Предсказания китайского печенья

— Нельзя так, Неле, как будто вся жизнь пошла прахом. Не зря говорят, что сегодняшними газетами завтра будут забиты все мусорные бачки. Время хороший лекарь, отвлекись, сходи на свидание. Хочешь, сосватаю тебе какого-нибудь красавца? У меня на крекерах такой Аполлон батрачит, девки все с ума посходили, целую партию отправили в брак, глаз не могут отвести.

— Нет, Борис, пепел Клааса стучит в мое сердце, — грустно пошутила я.

— Какого Клааса? Ах, ты все о своем Тиле! Брось эти сказки. Спустись на землю. Зачем тебе эти интуристы, поддержи отечественного производителя!

— Спасибо тебе, Боренька, только я, как выяснилось, однолюбка. Никто мне более не мил.

— Так в девках и будешь сидеть?

— Буду.

— Ладно, Неле, через полгодика может все изменится, я Аполлона-то придержу.

Глава двенадцатая

Прошло два года. Янкевич был прав — о моем неудачном романе забыли все, кроме меня. Сейчас у меня отличная работа, не дающая возможности замкнуться в себе и нянчить свое горе. Лерка перевелась в Ленинградский Университет и проживает в общежитии. Звонит, жалуется на отсутствие комфортабельных условий и клянчит у маменьки деньги. Зато я являюсь владелицей уютной комнаты, и, когда возвращаюсь домой, вкушаю все прелести отдельного проживания.

К жизни меня вернула моя соседка и приятельница Ольга. Год назад, вернувшись с очередной эстафеты, прямо в аэрофлотовской форме прибежала ко мне и велела:

— Живо поднимайся, беги справки собирай, завтра комиссия — у нас внеочередной набор бортпроводников. Для тебя это шанс. Язык у тебя есть, красота на лице, фигурка — позавидуешь, плюс мои консультации и рекомендации. Самое главное не срезаться на мандатной комиссии. Слава богу, времена уже не те, я думаю, проскочим!

И проскочили! Пришлось изрядно помотаться с бумагами, с оформлением, с прохождением обширного медицинского обследования в центре на Соколе, словно меня готовили в космонавты. Затем трехмесячное обучение на курсах. Подготовка была очень сложной: приземление в форс-мажорных обстоятельствах, приводнение, психологическая обстановка на борту воздушного судна, языковые курсы со спецлексикой, этикет и сервис на борту, техническое оснащение воздушного судна. Выпустили нас с квалификацией бортпроводник ТУ-154.

Для начала обкатали на внутрисоюзных рейсах, и только потом мы получили разрешение работать с летными экипажами на рейсах в страны социалистической Европы. Будапешт, Прага, Белград, София, Бухарест. С разворотом. И так почти каждый день. Утром вылет, днем в пункте назначения, час стоянка, вечером дома.

Мне нравилось. Год лежания на постели я наверстывала тысячами километров в длину и тысячами метров в высоту. Выходные были для меня мукой. Я готова была работать и днем и ночью, оставаясь в резерв. Коллеги быстро поняли мою безотказность и желание работать, сначала робко, но потом все настойчивей просили меня подменить их на разных участках. Я обслуживала экономический и первый классы, раскладывала и собирала пледы и вешалки, сдавала посуду и контейнер с товарами 'Березки', принимала и пересчитывала багаж под бортом в дождь, в снег, в жару и стужу. Самобичевание. Мне так было надо.

На первые накопленные мною деньги я приобрела сильно подержанную 'копейку'. Теперь я была мобильна и принадлежала еще не столь многочисленному классу автомобилистов. Симпатичная девушка в аэрофлотовской форме за рулем, хоть и потрепанного, автомобиля, заставляла биться мужские сердца. Мое же было глухо, и я оставила всякую надежду вновь пробудить его горячими чувствами. Заниматься сексом 'исключительно ради здоровья', как советовали мои товарки, мне было противно. Казалось, чужие руки сотрут следы ласк Анри, которые помнило мое тело.

В Аэрофлотовском профилактории, где я частенько оставалась ночевать, если поздно прилетала, и случался ранний вылет, за мной неоднократно и настойчиво пытались ухаживать пилоты и наш брат проводник. Почуяв нешуточный отпор, сначала распустили слух, что я лесбиянка, но потом определили меня в категорию: чудачки и фригидные.

Прохладным майским утром я мчалась по пустынному еще Ленинградскому шоссе в порт приписки 'Шереметьево-2'. Поднявшись на четвертый этаж к диспетчеру своего отряда, я узнала, что нахожусь в резерве. Я не спеша переоделась, поправила стрижку, сделанную в ознаменование начала новой жизни, и села в кресло в комнате подготовки, включив пульт телевизора. Я смотрела новости, когда диспетчер, запыхавшись, появилась в дверях.

— Викторова, на выход! Молодец, что готова. Срочно на замену, Париж, рейс двести пятьдесят один. Бегом на стартовый контроль, стоп, лучше не бегом, а то пульс будет учащенный. Ты внесена в манифест, паспорт получишь у паспортистки, бригадир Столяров Андрей, поступаешь в его распоряжение.

Париж! Даже если бы меня на стартовый медицинский контроль принесли на руках, пульт у меня все равно был учащенный. Я приказала себе успокоиться. Задержала дыхание, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Спокойно.

Поднявшись на борт самолета, я поздоровалась с нашим бригадиром Андреем, красивым, высоченным блондином, которому безумно шла аэрофлотовская форма. От того, что я была счастлива, мне все казались безумно красивыми, умными, добрыми, милыми. Даже мужчины. Глаза мои блестели, я бралась помогать всем, напевала по-французски, чего со мною не случалось со дня первого отъезда Анри домой.

Приветствуя пассажиров, я улыбалась всем не по долгу службы, а от всей души и пассажиры, чувствуя мое искреннее к ним расположение, с охотой обращались ко мне с вопросами, или просто ради удовольствия пообщаться.

— Викторова, хорошо работаешь, — одобрил мои старания Андрей. — Надо похлопотать о твоем переводе на капстраны.

— Спасибо.

— Спасибом, не отделаешься.

Я поникла. Неужели опять? Он что, не слышал обо мне?

— С тебя минет, — подскочила бойкая Галина, хохлушка и матершинница.

— Галя... — укоризненно протянул Андрей, — не обращай внимания, Нелли. Я всего лишь о прописке. У нас принято прописываться.

Я стала Нелли, и не возразила. Прощай, Тиль.

Мы долго ползли по рулежке к своему терминалу. Сквозь утолщенное стекло иллюминатора я увидела здание аэропорта имени Шарля де Голля. Пассажиры, выходя в блестящую чистотой ротонду телескопического трапа, прощались со мной, говорили слова благодарности, желали удачи. Я мысленно скрестила пальцы, удача мне сейчас не помешает.

— Кто пойдет в Duty Free? — Галка подошла ко мне и Леночке, рыженькой и веснушчатой, но такой красивой девушке.

— Я сегодня отвечаю за багаж. Через пять минут начнется загрузка, — сказала Лена. — Спросите Вадима, он в экономическом классе.

Вадим был противоположностью Андрея. Небольшого роста с неспортивным брюшком, но веселый, часто хохочущий и заражающий своим весельем других.

— Пусть Нелли сходит, она первый раз, ей будет интересно, — посоветовал Андрей.

— И в правду, надоел этот Париж, иди ты, Нель, купишь мне пару чулок, — Галина дала мне свернутые франки и записку с названием фирмы изготовителя, — двадцать дэн, запомни.

— Лучше напиши, — посоветовала Леночка, — а мне коробку духов 'Карвен', в Москве не найти.

— Андрей, а тебе, что купить? — стараясь отблагодарить за обещанную протекцию, спросила я.

— У меня всё есть, кроме девушки, — ответил улыбающийся бригадир.

Я пошла по перрону навстречу многонациональным экипажам, стекающимся к служебному выходу. В Париже была настоящая весна, и ее запах смешивался с запахом авиационного керосина. Как можно быстрее, не глядя на заманчивые витрины, я сделала покупки, обратившись в первую попавшуюся парфюмерную лавку. Дальше я трусцой помчалась до телефонного автомата, блестевшего никелем как космический корабль. Телефонная книга лежала на широкой полке.

Боже, боже! Два года назад при попытках дозвониться старый номер Анри не отвечал, и я решила, что они переехали или же сменили его. Остается надеяться, что его новый номер опубликован и мне хватит времени обзвонить всех парижских Анри Лаленов.

Есть! Оказывается, на мою удачу, Лален не такая часто встречающаяся фамилия. Всего три номера.

Гудок. 'Мсье Анри Паскаль Лален, ветеран движения Сопротивления'. Отбой.

Гудок. 'Мсье Анри дю Лален, доктор медицины, стоматология'. Отбой.

Сердце мое начало давать сбои.

Гудок. 'Алло, вас слушают...'

Я дала бы голову на отсечение, что это был Мишель. Я держала трубку около своего уха и слушала, как Мишель все требовательней спрашивал: Алло, говорите! Трубку положили. Короткие гудки.

Мой злой гений. Он около Анри, а я одна, без любви, даже его голоса он меня лишил.

Я опомнилась и припустила скорее к выходу, скорее на борт, у меня теперь был стимул жизни. Мне надо правдами и неправдами попасть в бригаду этого направления. Появилась спортивная злость. Будет надо, то дорогу к Анри я проложу своим телом... если оно еще кого-то интересует. Легко ли сломается построенная мною защита от 'кобелей'? Посмотрим.

— Нелли, я думал ты колючка, и эта твоя слава синего чулка... — Андрей был явно удивлен, когда в появившуюся минуту отдыха я подсела к нему и запросто начала рассказывать о себе, спрашивать о нем, веселить его забавными историями, случившимися на нашем курсе.

— Люди иногда бывают злы на тех, кого они не в силах понять.

— Ты мне интересна, я тебя понимаю, — поторопился высказаться Андрей.

— Скажи, а почему у тебя нет девушки? — открыто, и немного кокетливо, спросила я.

— Была. Ушла от меня к пилоту, — засмеялся он. — Басня. Я всем так говорю, что бы отстали. Правда — расстались из-за непримиримых разногласий.

— Так серьезно?

— Так постановил суд.

— Ты был женат? — спросила я.

— Да. Поэтому очень осторожен, — серьезно сказал он.

Мы отработали свой рейс, сдали остатки бортового питания, пледы, посуду, расписались за 'Березку', подхватили свои сумки и направились в службу отчитаться за рейс и сдать паспорта. Галку встречал муж, накачанный, стриженый бобриком грузчик, похожий на бандита и такой же матершинник, как и она. Я предложила подвезти, но Лена оставалась ждать своего парня. Вадим проживал в близлежащем городке Лобня, где практически все население работало в аэропорту Шереметьево, и служебный транспорт развозил служащих по домам. Андрей вместе со мной прошел на служебную автостоянку. Я показала свою ржавую 'копейку', он улыбнулся и сказал, что у меня все впереди. Махнул мне рукой, садясь в шикарную 'Тойоту'. Он выезжал, когда я включала зажигание. Опустив автоматическое стекло, сунул мне блокнот и ручку.

— Запиши свой номер. Будут новости, позвоню. Не беспокойся, понапрасну звонить не буду.

Я хотела сказать, чтобы он звонил в любое время дня и ночи, но вспомнила о том, что он осторожен и сдержанно поблагодарила:

— Спасибо.

— Спасибом, не отделаешься.

— С меня минет, — рискованно пошутила я.

Он засмеялся, махнул блокнотом и тронулся к выезду со стоянки.

Как бы мне не вляпаться.

Пока я отделалась лишь 'Спасибо' и столиком в ресторане 'Пятый океан', находящимся всего лишь этажом выше нашей службы. После первого рейса в официальном статусе члена бригады двести тридцатого отряда, мы в полном составе, одетые по гражданке разместились за отдаленным столиком у окна, выходящего на взлетную полосу. Вадим привел под руку брюнетку с шикарным бюстом, Галка была приглашена с мужем, Лена как обычно ожидала приезда своего парня. Я и Андрей без сопровождающих. Пили виски 'Джек Дэниэлз', специально купленный мною в Duty Free. Галкин муж обожал котлеты по-шереметьевски, и таскал кусочки из тарелки своей жены. Галка громогласно поздравляла меня, хлопала по спине и выпивала за общее здоровье.

— Здоровье у нас, ребята, действительно общее, так что берегите себя. Будет у тебя, Андрюха, здоровье, будет и у нас, — шумела Галка, намекая на что-то венерическое. Галкин муж спокойно относился к шуткам жены.

Так мы и работали слаженно и весело. Летные экипажи менялись, наша бригада оставалась спаянным и дружным коллективом. Когда я попадала в Париж, я всегда находила возможность позвонить по номеру Анри, но никогда не слышала его голоса. Это были мадам Лален, мсье Эжен, Мишель или вовсе никого.

Очевидно, звонки без ответов начали тревожить семью Лален, я поняла это, когда Мишель, подняв в очередной раз трубку, и послушав тишину, вдруг спросил:

— Неле?

Я окаменела. Стояла и слушала его злость. Он долго не клал трубку. Когда послышались короткие гудки, я перевела дыхание. Неле. Давно меня так не называли. После этого звонка, дни полетели как сумасшедшие: день, ночь, работа, Париж, звонок, день, ночь...

Однажды я сломалась. Дело было так... После очередного звонка Мишель заговорил, он был уверен.

— Неле, я знаю, что это ты. Оставь нас в покое. Ни я, ни родители Анри не рассказываем ему о твоих звонках. Угомонись. Все давно позади. Если ты не перестанешь, мы сменим номер и сообщим в полицию. Прощай. Надеюсь на твое благоразумие.

Вернувшись в Москву, я напрямую предложила Андрею провести ночь вместе. До сих пор наши отношения напоминали заигрывания двух щенков. Несерьезные покусывания и мягкие удары лапой. Я была готова вступить в настоящую драку. Он увидел это по выражению моего лица.

Завтра ранний вылет, поэтому мою 'копейку' бросили на стоянке, и умчались на его 'Тойоте'. Жил он в спальном районе, в многоэтажке, квартира напоминала музей случайно собранных со всего мира вещей. Индийские керамические слоны, напольные китайские вазы, африканские маски из черного дерева и полный бар экзотических напитков. Я заметила отсутствие женской руки и расслабилась. Очень не хотелось узнать, что у него все-таки имеется запасная девица.

Сняла туфли в коридоре, прошла в спальню и начала раздеваться. Я была полна решимости. Сегодня я окончательно рву со своим прошлым. Празднуй, Мишель!

Андрей стоял в дверном проеме и смотрел на меня.

— Кому-то хочешь отомстить?

— Пожалуйста, Андрей, у меня два года не было мужчины...

На такую мольбу он не мог не ответить. Он был нежен, боясь испугать или ранить меня. Словно качал на руках.

Глава тринадцатая

Наши отношения остались дружескими, несмотря на мои нечастые ночевки у Андрея. Мы не выпячивали нашу связь, но не убереглись от сплетен. О нас начали говорить, вернее об Андрее: 'Наконец, хоть кто-то раскочегарил эту морозилку, молодец, Андрюха!', или 'Столяров, неужто у этой девки члена нет?'

Галка и Лена отшучивались на нескромные вопросы коллег и укоризненно смотрели на нас. Мы делали вид, что нас это не касается. Андрей не давал мне скидок, строго спрашивал то, что касалось работы. Но после рейса всегда ждал, провожал до стоянки, интересовался, не нужна ли мне его помощь. Таким образом, он давал мне возможность выразить желание остаться с ним. Иногда я говорила ему, что не хочу ехать домой и он, не спрашивая причин, открывал багажник своей машины и забрасывал туда мои вещи. В его квартире появилась фотография нашей бригады, силуэт ТУ-154 на фоне аэропорта Франкфурт — обнявшись за плечи, Вадим, Галка, Лена, Андрей и я. Андрей повернул голову ко мне и смотрел не в объектив, а на меня, я улыбалась пилоту снимавшему нас. Глядя на эту фотографию, я вспоминала другую. Ленинград, катер, Анри и я влюблено глядящая на божественный профиль.