Звёздными тропами навстречу любви

Как набраться сил, чтобы дождаться возращения любимой? Как? Где найти сил заглушить ворчливую ревность. Адарканцы показали себя праведным народом, не смеющим порочить чужих жён. Вот только внутри Назарбека бесновался зверь. Рычал, просился на волю. Зверь под названием Ревность и слова здравого смысла были для него пустым звуком. И он требовал вернуть Виолетту немедленно. Чтобы никто не смел её трогать, обнимать, даже смотреть.

В кармане брюк ожил коммуникатор. Звонил отец, и Назарбек вынужден был оставить пустую одинокую квартиру, чтобы вернуться в отчий дом.

— Ассалам алейкум, аке, — переступив порог, поприветствовал он вышедшего навстречу отца.

За год Тайманов-старший нисколько не изменился, но, глядя на своего сына, недовольно поджал губы. Назарбек выглядел крайне плохо: осунулся, похудел, щёки впалые, щетина. Как же ему было тяжело на чужбине. Наверное, голодал. Даже встреча с родителями не осветила радостью его глаза. В них словно поселилась тоска.

Опустив руку на плечо сына, Адиль дал себе слово, что откормит Назарбека.

— Ваалейкум ассалам, сын. Рад, что ты вернулся домой, — ответил срывающимся от волнения голосом седовласый мужчина и крепко обнял Назарбека, а тот так же сжал в тисках своего отца.

— Я рад, что вы здоровы, — шепнул Тайманов-младший, смотря на безмолвно всхлипывающую мать, которая не смела подойти к мужчинам, ждала разрешения, но слёзы уже чертили влажные линии на смуглых щеках.

— Не покидай дом так надолго, сын. Это тяжело для всех.

— Я знаю, отец, знаю.

Отстранившись, Назарбек подошёл к матери и позволил ей себя обнять и излить материнские слёзы. Ласково гладил по спине, слушая сквозь рыдание, как она скучала по нему.

— А где дети? — спросил Назарбек, когда слёзы матери наконец-то сошли на нет.

— В своей комнате, ждут, когда им можно будет увидеться с тобой.

Назарбек хмыкнул, враз растеряв благодушие. Он устал от вечного контроля, от того, что ограничивают, следят. А дома Виолетта не запирала детей в комнате, даже когда наказывала.

— Мам, приведи детей. Я хочу их увидеть.

— Да, конечно, Назарбек, конечно приведу, — поспешно закивала Карлыгаш, готовая угодить сыну в любой его прихоти. Она до сих пор не верила, что он вернулся. Её любимый сын снова дома!

Оставшись одни, мужчины прошли в гостиную. Не успел Назарбек сесть на диван перед небольшим журнальным столиком, как в комнату вбежали мальчики, громко крича: "Папа!" Сердце в груди Назарбека сжалось, и мужчина крепко обнял старшего, Арнура, осторожно погладил младшего, который настороженно на него смотрел, явно не узнавая.

— Мальчики мои, — шептал Назарбек, с трудом сдерживая слёзы.

— А где мама? — тихо спросил младший, Амат.

Бабушка бросилась к нему, хотела отчитать, но Назарбек поднял младшего на руки.

— Мама задерживается, — прошептал он, с любовью рассматривая так быстро выросшего за год Амата. Он очень похож на Арнура, тот тоже был такой же миленький в этом возрасте, что так и хотелось зацеловать его в щёчки.

Чтобы успокоить детей, Назарбек раздал им подарки, усадил на диван рядом с собой Арнура, который чувствовал себя важным мужчиной, с гордостью поглаживая клинок адарканской стали. Такой же был подарен и Амату, но тот сидел на коленях у отца и выпрашивал у брата показать его меч.

Больное сердце Назарбека успокоилось общением с сыновьями. Он даже позволил им остаться, когда Адиль перешёл на более сложные темы.

— Оставайся жить у меня. Здесь твой дом, сын.

— Нет. У меня есть свой дом, и ждать Виолетту я буду там.

— Ждать? — усмехнулся Тайманов-старший. — Даже если она вернётся, то я не приму её.

— Не примешь ты, я приму.

— Нет, Назарбек. Нет, — спокойно осадил Адиль сына. — Она сделала свой выбор. И ты тоже, когда не вернул её вместе с собой.

— Я не мог, отец. Просто не смог! — разозлился Назарбек на то, что ему указали на его слабость. Грудная клетка до сих пор болела от удара адарканца. — Пытался, если тебе будет интересно, но не смог. Она солдат! И её могут расстрелять за дезертирство.

— Солдат. Из-за неё пришлось присягнуть троим моим верным людям.

Назарбек сразу вспомнил того землянина, который оттаскивал его от Виолетты.

— Один из них, Шарипов, передавал тебе своё почтение, отец. И не смей порочить имя моей жены. Она сражается за нас. Это страшно, то что там творится. И мы должны сделать всё, чтобы вытащить Виолетту оттуда.

— Не получится, сын. Никак не получится, — устало откинулся на спинку кресла Адиль. — Я пытался, даже дошёл до генерала на Уркалоке, ей просто нужно было присягнуть Федерации, а она... Как мне доложили, Виолетта слишком хороший солдат. За неё и Федерация готова была биться с Империей, да не смогла. Нашего генерала к ней не допустили, представляешь? Генерала! Так что я бессилен. Империя своё не отдаёт, сын. И можно забыть о Виолетте.

— Мама не вернётся? — тихо шепнул Арнур, а Амат тут же расплакался.

— Вернётся! Конечно же вернётся, — успокаивающе заверил детей Назарбек, прижимая к своей груди маленькое тельце Амата. — Мы будем молиться, чтобы вернулась.

Адиль недовольно покачал головой, глядя на сына. Нужно время, чтобы он успокоился и начал смотреть на вещи здраво. На войне гибли сотни и тысячи. Шанс, что Виолетта выживет, мизерный, да и если вернётся, она нарушила все заветы. Назарбеку нужна другая, правильная жена, и завтра же Адиль займётся поисками. Чтобы забыть одну женщину, нужна другая, которая своей лаской и любовью затмит прежнюю. Да и детям нужна мать, а не солдат.

Адиль смотрел на меч в руках Арнура и качал головой, надеясь, что Назарбек так и не узнает истинную причину, по которой он позволил Виолетте исполнить задуманное. И что удивительно — ей всё же удалось вернуть Назарбека домой. Причастна она к этому или нет — уже неважно. Важно то, что замысел Тайманова-старшего удался, и теперь осталось устроить жизнь сына, как он и планировал изначально.

Покинуть дом отца хотелось с каждой минутой всё сильнее. Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, мужчина приказал собрать вещи детей. А выходка матери на ужине стала последней каплей. Никто не смеет кричать на его детей и приказывать им!

На ужин все собрались в столовой, и малышей усадили рядом с отцом, который никак не мог нарадоваться на них. Потихоньку прежняя жизнь возвращалась к нему, с каждой детской улыбкой, с каждым объятием.

Дети вновь вспомнили о матери, и Назарбек привычно сказал, что надо молиться, чтобы она вернулась домой. Амат с детской непосредственностью сложил ладошки вместе, закрыв глаза, стал шептать, и это заметила Карлыгаш. Коршуном сорвавшись со своего места, она дёрнула внука за руку.

— Ты что творишь? — крикнула она, и мужчины, которые обсуждали планы на будущее, обернулись.

Амат захныкал, пытаясь вырваться из цепких рук разгневанной бабушки.

— Я молюсь, чтобы мама вернулась.

— Не так молиться надо, — гневно отчитывала ребёнка женщина.

Назарбек встал со своего места.

— Но бабушка Галя так молится. Она говорит, что бог в нашем сердце и услышит молитву, надо только попросить.

— Отойди от него, — приказал Назарбек матери, а сам взял плачущего ребёнка на руки. — Не смей кричать на моего сына. Он молится и это главное. Как правильно — поймёт позже. Он ещё мал, чтобы понимать разницу.

— Жена, иди на кухню, — приказал Адиль, — и не мешай мужчинам ужинать.

Женщина удалилась, а Адиль смерил взглядом внука.

— Родители Виолетты плохо влияют на твоих сыновей.

— Хватит, отец. Я не хочу об этом говорить. И давай закончим ужин, я хочу вернуться домой.

Дети, услышав это, приободрились и даже развеселились, что не укрылось от внимания Назарбека. Когда-то и он страшно боялся отца, но и уважал. Однако почему-то такая же реакция его сыновей неприятно поразила. Но Амат, конечно же, не прав. Нужно научить его читать намаз.

Катшагуй

пост 1286

Время заблудилось в бесконечных сражениях. Я не знала, какой сегодня день, да и день ли, может, ночь. В космосе теряются ориентиры, стираются грани смены суток. Я так устала и морально, и физически. Спасение только сон, кратковременный, урывками. Сон без сновидений. Только закрыл глаза — и тут же сирена тревоги. Еда перестала иметь вкус, как и сама жизнь, превратившись во что-то пресное и серое. Если бы я получала весточки с Земли, может, было бы лучше. Мне не хватало свежего глотка воздуха. Везде и всюду виделись кёзры.

Альянс держал оборону, шаг за шагом отвоёвывая свои территории. Но как же я обрадовалась, когда пришли долгожданные результаты от хаш-циара идэ Махли с Земли. Долгий месяц чиновники спорили и обсуждали возможность участия женщин в войне. Отборы показывали отличные результаты, о которых адарканцы не могли и мечтать. Мозг женщин словно специально был заточен под адарканскую технику. И желающих набралось больше, чем один отряд. Рафт ликовал и, взяв меня с собой, отправился на Катшагуй к отцу.

В этот раз база встретила нас полностью укомплектованная и обжитая. В коридорах сновали солдаты, отовсюду слышались разговоры. База, как улей, жила своей жизнью, надёжно укрыв штаб объединённых сил Империи.

И вот тай-хаш, собрав высшие чины, объявил о мобилизации женщин Земли. Приказ он подписал под прицелом десятков камер, транслирующих новости по всему Альянсу. Если вся бюрократия будет улажена, то уже завтра-послезавтра у меня появится свой собственный отряд. Но до этого мне предстояло присягнуть императору, о чём тихо шепнул Рафт, обласкав ласковой улыбкой.

Я не знаю, как бы выжила этот месяц, если бы не он. Он много раз спасал мою жизнь, и пусть я тоже прикрывала хаш-оциара, но всё же он вёл в счёте. Тимур вечно хмурился, когда видел нас вместе, и я пыталась объяснить ему, но он даже слушать не хотел. Сказал лишь, что не осуждает адарканца, и я заслуживаю того, чтобы за меня боролись. Мужчины как сговорились свести меня с ума. Да, Рафт не оставил попыток ухаживать за мной. Ненавязчиво, зная, что я откажу в любом случае, окутывал своей заботой, привлекая ко мне ненужное внимания.

Меня даже стали ненавидеть некоторые адарканцы, считая, что мне не место рядом с командующим. Всё это свалилось на меня неподъёмным грузом, придавливая к земле. Морально я сильная, но и у меня есть предел. Хорошо, что пришёл отчёт, а то бы я сорвалась. Зачинщиком моих неприятностей стал тот молодой адарканец, с которым мы столкнулись возле палаты хаш-оциара. Заносчивый паренёк имел наглость пару раз толкнуть меня плечом и презрительно обозвать земным ругательным словом. Где только и выучил, сосунок. Тимур всё это видел и оттирал адарканца от меня, да только масса и комплекция Шарипова уступала перед инопланетянином.

Тай-хаш, закончив выступление, подошёл к нам, обнял сына за плечи, улыбнулся.

— Ты молодец, Рафт. Идём, позвоним императору, я как раз просил у него аудиенции. Хочу сам представить ему нашу красавицу и замолвить за неё словечко.

Он посмотрел на меня и продолжил:

— Ты великая женщина, Виолетта. И я вижу твой путь, укрытый славой. Вот только сможешь ли ты с него сойти, когда придёт время? Вынесешь ли бремя славы?

— Какой ещё славы? — удивилась я, забывая о субординации.

— Император не упустит возможности похвастаться таким солдатом, как ты, Виолетта. Приготовься к тому, что скоро ты проснёшься известной на весь Альянс.

— Я не хочу, — возмутилась, обернувшись к хаш-оциару.

— Не бойся, я буду рядом. Но всем нужен пример для подражания и воодушевления. У вас на Земле считают, что наши дела совсем плохи. Мы покажем обратное. Но, отец, — обратился Рафт к тай-хашу, — Виолетта будет всегда со мной, а не у вас тут, в штабе, на радость журналистам.

— Конечно-конечно, — беззвучно рассмеялся седовласый адарканец, хитро щуря глаза, — но император захочет с ней лично встретиться. Это великая честь, — было сказано специально для меня.

Я занервничала.

— Я после войны вернусь домой, и это не обсуждается. Меня муж ждёт, дети.

— Тут решать тебе, Виолетта, — сразу же согласился тай-хаш, пряча руки за спиной, мягко успокаивая. — Ты женщина и вправе требовать от нас для себя поблажек.

Я же требовательно воззрилась на Рафта, который тоже кивнул на мой молчаливый вопрос. И стало легче. Принуждать меня точно никто не собирался, это было то, что нужно для душевного спокойствия.

— Пойдёмте ко мне в кабинет, — пригласил нас с Рафтом тай-хаш, на ходу раздавая приказы своим подчинённым, которые разгоняли настырных корреспондентов.

Рафт обнял меня за плечи, тихо шепнув:

— При императоре поклонись три раза. Медленно с расстановкой. Можешь делать как мы. Затем, когда он к тебе обратится, один поклон для приветствия, один после присяги.

Я кивнула, пытаясь не забыть правила вежливости адарканцев.

— И не пугайся, если начнёт ругать. Ругать будет нас с отцом. Тебя нет, ты дарующая жизнь. Запомни это накрепко.

Я кивнула опять, вспоминая, как ярился сам хаш-оцир в палате, когда узнал кто я. Жутко. Как пережить нечто подобное ещё раз? Но сейчас у меня два заступника, надеюсь, прорвёмся.

Кабинет тай-хаша тоже претерпел изменения с нашего последнего прихода и теперь не казался пустым, обставленный и шкафами, и техникой. Отец Рафта приказал персональному индоксу связаться с дворцом, нам указал, где встать, чтобы было видно императору. В итоге я оказалась стоящей прямо по центру кабинета, рядом хаш-оциар, тихо нашёптывающий про поклоны. Затем экран осветился лицом венценосного императора Даянгура Пятого и все стали кланяться ему, я тоже. Ощущения у меня были такие, словно с живой легендой встретилась. Это не портрету кланяться, и император хоть и мужчина в годах, но выглядел больно сурово, а его тату покрывали и крылья широкого носа, и лоб, оставляя чистыми резкие массивные скулы. Выдержать его взгляд я даже не пыталась, опустила глаза, рассматривая идеально чистый пол.

— Долгих лет, тай-хаш идэ Кариом, добрые ли вести ты хочешь рассказать, мой верный друг?

Тай-хаш поклонился, стоя у своего стола.

— Добрые вести, ваше императорское величество. Я уже докладывал вам об идее моего сына испытать землянок на пилотирование экзокостюмов. На их планете царит равноправие полов, и некоторые общества выдвинули протест по поводу дискриминации женщин из-за нашего жёсткого условия по поводу пола.

— Да, я наслышан о дерзости твоего сына и очень ждал доказательств, что он не выжил из ума, желая прогневить Звёздную праматерь, чтобы она отвернулась от Империи.

Грозный голос, в котором звучала сталь, пугал похлеще самого вида императора, мурашки так и забегали по коже. Сразу чувствовалась власть этого адарканца. Даже Рафт терялся перед ним. Я бы не хотела встретиться с Даянгуром Пятым вживую.

— Нет, мой император, он полностью в своём уме, и вот причина, по которой он решился на данный шаг.

Тай-хаш указал на меня, а я поклонилась императору.

— Мой император, — заговорил Рафт после церемониального поклона. — Это лучший солдат моего оциара.