| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Так что в апреле 1941 — сразу после завоевания фашистами Югославии — усташами принимаются и законы о запрете кириллицы, и о защите 'арийской крови и чести хорватского народа' (во — нашли истинных арийцев ! ну так Гитлер приказал считать арийцами и турков, и финнов, и венгров, и румынов — 'все арийцы кроме я'), сербам предписывалось носить повязки с буквой 'П', что означало 'Православный' — так что попытка перехода на латиницу или запрета русского языка — первый сигнал, и надо готовить либо повязки с буквой 'Р' (русский), либо оружие.
С начала 1941 г. высшее католическое духовенство и, в первую очередь, французские священнослужители, в целях укрепления тыла Германии и ее союзников в войне против СССР, начали проповедовать отказ от сопротивления германским оккупационным властям. Так, французская католическая газета 'Ла Круа' настаивала, чтобы марионеточное правительство Петэна и немецкие оккупационные войска беспощадно расправлялись с движением сопротивления. После 22 июня 1941 г. папа Пий XII высказался в том плане, что он ненавидит коммунизм и будет рад его уничтожению. Тогда же Пий XII выступил со своей интерпретацией энциклики своего предшественника Пия XI 'Divini Redemptoris', запрещавшей католикам помогать коммунистам, и предписывавшей не оказывать военную помощь отбивавшемуся от Гитлера Советскому Союзу. 30 июня 1941 г. французский кардинал Жан Бодрийар расценил в своем заявлении уже совершившееся германское нападение на Советский Союз как 'доблестное дело для защиты европейской культуры от коммунизма'. А в июле того же 1941 г. немецкие епископы заявляли, что 'победа над большевизмом будет равносильна триумфу учения Христа'. Причем коммунизм был тут непричем — в 1913 году тогдашний папа Пий Х заявлял: 'Россия — самый большой враг Церкви', а римские кардиналы даже желали поражения католическим Франции и Италии: 'Победа Антанты с союзной Россией была бы столь же великой катастрофой для католической Церкви, как некогда Реформа' (да и в речи папы на смерть Гитлера, опубликованной 21 июля 1945 г. в испанской газете 'Reforme': 'Адольф Гитлер, сын католической церкви, умер при защите христианства'.)
Так что, хотя в целом католики были нашими врагами, в частности были группы и отдельные люди, которые были нашими попутчиками, союзниками, а то и соратниками — все, как всегда, было неоднозначно.
Были и другие серьезные антифашистские организации, с которыми шло сотрудничество разной степени вовлеченности. Например, консервативно-аристократические круги, антигитлеровски настроенная часть офицерского корпуса, среди которых были видные государственные и военные чиновники, объединились вокруг бывшего бургомистра Лейпцига К. Гёрделера, начальника Генштаба рейхсвера Л. Бека и дипломата У. Хаселя. Они сотрудничали с антифашистской группой 'Крайзауского кружка', в который входили политики из старых прусских аристократических кругов во главе с графом Г. фон Мольтке и графом П. Йорк фон Вартенбургом. В программе 'Крайзауского кружка', опубликованной в 1943 г., говорилось о необходимости 'покончить с тоталитарным принуждением и признать непреходящую ценность человеческой личности как основу порядка, права и мира'.
Впрочем, на них мы особо не рассчитывали, так как по сути это были наши враги — в Германии было четыре таких крупных группы или категории — крупно-буржуазная, лево-буржуазная, социал-демократическая и армейская, и все они были против рабочих, против СССР, и ориентировались на Англию либо США. Обещая одно и то же — переворот в Германии, устранение Гитлера и мир с западными державами, но не с СССР. И сепаратные переговоры между союзничками и этими группами велись с разной степенью интенсивности и серьезности еще с 1940 года — в 1941-43 годах произошло 42 контакта на тему сепаратного мира. Канарис так прямо считал, что после ликвидации фюрера основные черты военно-политической диктатуры должны быть сохранены, иначе Германия станет 'коммунистической'. Тут он практически один-в-один вторил Чемберлену, который говорил, что без Гитлера произошла бы большевизация Германии. Ну да такое согласие и неудивительно — Канарис и общался с английской и американской разведками. Абвер надо было убрать, поэтому-то мы и работали по нему совместно с гестапо через наших агентов.
(прода от 24.09.2023)
Тем более что у этих групп были и контакты со стороны Запада. Например, еще в мае 1941 года бывший обер-бургомистр Лейпцига Карл Гёрделер передал британскому правительству через шведских посредников свой мирный план, но премьер-министр Уинстон Черчилль отказался от переговоров с антинацистскими кругами в Германии, заявив: 'Я абсолютно против самых незначительных контактов' — Гитлер еще не исполнил свой роли — напасть на СССР. Да и в дальнейшем контакты происходили регулярно. В мае 1942 года пастор Дитрих Бонхёффер и Ганс Шёнфельд из отдела внешних сношений немецкой евангелической церкви при поддержке абвера побывали в Стокгольме, где встретились с англиканским епископом Джорджем Беллом и вручили ему для Черчилля новые мирные предложения антинацистской оппозиции. Видимо, для того чтобы показать реальность заговора против Гитлера, Бонхёффер передал епископу Беллу список руководителей заговора против Гитлера. Чуть позднее в том же году 'руководящие представители крупных финансовых корпораций США, Англии и Германии обсуждали в Швейцарии судьбу европейской экономики после завершения войны, а также перспективы послевоенного экономического устройства Северного Полушария и возможные зоны интересов в Южном' (в РИ — 'обсуждали судьбу германской экономики после завершения войны, а также перспективы послевоенного экономического устройства Европы') — что неудивительно — на 1939 год американцы вложили в экономику Германии 3,3 миллиарда долларов, GM в лице Опеля и Форд изготовили для Вермахта 90% грузовиков до трех тонн и 70% более грузоподъемных — Вермахт чуть менее чем полностью воевал сначала на американских, а затем и на французских автомобилях (что в РИ им не особо помогло — как только в РККА появились автомобили в хоть немного сопоставимом количестве — немцев погнали на запад со все нарастающей скоростью, причем невзирая на сезон (летом даже получалось быстрее вопреки всем рассказам, что русские умеют воевать только зимой — морозы и распутица мешали нам точно так же), нашим даже не требовалось столько автомобилей, сколько пытались нам втюхать союзники, рассчитывая на щедрые послевоенные платежи за ленд-лиз, поэтому часть грузовиков всегда простаивала (а также из-за поломок и нехватки водителей), да и автотоплива в РИ после войны вернули миллион тонн из поставленных двух — это немцам требовалось автомобилей и бензина как не в себя, и все-равно союзники их не смогли обеспечить всем необходимым, а РККА больше ориентировалась на железные дороги, чего у немцев так и не получилось из-за партизанской болезни). Так что на таких встречах деловые люди прикидывали, как будут делить мир после того как падет СССР, и что будет с огромными довоенными американскими вливаниями в экономики Европы, прежде всего в Германию — учтет ли их Гитлер или кто там будет вместо него, по какому курсу, что с процентами-дивидендами — насущных вопросов хватало, было что обсуждать (это в АИ, так как по сравнению с РИ ситуация выглядит лучше для немцев, чем для союзников).
Конечно, основная ставка у нас была на рабочее подполье. Так, среди действовавших в 1941 г. антифашистских групп наиболее активной была организация Роберта Уриха в Берлине. В Тюрингии в ряде крупных промышленных центров действовала подпольная группа под руководством коммунистов Т. Нейбауэра и М. Позера. К началу 1943 г. в Германии все еще действовало несколько антинацистских организаций. Так, например, Берлинская организация во главе с Антоном Зефковым насчитывала в своих рядах более тысячи человек, ее члены действовали на предприятиях, она имела связь с антифашистскими группами Рура, Саксонии, Тюрингии, Гамбурга и прочих. В Лейпциге подпольной организацией руководил Георг Шуман, в Баварии действовал 'Антифашистский немецкий народный фронт'. Группа Роберта Уриха установила связи с другими организациями движения Сопротивления, в частности с группой в Мюнхене, руководимой Иозефом Рёмером, с которой они совместно издавали печатный орган 'Служба информации'. Существовали также связи группы Роберта Уриха с организациями движения Сопротивления, руководимыми Йоном Зигом, Антоном Зефкоф, Вильгельмом Гуддорфом и Отто Грабовски.
Вот по этим цепочкам мы и распространяли свою сеть по всем Рейху — сначала в виде потоков информации, потом стали понемногу вливать в них оборудование, денежные средства, насыщать фальшивыми документами, потом пошли инструктора и оружие, и к марту 1943 уже более половины этих организаций были в нашем штате, а с остальными шли переговоры разной степени успешности — основная проблема была в том, что нам требовалось единоначалие чтобы координировать работу подпольных ячеек на широкой территории, да вот не все текущие руководители были согласны либо с нашими методами работы (а кто согласится, например, с киднаппингом ? или убийствами из-за угла ? только доведенные до крайности. Мы-то были доведены до крайности огромными жертвами, что фашисты принесли на нашу землю, а в Германии некоторые подпольщики, особенно из чистых немцев, еще рассчитывали на какой-то компромисс), либо с текущими задачами — некоторые наоборот считали что мы действуем недостаточно решительно. Несмотря на вроде-бы общие цели, противоречий хватало.
Вышли мы и на советскую агентуру, которая действовала в Германии еще задолго до начала войны. Первой подобной организацией была группа А. Харнака. Вокруг него объединились люди разных политических убеждений и религиозных воззрений, как социал-демократы, так и христианские демократы и коммунисты. Другую агентурную группу возглавлял Х. Шульце-Бойзен, внучатый племянник бывшего кайзеровского адмирала А. фон Тирпица. Обер-лейтенант Х. Шульце-Бойзен служил в Министерстве авиации и имел связи с другими управлениями ОКВ (например, с абвером). Он, в частности, передавал 'красному' испанскому правительству информацию о деятельности в этой стране немецкой военной разведки и контрразведки. Группа Х. Шульце-Бойзена действовала в контакте с коммунистами. Третья группа Разведупра РККА работала под руководством немецкой журналистки Ильзе Штебе. Среди агентов группы был советник германского МИДа Р. фон Шелиа.
Мы вообще много узнали и о работе советской разведки, и о тонкостях работы учреждений Третьего Рейха, когда освободили концлагеря и тюрьмы — в них ведь сидело несколько сотен членов подпольных организаций и даже почти вся 'Красная Капелла'. И сидели они там в ожидании казни (с РИ их начали казнить как раз в конце 1942 года). Так что спасители в нашем лице оказались очень кстати, и разведчики охотно делились информацией. Правда, далеко не все согласились отправиться в Москву — хватало и таких, кто желал продолжить работу в Минске а то и остаться в Берлине или окрестностях.
Хватало и других подробностей. Например, советская разведка, также как и мы, пыталась использовать немецкий канал по перемещению рабочей силы в Рейх с оккупированных территорий — то есть сначала советские разведчики подбирали на временно оккупированной фашистами территории человека, который может быть отправлен в Рейх исходя из его параметров — то есть молодой и здоровый — то что и надо фашистам, затем нашим надо было понять будет ли этот человек вообще работать на разведку, затем его надо было обучить — мороки много, времени тратилось безмерно, а результат был непредсказуем.
У нас же таких проблем просто не было — наши люди в магистратах и комендатурах временно оккупированных территорий СССР выписывали разнарядки на тех людей, на которых надо — даже не обязательно проживавшего в той местности. То есть нам не требовалось сначала подбирать кадры из тех кто проживает в данной местности, мы могли нормально обучить человека, перебросить через линию фронта — и там он по накатанной колее ехал в Германию.
И если советской разведке в РИ за всю войну удалось переправить сотню агентов, причем это число приходится на все страны, а не только на Германию, то мы только за первую половину 1942 года переправили тысячу и только в Германию — в другие гораздо меньше так как там мало было для нас интересного поначалу. Конечно, в этом времени, когда мы сами разобрались как работает Москва, мы тут же предложили наши услуги, и количество столичных разведчиков стало нарастать стремительными темпами, но вот работать они пытались по прежнему по всяким военным и политическим секретам, тогда как для нас, повторю, был важен только и прежде всего развал германского общества — его фашисткой структуры. Развалится общество — секреты сами потекут рекой так что выбирай не хочу. Поэтому мы лезли прежде всего в общественные структуры, зато много и нахрапом.
Естественно, при таком размахе эффективность работы наших разведчиков и агентов была гораздо выше. А, учитывая то что они не были нацелены на добывание секретов, то и опасность их работы снижалась на порядки — просто приехать, осмотреться, освоиться и ждать, налаживать связи, как с помощью местных подпольщиков если они известны, так и через родителей немецких солдат и офицеров, находившихся в нашем плену. При всем при этом уже после войны Ален Даллес — глава ЦРУ — отмечал, что информация, которую добывала советская военная разведка во время войны, представляла предел мечтаний любой разведки мира. Не знаю — пускал пыль в глаза или говорил правду, но информация действительно текла.
Только, как я уже отмечал ранее, лично мне она была не нужна — то что немцы будут наступать — это к бабке не ходи, и своей задачей на 1942 я ставил выдержать удар — для этого мы создавали и полчища самоходок в ущерб танкам — то есть оборонительное оружие в ущерб наступательному (в отличие от Москвы, где собирались уже в 1942 выпихнуть фашиста с территории СССР и закончить войну в Берлине к осени ну или край к зиме, так как согласно отчетам ГРУ немцы потеряли 8 миллионов своих войск (РИ) (в предыдущий год собирались захватить Берлин к концу лета безо всяких разговоров)) — и разные РПГ-СПГ, чтобы пехоте было чем подбивать немецкие танки если кто-то из местных командиров проморгает и рядом вдруг не окажется самоходок — в результате у нас и появилась возможность выдержать любой удар, пусть и с продавленным фронтом — а это на 'учебный' сорок второй я считал нашей главной задачей.
Политические моменты — с кем и как немцы контачат — мне тоже были неинтересны — и не мой уровень, и примерно понятно что будет. Так что, по большому счету, политическая и военная резидентура нам не особо была и нужна, и в деле ее создания я больше пошел на поводу у своих соратников — раз хотят люди — ну пусть будет, только поменьше риска — и потому я постарался максимально перенаправить ее деятельность именно на организацию подполья, на освобождение узников из тюрем и лагерей, а не на агентурную и разведывательную работу. Правда, и тут они переборщили с этим освобождением концлагерей — нет чтобы по тихому так и вытаскивать оттуда людей — нет, освободили всех и громко, резко повысив риски. Ну да, я-то вообще планировал захватить Берлин и будь что будет, но тут вышло ни два ни полтора — и доску как следует не тряханули, и засветились так, что фашистским бонзам уже было невозможно прятать ситуацию под ковром и делать вид что все под контролем. Так что в 1943 мы только усилили работу по залеганию на дно, так как моим соратникам уже становилось понятно, что от меня (то есть 'из Москвы') информация поступает вполне нормальная.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
