Куруни стремительно ходила из угла в угол в полном молчании, что-то решая для себя. Наконец она резко остановилась перед принцессой:
— Что тебе мешает, Леа, ты знаешь?
Девочка посмотрела на мастера с некоторым облегчением — похоже выгонять немедленно не собирались.
— Нет, не знаю, — покорно призналась она, ожидая нравоучений.
Острый взгляд, брошенный из-под нахмуренных бровей, заставил Леа снова потупиться.
— Ты гибкая, сильная, упрямая. Ты всегда хочешь быть лучшей, первой во всем! — остановилась напротив Куруни и неодобрительно покачала головой. — Но это не состязание, здесь нет победителей! Попробуй понять.
Мастер немного помолчала, а потом вздохнула:
— Тебе мешает собственное упрямство. Понимаешь о чем я? — Мастер больно ткнула сухоньким пальцем в лоб девочки. — Вот здесь таится помеха!
Принцесса втянула голову в плечи. Силу рук Куруни ее высочество знала не понаслышке: Леа не раз летела от их прикосновения кувырком через весь зал. И если бы девочку не научили за предыдущие годы падать, не собрать бы ей костей после бросков учителя.
— Ты стремишься или противодействовать, или избежать атаки. Пока ты — ребенок, потом станешь женщиной. И всегда найдется воин сильнее тебя, выше и опытнее. Чтобы победить, придется научиться встречать в бою любую случайность изящно, с величайшей гибкостью не только тела, но и ума! Главным образом — ума! — Куруни отвернулась и произнесла уже другим, холодным тоном: — Я даю тебе, принцесса, время до следующей осени. Если ничего не изменится — мы расстанемся.
Леа грустно кивнула, принимая решение мастера, и пошла к выходу.
Уже у двери ее догнала фраза:
— Если все-таки обзаведешься знакомым драконом, обязательно спроси у него — "как".
* * *
Состоявшийся разговор, как ни странно, пошел ее высочеству на пользу: ее перестал терзать страх оказаться в рядах неудачников — что сделаешь, если все уже случилось? К Леа снова вернулось спокойствие, и ее дела сразу пошли в гору. Гуалата тоже вздохнула с облегчением: она очень переживала за подругу. Однако, несмотря на успехи, занятия с гномом Леа не бросила и к началу лета уже могла довольно бегло говорить на языке народа, жившего за таинственной чертой, одолеть которую пока не представлялось никакой возможности. Впрочем, идеи у энданки по этому поводу все-таки имелись, поэтому после объявления официальных каникул, Леа отправила домой письмо с предупреждением, что задержится, а сама направилась на грифоне прямиком к Ледяному хребту. Она хотела повидать старую знакомую: слишком много вопросов накопилось к дракону.
Глава 10
Жаркое солнце добралось до зенита. В воздухе висела та блаженная ленивая тишина, которая бывает только в летний полдень. Если бы кто-нибудь смог подняться высоко в горы, туда, где рождается самый большой водопад Энданы, он непременно увидел бы такую картину: огромная, сверкающая как изумруд, дракониха нежилась на солнышке, растянувшись среди густой травы. Единственной подвижной частью ее тела был слегка покачивающийся в воздухе кончик длинного гибкого хвоста.
За хвостом охотились: к нему крался, пытаясь втиснуть неуклюжее тело в траву, золотистый дракончик. Зачатки крыльев смешно трепетали за спиной малыша, выдавая нетерпение. Наконец он решил, что подкрался достаточно близко, и с победным ревом прыгнул на хвост.
У взрослого дракона непременно вырвалось бы из пасти пламя, силенок детеныша пока хватило только на тоненькую струйку дымка. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы вызвать умиленный взгляд огромной мамаши.
"Ты видела, Леа? Малышу нет еще и недели, а он уже умеет пускать дым", — повернула покрытую броней чешуи голову дракониха к собеседнице.
Худенькая девочка-подросток, коротко стриженная и оттого больше похожая на мальчика, бросила в воду пригоршню хлебных крошек и улыбнулась:
— Талантлив, как мама.
"Ты еще не знаешь его отца".
Мечтательная интонация, мелькнувшая в мыслях подруги, позабавила Леа:
— А когда он прилетит к вам, Сипхо?
"Через месяц, не раньше. Малыш должен окрепнуть, как следует. Лораилон слишком силен и неуклюж для такого крохи".
Упомянутая кроха между тем оседлала хвост мамочки. Сипхората мягко покачивала им вверх — вниз, и детеныш пребывал в полном восторге от качелей.
— А когда я смогу пообщаться с твоим сыном? — поинтересовалась принцесса.
"Не раньше, чем через зиму. К тому времени он научится говорить, и в нем пробудится голос крови. Ты слишком хрупкое существо, малыш может навредить тебе по незнанию".
— Голос крови? Как это? — заинтересовалась девочка.
Дракониха прищурила янтарные глаза:
"Наша память в крови. Мы слишком большие существа для этого мира, звезды позаботились о том, чтобы мудрость драконов была у них в крови. Все, что когда-то узнали мои предки, знаю я. Все, что узнала я до рождения детеныша, вспомнит он в свое время. Не сразу, постепенно, пока будет расти".
— У него твои воспоминания? — изумилась принцесса.
"Нет, не воспоминания. Только знания. Ему не придется объяснять, что ты — человек. Но малыш не будет знать, что тебя зовут Леа, и даже то, что ты отмечена звездами, увидит не сразу".
— Здорово, нам бы так, — от всей души позавидовала ее высочество и поинтересовалась: — А почему он другого цвета? В папу?
"Мы темнеем постепенно и обретаем настоящий цвет через пару веков".
Сипхората снова повернула голову в сторону детеныша. Малыш уже нашел себе другое развлечение: он стоял у реки и пытался разобраться, что это такое, принюхиваясь и присматриваясь. Неожиданно дракончик поскользнулся на мокрых камнях и шумно бултыхнулся в ледяную воду.
Обиженный и испуганный рев огласил окрестности — малыш задрал толстый короткий хвостик и рванул к матери. Сипхората приняла сына в объятья, успокаивающе прикрыла крылом и коснулась мордашки длинным раздвоенным языком. Дракончик, перестав реветь, вскарабкался ей на спину, и дракониха неторопливо двинулась в сторону пещеры.
"Подожди меня, Леа. Я хочу тебе показать..." — услышала Леа, притом смысл последней фразы для принцессы смазался. Осталось непонятно — "что-то" или "кого-то" ей хотят показать. Иногда Сипхората очень туманно излагала свои мысли.
Размышляя над услышанным, девочка легла животом на камень и, свесив голову, принялась наблюдать за подводной жизнью. Привлеченные хлебными крошками, в маленькой заводи суетились мальки форели.
Леа, зажав кусочек хлеба между пальцев, опустила руку в воду. Рыбная мелочь, поначалу прыснувшая прочь, тут же вернулась к угощению и атаковала его со всех сторон. Мальки щекотно щипали кожу, пробуя заодно и ее на вкус. На суматоху выглянул из-за ближайшего камня круглоголовый бычок, встопорщил плавники и разогнал всю мелюзгу. Отхватив губастым ртом кусок побольше, снова удрал под камень.
Вода была холодная, и рука быстро замерзла — Леа бросила остаток хлеба рыбам и села. Принцесса задумчиво разглядывала сверкающий впереди ледник.
Почему-то даже на таком расстоянии он вызывал смутное чувство тревоги. У Леа еще ни разу не получилось добраться до Прожорливого. Грифон отказывался лететь в его сторону, а Сипхо было не до того. Самой же дойти до ледника и вернуться обратно за один день не получалось.
Ее высочество задумчиво сморщила носик — может, стоит перед школой удрать пораньше и довести задуманное до конца?
"Любуешься ледником?"
Девочка вздрогнула, ее всегда изумляла способность драконов совершенно бесшумно передвигаться, несмотря на огромные размеры и вес. Вот и сейчас Сипхо сидела за спиной уже достаточно долго, раз заметила, куда обращено лицо принцессы.
"Хочешь, слетаем?" — неожиданно предложила дракониха.
— Конечно, хочу! — торопливо кивнула Леа, подавив неожиданный страх.
Да что это она, в самом деле?!
Девочка прикусила губу от досады — еще ни разу у нее не возникала боязнь без повода. Принцесса даже фыркнула от огорчения.
Сипхората, насмешливо покосившись на подругу, расправила одно крыло, помогая слабому человечку забраться. Леа, в один момент взбежав по кожистой "лестнице", устроилась в удобной ложбинке за выступающими лопатками. Даже сквозь твердый панцирь чешуи чувствовался жар огромного тела.
Уже через несколько минут дракониха приземлилась на каменистый склон, примыкающий к леднику.
Ее высочество, неуверенно ступив на землю, незаметно вздохнула — идти на лед что-то совсем не хотелось. Только упрямство заставило ее сделать первый шаг вопреки нехорошему предчувствию. И кто знает, уговорила бы Леа себя на второй, потому что путь ей неожиданно преградил хвост дракона.
"Не торопись, — загадочно сощурила глаза мудрая дракониха, — я знаю, ты храбрый детеныш. Нет нужды доказывать это лишний раз. Лучше скажи, что ты чувствуешь?"
— Страх, — неохотно призналась девочка.
Сипхората довольно кивнула:
"А еще?"
Леа, закрыв глаза, попыталась разобраться в ощущениях — что-то было неправильное в происходящем, что-то сбивало ее с толку.
— Тревогу, наверное, — немного подумав, сказала принцесса.
"Отчего тревогу? — не отставала дракониха. Леа молчала, не зная, что сказать, и Сипхората недовольно заворчала: — Не думай, а чувствуй! Закрой глаза и попробуй почувствовать меня, для начала".
Ее высочество послушно последовала указаниям подруги, и неожиданно на нее нахлынула горячая волна чужой энергии, закрутив в вихре огненных искр.
— Как здорово! — ахнула Леа. — Ты такая яркая!
"Молодец, — обрадовалась Сипхората, — а теперь оглядись, не открывая глаз".
У девочки не сразу получилось отгородиться от Сипхораты, но когда удалось, Леа неожиданно почувствовала другую энергию — чужеродную и холодную, хищно приглядывающуюся к незваным гостям. Она походила на гигантскую ледяную пасть, жадно распахнутую в ожидании добычи.
Это ощущение оказалось настолько сильным и реальным, что принцесса немедленно открыла глаза. Понимание пришло неожиданно: оказывается, она чувствовала это существо, его желания, и именно поэтому было так страшно!
— Он тоже живой, — не веря самой себе, прошептала Леа. — Ледник живой! — уже уверенно сказала она.
"Умница! — снова похвалила Сипхората: — Ты поняла! Не все, что видят глаза — правда. Иногда надо заглянуть в самую суть мира. А он очень непрост".
Словно в подтверждение слов драконихи неясный гул прокатился по ледяной корке, и поверхность ледника расколола глубокая кривая трещина, похожая на глумливую ухмылку.
"Теперь ты понимаешь, почему ни один человек, ушедший сюда, не вернулся?"
Леа кивнула и спросила:
— Ты знаешь, откуда это здесь?
Сипхо долго задумчиво смотрела вдаль, словно вспоминая что-то, а потом спросила:
"Что ты знаешь о зарождении мира?"
— Сначала царствовали темнота и хаос, — тоном примерной ученицы начала повествование Леа. — Потом богу Хтару стало скучно, и он создал свет и гармонию. Хтару понравилось его творение, но ему по-прежнему было одиноко, и Хтар из своей плоти создал других богов.
Дракониха согласно кивнула.
"Дальше".
— Вместе боги создали земную твердь, океан и небо. Но было слишком пусто, и боги создали зверей, птиц, рыб, деревья...
"Дальше", — снова прервала принцессу Сипхората.
— Но с неразумными зверями оказалось невозможно поговорить, и боги создали драконов. Затем они захотели увидеть подобных себе и создали вейанов, за ними гномов и другие расы, последним был создан человек.
"Что случилось потом?"
— Потом началась война богов, мир раскололся, на Зеней пришел Зверь Хотла и стал уничтожать людей и всех остальных. Чтобы его остановить, Хтар спустил воина-великана, и тот заточил Хотла в земную твердь. И когда Зверь пытается выбраться — земля сотрясается, и рушатся города.
Дракониха прикрыла глаза:
"Почти так. Война началась, когда открылся путь в другой мир. — Голос Сипхораты стал глух от волнения, словно она жила в те страшные времена. — Оттуда пришли чужие боги: злобные, голодные твари. Они привели с собой отвратительные существа, питавшиеся чужими душами и кровью. С ними в Зеней проникли смерть и холод. И была война богов, против пришельцев встали все: драконы, вейаны, гномы, люди. Но хитрые чужаки обманными речами смутили самую младшую из рас. Люди же, слишком юные и наивные, не смогли разобраться, кто прав. Пошла смута. В душу Зеней проникло зло. Боги победили пришельцев, но изгнать совсем из Зеней не смогли. Они отделили место заточения от остального мира неодолимыми горами, поставили стражей на его границах. Заковали северное море вечным льдом и выпустили на свободу охотников за кораблями".
Девочка заворожено слушала — а она-то думала, что легенды о ледяных существах, глотающих в северной стороне океана корабли, просто сказки!
Дракониха между тем продолжила свой рассказ:
"Но битв не бывает без потерь. Вейанам пришлось оставить свои города. Они больше не могли жить рядом с людьми, открывшими на них охоту, а идти с оружием против недавних союзников не хотели. Боги вняли просьбам своих созданий и перенесли их на другую сторону земли. Отгородили от людей мощным течением".
Леа снова кивнула, подтверждая слова дракона. Самые лучшие мореходы не могли справиться с этим течением! На его границе царил вечный штиль, и суда относило в сторону, какие бы сильные гребцы не сидели на веслах.
"Гномы ушли под землю, мы забрались жить в горы", — выдохнула струю дыма Сипхората.
— Люди стали настолько плохими? — огорченно протянула девочка.
Дракониха понимающе взглянула на нее:
"Не все и не навсегда. Все меняется. Вы снова научились ладить с гномами. Скоро придет черед других рас. — Сипхората изогнула шею так, чтобы посмотреть в глаза ребенку. — Ты знаешь, что живешь во дворце, который построили не люди? Присмотрись к нему".
Леа показалось, что подруга хотела сказать что-то другое.
"Мне надо объяснять, кто это существо?" — поинтересовалась Сипхората, снова повернув голову к леднику.
— Не надо, — вздохнула девочка. — Я догадалась — это страж.
"Он пес, сторожащий ворота, которые не должны открыться", — подтвердила ее догадку дракониха.
— Сипхо, а разве там живут только те твари, о которых ты рассказала? — задумчиво спросила девочка, вспомнив уроки гнома.
"Нет, сразу за хребтом живут обычные люди, но в их стране встречаются такие существа, о которых вы не слышали".
— А почему люди остались там? — Леа вгляделась в цепь далеких гор, скрывавших от взгляда таинственную страну.
"Так получилось", — кратко ответила дракониха.
— Сипхо, а если мне не надо на ту сторону, я просто хочу погулять по леднику, он все равно меня убьет? — решила до конца все выяснить Леа.
"Да, — ответив, дракониха нетерпеливо дернула хвостом. — Нам пора. Если хочешь, слетаем сюда в другой раз".
— Хочу! — сразу уцепилась за предложение девочка, а затем неожиданно вспомнила о своем обещании брату. — Сипхо, можно я познакомлю тебя с Эдвином?
