6. Напряжение: Замыкание

Наследник был жив — и в этом была самая главная причина, почему у нас тут такой комфорт со стульями, столом, телефонами и без цепей на блокираторах. Привилегии — привилегиями, а безумие безутешного отца — оно над законом.

— Великая радость, что аппарат был сбит. — Голосом давил Артем. — Надо просто выяснить, кто использовал оружие империи, обернув против владельца.

Нас слушали — и вся эта экспрессия была в первую очередь для них.

Я крутанул пуговицу на вороте мундира, и с треском выдернул ее из сукна, бросив в центр стола.

Пленка плотного кремового марева немедленно заключила нас и нехитрую мебель вокруг внутри вращающейся сферы.

— Там кто-то крикнул о тревоге, — меланхолично отметил я. — Значит, времени у нас немного.

— Ты совсем ошалел?! — Отстранился Артем от стола и с ужасом посмотрел вокруг. — Мы — непричастны! Я только что проверил! Ты зачем все испортил?! Убери, убери это немедленно!!

— Минуты две, я думаю, — проигнорировал я друга, поворачиваясь к столу вполоборота.

Смотреть прямо на разошедшегося княжича не хотелось. У него звериное просыпается, когда в бешенстве — не любит прямой взгляд.

— Максим, не надо усугублять. — Навис Шуйский над столом. — Мы — не заговорщики, нам нечего таить!

— Ломать защиту они не станут, первое время. Дождутся принца, — прикидывал я действия. — Тогда мы снимем щит, и ты подтвердишь, что я мог владеть беспилотником особой серии.

— Ты рехнулся? — Сел Артем обратно за стол.

— У меня они действительно есть. — Пожал я плечами.

Шуйский некоторое время осознавал сказанное.

— Это ты пытался убить принца?

Я промолчал, подняв рукав мундира, обнажил циферблат часов и молча отсчитывал секунды.

— Отвечай! — Грянул громом голос Артема, а кулак чуть не разнес столешницу — замер буквально в миллиметре...

Или то столешница присела от испуга...

— Для того, чтобы ты поклялся в моей непричастности перед цесаревичем? — Отрицательно покачал я головой. — Этого не будет.

— Тогда зачем?! Зачем ты ограбил наше производство?! Зачем послал ко всем демонам нашу дружбу?!

— Ну, тут есть такое дело, — поочередно прикоснулся я к телефонам, Силой выжигая в них жуки. — Что грабил я не вас.

Спокойно посмотрел я на Артема.

— А кого? — звенел его голос.

— Был у вас такой родственник. Твой дядя, Элим. С грандиозными планами на жизнь. За полгода память никуда не ушла?

Шуйский напряженно ждал продолжения.

— Вы его не отслеживаете, нет? Как там продвигается его обет искупления...

— Максим! — Мельком глянув на секундную стрелку на моих часах, чуть ли не прорычал Артем.

— Тебе придется поклясться за всех Шуйских, что вы тут ни при чем. А потом вам напомнят про Элима. Формально, он отречен от рода, и твоя клятва будет работать. Но расследование возьмется за него вплотную. И вот тогда... Тогда всплывут составы с людьми в опечатанных вагонах, — положил я ногу на ногу и сцепленные в замок руки поверх колена. — Которые ходили под вашими гербами, пусть и без вашего ведома. Про беспилотник забудь, — небрежно дернул я плечом. — Вас будут уничтожать за работорговлю.

— Погоди с признанием и дай мне день во всем разобраться.

— У тебя не будет дня. — Отрицательно повел я головой. — У тебя даже десяти секунд нет.

— Чем мне поможет твоя смерть?!

— Принц справедлив, а дело будет максимум о небрежении, — дернул я щекой. -Убьют не сразу. Княжество на жену записано. А твой Элим вполне может быть где-нибудь в Москве. Ждет, когда династии Шуйских понадобится новый глава.

— Мы решим с ним вопрос.

— Но до этого, принцу нужен виновник. — Коротко кивнул я. — А не мертвый свидетель.

— Молодые люди, — пошла защита вибрацией, донося Волю человека, стоящего за барьером. — Рекомендую объясниться.

Я выпрямился, глядя на место, где был выход, огладил мундир и с досадой отметил, что воротничок без пуговицы находится в ужасном небрежении.

Рядом, с небольшой заминкой, встал Шуйский.

— Помнишь, ты говорил про Пашку? Он тебе друг или Борецкий? — Упрямо шепнул Артем.

— Если ты мне друг, не лезь в мою игру!!! — Прорычал я на Шуйского.

И вежливо улыбнулся стоящему перед спавшим барьером цесаревичем.

— Итак, вы решили, что мне сказать? — с доброжелательной улыбкой смотрел Рюрикович.

— Ваше высочество, преступление могло быть совершено при помощи аппарата, находящегося у меня на хранении. — Коротко кивнул я. — Княжич Шуйский не знал всех обстоятельств.

— Вы? — С пробившимся удивлением смотрел на меня цесаревич.

— Полагаю, тут уместны слова о моей невиновности и непричастности. Но вам ведь не подойдут просто слова? — Чуть повернул я голову вправо.

— Если княжич Шуйский поручится за вас...

— Я не могу за него поручиться. — Играя желваками и заложив руки за спину, произнес Артем.

— В свою очередь, я прошу два дня, чтобы мой человек обеспечил все для доказательной базы. — Выступил я.

Принц смотрел с холодным равнодушием, в котором — показалось ли? — мелькнуло разочарование.

— Принимается. — Коротко ответил цесаревич. — В кандалы его. Я забираю его с собой в Кремль.

Сохраняя улыбку, я протянул сомкнутые руки вперед себя. И холодный металл сдавил запястья, отсекая от Силы.

— Что сказать жене? — Растерянно произнес Артем за спиной.

— Только попробуй!!! — С возмущением повернулся я было, но цепь больно дернула вперед.

По пути, который легко можно было назвать позорным коридором из людей, встретился взглядом с тестем — растерянным, неплохим, в общем-то мужиком, который стоял неуклюже в первой линии, словно пытаясь спрятаться в своем мундире от происходящего.

— Два дня, — беззвучно произнес я губами.

А он, не веря, отвернулся и попытался скрыться в толпе. Не дали, разумеется — этот коридор был в том числе для него.

Впрочем, изъятый у меня блокнот непременно вернут. А я всех записал.

Глава 10

Управляющее устройство беспилотного аппарата выглядит, как два увесистых чемодана — вроде туристических, с рифленой поверхностью и повышенной вместимостью. Только расцветка стандартно защитная: грязно-зеленая или песчаная. Управляющий канал на аппарат идет либо со спутника, либо прямым лучом, либо вшитой в аппарат программой — зависит от боевой задачи и условий скрытности. Например, если надо скинуть красивый мячик под ноги беспечному мальчишке — программа не подойдет; требуется личный видеоконтроль и работа двух операторов — наводчика и пилота. Спутник сдаст местоположение преступников в одно мгновение — военные будут в бешенстве, что кто-то посмел использовать их инфраструктуру для покушения. А вот прямой канал — это несколько километров в радиусе, серьезная площадь для поисков. Но не такая большая в сравнении с целым миром, скажут в неспящем сутки штабе расследования. И если аппарат упал почти на горизонте от Измайловского острова, эти два чемодана должны быть не так и далеко — в границах МКАД.

Возможно, этим руководствовались хозяева Москвы, полностью блокировав дороги для частного использования. Ориентировку на человека с чемоданом получат даже дворники — электронике не покинуть место совершения преступления. Да, ее могут сжечь, уничтожить, развеять в пыль — для следствия это тоже будет частью ответа. Но куда важнее, что в таком огромном городе обязательно найдутся свидетели — люди или видеокамеры, которые заметят шум, дым или смогут запечатлеть исполнителей.

А может, пустые дороги нужны, чтобы помощь для отравленного волшебством принца не стояла по пробкам и могла доехать максимально быстро.

Или они просто считают, что преступники такого масштаба не ездят на метро.

Впрочем, ездят. Иван Александрович неприязненно покосился на соседа с перегаром справа от себя и уставился на ноги своих телохранителей, стоящих в проходе вагона. Еще была милая девушка с плеером в ушах, которая уступила место старику-инвалиду, но ее бесцеремонно оттерла охрана. Зря они так... Иван Александрович нашел девчонку глазами, дождался тревожного взгляда в ответ и виновато улыбнулся, пожав плечами. Вроде, оттаяла и перестала пытаться сбежать из вагона. В этой толчее, когда полгорода спустилось вниз, передвигаться было сложновато. Издержки запрета — никому нельзя быть на асфальте, кроме скорых, автобусов и машин пожарной службы.

Даже его кортеж остановили, именем Империи тщательно обыскав и велев запарковать возле бордюрного камня. Из вежливости предложили проводить бывшего министра МВД обратно домой. Не на службу или куда еще — полиции запрещено исполнять функцию такси. Поделились, что благородные бесятся и изображают непонимание — но тех еще с утра вежливо попросили из Кремля, и между альтернативой упорствовать в своем неуважении, и добираться домой на общественном транспорте, все предпочитали второй вариант. А то так можно было попасть в перечень подозреваемых — слишком суетливых и нервных. Этого никто не хотел.

Не хотел этого и Иван Александрович, покорно дошедший до станции метро, в котором не был неведомо сколько лет. В этой толще спешащих людей, которые толкаются, кашляют, дышат в затылок и норовят опрокинуть к себе под ноги — никакая охрана не поможет. Всюду указатели, переходы, названия станций и веток, которые приходится проговаривать, чтобы запомнить, стоя перед стендом с картой. Он же сам уехал вчера ночью в загородный дом, а сейчас выбирайся. Станций-то понастроили, о половине не слышал...

Но ему надо было добраться до цели. В самый центр города.

Потому что его кинули, подставили, использовали, обманули, поступили нечестно, действовали не оговоренным способом, пренебрегли мнением, провернули дело за его спиной и вели бизнес в своих интересах — все зависит от того, насколько успокоилась нервная система за прошедшую ночь. Вот Иван Александрович уже никого не хотел убить — задушить до хрипа и жалкой беспомощности, чтобы первый советник елозил руками по его мундиру, не в силах помешать. Даже набить морду — не желалось. Иван Александрович хотел получить объяснения.

— Станция 'Китай-Город', — бодро произнес громкоговоритель, повторив еще дважды на английском и французском.

Опершись на руку охранника, Иван Александрович заспешил на выход. Толпа тоже схлынула — несмотря на отмену всех праздничных мероприятий, никто не запретит людям ходить по центру города и радоваться убранству. Тем более, что всеобщего траура нет — к великому счастью. И, надеюсь, не будет — иначе ему конец. Иван Александрович невольно дернулся, неловко поставил клюку на ступень и чуть не упал — охрана подхватила.

— Вы остаетесь здесь, — распорядился бывший князь Черниговский у дверей Сенатского дворца и зашел за предусмотрительно открытую створку.

Его не хотели сегодня принимать — по телефону было сказано вполне явно. У Первого советника доставало хлопот, он желал контролировать процесс поисков и с нетерпением ждал, когда два чемодана найдут в арендованной квартире на границе промзоны по Вербной улице — а там и спички, которые можно купить только в княжестве Шуйских, и пара-тройка крайне мелких деталей, на которых может споткнуться даже опытный резидент. Но Иван Александрович очень хотел получить ответы — и непрозрачно намекнул в ответ на столь же непонятные постороннему намеки, что вопросы он задаст все равно — и если не первому советнику, то найдет кого-нибудь другого, столь же компетентного.

В холле и на ступенях лестниц по пути, Ивану Александровичу вновь не встретился ни один человек. В прошлый раз он не обратил на это особого внимания — был слишком пьян и счастлив, что его согласились принять. Тогда его это не тяготило — разве что подниматься на протезе было столь же сложно, как и сейчас. В тот миг все казалось частью замысла Императора, который мог простить опальному министру былое — в конце-то концов, Иван Александрович не слышал, чтобы склады с товаром сгорели, или на них был совершен рейд полиции с публичным освещением в прессе. Впрочем, кому нужно выставлять аристократов наркоманами, а плебсу давать надежду на обретение личного могущества... Но вот применить обширные запасы, как спецсредства, для собственных войск — среди холостых и отказавшихся заводить семью... За такой подарок император мог бы быть и благодарен — на границах всегда неспокойно, а повысить ранг бойцов на одну-две планки, стоит сотен жизней... Что до возрождения бизнеса — это вряд ли. Император слишком чист, а что касается его семьи — большинство либо уже при деньгах, либо слишком ленивы для организации бизнеса с нуля. Ведь самое главное — списки покупателей, так и не достались победителям. Кроме Самойлова, который ни с кем делиться не станет...

Иван Александрович нахмурился и зашагал чуть быстрее. Воспоминание о наглом юноше, отнявшем у него княжество и ногу, прошло недовольством по нервам, затронув в памяти свои собственные вчерашние крики отчаяния в пустых комнатах.

Ничего не изменилось — Самойлов не соблюдал договор, он не делал ничего, чтобы вернуть княжество, и не имел на это ни единого шанса. Значит, он был в своем праве, когда в одностороннем порядке вышел из соглашения. Самойлов ему бы ничем не помог.

Но и не вверг бы в пропасть. Иван Александрович остановился за шаг до нужной двери и положил ладонь на рукоять. Покушение на внука Императора. Успешное покушение, за которое кто-то должен ответить — они найдут, они непременно узнают все.

Рука вспотела, а в спине поселилась вчерашняя неуверенность.

— Входите, мой друг. Чего вы ждете? — Медом прозвучало из-за двери.

И бывший князь Черниговский, отчаянно желавший вернуть власть, дернул створку на себя.

Первый советник выглядел отвратительно свежим, веселым и довольным жизнью. Под глазами на лощеной физиономии не было темных мешков от бессонницы, а выглаженный дворцовый мундир смотрелся куда как лучше прожеванного толпой в метро костюма. Все верно — он ведь тут ни при чем. Не он скинул под ноги малышу отравленный клубок артефактных игл. Но его тоже ничего не спасет, если об этом узнают.

— Вы наверняка знаете, что ваш подарок оказался чуть эффективней, чем вы мне говорили? — Иван Александрович остановился за три шага, не став пожимать советнику руку, и демонстративно оперся руками о клюку.

— Оставьте эти иносказания, здесь никого нет. Яд ровно такой, какой должен быть. — Первый советник проигнорировал упрямую позу гостя и отвечал радушной улыбкой. — Все живы, все в священной ярости. И скоро эта ярость падет на наших врагов!

Бывший князь поиграл желваками, удерживая поток брани в адрес этого болвана, который крутит перед ним словами.

— Ни один дед никогда не санкционирует смерть своего любимого внука. — Тяжело уронил слова старик.

— Разве кто-то умер?

— Извольте прекратить корчить из себя...! Человека менее умного, чем вы есть. — Смотрел он исподлобья. — Этот артефакт должен был убить принца. Фактически, он уже мертв. Его держат в живых две тени 'виртуозов', но он никогда не придет в себя.

— Вы же не считаете себя знатоком всех артефактов...

— Хватит!!! Зачем тебе смерть малыша? Почему? Ты же его дядя, — искренне недоумевал Иван Александрович.