Мы ничего не понимали. Я покосилась на отца, который обнимал неслышно плачущую, испуганную Каролинку. С другой стороны к нему прижималась Алинка. Шаман подскакивал и к ним, досадливо кривился, снова подбегал к старшим, качал головой — нельзя, нельзя!
Отец побледнел — и я увидела, каким тяжелым взглядом окидывает нашу семью Демьян. Смотрит просяще, непонимающе, сузив желтые глаза.
— Чего вы медлите? — зарычал он взбешенно.
— Они не знают, — успокаивающе проговорил отец. Мы, как болванчики, повернули головы на него — а он, сунув руку в карман, достал телефон, набрал какой-то номер и сказал в трубку.
— Зигфрид. Немедленно. Стрелковского доставь ко мне. Сию секунду!!!!
Я услышала дружный выдох — и поняла, что сама задержала дыхание.
— Папа? — тоненько и непонимающе спросила Алинка.
Отец тяжело вздохнул и прижал ее к себе. Губы его кривились.
Да, этот вечер оказался слишком щедр к нашей семье на новости.
Старик Тайкахе тем временем, бормоча, — "сам, сам" — щедро смазал свою руку нашей кровью и вогнал иглу себе — и снова выгнулась, закричала, заплакала Поля.
Игорь Иванович вышел из Зеркала в пижамных штанах, сонный, непонимающий. Посмотрел на наши лица, отшатнулся, когда перед ним возник шаман, схватил его за подбородок.
— Да, да, да! — забормотал старик, потрясая очередной иглой. — Родная кровь, родная, удержит! Готов дочь спасти, отец?
— Конечно, — дрогнувшим голосом ответил Игорь Иванович — и побелел от боли, пошатнулся — игла вошла ему в руку.
Пол уже не кричала. Она тяжело дышала, раскинув руки. Глаза ее были закрыты, но она была в своем теле. Дракон, будто потускневший, все еще держал ее — и лицо его было сосредоточенным, мрачным.
— Не хватит, — сказал он одними губами, не поворачивая головы. — Еще надо.
— Будто не знаю, — буркнул шаман. Сел на землю, достал из своих лохмотьев какие-то мешочки, начал горстями бросать туда серебряные иглы. Сунул один мне, один Игорю, растерянно стоящему поодаль от нас, один Демьяну. Один оставил себе.
— Тяжелая ноша вам, — сказал он наставительно, — каждый день ее к этому миру вашей кровью пришивать. С каждым разом все больнее будет. Каждый день, как солнце встанет над головой, в левую руку. Не пропустите, выдержите — должна вернуться королева. Будете своими жизнями ее здесь держать. А я сделал все, что мог. А сейчас еще по одной, не мешкайте!
Я сунула руку в мешок, нащупала иглу, зажмурилась — и загнала ее себе в кожу. И пошатнулась от боли, и упала бы, не поддержи меня кто-то.
Когда я пришла в себя, оказалось, что меня крепко держит Мариан, а Вася обеспокоенно гладит по щеке, дует на влажные волосы. Демьян уже сидел рядом с Пол, прижимая ее к себе — руки ее безвольно свисали вниз. Нории поднялся, встал рядом с Ани — та почему-то очень сурово смотрела на него, а он улыбался мягко, спокойно выдерживая ее взгляд. Мне бы от такого точно хотелось сбежать. А Тайкахе медленно обходил нависающий над Полиной и Демьяном ревущий огненный вихрь против часовой стрелки, бросая в него чем-то похожим на соль, и тот утихал, угасал, развеиваясь. Наконец, погас — и старик Тайкахе сел на землю, достал флягу и с удовольствием, тяжело дыша, приложился к ней.
— Она каждый день теперь будет на недолго оборачиваться, — сказал он Демьяну. — Время нужно. Как закончатся иглы — должна вернуться насовсем. Не обещаю, медвежий сын. Но верю. Теперь только жди. И проявляй терпение. И отнеси-ка ее сейчас в святилище. Не лишним его сила будет.
Демьян поднялся, подхватил на руки Полину и молча понес ее в замок, не обращая на нас внимания. Игорь Иванович проводил их взглядом, и мне стало его жалко. И отца было жалко.
И себя — очень.
На двор опускалась тишина. Плотная, наполненная надеждами и удивлением, неверием и тревогой. Отец под нашими взглядами подошел к Стрелковскому, тихо поблагодарил его:
— Хорошо, что пришел, Игорь Иванович.
— Спасибо, что позвал, — хрипло ответил полковник. И нехотя, через силу посмотрел в нашу сторону.
— Но как же это? — растерянно спросила Василина. Ани, словно что-то сообразившая, коротко взглянула на нее, покачала головой. Мы с младшими вообще слова выговорить не могли.
Все молчали. И очень нужно было разорвать эту тишину.
— Да какая разница, кто у Поли родитель, — с нервным смешком сказала я. — Будто от этого мы меньше тебя любим, отец. Или меньше уважаем вас, Игорь Иванович. Добро пожаловать в семью.
— Да, — Василина словно очнулась. — Это я должна была сказать. Добро пожаловать в семью.
— Поговорите с нами потом, Игорь Иванович, — ледяным тоном произнесла Ани. Стрелковский кивнул, посмотрел на мешочек с иглами, который сжимал в руке.
— Папа, а я-то твоя? — шепотом спросила Каролина.
— Конечно, — печально откликнулся он.
Алина ничего не спрашивала. Она морщила лоб и искоса, тревожно поглядывала на отца.
Я, пошатываясь, высвободилась из рук Мариана, подошла к напивающемуся шаману.
— Тайкахе, — позвала я сипло. — Я что, беременна?
"Глупый вопрос".
Сестры за моей спиной, о чем-то тихо начавшие беседовать со Стрелковским, замолчали, и я спиной почувствовала их взгляды. Не осуждающие. Усталые. Будто я надоела им до ужаса.
— Радуйся, — ласково и укоризненно отозвался старик и погладил меня по коленке. Мягко говоря, радость была последним из чувств, которое я испытала в тот момент. Для начала мне захотелось устроить позорную истерику с криками "не хочу" и "не нааадо". А потом — придушить одного змея с соблазнительным голосом и темными порочными глазами.
"Как будто он один виноват".
"Себя-то я придушить не могу", — огрызнулась я, с ужасом соображая, что же теперь делать. Шаман подергал меня за край платья, и когда я снова посмотрела на него, протянул мне какой-то корешок на веревочке.
— Бери, — проскрипел он, — и не печалься. Дитя будет здоровым. Только мужа возьми себе поскорее, негоже такие силы тратить, соколиная дочь.
Я заторможенно сжала в кулаке корешок, потеребила себя за серьгу и повернулась к сестрам.
— Ну что, — сказала я едко и вызывающе, чувствуя себя актрисой в плохом спектакле, — похоже, вам удалось-таки сбыть меня с рук, сестрички. Радость-то какая!
Вася тяжело вздохнула, я посмотрела на нее, на обеспокоенную Ангелину, шмыгнула носом и решительно вытерла зачем-то льющиеся по щекам слезы.
Глава 17
В замке начали зажигаться огни, над нами сияющими волнами восстанавливался погодный купол, а старый шаман за моей спиной внезапно громко всхрапнул. Я испуганно оглянулась на него — Тайкахе потер глаза, качнулся пару раз и медленно склонился на бок, продолжая храпеть. Незакрытая фляжка покатилась из его руки, и я заторможенно присела, подняла ее, поискала взглядом пробку и не нашла. И на всякий случай пощупав старику пульс, поставила емкость рядом с ним.
Пусть спит. Так прыгать — и молодой бы без сил упал.
К нам от дверей замка направлялся Хиль Свенсен.
— Телепорт для вас готов, — сказал он тихо и покосился на Игоря. Видно было, что берман хочет что-то спросить, но сдерживается.
— Спасибо, подполковник, — Василина взяла за руку задумчивую и расстроенную Алинку, которая все разглядывала шамана, посмотрела на меня. — Мариша, пойдем, обсудим все?
Я неохотно кивнула, сделала шаг — и опять оглянулась на Тайкахе.
— Подполковник, — позвала я просительно, — а можно его куда-то перенести? Тут холодно. Нехорошо, он столько сил отдал, а мы уходим, даже не сказав спасибо.
Берман блеснул зубами в короткой одобрительной улыбке.
— Не беспокойтесь, ваше высочество. Конечно, мы не оставим его здесь. Для почтенного Тайкахе приготовлены лучшие покои. А поблагодарите, когда отдохнет.
Мы направились по спящему замку к телепорту. Мне не хотелось ни о чем думать, мне хотелось курить и страдать, и поэтому я отстраненно слушала тихие разговоры родных, смотрела на спину идущего впереди Свенсена и ощущала себя так, будто меня на эшафот ведут.
— Игорь Иванович, — негромко обратилась к полковнику Василина, идущая рядом с хмурым Марианом. — Присоединитесь к нам сейчас? Нам нужно поговорить.
— Обязательно, моя госпожа, — голос Стрелковского был сдавленным, глухим. — Только прошу дать мне немного времени. Я схожу домой, приведу себя в надлежащее состояние.
— Конечно, — успокаивающе согласилась Василина. — Мы будем в семейной столовой. Я распоряжусь, чтобы вас провели к нам.
— Мне нужно сейчас побыть со своей семьей, — холодновато говорила Ани Нории. — Я вернусь, когда мы пообщаемся. И задам тебе вопрос, муж мой.
— Сердишься, шари? — с легкой насмешкой интересовался ее непробиваемый супруг. Я услышала, как она недовольно задержала дыхание, краем глаза увидела, как склоняется дракон к ее уху и что-то шепчет — и тут же отвернулась, потому что моя ледяная сестра начала краснеть.
Я усмехнулась. Если бы нужно было придумать лозунг к их отношениям, то я бы взяла мое вечное удивленное "Кто бы мог подумать?!".
Браво, дракон.
— Сейчас вам нужно идти спать, — толковал отец Алине и Каролинке. Младшенькие жались к нему, как цыплята к маме-курице. — Я вам завтра все расскажу. Алина, у тебя экзамен, нужно выспаться.
— Все равно не засну, — пробурчала наша студентка и зевнула. — Я все выучила. Отдохнуть, конечно, надо, а то у меня даже руки трясутся. Но ты ведь, как всегда, упустишь самое интересное, чтобы не ранить нашу психику, — занудно добавила она. — Пусть Каролинка идет спать, а я послушаю.
— Я не пойду, — капризно надула губы младшая и тут же просительно заглянула отцу в глаза, — Папа, можно с вами, пожалуйста?
— Ты еще маленькая слушать о таких вещах, — строго сказал отец.
— Я все равно все поняла! — обиженно, повысив голос, заявила Каролина. — Мама изменила тебе с Игорем Ивановичем, и родилась Полина!
Мы все обернулись на нее — и пришел ее черед краснеть. Свенсен, идущий впереди, чуть ли не запнулся и ускорился, деликатно отходя подальше. Стрелковский помрачнел еще больше.
— Ой, замолчи ты ради богов, — устало сказала я опустившей глаза Каролине, подошла и взяла ее за руку. — Много ты понимаешь, малышня.
— А у тебя правда будет ребенок? — спросила она любопытным шепотом. Алинка молчала, но так же заинтересовано поглядывала на меня.
Я невесело вздохнула, спиной ощущая, как все прислушиваются к разговору.
— Может, старик ошибся.
Муж Ани посмотрел на меня и покачал головой.
— Не ошибся? — безнадежно поинтересовалась я.
— Нет, — пророкотал он — и снова улыбнулся нахмурившейся Ангелине.
— Спасибо, что не оставил мне надежды, — уныло поблагодарила я. Нории подбадривающе дернул губами и отвернулся. И от его этой улыбки и окончательного приговора мне вдруг стало невозможно спокойно. А что теперь нервничать?
У телепорта нас ждал пребывающий в извечной хандре Зигфрид. Открыл Зеркало Игорю, настроил переход в Истаил для Нории. Посмотрел на наши лица, понял, что он сегодня не главная звезда печали и оперативно скрылся, переправив нас всех во дворец.
Беловолосые Рудлоги, топорща кружевные высокие воротнички и сверкая золотой вышивкой с одежд, укоризненно смотрели на меня со стен Семейного крыла. Сестры потерянно и сочувственно молчали.
— Зато обряд почти удался, — бодро провозгласила я. — Немножко еще потерпеть и Поля будет с нами.
Тишина стала еще ощутимее — радоваться на самом деле было рано, и мне нестерпимо захотелось курить. Я уныло посмотрела на двери в свои покои, мимо которых мы как раз проходили, и направилась дальше, в столовую. Там остановилась, прислонилась плечом к стенке, глядя на рассаживающихся родных. Вася уже было хотела что-то сказать, но я остановила ее, просяще сдвинув брови.
— Давайте опустим ту часть, в которой будет говориться о моей безответственности и глупости, — попросила я настойчиво. — Ани, не хмурься. У тебя скоро будет не три племянника, а четыре, представляешь?
— Я не из-за тебя, — сурово ответила моя старшая сестра и я даже немного обиделась. Хмыкнула.
— Как мы все понимаем, завтра я выхожу замуж.
— Я поговорю с Дармонширом, — сообщил Байдек угрюмо.
— Нет, Мариан, — настойчиво сказала я. — Мы с ним вполне разумны, даже если вам в это не верится, — тут Алинка подбадривающе кивнула мне, — и способны решить это самостоятельно. Тем более, что это я отбивалась всеми силами от брака, ему-то только дай меня заковать в браслеты...
— Марина, — осторожно и обеспокоенно проговорила Вася, — если ты не хочешь жить с ним или сомневаешься, то скажи. Мы что-нибудь придумаем.
— Ты же говорила, что выдашь меня за него, — удивилась я и почесала нервно зудящий нос.
Она грустно покачала головой.
— В конечном итоге важно твое счастье.
— Василина, ты не только сестра ей, но и глава семьи и государства, — жестко перебила ее Ани. — Не допускай слабости. Естественно, ей придется заключить брак. Здесь уже некуда деваться.
— И все же, — твердо проговорила Василина, — я свое слово сказала.
— Спасибо, Вась, — поспешно, пока сестры не стали спорить, вмешалась я, — но Ани права. Это не тот случай, когда нужно прятаться от реальности. Так что завтра с утра я поговорю с Люком, и затем проведем церемонию. Что сказать прессе, придумаете, обсудите с Люком. Ангелина в этом мастер.
Ани одарила меня ледяным взглядом, но ничего не сказала.
— А официальную по новой семейной традиции сделаем позже, — коварно продолжила я, сладко улыбаясь ей. — Скажем, что осознали долг перед нашими странами и решили заключить союз.
— Ребенок родится через девять месяцев, — напомнила Ани.
— Сейчас срок не больше двух недель, — улыбка моя стала совсем милой, хотя я внутри холодела от ужаса. — Так что если мы устроим церемонию еще через пару недель, то это при должной подаче станет не скандалом, а сенсацией. А дети рождаются в разные сроки.
"Дети".
Глаза опять защипало, и я вздохнула — закружилась голова. Мариан без слов встал, налил в стакан воды, подал мне.
— Сядь уже, — тихо сказал он, — никто тебя расстреливать не собирается.
— Это верно, — со смешком согласилась я, подходя ко столу, — для расстрела у нас сегодня Стрелковский.
Уловка сработала — семья переключилась на Святослава Федоровича.
— Отец, а ты давно знал? — поинтересовалась Ани.
Святослав Федорович кивнул.
— Не смейте судить мать, — строго сказал он, обводя нас требовательным взглядом. — Ирина была очень сильной и очень страдала из-за обратной стороны этой силы. А у меня, — он на мгновение опустил глаза, — не было возможности ей помочь.
— Отец, — мягко попросила Василина, — мы ведь не понимаем, о чем ты. Расскажи.
Святослав Федорович покосился на Каролину, вздохнул — младшенькая сделала упрямое лицо. Раздались шаги, открылась дверь — в наш совещательный штаб зашел Игорь Иванович, поклонился и застыл у двери. Лицо его было тусклым.
— Садитесь, Игорь Иванович, — пригласила Василина. — Вас наш разговор касается напрямую. Отец?
— Я не много в этом понимал, — продолжил Святослав, подождав, пока Стрелковский сядет рядом с ним. Они то и дело поглядывали один на другого, будто вели тайный разговор о чем-то, понятном только им двоим. — Но, кажется, все дело в вашей родовой силе. Почему-то чем больше Ирина пользовалась ей, тем больше накапливалось... — он замолчал, подбирая слово.
