Генерал ненадолго замолчал. Потом продолжил уже другим тоном:
— С другой стороны, вы не дисциплинированы, безответственны и слишком себе на уме. У вас очевидные пробелы в образовании и культуре и очень своеобразное понимание государевой службы. Взять хотя бы последний ваш визит к шаману. То, что вы вместо переговоров кинулись за каким-то его "огоньком", как вы пишете, я еще могу понять. Решили, что он вас испытывает. Но почему назад не спешили? Вместо этого привели людей купца к месторождению аметистов и торговались с ними о своей доле. В результате к вашему возвращению шаман успел уехать. Без вас. А если бы вы ответственно отнеслись к порученному делу, то смогли бы устроиться к нему в сопровождение. Тем более, что за ним целая толпа ульта потянулась.
Петя уныло смотрел себе под ноги. Откуда Стасов знает такие подробности да еще в такой трактовке? Не иначе, как Штепановский постарался. Всю вину за свой провал на кадета переложить пытается. Впрочем, на его месте Петя поступил бы так же. Чем это может грозить? Пожалуй, особо ни чем. Из Академии не выгонят, а распределение на престижное место и так не светит. Но это не повод для расстройства. Опричник верно заметил, свою выгоду можно в любом месте найти, если усилия приложить. Так что пусть и дальше воздух сотрясает. Надо только еще более расстроенный вид принять.
Генералы ругали его на два голоса еще долго. То есть не совсем, чтобы ругали, но осуждали. Читали ему мораль в стиле Левашова, каким должен быть настоящий слуга Государев.
— Их послушать, так за право служить надо еще и самому доплачивать, — думал Петя, продолжая сохранять покаянный вид: — То-то у Стасова кабинет такой "скромный". У тех истинных дворян и офицеров, которые на деньги внимания не обращают, этих денег куры не клюют.
— Хотя, наверное, есть люди, которым личная власть важнее достатка, — Пришла ему в голову еще одна мысль: — Были же святые, которые ходили в рубище, но при этом князей поучали. Впрочем, достаток при наличии власти обычно сам образуется.
Мысли был глубоко философские и Петю неожиданно увлекли. Вообще-то он к пустому умствованию был совершенно несклонен, но сейчас ничего другого ему не оставалось. Начнешь какие-нибудь планы строить или даже просто медитировать, выражение лица можно не удержать.
Но тут и генералам сотрясать воздух надоело, и Родзянка неожиданно подвел итог:
— Вы хоть понимаете, какую блестящую карьеру упустили?!
Неужели пронесло? "Блестящая карьера"! Цепной собаки, что ли? Спасибо, не надо.
Но тут Стасов повернулся к Родзянке:
— Все-таки у меня чувство, что совсем списывать Птахина со счетов еще рано. Во-первых, шаманские способности совершенно не изучены, и полностью исключить возможность их восстановления мы не можем. А во-вторых, даже такой неправильно оформленный отчет показывает, что не так уж Петр Григорьевич безнадежен. Вот только возиться с ним надо, чтобы подтянуть, а кто этим заниматься будет? Не мы же с вами.
И добавил уже, обращаясь к Пете:
— В общем , не обещаю, но если на вас придет заявка из нашего ведомства, не удивляйтесь. И постарайтесь быть ее достойным.
На душе заскребли кошки, но пришлось поклониться и рассыпаться в благодарностях. Но решил и характер проявить. Попросил расписку за изъятый у него барабанчик.
Стасов только вздохнул:
— Нет, вы неисправимы. Будет вам расписка, к концу дня или, скорее утром, вам ее передадут в номер. И можете себе билет покупать, мы вас больше не задерживаем.
Зато Родзянка неожиданно пожаловался:
— Пакостью какой-то ваш артефакт оказался. Как работает непонятно, но я его к себе на стол поставил и чисто механически чуть ли не весь день по нему постукивал. Так представьте, у меня голова заболела и рука неметь начала. У меня! Целителя второго разряда!
После чего посмотрел на Петю как-то оценочно:
— Петр Васильевич, а, может, лучше попросить Щеглова, чтобы он Птахина куда-нибудь поближе к шаманам распределил? Глядишь, и помогут ему способности восстановить...
Договаривать "или совсем прикопают" целитель не стал, но Петя его настрой почувствовал. Но не расстроился, так как ничего хорошего от него и не ждал. А оказаться по распределению на Дальнем Востоке был бы совсем неплохой вариант. Там уже многих знает, да и с золотопромышленником Карташовым, наверняка, подзаработать удастся...
Так что изобразил рвение, за что и был изгнан поморщившимся Стасовым из кабинета.
Чуть было не задержался, чтобы еще и отзыв на диплом попросить. Но не решился. Тогда ведь оформленную книгу предъявлять придется. И вдруг она опричникам понравится? Родзянка ведь точно ее прочитает. Еще передумают и заберут его к себе. Не надо Пете такого счастья, лучше к шаманам.
В гостиницу вернулся пешком. Недалеко, да и продышаться на морозце не помешает. Заодно и голову остудить.
Неприятная по ожиданиям и своему ходу беседа завершилась чуть ли не наилучшим образом. Напишут опричники ректору или нет? Судя по их настрою — напишут. К себе брать спешить не хотят (и слава богу!), а вот сослать в глушь к шаманам — почему бы и нет. Ректор им не откажет, тут даже Левашов ничего возразить не сможет. И если грамотно все провернуть, можно не в Ханке оказаться (шаман же оттуда уехал), а в самом Дальнем. Очень приличном городе, где масса возможностей открывается, и жить вполне комфортно можно будет.
Только сестре, пожалуй, раньше времени говорить не стоит, чтобы не сглазить. Впрочем, она уже сама на Дальний нацелилась, почему-то уверена, что брата туда распределят. И, похоже, права оказалась.
Надо будет свечку в церкви поставить. Или шаманских духов поблагодарить за содействие? Одно другому не мешает.
* * *
Пока Петя торчал в Пронске у опричников, зима как-то резко сменилась весною. И Баян встретил Птахина журчанием талых вод. Но в остальном, его возвращение в Академию триумфальным назвать было сложно. Приехал и сразу увидел свою фамилию на доске объявлений. К счастью это не было перечнем должников или, упаси господи, "разыскивается преступник". Обычный список кадетов с датами, на которые назначена защита диплома. Только вот Птахин этот список возглавлял, и защита у него уже через две недели. А у последнего в списке — через полтора месяца. Защиты проводятся раз в неделю не больше, чем по три человека за одно заседание комиссии. Птахин, кстати, в один день с Волоховым защищается. Но, все равно, первым. При этом Петя — целитель, а Никита — сильнейший боевик среди кадетов (огонь, воздух и молния). Для контраста их, что ли, на один день поставили?
Но тот, хотя бы, о дате защиты был давно предупрежден, а Птахину теперь надо за две недели получить два экспертных заключения и собрать подписи всех преподавателей, которые вели у него занятия, что они с работой ознакомлены и до защиты его допускают.
Интересно, кто это ему так удружил? Впрочем, все очевидно.
Задержись он в столице еще на неделю, гарантированно ничего бы не успел. Даже при том, что диплом у него уже написан и переплетен (это он молодец, что озаботился). А так еще есть шанс, если никто специально палки в колеса ставить не будет.
Так что все время до защиты ушло у Пети на беготню, ожидание под дверьми и сжигание нервов. Преподавателя же надо не просто отловить, ему еще и диплом минимум на сутки оставить надо. Хотя со многими из них у кадета были хорошие отношения, на ходу никто ничего не подписывал, все марку блюли. Левашов с Фонлярским так и вовсе по неделе книгу держали, как будто не знали о сроках. Очень выручило то, что у него целых три экземпляра диплома было. С трудом, но успел. Последнюю подпись получил уже накануне заседания комиссии. К счастью еще в первой половине дня, так как после нее надо было еще бежать в приемную ректора к прекрасной Наталье Юрьевне и зафиксировать у нее, что кадет Птахин все документы собрал и к защите готов.
Когда выходил из кабинета Трегубова (тот неожиданно куда-то отъезжал, и появился только накануне), встретил Левашова, который деловым шагом шел ему навстречу к тому же артефактору. Это бы не привлекло Петиного внимания (кроме, разве что, самого факта встречи), если бы куратор не нес подмышкой книгу, очень похожую на диплом самого кадета. Нет, все-таки не его. Обложка чуть другого цвета, или это тени так играют? Стало интересно.
Птахин отошел немного в сторону и прислонился к стене, сделав вид, что перебирает отзывы и подписанные преподавателями листы. А сам сжал в кулаке шаманский не то рог, не то зуб и вызвал некрупную тень, которая его так в Тьмутаракани выручала. До чего же здорово, что он этот артефакт себе вернул! Да и "рысь" тоже очень полезной бывает...
Навыков управления "духом" он не потерял, и небольшая тень ловко просочилась сквозь щель под дверью в кабинет артефактора. И стало слышно, о чем там разговор идет.
— Не понял, Петр Фомич, — говорил Трегубов: — Это что же, вы сами за кадета по кабинетам ходите, подписи собираете? Как-то все это очень странно. А где же Волохов?
— Вместе мы бы еще глупее выглядели. Ему защиту на завтра назначили, а еще три подписи остались. Вот и приходится лучшему выпускнику этого года помогать.
— Но времени у него же было больше, чем достаточно. А если не успел, может после всех еще одну попытку предпринять.
— Нельзя ему после всех. Лучший кадет курса не может после всех диплом защищать. Ему первым быть положено. Ну, вы понимаете. Я ему и так послабление сделал, в первый день, но после Птахина. На контрасте, так сказать. Тем более, думал, что вот этот мещанин к сроку как раз не успеет. А он вон что выкинул. Всю Академию на уши поставил.
— Это как же? Я, простите, не в курсе, только вчера вернулся.
— Вы диплом Птахина видели? Он же только что от вас вышел.
— Естественно. Очень хорошо оформлен, приятно в руки взять.
— Вот именно. А у остальных были просто толстые тетради, что мало от обычных конспектов отличались. А теперь все будто с ума сошли. Все переписчики и переплетчики в городе работой обеспечены. И даже художникам дело нашлось. Чтобы дипломы были не хуже, чем у Птахина. Такая очередь образовалась. Если бы лично не вмешался, Волохов и вовсе не успел бы. А так, вот, смотрите!
— Действительно, красиво оформлен. Но читать его работу, как я понимаю, времени вы мне дать не хотите?
— Мне еще три подписи сегодня собрать надо, я же говорил. Да и что тут читать? Лучший кадет курса, лучший выпускник за последние десять лет. Ветер, огонь и молния — все уже на уровне третьего разряда. А, может, уже и второго. Просто не принято из Академии сразу в генеральском чине выпускать. Вот отработает три года по распределению, вернется, тогда и новый перстень получит. Талантище. И род ведет от Рюрика.
Дальше Петя подслушивать не стал. Все ясно, а стоять, как он, в коридоре — привлекать к себе ненужное внимание. Толпы сейчас мимо не ходят, младшие курсы на занятиях, но, все равно, могут вопросы задать или хотя бы поздороваться, а он весь вместе с "духом" в кабинете.
Не ожидал, что его старания такой эффект дадут. Интересно, сколько эти аристократы денег потратили? Он-то все сам сделал. Хотя, нет, переплетчику целых три рубля заплатить пришлось...
К Наталье Юрьевне Петя поспешил не прямиком, а с заходом в свою комнату. Прихватил фунтовый пакет чая и, немного поколебавшись, отрез ткани. Не по чину ему такие шикарные подарки дарить, да, кажется, не принято это, но... Прекрасная помощница ректора все время обучения относилась к нему по-доброму, не раз поддерживала, если не сказать, выручала. Да и сейчас ее помощь лишней не будет. С одной стороны, защита диплома, во многом, формальность. Главное, что кадеты магами стали, заклинания освоили и определенного разряда достигли. Но, с другой стороны, Академия — высшее учебное заведение, а традиции надо соблюдать. Крови и нервов у выпускников этот последний этап обучения может попортить немало. Наталье Юрьевне вполне по силам, как затянуть процедуру присвоения будущему магу перстня, так и упростить ее. А подарки чиновникам и врачам надо дарить не после, а до решения вашей проблемы. Железное правило, многократно подтвержденное практикой.
К тому же Наталья Юрьевна Пете просто нравилась. Так что сомнения были недолгими.
— О, прекраснейшая, — Обращение можно было бы счесть нахальством, если бы Петя не смотрел на помощницу с тем искренним восхищением и преданностью, которое он не один день отрабатывал перед зеркалом: — Принес документы на завтрашнюю защиту. И радость завершения пути в Академии и получение мажеского перстня омрачает мне только то, что дальше ваш волшебный облик мне придется хранить только в памяти. Вернуться сюда за новым перстнем мне, если удастся, то еще очень не скоро. Но ваш образ я сохраню в своем сердце. Да он и сам сохранится даже если бы я этого не хотел. И позвольте, в знак моего восхищения...
Далее Петя преподнес со всей скромностью принесенные дары. И если чай был сразу отложен в сторону, то ткань магиня рассмотрела внимательно и с интересом. Некоторое время очень строго смотрела на кадета, но потом улыбнулась и подарок приняла:
— Не следовало бы, конечно, — Подвела она итог своим колебаниям: — но, боюсь, без вас в лавках нашего маленького городка что-либо подобное нескоро появится.
И строго завершила:
— Надеюсь, в продаже этой конкретной ткани не будет?!
Петя заверил ее, что, вообще, ничего не появится. Вот только ей и привез. И еще сестре, если быть честным, но там совсем другая расцветка. И он ее уже отдал. Последнее добавил, чтобы не потребовала посмотреть и тот отрез. А ведь могла, судя по загоревшимся глазам.
Впрочем, расстались они вполне на мажорной ноте, и Петя ушел в уверенности, что серьезных препятствий по дороге к мажескому перстню у него уже не будет.
Поэтому на защите он совершенно не волновался и спокойно отвечал на любые даже каверзные вопросы. Вежливо и с достоинством.
Мероприятие проходило в аудитории N1 главного корпуса. Только теперь большую часть небольшой сцены занимали поставленные полукругом столы преподавателей (ныне — "высокой комиссии"), а трибуна лектора, за которой и предстояло выступать выпускнику, была сдвинута в сторону и оказалась, приблизительно, в их фокусе.
Места для слушателей (кадетов) остались на привычном месте. И хотя они были заполнены едва ли на четверть, в зале собрались почти все третьекурсники. И даже десяток кадетов первого и второго курсов, пришедших сюда из любопытства. Зал был способен вместить всех обучающихся в Академии (и даже с запасом). Хотя на Петиной памяти такого ни разу не происходило, общее построение происходило только на плацу.
В президиуме, если уместно так называть "высокую комиссию" присутствовали, практически, все преподаватели Академии. Занятия на младших курсах в день защиты не велись. Посредине занял место ректор, и Наталья Юрьевна сидела рядом с ним и даже приветствовала вышедшего выступать Петю легким кивком и сдержанной улыбкой. Левашов, наоборот, расположился с краю, наиболее близко к трибуне.
Свой доклад Петя сопроводил вывешиванием на стене за собой больших листов ватмана, на которых были выписаны краткие тезисы его работы, а также все рисунки иллюстрации из ее текста. Все вечера на это убил. Может, и зря, но впечатление, по крайней мере, на кадетов это произвело. Судя по перешептыванию, работы местным художникам в ближайший месяц будет много.
