— От тебя надо было избавиться сразу. Ты не должна была рождаться. Ты должна умереть.
В этот момент Мелисса резко подняла вытянутую руку на уровень груди и разжала кулак. С кончиков пальцев сорвался маленький огненный смерч, поглотивший боггарта.
— Извини, мама, у меня другие планы, — тихо проговорила она.
Какое-то время Мелисса и Вальбурга просто молча стояли и смотрели на след сажи на полу. Затем леди Блэк тряхнула головой и решительно подтолкнула девочку к выходу. Не говоря друг другу ни слова, они спустились в гостиную и расположились в креслах перед камином. И только когда Кричер принес им чая с печеньем, Вальбурга заговорила.
— То, что сказал боггарт... Совсем не факт, что ОНА так думает. Увиденное показывает лишь то, что ты боялась услышать эти слова.
— Леди Блэк, — перебила ее Мелисса. — Вы не понимаете. Я не боялась услышать эти слова. Я боялась услышать их снова.
Вальбурга потрясенно смотрела на девочку. Та невесело усмехнулась.
— Закрывая этот вопрос, должна признаться, что это теперь точно не самый большой мой страх. Даже интересно, каким теперь станет мой боггарт?
В общем, несмотря на подобные встряски или, может быть, благодаря им, визиты в дом леди Блэк были чрезвычайно полезны и познавательны. У Мелиссы была возможность не только колдовать с помощью волшебной палочки, но и узнать о магическом мире, так сказать, из первых рук.
Вальбурга знакомила ее с устройством волшебного сообщества: иерархией, традициями, легендами, мифами. Рассказывала о законах, магических и общественных. Клятвах, полных и кратких формулировках клятв. Долгах. Затронула она и теорию чистоты крови.
Говоря об этой теме, пожилая волшебница, казалось, постоянно ждала от девочки какой-то негативной реакции. Но Мелисса, всегда помнившая, что она в 'чужом монастыре', лишь внимательно слушала. А Вальбурга, так ничего и не дождавшись, громко хмыкнула и надолго замолчала, рассматривая узоры на ковре. А потом тихо произнесла в пространство: 'А Сири бы уже назвал меня расисткой'.
И это был первый и единственный раз, когда леди Блэк позволила себе реплику личного характера. Больше она подобной слабости не допускала.
Их встречи продолжались около года, а затем неожиданно прекратились. Кричер перестал появляться в комнате Мелиссы.
Девочка искренне надеялась, что с волшебницей все в порядке и она, Мелисса, попросту ей надоела. Но, вспоминая, как плохо выглядела леди Блэк в последнее время, как тяжело ей давалось малейшее движение, боялась, что с пожилой дамой случилось несчастье.
Чтобы хоть что-то выяснить, она попыталась отправить Вальбурге письмо с совой, прилетевшей, как всегда, в день рождения. Однако птица, услышав имя адресата, даже не тронулась с места.
Девочка поняла, что никогда больше не увидит леди Блэк.
* * *
Уже третий год подряд в июне Мелисса получала новые книги и методично их осваивала, скрупулезно запоминая все детали и раскладывая по полочкам полученную информацию.
За все это время в ее голову вложили столько разнообразных сведений и фактов, что ей иногда казалось, что вместо мозга у нее картотека, где в маленьких ящичках под определенными литерами хранится все, что она когда-либо слышала, видела или читала.
В этом году Мелисса получила 'Историю Хогвартса' и комплект учебников для первого курса. Снедаемая любопытством, она начала именно с пособий и была ошарашена. Абсолютно не прослеживалось системы! Не было фундаментальных принципов, на которых строились все магловские науки. Они были похожи на поваренные книги.
Вот, скажем, трансфигурация. Сделай так, скажи вот так и превратишь крысу в чашку. Кроме законов элементарной трансфигурации Гэмпа не было ничего. За скобки опускалось даже, как он открыл эти самые законы. Предлагалось просто механически зазубрить формулы. Без малейших пояснений, как и из чего они были выведены.
То есть маглам не лень описывать шишку на лбу мистера Ньютона или водные процедуры мистера Архимеда, чтобы показать, как они мыслили и на основании чего сделали свои выводы, а мистер Гэмп такой чести не удостоился? Или его опыты были настолько неэстетичными, или развитие магии никого не волновало.
Странно, но в самых первых книгах о колдовстве, которые она читала, некоторая школа все же прослеживалась. Было видно, что вопрос обучения подрастающего поколения магов исследовали, и все рекомендации давались отнюдь не на пустом месте. Может, дело было в годе издания? Эти учебники были абсолютно свежими, а все предыдущие выпущены в начале сороковых.
Еще больше шокировал учебник истории. Да, она отдавала себе отчет, что это было пособие лишь для первого курса и касалось, в основном, событий древности и средневековья. Но стиль изложения! Он подходил больше рыцарскому или приключенческому роману. Давалась лишь сюжетная канва исторических событий, и полностью игнорировались предпосылки и факты, приведшие к ним либо повлиявшие на итог.
Решив отложить свои сомнения до приезда в Ховартс, где в любом случае должна была быть нормальная библиотека, Мелисса просто выучила все заклинания из учебников и отработала их с палочкой, вербально и невербально. Единственное, с чем она не рискнула экспериментировать в своей комнате, — это с боевыми и защитными заклинаниями.
Затем она убрала палочку и попыталась выполнить ту же трансфигурацию спички в иголку без нее. Спичка только серебрилась, или ее кончик становился острым. Сколько девочка не билась, но в тот год подобная трансфигурация полностью удалась ей только несколько раз. Иголки получились идеально, но это стоило Мелиссе обморока и залитой кровью из носа футболки.
Разобравшись с учебниками, девочка перешла к 'Истории Хогвартса'. И вот тут жизнь преподнесла несколько сюрпризов.
Во-первых, на форзаце был портрет благообразного белобородого старца. Того самого. Альбуса Дамблдора. Директора Школы чародейства и волшебства Хогвартс, Кавалера ордена Мерлина 1 степени, Великого волшебника и прочая, и прочая, и прочая.
Во-вторых, выяснилось, что она — единоутробная сестра национального героя магической Британии, который в полуторогодовалом возрасте победил Того-кого-нельзя-называть — величайшего темного мага последнего столетия, также известного как Лорд Волдеморт.
Описание этого великого подвига занимало три с половиной строки в главе, посвященной Дому Слизерин, и попало в 'Историю Хогвартса' потому, что павший злодей учился на этом факультете.
А в-третьих, она узнала, что круглая сирота. Лили была мертва.
Возможно, если бы не было встречи с боггартом, реакция на эту новость была более чем бурной. Но уничтожив духа, принявшего облик Лили, девочка словно перешагнула через свою боль и оставила ее в прошлом. Она была спокойна.
* * *
— Что это? Кухня? Слишком дорогие продукты, это не экономно, не находите? А это что — кладовка? А здесь? Рукоделием занимаются? Почему книги не под замком? Дети не могут читать бесконтрольно. Все шкафы запереть. Все ключи мне. Книги воспитанницам буду выдавать только я. А то они все порвут и испачкают.
Вновь назначенная директриса приюта, мисс Коулман, оглядывала свои новые владения. Увиденное ее абсолютно не радовало. До этого назначения она работала в школе для трудных подростков в Ливерпуле. Вот там все было на высоте. Дисциплина, четко выстроенная система наказаний, включая карцер.
Персонал пребывал в ступоре, слушая этот разгром. После предыдущей начальницы, слегка вспыльчивой, но корректной, подобное было в новинку.
— Но, мэм, — попыталась возразить учительница рукоделия, мисс Грин, — это же девочки. Они все очень аккуратные и послушные.
— Что входит в ваши обязанности? Учить их шить, вязать, вышивать. Все остальное — не вашего ума дело. И организационные моменты тоже, кроме покупки ниток, иголок и тряпок. Поэтому не вмешивайтесь.
Ошарашенная отповедью, мисс Грин замолчала, потупившись.
— Продолжим. Второй этаж. Что здесь? Спальни? Вы кто? Дженни и Бет. Бет, немедленно расправь рукава рубашки и не смей их закатывать. Выдумала тоже портить казенное имущество. Дженни, у тебя пятно на юбке. Сию же минуту застирать. Нерях не потерплю. Еще один раз, и будете наказаны.
Вихрем пролетев по спальням, отругав каждую девочку, новая директриса, тяжело дыша, забралась на последний этаж. Оглядевшись, она заметила еще одну дверь. Она рванула ее на себя, но та оказалась запертой.
— Это еще что такое? Немедленно открыть! — забарабанила она в дверь.
Услышав шум, удивленная Мелисса быстро спрятала учебник по зельеварению за второй курс в медальон, махнула рукой в сторону кровати, по какому-то наитию разглаживая складки на стареньком покрывале, и отперла щеколду.
Мимо нее в комнату влетела незнакомая полная женщина с собранными в пучок, прилизанными волосами, похожая на взявшую след дворнягу. Одета она была очень строго и аккуратно. Похоже, очень старалась выглядеть по-деловому и с претензией на вкус. Получилось плохо. Костюм ей абсолютно не шел. К ее типу внешности, возможно, подошло бы что-то женственное в стиле 60-х, тогда она смотрелась бы этакой домашней пышкой. Сейчас же она выглядела как базарная торговка, строящая из себя Маргарет Тэтчер.
Следом в комнату вошли воспитатели. Мелисса заметила, что все были необычно молчаливыми и подавленными, избегали прямого взгляда и старались смотреть в сторону или в пол.
Девочка выжидающе посмотрела на незнакомку. Та мазнула по ней взглядом, отметила короткую юбку и распущенные длинные волосы, поджала губы и гаркнула:
— Так. Ты кто?
— Мелисса Эванс, мэм. С кем имею честь?
— Молчать! Что за хамский ответ!
— При всем уважении, мэм, но я вас не знаю, — попыталась возразить Мелисса, и в этот момент женщина дала ей пощечину.
Все ахнули. Девочка остолбенела. А мисс Грин снова не выдержала:
— Мисс Коулман, ну нельзя же так. Девочка ничего плохого не сказала. Она же действительно не знает, что вы — новый директор. На мой взгляд, было бы лучше собрать всех воспитанниц внизу и представиться им.
— Ваш взгляд меня не интересует. Я организовываю свою работу так, как считаю нужным.
— Но с точки зрения христианской морали...
— С точки зрения христианской морали: пожалеешь розог — испортишь ребенка. Девчонка позволила себе дерзить и получила по заслугам. Вероятно, поэтому моя предшественница и поселила паршивую овцу отдельно от стада.
В течение этого короткого диалога Мелисса изо всех сил сдерживалась, чтобы не швырнуть вошедшую в стену или не поджечь ее одежду.
— Сколько тебе лет?
— Десять, мэм.
— Почему ты живешь в комнате одна?
— Чтобы никому не мешать. Я рано встаю. Школа, в которой я учусь, находится далеко. Девочки встают позже.
— Хм...
— Это так, мэм, — опять встряла мисс Грин, — она очень хорошая и добрая девочка. И отлично учится.
— Это меня не касается! — рявкнула мисс Коулман. — В ее воспитании явные пробелы. И она неподобающе одета. У нее открыты колени. Немедленно подберите ей что-нибудь более подходящее. Волосы заплести. Или остричь. Привести ее в порядок!
Озлобленная директриса вылетела из комнаты, хлопнув дверью.
— Лисса, мне жаль, — сказала ей мисс Грин, — тебе здесь находиться еще очень долго, а это пугало может испортить много крови.
— Не переживайте. Надеюсь, все не так печально, — Мелисса, заплетая волосы, взглянула на расстроенную женщину. — Здесь я только ночую. Запретить мне учиться, заниматься спортом или посещать дополнительные занятия она не может. Фактически, чтобы вспомнить обо мне и разнообразить мой досуг, у нее есть лишь три часа в день: час после сна, два до. И то, если руки дойдут. К тому же, детство — это не вся жизнь. Я-то отсюда уйду, а она уже и так наказана. Сплошные комплексы и амбиции. В принципе, это объяснимо: в ее-то возрасте, а все еще мисс... Наверное, она жутко переживает, бедняжка!
Учительница ошарашенно уставилась на усмехающуюся девочку.
— Жаль, что весь нынешний персонал разбежится, — продолжила Мелисса. — Либо сами уйдете, либо она поспособствует.
* * *
— Это еще что такое? — спросила миссис Макнабб, указывая на след пятерни на щеке у девочки.
— Неизбежное зло. Возможно, у зла болит зуб, или плохое настроение, или мы видим мир в разных спектрах, — улыбнулась Мелисса.
Элисон хмыкнула, вспомнив давний разговор.
— Мне вмешаться?
— Пока не имеет смысла(1). Возможно, потом, если зло не успокоится, — поразмыслив, сказала девочка. — Мэм, мне нужна официальная бумажка, что по воскресеньям у меня тоже какие-нибудь занятия. Ткну в мор... в лицо этому пугалу.
— Я смотрю, мисс Эванс, у вас расширился лексикон. Влияние тренера? — Макнабб притворно сурово сдвинула брови.
— Где-то, — еще шире улыбнулась Мелисса и пообещала. — Я исправлюсь.
— И что будешь делать по воскресеньям?
— Ходить по музеям. Или запишусь на курсы танго. Или просто буду сидеть в парке на лавочке перед прудиком и плевать в воду. Благо, деньги есть.
— Думаешь, все так плохо?
— Не хочу провоцировать. Мне пока деться некуда.
Как девочка и предполагала, весь старый персонал разбежался. Последней ушла мисс Грин.
После смены преподавательского состава стало гораздо тяжелее. Новые сотрудники приюта сразу увидели отношение директрисы к девочке по имени Мелисса Эванс и переняли его, не разбираясь в причинах. Воспитанницы же (кроме, как ни странно, Дженни и Бет) просто перестали с ней разговаривать. Проблем никому не хотелось.
Мелисса решила не обращать на бойкот внимания и переждать. Общения ей хватало и за пределами приюта. Да и до одиннадцатого дня рождения оставалось всего ничего.
Однако мисс Коулман словно поставила перед собой цель: создать девочке максимально невыносимые условия. Каждый раз, когда Мелисса возвращалась в приют и открывала входную дверь, ее встречала мисс Коулман со скрещенными на груди руками. Как чувствовала! И визгливым голосом выговаривала за все: не так вошла, не так вытерла ноги, не так одета, не так причесана. Все не так. И сама не такая.
Также мисс Пугало, как ее прозвали в приюте, обожала врываться в комнаты к девочкам не то что без предупреждения, но и без стука. Раздеты? Переодеваетесь? И что? Не принцессы Уэльские. А место казенное.
Ну и самым любимым развлечением новоявленной директрисы было раздавать девочкам оплеухи. В приюте не осталось ни одной воспитанницы, не получившей подобного подарка.
Несколько раз доставалось и Мелиссе. В конце концов, девочке надоело подобное вольное обращение с ее лицом, и в один прекрасный день она решила пойти наперекор заповедям и не подставила вторую щеку, а вообразила между собой и брызжущей слюной директрисой мощную невидимую стену, о которую та и ударилась рукой, сломав палец. Уж очень энергично била и слишком много сил вложила в очередную воспитательную пощечину.
Завизжавшая от боли мисс Коулман вдруг почувствовала, как что-то подхватывает ее и вдавливает в стену. Не больно, но вполне ощутимо. А в следующий момент поняла, что не может пошевелиться и издать ни единого звука.
