Сашка и остальные.

Старики часто вспоминают молодость. Она не была исключением. Вновь всплывало в памяти пережитое давным-давно. Просто всплывало. Безо всяких эмоций.

А теперь всё вернулось. Позабытые образы, ушедшие голоса... Всё вновь наполнилось жизнью. Странной жизнью по странным законам чужого для неё мира. Эта жизнь снова здесь, за окном.

Когда-то была белой вороной. А стала просто чужой. Чуждой этому миру как бы не в большей степени, чем инопланетные чудовища из популярных здесь фильмов.

Хотя она-то настоящих инопланетян видела. Насмерть дралась с одними, пила водку с другими. Да и сама стала, по сути дела, настоящей инопланетянкой. От прежней Сашки (многие ли здесь её помнят?) только оболочка осталась. Внутри — всё другое. Нечто, получившее второй шанс.

Сашка усмехается своим мыслям. Реали этого мира всплывают в памяти с поразительной быстротой. Кажется, она только сейчас понимает, как это в игре может быть несколько жизней. Вот умер — и если есть запас жизней — воскрес на точке сохранения. Вот и она сейчас словно на такой точке оказалась. Пусть и на другом уровне, но зато с полной жизнью и почти неограниченным боекомплектом.

Читер! Вот ещё словечко из этого мира вспомнилось...

А даже если и так... Режим бессмертия в этой игре не предусмотрен...

Застывает, как ужаленная. Бесцельно бродя по дому, забрела в спальню Софи. Она не была тут больше сорока лет... И одновременно, ушла отсюда несколько часов назад. Куда бы Софи не собиралась — на бал, или в бой — всегда выглядела безупречно. Вот и тогда до последнего момента перед зеркалом прихорашивалась. Сашка зашла за ней...

Вроде, ещё витает в воздухе аромат духов. Местных, или грэдских — Сашке не известно... Да, теперь она снова Сашка Симон, а не генерал-лейтенат Александра дерн Оррокост Еггт-Саргон, как раньше говорили тут, "кавалер, депутат и лауреат"... А она даже и не помнит, где вычитала эту формулу.

На столике лежат солнцезащитные очки. Чем-то неуловимо похожие на очки с гермошлемов местных пилотов. Кажется, Софи носила их тем летом... А сейчас осень. Сашка зачем-то надевает очки. Смотрится в зеркало. Словно призрак смотрит из зазеркалья. Сашка ухмыляется, прогоняя наваждение. Затемнённый пластик полностью скрывает глаза, а формой лица Сашка напоминает Софи. Только та не умела так ухмыляться, и всегда красила губы. Сашка не то, чтобы косметикой в молодости не пользовалась, но в искусстве макияжа ей до Софи далеко было... Наваждение уходит. Никакой это не призрак из зазеркалья. А просто она — Сашка. Ухмылка становиться грустной. Как ни крути, а жаль, что людей из прошлого уже не увидишь никогда. Людей из того, настоящего, прошлого, а не этого, возвращенного ей неизвестно зачем.

Совсем недавно готова была умереть... А теперь... Что теперь? Снова жить... Только для чего? В мире, уже давным-давно утратившим идеалы и веру в будущее... Жить на обломках Великой Империи. Только...

Но ведь они однажды уже отстроили мир из руин!

Всё верно, но там были они, их было много. А тут только она одна...

Сашка снимает очки. Всматривается в отражение чуть не уткнувшись носом в стекло. Всё ещё не привыкнет, что может смотреть. Без очков она вновь похожа только сама на себя. Лицо вновь молодое, даже, можно сказать, юное... А вот глаза... Не только цвет стал другим. Не бывает у молодых, даже видевших войны и смерти, такого взгляда. В нём скрывется целая жизнь. И какая жизнь! Сашка вновь усмехается. Говорит вслух.

— Самой себе -то можешь не льстить. Ты старуха, и смотришь соответственно. То есть, как будто этот мир тебе что-то должен. А ему на тебя плевать просто. Впрочем, эти чувства взаимны.

Плюхается в кресло, зачем-то делает несколько оборотов. Постепенно возвращается ощущение жизни. Осознание этой реальности. Только что делать с памятью о той? Другой, которая одна жизнь. Ещё недавно казалось — вся. А недавно выяснилось — первая.

Сейчас ещё не кончились первые сутки второй жизни. Но они пройдут. Наступят новые. Опять встанет один из двух вечных вопросов местной действительности... Ладно, хоть виноватых искать не надо.

А вот что делать? Сашка снова крутится на кресле. Чувствует себя непривычно опустошенной. Ничего (или всё?) позади. Ничего ( или всё?) впереди.

Пока только один факт непреложен — она снова здесь. Такая, какая есть. А мир, он того... изменчивый. Хотя, хребты тоже ломает с удивительной лёгкостью. В общем пока — живы будем — не помрём. А что там будет дальше — дальше и посмотрим.

Придирчиво рассматривает себя в большом зеркале. Всё вроде при ней. Фигура вроде такая же, как была больше сорока лет назад. Не модель, но вполне нечего. Слово отсюда как-то быстро вспомнилось. Там-то "модель" только про технику говорили. А здесь — модели — люди. Модели чего?

А вот с лицом точно надо что-то делать. Хотя бы седые пряди с каждой стороны закрасить. Ей никто не говорил про их наличие. Хотя, если здраво разбираться, кто про них мог сказать? М. С.? Да ей на наличие у себя большого количества седины было наплевать. А Сашка в том мире утратила подвижность гораздо раньше, чем способность в зеркало смотреться. Да и не на что там и раньше было смотреться особо и раньше. Хорошо, что фильмы про революцию сейчас больше не снимают, а то бы её с таким взглядом на роль комиссарши взяли безо всяких проб. А в настоящие комиссарши, угоди она в их времена, Сашка и так пошла бы без разговоров. Стенкой её не напугаешь, стояла уже.

Но времена на дворе такие, какие есть. По крайней мере, здесь миром правят деньги и только они. И жить пока придётся по существующим законам. Хотя всё на свете склонно меняться. Причем, в самый неожиданный момент. Сашке уже приходилось не раз в этом убеждаться. А здесь... Не зря говорят — один в поле не воин. Что интересно, лес в поговорке не упомянут. А город — как-никак джунгли. Правда, каменные. Но метод Марины, мягко говоря, не самый продуктивный. Есть ли другие? Должны быть. И она непременно их найдёт. Но пока весь этот старо-новый мир — просто кусочки разбитой мозаики. Их надо попытаться сложить обратно в цельную картину. Пока же для неё очевиден только один кусочек — она сама, только не Сашка Симон, а Александра дерн Оррокост Симон— Еггт. И ни первым, ни вторым она уже быть не может.

Связи: старые, новые и вовсе ей неизвестные... Её практически ни во что не посвящали. Берегли. От чего они хотели её защитить? Она ведь была такой же, как они, ну разве чуточку послабее. И намного наивнее. Они точно что-то затевали, вот только, что именно? Сашка пытается сложить вытащенные из памяти осколки в нечто целое. Пока не складывается. Они не могли просто сидеть и взирать на происходящее. Они что-то затевали вместе, а Марина, как обычно, пошла своим путём? Или же Марина просто начала действовать, они потом уже подключились, во многом вопреки ей? Осколки мозаики никак не сложатся в целое. Ощущаешь себя, как полярник в Антарктике, много лет спустя вернувшейся к старому зимовью и нашедший там недоеденное им много лет назад печенье и забытый на столе нож. Здесь что-то похожее... Люди ушли недавно. Но Сашка вернулась в прошлое. Очень далекое. Может, это свойство памяти стариков — помнить события молодости?

Ей предстоит вновь выстраивать логические цепочки. Снова говорить на порядком подзабытом языке. Все сначала. Они когда-то начинали при куда худших стартовых условиях. И добились многого. Правда, и было их тогда намного больше. Но если один человек смог, то другому... По крайней мере, стоит попытаться.

Все двери нараспашку — они знали, что не вернутся. А вот она вернулась. Непонятно, зачем? Непонятно для чего?

Чувствуя себя ребенком, забравшимся в вещи родителей, открывает стол Марины. Ни один из ящиков не заперт. Ну да, не следует забывать, что несколько последних месяцев Марина в эти ящики не заглядывала. Какие-то скомканные бумажки — ещё один маленький камушек складывающейся мозаики. Марина зачем-то хранила чеки от автоматов моментальной оплаты. Сашка развернула самый целый. Марина сегодня, сорок лет назад, положила на незнакомый Сашке номер деньги. Много это или мало? И что будет, если этот номер набрать? Сейчас так сразу не вспомнишь, сколько это — 300 рублей..

Набирает номер на раскладушке. Раздается мелодичная трель. Сашка попыталась сделать несколько движений за раз: отпрыгнуть за шкаф, уронить телефон, достать пистолет.

Вспомнила звонок. Перед переходом волновалась, что где-то забыла вторую трубу. Наверное, самая глупая мысль, посещавшая Сашку в жизни. А теперь... Нашла о чем беспокоиться — вон забытая целую жизнь назад трубка на столике у двери лежит. По закону подлости — на самом видном месте. Телефон надрывается.

— Не ори, дурной. Вернулась хозяйка.

Спустя несколько часов. Или сорок лет.

В пустой дом, похожий на дворец, и именно от этого кажущийся пустым вдвойне.

Мозаика потихоньку складывается. Кажется, она первый человек в истории, кому доведётся прожить жизнь второй раз. Первый— получилось неплохо. Второй— будет не проще, а то и посложнее. Ничего, прорвёмся, не в таких переплётах бывали.

И здесь прорвёмся. Сашка закуривает оставленную сорок лет назад сигарету Марины. Ничего, Друг, мы с тобой и в самом деле ещё увидимся. Когда-нибудь...

Полезла дальше. Обо что-то уколола палец. Какой-то значок. Башня или маяк, да молодой лунный серп над ними. Дата на обратной стороне. Не сразу сообразила— значок оттуда. Марине тогда было десять или одиннадцать лет. Интересно, какой она тогда была? Сашка никогда не видела детских фотографий Марины. Просто не было нужды. Значок долго носили, эмаль кое-где сбита и поцарапана, да и иголку меняли. Что это за значок, кому давался— спросить уже некого. Значит, ещё один кусочек мозаики, пусть и непонятно, куда положить. Как-то связан с Мариной этот кусочек металла. Что-то важное для неё олицетворял. А теперь... Что теперь? Дана новая жизнь. Чистый лист. Полностью. Так, только какие-то строчки набросаны. Так что бери и пиши.

Сашка усмехается своим мыслям.

Надо думать, и думать хорошо. На ней отблеск чужой славы, чужих дел. Для окружающих она по-прежнему одна из. Одна из тех, кем в то время не была.

Надо действовать. Найти людей. У Олега на компьютере прямо на рабочем столе висит список телефонов. Некоторые номера там та-а-а-акие. Причем запись на тройном суржике — смеси грэдского, мирренского и старогрэдского. Во всех трёх языках буква имеет цифровое обозначение. Вот он цифры буквами трёх языков и пишет. Похоже он этот список написал не просто так— верил, что кто-то придёт. Кто-то знающий эти три языка.

Дом выглядит так, словно хозяева уехали ненадолго и вот-вот вернутся. Но без Софи дом уже никогда прежним не будет...

Делами Сашка решила заняться через несколько дней. Пока надо в окрестностях осмотреться, да освежить в памяти навыки выживания в каменных джунглях, почему-то именуемых "культурной столицей".

Так. Что мы имеем: Загородный дом с участком, где стадо мамонтов вполне может порезвиться, плюс обстановочка, истинная стоимость которой неизвестна. Сашка снова усмехнулась: из ныне живущих на земле она, наверное, единственная, кто ел консервы "тушеное мясо северного слона", по-местному— мамонта. Архитектор, возводивший дом, наверняка считал заказчика параноиком. Ибо "подвал" напоминает хорошо оборудованный ДОТ, причем рассчитанный на длительную оборону в окружении и при применении атомных боеприпасов. Вот уж не думала Сашка, что окажется комендантом крепости. Правда, с минимальным гарнизоном в составе одного коменданта. Собаку, чтоль, завести?

Свой дизель— генератор с запасом соляры, тоже вполне достаточным, чтобы третью мировую под землёй пересидеть. Дизель ... фамилия жившего сто с лишним лет назад инженера почему-то не смогла вытеснить в лексиконе Сашки грэдский аналог названия двигателя, работающего на этом принципе.

Дом связан с гостевыми домиками и гаражом подземными ходами, подвал каждого домика оборудован под огневую точку. Причем, для каждого пулемёта в наличии второй ствол и запас патронов.

Нехилое количество валюты. Причем, наличной — доллары, евро, рубли, фунты, даже юани. Считать лучше не начинать, и так ясно, что счёт идёт на многие миллионы. Убить здесь могут и за много меньшую сумму — всплывают у Сашки в голове реалии этого мира. Есть золотые и серебряные монеты и золото в слитках. Золото в слитках — явный НЗ, слишком уж откровенны клейма ЦБ Империи. Продолговатый металлический пенал весь заполнен бриллиантами. То есть, можно долго жить, пользуясь всеми благами.

Арсенал... То, что лежит там, по нынешним меркам — запасник артиллерийского музея. Сашка расхохоталась в голос, благо слышать её никто не мог. Это для неё, ещё несколько дней назад подобное хранилище показалось бы складом антиквариата. Здесь же почти всё современное, и можно не сомневаться работоспособное. Из автоматов и винтовок преобладают грэдские образцы. Сложно понять, как они уцелели, но факт есть факт. Всевозможные прицелы, целеуказатели и глушители — местного производства.

Ещё Олег, в начале 90-х хорошо прибарахлился, обзаведясь чуть ли не сотней РПГ и таким же количеством "стрел". И это без учета того, что он домой переправил. Сашка попыталась вспомнить, не видела ли она на участке парочку замаскированных "тунгусок" и С-300. Хотя "Шилки" в свете того, что драться пришлось бы с пехотой, были бы актуальнее... Вроде бы, столь тяжелого вооружения Олег не держал, или же скорее в другом месте прятал. А где? Хотя если как следует пошерстить (ну и словечко, явно отсюда)

Плюс масса армейского снаряжения, так или иначе связанного с работой РЛС. С этого хомяка сталось бы разрушенную в Прибалтике станцию слежения закупить, и где-нибудь за гостевым домиком заново отстроить. Хотя РЛС — это больше по части Сергея было.

Ещё и пулемётами крупнокалиберными начиная от заслуженного ДШК (причем, явно из любви к искусству, ДШК на колесном лафете времен ВОВ) и заканчивая "Утесом" с ПНВ, лазерным целеуказателем и ещё чем-то, обзавелся. Для чего — теперь уже не спросишь. Олег умер десять лет назад. Генерал-полковником, кавалером многих орденов. Жену пережил ненадолго, дети и внуки были на похоронах. М. С. тоже присутствовала. Пожалуй, из них шестерых, живших здесь раньше, он прожил самую счастливую жизнь.

Софи, Сергей и Дмитрий погибли на самой кровавой из своих войн. Олег умер. М. С. стала незаменимой. Сашка вернулась. В свое и чужое прошлое.

А всё-таки хомяком ещё тем был Олег. Ну, ПТРД, ПТРС и какое-то английское противотанковое ружье времён охоты за Лисом пустыни зачем ему понадобились? Олег ещё ПТРС современным оптическим прицелом и лазерным целеуказателем оснастил, сошки и приклад собственного изготовления поставил. И вроде даже патроны сам снаряжал (Насчёт последнего Сашка не уверена). Руки у него от безделья чесались, или специально на кого-то "слонобой" готовил — теперь уже не узнать. Хотя, "слонобоя" Сашка доделает. Обязательно. Просто из любви к искусству.

Следующее помещение оснащено металлической дверью. Войдя и едва глянув на термометр, висящий на уровне глаз входящего, Сашка сразу поняла — температура оптимальна для хранения взрывчатки. Ну точно, вот и такие знакомые зелёные, черные и темно-синие ящики. Сколько их Сашка повидала! Чего она только не взрывала! Один раз даже несколько атомных зарядов приходилось ставить (здесь их вроде не имеется). Надо было разрушить перемычку, чтобы полуостров стал островом, теплое течение изменило направление, растопив приполярные льды. Лучше один раз потратиться на взрывчатку, чем постоянно строить новые ледоколы. Хватит людям зависеть от капризов природы. Настало время её покорять.

Хм, а если этот подвальчик на воздух взлетит, эффект на пару Хиросим будет.

Склад продуктов забит так, будто они тут намеревались третью мировую пересидеть. Да и пересидели бы, пожалуй. Продукты — все местного производства, а значит, вряд ли найдётся консервированная китятина. Или слонятина, хе-хе. Хотя "складик" по объему если и не федерального значения, то как минимум, городского.

Части Пилона здесь, части — на нижних ярусах.

Прознай хоть одно правительство по установку... Да за право обладания война почище мировой может начаться. Портал в другой мир, возможно не один. Да в такое могут вцепиться по-звериному. Сашке приходилось читать "Годовые отчеты Министерства промышленности" и она отчего-то запомнила данные из раздела подкомитета нефтеразведки. Только на Центральных равнинах запасы— лет на сто и это с учётом непрерывно растущей добычей. Только этих знаний уже хватит, что бы попытаться осуществить захват пилона. Его невозможно активировать с этой стороны — не факт, далеко не факт. Если узнают правительства или ТНК о грэдской нефти... То может начаться просто форменный ад.

Сашка знает— пилоны там одно время были заминированы атомными фугасами. В случае чего — вокруг останется только сколько-то километров стекловидной массы. Интересно, здесь то же? Ну, вот и занятие на несколько дней: выяснить, имеется у тебя в подвале атомная бомба или нет. Отработанные до автоматизма навыки вспоминались сами собой. Обследование пилона показало: да, пилон заминирован, но вполне обычной взрывчаткой. Правда, в тротиловом эквиваленте тут столько... Ну, на Хиросиму на одном складе уже есть, тут получается, будет на Нагасаки. Причем любой местный сапёр отдал бы должное мастерству грэдского коллеги. Сашка проводить разминирование не рискнула бы. Хотя взрывать да и разминировать ей много чего приходилось. Когда уже собиралась уходить попались на глаза какие-то бумаги, завернутые в несколько слоев полиэтилена, прилепленные на стену. Убедившись, что никакого смертоносного сюрприза не содержится, Сашка отклеила пакет. Внутри оказались инструкции, как разминировать это чудо саперного мастерства. Инструкции, разумеется, на грэдском. Причем, первый лист написан с изрядной долей черного юмора. "Если вы это читаете, то значит, вы ещё живы". Последняя фраза тоже выдержана в подобном стиле"Если вы прочли до сюда и ещё живы — примите наши самые искренние соб.. начало фразы так старательно замазано, что читается без труда. В общем, примите поздравления. Более подробное ознакомление с инструкциями Сашка решила отложить до лучших времён.

Впрочем, неработающий пилон, никому, кроме археологов нафиг не нужен. Да и те долго гадать будут, что это за конструкция.

Самое важное в любом деле — информация. В сейфе Олега много серых папочек с делами. Почему-то одним из кодов — Сашкина фамилия. К чему бы это? Теперь неважно уже. Консерватор Олег не слишком доверял компьютерам. В виде своеобразного издевательства над теми, кто найдёт, поверх папочек лежит записка на изобретенном Олегом суржике — смеси старогрэдского, грэдского и мирренского языка с четкими и подробными указаниями, где спрятаны самые интересные документы и фотографии. Сашка не уверена насчет возможностей современных компьютеров, но знает — Олег свято верил в аксиому археологов "Текст на неизвестном языке прочитать невозможно". Кстати, в доме Сашка не нашла ни одной книги-билингвы (на грэдском и русском), хотя в Империи такие книги издавались.

Чего тут только не находится. Обилию оружия, денег и ценностей, причем находящихся в самых неподходящих для хранения местах удивляться уже перестала. Обнаружила даже самый натуральный "Маузер" с деревянной кобурой. Бродя вечерами по коридорам, частенько нацепляет кобуру. Зачем — сама не знает. Из столь мощных пистолетов стрелять никогда не любила. Это Марина обожала изо всяческих ручных гаубиц палить. В основном — в десятку. Или в сердце, в зависимости от ситуации.

В шкафу Олега обнаружился комплект формы грэдского генерал-майора. Сашка думала, что звание он получил несколько позже. Хотя, какая теперь разница? Он генералом армии умер.

В одном из шкафов нашлось ещё несколько комплектов грэдской офицерской формы без знаков различия. Там же нашлись погоны и звёздочки.

Вспомнила прошлое, повертевшись перед зеркалом в форме не по размеру, отменённой 30 лет назад, и с погонами, изменёнными тогда же. Только эмблемы за прошедшие годы не изменились. Для привычного облика выглядит слишком хорошо, для своего здешнего возраста — слишком старой. Слишком холоден взгляд давным-давно отсмеявшихся глаз.

Отдать что ли пару комплектов в ателье, что бы подогнали под неё? Хоть какой-то кусочек прошлого будет при ней. Ещё одно доказательство того, что события тех лет не были каким-то дьявольски сложным глюком... Хотя Сашка никогда не употребляла наркотики.

Смотрит в зеркало. Видит то ли одетого не по форме грэдского полковника, то ли просто молодую девчонку, примеряющую сшитый по мотивам какого-то фильма карнавальный костюм. Хотя взгляд у неё точно не как у молодой. Одевает тёмные очки местного производства. Теперь выглядит просто глупо.

Нашелся и штатный меч сапёрных и артиллерийских частей. Почему-то опять вспомнилось, что здесь похожие клинки зовутся ландскнеттами. Но этот меч просто не её. Её остался где-то там. В другом мире. Или во сне. В обширной коллекции холодного оружия обнаружилась и катана в чёрных лакированных ножнах. Вполне боевая, остро наточенная. Только, судя по клейму мастера, грэдского, а не японского производства. Старинная. Времён Сордара III. Чем-то эта катана напомнила Сашке "Лунный цветок"... Но эти воспоминания теперь тоже прошлое.

Пожалуй, с этим мечом она и будет ходить. Что здесь ходить с холодным оружием, мягко говоря, не принято, а на ношение огнестрельного действует куча запретов, Сашке наплевать. Грэды почти все ходят с оружием. Она предпочитает оставаться грэдкой. Пусть и родилась когда-то именно здесь. Но её дом остался там.

Сашка медленно достает клинок из ножен. Переплетаются стальные полосы причудливого узора. Что-то в переплетающихся полосах напоминает Сашке собственную непростую жизнь. Берёт катану двумя руками. Становится в боевую стойку. Когда-то Сашка славилась быстротой. А что сейчас? Слегка поводит клинком. Хоть что-то привычное, хотя сколько лет она не держала оружия в руках? Уже и не вспомнишь. Здесь оружием придётся пользоваться. Непременно, если, конечно, Сашка ничего важного об этом мире не забыла.

Сашка уже третью неделю, или второе десятидневье сидит... дома. Восстанавливает знания о мире. Хотя и собственная память не подводит. С одной стороны, пора бы выбираться, всю жизнь в бункере не просидишь. Но с другой... А зачем? Чего она там, за забором не видела? Как пользоваться местной техникой вспомнилось очень быстро. Просмотр телепрограмм да рытье в интернете воскресило все самые мерзкие воспоминания. Тогда ей здесь не нравилось. Просто не нравилось. Временами было просто страшно. Мир казался серым, серым и каждый день был наполнен страхом. Грязь, и только грязь вокруг. Ложь и фальшь, царящая в отношениях между людьми.

Теперь во всём этом вновь предстоит барахтаться. Хотя есть и важное отличие от прошлого. Чувство страха Сашка утратила. Полностью. И навсегда.

Хотя хватит откладывать непосредственное знакомство с миром. Завтра, точнее уже сегодня, пора бы вылезать из бронированного домика. Сашка всё-таки не рак-отшельник, что бы в раковине сидеть, и клешнями у входа щёлкать. Но вот стоит ли что-нибудь тут делать, и во что-либо вмешиваться?

Всё-таки это был дом Софи. А они просто жили здесь. Без неё здесь уже ничего прежним не будет. Без неё... Она всё-таки была настоящей принцессой. Умела создавать какую-то волшебную атмосферу. Несмотря ни на что. Атмосфера ещё не улетучилась. Всё-таки тут прошло только несколько дней. Но Софи мертва уже многие годы. А тут... Что тут?

Сашка вертит в руках очки Софи. Надевает. Снова словно призрак смотрит из зеркала. Хотя кто она по сути дела?

Надо собираться, что надеть? Сашка просто рассмеялась своим мыслям. Тоже мне, на свиданьице собралась! На седьмом-то десятке лет. Кому расскажи— не поверят. Хотя... Собственно говоря, кому рассказать? Вон, раскладушку раскрой, и звони почти на любой номер. Большинство ответит, хотя и с руганью, что, мол, звонишь в такое время?

А впрочем, что волноваться о внешнем виде. В черном и там, и здесь многие ходят. Сашка выбрала черный плащ, переделанный для ношения оружия. Черного в гардеробе Софи много. В своем нет ничего, предназначенного для ношения оружия. А в некоторых магазинах, продававших всякие экзотические костюмы Софи, наверняка, любили самой нежной любовью. Похоже, она у них весь тираж, или не тираж— нужное слово Сашка вспомнить не может, скупала.

Собралась, короче, из мечей взяла ту самую, похожую на "Лунный цветок", катану. Пистолет выбрала обычный ТТ— единственный из местных, каким она неплохо владеет. Нелишне проверить, как она сейчас стреляет. Благо, тир в одном из подвалов никуда не делся. Но первую встречу вряд ли придется заканчивать перестрелкой.

Хотя лучше пока просто по городу лучше погулять. Поностальгировать, так сказать. Сапожки, правда, подобрала, мягко говоря, экстравагантные, но зато ногам удобно.

Непривычно, что на улицах её не узнают. С другой стороны, такая популярность несколько нервирует. Так что, гулять по улицам, можно в полном спокойствии. И одиночестве. Старые знакомые её вряд ли вспомнят. А она их— тем более.

-Саня! Привет,— окликают, как говорится, сама накаркала.

Не сразу сообразила, что окликают её. Сань на свете много, генерал Симон— одна. Да и имя её до недавнего времени все произносили, выделяя букву "Е" АлЕксандра. Друзей в этом мире у неё нет. Движение руки к пистолету удалось погасить усилием воли ещё до того, как рука дёрнулась. Врагов-то здесь тоже нет. Во всяком случае, пока.

Что-то они там с переносом клеток и омолаживающим эффектом перемудрили. Или просто старуха, каковой Сашка и является с биологической точки зрения, ещё не привыкла к юному телу. Сашка медленно разворачивается.

Генералу непривычно, что бы её окликала по имени какая-то девица с волосами неопределенного цвета,в куртке, оставляющей открытым пупок, короткой юбке и туфлях на шпильках да ещё розовая сумочка с хвостиком какого-то зверька.

Образ медленно всплывает в памяти. Светка. Подруга. Не самая близкая, но из тех, что про День Рождения никогда не забудет. Ещё кусочек мозаики всплывает в памяти. Особенно активно пыталась с Сашкой улучшить отношения, когда у той обнаружились знакомые с "Бентли" да "Бумерами". А "Бентли"-то сейчас разбит. Хе-хе.

Однокурсница. Как она переползала с курса на курс, для Сашки было необъяснимой загадкой, ибо Светка занималась чем угодно, только не учебой. Сашку в университете все считали законченным если не "ботаником", то кем-то очень близким.

-Ну, привет,— не сразу сообразила, с какой интонацией ответить. Получилось довольно грубо. Зато для языковой практики в самый раз.

-Давно тебя не видела, с месяц, пожалуй.

"Знала бы ты, НАСКОЛЬКО, давно я тебя не видела! И вспомнить бы, где виделись месяц назад"

-Что-то ты какая-то надутая. Приоделась, смотрю... Мелирование что-ли не нравится.

Насчёт надутости Светка всегда её спрашивала. Кажется... Да банально завидовала!

-Мелирование чего? — не то, чтобы Сашка ТАМ совсем уж не следила за модой, но такой термин ей не знаком.

-Ну, вон же у тебя две пряди седые. Зачем тебе их так странно выкрасили.

Теперь Сашка вспомнила и термин, и его значение. Закраска прядей в определённые цвета. И зачем им это нужно?

-Это их настоящий цвет.

-Закрась обратно. Такое сейчас не катит. Да уж, весело ты лето провела. Давай рассказывай! Пошли в кафе посидим. Ты что, за границу ездила? Куда? — а невысказанное в вопросе сквозит "С кем?"

-С чего ты взяла, что я за границей была?

-А где же ещё ты такой акцент смогла подцепить? Да и одеваться как-то странно стала, я тебя только по походке и узнала. Что, на экстремальный туризм потянуло.

Образ Светки Сашка без особого труда извлекла из памяти. "У стариков, наверное, всегда так— прекрасно помним, что было давно, и забываем недавнее".

Вот Светка: больно уж шумным, беззлобным и абсолютно пустым был отложившийся в памяти образ... "Рассказывай" в представлениях Светки значило слушать многочасовой рассказ Светки о себе любимой.

М-да, память не подвела, но в отличие от прочего, сейчас Светку будет слушать с благодарностью. Всё-таки она порядком подзабыла молодежные термины и жаргонизмы начала 21 века. А это довольно важные кусочки мозаики. Подруга, так сказать, из разряда тех, к кому за поддержкой в трудную минуту лучше не обращаться. Ответ будет в стиле "Да я всё для тебя, но, понимаешь ли, мне так неловко, но сейчас у меня сложности. Как только с ними разберусь— так сразу и приходи".

Светка трещит о похудении— и заказывает чуть ли не тонну пирожных. Сашке на фигуру плевать, на то , что подумают вокруг, глядя как молодая женщина заказывает бутылку дорогого коньяка— плевать тем более.

— Ты пьёшь коньяк?

— Да, и что в этом такого? Я ещё курю, ругаюсь матом и отменно дерусь.

— Да, специфическое у тебя чувство юмора.

"А ещё атомные заряды время от времени взрываю"

— Удивительно! Года не прошло, а ты так изменилась.

"У меня дети могли бы быть старше тебя. Может, даже внуков смогла бы увидеть. Вспомнились тут похороны Олега"

Кто-то за соседним столиком пробурчал "лесби". Сашка посмотрела в ту сторону. Оскорбления почему-то вспоминаются быстрее прочих слов. Просто посмотрела. Парочка в составе длинноволосого парня в черном с накрашенными глазами и такой же девицы тут же ретировались на другой конец зала. Хотя насчет парня Сашка была не совсем уверена. Просто один из длинноволосых повыше.

Светка без умолку трещит о шмотках, жратве, да своих женихах, коих в настоящий момент насчитывается минимум пятеро основных плюс два запасных. Если у неё то Санек оказывается Стёпой, то наоборот Стёпа Саньком или Лёхой... И как она их самих различает?

О Сашке вспоминает только один раз: не заметив у Сашки обручального кольца, равно как и любых других бросает мимоходом.

— А у тебя никого нет?— и продолжает трещать без умолку.

Очередная мелкая подколка, из разряда "Ну ты и клуша, даже мужика себе завести не смогла. Вон как мои меня обхаживают". Руки, унизанные кучей колец с бриллиантами, старается держать так, чтобы кольца Сашка видела. Ну просто анекдот про "У нас всё, всё свежее". Жаль, наградной перстень, пожалованный Императором по представлению М. С. (высшая награда, дающаяся не за военные заслуги, кроме прочего дает награжденному права Главы Молодого Великого Дома) за взрыв перешейка там остался. От сидящего в нем камушка Светку инфаркт хватил бы. Инсульта быть не могло— по причине отсутствия органа, куда происходит кровоизлияние.

Сашка потихоньку приговаривает коньяк. Она уже подзабыла, как женщины любят друг перед другом выделываться. В обществе, где если не всё, то очень многое решают деньги, отсутствуют какие бы то ни было моральные нормы, стремление обеспечить себя путем захомутания перспективного самца вполне допустимая и даже служащая предметом зависти , вещь. Плюс патологическое стремление прихвастнуть перед "подругой" новой шмоткой или мужиком.

Знала бы Светка, что на подобные бабские выверты Сашке глубоко наплевать — просто не поняла бы. Шмотки, мужики, жратва да сплетни об общих знакомых, когда в глаза говорят совсем не то, что за спиной.

— Угум— что одновременно может означать и "да", и "нет", и "пошла ты знаешь куда".

— Ой, а ты что тату себе сделала? Можно посмотреть?

— Где ты видишь тату,— Сашка не сразу вспоминает значение этого слова.

— Да вон, змейка на запястье. Цветная!

Сашка нехотя протягивает руку. Уточнять, что змейка не простая татуировка вовсе не хочется. Слова долг, честь, совесть, даже банальная верность кому или чему-либо — не для этого мира. Личность вроде Светки не поймёт, что змейка вовсе не украшение.

Светка зачем-то касается змеи.

— Классная! Я тоже себе сделать хотела, но Лёха не дал, сказал, что тату только шлюхи носят.

Очередная мелкая подколка. В другой жизни, Сашка, вероятнее всего, обиделась бы. Но сейчас ей наплевать. Он просто напрочь забыла господствующий здесь стиль общения вроде бы "подруг". С милыми улыбочками говорить друг другу более-менее завуалированные мерзости. Ну, плохое вспоминается очень быстро, а с хорошим и раньше было напряженно.

Хотя, если вспомнить виденное на улицах, то татуировки здесь распространены весьма широко. Причем, как у мужчин, так и у женщин. Если и вправду тату признак представительницы древнейшей профессии, то таких тут получается чуть ли не каждая вторая. Причем, преобладающее место нанесения — нижняя часть спины. Почему-то эту часть тела здесь очень любят выставлять напоказ. Причем, даже в холодное время года. Сашке в сущности наплевать. Пусть хоть голыми по улицам ходят, если простудиться или ещё чего не бояться. Здесь, в конце-концов, попросту не её мир. И Сашка вовсе не собирается, как здесь говорят, "лезть в чужой монастырь со своим уставом". Главное, чтобы к ней не лезли со своими моральными нормами, точнее, их отсутствием. Светка раньше обожала давать советы, каковым Сашка никогда не последовала бы. Только какой-то осадок на душе, словно дурной привкус во рту после скверного алкоголя, всё равно остаётся.

— А здорово сделано,— продолжает, между тем Светка,— Красиво, и в цвете. Даже с золотом вроде. Где такой салон не подскажешь?

— Не в Питере,— буркнула Сашка. Татуировка у неё — как у Софи. В память о ней сделана. Тут у военных тоже вроде распространено что-то подобное. Или это она в каком-то фильме видела? Еггтовские татуировки никогда не сводят и не изменяют. У младшей Марины была совсем другая змейка.

Сашка резко убирает руку и даже рукав одёргивает почти до середины кисти. Светка продолжает трещать.

— Слушай, а это не больно?

— Что именно?

— Ну, когда колют. Это же так страшно.

"Да что ты вообще о страхе знать можешь?"— с раздражением подумала Сашка, сказав вслух.

— Терпимо. Когда знаешь, чего ждать — не страшно,— когда-то она так сказала, когда её вели на расстрел. "Боишься, Чёрная?". Тогда она ответила, как сейчас. Ситуации были несравнимы. Конвоир испугался такого ответа, покрепче схватился за винтовку. Сашке тогда стало почти смешно. Насколько же сильный страх внушают Чёрные, если их боятся даже таких. А грохотало уже недалеко. Ох, как неуютно было конвоирам. Они уже тогда были напуганы. Потому и сбежали. Потому и не дострелили.

Светка зябковато поёжилась.

— Б-р-р-р. Скажешь же ты иногда. Аж страшно становится.

Сашка залпом опустошает рюмку.Ну зачем девочку напугала? Она же тебе ничего плохого не сделала.

— Ага. Могу иногда выразится.

— Где же ты так пить наловчилась? Словно офицер из Белой гвардии.

— Мне красные как-то милее.

— Ну ты даёшь! Они же Николая расстреляли!

— И правильно, между прочим, сделали. Николай тебе что, родственник? Чего он такого хорошего сделал? Жену любил? Так для императора это не обязательно. Думаешь, при их благородиях ты или твои отец с матерью смогли бы в университете учиться?

— Да я не думала об этом. Да и вообще, хватит меня грузить!

— Да я, собственно, и не начинала.

— Почему ты стала такой занудой? Жить надо позитивно.

"То есть, не думая ни о чём. Жратва, шмотки, да мужики. Как это я могла позабыть, насколько здесь культ тупости пропагандируется".

— А я, что так сильно негатив излучаю?

— Ну где-то так, вся в чёрном. Даже не улыбаешься.

— Смех без причины знаешь признак чего?

— Не злись.

— Даже и не начинала.

"Может, ты брюзжишь только потому что просто старуха. И ещё не избавилась от подсознательной нелюбви старух к молодым женщинам? Хотя чего грустить сиди, пей коньяк и радуйся, что вновь молода. Давно ты последний раз танцевала? Вперед, и с песней. Сколько раз Светка тебя звала поразвлечься? Так вперёд! Самой-то не смешно?"

Светка вспоминает каких-то общих знакомых. Сашку вот только слово "наши" по ушам резануло. "Наши" все остались там. А тут — не пойми кто. Не свои. Не чужие. Попросту — никакие. Образы не складывающиеся в людей.

Появилась бредовая идея напоить Светку до поросячьего визга. Коньяк-то она не употребляет, а вот к "Мартини" охотно прикладывается. Уже начинает хихикать куда глупее обычного и нести совсем уж откровенную чушь. Сашка всё больше и больше мрачнеет. Будто от больной Светкиной головы у неё самой настроение в лучшую сторону изменится. Встретилась, блин, с не самым худшим куском прошлого. Встретилась, что бы убедиться: прошлое было куда более отвратительным, чем казалось ей спустя годы.

А, впрочем, плевать на всё. Пока есть коньяк. Ещё один день будет зверски убит. Что там Светка несёт? Может, над этим и в самом деле можно поржать?

Посидели хорошо. Когда пришло время расплачиваться, оказалось, что денег у Светки очень мало. Посмотрела на Сашку таким взглядом, что будь Сашка Александром, тут же, не колеблясь, заплатил бы за двоих.

Ещё кусочек мозаики. Светка всегда такой была. Когда с подругами ходили в кафе, у неё всегда либо денег не было, либо находилась символическая десятка— другая. Хотя кушала она чуть ли не больше всех. И одевалась получше многих.

Сегодняшний раз счёт был исключением только из-за дорогого коньяка, выпитого Сашкой, считай, в полном одиночестве. Светка только рюмочку, из вежливости, или из хомячьего инстинкта, попробовала.

Зато на содержимое Сашкиного кошелька посмотрела с чем-то подозрительно похожим на искреннюю зависть и уважение.

На улицу выбрались сильно за полночь.

Двинулись не куда-либо конкретно, а просто по направлению.

Очередной забор. Ну да, точечная застройка везде и всюду. Насколько Сашка помнит, до дома Светки осталось совсем недалеко.

Навстречу трое парней. Пивка, или чего покрепче тяпнули, и решили приятно разнообразить досуг.

— Девушки, не хотите прогуляться?

— Ой,— пискнула резко начавшая трезветь Светка, -Бежим. В этом районе неделю назад малолетку по кругу пустили.

— Ты не бойся, мы тебя не резать, мы тебя (любить) будем.

Когда-то, очень давно, Сашке повезло убежать от парочки подобных компаний. Но теперь эти времена кончилась. Помойные шавки осмелились тявкать на угрюмого, седого, но ещё очень и очень крепкого волкодава.

Может, даже именно от этих приходилось бегать— гастарбайтеры, неважно какой нации с высочайшей степенью сперматоксикоза, и приличной дозой принятого алкоголя.

Сашка шагнула вперёд. Троица восприняла это по-своему.

— Ха, глянь, готка первой быть хочет. Точно они на всю башку звезданутые. Готка, хочешь в жопу (отлюбим)?

Тоже кусочек мозаики. Из разряда запоминающихся. Тех, которые следует перевести в состояние щебёнки.

Своей смерти главарь не увидел. Удар в грудь, и с разворота второму и третьему по шее. Меч скрывается в разрезе плаща. Светка не сразу поняла, что у забора они остались одни. Не считая трёх дергающихся тел, под каждым из которых уже образуется темная лужа. Поняв, что произошло, Светка падает на колени и начинает выть. Протяжно, на одной ноте.

Сашка несколько раз резко бьёт её по щекам.

— Вставай и пошли, скоро приедет полиция.

— У н-н-нас-с-с не полиция.

— Ну, милиция. Ты, как знаешь, можешь остаться здесь, меч я брошу, и у них сразу будет готовая подозреваемая.

Угроза возымела действие.

— П-пойдем— мямлит Светка.

— Ты вроде близко живёшь, пошли к тебе.

— Там мама.

Час от часу не легче. Ещё маленький кусочек разбитой мозаики. Матушку Светки Сашка вспоминает с трудом, этакая типичная домохозяйка. Кажется, до сих пор верит, что дочка вечера у подруг проводит чуть ли не за вышиванием... Ну, да это не Сашкино дело.

Отец Светки, его Сашка знает плохо. Очередной кусочек мозаики. Вроде работал, да и сейчас работает на оборону. Что-то настолько важное и секретное, что и в 90-гг семья жила безбедно. От него частенько можно было слышать "Какую страну просрали, идиоты!"

М-да, визит пропахшей вином грязной доченьки с поплывшей косметикой и в компании странноватой личности в кожаном плаще с катаной и пистолетом, они бы тоже не одобрили.

— Ну-ка дай ключи. Так. Вот этот от чего?

— Лё-хина квартира, я в ней иногда живу.

— А он?

— У него другая.— квартира или подружка Сашка уточнять не стала. На языке вертится фраза "Ну и промискуитет у вас тут". Не сказала. Только дома Светка разревелась по настоящему. Потом, зажав рот бросилась к туалету. Характерные звуки доносились долго, кажется, из Светки тем же путем, что и вошли, вышли все продукты за несколько дней.

Светке в чай подлито позаимствованное из шкафчика в ванной стотворное. Теперь до полудня спать будет. Убедить её, что ночное происшествие ей привиделось в пьяном угаре, будет несложно. Кусочек мозаики сложен полностью. Светка цинична и расчётлива только в том, что касается отношений с молодыми людьми. Во всем остальном она доверчива и легковерна.

Сашке не спится. Позаимствованный из Лёхиного бара коньяк помогает скоротать одиночество.

На улице медленно светлеет.

Сонная, но одновременно испуганная Светка выходит на кухню. М-да, ошиблась с дозировочкой.

— Саня, ты помнишь, что вчера было?

— Конечно. Мы набрались в кафе и отправились сюда, ты ещё долго соображала, в квартире какого из твоих хахалей лучше ночевать, чтобы точно на него не нарваться.

— И всё?

— Если не считать бодяжного коньяка, и того, что ты заблевала сортир сначала в кафе, потом здесь.

— Ой!

— Да не волнуйся ты так, моющий пылесос— чудесная машина, реклама почти не врет.

— А потом... На стройке.

— Что на стройке? Мы по твоей милости, Сусанин доморощенный, пока сюда шли, петляли как два пьяных зайца. По дороге, я точно штук пять строек видела. Вроде на башенный кран никто из нас не лазил.

— Но ты там была... С мечом... И эти были... И...

— Тебе пить меньше надо. Да и мне, пожалуй, тоже.

— Но они там были?

— Кто?

— Те, с кем ты рубилась.

"Вообще-то, я не рубилась, а рубила. Можно сказать, в капусту. С такими... Персонажами. Я пожалуй-бы с десятком справилась. Хотя свои силы переоценивать не стоит...Так, вразумительный ответ выплыл из памяти"

— Свет, я похожа на персонажа японского мультика?

Светка придирчиво окидывает взглядом не содержащий ни одного светлого пятнышка с несколькими ремнями черный костюм Сашки.

— Иногда бывает.

Сашка приняла позу, считаемую многими боевой стойкой каратэ.

— Ну да, я с детства практикую стиль "Пьяный мастер".

— Правда?

— Шучу, конечно!

— Но ты вчера... Троих. Или их двое было. Как в анимэ.

— Свет, послушай старого алкоголика, если много примешь, ещё не то привидется. У твоего приятеля в комнате, где ты дрыхла, на стене с десяток бутафорских мечей висит. Я на анимешку живую похожа. Вот явь со сном и перемешалась. И я не разглядывала Лёхины диски, но анимэ там половина, если не больше. Пить тебе надо меньше, пусть и за встречу.

— А, ну хорошо, если так. А то я как понервничаю— сразу жутко есть хочу. Надеюсь, этот бегемот не всё сожрал.

Сашка косится в сторону Светки. Та форменным образом потрошит холодильник. Приятель, наверное, прилично зарабатывает, или в дальнем родстве с хомяками состоит, иначе такую обжору-подружку кормить будет сложно. Да и обстановочка наводит на мысли о цене одного квадратного метра. (До чего же быстро реалии этого не лучшего мира вспоминаются. Здесь-то недвижимость в больших городах товар. И ещё какой! Зачастую кровью политый. Дома, это место такого слова как-то называть не заслуживает, так не лепили жилье на каждом свободном клочке земли. Строили широко, города почти не росли ввысь, разрастаясь вширь). Насколько Сашка помнит, Светка никогда не работала, сперва живя за счет родителей, а теперь дружков— приятелей, никого из них не ценя. Диплом всё-таки получила, лишь бы родители отстали. Сплошь и рядом отплачивая мерзостью за доброту, особенно своим молодым людям. Считала себя в высшей степени обворожительной, по крайней мере, обворожительнее Сашки. Всегда любила хорошо покушать. Сашка то и дело посматривает то на часы, то на холодильник, пркидывая, не пора ли звонить в русскую редакцию "Книги рекордов"— пора представителей присылать, чтобы они новую дисциплину ввели, а заодно и первый рекорд по скоростному поеданию продуктов из холодильника высотой под три метра, подтвердили.

Светка свершенно не изменилась. Хотя, чего ей меняться за десятидне... Тьфу, ты Сашка всё время забывает, что месяцы здесь семидневными циклами измеряются. Да и какое старухе дело, до того, как гуляет молодёжь? Особенно, если молодёжь абсолютно чужда ей, а брюзжать Сашка не выучилась. Что же так злит? Инстинктивная зависть старой самки перед молодой? Хотя, если не седые пряди, как раз у Сашки внешность более чем ничего.

Телевизор лениво бормочет об убийстве на национальной почве:" группа скинхэдов с особой жестокостью убила двоих граждан стран СНГ и случайного свидетеля— гражданина России".

Потом диктор опять что-то начал вещать об активизации фашистов в России.

Кажется, Сашка начала понимать, почему Олег как-то раз в телевизор обойму выпустил. Угрызений совести по поводу совершенного Сашка не испытывает. Ни малейших.

Из-за дверцы холодильника доносится довольное чавканье. И вправду вспомнился какой-то японский мультик, где пара обжор превратилась в свиней (а нечего было не для вас приготовленное лопать). Кажется, что когда Светка высунется из-за дверцы, у неё вместо головы будет свиное рыльце.

— Слышь, Сань, тут Лёха скоро придёт. Эсмску прислал. "Скоро буду, любимая".

— Я и так уже уходить собиралась.

— Да не, ты что, он гостей любит. Особенно, таких странных.

— В каком смысле "любит"? — насторожилась Сашка. У Светки был своеобразный "пунктик" на тему секса, и все женщины, с кем она общалась, знали всё про размер и форму предмета, прикрываемого древнегреческими скульпторами на своих произведениях фиговым листом. Покопавшись в памяти, Сашка могла бы и про Лёху информацию добыть. Просто не хотелось.

— Да ты не волнуйся, ничего такого, нравится ему просто со всякими чудиками общаться, тут и готы были, и эмо, и анимешники, и скинхэды, и антифа с анархистами или монархистами забыла, короче, кого сюда приносило.

— Тоже мне, Савва Морозов.

— Ты о чем? Знакомый что ли твой?

— Ни о чем, историю надо было меньше прогуливать.

Светка, высунувшись из-за дверцы, капризно надулась.

— Я обиделась— сообщает она писклявым голоском, видимо подзабыв, что Сашка одного с ней пола.

— В чем проблема, я хоть сейчас уйти готова.

— Не надо, только не говори больше так.

— Ладно, не буду... маленьких обижать. — хотя на деле Светка старше Сашки почти на полгода.

— Лёха должен сегодня припереться. -зачем-то повторила Светка— Ты его не бойся, он хороший, добрый и ласковый. И вообще полностью безопасный. Он педик, и вроде даже пассивный.

— С чего ты взяла?

— Сам сказал. Хочешь его коллекцию игрушек для этого дела покажу?

-Да уж обойдусь как-нибудь. — Сашке приходилось участвовать в облавах в борделях и проводить обыски в особняках зажравшихся богачей. Это было давно. Но некоторые отвратительные воспоминания намертво врезались в память.

— А когда-то был в меня влюблен, бегемот такой. Как я ему нервы помотала! Ключи вон отдал. Я тут частенько обитаюсь.

Светка заканчивает разгром холодильника и отправляется досыпать. Среди кухонной утвари наконец-то обнаруживается и пепельница. Сигареты у Сашки свои, но чужое вкуснее. Коньячок неплохой тоже имеется. Одну марку оценили, перейдём к следующей. Хорошо, Светка до лимончиков не добралась. И сырок деликатесный с плесенью обнаружился. Да уж, дружок точно из разряда, вино пью старое, сыр ем с плесенью, интересно, машина у него открытая— добрался таки до меня кризис.

Звук ключа в замке, и вскоре на кухню вваливается не очень трезвый Лёха. Для бегемота мелковат, пожалуй. Габариты— как у медведя, правда ещё не очень матерого, всю жизнь прожившего в хорошем зоопарке и уже потихоньку заплывающего жирком... Окидывает кухню взглядом медведя— папаши из сказки, увидевшего, что у него в доме сотворила Машенька. Вообще интересная девочка была, объесть трёх медведей, да ещё поломать им мебель.

А вот, собственно и она сидит. Чёрный плащ, черные ремни, ноги в сапогах со шнуровкой выше колен закинуты на стол. Да ещё с его сигарой в зубах. На столе— недопитый коньяк, ещё вчера красовавшийся на полке— память дьюти фри Брюссельского аэро

порта.

— Ты что здесь делаешь?— обалдело спросил Лёха, как тот медведь поводя глазами по сторонам, словно выискивая поломанную мебель.

— Да вот, жду, когда у твоей подружки хмель из башки выветрится.

— Где она?

— Твой дом, ты и ищи— ответила Сашка, мысленно отметив, что про подружку не спросил "какая".

Вернувшись, спросил.

— С кем она опять связалась? Или просто так в компании с тобой нализалась.

— Да так, встретились старые подруги по университету, поболтали о своем, о девичьем — Лёха издает какой-то горловой звук, призванный обозначать смешок— видимо представил Светку в костюме наподобие Сашкиного. А вот Сашке смешок не понравился:

— Я её стеречь не нанималась, не умеет пить— так пусть лучше и не берётся совсем! И кстати, хоть баллончик для самообороны ей бы купил.

— Случилось что ли что? — кажется, беспокоится искренне.

— Могло.

— Вообще-то я ей травматический пистолет давно уже купил, а она отказалась, говорит— тяжелый слишком.

— Ну, так поищи что-нибудь покомпактнее. В следующий раз меня поблизости может и не оказаться. Я в телохранители не нанималась!

Лёха окидывает Сашку взглядом сверху вниз, словно хочет работу предложить. Безо всякого физиологического интереса. Просто пытается понять, кто перед ним.

Ладно, хоть понял, что не кандидат в телохранители его подружки. Пусть даже и потенциально на телохранителя похожий, но оплачивать такого— никаких денег не хватитит. Лёха подсаживается за стол, наливает рюмку (Сашка мысленно обругала сама себя— и откуда только привычка взялась— когда пьёшь в одиночку, ставить две рюмки. Но с другой стороны— коньяк-то его)

Залпом выпил.

-Ты с ролевой игры или из тусовки анимешников?

Сашка складывает руки пистолетиком.

— Бац-бац— и мимо.

Делает вид, что дует в "стволы".

— Я сама по себе, как хочу, так и гуляю.

Лёха налил себе новую стопку, но пить не стал. Повнимательнее приглядывается к Сашке. Во взгляде— оценивающий интерес. Пожалуй

сама Сашка так смотрела когда-то на новых подчинённых, а то и равных по званию.

— Стоп, стоп, стоп. Света показывала институтские фото, и ты там была, Александра, кажется?

— Ну была, что это меняет? Я много где была, куда другим лезть не посоветую. Время, знаешь ли не стоит на месте.

— На том фото ты выглядела законченным ботаником....

— А вот сегодня для разнообразия побыть сама собой решила.

— Слушай, я кофе выпью?

Хм, этот эстет кофеварку дома держит, и вроде даже умеет включать. Чем его коньяк не устраивает?

— Мне-то чего? Твой же дом. Могу ещё коньячку предложить, — нагло предложила Сашка — Просто блеск.

— А то устал просто, был на эксперементальной постановке, а она на заброшенном заводе происходила на окраине.

— А мне-то что? Из меня театрал, как из этого стола.

— Ты точно не из анимешников, или ролевиков.

— С чего ты взял? Меня пока называли только готкой, и не потрудились объяснить, что это значит.

— Могу разъяснить.

— Не надо, термин субкультура мне известен. Кстати, с чего ты взял, что я ролевик или анимэшник?

— Ну, одеваются они похоже. И ты катану под плащом носишь.

"А он наблюдательный, и, похоже, неглупый. Чего же просмотрел, что подружка— дура набитая? Не зря говорят, любовь зла, козлы, хотя в здешних краях чаще козы, этим пользуются!"

-Ношу.— Сашка чуть поправлят плащ,— Причем, настоящую. Колбасу там порезать— самое то.

— Жесткие у вас боевки, похоже.

— Я в таких играх не участвую, во всяком случае, пока. Хотя... Ты из этих ролевиков или анимэшников знаешь кого-нибудь?

— Конечно. Могу познакомить. У них как раз мероприятие на днях. А такие.. колоритные персонажи им нужны.

— Давай, а то скучновато что-то здесь. Не всё же коньяк трескать.

Ревизия ящиков в "подвале" (сверху железобетона два метра, да земли пять) выявила то, что Сашка в принципе знала и так— Олег коллекционировал оружие. И при поставках оружия через пилон (видимо, будучи в сговоре с кем-то из техников) в стандартных ящиках обраруживались совсем не стандартные образцы. Ну и хомяк же ты был, Олег. Ладно, хоть патронов на каждый ствол по два-три ящика. Почему коллекция осталась здесь— тоже понятно— они вшестером были последними, кого через пилон перебрасывали. Отчасти из-за чужаков (пленные летчики-кэртерцы говорили, что командование очень интересуется районом, где располагался один из пилонов, чуткие приборы чужаков зафиксировали непонятное излучение и разведчикам ставилась задача установить источник, вроде даже диверсионные группы высаживали, коих удалось кого ликвидировать, а кого и поймать). Вскоре после их обратного переброса, работа всех пилонов была приостановлена. Официально— по причине колоссального количества добытой информации и времени, необходимого на обработку. А также огромных энергозатрат, потребляемых на каждую активацию.

Неофициально— из-за опасений прорыва чужаков туда, или же визитов поборников демократии с "Томагавками", или не пойми чего, но с "Тополями" (для грэдов разница не принципиальна) наперевес оттуда. А потом было много бурных событий, включая инциденте в ЦЭБ, и расконсервация пилонов утратила всякий смысл. Охрану к бездействующим пилонам поставили отчасти из-за того, что инстинкт хомяка в какой-то степени был присущ и М. С.. А отчасти из-за элементарного здравого смысла. Если кто полезет. В расположенных в округе артиллерийских частях (Сильнее гоняли только настоящую, а не парадную гвардию) были даже атомные боеприпасы.

Новые пилоны работали уже на другом физическом принципе, и о них Сашка ничего не знала. Признаться, и работу-то старых пилонов она представляла только в общих чертах. А вот на полигоне тренироваться уничтожать пилон из любого вида оружия приходилось не раз. Насколько Сашка знала, задача уничтожения пилонов отрабатывалась и лётчиками, и моряками, а уж для разведовательно— диверсионных групп проникновение в комплекс "Пилона" и захват или уничтожение какого-либо объекта было обязательным предметом.

Но это там. А это тут. Короче, здесь вам не тут. Сашка усмехнулась— в той Армии, где она служила большую часть жизни это присловие тоже существовало.

На встречу с ролевиками прихватила мирренский ручной пулемёт времен Первой войны — этакую сомнительную знаменитость, до жути напоминающий один из местных стволов, и там, и здесь называемый одинаково: "Худший пулемёт в истории". Видимо, экстренныее меры по оснащению армии новым оружием и там, и здесь приводили к тому, что брались лежащие на поверхности решения. Зачастую сомнительной эффективности.

Тут предмет поспешно принятых решений называется пулемёт "Шоша". Работал и там, и здесь отвратительно, разве что мирренские оружейники оказались находчивее французских коллег и смогли оснастить свой аналог "худшего пулемёта в истории" магазином на 30 патронов, против 20 у "Шоша". Главным источником непечатных идиом в адрес пулемёта был уникальный полукруглый магазин. Доставалось и длиннющим сошкам, и деревянной рукоятке перед спусковым механизмом. И тут, и там, при полностью заряженной обойме три-четыре последних патрона клинило намертво, и "косматые" заряжали 17 патронов вместо 20, миррены столкнувшись с такой же проблемой, заряжали 26. Реально по скорострельности пулемёт не сильно отличался от тренированного стрелка с винтовкой.

Кто-то из фабрикантов получил неплохой доход.

Насчет пулемёта Сашка не моргнув глазом наврала, что опытная модель "Шоша", из небольшой серии выпущенной для фронтовых испытаний в конце Первой Мировой войны. А на просторы России угодил сей агрегат в качестве презента белым от союзников (сколько золота и зерна за эти поставки было уплачено — отдельная тема для разговора).

Покивали с видом знатоков. Знатоков безо всякой иронии— у некоторых здоровенные ручные аналоги "максимов", а у одного — один из первых образцов немецких пистолетов-пулемётов.

После того, как Сашка сноровисто снарядила магазин и дала несколько очередей, смотреть на неё стали уже совсем другими глазами.

С одним "гвардейцем", уже принявшим несколько больше знаменитых наркомовских 100 грамм, даже случился банальный полупьяный спор— что лучше в рукопашной— винтовка со штыком, или катана. Оба уже выпили достаточно много, чтобы разрешить спор поединком. Штык боевой, но и катана не игрушечная. Никто из собравшихся толком не понял (большинство из них приняли куда больше Сашки и любителя штыкового боя), как Сашка оказалась у противника за спиной. В общем, в реальном бою был бы поручик трупом. Кто-то пошутил "Хорошо, у нас мало кто реконструкцией русско-японской занимается, иначе бы её точно штурмом Порт-Артура назначали командовать".

— Лавры самурая меня совершенно не прельщают.

Нет, с этими ребятами, как говорится, каши не сваришь. Полностью живут в своем мире, где смерть обозначается попаданием шарика с краской, а кусок лесопарка назывется "Волшебным лесом" или развалины — "Штабом дивизии".

Хотя великолепный Сашкин клинок оценили. И даже гадали, кто из известных мастеров его создал. Сашка только хитро отмалчивалась. Вобще-то стилизованная под старогрэдский шрифт, подпись мастера стоит на клинке. Кто-то даже клинок хотел купить, предлагая вполне достойную цену. Сашка в ответ сказала: "Фамильные вещи не продаются!" и ушла, оставив ролевиков в недоумении. Будут теперь, пожалуй, припоминать есть ли у Сашки какие-либо монголоидные черты.

Впрочем, так сказать, зарубочку на память сделала— среди реконструкторов, занимающихся Мировыми войнами, хватает действующих сотрудников МВД. А это не семечки.

Шла, никуда не спешила, никого не трогала. Окликнули.

— Саня, ты?

Ещё одна бывшая подруженька нарисовалась. Вика. Если к Светке Сашка до недавнего времени относилась нейтрально, то Вику тихо недолюбливала. Законченная стерва, карьеристка, превыше всего на свете ценящая власть и возможность манипулировать людьми. Одновременно, злая, умная и как ни странно, храбрая. Очень энергичная, берущаяся за сотню дел сразу. И как ни странно, все доводящая до конца. Какие-сама, а какие — перевалив на кого-нибудь основную работу. Не особо занимаясь учебой, училась в двух ВУЗах, притом в разных городах. Одновременно ухитрялась работать в нескольких местах. Карьеру делала в прокуратуре, попутно работая ещё где-то. Причём, в основном за идею. К богатству не стремиться. Вот только власть слишком уж любит. В отличии от Светки, к Вике можно обратиться за помощью. Пожалуй, работай она в прокуратуре несколько лет назад, вся жизнь Сашки могла бы пойти по-иному. Когда-то она казалась Сашке даже в чём-то ненормальной, когда со смаком рассказала как ей впервые угрожали по телефону. Она упивалась ощущением опасности. Очень любила доносить до людей что они говорят друг о друге за глаза, а потом смотреть на разгорающуюся свару, попутно пытаясь либо мирить стороны, либо наоборот, всеми силами подливать масла в огонь разгорающегося конфликта.

Будь Сашка Светкой, непременно бы съязвила: с последней встречи и так крепкая Вика порядком располнела, несмотря на нервную работёнку.

Но Сашка это Сашка, и предпочла промолчать. Хотя вид Вики довольно странен. Сама прихрамывает, красный плащ, в руках— катана. Живая анимэшка, да и только.

— Здорово,— безо всякого выражения сказала Сашка. Сегодня ей вовсе не хотелось общаться ни с кем из прошлого. Но от Вики, как и от Светки так просто не избавишься. Хотя с другой стороны, делать сегодня Сашке нечего.

А то что Вика станет болтать о работе, всяко довольно познавательно послушать. Когда-то, слушая Вику, Сашка только поражалась отсутствию границы у человеческой мерзости. Изнанка жизнь была омерзительна, а если учесть, что занималась Вика в основном преступлениями на сексуальной почве. Но ей копание в грязи доставляло определённое удовольствие. Работа на человека уже успела наложить отпечаток. Практически со всеми Вика разговаривает тоном классического злого следователя. Что симпатий со стороны Сашки в прошлом ей не добавляло. Когда с тобой разговаривают, словно с подследственным— мягко говоря, неприятно. Но это было давно, сейчас на тон собеседника Сашке плевать. Словами её теперь не проймёшь.

— Катана-то тебе зачем понадобилась?— поинтересовалась Сашка, соображая, достаточно ли Вика квалифицированна, что бы разглядеть её собственную под плащом, да ещё и кобуру с пистолетом?

— А, это знакомый, — "не с прокуратуры"— поняла Сашка,— На День Рождения подарил.

— У тебя же, вроде, было месяц назад.

— И что? Отмечать-то сколько угодно раз можно. Меня же в этом дурдоме месяц не было. В отпуске была.

Сашка покосилась на её ногу.

— И как отдохнула?

Вика заметила её взгляд.

— Замечательно.

Кажется, скепсис на Сашкиной физиономии, слишком уж явный.

— Ах ты про это? Так это на мотоцикле со знакомым каталась, и с "Камазом" неудачно размелились.

— Дешево отделалась.

— Не скажи. Так больно было! Да и ты бы хирурга видела. Такая страхолюдина, да ещё он один на три района, оказывается.

Сашка промолчала. Вика— это ходячий кошмар. Вокруг неё постоянно что-то происходит. То драка, то авария, то скандал на работе, то ещё что-нибудь. Как-то раз хвасталась, что один из её поклонников обеспечил другому поездку в места не столь отдалённые. А она потом оказалась как-то причастна к освобождению. Как и Светка, Вика жутко любит болтать. На персонажа с известного плаката она вовсе не походила. Хотя черно-белая фотография на аватарке "В контакте" и вызывает некоторые ассоциации с сотрудником ЧК. На такие сравнения она раньше обижалась. Потом перестала.

Теперь подобное знакомство может оказаться полезным, хотя на месте коллег Вики Сашка поостереглась бы доверять ей хоть сколько-нибудь важную информацию. Всё равно разболтает.

— Ты чем сейчас занимаешься?— поинтересовалась Вика, когда они уже сидели в суши-баре. Официантки странновато посматривают на её катану.

Вика с увлечением поедает суши. Даже палочками пользоваться научилась, хотя ещё совсем недавно (по местным меркам) не умела.

— Этот, — хлопает по рукоятке,— приучил к японской кухне. Типичный неудачник, хотя и умён. Только и может, что на жизнь жаловаться.

— А чего же ты с ним общалась? — угрюмо поинтересовалась Сашка,— Раз он лузер (само как-то всплыло ещё одно словечко из этого мира) такой?

— Да просто он один из немногих нормальных людей в этом сумасшедшем доме. Неординарный в чём-то человек, хотя и моральный урод.

Сашка промолчала. Насколько она помнит, моральными уродами Вика считает практически всех окружающих, просто уродство некоторых не очень явно выражено. Зато сама общаясь практически со всеми умудряется выглядеть милой и приятной собеседницей. Но Сашка слышала, что Вика говорит про других за глаза.

О приятелях Вика теперь говорит гораздо меньше, о работе— всё больше. Воистину, болтун— находка для врага.

— А ты что не заказываешь ничего? На диете что ли?

— Вот ещё баловаться. Я же не ты, посты не соблюдаю,— не удержалась Сашка от мелкой подколки, вспомнив, что Вика раньше где надо и не надо демонстрировала свое православие. Доходило до анекдота— на работе, глядя на постящуюся Вику демонстративно притаскивали мясо и колбасу и со смаком употребляли. Даже Сашку в церковь безуспешно пыталась затащить.

— Знаешь что, Саня, я верю в бога, но категорически не согласна с наземным персоналом. Где-то я даже вас, атеистов, понимать стала.

Сашка в ответ только хмыкнула.

Усиленное навязывание чего-либо в итоге вполне может вызвать стойкое отторжение. Пропаганду вести тоже надо уметь, а здесь и с этим умением напряжёнка. Хотя агрессивная пропаганда невежества на определённые мысли наводит. По крайней мере, Сашку.

Да ещё не надо забывать про одну "милую" черту Вики: если у неё возникали проблемы, то ими она умудрялась загрузить всех окружающих. В том числе тех, с кем общалась больше прочих, причём грузила всех, без разницы мог тот или иной человек оказать какую-либо помощь.

— Хочешь прикол? Пока шла менты три раза останавливали, и документы проверяли. Видела бы ты их рожи, когда я им корочку показывала!

— А с чего такой интерес? Ты что, кого-то из рубрики "Их разыскивает милиция" напоминаешь?

— Нет,— она похлопала катану по ножнам,— ей спасибо.

— А за что?— осведомилась Сашка, слегка похолодев. И одновременно, порадовавшись, что Вика особой наблюдательностью не страдает.

— Ну, не ей персонально, а катанам вообще. Тут недавно на стройке троих гастарбайтеров какой-то фанат самурайских фильмов в салат порубил. Вот ко всем с катанами и цепляются.

Сашка хмыкнула.

— Что, так мелко пострагал?

— Да нет, как раз крупно. Как в песенке "Вжик, вжик, вжик— уноси готовенького". Троих, каждого с одного удара. Крови было!

Сашка замечает, что официантки, чуть ли не в открытую на них пялятся. Понятно, почему: яркая Вика в красном, да с катаной. И вся в чёрном тёноволосая Сашка, в плаще под которым в кино частенько носят оружие. Обе вместе— сойдут за анимэшных персонажей.

В общем, повидав в городе и явных эльфов с деревянными мечами, и бойцов РККА в форме 1941 г., причём и те, и другие совершенно спокойно ездили в метро, Сашка стала носить катану в открытую, за спиной. Сначала слегка волновалась, не пристанут ли с проверкой документов, потом привыкла. Кажется, местные правоохранительные органы насмотрелись уже на такое количество чудиков, что личность с катаной на их фоне уже не выделялась. Хотя люди вслед временами оглядываются. Ну, да Сашке к вниманию не привыкать.

Безо всякой цели бродит по парку на другом конце города. Ранняя осень. Банально скука смертная.

Вспоминается похожая осень много лет назад. Первая осень, проведённая ей там. В одном из дворцов Саргона. Там тоже желтые листья навевали смертную тоску. Здесь, в общем-то, похоже. Только пруды в парке откровенно грязные и заросшие, и никаких золотых рыбок да цветных карпиков там не водится. Хотя на одном из прудов вроде бы живут лебеди... По крайней мере, жили во времена Сашкиного детства. Она их даже булкой кормила... Дойти что ли до того пруда? Всё равно дел никаких нет.

В парке пустынно. Сашка не сразу сообразила— сегодня же будний день. Живя в своё удовольствие, как-то забываешь, что большинство людей работает.

Неизвестно зачем, выхватывает катану. Так и идёт, словно персонаж какого-то боевика. Аллея пустынна.

Сашка выходит на детскую площадку. Почти пустую, только молодая женщина с ребёнком. Почувствовав себя неловко, она всё-таки не маньяк, чтобы детей пугать, хотела было уйти. Но приглядевшись, передумала. Женщину она знает— бывшая однокурсница, Женя. Общались в основном на первом-втором курсах. Единственная из известных Сашке людей, у кого напрочь отсутствуют какие-либо проявления злобы. Не абстрактно добрая. Просто, совершенно не злая.

Потом Женя вышла замуж, а у Сашки другая жизнь началась. Насколько Сашка помнит, Женька увлекалась ролевыми играми да реконструкциями, муж её тоже вроде был из этой тусовки. Так что вряд ли её катаной удивишь.

И точно, Женька приветливо улыбнулась и помахала рукой, хотя Сашка была ещё довольно далеко.

Женя как была абсолютно домашней девочкой, так и осталась. Сашка прилично умеет читать по лицам, хотя тут-то и умельцем особым быть не надо, чтобы разглядеть— Женька просто по-человечески счастлива. Любимый муж, любимый ребёнок— кому-то для счастья этого вполне хватает.

— Как живёшь? — просто спросила Женя.

— Не жалуюсь,— ответила Сашка, не сразу сообразив, что говорит фирменным генеральским тоном, каким некогда разговаривала с провинившимися подчинёнными.

Когда видишь просто счастливого человека, иногда в душе начинает клокотать черная зависть. Особенно, если сам не слишком-то счастлив.

— У вас что, игра тут?

— Нет, я в игры не играю. Вообще.

— А катана тебе зачем? И настоящая вроде...

— Да так просто.

Девочка, увидев незнакомца сперва спряталась за мать, но поняв, что бояться нечего, подошла к Сашке и хотела потрогать лезвие. Сашка осторожно отводит клинок.

— Не трогай,— негромко говорит Женя, и девочка убирает руку.

Сашка возвращает оружие в ножны.

— Ты и впрямь на какого-то самурая стала похожа.

Сашка пожимает плечами, мол есть немного.

— Сама-то как? — спросила Сашка, понимая, что спрашивает глупость. Слишко очевидно, что всё хорошо. Просто замечательно. Что же, иногда счастье перепадает тем, кто его действительно заслуживает.

С полчаса слушала сбивчиво-счастливый рассказ о ребёнке. Без особого сюсюканья, просто с какой-то спокойной гордостью. Чем-то Женькин рассказ напомнил Сашке М. С.. Та тоже в похожих выражениях говорил о дочери. Такие рассказы от М. С. Сашка слышала только там. Здесь даже имя ребёнка Марины Сашка узнала от Дмитрия.

Сашка не перебивает. Слушает молча. Таких рассказов она не слышала уже десятки лет. А просто с детьми ей общаться приходилось крайне мало. И то, в основном по переписке. К детям её никогда не тянуло. Но вспомнилось вдруг: "Вы очень добрая. У вас обязательно должен быть ребёнок". Так очень давно сказала маленькая Марина Саргон. Дочь женщины, тогда ещё не ставшей М. С..

Садятся на скамейку. Сашка отстёгивает и кладёт ножны. Девочка тут же принимается рассматривать переплетающихся змей на них. Интересно, отличит ли искусствовед Женька, что ни в Китае, и в Японии таких змей не изображают? Но нет, кажется, Женьку больше волнует, чтобы дочка не попыталась вытащить клинок из ножен. Впрочем, чеканная змея, кусающая свой хвост, украшающая рукоять, девочку не заинтересовала. Вскоре она слезла со скамейки и побежала на другую сторону аллеи. Сашка чуть насторожилась. Она привыкла, что опасность может подстерегать в самом неожиданном месте.

— Куда она собралась?

— Улиток ловить.

— А зачем?

— Не знаю, ловит, мне показывает, потом отпускает. Летом как-то раз попросила меня ящерицу поймать. Она их совсем-совсем не боится.

Да и Женька, похоже, не привыкла видеть опасность на каждом шагу.

— Сань, ты заходи как-нибудь. Посидим как раньше, только смотри, как бы мой катану у тебя отобрать не попытался. Сама знаешь, он такие железяки любит.

Сашка откидывается на спинку скамеки. Закидывает руки за голову.

— Может, и зайду как-нибудь. Только лучше ты посуду побереги. Я если за меч возьмусь — точно что-нибудь разрублю. Мечи перерубать приходилось...

— Что, правда?— совершенно по-детски удивляется Женька.

— Конечно. Когда я врала?

— А показать что-нибудь можешь?— почему-то шепотом спрашивает Женька. И смотрит с таким интересом, какой только у детей и увидишь.

А, собственно, Сашка теряет? Усмехнувшись берёт ножны. Показывает несколько базовых стоек и ударов. В принципе, самые азы, но Женька в совершенном восторге.

Ладно, сейчас будет что-нибудь посложнее. Сашка показавыет, как отбиваться от нескольких противников сразу. Краем глаза замечает, что женькина дочка смотрит на неё, раскрыв рот от изумления.

Возвращает катану в ножны.

— Смотри, начнёт дочка просить. "Мама, купи саблю!"

Женька смеётся.

— Сабля у нас дома и так есть. Покажи ещё что-нибудь.

Сашка хотела было сказать что-то вроде "хорошенького понемножку", но глянув ещё раз на мать и дочь, передумала. Куда-то всё осеннее настроение взялось и делось. Ни тоски, ни грусти, солнце снова яркое. Жизнь прекрасна. Несмотря ни на что. Вопреки всему зачастую! Пусть Сашка далеко не лучше всех владеет мечом, ей даже до М. С. Далеко, а уж до Марины Младшей тем более... Но здесь некому это заметить. Здесь только немой восторг в двух парах таких похожих друг на друга глаз.

— Саня, а у тебя в роду точно самураев не было? Ты словно в кино...

— Гораздо лучше,— самодовольно ухмыляясь заявляет Сашка, прекрасно зная, что говорит не совсем правду.

Может, и не так уж плох этот мир?

Хотя, расслабляться не следует.

До выхода из парка решили прогуляться вместе. Сашка и Женя идут не спеша. Девочка крутится вокруг, не убегая далеко.

Навстречу человек пять оболтусов неопределённого возраста. Речь— одни непечатные идиомы. У каждого— по банке "коктейля" самой ядовитой раскраски. Судя по всему, по несколько банок в каждую из этих пастей с утра уже залито.

Женька подзывает девочку и крепко берёт за руку. Что она боится, Сашке и так понятно.

— Эй, тётки, дайте пятихатку.

— Иди на

* * *

,— громко отвечает Сашка.

— Да чё, о...— он не договорил. Сашка с силой врезала по роже. На кулаке у неё массивный кастет с шипами. Подарок Олега. Тогда она ещё не знала, что трофейный мирренский. Удивилась эмалевой эмблеме. Только потом узнала — такие кастеты с Первой войны отличительный знак одной из гвардейских дивизий. Набираемой из мирренов— уроженцев колоний. А кастеты— ещё с мирной жизни пошли. Одно из обществ, ратовавшее за переселение в колонии крепких фермеров, выдавало такие своим членам. Кастет с мрачным юмором звали "символом миррена"— подразумевалось, что член общества всегда должен быть готов разбить голову любому дикарю за непочтительный взгляд на господина. Олегу кастет достался после рукопашной. Предыдущий владелец успел сломать пограничнику челюсть, прежде чем был им застрелян.

Что-то отвратительно хрустнуло. А Сашка добавляет ещё. Поговаривали, что любой дикарь, получивший таким кастетом, навсегда обретал должную почтительность к мирренам. Но Сашке сейчас не до мирренских расистских баек.

Теперь четверо. Пасти разинуты, в затуманеных алкоголем, и похоже, не только им— тупое скотское непонимание. И страх. Самый настоящий животный страх. Сашка держится так, что бы держать в поле зрения всех четверых. Пятый вырублен с гарантией.

Где-то за спиной Женька с мелкой. По большому счёту, Сашка надеялась, что у Женьки хватит благоразумия или трусости, чтобы убежать. Тогда бы она в методах не стала бы стесняться, настрогав гопоту в салат. Эти обдолбыши, кажется, даже не поняли, что из-за плеча у Сашки торчит рукоять не текстолитового, а боевого меча. Хотя с такими Сашка и кулаками справится.

Внешне самый здоровый что-то заорал и бросился. Точнее, попытался. Повалился сразу. И не факт, что встанет. Таким ударом в висок можно и убить.

Дальше Сашка ждать не стала, атаковав сама. Её когда-то учили не драться. Её учили убивать. Сейчас приходится сдерживаться, что бы не пустить в ход смертоносного умения.

Считанные секунды— и вокруг Сашки валяются уже пять тел разной степени повреждённости.

Катана вновь покидает ножны. Сашка с силой бьёт ногой в бок одно из тел. Приставляет катану к шее.

— С-слушай сюда, мразь! Вздумаешь заявить в ментуру— тебя найдут, яйца вырвут и заставят сожрать. А убьют уже потом. А это— чтобы лучше запомнил,— резким движением оставляет на щеке глубокий порез,— Пока, падаль! — с силой припечатывает каблуком между ног.

Женька смотрит обалдело. В поднятой руке телефон. Сашка хватает её за запястье.

— Топаем отсюда! В следующий раз поищи для прогулок местечко потише.

Всё-таки Женька хорошо держиться. Побледнела, но ни слёз, ни истерик. А девочка даже испугаться не успела. Говорит, словно оправдываясь.

— Я милицию хотела вызвать, а ты как начнёшь... Я испугалась.

— Когда бы они приехали.

— Всё-таки, жестко ты с ними...

— А сама бы что делать стала?

— Видимо, деньги пришлось отдать.

— Думаешь, они бы этим ограничились?

-Станешь сопротивляться— только разозлишь. Аньку помнишь? Она как-то попыталась— тоже сотку попросили сначала, стала отбиваться— оказалась в больнице с проломленым черепом. Все документы украли, хорошо хоть жива осталась.

Сашка промолчала. Забывать как-то стала, что хорошо умеющие за себя постоять здесь в меньшинстве.

— Знаешь, я к тебе на днях зайду. Дать твоему мужу по уху. Что-то плоховато он о твоей безопасности заботится.

— Не говори так. Он хороший.

— Даже хорошим людям для объяснения некоторых вещей иногда дать в глаз полезно.

— Не надо. Он вот что мне дал,— с какой-то непонятной торопливостью Женька расстегивает сумочку. Среди прочих вещей там обнаруживается электрошокер. Неплохой. Даже Олег в своё время с таким ходил, и Сашке предлагал. У неё дома и сейчас один такой где-то валяется. Сашка просто всякие полумеры вроде "оружия самообороны" крепко не любит. Сказывается целая жизнь, прожитая в государстве с совершенно пофигистеческим по местным меркам "Законом об оружии". По сути, у грэдов распространение оружия ограничивалось только несовершеннолетием, да сумасшествием.

— И ты бы сумела его применить? — задает Сашка риторический вопрос, хотя ответ и так очевиден, -Тебя хоть пользоваться этой штукой учили?

— Да. Но я не запомнила.

— Так зачем же ты его таскаешь?— снова задает Сашка вопрос, оставшийся без ответа, -Хочешь, драться научу?

— Как ты?

— Ну да. Ты по телосложению почти как я, так что всё должно получиться.

— Нет. Мне страшно, вот так, как ты делать больно людям.

— Их такая дилемма, сделать больно, особенно тому, кто слабее, совершенно не волнует. Точнее, по-другому, они получают удовольствие, причиняя боль.

— Ну, как знаешь! Если передумаешь— звони. Кстати, если хочешь, могу вместо шокера натуральный ствол подкинуть. Очень дешево.

— Нет, спасибо, Саша. Одно дело, играть с оружием, а против людей... Это совсем другое.

— Как хочешь, только не забывай, пожалуйста, что не все, кто на двух ногах ходят, людьми являются.

— Знаешь, Саша. Я не знаю, кто меня сегодня напугал больше: они, или ты.

Сашка не обиделась. Ну, в общем, всё как всегда. Как была тут чужой, так и осталась. Хотя и кое-что изменилось: тогда всего и всех боялась, сейчас наоборот— сама всех пугаешь. Добро с кулаками кажется опаснее откровенного зла. Ещё один из дефектов этого мира. Который уже по счёту?

С чего же начать? Да и стоит ли вообще? Если даже у Марины по сути дела не вышло ничего... Вот её телефон. Один из пяти или шести, которыми она пользовалась одновременно. Перебирает записную книжку. Всего-то с десяток номеров, из них четыре никогда уже больше не ответят. Так, а вот и этот "оруженосец" как его называла Марина.

Жмёт кнопку вызова.

Ответил сразу.

— Да? Марина Ви..

— Это не она. Я... Александра, М... Марина оставила этот номер мне.

-Я слушаю — не особенно доверяет, в принципе правильно. Но раз Марина, тогда ещё не ставшая М. С. сумела завоевать его доверие, то и у Сашки должно получиться. Впрочем, Марине было проще— она когда-то ему жизнь спасла.

— Нам необходимо встретиться.

— Когда? Где?

Сашка называет место. Там достаточно многолюдно, чтобы в толпе затеряться. И одновременно, достаточно открыто, чтобы заметить, не привел ли он кого с собой.

У неё-то точно не получится быть незаметной.

Высоченные блестящие сапоги со шнуровкой, на толстенной подошве под названием то ли платформа, то ли танкетка. Неважно в общем, важно, что только в такой обуви у Сашки ноги после десяти минут ходьбы не болят. Впрочем, на фоне красных или зелёных волос и торчащих из-под коротких курточек пупков с пирсингом, сапоги Сашки выделяются не особо. Да и личностей в черном с обведённым черным глазами хватает.

Она "оруженосца" узнает, а он её— нет. Он Сашку только пару раз видел, и то издали. А Марина показывала Сашке его страницу "В контакте" и говорила "Это же золотое дно для местных спецслужб, всё, что угодно и про кого угодно узнаешь, причем человек сам, добровольно всю информацию предоставляет. Спорю на что хочешь— местный аналог нашего министерства безопасности эти социальные сети и создает."

"Но ты же говорила, что тоже там есть"

"Конечно. Страница— клон, созданная через пустой почтовый ящик, с компьютера одной из фирм, где у меня знакомые. Плод совместной пьяной фантазии. Обо мне никакой информации там нет. В общем, я на 200% уверена, что начав кого-нибудь искать, ваши спецслужбы обязательно взламывют его страницу".

Сашка после этого разговора, к немалому удивлению университетских подруг, удалила свою страницу. Через пару дней просто ради интереса решила поискать страницу того парня — и обнаружила, что та тоже удалена.

Марина сказала: "Я не уверена, что таким простым удалением ты действительно стираешь всю информацию, но, как говорится, в правильном направлении движешься".

Сашка пришла на полчаса раньше. Он уже был на месте. Один. Дождавшись условленного времени, Сашка просто подошла сзади и похлопала его по плечу.

Он дернулся, как ужаленный. Развернулся и уставился непонимающе. М-да, Сашка думала, он боеспособнее.

— Привет. Я Александра.

Смотрит недоверчиво.

— Но та... девушка была не такой.

— Вот что бывает, если очки снять. Я в курсе, чем ты с Мариной занимался. И не делай резких движений. Я тоже с оружием. Пошли, посидим где-нибудь. Поверь, нам есть о чем поговорить.

— Всё равно, в голове не укладывается. Я с ней неделю назад виделся, а вы говорите— сорок с лишним лет прошло.

— А я вот ещё месяц назад была парализованной слепой старухой, а теперь даже очков не ношу.

— Но этого не может быть!

— Даже странно, в существование параллельных миров ты поверил значительно быстрее.

— Когда человек спасает тебе жизнь, это... так сказать, способствует взаимному доверию.

— Возможно. Марина в свое время тоже мне очень серьёзно помогла.

— Скажите, а её отчество, оно настоящее или как?

— Если честно, не имею понятия, её сестра ездила в Москву, работала в ЦАМО, вроде точно выяснила настоящее имя своего отца... Но Марина этим не особо интересовалась. Так что может быть всё, что угодно.

— Вы собираетесь. Доделать то, что она начала?

— В принципе, да, только другими методами. Рубка голов гидры — довольно непродуктивное занятие. А я о современниках довольно невысокого мнения. Большинство — полные ЖСТ.

— Жрать, Срать, Трахаться. Так она говорила. Хотя и признавала, что не сама такую расшифровку придумала.

— Вижу, аббревиатура тебе знакома.

— Не надо делать из нашего поколения стадо неизвестно кого.

— Мне как-то чужих заслуг не надо, созданием стада, и небезуспешным занимаются совсем другие люди.

— Вы меня неправильно поняли. Я, например, сегодня видел очень приятную девушку со значком РКСМ.

— И что же она делала?

— Сидела напротив меня в Мак— Дональдсе и вместе со своим парнем ела гамбургеры.

Сашка расхохоталась. Громко и почти истерично.

— И ты веришь, что эти с РКСМовскими значками да в футболках с портретом Че Гевары реально станут бороться за какой-то новый мир? Ты эту сегодняшнюю деваху с автоматом мог бы представить?

— Пожалуй что да.

— Допустим. А её парня?

— Вряд ли.

— О том и речь, бойцы сетевые, на форумах да в жжешке пар выпускаете. Целые инет баталии на политические темы устраиваете. Иногда читаешь— просто не знаешь— плакать или смеяться, до того вы там все... Нелепые в лучшем случае.

-Там и достойные люди...

-Достойные ники. Сколько вас человек из-под одного ника писать может? Один, два, пять— и до бесконечности.

— Мы тоже способны на многое.

— Когда что-нибудь сделаете, тогда и поговорим. Мальчик, ты когда-нибудь у стенки стоял? В самом прямом смысле. Стоял, и знал, что вот сейчас ты умрешь.

— Вы же прекрасно знаете, что нет.

— А я вот стояла. И случай меня спас— торопились и не стали, как тут говорят, контрольный выстрел делать.

А потом уж я приказ на расстрел подписывала. И были там... Друзья не друзья, но в общем-то хорошие знакомые. Вот и представь, сможешь подписать приказ на расстрел какого-нибудь из своих знакомых "В контакте". А то и самому его или её расстрелять. Того с кем до одури за бутылкой пива спорил. Или кого хотел, а она не давала.

— Думаю, что смог бы; кое-кого в жжешке, да и "В контакте" убил бы самолично.

Сашка расхохоталась.

— Жежешный боец! Надо же! Рыцарь ордена бана! На просторах инета бойцы такие косяками ходят! А на деле только болтать и способны.

— А вы много лучше нас? Мы, в смысле люди отсюда, только два города атомным оружием испепелили, а вы полномасштабную атомную войну закатили. И вроде даже ни одну.

— Зубы-то мне, человеку атомные удары видевшей, не заговаривай. Такое же оружие, как и любое другое, разве что помощнее. Вы вообще без атомных, да и каких бы то ни было, ударов главную войну в истории своей страны проигралии. Да и сами в обозримом будущем рискуете только в истории и остаться. Если позволят, конечно. Жить надо в кайф— ну и живите. Катайте в космос космических туристов. Верищите о стабильности и экономическом росте.

— Скажи, а вы вот в космос летаете?

— Летаем. Лет двадцать уже. Вторую базу на Луне уже строим.

Пятилетние дети имена первых космонавтов знают. У вас-то выпускники школ скоро этого знать не будут.

Что замолчал? Скажешь не права?

Ты как-то раз пытался начать что-то делать. И не окажись рядом Марины, я бы с тобой сейчас не разговаривала. Вы не пепси поколение, вы инфантильных дегенератов поколение. У каждого столько страхов и фобий. Кто лифтов боится, кто, наоборот, открытых пространств. У каждого фобия на фобии сидит и фобией погонят. Грибочки, наркотики, каждый второй— смертельно больной. А ну вас— да под мирренские танки. Всё пиндосов одной левой. Да не можете вы ни хрена! Поставили себя любимого в центр мира. Я превыше всего. Ну и столкнулись с одной-единственной, кому на себя было ПЛЕВАТЬ. Сколько она, заметь, одна— единственная, шороху навела. Чуть камушек толкнула— и покатилось. Кого она стреляла— это цветочки были, ягодки начинались, когда начав одно дело распутывать, приходилось начинать другое, затем третье и так далее.

Был ли у неё план — не знаю, знаю только то, что он, как и все планы столкновения с противником не выдержал.

Знаешь, почему её поймать не могли?

Потому что ей на себя было ПЛЕВАТЬ! Общество— как организм— а она была маленькой такой клеточкой, в программе, ДНК или ещё где было заложено— убивать другие клетки. Не всех подряд. Строго определенного типа. Она их и кромсала. Да, она была инородным телом в вашем организме. Но то, что ВАШ организм перестал вырабатывать подобные— это уже ВАШИ проблемы. Уж никак не мои личные. Это ВАШ мир болен. А я ещё подумаю, стоит ли продолжать лечение.

Молчит угрюмо. Ответить нечего. Без Марины он мало на что годен, и по крайней мере осознает это. С минуту обдумовал ответ.

— Кто дал тебе право решать. За нас.

Глаза в глаза.

— Знаешь ли, я человек, у которого, кстати как и у тебя в свое время нагло спиздели Родину, если ты забыл.

Не мешает ещё разобраться в той странной истории с дедом "оруженосца". Он вроде бы узнал Марину. И утверждал, что видел её летом 1941. Невероятно? Но у Сашки критерии вероятного-невероятного сильно смещены. К тому же, он утверждает, что видел у той странной личности меч со змеиными головами на рукоятке. Насколько Сашка разбирается в форме РККА предвоенного периода, ношение танкистами меча за спиной не предусматривалось. Чем судьба не шутит? Вдруг это шанс выйти на портал?

Надо бы с ним поговорить, благо он хоть и стар, но ещё крепок и с мозгами дружит. Ещё он утверждает, что таких танков ни раньше, ни позже он не видел. Хотя когда-то водил и Т-35, и КВ, и ещё много кого.

А ведь это— зацепка. Грэдские ТТ или мирренские "Драконы" на КВ, а уж тем более на Т-35 вовсе не похожи. Даже ТТ-18 с "объектом 269" ну никак не спутаешь. Так что предъявим ветерану фото грэдских да мирренских танков, да спросим, не узнает ли он кого.

Ну, а сами представимся, скажем, историком, собирающем материалы о опытных конструкциях Кировского завода. Фото специально подобрала, что бы в кадре не было ни одного солдата, только машины, а тобы ещё по униформе вопросы бы возникли.

— Вот этих я видел— уверенно сказал он, показав на фотографию ТТ-14.

Как говорится, блин! Нет, не блин, а именно БЛИН! Марина именно на ТТ-14 и воевала. А о её фронтовой биографии Сашка знала только в самых общих чертах, да и то в основном по знаменитому роману Марины "Под Ан д-Аром" у грэдов уже давно считается "классикой военной прозы". Роман, хотя и основан на подлинных событиях, строго документальным всё-таки не является. Да и события там охватывают только три месяца. Теперь Сашка жалеет, что в свое время не слишком внимательно слушала рассказы Марины. Может, сейчас из них удалось бы вычленить что-нибудь ценное.

Хотя, может это был прорыв ещё из какого-то мира, и то была совсем другая Марина и совсем другие танки.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Мне ещё тогда в глаза вот это бросилось,— он показывает на башню танка,— в маске пушки сверху орудия установлен крупнокалиберный пулемёт. Я такой установки больше ни на одной машине не видел. Ещё меня орудие поразило— длинноствольное, калибром не меньше 85-мм. Я и не знал, что у нас такие на танки уже в 1941 ставили.

— На один из прототипов КВ-3 ставили 107-мм пушку. Её же испытывали в башне КВ-2. Со 107-мм должны были выпускаться КВ-5.

Дед посмотрел на неё с чем-то похожим на уважение.

— То не двойка была, и вообще не КВ, иначе я в танках ничего не понимаю. У КВ никогда не было резиновых бандажей на катках. А у тех— были. Хотя да, звезда, как и у КВ сзади.

— Может, это были какие-нибудь опытные машины на базе Т-100 были?

— Что, у меня носа нет? Т-100— на бензине. А эти на дизелях были. Причём, не на В-2, тот такую махину бы не потянул. Он и КВ-то с трудом тянул, а эти были куда здоровее.

Сашка кивнула. Что за дизель стоял на ТТ-14 ей прекрасно известно. Он и в самом деле выдавал мощность в два с лишним раза большую, чем В-2.

Старик снова пристально посмотрел на неё.

— Ты слишком уж хорошо разбираешься в танках,— замолчал, а потом, резко наклонившись над столом, спросил,— Ты и вправду информацию о машине ищешь. Или...

— Или?

— Или о той странной девушке-командире.

— Вы правы, мне вся информация, и о человеке, и о танках чрезвычайно важна.

— Почему-то так и подумал. Сначала, не понял, кого ты мне напоминаешь, а потом сообразил — её. Что-то есть в вас общее. Ты тоже странная. Историк из тебя... Как из той странной подруги внука. Что она, что ты. Притворяйтесь, не притворяйтесь. Вы обе военные. Офицеры. Что молчишь? Скажешь, не так?

— Да так. Внук разболтал?

— Нет, сам догадался. По званию-то кто будешь... Хотя, дай-ка догадаться попробую. Молодая... Но чин не маленький. Майор, не меньше? И не медик.

— Примерно так.

— Видать, опять всё настолько хреново, что баб опять на службу брать стали.

— Про ту так же скажешь?

Дед хитро ухмыльнулся.

Да уж, старику в наблюдательности не откажешь. Хотя её ещё там бывало, "второй М. С." звали. Значит, непонятного становится всё больше и больше.

На карте он смог показать, где видел эти танки. Как говаривали в сказке, "всё чудесастее и чудесастее". Как эти монстры прошли деревянный мост на реке, где не было брода? Хотя ТТ-14 практически любую реку без проблем форсировать могут. Как-никак, первый серийный танк, на котором устанавливалась аппаратура подводного хода.

— А вы больше никого не знаете из тех кто эти танки видел?

— Нет. Я последний остался.

Сашка протягивает рисунок. Марина сидит на башне танка, свесив ноги в люк. Когда-то Софи выполнила этот рисунок для очередного переиздания "Под Ан д Аром". Марине рисунок понравился— в книгу вставить не позволила. "Слишком похожа получилась". Её почему-то раздражала популярность собственной книги.

— Она?

— Да. Никаких сомнений. Ты у внука спроси— у него фото есть, где он с ней... Говорю так, хотя знаю же— на фото её дочь, или даже внучка уже. Но так они похожи!

"Ещё бы"— с раздражением подумала Сашка. Она очень не любит необяснимые явления. И вообще, всё, что не укладывается в предельно рационалистическую картину мира. Могла ли Марина забыть, что и раньше уже бывала в этом мире? Как ни крути, а скрывала она довольно многое. Почему она так симпатизировала СССР и откровенно ненавидела РФ? Раньше ничего удивительного в таком отношении Сашка не видела. Теперь же... Неужели она участвовала ещё и в той войне. Можно назвать мистикой, а можно сказать, что просто ещё не все законы мироздания ещё известны.

Бессонными ночами приходят воспоминания. Всё-таки там осталась целая жизнь. Вечером, словно по заказу, в новостях опять сообщают о запуске корабля с очередным космическим туристом. Сашке такие запуски казались вершиной маразма, до которого может дойти общество потребления. Деньги есть— можешь всё.

Вспомнила последний из запусков виденный там. Тогда она уже была больна и стремительно теряла зрение. Запуск ракеты с первым обитаемым модулем лунной базы. В ЦУПе Сашке приходилось бывать и раньше, особенно, накануне и при первых запусках, всё-таки взрывные работы при постройке первого космодрома велись под её руководством.

Команду на старт отдавала незнакомая Сашке высокая женщина. В гражданском, но видно что она поважнее многих военных. Ровесница М. С. и Сашки. Кажется, один из авторов космической программы. Сашка её лично не знает,но подписанные ей бумаги точно читать приходилось. Да и до хрипоты по рацииспорить — тоже. Имя вот только из головы вылетело...

— Кто она такая? — спросила Сашка у М. С.

— Хейс Рект, главный конструктор лунного модуля. Одно время — генеральный координатор проекта тяжелых ракет. Хочешь, познакомлю?

Я её очень давно знаю.

— Нет. К чему новые знакомые, если скоро будешь долго вспоминать, как выглядели старые.

— Как хочешь, мне сейчас с ней поговорить надо, так что, я пошла.

Ну да М. С. никогда особой вежливостью не страдала.

Ракета успешно стартовала, через несколько суток модуль благополучно прилунился.

Вскоре успешно стартовал аппарат со вторым блоком. Потом старты следовали почти каждый месяц, а то и по два за раз

Сашка к тому времени окончательно ослепла.

Следующий номер в списке— уже из телефонной книжки Софи. Тузов из колоды решила пока не трогать. Сама в прошлом тузом побывала. У этой должности хватает плюсов, но немало и минусов... Так, а вот этот подойдёт тот самый "невозвращенец", выследивший их в свое время. Позвонила и договорилась о встрече.

— Её по-прежнему ищут?

— Да, но уже не так активно. Дело хотят спустить на тормозах, пытаясь представить, что во время последней стычки она не смогла уйти и утонула в болоте.

— Полгода активности не проявляет. Могли бы и успокоится.

— Могли. Но сама знаешь — она очень серьёзно наследила. И пули эти... А уж как она депутатский лимузин из шестиствольной ракетницы нашинковала. В Москве и то икалось. Ракетницу нашли. Собственно, её и искать особо не надо было, в первой подворотне валялась. Разобрали, с инженерной точки зрения она ничего особенного не представляла. Один любитель моделек опознал этот агрегат — сказал, что в конце войны у фрицев были похожие противосамолетные ракеты, тоже шестиствольные. Но то, что это образец явно заводского изготовления, выпущен недавно и надписи на ней были не на немецком... А тот, кого засадили за убийство атташе... На нем, конечно, проб негде ставить и где пять убийств, там и шестому место найдётся. Янкесов вроде бы всё устроило, но мы-то знаем — атташе этот урка не убивал. Это была очередная выходка Марины.

— С нами вовремя на контакт вышли. Мы её буквально в последний момент остановили. Она бы наверняка погибла. От бесконечной удачи люди утрачивают чувство опасности. Ты бы видел её руку! Я подумала, что у неё гангрена, и она наверняка без руки останется.

— Ей вдвойне повезло. У застреленного телохранителя был пистолет с отравленными пулями.

— Она, сильно потом уже, сказала, что ей показалось, будто кость перебита.

— "Там" теперь уже нет. Уже никто не явится, спросить с тебя, или ещё кого за старые грешки. Просто прими это к сведению. Я вроде кошки теперь, гуляю сама по себе.

— Ты что-то затеваешь. Я уверен.

— Затеваю. Только не то, что она вытворяла. Она сама признала, что её крестовый поход не принёс ничего, кроме поставленных на уши спецслужб.

— Скорее уж, раком, — оба невесело усмехаются.

— Да порядком перетрухнувших бизнесменов всех мастей.

— Насчет перетрухнувших — это ты в яблочко. Некоторые в штаны наклали здорово. Полу-анекдот, полу-правда — как-то с повинной один пришел, натурально умолял, что бы его арестовали— водку паленую производил. Пока расследование шло, выяснилось— она в его загородном доме побывала, и записку на дверях кабинета оставила "Дома не застала, зайду на днях". А чтобы никто не сомневался, Еггтовскую перстень-печатку со змеёй приложила. Она частенько свои "художества" так помечала. Причем оттиск иногда кровью ставила. Под кражу из Эрмитажа это дело пытались подвести— мол этот перстень-печатку у них уволокли. Хотя я сомневаюсь, что там есть что-либо из еггтовских сокровищ.

— Она уже там признавала — ещё немного— и она превратилась бы в безумного маньяка. Наркоманку напоминала, при мне по пять-шесть каких-то серых таблеток глотала.

— Из жестяных пенальчиков примерно такого размера?

— Да.

— Это не наркотик. Такое летчикам выдают при дальних перелётах, чтобы организм поддержать. Но ты права — по пять-шесть — да ещё, наверняка, ежедневно — на грани наркомании. Я-то, когда впервые грэдские гильзы попались, думал, что ещё кто-то вроде меня на тропу войны вышел. Ещё до того материалы камер слежения просмотрел, оттиск печати увидел. Сразу подумал, что кто-то из Еггтов здесь. Сперва на Софи подумал— мелькала она пару раз по ящику, но потом камеры слежения показали, чья работа.

— Она перстень носила на цепочке, как амулет— глухо сказала Сашка— я только там узнала, сколько она всего натворила. Софи знала?

— Узнала от меня, я как раз на неё и вышел. Из-за того, что хотел Марину остановить... Где-то года полтора назад.

Сашка набулькала в фужер для шампанского коньяка. Залпом выпивает. Держась за горло, хрипло говорит.

— Софи погибла почти тридцать лет назад. Десять лет назад я была на похоронах её дочери. Тот год урожайным был на смерти. Олега тогда же хоронили. Из них никого уже в живых нет. Только М. С.

— Но ты же...

— Месяца не прошло ещё с тех времен, когда я была парализованной слепой старухой.

— Сколько же тебе лет на деле?

— По здешним документам я родилась 24 года назад. А дальше — сама уже не знаю. Иногда всё бывшее кажется до боли реальным сном. Но теперь я снова здесь. И поверь, мне вовсе не наплевать на происходящее. Но насчет вмешиваться — сильно сомневаюсь стоит ли. В конце-концов, вы довели мир до того, чем он является. Так с какой стати вмешиваться мне?

— Но я же вмешался. Хотя это вовсе не мой дом.

— Как вмешался? Практически со 100 % соблюдением местных законов. До появления Софи и Марины ты хоть что-нибудь, выходящее за рамки твоих служебных обязанностей предпринимал? Если и да, то в очень ограниченном масштабе.

— А что я мог?

— Для разнообразия, разок подумать, "Кто же, если не я?"

— А с чего ты взяла, что я не думал?

— С результатов. Сколько вас по сети таких, гневно шерсть на спине рвущих, мол мог, знал бы тогда...

— А ты уверена, что хоть что-то менять надо? На результаты выборов смотрела? Усе усем довольны. Одобрямс полный.

— Знаешь, последний раз я была не уверена... По местному счету лет пять назад. Когда шла за помощью к малознакомомому на тот момент человеку. Шла, ибо больше мне идти было некуда. Тогда я была ни в чем не уверена. Тогда же я убедилась, что Люди с большой буквы здесь не перевелись. Я получила помощь там, где почти не надеялась её получить. С сожалением узнала, что к нашему миру эти Люди практически не имеют отношения. С той поры я делаю только то, в чем абсолютно уверена.

— Уверенной быть хорошооо, — как-то странно протянул он. Сашка с начала разговора подозревает, что дело может кончится применением оружия.

Кажется, он просто уже который год пытался убежать от того, что не гналось, но как-то само настигало его. Софи, Марина, теперь вот она. Тут, если Сашка ничего не забыла, Софи последний раз с ним виделась незадолго до перехвата Марины. Участвовал ли он в перехвате сам— Сашка не знает. Но скоре да, чем нет, учитывая род его занятий. Тоже где-то можно человек понять — месяца не прошло — и на тебе, прибыло чудо с катаной. Хотя, если начать разбираться — не чудо, а чудовище. Недели не пробыло — уже дело об убийстве двух и более лиц с особой жестокостью на неё заведено. И он догадывается, чьих это рук дело. Хорошо ещё, она никого взорвать не успела... Хотя тогда бы он вряд ли понял, что это она — познания Сашки во взрывном деле ему неизвестны. Да он же вообще ни сном ни духом о роде её занятий там! Хотя хищника в ней почуял.

— Знаешь, я тебя тогдашнюю помню, и верю во всё что ты тут сказала про свистопляску со временем. Только понять не могу, чего же ты от меня хочешь? Не спорю, Софи я искал, потому что хотел выйти на Марину, и остановить...резню. Ты же пары недель не провела, а уже дело нарисовалось, где ты— первая подозреваемая.

— Это какое,— с видом дуры поинтересовалась Сашка?

— Троих гастарбайтеров катаной покрошили. Скажешь, не ты?

О как! Точно не дурак.

— Я. Максимум на что это тянет — превышение пределов необходимой самообороны. Конечно, экстравагантное превышение, надо было их водопроводной трубой, благо там она валялась, их всех отделать, но это заняло гораздо больше бы времени.

— Допустим. Это я 2 и 2 сложил после того, как тебя увидел. А наши вряд ли даже на обитателей этого квартала подумают. Хотя, кто их знает, убийств с применением катаны на моей памяти ещё не фиксировалось...

— Тебе чего? Денег надо что-ли?

— А если скажу "да"?

— Тогда живым из нас отсюда уйдёт только один. И не факт, что это будешь ты.

— Согласен, не факт. Как там со стрелковой подготовкой, не забыл, а я не уверен, где ты служила. Катана в штатное вооружение нигде не входила.

Вопрос про катану как-то разрядил напряжение.

— Ну, про службу я могу наврать, что хочешь. Всё равно не проверишь.

— Ну уж навряд-ли в императорской гвардии, выправка не та.

— Ну, так и ты не в гвардии служил.

— Верно подмечено.

— Одну присягу ты уже нарушил, теперь можно повторить.

— Злая ты.

— Конечно. Добрые в нашем мире не выживают. В том, кстати, тоже.

А может, ну её к свиньям собачьим, жизнь эту с катаной под плащом? М. С. её в конце-концов , ни о чем не просила. И уж тем более, ничего не приказывала. Бросить всё, нанять охрану, хоть с этого .... дезертира начать, да и Сашка кое-что в людях понимает. И начать просто жить. Родить ребёнка, может, и не одного...Благо никакие функции у неё не нарушены и просто жить жизнью одинокой богатой дамы? Правда, это может оказаться верным только в том случае, если не пребежит толстая полярная лисичка и всех не перекусает. Полный армагедец возможен и без пременения Самой Лучшей Бомбы. И что тогда?

Стоящей на развалинах, с чем-либо из олеговых заначек в одной руке и пищащим, таким родным живым комочком в другой. Она вполне может представить себя. Сколько там влезет в рюкзак, сколько лет будет ребёнку? Бронежилеты нескольких типов, естественно, имеются. Один, какой надевать побыстрее, в спальню перетащила, каску и прибор ночного видения туда же приволокла. Сколько она сама сможет выжить в окресностях того, что когда-то было большим городом? Но это если ценный пушной зверек придёт. А если нет, и как-нибудь выкрутимся? Цены там на нефть опять подскочат, или янки у себя гражданскую войну Љ2 учинят... Хотя при втором варианте как бы зверушка быстрее не прибежала. Экономист из Сашки так себе, но кое-что всё-таки понимает. Если у одних плохо, то вовсе не факт, что у других будет хорошо...

Стоп... Стоп...Стоп...

Вернёмся к детишкам. Как вспомнишь Марину-младшую, Дину и Линка — всерьёз задумаешься, стоит ли детей заводить, чтобы потом у их могил стоять. Цинично звучит, но Софи ещё повезло. До смерти Марины потом Дины и выяснения кто ко всему этому причастен, она не дожила.

Погибла в безнадежном воздушном бою. Крепко засела в памяти Сашки фраза из какого-то фильма этого мира. Ни названия, ни актеров с режиссером не запомнила. Но осталось в памяти: "Слава — это когда один на один. Или один против ста..." Так и погибла Софи. Одна против ста... Нет, ребенка заводить Сашке определенно не стоит. Как вспомнишь судьбу Марины и Софи. Как-то примеряя их судьбы к своей, Сашка не могла решить, кому из них троих пришлось хуже. Но М. С. Дала Сашке второй шанс. Не для этого ли? Чтобы зародилась новая жизнь. Сашка не знает. Смерти Марины младшей и Дины хорошо отложились в памяти. Нет, пожалуй в этом мире, как и в том, таким, как она лучше не думать о детях. Своих.

Пойти в школу работать... Дуры где-то по другому адресу проживают. Тем более, с тех времен, как повзрослели Марина и Дина, с детьми ей общаться не приходилось. Хотя диплом она нашла. Стало смешно. Когда-то получить эту красную корочку с вкладышем было её мечтой. Наивная глупая девочка. Попытаться вспомнить, о чем мечтала хреннадцать лет назад... И что, есть в старых мечтах что-нибудь осмысленное? Может, и да. Но, не для этого мира.

Опять ночные воспоминания, приправленные алкоголем. На этот раз... Счастливые! Как это ни странно. Тогда Сашкина болезнь цвела самыми пышными цветами. Она жила только за счёт препаратов, какими её накачивали врачи, и зачастую — лично Кэрт. Тогда была ночь. Она пытается... Нет, не заснуть, а просто забыться. Боль уходила, но всегда возвращалась. Смену дня и ночи Сашка ощущала в основном когда и кто ей делал уколы.

Забыться не удалось. На южной окраине городка неожиданно вспыхнула стрельба. Сашка сразу определила— ничего страшного. Не перестрелка. Просто люди, а у живущих в городке оружие у всех, даже в ящике Сашкиного стола лежит пистолет, от какой-то всеобщей радости палят в воздух. Пальба стремительно приближается к Сашкиному дому. Уже слышно шипение запускаемых игрушечных ракет и хлопки детских петард. Внизу какой-то шум. Кто-то падает, поднимается сам, или помогают— не поймёшь. Но без Марины эта пальба точно не обошлась. И точно, вваливается к Сашке, несмотря на протесты медсестры "У неё режим". М. С. пьяна вдрабадан, и одновременно, счастлива просто до безобразия. Плюхается на кровать.

— На, смотри!

— Я бы с удовольствием, но...

— Ах, интеллектуальной деятельности алкоголь точно не способствует. Руку дай!

В подставленную ладонь сыплется какой-то песок с мелкими камушками.

— Что это?

М. С. трясёт Сашку за плечи.

— Это грунт, понимаешь, лунный грунт. Недавно вернулась автоматическая станция, привезла часть материалов первой экспедиции. А я, как дура малолетняя, украла один из контейнеров с пробой грунта! Это с Луны, понимаешь, с Луны!

Сашка улыбнулась. Действительно, счастье, одно на всех. Такое было, когда поняли— перешеек уничтожен они так же орали, стреляли и обнимались. Так же счастье, одно на всех.

Она не помнила такого ощущения радости там, откуда пришла. Стадный рев футбольных трибун — это не то.

Стрельба продолжалась ещё долго. А Сашка жалела об одном — она не может видеть глаз Марины. Осталась или ушла та боль, старательно ей скрываемая? Сашка помнила глаза М. С. боль, страшную боль, загнанную в самые дальние отделы мозга, но нисколько от этого не уменьшившуюся. Но в этот день, Сашка уверена, М. С. была счастлива.

Чем вообще Сашка обязана этому миру? Тем, что в нем родилась? Довольно спорный аргумент. Большую часть жизни провела в местностях, где количество людей на душу населения было сильно больше чем здесь. А скотов двуногих — сильно меньше. "Чисто не там, где метут, а там, где не сорят". В банках, в штабах, в хранилищах боеприпасов ТАМ ей приходилось видеть стальные двери. А ТУТ стальная каждая вторая, не считая первой.

Почему она должна стремиться к улучшению хоть чего-то в этом мире? Стартовые условия у неё неплохие, некоторые добились большего, имея в начале гораздо меньше. Впрочем, и просравших всё тоже хватает.

Да, а если Марина всё-таки явится? Ведь у новых пилонов потребление энергии в разы меньше, у старых. И если грэды или кэртерцы решат напасть? Против кого, и с кем ей тогда воевать? Это сейчас можно сидеть на пятой точке ровно, и даже с комфортом. А завтра что будет?

И с чего это Светкин образ всё время в башке крутится? Правда что ли на розовенькое потянуло? Или в чём-то ещё дело? Первый встреченный здесь знакомый человек? Возможно, но не то, подруг примерно такой же степени близости у Сашки ещё с пяток имеется, причем три из них уже звонили, и их явно интересовал только новый Сашкин бойфренд

(надо же, ещё одно слово на новорусском языке вспомнила) Но почему-то в голове именно Светка вертится, и даже не она сама, а что-то с ней связанное... Шмотки? Лёха? Не то, совсем не то. Шмотки ей до лампочки, Лёха нет, но не до такой степени, что бы его у Светки уводить (она этим искусством плохо, если вообще владеет) что же тогда? Светка отпадает, её матушка тоже... Её отец...

Сашка похолодела. Межпространственная физика. Б... женщина легкого поведения. Да это тот самый северный пушистый зверек, что может прийти и всех перекусать. А это значит... Вновь способность соображать вернулась к Сашке на полдороге к дому Светки. В кармане отмычки, в кобуре пистолет.

Куда же, ты красотка собралась? Отца подруги, пусть и не лучшей на тот свет отправлять? А хотя бы... В кого же ты превратиться успела. Сначала выяснила бы, чем эта межпространственная физика занимается. Может, к межмировым переходам она и не имеет отношения? А если имеет? Здесь вам не тут! М. С. тут нет, за просьбой или даже приказом обратиться не к кому. Сама решай. А что там решать? Вперед, а там разберёмся. В СССР секретели много чего ненужного, но если уж кое что не рассекретили до сих пор. Кодовый замок на двери парадной оказался сломанным, с дверными расправилась в пять минут, хоть и на стальной двери. Оказывается, чувствительность пальцев слепца не проходит в пять минут.

— Свет, это ты?— раздался мужской голос.

Не утруждая себя ответом Сашка направилась на кухню. Не киллер-профессионал она в конце-концов (о как быстро слова из этого мира вспоминаются)

— Что ты здесь дела...— начал было вошедший на кухню мужчина лет 45 и осекся увидев смотрящий на него ствол пистолета.

— Можно с вами поговорить о межпространственной физике.

Довольно вежливо осведомилось существо в черном, с пистолетом , направленным на него, подозрительно похожее на...

— Сашка, что это за глупости?

— Это не глупости Николай Сергеевич, совсем не глупости.

— Что Светлана так низко пала, что решила нанять киллера подешевле? Ждёт— не дождётся, пока мы ей площадь освободим?

— Могу вас заверить, что Светлана, равно как и квартира, (в мозгу стремительно прокручивается ; как же быстро вспоминается, сколько здесь стоит недвижимость, самой удивительно) здесь совершенно не причем. Присаживайтесь,— предложила Сашка, в свою очередь отодвигаясь от стола.

— Что тебе надо?

— Я же сказала, поговорить о межпространственной физике. Понятия, определения, основные положения. Заметьте, никаких государственных тайн я вас разглашать не прошу. Пока во всяком случае.

— А если я откажусь?

— Пистолет с глушителем. Просто отстрелю ногу. Или руку.— сказала Сашка тоном, каким ТАМ ей приходилось говорить считанное число раз. Получалось убедительно. Очень. Там верили.

И здесь подействовало. Вроде. Ибо ответили сразу.

— Ваше появление имеет какое-либо отношение к активатиции межпространственных переходов в течении последних нескольких лет?

Сашка чуть пистолет не выронила. Но нервы за прошедшие годы стали куда как крепкими. Стальными, можно сказать, благо и этот термин в обоих мирах существовал.

— Допустим, имею. Самое непосредственное. Что дальше?

Он даже не шевельнулся.

— Вот уж никак не думал, что ты будешь иметь к этому отношение.

— Аналогично.

— Кто тебя навел на меня?

— Сама догадалась.

— Интуиция мне подсказывает, что времени с нашей последней встрече прошло куда больше, чем я помню?

— Допустим.

— Всю жизнь занимался изучением возможности переходов между измерениям. И вот получил живое доказательство...

— Постойте, постойте; пока не вы, а я получила доказательство того, что меня ищут, что мне вовсе не нравится.

— Сколько тебе лет на самом деле?

— Больше, чем вам. Притом сильно.

— Для начала у меня есть две новости: хорошая и не очень. С какой начнем?

— По традиции, с первой.

— Ну,она практически со 100% вероятностью очевидна: паралленые миры существуют.

— Тогда плохая, очевидно, что переходы более невозможны?

— Верно, да не вполне. Возможен только возврат уже находящихся там. Притом, только в таком состоянии, в каком их изъяли отсюда.

— Насчёт твоего использования: а ты не допускала возможность засылки тебя как испытательного образца.

Сашка хохотнула, не выпустив, впрочем, пистолета.

— Засылки слепого калеки. Интересные методы должна практиковать наша контразведка. — что ителлигенция здесь со 100% вероятностью купится на использование Сашки контразведкой, она ничуть не сомневалась, хотя не причисляла себя к интеллигенциии и ни служила в контразведки ни одного дня.

— А возможности, что тебе наврали не допускала? Слежку за этим миром с твоей помощью, например.

— Ты что, до смерти решил меня засмешить? Это что-то новое в практике обезоруживания противника. Ну так это не покатит, как Светка выражается.

— Ты до такой степени доверяешь пославшим тебя?

— Если им не верить, то кому верить вообще?

— А если предположить...

— Не надо мне зубы заговаривать!

— Да. С фанатиком разговаривать бесполезно.

Сашка только усмехнулась в ответ.

— С российским интеллигентом зачастую тоже.

— Не причисляю себя к этой "славной" прослойке.

— Вернёмся к нашим баранам. То есть, межпространственной физике.

— А тебя не заговоришь...

— А ты что, с помощью наградного ПМа, хотел доставить меня в свой институт? Ну так это был бы дохлый номер. Я абсолютно обычный человек. С абсолютно чистыми для ваших спецслужб документами. Моими, между прочим. Так что в случае моей доставки это тебе светит досрочная пенсия— заработался человек, бывает.

— Твои артефакты. Хотя бы катана, — хм, а папенька в историю доченьки, похоже, поверил. Ну это и к лучшему, не будет делать глупостей, понадеявшись на внешнюю безопасность Сашки.

— Так их ещё найти надо, — тут Сашка, как говорится, играла белыми, ибо проживала по адресу регистрации, нарисованном ей в паспортном столе по "просьбе" Олега целую жизнь назад; им когда-то вместе пришлось ездить на другой конец города, чтобы окончательно заверить права Сашки на недвижимость, нужную ей на тот момент, как великая китайская стена. Сашка помнит, что всю дорогу спала.

К счастью, Светкин папа, как и большинство его коллег, отличался редкой безалаберностью в житейских делах, и даже не подозревал, что любой следователь нашел бы по месту регистрации Сашки если не на дивизию, то на полк развернутый по штатам военного времена.

— Катана здесь куплена. ТТ, кстати, тоже. Даже не куплен, остался от дедушки, сувенир фронтовой. И даже разрешения на них есть. На чём меня ловить будете?

Кажется, такой вопрос застал Николай Сергееча врасплох.

— Ты же сказала,— у обиженного ребенка, наверное, такой тон, но никто из собеседников уже много лет не разговаривал с обиженными детьми.

— Флэш-моб. По договоренности со Свет... ланой. Розыгрыш, если короче.

— Если и розыгрыш то очень уж...

— Удачный— подсказала Сашка.

— Пожалуй— согласился Светкин отец.

— Стоит намекнуть на свою причастность к спецслужбам, как российская интеллигенция либо превращается в горячих противников режима, либо в столь же горячих сторонников.

— Никогда не был ни тем, ни другим.

— Возможно. В общем подумайте просто о том, что мне, в отличие от вашей семьи не наплевать, что вы физик, но обещать вам безбедную жизнь где-либо за пределами нашей страны я не в состоянии. А в пределах нашей— сильно подумаю. Я тот человек, кому интересна ваша профессиональная деятельность, но ни к какой разведке я не имею ни малейшего отношения. Если Вам интересен такой характер взаимоотношений, то мы с вами ещё встретимся, если же нет, то нигде, кроме пьянок со Светкой, вы меня больше не увидите. Вы вполне согласны работать с пришельцем, в принципе согласны работать с спецслужбой, своей или неважно чьей. Но я просто человек, кому интересен данный предмет, верите вы в это или нет , меня не волнует.

— В принципе, верю, ты слишком отличаешься от той Сашки, что я знал, и одновременно, слишком похожа на неё. Тебя сюда сослали?

Теперь уже Сашке стало смешно.

— Что же тебя или вас привело сюда. И как же теперь к тебе или к вам обращаться?

— Я осталось той же Сашкой, только куда взрослее, циничнее и умнее. Так что считайте меня пока той же Сашкой, у которой неожиданно проснулся интерес к вашей работе.

— В принципе, последние несколько лет нам, действительно, каждый год урезают финансирование. Результаты, столь многообещающие несколько лет назад, перерестали приносить какой бы то ни бы эффект.

— И вы решили поискать альтернативные источники, тем более что дочка выросла, а работать совершенно не жаждит.

— Так?

— Да,но...

— Я уже сказала, я редкостный циник, обожающий называть вещи своимиии именами.

А они много добились. Ещё немного — и разобрались бы с пространственно временным пробоем. Вовремя же там инцидент в ЦЭБ произошел. Ещё немного и прорыв состоялся бы. А грэдам пришлось бы подрывать атомные заряды. Все, установленные на пилонах. В мирный контакт с иномирьем из окружения М. С. не верил никто. Слишком уж велик соблазн, решить проблемы за счет нефти и газа центральных равнин. Да и кроме нефти тут есть, чем поживиться. Нет уж, для себя Сашка решила чётко, на чьей стороне она будет, докопайся здесь до возможности прорыва в иномирье. Грэды уж как-нибудь обойдуться без сомнительных благ здешней цивилизации. Пусть весьма и весьма развитой, но всё-таки загнавшей себя в тупик. А дешёвые ресурсы здесь нужны, и они у грэдов в избытке. Раз уж Сашки выпало решать, как дальше взаимоотношениям миров строится, то она выбор сделала. С институтом межпространственной физики надо что-то делать. Не очень хорошее. Умы тут пытливые, рано или поздно пробьются... Но уж как— нибудь без атомных грибков попытаемся обойтись. Сможет ли она убедить кого-нибудь, что дальнейшие работы могу привести к крайне негативным последствиям? Но это же, как бомба, не те, так другие всё равно сделают рано или поздно. Сейчас они, как грэды в своё время— на развилке. Куда они свернут. Сколько лет им понадобится, что бы выйти на грэдский уровень, или придумать что-то свое? Достаточно мало, там могут не успеть догнать. Сашка не знает, возможен ли запуск какого-нибудь "Тополя" через пилон. Раз не знаешь— предполагай худшее. Она и скорости переброса материальных объектов, как через старые, так и через новые пилоны не знает. Да уж, это не атомный фугас устанавливать. Тут не знаешь, что и где опаснее. Опасность нависла над миром, где прожита большая, и лучшая часть жизни. Опасность— от бывших соотечественников. Решать надо побыстрее. Иначе будет если и не ТМВ, то что-то не намного менее приятное. Притом, угрожающее обеим мирам. Мирам, которым лучше не знать пока друг о друге. Что проще— начать охоту за сотрудниками института или уничтожить уже добытую информацию? Или, и то, и другое— разом. В обоих случаях, можно кого-то или что-то упустить. Ещё хуже и одновременно проще всего — не делать ничего. Бессмертный принцип "моя хата с краю". Но поступишь по этому принципу— вообще утратишь право в своих глазах человеком называться.

— Прежде всего, там живут люди. Несколько миллиардов человек. Живут по своим законам, и вовсе не жаждут, что бы к ним кто-то лез, пытаясь насаждать свои. Вы нам... Да-да, именно нам, я считаю себя принадлежащей тому, а не этому миру. Так вот, вы нам просто не нужны. У вас нет ничего такого, что мы не можем создать сами. Удовлетворяя страсть к познанию, можно погубить оба мира.

— Не обязательно...

— Ой ли? А ваши продажные и жадные политики? А пресловутые ТНК? Что будет узнай они хотя бы о нашей нефти и газе? А у нас ведь не только нефть и газ есть.

— Возможно, и ничего. Насколько я понял, установка "портал" очень дорогая и энергоёмкая вещь. Телушка— полушка, да рубль перевоз. У нас никто не добывает нефть в Антарктиде.

— Но вы знаете, что она там есть! Вы, как минимум, провели геолого-разведывательные работы. Нефть в тех краях вы ПОКА не добываете. А что через двадцать лет будет? Не решат ли, что до нашей нефти Центральных равнин добраться проще?

Да, ещё одна альтернатива есть: время. Время там, и время здесь. Допустим, открываете вы порталы, а оттуда лезет пехота в бронекостюмах с лазерными ружьями наперевес. Там ведь тоже идёт развитие. И там тоже могут решить, что здесь живут неправильно. Решат поправить, ну и пограбить, или, политкорректно, выражаясь установить контроль над отраслями промышленности. Очень хочешь, что бы твои внуки умирали под нашими пулями? Вот и мне не хочется смерти дорогих мне людей там. Пока будет лучше, если каждый из наших миров будет жить сам по себе. А для этого надо...

— Вы предлагаете мне стать соучастником того, что зовётся "измена Родине".

— А может, наоборот, я предоставляю тебе возможность принять участие в спасении твоей Родины? Удар могут нанести отсюда. Но могут и оттуда. Так, может, лучше всего лишить стороны возможности этот удар нанести?

Николай Сергеевич задумался.

— Сложный вопрос. Уничтожив аппаратуру, даже уничтожив людей, ты не сможешь уничтожить всю добытую информацию.

— Возможно. Но работы придётся начинать с нуля. А это годы, а то и десятки лет. К тому же, я умирать не собираюсь, и буду продолжать интересоваться работами в данной сфере. Я буду хранить тайну того, что мне дорого. Вы в праве защищать то, что вполне устраивает вас.

— Что ты собираешься делать?

— Взорвать институт. Ночью. Где достать взрывчатку я знаю, как установить— тоже. Попытаюсь свести количество жертв к минимуму, но сам понимаешь, что стоит на кону.

— А я тебе зачем нужен?

— А ты будешь держать меня в курсе расследования.

— Не думаю, что меня посветят во многое.

— Там видно будет. Раз институт уничтожен, то очевидны два вывода: то, чем он занимался настолько важно и перспективно, что НАСТОЛЬКО помешал кому-то. Очевидно: работы надо продолжать, этого кого-то надо найти. Хотя, если вам перекрыли бы финансирование, я была бы просто счастлива!

— Ты предлагаешь мне уничтожить то, над чем я работал большую часть жизни.

— Я предлагаю тебе возможность спасти миллиарды людей. Нет— сама справлюсь. Ведущиеся в институте работы могут привести к гибели моего мира. Или вашего. Или обеих. Я предлагаю наиболее оптимальный вариант.

— Почему ты так уверена, что... наши и ваши лидеры не смогут договориться?

— Потому что не о чем? Я никому из нынешних... лидеров не верю. А у нас не поверят вашим. Или решат попробовать... простейшее решение проблемы в виде ядрён батона. Живите сами со всеми своими экономическими, финансовыми, энергетическими, демографическими и прочими кризисами. А мы уж без вас и подавно проживём.

— Откуда в тебе столько злобы и цинизма. Ведь была же...

— Я старше тебя,-Сашка смотрит Николай Сергеевичу прямо в глаза. Он только сейчас обратил внимание: с совсем молодого, пусть и излишне сурового лица смотрят глаза прожившей очень сложную жизнь, но не утратившую идеалов молодости, старухи. Он только сейчас окончательно поверил, что Сашка и в самом деле больше не ровестница его Светки,— Я просто выгляжу... Так.

— Допустим, я согласен. Что дальше?

— Сперва мне надо побывать на территории. Прикинуть кое-что, как саперу. Сможешь организовать экскурсию?

— Попытаюсь...

— Постарайся побыстрее. Я уже понаблюдала за тем, что у вас творится. Охраняетесь неплохо, но я, думаю, смогу проникнуть,— "если танк где-нибудь угоню",— добавляет Сашка про себя. Благо ещё два человека для полного экипажа найдутся.

Мысль насчёт танковой атаки стоит обдумать поподробнее. Где взять танк и боеприпасы — примерно ясно — в списке Олега довольно много высокопоставленных лиц, вполне способных, зачастую даже без вознаграждения, посодействовать. Артиллерийский обстрел тоже может быть продуктивен, но требует большего количества хорошо подготовленных артиллеристов. А где взять "Грады" или "Мсты" Сашке примерно известно. Дальше начинаются сложности. В своих талантах артиллериста Сашка уверена. Но тут в одиночку опять же не справишься. Идею шарахнуть тактической ракетой тоже не стоит считать такой уж нереальной. Только с такими ракетами Сашка управляться не умеет. А авиации она не слишком-то доверяет.

При желании и наличии некоторых навыков, на территорию института пробраться можно. Только что она там будет искать? Что-то похожее на старый "пилон" (нового она никогда не видела)? Но это наверняка в корпусах, а то и в специально оборудованном убежище (как дома, или у грэдов?) Документацию, расчеты... Но Сашка ни разу ни хакер. В первую очередь, надо установить, где у них там этот... недопилон. Вряд ли их несколько. Потом... Сашка щёлкнула пальцами. Подстанция и генераторы. Если принцип тот же, то и электричества агрегат потребляет будь здоров сколько!

Охрана бдительная, хотя слегка расслабленная. Видимо, кто надо в своё время хорошо объяснил всем заинтересованным лицам опасность наездов на это ЦНИИ Чего-то-там.

— Ты поддельные документы достать сможешь?

— Смотря какие...

— Очень серьёзные. Министерского уровня.

— Давай-ка поподробнее...

— Сколько тебе времени понадобится для... подготовки операции?

— Не больше недели. Теперь я знаю всё, что мне нужно,— как говаривал один талантливый, но крайне мерзкий министр пропаганды "упаси вас бог говорить всю правду".

"Дезертир" сидит, словно на иголках. Торопливо спрашивает.

— Ну, что там?

— Ничего хорошего, т. е. Пилон.

— Захваченный?

— Нет, сами сделали. Они тут тоже сообразительные.

"Дезертир" ругнулся на причудливой смеси грэдского и русского. Закончил пятибуквенным обозначением женщины не тяжелого поведения.

— Именно. И они скоро планируют запуск. На, глянь, сняла втихаря телефоном. Узнаёшь?

"Дезертир" ругнулся снова.

— Ну, каковы идеи, товарищ генерал,— сказал безо всякой иронии.

— Будем рвать!

— Но как?

— Будем думать!

— А соберутся новый строить, да где-нибудь в укромном месте, то, что тогда?

— Непременно собирутся. На то и рассчёт.

— Не понял!

— Не собрав кое-каких данных с работающего пилона, они никогда не смогут выйти на уровень пилонов, используемых сейчас. А этот пилон не заработает. От них там уже стоит защита. Но они должны думать, что перспективно именно это направление, раз кому-то понадобилось уничтожить пилон. Пусть строят второй, третий... Мы будем обязаны их найти. Они должны топтаться на месте. Я очень вовремя вышла на пилон. Ещё бы немного и...

-Не было бы ничего хорошего! Мне тоже как-то не хочется, что бы там познакомились с более чем сомнительными благами здешней цивилизации. От степени местного пренебрежения законами войны, пожалуй, даже мирренскому гвардейцу поплохело бы.

А ведь всецело полагаться можно только на них двоих: "оруженосца" М. С., ради памяти о ней готового на всё и "дезертира", весьма заинтересованного в невозможности восстановления контактов с прежней Родиной. Впрочем, с мотивами "дезертира" всё куда сложнее и запутаннее.

Сашка никогда не забывала, что она хотя и великолепный сапёр, но ни разу не диверсант. А тут надо идеально спланировать и провести крупномасштабную диверсию, направленную против охраняемого объекта. Причем требуется полное уничтожение нескольких зданий. Времени на уход может не оказаться вовсе, но как раз это Сашку беспокоит меньше всего: не из таких передряг выкручивалась.

Стоят, молча глядя друг на друга. Кажется, устроив локальный конец света, они умудрились никого не убить. Да и сами остались целыми. Относительно. Сашка знает, что её только броня тех чужаков, кого здесь никогда не увидят, спасла от смерти. Насчёт синяка в половину груди можно не сомневаться. Но синяк— не дырка. А не треснула ли какая кость, проверить и потом можно. Сейчас сразу многие болят, но вроде, ни одна не сломана.

Им двоим тоже досталось. Не меньше, чем ей. Ну они все знали на что идут.

— И что дальше?

— Ты командир, ты и думай,— беззлобно огрызнулся "дезертир",— я в органах больше не работаю, так что с моральными дилеммами покончено.

"Оруженосец" ничего не говорит, только очень осторожно ощупывает челюсть, то и дело сплёвывая кровь.

— Ладно, придумаем что-нибудь, а пока— сажай его в машину, поедем в одну клинику, где, конечно, втридорога от очень дорого дерут, но зато никаких вопросов не задают. И информации о клиентах никому не сообщают.

— А жаль,— мечтательно протянул "дезертир".

Даже "оруженосец" сплюнул кровью от смеха.

Очередная бессонная ночь с коньяком. На этот раз хоть причина уважительная— дающие о себе знать последствия "визита" в Институт в виде сильных болей. Жрать обезболивающее горстями что-то не хочется. Лучше побороться с болью более приятным способом.

"Что-то пристрастилась ты к коньяку, подружка. Смотри, сопьёшься. А даже, если и так, то что из этого? Для оставшихся ТАМ сделано немало. Можно и отдохнуть после победы. Победы ли? А, плевать, как говаривала одна тупая конфедератка, "Завтра об этом подумаю".

Сашка всасывает очередную порцию. Прекратить или продолжить? Сегодня она уже откровенно набралась, но на ногах пока стоит, и способность соображать не утрачена. Почти.

Наверху спит, или точно так же натрескивается "оруженосец". Кажется, в клинике их кололи чем-то не тем, или адреналинчик из крови ещё не выветрился. В общем, хотя "оруженосец" вполне мог вести машину (в отличии от раненного в руку "дезертира") Сашка решила отвезти его домой. Точнее, в одну из квартир Марины, где он, с её разрешения, жил последние несколько месяцев. Идея оказалась не слишком удачной, ибо почти всю обстановку составляли валяющиеся всюду бутылки и банки. Дополнял их стоящий на каком-то ящике ноутбук. Из лекарств удалось найти только панадол и активированный уголь. Сашка решила, что подобная обстановочка не лучшее место для раненного. С какой головы додумалась отвезти его по адресу регистрации? Ну да, туда же было ближе всего ехать, а Сашка устала, и хотела завалиться спать. "Оруженосцу" резко поплохело и из машины его вытаскивали вдвоем. "Таблетку" домофона нашли быстро, но дверь квартиры оказалась заперта на защёлку. Пришлось звонить. В четвёртом, или пятом часу ночи. Не открывали долго. "Оруженосец" мешком висит у них на плечах. "Дезертир" цедит сквозь зубы пр-грэдски. "У него, кажется, рана открылась".Из-за двери надрывается какая-то, судя по голосу, мелкая, собачонка.

Дверь распахнулась. Открывший, судя по всему, отец "оруженосца". Как это Сашка раньше не сообразила, что прописан он в квартире родителей? Что сын в таком состоянии— эмоций— ноль, действий— тоже. Сашка тоже не вполне понимает, куда "оруженосца" тащить. Лай из-за двери в комнату перешел на какие-то визгливо-захлёбывающиеся ноты. Хозяин стоит как столб, на лай не реагирует никак, мол так и надо. Сашка медленно вскипает. Денёк и так был, мягко говоря не из лёгких, а тут ещё этот визгливый лай колотит по ушам. "Дезертир" тоже пыхтит как-то нехорошо.

Из комнаты, где надрывается собачонка, появилась невысокая женщина.

Вместо "Здрасьте!"

— Опять нажрался, скотина, -с неприятными визгливыми нотками в голосе.

Сашка прищурилась. Кажется, мысль о том, что сын может быть не пьян, а ранен или болен, в голове подобной личности попросту не укладывается. Говорить что-либо бесполезно.

— Так нажрался, что на ногах не стоишь!

Сашка уверена: "оруженосец" матери не слышит, он потерял сознание.

— Пошли отсюда!— громко сказал "дезертир"— Ему тут только хуже будет!

Логичная мысль отвезти "оруженосца" обратно в клинику, никому в голову не пришла. Поехали к Сашке. "Оруженосцу" вкатили ещё обезболивающего. "Дезертир" проспал до вечера наступившего дня, и ушёл к себе, зализывать раны. А "оруженосец" так и остался.

Первые дни безвылазно сидел в своей комнате. Гостями пил обезболивающее, ходил скособоченный. Сейчас немного отошёл. Мог бы уже и к себе отправится. Сашка не гнала, а сам он уходить не особо рвётся. Как подозревает Сашка, главным образом из-за хорошего компьютера, да высокой скорости интернета.

Сашка снова плеснула коньяка. Расхаживает с бокалом в руках. Вроде, всё хорошо, а, вроде, и не очень. Искать их ищут вовсе не там, где надо, так что, вряд-ли найдут. М-да, кого-то сюда вроде бы на отдых отправили. А что, активно отдыхается: за несколько месяцев— три трупа, несколько случаев нанесения тяжких телесных повреждений, нападение на сотрудников милиции и, вероятно, ФСБ, крупный терракт. Ну, и по мелочи: подделка документов да незаконное хранение оружия и взрывчатых веществ. Сашка хихикнула. По крайней мере, от скуки, здесь ей помирать не придётся.

По лестнице осторожно спускается "оруженосец" (ему тогда ещё и ногу повредило, до сих пор хромает).

— Разрешите?

— Валяй,— махнула рукой Сашка. Пить в одиночку не слишком-то весело, а тут какой-никакой собутыльничек, да ещё и соратничек.

Дзинь!

— За что пьём?

— А за просто так. Хотя бы за то, что просто живы.

Как-то он странно на неё смотрит. Как там говорят про красоту женщины и количество водки? Хотя, чего во взгляде такого странного? Ей-то по документам 23, ему 25 или 26. Так что вроде всё нормально. Хотя, смотря для кого. Он-то — считай, мальчишка, а она — старуха. Тем более, Сашка вспоминает, как ещё М. С. Сказала про него: "Он сейчас весь в расстроенных чувствах. Подруга, видишь ли его бросила, да ещё чего-то наговорила на прощанье. Вот и рвётся не пойми куда, стремясь доказать неизвестно что. Ничего. Забудет... Хотя вряд-ли".

Клин клином он чтоль выбить решил. А коньячку для храбрости тяпнул? Нет. Похоже, ему, как и Сашке, банально поговорить не с кем.

Хотя обстановочка не только к разговорам располагает. Горит камин (пусть и искуственным пламенем), полумрак (Сашке лень было большой свет включать), перед камином— звериные шкуры (зная Софи, можно не сомневаться— самые что ни есть настоящие), только свечей не хватает, хотя парочка канделябров на камине стоит. Вина, правда, нет, зато коньяка хоть залейся.

Они оба явно не для романтического ужина одеты. Сашка в брюках, поверх рубахи— плечевая кобура с чехлом для телефона. Кобура не пустая. "Оруженосец" одет почти так же, как Сашка, разьве что на кобуре чехла для телефона нет. А так... Как тут говорят, "стиль "унисекс" рулит!"

— Не жалешь, что связался с нами?

Он залпом опустошает бокал.

— С чего ты взяла, будто мне есть о чём жалеть?

— Ну, дома, тебе, к примеру, не сильно-то рады были.

— Меня там никогда не понимали. Я там был чужим. Везде был чужим. Только столкнувшись с Мариной увидел, наконец, родственную душу. Увидел, что бы почти сразу потерять. Жалею, что ни ушёл тогда с вами. Она звала. А я сказала что-то бессмысленно-гордое о долге перед миром, и что здесь теперь моя война. Думал... Да какая разница, что я думал. Знал же и так, что лидер из меня никакой, а солдат...

— Неплохой.

— Ты думаешь?

— Уверена. Я всё-таки генерал.И не жалей о том, что не ушёл. Там тяжелые времена были.

— Но они ведь прошли?

— Да.

— И теперь там, у вас, снова нормальная страна, где дети хотят быть космонавтами, а не бандитами?

— Да. Только на обочине дороги, ведущей к светлому будущему, осталось слишком много могил. Ты, я вижу, ещё не хоронил павших в бою. Мне доводилось. Иногда приходится задумываться. Особенно, в такие моменты,— она выразительно поднимает полупустой бокал,— А стоит ли этот мир принесенных жертв. Сколько достойных людей погибли, не увидев того, что суждено видеть нам.

— Кто-то из них?

— Да. Софи, Сергей, Дмитрий — они мертвы уже десятки лет, а ты их видел живыми несколько месяцев назад. Олег тоже уже умер. На "мыло" Софи до сих пор приходят письма от каких-то её знакомых. Спрашивают, куда она пропала, зовут куда-то. А её уже давно нет. Читаю эти письма из прошлого. Я словно ни там, и не тут. Словно застряла между временами. Отзвуки того, что было здесь, отзвуки происходящего там. Ни жалей, что не ушел. Не жалей никогда, и ни о чем!

— Ты же вернулась...

— По милости Марины, сбежав со смертного одра. Почему-то мне кажется, что она думала, будто украла у меня жизнь. И таким образом, возвращает долг. А я не знаю теперь, что лучше, жить вот так, оставив от прошлого только память. Или всё-таки попытаться что-то изменить здесь.

— Так вроде уже получилось... Поменять кое-что.

— Я просто защищала своих. Это было сделано ради нашего мира. Только ради него. Я сомневаюсь, стоит ли что-либо делать именно здесь. Есть возможности... Но ради чего!?

— Я сам думал о чем-то похожем. Но всё-таки стал действовать.

— Не напорись на Марину, был бы уже мёртв, дурачок.

— Я знаю, и в самом деле, действовал неумно.

— Но ты действовал! А кто ничего не делает, тот и не ошибается. Как я.

"Оруженосец" расхохотался, аж закашлялся.

— Это ты-то ничего не делала!

Снова смех пополам с кашлем. "Оруженосец" зажимает рот, не переставая смеяться. Резко замолкает. Отрывает руку ото рта и очень внимательно разглядывает.

— Те же лёгкие тогда не попортило. Если боишься чего, бери драндулет и дуй в клинику, денег я дам. Могу и отвезти, если совсем хреново.

— Нет. Просто, развеселился слишком, сказанёшь же ты иногда.

— Стараюсь.

Сашке от чего-то тоже стало смешно. Наверное, содержание алкоголя в крови дошло до соответствующего предела. Или просто начинает понимать, что ей не 70 лет, а 23 года. Хотя от сверстниц она сейчас отличается куда больше, чем когда ей было 23 в прошлый раз.

Зачем-то разглядывает бокал на просвет. "Оруженосец" почему-то делает тоже. Хотя оба они те ещё коньяков ценители. Изо всех знакомых Сашки только Олег в какой-то степени был ценителем элитного алкоголя. Собственно, его запасы сейчас медленно, но верно, уничтожаются. Ну да Олегу они теперь без надобности.

"Это было недавно, это было давно..."

Целую жизнь, или всего несколько лет назад это было? Тогда Сашка ещё побаивалась их всех, а "капитана наёмников"— так она про себя звала Олега, в особенности. А он как-то раз зачем-то позвал её в подвал. Ей было очень страшно, но она шла за ним. Оказалось, подвал в доме такой же странный, как и всё остальное. Он оказался многоэтажным. И на втором сверху этаже оказалось прекрасно оборудованное стрельбище. Олег придумал сам себе лекарство от безделья: Сашка казалась ему до невозможности робкой и зашуганной и он решил добавить ей уверенности в себе довольно простым с его точки зрения, способом— решил научить её стрелять, а заодно и дать ей оружие. Сашка оказалась примерной ученицей. А Олег потом подарил ей ТТ и разрешение на него. ТТ остался здесь. А сейчас он вновь в Сашкиной кобуре...

Она вновь отпила из бокала. Мозги уже начинают как-то неадекватно реагировать на происходящее. На ней — кобура Марины. Та самая, которую Сашка увидела на ней при первой встрече. Как давно это было... И словно вчера.

"Оруженосец" как-то странно смотрит на неё. Сашка вопросительно склоняет голову на бок.

— Твой взгляд,— "Началось!Сколько лет ко мне никто не приставал?"— подумала Сашка, безо всяких, впрочем, эмоций,— Твой взгляд... Я только сейчас понял, почему он такой...

— "Такой"— это какой?

— Не сердись. Просто... Там виден груз лет. Прожитых лет. Ты молода, но взгляд у тебя...

— Взгляд старухи. Мне это уже говорили. Ты не сказал ничего нового.

— Я только теперь понял, что и в самом деле прошли десятки лет.

— Я уже начинаю путать сны с явью. Встречаю людей, кого видела почти полвека назад. Они такие же, как тогда. Только я — иная. Чем дальше, тем больше всё перемешивается.

— У меня похоже. Как вы все ушли, мне тоже начало казаться— неужели— привиделось? И ничего не было, только сон или алкогольный бред. Она изменила мне жизнь. Показала, как надо жить.

— Не могу сказать, что так уж одобряю её методы.

— Да тут дело не в методах. Дело в действии. Она не болтала "Что делать?" Она делала.

— И чуть не сошла с ума, между прочим.

— Я не знал.

— Ничего. Люди вообще склонны не замечать, что происходит даже с теми, кто близко. Через собственный эгоизм переступить сложнее всего. Ладно, что было— то прошло, подумаем о том, что дальше будет. Коньяк кончился... Подлей. Мне хочется совсем не оригинально напиться. Толком и не отметила победу, о которой на Родине никто и никогда не узнает.

— Ты разьве не считаешь, что твоя Родина здесь?

— Нет, не считаю. Я тут только родилась. Тянулась к людям... Давно дело было. А меня все отталкивали. Никому не было дела, до того, что со мной происходит. Никому. А я попала в беду. И помогли мне именно они. Чужие здесь. Но они как-то разглядели, что человек в беде. Помогли. Просто потому, что не умели иначе. А потом было много всего... Мемуары чтоль начать писать, а потом издавать под видом фантастики, всё равно, не поверит никто.

— Я тоже не сильно много тут хорошего видел, но всё-таки считаю, что мой дом тут.

— Я никогда не говорила, что мне наплевать на происходящее тут. Я только хотела сказать: мой дом там.

Некоторые рисунки Софи остались здесь. Она иногда дурачилась, изображая знакомых людей в костюмах других эпох. Сашка вспомнила, когда-то сильно веселилась, разглядывая эти рисунки. Сергея, Олега и Дмитрия Софи изобразила в виде трёх угрюмых легеонеров. Себя— как изнеженную патрицианку с завитыми волосами.

Теперь же они кажутся пророческими. Римский центурион. Всё как полагается: поперечный гребень на характерном шлеме. Награды с профилями императоров. В руках— палка. Всё бы ничего, но фигура, несомненно, женская. Да и лицо— Сашкино. Как тогда ей казалось— излишне суровое. Теперь же... На другом рисунке центурион без шлема. Две седые пряди по бокам... Откуда!? Теперь уже не узнать. Да и выражение лица ничем не отличается от того, что Сашка каждый день видит в зеркале.

Другой римский военачальник. В золотом панцире с украшениями и наградами. Сашка не сильна в атрибутике. Может, изображен легат. Может, даже император. Точнее, императрица. Мастерски воспроизведено лицо Марины. Обвивает вытатуированная змея упертую в бок руку.

Ещё на одном рисунке легат и центурион стоят рядом. Пропорции фигур соблюдены. Центурион почти на голову выше легата Как Сашка Марины. У их ног снег. На плечи центуриона наброшена волчья шкура. Легат показывает куда-то в сторону жезлом. Центурион что-то ей объясняет. Сашка поёжилась. Есть такая фотография с ней и М. С.. Они стоят на скалах незадолго перед взрывом перешейка. М. С. спрашивает, показывая биноклем, где именно установлены заряды. Сашка отвечает. Точно такие же позы, только бинокль вместо жезла. А так Сашка из озорства носила поверх полушубка белую шкуру полярного волка.

Легат и центурион. Софи словно предвидела что-то. Словно знала, что Сашка ещё вернётся. Вернётся, чтобы начать всё сначала... Красивая фраза, не объясняющая ничего. Что начинать? В этом, смертельно больном равнодушием мире.

"Владычица Севера" — так в шутку звали её в те года. Тогда... Да, именно тогда она чувствовала себя молодой. Словно крылья росли за спиной. Всё, что начинала — всё удавалось. Дороги, порты, аэродромы. Откуда-то у всех у них словно взялись новые силы. Они преображали только-только оправившийся от тяжелой войны мир. Словно после лесного пожара поднималась новая поросль. Всё впереди, знаешь, к чему стремиться. Знаешь, зачем жить. Каждый день лучше и ярче предыдущего.

Сашка не командовала северными округами, но работам по взрыву перешейка, самому крупному послевоенному проекту, отдавался высший приоретет. Руководителем проекта была она. Так что "Владычецей" её звали не зря. Шутя, но безо всякой иронии. Человек уже давно пришел в это царство вечных льдов и снегов. Пришел навеки. Теперь настало время заставить льды и снега отступить. Против грозной стихии вышла равная сила. В том числе и она, "Владычица Севера".

Словно символ Победы над слепой стихией развивалась за спиной Сашки шкура полярного волка. Эта шкура и сейчас цела. Лежит где-то там... Дома.

К стилю официозных грэдских картин Сашка так и не смогла привыкнуть. На "Покорителях Севера" смогла узнать себя только по белой шкуре на плечах. Подцепила из местной моды— представитель Великого Дома обязательно должен носить какой-нибудь неуставной предмет формы, по которому его всегда можно узнать. У М. С. когда-то давно эту функцию выполняла татуировка на руке.

Говорят, старики часто вспоминают молодость. Сашка вспоминает не те года, когда была в биологическом смысле молода. Другие года часто приходят в воспоминаниях. Тогда ей было уже за тридцать. А когда всё закончилось — уже за 50. Но то время, по сути и было молодостью. "Владычица Севера". Прекрасны были те годы. Им всем есть, чем гордиться. Хотя и те годы омрачены смертями.

Воспоминания-воспоминания. Сколько же их накопилось. Всё время всплывает в памяти то одно, то другое. Горят танки, смётся Софи, пристально смотрит маленькая Марина. Годы на Севере. Как разгружали ледоколы на необорудованном побережье, как строили аэродромы, как шли сквозь снега первые самоходные реакторы на удлинненых шасси последних тяжелых танков. Как охотились на мамонтов, или, как говорили грэды, северных слонов. Тогда Сашка охотилась впервые в жизни, хотя пострелять ей к тому времени изрядно пришлось. Столько всего было впервые. Соратники на полном серьёзе подали прошение на имя М. С., предлагая назвать образовавшийся пролив— проливом Александры. Сашка даже не знала, как к этому относится. Лестно, конечно, оставить след на Земле, но масштабы уж больно впечатляющие. Пролив всё-таки назвали нейтрально — проливом Возрождения. Но высоченный скальный мыс на материковом берегу всё-таки назвали мысом Симон. Немалая часть её души осталась на Севере. Она была на этой скале в последнюю поездку на Север. Тогда Сашка уже болела, передвигалась с трудом, и знала, что скоро ослепнет. Но хотелось ещё раз оказаться там. Вновь увидеть природную и рукотворную мощь, столь причудливо перемешанную в тех краях. Скала уже стала чем-то вроде памятника. Сашка помнит: стоит у подножия скалы, смотрит на вырубленные в камнях ступени и удивляется: неужели она когда-то безо всяких ступеней, просто прыгая с камня на камень, наперегонки с охранником, забралась на вершину? Сейчас она и по лестнице бы не смогла подняться. Тогда со скалы видна была только слоновая степь. А море— где-то далеко, почти у горизонта. Теперь же шум моря слышен оттуда, где стояла Сашка. На вершину добрались на вертолёте. Самом обыкновенном, почти таком же, как на прежней Родине. М.С. помогла ей выбраться из машины. На вершине оборудована смотровая площадка, скамьи вырублены прямо в камнях.

— Рассвет,— говорит М. С.,— здесь часто встречают рассвет. Вид и в самом деле потрясающий.

А Сашка обратила внимание, как она говорит. Лишь чуть шевелятся тонкие губы. В глазах— тьма. Ничего не видно, и ни один мускул не дрогнет на лице. Если бы камень заговорил,он говорил бы так же. Сашку даже обдало каким-то жутковатым холодком, словно исходящем от Марины. М. С. идёт на неогороженный край скалы, нависающий над морем. Сашка остается стоять, где стояла. Последнее время ноги подводят её всё чаще и чаще.

Марина тоже с полным основанием может гордиться проливом. В конце-концов, именно она подняла проект из небытия.

Марина стоит, сведя руки за спиной. Что она видит, там, вдали? Не призраков ли прошлого. Грэдские призраки живут над морем. Море здесь в гораздо большей степени ассоциируется с опасностью. Историческая память народа? Кто знает... Слишком многим не суждено встать на этой скале. Скала— памятник не Сашке. Точнее, не только ей. Памятник сильному человеку, не боящемуся бросить вызов любой опасности. Памятник тем, кто так и не научился отступать. Тем, кто шёл наперекор всему. Тем, кого не смогли остановить даже смерти лучших друзей. Они дошли. Они сейчас создают мир из мечты. Только скольким никогда уже этот мир не увидеть?

Сашка чуть поправила шкуру на плечах. Знала ли, что надевает в последний раз? Догадывалась. Ей ведь тоже не суждено увидеть этот новый мир. Но она присутствовала при начале. Сделала немало. Есть, кому передать начатое. Только кого-то рядом нет.

Сашка только после похорон узнала о смерти Марины Младшей. А о смерти Кэрдин услышала по радио. Почему-то сразу почувствовала— это было самоубийство. Спустя десять лет умерла Дина. На эти похороны Сашке удалось вырваться. Она почти никогда не ходила на клатбища. Ни там, ни здесь. Память должна быть при тебе, а не в виде скульптурного изображения. Многих из пришедших на похороны она знала. Многих, преимущественно молодых— нет. Жизнь шла своим чередом. Только кого-то уже не было. Сашка не умеет сочувствовать. Наверное, как и М. С.. Обе умеют молча переносить боль. Только шрамы на душе всё равно остаются. Говорят, время лечит. Хотя это ложь во спасение. М. С. совсем закаменела после этих смертей. У неё словно умерли эмоции. Любые. Только фото на столе остались. Серьёзная Марина, её редко кто видел смеющейся. И беззаботная Дина, ещё не успевшая стать Чёрной. Сашка никогда не заговаривала с М. С. о них. Память осталась, а больше ничего и не требуется.

— Здесь и в самом деле странно, Владычица Севера,— глухо сказала тогда М. С.,— словно видишь прошлое, и одновременно, будущее.

Сашка усмехнулась.

— Я уже не Владычица, так, на тень её больше похожа.

— В памяти людей ты останешся под этим именем. Я знаю. В этих краях уже который год самое популярное женское имя — твоё.

— "Чтобы умирая воплотиться..."

— Именно так. Создав этот пролив, ты не позабыла поставить на берегу памятник себе.

Сашка усмехнулась.

— Памятник всем нам, раз уж на то пошло. Говорят, отсюда можно увидеть очень красивый рассвет.

— Не знаю, не проверяла. Не нам здесь встречать рассветы.

— Но стоило создавать это место, что бы рассвет могли встретить другие!

— Безусловно!

Нападению на институт отводилось довольно большое место в СМИ. Название не имеет ничего общего с реальностью. Почему-то особо смаковались большие разрушения и отсутствие убитых. К некоторому неудовольствию Сашки, следственные органы сработали достаточно профессионально, сразу же отбросив кавказский след. "Дезертир", сохранивший прекрасные отношения с бывшими коллегами, смог выяснить, что грэдские патроны и взрывчатка навели на мысль о связи нападавших с так и не пойманным стрелком, несколько месяцев терроризировашего город. Теперь ещё не хватало, чтобы участники перехвата Марины пришли к тем же выводам. Они на неё уже выходили. Правда, до всего этого. Но ребятки там слишком сообразительные. А у Сашки после более детального знакомства с местными реалями, пропало всяческое желание ввязываться в местные политические авантюры. Если пациент скорее мёртв, чем жив, то не Сашке выступать врачом-реаниматором. Без неё разберуться! Не маленькие. Марина, правда, считала по-другому... Ну так Сашка не Марина. Не говоря уж про то, что Сашка навоевалась уже выше крыши. И вовсе не рвётся лезть под пули в чужой войне. У неё тут своя война, и в другие она ввязываться не намерена. Наследники великой цивилизации откровенно мелковаты по всем параметрам. Сашке с ними попросту не по пути. Ругаться в инете Сашка считает ниже своего достоинства.

Впрочем, после погрома в Институте головных болей меньше не стало. Это здесь она смогла дотянуться, а если ещё аналогичный институт в Германии, США или ещё где имеется? И над чем там работают? Впрочем, незачем заниматься гаданием на кофейной гуще. Действовать надо исходя только из фактов. А факты пока Сашке благоприятствуют. Местная наука относительно познаний в межпространственной физики в догоняющем положении. Причем идут (пока) тем же путём. А раз так— данных с работающих Пилонов им не видать. Так что, вряд ли они смогут разработать какую-либо новую теорию. Скорее уж дома что-нибудь интересное выдумают, чем здесь. Ну, а пока. Что "пока"? Просто сидеть и ждать у моря погоды. Или попробовать получить от этой жизни хоть какое-то удовольствие, благо денег немеренно. А смысл? Съездить за границу, посмотреть экзотические места. И чем её там можно удивить? На слоне прокатиться? Ну так она когда-то на Гигантском Южном в столичном зоопарке каталась, а слоник этот раз в полтора выше самого крупного африканского. Экзотических мест Сашка и дома насмотрелась. Северным полюсом её не удивишь— она там ни раз бывала. А в тёплые края её никогда не тянуло. Любоваться на шедевры архитектуры в европейских столицах? Ну так грэды строить ничуть не хуже умеют. Да и миррены... Вон их Великую стену за несколько сот лет так никто и не прорвал. А уж когда они сами из-за стены вылезли...

Столь развитое храмовое строительство Сашка считает бессмысленной тратой ресурсов. А уж что она думает о свяшеннослужителях любой конфессии... Но здесь подобные воззрения официально не слишком популярны. Сашке начинает казаться, что она не 50, а на 100, а то и больше, лет назад вернулась. Настолько дико слышать о чудотворных иконах и святых старцах. Как будто, всё так и должно быть. Здесь словно ничего нет от того предельно рационалистического мира, где привыкла жить Сашка. А здесь какой-то заповедник "воцерковление", "спасение" и прочие бредни. В транспорте стали попадаться личности, начинающие истово креститься при виде даже недостроенного храма. Сашку один особо умилил. Перед входом— плакат "внеси свою малую лепту". А времянка для рабочих украшена лейблами известной пивоваренной компании. Что-то здесь совсем всё разладилось. Устроить взрыв на стройке Сашка сможет без особых проблем. Только принесёт это хоть какие-то результаты? Сомнительно... Вопрос в том, как быстро изыщут деньки на продолжение строительства очередного не блещущего архитектурными достоинствами сооружения сомнительной полезности? Это же не поврежденный памятник Ленину реставрировать. Это там всё деньги не могут найти. А тут... В общем, лучше ничего не взрывать. Во всяком случае, пока. А там— посмотрим.

Чем больше вглядываешься, тем лучше видишь— до чего же здесь всё мелковато. Там— государственные деятели, здесь— болтуны-политики. Все озабочены только сиюминутной выгодой. Царящая вокруг жажда наживы, культ обогащения любой ценой. Всё это сильно раздражало ещё в прошлый раз. Теперь же, спустя столько лет, степень раздражения выросла до крайности. Иногда проскальзывают мысли, учинить что-нибудь в стиле крестового похода Марины, только с уклоном в минно-взрывную деятельность. Остатки здавого смысла подсказывают— бесполезно. Не потому, что рискованно. Сашке в куда более худших обстоятельствах с куда меньшими шансами на выживание, рисковать приходилось. Поубивать она сможет многих. А что это даст? А ничего! Способа расшевелить это общество не существует, по крайней мере, Сашке этот способ не известен.

Или всё-таки пойти к этим странноватым знакомым Софи. Выяснить, что они затевают. А там— по обстоятельствам. Можно и помощь предложить. Уж в чём-в чём, а в организации государственного переворота Сашке участвовать приходилось. Да и сами перевороты её не миновали. Один, правда, для неё расстрелом закончился. Но стреляли, да недострелили. На свою же голову. Потом и других случаев хватало, когда смерть была совсем рядом, но почему-то проходила мимо. Лезть ли под пули, неизвестно зачем? Или жить по принципу "моя хата с краю"? Вроде, спокойно. Но как-то мерзковато.

Всё-таки, Марина, спасибо за подарочек,в виде новой жизни, с которым банально не знаешь, что делать. Тут никогда уже не будешь счастлив. Как там. Да и по-другому не получится. Слишком уж всё тут противоречит привычным законам. Плюс потрясающая (с точки зрения Сашки) ограниченность, граничащая с тупостью, большинства местных. Особенно, женщин. "Подруг" из прошлого Сашка теперь готова перебить. Способны обсуждать только три темы. И всё! Круг интересов ограничен до безобразия. Млядь, лишь бы цвет лака с цветом трусов совпадал! Как говаривал приснопамятный дон Румата: "Протоплазма!" Тоже жрущая, но практически утратившая способность размножаться, по причине развития медицины. Вокруг— даже не колония простейших, а что-то гораздо хуже. Только сейчас Сашка окончательно поняла, почему Марина тогда сорвалась. Она сама сейчас пребывает в пограничном состоянии, и не срывается только потому, что гораздо старше и выдержанней Марины тогда. Только поэтому. Других причин нет. Всеобщий культ тупости и различных отклонений. Сашка просто забыла, насколько тут всё мерзко.

Компьютер, куда выведены данные со всех камер слежения включился. Сашка ещё не успела толком заснуть. И что тут у нас плохого? Двое. На первом этаже. Идут уверенно, словно знают план дома.Мля! Поспать спокойно не дадут. Так. Остановились у запертого кабинета. Один возится с замком, другой на шухере. Что же. Явление следующее. Те же и Сашка.

Говорить она не стала ничего. Просто дважды выстрелила в руку одному и другому.

— Не двигаться!

Ответом— слаженный вой. Один зажимает правой рукой перебитую левую, другой— левой правую.

— Какого х.. вам здесь надо?

— Ты чё творишь, сука!

Сашка выстрелила снова. Ему в ногу. Ночной гость с воем повалился.

— Хамить мне не надо.

Переводит пистолет с одного на другого.

— Ну, спрашиваю ещё раз: кто вас послал, и зачем. Что просто хотели ограбить богатую хату— не верю!

С полу доносится.

— Да пошла ты!

Сашка снова стреляет. Точнёхонько между ног. На этот раз ничто не пострадало, не считая намоченных штанов.

— Ещё один вяк не по делу— отстрелю яйца!

Прижимая телефон к плечу и не опуская пистолета, говорит.

— Привет, соня! Поднимайся и дуй на первый. У нас тут гости незваные. Но не дрейфь, я их уже того.

— Обыщи их.

Нашелся пистолет с двумя обоймами, электрошокер, нож, два телефона. В сумке обнаружились верёвки. Хм... Они точно сюда не случайно зашли.

— Слушай, ты мне надоел, хамло!

— Да тебя же за меня...

Раздался выстрел. Лежащий дёрнулся и затих.

Второй того и гляди брякнется в обморок. Ну до чего же любители попугать других нервные!

Сашка направляет на него пистолет.

-Надеюсь, ты будешь разговорчевее.

— Я скажу, скажу,— поросёнком завизжал второй уголовничек, — нас послал, сказал найти и принести бумаги какого-то Олега.

— И как вы их собирались искать?

— Он сказал, там сейчас одинокая баба живёт, сказал препугнуть.

— О том, что одинокие бабы бывают сильно разными, он сказать забыл! Спасибо за информацию!— Сашка выстрелила ему в голову.

— Избавляться от трупов — грязная, но необходимая работёнка!

Чем же ты, Олег, занимался в те лихие годочки? Что же творил, раз в бункере имеется даже маленький крематорий. Не удобрен ли участок человеческим пеплом? Хотя, вряд ли — концы в воду Олег мастерски прятал, и на участке вряд ли что найдёшь.

А названного убитыми уголовничками деятеля Сашка знает. Более того, его коттедж совсем недалеко находится. Заглянуть что ли, проведать по-соседски? Сашке ведь прекрасно известно что из этого деятеля респектабельный бизнесмен точно такой же, как из неё глупенькая студентка. Как говорится, спасибо Олегу за ценную информацию. Вот прямо сейчас и отправимся в гости, благо с охранными системами тут не очень усердствуют.

Хозяин дома обнаружился в кабинете на втором этаже. Интересно, что это ему в такое позднек время не спится?

Удивится неожиданной гостье он не успел. Пистолет в её руке удивил гораздо больше.

— Привет, сосед! Поболтать не желаешь.

— Время больно позднее...

— Но я настаиваю!

— Вижу, дело серьёзное.

— А то! — Сашка склоняется над столом— Какого хуя ты подослал ко мне гопоту?

Увидев, что "сосед" пытается изобразить на лице искреннее недоумение, добавила.

— Только не надо мне тут оскорблённую невинность изображать. Я знаю, кто ты, а вот ты явно плоховато представляшь, кто я. Двоих посылал? Поспрашивать меня хотел?

— Где те двое?

— Ты их больше никогда не увидишь. Они были довольно болтливы, а я довольно сообразительна. Поэтому, сразу говорю: я не верю, что ты сам додумался их ко мне послать.

— Когда они не вышли на связь, я сразу понял, что сорвалось. Только не думал, что вы там настолько отмороженные.

— Имя. Мне от тебя нужно только имя. Скажи, и я тебя не убью.

— знаешь, на кого он работает?

Сашка кивает.

— Ну, вот сходи, да поинтересуйся. Если он до тебя первым не доберётся. Хочешь совет? Лучше сразу отдай то, что они хотят. Даже отморозкам вроде тебя против них ловить нечего.

— И зачем ты мне это говоришь?

Он нагловато ухмыльнулся.

— Нравятся мне просто такие безбашенные стервы!

Только комплиментов от работника ножа и топора ей и не хватало!

Как же всё-таки Олег добывал информацию? С одной стороны, времени он тут провёл больше всех. Но с другой— несколько последних лет он никакой информации оттуда не получал. Здесь у него информаторы были? Судя по материалам, неизбежно должны были быть. В том числе, среди очень влиятельных людей. Только кто? И как на них выйти? Особенно, если учесть, что выход на неё, и вовсе не для беседы, уже ищут?

Хотя, кое-какие контакты и у неё остались.

Та-а-ак, а вот и телефон этого не слишком удачливого охотника на Марину. Олег почему-то считал, что ему можно доверять. В любом случае, изо всех её местных знакомых, в местном криминальном мире он разбирается лучше всего. Сашка предложила встретится и обсудить "важные вопросы". Последовало приглашение в дорогой ресторан. А у Сашки не нашлось благовидного предлога для отказа. Равно как и вспомнилось о наличии нескольких элегантных платьев... Ну уж нет, эти бабские штучки не для неё. Под платье не спрячешь броник чужаков, а поверх он будет смотреться нелепо.

— О важных делах лучше поговорить в приятном месте.— что-то он слишком благодушно настроен. По описаниям таким не выглядел.

— Досье Олега. Так значит, вот в чём дело!

— И что же ты про него знаешь?

— Понимаешь, в определённой среде это своего рода легенда. Понимаешь, слишком уж он хорошо был обо всех и всём осведомлён. Совокупность имевшейся у него информации и звалась "Досье". Заполучить хотели очень и очень многие. Самые осведомлённые считают... Что тот стрелок украл "Досье". По нему и действовал, и именно поэтому Олег на... неё и охотился. А потом Олег исчез. И кое-кто решил попытать счастья. Против Олега в открытую идти было очень опасно. Никто толком не знал всех его связей. Хотя раньше против него кое-кто пытался действовать. Их так и не нашли потом.

— То есть, они ради каких-то бумаг хотели пытать и убить человека, о бумагах ничего не знавшего... Мило тут у вас!

"Не специально ли Олег подсунул Марине именно этот вариант досье? Не рассчитывал ли её руками попросто избавиться от конкурентов? Вот тебе и ещё одна задачка вечерком поразмыслить".

— Ты что, с Луны свалилась? Они же теперь не остановятся.

Марину искали многие. Начиная от чуть ли не уличной гопоты и заканчивая ФСБ так точно, а может ещё и ЦРУ, после того, как она атташе застрелила. Интересно, много ли умников сообразили, что воровка разискиваемая Олегом и таинственный стрелок — одно и тоже лицо? Ещё не хватало, что бы сообразительные эти спроецировали обеих искомых персон на Сашку. Впрочем, и так уже привлекла внимание... серьёзных людей. М-да, когда-то таких серьёзных она расстреливала. Но здесь вам не тут. Во всех смыслах.

Несколько дней Сашка моталась по городу, проверяя старые "лежбища" Марины. Что хотела найти? Сама точно не знала, надо было просто убедиться, что важного там ничего не осталось. Хотя, зная Марину, в этом и так можно было не сомневаться.

Везде одно и тоже. Ящик с оружием, ящик с консервами, матрас, какая-нибудь самая дешевая мебель. Иногда комп.

Все компы походили один на другой в том смысле, что информация уничтожена полностью. Нигде ничего нет. Система и то снесена.

Кое-где попадались кучки пепла. Сашка в состоянии отличить сигаретный пепел от пепла сожженой бумаги. Марина уничтожала следы. Перед последней, так и не состоявшейся операцией, или уже потом, после перехвата, накануне возвращения? А какая теперь разница?

В последнюю очередь догадалась просмотреть компьютер Марины дома. К некотору удивлению, он загрузился. Полно игр, книги, парочка фильмов, совсем нет музыки. Фон рабочего стола — жутковатая картинка из игры по мотивам Кэрроловской Алисы, где её приключения начинаются в сумасшедшем доме. Багрово-чёрные заросли и повзрослевшая Алиса с пятнами крови на переднике, проверяющая остроту ножа перед схваткой с двумя вальтами. Насколько Сашка помнила игру, много раз видела, как играет Марина, вальта можно было просто убить (но для этого требовалось что-либо посерьёзнее ножа), либо разрубить пополам, и нижняя часть какое-то время ещё бегала, либо отрубить голову. Игру Марина считала шедевром "И плевать, что автора даже зовут Американец". Самой же Сашке подобный глумёж над сказкой казался омерзительным. Марина хохоча предлагала ей почитать Перро в оригинале.

К сожалению, очень похоже на то, что со времени болезни, компьютерв Марина не касалась.

Сашка мысленно ругнулась. В "досье", кроме самого факта его существования, есть ещё одна вещь, делающая объектом охоты уже не столько "досье", сколько саму Сашку. Олег вёл все записи по-грэдски. Даже заполучив "досье" его невозможно будет читать. Потребуется ключ. Ведь не идиоты же, смогут понять, что имеют дело не с шифром, а с неизвестным языком. И наверняка предположат, что столь близкая знакомая Олега всё это сможет прочесть.

Этот, похоже, привык, что все вокруг осознают его важность и значимость. А то и банально боятся. А шкафами ходячими Сашку пугать— слишком уж понты дешевые.

Набирает номер.

— Хочешь разговаривать — убери своих горилл из холла. Да и из зала тоже.

Сидит. Хозяин жизни. Строгий костюм, несомненно стоящий бешеных денег. Ничего не выражающее породистое лицо.

Сашка в черной коже смотрится здесь откровенным пришельцем из другого мира. Она мысленно усмехнулась своим мыслям. Пришельцем вообще-то она и является.

Сашка не дожидаясь приглашения плюхается в кресло.

— Ну здравствуй, дорогой! Может, объяснишь, наконец, зачем ты хотел меня убить?

— Вообще-то, я просто хотел получить кое-какие бумаги. Прямо указывал, чтобы действовали без крайностей.

— Значит, тебя не правильно поняли, и именно с крайностей и собирались начинать. А я, знаешь ли, не люблю, когда мне спать мешают.

— Мне доложили уже...

— Не сомневаюсь. Вот только одного понять не могу: ты же вроде умный. Хотя, наверное, просто очень жадный. Неужели не мог просто человека ко мне прислать с предложением купить интересующие вещи?

— Мы все ошибаемся. К тому же, я уверен, что ты бы просто рассмеялась ему в лицо.

— Это ты сейчас так говоришь. Когда знаешь уже кое-что.

Он промолчал. Кажется, ещё не вполне определился, как себя с Сашкой вести. Она, впрочем, тоже не пришла ещё к определённым выводам.

— Ты тоже далеко не глупа, и , думаю, понимаешь, что ни ты, ни твои дела меня совершенно не волнуют. Мне нужны только определённые бумаги. А если мне что-либо нужно, то я, тем или иным способом это всегда получаю.

— Не тот случай. Нельзя получить то, чего нет.

— Как так?

— А вот так! Олег умер. Несколько месяцев назад. За границей. Уничтожив перед смертью все свои материалы.

Верят или нет? Не поймёшь.

— Где именно?

— Далеко. Даже ты не найдёшь.

— Возможно. Но доказательств, что... материалы уничтожены нет.

— Доказательством является хотя бы то, что я только совсем недавно узнала о их существовании. Зная Олега...

— Вот именно, зная его. Ты действуешь как он. Так же нагло и безжалостно. Ты похожа на него.

Ну млин, ладно, все и так считают её любовницей Олега.

— А даже и так. Мужчина вроде него и подругу подберёт соответствующую. Не бесполезное украшение. Только он не стал бы впутывать меня в местные дела. Особенно, после своей смерти.

— Свои-то дела вы, похоже, тоже за границей проворачивали. Здесь же на тебя ничего нет. Вообще. Не считая виллы, так сказать...

— Права собственности на которую оформлены в полном соответствии с действующим законодательством.

— Я не могу понять, что в тебе не так. Ты слишком резко изменилась. Из книжной тихони в... в то, что я вижу перед собой. Так не бывает!

— Мне просто надоело носить маску.

— Пусть так...

— Кстати, хочешь взглянуть одно интересное фото? -он открывает лежащую на столе папку.

Сашка чуть не выругалась. Фото любительское. Сашка сидит в кафе. В кадр явно попала случайно. Всё бы ничего, но напротив неё сидит Марина.

— Знаешь, кто это такая?

— Марина. Одно время жила у Олега. Потом куда-то делась, не оставив контактного телефона.

— Ты её неплохо знала...

— Особой дружбы не водилось.

— А вот Олег её искал. Явно не затем, чтобы просто побеседовать...

— А я тут причём? Олег мёртв, куда испарилась Марина, я понятия не имею.

— То есть, ты хочешь сказать, что смерть Олега и исчезновение этой... ну, пусть Марины, совершенно не связанные между собой вещи.

— Именно так. А что в Марине такого интересного?

— Да как бы тебе сказать... Лучше сама сначала скажи, кто эта Марина по твоему мнению.

— Бывший наёмник с растрепанными нервами, побывавшей в туевой хуче горячих точек. Очень тяжелый в общении человек.

— Это всё?

— Ну да.

— А здесь она что делала?

— Бездельничала.

— И только?

— Да.

— Хм. Вообще-то, она киллером была. Самым страшным из известных мне.

Сашка изобразила искреннее удивление.

— Она никогда не страдала особой откровенностью.

— Если вдруг её увидишь— извести меня. Есть ряд вопросов.

— Насколько я её знаю, здесь она больше не появится.

— Всякое возможно. Видишь ли, у меня очень обширный круг знакомых. Встречаются там и очень опасные люди. Да и я сам человек далеко не мирный. Так вот, из своих знакомых до недавнего времени одним из самых опасных я считал Олега. Теперь появляешься ты, запросто пьющая кофе с человеком гораздо опаснее Олега. Интересный у тебя круг знакомых.

Сашка только ухмыльнулась в ответ.

— Не так давно мои люди повели беседу с твоим так сказать, родственником.

Сашка снова ухмыльнулась, на этот раз злобно.

— Готова поспорить, первый вопрос был "Эту сучку, наконец, прибили?"

— В общих чертах, верно.

— Для меня остаются загадкой столь резкие перемены, произошедшие с тобой в столь незначительный срок.

Сашка снова ухмыльнулась.

— Загадка должна быть в каждой женщине.

Ничего не выражающая ухмылка в ответ.

Затягивающийся разговор откровенно начинает раздражать Сашку.

— Ты человек серьёзный. Судя по всему, имеющий большой опыт в некоторых специфических делах. Мне такие люди очень нужны.

— Я подумаю.

— Я очень не люблю, когда мне отказывают.

— Я не люблю, когда на меня начинают давить.

Понимающе кивает.

— Я не тороплю.

Выйдя, Сашка тяжело выдохнула. Обошлось. Даже без крайностей, о "сюрпризе" в тротиловом эквиваленте вспоминать не пришлось. Ну, и славно, хотя по-справедливости этого типа стоило бы грохнуть. Но в этот раз получилось бы только вместе с собой.

— Отчаянная ты, генерал,— зачем-то снова сказал "дезертир".

— Слушай, капитан, оставь свои комплименты для кого-нибудь другого. Мне их на восьмом десятке лет слушать как-то нелепо.

Он расхохотался.

— Генерал, ты Салон красоты часом открыть не думала? Повесишь табличку со своим настоящим возрастом, наплетёшь что-нибудь про тайные эквадорские технологии омоложения. От клиенток отбоя не будет. Лопатой деньги грести будешь.

— В деньгах и так не нуждаюсь, в общении с местными особями женского пола нуждаюсь ещё меньше.

"Дезертиру" снова стало смешно.

— Неужто сандартной женской любви языком почесать нету?

Сашка демонстрирут кулак.

— Мозгами пошевели для разнообразия. О чём мне болтать с двадцати— или, наоборот, с семидесятилетними? У меня всё, в том числе и темы для разговоров, там остались. Да и ты, как я погляжу, далеко не душа компании.

— Верно. Иногда думаю, стоило ли бежать вообще. Не спорю, кое-что я там натворил. На ВМН, пожалуй, не тянуло бы, но дали бы прилично. Смалодушничал. Только здесь понял— за свои дела всегда надо держать ответ. Бегство-не выход. Не съели бы меня там. А новая война всё списала бы.

— Кто знает. Я вот тихую и спокойную жизнь променяла на бури. А ты вот— наоборот.

— Осуждаешь?

— Нет. Здесь другой мир, другие законы, а мы в нём заперты. И с этим ничего не поделать. Там я бы уже была мертва. А здесь не пойму, что мне с этим вторым шансом делать. Не я владею обстоятельствами, обстоятельства владеют мной.

— Со стороны всё выглядит несколько иначе.

В очередной раз выкрутилась. Только что дальше? Она, по сути дела, занималась исключительно обеспечением собственной безопасности. Засела в оборону. Пусть, весьма и весьма активную, но оборону. Это может быть чревато в не слишком отдалённой перспективе. Одиночкой долго быть не получится. Пока только этот... Любитель чужих документов предлагал присоединится. Не слишком настойчиво. Другие могут быть настойчивее. Или же самой к кому-нибудь примкнуть тем, что бы в среднесрочной перспективе, возглавить? Давно известно— лучшая защита— нападение. Вот только надо уточнить список врагов.

Не помешает нанять охрану. С выбором особо не помудришь. Как говорится, при всём богатстве выбора... В наличии Олегова команда и "гвардейцы" Софи. Мутноватыми выглядят и те, и другие. При прочих равных условиях, "гвардейцы" предпочтительнее. По крайней мере, никто из них в "досье" не присутствует, а вот из Олеговых там есть кое-кто. С точки зрения Сашки — ничего особо серьёзного. Проблема только в том, что точка зрения Сашки и местных правоохранительных органов совершенно не совпадают.

— Это не причуда богатой дуры. Отнеситесь к порученному со всей серьёзностью. Предупреждаю: в организации охраны важного объекта я кое-что понимаю. Теперь о деле: на объект возможны попытки проникновения с использованием любых, подчёркиваю, любых средств. Прецеденты уже были, и возможны повторения.

— Потенциальных визитеров интерсует нечто, находящиеся здесь, или лично вы?

— Скажем так: и первое, и второе, причем второе как способ добраться до первого. В средствах стесняться не будут.

— Понятно.

— Опять инспекторы?

— Да. На этот раз пожарные. Не те, что на прошлой неделе.

— Настоящие?

— Как ни странно, да.

— Ты думаешь, он уймётся?

— Уверен, что нет.

— Аналогично. И знаешь, мне не очень хочется знать, какие ещё у него могут идеи возникнуть относительно моей скромной песоны.

Переглядывются. Оба не раз смотрели смерти в лицо. Поняли друг друга без слов.

Он только спросил.

— Ты или я?

— Вместе.

— Как?

— Пойдём покажу.

— И что в этом фургончике такого? У этого типа все машины бронировнные. Таран может не привести к... желаемым результатам.

-Мы не в Японии, на дворе не 1945 год, и я не камикадзе. Надо пользоваться современными технологиями,— с видом фокусника Сашка распахивает заднюю дверь.

"Дезертир" чуть не упал.

— Б...,— хотел было сказать известое нецензурное междометие, но одумался и выдал аббревиатуру,— БПЛА! Откуда он у тебя?

— С другой планеты.

— Хватит хохмить.

— Я не шучу. Это трофей от экспедиционного корпуса чужаков. А если учесть, что сюда он попал из параллельного мира, то можно сказать, он с другой планеты в кубе.

— Как же это сюда попало?

— Скучно. Когда дивизия Марины раскатала одну из частей чужаков, к нам попала солидная часть их корпусных запасов. В том числе, и самолётики эти. Кое-что сразу же решили спрятать в самом надёжном месте. То есть, здесь.

— Но у нас же ничго подобного не было!

— Пятдесят лет назад. Об этом не забудь. В общем, самолётик тихо-мирно лежал в гараже, пока до него не добрался страдающий от безделья Сергей. Он и в самом деле был гением во всём, что касалось электроники... Так вот, он с помощью своих обширных знаний, какой-то там матери и местных достижений в области БПЛА смог разобраться, как эту штуку запускать и как управлять. Идея оборудовать пусковую установку на машине тоже была его. Мне тоже тогда было в сущности, нечего делать. Даже помогала ему немного, по приципу подай-принеси.

А потом... Когда пришел сигнал. Надо было найти Марину, Софи отказывалась возвращаться без неё... Хотя, это лирика, а проза жизни была такова: Сергей сразу же отправил туда все свои наработки за эти годы. Оказалось, кое в чем он обогнал наших спецов. Ему рекомендовали вернуться. Приказ передать не успели— Софи взбеленилась, заявив, что без неё он не вернётся. Она боялась потерять ещё и его... В общем, ему скинули всё, что наши нарыли за эти годы. По их электронике, в том числе, и по этим самолётам. Ему каких-то мелочей не хватало, а тут именно это и пришло. Работал он в эти месяцы... Даже не знаю, когда он спал.

"Дезертир" чему-то ухмыльнулся.

— Ты что ржешь?

— Спать ему точно было сложновато...

Хмыкнув, Сашка показывает кулак.

— Они любили друг друга, болван.

— А я что, не понимаю? При виде Софи у любого мужика напрочь мозги отшибало. Она это знала, и мастерски пользовалась...

— А любила Сергея... Ладно, хватит об этом, вернёмся к установке. Закончил он примерно за месяц до перехвата Марины. Испытывал... Я там была, он давал мне шлем. Я смотрела окулярами камеры с носа машины. Тогда это была словно игра...

— И Софи не ревновала? Я же помню, она в то время всё с нами болталась, а вы самолётики запускали...

— Болван ты с хронической недо... любленностью. Ему просто был нужен зритель, человек, способный радоваться вместе с ним. К тому же,— в глазах Сашки заиграли весёлые искорки,— Софи же всё-таки была принцессой, а я-вовсе нет.

— Зато сейчас ты генерал.

— Софи тогда уже была подполковником. Генералом она потом стала. Куда раньше, чем я...

— Знал, но как-то не задумывался об этом.

— Теперь и я принцесса. Самая настоящая.

— Да ну...

Сашка показывает татуировку-змейку на запястье.

— Третья из Великого Дома Еггтов.

"Дезертир" как-то подобрался. Глаза слегка округлились. Выдохнул.

— Ну ты даешь! Круто! Просто реально круто.

— Если ты думаешь, что это очень здорово, то глубоко ошибаешься. Примерив на себе, почти начинаешь верить, что Еггты и в самом деле проклятый род. Слишком много смертей Еггтов мне пришлось повидать. Сейчас там Великий дом состоит только из двух человек. Дети одной— уже не Еггты. А М. С. теперь— последняя. Последний Еггт.

— А ты?

— А что я? Для того мира я мертва. Даже официальная могила имеется. К тому же, у меня нет детей. Не было там. Не будет и здесь.

— Ты же вновь молода.

— Это так. Но ты не видел глаз М. С. после гибели Марины. И смерти Дины.

— Я видел смерти.

— Не сомневаюсь. Но это не то. Это куда страшнее.

Он с какой-то злостью хватанул очередную рюмку. Хрипло сказал.

— Верю! По-настоящему близких людей и мне хоронить приходилось.

Сашка разливает ещё по одной.

Выпивают не чёкаясь.

Сашке под влиянием паров алкоголя подумалось: "Интересно, а как мы смотримся со стороны? Здоровый мужик, похожий только на братка. И типа я, словно из другого времени свалившаяся? Коммисарша в кожанке, правда, без "Маузера" на виду... Хотя, "Маузер" у меня есть. Хе-хе. Хотя и он-то уже чужевато выглядит. Реликт из прошлого десятилетия. Похожие на него личности— кто поумнее— уже давным-давно легализовались, превратившись в бизнесменов различной степени респектабельности. Кто подурее— червей или рыб накормили. То-то почти на каждом кладбище главная аллея разукрашена памятниками сомнительной степени художественного достоинства, зато на каждый ушла серьёзная глыба того или иного камня. А то и не одна. И прожил каждый из этих, если так можно выразится, людей, тридцатку плюс-минус, пять лет. А он вот, подзадержался... Хотя, вовсе в другой конторе служил... Конкурирующей, так сказать. Мутант! Как, впрочем, и я... Такой же чужой здесь. Хотел убежать от чего-то. Не смог. Хотя, не надо главного забывать: здесь всем и на всё наплевать. Этот мир в первую очередь, болен равнодушием. Неизлечимо. Всё остальное уже вторично, третично и десятирично. Когда-то я здесь родилась... Но ни дня не была счастлива. Не отправься в тот день в лесопарк прогуляться— давным-давно была бы мертва. С гарантией и даже без холмика со знаком произвольной формы... С того дня... Здесь четырёх лет ещё не прошло. А там жизнь прошла. Дважды нельзя войти в одну и ту же воду. А вот мне довелось... Дмитрий вот так же сидел напротив меня. В почти таком же кафе в торговом центре. Он выглядел почти так же, как этот... Дезертир. Он говорил... Потому что я хотя бы его слушала. Марина же его даже не слышала... Он говорил... Мне казалось, он довольно пьян. Только потом поняла— пил он очень мало. Он говорил... Я не знала тогда, где была его война. Знала, только что где-то далеко. Не знала, насколько... Рассказывал жуткие вещи. Мне так казалось тогда. А ведь он просто говорил о войне. И о Марине. Не помню, о чём больше. Мне не приходилось раньше слышать исповеди неразделённой любви. Первой и единственной. Трагической. Хотя, что было, то прошло. Только не забывается НИЧЕГО. Всё повторяется. Не зря М. С. говорила: "Не оглядывайся. Никогда не оглядывайся. Прошлое — хуже летучей мыши-вампира. Вампир пьёт только кровь. Прошлое... Оно может высосать из тебя душу. Всю. Без остатка. Глядя назад, не видишь, что творится вокруг. И, тем более, никогда не увидишь будущего". Когда она так говорила, Марина и Дина уже были мертвы. И никто никогда не узнает, говорила ли страшная М. С. тогда правду, или просто прятала боль за словами. Теперь не спросишь... Да она бы и не ответила."

— И что конкретно мы будем делать?

— Этот... Не уймётся. И дальше будет стремиться либо добраться до "досье", либо переманить меня на свою строну. Какое-то время... А потом...

Я знаю, когда он обычно ездит по этой дороге. Самолёт управляется оператором с земли. Это я. Шлем такой, что оператор вокруг не видит ничего. Ты будешь охранять меня во время атаки.

"Дезертир" коснулся корпуса странной толстой ракеты.

— Понятно. Ракета тоже оттуда?

— Да. Из тех же трофеев. С ракетами тоже возни хватало. Они и у них— чуть ли не первая серийная партия были. Системы наведения— не по моей части. А вот взрывчатка— это да. Она не новая, но используется редко. Чудовищно сложная (наши до сих пор не смогли наладить её промышленный выпуск) столь же дорогая. Но эффективность — запредельная.

Остановились. Развернули машину. Люк на крыше открывается. Пусковая с самолётиком смотрит в небо. Машина разворачивает крылья.

Сашка водружает на голову шлем, полностью закрывающий глаза. Берет страдающий манией величия джойстик.

— Страхуй!

"Дезертир" выпрыгивает из машины.

Появляется второй экранчик в углу. Видно стремительно приближающийся автомобиль.

Грохот слышен даже через вставленные наушники.

— Да уж, масштабно. Ты говорила, что у них нет атомного оружия. Я, кажется, понял, почему.

— Зато, наверняка.

— Представляю, какая здесь завтра будет пробка!

— Если бы только она. Я как-то раз тоже попала под похожий удар.

— И как?

— Как видишь. У меня над головой было три метра железобетона. Тряхнуло чувствительно.

-Где ты так научилась этой штукой управлять?

-С трёх раз догадаешься, или подсказать?

— Что, там уже и такое есть?

— Да. Свой первый БПЛА наши как раз с этого образца и содрали. Я их применяла для разведки ледовой обстановки и для полётов над заражёнными районами. Как машину-корректировщик тоже эти агрегаты использовать приходилось. Для диверсий их тоже применяют. Степь большая, концов не найдёшь.

— Сперва даже рассматривали версию о взрыве газа. Или аварии бензовоза, если не грузовика со снарядами.

Сашка саркастически хмыкнула.

— Подозревают диверсию иностранных спецслужб. Сама, наверное, слышала по ящику — уже поняли, что использовалась ракета, выпущенная с БПЛА. Вопят об использовании ВВ неизвестного типа. Шерстят таможню. Будто для доставки БПЛА этот канал единственный.

— Один из возможных. А насчёт иностранных спецслужб, они не так уж далеки от истины.

— Представляю, какой сейчас идёт срач в дипломатических кругах, особенно учитывая национальность этого деятеля.

— Мне, знаешь ли, пресловутый пятый пункт совершенно не интересен. Моральных уродов любой нации я ненавижу совершенно одинаково.

— Зато других озабоченых этим вопросом хватает. Одна газетёнка средней желтизны даже статью выдала "Скинхэды-камикадзе"— мол машина была протаранена самолётом с пилотом-смертником, и сейчас идёт опознание останков.

Сашка нервно рассмеялась.

— Да уж, чего только не придумают. Там с гарантией опознавать нечего. Ты в инете ещё не смотрел, сколько срача развели на эту тему?

— Не до того было.

— А ты глянь, хорошо развлечёшься.

— Что-то ты, генерал, мрачная какая-то. Опять задумала что?

— Я не мрачная, я сосредоточенная.

— Когда у Еггта хорошее настроение — не жди ничего хорошего. Что задумала?

— Ты прав. Задумала. Кое-что. Может либо принести нам всё, либо лишить нас всего. В том числе, жизни.

— Сурово, но у тебя по-другому видать, не выходит. Излагай!

— Как ты думаешь, как скоро очередной почитатель Олега выйдет на меня с намерением сделать очередное предложение, от которого не следует отказываться?

— Думаю, что довольно скоро. Сроки — начиная от нескольких дней.

— И что мне с этим делать?

— Задаешь ты, генерал, вопросы — аж у самого вопросы о твоей национальности возникают.

— Я грэдка, если тебя таки это волнует.

"Дезертир" усмехнулся.

— Отставить. Я на серьёзный разговор настроена. На очень серьёзный.

— Что, ещё кого мочить собралась? Ну, так я готов. Мне прошлый раз понравился. Такой наглости я даже от Еггта не ожидал.

— Еггты здесь никто, не забывай об этом. У меня возникла мысль, что сиуацию надо радикально менять, иначе рано или поздно кто-то из местных толстосумов наймёт киллера, который окажется профессиональнее меня.

— Что, всех олигархов перемочить решила? Боюсь, что даже у тебя на это пороху не хватит.

— Нет. Сделать так, что бы они не смогли до меня добраться.

— Так в чём дело? Денег на билет на Багамы не хватает? Не верю!

— Я хочу жить здесь. Жить достойно, а не как крыса в норе или комендант осажденной крепости. Чтобы всякие мешки с баксами не могли диктовать мне, и вообще, кому бы то ни было, что им делать.

— Круто! Осталось только уговорить мешков.

— А я и не собираюсь уговаривать. Я собираюсь избавится от них от всех. Оптом.

— Что, ТУ-160 собралась угнать, да море имени Москвы с радиоактивными берегами выкопать?

— Нет. Но насчёт Москвы ты верно подметил. В этом городе надо кое-что менять. Кардинально.

— В стране, надо понимать, тоже... А менялка не треснет?

— Вот мы и посмотрим.

— Знаешь, я участвую. Пока тебе всё удавалось. А кости быстро срастаются. С чего начнём?

— Как говорится, кадры решают всё.

— Если у тебя скад опужием забит, то это не значит, что будет легко.

— Легко. Я уже забыла, что значит это слово.

— С чего начинать думаешь?

Сашка называет фамилию.

— Знаешь его?

— Кто же в наших кругах его не знает?

— Сходи, и так сказать, провентилируй вопрос. Тебя, как сотрудника органов, он по крайней мере выслушает.

— Бывшего сотрудника, не забывай.

— Бывших ментов не бывает. Я тоже планирую выйти кое-на кого из знакомых Софи и Олега.

— Хм. Я помню, в каких сферах Софи вращалась...

— Вот-вот. Кое-кто может быть нам весьма и весьма полезен.

В Москве, разумеется, тоже много в каких кабинетах обсуждалось громкое убийство.

— Взгляни вот это,— сказал полковник ФСБ Владимирский, начальник управления

— Что это такое?

— Кое что по убийству. Слыхал?

Капитан Егоров усмехнулся. Открыл пакет.

— Так. А какое отношение этот драндулет ко всей этой истории имеет?

— Пару часов после убийства он вернулся в город...

— И что? Он даже скорости не привысил.

— Знаешь чей он?

— Нет.

— Савицкого. Олега.

Капитан присвистнул. По организации уже чуть ли не полтора десятка лет о невыполнимом деле говорят: "Легко. Как Савицкого привлечь". Кроме торговли наркотиками и сутенёрства, Савицкий подозревался абсолютно во всём. И все дела, благодаря немыслимым стечениям обстоятельств, разваливались ещё на стадии предварительного следствия.

— Что того самого? Неуловимого?

— Да.

— Но он же с полгода делся куда-то. Вроде даже с концами.

— Этого никто не знает. Зато около двух лет назад он оформил дарственную на свою виллу и доверенность на несколько машин на имя некой Александры Симон. 23 лет от роду.

— Этой? — капитан показал фотографию, явно представляющую собой сильно увеличенную 3х4 из личного дела. Обсуждаемой личности на фото лет 17.

— Ага. Шедро, правда?

— Видал номера и покруче. Если денег девать некуда, то почему бы на подругу не потратиться?

— О не всё так просто. Последнее время она на этой самой вилле и проживает. Одна. Довольно замкнуто. Но среди машин, на которые была оформлена доверенность, присутствует и эта.

— И?

— Вот именно "и". Савицкий с покойным был на ножах. Столь сильно, что покойный обращался к нам... Неофициально, конечно, чтобы мы поискали на него что-нибудь.

— И что?

— И ничего. Савицкий сам круче варёных яиц... Был...— добавил полковние со значением, и продолжил, — Кое в какие кабинеты дверь пинком мог открывать. А тут машина, принадлежащая Савицкому обнаруживается, мягко говоря в двух шагах, от места преступления. Ты в такие совпадения веришь? Я— нет. Так что, дуй в Питер, да присмотрись к этой Симон повнимательней. Как говорится, жопой чую, причастна она ко всему этому.

— Мелковата она для киллера-профи да взрывника-затейника.

— Зато нагловата за десятерых. Покойный с ней незадолго до гибели встречался. И получил по носу. Как тебе совпадение?

— Предельно оригинально.

— Ещё одно совпадение: совсем недавно она заключила договор с крупной охранной фирмой, представители которой тоже имели контакты с Савицким и его окружением. Теперь эту виллу охраняет чуть ли не взвод бывших бойцов спецподразделений.

— Ого! Крыша у неё едет, или опасается серьёзных врагов?

— Вот ты и выясни. И ещё. Я подозреваю, что этой... Симон уже нет. У неё не было никого, искать бы её никто особо не стал. А эта личность— неизвестно кто, живущая по документам покойной.

Странное задание первоначально, несмотря на все совпадения, показалось капитану проявлением начальственной паранойи. Пусть Владимирский и спец, каких поискать. Но вряд ли подружка пересытившегося жизнью олигарха представляет из себя что-то серьёзное.

Первоначально так и показалось. Но потом...

Версия полковника, что под личиной Симон скрывается кто-то другой с каждым днём находили всё новые подтверждения.

Фото, как и предполагал капитан, оказалось из личного дела Симон в институте. Из интересного нашлось, что она училась на военной кафедре и получила звание. Ещё имеет два зарегестрированных пистолета— ТТ и какой-то непроизносимой марки, вроде бы испанской.

А так— внешне ничего подозрительного. За исключением места постоянного проживания. Только Симон не выглядит клинической книжной девочкой, как можно судить по описанию знакомых. А вот на человека, довольно долго служившим в армии она весьма похожа. Несмотря на возраст.

Начать с того, что выглядит лет на десять старше. Крайне мало следит за внешностью, что для женщины её возраста нехарактерно. Конский хвост на затылке, чёрные очки, да длинный чёрный плащ. Стандартный наряд на все случаи жизни. Ни в чём другом капитан Симон не видел. Потом довольно странные контакты, начиная с бывшего капитана МВД. Проверил— на него ничего, был на прекрасном счету— и неожиданно уволился "по собственному желанию", причём причин никому не объяснил.

Слежка ничего не выявила (за исключением того, что эта Симон слежку почти со 100% гарантией обнаружила). Интересно, где она таких навыков набралась?

Постоянные контакты— этот бывший капитан, да ещё какой-то студент недоучившийся. По злачным местам не шляется, только частенько появляется на тусковах ролевиков, среди которых почему-то велик % сотрудников МВД. Оказалось, Симон отменно владеет оружием.

— Меня пасут.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Уже с неделю.

— Подловим, да спросим?

— Потом. Я почему-то уверена, что это не криминальные структуры мной заинтересовались.

— Думаешь, мои бывшие коллеги?

— Некому больше. Сам знаешь, наследили мы знатно.

— Но ведь, всё чисто.

— А ты думаешь, они не секли контакты покойничка? Сам знаешь, олигарх был из числа приближённых к власти. Думаю, они пока проверяют все его контакты.

— Их было много.

— Но я-то, несомненно, один из самых странных.

— Что вообще думаешь?

— Если больше не светится, то покрутятся-покрутятся и отстанут.

— Сомневаюсь.

— Я тоже. Мне тут на последнем сборище реконструкторов на ушко шепнули, что мной ФСБ интересуется. Из Москвы кое-кого прислали. Это они наверное.

— Понравилось, как ты стреляешь да командуешь. Работу хотят предложить.

— Я просто счастлива, что ты присутствия духа не теряешь!

Интереса ради позвонила Вике. Осторожно перевела болтовню на убийство. Прокурорские версии оригинальностью тоже не блистали. В основном подозревают так сказать "партнёров" убитого. Сашку позабавило, что, по словам Вики, большинство сотрудников выражали неприкрытое одобрение, тем что олигарха убрали. Ну да толстосумам здесь никто особо не симпатизирует. Прокуратура, оказывается, не исключение.

Версий Вика выболтала кучу. Хотя с другой стороны, не следует забывать, что для сбора информации спецслужбы используют самые различные методы, включая довольно экстравагантные. Вика знает только номер Сашкиной трубы, и понятия не имеет, где она сейчас. Хотя с её работой, ей сейчас это выяснить не проблема. К тому же, в её конторе вряд ли не знают, кто такой Олег, и уж точно не позабыли Стрелка. Вика, хотя и говорит привычным уже ментовским тоном, но как-то устало. Что, так сильно их гонять стали в связи с громкими делами? Или это уже сама Вика стала сдавать от сумасшедшего ритма жизни, который она сама себе устроила?

Хм... А не начинается ли у тебя паранойя? Особенно, от общения с Викой? Она же считает, что большинство людей на работе только о том и мечтают, как бы сделать Вике какую-нибудь гадость. Она, впрочем, тоже в долгу не остаётся. Её послушаешь— получается вокруг сплошь мерзавцы и ничтожества, смысл жизни которых— сделать кому-нибудь гадость, и потом со смаком рассказать окружающим. В общем, не мир вокруг, а банка с пауками. Что-то весьма близкое к тому, что относительно окружающей действительности испытывает Сашка.

Однако, подумать о том, есть ли у прокуратуры что-нибудь на неё, всё-таки не помешает. Вроде, она всё чисто сработала (по-другому просто не умеет). Но с другой стороны— головокружение от успехов — серьёзное и опасное заболевание. Натворить-то тут Сашка успела на пожизненное, или что тут является ВМН. И искать её тут ищут, может, даже носом землю роют. Со своей стороны, работу им Сашка вроде бы ничем не облегчала. Особенно, при ракетной атаке. Сейчас, если верить СМИ, пытаются разобраться с типом БПЛА и ракеты. Ну, как говорится, успехов.

За новостями об атаке Сашка следит внимательно. Иногда даже хохочет, когда читает о "происках кровавой гэбни". Но на самом-то деле ситуация далека от весёлой. Ладно, пока не догадались все три дела с участием Сашки в одно производство определить.

— Саня, а как у тебе с деньгами?

— Сносно.

— Можешь выручить немного.

— Хм... Думала, вам там платят хорошо.

— Неплохо, только не хватает ни на что долги; выплачивать надо.

— Вам же вроде нельзя у банков занимать.

— Нельзя... Но мы в одной стране живём— если нельзя, но очень хочется...

— Всё понятно. Тебе много надо?

Вика называет сумму. Для прежней Сашки это была бы весьма значительная сумма. Сейчас же для неё это копейки. Сашка хотела уже ответить согласием, но Вика, поняв паузу по-своему, торопливо заговорила.

— Я на этого... козла протратилась. Столько денег на него вывалила. Столько ему всего купила. Почти год жил считай за мой счёт. Выделывался как хотел. А я терпела!

— Ну и дура,— злорадно заявила Сашка. Вика раньше обожала хвастаться подругам, как злобно и жестоко разыгрывала своих многочисленных поклонников. В прошлой жизни Сашку сильно взбесило, когда Вика похвасталась, как она на ночной звонок приятеля она заявила "Отстань, я сплю с другим". На деле спала она в обществе тупоносой персидской кошкой, — Будешь знать теперь, как на сантиметры заглядываться. Никогда людей не ценила, так теперь уже и не научишься.

— А что их ценить? Все же дерьмо. Сама так когда-то говорила.

— Со зла. И очень давно.

На этот раз пауза излишне затянулась. Наконец Вика спросила тоном подозрительно похожим на обычный человеческий, а не её обыкновенный ментовский.

— Так что там насчёт денег?

— Дам.

В конце-концов, Вика не самый хреновый человек из местных. Да и особой любовью к дензнакам Сашка никогда не страдала.

С прошлой встречи Вика переменилась. Выглядит откровенно усталой, если не больной. Даже хромает сильнее, чем в прошлый раз. Усталость даже в глазах. Кажется, жизнь на постоянном форсаже принесла свои "плоды". Как двигатель не может долго работать при впрыске в цилиндры водо-этаноловой смеси или ещё чего. Так и человек. За кратковременное увелечение мощности приходится расплачиваться. В случае с мотором — преждевременным выходом из строя. В случае с человеком... Да в принципе, с человеком может произойти тоже, что и с мотором. Сердце и прочие органы тоже изнашиваются.

Сашка протягивает деньги.

— На. Со сроками не тороплю. Сама-то что такая замудоханная?

В глазах сверкнул прежний огонь.

— Зато ты, как я погляжу, цветёшь и пахнешь!

Сашка сощурила глаз. Произносит грудным голосом.

— ЗавидОвать грешнО!

— Ну и стервой ты стала. С сектантами или сатанистами связалась, раз на христианство так окрысилась? Да и ходишь во всём черном, словно...

— Словно кто? — холодно выцеживает Сашка.

Кажется, Вика сообразила, что сказала что-то не то. За ней подобного раньше не водилось. Или это у Сашки наблюдательность с возрастом развелась?

— Извини. Спасибо!

— Да не за что, собственно. Я сама никогда логично деньги тратить не умела.

— Только они у тебя они, как я посмотрю, стали водиться.

— Не без этого. Ты всё равно не поверишь, если я скажу, что они мне очень тяжело достались.

Вика расхохоталась с какими-то истерическими нотками.

— Не верю. Вот уж не верю. Скорее поверю, что ты кого-то убила и ограбила.

— Высокого ты обо мне мнения. Впрочем, убеждать или разубеждать тебя в чём-либо я вовсе не намерена.

— Саня, я знаю где ты живёшь теперь. И кому этот дом принадлежал раньше.

— Да? И кому?

— Олегу Савицкому, — Вика назвала его официальную фамилию для этого мира,— мягко говоря, очень известному бизнесмену с очень сомнительной репутацией.

— Ну и что?

— Была принципиальной, а связалась...

— С кем я связалась, то только моё дело. Своим принципаи я ни йоту не изменяла. Олег уже умер, а дальше я предпочитаю действовать по римскому принципу.

— Либо хорошо, либо ничего. Похвально. Хотя римляне когда говорили так, они имели в виду только своих мертвецов... Ты уверена в его смерти?

— Абсолютно. Тебя что, по работе ко мне прислали?

— С чего ты взяла?

— Паранойя в лёгкой степени. Устраивает объяснение?

В ответ— молчание.

— Вик, я знаю, ты обожаешь из себя дурочку разыгрывать. Только не надо забывать, перед кем. Деньги — повод, чтобы встретится со мной. Тебе охота выслужиться перед начальством, и ты решила покопать под меня, учитывая некоторые мои знакомства. Вдруг что-нибудь всплывет. Так?

— Я ещё в прошлый раз заметила, что ты носишь оружие.

— Проверить по своим каналам, что у меня есть разрешение не судьба?

— Я проверила. Потом.

— А пока по старой дружбе решила мне дело пришить. За незаконное хранение или как?

— Я никакого дела не открывала.

— Почему я должна верить?

— Не должна вовсе.

— Отрадно, что ты хоть это понимаешь. В общем, если у тебя больше ничего нет, то бывай. Надумаешь должок вернуть— мой телефон знаешь. Сменила бы, только в случае с вами это бесполезно.

— Подожди!

Сашка сощурилась.

— Ладно. Только постарайся быть убедительной, а то, как один партизан говаривал, "у меня от вранья голова болит".

— Мне, действительно, очень нужны деньги.

— Слушай, если ты опять в какие-то разборки влипла, то на это у вас вроде бы служба собственной безопасности есть. А я не терминатор по найму.

— Насчёт терминатора. Ты со Светкой давно виделась?

— Не очень.

— И что было?

— Обе перебрали.

— И только?

— Да.

— А она рассказала какую-то вроде бы приснившуюся историю, где ты махала катаной.

— Светке пить меньше надо. Она и мне что-то такое впарить пыталась. Не знала, что от "Мартини" такие глюки бывают.

— Ну тебя же катана есть.

— У тебя тоже. "Старый солдат" в каждом крупном торговом центре есть. В чём дело?

— Ну помнишь, я тебе про тройное убийство рассказывала, тут недалеко.

— И ты решила, что это я?

— Ну да, а там ещё и Светкин рассказ.

— Сказала бы я, да выражаться не хочется. Тебе что, так охота квартальную статистику, или что там у вас так охота за мой счёт улучшить?

— Нет, даже если ты это, особо не волнуйся. Меня эти... достали уже. По району — процетов 80 сама понимаешь каких преступлений совершают они; по малолеткам — так считай все 100%. И всем адвокатов диаспора оплатит, и каждому переводчика с их собачьего языка подавай, хотя каждый русский знает. Кто бы их не покрошил — доброе дело сделал. Всех их на фарш надо, уродов.

— Так уж и всех?

— Тех троих, что тут кокнули, опознали. Три изнасилования, в том числе одно — несовершеннолетней. Так что этот... С катаной. Услугу городу оказал, если так можно сказать. У нас уже поговаривают — если попадется — попытаются свести дело к необходимой самообороне.

"Ага, так я поверила! Какие все у неё там честные да принципиальные! Как у нас перед революцией, если ни ещё гаже. Чего же ей на самом деле от меня надо? Кроме денег, естественно. Плохо, что она настолько сообразительна. Ещё хуже, я даже примерно не представляю, насколько высок среди её коллег процент таких сообразительных".

— Ты всё-таки, так вразумительно и не сказала, что именно тебе нужно именно от меня. Чистосердечного признания? Явки с повинной? Ну, так не по адресу обращаешься. У меня с законом проблем нет.

— Почему-то я так не думаю.

Сашка протягивает руку.

— Давай повестку, и я звоню своему адвокату. Без него дальше разговаривать отказываюсь.

— Я пришла просто поговорить.

— Ты так и не сказала, о чём именно. Пока я слышала только о каких-то подозрениях относительно моего участия в тройном убийстве. Я правильно поняла?

— Где-то так... Я другого понять не могу: вижу перед собой тебя, но говорит словно какой-то другой человек. В кого ты превратилась?

— Могу задать тебе такой же вопрос. Не обращала внимания, что со всеми разговариваешь, словно с осужденными.

— Один— один. Не ты первая это замечаешь... Впрочем, ладно. Скажу, что думаю: Что вы затеваете?

— Кто такие "мы", и как это понимать "затеваем"?

— Саня, теперь ты не разыгрывай дурочку, тебе это идёт ещё меньше сем мне.

Сашка вновь изображает непонимание.

— Я не знаю, кем был тот Олег, и его странное окружение. Ты с какого-то времени стала одной из них, и наверняка посвещена во все их планы. Они точно затевали что-то очень большое. И ты теперь к этому причастна.

— А ты себе дырку для ордена вертишь, или что там ещё? Хочешь представить начальству на блюдечеке с голубой каёмочкой опасных преступников? Если так, то ты даже отсюда можешь не уйти. Я куда быстрее тебя стреляю.

Вика даже не дёрнулась. Ну да трусости за ней и раньше не наблюдалось.

— Не веришь?

— Не верю. Я слишком хорошо тебя знаю. И слишком хорошо знаю, как ты любишь играть людьми. Думаешь, я забыла, что в центре твоего мира— ты сама.

— Что я должна сделать, чтобы хотя бы ты мне поверила?

"Ну, блин, эта же Вика, если чего себе в башку вобъет, то обратно это выбивать надо, минимум, кувалдой. А я вовсе не молотобоец. За какого члена тайного общества, и главное, с какого бодуна она меня приняла? И что мне со всем этим делать, особенно, если она меня на самом деле не собирается сдавать? Хотя, я ей пока всё равно не верю".

— Сначала убеди меня, что мне стоит отпускать тебя отсюда живой.

Вика, кажется, сообразила, что Сашка не шутит. Но похоже, она решила идти до конца.

— И ты вот так спокойно убъешь сотрудника прокуратуры? Ведь вся система на поиски тебя кинется!

— Вик, не поверишь, но я по ту сторону уже бывала. И мне грохнуть кого-либо проблем не составит. Я совсем не та Сашка, которую ты знала. Так что...

— Я искала, правда искала, людей которые хотят, и главное, могут здесь всё изменить. За слащавыми речами и парадной трескотнёй многие не замечают, что мы уже на краю пропасти. Надо что-то делать, надо что-то менять. Только я не знаю как. Промедлив, можно потерять всё. Мне больно видеть царящий вокруг развал. Хочу остановить, хотя бы попытаться— и не знаю как. Поверь мне. Я искренне хочу помочь.

— Допустим... Ты там одна такая, или ещё есть... энтузиасты?

— Кое-кто точно есть, а большинству — всё равно.

— Как и везде, собственно.

"Похоже, Викин карьеризм играет с ней злую шутку. Рассчитывает на какие-то диведенты, как один из первых премкнувших к наполовину вымышленным заговорщикам. Неужели так сильно желание пробиться наверх, причём, не важно с кем в кампании? Болезненно обостренное властолюбие, стремление казаться в глазах других незаменимой? Или это что-то другое? В то, что она действительно переживает за судьбу страны— как-то не очень верится. Она сознательно пошла на риск, вскрыв передо мной кое-какие свои карты. Но Вика— не Вика, если она пары тузов в рукаве не припрятала. К тому же, я-то перед ней пока не открыла ничего. Но в любом случае, там, где нашелся один сообразительный, рано или поздно ещё один нарисуется".

— А что реально ты можешь сделать?

— Информация. На вас выйдут рано или поздно. А у меня есть кое-какие личные контакты на городском уровне как минимум.

"Цену себе набивает, пытается в доверие втерется, или искренне хочет сотрудничать. Причём, даже неизвестно, с кем? Впрочем, степень заинтересованности, проверяется элементарно".

— И сколько ты за инфу хочешь? В какой валюте? Хочешь получать за поставленную информацию, или фиксированную плату ежемесячно?

— Ты по-моему, меня с кем-то путаешь. Или я в тебе ошибалась. Мне не нужны от вас деньги. Я не за ними пришла.

— Допустим... Тогда зачем? Вот так, выйдя на меня неофициально, ты ведь рискуешь всем.

— Рискую. Но кто не рискует...

Что верно, то верно, Вика та ещё авантюристка. И, похоже, считает, что удачно ввязывется ещё в одну авантюру. Толком ещё не начатую вообще-то. Этот мир всеми силами старается засосать Сашку в распутывание местных проблем. Хотя она и так тут уже успела проблем насоздавать. Когда-то была тихоней, но оказалось это был как раз тот случай, когда в тихом омуте водились черти.

— Прочитал я твой отчёт,— Владимирский барабанит по столешнице,— сказать ничего не хочешь?

— Там всё изложено. Дополнительные материалы прилагаются.

— Вот именно. Ты понимаешь, что стоит мне сейчас вызвать психиаторов, отдать им твой отчет — и несколько ближайших лет ты проведёшь в комнате с мягкими стенами.

— Но вы этого не сделали.

— Не сделал. Напиши это кто угодно другой — сделал бы непременно. Жду объяснений!

— Там всё изложено. Добавить нечего.

— Ты хочешь, чтобы я поверил в эксперимент по переносу сознания где-то в другом мире?

— Не совсем эксперимент. Побег. В оболочке, что мы видим перед собой находится сознание 70-летнего генерала — неудачливого участника путча.

Владимирский встал и прошёлся по кабинету. Говорит, словно никого тут больше нет.

— С детства терпеть не могу всяческую фантастику. Но тут... Слишком уж много доказательств. Слишком!

Резко останавливается, разворачивается к Егорову.

— А эта Симон. С ней что?

— Вы подозревали, что под личиной Симон скрывается другой человек — и оказались правы. Её сознание полностью уничтожено. Осталась только оболочка. А в ней — другая личность. Ещё такой момент: это сложно объяснить, когда общаешься с ней, то есть с ним, видишь, что он не вполне владеет телом. Биология полов всё-таки несколько отличается.

— А Савицкий и другие?

— Мне нечего добавить к уже изложенному. Савицкий руководил их агентурой здесь. Когда подготовка выступления вошла в финальную стадию, их всех вызвали туда. Путч не удался, Савицкий и остальные погибли. Генерал сбежал сюда, предварительно уничтожив всю аппаратуру.

— Почему он выбрал именно эту... Симон.

— Времени не было толком прицелиться. Глупенькая любовница Савицкого просто оказалась первым объектом, на кого он смог нацелить установку.

— Да уж, жить захочешь — не так раскорячишься. Вмиг остаться без яиц. Вот смеху бы было, будь эта Симон в тот момент беременной.

Погром в институте тоже он?

— Да. Там разрабатывали установку, в теории способную переносить из одного мира в другой материальные объекты. О установке он узнал уже тут, из "Досье" Савицкого. Испугался, ну и принял меры.

— "Досье" Савицкого,— Владимирский ненадолго задумался,— так значит, оно всё-таки существует?

— Да. В "Дополнениях" к "Отчёту" содержиться...

— Я внимательно прочёл... Действительно, очень ценная информация. Так сказать, жест доброй воли и показатель готовности к сотрудничеству?

— Именно. Хотя я бы не стал обольщаться. Превыше всего он себя любимого ценит.

— Да уж, сильно ценит, раз уж бабой стать не побоялся! Но амбиций не утратил... Интересно... Так. Следующий момент. Представленные образцы оружия. Так сказать, с современными образцами всё понятно. Но вот с устаревшими всё интереснее: аналогичные стволы использовал Стрелок...

— Использовала.

— Да, я читал. Сотрудник этого Савицкого вообразила себя "Мечом правосудия" и устроила священную войну. Я знаю, что Савицкий охотился на Стрелка. Теперь, оказывается, он его нейтрализовал. Самое громкое дело последнего десятилетия можно сдавать в архив. Только вопросов не стало меньше...

— Счет ему что ли выставить на несколько миллиардов в убитых енотах за все его художества?

— У меня есть подозрения, только подозрения, что он такой счёт вполне в состоянии оплатить — только чтобы мы прикрыли разработки в этой области, и банально оставили его в покое.

— Он согласен сотрудничать?

— До определённого предела. В отчёте всё это есть. Операции в стиле уже проведённой он может провести и для нас. Ограниченное количество и без передачи нам образцов техники. Утверждает, что до хранилища артефактов из того мира может добраться только он. А так как взрывник он более чем серьёзный.

Владимирский криво усмехнулся.

— То я бы рекомендовал не рисковать.

— Кроме того, тут написано, что он сейчас усиленно создает вокруг себя структуру с не вполне ясными целями. Поясни.

— Есть подозрения, что стуктуру он готовит с целью вооруженного захвата власти. Пока— в отдельно взятом регионе. В перспективе — и дальше.

— Хм. Интересная личность вырисовывается. Думаю, мне стоит с ним встретиться. Неофициально, конечно.

— Он сам был крайне заинтересован в возможности выйти на сотрудников вашего ранга.

— Что же ему нужно от нас?

— На данный момент — в первую очередь абсолютное прикрытие от всех, кто может им заинтересоваться.

— Материалы... Эта бронеткань. Взрывчатка. Образцы пластика. Эксперты подтвердили— они понятия не имеют, как это сделано. А он что говорит?

— "Вы можете объяснить мне технологию производства микропроцессора?" Он просто не знает, как эта броня производится. Хотя она массовая и давно состоит на вооружении.

— То-то после института охрана докладывала, что стреляла по ним — а эффект был — как от пальбы по терминатору. Они в ответ, кстати стреляли столь же метко, как терминатор при визите за чипом.

— Он сказал, что не хотел вызвать безпричинную озлобленность против нападавших. Он тот ещё эгоист, и просто хотел обеспечить собственную безопасность.

— Надо признать, в случае с институтом, это у него получилось. Кстати, капитан тот тоже выходец оттуда?

— Да. Дезертир. Сбежал довольно давно. Тут попал под колпак Савицкого. Кажется, изо всей местной агентуры остался только он. До какой-то степени идейный. Все остальные работают на генерала за деньги.

— Я смотрел его биографию... Там много очень мутных моментов. Сведения о большей части жизни капитана проверить невозможно. А это... Генерал — шустрая личность. Связями в милиции и прокуратуре обзавестись успел...

Определённо, с ним стоит повидаться.

— Я просто хотела удостовериться, что вы придёте один.

Владимирский резко оборачивается. Стоит напротив него нечто настолько серое, что слово "ботаник", а то и "клуша" само на язык просится. Поверишь, что её специально выбрали— подобное бесцветное существо точно никто искать не будет. Хотя, с другой стороны, чем же она Савицкого прельстила? Существо стоит, и пристально смотрит. Взгляд — злой, настороженный, холодный и умный. Контраст с внешностью — разительный.

— Я,— начал было Владимирский, но "оборотень" (так он про себя назвал находящееся в шкурке Симон) его прервал.

— Представляться ни к чему. Я знаю, кто вы; вы знаете, кто я. Лучше перейдём к вопросам, представляющим взаимный интерес. Начнём с очевидного: в "Отчет" капитана Егорова вы поверили, иначе бы вас тут не было. Более того, "Отчетом" решили воспользоваться в целях, неизвестных руководству вашей организации. Так?

Владимирский кивнул. "Оборотень" и в самом деле неглуп.

— Хотелось бы услышать ваши требования.

— Всё-таки, как же к вам обращаться?

— Так, как меня зовут в документах. Александра. Я уже привык к этому имени, к тому же, оно подходит к моей нынешней сущности.

Как здесь говорят, расставим точки над I. И вы, и я не удовлетворены занимаемым в сложившийся иерархии местом, и считаем, что легальными методами изменить ситуацию невозможно. Следовательно, в методах для достижения поставленной цели мы можем себя не ограничивать. Причём поставленная цель является чрезвычайно труднодостижимой, однако, её достижение обещает очень значительные бонусы всем участникам. Противодействие ожидается вплоть до самого серьёзного, и в случае неудачи... Но не будем о грустном. Решаясь на достижение данной цели о слове неудача необходимо забыть.

— Вы являетесь неплохим специалистом в ряде специфических видов деятельности...

— В некоторых, в том числе, представляющим для вас большой интерес — лучшим. Поверьте, это не хвастовство.

— Я верю фактам. А они красноречиво подтверждают ваши слова. Так вот, в процессе подготавливаемых вами мероприятий могут возникнуть проблемы с некоторыми объектами, функционирование которых будет одинаково угрожать обоим сторонам. Для нейтрализации этих объектов вы можете применить различные способы. Вот список. Предполагаемые методы нейтрализации указаны. Нейтрализация их всех крайне желательна для дальнейшего продолжения сотрудничества. Ряд из них никогда не будет взаимодействовать со мной или кем-либо из моей организации. Для других же упоминание организации послужит дополнительным стимулом к сотрудничеству. Там примерно указано, что и в каких пределах имеет смысл пообещать.

— Надеюсь, вы не думаете, что я одна займусь всеми объектами из списка? Сами понимаете, сложность стоящей перед вами задачи предполагает высокую степень сотрудничества. С частью объектов было бы проще работать вам, с частью— мне. Ещё с некоторыми было бы желательно выходить на контакт через доверенных лиц.

— Кроме того, я владею навыками работы со спецбоеприпасами.

— Ядерными?

— В том числе.

— У вас там что, Третья мировая была?

— Если понимать под ТМВ боевые действия с ограниченным применением ядерного оружия, то да, такие боевые действия у нас велись.

Владимирский ничем не выссказал удивления. "Оборотню" он поверил. Когда речь заходила о взрывчатке, в "оборотне" постоянно проскальзовало что-то страшноватое.

— Не скучный у вас тут мир.

— Тут тоже весело. Просто для справки— атомные беприпасы у нас широко прмименяются в горном деле.

— Представляю масштабы взрывных работ.

"Оборотень" улыбнулся так, что Владимирскому стало холодно.

— Впечатляющие. На многие мегатонны.

— Себе, я так понимаю, ты хочешь новое ведомство, включающее в себя всё, что некогда входило в состав Конторы Глубокого Бурения.

— А себя ты мнишь во главе, как минимум.

— Лидер нужен. Есть кандидатуры? Сам хочешь им быть?

— Нет уж, тут я беру самоотвод. Ты вполне убедителен. Только другие будут не в курсе... твоей внутренней сущности.

— Знаешь, я умею быть очень убедителен. Образ молодых революционеров довольно выгоден с точки зрения пиара.

— Не сомневаюсь. Только до пиара надо ещё дожить. Прошлый твой опыт был неудачен...

— Планированием не я занимался.

Очередной этап делёжки шкуры неубитого медведя. Ладно, хоть пока решают в основном проблемы ближайшей перспективы. И деятелей, сочиняющих "Конституцию обновлённой России" в поле зрения не наблюдается. Хотя даже делёж шкуры неубитого мишки— уже довольно нервное занятие. Что же будет дальше? Вопрос, что называется, из ряда вон.

— Контроль над деятельностью внешней разведки, по крайней мере, ряда направлений, мне необходим.

— Нам...

— В данном случае, именно мне. Инстинкт самосохранения обязывает...

— Ты имеешь в виду информацию по работам, аналогичным проводившимся во возорванном тобой институте?

— Именно. Там уже были близки к тому, чтобы влезть туда, куда лезть не следует.

— Или, ты просто дрожишь за свою шкуру, опасаясь встречи с бывшими соратниками.

Сашка и бровью не повела.

— И это тоже. Сам понимаешь, визит сюда деятелей, имеющих большой опыт применения атомного оружия может быть чреват. Пусть аппаратура и материалы уничтожены. Но не факт, что все. Знаешь ли, на 100 % уверенным нельзя быть. Это правило везде работает.

Владимирский кивнул.

— Ты думаешь, наши заклятые друзья тоже ведут работы в данном направлении?— спросил он, уже зная ответ.

— Именно. Я не очень разбираюсь в физике, но я знаю одно — открытых публикаций, касающихся тематики работ института попросту нет. Что интересно, на английском я тоже ничего подобного не обнаружила. Рассуждения о возможности контактов с параллельными мирами отданы на откуп шарлатанам. По мне— это дымовая завеса.

— Знаешь, некоторые считают, что паранойя в нашей среде — профессиональное заболевание...

— Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать минимум половину ответа. Я знаю много меньше половины, но всё-таки, вполне достаточно, чтобы получить искомое. Там тоже ведут работы в данном направлении. Я уверена.

— В любом случае, сейчас это дело не первостепенной важности.

— Среди дел не первостепенной важности, первостепенным является как раз данное. Вспомни Стрелка. Человек с неплохой, но вовсе не блестящей подготовкой поставил на уши весь город. Сколько сил привлекалось для её поимки? И каковы результаты?

В ответ — молчание.

— А теперь представь, что может натворить сотня подобных отморозков? А они там есть. Причём, отморозки натуральные, какие-нибудь шахиды, да и сама Стрелок на их фоне детками невинными покажутся. Кому-нибудь здесь надо подобное "счасть"?

— Не пойму, за какой из миров ты боишься больше?

— За оба. Там я родился, здесь собираюсь жить. Я не верю, что новое проникновение закончится миром. Те, кто там сейчас у власти, крайне невысокого мнения обо всех, подчёркиваю, всех местных правительствах. Сейчас проблем у них масса, но спустя какое-то время... В здравомыслие местных политиков я вообще не верю.

Владимирский усмехается.

— Ну да, будь кто-нибудь из нас высокого мнения о власти, не затевал бы ничего такого.

— Именно. Наш задача, кроме всего прочего, гарантировать нашему миру защиту от проникновения извне. Сам понимаешь— есть два измерения, но не факт, что их всего два.

— А сколько?

— Я не знаю. Лично у меня есть определённые доказательства, позволяющие предположить существование ещё одного.

— Доказательства надёжные?

— Вот именно, что нет.

— М-да, как сказала Алиса, всё чудесатее и чудесатее.

Сашка улыбнулась одними губами.

— Здесь вряд ли потянут большую войну. А там слишком много ястребов-бездельников. И вовсе нет всевластных денежных мешков. Страшноватый там мир, если честно.

— А наш тогда какой?

— Попросту мерзковатый.

— И ты хочешь в этом мире рулить?

— Это у вас было сказано "Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме". Там мне не удалось, попробую здесь.

— По-моему, ты из тех, кто к внешним атрибутам власти совершенно не стремишься...

— И да, и нет. Такие уж правила игры, что к определённой должности положены определённые атрибуты. Отменив старые, достаточно быстро сами заведём новые. Кем-то движут деньги, кем-то амбиции, есть и невысокий процент идеалистов. Я же — обыкновенный циник, понявший, что оказался в удачное время в удачном месте. Как капля в концентрированном растворе. От неё уже ничего не зависит— кристаллизация пошла. Процесс — необратим. Его не остановить — остается одно— ждать результата. Тем более, тут, как у реакции с правильно подобранными чистыми компонентами, время протекания точно известно.

— Вопрос, как обычно, упирается в чистоту компонентов.

— Это да. Но химически чистое вещество — не самая распространённая субстанция. Приходится работать с тем, что имеется. Учитывая, так сказать, степень загрязнённости. Риск есть, конечно, но нам всем известно, на что идём.

— Об этом не требуется лишний раз напоминать...

— Но и забывать тоже не следует. Побежденные до суда не доживут. Кто бы ни оказался победителем.

— Пленных не брать. Правильно, в принципе. Я уже убедился — ты не любишь слова на ветер бросать.

— Опасную игру ты затеяла, генерал. Даже не с огнём, а магмой. Этот Владимирский... Я кое-что про него слышал. Опасный человек, мягко говоря. Любит власть. И деньги. Что больше — не знаю. Да и Егоров этот — тот ещё гусь. Спросишь "откуда" — как говорится, не мир тесен, а слой — тонок.

— Так и я не безвредна. Владимирский крайне амбициозен. А выше занимаемой должности не прыгнуть. Не дадут. А у него амбиции. Он вовсе не прочь подняться повыше. Прекрасно при этом зная, что при нынешнем руководстве ему ничего не светит. Он потому и решил прикрыть нас. Он где-то считает, что мы будем таскать для него каштаны из огня. И готова спорить — где-то подозревает, что мы так же отводим ему роль обезьяны.

— Мы вроде как сможем обеспечить ему карьерный рост. Но ты и сама понимаешь — при первой возможности он обеспечит себе карьеру, взяв нас — заговорщиков, опасных террористов, связанных не меньше, чем с Аль-Кайдой...

Сашка не слишком весело усмехнулась и продолжила.

— Короче и прочая, и прочая. Если не повезёт, быть мне восемнадцатой, а тебе девятнадцатой правой рукой Бен-Ладена, уничтоженной за последнее время.

"Дезертир" хмыкнул.

— Напрасно смеёшся. Я немного подстраховалась на крайний случай. Вздумав топить нас, он потонет и сам.

— Тебе лучше знать, я, как говорится, с М. С. Столицы не брал.

Владимирский выставляет на стол бутылку самого дорогого из известных генералу Орлову коньяков.

— Ого! С чего это?

— Дело есть. Обмозговать надо. Тут не то что без пол, без двух-трёх литров не разберёшься,— и видно, что он не шутит.

— Что за дело? Для действительно серьёзной вещи откровенно маловато, а для ерунды — чересчур много, пожалуй.

— Вещь серьёзная. Очень серьёзная. Посерьёзнее всего, чем тебе и мне вместе взятым заниматься приходилось.

— Мощно задвинул, внушает! — тоном популярного переводчика ответил Орлов. Он всё ещё предполагал какую-то изощренную шутку.

Владимирский рывком отодвигает стул. Садится. Не притрагиваясь к коньяку начинает говорить. Орлов молча слушает. Иногда задает вопросы. С лицо что-то случилось. Таким он, наверное, был в тех краях, куда Владимирского не заносило. Орлов дослушал до конца. С минуту сверлил Владимирского фирменным взглядом, за который уже давно заслужил прозвище "Вампир".

Хватает бутылку, отрывает пробку и жадно высасывает чуть ли не половину. Утирается. Снова смотрит. Если вампир способен превращаться в гигантскую летучую мышь, то сейчас этот нетопырь пошёл в атаку.

— Ты хоть сам понял, что сейчас мне тут наговорил?

— Великолепно понял.

— Это же...

— Я знаю, как это называется, и по каким статьям классифицируется. Но ты об альтернативе подумай. Помнишь, обсуждали уже это как-то?

— Ну да, после скольки литров...

— Литры были уже потом. Вспомни хорошенько... Вспомни, сколько раз ты говорил, "да будь моя воля, я бы их...". Сколько раз умники -политики не давали тебе тебе прикончить тех или иных гадов. Ну так вот, шанс представился. Прикончить и тех, и этих.

"Вампир" смотрит бешенно. Не поймёшь, что во взгляде.

— Ты предлагаешь, сделать ставку на одиночку.

— Он не совсем одиночка. К тому же, есть ещё мы.

— Мы? — со странной интонацией непонятно у кого спросил Орлов.

Владимирский многозначительно молчит.

— Мы,— на этот раз безо всякого выражения повторяет Орлов,— Пожалуй, ты прав. Мы теперь можно говорить.

— Пока глянь вот это. Списочек деяний данной личности.

— Серьёзно. Особенно, для одиночки,— вчитался, присвистнул,— о как... Так это она его. А у нас-то рыли куда угодно, только не в сторону настолько безбашенного одиночки. Кстати, можно глупый вопрос: а за что?

Владимирский неприятно усмехнулся.

— Он стал задавать слишком много вопросов.

— Сделать ставку неизвестно на кого. В неё... него не поверят. Ему не поверят.

— Мы вполне в силах создать биографию, что многим понравится. Знаменем, формальным лидером будет она, на деле же... Всё будет гораздо сложнее.

— Этот или эта Симон не производят впечатление человека, кем можно легко управлять. Скорее, наоборот.

— Он здесь чужой. Много не знает. Очевидные для нас связи ему непонятны. Но ты прав, управлять им стоит крайне осторожно. Он не дурак, далеко не дурак. Даже тем пользуется, что с его нынешней внешностью, многие его не воспринимают всерьёз.

К тому же... Сам понимаешь. Нам придётся не столько действовать, сколько следить, чтобы не стали действовать некоторые другие.

Люди Симон вполне могут справится с захватом большинства объектов, если им не мешать. А люди у неё есть, и их немало.

-Я так понимаю, у неё имеется приличный для одиночки запас оружия. Оружия, к которому мы совершенно не имеем доступа, которым он может распоряжаться совершенно спокойно. И уже распоряжается.

Теперь ещё раз пройдёмся по списку. Кто тут у нас не откажется с Сашкой разговаривать, зная только кое-что из её официальной биографии? Так... Вот этот товарищ генерал. По сведениям Владимирского, последними реформами он раздражён до крайней степени. И того и гляди будет отправлен в отставку. А с Сашкой он ещё по прошлой жизни знаком: демонстрировали ему на военной кафедре местную диковинку, то есть Сашку собственной персоной. Впечатление произвела. Генерал ещё сказал "Понадобится содействие— обращайся". Телефончик в памяти трубки сохранился. К генералу Сашка и без союзничка новоявленного собиралась.

— Извини, вина не держу.

— Не помню,кто сказал: вода — для рыб и раков, вино — для детей и женщин, а что покрепче — для мужей и воинов. Я вовсе не муж, но вполне себе воин.

Генерал хмыкнул одобрительно.

Выпили ещё по одной. Кажется, оба уже дошли до нужной кондиции. Генерал крякнул. Сашка поморщилась.

— Здорова ты пить. Не всякий мужик так сможет.

Сашка ухмыльнулась, словно от зубной боли.

— Есть такое. У нас с трезвенниками напряженка. Кого хочешь пить научим.

— Ты что, в наёмники подалась?

-Не совсем. Служила в самой что ни на есть регулярной армии.

— Где?

-Очень далеко отсюда. Рекомендовано не рассказывать. Хотя, есть что вспомнить...

— Понятно. Хоть по артиллерии работала?

— Нет. В основном— минно-взрывное дело.

— Ясно. Чувствуется в тебе офицерское что-то. Видать там звание сильно побольше, чем здесь было.

— Сильно. Считай, почти генеральское.

— Ну, загнула.

— Плох тот солдат...

— Это верно. Ты свой фельдмаршальский жезл, похоже, уже нашла.

— Да.

— С тобой сидишь — почти забываешь, кто ты. Словно ты такая же, как я. Десятки лет лямку тянула. Много в каких местах, где смертью пахнет, побывала.

— Приходилось,— хрипло, держась за горло, ответила Сашка,— саму чуть не схоронили, потому и вернулась.

— Сколько же лет тебе на самом деле?

— Куда больше, чем кажется.

Кивнула на журнал. На обложке — что-то очень похожее на лунный кратер. Где и как появился этот кратер, Сашке прекрасно известно. Впрочем, насчёт "где" сейчас каждая собака осведомлена. Хуже с выяснением вопроса "как". И главным: "кто?"

— Что думаешь?

— Сильно. Правильно сделали, что грохнули этого мудака. Не пойму только, зачем только ракету такую мощную взяли?

— Другой у них не было, — по-прежнему держась за горло, отвечает Сашка. Из чего же генерал этот свой самогон делает? Не из спирта ли того же сорта, какой Марина в свое время жареными кошками закусывала?

Генерал пристально взглянул на неё.

— Уверена, что другой не было?

— Да. Абсолютно.

— Серьёзные они ребята, похоже... Чьи?

— Свои собственные.

— И ты из них?

— Вроде как. Считай, из главных.

— А этого... За что?

— Просто за то, что гад редкостный. Убить меня хотел. Потом под меня копать начал. Работать на него предлагал.

— А ты, принципиальная, выходит.

— Выходит. Как-то надоедать стало, как тут всё загибается. Вот и надоело винтовку у ноги держать.

— Только винтовка-то чья? Таких ракет у нас не делают. Да и вообще, не знаю у кого такие делают.

— Таких больше уже никто не сделает. 29 штук осталось. Больше таких нет. Вообще нет.

— Хм... Интересно. И куда же остальные полетят.

— Да вот не решила ещё.

— Они самонаводящиеся, или как?

— Управляемые. На очень большую дальность.

— Операторы есть?

Сашка усмехнулась.

— Ну да, чего же я спрашиваю? Должен был догадаться. Другому бы не поверил, что что-то затеваете, и денег с этого получить не хотите. А вот тебе — верю. Помню, какой ты была тогда...

— Странной...

— Пожалуй. Словно не из этих времён.

— Наверное.

— Ты и теперь странная, но какая-то другая. Словно десятки лет прошли. Ты не позрослела. Ты именно заматерела. Такое в тебе чувствуется. За пару лет не появится.

— Что, сейчас решила, что тут твоя война начинается?

— Решила. Не хотела вмешиваться сначала. Но... В общем, лучшая защита-нападение. Надоело подстраиваться под местный бардак. Мы в силах многое изменить!

— Уже говоришь "мы". Я ещё ни на что не согласился.

— А самому-то не надоело?

— Надоело. Ты права. Спокойно — это губка на камне сидит. А я человек всё-таки. Тем более, что терять особо нечего. Что-то такое учинить, что бы по принципу, или грудь в крестах, или голова в кустах. Ты вот предлагаешь всем рискнуть.

— Предлагаю. Мне надоело прятаться и ждать. Время-атаковать. Будем сидеть по-норам — передавят по-одиночке. Сам знаешь — из ваших кое-кого уже успели. Несчастые случаи и тому подобное.

— Что верно, то верно. Кое-кому даже авиакатострофу подстроили. Так расщедриваются только на наиболее... Похожих на тебя, в общем. А скольких банально купили или просто, так сказать, ушли. Смалодушничав один раз, расплачиваешься за это всю оставшуюся жизнь.

— Как уже говорила, мне терять особо нечего. Опасность затеваемого я прекрасно представляю. Меня сложно чем-либо напугать.

— Зато у тебя пугать получается. Один деятель так после этой атаки перетрусил, что хотел ЗРК купить, и на своей вилле установить. Говорят, сейчас многие ведут переговоры о закупке для своих бобиков ПЗРК.

Сашка хохотнула. Так в лучшие времена смеялась М. С.. Но здесь некому узнать этот смех. Она вообще не планировала, какой эффект возымеет атака. Планирование чего-либо Сашка не считает своей сильной стороной. Хотя тут-то о её сильных и слабых сторонах никому не известно.

Что же, значит опять война. Причём, в мире, где уже очень давно не встречались с настоящими хищниками. А значит— слишком много тут мягкотелых и расслабленых. Тех, кто даже толком не успеет заметить, когда хищник прыгнет на спину. Много больно тут лиц с психологией крыс да гиен. Мало отчаянных. Но они есть.

— Что об этом думаешь? — кивок в сторону экрана, где на снимке изображен скособоченный мужчина кавказской внешности в окружении нескольких тучных и самодовольных генералов.

— Ты как, к мату привычна?

— Я на нем не только разговаривать, но ещё и ругаться умею.

Злобная ухмылка в ответ.

— Претендент, мля, высочество, мля, да эти любители цацок да бабла, мля. Проб ставить негде, что на этом, что на этом, а этого просто не знаю.

— Как же так можно, о кавалерах и потомственных дворянах? Само императорское высочество их высочайше пожаловала.

— Ты пьяна, или издеваешься?

— Ни то, ни другое... Смех Ганнибала, если угодно. Эта возня с цацками и баблом не так безобидна, как кажется. Может, у меня и начинается паранойя, но на

* * *

в республике герольдмейстер и вообше вся эта крысиная возня с останками? Мне так это напоминает какую-то некромантию. И тягу определенных кругов к обладанию атрибутами монархической власти. И если бы только атрибутами...

— Ты слишком серьезно воспринимаешь этого клоуна, да и этих ворюг заодно.

— Я их вполне адекватно воспринимаю. Я о тенденции говорю. Возвеличивание периода до 1917, "героизация", если так можно выразиться откровенного дерьма. Заигрывания с РПЦ... Успехи в оболванивании подрастающего поколения сам знаешь, какие... Иные губернаторы уже официально именуют себя "превосходительствами"... Ты не забыл, что бывший мэр нашего городка потомственное дворянство получил? Сам знаешь, от кого. Вместе с женой и дочкой, кстати...

Собеседник заржал как-то зло и с болью одновременно.

— Не веришь? — сипло спросила Сашка, качнувшись вперёд. Глаза в глаза.

— Остынь! Верю. Вот именно, что верю... И жалею, что не встретил тебя раньше...

— Раньше меня и не было, то что есть, не слишком давно появилось.

— С Луны, что ли свалилась?

— Почти. По мне — маразм с каждым днём крепчает. Если вздумают закатить коронацию — то я, признаться, не слишком удивлюсь.

— Здорова ты пить... Но иногда тебя заносит...

— Да ну? А празднования стахрендцати летия министерств разьве не из той же оперы? Тенденция, однако, вроде как тех семидесяти лет и не было вообще. Мол пришло быдло с евреями, да на немецкие деньги сокрушило богоизбранную Россию. Что война — это кара господня за вероотступнечество. Не забыл, кто так сказал? Что, скажешь не это сейчас в мозги вливают?

— Да есть что-то подобное...

— И я банально не врубаюсь ЗАЧЕМ? Не поверишь, но мне просто омерзительно жить в стране господ и рабов. Я не желаю когда-либо услышать "Мы, божьей милостью, хрен с горы повелеваем...". Я просто устала уже от мира, где всем и вся правят деньги и жажда наживы. Я могла бы без проблем встроиться в ряды местных хозяев жизни... Но я не утратила идеалов. Пусть иметь идеалы сейчас и не модно. Но нельзя так жить. Мы же просто медленно загибаемся. Как страна, как народ, как цивилизация, если угодно. Медленно тонем в этом болоте, куда сами же во многом и вляпались. Но так больше нельзя.

— Ты думаешь, что ты первая, кто думала так? Знаешь, что с некоторыми из них стало?

— Иногда стоит просто задаться вопросом: "Кто же, если не я?" Спокойно сидеть — это моллюска позиция. Сидишь в ракушке на камушке, да водичку фильтруешь. А ты — Человек. И права не имеешь быть равнодушным.

Чем-то он неуловимо напоминает Кэрдин. Видимо, все высокопрофессиональные управленцы из почти вымершей породы люлей, напрочь лишенных корыстолюбия, в чём-то схожи. Без различия пола, возраста или социального строя. Тех, кого даже враги называют не по имени или титулу, а кратко и ёмко — САМ.

— Так. Напоминает розыгрыш. Притом, скверный. Вчера коллега ссылочку прислал: на одном форуме утверждают, что объявись в нашем времени один из сталинских наркомов, пусть и в ином теле, первым бы он пришел ко мне... Не стану отрицать, троих я знал.

А сегодня появляешься ты, и заявлякшь, что ты этот... как его... Попаданец! Лучше прямо скажи, у кого из коллег столь черное чувство юмора.

— Черное чувство юмора как раз у меня. Только я вовсе не шучу. Я, действительно, была министром. Не здесь. И к вам пришла исключительно из-за ваших поступков в недавнем прошлом. Я знаю, к чьему восстановлению в Партии вы причастны.

— И что? Это даже в статье в Wiki есть.

— Верю, хотя и не читала. Кроме того, ваша деятельность по изданию 14 и последующих томов...

— Это тоже есть в инете. На тебя там нет даже этого.

— На меня там вообще ничего нет. Совершенно. Хотя у любителей глубоко бурить на меня уже есть кое-что.

Он хитро ухмыльнулся и назвал фамилию.

— Знаешь, кто это такой?

Сашка задумывается на несколько секунд. На лице собеседника появляется предвкушение победоносного выражения.

-Так... Родился... Учился... Закончил... Переведён... Сейчас занимает должность. Женат, детей нет. Замечен в связях с... Подозревается... Типичный карьерист, в общем, хотя и не без некоторых принципов... Продолжать?

Даже видимость веселья пропала с лица собеседника.

— Достаточно. А про Фролова, что знаешь?

— Фролова А. С. или П. М.?

— Хм. Вижу, ты достаточно осведомлена.

-Более чем, — Сашка протягивает фотографию, — Узнаете? Вот вы.

— И что? Фото, как фото. Ничего дискредитерующего кого бы то ни было. Коллега затащил на открытие выставки. Если честно, впервые за многие годы понравилось абсолютно всё. Ну, не смог отказать себе в удовольствие пообщаться с автором...

— И как она показалась, кроме того, что бесспорно, красива?

— Умна. Как художник, так и вовсе гениальна. Но, как и, наверное, все художники, слегка не от мира сего. Псевдоним-то она зачем себе такой взяла — Софи Саргон!?

— А с чего вы решили, что это был псевдоним?

— Так она же сказала, что к ней следует обращаться Елизавета.

-А не сказала, что обращаться к ней следует с приставкой Ваше Высочество?

— Нет, такого не было, хотя товарищ, когда зазывал на выставку и говорил: "Ты только на художницу посмотри — принцесса настоящая".

— И как?

— Он оказался прав. Признаю, при всей моей нелюбви к монархии и любым её атрибутам. Настоящая принцесса! Умна, красива, талантлива. Оказывается, знает меня. Сказала: "один из последних солдат империи". Я не ответил ничего, хотя видел — ей тоже больно за то, что ушло. Правда, мне не понравилось, когда узнал, благодаря кому ей известно, кто я.

— И кому же, если не секрет?

— Да был один такой. Не пойму, толи мир — тесен, толи слой — тонок. Тоже там был. Товарищ первым увидел. Фамилию-то я и раньше слышал, а вот увидел впервые. Вроде персонаж из анекдота про новых русских — такой же бык здоровый. Только по уму — далеко не бык. Страшный человек. Думаю, ты его тоже знаешь — Савицкий Олег. Подошел, поздороволся, по имени-отчеству назвал. Ещё заявил, как меня уважает за, как он выразился, гражданскую позицию. Хорошо, его позвал кто-то, а не то товарищ ему бы в морду заехал, хозяину жизни, паразиту на теле умирающей страны. Я бы тоже, боюсь, не сдержался.

— Софи там рядом была?

— Да, а что?

— Да, просто много раз от неё слышала, что вблизи неё у любых мужчин, вне зависимости от возраста, пробуждаются инстинкты бойцовских котов.

— Скорее, уж мартовских.

— Ей больше нравилось говорить бойцовских.

Софи и была принцессой. Именно, была, — закончила Сашка со значением.

— Что? Ей же и 30 не было!

— Она погибла больше 30 лет назад. Сбита в воздушном бою.

Сашка протягивает ещё фотографию.

— Это я с ней. На той же выставке. Я просто рано ушла тогда. Молода была. Глупа, если честно, не интересовалась друзьями Софи.

— Софи... Как же её... звали на самом деле?

— Софи-Елизавета. У неё двойное имя было. Софи-Елизавета Дерн Оррокост Еггт-Саргон.

— Ну и имечко!

— Так и меня сейчас Александра Дерн Оррокост Еггт-Симон зовут.

— Да. Я помню, как были нарисованы самолёты. Она любила небо, смогла показать. Вообще, очень жизнелюбивы были работы. Они сейчас где?

— Почти все сохранились. Но они — там. Тут единицы остались. Да и те — полу шуточные.

— Жаль. Хотя каталог выставки у меня есть, даже с её автографом.

Сашка усмехнулась.

— Тогда гляньте, Љ 79. "Портрет девушки (Саша)".

— Ты знаешь, я помню тот портрет. Это и ты, и не ты одновременно. Образ возвышенный, иделизированный и грустный. Видно, что современница наша. Она одинока и не слишком счастлива. Но что-то в глазах такое... Словами не передать. Что-то такое... Чего в тебе нет, — закончил он жестко.

— Вы правы. Софи часто изображала людей не такими, какие они есть, а такими, какими должны быть. Видел то, что недоступно видеть другим. Вы правы, увиденного ей нет и не будет никогда. Той Саши тоже уже нет. Зато есть пришедшая ей на смену я. Не наивная мечтательница. Сложившийся хищник. Человек эпохи огня и железа. Человек, желающий изменить этот мир.

— Знаешь, с кем встречалась наша заговорщица?

— Конечно. Ты её туда направил?

— Нет, она сама. Кстати, довольно профессионально стряхнула хвост. Её заметили, когда она уже к нему пришла. Те, кто его курируют.

— Там же много посетителей бывает. Интересно, зачем он ей понадобился?

— Он один из немногих из старой гвардии, кто ещё на что-то способен. Сам знаешь, он кой в какие кабинеты и сейчас вхож.

— Мне не нравится, что она знает про эту... вхожесть.

— Мы оба знаем — её сложно назвать управлямой личностью. Нам она не особенно доверяет.

— Что вполне взаимно.

Школьный курс химии Сашка помнит откровенно плоховато, хотя и имела в незапамятные времена 5 по этому предмету. Запомнилась одна реакция: если в предельно насыщенный раствор некого вещества добавить ещё одну капельку — пойдёт кристаллизация. Насыщенный раствор превратится в нечто монолитное.

Последнее время не может отделаться от ощущения, что именно она и оказалась этой каплей, запустившей кристаллизацию. Насколько Сашка помнит химию,запущенный таким образом процесс становится необратимым. В человеческом обществе законы химии, оказывается, тоже работают.

Чего-то в Сашке оказалось чуть больше, чем в остальных. Смелости, ума, отваги, даже некоторого авантюризма, или, как здесь говорят, безбашенности. Чего-то оказалась чуть больше чем у других — и пошла реакция. Сашка оказалась каплей, запустившей реакцию. Этой каплей мог оказаться кто-то иной.

Масштаб запущенного процесса удивил многих, и прежде всего, саму Сашку. Кого-то процесс откровенно напугал. Сашка оказалась первоначальным центром кристаллизации. Вокруг неё, и только неё первоначально стала формироваться структура, объеденявшая недовольных. Недовольных активных, готовых действовать, полагаясь только на свои силы. Выкристализовывалось что-то, чье предназначение не до конца ясно многим участникам. Да и остальным. Страшновато от масштабов затеянного. Но выбор уже сделан. Пути назад нет. А с ролью харизматичного лидера Сашка справляется неплохо. Тем более, практически и не приходится играть.

Сами собой вспоминаются старые навыки организатора. Далеко не всё позабылось за время болезни. Пусть никогда не планировала операцию подобного масштаба. Но опыт — есть опыт. Не забылось и участие в Революции.

Хорошо, хоть теперь не приходится обо всём думать самой. Хотя, если что сорвётся — главным виновным она окажется. Но волков бояться... Неплохо, что тут в спецслужбах сильно взаимное недоверие (впрочем, это здесь всеобщее), и они слишком поглощены взаимными разборками. Да и в армии недовольных, особенно последним витком "реформ", хватает. Впрочем, процент клинических пофигистов там (как и везде) довольно велик. То есть шанс, что не вмешаются (как уже было в прошлом). Но что было— не всегда повторяется.

Инстинкты тех страшных лет столичной жизни, лет, чуть не ставших последними в истории страны, оказывается, остались въевшимися в подкорку. И они срадотали.

Чем-то эта, вроде бы вполне обычная машина Сашке не понравилась. А дальше счёт на доли секунд пошёл.

Деятель этот тоже что-то заметил. Одновременно с Сашкой. Впрочем, не будь у него такой реакции, он бы, банально, не прожил бы столько.

Ударили из двух автоматов. Но ни Сашки, ни собеседника за столом уже нет.

Секундами позже раздались выстрелы охранников. Как её, так и его. Ладно, хоть в нападавших, а не друг в дружку.

Сашка встает.

— Вы не ранены? — не может определить, кто говорит. Кажется, всё-таки подшибли. Бронеткань опять жизнь спасла.

Хорошо, хоть она, даже с такого расстояния, держит большинство местных боеприпасов. На этот раз, кажется, обычные 5,45 были. Как бы в следующий раз не расщедрились на что-нибудь посерьёзнее. Вроде того "слонобоя", что так и не доделанный в бункере лежит.

Интересно, синяки когда-нибудь сойдут? Только одни подживут, как другие зарабатываешь. Больно же, в конце-концов!

— Запомнил номер, — кажется, этот у него начальник охраны.

— Тачка, наверняка, в угоне, — так, а это старший из Сашкиных гвардейцев.

Мысли-то у них сейчас от Сашкиных крайне мало отличаются. Каждый думает, не была ли это подстава. Сашка припоминает прошлое. Однажды, при возвращении с подобной встречи, её хотели убить. В другой раз — убили того, с кем она встречалась. Первый раз за покушением стоял вовсе не тот, с кем она встречалась. Покушение стало результатом очень профессиональной слежки за самым заметным из сторонников М. С.. А вот второй раз... Сашка знала, что его убьют. Если не на самой встрече, то после. Она была жирной приманкой, ибо, кроме неё, тот деятель, только на саму М. С. или Кэрдин повёлся. Хотя и знал, что и та, и другая в методах особо не стесняются. Ну, то дела прошлого. В те года политические убийства в грэдской столице были сродни природному явлению. К ним даже почти привыкли. Все. Кроме тех, кому не повезло.

Здесь Сашке тоже везёт. Пока.

Собеседник испуганным не выглядит. Нисколько. Тоже из тех, кому чаще везёт.

— Нам лучше избежать огласки.

Сашка кивает. Деятель этот потенциально ценный союзник. Живой человек, не лишенный человеческих слабостей. В данном случае — большой любитель женщин нестандартной внешности.

В этом заведении он частенько бывал, его тут знают, а вот подружки почему-то не запоминаются.

— Хорошо. Сыграю роль одной из твоих многочисленных подружек.

— А ты много обо мне знаешь...

— Стараюсь. Тебе ведь говорили, что я человек серьёзный.

— Сперва не производила впечатления.

Сашка пожимает плечами.

— Сам знаешь, первое впечатление, особенно в случае с женщинами, обманчиво.

— Тебя же подшибли!

— Я думала, ты слышал про бронежилеты.

Коряво они всё-таки сработали — столько пуль выпустили, а "виновник" торжества даже не пострадал. Кто же это так хотел до неё добраться? Либо братки, либо местные спецслужбы что-то стали подозревать. Только почему так топорно сработали? Устроили стрельбу чуть ли не в центре города в худших традициях ушедшего десятилетия. Двое раненых, оба не слишком серьёзно, из тех один точно подстрелян, да машина приметно пулями помечена. С кем она встречалась — фигура весьма известная, да и свидетелей масса, так что в "Новости" стрельба угодила. Сашку смогли не засветить, всё выглядит как покушение на известную фигуру. Но они тут все люди опытные, понимают — убить хотели именно Сашку. Ну, а его — в лучшем случае — до кучи грохнуть намеревались.

Какое же по счёту это покушение, считая те случаи, когда её убить хотели просто как досадную помеху к важным документам? Лучше бы её тогда оставили в покое. Сашка из тех хищников, что никогда не нападают первым. Но на неё напали. Разбудив тем самым зверя.

Очень умного и расчетливого хищника. Но, к сожалению, вполне смертного. Сегодня её опять спасла броня. Кости вроде не пострадали. А огромные синяки со времён взрыва института сходить не успевают. Было нападение это вроде бы совсем недавно, а кажется, что прошла 1000 лет.

— Кто это были.

— Я не знаю,— ответил Владимирский,— сейчас проверяют кое-кого, но пока глухо.

Сашке показалось, что он не врёт.

— Чуток пришлось список свидетелей подкорректировать. Хоть тут бы могла не светиться!— в голосе даже что-то вроде искреннего беспокойства. А то как же! Слишком уж всё далеко дело зашло. Найди Сашку "случайная" пуля — отмашки уже не дашь. Придётся спешно выбирать нового главного — и всё равно выступать. Хотя, может быть, и не неё покушались. Он тоже человек широко известный в узких кругах. Как и Сашка. В общем, что в лоб, что по лбу.

Сидит в кинозале, почему-то одна. На экране — хроника. Парад на Красной Площади. Сперва показалось, что видит старую запись советских времён, судя по обилию красного в убранстве площади. Съемка идёт откуда-то сверху. Кое-где на транспорантах видна цифра 100. Но что-то подсказывает — это не 1970 год.

На площади появляется техника. Сплошь современные, а то и вовсе незнакомые машины. Двухствольные самоходные орудия. Ракетные комплексы на напоминающих чудовищных многоножек чуть ли не 20-осных шасси.

Что же происходит? Камера снижается к мавзолею. Надпись, в отличии от парадов последних лет, не закрыта гирляндой из еловых веток. Мелькнули две фамилии над входом. Трибуны перед входом нет! Принимающие парад находятся на трибуне мавзолея.

Первой стоит... Сашка! В чёрном кожаном пальто и грэдской генеральской фуражке. Видно, что она Первая среди находящихся на трибуне. Стоящие рядом с ней— кто-то знаком, кто-то нет. Жутко официальные лица. У всех на груди красные банты.

Звучат марши ушедшей эпохи. Голос диктора— словно из прошлого.

Над площадью появляются летящие строем самолёты. Первая группа образует фигуру "100 лет октября". Вторая "Слава Симон!"

Сашка резко просыпается. Не сразу понимает, что это был сон. "Приснится же такое, заговорщица. Наполеон местного разлива". Опять заснула за столом. Слева — недопитая чашка кофе и вскрытая упаковка грэдских стимуляторов. Кажется, с их употреблением пора бы завязывать. С одной стороны, больше 20 часов в день на ногах уже которую неделю — неплохой результат. Но с другой — ещё не такое начнёт мерещиться. Да и взгляд в зеркало оптимизма не прибавляет. Даже пресловутый блеск в глазах, словно у фанатика или маньяка, появился.

"Да уже, раскочегарила ты тут всё по полной программе. Чем бы не кончилось. Там было... В чём-то проще, в чём-то сложнее. Тогда я считала себя одним из последних солдат умирающей империи. А оказалась одним из первых в возрождённой. Потом были те дни, когда мы сделали много чего, чем не станешь гордиться. Так было надо. В начале любого большого дела — кровь и грязь. По-другому не получалось ни у кого, и никогда. Здесь будет то же. Теперь — только вперёд. До конца, каким бы он не был. Теперь уже всё — точка невозврата пройдена. Только вперёд".

Впрочем, если всё удасться — то почему бы и не посмотреть на подобный парад? Сашка невесело усмехнулась. Если всё удастся — то она первым делом выспиться. Когда спала последний раз нормально — уже забыла. Жаль, что в сутках только 24, а не 48 часов. Дни становятся всё более нервными. Половину надо было сделать вчера. С датой определились. На нервах все. Даже не верится, что противник настолько беспечен. Или, наоборот, противник готов, и ждёт первого хода от них. Как бы то ни было, скоро узнаем.

В конце-концов, она когда-то здесь родилась. Это её Родина, её страна, заслуживающая лучшей доли. Они всё-таки решились. Может, именно за этим её М. С. сюда и отправила? Пойдя другим путём доделать, то что начинала она? М. С. всё-таки не знала такого слова "наплевать". Творящиеся здесь ей было небезразлично.

Сколько же раз в самое ближайшее время ещё послужит Сашке кэртерская броня, и вся остальная, весьма общирная коллекция артефактов из нескольких времён и эпох. Как говорится, если в первом акте на сцене висит ружье. То в последнем...

Ну, так последний акт скоро начнётся. И кажется, именно Сашка будет режиссером!

— Действовать надо под социалистическими лозунгами. Пусть это и отдает откровенным популизмом.

— Национал?— поинтересовался кто-то.

Все нервно рассмеялись.

— Нет. Просто никаких других сейчас не воспримут. Националистические в стиле "мочи чёрных, желтых или серо-буро-малиновых в крапинку!" могут на какое-то время привлечь сторонников, но в перспективе крайне неконструктивны, так как выяснится, что основные проблемы к черным, желтым или этим самым серо-буро имеют крайне небольшое отношение.

— Лозунги сейчас, по большому счёту, вторичны. И схожи у большинства партий. Сходство в одном — никто не собирается в соответствии с декларируемыми лозунгами действовать.

— А вот нам надо попытаться. Иначе, и в самом деле, окажемся не многим лучше тех, кого собирались гнать.

— Если уж решились на вооруженный захват власти, то надо помнить, что оружие имеет свойство стрелять. Довольно часто про это забывают. Или просто боятся принять волевое решение.

— Ты, значит, такое решение принять не побоишься?

— Не побоюсь. Сам знаешь — успехи "цветных" революций в основном зависят от двух составляющих:

1. Финансовая поддержка из-за рубежа.

2. Откровенная боязнь принимать эти самые волевые решения.

С возможностью финансовой поддержки сейчас плоховато: банковские каналы перекрыты, а ряд сотрудников посольств объявлены персонами нон грата. Пока, как я заметила, особо рьяно выступать против,— она усмехнулась "путчистов",— никто не рвётся. Срач идёт в основном в сети, а на улицах всё, считай, как обычно. Регионалы кто выжидает, кто уже заявил о том, что поддерживает нас. Кстати, даже в мировых СМИ нас уже никто не назывет мятежниками.

— Мятеж не может кончится удачей... Берет Че Гевары не жмёт?

Сашка устало усмехнулась.

— Никогда не стремилась быть великим революционером. Но уже не впервые оказываюсь в их рядах.

На переворот народ отреагировал в основном в стиле "А нам наплевать!". Первая мысль у большинства — кремлевское ворьё предралось между собой, и наверх пролезли те, кому маловато досталось. В красивые фразы давно уже никто не верит. В то, что власть могут попытаться захватить хоть относительно честные люди — не верят тем более. Хоть лидер путчистов оригинальной личностью оказался, а то уже маловразумительный политический театр с одними и теми же актёрами и заученными ролями всем уже крепко поднадоел.

Никаких хоть сколько-нибудь массовых выступлений не последовало. Многие откровенно злорадствовуют "Доигрались!" Перспетива жить под управлением военной хунты многим не кажется чем-то таким уж страшным. Обыски и аресты в офисах крупных компаний тоже кажутся эпизодами борьбы за передел собственности. Всё вроде как обычно: собственникам прозрачно намекают, что надо поделиться с новой властью.

Хотя вскоре последовали звоночки, заставляющие думать, что от предшественников (конечно, теперь именуемыми не иначе, как "антинародный олигархо-бюрократический режим") хунта отличается не только цветом флага. К понятию частной собственности хунта отнеслась безо всякого уважения, объявив о национализации ряда отраслей промышленности. Объявили и о национализации банков, одновремнно издав указ об отмене всех долгов частных лиц национализированным банкам и реструктарзации задолженности перед государственными банками.

Сашка ощущает себя отчасти словно персонаж какого-то невероятного фильма-римейка. События 1917 года решили разыграть в современных декорациях. Красные повязки на рукавах, люди с оружием в самой пёстрой форме. Революционных матросов только почти нет, хотя народу в тельняшках тут хватает.

Причём, даже роли те же, только вот подбор актёров странный. Сами собой откуда-то взялись мандаты. Сашка подписывая один, не слишком важный, чуть не расхохоталась. Бумага выписывалась на имя некого лейтенанта с Балтийского флота Анатолия Железнякова. Нет, конечно давно и всем известно, что история повторяется. Но не до такой же степени!!!

Хотя тут в отношениях с Феликс Эдмундовичами кошки уже откровенно скребуться.

Новый комендант Кремля доложил, что для охраны ценностей выставлены посты и поинтересовался, что делать с мавзолеем. Сашка приказала выставить там пост. Комендант приказ выполнил. Сашка имела в виду обычный пост охраны объекта, представляющего большую историческую ценность. Комедант понял по-своему. Уже к вечеру все ленты новостей пестрели фотографиями двух солдат в парадной форме советских времён на часах под надписью "Ленин". Армейский вариант закона Мэрфи сработал в очередной раз.Любой приказ, который можно понять неправильно, именно так и поймут. Приказ чей? Генерала Симон. Знаковая акция опять случилась помимо Сашкиной воли. А такой пост просто так не снимешь.

По поводу "кровожадности" хунты в интернете разразился очередной срач. Мораторий на смертную казнь отменен, и все смертные приговоры, вынесенные после принятия моратория в течении нескольких дней приведены в исполнение. В сети подняли страшный хай по поводу "Нового 1937 года", "Возрождении ГУЛАГа" и "Кровавом терроре". Появились даже нечеткие фотографии расстрелов. Впрочем, при детальном разборе выяснилось, что эти кадры были сделаны в Китае ещё при Мао.

Кому-как, а для Сашки всё повторяется вновь. Безсонные ночи, сумасшедшие дни. Столько надо успеть, столько надо сделать. Где-то даже успевший стать привычным бурлящий водоворот первых дней после. В эти дни либо закладывается то, что просуществует потом десятки лет, либо рухнет под напором внешних и внутренних трудностей. Где-то эти трудности объективны, а где-то их создают намеренно. Преодолеть надо все. Иначе неизбежно стремительное падение. Обычно заканчивающееся смертью. Ну или, в лучшем случае, жалкое прозябание где-то далеко от тех мест, где-то очень далеко от тех мест, где бросил вызов сложившемуся порядку вещей.

Всё повторяется вновь. Полупустые улицы. Бронетехника на перекрёстках. Ночами постреливают. Когда ситуация мутная, всегда откуда-то беруться мародеры. "Чёрные списки"... Впрочем, это пройденный этап. Ещё со времён путчей М.С. Уяснила — внесённых в эти списки уничтожать надо как можно быстрее. Успели тогда. Не сплоховали и сейчас. Больно уж много тут к свежеиспеченным хозяевам жизни накопилось. Как и там, кому сумели несчастный случай подстроить, кого при оказании вооруженного сопротивления, под Революционные Трибуналы попало не так много. Хотя, даже не расстреляй они никого. Хунту всё равно объявили бы кровавой. "Независимые" СМИ — сказка для малолетних детей. А хунта покусилась на святое — на собственность. Причём зачастую в лучших большевистских традициях, по крайней мере тональность зарубежных СМИ выдержана именно в данном ключе. "Красные вернулись" — самое мягкое, что про них пишут. Пока, в сущности, наплевать. Резких заявлений никто не делает.

Всплывает в памяти сцена из самых горячих дней. Как обычно, надо было быть в нескольких местах одновременно. А застряли именно здесь. Их из этих зданий (?) без тяжелой техники или авиаудара не выкуришь. Когда будет техника — может оказаться уже поздно. С лётчиками связаться удалось. Ответ был... В принципе, ожидаемым в такой ситуации: если отфильтровать ответ генерала от идиоматических выражений, то смысл примерно такой: "Вы там совсем уху ели. Сами (много непечатных выражений) с этими (ещё столько же ненормированной лексики) разбирайтесь". Насколько Сашке известно, обратившееся незадолго до них за авиационной поддержкой представители законной власти, получили такой же ответ.

Так что единственным средством авиационной поддержки на тот момент оказался Сашкин БПЛА. И ракеты.

— Не дрейфь, генерал,— "дезертир" возбужденно-весел. Кажется, игра с огнём — его любимое развлечение. С погонами полковника на новеньком камуфляже, красной повязкой на рукаве и тремя грэдскими орденами на груди. Сашка его узнала не сразу. Несколько минут назад спросила "Откуда?", имея в виду погоны. А он ответил, думая, что спрашивают про ордена "Так мои. Насколько я знаю, меня не лишали права их носить. А тут принято в бой при полном параде идти".

"Погоны где взял?"

"Так тот генерал приказал, что бы надел вроде как для солидности. Капитана, да ещё мента вряд ли слушать будут. А насчёт остального сказал — "Пробъёмся — всё всем присвоим задним числом. Ходи пока так..."

"Присвоим..."— эхом повторила Сашка.

— Не дрейфь, генерал,— снова повторил "дезертир" или полковник,— Эту твою штуку я освоил. Езжай, куда собиралась. Этих мы выкурим. Трёх ракет не понадобится...

Напророчил... Хотя ракетную атаку Сашку видела потом только мельком по CNN. Кадры стали чуть ли не самыми знаменитыми о первом дне переворота. Точнее, откуда пустили ракету журналисты не разглядели. Зато первый взрыв попал в кадр. Равно как все услышали и идиому оператора. Кадр получился впечатляющим. Трансляция шла в прямом эфире. Несколько минут спустя весь мир увидел и второй взрыв. Третьего не понадобилось Защитники (?) сложили оружие.

Бесплатная реклама серьёзности намерений путчистов сыграла свою роль: охрана ряда объектов попросту разбежалась, на других кое-где произошла передача объектов, причём старая охрана даже требовала бумаги для предъявления руководству. Бумаги дали. К некоторым даже оказались приложены печати советского образца.

Правительства проявляют сдержанную озабоченность и выражают осторожную надежду в скорейшем восстановлении законности и порядка. Всё-таки военный переворот в стране со вторым в мире ядерным потенциалом — не семечки. Особенно, если учесть, что командование РВСН заявляет о полной поддержке путчистов.

Хотя тон заявлений в основном нейтральный, есть и различия.

Китай дипломатично заявляет, что всё происходящее — внутреннее дело Российской Фкдерации.

Евросоюз заявляет о необходимости вернуть процесс в конституционное русло.

Страшный вопль о "возрождении красной угрозы" поднят в Прибалтике и Польше. Варшава прямо заявляет о "необходимости введения миротворческих сил НАТО под эгидой ООН" и изъявляет желание ввести миротворческий контингент в Калининградскую область "и прилегающие регионы сопредельных государств". Подобные заявления вызвали довольно резкую реакцию Минска.

В НАТО разразился скандал: Вильнюс, конечно, выразил озабоченность ситуацией в России, одновременно заявив, что для обеспечения собственной безопасности Литва располагает вполне достаточными силами и не потерпит на своей территории войск иностранных государств.

Ещё больший скандал вызвало заявление от лица "Временной военной администрации Калининградской области", адресованное в польский МИД, и выдержанное в традициях письма запорожцев султану.

Впрочем, последующие заявления Варшавы выдержаны в более нейтральном тоне. О первом же заявлено что МИД отправил его "без достаточных консультаций". С кем— почему-то не уточнялось.

На Украине совершенно никак не отреагировали на переворот у соседей, так как практически все политические силы были втянуты в бесконечные политические разборки.

К тому же "Московская хунта" заявила, что при условии своевременной оплаты, поставки энергоносителей будут осуществляться в полном объёме. Причем для успешного обеспечения поставок всем исправным плательшикам, новое руководство РФ готово принимать самые жесткие меры.

Особого ажиотажа заявление о приостановке работы Государственной Думы не вызвало. А вот занятие здание во все мировые новости угодило. Помощников депутатов и прочую мелкую шушару из здания изгонял... Анатолий Железняков. Историю в школе он учил отлично, и не забыл сказать журналистам. "Караул устал ждать!" Повернулся, и пошёл. Насвистывая что-то подозрительно похожее на "В степи под Херсоном высокие травы..." Журналисты защелкали вспышками. На куртке— знак анархиста во всю спину. Даже пулемётными лентами обмотаться не позабыл! Хорошо, хоть бескозырку не нацепил, хотя да, офицерам же бескозырок не положено.

Глядя на это безобразие в прямом эфире на одном из иностранных новостных каналов, Сашка с трудом подавила желание позвонить новому военному коменданту Москвы, и узнать функционирует ли уже гауптвахта.

Только от одних политических клоунов избавились, как сразу же другие завелись. Да ещё с программой, не блещущей оригинальностью... Хотя, с другой стороны, программа всё— таки классическая.

Звонить не стала. Вспомнила, что матросу Железняку было столько же лет, сколько Сашке сейчас. Да и этот Железняков если и старше — то не сильно намного. Кажется, только сейчас Сашка до конца осознала: ей же вновь двадцать три года! Она вновь молода! Как этот Железняков. И впереди целая жизнь! Времени и сил хватит на всё. Революция — удел молодых.

СМИ запестрели заявлениями представителей "правящей" партии, покидающих её ряды. Причины назывались самые различные. Хотя истинная причина понятна многим: у бывших "правящих" разыгралась "медвежья болезнь".

Очередные "несогласные" в очередной раз выступили против попрания "свободы и демократии". И точно так же, как и в прошлые разы были разогнаны. Даже не частями путчистов, а обыкновенной милицией. Причём действовали сотрудники правопорядка куда жестче обычного: теперь никакого шума в СМИ можно было не опсаться, а самые известные "правозащитники" и так уже находились в следственном изоляторе, дожидаясь суда по обвинению в антигосударственной деятельности. Хотя, ещё предстоит провести медецинское осведетельствование на предмет вменяемости.