Волчица и пергамент. Том 8

— Понятно. Но почему бы этим не заняться друзьям-крысам? Они бы разузнали всё в два счёта.

Друзьям-крысам, подобным пиратам воплощения крысы Вадена, которые на своём корабле-призраке, успевшим стать легендой, перевозили кости умерших. Коул с Миюри познакомились с ними, когда корабль выбросило штормом на мель. Крысам, хозяйничавшим на кораблях, было бы несложно справиться с этим.

— Город школяров — это город знаний. Здесь установлено много крысоловок для защиты книг.

К тому же, в отличие от корабля, в городе имелось немало врагов для крыс — бродячие кошки, собаки и другие. В итоге лучше привлечь к делу волчицу, чтобы она в человеческом облике проникла в тайное место, она будет лучше и в защите партнёров, и в атаке на врага.

— Если вам кажется, что это дело на самом деле слишком трудное, подумайте ещё раз, — раздражённо бросила Миюри.

Среди способностей Рутеи было и умение должным образом подтолкнуть других к действиям. Если Миюри не убедить сейчас, она всё равно могла ввязаться в драку, вместо того чтобы просто разведать и сообщить результаты.

— Меня все знают, я могу совершать лишь ночные вылазки, что почти не приносит результатов. Твои способности позволят тебе проникнуть туда среди бела дня, что будет не в пример плодотворней.

Слова "ночные вылазки", похоже, затронули подходящие струны в душе Миюри, Коул увидел, как дрожь прошла по телу волчицы, её хвост затрясся под толстым плащом, повязанным вокруг пояса, как делают путешественники, отправляясь на север.

— Всё в твоих руках, — добавила Рутея, и Миюри кивнула.

— Благослови тебя Господь. Не переусердствуй, — добавил Коул.

Бесстрастно выслушав его слова, будто это было его обычным наставлением или придиркой, Миюри сделала шаг назад, повернулась и поспешила выполнять своё задание.

Промежутки между письмами, которые Коул отправлял в Ньоххиру, ставшей для него второй родиной, и в которых он сообщал о последних событиях, становились всё длиннее и длиннее, потому что становилось всё больше того, что невозможно было включить в письма.

— Ладно, займёмся нашей частью работы.

Скромная заброшенная часовня, откуда Коул и Рутея проводили Миюри, располагалась в нижней части переулка по соседству с территорией шайки "Южных орлов". За часовней уже давно не присматривали, если не считать наведывавшегося сюда время от время от времени слепого старика, жившего поблизости. Рутея использовала часовню в качестве своей тайной базы, с которой она каждую ночь проводила свои вылазки в поисках бедных 'цыплят'. Иногда она здесь пила разбавленное вино со слепым стариком. В этой часовне она могла не прятать уши и хвост, здесь была своего рода отдушина для её волчьей природы.

Из разговора с Рутеей Коул узнал, что днём ей надо было ходить на занятия и выполнять свои обязанности мудрой волчицы, а вечерами приходилось выходить на улицы с оживлёнными тавернами, чтобы помогать товарищам, когда на них нападали подростки из шайки "Южных орлов", помимо этого ей надо было разрешать споры её товарищей и просто заботиться о повседневных нуждах, образ жизни Рутеи не предполагал какого-то определённого времени на сон. И потому времени на поиск 'цыплят' у неё почти не оставалось, поэтому даже с её волчьим носом ей долгое время не удавалось продвинуться с замыслом их освобождения. И потому появление серебристой волчицы, ещё ничем не привлекшей внимания шайки "Южных орлов" и потому способной сдвинуть поиски с мёртвой точки, стоило не меньше тысячи воинов.

У Миюри был настрой освободить всех попавших в западню мальчишек во всём городе, и Рутея верила, что это ей под силу, но улыбка её оставалась печальной. И, конечно, неспроста.

— Мы можем здесь выживать в основном благодаря поддержке добросердечных аристократов. Если вы вытащите сразу много 'цыплят', боюсь, у нас возникнут денежные сложности.

Хотя главным опорным пунктом для ребят Рутеи был "Железный агнец", все они там разместиться не могли. Есть такое мнение, что лучше жить в этом городе без крыши над головой, чем голодать на обнищавшей родине, но как раз те, кто жил прямо на улице, легче всего попадали в нечистые руки шайки "Южных орлов". И даже если Миюри, явив свою истинную мощь, спасёт всех 'цыплят', те, кого не удастся поддержать, вероятно быстро вернутся в руки старшего братка шайки.

Поэтому Коулу пришла в голову одна мысль, и он спросил Рутею, не хотела бы она продать старые, пропылившиеся книги из её арсенала, рассчитывая на то, что Ле Руа сумеет их продать по высокой цене. Однако книги из её арсенала были действующим оружием, необходимым для учёбы, и оттуда почти ничего нельзя было продавать.

Тем не менее об одной возможности позаимствовать знания Ле Руа мудрая волчица всё же подумала, и она решилась открыть ещё один секрет свой тайной базы.

— Подними этот кусок пола, да, надо его сдвинуть.

Коул сделал, как она сказала. Оказалось, старик, приходивший сюда, потерял зрение от долгого чтения и переписывания, а переписанные им за всю жизнь книги он хранил в этой, всеми забытой в городе часовне. Но там были не такие книги, как в действующем арсенале, они были такими старыми, что вряд ли кто-то о них слышал, для большинства школяров они ценности не представляли, но среди них могли оказаться настоящие сокровища. Когда Рутея объяснила ситуацию, слепой старик выказал большое желание помочь бедным школярам.

Рутея отодвинула прикрывавшую тайник доску и, поморщившись от летевших снизу пыли и плесени, достала стопку бумаги, которую и книгой нельзя было назвать.

— К слову, что за человек этот книготорговец Ле Руа? — спросила она.

— Когда я его впервые встретил, он продавал древнюю книгу по методам горных разработок, книга была запрещена Церковью. Когда мы почти через двадцать лет встретились вновь, он предложил Предрассветному кардиналу написать книгу с критикой Церкви. Понимаешь теперь?

Рутея застыла с книгой в руке и неловкой улыбкой на лице, будто хотела чихнуть и не могла ответить.

— Опасные книги — это то, что ему больше всего нравится, — сказал Коул.

Иногда его страсть могла быть ему дороже жизни.

— Вот как. Такой человек смог бы выкопать себе отсюда сокровище.

— Он говорит, что список запрещённых Церковью книг обновляется каждый день, и потому интерес любителей книг подобен перелётным птицам: сегодня здесь, а завтра там.

Таким образом среди этих старых, спрятанных переписанных копий могут оказаться такие, которые за прошедшие годы должным образом перебродили и дозрели, став сокровищем.

— Полагаясь на свои знания и торговые связи, этот человек может заработать много денег.

Книготорговцы Акента знали о бедности северян, если предложить им торговать этими старыми книгами, они просто наживутся за счёт школяров. А Ле Руа действительно помог бы им — на разумных условиях.

Рутея, слишком пропитавшись воздухом города школяров Акента, похоже, сомневалась, что мог найтись незапятнанный книготорговец, и сохраняла настороженный вид.

— Я думаю, ему самому больше всего хотелось бы самому прочесть эти книги. Когда мы по одной причине встретились у старых развалин, он нырнул головой в пролом древнего водостока, заподозрив, что там, под землёй, могло остаться забытое книгохранилище. Нырнул и застрял, и сам выбраться уже не мог.

— Вот странный...

— В этом мире живут и те, кто постоянно прячет от окружающих волчьи уши и волчий хвост.

Рутея криво усмехнулась:

— Вероятно, этот человек примерно такой же, как аристократ и его жена, аристократ заблудился и умирал от голода, но, несмотря на это, его глаза зажглись любопытством, когда он меня увидели. Это даже кажется глупым, но он не испугался моих клыков и когтей. Как и его жена.

И своим именем Рутея была обязана этой чете аристократов. Вероятно, они были добрыми и непредубеждёнными, словно дети.

— В таком случае, — заключила Рутея, прижимая к груди вытащенную из-под пола книгу, — мне надо надеяться, что он так же необычен, как лесные эльфы.

Затем они принялись выписывать названия и авторов книг, если этого не было указано, приходилось книги просматривать в поисках каких-либо подсказок, устанавливать их тематику.

Старик, собравший по крупицам это множество копий книг, пришёл в Акент ещё ребёнком, да так в нём и остался на всю жизнь. Однако из этого великого достижения его ученичества большая книг утратила связь со временем. Изо дня в день в этом городе появляются новые учителя, выставляя свои книги в качестве источника правды о мире. И пустое пространство между строками на плохой бумаге старик, в то время ещё молодой человек, заполнил пометками.

Например, являлось ли это каким-либо новым принципом, не противоречит ли оно тому или этому положению, либо вообще оно уже было отброшено к настоящему времени. По прошествии десяти, двадцати, а то и более лет прежние формулировки превращались в отвергнутые заблуждения. Особых пометок удостоились авторы, которые, как ожидал в своих пометках старик, должны были стать кардиналами, меж тем Коул о них ничего не слышал.

Глядя на это, можно понять, что в книгохранилища городских советов книги действительно тщательно отбираются, прежде чем занять в них место. И наоборот, тщательно проведённые исследования многих мудрецов не берутся во внимание и со временем обращаются в прах. Очень немногие книги могут связать целые поколения людей.

Коул вдруг вспомнил слова Рутеи о чувстве глубокого одиночества, которое она испытывала, не слыша ответа на свой протяжный вой. Закрывая каждый раз очередную книгу, не имевшую обложки, он думал о приближавшемся и уже скором неизбежном расставании с Миюри. К счастью, её сейчас не было рядом.

Возможно, Коул чрезмерно беспокоился, но ему казалось, что приключенческая история без счастливого конца была бы всё ещё слишком горькой для Миюри. Познать достоинства таких историй — это как полюбить горечь пива.

— Что-нибудь подходящее есть из этого? — спросила после беглого обзора Рутея и протянула Коулу платок, намоченный в колодце при часовне. — Я не слишком много уделяю учёбе и боюсь сказать какую-нибудь глупость.

— Ты очень славная, — ответил, утираясь, Коул и вернул платок.

Рутея стёрла пыль и плесень с лица и увлажнила пересохшие после перелистывания страниц пальцы, потом она посмотрела на стопку книг, ставших олицетворением целой жизни, и сказала:

— Все приходящие в этот город — изгои.

Даже те, кто стал учителями, которые учат жизни других и передают им свои знания, тоже были исторгнуты из общества. Единицы могли получить звания и должности при церквях и монастырях или оказаться причисленными к лику святых. Чаще всего они могли желать быть оцененными знатью или богатеями, чтобы их наняли на роль мудрецов и учёных. И они всю жизнь вели исследования до самого конца и ничего не оставляли после себя. Лишь немногие удостаиваются признания, и их работы и жизнеописания становятся предметом изучения последующих поколений.

— Они просто забрели в этот город и издали протяжный вой, чтобы сообщить о своём существовании. Иногда протяжный вой может привлечь любопытных, но это долго не длится, — Рутея погладила выцветшую страницу книги и прикрыла глаза. — Возможно, в этом городе я научилась лишь одному: одиноки не только волки.

Считается, что большая часть не-людей с клыками и когтями была уничтожена, когда Медведь-Лунобивец прошёлся по землям, где они жили. Коулу захотелось рассказать Рутее о мудрой волчице, жившей в Ньоххире, но он подумал, что сказать об этом должна Миюри.

Ещё Коул подумал, что Рутея оказалась готовой возглавить школяров-северян не из-за гневного порыва. Именно живя в замке, она познала, что такое одиночество.

— Что и говорить, это трудно принять, — произнёс Коул.

— Слышала, как один менестрель сказал, что легче сочинить историю, чем найти место, чтобы запереть в нём одиночество, — пожала плечами Рутея с такой улыбкой, что напомнила Коулу Миюри, когда та расплакалась, порывшись в сарае, куда она когда-то положила старые игрушки, и уже не сумев их там найти.

— Память уже не запереть, если она вдруг проснётся, — ответил Коул, и взгляд Рутеи застыл.

В этот момент в дверь заброшенной часовни постучали, в следующий миг дверь отворилась, внутрь, подавшись немного вперёд, заглянул торговец Ле Руа.

Книготорговец ещё раз с не слишком обнадёживающим выражением лица перечёл список, составленный Коулом и Рутеей.

— М-мм...

— Ты не можешь всё это забрать и продать? — спросил Коул, уже зная в глубине души ответ, но надеясь, что сокровище, которое он не увидел, всё же обнаружится.

Зыбкая надежда вот-вот будет раздавлена действительностью.

— Кажется, эти записи собраны очень серьёзным человеком.

Коул не нашёл в словах Ле Руа похвалы или восхищения.

— Несколько штук кажутся не совсем безнадёжными, но если подсчитать стоимость приведения их в порядок и доставку, то, в лучшем случае, цена просто покроет расходы. Таких, которые заставили бы пускать слюни любителей собирать редкостей, здесь нет. Хотя есть довольно редкие на рынке, которые можно было использовать в качестве учебников. Нельзя отрицать, что из них можно было бы сделать сокровища.

Если сделать так, что книги, предложенные Рутеей, будут выбраны в качестве учебников, их можно было переписать в большом количестве и продать, получив большую прибыль.

— Но это... — упавшим голосом произнёс Коул.

— Да, это та же самая грязная торговля, которую вы бы хотели искоренить в городе.

Один менестрель как-то с сарказмом поведал в своей песне, что людям трудно придерживаться благородства, ибо оно является затягивается петлёй на их шеях.

— В таком случае... это, кажется, означает, что нам не надо продавать эти книги, — с облегчением, а не разочарованием в голосе сказала Рутея.

Может, она нарочно так сказала, чтобы снять обузу с души специально ради продажи пришедшего сюда книготорговца, или чтобы ясно указать, что то, чему в жизни научится школяр, не должно измеряться деньгами.

— Некоторым книгам действительно лучше дремать здесь, — одобрительно произнёс Ле Руа, вызвав у Рутеи улыбку.

Но улыбка эта казалась принуждённой, будто она пыталась подбодрить сама себя.

— И тогда нам надо подумать о других способах получения средств к существованию.

Пока они ощупью ищут какие-то пути, Миюри бродила по переулкам, напряжённо выискивая и помечая на карте места, где держали "цыплят", мелькнуло в голове Коула.

— В придачу к пожертвованиям какие ещё у вас обычно бывают доходы, — спросил Ле Руа.

— Ну, всё же переписывание составляет большую часть, — беспомощно ответила Рутея. — Хорошо, если перепадает составить вместо кого-то письмо или договор. Некоторые притворяются членами гильдии учителей, чтобы тайком учить читать и писать детей небогатых торговцев. Остальные находят дополнительный заработок, работая, например, в пекарнях или у кожевенников, где они, мирясь с отвратительной вонью, помогают дубить шкуры. Ну и прочее в таком роде.

Одним из преимуществ противостояния с "Южными орлами" было то, что "северные волки" жили на одном постоялом дворе.