Сашка и остальные.

— А что их ценить? Все же дерьмо. Сама так когда-то говорила.

— Со зла. И очень давно.

На этот раз пауза излишне затянулась. Наконец Вика спросила тоном подозрительно похожим на обычный человеческий, а не её обыкновенный ментовский.

— Так что там насчёт денег?

— Дам.

В конце-концов, Вика не самый хреновый человек из местных. Да и особой любовью к дензнакам Сашка никогда не страдала.

С прошлой встречи Вика переменилась. Выглядит откровенно усталой, если не больной. Даже хромает сильнее, чем в прошлый раз. Усталость даже в глазах. Кажется, жизнь на постоянном форсаже принесла свои "плоды". Как двигатель не может долго работать при впрыске в цилиндры водо-этаноловой смеси или ещё чего. Так и человек. За кратковременное увелечение мощности приходится расплачиваться. В случае с мотором — преждевременным выходом из строя. В случае с человеком... Да в принципе, с человеком может произойти тоже, что и с мотором. Сердце и прочие органы тоже изнашиваются.

Сашка протягивает деньги.

— На. Со сроками не тороплю. Сама-то что такая замудоханная?

В глазах сверкнул прежний огонь.

— Зато ты, как я погляжу, цветёшь и пахнешь!

Сашка сощурила глаз. Произносит грудным голосом.

— ЗавидОвать грешнО!

— Ну и стервой ты стала. С сектантами или сатанистами связалась, раз на христианство так окрысилась? Да и ходишь во всём черном, словно...

— Словно кто? — холодно выцеживает Сашка.

Кажется, Вика сообразила, что сказала что-то не то. За ней подобного раньше не водилось. Или это у Сашки наблюдательность с возрастом развелась?

— Извини. Спасибо!

— Да не за что, собственно. Я сама никогда логично деньги тратить не умела.

— Только они у тебя они, как я посмотрю, стали водиться.

— Не без этого. Ты всё равно не поверишь, если я скажу, что они мне очень тяжело достались.

Вика расхохоталась с какими-то истерическими нотками.

— Не верю. Вот уж не верю. Скорее поверю, что ты кого-то убила и ограбила.

— Высокого ты обо мне мнения. Впрочем, убеждать или разубеждать тебя в чём-либо я вовсе не намерена.

— Саня, я знаю где ты живёшь теперь. И кому этот дом принадлежал раньше.

— Да? И кому?

— Олегу Савицкому, — Вика назвала его официальную фамилию для этого мира,— мягко говоря, очень известному бизнесмену с очень сомнительной репутацией.

— Ну и что?

— Была принципиальной, а связалась...

— С кем я связалась, то только моё дело. Своим принципаи я ни йоту не изменяла. Олег уже умер, а дальше я предпочитаю действовать по римскому принципу.

— Либо хорошо, либо ничего. Похвально. Хотя римляне когда говорили так, они имели в виду только своих мертвецов... Ты уверена в его смерти?

— Абсолютно. Тебя что, по работе ко мне прислали?

— С чего ты взяла?

— Паранойя в лёгкой степени. Устраивает объяснение?

В ответ— молчание.

— Вик, я знаю, ты обожаешь из себя дурочку разыгрывать. Только не надо забывать, перед кем. Деньги — повод, чтобы встретится со мной. Тебе охота выслужиться перед начальством, и ты решила покопать под меня, учитывая некоторые мои знакомства. Вдруг что-нибудь всплывет. Так?

— Я ещё в прошлый раз заметила, что ты носишь оружие.

— Проверить по своим каналам, что у меня есть разрешение не судьба?

— Я проверила. Потом.

— А пока по старой дружбе решила мне дело пришить. За незаконное хранение или как?

— Я никакого дела не открывала.

— Почему я должна верить?

— Не должна вовсе.

— Отрадно, что ты хоть это понимаешь. В общем, если у тебя больше ничего нет, то бывай. Надумаешь должок вернуть— мой телефон знаешь. Сменила бы, только в случае с вами это бесполезно.

— Подожди!

Сашка сощурилась.

— Ладно. Только постарайся быть убедительной, а то, как один партизан говаривал, "у меня от вранья голова болит".

— Мне, действительно, очень нужны деньги.

— Слушай, если ты опять в какие-то разборки влипла, то на это у вас вроде бы служба собственной безопасности есть. А я не терминатор по найму.

— Насчёт терминатора. Ты со Светкой давно виделась?

— Не очень.

— И что было?

— Обе перебрали.

— И только?

— Да.

— А она рассказала какую-то вроде бы приснившуюся историю, где ты махала катаной.

— Светке пить меньше надо. Она и мне что-то такое впарить пыталась. Не знала, что от "Мартини" такие глюки бывают.

— Ну тебя же катана есть.

— У тебя тоже. "Старый солдат" в каждом крупном торговом центре есть. В чём дело?

— Ну помнишь, я тебе про тройное убийство рассказывала, тут недалеко.

— И ты решила, что это я?

— Ну да, а там ещё и Светкин рассказ.

— Сказала бы я, да выражаться не хочется. Тебе что, так охота квартальную статистику, или что там у вас так охота за мой счёт улучшить?

— Нет, даже если ты это, особо не волнуйся. Меня эти... достали уже. По району — процетов 80 сама понимаешь каких преступлений совершают они; по малолеткам — так считай все 100%. И всем адвокатов диаспора оплатит, и каждому переводчика с их собачьего языка подавай, хотя каждый русский знает. Кто бы их не покрошил — доброе дело сделал. Всех их на фарш надо, уродов.

— Так уж и всех?

— Тех троих, что тут кокнули, опознали. Три изнасилования, в том числе одно — несовершеннолетней. Так что этот... С катаной. Услугу городу оказал, если так можно сказать. У нас уже поговаривают — если попадется — попытаются свести дело к необходимой самообороне.

"Ага, так я поверила! Какие все у неё там честные да принципиальные! Как у нас перед революцией, если ни ещё гаже. Чего же ей на самом деле от меня надо? Кроме денег, естественно. Плохо, что она настолько сообразительна. Ещё хуже, я даже примерно не представляю, насколько высок среди её коллег процент таких сообразительных".

— Ты всё-таки, так вразумительно и не сказала, что именно тебе нужно именно от меня. Чистосердечного признания? Явки с повинной? Ну, так не по адресу обращаешься. У меня с законом проблем нет.

— Почему-то я так не думаю.

Сашка протягивает руку.

— Давай повестку, и я звоню своему адвокату. Без него дальше разговаривать отказываюсь.

— Я пришла просто поговорить.

— Ты так и не сказала, о чём именно. Пока я слышала только о каких-то подозрениях относительно моего участия в тройном убийстве. Я правильно поняла?

— Где-то так... Я другого понять не могу: вижу перед собой тебя, но говорит словно какой-то другой человек. В кого ты превратилась?

— Могу задать тебе такой же вопрос. Не обращала внимания, что со всеми разговариваешь, словно с осужденными.

— Один— один. Не ты первая это замечаешь... Впрочем, ладно. Скажу, что думаю: Что вы затеваете?

— Кто такие "мы", и как это понимать "затеваем"?

— Саня, теперь ты не разыгрывай дурочку, тебе это идёт ещё меньше сем мне.

Сашка вновь изображает непонимание.

— Я не знаю, кем был тот Олег, и его странное окружение. Ты с какого-то времени стала одной из них, и наверняка посвещена во все их планы. Они точно затевали что-то очень большое. И ты теперь к этому причастна.

— А ты себе дырку для ордена вертишь, или что там ещё? Хочешь представить начальству на блюдечеке с голубой каёмочкой опасных преступников? Если так, то ты даже отсюда можешь не уйти. Я куда быстрее тебя стреляю.

Вика даже не дёрнулась. Ну да трусости за ней и раньше не наблюдалось.

— Не веришь?

— Не верю. Я слишком хорошо тебя знаю. И слишком хорошо знаю, как ты любишь играть людьми. Думаешь, я забыла, что в центре твоего мира— ты сама.

— Что я должна сделать, чтобы хотя бы ты мне поверила?

"Ну, блин, эта же Вика, если чего себе в башку вобъет, то обратно это выбивать надо, минимум, кувалдой. А я вовсе не молотобоец. За какого члена тайного общества, и главное, с какого бодуна она меня приняла? И что мне со всем этим делать, особенно, если она меня на самом деле не собирается сдавать? Хотя, я ей пока всё равно не верю".

— Сначала убеди меня, что мне стоит отпускать тебя отсюда живой.

Вика, кажется, сообразила, что Сашка не шутит. Но похоже, она решила идти до конца.

— И ты вот так спокойно убъешь сотрудника прокуратуры? Ведь вся система на поиски тебя кинется!

— Вик, не поверишь, но я по ту сторону уже бывала. И мне грохнуть кого-либо проблем не составит. Я совсем не та Сашка, которую ты знала. Так что...

— Я искала, правда искала, людей которые хотят, и главное, могут здесь всё изменить. За слащавыми речами и парадной трескотнёй многие не замечают, что мы уже на краю пропасти. Надо что-то делать, надо что-то менять. Только я не знаю как. Промедлив, можно потерять всё. Мне больно видеть царящий вокруг развал. Хочу остановить, хотя бы попытаться— и не знаю как. Поверь мне. Я искренне хочу помочь.

— Допустим... Ты там одна такая, или ещё есть... энтузиасты?

— Кое-кто точно есть, а большинству — всё равно.

— Как и везде, собственно.

"Похоже, Викин карьеризм играет с ней злую шутку. Рассчитывает на какие-то диведенты, как один из первых премкнувших к наполовину вымышленным заговорщикам. Неужели так сильно желание пробиться наверх, причём, не важно с кем в кампании? Болезненно обостренное властолюбие, стремление казаться в глазах других незаменимой? Или это что-то другое? В то, что она действительно переживает за судьбу страны— как-то не очень верится. Она сознательно пошла на риск, вскрыв передо мной кое-какие свои карты. Но Вика— не Вика, если она пары тузов в рукаве не припрятала. К тому же, я-то перед ней пока не открыла ничего. Но в любом случае, там, где нашелся один сообразительный, рано или поздно ещё один нарисуется".

— А что реально ты можешь сделать?

— Информация. На вас выйдут рано или поздно. А у меня есть кое-какие личные контакты на городском уровне как минимум.

"Цену себе набивает, пытается в доверие втерется, или искренне хочет сотрудничать. Причём, даже неизвестно, с кем? Впрочем, степень заинтересованности, проверяется элементарно".

— И сколько ты за инфу хочешь? В какой валюте? Хочешь получать за поставленную информацию, или фиксированную плату ежемесячно?

— Ты по-моему, меня с кем-то путаешь. Или я в тебе ошибалась. Мне не нужны от вас деньги. Я не за ними пришла.

— Допустим... Тогда зачем? Вот так, выйдя на меня неофициально, ты ведь рискуешь всем.

— Рискую. Но кто не рискует...

Что верно, то верно, Вика та ещё авантюристка. И, похоже, считает, что удачно ввязывется ещё в одну авантюру. Толком ещё не начатую вообще-то. Этот мир всеми силами старается засосать Сашку в распутывание местных проблем. Хотя она и так тут уже успела проблем насоздавать. Когда-то была тихоней, но оказалось это был как раз тот случай, когда в тихом омуте водились черти.

— Прочитал я твой отчёт,— Владимирский барабанит по столешнице,— сказать ничего не хочешь?

— Там всё изложено. Дополнительные материалы прилагаются.

— Вот именно. Ты понимаешь, что стоит мне сейчас вызвать психиаторов, отдать им твой отчет — и несколько ближайших лет ты проведёшь в комнате с мягкими стенами.

— Но вы этого не сделали.

— Не сделал. Напиши это кто угодно другой — сделал бы непременно. Жду объяснений!

— Там всё изложено. Добавить нечего.

— Ты хочешь, чтобы я поверил в эксперимент по переносу сознания где-то в другом мире?

— Не совсем эксперимент. Побег. В оболочке, что мы видим перед собой находится сознание 70-летнего генерала — неудачливого участника путча.

Владимирский встал и прошёлся по кабинету. Говорит, словно никого тут больше нет.

— С детства терпеть не могу всяческую фантастику. Но тут... Слишком уж много доказательств. Слишком!

Резко останавливается, разворачивается к Егорову.

— А эта Симон. С ней что?

— Вы подозревали, что под личиной Симон скрывается другой человек — и оказались правы. Её сознание полностью уничтожено. Осталась только оболочка. А в ней — другая личность. Ещё такой момент: это сложно объяснить, когда общаешься с ней, то есть с ним, видишь, что он не вполне владеет телом. Биология полов всё-таки несколько отличается.

— А Савицкий и другие?

— Мне нечего добавить к уже изложенному. Савицкий руководил их агентурой здесь. Когда подготовка выступления вошла в финальную стадию, их всех вызвали туда. Путч не удался, Савицкий и остальные погибли. Генерал сбежал сюда, предварительно уничтожив всю аппаратуру.

— Почему он выбрал именно эту... Симон.

— Времени не было толком прицелиться. Глупенькая любовница Савицкого просто оказалась первым объектом, на кого он смог нацелить установку.

— Да уж, жить захочешь — не так раскорячишься. Вмиг остаться без яиц. Вот смеху бы было, будь эта Симон в тот момент беременной.

Погром в институте тоже он?

— Да. Там разрабатывали установку, в теории способную переносить из одного мира в другой материальные объекты. О установке он узнал уже тут, из "Досье" Савицкого. Испугался, ну и принял меры.

— "Досье" Савицкого,— Владимирский ненадолго задумался,— так значит, оно всё-таки существует?

— Да. В "Дополнениях" к "Отчёту" содержиться...

— Я внимательно прочёл... Действительно, очень ценная информация. Так сказать, жест доброй воли и показатель готовности к сотрудничеству?

— Именно. Хотя я бы не стал обольщаться. Превыше всего он себя любимого ценит.

— Да уж, сильно ценит, раз уж бабой стать не побоялся! Но амбиций не утратил... Интересно... Так. Следующий момент. Представленные образцы оружия. Так сказать, с современными образцами всё понятно. Но вот с устаревшими всё интереснее: аналогичные стволы использовал Стрелок...

— Использовала.

— Да, я читал. Сотрудник этого Савицкого вообразила себя "Мечом правосудия" и устроила священную войну. Я знаю, что Савицкий охотился на Стрелка. Теперь, оказывается, он его нейтрализовал. Самое громкое дело последнего десятилетия можно сдавать в архив. Только вопросов не стало меньше...

— Счет ему что ли выставить на несколько миллиардов в убитых енотах за все его художества?

— У меня есть подозрения, только подозрения, что он такой счёт вполне в состоянии оплатить — только чтобы мы прикрыли разработки в этой области, и банально оставили его в покое.

— Он согласен сотрудничать?

— До определённого предела. В отчёте всё это есть. Операции в стиле уже проведённой он может провести и для нас. Ограниченное количество и без передачи нам образцов техники. Утверждает, что до хранилища артефактов из того мира может добраться только он. А так как взрывник он более чем серьёзный.

Владимирский криво усмехнулся.

— То я бы рекомендовал не рисковать.

— Кроме того, тут написано, что он сейчас усиленно создает вокруг себя структуру с не вполне ясными целями. Поясни.

— Есть подозрения, что стуктуру он готовит с целью вооруженного захвата власти. Пока— в отдельно взятом регионе. В перспективе — и дальше.

— Хм. Интересная личность вырисовывается. Думаю, мне стоит с ним встретиться. Неофициально, конечно.

— Он сам был крайне заинтересован в возможности выйти на сотрудников вашего ранга.