Зверь лютый Книга 11. Фанфики

А мне надо овец чем-то стричь. Потому что пружинными, как все делают, хреново получается: при работе незамкнутая петля-пружина, на концы которой наварены лезвия, гнётся во всех направлениях, появляется зазор между лезвиями, ножницы не режут, а только мнут да рвут.

Напильники аж 2 штуки нашёл. Правильные — с перекрёстной насечкой.

Это ещё одна новинка: на "Святой Руси" только с этого века. Остальные на торгу с однорядной насечкой. Не хорошо: однорядные напильники металл "задирают", работать тяжело, результат получается грубый... Но и эти: у одного полотно длиной 17 сантиметров, у другого — 9. Ну и как этими пиндюлинками фигачить? Долго, коряво, руки сбиваешь...

Постоянно натыкаюсь на "обманки со словами": коса — не коса, топор — не такой, лопата — деревянная. Слово — знакомое, привычное. Но обозначает что-то новенькое.

Хотел пил прикупить... "Дружба 2" отсутствует как класс. Вообще, до 19 века пилы используются только для столярных и мелких плотницких работ.

Есть нормальные лучковые. Не часто, но и в своей первой жизни я с такими работал. Обрадовался ей как родной!

Ага. Полотно обратной коничности: зазубренная нижняя часть толще верхней. Нет, я могу и такое понять: чтобы пилу не зажимало нужно иметь пропил шире полотна. Для этого применяют разводку зубьев. А здесь зубья односторонние и не разведены.

Попадуны всех времён и народов, кто недавно разводил зубы? Не в смысле: "На чужой каравай — рот не разевай", а у пилы?

"Перед утренней зарею

Братья дружною толпою

Выезжают погулять,

Серых уток пострелять,

Руку правую потешить,

Сорочина в поле спешить,

Иль башку с широких плеч

У татарина отсечь..."

Татар на "Святой Руси" ещё нет, так что "руку правую потешить" приходиться другим способом. Неразведённой пилой, например. А вовсе не тем, про что вы подумали.

Ещё из "обманок": хотел замков купить. Ну, хозяйство растёт, люди разные, кое-что уже и запереть не вредно.

Бли-ии-н! У меня слюны не хватит в попандопулов плеваться! Ведь замки каждому попаданцу нужны: ограничить доступ к каким-то своим инновациям, вещичкам, экземплярам...

Берём замок навесной святорусский. И у него запирающая дужка — выпадает. С обоих концов. И висит на верёвочке. Которая завязана в дырочке в корпусе самого замка. Чтобы не потерялась.

Висит эта дужка и маятником туда-сюда, туда-сюда...

Что-то белогвардейское вспоминается:

"У англичан чайники сделаны так, что крышка вставляется глубоко и не выпадает. А у наших — крышку приходиться привязывать грязной бельевой верёвкой, чтобы не потерялась".

Это вот с этих ещё времён пошло? "Привязывать грязной бельевой верёвкой...".

Запорные пружины в замке свариваются из тончайших — 0.4 мм — полосок стали и железа. Корпус замка частично заливается медью, сложнейшая мелкая работа. И очень хорошо делают. Но почему не посадить дужку на ось? — Душа не принимает?

Во Всеволожске повелел я мастерам делать замки иные, более мне привычные. Многие баловники из татей да разбойников те замки открыть пыталися. Однако же из-за новизны сих замков — не солоно нахлебавшись оставались. И не то мне любо, что железки эти моё майно сберегли, а то, что пошла по Руси слава: воеводы Всеволжского запоры — колдовством заколдованы, одной разрыв-травой их взять можно. Вот и остерегались иные из лихих людей с моим имением шутки шутить.

Там кто-то волновался насчёт булата с дамаском? Мне бы ваши заботы...

"Святая Русь" а-ля-натурель: нет денег — дела не делаются, есть денег — дела тоже не делаются, но с придыханием.

Тогда выпьем.

После производства Акима "в бояре" возникла проблема: надо ж проставиться. Обмыть славное событие, объявить "городу и миру". Опять же, старых связей восстановить, новых — завязать, людей послушать, себя показать.

Аким себе меховое манто заказал. Епанча называется. Вообще-то, епанча делается из сукна или войлока и пропитывается олифой от дождя. Этакий вариант плащ-палатки.

Но "столбовой боярин" в олифе... Бобровый мех тоже воду хорошо держит. Правда цена...

Ладно, по фольку: "раз пошла такая пьянка — режь последний огурец". Построим тебе, Акимушка, манто. Где банкет-то делать будем?

По-хорошему — надо в своей усадьбе. Все приличные бояре имеют в городе своё подворье. В Киеве — сотни полторы боярских усадеб, в Новгороде — сотня, в Смоленске... ну, он же во всём посередине — сотня с четвертью. Вон, весь верх города ими застроен.

Нашей там нет. Почему-то...

"Веселье" можно бы устроить у какого-нибудь близкого родственника. Не наш случай — у Акима родни нет.

Можно у друга закадычного. Но Аким обиделся:

— Они меня за шапку приглашали или за голову? Как без шапки был — и на порог не пускали. Хрен им всем!

Единственный, с кем он ладит — "Будда"-Гаврила. Но у того своего подворья нет, в княжьей службе живёт.

Звать гостей сюда, где мы на постое стоим... Не по чести: подворье маленькое, бедное. Нормальный двор небогатого посадского мужика. Мы-то и сами в тесноте разместились. А гостей сотни две рассадить... Стыдобище с позорищем.

Следующий шаг — "раздавить бутылёк на троих в сортире".

Аким по первости пальцы гнул, коня себе прикупить высматривал. Типа: боярин должен выглядеть соответственно своему статусу. Как правильно сказать: столбовито? Столбово? Боярчески?

Только — киса у меня. А у меня... после Варвары... и от всех этих дел... как-то даже чувство юмора сбоить начало.

Сцепились мы с ним. Слово за слово... Выскочил я, от греха подальше. Сухана прихватил, книжку купленную, и с подворья — долой. Недалеко — на склон.

У нас за подворьем начинается склон речной долины. Весь город на этих кручах построен. Внизу, где поровнее — дома, дворы. А дальше — круто. "Травка зеленеет, солнышко блестит", кустики растут. Мы туда и забрались.

Загораю да книжку читаю. А книжка... не оторваться. "Русская Палея толковая" — называется.

"Многим кажется, что телу дается душа Божественной природы, что является нелепостью. Истинное познание заключается в следующем: если бы душа была Божественной природы, то у всех [людей] она была бы одинаковой, мы же у всех видим различие, ибо у одного она мудра, у другого — безумна, у третьего — неразумна, у четвертого же — способна к размышлению; одна, обуреваемая страстью, склоняется ко злу, а другая — к благу; третья же душа [хотя и] хвалит правду и любит добрые нравы, но уклоняется от благородства. Божественная же природа не разделяется и не изменяется".

Зашибись! "Построить дом, посадить дерево, вырастить сына..." — пожелание антихристу? Всё это против "Божественной природы", всё это — разделение и изменение.

Сам акт сотворения мира — невозможен. "И увидел он, что это хорошо" — предполагает разделённость: "до" — "после", "не видел" — "увидел". Изменяемость: цепочку шагов-состояний, посмотрел-понял-оценил.

Всякие реформы, открытия, изобретения, строения, инновации... от лукавого. Ибо есть, по сути своей, изменения.

Вот этот текст сотни тысяч человек читают, заучивают на память, переписывают... тысячу лет. "Палея" ходила среди русских староверов ещё в 20 веке.

Такие тексты не для чтения — для размышления над ними. Поэтому образованные аборигены лучше соображают. Глубже, чем мои образованные современники, видят причины и следствия.

Пример: причина — спор о филиокве, следствие — раскол христианства на Восточное и Западное.

Из Никейско-Константинопольского (381 год), символа веры христианина:

"Верую... И в Святого Духа, Господа, дающего жизнь, исходящего от Отца, поклоняемого и прославляемого равночестно с Отцем и Сыном, говорившего чрез пророков".

В 809 году Карл Великий на соборе в Аахене вместо "... от Отца" меняет в формуле: "... от Отца и Сына".

Бздынь. Раскол.

Через два с половиной века — взаимная анафема папы и патриарха. Успехи ислама, падение Иерусалима, разграбление крестоносцами Константинополя, псы-рыцари во Пскове, османские пушки под стенами Вены, крымчаки в Москве, минареты вокруг Святой Софии... Миллионы убитых, умерших, искалеченных, порабощённых... Из-за религиозного фанатизма, добавленного в обычный феодальный грабёж.

А всего-то: схема розлива Святого Духа. Из одного источника или из двух, или, по Тертуллиану, каскадно: из Отца через Сына. Из-за какой-то... словесной сантехники.

Как-то туземцы... иначе думают.

Римские кесари говорили: "мы не судим споров о словах". А здесь... "Вначале было Слово".

Всем понятно, что это "слово" было из трёх букв. Нет, не то, что вы подумали! — Бог, сын, дух... Мнения разные, и это повод перерезать соседу глотку.

Если кто-то хочет делать здесь серьёзные дела — в этом во всём надо "как рыба в воде". Иначе — утопят.

"Утопят" — не литературная гипербола, а элемент святорусского реала.

Федор Ростовский, поп, которого Андрей Боголюбский весной вёз через Рябиновку в Киев, в прошлом году выгнал из Ростова тамошнего епископа, грека Ефрема. Мордобой был по теме: "Спор о посте в среду и пяток". Можно ли кушать скоромное в те, примерно, 8 дней в году, на которые приходятся великие праздники, если праздник выпал на среду или пятницу.

Ефрем убежал в Византию. Нынешним летом, после провала переговоров с Ростиком, Боголюбский пошлёт Фёдора в Царьград — выпрашивать вторую митрополию для "Святой Руси". Фёдор поймает Ефрема в ставке императора в Болгарии и утопит в Дунае.

За что? За отказ запретить селянам в Ростове съесть куриное яйцо в "Сретенье Господне"?

"Споры о словах" постоянно дают "отдачу кровью" в русской истории.

В 1156-57 годах в Константинополе бурно обсуждается очередной вопрос о Святой Троице. Из-за этого назначенный, по просьбе Юрия Долгорукого, севшего, наконец-то Великим Князем, митрополит Киевский Константин I, задерживается прибытием. Год упущен.

А потом Юрий умирает, Константина выгоняют из Киева в Чернигов, раскол на Руси продолжается ещё несколько лет.

Константина не зря причислили к лику святых: свою вину он понимал.

"Пред кончиной своей блаженный Константин вручил епископу Черниговскому Антонию запечатанную грамоту, взяв с него клятву, что он точно исполнит все, что в ней написано. Когда же он скончался, грамоту вскрыли при всех, и то, что в ней прочитали, повергло всех в страх и ужас. Вот что в ней было написано: "После моей смерти не предавайте погребению тело мое, но, привязав вервии к ногам моим, извлеките меня из города и бросьте на съедение псам: я согрешил, из-за меня произошел мятеж, пусть будет за то на мне рука Господня, пусть я пострадаю, да отвратит Господь несогласие и раздоры от народа Своего!". Князь сказал епископу: "Поступи так, как найдешь нужным!".

Епископ же не дерзнул ослушаться и преступить клятву свою, и тело блаженного Константина лежало 3 дня выброшенным за город и непогребенным. А по ночам над ним ярко сияли три столпа огненных, доходившие до неба. На третий день князь черниговский Святослав Ольгович (Свояк — авт.), все эти дни бывший в ужасе от этого страшного происшествия, повелел погребсти тело св. Константина со всеми подобающими ему почестями в церкви Спаса, где был уже погребен св. страстотерпец вел. князь Игорь Ольгович, убитый киевлянами в 1147 г. А в Киеве в эти страшные дни померкло солнце и поднялись столь великие гроза и буря, что земля тряслась и молния убила 4 клириков и 4 мирян. Близ шатра великого князя Ростислава Мстиславича (Ростик — авт.) был снесен другой шатер, и он сказал: "Это наказание Господь послал на нас по причине грехов наших!" Ибо он уже знал о черниговских событиях. В Чернигове же в эти дни ярко сияло солнце и никаких ужасов не было. По погребении же блаженного митрополита Константина повсюду наступило полное спокойствие".

"Полное спокойствие", как я уже рассказывал, наступило ненадолго. Вскоре Свояк, в той же церкви Спаса, закапывал упокоенного, наконец-то, двоюродного братца, Изю Давайдовича.

Что радует: процедура не сопровождалась аномальными атмосферными явлениями. Видимо, не сезон.

Святой Константин потерял время в Константинополе из-за диспута по очень простой теме:

"Подверглось широкому обсуждению учение, выраженное в словах: "Ты еси Приносящий, Приносимый и Приемлющий". Одни утверждали, что Крестная Жертва была принесена одному Отцу и Духу, но ни в коем случае не Самому приносящему Слову, ибо если последнее допустить, то Единый Сын Божий полностью разделится на два лица... Другие в согласии со словами упомянутой молитвы утверждали, что "приношение было и Самому Сыну, т. е. Единому и Нераздельному Существу Безначальной Троицы".

По Годунову: "и зарезал сам себя".

Честно скажу — мне пофиг. Но оказаться на стороне "неправильной партии"...

Глава 222

Лежу себе, никого не трогаю, "примусы починяю". В смысле: размышляю над единственным числом в грамматической конструкции "одному Отцу и Духу". Вдруг — кричат. Кричит женщина, слезливо и ругательно.

Сколько раз я себе говорил:

— Ванька! Не лезь в туземные дела. От твоего сочувствия — люди дохнут.

Но... Святая Троица навеяла — пошёл доброго самаритянина изображать.

Рядом с нашей полянкой — овраг. По дну оврага идёт тропинка наверх. Добрые люди выложили её булыжником, чтобы вода не размывала.

Добрая женщина на таком добром булыжнике от добрых людей — добре навернулась. Сидит на земле, держится за ногу и описывает весь мир божий... в очень недобрых визгливых выражениях.

Я ещё весь в Святой Троице, в размышлениях о том, кто же конкретно так круто сам себя поимел на кресте. Поэтому выражаюсь миролюбиво:

— Что ж так, тётенька, неаккуратно. Под ноги надо смотреть. Ну, ничего, до свадьбы заживёт. Помочь чем?

— Ой, деточка, ой помоги старой да невдалой. Помоги встать-то, ручку-то подай.

Тут следом за мной из кустов вываливается мой неразлучный Сухан. Со своей неразлучной рогатиной.

Тётка сразу замолкла, глядит опасливо, пятится, да с первого же шага об корзинку свою споткнулась и на задницу села.

— Не, не... спасибо вам люди добрые... идите себе куда шли... я и сама дойду... мне тута недалече... за мною подруженьки идут, с ними слуги сильные, у них ножи булатные...

"Нет" так "нет". Солнце уже высоко, пойду-ка я съем чего-нибудь. Обходим тётку спуститься к нашему постою. Тут она, уже в спины нам, и спрашивает:

— А вы чьих будете? Что-то мне обличье ваше незнакомо.

Так-то господа попаданцы! Любые надежды на приватность и анонимность в "Святой Руси" — глупость и наивность. Я это умозрительно понимал. Но чтобы вот так, прямо в каком-то проулке, первая попавшаяся женщина во втором по размеру в стране городе беглым взглядом определила неместного...

Она уверена, что всех городских жителей в лицо знает. И абсолютно уверена, что человек сам по себе не бывает — "чьих будете"...

Что радует — я здесь уже полтора года и могу квалифицированно сформулировать свой "ай-ди":

— Смоленского столбового боярина Акима Яновича Рябины сын Иван. Это — слуга мой. А ты кто?