В лазарете народа оказалось меньше, чем в прошлый раз. Всего три жандарма, остальных, наверное, спать отпустили. Да и оставшиеся, непонятно, зачем нужны были. Стояли в стороне, ни во что не вмешиваясь.
Сам же лазарет больше напоминал прозекторскую. Труп (мумия) Ульратачи был раздет, вымыт и лежал на столе посреди палатки. Преподаватели и опричники стояли вокруг него, что-то обсуждая. Но, судя по лицам, к окончательным выводам не пришли.
Первым на вошедших среагировал Левашов. И, как всегда, замечанием:
— Птахин! Почему с вещами явились?
— Ваше высокоблагородие, места в лагере для меня не нашлось, ночевал в госпитальной башне. Оставлять там сумку побоялся, вдруг к моему возвращению ее уже разрушать начнут. Как мне тогда вещи откапывать? И так за время учений почти все вынужден был бросить при переправе через болото.
Стасов посмотрел на куратора с осуждением. Не потому, что к кадету придирается, а потому, что вылез со своим воспитательным процессом, когда генералы куда более важные проблемы решают.
— Левашов, вас мы уже слушали. Петр Григорьевич, что вы можете сказать об этом?
— О чем? — Петя не понял почти искренне.
— О странном состоянии трупа.
Птахин подошел ближе к столу:
— Извините, раньше не сумел разглядеть. Под водой, да еще в иле я почти ничего не видел. А в магическим зрении тела так и вовсе не было видно. Только амулеты светились. Я об этом их высокоблагородиям доложил. В поднятии тела не участвовал, меня на островке саженей за двести от места работ оставили. Разрешите?
Петя подошел к столу вплотную, склонился над мумией и без тени брезгливости ее пощупал.
— Странно. Тело было в воде, а наощупь как будто высохло. Словно из плотного дерева сделано... Плотного дерева... А полосы на груди... Это ведь не шрамы а раны, которые сами собой закрылись? И в магическом зрении я его все так же не вижу. Как будто в нем никогда никакой энергии и не было. Ни "жизни", ни шаманской. Живым Ульратачи совсем не так смотрелся.
— То, что в трупе никаких следов энергетических каналов нет, мы тоже заметили. Что еще?
— Простите, а что я еще такого могу увидеть, чего не видят мэтры, много выше меня разрядом магии? Впрочем, могу высказать гипотезу.
— Говорите.
— Раны господина Шипова были похожи на эти?
— ?
— У шрамов шамана, которые я ему сводил на Дальнем Востоке, было что-то общее со следами ранений этого тела. Возможно, их оставили схожие "духи".
— Шипов после ранения совсем не походил на эту мумию, да и ваш шаман, как я понимаю, выглядел совершенно обыкновенно.
Петя мысленно перекрестился:
— Шаманские "духи", которые в маготроне появлялись, тоже тянули энергию изо всех, до кого дотянуться могли. Здесь же такое впечатление, что Ульратачи выпили досуха.
— Духи — вампиры! Мистика какая-то. Почему же тогда этот "дух" Шипова не "выпил", как вы это назвали?
— Он его и не добил. Мы же не знаем, что там конкретно на болотах произошло, и как долго длилось.
Опричник задумался. Ректор хранил молчание. Вперед вышел Родзянка:
— Вы сказали, что другие "духи" тоже отбирали у людей энергию?
— Про всех не знаю. А вот "дух" Дьяо, которого Ульратачи регулярно из амулета (или с помощью амулета) призывал, это совершенно точно делал. Был при нем такой амулет в форме небольшого рога или очень большого зуба?
Оказалось, что снятые с тела шамана амулеты уже лежат у пожилого целителя в сумке.
— Про остальные амулеты что сказать можете?
— Я их даже не видел. Ульратачи их мне никогда не показывал. Только вот этот "зуб" вынимал из-за пазухи и сжимал в кулаке, когда в маготрон входил... Да, вот именно этот амулет.
— Можете продемонстрировать его работу?
— Думаю, что он был привязан к Ульратачи. К тому же, мне очень жаль, но "шаманской" энергии у меня, практически, не осталось. Сам я ее, как выяснилось, не произвожу, а в маготрон меня больше вместе с шаманом не звали.
Судя по взгляду, которым Родзянка наградил Петю, ему очень хотелось его убить. Стасов смотрел с сожалением, но и что-то прикидывал. Взгляд ректора тоже стал задумчивым. Он же и подвел итог:
— Думаю, мы можем отпустить кадета. Если он вспомнит еще что-нибудь, возможно, относящееся к этому делу, он нам сообщит. Ведь так?
— Обязательно! — Петя постарался демонстрировать рвение, при этом тщательно скрывая радость. Максимум — можно показать немного облегчения.
Выйдя из палатки, Петя, поколебавшись, вернулся обратно в "свою" башню. До завтрака было явно еще далеко, а просто слоняться по зимнему лагерю — довольно странное занятие.
Подкинул пищи почти погасшему костру. Стало теплее. И тут ему в голову пришла сумасшедшая мысль. А если?
Петя разыскал в сумке кошачью фигурку и сжал ее в ладонях. После чего направил в нее "темную" энергию. Про то, что ее у него не осталось, он Родзянке соврал. Осталось. Не меньше половины максимального объема. Хотя вопрос пополнения хранилища так и остался нерешенным. Не убивать же, в самом деле, людей своим кинжалом ради его пополнения...
Буквально сразу же рядом с ним возникла фигура призрачной рыси.
— В таком виде, тебя не владеющие шаманской магией замечать не должны: — Заговорил он с "рысью" вслух: — Вот как же тобой управлять? Если крови добавить, ты материальной станешь, тебя видно всем будет. А мне шпион нужен...
"Рысь", похоже, недовольно переступила с лапы на лапу. В воображении Пети. Так-то выделить лапы в этом темном туманном облаке было затруднительно.
А если еще энергии добавить?
Пришлось влить, практически все, что оставалось. Петя несколько раз думал плюнуть и прерваться. Но все-таки добился результата. Внешне дух остался все таким же туманным облачком. Надо надеяться, невидимым для посторонних. Зато кадет-шаман-недоучка смог не только им управлять, но и видеть его глазами. Как тогда, когда труп Ульратачи топить нес. То есть управление было не совсем полным, но команды "рысь" понимала и, главное, исполняла.
Дойти до лазарета по знакомому маршруту оказалось несложно. Как и пройти внутрь. Дальше было несколько секунд страха, не увидят ли? Не увидели. Рысь нагло расположилась прямо на столе с телом, хотя Петя надеялся, что она спрячется под столом. Но так было не только все слышно, но и видно.
Значительную часть обсуждения Петя пропустил, но кое-что важное услышал. Шел спор, стоит ли возвращать тело Ульратачи его деду. Ректор и большинство преподавателей, похоже, были удивлены самой постановкой вопроса. Как же это можно тело погибшего не вернуть родне? Но Родзянка был категорически против. Ведь тогда и амулеты возвращать придется. А тут столько всего интересного и перспективного. Даже если сразу их использовать и изучить не удастся, это должно получиться в будущем. Ну а отношения с шаманами от этого принципиально хуже не станут. Было же нападение духа на Шипова?! А потом исчез молодой шаман. Обе стороны должны быть заинтересованы замять эти происшествия.
Петя был горячо на стороне Родзянки. Возвращать шаманам "выпитое" тело?! Они-то сразу сообразят, что это не рысь сделала. И последствия могут быть самыми разными. От паники до кровавой мести. Об этом он раньше не подумал. Впрочем, выбора тоже не было. Там стоял вопрос, кто из них кого убьет, так что все было однозначно. Тогда. А проблемы надо решать в порядке их появления. Хотя, лучше бы они совсем не появлялись.
К сожалению, решение так и не было принято. Стасов сказал, что вопрос слишком сложный, и его надо оставить на усмотрение Государя.
Петя хмыкнул. Как у этих генералов все просто! Есть человек, который за все отвечает, вот они, в случае сомнений, этим и пользуются. А сами?! Хотя, что с этих опричников взять...
Затем разговор переключился на Петю, он навострил уши. Впрочем, опять как-то все недостаточно конкретно. Родзянка требует отдать кадета ему. При этом не может объяснить (ректору, спасибо ему за поддержку), что с ним делать будет. Ну, видит Птахин магическую энергию. Но не производит. И как его "шаманской" энергией обеспечить, непонятно. А без нее он бесполезен. Нет, ну как же?!
В общем, спор, переходящий в ор. И чем он закончился, узнать не удалось. Неожиданно "картинка" стала тускнеть, а "звук" становиться тише. Похоже, переданной "рыси" энергии надолго не хватило. Много ее требуется. Несоизмеримо больше, чем при использовании старого амулета.
Так что Петино присутствие в лазарете закончилось. Хорошо хоть, что при этом возникла уверенность, что "рысь" в фигурку вернулась. Надо надеяться, что это именно так, а не игра воображения.
И темной энергии у него, действительно, почти совсем не осталось. Получается, что он даже не соврал, когда говорил об этом Родзянке. Все, как Левашов учит. "Маги и офицеры никогда не лгут!" Блажен, кто верует...
Глава 34. Начало черной полосы
Подслушанные разговоры особой ясности не принесли. То, что у него могут быть серьезные проблемы, Петя и так понимал. Причем к старым добавилась еще одна новая — возможный конфликт с шаманами. С совершенно неясными перспективами.
Возможно, ничего страшного и не грозит. Вон, у Стасова с Родзянкой какая коллекция шаманских артефактов, но никто на них охоту не объявил. Хотя напасть на Шипова, чтобы книгу отобрать, Ульратачи не постеснялся. Как и по Петину душу пришел в поисках своего амулета. И готов был просто уйти, если бы получил его. Так что приказа убить Птахина (из-за непонятных способностей) от деда Магаде не получил. Теперь, конечно, ситуация изменилась, но, скорее всего, только в отношении этого самого "деда". В конце концов, Петя только оборонялся. Знакомому дальневосточному шаману это, скорее всего, удалось бы объяснить. А вот "деду" на глаза лучше не попадаться. Знать бы еще, кто он такой и где живет.
Прав ли он был, когда сам труп Магаде "нашел"? Петя был уверен, что все сделал правильно. Все равно бы тело нашли. Вопрос нескольких дней. Которые гораздо лучше провести в человеческих условиях, чем в бессмысленных полетах над зимним лесом. Просто в первый день как-то бестолково поиски организованы были. Но раз ректор лично приехал, наверняка уже на следующий день все переменилось бы. Поставили бы магов воды в цепочку и заставили все болото прочесать. Раньше или позже — нашли бы. А так Петя всем время и силы сэкономил. "Спасибо" не дождался, но все, кто думать умеет, наверняка это отметили. Не сам Щеглов, так его помощница — точно.
Заподозрить Петину причастность к смерти Ульратачи довольно трудно. Даже шаманам. Если только фигурку рыси или тетрадь с записями из книги никому не показывать. К сестре на квартиру их отнести, что ли? Тут, правда, Павлова немного беспокоит. Но раз вопросов не задавала, скорее всего, не заметила. Или значения не придала. Надо будет, на всякий случай, какую-нибудь фарфоровую фигурку кошки в лавке прикупить. Вроде, видел он там подобные. Если что, скажет Павловой, что сестре в подарок купил. А чистых тетрадок у него и так запас есть. Но это только если она сама вспомнит и разговор на эту тему заведет. Сам он внимания к этой теме привлекать не станет.
Интерес к своей персоне со стороны опричников Петя, вроде, тоже приглушил. Может, неокончательно, но ведь и жизнь по-всякому сложиться может. Это он сейчас не хочет на службу к ним идти. А если вдруг от шаманов прятаться придется? Тогда такая защита будет единственным спасением. Но лучше бы все обошлось...
Пока же единственной неприятностью оказалось то, что вредный Левашов таки потребовал разрушить его "госпитальную" башню. И место заровнять. Но это пусть маги "земли" и "огня" работают. Петя может разве что весной сюда вернуться, помочь травке на пепелище вырасти и на смену срубленным деревьям новые ростки посадить. Скорее всего, так и случится. Но до этого надо будет семестр закончить.
Возвращение в Академию прошло буднично. "Воздушники" — своим ходом полетели, остальные — на санях. Оказалось, что к лагерю можно было не только через лес пробраться, но и по вполне приличной дороге приехать. Естественно, с противоположной стороны той, где кадетов высаживали в начале учений. Петю это не удивило. Та же Наталья Юрьевна летать не может (маг "воды" и "молнии"), и через лес она бы точно идти не стала. И очень сомнительно, чтобы позволила себя кому из преподавателей-воздушников на руках нести. Разве что, ректору? Хотя, нет. Они с его женой, вроде как, подруги. Не стала бы гусей дразнить.
Вот дальнейшее Пете не понравилось. Левашов в Академии объявился до него и сразу же упек своего "любимого" кадета в наряды на три недели. А чтобы тому скучно не было сделал их разнообразными. Сутки — кухня, сутки — зверинец, сутки — дежурство в казарме. Без выходных. Чтобы всюду по семь дней успел отдежурить.
Вот чего он добивается? Птахин достаточно упрям, чтобы не "перевоспитаться", и достаточно крепок, чтобы не сломаться. Но кинжал Петя, на всякий случай, носить перестал и закопал в вещах поглубже. А то идея подзарядиться темной энергией за счет куратора стала переходить в навязчивую. Жаль, что тот этого не понимает и совершенно не боится. Или, наоборот, хорошо. Значит, никакой связи между смертью Ульратачи и Петей он не заподозрил.
Левашов, конечно, не показатель. Об умственных способностях куратора Петя был невысокого мнения. Но, все-таки, немного спокойнее.
В результате, в начале семестра Петя из жизни выпал. Занятия посещал и даже упорно на них работал (как и всегда), но все остальное время съедало перекладывание вещей с места на место на складах, чистка овощей на кухне и клеток в зверинце, причем с химерами приходилось еще и энергией делиться. Ну а спал он, разве что во время дежурства у тумбочки, и то находясь в готовности вскочить при любом шорохе. Если бы не целительский дар, обязательно бы загнулся. А так не только пережил этот неприятный период, но и умудрился не дать Левашову повода назначить ему дополнительные наряды.
Первую неделю тот являлся с проверками чуть ли не по десять раз на дню и пару раз каждую ночь, но потом и до него дошло, что тягаться здоровьем с целителем вредно, прежде всего, для него самого. Так что за оставшиеся две недели подходил к Пете всего три раза. Но врасплох, все равно, не застал.
В город Птахин все это время не выбирался, да и с другими кадетами, практически, не общался. Пару раз к нему у тумбочки пыталась подсесть Дивеева и один раз — Павлова. Но вести беседы не было ни сил, ни настроения. Так что он извинился, сообщил, что не спит уже которые сутки, и попросил не мешать его медитации.
Наконец, этот малоприятный период подошел к концу, и Петя отправился проведать сестру.
Клавдия ему искренне обрадовалась. Как же? Давно не видела, да и стипендию кадетам недавно выдали. Но на деньги сестра отреагировала как-то странно. В основном, похвалила за то, что мать не забывает. Перевод ей денег она с самого начала взяла на себя. Петиных денег, естественно. А вот самой, вроде, деньги не очень-то и нужны. Не похоже, чтобы в чем-то нужду испытывала. Это и по столу, который она стала накрывать, заметно было. Не просто хлеб с сыром или салом подала, но и окорок, и рыбу копченую, и соленья, и варенья всякие.
