Ну, какие у утопленника документы? Я пожал плечами. С твердым намерением выяснить мою лич-ность, мент направлялся ко мне. Я торопливо пробормотал заклятье.

— Бля, куда он подевался? — страж порядка лихорадочно огляделся, хотя я никуда и не уходил. Второй милиционер тоже вылез из машины.

— Ты видел, Степа?

— Куда он делся?

— Исчез, я тебе говорю! Испарился прямо на глазах, чем хочешь, клянусь! Ни хера себе!

Я повернулся и зашагал прочь.

— Вообще, я слышал, здесь нехорошее место, у сфинксов. Всякая чертовщина творится. Поехали.

— Я понимаю — чертовщина... Но, чтобы черти 'фак' показывали?..

Двери щелкнули, заурчал мотор. Взвизгнув покрышками, 'ментовоз' сорвался с места, и его крас-ные габаритные огни смешались с огнями города.

Что означали слова сфинкса? Я в сотый раз перебирал их в голове, пытаясь вспомнить, не упустил ли что-нибудь, какое-нибудь маленькое, но важное слово? Какой-нибудь ключ. Нет, я твердо помню: 'Ка-мень — всего лишь камень. Хочешь быть живым — будь им'. Выходит, нет силы у Свят-камня? Но я ведь чувствую ее! Или ее недостаточно, чтобы оживить? Проклятье! А вторая фраза, похожая на рекламный сло-ган, просто убивает! Что значит: будь им? Будто я могу выбирать! Я, что, могу заставить сердце биться? Нет же, пробовал! Как же еще стать живым?! Камень был моей надеждой. Вот, он у меня, и что изменилось? Или Леший наврал, да только зачем ему врать? Или... Не знаю... Нет времени выяснять. Совсем нет времени!

Я брел по улицам, погруженный в себя, не замечая ни людей, ни машин. Город остался в другом измерении, я выпал из него, как птенец из гнезда, вмиг оказавшийся в чуждом ему мире...

— Ты что, больной? Жить надоело? Куда под колеса лезешь?!

Это не мне. Это меня не касается. Я здесь проездом, проходом, пролетом... Как глупо. Я так верил, что камень поможет. Камень, моя надежда, со мной, а ответа нет. И времени почти не осталось. Так может, выкинуть его к черту?!

Я размахнулся зажатым в руке камнем, едва не задев прохожего. Тот отшатнулся.

— Извините.

Нет, выкидывать рано. Выкинуть всегда успею.

Надо к Юльке идти. Быстрее. Последний день нельзя прожить во лжи. Быстрее. Приду и скажу, что... Нет, не могу об этом думать. Увижу ее, а там... Даже хорошо, что отступать некуда. Так легче...

Подойдя к Юлькиной парадной, я вздрогнул. Прислонясь к стене и засунув длинные руки в карманы невообразимо грязных штанов, передо мной стоял знакомец: мертвяк, которого отоварил у кинотеатра.

— В гости идешь? — радостно осведомился он, как у старого знакомца. — К тепленькой?

— Ты что тут делаешь? — проговорил я. Мне стало не по себе. Откуда он здесь взялся?

— Тебя жду, — сказал оборванец. — Слушай, по дружбе... Скажи: как оно — с тепленькой, с живой-то?

Я не смог ударить его. Не смог даже сдвинуться с места. Ужасное предчувствие сковало по рукам и ногам. Мертвец ухмыльнулся. Похоже, он чувствовал мое состояние и ничуть не боялся.

— А тепленькой-то... дома нет.

Я понял.

— Где она?

— Упырь сказал: приходи в полночь на Волковское кладбище. И камешек не забудь...

Откуда они узнали!?

— Стой! Я сейчас пойду!

— Нет, в полночь. Или больше ее не увидишь, — оборванец оторвался от стены и завернул за угол. Он ударил сильнее.

Который час? Который сейчас час? Я без часов и без телефона. На улице темнело, но в конце июля темнеет рано. Белые ночи заканчивались.

Я вылетел на улицу. Вот идет прохожий:

— Скажите, который час!

— Начало десятого.

Не поблагодарив, я бросился к Таврическому. Успею. Должен успеть!

— Скажи, как убить Упыря?!

Изумрудно-зеленый глаз моргнул, глядя зло и пронзительно:

— Зачем же убить его хочешь?

Я опешил. А как иначе?

— Я же говорил тебе! Мне Юльку спасти надо!

— Так убить или спасти? — заглянул в глаза лешак.

О чем это он?

— А как же?! Ты думаешь, он Юльку просто так отдаст? Убить тварюгу, и все!

— Он не может не убивать. Он упырь. Хочешь стать таким же?

— У меня нет времени на базары, Леший! Юля у него и... — Я встал, сжимая в кулаке камень. — Не я это начал!

— Не ты этот мир создал, и не я, — сказал лешак, — но мы в нем живем. Хоть мне многое и не нра-вится. Я мог бы проклясть людей, вырубивших лес, истребивших моих зверей до последнего, но не сделал этого... Я не скажу, почему. Сам догадайся.

— Да ты ведь только что с ним дрался! Разве убить не хотел?!

— Я — другое дело. Ты меня с собой не ровняй. Вы, люди, избранные, вам свободная воля дана. Хочешь — бейся, хочешь — уйди. Я так не могу. Я свой закон преступить не в силах.

— Прошу тебя, Леший... Кто тебя за последние сто лет о чем-то просил?

— Я лучше расскажу о Слизне...

— К черту Слизня!

— Когда ему в руки попал Свят-камень, — как ни в чем не бывало, продолжил Леший. — Слизень был утопленником, таким, как ты. Он выбрал путь смерти, убил прежнего водяного и занял его место. Каж-дый, кто владеет камнем, должен сделать выбор. Жизнь или смерть.

Я подумал об Упыре. Нет, с ним невозможно договориться! С ним можно разговаривать, только держа в руках его смерть!

— Как? Его? Убить?!

Лешак лязгнул клыками:

— Ладно, коли так, скажу... Упырь не бессмертен. Тебе сушь страшна, мне — огонь, а вурдалаку... Нешто ты сказок не читал?

— Причем тут сказки?

— Сказка — ложь, да в ней намек... Сам догадаешься.

— А если не догадаюсь?

— Догадаешься. Но учти, — Леший выставил передо мной черный когтистый палец, — Упыря по-губишь — себя не спасешь... Выбирай либо смерть, либо жизнь...

Я не знал, что сказать и что думать. Не время для загадок. Время идти, и — будь, что будет!

Я легко перемахнул забор и оказался на кладбище. Белая ночь заливала могилы белесым призрач-ным светом, но свет не боролся с мраком, лишь оттенял недвижные зловещие тени. Найдя какую-то тропку, я зашагал по ней. Тьма подкрадывалась и окружала. Вскоре я совершенно не понимал, куда иду, но был уверен, что приду, куда надо. Встретят, если позвали... Свят-камень грел руку, с ним не так страшно, но мертвая, враждебная среда кладбища затягивала душу невидимой тоскливой пеленой. Что с Юлей? Только бы Темный не сделал с ней что-нибудь! Рука сжала Свят-камень: убью! Только он и так мертвец, — шепнул покосившийся крест. Душу вытрясу! А она у него есть? — хихикнула тьма. Тогда вобью в глотку, как Леший говорил! Пусть это мой последний шанс, но здесь я ради нее. Без нее мне ничего не надо...

Тьма чуть рассеялась, и я увидел стоявшую на тропке Анфису. Белая кожа русалки светилась во мраке неестественно и чуждо.

— Я знала, что мы еще встретимся, Андрей, — сказала она.

Я остановился.

— Откуда ты здесь? Значит, правду Архип сказал? Ты с Упырем заодно?

Русалка усмехалась, пока я спрашивал.

— Я с тем, кто сильнее, — проговорила, как пропела, Анфиса. — Ведь камень у тебя?

Она подошла и протянула руку. Я отшатнулся. Не хочу касаться ее перед встречей с Юлей.

— У меня. Не подходи! Ведь знаешь, какая у него сила!

Анфиса знала. И отшатнулась, едва я поднял Камень.

— Знаешь, зачем я здесь? — горячо зашептала русалка. — Предупредить тебя! Отдашь камень Упырю — пропадешь. Обманет он! И девчонку, и себя погубишь! Идем со мной, в реку, Слизня изгоним, Невой править будем! С камнем все твари речные тебе поклонятся, Слизня на посылках держать будешь!

Я слушал и не слышал. Она лжет мне, конечно, лжет! Вся власть продержится ровно столько, сколько мне осталось до сороковин, то есть до завтрашнего дня, и она это знает. А потом я стану обычным утопленником. Конечно, камень поможет расправиться со Слизнем и подводными чудовищами, но что по-том? Убивать людей, стать вторым Слизнем? Не хочу я убивать.

Русалка прильнула, но я отшатнулся, предупредительно выставив руку с камнем:

— Не подходи, тварь!

Двух слов оказалось достаточно. Анфиса остановилась и, изменившись в лице, прошептала:

— Ее ты не спасешь! Упырь выпьет ее кровь!

Она зло рассмеялась, а я рванулся вперед и упал, едва не потеряв камень. Поднялся на ноги — ру-салка исчезла. Я побежал куда-то, прыгая по могилам, перескакивая через вросшие в землю оградки и надгробия. Я — свой, мне простят...

Но вокруг никого. Где же Юля, где Упырь? Может, уже поздно?

— Упырь!! — завыл я, и тотчас услышал:

— Сюда.

Я выскочил на крошечную полянку. Десяток чахлых кустов и несколько деревьев обрамляли ее странный, крестообразный контур, посредине стоял приметный каменный склеп. Я тотчас узнал Упыря, стоявшего у склепа и, перешагнув через последнюю оградку, оказался рядом.

— Принес камень? — шагнул ко мне Упырь. С лицом и с рукой у него было в порядке. Раны, нане-сенные лешаком, бесследно исчезли. На нем был новый костюм и новые очки.

— Принес, — я остановился. Рука с камнем пряталась за спиной.

— Покажи.

Я продемонстрировал. Упырь улыбнулся, но в дрогнувших губах я уловил страх. Боится камня, гад! Это хорошо. Тогда поторгуемся!

— Давай сюда! — протянул он костлявую руку.

— Не так быстро. Где Юля?

Упырь снова усмехнулся. Как он умудрялся улыбаться, показывая лишь два верхних клыка, я не понимал, но смотрелось преотвратно.

— Здесь, здесь, — произнес он, качнув головой в сторону склепа. — И пока жива. Так что не делай глупостей и отдай камень.

— Когда она со мной будет, тогда и отдам!

— Эй, там, — махнул рукой Упырь. Из-за склепа показалась фигура. Я взглянул и оторопел: все-таки их двое!! За спиной Упыря стоял еще один. Двойники!?

— Удивился? — оскалился Упырь. — Это мой компаньон. Похож, правда?

— Я ваш потомок, — почтительно произнес Темный в спину Упырю. Я его не узнавал. Где тот уве-ренный в себе бандит? Они чертовски похожи, но я их различал. Темный был жалкой тенью настоящего владыки, дешевой, завалящей копией.

— Ты мой слуга. Девчонку приведи. Быстро! — не поворачиваясь, приказал Упырь. Темный кивнул, зажег фонарик и, открыв тяжелую дверцу склепа, скрылся внутри.

Упырь-старший шагнул ко мне. Снял очки. Я уже видел его без них. Глазницы, как два черных жер-ла. Я не могу разглядеть, есть ли вообще в них глаза. Раньше, кажется, были...

— А ты живуч, утопленник.

— Куда мне до тебя. Ты вообще зажился, не кажется?

— Ты такой же мертвец, как и я, — сказал Темный, не отвечая на насмешку.

— Нет. Я живой мертвец, а ты мертвее мертвого.

Со стороны фраза казалась смешной и, даже, быть может, глупой, но я произнес ее спонтанно, даже не думая, что говорю. Само сказалось. Я мертвый, но я — живой.

— Помнишь тот спор на мосту? — неожиданно спросил Темный. Я старался не смотреть в эти гла-за. Плавающая в них тьма заставляла цепенеть от ужаса.

— Еще бы, — сказал я. Все ведь тогда и началось... Ненависть к зловещему мертвецу вспыхнула с новой силой. Тогда я сплоховал. Надо, надо было бить первым, сбросить гада в Неву! Но Упырь бы вы-брался, пришла запоздалая мысль, и, кто знает, как все бы тогда повернулось?

— Там был не я, а этот человечек... Но мне это понравилось. Давай снова сыграем. Ты ставишь ка-мень, я — девчонку. Победитель получает всё.

— Я пришел не играть. Ты знаешь, зачем я пришел.

— Ты пришел, потому что я не оставил тебе выбора, и ты на моей территории, — сказал Упырь. — Здесь я устанавливаю правила. Если не нравится — убирайся со своим камнем! Тебе недолго осталось вла-деть им, не так ли?

Блефует, гадина!

— Мне хватит времени отдать его Слизню...

Упыря перекосило.

— Андрей!

Я увидел Юлю. Напуганная, в грязной, изорванной блузке и покрытых мокрыми пятнами джинсах, она сжалась в комок, стоя между двумя Темными. Бандит не держал ее, но было видно, что Юлька и шагу не смеет ступить от ужаса. Она мелко дрожала, в ее глазах плескались страх и надежда. Я был единственным, кто мог ее спасти.

— Андрей, кто это? Андрей, помоги!

— Мертвяки мы. И твой Андрей мертвяк. Да и ты скоро станешь. — Юлька охнула. Довольный про-изведенным эффектом, Упырь ухмыльнулся. Он любит пугать, я это заметил сразу. Наверно, чужой страх ему необходим, как мне вода. Он питается им.

— Юля, не бойся. Мы скоро уйдем отсюда...

— Не так быстро, — передразнил меня Упырь. — Похоже, тебе опять придется прыгать. А знаешь, почему? Потому что на мосту ты сделал неправильный выбор. А в этом случае история повторяется.

Может, и так. Но я не дам запутать себя. Пусть история повторяется, пусть повторится сотню раз, но ни Упырь, никто не убедит меня, что надо поступить иначе. Или... я уже буду не я.

— Что, снова нет выбора? — улыбнулся Темный. Он игриво поправил очки.

— Выбор есть всегда!

— Не говори так, — поморщился Упырь. — Многие так говорят, но выбирают одно и то же. Люд-ские душонки я вижу насквозь. Никто никогда не отдаст душу, если можно заплатить чужой. Вот она, — он указал на Юлю костистым пальцем, и девушка съежилась под его взглядом. — Думаешь, не согласится, чтобы ты отдал жизнь за нее? Это же благородно, это по-рыцарски, это во имя любви!

Глумясь, он театрально раскинул руки и высунул язык, изображая распятие.

— Знаешь, почему я не убил ее до сих пор? — спросил Упырь, закончив паясничать. — Не знаешь? Зачем мне соглашаться на дурацкий обмен, когда я легко возьму и то и другое? Думаешь, я позволю кому-то указывать, что мне делать? Или решил, что боюсь этого камня?

— Если не боишься, возьми и отними!

Я понятия не имел, что делать. Сила Свят-камня со мной, но не во мне. Она сжалась внутри камня в пульсирующую точку, и я не знал, как ее использовать. Главное, чтобы эти ни о чем не догадались. Я не боюсь за себя, только за Юльку. И слова Лешего не идут из головы. 'Выбирай либо смерть, либо жизнь...'

— Зачем отнимать, ты и так отдашь, — он одним прыжком оказался возле Юли. Я даже не успел ничего сообразить. Упырь обнял девушку сзади, положил подбородок на ее плечо и улыбнулся двумя клы-ками:

— Что теперь?

Я ничего не мог сделать, не навредив Юльке. Клыки и дьявольская улыбка мертвеца пугали сильнее пистолета. Что оставалось? Я вскинул руку и выронил камень на траву, под ноги.

— Возьми камень, отпусти ее.

Я уже не мог требовать. Мог лишь просить. В конце концов, зачем Упырю Юлька? Камень получит, и все. Жаль только Лешего. Он камень хранил, а я... Что еще Упырю надо? Не кровь же из нее сосать станет? Не верю я ему!

— Возьми камень, — приказал Упырь. Темный приблизился, присел и, не сводя с меня глаз, поднял камень. — Неси сюда.

Я не выдержал. Все, что накопилось, я вложил в удар. Это был не Упырь — всего лишь жалкая ко-пия, но я не смог удержаться от искушения. Темный взмахнул руками и вместе с камнем рухнул в кусты.

— Знаешь, что он сделал? — шепнул Юле Упырь. — Он тебя похоронил!