Судья королевского дома (Судья и король-1)

— Есть!

Кора разочарованно бросила меч.

— Слишком быстро, — буркнула она.

Судья подал ей руку, помогая встать, и пожал плечами:

— Что делать. Это вызвано жизненной необходимостью. Быстрота и реакция не раз спасали меня.

— Но ведь не только они, — тихо заметила Кора.

— Конечно, — широко улыбнувшись, сказал Фредерик, — еще мой ум и то многое, чем я владею.

— Самонадеянный хвастун! — досталось ему.

Судья нахмурился, бросил меч Марку.

— В таком случае — рукопашная, — сказал он, сжав кулаки и хрустнув при этом костяшками пальцев.

Теперь улыбнулась Кора.

— Нет-нет! — подал голос доктор. — Вот этого я никак позволить не могу! Ломать только что сросшиеся кости — увольте, сэр Фредерик. Тем более что вы и так уже запыхались. Для первого раза хватит.

— В самом деле, — сказала Кора. — Я и забыла.

Фредерик лишь пожал плечами и нахмурился еще больше — он тоже кое о чем забыл.

Судья вытер покрытый крупными каплями пота лоб, выпил воды, поправил расслабившийся пояс куртки и, все так же слегка прихрамывая, ушел в кабинет отца, где закрылся и вновь погрузился в изучение бумаг давностью в четверть века...

В Зимний порт уже было доставлено распоряжение Западного судьи насчет казни преступника Юхана по кличке Рыцарь. Вечером того же дня на главной площади портового города разносились его сдавленные вопли и стоны, а многочисленные зеваки, затаив дыхание, наблюдали, как палач, вспоров живот осужденному, медленно и аккуратно тянул из него внутренности.

* * *

— Как вы познакомились? — спросила дама Ванда.

Она сидела в большом кресле у камина, где пылала добрая половина огромной березы. В руках мелькало неизменное вязание. Все в Цветущем замке имели что-либо, связанное заботливой дамой Вандой.

Кора стояла у высокого стрельчатого окна, наблюдая за происходящим во дворе замка. Там Фредерик занимался выездкой на Крошке. Вопрос Ванды был неожиданным и заставил девушку вздрогнуть. Потом она улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям, ответила просто:

— На дне рождения короля. Это было года три назад. Я впервые вышла в свет. Мой опекун, лорд Эдвар Бейз привез меня в Белый Город, представил королеве. Судя по всему, я ей понравилась, — Кора усмехнулась. — Она взяла меня в свою свиту.

— Ну, такая красавица не может не нравиться, — заметила Ванда. — И не только королеве. Видно все мужское население двора разволновалось, увидав вас. Ну, расскажите же мне о празднике. Давненько ничего про столичные дела не слыхала.

Кора вздохнула, вспомнив тот день. Впрочем, она никогда его не забывала...

Огромный тронный зал королевского дворца, белые колонны которого были увиты крупными гирляндами цветущего плюща; придворные в праздничных ярких одеждах; музыка, танцы; множество дубовых столов, заполненных всевозможными яствами. Стульев не было: каждый подходил и брал то, что ему хотелось. А для тех, кто желал присесть, у стен и возле колонн располагались длинные удобные диваны.

Кору привел на праздник лорд Эдвар, но не просто опекун, а родной дед, убеленный сединами величавый старик, отец ее покойной матери. Правда, об этом почти никто ничего не знал...

Клан Секиры похитил дочь лорда Эдвара — Веду, когда ей было семнадцать лет, и требовал выкуп за девицу. Выкуп был уплачен, но девушка не вернулась к отцу: она решила стать женой одного из кланщиков, а именно — Филиппа Кругляша. Филипп был добр и внимателен к девице во время ее плена и, надо сказать, сам влюбился в юную рыжую красавицу. Понятно, что лорд Эдвар был категорически против такого брака своей единственной дочери. Но упрямством у Веды отличались не только огненные кудри, но и характер. Она вышла замуж за Филиппа, который к тому моменту уже был главой клана Секиры, и через год родила ему дочь, Кору. После ее рождения между Филиппом и Ведой резко испортились отношения: Филипп желал иметь сына, наследника. К тому же, перед свадьбой он обещал своей избраннице, что со временем оставит преступный мир и поступит на службу королю, тем более что в этом лорд Эдвар оказал бы ему содействие (убедившись, что решение дочери насчет замужества непоколебимо, лорд смирился и благородно обещал помогать молодым, если понадобиться). Однако Филипп не сдержал слова. Главе одного из крупнейших преступных кланов королевства было не так-то просто стать простым офицером в армии короля. К тому же он считал неприемлемым для себя прибегать к помощи тестя, который его, мягко говоря, недолюбливал, и быть тем самым обязанным лорду Эдвару. Филипп не разрешил Веде и дочери переехать к отцу. В конце концов, Веда не выдержала его откровенной грубости, доходившей порой до рукоприкладства. Она попыталась бежать, но безуспешно. Беда была еще в том, что она знала слишком много о клане Секиры, и Филипп не мог просто так ее отпустить. Веда вновь превратилась в пленницу. Только теперь и деньги отца не могли ей помочь. Единственным утешением бедняжки была дочь.

Когда Коре было пятнадцать, Веда взяла слово с Филиппа, что в случае ее смерти он отправит девочку к лорду Эдвару. Филипп согласился с этим, и на следующее утро Веду нашли в постели мертвой. Она воспользовалась ядом из своего фамильного перстня. Перстень остался Коре, и с ним она отправилась к деду. Филипп был очень суеверен и побоялся не исполнить просьбу покойной жены.

Лорду Эдвару не понадобилось и на перстень смотреть, чтоб узнать в тонкой рыжеволосой девочке свою внучку — она была копией Веды. Но для всех остальных их родственность осталась тайной, и Кора называлась теперь воспитанницей лорда Бейза. Никто не увидел в этом ничего удивительного: одинокий старик, потерявший дочь, взял под опеку девочку, поразительно на нее похожую.

Для Коры наняли лучших гувернанток, купили все, что было необходимо знатной девушке, готовящейся выйти в свет, и после шестнадцатилетия внучки дед повез ее, юную леди, в столицу...

Они вошли в тронный зал, и их сразу окружил целый рой молодых людей. Все были наслышаны о юной воспитаннице лорда Эдвара, спешили увидеть ее и оценить. Дед представлял Коре подходивших, она вежливо улыбалась и кивала головой, выслушивая их приветствия. Девушку тут же засыпали комплиментами. Ее поначалу это сильно смутило, но, не будучи тихоней, Кора быстро освоилась, влилась в один из дамских кружков, где ее радушно приняли, памятуя, что королева благосклонно взяла девушку под покровительство. И скоро она, при поддержке не менее бойких подруг, начала веселую словесную перепалку с юными придворными, что кружили вокруг девушек. Дед Коры нашел себе компанию в лице бывшего королевского маршала и нескольких пожилых лордов: они завели неспешную беседу о прошедших временах.

— Посмотри, это сэр Винс, — рассказывала тем временем Коре одна из дам. — Ничего из себя, но ноги короткие и кривые, — они засмеялись. — Он один из офицеров королевской кавалерии. А вон там — молодой лорд Гастон, хозяин Солнечного озера, здоровяк и рыжий, как ты. Нравится?

— Нет, ни капельки.

— Правильно. Жутко конопатый и зануда, каких мало...

Так постепенно Кора была ознакомлена почти со всей мужской частью общества. Ясное дело, что многих она не запомнила, но было интересно слушать комментарии насчет того или иного кавалера.

— А это кто? — спросила девушка. — Там, у королевского столика?

— Высокий, худой и хмурый? В темно-синем? Это Северный судья, лорд Конрад. На вампира похож...

— Да нет, другой. Он сейчас беседует с Его величеством. И не такой высокий.

— Да у тебя глаз — алмаз: подмечаешь самых лучших, — заметила дама. — Хотя такого красавчика трудно не заметить. Смотри-ка, и он глянул на тебя.

— Да кто же это?

— Это молодой Западный судья, лорд Фредерик, кузен короля.

— Какой же будет к нему комментарий? — весело спросила Кора.

К ее удивлению тут дама-хохотушка вздохнула, опустив глаза:

— Погибель для женских сердец. Красив, умен, богат и знатен, но холоднокровный, как змея. Ни одна из придворных красавиц, вздыхающих о нем, не может похвастать, что он взглянул на нее благосклонно. Одно слово — судья.

— Он не любит женщин?

— Скорее, он их игнорирует. Право, этот кремень тебя заинтересовал, признайся, — дама толкнула Кору в бок. — Предупреждаю: только настрадаешься. Выбери в ухажеры кого-нибудь попроще... Почему бы именно судьям не быть конопатыми и кривоногими?

Кора не ответила. Она с интересом рассматривала Западного судью. Он, действительно, был весьма красив, именно мужской, строгой красотой — не слащавой, какой отличались глазастые и круглолицые, похожие на девиц, пажи при дворе. Он, наверное, был красивее всех тех кавалеров, которых Кора сегодня видела. И такой молодой — не скажешь, что судья. Правда, держится весьма представительно и важно.

Тем временем Фредерик, видимо чувствуя, что за ним наблюдают, нахмурился, начал оглядываться. И Кора поспешила отвести глаза.

Тут объявили начало игрищ. Сперва три миловидных девушки спели веселую песенку и сплясали под нее, потом явились жонглеры и фокусники. Среди юношей завязалась борьба: двоих связывали вместе поясами и они старались оторвать друг друга от земли за эти пояса.

— Пойдем к музыкантам, — сказала Коре подруга, — попросим играть Танец поцелуев.

Они так и сделали, и скоро по залу разнеслись мелодичные звуки лютней и флейт. Им ответили радостные возгласы молодых людей: этот танец все любили. Дамы сами могли выбирать себе партнеров, и после каждой фигуры полагалось целовать друг друга в щеку, а в конце танца, при прощании — в губы.

Подружки Коры со смехом разбежались, выбирая себе кавалеров. Сама же девушка решительно прошла мимо стоявших неподалеку юношей, которые призывно на нее смотрели. Она уже отметила того, кого твердо собралась пригласить.

Все судьи устроились отдельно: развалившись на двух бархатных диванах у стены за мраморными колоннами, они важно о чем-то разговаривали, не обращая внимания на царившее вокруг веселье. Со стороны казалось, что эти четверо из совершенно другого мира.

Кора подошла и тронула сидевшего спиной к залу Фредерика за плечо. Тот обернулся.

— Я вас приглашаю, сэр, — вежливо поклонившись, сказала девушка.

— Меня? Я не танцую, — как отрезал тот.

Судьи тем временем встали, приветствуя Кору. Совершенно седой, коренастый лорд Освальд, судья Восточного округа, старинный друг сэра Эдвара, ободряюще улыбнулся девушке и сказал Фредерику:

— Эта юная особа сегодня первый раз на балу, и ей нельзя отказывать.

Молодой судья с недовольным видом протянул Коре руку:

— Что ж, идемте. Только не обижайтесь, если я оттопчу вам ноги.

Фредерик зря угрожал — танцевал он превосходно, легко и стремительно подхватывая Кору, когда требовалось, на руки, и кружил так, что сердце замирало. Да, судья не выделялся богатырским ростом и сложением, но от него веяло необычайной силой и уверенностью. А еще — чуть слышно пахло ландышами. Только он не целовал Кору: лишь слегка касался сжатыми губами бархатной щеки девушки. Она же, не смущаясь, щедро дарила ему свои поцелуи, довольно наблюдая за удивлением, что росло в его серых глазах. Наконец, где-то в середине танца, судья нарушил молчание:

— Вы ведь воспитанница сэра Эдвара, не так ли?

— Да. А вы — судья Западного округа?

— Точно так, — тут Фредерик улыбнулся, и Кора подумала, что он очаровашка. — Вам здесь нравиться?

— Да.

— Лорд Освальд сказал, что вы удивительно похожи на пропавшую дочь сэра Эдвара. Судя по всему, она была красавицей, — так же улыбаясь, продолжал молодой человек.

Его голос заметно потеплел. 'Какой же он кремень, если уже сделал мне комплимент?' — подумала Кора, ловя на себе взгляды удивленных подруг, что танцевали рядом, с кавалерами попроще. Тут судья, обхватив ее за талию и подняв вверх, так закружил, что заколка, сдерживающая локоны девушки в пышном хвосте, слетела, и ее волосы огненными струями оплели их обоих.

— Потрясающе, — вдруг прошептал Фредерик, осторожно опуская Кору вниз. — Вы словно солнце. Освальд был прав: вам нельзя отказать...

Танец кончился, и Кора, улыбаясь, ждала. Она твердо решила, что теперь Фредерик должен первым ее поцеловать. Он, видимо, понял это и с неожиданным смущением в глазах и румянцем на щеках притянул ее к себе и коснулся губами ее губ...

Как тогда от поцелуя, так и теперь Кора вздрогнула от искры, что пробежала по ее телу при одном воспоминании об этом.

— Да, при дворе умеют веселиться, — заметила дама Ванда, дослушав рассказ девушки о праздновании дня рождения короля. — Неудивительно, что Фреда все эти годы не тянуло домой. Здесь и музыкантов-то хороших нелегко сыскать, а песни и танцы все старомодные.

Вдруг она отложила вязание и щелкнула пальцами:

— А что если мы устроим небольшой праздник? В честь выздоровления нашего молодого господина? Право, отличный повод открыть полувековые бочки с вином и заколоть пару тройку баранов и кабанчиков?

— Я думаю: это неплохая идея, — отозвалась Кора, вновь глядя во двор.

— Всё! Решено! А у Фредерика даже спрашивать не будем — сделаем сюрприз! Это будет легко: он все время сидит в отцовском кабинете. Вы поможете мне? Я ведь не знаю, как принято теперь в столице организовывать вечеринки, какие блюда стоит приготовить и, главное, как украсить зал и самих себя.

— Буду только рада, — и девушка улыбнулась бойкой даме Ванде.

* * *

Кора громко постучала в дубовые двери кабинета.

— Кто? — недовольный голос Фредерика.

'Интересно, он вообще бывает когда-нибудь довольным', — невзначай подумала девушка.

— Это я, Кора. Не пора ли тебе подышать воздухом. Ты сидишь там уже пять часов. Доктор Линар попросил меня вытянуть тебя на прогулку.

— Проще говоря — выгулять меня, — так же ворчливо отвечал судья, открывая дверь.

Он был бледен и взъерошен, а в глазах — несвойственное ему беспокойство.

— Что с тобой, Фред? От ран ты оправился, но, похоже, заболел чем-то другим, — заметила Кора.

— Ты права — мне надо пройтись, — пробормотал Фредерик, в который раз ероша волосы.

Гулять они отправились за крепостную стену через мост и в соседний лес, прихватив с собой на всякий случай лошадей. Судья рассеянно брел по тропинкам, иногда останавливался в раздумьях, что давало возможность вороному Крошке срывать с кустов не слетевшие листья. Был ноябрь, и в прохладных низинах уже лежал иней на пожухлой траве, а воздух по-зимнему щипал лицо. Иногда Фредерик так вздыхал, что пугал Кору: она привыкла видеть его едким, самоуверенным, даже невыносимым, но не таким подавленным. Он даже сгорбился, будто тащил Крошку на плечах, а не вел за собой на поводу. Когда же они, так молча, набрели на пень, судья опустился на него и, подперев голову руками, уставился на соседний муравейник.

Кора не выдержала.

— Боже, Фред, можно подумать, что у тебя кто-то умер, — начала она.

— Где-то ты права, — отозвался судья.

Он поднял на нее глаза и неожиданно сказал:

— Прости, я во многом виноват перед тобой.

— Да что с тобой такое? — эти несвойственные судье слова поразили Кору еще больше.