Рекламный трюк

В потоке отходов жизнедеятельности конгломерата, вдоль которого они шли, тоже что-то барахталось и плескалось.

— А змей здесь нет? — осторожно спросила Елена.

— Змей? — переспросила Алиса. — Не видела ни разу. Хотя кто их знает, они же вроде крысами питаются, вон тут какое раздолье.

— А чем питаются крысы? — поинтересовался дядя Ваня, пинком отправляя серую нахалку в волнительный полет до ближайшей стены. — Жирная-то какая.

— А Маммона его знает, — пожала плечами Алиса. — Сюда же кроме дерьма да бродяг вроде нас и не попадает ничего.

Елена, сделав свои выводы из сказанного, издала оглушительный вопль. Всю живность в радиусе сотни метров как ядерным зарядом слизнуло. Дядя Ваня, еще незнакомый с типовой реакцией Елены на кризис, отпрыгнул в сторону, оступился и почти по плечи провалился в поток.

— Ну, подруга, ты даешь, — восхищенно заметила Алиса. — Я чего только не придумывала, чтобы отогнать этих тварей. Слушай, а ты еще так сможешь? Мы бы тогда приличный крюк срезали: тут есть короткий путь, но там крысы гнездо себе устроили и бросаются на всех, кто близко подойдет.

— Ну, я не знаю, — смутилась Елена.

— Она может, — Антон ободряюще приобнял Елену за плечи. — Правда, милая? Главное, как следует испугаться.

— О, за этим дело не станет, — заверила Алиса.

— Эй! — подал голос дядя Ваня. — Может, вначале меня вытащите?

Он и сам пытался выкарабкаться на парапет, но руки скользили и он сползал обратно. Антон присел рядом.

— Давай помогу.

Дядя Ваня тотчас вцепился в протянутую руку, и Антон чуть было не кувырнулся в поток, Алиса вовремя удержала его за шиворот.

— Эй, эй. Не так резво, навернешься. Тут потихоньку надо.

Она присела рядом и они вместе потянули дядю Ваню.

— Что это? — спросила Елена.

— Где? — обернулась Алиса.

— Слышите?

Алиса прислушалась, по-птичьи склонив голову набок, потом сняла перчатку и прислонила ладонь к стене. Дядя Ваня с помощью Антона вполз на парапет и перевернулся на спину.

— Ну что там еще? — недовольно спросил он.

— Надеюсь, все умеют плавать? — подчеркнуто бодро осведомилась Алиса.

— Плавать?! — пораженно воскликнул Антон. — В этом? Точно — нет.

— Ну, значит, сейчас научишься. Все быстро застегнули капюшоны.

— А...

В ответе уже не было надобности. Быстро нарастающий гул перешел в неистовый рев. Из темноты выдвинулся огромный вал, и бешеный поток поглотил всех.

Антон очнулся в полной темноте. Где-то капала вода. Вонь то ли отступила, то ли он принюхался. Антон попытался позвать на помощь, но даже сам не услышал собственного крика. Неуклюже нашарил фонарик на груди — тот был разбит.

Первой мыслью было: неужели конец?! Почему? За что? Из-за какого-то дурацкого митинга, на который Антона и занесло-то по ошибке? Не может быть. Это другие ошиблись: те, кто организовывали несанкционированный митинг, те, кто карали без должного разбору, те, кто плели интриги против законной власти. Они все виновны пред Золотым ликом, а вовсе не он.

— В чем я провинился перед тобой? — прошептал Антон. — Ведь это ошибка. Ты это знаешь. Ты все знаешь. Ты вездесущ, ибо все продается и все покупается. Так ответь мне.

Увы, Великий Маммона не снизошел до своего падшего адепта. Антон лежал и глядел в темноту. Как ни странно, страха не было. Была только почти детская, иррациональная обида на жизнь, которая так бесчестно хотела закончиться раньше срока. А еще мучило непонимание. Антон не видел за собой ни проступка, за который стоило бы наказать столь сурово, ни хотя бы пользы социуму от его безвременной кончины. Он был полезным и успешным членом общества. Иногда, бывало, шел на риск, но ведь не всегда вытаскивал пустышку. Его смерть несправедлива!

Антон глубоко вздохнул, успокаиваясь, произнес про себя кодовую фразу и погрузился в молитвенный транс. Вознес хвалу Маммоне и мысленно озвучил свою проблему. Короткие точные фразы упали в темноту подсознания и рассеялись без следа. Отрешившись от всего, Антон терпеливо ждал на зыбкой границе между сном и явью. "Нужно определенное время, чтобы ваша просьба достигла Золотого престола, и, возможно, была рассмотрена" — так учил жрец-наставник. Антон хорошо помнил его: улыбчивый доброжелательный человек, с ангельским терпением отвечавший на тысячи детских "почему". У других преподавателей на классном экране информация обновлялась подчас каждую минуту: схемы, графики, задания. У жреца-наставника весь экран неизменно занимали тринадцать заповедей стяжателя — суть и квинтэссенция Откровения. Дети знали их наизусть — это было первое, что они заучивали в школе, — но еще не приучились оценивать по ним свои поступки и помыслы. Жрец-наставник терпеливо улыбался и, нередко вместо ответа подсвечивал на экране соответствующую очередному "почему" заповедь. Антон, как наяву, увидел его мягкую улыбку и привычное движение рукой к пульту. На экране подсветилась десятая заповедь: "не гоняйтесь за химерой, предпочтя ее получению Гарантированной прибыли". Мудрый совет для увлекшихся авантюристов.

С другой стороны, авантюристы всегда были в чести у Маммоны. Только настоящая авантюра могла привести человека к максимальной прибыли, а максимальная прибыль являлась зримым воплощением благоволения Золотого тельца. Как гласит пятая заповедь: "сорвите Большой Куш и не судимы будете, ибо судят по Результату, а не по трудозатратам". Правда, в последней авантюре куш Антона больше напоминал кукиш, но так на то она и авантюра! Раз на раз не приходится — такова уж ее природа. Да и какая это авантюра, если прибыль гарантирована и прописана в контракте, да еще с четким графиком выплат? Нет, это риск. Причем, подчас, серьезный, но всегда финансовый. Да, до Великой войны, согласно историческим документам, самые отчаянные люди ставили на кон и свои жизни, но они знали, на что идут. Знали до того, как ввязаться в свою авантюру, а не после того, как их без всякого предупреждения смоют в канализацию. Антон со смешанным чувством вспомнил, как он плыл сквозь бурный поток, держась за самую аппетитную задницу своего района. Когда-то он был готов отдать месячный оклад за последнее, но, увы, неприступность Алисы была одной из ее основных фишек. Необычно сбылась уже позабытая мечта юности. Тоже, кстати, прибыль. Пусть не в денежном выражении, но и бартер — вполне уважаемая форма взаиморасчетов. А встреча с Еленой?

Никаких серьезных чувств между ними, разумеется, не могло возникнуть по закону. На расхождение в один уровень власти еще могли закрыть глаза в обмен на соответствующее премирование регистрирующего чиновника, два уровня — это было слишком. Но вот взаимная симпатия, не отягощенная брачным контрактом и тем более потомством не только не осуждалась, но даже одобрялась как способствующая повышению морального климата социума. Свобода нравов, наряду со свободой слова и свободой совести, была одним из важнейших завоеваний Тоталитарной демократии. Ценность этих завоеваний декларировалась постоянно, а вот цена почему-то опускалась. Интересно, а в какую сумму можно оценить эту самую свободу нравов в приложении к конкретному случаю? Главное: больше, чем составили расходы на авантюру или все-таки меньше? Вопрос поставил Антона в тупик. Цены на секс зависели от квалификации девушки по вызову, тарифы на имитацию эмоций тоже более-менее устоялись с учетом спроса, а вот сколько стоило настоящее чувство? Жрец-наставник понимающе улыбнулся, и подсветил третью заповедь: "не позволяйте никому и ничему отвлекать вас от обретения прибыли, ибо чувства проходят, а богатство в умелых руках — вечно".

"Это, разумеется, так", — размышлял Антон. — "Человек живет, чтобы обрести и преумножить свое богатство, а для этого нельзя упускать ни единой возможности обогатиться. Так я и жил, стараясь в меру сил соответствовать высоким идеалам Откровения. Теперь я умру. А мои деньги? Что станет с ними? Семьи у меня нет, мне даже завещание составить не на кого".

"Районный храм сумеет найти твоему состоянию достойное применение", — сообщил жрец-наставник.

Их к этому обязывал закон. Районный храм был наследником первой очереди каждого из своих прихожан, и за это на него возлагалась обязанность справедливого раздела наследства.

"Они будут делить мои деньги?"

"Ты можешь предложить лучшую кандидатуру?" — искренне удивился жрец-наставник.

"Я вообще не желаю ни с кем делиться!" — неожиданно для самого себя решительно заявил Антон.

Жрец-наставник, укоризненно качая головой, медленно растаял.

— Не отдам! Это мое! Мое! — закричал Антон наступающей тьме.

— Эй, эй, ты чего развоевался? — донесся до него голос Алисы.

По глазам резанул яркий свет. Антон поморщился и заслонился рукой. Алиса отвела фонарь в сторону, убавила мощность и пристроила его на торчащем из стены кронштейне. Неяркий свет отогнал тьму на несколько шагов, где она и сгустилась, терпеливо ожидая возможности вернуть утраченное пространство. Глаза постепенно привыкли. Алиса спокойно сидела на трубе, проложенной прямо по бетонному полу. Правее темной неясной массой двигался успокоившийся поток.

— И ты все это время сидела рядом? — спросил Антон.

— А ты предпочел бы, чтобы я героически перла тебя на себе? — насмешливо осведомилась Алиса.

— Нет... Извини. Я думал, что я остался один, и умру здесь.

— Ты ошибся.

— А что это вообще было?

— Слив, — недовольно пояснила Алиса. — По канализации течет ровно столько, сколько могут переработать очистные сооружения. Если какое-то из них встает на ремонт, или еще что, поток уменьшают, а вот срут наши граждане в том же объеме. Ну и накапливается в отстойнике. Когда ремонт заканчивается, накопленное разом сливают и оно перегоняется в резервуары на очистке. Интересы контрабандистов при этом, естественно, никто в расчет не берет.

— Не справедливо.

— Мир вообще не справедлив. Ты идти-то можешь?

Антон перевернулся на живот, отжался от пола и медленно выпрямился. Многочисленные ушибы тут же заявили о себе. Антон поморщился и заковылял к Алисе.

— Ну вот и славно, — заметила та. — А то я уж подумала, что зря тебя из потока вытянула. Ты долго провалялся, скоро утро.

— Я медитировал, — пояснил Антон.

— Нашел время, — фыркнула Алиса. — О чем, если не секрет?

— Да так, — ответил Антон. — О всяком разном. Обдумывал завещание, пытался понять, сколько стоит настоящая любовь...

— Ну и сколько?

Антон только махнул рукой. Алиса усмехнулась:

— А ты забавный. Ладно, поковыляли отсюда. Не ровен час еще заявится кто-нибудь.

Антон кивнул.

— А где остальные? — сообразил он через несколько шагов.

— Елена впереди, пытается в ручье отмыть одежду, — пояснила Алиса. — Вряд ли у нее это получится, но все интереснее, чем сидеть на трубе и гадать: жив ты или уже нет? А где носит вашего приятеля — один Маммона знает. Я не посмотрела, у него что за аварийный комплект?

— Вроде Спасатель-905, — неуверенно ответил Антон. — Или 915, я особо не всматривался.

— Ну, там в обоих кислорода на три часа. Не так и мало. Слушай, не нравится мне, что ты за стены цепляешься — нам еще целый час по дороге пилить. Сильно стукнулся?

Антон покачал головой.

— Не, это отходняк. "Антистресса" наглотался. Выберемся на воздух, мне полегчает.

— Много съел?

— Пачку. Может, больше.

— Это ты зря. Завязывай с наркотиками, а то откинешь копыта раньше, чем полиция Понимания тебя заловит.

— Вот им облом выйдет, — усмехнулся Антон.

— Да уж. Запасные фильтры есть?

— В аптечке вроде были.

— Тогда держи.

Алиса сунула ему в руки фонарь и сдернула с креплений тубус аптечки.

— Ну и бардак тут у тебя, — заметила она. — А, вот они. Задержи дыхание.

Антон послушно набрал полную грудь воздуха, и Алиса ловко поменяла оба фильтра. Дышать сразу стало легче.

— Так лучше?

— Да. Спасибо.

— Да ладно. Пошли.

За следующим поворотом показался серый дневной свет, и Алиса выключила фонарь. Узкая щель, через которую пришлось протискиваться боком, вывела в мрачный серый овраг. Из-за дальнего края выглядывало хмурое и заспанное солнце. Рядом со щелью сбегал из треснувшей трубы относительно чистый поток воды. Елена сидела рядом и пучком опавших листьев надраивала комбинезон. К эластичной ткани ничего не приставало, но в сочлениях набилось предостаточно.

— Ну наконец-то! — вскинулась Елена. — С тобой все в порядке?

— В порядке твой мечтатель, — фыркнула Алиса. — Давайте-ка поскорее отмоем, что получится, и свалим отсюда. Кстати, если не секрет, куда вы планируете двигать дальше?

Елена только пожала плечами.

— Подальше отсюда, — туманно сформулировал дальнейший маршрут Антон.

— Так я и думала, — усмехнулась Алиса. — Тогда я вас отведу к одному знакомому, который переправляет мигрантов в другие зоны. Пойдет?

— А он дорого берет?

— Не очень. Сам посуди, что с мигрантов взять? Кстати, мы уже за чертой конгломерата, так что с вас по пять сотен.

Переведя на ее счет пятьсот кредитов, Антон взгрустнул над похудевшим балансом и тут же вспомнил о еще одном долге. Формально, конечно, он услугу не заказывал и оплачивать ее не обязан. С другой стороны, не предупреди его шпион, все его деньги уже осели бы на счету районного храма, где их поделили бы между собой совершенно не заслуживающие того халявщики. Антон с минуту колебался между честностью и подобающей каждому верующему скупостью. Честность победила, хотя и с небольшим отрывом. Оправдывая себя тем, что он просто не любит быть у кого-то в долгу, Антон перевел на счет шпиона двойную ставку.

Алиса привела их на окраину небольшого поселения, вытянувшегося вдоль третьей кольцевой магистрали. Крайним был одноэтажный кирпичный жилой массив, длинный, как очередь в бюро регистрации сделок с недвижимостью. На плоской крыше правильной шеренгой выстроились трехметровые щиты с рекламой различных марок топлива, каждая из которых была лучше и дешевле, чем те, что фигурировали на соседних плакатах. Алиса подошла к одному из окон и, не таясь, бодро забарабанила по подоконнику. Спустя минуту из соседнего окна высунулась старушка в легком домашнем респираторе.

— Кто здесь? А, это ты, Алиска. Нет его, ушел куда-то с самого утра.

— Привет, баба Тамара. А ключ оставил?

— Мне оставил. Эти двое с тобой?

— Угу.

— Шуметь не будут?

— Да какое там. Им сейчас сидеть надо тише воды, ниже травы.

— А, беженцы, — старушка окинула обоих внимательным цепким взглядом и только потом выдала зеленую пластиковую карточку с ободранными краями. — Ты, Алиска, по сторонам-то поглядывай. Черные вчера весь день туда-сюда шастали.

— Спасибо, баба Тамара, буду поглядывать.

Квартира знакомого оказалась маленькой, бедно обставленной и сильно запыленной. Алиса первым делом полезла в холодильник, нашла его совершенно пустым и замысловато обругала хозяина. Помимо холодильника, обстановку составляли диван, покрытый пестрым покрывалом и тумбочка с дешевой видеосистемой. В углу серым монументом возвышался допотопный стиральный шкаф. Под потолком тихонько пыхтел очиститель воздуха.