Мариан покачал головой.
— Не сочтите за обиду, Владыка, но там мое место. И те, кто все еще остаются под моей защитой. Надеюсь, что мы с семьей сможем погостить у вас подольше.
— В любое время, — понимающе ответил Нории. — Мой дом — ваш дом.
Через три часа принц-консорт прошел мимо охраны в гостиную их с Василиной покоев. Тихо снял мокрую одежду, направился в ванную под душ, согреться. Он, несмотря на закалку Севером, очень замерз и устал, и даже горячая вода не прогнала нутряной холод. И Мариан энергично растирался полотенцем, разминал мышцы, поглядывая через приоткрытую дверь на кровать, где под толстым одеялом спала жена.
Завтра он все расскажет ей, и она, конечно, возмутится или даже рассердится, что не предупредил. Но зато он выиграл ей несколько часов спокойного сна и несколько дней без сомнений и нервов. И выполнил свой долг.
— Какой ты холодный, — сонно пробормотала Василина, потерлась об его ноги ступнями, поджала пальцы. Развернулась, почти не просыпаясь, обняла — укутала его своим теплом, даже жаром. И снова ровно задышала.
И он, мгновенно согревшись, прикоснулся губами к ее волосам и тоже провалился в сон.
Глава 6
Марина, 22 января, вечер того же четверга
После ужина с драконами, который вполне можно было бы назвать свадебным, если бы на нем присутствовали жених и невеста, я вернулась в свои покои. Достала телефон, подаренный Люком. Там светилось сообщение.
"На юге Манезии, в эмирате Оннара сейчас время сияющего океана. Любопытно взглянуть, да?"
"Да, — написала я, улыбаясь. — Удиви меня".
Опять страстно захотелось набрать его, сказать — да, хочу видеть тебя, сейчас!
Но завтра нужно было на работу. И я отложила трубку, закурила, достала письмо Ани, чтобы перечитать. Старшая сестра писала прямо и четко, безэмоционально, но у меня руки холодели, когда я представляла себе хрустальный терновник, пьющий кровь — исполнился, исполнился мой сон! — или путешествие в прошлое. А вот последний абзац и вовсе заставлял меня нервничать.
"Марина, мое решение осознанное, и я надеюсь, что ты примешь такое же осознанное относительно Дармоншира. К сожалению, здесь я оказалась не очень хорошим примером, и могу лишь просить выждать некоторое время, пока не уляжется скандал, и не демонстрировать отношения на публике. Верю, что ты понимаешь свое положение и не наделаешь глупостей. Лорд Лукас — авантюрист, пренебрегающий мнением света, но он безусловно умен, сила его личности не вызывает сомнений, как и его обаяние. Он много сделал для Рудлога, хоть и имеет своеобразные понятия о верности и чести. Тебе решать, нужен ли он тебе в качестве мужа. И тебе отвечать за свой выбор.
Впрочем, мы еще сможем обсудить все, когда наладят телепорт-сообщение.
Очень люблю тебя. Ангелина".
Мой пес, подросший, но упорно пытающийся спать в лапах огромного медведя, лениво тявкнул. Открылась дверь, заглянула любопытная Алинка. Из-за ее плеча выглядывала самая младшенькая.
— Можно?
Я махнула рукой, сунула письмо под подушку кресла, затушила сигарету. Поднялась и прикрыла окно — заснеженный парк подмигивал мне голубыми и зеленоватыми огоньками ледяного городка, светил фонариками. Его тоже украшали к первому дню весны.
— Заходите. Что-то случилось?
Вид у них был самый таинственный. Видимо, мои приключения и побеги не прошли даром, и сестрички решили, что если где-то и замышлять авантюру, то только у меня.
Увы, Ани одним замужеством не просто сравняла счет, но вышла далеко вперед. Теперь, чтобы вернуть себе титул самой непредсказуемой, надо по крайней мере забеременеть тройней.
Я вообразила себе огромный живот, детей, цепляющихся за руки и юбку всю оставшуюся жизнь, и поспешно решила, что согласна на второе место.
Каролинка отпустила с рук щенка тер-сели, уселась на ковер, разложив перед собой бумагу, карандаши, какие-то рисунки. Щенок метнулся к подоконнику, прыгнул на него — и за ним бросился Бобби, сел у окна, заскулил — спускайся, мол, играть. Его высокомерно игнорировали.
Каролина шуршала бумагой. Я мельком увидела наброски присутствовавших сегодня на обеде драконов, в очередной раз подивилась таланту младшенькой — все были очень узнаваемы. Алина плюхнулась в кресло, сморщилась от запаха табака.
— Все выучила? — полюбопытствовала я.
Она мотнула косичками.
— Ты же ничего не знаешь! Я вчера сдала предпоследний экзамен. Теперь только на следующей неделе.
— Поздравляю, — со смешком сказала я. Вчера пришлось задержаться в госпитале, и родных я не видела. — Сдашь и отпразднуем.
Она вздохнула.
— Самый трудный остался. И преподаватель там очень требовательный.
— У меня ведущий хирург тоже требовательный, — поделилась я, поглядывая, как Каролина, сощурив глаза, начинает рисовать меня — короткая стрижка, сигарета в пальцах. — Я его обожаю.
— Ну а я нет, — буркнула Алина, покраснев. — Мариш, мы пришли спросить тебя... Знаешь, Ангелина написала, что в Колодце она видела жизнь нашего прадеда, Седрика. Что Пол искала его записи, а он спрятал их в шахматном столике. Понимаешь, нам ведь не все рассказывают...
— Не все, — честно признала я. — Что случилось?
Алина указала глазами на Каролину. И та подняла голову, протянула мне стопку рисунков. Мятых, где-то разорванных и склеенных.
— Я никому не показывала, — жалобно сказала она. — Страшно было. И не рисовать не могла, мне так плохо было, пока не нарисовала, Марин!
Я молча проглядывала рисунки. Злые, с резкими сердитыми штрихами, с пятнами от воды. Или слез?
Ани с лицом, причудливо украшенным каким-то цветочным орнаментом, в накидке с необычным обручем на волосах. Она же с тонким мечом, поднимающая его на разросшийся кустарник. В сплетениях ветвей, распятая на них, пронзенная шипами. Ани в руках огромного мужчины с едва обозначенным лицом и длинными волосами.
Я снова вспомнила свой сон и передернула плечами. Взяла следующий лист — этот же мужчина за шахматным столиком, и напротив его — соперник, совсем юный, с выразительными нашими фамильными чертами, беловолосый. И дальше — столик на витых ножках, раскрытый на манер ракушки, и в нем тонкая панель с углублением, где лежат бумаги. Мужские руки, грубые, покрытые шрамами, на двух завитушках над ножками.
— Полина говорила, Седрик, очень уважал шахматы, — напомнила Алинка. — Я думаю, если бы у нее было еще немного времени, она бы обязательно догадалась.
Чем дальше я смотрела, тем страшнее мне становилось.
Израненный, окровавленный мужчина на стене, запястья и щиколотки его прихвачены огненными кандалами.
Дракон, застывший в камне, с изогнутой шеей, с вывернутыми крыльями — как мушка в янтаре. Только вот глаза у "мушки" живые и полные страдания.
— Последний посмотри, — попросила Алина.
Там бились двое. Наш новый знакомый, Владыка Четерии, с двумя клинками — очень похожими на то оружие, которым Ани на рисунке рубила кусты, — и высокий, мощный воин, удивительно похожий на друга Алинки, Ситникова.
— Я как этого дракона сегодня увидела, чуть с ума не сошла, — грустно проговорила Каролинка. — А остальное, Марин? Правда?
Она умоляюще посмотрела на меня — губы ее дрожали.
"Боги, ну почему вы ко мне пришли, а не к той же Васе? Она бы нашла слова!"
— Отчасти, — сказала я как можно спокойнее. — Видимо, наша сестричка пережила не лучшие моменты в жизни. Но сейчас же все хорошо. Ты сохрани эти рисунки, при встрече покажешь. Чудо ты наше! А контролировать ты свои видения можешь? Вызывать их?
— Нет, — младшенькая снова чиркала карандашом, осматривая меня. Успокаивается она так, что ли? — У меня вообще всего несколько раз так было.
— Меня не рисовала? — небрежно поинтересовалась я. Не хватало еще, чтобы этот невинный ребенок увидел нас с Люком.
— Нет, — буркнула она. — Не вертись.
Помолчала и закусила губу.
— Полю рисовала, Мариш. В похоронном одеянии.
Я вытащила сигарету и снова закурила. Алинка поморщилась, пересела на ковер к сестре, погладила ее по голове. Каролина, опустив голову, продолжала накладывать тень на мое изображение.
— А что с шахматным столиком? — нарочито бодро и деловито уточнила Алина. — Каролина говорит, она точно такой же видела в музее. Давай сходим, а, Мариш? Вдруг что-то найдем? Покажем Василине...
— Закрыт ведь уже, — попыталась отбиться я. — Завтра, девочки.
— Для нас откроют, — уперто возразила Алина. — И даже отпрашиваться ни у кого не надо, это ведь территория дворцового комплекса. Охранников возьмем и все.
— Ну пойдем, — заканючила Каролина. — Я туда часто хожу по вечерам, рисую, сторож уже привык. Все равно тебя завтра днем не будет, а без тебя не так интересно.
Гавкнул Бобби, глядя на меня с надеждой. С ним уже гуляли, но когда это для пса прогулка будет лишней? И я со вздохом поднялась.
— Идите, одевайтесь. Тащите вашу старушку-сестру на мороз.
Через несколько минут мы выскользнули из дверей семейного крыла в парк. Алина, как ледокол, целеустремленно топала вперед, оставив нас позади, за нами шагала охрана, вокруг, по заснеженному парку, между украшенных фонариками деревьев, носились Бобби и водяной дух. Тер-сели мухлевал — подпускал моего пса близко, быстро-быстро сыпал задними лапами ему в морду снег и уносился с победным лаем.
Собак мы оставили на улице под присмотром одного из охранников. Сторож музея, пожилой мужчина с интеллигентным лицом, отложил "Культурный вестник", встал, поклонился. Выслушал нашу просьбу, открыл зал и включил свет.
Музей был гулок и пуст. Многочисленные вещи нашей семьи, изображения предков, статуи. Тревожно было здесь — будто за нами следили. Будто мы пришли во время, принадлежащее духам прошлого.
— Вот, — прошептала Алинка, — вот он!
Шахматный столик стоял в экспозиции, посвященной Седрику Победоносцу. Алинка шагнула за ограждение, присела.
— Кариш, иди сюда! Покажи, что там у тебя нарисовано!
Сестры склонились над рисунком, зашушукались. Начали жать на завитки.
— Не сломайте от большого усердия, — попросила я, любуясь на них. Сестренки синхронно оглянулись, укоризненно уставились на меня, и Алина упрямо нажала на очередные завитки. Столик щелкнул и раскрылся. Наша студентка взвизгнула, потянулась к лежащим там свиткам.
— Стой! — шикнула Каролина возмущенно. — Ты что, не знаешь, что они могут рассыпаться от прикосновения? Сюда нужно реставраторов! Или того, кто сможет их стазисом накрыть!
— Но ведь оставлять так тоже нельзя, — Алинка едва не подпрыгивала от любопытства. — А вдруг кто украдет? А если прочитают? Там же наше, семейное! Мариш, — я уже стояла рядом, всматриваясь в бледные строчки на свитках. Подтверждение того, что Ангелине показали в Колодце. Не самые славные страницы нашей истории. — Позвони Зигфриду, а?
Бедный, бедный Зигфрид.
Можно было бы позвать Мартина. Но за привлечение постороннего меня по голове не погладят. А еще я так и не нашла в себе сил встретиться с ним лично. Мы созванивались, болтали, смеялись, договорились встретиться на выходных — и все это время я чувствовала себя предательницей и лгуньей. Как будто я ему изменила. И про Люка никак не могла сказать.
Так что лучше Зигфрид.
Придворный маг появился через три минуты — почему-то в официальной одежде, с трагичными глазами. Посмотрел на меня, как на палача, выслушал просьбу сестер, вздохнул и сделал, что просили.
— А пакетика у вас нет? — с надеждой спросила Алинка.
Блакориец снова исчез и вернулся с пакетом, куда и перекочевали свитки.
— Я могу еще чем-то помочь? — поинтересовался таким голосом, будто если я отвечу "да", он повесится. Кажется, работа у нас ввела его в меланхолию.
— Нет, — ответила я, нежно улыбаясь. — Спасибо вам, господин Кляйншвитцер. И спокойной ночи. Мы вас больше не потревожим. Сегодня.
Он кивнул, начал настраивать Зеркало — и тут у него зазвонил телефон.
— Да, господин Тандаджи, — проговорил маг, пытаясь изобразить воодушевление. — Конечно. Через минуту буду у телепорта.
Он отключился и покосился на нас — едва удерживающихся от того, чтобы не захихикать.
Спина его, уходящего в Зеркало, выражала крайнюю степень обреченности.
— Завтра отдам их Василине, — воодушевленно рассуждала Алинка, бережно прижимая к груди пакет и шагая по расчищенной дорожке ко дворцу. Окна покоев нашей венценосной сестры уже погасли — наверное, легли с Марианом спать. — Пусть решает, кому доверить реставрацию. Эх, почему же Поли с нами нет! Она бы обрадовалась. Столько эти записи искала.
— Еще порадуется, — уверенно проговорила я и свистнула, подзывая Бобби. Тер-сели уже устроился на руках у Каролинки и заснул. Она гладила его и вздыхала.
— Думаешь? — тихо проговорила Алина. И посмотрела на меня своими зеленющими глазами, полными совсем еще детской надежды и просьбой не разрушать ее.
— Конечно, — ответила я с немного горьким сарказмом. — Ты не заметила? Мы же неубиваемые, Алиш. Что бы ни происходило — мы выживаем. И с Полей все будет хорошо.
— Дай-то боги, — прошептала она и замолчала.
— Каролин, — позвала я, когда мы уже шли по коридору Семейного крыла. Сестричка остановилась. — Послушай. Прошу тебя, если ты еще что-то такое почувствуешь и нарисуешь, покажи кому-то из нас. Не прячь и не рви. Это важно. Хорошо?
Она кивнула и опустила глаза в пол. Развернулась и пошла дальше.
23 января, пятница, Иоаннесбург.
Королева Василина проснулась с тяжелым сердцем. Сомнения опять одолели ее, а ведь сегодня нужно было распорядиться о телепорте — и драконья делегация должна была улететь.
И Мариана рядом не было. Он вернулся с пробежки, когда она уже умывалась. Зашел в ванную, поцеловал ее величество в плечо, стянул влажную футболку.
— Я вчера ночью летал в Пески, — сказал он, продолжая раздеваться. Королева замерла. — С Ангелиной все так, как она написала. Не солгали драконы.
Она проглотила укоризненное "Опять не сказал мне" — слишком велико было облегчение.
— Как она?
Муж прошел в душ, включил воду.
— Необычно умиротворена, василек. Если бы не смущающие обстоятельства, я бы не желал для нее лучшего брака. Ты уже принимала душ?
— Нет, — проговорила она растерянно.
— Иди ко мне.
Королева сняла пеньюар, сорочку. Мысли разбегались.
— Спасибо, — пробормотала она, обнимая мужа под струями горячей воды. Взяла мыло, провела по его груди. — Теперь я хотя бы могу действовать без сомнений. Распоряжусь, чтобы связались с Дармонширом, надо решить этот вопрос. Как ты добрался туда?
— Четери отнес от телепорта на границе, — Байдек тоже потянулся за мылом, за мочалкой. Пробежался ладонью по спине супруги. — Лететь совсем недолго.
— И опасно, — все же не выдержала она. — А если бы тебя похитили?
— Ну что ты, — проговорил он серьезно. — Здесь во дворце брат Владыки и с ним еще четырнадцать драконов. Даже если не принимать во внимание мое чутье, кто бы рисковал ими? Гости очень легко превращаются в заложников, доступа за щит дворца у них нет, я усилил охрану. Повернись, Василина.
