Гарри Поттер и Три Пожилых Леди

— Хоть что-то хорошее, — буркнул Дерек.

— Не радуйтесь заранее, суперинтендант, — улыбнулся Джеффри, — всякие Черные Властелины, судя по тем же — а других у нас нет — источникам, обычно создают весьма эффективные структуры.

— У них другая беда, мистер Бутройд. Я, знаете ли, иногда читаю внукам сказки. Тамошние злодеи обычно очень говорливы. Ну там знаете — долго распинаться перед главным героем, прежде чем убить его. И в связи с этой милой деталью не могу решить для себя: этот мистер Локхарт — светлый или темный? Он достаточно непрофессионален для первого и, без сомнения, с лихвой говорлив для второго. А цвет оппонента, видите ли, лучше знать заранее — это помогает понять, чего от него ожидать.

— Давайте сойдемся на том, что мистер Локхарт — сложная и неординарная личность. Гарри? Гарри?!

Гарри сидел, уткнувшись лицом в стол, на скатерти, почти скрытое лицом, расплывалось мокрое пятно. Мальчик плакал.

— Хм, молодой человек, — тогда-еще-лейтенант Бутройд, как помнила Шарлин, был гениальным воспитателем и, помимо вежливого разноса, имел в своем арсенале достаточное количество приемов, чтобы превратить кучку бестолковых, полных энтузиазма юнцов и юниц в смертельно опасных воинов. И да, он сталкивался и со слезами, и с истериками — слишком плохо шли у них дела поначалу, слишком много было потерь и поражений, — Ваше огорчение делает несомненную честь Вашему интеллекту. Ты очень умный мальчик, Гарри, за всю свою службу я почти не встречал людей, способных по одной оговорке сделать выводы, достаточные для того, чтобы вот так вот расстроиться. Но не мог бы ты поделиться этими выводами со всей компанией? Вместе мы сумеем тебе помочь.

Гарри поднял голову, он действительно плакал.

— Мне… Мне не нравится это прозвище, сэр. Совсем не нравится, — Гарри помолчал, потом как будто бросился головой в холодную воду, — если они говорят обо мне как о «Мальчике-Который-Выжил», значит… Значит, я должен был умереть?!

— Определенно да, Гарри, определенно да. Ставлю свою ферму против шляпы мисс Стрит, что это так.

— Я не приму Вашу ставку, майор. Моя шляпа мне слишком дорога. Но ведь это еще не все, Гарри?

— Наверное, это было до того, как меня спрятали у дяди и тети. И наверное… Наверное, тогда же убили моих папу и маму, — слезы снова полились из зеленых глаз.

— Ты молодец, Гарри. Знаешь… Если бы мой агент — настоящий агент — не расплакался, узнав такое — разумеется, когда вокруг только и исключительно друзья или же в одиночестве, в подушку, — я бы счел его непригодным к работе. Мне не нужны машины для добычи сведений или… активных действий. У тебя доброе горячее сердце, Гарри.

Майор приобнял мальчика. Теперь тот не дергался при каждом прикосновении — редкие объятия пожилых леди и грубовато-ласковая ухокрутительная терапия МакФергюссона за несколько месяцев приучили его, что прикосновения не обязательно связаны с неприятностями. Гарри молчал еще минуты две, потом поднял голову.

— Миссис Кейн, я могу рассказать, что я еще понял. Это же… тоже урок?

— Вся жизнь — урок, мистер Поттер. И только уча этот урок каждый день, каждый час, каждую секунду, Вы сможете выживать и дальше. Мне хотелось бы, чтобы Ваше выживание продлилось бы лет до ста-ста двадцати, как у прочих волшебников.

Волшебники и друзья

— Я ВОЛШЕБНИК?! Я не мутант, а волшебник?

— Упс. Девочки, кто проговорился? Насчет мутанта?

— Никто, мисс Стрит. Просто «этих» вы называли мутантами. Я подумал, что если они меня прячут, то я такой же как они. И значит, тоже мутант.

— Ииии?

-… А если они не мутанты, а настоящие волшебники, то значит и я тоже! Вот это да! Мисс Стрит, леди, мистер МакФергюссон, так если… значит, вы тоже волшебники?!

— В какой-то степени, Гарри. В меру наших скромных сил. Но вот ты — безо всяких оговорок. Теперь ты понимаешь, что такое «это»?

— Ага! Значит, это было такое волшебство!

— Именно. Но впрочем, ты собирался еще что-то рассказать?

— В общем… Вы сами говорили, что если несколько необычных событий происходят в одно время, да еще и с одними и теми же людьми, или друзьями, или… родственниками, то скорее всего они связаны. Вот я и подумал. Я Мальчик-Который-Выжил. При этом выжил я до того, как меня спрятали, а то никто об этом не узнал бы. Значит, это было перед тем, как меня принесли к Дурслям. И еще. Меня принесли со шрамом на лбу, я же читал документы. И он тогда еще не зажил. Из него текла кровь. Значит, скорее всего этот шрам совсем недавний. И, наверное, он должен был меня убить, но не убил.

— Не сам шрам, Гарри, а что-то, что его тебе оставило.

— Ага. Слушайте, а это же наверное тоже было волшебство? Только злое. Потому врачи и не знали, что с ним делать?

— Блестяще, курсант Поттер, блестяще. Продолжайте.

— Ну… И меня отдали Дурслям сразу после этого. А до того я жил с папой и мамой. Но их тогда убили. А я выжил, — Гарри снова заплакал, ему не мешали. Через несколько минут он опять успокоился и потянулся к чаю с печеньем. Поднял глаза, встретился взглядом с остальными, — и, наверное, меня спрятали от тех, кто хотел меня убить? То есть эти… которые стирают память — они не враги? Они друзья?

— Таких друзей — за жопу да в музей, — Делла усилила свой американский акцент, — если бы я захотела бы спрятать свой драгоценный «стетсон», вряд ли я сделала бы это на дне вонючего нужника.

Гарри улыбнулся сквозь слезы, такая «американская» мисс Стрит ему очень нравилась.

— Это несколько грубо, милочка, — поморщилась миссис Бересфорд, — но в целом верно. Понимаешь, Гарри, эти так называемые «друзья» не только прячут тебя, но и тщательно следят за тем, чтобы твоя жизнь здесь была, скажем так, менее счастливой, чем это положено обычному ребенку.

Гарри кивнул. Злость, которую он увидел на лице миссис Кейн в Хэллоуин, наводила на мысли, что одним стиранием памяти дело не ограничилось. И даже если это был всего лишь побочный эффект — почему они, эти волшебники, так яростно следили за тем, чтобы Гарри ни к кому не привязался? Ведь ничего страшного в том, что с ним пыталась заниматься миссис Аддерли, не было, ведь правда? Ведь она все равно видела его каждый учебный день, при чем тут секретность? Или что плохого, что его бы подкармливала миссис Робертсон?

— Но зачем, миссис Бересфорд?

— Ты заметил, Гарри, что человек, который прячет тебя — директор школы? Вероятнее всего, той самой школы, в которую, я уверена, тебя пригласят в следующем году, и, чем хуже тебе здесь, тем более сказочным покажется тебе и волшебный мир, и волшебная школа. И с тем большим восторгом и доверием ты будешь относится к ней и к тем, кто тебя туда приведет. Например, к директору. Это и называется манипуляциями, помнишь?

— То есть этот Дамблдор плохой?

— Недостаточно данных, — заметила миссис Кейн, — но вряд ли все так просто. Что-то он делает в твоих интересах, что-то явно в своих. И непонятно, насколько твои с ним интересы совпадают. Может быть, и полностью, хотя так бывает очень редко. Но вот именно у тебя причин так сразу записывать его во враги нет.

— А у вас?

— У нас есть. Память. Он отнял нашу память, а память — то, что делает нас самими собой. Поэтому мы его в друзья точно не запишем.

— Тогда мне он тоже враг. Потому что он делает вас не вами, а кеми-то другими, теми, кто меня ненавидит.

— Пытается делать, Гарри. Пытается. Пока мы успешно противостоим этому. Хотя ты прав, то, что мы до сих пор друзья, — при этом слове Гарри как солнечный лучик проглотил, — это не заслуга мистера Дамблдора.

— Поэтому он мой враг, — твердости в голосе мальчика хватило бы на троих взрослых, причем не абы каких, — если бы он был моим другом, он вряд ли возражал бы, чтобы у меня появились еще друзья кроме него!

Взрослые переглянулись. Мисс Стрит подумала, что это даже странно — между ними более шестидесяти лет разницы в возрасте и жизненном опыте, но слово «друг» вполне точно описывало их отношения. Разумеется, эта дружба была основана на покровительстве, но так тоже бывает, и довольно часто. С другой стороны, мальчика никак не назовешь обычным ребенком. Тяжелая ли жизнь, выпавшие ли ему приключения или же общение с благожелательно настроенными взрослыми, причем общение если не на равных, но близко к тому, сделали его действительно необычным ребенком даже без учета «этого», Делла лишь надеялась, что в будущем это не помешает мальчику сойтись с другими детьми.

— Не буду спорить, Гарри, — усмехнулся Бутройд, — каждый сам вправе определять, кто ему враг и кто друг, — но если хочешь знать мое мнение — у тебя есть враги и похуже мистера директора. К примеру, тот, кто оставил тебе этот шрам, тоже вряд ли желал и желает тебе добра. Тем более, что скорее всего тогда же он — тот, кто оставил тебе этот шрам — убил твоих родителей.

— Значит, среди волшебников у меня нет друзей? — намека Бутройда Гарри предпочел не понимать. Позиция мисс Стрит насчет музея была ему ближе.

— Разумеется, нет. Сейчас. Ведь ты же там никого не знаешь. А как ты заведешь друзей среди тех, с кем ни разу не встречался? Но они просто обязаны появиться — если у тебя столько врагов, без друзей ты точно не останешься, — «Или, как вариант, ты просто не проживешь достаточно долго, чтобы их завести», — прочитала Шарлин в глазах майора. Ничего, это ее забота. И, похоже, подруги, да и Дерек, при необходимости ее в этом деятельно поддержит.

— Понимаешь, Гарри… Ты, да и мы все, похоже попали в сказку. А сказки, знаешь ли, временами довольно страшные.

— Но ведь в них все кончается хорошо?

— Не само собой, Гарри, не само собой. Видишь ли, из того, что мы узнали — ты или герой, или из тебя растят героя. А «хорошо» из «плохо» делают именно они. Герои.

— А вы?

— А мы все помощники героя.

Гарри понимающе кивнул. Десятилетнему мальчику, на которого внезапно обрушилось понимание того, что он действительно может оказаться героем, было грустно. Может, при других обстоятельствах он бы даже обрадовался. Но то, что героя из него делают за счет кусочков чьих-то жизней, ему совсем не нравилось. Потому что в этом случае герой получался какой-то неправильный. Ему не хватало опыта, а часто и просто слов, чтобы выразить свои мысли — обычно в таких случаях ему помогали три леди, взявшие над ним шефство. Возможно, он расспросит их, а точнее, миссис Кейн, чуть позже. Это из-за майора — тот был здоровским дядькой, но что-то останавливало его от такой же откровенности, которую он позволял себе в отношении трех старушек и пожилого полицейского.

Возможно, дело в том, что он просто мало знает его? Тогда позже, когда они познакомятся получше, он обязательно начнет советоваться и с этим улыбчивым пожилым джентльменом. А пока у него есть миссис Кейн, миссис Бересфорд, мисс Стрит и мистер МакФергюссон. Они обязательно помогут ему, а значит сказка кончится хорошо, как это и положено, правда?

* * *

Миссис Кейн немного задержалась: мисс Стрит и миссис Бересфорд уехали первыми, за ними суперинтендант увез Гарри — по легенде, он возил его на лекцию для потенциальных правонарушителей. Они прошли к маленькому столику у окна, Шарлин кинула благодарный взгляд на майора: на столике лежали пачка «Житана» и пепельница. Бутройд плеснул себе виски, Шарлин добавила в чай ликера. Минут пятнадцать они молчали. Наконец, Джеффри поставил на стол пустой стакан.

— Итак, Шарлин, ты понимаешь, что отныне никаких авантюр с твоей стороны? Никаких поездок, никаких походов в архивы, ничего. Школами есть кому заняться. Возможно, нам удастся обнаружить еще несколько таких вот странных записок — если, конечно, наши друзья не проследили тебя до архива школ и не исправили свои упущения.

— Я понимаю, что в очередной раз рискую недооценить противника, Джефф, но мне кажется, сама концепция архивов, перекрестных ссылок на документы и вообще всего этого бюрократического кошмара с трудом воспринимается этими людьми. Черт, да даже обычные — или обученные — «магглы» теряются, когда сталкиваются со всей этой бумажной волокитой.

— Тут два варианта. Либо это их волшебство ведет архивы самостоятельно, и они теряются в нашем бумажном море, либо их государство или какая там у них организация вместо него, значительно менее развиты. Что неудивительно для общества размером с городок.

— Скорее всего, оба фактора. Плюс учти — пока мы сталкивались не с этим волшебным правительством, а с любительской группой, вроде нас самих. Кстати, как ты думаешь, от кого этот интриган-директор прячет Гарри? От правительства или?..

— Или, Шарлин. Поставь себе целью нахождение мистера Поттера организация хотя бы уровня нашего окружного Совета, Гарри, судя по вашим записям, нашли бы еще пару лет назад, и это самый поздний срок. Нет, их противники такие же дилетанты. Впрочем, давай вернемся к тебе. Итак. Ты никуда не вмешиваешься и только и исключительно продолжаешь «жестоко эксплуатировать» мальчика, примерно как до Хэллоуина. Заодно развиваешь ему логику, наблюдательность, знание психологии. Результаты и так впечатляют, но тут нельзя останавливаться.

— Принято. Хотя это больше для Сэмми. Другие направления?

— Готовь его к школьным экзаменам. Бог знает, чему его там будут учить в этой чудо-школе. Не хотелось бы получить недоучку, если мальчик действительно в итоге решит послужить… еще одной пожилой леди.

— Вот как… А работенка для меня? Специальная подготовка?

— Не сейчас. Во-первых, рановато, а во-вторых, вряд ли ему предстоят жесткие контакты вот так уж сразу. Хотя тут тоже недостаточно информации, возможно, наши друзья предпочитают сбрасывать кандидатов в герои в воду и смотреть, кто выплывет. В любом случае, ничему серьезному мы его пока научить не успеем, а с азами вполне справляется его кузен.

— Простите сэр, но Вы уверены, что этот мистер Дамблдор Вас не покусал?

— Скорее, нас обоих покусало одно и тоже, Шарлин. Больше чем уверен, что мистеру Дамблдору тоже пришлось терять учеников. Я это чувствую.

Майор плеснул себе еще виски, выпил. Шарлин молча подняла чашку.

— Понимаю Вас, сэр. Можно узнать, что будет с Дереком, Деллой и Таппенс?

— С мальчиком им лучше не контактировать, за исключением специальных собраний. И вряд ли этих собраний будет много. Кроме МакФергюссона, он и его бобби приучат пацана нормально общаться с мужчинами. Я очень уважаю тебя, Шарлин, но… это психология. Остальное… Ты твердо уверена, что хочешь это знать?