— Тихо, как дойдем до нужного момента, там и обсудим, — Приказала я, опускаясь на мягкое кресло и вытягивая ножки. — Мари сделай массаж, а то я сегодня набегалась, используй масло с ароматом ландыша. Дафна иди сюда я тебе прическу расплету. И включайте уже!
Заключенная N 215 трудового лагеря магов, строгого режима
Я не боюсь ни темноты, ни замкнутых пространств, но тут едва закрылась крышка, я испытала приступ паники. Попыталась ощупать руками люк, но его не оказалось, вместо него там была овальная поверхность яйца, с неровными выступами. Похожими на те, на которых я стояла, чуть шевельнулась, и еще один такой выступ неприятно уперся в спину. Внезапно моя яйцеобразная камера провернулась, как будто она была в воде, и я рухнула на бок, ударившись о выступы, только из-за общей тесноты удар получился не очень сильным. Но яйцо продолжало двигаться, и я билась обо все, пока не уперлась в стенки руками и ногами, вжимаясь спиной в острые грани. Удары прекратились, и я смогла обрести равновесие. Но удержаться в этой позе я не могла, слишком неудобно, слишком неприятно врезаются в спину выступы. Я попыталась найти более удобное положение, но яйцо тут же закрутилось, и пришлось вновь вертеться, еще сильнее его, раскручивая, пока не удалось вновь замереть, терпя боль от впивающихся в тело камней. Я держалась, стараясь даже дышать через раз, и терпела нарастающую боль в стопе, опирающейся на камень, ягодице и плече, я терпела, казалось целую вечность, но потом не выдержала и попыталась переместить центр тяжести, начав все с начала. Вскоре из-за постоянной скрюченности к боли от синяков добавилась и ноющая спина и шея, а потом еще и мышцы стало сводить, простреливая болью и заставляя совершать лишние движения.
Мир сузился до двух понятий боли и неудобства сигнализируемого телом и необходимости эту боль уменьшить. Я упиралась, терпела, замирала и терпела, в какой-то момент терпеть я уже не смогла и от отчаяния пыталась кричать, молить о помощи, но отвлечение на крики только добавляло неудобств. Боль терзала отовсюду, темнота, боль ужас безысходность, я отчаянно заколотила туда, где должен быть люк, не обращая внимания на ссадины и сорванные ногти, яйцо сидльно закрутилось, я ударилась головой. Кажется, я потеряла сознание, а может, и нет, но боль от удара была в несколько раз сильнее всего прочего, и она помогла мне успокоиться, я вновь стала пытаться поменьше шевелиться. И даже замерла в почти удобной позе, но внезапно навалился дикий ужас, я завизжала, не знаю, почему и попыталась отбиться от неведомого страха, вызывая новые кувыркания и приступы боли. Страх не отпускал, тело терзали раны, тьма перед глазами кружилась. В какой-то момент комок подкатил к горлу, и я остро порадовалась, что давно не ела, но эта радость улетучилась в тот, же миг сметенная страхом и отчаянием...
Когда сверху открылся люк, я даже не сразу это заметила, только голос старшей надзирательницы вырвал меня из кошмара.
— Заключенная двести пятнадцать, наказание закончено, покиньте камеру! — Казенно произнесла она и уже с теплотой добавила. — Давай руку девочка я тебя вытащу!
Подняв голову, я увидела желанное лицо вейлы и разрыдалась от счастья, схватившись за протянутую руку.
— Госпожа я буду послушной, я буду хорошо работать, только не надо больше, спасибо, спасибо, что вытащили оттуда. — Забормотала я не в силах сдержать своего счастья от окончания кошмара испытывая непреодолимый ужас от возможности его повторения.
— Ждать! Что-то у меня в ушах звенит, ничего не слышу.
Я похолодела и, не смотря на пульсирующую боль во всем теле, и казалось полную невозможность шевелиться, мгновенно оказалась на коленях в позе ожидания. После чего в голове проснулись инструкции касательно подобного момента. Точнее касательно того как правильно обращаться к охране и текущего момента тоже. Я свела колени вместе и из положения, стоя на коленях села, после чего наклонила корпус, коснувшись лбом пола в паре сантиметров от черных туфель старшей надзирательницы, и замерла в позе вопроса, ощущая легкий аромат хвои от ног вейлы. Такую позу заключенный может принять только сам, без команды, если желает обратиться к кому-то из персонала. Если охранник захочет его выслушать, то он спросит, а нет, значит, нет, обращаться к персоналу другим способом и говорить первым, если тебя не спрашивают, строжайше запрещено.
— Слушаю двести пятнадцатая.
— Благодарю за науку, госпожа старшая надзирательница, наказание помогло мне усвоить свои ошибки и встать на путь исправления. — Чуть приподнявшись, ответила я требуемой по правилам тюрьмы фразой. — Я осознала свою лень и глупость и прошу назначить мне дополнительные тренировки для устранения моих недостатков. Заключенная двести пятнадцать обращение закончила.
— Заключенная двести пятнадцать раскаивается, повторного наказания не требуется. — Так же протокольно ответила вейла. — Одеться по форме! Норматив минута иначе... — Многозначительный взгляд на люк...
От такого заявления боль в теле просто испарилась и я молнией метнулась к одежде, лихорадочно завязывая на себе все эти ленточки, и натягивая непослушные чулки.
— Восемь минут и двенадцать секунд. — Огорошила меня вейла, когда я закончила возиться с юбкой и все же затянула как надо, встав в позу ожидания.
В животе образовался липкий комок страха, а глаза сами собой косились на открытый люк.
— Минута это идеальный норматив, для получения поощрения. Чтоб избежать наказаний, тебе к концу дня необходимо справляться за три, а юбку завязывать за полминуты. — Вейла захлопнула люк, а я поняла, что сейчас никакого наказания не будет, и расслаблено выдохнула, испытав при этом едва ли не оргазм от счастья!
Но тут, же дало знать избитое в карцере тело, что странно кровавых ран не было, но вот синяки наливались повсюду.
— А в целом, молодец, я в тебе не ошиблась, ты крепкая, даже не обмочилась! — Похвалила она. — Приготовится осмотру!
Я обиженно сжала губы, понимая, что она надо мной просто издевается, она такая же как все, и ей вовсе не жалко меня она... Но мешкать, тем более рядом с ямой карцера не стала и начала быстро раздеваться, после чего замерла с разведенными руками и ногами и открытым ртом. Вейла подошла, и грубо стиснула мне руку по свежему синяку, я сдержала стон, но на глазах сами собой выступили злые слезы. Потом она несколько раз сдавила мне грудь, ущипнула живот и за ягодицу, в завершении хлопнув по паху и поелозив там пальцами.
— Действительно сухая. Заключенная двести пятнадцать после карцера получила легкие травмы, в лечении не нуждается! — Отчиталась она и засунула мне пальцы в рот, прижимая язык, — Повреждений зубов не обнаружено.
Надзирательница пару раз повернула мою голову за подбородок, а потом отпустила, но во рту что-то осталось. Я глотнула это нечто, и по телу сразу разлилось приятное тепло, избавляя от боли усталости и самих синяков. Мне стало жутко стыдно, что я посмела так плохо думать об этой милой женщине, просто выполняющей инструкции и искренне обо мне переживающей. С чего я взяла, что она мне что-то должна и как вообще посмела ее обвинять? Конечно, она тоже не может мне в открытую помогать, но она единственная кто меня тут по-настоящему поддерживает!
— Осмотр окончен. — Получив команду, я опять бросилась одеваться, успев мазнуть взглядом по лицу благодетельницы, и заметила теплую одобряющую улыбку.
В третий раз с ленточками я управилась куда быстрее, всего за пять минут, замерев в позе ожидания и хех, ожидая дальнейших распоряжений. Настроение заметно повысилось, после зелья боль ушла, в теле появилась бодрость, а хвойный аромат духов вейлы внушал уверенность в будущем, она не позволит, чтоб со мной тут случилось что-то совсем уж плохое! Да и повторное одевание только на пользу, если я должна справляться за три минуты, то должна тренироваться!
— Как ты смогла ощутить, наша колония серьезно карает за проступки, но только за них! — Произнесла вейла, подойдя вплотную, а у нее красивые туфли, и дорогие, из кожи новорожденного дракона. — Следуя правилам и усердно работая тебе совершенно нечего опасаться, и этот твой визит в комнаты наказания может и должен стать последним за весь срок твоего заключения. Уж постарайся! — С теплотой попросила она, погладив меня по голове, я чуть кивнула. — Приготовится к движению!
Но вместо того, чтобы встать, я расхрабрилась, да и любопытство подгоняло, поэтому услышав команду, я поняла, что мы сейчас уйдем и быстро склонилась в позу вопроса, нарушения правил в этом нет, но если меня не захотят выслушать, то могут наказать за промедление с выполнением предыдущей команды.
— Слушаю двести пятнадцатая.
— Уважаемая. — Выдохнула я максимально искренне. — Госпожа старший надзиратель, позволено ли мне будет узнать, что вы собирались показать в первом карцере. И я прошу назначить мне дополнительные тренировки по освоению навыков одевания. Заключенная двести пятнадцать обращение закончила.
— Приготовится к движению. Вперед! Ждать! — разразилась она серией команд, в ходе которых я подвинулась на несколько шагов и оказалась перед первым люком. — Внимание. — Добавила вейла и открыла крышку.
В нос опять ударил запах нечистот, но на этот раз я была к нему готова.
— Редкий случай трое суток за попытку нападения на охранника с сексуальными целями. — Пояснила вейла, подсветив карцер светляком, внутри оказался обтянутый кожей скелет женщины, с безумным бегающим взглядом, сидящий в зловонной жиже, доходящей до четверти высоты яйца. Были бы у меня волосы точно дыбом встали.
— Карцер средство наказания, а не убийства, потому чары следят за здоровьем исправляющегося, но лечат за счет собственных ресурсов, отсюда и худоба и так много отходов жизнедеятельности. Учись на чужих ошибках девочка, запомни ее внимательно, пока она в карцере она не работает, ее поле погибло, а значит, этот месяц в зачет не идет, а в следующем ей придется работать вдвое усерднее, чтоб выполнить норму. А там и до тунеядства и противодействия системе исправления недалеко.
— ..аго..рю за нау.., госпожа — Послышался шепот из ямы.
— У тебя еще семь часов! Наслаждайся. — Отбила Вейла и закрыла крышку. — Приготовится к движению! Хватит тебе уже на всякие ужасы смотреть, тем более они тебя и не коснуться ведь так?
— Приложу все силы, госпожа старшая надзирательница. — Ответила я, на прямой вопрос, замерев в позе движения, с задранными вверх руками.
— Хотя наш карцер по сравнению с Азкабаном курорт, так что у нас все гуманно и никаких смертей, вот двести пятнадцатая, что была перед тобой, отбыла наказание и выпустилась честной девушкой, так что не посрами своего номера. — Мне даже показалось, что вейла погрозила пальцем, хоть я этого и не видела. — Ладно, пойдем на свежий воздух, повторим вводную лекцию о командах, и потренируешься с одеждой, а потом активируем ошейник на полную, в тестовом прогоне, для закрепления. Бегом!
Попетляв по коридорам, следуя командам вейлы, мы вскоре покинули здание, оказавшись на улице. Переход от прохлады помещения в жаркий день был разителен, горячее солнце тут же стало приятно греть кожу.
— Хороший денек сегодня, как впрочем, и всегда, тут редко бывает ниже сорока. — Радостно сказала вейла, взмахнув палочкой. — Чары охлаждения, пояснила она, догадавшись о моем интересе. — Бегом! Подыщем свободное местечко.
И я побежала по узкой натоптанной тропочке, но моя скорость бега в таком положении все равно не превышала пешего шага следующей за мной вейлы, и приказывающей на каком повороте свернуть. Любопытство брало свое, и я пыталась коситься по сторонам, но пару раз споткнувшись, и ушибив палец, бросила эту идею. Когда в висках уже стало стучать от неудобного положения, тропинка сменилась горячим песком, обжигающим ноги, пройдя еще немного, вейла приказала.
— Стоп!
Я замерла и тут же ощутила, как ноги начали жариться от песка. К счастью вейла заметила мое затруднение и, пройдя мимо, уронила на песок полотенце.
— Ждать!
Я бухнулась коленями на полотенце, все равно было горячо, но терпимо.
— Терпение для заключенной один из самых полезных навыков, а любопытство только вред приносит. — Произнесла вейла, звеня стеклом. — Тебе незачем смотреть по сторонам, смотри на свои ноги и тогда не будешь спотыкаться. — Укорила она, заметив мое своеволие в пути, я затаила дыхание, но про наказание не было и слова.
Еще раз звякнуло стекло, и я уловила аромат какого-то взвара на травах. Любопытство было действительно сильным, всего-то чуть приподнять взгляд и посмотреть не на песок передо мной, а на то, чем занимается вейла. Но я справилась, помня ее предупреждение. Если она ко мне добра это еще не повод испытывать ее терпение.
— Молодец. — Тепло похвалила она. Внимание! — Разрешила старшая надзирательница, и я подняла глаза, увидев перед собой резную беседку, увитую плющом, в которой разместилась вейла. На столике перед ней парил ароматный напиток, и рядом лежали пирожные. За спиной раздавался какой-то ритмичный шум. Но предательское урчание в животе его перекрыло.
— Сейчас я повторю для тебя правила поведения и необходимые команды, — сделав вид, что ничего не заметила, произнесла вейла, взяв одно из пирожных и спустившись из беседки на песок. — Слушай очень внимательно, от этого зависит то, как быстро ты адаптируешься. Ой! Какая неприятность. — Всплеснула руками она, уронив пирожное. — Двести пятнадцатая ты хочешь что-то спросить? Нет? — Развернувшись, она вернулась в тень беседки, а я смотрела на пирожное.
* * *
— Спорим, съест! Да еще и песок оближет!
— Споим! Она все же какая-никакая леди, и должна еще иметь гордость и подбирать брошенную еду не будет!
— Да после карцера у нее никакой гордости не осталось! Если вообще была. Я бы точно не стала выполнять все эти глупые приказы, пусть что хотят, делают! А она аж из юбки от усердия выпрыгивает.
— Подруга ты несправедлива. — Покачала головой Дафна. — У нее и выбора-то нет. — А пирожное она съест, но не потому, что гордости нет, а чтоб не расстраивать "рискующую" ради нее Лиргару! Ним правильно?
— Да, я полностью согласна с твоим анализом Дафна, запускай дальше...
— Погодите! — Встрепенулась Парвати. — А на что спорим?
— Давайте на право управления! — Улыбнулась Дафна. — Кто победит, тот подключится как диспетчер к ее ошейнику и будет отдавать приказы!
— Что прямо сейчас? Можно и сейчас, у нее как раз свободное время.
— Так она же сейчас на пляже.
— Это же запись, она уже почти неделю в тюрьме!
— Ой, точно, тогда спорим!
* * *
Съесть его хотелось, но вот так с земли, с другой стороны, тут, же явно запрещено кормить заключенных, и вейла хотела сделать мне приятное. А я ее обижаю своим отказом. И есть хочется, да и когда еще я сладкое поем? Уняв писки гордости, я опустилась в позу вопроса, за раз заглотив пирожное, на зубах захрустел песок, но все равно было очень вкусно, и еще был сильный бодрящий эффект, ум вкуснятина!
