерасторопных землян и буквально подхватил Виолетту на руки.

— Что с ней, хаш-оциар? Что с идэ Таймановой?

— Ранена, — бросил адарканец через плечо и направился к флаиту со знаком первой помощи.

Ему нужно было, чтобы любимую просто привели в сознание, дальше он сам справится. Виолетта не ранена физически, как Шарипов, которого уже грузили в реанимационный флаит. У Ангелочка был срыв. Лейла, как и остальные интуиты, единственные, словно поцелованные Звёздным праотцом, выжили. Но слишком много на глазах у Виолетты погибло её девчонок в этот бесконечный рейд. Рафт сам еле держался на ногах от усталости, но нёс свою драгоценную ношу, потом следил, чтобы доктора оказали достойную помощь и не пропустили скрытого ранения. Внутренние разрывы частое явление у десантников. Но сканер показал, что Ангелочек относительно здорова. Гематомы, небольшое сотрясение мозга, истощение организма, недосып, большое количество использованного энергетика — всё это и привело к срыву. Виолетте нужен был покой и сон. Поэтому, не раздумывая, отчитавшись тай-хашу, Рафт увёз любимую подальше от шума в местный военный городок, закрытый силовым куполом, тщательно охраняемый не только от атак кёзров, но и пронырливых журналистов. По данным разведки у них было три дня передышки. Они обеспечили себе небольшой отдых для того чтобы собраться с силами и добить противника, остатки которого засели на астероидах в нейтральной территории.

Виолетта пришла в себя ещё во флаите, тихо спросила, куда они летели, а когда получила ответ, затихла. Рафт положил её голову себе на плечо.

— Поспи ещё немного, как прилетим, я тебя разбужу.

— Не хочу спать, кёзры перед глазами сразу встают.

— Это пройдёт. Меня по молодости тоже кошмары преследовали.

— Как Шарипов?

— Выкарабкается. Наноботы прижились. Кожу новую нарастят. Будет как младенец, даже без морщинок.

Виолетта усмехнулась и подняла на Рафта глаза, грустные и тусклые.

— И не надо косметических инъекций для омолаживания.

— Не надо, — поддержал шутку адарканец, обнимая хрупкие плечи рукой, осторожно перетаскивая Виолетту себе на колени. — Но Тимуру это явно не поможет, останется таким же страшным.

Женщина затряслась в приступе смеха, но даже он утратил звонкие нотки, став похожим на хриплый кашель. Голос Виолетта сорвала в последнем бою, когда пыталась спасти остатки своего циара, и спасла, чуть не погибнув сама. Шарипов вовремя прикрыл собой. Рафт немного опоздал, но уничтожил отряд кёзров, посмевших слишком близко подобраться к его женщине.

Лёгкое сопение в районе шеи успокаивало адарканца. Они оба живы. Это главное. Чуть не потеряли друг друга. Виолетта опять геройствовала, прикрывала собой его и Тимура. Рафт злился порой на её упрямство, однако не мог не оценить, ведь его жизнь снова висела на волоске от смерти. Храбрая, но хрупкая. Тай-хаш взял с сына слово, что тот сбережёт Ангелочка во что бы то ни стало. Но война ещё не закончилась. Это всего лишь передышка, чтобы вновь окунуться с головой в ад.

— Хочу выпить, — надломленная просьба, которую озвучила Виолетта, когда устало опустилась на стул в кухне, больно била по нервам Рафта, но дарила надежду на выздоровление. У Ангелочка появились хоть какие-то желания. Она вышла наконец из состояния полного аутизма. А выпивка всегда хранилась в военных домах, потому как алкоголь порой лучше любого лекарства для души.

Первая стопка ушла, словно в чёрную дыру, вторую Виолетта смаковала, третью Рафт не хотел давать, да Ангелочек упрямо стукнула стопкой, требуя алкоголя. Четвертую распили вместе.

— Я так устала, Рафт, — тихо шепнула женщина, зарываясь руками в белокурые волосы.

— Немного осталось, Ангелочек. Основные силы разбили. Кёзрам неоткуда брать резервы. Добить их осталось. Надо изжить их из Галактики.

— Они как саранча, — пробормотала землянка.

Адарканец пожал плечами. Он не знал что это такое. Впервые слышал слово, поэтому промолчал.

— Виолетта, тебе надо поесть.

Мужчина пододвинул тарелку с разогретым мясом и тушёными овощами, положил приборы, но землянка даже не слушала его.

— Мне порой так страшно, когда я представляю, что было бы, не будь вас, таких сильных воинов, Рафт. Они бы нас смели. Мы слабы перед ними.

— Но мы же есть, Ангелочек. Есть.

Рафт присел перед Виолеттой, чтобы она увидела его, встретилась с ним взглядом. Серые глаза Ангелочка заволокла пелена слёз. Землянка словно вся была создана из воды, что весьма ценно для того, кто всю жизнь прожил в пустынях. Он осторожно стёр драгоценные капли с нежных щёк, тяжело вздохнув. Но Виолетта неожиданно не дала убрать ладони, прижала их к своему лицу и зажмурилась.

— Рафт, то, что вы есть, это великая удача для Земли. Я боюсь, что мы не выстоим, и эта космическая саранча сожрёт моих мальчиков. Знаешь, чего я хочу сейчас больше всего на свете? — спросила Виолетта, глядя на него с больным блеском в глазах. — Прижать к себе сыновей. Знаешь, для меня нет ничего желаннее запаха моих мальчишек. Дети пахнут так по-особенному сладко. Мне порой хватает просто уткнуться в их волосы, чтобы успокоиться. Почувствовать их тепло в своих объятиях. Рафт, я...

— Тш-ш... — Рафт плавным движением притянул землянку к себе в объятия.

Новая волна истерики накрыла Виолетту нескончаемым потоком слёз. Если бы она только знала, как бы и ему хотелось услышать этот особенный запах ребёнка. Говорят, они пахнут молоком. Идэ Кариом не раз видел счастье, искрящееся в глазах тех сослуживцев, у кого дарящая жизнь родила дитя. Он бы тоже хотел взять в свои руки этот бесценный дар богини. Мечтал об этом, но война всё перечеркнула.

Виолетта затихла, мясо остыло, а Рафт всё укачивал свою женщину, сидя на полу. Он погрузился в свои мысли так глубоко, что не сразу понял, что Ангелочек пытается выбраться из его объятий.

— Прости, развела мокроту, — буркнула она себе под нос, но Рафт лишь сильнее прижал её к себе и поцеловал в макушку.

— Я балдею от запаха твоих волос. От того, что ты сидишь у меня на коленях и мочишь футболку.

— Рафт, я же воняю антисептиком.

— Да, но он не может перебить твоего настоящего аромата.

— Рафт, я поняла, мне нужно в душ.

— Сначала поешь.

— Нет, сначала приму душ, потом поем.

Опять заупрямилась. Рафт усмехнулся и выпустил своего тарёка. Оживала, значит, скоро будет как прежде. Уже зубки показывала, своевольница. Идэ Кариом улыбнулся своим мыслям, а Виолетта, получив обычное полотенце и стандартный синий халат, заперлась в душе.

— Диф, контролируй состояние хаш-циара идэ Таймановой, — тихо отдал команду индоксу, а сам решил разогреть еду ещё раз.

— Идэ Тайманова сидит под слишком горячей водой и плачет. Её состояние классифицируется как нервный срыв.

Выругавшись, Рафт бросил тарелки на стол и решительно направился в душевую.

— Диф, открой дверь.

Оказавшись в душевой, мужчина первым делом выключил воду и, не слушая возражений рыдающей Виолетты, разделся, чтобы забраться в душевую кабинку и поднять её с пола.

— Рафт, я сама!

— Сама ты уже пробовала, теперь я сам, — огрызнулся адарканец, насильно намыливая Ангелочку волосы, а та стучала кулаками ему в грудь. — Виолетта, я не могу потерять тебя, слышишь? Рыдай, психуй, ругайся, но живи. Реагируй хоть как-то на меня. Хоть волосы на мне повыдёргивай.

Виолетта ещё пару раз ударила, уже не вкладывая силу, а затем погладила ладонями, от чего у адарканца сбилось дыхание.

— У тебя и волос-то нет, — прошептала она, — и кожа такая гладкая.

— Восстановленная, — пробормотал Рафт, пытаясь не реагировать на её прикосновения. Он умолял дружка не заводиться и не создавать неловкую ситуацию. Но землянка, словно специально, с исследовательским азартом гладила его торс, спускаясь к боку.

— От раны и следа не осталось. Кожа горячая, но слишком отполированная. Тебе не больно?

Она подняла свои глаза, и Рафт улыбнулся. Пьяненькая землянка оказалась такая забавная, просто просилась, чтобы её поцеловали, хотя бы в нос. Что он и не преминул сделать. Любопытная, ласковая, с добрым сердцем.

— Нет. Я уже привык, Виолетта. Это не больно, просто непривычно вначале, потом понимаешь, что не единственный такой.

— Рафт, я.... Ты такой замечательный. Внимательный, заботливый. Я тебя люблю, Рафт, жаль, что не так сильно, как ты этого хочешь.

Идэ Кариом прикрыл глаза, корчась в душе от мук. Это уже не первый раз, когда она признавалась в любви, но не такой как бы ему хотелось. Он стал для землянки очень значимым, не просто другом и старшим по званию, чуть ли не братом, как сказал Тимур. Братом адарканец точно становиться не собирался.

— Мы можем это исправить.

Да, могут. Поэтому он и поцеловал Виолетту так, как давно хотел, отпуская свои чувства, властно врываясь в рот языком. Тонкие руки взметнулись, обвили его шею, и адарканец совсем потерял голову, улетая на волнах блаженства. И шёпот совести, что она просто пьяна, нисколько не мешал. Совершенно. Вообще уже ничего не значило в этот момент, только она, жмущаяся к нему, её губы и тихий стон.

Руки сами смяли женщину в крепких объятиях, приподнимая к нему поближе. Сладкая, нежная, она дурманила голову, как крепкое вино. И адарканец не мог просто целовать, не мог. Поэтому и закинул стройную ножку себе на бедро, а сам овладел своей желанной, взял её прямо так, стоя, в остывающей душевой кабинке. Взял, проникая практически до упора, сжимая руку на её плече, чтобы не дёргалась, чтобы не сопротивлялась. Сейчас она мало что могла сделать. Рафт был главным и задавал ритм. И если бы не её подбадривающие стоны прямо в губы, он бы остановился. Но Ангелочек стонала, извивалась, подставляясь под его движения, раскрывалась всё больше, сочась соком желания. И пусть их первый раз был грубым. Рафт исправит всё потом, а пока вся его жизнь — движения до исступления! Вся его жизнь — бешеный ритм сердца и руки на его шее, пальцы в его волосах.

И хотелось кричать одно лишь слово: "Моя!", но дыхание сбивалось, а губы были заняты. Всплеск адреналина в крови зашкаливал. Наконец-то он дорвался до того, о чём так долго мечтал. Мягкая, сладкая. Сколько раз он представлял себе, что возьмёт её, может, даже прямо на татами в тренировочном зале. Как потные от страсти они будут сплетаться в тугой узел, как она будет звать его, срывая голос. Но всё оказалось не так в реальности, намного, намного лучше — упоительно и безумно.

Тяжело дыша, Рафт пришёл в себя, когда полностью излился, когда Виолетта глухо застонала, скатываясь по его телу. Перехватив любимую удобнее, адарканец вновь поцеловал её, тараня языком рот. Как же ему было мало этого безумства. Так мало, что хотелось продолжения, пока она не упадёт, обессиленная, но довольная. Включив воду, Рафт дал Виолетте согреться, прежде чем выполнить задуманное. Укутав тихо хихикающего Ангелочка в полотенце, поднял её на руки и вынес из душевой.

— И куда ты меня несёшь? — заигрывала с них Виолетта, не понимая, что дёргала опасного хищника за усы. И даже хорошо, что она ещё не протрезвела, это ему на руку.

— Сейчас узнаешь, моя сладкая, — прошептал идэ Кариом, входя в открывшуюся перед ним дверь спальни.

Обычная кровать, рассчитанная на одного взрослого мужчину, была в разы больше, чем койка в казарме. Уложив землянку, Рафт сразу, не давая ей одуматься или запротестовать, накрыл своим телом. Как же она гармонично создана, прямо статуэточка. И адарканец не собирался оставлять ни одного сантиметра её божественного тела без внимания. Всю исцелует, попробует на вкус, особенно там, где начинается рай для него. Есть даже присказка, что Звёздная праматерь живёт в раю, ключ от которого есть лишь у Звёздного праотца.

И этот самый ключ, коим одаривает праотец всех своих воинов, болезненно изнывал, пока Рафт умасливал свою непокорную землянку. Мужчина знал, как довести свою желанную до экстаза, и хотел, чтобы она забыла обо всём на свете рядом с ним.

У Виолетты были острые ногти, она царапала ему голову, направляя, чуть ли не задыхаясь от страсти. Рафт практически не замечал боли, погружаясь языком между горячих лепестков женского естества. Посасывал, ударял языком, желая поскорее услышать гортанный стон блаженства любимой.

— Да, да... — Шёпот и движение бёдер. Дрожь женского тела. Плавные изгибы и запах, сладковатый, но с лёгкой горчинкой. Резкий рывок, и его плоть вновь стиснута тугими мышцами женского лона, и блаженство лавой потекло по венам, а затем опять всё превратилось в ритм, задаваемым тихими стонами и биением сердца.

Наивысшего наслаждения можно достигнуть лишь с любимой и желанной. Рафт полными пригоршнями пил этот нектар в садах Звёздной праматери. У него кружилась голова, когда силы покинули его тело. Адриан уже поднимался из-за гор, прогоняя ночь со двора, а Рафт только прикрыл глаза, крепко прижимая к себе спящего Ангелочка. За такую ночь и жизни не жалко. Идэ Кариом вдруг понял, что сам своими собственными руками отдал себя в рабство белокурому ангелу. И пусть ей это и не надо. Пусть. Главное — это нужно ему.