Судья королевского дома (Судья и король-1)

* * *

На въезде в Лисью дубраву Элиас столкнулся с небольшой компанией: шестеро конников на низкорослых мохнатых лошадках сопровождали крытую повозку с плотно закрытыми окошками. Судя по повозке и одежде всадников, это были простые крестьяне, поэтому Элиас гордо выпрямился, положил руку на крестовину своего внушительного меча и гаркнул:

— А ну, дорогу!

Те, смирно поснимав шапки, поспешили съехать на обочину. Элиас уже собирался продолжить путь, как вдруг из повозки донесся сдавленный женский крик 'Помогите!' Элиаса как огнем обожгло: голос-то был похож на голос Марты. Он повернул лошадь к притихшим и, как ему показалось, испуганным крестьянам.

— Кто там у...

Он не успел договорить: один из смирных поселян вдруг метнул что-то блестящее. Элиас молниеносно прикрылся небольшим щитом, что крепился на левую руку, и, ударившись о сталь щита, на землю упал тонкий нож.

— Ах ты, скотина! — воскликнул разъяренный юноша: кому ж понравиться, чтоб в него кидались ножами.

Он выхватил меч и решительно двинул коня на обидчика. Тут же все шестеро внезапно откинули за плечи свои серые потертые плащи, и Элиас увидел, как они хорошо вооружены. 'Никакие это не крестьяне, — мелькнула мысль, — бандиты!' Их было шестеро, а он всего один, но тут Элиас вспомнил, что Фредерик справился как раз с шестерыми. 'Я не хуже!' — решил юный гвардеец и бросился в схватку.

— Держитесь, молодой господин! Держитесь! — раздался крик со стороны дубравы.

Элиас не мог видеть, кто спешит ему на помощь: ловко управляя конем, он не менее ловко уворачивался от быстрых ударов врагов и нападал сам. Потом из лесу засвистали стрелы. Двое бандитов упали замертво с пробитыми шеями, еще один получил стрелу в ногу, выше колена, и заорал, схватившись за древко. Трое других, видя то, чего не видел Элиас, подхватили раненого товарища и поспешили удрать. Гвардеец хотел преследовать их, но человек, выпрыгнувший из придорожного малинника, схватил за поводья его коня.

— Остановитесь, молодой господин. Мы ведь сделали все, что было нужно, — и он широко улыбнулся.

Элиас, все еще разгоряченный схваткой, спрыгнул с лошади, подбежал к повозке и одним ударом кулака снес с петель довольно тяжелую дверь. Схватил протянутую из темноты тонкую руку, вытянул Марту. Она тут же крепко обхватила его, заплакала:

— Вы спасли меня! Спасли!

— Но что случилось? — тяжело дыша, спросил Элиас, смущенный этими объятиями.

— Они нашли Пост, они напали, — проговорила девушка, глотая слезы. — Сперва хотели меня убить, даже веревку приготовили, чтобы повесить, а потом вдруг передумали. Сказали, что я пригожусь им, чтобы взять судью Фредерика за горло. Если б я знала, я бы сама себя убила.

— Успокойтесь, успокойтесь, — бормотал юноша, несмело обняв ее дрожащие от рыданий плечи.

Тут он вспомнил о том, кто только что спас жизнь ему и Марте, обернулся к неизвестному стрелку. Тот терпеливо стоял в стороне, тренькая тетивой на небольшом луке. Это был коренастый невысокий мужчина лет сорока с сильно загорелым, обветренным лицом и пронзительными голубыми глазами. По скромной, но добротной одежде из толстой коричневой кожи можно было предположить, что он охотник.

— Стрелок Марий, — представился он, по-деревенски кланяясь. — Рад, что помог вам и юной даме.

— Я Элиас Крунос, королевский гвардеец и помощник Западного судьи Фредерика, — Элиасу было приятно хоть кому-нибудь перечислить все свои новенькие 'титулы'. — Это дама Марта. Мы тоже очень рады, что вы подоспели.

Стрелок кивнул, еще раз поклонился, услыхав, с какой важной птицей свела его судьба и начал рассказывать:

— Я в дубраве охотился, потом услышал шум. Гляжу: трое негодяев девушку тянут в повозку. Руки ей связали — и туда. Эх, нехорошо, думаю. А отбивать боязно: я один, их вон сколько, да все при оружии. Я и решил: пока прослежу за ними. Скоро вечер, заночуют где-нибудь, а я вот в темноте подкрадусь (я на это мастер) да повозку и открою. Сбежим без шума и возни. А тут вы, молодой да горячий. Ну, думаю, раз так, и ночи не надо дожидаться, — Марий широко улыбнулся.

— Что ж, мы очень вам благодарны, — ответил Элиас. — Что хотите за свою храбрость?

— А ничего, — еще шире улыбнувшись, сказал стрелок. — Помог добрым людям — и хорошо. На небе запишется. Вам вот пожелаю, чтоб не попадались больше в такие переделки. Прощевайте.

Он махнул им рукой и исчез в пуще.

— Как вы? — спросил Элиас у Марты. — Все в порядке? Меня послал Фредерик: забрать вас из дубравы и проводить в трактир 'Счастливый путь'.

— С ним что-то случилось? — встревоженным голосом проговорила девушка, вытирая следы слез со щек. — Я знаю, если бы все было в порядке, он бы сам за мной приехал.

— Да пустяки. Он слегка ранен — доктор велел ему лежать. Так что он мне вас доверил.

— Ранен?! Но что произошло? — голос Марты стал еще тревожнее.

— Этого он мне не рассказывал, — Элиас решил, что пора закруглять эту тему. — И не волнуйтесь, с ним все в порядке: в королевском Дворце, в своих покоях, под присмотром лучшего доктора королевства... Давайте-ка, садитесь на моего коня и поедем в 'Счастливый путь'.

— Нам незачем туда ехать!

— Так распорядился судья Фредерик, и его приказы не обсуждаются! — твердо отвечал Элиас.

— Вы не понимаете, мастер Элиас, — поспешно заговорила Марта. — Эти люди, что похитили меня, настроены очень серьезно. Я им нужна, это ясно. Они далеко не убегут: видели, что вы один, а этот одинокий охотник — так, счастливая случайность. Бандиты со временем обыщут все здешние места, чтобы узнать, куда я и вы делись, и обязательно наведаются в трактир. Даже если там за меня заступятся — бандиты хорошо вооружены и перебьют всех, кто им станет мешать. Так что, прежде всего, необходимо дать знать сэру Фредерику о том, что случилось. Он хоть помощь пришлет. Если мы этого не сделаем, а станем тихо сидеть в трактире и ждать неизвестно чего, бандиты рано или поздно найдут нас, и тогда у них будет, кем шантажировать сэра Фредерика.

— Легко сказать — дать знак, — фыркнул Элиас. — Ну, предположим, я согласен, что нужно поступить именно так. Но как? До столицы несколько дней пути, а бросить вас одну я не могу: сами сказали, как это опасно. Пока я доберусь туда, все расскажу Фредерику, вернусь с подмогой обратно — вас к тому времени точно найдут.

— Не нужно никуда ехать, — отвечала Марта. — Нам надо вернуться в мой Пост. Сэр Фредерик всех своих Смотрителей научил пользоваться голубиной почтой. И моя голубятня уцелела — бандиты ее не нашли. Она на самой верхушке дуба.

Элиас, немного подумав, согласно кивнул. Что ж, эта девушка ему, право, нравилась: не только красивая, но и деятельная, и здраво рассуждает. Только ее навязчивые идеи насчет Фредерика слегка портили дело. 'Есть уже две дамы, которые мне по душе. И как это получилось, что у обеих на уме именно судья', — с досадой подумал Элиас, когда они ехали в глубь пущи.

Пост судьи в Лисьей дубраве был полностью разгромлен. Он, правда, так и остался не виден снаружи, но внутри царил неописуемый беспорядок: стулья, столы переломаны, посуда разбита, крохотная печка разрушена, все, что можно было порвать, порвано.

— Похоже, они и не взяли ничего, — заметил, осматриваясь Элиас.

— Если бы было что-то, что можно использовать против сэра Фредерика, они бы это взяли, — пожала плечами Марта, осторожно переступая через обломки мебели, намереваясь пройти в спаленку. — Но здесь ничего нет.

— Кроме вас, — ответил на ее слова юноша.

Она лишь вздохнула, откинув назад свои роскошные черные волосы, а Элиас ощутил дрожь в коленках.

— Я переоденусь. В этом платье неудобно будет лазить по веткам. Надеюсь, хоть что-то из одежды они оставили целым.

Через пару минут она вернулась, облаченная в мужскую, очевидно, Фредерикову, одежду. Элиас отметил, что так она еще красивей: узкие кожаные штаны обтягивали стройные, длинные ноги девушки, делая Марту очень соблазнительной.

— Теперь найдем перо и чернила, — сказал он и, чтоб отвлечься, принялся шарить по комнате.

Чернильница обнаружилась на полу, под крышкой стола. Благо она плотно закрывалась крышечкой и своего содержимого не потеряла. Нашлась и бумага, и перо, потрепанное, но вполне годное.

В письме они подробно, насколько хватило места, изложили все, что случилось. Марта скрутила листик в трубку, сунула в специальную сумочку и, выйдя наружу, смело полезла по раскидистым сучьям вверх. Через какое-то время Элиас, оставшийся внизу, услыхал хлопанье птичьих крыльев и мог видеть, как пестрый крупный голубь взмыл в воздух и полетел на восток.

— Это Стрела, самый быстрый, — сказала, спустившись, Марта. — До Белого Города долетит за пару часов. По прямой, для птицы — это пустяки. Так что проводите меня в 'Счастливый путь' и возвращайтесь к своим делам.

— Да, но ведь люди, которых Фредерик решит выслать нам на помощь, не птицы, — заметил Элиас. — Я вас одну не оставлю. Фредерик не просто так приказал ехать в трактир: может, нас там кто-то ждет. Вот и проверим. Передам вас, как ценность, из рук в руки, тогда и успокоюсь.

Скоро они спешно ехали по Лисьей дубраве. Уже потемнело, и Элиас хотел, как можно раньше попасть в трактир, но до 'Счастливого пути' было еще далеко. Марта, сидевшая позади него, держалась спокойно: ей не первый раз приходилось встречать темноту в дубраве. Чувствуя беспокойство юноши, она положила руку ему на плечо и сказала:

— Не беспокойтесь, мастер Элиас. В этой пуще уже нет разбойников, об этом позаботился сэр Фредерик.

Юноша был рад ее словам: похоже, можно было начать разговор.

— А что Фредерик всегда сам разбирается с преступниками? — спросил он.

— Нет, конечно. Даже судья не в состоянии следить сразу за всем в своем округе, — отвечала Марта. — У сэра Фредерика есть своя команда людей. Он сам их выбирал, готовил, проверял. А сам он берется лишь за самые запутанные или опасные дела, — она вздохнула. — Как он меня иногда пугает, но в этот раз... Вы сказали, что он ранен? Такого вот никогда не было. Сэр Фредерик так искусно владеет оружием. Нет бойцов, ему равных. Разве, может, еще кто из Судей. У них, я слыхала, свои секреты боевого мастерства...

— Я тоже такое слыхал. Ну, по словам Фредерика, когда его ранили — это была серьезная ситуация. Шестеро отличных бойцов против него одного.

— Вы же сказали, что он вам ничего не рассказывал, — лукаво заметила Марта.

— А. Ну... почти ничего, — смешался Элиас. — Пару слов только.

— Хорошо, я не буду вас пытать. Все, что мне надо знать, сэр Фредерик сам всегда говорит.

Элиас чувствовал себя болваном. Но разговор решил продолжить:

— А как судья отбирает себе команду?

— Не знаю. Может, дает сперва какие-нибудь небольшие поручения и наблюдает, как человек справляется. Вот как вам, например. Вы, судя по всему, желаете быть в числе его людей.

Элиас пожал плечами. Она ведь почти угадала. Нет, он еще не до конца решил, ведь его только что сделали гвардейцем. Но что интересного в том, чтобы идти по дорожке, давно протоптанной предками. Может он, Элиас Крунос, проложит новую стезю для своего рода. Ведь это тоже почетное занятие: защищать справедливость, порядок и спокойствие родины внутри. Может даже еще почетнее, чем делать это на поле брани. Ведь конфликтов с соседями у королевства давно не было, а внутренние не прекращались: это и бандиты всех сортов, и зарвавшиеся землевладельцы, что тиранили своих подданных, и многое другое. А сейчас, судя по всему, объявился некий очень уж сильный, опасный и наглый негодяй, который посмел устроить покушение на судью Королевского Дома, а потом — похитить его Смотрителя. Да, Элиас был уверен: то, что случилось с Мартой, организовал именно он.

— Эх, если бы захватить в плен одного из этих бандитов, — пробормотал Элиас. — Я бы развязал его язык.

'Да, кстати, — вдруг мелькнула неожиданная мысль, — если бы я разобрался в этом деле, нашел главаря этих бандитов, доставил его к Фредерику на суд! Вот уж после такого Западный судья точно бы принял меня в свою команду и, возможно, не на последнее место!' Такая идея заставила Элиаса даже забыть о теплых руках Марты, что держались за его пояс...

До 'Счастливого пути' они добрались лишь под утро. Пришлось довольно долго колотить руками и ногами в массивные высокие ворота, чтобы добудиться хозяев. Но крепкие, увесистые кулаки Элиаса сделали свое дело: он так сильно громыхал ими в дубовые створки и зычно кричал 'ОТКРЫВАЙТЕ!', что переполошил весь мирно спящий трактир. Сквозь щели забора было видно, как замелькали огни спешно зажженных факелов и фонарей, послышались беспокойные голоса и подозрительный звон оружия.

— Нет, ну свинство! — возмутился Элиас. — Мало того, что держат нас тут среди ночи, так еще и оружием решили встречать. Ух! — с этим возгласом он выхватил свой меч.

— Тише. Если они, открыв ворота, увидят вас готовым к бою, точно решат, что мы разбойники, и убьют из луков, — возразила Марта, мягким прикосновением заставив его опустить руку с мечом. — Спрячьте оружие и держите руки на виду. Местные всегда очень осторожны и, если что-то угрожает их жизни, до двух не считают.

Элиас послушался. Ворота скрипнули, отворяясь, и проем тут же ощетинился стрелами и копьями. Марта оказалась права.

— Доброй ночи, — начал Элиас уже не рыкающим голосом, а помягче и поспокойнее. — Ночь застала нас в пути, и все, что мы хотим, это ужин и ночлег, — вдруг, вспомнив о кольце Фредерика, он быстро снял его и ткнул в нос ближайшего человека. — Вот, печать судьи. Вы должны помогать.

Все оружие, направленное против них, тут же опустилось. Из-за спин мужчин выскочила хозяйка-толстушка: она узнала Элиаса и защебетала:

— Молодой господин вернулся. Мы очень, очень рады. Для вас — самая лучшая комната, самая лучшая еда. Я сама все приготовлю, — подскочив к юноше, она крутым бедром оттерла от него Марту и повела сбитого с толку такой резкой переменой приема Элиаса в дом.

Комнату выделили действительно неплохую для обычного придорожного трактира: большую, хоть и с низким потолком, чистую и теплую, на втором этаже. Перед этим Элиас видел, как хозяин и его молодцы выпихнули оттуда толстого купчину, сердито бренчавшего у них перед носом не менее толстым кошельком. Но, похоже, кольцо Западного судьи оказалось весомее. Хозяйка перестелила постель, недовольно косясь на Марту.

Когда на постоялом дворе все более-менее затихло, хозяйка пригласила ночных гостей в столовую залу, где для них зажгли свечи и собрали на стол довольно приличный ужин: холодную телятину, пирог с луком и капустой, печеные овощи и пару бутылок местного пива. Элиас только сейчас обнаружил, что жутко голоден.

За какую-нибудь четверть часа все съестное было уничтожено двумя парами молодых челюстей, и Элиас, и Марта, благостно вздыхая и прислушиваясь к теплоте, расползавшейся по животу, откинулись на спинку скамьи. Теперь захотелось тишины и спокойствия, и глаза начали слипаться.

— Как же мы будем спать? — спросила Марта. — В комнате одна кровать.