Зверь лютый Книга 11. Фанфики

— Да уж... Вот только что — нас жизни учил, а сам уже... На всё воля божья.

Я стянул шапку с головы, найдя взглядом купола церкви, широко, троекратно перекрестился.

Крайне недоверчивый взгляд десятника требовал объяснения. Я ответил честно, смущённо-испуганно-растерянно:

— Тут, господин десятник... Такое дело... Вот ты говоришь: "сознавайся". А в чём? Я ж там не был. Ты ж сам видел. И ведь я ж его предупреждал! Ну, насчёт цены... А он... Ты ж сам тут был! Он же ж и слушать не хотел... Ай-яй-яй... Поди, и вдовица с сиротами остались?

Десятник напрягся, его люди вокруг взялись за оружие. А я продолжал:

— Я-то не душегубствовал, не убивал его. Да и не мог никак — ты же сам всё видел. Но вот же ж... Тут дело такое... Заборонено мне покупать хоть какого человека, холопа ли, робу ли, христианина ли, поганого... дороже 2 ногат за голову.

Народ вокруг... удивился. Десятник подозрительно меня рассматривал. Но я же не убегаю, не отнекиваюсь — бить-хватать... вроде нет причины.

— И кто ж на тебя такую... епитимью наложил?

Несколько издевательский тон вопроса не мог скрыть его растерянность.

"Епитимья", как известно — церковное наказание. Это "правильное" слово в "правильном поле ассоциаций".

— Кто-кто... Об высших силах слышал? А про "Покров Богородицы"? А чего спрашиваешь тогда?

Я старательно поправил свою косыночку и накрылся шапочкой.

Начнут приставать — отопрусь. "Ваньку поваляю", придурок я. Верую в Пресвятую Богородицу! А что, нельзя?

Мне лжа заборонена, ни слова неправды!

Кто мне, Ивашке-попадашке, есть "высшая сила" более высокая, чем я сам? — А никто! Две ногаты я себе сам и установил. Просто потому, что в самом начале меня лекарка Юлька боярыне Степаниде Слудовне в Киеве за такие деньги продала. Меня! Ну и кто тут, во всём этом мире, может быть дороже?

— Я-то думал, за нарушение заповеданного — мне какое наказание будет. А оно, вишь ты как — по продавцу ударило. По деньгам плаченным. Не хорошо это. Опасно. Как бы оно и дальше не пошло. Ну, знаешь же, как в Библии сказано: по четвёртое колено. Охо-хошеньки... Вот же забота-несчастие... И как отмаливать — ума не приложу.

Я ещё раз, уже вдумчиво, перекрестился на крест ближайшей церковки. Под напряженно-растерянным взглядом десятника.

* * *

Тут самое главное — не рассмеяться. А то будет как с тараканами в бородатом анекдоте:

" — Тараканов в доме полно. Как бы вывести?

— Да просто! Пришёл домой и командным голосом: — Тараканы! Пошли вон! — они испугаются и уйдут. Главное: не смеяться.

Через день:

— Ну, как? Ушли твои тараканы?

— Нет. Пришёл, сказал. Они испугались, в колонну построились и за порог. Так смешно маршируют. Я и засмеялся. А последний как закричит: — Братва! Назад! Хозяин пошутил!".

* * *

Я не рассмеялся, а скорбно возвестил окружающим:

— Люди добрые, пойдём-ка мы до дому. Столбовой боярин Аким Янович Рябина ныне на постое стоит на подворье покойного кречетника. Ежели что — зовите. Чем могу — помогу. Ну, бывайте здоровы.

Десятник как-то дёрнулся. Но... не бегут же. Серьёзные люди, вон сколько серебра высыпали. Боярина отпрыск, слуги его...

И главное: как?! Ведь своими же глазами видел... И ещё куча народу, на кресте поклянутся. Недоросля этого винить... так не поверит никто. Смеяться будут. Как-то оно... странно. А может, просто обрадовался дед такой продаже? Вот сердце-то...

Мы уже уходили с торга, когда я, оглянувшись, увидел стражников всё ещё смотрящих нам вслед.

Извините ребята, но до синильной кислоты — ещё 600 лет, в вашей правоприменительной практике таких случаев не предусмотрено. А увидеть можно только то, что уже знаешь.

Конечно, мой прокол. Я оказался совершенно не готов к конфликтной ситуации на торгу. Теперь-то, назад глядючи, видно: можно было как-то мягче, как-то не засвечиваясь, без столкновения лбами с летальным исходом.

А насчёт деда... Видите ли, у меня льна много в вотчине. Какая связь? — Так очевидная! Мы из него полотно делаем, верёвки маленько вьём, масло давим...

А жмых остаётся. Много его остаётся. А куда его? Тут мне на глаза попалась Мара. Я ей весь этот жмых... Как татарскую дань — "за 12 лет". Дальше — поташ и водяным паром. А у меня просто ничего другого нет!

Я уже говорил, что я её... опасаюсь? И это правда — сам же научил. Ей очень нравилось смотреть на судороги у Кудряшка...

Технология производства оказалась несложной. Выход продукта, правда... Перед уходом в поход "богиня смерти" сделала мне подарок. В своём стиле. Нашла ладанку — "жёлудь" из золочёной бронзы, залила туда этой жидкости и плотно заткнула.

Когда дед заставил нас вытряхнуть всё, я эту штуку нашёл у себя в потайном кармане. Дед пренебрежительно согласился посчитать её за две ногаты. Я и отдал, "до кучи".

Расстроился я сильно, заволновался, не подумал...

Хотя... я ж Антон Палыча помню:

"Если вы в первом акте повесили на сцену пистолет, то в последнем он должен выстрелить. Иначе не вешайте его".

Где я тут пистолет возьму?! А что оно третьего акта не дождалось... так, сами понимаете, "аллах акбар". В смысле: на всё воля божья.

Перебирая серебро, дед, видимо, решил глянуть — что внутри. Золочёно ли и там? И на зуб проверить — здесь так принято.

Открывший синильную кислоту в 18 веке швед-химик тоже имел привычку всё пробовать на вкус. Отчего и помер.

Синильная кислота на воздухе разлагается быстро. Да ещё по торгу гуляет ветерок — пристройка продувается.

"Свежий ветер он не зря прилетал

Пыль стряхнул и выдул напрочь циан

Злой купец с чего-то в ящик сыграл

Доброты моей глотнув океан".

Вернувшийся с квасом приказчик, увидел труп и сразу выскочил наружу. Кому достанутся головные боли, тошнота, рвота... — объясняется нервными переживаниями от столь скоропостижной...

Третий закон Ньютона гласит: "Всякое действие вызывает противодействие". Дополню Ньютона: "... и другие последствия".

Что, красавица, рот раскрыла? Да, это тот самый Терентий. Вот так мы с ним и повстречались. Не было никакого знака особого, гласа небесного. Было немножко удачи в том, что я в этот именно день на торг пришёл. Немножко интуиции, что вот именно к нему привязался. И много моей глупости да упрямства, что торг до конца довёл. А вот то, что во Всеволжске я на него заботы свои сваливал, покуда мне по Руси бегать приходилось, что и город и Русь, почитай, наполовину его трудами поставлены — так это его свойство. Ему более других Господом дано было. Я лишь дозволил данное — явить. Такие вот "другие последствия".

Понятно, что событие не осталось незамеченным "широкими народными массами". Три дня весь город бурно обсуждал произошедшее.

Потом с колокольни Петра и Павла свалился пьяный пономарь, и общественный интерес переключился на более животрещущее.

Кстати, о птичках: когда пьяный пономарь летел с колокольни, то, по слухам, громко и нецензурно чирикал.

Пока я был самой "горячей новостью" — с усадьбы не выходил. Но дайджест мне донесли: Аким Рябина, озлобившийся на недоброжелателей своих, вырастил сыночка-колдуна. Отдавал его в обучение волхвам богомерзким и ведьмам проклятым. Сыночек учителей нечестивых превзошёл и погрыз их насмерть.

Дальше мнения разделялись: одни полагали, что "и сам Сатане душу продал". Другие же приводили очевидные аргументы: кречетника — упокоил, чертей — выгнал, крест — носит, на церкви божие — крестится. То бишь: изучив волшбу сатанинскую, обратил умения свои во славу церкви христовой с помощью силы небесной.

Резюме в обоих вариантах: от "лысого рябинёнка" надо держаться подальше.

Аким вздыхал и переживал:

— Эх, Ваня, да что ж у тебя всё так коряво-то получается? Теперь же о тебе по всем землям худая слава пойдёт. Люди-то от тебя шарахаются.

Я уже расчувствовался от проявленного сочувствия, но Аким сокрушённо продолжал:

— Опять же — на веселие моё не придёт никто. Забоятся с тобой за одним столом сидеть.

— Тю. Аким, а на что нам боягузы? Смелые-то не струсят. Вот и поглядим — кто тут храбрецы.

Очень нервничал Терентий. От чертовщины со смертью своего прежнего хозяина. Но больше — от суммы.

— Господине, мне таких денег никогда не отработать. Хоть всю жизнь недосыпать-недоедать — а столько прибыли от меня никогда не будет.

— Терентий, ты — чудак. Сам же говорил — не столяр, не плотник. Ты тиун, управитель. Это от работника такой отдачи ждать без толку. А от ключника на усадьбе — и поболее будет. Иди, принимай хозяйство. Как отведём банкет боярский — найдём человека, да пошлём искать твою жену с детьми.

Парень, не долежав, не долечившись, "вступил в должность" и кинулся "строить усадьбу".

А дело-то дрянь: усадьба запущена, людей нет, денег нет... Я ведь последнее за него выгреб.

"Когда бог закрывает одну дверь — он открывает другую". Я это уже говорил? Ну и что? — Оно ж правда! Только надо "порожки подметать".

На третий день к вечеру зовут к Акиму. У него гости: давешний приказчик-падалиц, молодой мужчина, похожий на иконописного покойного работорговца, и наш попик о.Никодим.

— Вот, Ванюша, сынок покойного пришёл. Дескать, прости и обиды более не держи. Просит назад всё забрать. А то несчастия от этого серебра. Как покойного в дом принесли — хозяйка замертво упала. По сей день не встаёт, только охает. На другой день любимый кобель покойного, упокой его душу господи, кидался-кидался, да в ошейнике и задавился. А ныне похороны были. Жёнка его, невестка, стал быть, покойного, на кладбище упала, дитё скинула. Жива ли будет — незнаемо. Ты уж прими всё назад да прости их. Упроси Богородицу, чтоб не гневалась.

"Законы мисс Паркинсон" здесь не читали, но помнят русскую народную мудрость: "Беда не приходит одна". Разница — в оценке причины. Можно: "Ляг, поспи и всё пройдёт", а можно — помолиться, попоститься, откупиться...

Я сразу в сторонку сел, ладошки — под задницу, сижу — издалека разглядываю. "Я — не я, корова — не моя". Что-то моего "жёлудя" не видать. А, вон он, с другой стороны кучки серебра лежит.

Тут попика под ребро толкают, и он свою лепту... лепит:

— Господин Иван... эк-кхе... Акимович. Был я нынче на похоронах... эк-кхе... безвременно усопшего. Помогал там... По нашему, по-церковному. Вот, услыхал, значится... ну... опять же... жена его... прям у моих ног... помилуй господи! Ну, я им и говорю: откуда пришло — туда и ушло. Вот... Я ж сам видал как ты с бесами-то! Тока так их всех! Опять же — плат твой. "Покров Богородицы"... эта ж такая силища! Ты уж прости их, а то вымрут же нахрен! Господь велел прощать! Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!

— Моё прощение вам без надобности. Простила бы Пресвятая Дева. Никодим, берёшь серебро... да не так! Через епитрахиль. Идёте все трое в часовенку. Никодим! Если опять святой воды не будет — шкуру спущу! Там по очереди читаете "Богородицу". По сто раз с каждого. И окропляете. Потом зовёте меня. Ну, начали.

Интересно было бы посчитать цену суевериям в денежном выражении.

"Вера размером в горчичное зёрнышко двигает горы"... А в валютном эквиваленте?

Надо ввести количественную оценку "силы веры". Можно раздельно: индивидуальной и общественной.

Андрей Боголюбский вбил в "крашенную доску" 40 фунтов золота. Какая доля его состояния была на это потрачена? А по сравнению с валовым национальным продуктом в масштабе всего Отечества?

Вот осиротевшая семья отказывается от огромной суммы. Исключительно по религиозным основаниям. "Заплати и спи спокойно". Что налоговая инспекция, что господь бог. "Спасибо тебе боже, что взял деньгами".

Никодимке я доли в возврате не дал. Я не предложил, а он не попросился. Будем считать, что радость от соучастия в благом деле по отъёму достояния у вдовицы, есть достаточное вознаграждение для истинно верующего православного человека.

А на сэкономленные деньги купили лебедей. Не в пруд для любования, а на стол для поедания.

Здесь едят лебедей и журавлей. Если на Западе "гвоздём" стола является жареный бык, или вепрь, то на "Святой Руси" — лебедь. В сказках и былинах хозяйка "рушит лебедю" — разрезает на куски для гостей.

Цены... умом понимаю, а инстинктом вздрагиваю.

"Жила-была курочка Ряба. И снесла она яичко. Да не простое, а золотое".

Я думал, это — сказка. А это жизнь. "Простое" означает — "серебряное". По здешним ценам.

На "Святой Руси" едят преимущественно говядину и телятину. Две трети костных остатков на городищах — крупный рогатый скот. Ещё четверть — свиньи. Всё остальное...

Курица стоит по "Русской Правде" — две ногаты. 5 г. серебра. Хоть вирнику её скармливай, хоть виру за покражу плати. А я столько за Терентия давал. Человек по цене курицы.

Лебедь или журавль — как овца — 30 кун, 30 граммов серебра. А корова — полгривны — 25 кун.

Причина понятна: на Руси постоянно не хватает хлеба, птицу надо подкармливать зерном. А коровы питаются травой.

У древних ацтеков индейки были слишком дороги из-за потребляемого зерна. Специально выведенная порода мясных собак — тоже накладно. Поэтому ритуальное людоедство в Мезоамерике сохранялось столь долго — элите не хватало животных белков. В Теночтитлане проигравшую футбольную команду съедали не фигурально, а натурально-ритуально.

Моя слава — "Ванька-колдун" — людей сперва оттолкнула, а после народ к Николаю валом повалил. Типа бизнес-переговоры. Но с обязательным:

— А этого-то... ну... "лысого рябинёнка"... поглядеть бы... а то моя спрашивать будет, а я на дворе-то был, а самого-то и не видал...

Первый раз я не понял: позвали на рукобитие. Партнёр Николая поглядел на меня, повздыхал, ничего сильно сатанинского не углядел, полез, было, мне глазик выковыривать. Но тут Николай произнёс:

— И, стало быть, ты, Мусий Карпыч, пригоняешь 12 овец добрых по 20 кун. Об чём и руки бьём.

Хлопнули по рукам. Тут до купчины, увлёкшегося моей лысиной, дошло. Он проморгался и возмутился:

— Дык... Как же ж... Мы ж по 30 сговаривались... Не, нечестно! Голову задурил, вокруг пальца обвёл...!

— Мусий, ты ж хотел на "Зверя Лютого" посмотреть? Вот — за посмотр денег берут.

— Хотел. Но... Николка! 120 кун! За один погляд!

— Чего это за один? За три: "Зверя Лютого" живьём поглядел — раз, "живого мертвеца" ходячего — вот он, с копьём стоит, на ходу посмотрел — два. И главное: Покров Богородицы! Ты где от него хоть нитку увидишь? В Влахернах? А ну-ка скатайся в Царьград да прикинь — во что тебе встанет! Не, это ты мне голову задурил, надо было втрое с тебя взять!

"По улицам Слона водили,

Как видно напоказ -

Известно, что Слоны в диковинку у нас -

Так за Слоном толпы зевак ходили".

Немалое количество попаданцев ошиваются в коллективах бродячих цирковых и прочих артистов. Предполагается, что среди этой братии маргиналу легче адаптироваться. Как-то я сомневаюсь, что мои современники поголовно умеют глотать шпаги, ходить по канату и жонглировать тремя и более предметами.