Злая мачеха

Гензель было обернулся, но Мейданн подпихнул его в спину, дескать, иди и не останавливайся. Лина обвела вопросительным взглядом всех, кто остался за столом: Гаури и Сильфиль с недоумением смотрели на закрывающуюся дверь; Зерос же выглядел так, что Мейданну лучше было не возвращаться вообще, а прямо надевать саван и ползти на кладбище. Лина даже слегка отшатнулась. Заметив это, Джуушинкан всё-таки справился с собой и вновь забарабанил пальцами по столу.

Лина честно попыталась переформулировать проклятое непроизносимое слово. Оказалось, что синонимов, подходящих по случаю, у него очень мало, и все обладают тем же дурацким свойством. Поняв бессмысленность этого занятия, Лина снова собралась с силами, вдохнула поглубже и сосредоточилась, вцепившись пальцами в край стола так, что под ногтями побелело. Вот и ногти постричь бы надо, а то все обломанные. Вон у Сильфиль какие красивые ногти... А тут такое безобразие, хуже, чем у Гаури... Так.

Лина шумно выдохнула. Это уже становилось делом принципа. Правда, принципу довольно сильно мешали два выжидательных взгляда напротив... Волшебница почувствовала, что снова краснеет, и внезапно поняла смысл действий Мейданна.

— Так, вот что, Сильфиль, Гаури, а пошли бы вы посмотрели, куда подевались эти смертнички...

— Какие смертнички?

— Ну, Мей с Гензелем. Немедленно. Встали и пошли. А то файерболлом помогу.

Угрозе вняли, за столом стало просторнее.

— А почему они смертнички? — равнодушно спросил Зерос, стягивая с блюда веточку зелени и пихая её в рот а ля травинку.

— Тебя надо спросить. У тебя такой вид был, что им прям две минуты жить осталось.

Мазоку зажевал свою петрушку, удачно пародируя лошадь.

— Мда, можешь и за Мейданна заодно извиниться.

— За два... — только и смогла выдавить Лина, разводя руками. — Вот мне делать нечего, только за Мея извиняться!

— Ну, вы же, вроде как, вместе к Доктору хотите попасть... Так что пока я хоть на одного из вас обижаюсь, никто никуда не пойдёт, — закончил Зерос очень довольным тоном.

— Да не нужны тебе никакие извинения, тебе просто поиздеваться над нами приспичило, — усмехнулась Лина, себе на удивление, облегчённо.

— Как знать, как знать, — ответил Зерос потолку, зажёвывая ещё какую-то черемшу.

— Да сто пудов! Ну и слава Эль-сама, а то я уж боялась, ты совсем спятил... Нет, Зерос, ты прости, если я тебя как-то задела, я очень постараюсь, чтоб такого больше не было, а то ж мне прямо жутко становится, как подумаю, что у тебя какие-то ещё чувства есть, которые задеть можно... Издеваться — издевайся, пожалста, у меня злобности хоть отбавляй, мне не жалко, но только давай без вот этого... а?

Мазоку наконец повернулся к собеседнице и даже открыл глаза и ими часто заморгал.

— То есть это как? Мысль, что я над тобой издеваюсь, тебе приятнее мысли, что я могу обидеться? А я-то думал, новый приём общения с вами, гуманоидами, освоил, человечность, так сказать, проявляю...

Лина тяжело вздохнула:

— Зерос... человечность в твоём исполнении — это... нет, спасибо. Мы тебя любим не за это!

Мазоку поперхнулся чесночиной:

— И что, сильно любите?

— Ну как сказать... под горячую руку попадёшься — могу и сильно... Ты лучше скажи, ты всё получил, чего хотел?

— Это риторический вопрос, — внезапно серьёзно ответил Джуушинкан. — Но так и быть, в логово врага я вас провожу и там брошу.

— Йесс! — Лина радостно вскочила и собралась было рвануть на выход, но путь ей преградил официант со счётом. — А, тьфу, сумка у Гаури...

Зерос с видом великомученика вынул из кармана горсть монет и ссыпал их, не глядя, на поднос с грязной посудой. Он точно знал, что у Лины в каждом кармане по золотому.

Наивная обманщица тут же схватила его за руку и стремительно выволокла из таверны во двор, где уже ждали осёдланные страусы.

— Погоди, Лина, отпусти меня, что ты делаешь?!

— Сам сказал, что за руку меня отведёшь, вот и веди!

— Я сказал?!

— Ты! Мей?

— Мей, не вздумай! Я тебе ещё за предыдущее...

— Не трожь Мея, он всё правильно понял!

— ЧТО?!

— ЧТО-О?!

— А что? — Лина притормозила, Зерос наконец высвободил свою драгоценную конечность.

— Лина-сан, вы ещё слишком многого не знаете о мазоку, чтобы понимать мотивы наших поступков, — внезапно менторским тоном проговорил Демон Демонов. — Достаточно об этом, — он сделал какой-то хитрый жест, и во дворе появился ещё один осёдланный страус. — Поехали.

— Угу, например, я никак не пойму, что мешает тебе ко мне обращаться всегда одинаково... — пробурчала Лина себе под нос, устраиваясь в седле.

В пути Зерос демонстративно не разговаривал с Мейданном. Лине оставалось только гадать, виноваты ли загадочные "мотивы поступков мазоку" или эти двое что-то не поделили ещё раньше. Мея ситуация, похоже, сильно беспокоила. Он то и дело исподтишка поглядывал на старшего по званию и всё время отвлекался от светской беседы, которую пыталась поддерживать Лина, — уходил в какие-то собственные мысленные дебри. Волшебница уже сама начала слегка беспокоиться и подумывать, что надо бы как-нибудь почитать заветный Кодекс Порядка и Субординации Мазоку, хоть это и строго секретный документ. Говорят, плебеям, посмевшим даже издалека его увидеть, отрывают язык и пальцы...

Внезапно Мейданн сам решил развеять опасения Лины, подъехал поближе и тихонько потюкал её одним пальцем по спине. Лина, в этот момент вспоминавшая что почём у мазоку в смысле количества пыток на единицу рассудка, взвилась и снова едва не кувырнулась со страуса. Однако причиной косых взглядов Мея оказалось обычное любопытство:

— Лина-доно, вам ведь наверно тоже интересно, откуда Зерос знает, где искать Доктора..?

Лина вздохнула с облегчением, кивнула и перестроила своего страуса в один ряд с Зеросовым. Начать решила издалека.

— Слушай, тут... пока тебя не было, у меня к тебе вопросов накопилось тьма...

— Ты, помнится, обещала ни о чём не спрашивать.

— Да нет! Не таких вопросов! Просто, вообще!

— Ну?

— Ну например... Вот Валь, он когда в яйце ещё был, он же выглядел, как дракон, так?

— Да.

— А как получилось, что он вылупился в человеческой форме?

— Он вылупился в драконьей форме, его Филия превратила, чтобы соседей не смущать.

— А-а... ну, в этом есть свой резон.

— Мда... — Зерос усмехнулся. — Хоть какой-то толк от рептилии.

— А когда он научится сам превращаться?

— Не раньше, чем научится говорить... но его надо будет учить этому. И Филия тут уже не поможет, потому что у Золотых и Древних немного по-разному устроено превращение.

— И что мы будем делать?

— Читать книжки.

"Это он о чём? В смысле, пусть и дальше не умеет превращаться? Или есть книжки, в которых описано, как это делать?" Но спрашивать всё это вслух как-то не хотелось. Интонация у Зероса была какая-то не располагающая, что ли... "Да с чего я вообще замечаю, какая у него там интонация?! Что-то я последнее время только и думаю, "а что вот это слово значит?", "а к чему вот такое выражение лица?"... Будто больше подумать не о чем!" Лина повернулась за моральной поддержкой к Валю, который пытался отковырять у неё с запястья амулет.

Мазоку, впрочем, и сам заметил собственную недружелюбность и попытался исправиться:

— У тебя... ещё какие-то вопросы были?

— А-а, да... — волшебница немного растерялась и выпалила первое, что в голову пришло: — А вот эти амулеты, Крови Демонов... почему они так называются, ведь у демонов нет крови?..

На сей раз мазоку глянул на неё уж совсем как на дебилку.

— Это фигуральное выражение... — он глянул на неё ещё раз, и в глазах его читался вопрос, не надо ли пояснить слово "фигуральное".

— Ну хорошо, хорошо, — Лина почувствовала, что краснеет, но сдаваться отказывалась. — А на самом деле в них что?

— Просто частица свободной силы. Определённым образом уложенная для резонанса.

— Свободной?

— Ну-у... незадействованной.

— А по-человечески?

Зерос сдался.

— Ну вот смотри. Физическое тело сделано из части силы. Эта часть всё время в употреблении, потому что тело должно быть видимым и осязаемым.

— И обоняемым.

— Ну уж нет.

— Почему?

— А зачем?

— Ну как... у каждого человека есть свой запах. Не может же быть, чтоб человек совсем ничем не пах.

— Ты хочешь сказать, что все люди чуют запахи?

— А как же... Некоторые лучше, некоторые хуже, но все. Если здоровые, конечно.

— А мы — не чуем.

— Что, совсем?!

— Совсем, — Зероса, похоже, очень забавлял этот диалог культур.

— И как же вы живёте без запахов?!

— А зачем они нужны?

— Ну-у, по запаху можно найти, где вкусное готовят...

— Лина, подумай, нам это сильно нужно?

— Нет... — Лина сникла. Потом задумалась: — Так значит, вы не чуете запахов и сами не пахнете.

— Ага.

— Погоди... но нельзя же совсем ничем не пахнуть! На тебе же должны оставаться какие-то запахи... например, когда выходит человек из булочной, от него пахнет хлебом. Ну-ка...

— Об этом уже не мне судить... Лина... ты что... Ты что делаешь?!

— НЮХАЮ! Врёшь ты всё, от тебя пахнет морем! И Валем...

— Ты меня в кювет щас спихнёшь!

— Ладно, живи. Так что ты там говорил про силу?

— Я уже боюсь продолжать, мало ли, что тебе ещё в голову придёт проверить...

— Да ладно тебе! Я тебя даже не тронула. Ну рассказывай!

— Так вот... часть силы в постоянной эксплуатации. А прочая — свободная. Из неё черпается на атаки и всё прочее. Из неё же и сделаны амулеты. У вас-то, людей, вся сила задействована всё время, поэтому вы от магии устаёте. А у нас только запас истощается.

— А чем тогда определяется, слабый мазоку или сильный?

— Ну... когда создают себе слугу, вкладывают в него сколько-то силы. Больше этого количества он уже набрать не сможет.

— А что будет, если израсходовать часть от задействованной силы?

— Будет... очень неприятно, — мазоку криво ухмыльнулся. — Я пробовал один раз. Больше не хочу. И эта часть потом не восстанавливается.

— То есть?

— М-м... Ладно. Видишь ли, когда Госпожа меня сотворила, она мне сделала длинные волосы.

— Да?! И что с ними стало?!

— Вот именно то... Когда после Войны заключали перемирие, я ведь представлял нашу сторону, единолично. А драконью — Милгасия. Чтобы скрепить договор, нужно было определённое количество энергии от обеих сторон, причём, от нас намного больше — в качестве контрибуции. По идее, все Повелители должны были в складчину выдать мне это количество. Но кое-кто заупрямился, кого-то не оказалось на месте, Госпожа и сама поиздержалась, в общем, не успели. А у меня в запасах практически ничего не оставалось после всей этой драконьей резни. Так что когда дошло дело до контрибуции — ну, я и отхватил себе косу. А она длинная была, до полу. Это довольно много чистой силы. Хуже мне никогда в жизни не было, но оно того стоило — надо было видеть Милгасию... С тех пор-то он меня и боится чуть ли не сильнее, чем Повелителей. Я не подал виду, так что он думает, что мне это ничего не стоило, а значит я неописуемо могуществен. Про драконье побоище — это он так, сказку аутсайдерам рассказывает... Ты только ему не говори, пожалуйста, — Зерос внезапно весело подмигнул.

— Хе-хе... А иначе что ты со мной сделаешь?

— А не будет никакого иначе... — так же весело ответил Демон Демонов.

— Поняла! — не менее радостно вторила ему Лина. "Как же с ним легко... иногда..." — Но Милгасия-то в любом случае правильно тебя боится, если ты после такой ампутации даже не поморщился...

— Нет, Лина, понимаешь, у нас ведь это несвязанные вещи. Я тогда и морщиться-то толком не умел. Мимику осваивают очень долго, вон на Гензеля посмотри. Это вы, люди и драконы, с самого рождения можете мимические знаки понимать и воспроизводить, а для нас почти всё, связанное с физическим телом — приобретённые навыки.

— Погоди, ты хочешь сказать, что с такого выражения лица, как у Гензеля, все начинают?

— А некоторые им и заканчивают. Те из нас, кому по должности с другими расами общаться не приходится, обычно пренебрегают внешними фокусами. Всё равно для нас самих рисунок ауры значит больше любого выражения лица, так зачем время тратить на такие сложности?

— И что, и ты таким же был когда-то? — Лину начал разбирать совершенно истерический хохот: она попыталась представить себе Зероса с Гензелевым удивлённо-отсутствующим выражением, с прозрачными глазами и ещё и впалыми щеками заодно, хотя это, вроде, к делу не относилось. Валь тоже очень обрадовался, задёргал конечностями и закричал "гхыыыы!"

— Был, а как же. Хотя мне по долгу службы очень скоро пришлось освоить некоторый минимальный набор выражений, но всякие тонкости типа разных улыбок и прищуров — это достижения нескольких сот лет наблюдений и тренировки, — в голосе мазоку Лина уловила такую специфическую детскую гордость, с которой говорят "а я ушами шевелить умею!" и окончательно загнулась от хохота. Зерос, впрочем, видимо, понимал, что говорит нечто очень смешное, хотя и не для него самого, и смотрел на покатывающуюся волшебницу благосклонно, как если бы её поведение подтверждало какие-то его расчёты.

Проржавшись, вытерев слёзы и шумно высморкавшись, Лина стала прикидывать, насколько это должно быть сложно — в момент смены эмоций нарочно изобразить что-нибудь на лице. Например, выливают тебе неожиданно на голову ведро воды, а ты сначала вспоминаешь, что надо офигеть, выражаешь на лице офигение, потом вспоминаешь, что надо разозлиться, выражаешь на лице злость, и только потом кидаешься выяснять, какого ляда... закаляет нервы, что и говорить.

— А когда ты сегодня в таверне Мею рожи корчил — ты их нарочно корчил, хочешь сказать?

— Нарочно, нарочно... — этот поворот темы Зеросу, похоже, не слишком понравился.

— Рисунок ауры недостаточно убедителен? — Лина почуяла интересное, но пока делала вид, что никуда не клонит.

— Я использовал все доступные выразительные средства.

— Кроме вербальных...

— Я сказал, все доступные.

— У тебя что, дар речи отшибло?

— Можно и так сказать... С Мейданном всё-таки трудно иногда. Скажешь что-нибудь, а он как ответит — потом хлопот не оберёшься.

— Ты поэтому его к себе не взял?

— Что?.. — Зерос повернулся к ней, совершенно сбитый с толку. "Сотни лет тренировки, говоришь..." — А! Нет, о Эль-сама, нет, конечно! Это была совсем другая история.

— Что же вы тогда с ним не поделили?

— О чём ты, Лина, мы ничего не делили...

Лина подумала, что Зерос сейчас выглядит так, как будто колеблется — сказать ей что-то или не сказать. И это тоже нарочно? Ну ладно же...

— Ты проверяешь, как я информацию усваиваю, что ли? Изображаешь сомнение — хочешь, чтоб я тебя подолкнула? Ну давай, рожай уже!

Мазоку пожал плечами:

— Лина, вот ты всегда говоришь именно то, что тебе кажется уместным и правильным сказать в данной обстановке?

— Хммм... Наверно, нет. Иногда я говорю то, что хочу сказать, хотя не стоило бы...