| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но вот в целом абвер был нам вреден — именно там окопались люди, которые могли мало того что наладить контакты с западом, но там было много антифашистов и антинацистов, приемлемых для западных режимов, и вместе с тем эти люди были патриотами Германии, то есть за продолжение войны против СССР — вот они могли сконтачиться самым плохим для нас способом, когда гитлеровский режим низвержен, но Германия не побеждена и может продолжать воевать против нас при поддержке западных олигархов сколь угодно долгое время — на радость этим олигархам. Абвер надо было стереть в пыль.
Тем более что именно он совместно с вояками приложил немало сил для того, чтобы спровоцировать нападение Германии на СССР. Так, в ОКВ насчитали, что РККА имеет всего 116 стрелковых и 20 кавдивизий, а также 40 моторизованных и танковых бригад, 10 тысяч танков, главным образом устаревших образцов (что в общем соответствует действительности для приграничных округов, но ОКВ так говорили про всю РККА), а главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал В. фон Браухич 1 мая 1941 г. утверждал, что 'Упорные сражения в приграничной полосе продлятся не более четырех недель. В дальнейшем можно рассчитывать на ограниченное сопротивление'. То есть вплоть до последнего предложения немецкие военные оказались правы, а вот дальше настала жопа, что неудивительно — ни Браухич, ни Канарис в Первую Мировую не воевали на Восточном Фронте, а потому не предполагали, с чем столкнутся. Гитлер тоже геройствовал на Западном Фронте, а потому поверил.
Поэтому мы и 'встали' 'на сторону' гестапо, благо что за предыдущие месяцы там было выбито немало отморозков и внедрено приличное количество наших агентов на низких, а кое-где уже и на средних уровнях — пора было воевать с немцами руками немцев.
ГЛАВА 10.
Так что нам оставалось лишь воспользоваться ситуацией чтобы натравить их друг на друга. Ну, тут я, конечно, сильно преувеличиваю нашу роль в тех событиях — эти группировки и так были во враждебных отношениях, и наши материалы, что мы сливали через наших людей в гестапо, были лишь дополнительными штрихами к общей картине — не более того — еще в 1942 году гестапо арестовало мюнхенского предпринимателя Вильгельма Шмидтхубера за контрабандный провоз валюты в Швейцарию для группы еврейских беженцев — он и сдал Донаньи как своего куратора (но мы это узнали несколько позднее поэтому поначалу лавры 'войны' между гестапо и абвером приписывали себе — нет, обошлись без нас).
И этот евро-валютный скандал оказался лишь последней каплей в и без того переполненной чаше — Канариса снимают с постов в мае 1943 (в РИ — в феврале 1944 из-за дела Фермерена, когда Фермерен — сотрудник абвера в Турции — перебежал в англичанам), и все успехи вермахта в мае-июне 1943 — взятие Ближнего Востока и Кавказа — Гиммлер тут же приписывает себе.
Естественно, абверовцам это очень не понравилось, и они будто еще раньше предчувствовали, что наши структуры им как-то повредят, поэтому, похоже, они все-таки начали работать и на внутреннем фронте. А может и не они, но еще с февраля 1943 на наши базы все чаще стали нападать неизвестные вооруженные группы — не из германских спецслужб, а кто-то еще. А может и от германских спецслужб, только неофициальных, а если и от официальных, то нападения были точно неофициальные — кто-то где-то взял на себя инициативу и начал вести персональную войну. И у абвера, в чьем 2м отделе и находился Бранденбург с Нахтигалем, таких средств хватало, да и убитые-пленные, которых мы захватывали в этих стычках, порой подтверждали, что без армейцев не обошлось.
И, судя по всему, такой человек был не один, так как столкновения начали происходить в разных местах в разное время, подготовка и оснащение отрядов противника также было разным, но вот то, что заметное количество людей вдруг воспылало желанием нас убить — это был факт. А ведь самое опасное в жизни партизан — это партизанская война против них самих — в этом случае шансы на успех становятся равными и побеждает тот, у кого больше ресурсов. У нас ресурсов точно было не больше, я бы сказал — заметно меньше.
Да и подготовка была сравнимой — все-таки поначалу наши подпольщики не особо привередничали и брали в свои ряды всех кто придет — ну, естественно пропуская через кольца безопасности, то есть допуская к очередному слою секретов после некоторого времени и проверки человека в деле, а на внутренних слоях — уже и на детекторе лжи, если он был в наличии в конкретном подразделении. Но с освобождением лагерей эта система, по недостатку людей и так дышавшая на ладан из-за очень большого объема работы — эта система проверок просто рухнула — вот и потекли от нас секреты со страшной силой.
Мы и так-то уже с ноября 1942 года начали все чаще сталкиваться с вооруженными группами, что создавали промышленники всех мастей — все-таки когда твои коллеги внезапно умирают или просто пропадают, когда то у одного то у другого исчезают на некоторый срок, а потом возвращаются дети или другие родственники, когда к тебе самому приходят неизвестные личности с очень туманными предложениями, а в органах на твои опасения отвечают не менее туманно — все это заставляет насторожиться, а когда все это происходит в течение длительного времени — тут уже не надо быть семи пядей во лбу чтобы понять, что твоя судьба — только в твоих руках и больше никому ты не нужен. Вот и стали появляться группы вооруженных людей рядом с промышленниками.
И этот процесс только ускорился после Восстания Лагерей — все-таки публика там сидела разношерстная, и разные 'не наши' личности хорошо если сдернули от нас сразу же — так ведь они могли сначала записаться в наши отряды, пройти обучение — и только потом слинять. И то, что против нас работали в том числе дезертиры — к бабке не ходи — тактика и вооружение противостоящих нам групп все больше начинали совпадать с нашими вплоть до полного совпадения всех совпадений — а такие совпадения неслучайны.
Да и специалисты абвера активно участвовали в подготовке этих личных банд, так как между армией и промышленниками были давние связи — сам Канарис был сыном богатого промышленника, в 1919-20х годах помогал организовывать добровольческие корпуса для борьбы с коммунистами, поддержал путч Каппа, был знаком с Теодором фон Хиппелем, который служил в Восточной Африке и действовал под командованием Леттов-Форбека против англичан именно партизанскими методами — так что тактика малых войн была для абвера родной стихией.
Именно Канарис и привлек в 1935 году Хиппеля к организации партизанской войны, этими силами абвер еще до начала Второй Мировой вел малую войну в Силезии против Польши — в 1938-39 годах боевые группы под общим названием 'Эббингауз' проникали на территорию Польши и нападали на полицейские участки, погранзаставы, вокзалы, шахты (как перед вторжением в Чехословакию организованный тем же абвером 'Добровольческий корпус судетских немцев' действует еще за месяц до вторжения, они же потом влились в Эббингауз) — потом те, кто выжил в этих операциях, и были передислоцированы в Брандендург отчего их и переименовали в брандербужцев — сначала это была 'учебная строительная рота для спецзаданий', в начале 1940 — это уже батальон, в октябре — полк, в 1941 в составе полка появился батальон Нахтигаль, сформированный из этнических украинцев, позднее — батальон 'Роланд' из французов, голландцев и бельгийцев, в 1942 — чеченская, персидская, индийская и арабская роты, и тогда же полк стал дивизией, а указанные роты, по мере немецкого продвижения в данные районы, становились полками, а затем и дивизиями (да, дивизии внутри дивизии — кто-то в немецком руководстве почему-то не спешил поднимать статус этой диверсионной организации — видимо, жопом чуял что не к добру).
И, хотя многие подразделения этой мега-дивизии находились на фронтах, но и в Германии оставалось немало ее сотрудников — например, учебный полк 'Курфюрст', который по численности был как бригада, а по возможностям — как дивизия. Были и другие части поменьше — полтора десятка спецшкол численностью с батальон, причем это только по названию — при числе 'студентов' более тысячи в каждом это были полноценные полки — складывалось ощущение, что армейцы совместно с частью промышленников создавали свою личную военную силу — в дополнение к Вермахту и по аналогии с частями СС, но нацеленную на ведение именно широкой малой войны, как это было в Германии после Первой Мировой, благо и кадров с тех времен выжило немало. Ведь вести боевые действия личными вооруженными группами немцам было не привыкать — они так жили в течение почти десяти лет сразу после поражения в Первой Мировой — все воевали со всеми, разве что мелкими отрядами и без привлечения артиллерии — ну, почти без нее.
Так что опыт и подготовка у этих людей были сравнимы с нашими, как и техническое обеспечение — ведь именно абвер имел еще до войны и бесшумные винтовки, и компактные мощные УКВ-радиостанции, так что оснащенность была на высоте, причем люди чуяли, что связь — это чуть ли не половина успеха. Из детства я помнил, как меня удивила прочитанная в своем времени фраза — 'радиостанция Корсиканца молчит из-за отсутствия необходимых радиодеталей и батарей питания, которые в военных условиях достать в Германии было чрезвычайно сложно'. Вот что значит посылать надежных, но технически безграмотных людей и вообще пренебрегать технической подготовкой агентов. А ведь в довоенных журналах, книгах — везде было полно информации как сделать собственную батарею или аккумулятор из подручных материалов — литература предназначалась для школьников, у которых других материалов просто не было. Да просто вынь аккумулятор из автомобиля где установлен, подкрути под нужное напряжение — и пользуй. Не-а — не барское это дело — с техникой возиться. Да и радиодетали — вроде бы радиоприемники в Германии были широко распространены.
Тогда вроде бы пришлось засылать к агенту радистов — что уже риск. Так и все-равно ничего не получилось — радиостанция для связи с агентами в Рейхе находилась на территории СССР аж в Куйбышеве (по современному — в Самаре) — за 2,5 тысячи километров от Берлина — радиостанции агентов просто не добивали на такое расстояние. Правда, тогда все-таки приняли единственную шифрограмму, в которой сообщалось что берлинская агентура находится под опасностью ареста — так что прекращение связи могло произойти и из-за этого. Всего же советской разведке удалось переправить в Рейх порядка сотни разведчиков-нелегалов, из которых большинство провалилось либо при попытках пролезть в нужные структуры, либо из-за особенностей радиосвязи — передавать данные надо было далеко, и отстукивать их было долго — поэтому и отследить радиопередатчики немцам не составляло труда.
Тогда как нам даже не требовалось особо часто пересекать линию фронта — к середине 1942 в западной Украине и на Карпатах у нас имелось несколько десятков УКВ-передатчиков с узконаправленными антеннами, которыми мы и передавали все сообщения. И засечь их было очень сложно — само сообщение сначала набивалось на перфоленту и затем быстренько проматывалось через эфир — выходило раз в тридцать быстрее чем если бы его отстукивал морзянкой человек. Прием проходил примерно так же — за промотку перфоленты с целью синхронизации передачи и приема, а также за каждый из молоточков перфоратора отвечала отдельная звуковая частота в общей несущей частоте — главное чтобы были настроены фильтры, которые разделяли эти частоты. А курьеры и связные должны были добираться только до этих мест — сравнительно безопасных так как они находились далеко от фронта и потому там было меньше немецкой разведки и патрулей. И так как мы не занимались печатью нелегальной литературы и листовок к призывам свергнуть Гитлера — то и объемы перемещаемых грузов были у нас гораздо меньше чем у бандеровцев и прочих разведслужб.
В последнее время мы вообще все чаще применяли факсимильную связь, так получалось быстрее чем перенабивать все эти сотни украденных или сфотографированных листов на перфоленту и затем отправлять по радиоканалу, где все это требовалось принять, набить и распечатать. Более того — работали уже несколько телевизионных систем, передающих страницу целиком — на приемной стороне просто шла засветка фотобумаги. И сами передающие системы были довольно компактны — мы ведь не возили оригиналы — нет, работа шла через микрофотографии — отсняв очередные десятки и сотни страниц, какой-нибудь мелкий служащий, имевший к ним доступ, делал закладку, откуда ее уже забирал и доставлял к передатчику курьер. Так что вопросы передачи информации у нас были решены гораздо лучше чем у любой существовавшей тогда разведки. И когда все эти секреты и даже приборы стали утекать от нас вместе с дезертирами, мы озаботились повышением секретности, хотя было и поздно — к середине 1943 немцы уже сами начали все более широко использовать подобные системы в том числе на фронте — эффективность наших средств радиоборьбы снизилась на порядок, и помогали только новые компьютеризированные системы сканирования эфира и постановки помех. Но из Москвы нам за утечку секретов доставалось регулярно, а англичане с американцами — они совсем не понимали что происходит — только-только разобрались с расшифровкой Энигмы — и вдруг немцы вообще пропадают из эфира, как будто им больше не требуется радиосвязь — краткие сполохи каких-то невнятных сигналов, непохожих не то что на речь — даже на морзянку — какие-то краткие переливающиеся звуки — поначалу не позволяли даже считать их радиосеансами, хотя из-за своей гармоничной природы они и привлекали английских и американских специалистов — весной-летом 1943 у них шло накопление статистики, чем немцы, а вскоре и японцы безраздельно и пользовались.
В общем, новые технологии от нас утекали не то чтобы со страшной силой, но регулярно, и как остановить этот процесс — я не знал — начнешь все излишне секретить — и уже мы сами не сможем извлечь выгоды из новой технологии, которая обычно даст эффект только при массовом применении — поэтому я упирал на массовость применения в ущерб секретности — так мы получим некоторый временной лаг, в течение которого у нас будет преимущество. Да и потом преимущество не исчезнет сразу — ведь противнику надо осознать, овладеть, найти противодействие — все это требует времени, и так как у меня в загашнике поначалу было немало прорывных для данного времени технологий и приемов, то за их счет я и рассчитывал проскочить самый опасный период — а там уж да — придется вести борьбу на равных — но как раз ее-то немцы и проигрывали, получив в РИ-1944-45 ту же ситуацию, что была у нас в первые месяцы войны в РИ-1941, только, в отличие от нас, справиться с ней немцы не смогли. Так что утечка — да, была печальным фактом, от которого не уйти.
И прежде всего абвер был первым главным 'потребителем' наших технологий, уже от него они распространялись по Вермахту, а затем и по другим войскам. Еще и поэтому его надо было загасить, и как можно быстрее. Да и подготовка диверсантов отделом Абвер-2 — знаменитые Бранденбург и Нахтигаль, менее знаменитые Штрелицкий полк особого назначения, Украинский легион, Украинские воины — этим занимались также в абвере — там тоже кое-что перенимали из нашей тактики и способов обучения, впрочем, как и мы у них. Тут уже вступал в действие фактор массовости — кто и с какой скоростью сможет готовить много специалистов. Пока за счет предыдущего задела мы выигрывали эту гонку, но это только пока. Ведь к этой гонке подключались все новые и новые игроки — так, СС тоже захотело себе нечто подобное — и в начале 1943 года на основании егерского батальона СС создали часть Фриденталь под руководством Отто Скорцени — чуть позднее все это преобразовалось в СС-Ягдфербанд — истребительные части СС для проведения террора, шпионажа и диверсий, обросло десятками спецшкол с десятками тысяч курсантов разных национальностей и доставило нам кучу неприятностей — особенно Балтийская и Общерусская группы подразделения Ост. И у нас была надежда на бюрократическое противостояние между этими группами, но когда Канариса сняли и абвер влили в РСХА, то есть подчинили СС — ситуация, пусть и не сразу, обострилась.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
