Фэнтези-2018 Девять дней исправления

Может быть, он хочет, чтобы маги заперлись в замке и никуда не выходили? Заперлись там, где орудует его убийца?

Этот убийца — вторая часть его плана. Тот, кто ходит среди остальных и кого никто не видит. Тот, кто настолько смелый, что убивает по одному человеку каждый третий день, не опасаясь, что это заметят остальные и будут ждать его нападения. А может, теперь он опомнится и нарушит свою традицию? Может быть, он убивает кого-то уже сейчас?

Старагон вздрогнул, когда услышал звуки за дверью. Из коридора доносился тихий шелест, прерываемый циклическим затиханием. Как будто кто-то крадётся. Юноша одёрнул одеяло, мягко ступил носочками на каменный пол, прокравшись к двери, прислонился к ней ухом. Он обнаружил, что шелест идёт вовсе не из коридора, а откуда-то изнутри самой его комнаты. Из окна — осенило его, когда он посмотрел сквозь стекло на то, как раскачиваемая поднявшимся ветром тугая лиана задевает края оконного выреза в унисон с доносящимся шорохом.

Вздохнув, с облегчением и раздражением, он прошёл обратно к кровати, прикрывая достоинство от несуществующего наблюдателя. Снова лёг, закутался в одеяло и продолжил мысль.

Так кто же такой этот убийца? У Старагона были две версии. Первая, самая вероятная: убийца, нанятый Санмиром или заговорщиком в городе, смог проникнуть в школу, миновав магическую преграду. Возможно, через окно, или какую-нибудь дыру в стене. И теперь, прячась ото всех, что не так сложно в таком большом замке, совершает свои чёрные дела. Олтанон рассказывал, что до распространения гаргены в городе было полно магов-самоучек, у которых со школой не было ничего общего. Вполне возможно, что господин Санмир или заговорщик склонили одного из них на свою сторону.

Но, быть может, остальные правы, и убийца действительно один из здешних. Это объясняет, почему его до сих пор никто не нашёл. Если убийца пользуется магией, тогда выбор подозреваемых невелик: Трилон, Дардарон, Палтанон или Гилон. Старагон не мог представить в роли убийцы Палтанона. Да, этот волшебник ему не нравился, он самодовольный, злой и недружелюбный, но по нему видно, что он печётся за безопасность школы. Трилон — директор. Если бы Санмир смог завербовать на свою сторону самого директора, ему бы не понадобилось ничего делать, всё было бы уже кончено. Нет, это не Трилон. Остаются Гилон и Дардарон.

Или же, убийца вовсе и не маг, а только специально извращает трупы своих жертв, чтобы всех запутать. Тогда это может быть кто угодно: Олтанон, Таралон, Алион, Хэрик, повар, те двое стражников, Колриус. Кто угодно. Меньше всего хотелось подозревать Олтанона и Таралона, первый слишком беспечен, второй глуп, если не притворяется таковым. А вот Алион... Она какая-то скрытная, неразговорчивая. А он оставил с ней Тару.

Старагон встряхнул голову, отгоняя дурные мысли. Так можно подозревать кого угодно. На минуту ему стало радостно оттого, что он появился в школе недавно, и на него уж точно никто не посмотрит косо.

Интересно, когда убийца снова попытается кого-нибудь убить? Неужели, снова ровно через два дня? Если так, то он слишком безрассудный. Или же слишком смелый. Может быть даже господин Санмир сам попросил его так делать? Может быть, он настолько уверен в нём? Нет, тогда бы он не стал придумывать план с монетой и отрядом элитных воинов. Если этот план есть, значит Санмир не так уж уверен в убийце, значит убийцу можно поймать.

А что с монетой? Есть ли у Санмира ещё такие же? Может быть, он может понаделать таких несколько сотен? Нет уж, тогда бы он захватил весь мир. Скорее всего, сделать такую монету — тяжёлый труд.

"Будем предполагать самое худшее" — решил Старагон. — "А именно, что у господина Санмира есть ещё одна, запасная монета, и план с атакой гэльвского отряда через семь дней не отменяется. Скольких монета сможет переместить? Сколько смогут одновременно держать в руках одну монету? Человек десять? Пятнадцать? Не чета против семерых магов. Если только убийца не перебьёт половину этих магов. Хотя, пока что он убивал только обычных людей и одного ученика.

В любом случае, мне нужно попытаться стать хоть сколько-то тяжёлой целью для убийцы и для гэльвов. С щитом, который едва защищает от подушки, я ничего не смогу противопоставить им. Буду ходить на все занятия и упорно тренироваться. И завтра же попытаюсь поделиться с Палтаноном своими мыслями и хотя бы что-то разузнать. Учителям наверняка известно гораздо больше, чем ученикам"

Пусть план был не самым грандиозным, но ничего лучше придумать всё равно бы не получилось. Время покажет, что делать дальше.

Старагон приоткрыл глаза и, поняв, что они слипаются, перестал думать, чтобы не мешать сну завладевать телом. Ему хотелось поскорее заснуть. Вскоре так и случилось.

Проснулся он от негромкого стука, который тем не менее заставил вздрогнуть и приподняться. Подойдя к двери, опьянённый растерянностью, он спохватился, что не одет. А вдруг за дверью Алион?

— Кто там? — спросил он громко.

— Это я, Тария, — послышался голос Таралона, сопровождаемый посторонним хмыканьем. — Я пришла, чтобы отдаться тебе как в последний день!

— Дурни, — шёпотом бросил Старагон.

Прежде, чем он попытался придумать ответ, из-за двери снова послышался голос, в этот раз Олтанона.

— Мы только зашли сказать тебе, чтобы ты поторопился. Не знаю, до скольки спят в Каганате, а у нас в школе встают рано. Палтанон уводит нас троих за город, чем он несказанно доволен, а значит с тобой будет заниматься Дардарон. Посмей опоздать дольше, чем на пять минут, и он медленно снимет с тебя шкуру и позволит Трилону вытирать об неё ноги.

Его речь сопровождалась смехом товарища, протяжным и немного хриплым, как ржание лошади.

Старагон прижал ладонь ко рту, взглянув в окно, из которого уже вовсю бились солнечные лучи. Он принялся одеваться с умеренной торопливостью. Олтанон тем временем не замолкал:

— И, одновременно с тем, он придумает заклинание, благодаря которому ты при этом будешь всё ещё жив, ощущая спиной каждую мозоль горбатых стариканских ступней.

— Я уже понял, — бросил Старагон за дверь, натягивая правую штанину.

— Нет, не понял, — возразил Олтанон. — Когда твоя шкура станет грязнее, чем ноги Трилона, он повесит её себе на стену, обратив рожей внутрь комнаты, и ты, всё ещё живой, будешь вынужден смотреть, как он делает зарядку для суставов и втирает в лицо вонючую грязь от морщин.

— А вам самим не пора поспешить, — спросил Старагон, когда накинул мантию и принялся завязывать пояс, вместе с висящим на нём кинжалом. — С вами не сделает что-нибудь подобное Палтанон, если опоздаете?

— Верно, — послышался говор Таралона. — Пойдём уже.

— Ладно, пойдём, — ответил ему товарищ, после чего обратился к Старагону. — Если что, я постараюсь тайно отсоединить от твоей шкуры голову, чтобы ты ничего не чувствовал. Мозолистые пятки Трилона на копчике — это похуже свиного дерьма на голове. Таралон, вон, знает не понаслышке.

— Заткнись!

Раздались удаляющиеся шаги. Старагон закончил одеваться и вышел, когда этих двоих уже не было видно. Зашагал по пустому, раздающему эхо шагов, коридору, до большого зала. Заглянув в проём, он похолодел: Дардарон уже ждал внутри.

Учитель обернулся на его шаги. Через правое плечо, потому что был левшой, как говорил Палтанон.

— Вот и ты, — хладнокровно сказал он. — Сегодня я сам займусь тобой. Палтанон предупредил, что у тебя плохо выходят простые заклинания. Пойдём вниз, в другой зал. Навестим ещё одного учителя.

Старагон ощутил огромное облегчение: Дардарон был спокоен и мягок, вопреки словам Олтанона.

Вдвоём они направились к лестнице, по которой поднимались в тот день, когда парень впервые оказался в школе. Спустившись, повернули направо, к загнутому влево коридору, потолок которого, освещаемый факелами, невесть как подвешенными там, терялся вверху. Коридор тянулся до очередной группы дверей, чередовавшихся по правую от Старагона руку, и его конец виднелся чуть вдалеке. Юноша понял, что они прошли полукруг и теперь стоят спинами туда, куда недавно смотрели лицами.

Дардарон, не сбавляя шага, на ходу толкнул хлипкую дверь, открыв вид на ещё один большой зал, как тот, наверху, только имеющий несколько иную обстановку. Вместо голых обгоревших стен — выкрашенная чёрным и белым поверхность, вместо деревянной мебели — чучела, набитые соломой, часть из которых — та, что обгорела или поломалась — была свалена в стороне.

В центре большого зала их ждал Гилон, почти полностью облысевший с густыми седыми бровями на лице, облачённый в серую до неприязни безвкусную робу. Он сутулился, но по взгляду и даже наклону голову было видно, что он не позволит себя жалеть.

Маги ничего не сказали друг другу, как будто обо всё договорились заранее, сразу же встали по одну от Старагона сторону, показали ему его место.

— Продемонстрируй, чему ты научился, — сухо и как будто безразлично попросил Дардарон.

Юноша уже привычными действиями создал воздушный щит. Он боялся, что на зло ему в этот раз ничего не получится, но такого, к счастью, не произошло.

Оба мага скривились как по команде.

— Постарайся его увеличить до возможного предела, — наконец заговорил Гилон, и Старагон обнаружил, что у него хрипловатый голос.

Парень увеличил щит до такого размера, когда едва мог удерживать его.

— Мало, — прокомментировал Дардарон. — Ладно, а как насчёт второго заклинания?

Истекающий потом и не жалеющий сил Старагон поднял вторую руку, произнёс слово, повелел воздуху накалиться. Заметив, что щит несколько уменьшился, он постарался не придавать этому значение, продолжил работать с огнём. Язычки пламени пропали, воздух повиновался — получилось.

— Ещё хуже, чем мы предполагали, — сказал Гилон коллеге, и тот кивнул ему. Старагону стало неприятно.

Он убрал заклинания. Дардарон смотрел на него, пристально, взглядом холодным и глубоким, и молчал, что казалось, будто он где-то очень далеко в мыслях. Он смотрел слишком долго. Старагон потупил взгляд.

— Ещё раз. — Наконец приказал учитель, хладнокровно и сухо.

Ученик сомкнул, разомкнул веки, сосредоточился. Попытка вышла ничуть не лучше прошлой.

— Ещё раз. — Повторил Дардарон.

Юноша опустил руки и умственные усилия, сосредоточился ещё раз, снова поставил заклинания, стал удерживать, долго, упорно пытаясь их расширить.

— Ещё раз.

Старагон мотнул головой, с которой слетели несколько крупных капель пота, повторил всё заново. Язычки потухли, жар был больший, чем обычно, но ненамного, щит тоже. Парень напрягался сверх своих способностей, но выходило плохо. Он уже знал, что сейчас услышит:

— Ещё раз.

Голос Дардарона, всё такой же хладнокровный и спокойный, казался теперь мрачным и пугающим, требующим, не терпящим возражений, даже несколько жестоким.

Стерев пот, застилавший глаза, Старагон попытался снова. Перед лицом возникло уже привычное помутнение, за ним виднелось другое — раскалённое. Парень сосредоточился на нём, попытался его усилить, расширить, продвинуть вперёд, в сторону танцующей изгибами стены, к чучелам, набитым соломой, которые едва были видны из-за туманности заклинаний. Невесть чем молодой волшебник почувствовал, что воздух начинает подчиняться его велению, раскалённая пустота двигается вперёд, медленно, но уверенно. Но вместе с тем щит пропадает. Старагон почувствовал это за секунду до его полного исчезновения и едва успел убрать Tare. Жар лишь слегка обдал его, почти не вызывая ощущений. Тело было и без того вспотевшим и нагретым.

— Ещё раз. — Сказал Дардарон.

— Я не могу, — простонал парень, сам того не ожидая. Казалось, его волосы вот-вот стекут с головы вместе с потом.

Взгляд учителя не изменился.

— Тогда смоги, — сказал он так спокойно и как бы безразлично, что Старагону стало страшно, и очередная попытка поставить заклинания показалась ему успокоительным избавлением.

К сожалению ничего большего, чем скромный небольшой щит и лёгкое воспламенение за ним, у него не вышло.

— Это очень странно, — бросил Дардарон вместо уже привычной фразы. Гилон подкрался к нему сзади и прошептал что-то на ухо. Немного подумав, он кивнул.

— Старагон, где можно найти твою подругу?

* * *

Тэлини бы вздрогнула от стука в дверь, если бы не пребывала в дрёме. Половину ночи они с Алион не спали, а теперь, когда все эти маги разошлись по своим занятиям, у неё было много времени, чтобы наверстать упущенное. К сожалению, этого сделать ей не позволили.

Накинув подаренную подругой светлую мантию, она прокричала за дверь, чтобы входили. Она надеялась, что это не убийца. Не будет же он так вежлив.

В открывшийся проём заглянул Старагон.

— Тара, — назвал он её выдуманным именем. — Тебя зовут.

— Кто?

— Маги, — сказал парень и пожал плечами.

Тэлини вдела босые ноги в жёсткие тапки и немедля последовала за другом. Ей было интересно, чего хотят от неё волшебники, но она точно не боялась. Может быть, они потребуют её ухода. Хорошо бы. Ей очень хотелось как можно быстрее вернуться в Каганат, и только бы Старагон в таком случае не бросил учёбу и не последовал за ней. Он хороший парень, не нужно ему это делать.

На ходу поправляя взъерошенную причёску, не очень длинную в сравнении с причёской Алион, но тем не менее более непослушную, она размышляла. У хентов волосы были толще и крепче, более мягкие и приятные на ощупь. В какой-то степени им можно было завидовать. Зато у них порой были уродские носы, неприлично большие или загнутые книзу, как, например, у Таралона, тогда как гэльвская курносость, как ей казалось, была более привлекательна.

Выбравшись из мыслей, она постаралась запомнить маршрут, по которому её вёл Старагон. Вдруг, придётся бежать обратно. После спуска по лестнице они долго шли по высокому, страшному коридору, который едва заметно загибался влево. Затем показалась очередь дверей, и Старагон вошёл в одну из них. Последовав за ним, гэльвка оказалась в просторном зале с непонятными полуобгоревшими чучелами и покрашенными стенами. В центре зала ждали два мага. Один из них был ей знаком.

Телини не понравилось, что они даже не поприветствовали её.

— Стань на место и попробуй ещё раз, — сказал знакомый. Лишь спустя несколько секунд, до девушки дошло, что он обращается к Старагону, а не к ней. Зачем он использовал гэльвский язык? Хотел, чтобы она была в курсе? Парень, подчиняясь его приказу, стал рядом с магами. Он простёр вперёд руки, крикнул непонятные слова, и гэльвка увидела чудеса: рядом с его рукой воздух зашевелился, стал искажаться, словно разбитое зеркало, затем изрёк жар, как от печи, только чуть меньший. Почти сразу Старагон пошатнулся вперёд, после чего магия пропала.

— Простите, — промямлил он на колоридском. Телини ничего не поняла, но, похоже, он извинился.

— Ещё раз, — смолвил знакомый маг.

Юноша подчинился, но по какой-то причине у него снова не вышло.

— Не понимаю, — прошептал он.

— Мы были правы, — проскрипел незнакомый волшебник, он тоже знал гэльвский. — Она тебе не просто подруга. Ты влюблён в неё, так?