Что, Говорите я в прошлом

Сорано отправилась смотреть что-нибудь для себя, но взгляд зацепился за черное мужское кимоно. Подкладка у него была красной, а внизу, на по подолу с внешней стороны были нарисованы штрихи, напоминающие волны. Девушке это так живо напомнило образ банкая Ичиго, что она тут же подошла к этому наряду.

— Тайчо, как тебе? — спросила она, оглянулась, — тайчо?

Ичиго нигде не было видно. Девушка расстроилась, она и так не знала как подойти к интересующей ее теме, а он еще и сбежал куда-то.

— Держи, — Ичиго, как черт из табакерки, появился внезапно за спиной Сорано, и протягивал ей красивую заколку. Она была похожа на обычные японские заколки, но явно была из другой какой-то страны. Серебряная, на одном из кончиков было небольшое утолщение, на котором "сидел" отливающий голубым дракон, и глазки его, как на подбор, были малиновыми, рубины.

Сорано зачарованно смотрела на это просто произведение искусства, и осторожно взяв заколку из рук Ичиго, продолжала смотреть, не в силах сказать и слова или же отвести взгляд.

— Нравится? — спросил Куросаки, еле сдерживая самодовольную улыбку. Девушка вскинула голову, и в глазах промелькнул такой необузданный восторг, что Ичиго забеспокоился, как бы его не задушили в объятиях. Но Сорано его снова удивила, она только расплылась в широкой улыбке и тихо пробормотала: "Спасибо".

Ичиго удивленно моргнул, и посмотрел на вывешенные мужские кимоно, взгляд тут же зацепило то самое черное кимоно. Оно приглянулось Сорано? Она знает его вкус, ухмыльнулся про себя Ичиго, и пошел разговаривать с продавцом.

Когда джубантай-тайчо вернулся, девушка уже заплела волосы в низкий пучок, закрепив его новой заколкой. Смотрелось просто превосходно.

— Пойдем и тебе выбирать наряд, — сказал Ичиго, уже не способный спрятать улыбку.

— Идем, — настроение Сорано заметно приподнялось, и на ее губах иногда расцветала улыбка.

Парочка долго ходила между рядами, кимоно то не нравились Ичиго, то самой Сорано.

Наконец, оба одновременно заметили красивое кимоно. Светло-голубое, почти что белое. На подоле и рукавах цвет был темнее, и казалось, что на волнах качаются бело-розовые лилии. Пара переглянулась и Сорано пошла мерить эту красоту. Вместе с заколкой смотрелось все гармонично, что Ичиго тут же сказал, что они берут это кимоно.

Совершив покупки Ичиго хотел отвести девушку в трактир, и накормить, то что он стала легче ему совершенно не нравилось.

— Сорано, так ты мне скажешь, что с тобой случилось, — спросил Куросаки, когда они уже присели за низкий столик, напротив друг друга.

— Ичиго... — она решилась, со всеми этими переживаниями, ей самой казалось, что она не похожа на себя саму, — скажи... ты действительно меня любишь?

— Конечно, люблю, — удивленно ответил рыжий капитан. Хоть он и был удивлен подобным вопросом, но в голосе звучала твердость и абсолютная уверенность.

— Это... хорошо?

— Ты меня спрашиваешь? — снова удивился Ичиго, да что с ней такое.

— Себя, — смущенно улыбнулась Сорано.

Куросаки поднялся и обошел стол, сев рядом с девушкой.

— Что за глупости ты тут без меня надумала? — строго спросил он.

— Да ничего такого, — тут же заволновалась Сорано, отодвигаясь от парня.

Рыжик нахмурился, и схватил девушку за руку.

— Не похоже, — только и сказал он, прежде чем крепко обнять Хитсугаю.

— Задушишь, — тихо выдохнула она, про себя радуясь, что снова чувствует это тепло. Сильно хотелось, чтобы он так грел ее всегда, жар его сердца и огонь волос. Чтобы никогда не расставаться, и быть всегда рядом. Сердце защемило, но уже не от тоски и боли, а от радости и облегчения, что все ее страхи не оправдались.

* * *

Прошло чуть больше недели. Наступил праздник, и все шинигами были в предвкушении пирушки. Капитаны, а особенно Киораку, да Хирако, носились по всему Сейретею, жутко возбужденные, с лихорадочным блеском в глазах. Смотря на них, более спокойные шинигами только закатывали глаза, вот уж точно, эти два капитана из праздника устроят попойку.

Ичиго с Сорано помирились, хотя и не ссорились. И у них пока все было замечательно, разве что девушка все равно ходила бледная. Сама виновата, надо было нормально питаться. Гин продолжал ей приносить фрукты. И частенько видел как она едва взглянув на сочные наивкуснейшие плоды, зеленела и пулей убегала в сторону туалетов.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил все же Гин, которому надоело смотреть за мучениями подруги.

— Конечно, — кивнула Сорано, — просто желудок ослаб, вот и получается так.

— Может к Унохане-тайчо? — Ичимару протянул фразу, будто сам сомневался, что поход закончится просто осмотром, а не госпитализацией.

— Ну уж нет, — отказалась Сорано, подумав примерно тоже самое.

Гин пожал плечами и подтолкнул корзинку с фруктами к девушке.

И вот наступил день праздника. Все разоделись в парадные одежды. Йороуичи привычно плевала с Башни Раскаяния на все формальности и пришла в цветастой юкате. Рядом с ней был зеленый человечек, точней Урахара-тайчо, напяливший темно зеленое кимоно, привычные гэта и даже нашел где-то свою идиотскую полосатую панамку! И для закрепление образа в руках держал белый бумажный веер, постоянно его раскрывая и пряча за ним ехидную знающую улыбку.

Хиори была в кимоно довольно строгого покроя и неодобрительно косилась на разноцветную парочку. Шинджи где-то откопал кимоно ярко-синего цвета, как летнее небо в самый солнцепек. Рядом с ним стоял Айзен в почти что черном одеянии, мало чем отличающегося от привычной формы шинигами.

Лиза недовольно поправляла очки, стоя рядом со своим капитаном, оба были в розовых кимоно, только роспись была разной.

Появились Ичиго с Сорано, тут же принялись осматриваться, болтая о чем-то между собой.

К своему учителю подошел жутко недовольный Бьякуя. На нем было все строго официально, даже изображения клана имелись, что явно жутко бесило молодого наследника.

Наконец, пришел сотайчо в сопровождении своего лейтенанта, и праздник официально начался. Офицеры расстелили несколько пледов в ряд, лейтенанты и офицеры повыше рангом расставляли еду и выпивку. Капитаны болтали и делились сплетнями, а куда без них. И никто не говорил о делах, их все оставили за порогом парка.

Девушки из офицеров решили сыграть на музыкальных инструментах, и все проникновенно слушали музыку, любуясь опадающими розовыми цветами.

Бьякуя был в таком восторге, и прекрасно понимал, что никогда не устанет смотреть на сакуру, не зря же даже занпакто на нее похож. Остальные были чуть в меньшем восторге и больше внимания уделяли общению и бутылочкам с саке.

Хирако что-то рассказывал привычной компании капитанов и лейтенантов. Рядышком с Сорано с любопытной лисьей мордочкой стоял Гин, иногда кидая нехорошие взгляды на Ичиго. Но рыжий тайчо не обращал на это внимания, и просто обнимал свою возлюбленную за плечи.

— Ай, — вдруг сказала резко побледневшая девушка, и вцепившись в предплечья Ичиго, облокотилась на него.

— Что с тобой? — тут же спросил рыжик, взволнованно смотря на лицо Сорано.

— Живот, — прошептала девушка, и стала оседать, положив руку на названную часть тела.

От соседней группки тут же отделились Унохана и Котецу, женщина-медик, бегло осмотрев Хитсугаю, тут же кивнула Ичиго, и тот подхватив Сорано на руки пошел вслед за капитаном четвертого отряда. Исане же увидив, что ее помощь пока что не требуется осталась на месте.

— Кыш, — сказала Рецу, когда джубантай-тайчо уложил девушку на кушетку.

Ичиго нахмурился, но послушно вышел. Унохана осторожно развязала пояс кимоно, тут же легонько пробежалась пальцами по животу, ощупывая его. Затем использовав кидо, проверила магией чуть глубже состояние Хитсугаи. Найдя, что же послужило причиной боли и обморока, женщина только загадочно улыбнулась. Капитан поднялась с кушетки и отойдя к шкафу, достала оттуда плед, и накрыла им спящую. Немного подлечила кидо, и вышла за дверь.

— Нет, тебе туда нельзя, пусть поспит, — Рецу мягко остановила изящной ручкой, дернувшегося было в кабинет, Куросаки, — мне интересно узнать, почему ты не следил за ней?

— А что случилось? — тут же спросил Ичиго, жутко заволновавшись.

— У нее обезвоживание организма и на лицо недоедание.

— И только поэтому ей стало плохо?

Унохана задумалась на секунду, но кивнула, мило улыбнувшись. Может она и врач, но подобные новости должна сообщать не она.

Сорано поморщилась и, повернувшись набок, открыла глаза. Чувствовала она себя прекрасно, и уже почти забыла, что умудрилась упасть в обморок.

Только она хотела сесть, как в кабинет зашла Унохана-тайчо.

— Очнулась, девочка? — ласково спросила женщина, и получив кивок, продолжила, — Что же ты ни себя не бережешь, ни ребенка?

— Что? — удивилась Хитсугая, не совсем понимая, о чем говорит женщина.

— Значит, о беременности своей ты не знала. Этого следовало ожидать, — констатировала факт медик.

— Нет, — девушка мотнула головой.

— Теперь знаешь. И прошу, питайся нормально, а то не сможешь не то что выносить ребенка, но и сама здоровой остаться.

— С-спасибо, — бормотнула покрасневшая как маков цвет Сорано.

— Куросаки-куну я ничего не сказала, сообщишь сама.

— Еще раз спасибо, Унохана-тайчо.

* * *

— Что произошло? — с таким вопросом подходили шинигами к вернувшейся на праздник девушке.

— Все в порядке, — отвечала с улыбкой она, про себя лихорадочно соображая, как передать новость Ичиго.

Один Гин подозрительно прищурился, но ничего не сказал и не спросил. Он же умный и хитрый мальчик.

Закончился праздник, и шинигами снова принялись за свою привычную рутинную работу.

Сорано так и не рассказала ничего Ичиго, она не столько боялась, теперь, отказа, сколько просто смущалась. И эта девушка когда-то была воинственной, дерзкой и непоколебимой? Где же ты, смелость?

Наконец, и Ичиго уже не мог молчать, и спросил сам.

— Пойдем, — Сорано взяла его за руку и повела в тот самый парк, где был праздник.

В этом парке, помимо деревьев вишни были и другие, и маленькое озерцо с кристально-чистой водой.

К водоему и повела девушка своего возлюбленного.

— Ичиго, знаешь, — она замялась, совершенно смутившись от невозможности заставить себя сказать эти два слова.

— Что? — мужчина совсем перепугался, и перебирал в уме тысячи вариантов, от расставания, до страшной болезни.

— ... Я беременна, — тихо сказала Сорано, густо покраснев и не смотря на рыжего. Девушка предпочла смотреть на блики солнца на поверхности воды.

— Что? — Ичиго ушам своим не верил, а затем губы начали дрожать, и расползлись все же в идиотско-счастливой улыбке.

Он развернул к себе лицом Сорано, и тут же приник к ее губам в крепком поцелуе, отстранился и обняв за еще тонкую талию принялся кружить девушку вокруг себя.

Сорано вначале была оглушена подобным, но затем и ей захотелось смеяться. Оба как сумасшедшие, или влюбленные, громко, счастливо и беззаботно смеялись.

Два ученика Куросаки, находившиеся в том же парке в немом шоке наблюдали за этой парочкой.

Дел в Сейретее было не так уж и много сейчас, поэтому Бьякуя, потащил своего друга Кайена ее раз посмотреть на цветущую сакуру. Возмущения и протесты самого Шибы были просто проигнорированы. И вот теперь два лейтенанта смотрели на то, как с виду взрослые люди, ведут себя совершенно как дети. Но что вызвало такую реакции они не знали, и могли только строить догадки.

* * *

Незаметно пролетело время, отцвели вишни, персики, яблони. Прошло теплое зеленое лето, и наступила огненная осень.

Парочка Ичиго и Сорано почти всего этого не замечали, у них своих дел было по горло.

Оказывается еще тогда, зимой, Ичиго скопив денег со всех своих миссий, начал строить дом, едва понял, что влюблен в Сорано. Он захотел жить в своем собственном доме с любимой девушкой, но кто же знал, что их там будет не двое, а трое.

Поэтому, Куросаки, кроме ухода за своей девушкой, и выполнения всех ее капризов, еще и отвлекался на строительство. Как при этом он еще и успел отряд в ежовых рукавицах держать, никто не знал. Но все поражались его терпению и выдержке.

Смотря на этих двоих, пору влюбленности не обошли и другие шинигами. Урахара стал уж слишком часто заходить в гости в свой бывший отряд, и теперь не расставаясь с веером, всегда прятал за ним свою хитрющую улыбку.

Кайен нашел себе красивую девушку. И оба так мило краснели, на свиданиях бравшись за руки.

Бьякуя втайне от всех зачастил в Руконгай, он молчал, как партизан, не рассказывая, к кому он наносит визиты.

Шинджи постоянно приносил букеты самых разнообразных цветов, и со смешно состроенной рожицей вручал их Хиори, не забывая продекламировать пафосные стишки.

Старшее поколение закрывало глаза на всю эту буйность молодости. Сотайчо только посмеивался в бороду, следовало ожидать подобного от его сумасбродных "детишек".

Даже Гинрей отводил взгляд, замечая крадущегося в дом с утреца внука. И внешний вид внука оставлял желать лучшего, взъерошенный, счастливый и жутко довольный. Однажды даже пришел с венком на голове. Ох, сколько сил стоило старому капитану не засмеяться в голос, кто бы знал.

— Рыжий, — тихо хихикнула Исане.

Она ассистировала Унохане на родах Хитсугаи, и едва только взяла новорожденного на руки, ей в глаза бросился цвет его волос.

— Как назовете? — спросила Унохана счастливо и изнеможенно улыбающуюся мать.

— Он наше счастье, — ответила Сорано, — Сачио.

Исане поднесла роженице ее сына, уже отмытого и укутанного в теплое одеяльце.

— Привет, малыш, — улыбнулась женщина, чмокнув сына в маленький лобик.

Ичиго бегал по всему коридору и сбил углы, стулья и людей, просто проходящих мимо.

Кайен, Бьякуя и Гин покорно сидели на диванчике, смотря на передвижения нервничающего папаши. Тихо посмеивались над ним и плавились от ожидания.

Наконец, из палаты, где рожала Хитсугая, вышли Унохана и Котецу.

— Отец может зайти, остальные позже, — скомандовала капитан, мило улыбнулась присутствующим, и ушла.

Лейтенант последовала за ней, еще раз прыснув в кулак, почему ее так смешили рыжие волосы младенца, она и сама сказать не смогла бы.

Куросаки тут же ломанулся к палату, и остановился на пороге. Сорано, с маленьким свертком на руках устало спала. Волосы все еще были влажными, и мокрыми прядями обрамляли изможденное родами лицо. А в пеленках тихо ворочался рыжеволосый малыш. Поразительно, что он не плакал, а будто охранял сон своей матери.

На, совсем крошечной, ручке младенца была прикреплена бирка с именем: Куросаки Сачио.

Ичиго осторожно забрал у спящей женщины своего сына, и подняв его на уровень глаз, с интересом посмотрел на него.

Сачио уставился на него темно-бирюзовыми глазами, на несколько оттенков темней, чем у его матери. Серьезным взглядом оглядел отца и улыбнулся, и пока еще молча принялся выражать свою радость.

— Тише, твоя мама спит, — прошептал Ичиго, и ребенок тут же затих, поворочался на руках отца и мирно уснул.