Гарри Поттер и Три Пожилых Леди

Таппенс тихо, миллиметр за миллиметром, отодвигала ставню, чтобы, наконец, увидеть этого старикашку. Однако никого, кроме Дерека и Гарри так и не увидела. Но снова услышала тот же голос:

— Я не впечатлен. Выглядит не слишком презентабельно для национального героя. Вы действительно мистер Гарри Поттер, молодой человек?

«Делла была права: комиксы кишат невидимками»

— Это я. А кто Вы? — Гарри, судя по его виду, ничегошеньки не понимал, мальчику было больно, но держался он молодцом.

— Это неважно, мистер Поттер. Главное, что я нашел Вас.

— Все, кому не лень ищут меня, — пробурчал Гарри, — Вам что, помог мистер Локхарт?

— Почему Вы так думаете, мистер Поттер?

— Потому что он самый дурацкий кретин из всех, кто меня искал.

— А Вы умны, молодой человек. Беру обратно свои не слишком вежливые слова. Разумеется, «Великий Гилдерой Локхарт», обнаружив Вас среди магглов, не смог не похвастаться об этом в «Дырявом Котле» в тот же вечер. Правда, потом мне помог еще один человек Дамблдора.

— Мистер Флетчер?

— Знаете, Вы снова удивили меня. Разумеется, он. Повадки этого воришки хорошо известны: достаточно было позволить ему украсть одну безделушку и позаботиться о том, чтобы ему ни в коем случае не захотелось от нее избавиться. Эта безделушка в конце концов и привела меня сюда, в этот городок. А как об этом догадались Вы?

— Он второй в списке идиотов Дамблдора, сэр.

— Приятно, что юное поколение по достоинству оценило шайку этого маразматика.

— Но это же очевидно, сэр. Так Вы тот самый невидимка? Который был в этом доме, — Гарри мотнул головой в сторону окна, за которым в глубине комнаты пряталась Таппенс, — и около школы вчера?

— Откуда Вы знаете? Какие-то маггловские устройства?

— Да, — строго говоря, Гарри не лгал: дверь, открывшаяся и закрывшаяся от странного сквозняка, была стопроцентно «маггловской», и ее, без сомнения, при желании можно было назвать устройством.

— Хм. Том был прав. Мы недооценивали магглов. Вот уже и мантии-невидимки перестали служить надежной защитой… Но хорошо, что мне все же пришло в голову использовать самих магглов для того, чтобы найти тебя.

— Сэр, а не могли бы Вы пояснить еще одну вещь. Эээ… У Вас есть на это время, сэр?

— Не беспокойтесь, мистер Поттер. Нам не помешают. Как только я убедился, что это действительно Вы, я наложил на вход магглоооталкивающие чары. Я понимаю, что ты вряд ли знаешь, что это… Короче, никто не пройдет внутрь и не побеспокоит нас. Так что какое-то время у меня есть. Так что ты хотел спросить?

— Почему Вы приказали Деннису убить меня, мистер?..

— Так этого мальчика звали Деннис? Впрочем, неважно, — невидимка словно и не заметил неявной просьбы представиться, — Видите ли, мистер Поттер, я вижу в этом одновременно иронию и определенную справедливость. Вы знаете, как Вас называет это стадо?

— Волшебники? Да.

— Мальчик-Который-Выжил. Видите ли, в волшебном мире незадолго до Вашего рождения возникли некоторые… разногласия.

— Война?

— Можно сказать и так. Так вот, Темный Лорд прекрасно осознавал опасность, исходящую от магглов. Он считал, что волшебникам необходимо объединиться под его руководством и устранить эту угрозу.

— Убить всех людей?

— Не думаю, что так уж и всех. Просто поставить их на то место, которое они и должны занимать. Магглы должны служить волшебникам, это их естественное место.

— Хм… Знаете, мистер… По-моему, любой Черный Властелин в книжках хочет примерно того же.

— Это же маггловские книжки, мистер Поттер? Дайте угадаю — и в этих книжках этот самый Черный Властелин обязательно терпит поражение?

— Вроде того, сэр.

— Увы, вынужден Вас огорчить — партия магглолюбов, во главе с мистером Дамблдором уже была фактически разгромлена. Осталось лишь дочистить прячущихся по щелям — и Министерство само пало бы к ногам Лорда, к нашим ногам. Но… Случилось то, чего не могут понять ни мы, ни наши… оппоненты.

Таппенс подумала, что примерно так же мог выступить Гитлер году так в сорок втором, ну или, в крайнем случае, в сорок третьем — после Эль-Аламейна и Сталинграда. Или японцы после Мидуэя. Но, естественно, промолчала, лишь поплотнее примяв служившую в качестве упора сумку. Старик продолжал:

— Мой Господин решил устранить некую угрозу, о которой не очень любил распространяться. Она каким-то образом была связана с Вами и Вашими родителями. Ваши отец и мать не смогли противостоять Величайшему Волшебнику — он просто смел их.

— Убил, — в голосе Гарри до того удивительно спокойном, послышалась ярость.

— Да, мистер Поттер, убил. Более того, он пытался убить и Вас. Вообще-то у волшебников не принято убивать детей, я имею в виду детей-волшебников. Но у Темного Лорда были свои соображения.

«Боже мой, это же совершенно библейская история. Царь Ирод, младенцы… Предсказание? И тогда Гарри… Боже мой, Боже мой!» — мысли Таппенс смешались.

— И вот, при попытке убить Вас Темный Лорд исчез. Вы знаете историю Вашего шрама? Не каждому удается пережить Убивающее Проклятие, знаете ли. Обычно люди просто умирают, но Вы отделались вот этим.

Гарри потер лоб свободной рукой. Ему было трудно стоять, он уже сам изо всех сил пытался удержаться за МакФергюссона, а тот стоял бессмысленной и безвольной статуей, сжимая руку Гарри в захвате. Вероятно, исполняя приказ «привести и не дать сбежать». Старикашка прокашлялся и продолжил:

— С тех пор мы ничего не слышали ни о нем, ни о Вас. О, самые верные, такие как я, искали. И его, и Вас. Правда, уж извините, с разными целями.

— Я догадался, что меня Вы хотели убить. А этого Вашего… Тома, верно?..

Что-то мелькнуло на самом краю лужайки, Таппенс не успела заметить, что, словно птица вспорхнула, и Гарри вскрикнул, еще плотнее навалившись на МакФергюссона. Она внимательно осмотрела пятачок, где заметила движение — ничего.

— Вряд ли у Вас есть право называть Темного Лорда по имени, мистер Поттер. Даже я не рискну назвать его так в лицо. Он… Не очень любит вспоминать свои детство и юность. Просто я, знаете ли, учился вместе с ним и был, скажу не без гордости, его правой рукой. Но Вы правильно догадались. Мы хотели — и хотим — возродить его. О, он, разумеется, не мертв, есть… некоторые однозначные признаки. А что касается Вас…

— Так почему Вы не убили меня сами? Это же проще?

— Очень смелый вопрос, мистер Поттер, очень смелый. Поэтому я отвечу. Во-первых, вокруг Вас слишком много странностей. Помимо того, что Вы выжили в ситуации, в которой выжить просто нельзя, есть и другие. Например, я не смог найти Ваш дом. Разумеется, это мог бы быть и обычный «Фиделиус», но ряд признаков указывают на что-то иное. Во-вторых, мне все время что-то мешало: например, когда вчера Вы убегали от мистера Денниса и его друзей, я пытался поразить Вас в спину, но этот самый мистер Деннис совершенно случайно толкнул меня под локоть. Он не выглядел человеком, желающим Вам добра, он был несколько ошеломлен, а меня он вообще не видел. Но он все же помешал мне. Это была случайность, но такие случайности, извините за каламбур, случайными не бывают. Кроме того, есть и справедливость.

— В убийстве детей?

— Это не справедливость, мистер Поттер. Это необходимость. А справедливость должна заключаться в том, что Вас должны убить те самые магглы, которых защищали Ваши родители и старый дурак Дамблдор. Они должны заплатить за все добро, что вы сделали для них, убив Вас. Увы, но это так. Именно поэтому я, скажем так, убедительно попросил мистера Денниса свершить над Вами справедливость.

— И он тоже не смог. И знаете, сэр, это тоже было случайно. Девчонки завизжали…

— Вот как… Действительно, что-то тут есть эдакое… И знаете что? Это была Ваша ошибка, мистер Поттер. Вы напомнили мне, что чем дольше мы с Вами разговариваем, тем больше может произойти таких… случайностей, — и уже другим, повелительным тоном, обращаясь явно не к Гарри, а к шотландцу:

— Убей Гарри Поттера, маггл!

Страх и смелость

Таппенс взвела курок «Веблея».

Боже, только не это — единственный оставшийся близким человек из череды тех, что разделял с ней жизнь и с кем она не смогла разделить смерть, просто потому что они ушли раньше. Сколько их было… Остался только Дерек. Даже Саманта с Деллой были не из них, они познакомились так недавно относительно ее лет… А Дерек был тем, кто любил ее с первой встречи почти полвека назад, и кому она так долго не могла ответить взаимностью — ведь она любила Томми и носила его фамилию.

Потом, когда Томми ушел и она рыдала на похоронах на плече шотландца, он был очень деликатен — лишь открытки на Рождество, да редкие встречи на конференциях. А еще потом, когда Саутгемптон стал для нее совсем чужим — в отдел пришла молодежь, лишь подсмеивающаяся над старухой, помнящей еще нацистских шпионов, она подумала и переехала в его маленький городок. И тут началась ее вторая жизнь — и она никогда не считала, что начала эту вторую жизнь слишком поздно. И да, Саманта и Делла тоже были частью этой второй жизни, но и с ними она познакомилась благодаря Дереку. Огромному, добродушному, надежному, как шотландские скалы.

И теперь она держала его на мушке, готовясь убить. Вряд ли простое ранение остановит робота, в которого тот превратился: этот мальчик, Деннис, пытался добраться до носилок с Гарри, даже удерживаемый двумя полисменами. Так что придется убивать наверняка, с гарантией, безо всяких шансов, чтобы выжил этот мальчик, чтобы он прожил хотя бы немного — тот, невидимый, разумеется, постарается его добить, но сначала ему придется убить и ее.

Надо было стрелять уже сейчас, но она все никак не могла решиться, оттягивая и оттягивая момент, ощущая уходящие секунды и надеясь, что все же не опоздает.

Благо, МакФергюссон действовал медленно, так медленно, будто он был самым обычным семидесятилетним стариком. Он неловко отпустил Гарри, придерживая освободившейся рукой кобуру. Мальчик сполз на землю — слишком тяжело ему пришлось. Дерек достал револьвер — такой же старый «Веблей», как у нее, он всегда был немного консервативен — и с удивлением посмотрел на него. Дернулся в сторону, но какая-то сила внутри разворачивала его к Гарри, полусидящему на земле, привалившись к холмику бывшей альпийской горки. Самым страшным в глазах мальчика был даже не ужас — разочарование и горечь. Возможно, это была игра ее воображения: ее собственные глаза были уже не те, чтобы рассматривать такие детали с десятка ярдов, но она с легкостью представила, что должен был чувствовать этот маленький лохматый человечек, только недавно обретший друзей, пусть даже и таких великовозрастных, как они с Дереком, и вот теперь наблюдающий, как один из этих друзей, к которым он привязался и которым смог, наконец, поверить, пытается убить его.

Разумеется, она этого не допустит. Прости, Дерек, дорогой. Думаю, мы встретимся уже скоро и поговорим там, а Смерть смоет это наваждение и я тебе все объясню. Интересно, набьет ли Томми морду Дереку? Или Дерек наваляет ему?

МакФергюссон поднял револьвер. Гарри даже не пытался отползти. Может быть, обезболивающие, которые вкололи ему, когда зашивали рану, блокировали «это», может быть, у него просто не осталось сил.

«Веблей» в руке суперинтенданта никак не мог остановиться на Гарри: он дрожал и вихлялся из стороны в сторону. «Он борется, Господи, он борется, Спаситель, помоги ему!» — Таппенс молилась как никогда в жизни, но ее собственный ствол уверенно смотрел в спину шотландца. «Молитвой и пистолетом можно добиться большего, чем просто молитвой, не так ли, милочка?» — мысль была глупая, но, похоже, она помогла, и ей, и Дереку, а если что-то выглядит или звучит глупо, но работает — это вовсе не глупо, так говорила Делла: шотландец опустил руку, его «Веблей» теперь смотрел вниз, в землю.

— Я сказал тебе: Убей его! Убей! Немедленно! — снова этот голос, чертов невидимка… Ага!

Таппенс перевела взгляд и ствол правее, там прямо из воздуха торчала прикрытая чем-то вроде края плаща рука, сжимавшая палочку, похожую на ту, что они видели на записи у мистера Флетчера. Палочка указывала прямо на неподвижно стоящего суперинтенданта. Таппенс взяла еще пару пальцев вправо — и мягко нажала на спуск. Палочка дернулась, раздался хриплый крик. Одновременно что-то невидимое и неосязаемое, но вряд ли доброе, волной пронеслось, пронизывая и стены дома, и ее тело. Ее покачнуло, Таппенс сделала шаг назад, но затем вновь шагнула к окну и с холодной яростью выпустила с небольшим разбросом еще три пули. Больше таких неосязаемых волн не было, но после третьего выстрела она с ужасом услышала еще один такой же хлопок оттуда, где стоял МакФергюссон. Перевела глаза, боясь увидеть непоправимое, и…

Гарри все так же полулежал, крови не было видно, но его глаза глядели не на шотландца, а на дальний конец лужайки. Туда же смотрел и револьвер Дерека. А там, куда указывал дымящийся ствол, у самой изгороди, валялись две словно оторванные от тела ноги: голые в старческих пигментных пятнах, лишь чуть повыше старомодных полуботинок прикрытые носками на совсем уж древних подвязках. Там же виднелся какой-то лоскут вроде полы плаща и скребущая землю рука, из которой выпала в траву та самая палочка. Самого тела видно не было.

МакФергюссон деревянной походкой подошел к ногам и откинул что-то невидимое. Теперь лежащее тело выглядело целым, и Таппенс немедленно взяла на прицел ту его часть, которую не загораживала массивная фигура суперинтенданта. Тот внимательно осмотрел лежащего, потом сделал шаг назад и выстрелил, из центра желтовато-воскового лба плеснуло красным, а из-под затылка начало растекаться темное пятно. Контроль.

— Пресвятая срань, это вставляет даже круче, чем те листовки, которые джерри скидывали на нас под Дюнкерком, в сороковом. И что самое обидное — даже не подтереться: нечем. Ты там жив, малец?

Миссис Бересфорд так и вышла на лужайку: босиком и с револьвером в руке. Дерек хлопотал около Гарри: пареньку явно было плохо. Она бросила взгляд на тело на краю полянки: мужчина, белый, лет шестьдесят-семьдесят, астенического сложения, рост выше среднего, волосы седые, выбрит чисто. Одежда — Таппенс даже затруднилась бы описать, насколько странная: что-то среднее между плащом и халатом зеленого цвета с серебристой оторочкой, из-под которого торчали те самые голые ноги. Судя по всему, покойный был явным штаноненавистником.