В лапах Xviii века: Дочь кузнеца

— Вижу ведь, что боишься, — вздохнула Маша, — Хочешь верить, но боишься все равно. А так уж точно знать будешь.

Что все непонятное в эти времена привыкли списывать на козни дьявола — Маша уже давно поняла. Вот и сейчас, судя по реакции, направление мыслей подруги она угадала верно. Пусть Катя и не хочет верить в то, что в ее лучшую подругу дьявол вселился, но на подсознательном уровне боится этого. Так пусть уж лучше проверит... Хуже от этого точно не будет.

Много времени проверка, впрочем, не заняла. И вскоре подруги сидели за столом и пили травяной чай. Смущенная своими подозрениями Катя сидела за столом тихо, не решаясь поднять взгляда от стола. Надо же какую глупость подумала! Но ведь люди-то всякое рассказывают...

— И все же, откуда ты это знаешь? — наконец-то решилась вернуться к вопросу с самопрялкой Катя.

— Долгая история, — вздохнула Маша, — И ты поверишь в нее?

— Я уж голову всю сломала пока над этим всем думала. Так что во всякое поверить готова, наверное...

— Понимаю, — согласилась Маша. — Только прости, но сейчас я тебе этого все равно не расскажу... Всему свое время. Меньше знаешь — крепче спишь...

— Хорошо, — улыбнулась Катя. — Я подожду... Но ты мне обещала!

А буквально через день к ним вновь приехал купеческий приказчик — с заказом на переделку сразу пяти телег, которые должны будут подвезти в ближайшие же дни, пока не началась распутица. И вновь закипела работа... Благо, на этот раз технология была уже более-менее отлажена, а потому дело шли шустрее.

Формы заготавливали сразу под все втулки. Пока они будут сушиться предстояло расточить посадочные в тележных колесах. После чего лишь залить в формы бронзу, разбить их, притереть комплекты втулок и установить на телегу. Причем, на этот раз для установки втулок на телегу купец прислал своего плотника, который заготовит оси для телег, а затем под руководством Машиного отца займется их установкой на телеги под нужными углами. В дальнейшем же по планам купца им предстояло лишь делать комплекты втулок и отправлять их к нему в Тулу, где устанавливать их на телегу будут своими руками. Разве что придется для этого сделать еще один 'расточной станок' — хотя называть этим словом сделанную ими конструкцию у Маши язык не поворачивался...

В целом же, как поняла Маша, купец рассчитывал на достаточно длительное сотрудничество в вопросе производства втулок различного назначения. Не без выгоды для себя, разумеется, но за то у него был рынок сбыта, чего у них не было. Как ни крути, но не та это продукция, которую можно на рынке массово продавать. Товар получался весьма специфический и недешевый — простой крестьянин себе его, увы, позволить не сможет. В отличие от дворян с купцами... Особенно последних — у них такая переделка телег себя быстро окупит за счет экономии на кормах лошадям и жаловании извозчикам. Что ж, и то хорошо... Теперь бы еще прядильные машины в серию пустить... Но тут, увы, надо было сразу всю цепочку производства налаживать, а к этому пока ничего не готово.

Но самое неожиданное событие произошло уже в середине апреля, когда все втулки были готовы, а купеческий плотник заканчивал последние телеги. О том, что недавно в свое имение приехал барин — Маша знала, хотя это ее и мало интересовало. А вот то, что однажды он сам явился к ним в кузницу, вызвало немалое удивление. Обычно свои заказы он передавал с кем-нибудь из дворни, а за оплатой Василий Никитич ходил к нему сам. Чтобы сам барин, дворянин в энном поколении, пришел к простому кузнецу, обычному мещанину, причем в первом поколении, должно было случиться что-то совсем уж из ряда вон... Явился, к некоторому удивлению Маши, не один, а в сопровождении сразу пары мордоворотов из дворни и кучера — но, видать, не по чину было в одиночку ездить.

— Слыхал я, Василий, что втулки ты какие-то хитроумные на колеса придумал, что грузоподъемность телег увеличивают шибко, — не обратив, что было и понятно, никакого внимания на Машу, обратился он к хозяину дома.

— Есть такое дело, — согласился машин отец.

— Показывай давай...

— Так, значит, втулки эти, — показал на лежавшую на верстаке пару барин, — позволяют одной и той же упряжкой без малого вдвое больше груза возить всякого?

— Так и есть, — согласился Василий Никитич. — Тимофеев Илья, купец тульский, на своих телегах уж испытал их да еще заказал у меня...

— Вот что, — после долгого раздумья, произнес барин. — Хочу я, чтобы и мне ты на бричку втулки такие ж поставил.

— Хорошо, — согласился Василий Никитич. — Присылай мне бричку свою да бронзы для втулок. А уж в цене сойдемся...

— С этим вон Антипка все порешает, — кивнул барин в сторону одного из приехавших с ним мужиков. — Я тут вона чего еще помыслил. Можно ж ведь втулки твои и на пушки-то поставить. Коль одна и та ж упряжка на телеге вдвое почти что больше груза везет, так и пушку можно будет побольше калибром-то увезти...

— Дык конечно можно...

— Есть у меня знакомец один, что полковником-то в артиллерии служит. Думаю я ему втулки-то твои для пушек предложить. А уж коль выйдет с того толк, то думаю я к нашей общей выгоде делом этим заняться.

К общей выгоде... Маша даже мысленно усмехнулась, услышав такую формулировку. Уж себе-то Андрей Александрович явно куда большую долю от того задумал заиметь... Но если дело выгорит — глядишь, и с того толк какой выйдет.

— Это хорошо было б, — согласился Василий Никитич, — Да только когда ж мне успеть все... Сам вон видишь — работников у меня я сам, паренек твой да дочка вон помогает тоже где может. Да только у ней и по дому-то хватает хлопот, да и замуж-то ей пора уж...

— Так что ж ты не женишься-то заново?

— Да куда мне, старику, — махнул рукой машин отец, — Да и на ком? Твои-то девки мне, сам понимаешь, не по чину. Я свободный мещанин, а они твои холопки. А город — он на то и город. Кто ж из Тулы сюда поедет? Ты б вон помощницу дал какую чтоб по дому помогла бы...

— Так в деревне вдов мало разве? — пожал плечами барин, — Мне-то с них проку немного, так почему б и не определить тебе в помощницы кого? Только оброк за нее тогда платить будешь, рупь с четвертью в год.

— Это хорошее было б дело, — изобразил раздумья машин отец, — Можешь тогда Катьку что ль, Сергея-то Фомина дочку, дать?

— Да будь так, — пожал плечами барин, — Катька так Катька...

Себя барин, конечно, с этими втулками для пушек не обделит. Как не обделит и того своего знакомого полковника. И Маша, и Василий Никитич это прекрасно понимали... Распил военного бюджета — дело, конечно, выгодное во все времена. Но выгодное исключительно для своих — к кому они явно не относились...

— Если и выйдет что с теми втулками для пушек, то мы с того вряд ли много получим, — когда барин ушел, прокомментировала Маша услышанное.

— Именно так! — согласился машин отец. — Слыхал я, как деньгу зашибают на заказах с тульского-то оружейного завода... Господа-то с ружей тех наживаются еще как, а мастерам на заводе и на жизнь-то не хватает. Приходится еще на себя работать, товар железный делать да на рынке им торговать или купцам кому продавать...

Катя пришла к ним уже на следующий день, с небольшим мешком вещей. Причем, выглядела она явно ошарашенно...

— Барин сказал, что буду вам теперь по хозяйству помогать, — когда Маша впустила подругу в дом, буквально от дверей произнесла девушка, — Говорит, что на оброк меня перевел отныне. А родичи-то мои как прослышали про то, так и прогнали со двора. Коль, говорят, ты теперь у кузнеца работать будешь, так и живи у него. А нам, дескать, в доме нахлебники не нужны... Пустите к себе?

— Конечно, — согласился Василий Никитич, — Живи тут, что уж теперь...

Глава 15.

С приходом Кати Маша наконец-то смогла вздохнуть малость посвободнее. Значительную часть работ по дому теперь взяла на себя подруга, за что Катя была ей очень благодарна. Что ни говори, но повседневный женский труд XVIII века времени отнимал дофига и чуть побольше. Хотя у Кати зачастую получалось все куда быстрее и как будто даже проще, чем у нее... Что ни говори, но она этим занималась много лет, а Маша прежде многое лишь в теории представляла. Даже печку последний раз растапливала в далеком детстве — голландку в родительском доме. И пусть эти навыки и знания и помогли ей не пропасть и не вызвать чрезмерных подозрений после переноса, но практики у нее было маловато... А это, прежде всего, скорость работы.

Так что помощь подруги пришлась как нельзя кстати. Хоть можно наконец-то своими делами заняться. В том числе, и теми приспособлениями, что смогут облегчить их теперь уже общий быт. В первую очередь же решила заняться стиральной машиной. Несколько дней сидения за чертежами — и вот в один день она наконец-то приступила к этому делу. Несколько тонких деревянных дощечек, которые предстояло тщательно пропитать олифой, должны будут составить корпус будущей стиральной машины. Из дерева же предстояло изготовить и активатор. Металлического в ней должны были стать лишь бронзовая втулка да стальная ось активатора — которые мало того, что придется максимально точно друг к другу подгонять, так еще надо и решить вопрос с уплотнением. В тележных осях этот вопрос она решила применением — за отсутствием войлока — уплотнительного кольца из нескольких слоев кожи. Но там это для подобия консистентной смазки — бараньего жира с угольным порошком. Здесь же совсем другая среда — вода. Которая будет просачиваться и сквозь тряпку если ее не пропитать чем-нибудь водоотталкивающим. Той же 'тележной' смесью? А не будет мыльная вода ее попросту вымывать? Оставалось лишь ставить эксперимент и смотреть на результат...

— Опять что-то напридумала? — пока Маша раздумывала над уплотнениями, незаметно подошла к ней Катя.

— Угу, — согласилась девушка. — Думаю вот машину сделать такую, что бы одежку нашу-то сама стирать могла.

— Разве ж возможно такое? — удивилась Катя.

— Конечно, — улыбнулась Маша. — Вот сама смотри, если хочешь...

С этими словами она достала дощечку с чертежом и, попеременно показывая то картинку, то заготовки, принялась объяснять подруге принцип действия стиральной машины. Фактически самой обычной, хорошо ей знакомой, советской 'Чайки'. Только без центрифуги и электропривода. Уж чего-чего, а сложного в ней точно ничего не было.

— А ведь и впрямь может получиться, — когда Маша закончила свой рассказ, задумчиво произнесла Катя.

— Получится-получится! Тут и сложного-то нет ничего! С самопрялкой вон и близко не стоит...

С тех пор Катя нередко стала с явным интересом наблюдать за ее работой. Порой даже задавала вопросы, на которые Маша старалась как можно более понятно ответить, но чаще просто наблюдала.

— А помнишь, ты мне все рассказать обещала? — однажды вечером внезапно спросила у нее подруга.

— Помню, — вздохнула Маша.

— Может, теперь-то расскажешь уж?

Эх, Машка-Машка... Сколько не хотела она все скрыть, сделать вид, что ничего не произошло, все идет по-прежнему, но от близко знакомых людей шила в мешке не утаить. Вести себя точь-в-точь как настоящая Маша она все равно не смогла бы — даже если б с чего-то решила вдруг ничего в окружающем мире не менять и жить жизнью простого человека. Даже тогда хоть в мелочах да прокололась бы. Так ведь не по ней будет такая участь. А уж коль взялась окружающий мир менять — тут уж и говорить нечего... И, пожалуй, лучше уж пусть знакомые знают специально приготовленную версию происходящего, а не сами додумывают. А то так до многого додуматься можно...

Так что, на всякий случай сходив на двор и убедившись, что никто чужой поблизости не околачивается и ненароком не услышит чего лишнего, Маша приступила к рассказу. Теперь уж все, пан или пропал... Третьего не дано.

— Расскажу, — согласилась Маша. — Поклянись только, что ни одна живая душа во всем белом свете про то не узнает... Что будешь тайну ту до самой смерти хранить.

Можно ли считать, что такая клятва надежно обезопасит ее? К сожалению, нет... Ложь и клятвопреступничество сопровождали человечество, наверное, еще с тех самых пор, как первые обезьяны-австралопитеки спустились с деревьев и принялись осваивать саванны. А то и раньше этого... Сколько самых страшных клятв были бессовестно нарушены — не сосчитает ни один историк. Как и то, сколько раз люди давали клятвы, заранее зная, что вскоре их нарушат. Но хотелось верить, что Катя не такая. Что она ее не сдаст. Во всяком случае, в обычных обстоятельствах. В конце концов, зачем жить, если вообще в людей не верить?

— Я в будущем побывала...

Рассказанная Кате легенда в точности соответствовала тому, что она до этого рассказывала отцу. Только без всякого упоминания вопросов политики и религии. Хотя ее это и не интересовало нисколько.

— Вот оно как получается, — когда Маша рассказывает, произнесла Катя. — Пожалуй, права ты была, что сразу все рассказать не захотела. Поверить в такое... непросто. Но как такое возможно?

— Я не знаю, — пожала плечами Маша. — Просто приняла как данность...

— А одежка твоя. В будущем так ходят?

— Да, — согласилась Маша.

Эх, Катя-Катя... Знала б ты, как в будущем ходят... Посчитала б такую одежду верхом неприличия. Большую часть того, в чем ходят женщины в будущем, нынче и проститутка-то не каждая оденет. Потом, правда, мучаются с больными почками, но почему-то думать об этом зачастую начинают лишь тогда, когда уже поздно. Но ведь не расскажешь всей правды... Не поймут — ни Катя, ни отец. А уж штаны женщинам носить нынче и вовсе напрямую запрещено... То, что она тут предлагает, для будущего практически официально-деловой стиль. Не совсем, но близко. Но для XVIII века даже оно практически на грани приличия...

— Так, значит, самопрялка твоя — она тоже из будущего?

— Нет, — отрицательно помотала головой Маша, — Я не знаю, какие в будущем прядильные машины. Не видала их никогда. В будущие времена никто сам не прядет и не ткет. На то заводы большие есть... Даже шить не многие сами умеют. Одежку обычно готовую, что на тех заводах делают, у купцов покупают.

— Как же так? — удивилась Катя.

— А вот так. Нету у большинства людей в том нужды. Даже подшить одежку многие не умеют, к портным ходят. Шьют же для себя лишь немногие — и не потому, что в том нужда большая, а лишь затем, что хотят что-то особенное для себя сшить, чего у других не будет. И то не вручную, для того машины есть особые. А уж прясть да ткать самостоятельно и не пытается никто...

— А помнишь, ты меня обещала так шить научить?

Вот кто о чем... Вот когда и впрямь становится видно, кто что на первое место ставит. Если отца, кузнеца и старообрядца, в первую очередь интересовали вопросы религии и его ремесла, то Катю — по меркам XXI века, молодую девушку — в первую очередь интересуют 'девчачьи' вопросы.

— Конечно. Научу, — согласилась Маша.

Дальше разговор перешел на то, как одеваются в XXI веке — в ответ на что Маша постаралась выбрать то из одежды будущих времен, что и в эти времена укладывалось бы в рамки приличий. Рубашки, юбки, платья, сарафаны... Все то, что не вызвало бы откровенного футуршока. Рассказала про карманы.