Фэнтези-2018 Девять дней исправления

— Можешь забыть, что я говорил. Жертв не две, а три. И запертые двери спальни вряд ли могут помочь.

Свет зажжённого им факела упал на пол, прояснив силуэт лежащей в отрыве от тела окровавленной руки. Старагот услышал, как Тария заплакала.

...Из-за бурьянного холма впереди медленно и украдкой выглянула пика, словно великан-копьеносец, чьи голова и тело всё ещё оставалась за возвышенностью, шёл навстречу с обратной стороны. Трилон не отрицал, что именно такие мысли, вполне возможно, зарождались в его воспалённой — не от недостатка сна или опьянения, а от долгой дороги — голове, если бы спутник ещё с самой границы Белого Берега не прожужжал ему все уши о том, что предстоит увидеть. Удивляло то, как точно был выбран момент их выезда из Ретанны и рассчитано время всех последующих остановок, ведь прямо сейчас солнце скрывалось за узкой вертикалью пики не просто целиком, а с идеальной точностью. "Вот увидишь, дружище, если приехать туда утром по западному тракту, то можно увидеть, как светило всходит не из-за горизонта, а из-за той башни, и весь замок в этот момент словно охвачен святым излучением. Что ещё можно считать знаком свыше, если не это?"

— Вот видишь, дружище. Я же говорил! — сказал он теперь, ускоряя лошадь. Трилон сначала тоже хотел поехать быстрее, но потом почему-то передумал и позволил спутнику удалиться вперёд.

Прошла минута, прежде чем вершина холма приблизилась настолько, что смогла показать ещё одну пику — младшего брата копьеносца, который был заметно ниже и шагал на солидном расстоянии. Это — знал Трилон — купол графского замка, построенного ещё до рождения короля Сайвена, отца Его Величества короля Гердера, но по замковым и городским меркам не так уж давно.

Первая же пика была башней замка, стоящего на противоположной стороне города, по соседству с портом, хоть и не имеющего ничего общего с песком, рыбой и гнилыми пирсами, потому что нависал он над ними с высокой скалы. Это строение появилось много раньше графской обители — на несколько веков, если верить библиотечным хроникам, которым, вообще-то, верить было нельзя, по крайней мере безукоризненно.

Больше ничего существенного Трилон об этом здании от своего друга не слышал, но был полностью уверен, что вот-вот наслушается.

По мере приближения солнце ползло вверх, а сужающиеся края башни выпускали его толстые бока. Бока обхватывали, обнимали башню, становясь красными, словно бока перезрелого яблока.

— Что скажешь? — последовал вопрос, когда из-за холма начали появляться городские кварталы, черта невысоких стен и часть самого замка, находящаяся под башней.

— Что я могу сказать? — Трилон с трудом оторвался от зрелища города и перевёл взгляд на спину своего спутника. Фаралон был почти одного с ним возраста, походил внешне, а с момента их знакомства стал точно так же перевязывать на затылке свои бледные русые волосы, чтобы свисала короткая косичка. Создавалось впечатление, что он копирует, умышленно или нет, нового знакомого. Ему оставалось только набрать вес, чтобы в свои тридцать не выглядеть как умирающий старик. Говор у него был своеобразный, вроде бы весёлый, если вникать в смысл сказанного, но в то же время серьёзный, строгий, сердитый.

Трилон снова посмотрел вперёд, вспомнив, что объектом вопроса был замок.

— Я удивлён. В такой громадине может поместиться целая армия. Там же можно их обучать и тренировать. А если какая беда, такой замок может держать осаду. Даже не верится, что граф этих земель испугался кучки разбойников и не решился отбить его.

— Он не их испугался, — возразил Фаралон, качаясь в седле. — А баек, которые ему наплели местные торговцы. Граф сказочно суеверный, что твоя бабка. Стоит ему услышать, что под кровать пёс нагадил, он сожжёт эту кровать вместе с комнатой, псом и слугой, принёсшим весть. А потом переселится подальше, может даже в другую часть дворца. Только представь, как им легко манипулировать.

Догнав спутника, ставшего ровно на вершине холма, Трилон тоже придержал лошадь, глянул на россыпь черепичных, листовых и крытых древесных крыш, смешанную с более редкой россыпью высокоглавых башен стен и храмов. Отсюда можно было увидеть, что пустующий замок не только выше, но и шире графского дворца. Намного шире. Оба они стояли на возвышенностях, обнесённых на одну половину жилыми постройками, а на другую крутыми, неприступными склонами. Оба были величавыми и живописными, подстать друг другу. Но с одного беглого взгляда любой дурак мог определить, какой из них больше другого достоин быть резиденцией городского наместника.

— Даже знать не хочу, — начал Трилон, недоумевая над ситуацией, — как именно торговцы смогли убедить суеверного графа не занимать самое выгодное для него строение в городе. Куда интереснее узнать, зачем они сделали это?

— В скале, на которой стоит замок, — ответил Фаралон, помолчав, — лежит тоннель, которым часто пользуются контрабандисты.

Трилон повернулся к нему, выпучив от удивления глаза.

— И ты собираешься создать там школу? А нельзя ли просто выкупить какое-нибудь здание, зачем тебе целый замок? Ты ведь не надеешься, что учеников будет настолько много, что им понадобится огромный дворец?

— Кажется, школу собирался открывать не только я. Мы! Ты же сказал, что поможешь мне.

— Когда не знал подробностей твоей задумки...

Наконец с ними поравнялся, вклинившись между лошадьми, третий всадник — Аррадра ехала на серой кобыле, которая была слишком высокой для неё. Стремена удалось настроить, но вот спускание на землю всё ещё оставалось непростой задачей, поэтому девушка выбиралась из седла только на редких привалах и с естественной нуждой терпела по полдня, оттого постоянно выглядела едва живой. Круги под глазами и спутанные волосы делали эффект от не самого миловидного лица ещё менее приятным. Кроме того Аррадра была сутулой, а в седле так и вовсе сгорбилась, словно старуха.

— Ты в порядке? — спросил Фаралон, чтобы услышать известный ответ. Однако получил другой:

— Чем быстрее доберёмся до города, тем лучше. Не понимаю, зачем вы стоите здесь.

Лошадь, получив удар в бока, тронулась с места и стала медленно спускаться по склону, стуча копытами и недовольно фыркая, а наездница, наконец, выпрямилась, чтобы не свалиться вперёд.

Подождав немного, волшебники тоже поехали вниз.

— Ты так и не ответил на вопрос, — заметил Трилон.

— Касающийся моего интереса к замку? Ответил. Ещё в Ретанне. А ты, что свойственно тебе, невнимательно слушал. Дело не в размерах этого строения и даже не в защите, хотя она тоже имеет немалое значение. А дело в том, что где-то в замке есть невероятно сильный источник магии, самый большой в округе и, похоже, неисчерпаемый. Представь, как это поможет нам в нашем деле.

— Представляю.

— Мой план вполне осуществим. Сначала выгоним бандитов из замка, с этим вряд ли возникнут проблемы. Потом нужно будет сменить власть в городе. Куастоком правит старый и заржавевший идиот. Идиотом недовольны все, кроме его самого ближнего окружения и армии, которой он даёт деньги. Но есть другой человек — совсем ещё молодой лорд Петар Локсгер. Он хочет занять место графа. А мы ему в этом поможем. Наше... предприятие может быть очень симпатичным для короля. Именно этим мы и воспользуемся. Поедем в столицу и предложим Его Величеству свои услуги. Скажем, что хотим открыть школу здесь, а единственными условиями станут небольшое финансирование и смещение нынешней власти в графстве в пользу Локсгера. Думаю, король будет только рад поставить сюда того, кто будет лучше справляться с обязанностями. Лишившись поддержки столицы, граф лишится и поддержки окружения, а следовательно и армия не станет его защищать. Локсгер станет новым управителем, а мы будем на хорошем счету и у короны и у местной власти. Претензий на наш замок ни у кого не останется. Торговцы поначалу будут недовольны, но пройдёт время, на рынок поступят наши товары, и они, почуяв выгоду, тоже смирятся с нашим присутствием. К тому же в город станут стягиваться всё больше людей, желающих проверить себя в магии. А больше людей — значит больше покупателей. Всем будет выгодно наше существование, а значит, мы будем процветать.

— Всё это звучит очень привлекательно, — улыбаясь, протянул Трилон. — А теперь спустись с небес на землю, посмотри вокруг и оцени положение, в котором находишься. Перед нами замок, занятый бандитами, городом правит обезумевший старик, и почти никто не знает о нашем существовании, несмотря на то, что оно всем выгодно.

Фаралон опустил голову:

— Ты прав, нельзя постоянно жить в мечтах и ничего не делать. Будем решать проблемы по мере их поступления. Для начала нужно отвоевать замок. К счастью, у нас есть неслабое преимущество. Магия.

Как ни странно, солнце ползло вверх быстрее, чем они спускались. Её верхний край уже добрался до самой вершины башни, и над замком повисло, как и говорил Фаралон, нечто похожее на "святое излучение", в котором величавое строение растворялось, оставляя после себя смутные очертания. Трилону на миг показалось, будто замок пожирается вспышкой убийственного пламени.

— Ты почти всё продумал, — сказал он, не глядя на спутника. — Кроме одного. Что будет, если ничего не получится?

Фаралон повертелся в седле.

— Для нас, — ответил он, — ничего...

Первый день.

Несмотря на то, что Старагот не спал, ночь показалась ему очень короткой. После всего, что произошло вчера, сонливость как рукой сняло. Слишком много событий на один день. Голова была переполнена мыслями, не дававшими сознанию расслабиться.

Сначала он вспоминал своё детство. Как и добрая часть жителей Ридвинга, он рос без родителей. Мать была шлюхой — ему ещё повезло, что она не утопила его, а отдала в приют. Отцом мог быть кто угодно.

Однажды ему довелось увидеть, как знатный господин читает письмо. Старагот был поражён: из нескольких десятков закорючек на крохотном куске бумаги, которые можно нарисовать за несколько секунд, господин узнал то, что хотел ему сказать человек, находящийся в сотнях миль от него. Слово в слово.

Тогда мальчик загорелся желанием обучиться этому мастерству, этой магии. С трудом, но ему всё же удалось заполучить в свои руки старую книгу. В "медняковой яме"* жил лишь один человек, обладающий хоть какими-то знаниями о письме. Старагот неделю уговаривал старика, выполнял для него сложную работу, носил воду и пас его скот, и наконец тот согласился рассказать то, что знает. Оказалось, каждая закорючка имеет своё значение и своё произношение. Из трёх десятков старик знал, как произносятся двадцать две. Остальные Стараготу пришлось узнавать у купцов и знатных господинов. Он сидел в людном месте и вместо милостыни выпрашивал знания.

Однако, изучив все символы, он встал перед вопросом, как же с их помощью люди узнают целые слова. Несколько дней поломав голову и посидев над раскрытой книгой, он всё же понял принцип.

Вскоре мальчик уже читал без запинки. Сначала вслух, затем в уме. Ему открылся целый новый мир, состоящий из мыслей людей, живших столетия назад, из слов, записанных в письмах, которые должны были оставаться в секрете. Это было настолько интересно, что парень утонул в этом занятии с головой.

Чтобы прокормить себя, он взялся за работу побегушника. За еду или медяк он передавал послания торговцев, трактирщиков и всех, у кого были медяк или еда и кому нужно было передать послание. Однажды получателем оказался гэльв, скрывающийся в переулках "медяковой ямы". Старагот до сих пор помнил это послание: "в корже найдёшь то, что хотел. Я помогаю тебе в последний раз". Лишь спустя годы парень понял, что возможно этот гэльв был шпионом, иначе почему у него было столько денег, что он купил целый корж, но при этом ночевал на улице и скрывался под капюшоном. Однако тогда мальчик об этом не догадывался. Он подружился с гэльвом, а когда тот узнал, что он умеет читать и писать, то очень удивился. Иногда он просил Старагота прочитать пару строк из писем. Однажды он проболтался, что у гэльвов есть свои закорючки и свои слова, обозначающие то же, что и колоридские. Парень очень удивился этому: зачем выдумывать новые, если уже есть готовые? Но ему стало интересно, и он попросил гэльва рассказать ему об этих словах. Со временем мальчик стал узнавать гэльвский язык. Однако, в один день гэльв куда-то исчез, так и не успев рассказать очень многого.

Старагот был расстроен. Гэльвский язык понравился ему ничуть не меньше колоридского. Он думал о нём днями напролёт. Однажды его отправили с посланием к рыцарю, который ждал в таверне. Гэльвский язык так сильно въелся в мысли Старагота, что парень передал послание на нём. Увидев озадаченное лицо получателя, он понял свою ошибку и исправился, однако рыцарь заинтересовался им. Узнав, что парень владеет обоими языками, он сделал ему предложение, и Старагот согласился. Он стал прислуживать рыцарю, носить его вещи и протирать его доспех. Намечалась война с Гэльвским Каганатом, и рыцарь вместе со Стараготом отправились с армией на север, далеко от Ридвинга. Но парень и не думал жаловаться. Рядом с рыцарем всегда была еда, он ещё никогда не чувствовал себя таким сытым, при этом работа оказалась вовсе не тяжёлой.

К сожалению, вскоре армию разбили, а Старагот попал в плен к гэльвам.

Вспоминая всё это, парень не мог уловить связь со своей особенностью? Поему магия никогда не проявлялась? Почему ничто не указывало на это? Как такое возможно?

Вспомнив всё, что происходило с ним до вчерашнего вечера, он принялся думать о том, что будет дальше. Ему хотелось обучиться магии и, поступив на службу короне, искупить всё, что он сделал. Он хотел исправить свой поступок, когда он просто отдал господину Санмиру письмо хана, даже не попытавшись ничего соврать. Девять дней оставалось на то, чтобы разобраться в ситуации, сложившейся в стенах школы. С другой стороны, Старагот не хотел терять Тарию — единственного близкого ему человека. А ей нужно в Плим. Парень боялся, что однажды обнаружит, что её нет рядом и что одна из лошадей в городской конюшне куда-то исчезла.

Пролежав ещё половину ночи, Старагот принял решение, что стать магом важнее, ведь Тара ничего для него не сделала. Может быть, он ей вовсе безразличен. Если она поставит перед ним выбор, она или школа, он выберет школу. Это будет нелегко, но он сделает это.

Лишь ближе к рассвету, когда ночь уже подходила к концу, парень всё же немного вздремнул. Сквозь дрёму ему показался образ господина Санмира. Но гэльв ничего не говорил, лишь смотрел на своего бывшего слугу с едва заметным упрёком.

Встав с кровати так, чтобы она не заскрипела и не разбудила спящую недалеко девушку, Старагот вышел в коридор и стал вспоминать дорогу, как ему объясняли вчера. Коридоры замка оказались очень запутанными, но, походив немного, парень всё таки отыскал большой зал, из которого доносились странные звуки.

Звуками оказалось дрожание стен при ударе магией. Ученики, скопившись по периметру одной стены, зачем-то пускали магические снаряды в другую. Старагот не видел эти снаряды, но понимал, что они есть: возле пальцев молодых волшебников воздух становился мутным, словно искажался. Молодые маги при каждом взмахе руки выкрикивали что-то, и Стараготу показалось, что он услышал в этих криках кое-какие слова на восточном языке.