6. Напряжение: Замыкание

* * *

Шепот в полумраке огромного зала сенатского дворца, под приглушенным светом плафонов, светящих едва ли сильнее, чем вечер в зазорах между портьерами на окнах.

Взволнованный голос, срывающийся на тихие проклятия самому себе, и истовые молитвы человеку напротив него.

У этой беседы не было свидетелей. Значит, нет порока в слабости. Нет урона чести в унизительной коленопреклоненной позе, когда из-за протеза ноги приходится держаться за штанину благодетеля, с ужасом понимая — оттолкнет, и ударишься лицом о паркет.

Ведь гостю клялись — никто из ныне живых не видит. Никто не слышит.

И только неживые камеры бесстрастно смотрели с десятка ракурсов, запоминая каждое слово.

— Иди ко мне, вот так. — придержав за руку и встав на колени рядом, Первый советник бережно разместил голову просителя у себя на груди и успокаивающе огладил просителя по седым волосам. — Ну почему, почему ты не пришел ко мне раньше? — Словно брата, успокаивал один престарелый мужчина второго.

— Меня обманули... — дрожал голос просителя от гнева, алкоголя и отчаяния. — Он..

— Тш-ш... — Не дали ему ответить, прижав к себе чуть сильнее. — Плачь, мой друг. Никто не видит.

Бесстрастные устройства зафиксировали, как в мундир первого советника что-то горестно промычали.

— Ну а на кого ты понадеялся? На мальчишку? — Журили просителя.

...

— Ты думал, он действует сам?

...

— Ну конечно, Юсуповы! И кто он без них сейчас?

...

— У него остался родовой перстень? — Мелькнула толика заинтересованности, зафиксированная видеообъективами. — Значит, его простят, но что будет с тобой?

...

— Они хотят твоей смерти. Они хотят твое княжество. — Мягко соглашались с обиженным сопением.

...

— Страну надо отвлечь. — Мудро произнесли в ответ на стоны и жалобы.

...

— Конечно, я скажу, что надо сделать. И всем станет не до тебя. — Подарили шанс в ответ на робкую надежду. — Ты же не потерял дар ходить по теням?

...

— Ослаблен, но не исчез. Это очень хорошо, — покивали, задумчиво продолжая гладить гостя по волосам. — Значит, вот что ты сделаешь.

Первый советник наклонился близко-близко к уху гостя, шепча тайком и украдкой даже от собственных камер.

И тут же задавил разгневанный возглас, с силой прижав гостя к груди.

— Разве император пожелал бы этого? — Строго спросил он старика, не ослабляя давление. — Честью клянусь, он этого никогда бы не позволил.

...

— Я дам ключи к защите.

...

— Стране нужен враг. — Надавил Первый советник в ответ на тихие сомнения. — Настоящий, богатый враг внутри себя, которого можно разорвать и есть пару лет.

...

— Ты сделаешь это. — Приказным тоном сказал вельможа. — Иначе разорвут тебя.

— Сделаю. — Поднял пьяное и мокрое от слез лицо Иван Александрович, бывший князь Черниговский.

И подобострастно поцеловал перстень на протянутой к нему руке.

Глава 7

Наш строй был короток, неровен, но весьма представителен.

Крупный и угрюмый вольноопределяющийся княжич Шуйский Артем на левом фланге, отдельной боевой единицей, по которому сразу и не скажешь, что он с нами.

Далее вольноопределяющийся княжич Борецкий Павел, бодрый и веселый, насколько это может быть человек, не пропускавший три приема пищи последнюю неделю.

И замыкая строй, корнет лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Самойлов Максим, без титулов, но с усами.

Ну а между нами с Пашкой таращил шокированные глаза куда-то в сторону и глубоко вздыхал грудью слегка неадекватный рядовой Ломов.

Мы честно пытались его прикрыть и поддерживали своими плечами, но он все норовил вывалиться из строя. И это мы еще ему руки к поясу привязали — иначе продолжал бы изображать гигантского кальмара, пытаясь ухватиться за кого-нибудь.

— А это кто? — Задержался князь Давыдов около не вполне осознающего где он, и что с ним, рядового.

— Господин полковник, разрешите доложить, — Браво выступил я на полшага вперед. — Рядовой Ломов, господин полковник! — Рекомендовал я подчиненного.

Почуяв пустоту рядом, рекомый принялся заваливаться влево, но был вовремя удержан Пашкой за ремень и установлен в вертикаль обратно.

— Что с ним? — Принюхался к нему Давыдов, алкогольного запаха не распознал и недоуменно воззрился на меня.

— Он Феррари в дерево припарковал. — Отрапортовал я. — Дважды на одном Феррари не ездит, господин полковник! — Гусар! — Признал в нем Давыдов своего. — А чего руки привязаны?

— Зело гневен, господин полковник! Ему показалось, что то деревце изволило ему дерзить, господин полковник! Он бы порубал его в клочья, но растение сие не из благородных! Ольха, ваше сиятельство!

— Так пусть даст в морду!

— Он и хочет! Еле удерживаю, господин полковник. — Поддакнул Пашка, вновь оттягивая Ломова за ремень.

— Он сказал, что выпьет мою душу, — прошептал рядовой Ломов.

Это он до абонентов начал дозваниваться, которые 'виртуозы' с турнира Долгоруких.

Кто ж знал, что в таком состоянии ему за руль нельзя — рядовой стоически умалчивал о ночных кошмарах, не дающих ему спать вторую ночь... И о том, что некоторые абоненты перезванивали ему в эти самые сны — без сотового и международного тарифа.

Это уже сегодня ему нацепили всяких-разных артефактов, блокирующих нежелательных абонентов и прочих коллекторов душ. Но тяжелую правую ногу он все равно напоследок проявил — когда кто-то принялся названивать ему среди белого дня, прямо в мозг.

— Это кто такой мерзавец?! — Возмутился князь Давыдов, гневно уцепившись за флягу.

Там, обычно, сабля у него висит — судя по ростовым портретам на стенах огромного зала. Но ныне время мирное.

— Страховщики, ваша светлость! — ответил я за рядового. — Редкостной породы шельмецы! Даже к ольхе пристали, на предмет нетрезвого состояния!

— Но мы их уже спровадили, господин полковник, — заметив двинувшегося было к окнам князя, Пашка решил спасти и без того грустного страхового агента.

У его конторы, наверное, можно смело вычеркивать нолик из квартальной прибыли. Впрочем, когда брали страховую премию — то радовались без меры. А вселенная, поговаривают, стремится к равновесию.

— КАСКО, господин полковник, — поддержал я. — Никаких проблем!

— Каска — это хорошо! — Покивал Давыдов одобрительно, прикладываясь к фляге. — Мне как-то в голову выстрелили, так если бы не каска, государь бы заметил дыру и не пустил бы в атаку!

— А велика ли была та дыра, ваше сиятельство? — Осторожно уточнил Пашка.

— Каска все покрыла, — отмахнулся тот, как от мелочи. — Вольноопределяющийся Борецкий! Знавал вашего прадеда, — огладил князь свои усы. — Сколько раз мы с ним тонули! Десяток кораблей потопили — и это только своих! А чужих вообще без счета!

— Он тоже вспоминал о вас, господин полковник. — Дипломатично ответили ему, не уточняя, впрочем, в каком ключе.

— Рад, что вы с нами! — Подойдя, сжал князь Пашкино плечо и шагнул налево. — Вольноопределяющийся Шуйский!

— Осмелюсь доложить, господин полковник, но батюшка может написать мое отречение вот прямо в этот момент. — Меланхолично заметил Артем.

Хоть среди Шуйских он и считался первым по силе — а значит и самым главным, это не лишало старшую родню рычага для влияния через титул. Потому что если наследник не желает слушать и считает себя самым главным — то пожалуйста, изволь занять престол и править княжеством! Дед с отцом с радостью свалят на него всю рутину. Ну а уж если хочется пожить с молодой, заграничной супругой, а не впрягаться с молодых лет в ярмо княжеских дел с рассвета до заката — то изволь прислушаться и делать, как советуют.

Но князь Давыдов на такие вести отреагировал с неожиданным энтузиазмом.

— Ха! Пять!

— Что 'пять'? — осторожно уточнил княжич.

— Пять! Пять раз меня лишали наследства и герба! А один раз вообще отлучили от церкви!

— Это как, господин полковник? — Полюбопытствовал я.

— Да затопили конвой кораблей на Дунае, оказалось — папская казна с охраной. — Прищурился князь. — Так кто знал? Вымпелы то ганзейские, а те паразиты и ростовщики известные. Но мы, когда с твоим дедом в Риме были, — кивнул он Артему. — Все папе объяснили, честь по чести. Мол, недоразумение, да и только. Меня даже прелатом сделали, а деду твоему обещали епископство, если вспомнит, где тот конвой был...

— А что, до сих пор не нашли? — оживился Артем.

— Нет. — Пожал Давыдов плечами. — Сам же знаешь, дед что учудить может. Он все гвозди и железные скобы Силой в пыль сорвал, так доски с мачтами по течению пошли, а главный клад там и остался. Свидетелей, понятно, никаких. — Сощурил Давыдов глаза. — Но это уже ДеЛара. Не любит он ганзейских.

Шуйский живо переглянулся с Пашкой, встретившись с ним азартными взглядами.

— Господин полковник, а где, говорите, караван утонул?

— Где-то под Марксхаймом, если память не изменяет, — пожал Давыдов плечами.

— А в полку бывают отпуска?

— Гусары! — Рыкнул я.

— Что? — Возмутились Пашка с Артемом. — Мы ничего.

— Просто планируем отпуск.

— Съездим, на шпили соборов посмотрим.

— Туризм, — поддакнул Пашка.

— Так, значит, я могу вас называть кронпринц Аймара? — Вновь деловито уточнил князь Давыдов у Артема.

— М-м, это еще не точно, — отвел глаза Артем. — Разве что после отпуска...

— Тогда давайте я запишу вас, как верный товарищ Самойлова? Лучший друг?

И Артем уже было кивнул, но глянул на Давыдова с подозрением, затем покосился на меня и выдал строгим голосом.

— Пишите Архипов. Это по матери фамилия.

— Отлично, вольноопределяющийся Архипов! — Приобнял князь его за плечи. — Не буду говорить об общей памяти с вашим дедом. Вся моя жизнь была с ним бок о бок! И как никогда я рад этой преемственности! — Громогласно произнес он.

— Не дождетесь, — тихо шепнул Шуйский.

— Что? — Переспросил тот.

— Рад стараться, господин полковник!

— Ну а теперь, напоследок, но не в последнюю очередь! Корнет Самойлов! — Заложив руки за спину и чеканя шаг, его сиятельство прошагал ко мне, четко развернулся и встал лицо к лицу.

После чего с подозрением посмотрел на усы.

— Накладные?

— Никак нет, господин полковник! Настоящие! Ника вырастила.

Давыдов отчего-то грустно вздохнул. Присмотрелся еще раз и кое-как удержался, чтобы не дернуть за них — вон, рука уже потянулась. Но все-таки удержался.

— Что-то не так, господин полковник?

— Я твоему деду обещал, что следующее звание ты получишь, только когда отрастишь усы. Он просил не баловать чинами раньше срока. — Поскучнел князь. — И я верен своему слову. Поздравляю с внеочередным званием, поручик Самойлов!

— ДеЛара, господин полковник!

— Что?

— С вашего позволения, поручик ДеЛара, господин полковник! Был введен в род приемным дедом. Виват!

— Что вы со мной делаете, — растроганно шмыгнул князь Давыдов. — Какие имена, милостивые господа, какие имена! Собирается старая гвардия!

— Господин полковник! Ваше сиятельство! Лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк построен к торжественному смотру! — Браво выпалил я, отшагнул назад и вновь зажал неосознанно дезертирующего Ломова плечом.

— Ура! — поддержал меня Пашка.

Вольноопределяющийся Шуйский тоже прогудел что-то бравурное. Рядовой Ломов торжественно похлопал глазами.

Ну а князь Давыдов довольным котом смотрел на нас, не смущаясь мелкими деталями и шероховатостями.

— Надо сделать общее фото и разместить в Инстаграм. — Покивал его сиятельство, тут же доставая телефон из внутреннего кармана.

Потому что на узких и обтягивающих брюках карманам и вовсе быть не полагалось.

— Господин полковник, с вашего позволения! — Выступил я. — Разрешите соблюдать инкогнито до парадного выхода в свет!

— Объяснитесь, поручик. — Недовольно хмурил Давыдов брови.

— Запланировано масштабное мероприятие, господин полковник. — Со значением произнес в ответ. — С привлечением особ императорской крови и международных правителей. Ваше сиятельство, прошу вас содействовать интриге!

Рядом закивал Пашка — ему, с тем количеством недоброжелателей у рода Го, лучше как можно дольше сохранять в тайне, где он и в каком статусе. В наших границах китайцы не сильны, но кое-какая разведка имеется и у них — глобальный сыск им не потянуть, а вот выйти на точный адрес не составит проблем. Артем нет-нет, но тоже довольно выдохнул.

— Хм... Тогда извольте построиться возле окна! — Решил князь. — Я сфотографирую вас сзади, идущими вперед, к свету! — Объявил он не терпящим препирательств голосом. — И не приведи вас фортуна показаться спиной к врагу. — Добавил он со значением, щелкая электронным затвором сотового.

Ну вот, зато никто не узнает — довольно переглянулись мы с Пашкой.

— О, тут уже голосование! — Заинтересованно смотрел князь в экран. — На лучшую попу полка!

— Пф... — пренебрежительно фыркнул Артем.

— И у нас есть лидер! — С азартом обновил Давыдов страницу.

— Кто? — Невольно уточнил Шуйский.

Ну а мы с Пашкой уже деловито смотрели в приложение. Спохватившись, Шуйский тоже заглянул в свой телефон.

С сопением, четверо мужиков смотрели на растущие цифры лайков.

Глухо рухнуло на пол ничем не подпертое тело Ломова. Мы проконтролировали его положение взглядами.

— Ну что ж так горевать, — с сочувствием прокомментировал князь.

— Это нечестно, Борецкий сидел на диете почти месяц! — Возмущенно провозгласил Артем.

— Сдалось тебе мое второе место? — Грустно прокомментировал он.

— Во всем виновато небрежение, господа, — примирительно уточнил я. — Изволите в следующий раз напрягать и втягивать! А тут еще смска тренькнула от Ники: 'Я голосовала за тебя!!!'. Приятно...

Хотя не у меня одного — вон, у Артема тоже мелодичный перезвон сообщения. Только он хмурый отчего-то...

— Мало того, что третье место! — Возмущенно провозгласил он. — Так как мне теперь ответить невесте, кто эти шестнадцать тысяч триста сорок баб?!

— Господа! — Поднял руку князь Давыдов, призывая к порядку. — Не забывайте, что мы на службе, господа!

— Смирно!!! — Рявкнул я, и все попрятали телефоны.

Потом спохватились, подняли Ломова, зафиксировали стоя и выполнили равнение направо.

— Я подготовил для вас и для себя задания! — торжественно продолжил его сиятельство, демонстрируя две сложенные пополам бумажки. — Извольте начать исполнять.

Чеканя шаг, я подошел к нему, принял записку, развернулся к строю, открыл бумагу и зачитал.

— 'Пойти в загул по фрейлинам!'.

— Поручик, это моя, — немедленно выдернули бумажку из моих рук и заменили новой.

— 'Осознать значение великой миссии Лейб-гвардии, придумать достойное полка дело и его исполнить!'.

— Приступить к выполнению! — Скомандовал Давыдов. — Со мной не советоваться, у меня мало времени! — Добавил он с важностью, присущей делам высокого начальства.

Потом с легким смущением осекся и заспешил на выход.

— Господа! — Развернулся я к строю, складывая приказ в карман. — Предлагаю спасти мир!