Я, утопленник

Новая работа понравилась сразу. Свежий воздух, парки и садики — это не душный прокуренный офис и не вонючая овощебаза. Я вычищал граблями замусоренную культурными петербужцами траву, со-бирал мусор и пивные бутылки, таскал саженцы и цветочную рассаду, сажал кусты и маленькие деревца. Я видел результат труда, знал, что хотя бы один участок мегаполиса стал чище и красивей. И, если б не по-стоянно донимавшая жажда, был бы доволен первым рабочим днем. Деньги предлагались небольшие, но когда работа по душе, они отходят на второй план. Молодежи в бригаде почти не было, но и со старшим поколением я нашел общий язык. Правда, и здесь не обошлось без курьеза.

— Ты что это пьешь? — строго спросил бригадир, которого все звали Шур Шурыч, за то, что при ходьбе он шаркал ногами, и его появление можно было услышать издалека по характерным шуршащим звукам.

— Я? Воду, — честно ответил я, опуская темную полуторалитровую бутыль с надписью 'Петров-ское'.

— Воду? В пивной бутылке?

— Ну да. А что здесь такого? — постоянно бегать в магазин за водой я не мог, да и денег бы ника-ких не хватило, поэтому я нашел несколько пустых бутылей и перед работой наполнял их водой из-под крана.

— А если я попробую? И там пиво окажется? — грозно вопросил Шур Шурыч. — Что делать бу-дем?

Мне стало смешно.

— А давайте поспорим?

— Это ты с пацанами спорь, а я знать должен, — Шур Шурыч отобрал у меня бутылку, но пить не стал, а просто принюхался и, кивнув, вернул обратно:

— Я смотрю, часто пьешь. С бодуна, что ли?

— Просто мне пить постоянно надо, — пояснил я. — Иначе мне плохо становится. Обезвоживание организма.

— Это, что же, заболевание такое? — уже смягчившимся голосом спросил Шур Шурыч.

— Ну, типа того.

— Ну, ладно, работай. Только аккуратно. А то скажут: больного уморил.

Я хотел возразить, что не уморюсь, но бригадир зашаркал проверять соседний участок.

Время от обеда до пяти пролетело быстро. Домой не хотелось, и я, прихватив бутылку, решил про-гуляться. И вскоре понял, что совершил ошибку. Жуткая жара высасывала силы быстрее, чем я приклады-вался к бутылке. А до ближайшего водоема идти порядком... Быстрей домой!

Обратный путь напоминал передвижения по полю боевых действий: избегая палящего солнца, я ко-роткими перебежками двигался от одной тени к другой. Как же мало в нашем городе деревьев! До дома еще несколько кварталов, а я уже изнемог. А еще в стройотряд собирался, в Астрахань, хорошо, что не поехал. Я бы засох там. Вода! Я увидел гудящий под напором воды люк — по всей видимости, под ним произошла протечка, и струи воды запрудили проезжую часть. Я быстро шагнул в разлив. Как же хорошо! Босоножки залила вода, я стоял в ней по щиколотки, подпитываясь и млея от охватившего кайфа. Проехавшая по луже машина окатила брызгами, но я не шелохнулся. Струившаяся вода давала больше энергии, чем забирало проклятое солнце. Еще немного постою — и домой.

— Эй, ты!

Я оглянулся. Сзади стояла машина с надписью 'Водоканал', и четверо мужиков в спецовках недо-уменно смотрели на меня. И некоторые прохожие.

— Ты чего здесь стоишь? — спросил один.

— Жарко, — радостно сказал я. — Освежаюсь.

— Здесь тебе не пляж, — сказал слесарь. — Вали.

Не люблю, когда грубо разговаривают. Тем более что повода я не давал.

— Сам вали. Я здесь никому не мешаю.

Мужик был 'датый' и отказа не потерпел. Шлепая сапогами по луже, он направился ко мне:

— Чего, не понял? Вали, сказал!

Драться глупо, уходить из оазиса не хочется. А не попробовать ли магию? Я прошептал заклятье, пытаясь почувствовать и поймать бегущие у ног струи. Мужик подошел, протянул руку, намереваясь выво-лочь меня из лужи... Есть! Я почувствовал воду, отделил одну из струй, сжимая в тонкий хлыст, и он мигом оплел ноги работяги. Я сжал кулак и дернул рукой: мужик пошатнулся и обрушился в лужу. Прохожие зау-лыбались.

— Паша, ты чего? — спросил один из рабочих. Матерясь, вымокший Паша поднимался из воды. Лицо его не предвещало мне ничего хорошего. Я был здесь причем, но кто об этом знает? Чтобы охладить человека, пришлось уронить его еще раз. Товарищи бросились поднимать не способного устоять на ногах Пашу. Я вышел из лужи и пошел к Обводному. Подводные университеты ждут.

— Водица — она всему живому мать, — задумчиво проговорил Архип. Первый урок закончился, и мы отдыхали. Утопленник сидел на камне, прижав кулак ко лбу, и глубокомысленно хмурил брови. Мне показалось, где-то я это уже видел: в Эрмитаже, что ли? Только там был молодой здоровый мужик, и с це-лыми ногами. Статуя.

— Так что, считай, повезло тебе, что утоп. Иные в земле гниют, червяков кормят, а ты здесь, в води-це живой живешь. Как говорится, вернулся к матери-природе.

— Архип, — сказал я, — скажи, что, все самоубийцы после смерти оживают? И те, кто вены резал и стрелялся? Неважно, да?

— Ну, за всех не скажу, а кто где топился — тот там и обретается...

Ничего себе, подумал я, выходит, все самоубийцы живут после смерти! Ни фига ж себе! И до сих пор живут? И что ж, теоретически я, например, с Есениным встретиться могу? Круто. Хотя, кажется, слы-шал, что и он не сам повесился, а помогли...

— Архип... — хотел спросить я, но наставник перебил:

— Хватит болтать. Передохнули, пора делом заниматься. Как навь навести, не забыл?

— Не забыл.

— Покажь.

Я послушно прочитал несложное заклятье, облачась в видимую для смертных одежду.

— Теперь путы водяные наложи.

Это было сложнее. Я сосредоточился и стал заклинать мутную ленивую воду канала. Заклинаться она не хотела, сворачивалась в аморфные ленты, рассыпавшиеся от прикосновения к Архипу. Ну, что та-кое? Ведь недавно получалось!

— Ох, неуч... — вздохнул утопленник. — Что ты руками дергаешь, как юродивый? Разве я так пока-зывал? Скручивай пригоршней, будто веревку вьешь...

Как вить веревки, я понятия не имел и мучился, создавая то дистрофичных червячков, то подобие ленточного червя — только не прочные путы. Очень скоро я выдохся и, сложив усталые руки, опустился на дно. Вот тебе и магия — словно вагон разгрузил, а толку никакого.

— Устал, отрок? Сила набирается медленно, — сказал Архип. — Надо спокойно в водице поле-жать, а еще лучше — в проточной...

Я утомился. Даже слушать наставника было лень. И так целый день в парке отпахал. Теперь еще эта подводная школа магов! Нашли Гарри Поттера! На хрена мне это нужно?

— Слушай, Архип, а зачем все это? Прикольно, конечно, но в общем, зачем, не пойму?

— Все утопленники этому учатся. Не ты первый, не ты и последний.

— Это понятно. Но зачем? Зачем эти путы дурацкие?

Архип укоризненно поднял брови:

— Дурак. Не понятно? А как ты живых топить собираешься?

— Как... топить?

— А вот так, — рука Архипа простерлась ко мне, водяные путы оплели и поволокли по дну. Я даже испугался, так быстро и неожиданно все произошло. — Понял теперь?

— Зачем топить? — пробормотал я, совершенно ничего не понимая.

— Затем, что без этого здесь долго не живут! Затем, что иначе призраком станешь, все, что чувству-ешь, потеряешь!

— Как это?

— Призраки не едят, и живые их увидеть не могут. Они не чувствуют ничего — а это хуже смерти! Тебя ударь — ты почувствуешь, по улицам ходишь — тебя видят. Разговаривать с людьми можешь, даже... хе-хе, к бабам ходить. А станешь призраком — исчезнешь!

— Подожди, Архип... — перебил я его. Разобраться в этой чертовщине было непросто. — Я и сейчас кое-что не чувствую. Запах, например.

— И что, очень расстроился?

— Нет...

— Станешь призраком — все чувства потеряешь! — в ужасе проговорил Архип.

— Мне, что, людей топить придется?

— Ну, здорового ты вряд ли утопишь — тут тебе и заклятье не поможет, разве что ночью, да в нена-стье. А вот ребенка или пьяного, или живность какую... Тут не зевай!

Архип что-то говорил, я же пребывал в шоке. Я должен топить людей? Да ни за что! Зачем? Иначе стану призраком? Что за дерьмо! Кто это выдумал? Я вспомнил, как Архип ужинал утонувшей или же утоп-ленной собакой, и мне стало нехорошо. Подводная жизнь повернулась другой стороной, той, о которой я не знал. Даже не думал.

— Я не хочу топить!

— Я тоже не хотел, отрок. Жить и себя чувствовать захочешь — сможешь!

Дальше разговор скомкался. Архип, недовольный моим отказом, разнервничался, смотрел испод-лобья, неразборчиво бормоча что-то под нос. Я тоже не мог ни учиться, ни слушать и поспешил выбраться из Обводного. Архип не препятствовал, пробурчал напоследок:

— Узнаешь еще, — и отвернулся.

Вечерний город заливал улицы бледным желтым светом, отпугивая наступавшую ночь. Я шел до-мой в полном смятении. Выходит, и впрямь водяные — нечисть, раз уготовано им людей топить. И я тоже нечисть! Топить людей... Вот для чего меня Архип учит! А не пошел бы он со своими уроками! Но... если стану призраком? Так что же — убивать?

Домой явился заполночь. Соседи спали. Я долго пил на кухне, восстанавливаясь после длительной прогулки. Даже в ванну решил не залезать, тихо проскользнул в комнату и лег спать.

Раздался звонок. Я разлепил глаза. Уже утро. Солнце светит в окно. Глянул на часы: еще рано, да и звонил вроде не будильник. Да и не заводил я его. Снова звонок, и я понял, что звонят в дверь. Кого там черт принес? Во рту сухо, пить хочется ужасно. Я повернул голову, схватил приготовленную бутылку с водой и присосался, как вампир к шее жертвы. Звонки следовали один за другим. Настойчивый, кто-то. Ладно, сей-час открою.

Я встал, натянул тренировки и босой прошлепал к дверям:

— Кто?

— Откройте, милиция. Оперуполномоченный Васильев, — уверенный голос стоящего за дверью че-ловека не вызывал сомнений в принадлежности к органам. Я нервно сглотнул. Это из-за той драки в клубе или...

— А что вам нужно?

— Нам нужен Бойцов Андрей Михайлович. Он дома? — вопросом на вопрос ответил мент.

— Н-нет, — промямлил я, лихорадочно соображая. Они не имеют права входить без ордера на обыск, подумал я, так во всех фильмах говорится. — Я сосед... его.

— Вы открыть можете? Хотелось бы с вами поговорить. Это ненадолго.

— А-а, подождите, я сейчас оденусь, — проговорил я и тут услышал щелчок открывавшейся двери и приглушенный мат. Сосед был дома! Заболел или еще что, но он был дома и шел открывать! Интуиция подсказала решение. Не дожидаясь, пока Олег покажется в коридоре и увидит меня, я стремительно бросил-ся в ванную и закрылся. Вовремя. Звонок снова зазвучал, а за ним — шарканье ног по линолеуму.

— Кто там? — спросил сосед, и вопросы пошли по второму кругу.

— Милиция. Оперуполномоченный Васильев...

Далее их разговор я не слушал. Сейчас он их впустит, и мне придется проехать кое-куда, откуда я и так еле вырвался... Нет, не придется! Есть вариант! Или даже два. Смыться вместе с водой, в конце концов, оказавшись в реке, или на время стать невидимым. Нет, не выйдет. Пока я могу стать невидимкой только в воде, но не на суше. До Анфисы мне еще далеко.

Послышался щелчок замка. Впустил-таки, урод!

— Это вы со мной разговаривали?

— Нет, я только что подошел.

— Так Андрей Михайлович дома? Где его комната?

— Вот, — я услышал, как скрипнула дверь моей комнаты. Вот гады, не имеют права входить! Но попробуй, скажи им об этом! Лучше не высовываться.

— Никого нет, — сказал кто-то из ментов. По крайней мере, я слышал два голоса.

— Вы видели Андрея сегодня?

— Сегодня нет, но, раз дверь открыта...

— Можно, я осмотрю квартиру?

— Смотрите.

Я вцепился в ручку и в хлипкий крючок, понимая, что хорошего рывка он все равно не выдержит. А затем понял, что выход есть.

Мигом раздевшись, я залез в ванну и включил душ. Как объяснял Архип, проточная вода обладает большей энергетикой и сил на заклятье расходуется меньше. Глядя на бьющие струи, собрался с духом. Было страшно, но я вспомнил, как растворялась в воде Анфиса, а затем я видел ее живой и невредимой! Вернее, мертвой и невредимой. Не суть... вспоминай заклятье!

Кто-то дернул дверь ванной и закричал:

— Гражданин Бойцов, откройте! Без глупостей, нам надо поговорить!

Я вполголоса, но четко и твердо прочел необходимые слова и замер, прислушиваясь к себе. Ничего не происходило, а в дверь настойчиво застучали.

Что-то напутал? Вроде бы, сказал, как учили... И вдруг почувствовал нечто, отдаленно напомина-ющее оргазм: тело перестало повиноваться, мышцы расслабились, и я обрушился в ванну. Но удара не бы-ло. В один миг я стал жидкостью и слился в черную воронку...

И оказался в знакомой подводной яме на Обводном, испуганный и обалдевший от случившегося чуда. Одно дело видеть, другое — испытать самому! Физиономия Архипа склонилась надо мной, ухмыль-нулась, показывая редкие гнилые зубы:

— Явился, не запылился, утопленничек.

Я ошалело крутил головой, все еще не веря, что благополучно смылся из дома, из закрытой ванны, прямо из-под носа у ментов! Фантастика! Ощупав конечности, я удостоверился, что все на месте и с облег-чением ухмыльнулся. Все ж таки колдовство — это сила!

— Здорово, Архип. И спасибо! — от всей души поблагодарил я.

— За что? — осведомился мертвец.

— За заклятье. Вот... из квартиры сюда... переместился!

— Гнались? — будничным тоном спросил Архип. — Знамо дело. В который раз говорю: нечего те-бе наверху делать. Сиди здесь. А кто гнался-то?

— Да никто.

— Служивые, значит, — сделал правильный вывод старик. Я в очередной раз подивился его про-зорливости. — Помню, перед войной еще, за мной тоже такие увязались. Документы, говорят, предъяви. А какие у меня документы? — утопленник утробно захихикал. — Я тогда тоже, как ты, по земле шастал, мо-лодой еще был. Так насилу убег, в речку прыгнул — и поминай, как звали! Жаль, за мной не прыгнули, из нагана только пальнули...

Глаза Архипа зажглись неподдельной злобой, и я невольно представил, что было бы с теми парня-ми, нырни они вслед за Архипом. В воде бы им и наганы не помогли.

Однако, черт с ним, с Архипом. Мне-то теперь что делать? Только сейчас я понял, в какую идиот-скую ситуацию попал. Голый, без ключей от квартиры, денег и телефона. Во влип!

Но чего бояться? Что я сделал? Ничего. Или тот опер и впрямь завел на меня дело из-за наркотиков, которых я в глаза не видел? Бред! Не может этого быть. Не могут просто так взять и посадить только за то, что я один раз с Темным прокатился! Но ведь я сам усилил подозрения, сбежав и спрыгнув с моста. Они вы-числили, где живу — это несложно, и явились проверить, жив я или утонул. Я нервно хихикнул. Представ-ляю их физиономии, когда они взломали ванную! Заперта изнутри, душ льется, а никого и нет! Фокус-покус! Покруче, чем у Копперфильда. Хотел бы я прочесть их рапорт.

Заметив, что я задумался, Архип спросил:

— Что, туго пришлось? Там, наверху, ухо держи востро! Не одни, так другие привяжутся, постраш-нее живых!

Я уже понял, кого он имел в виду. Но никто из мертвых пока не вставал на моем пути, а единствен-ный, кого я знал — Ковров — был сама учтивость.